Как и любой красивый человек, Натан ненавидел себя за это. Раньше, лет десять назад - не всерьез, но от души. Сейчас - не очень активно, но зато отдавая себе полный отчет, за что и к чему это все привело.
Это привело его к трущобам Острова.
Как только спала юношеская пухлощекость, отросшие волосы начали закрывать топорщащиеся уши, а с лица сошли подростковые прыщи, мама в ужасе охнула. Дело было плохо. Может быть, еще год-полтора никто бы этого не замечал, но в школе или в институте обязательно нашлись бы завистники, настучавшие куда следует: а мальчик-то красивый!
И мама приняла единственное верное решение: отправить Натана к таким же выродкам, как и он. К людям очень красивым и очень страшным, каким нет места в уравновешенном и отдраенном до блеска островном обществе.
Это проходили во всех школах (школах высшего света, конечно, в трущобах ничего такого не было и быть не могло) на уроках генетики. Скрещение двух правильных родительских генов дает правильного ребенка. Или же не дает ничего, и все социальные службы города очень много усилий прикладывают к тому, чтобы сделать из человека это ничего. В трущобах ни у кого нет документов.
Средние, как их презрительно называют жители трущоб, живут просто чтобы жить, работать, влюбиться в кого-то такого же среднего и дать среднее потомство. А тем, кто обитает под ними, приходится выживать.
Красивых в нижнем городе большинство. Пухлые губы, лучистые глаза, прямые носы общество не принимает.
Страшных значительно меньше. Много кто рождается действительно некрасивым, настолько, чтобы младенца сразу же отправили вниз. Чаще всего такими людей делает сама жизнь: шрамы на лицах, слепота, все, за что счета превышают средние показатели по уничтожению данных о человеке. Все случаи, где проще забыть, что у тебя был ребенок, чем постараться его вылечить.
Натан поднялся по ступеням под самый потолок подземных гаражей. Вообще-то считалось, что чем ближе жилье к верхнему городу, тем оно дороже. Спорить с этим, конечно, было бессмысленно, но Натан не разделял повальный интерес к верхотуре. Низкие потолки, сверху постоянно что-то сливают, испарения, вонь, да что угодно.
В общем, Натан всеми силами оправдывал то, что даже в самых низах он в самом низу. Хотя, было бы желание - можно было бы поднапрячься, да и накопить на пару комнат под потолком. И все обычно начиналось по новой.
− Натан, ты красавчик, знаешь, да? - весело прорычал голос из глубины комнаты.
Натан вздохнул - у него никак не получалось привыкнуть к специфическому чувству юмора одного из своих не то работодателей, не то клиентов.
− Ради всего святого, Клык, заткнись. Нашел, чем порадовать.
Клык ухмыльнулся из темноты и зажег висящую под потолком голую лампочку. Он всегда любил некоторую театральность, которая не производила на Натана никакого впечатления. Но иногда - под настроение - это было даже весело. Но только иногда.
Наверное, театральность же и привела Клыка - совершенно среднего и обычного на первый взгляд человека - в трущобы.
− Принес, безрадостный мальчик?
− Угу, − Натан потянул за молнию на своей почтальонке и вынул из нее стопку фотографий, завернутых в грубую бумагу. - На.
− Ты сегодня общителен как никогда, − Клык ухмыльнулся, и стали видны сломанные острыми углами передние зубы.
Натана, привыкшего здесь ко всему, в очередной раз передернуло. И тут же заныли собственные зубы.
− А ты - как обычно, − отозвался он.
Клык откинулся на спинку стула, потянул лампочку чуть пониже и принялся перебирать фотографии.
− Эти возьму, вот это и вот это - тоже. Вот эти не возьму, и прекрати таскать эту ерунду сюда, − Клык методично разложил фотографии на две стопки. Натан считал.
− Окей, − Натан сгреб со стола правую стопку и завернул ее в бумагу. Не взял Клык, возьмут другие. В конце концов, он просто платит больше.
На фотографиях, отобранных Клыком, были запечатлены жители трущоб. Очень красивые или очень страшные, каких не встретишь наверху. А вот любителей "остренького" наверху хватает.
Клыку, покупающему здесь фотографии и продающему их в высшем свете, проще затеряться со своей неказистой внешностью. Главное - не улыбаться.
Те фото, что Клыку не понравились, Натан убрал в свою сумку.
− Чего принести в другой раз?
− Страшненьких побольше. Люди любят страшненьких. А ты мне тащишь сплошную красоту какую-то, − Клык отсчитал бумажки с плохо пропечатанным номиналом.
Натан их критично изучил, но не нашел, к чему придраться. Даже по сумме.
− Поищу страшненьких.
− И картинки. Картинки готовы?
− Еще нет, но будут, − Натан спрятал деньги во внутренний карман куртки и полез вниз.
− До встречи, красавчик! - радостно прозвучало сверху.
− Пошел ты, − не менее радостно отозвался Натан.
В пустом помещении у самой земли Натана уже ждали. Джок из "красивых" сидел на каком-то пне, приволоченном сверху, и кутался в шаль, сплошняком состоящую из дыр. Вся его одежда была какой-то рваной и грязной.
− Что это? - устало поинтересовался Натан, бросая свою сумку в угол. Тяжелый фотоаппарат модели "Хромающий цветок" уже ждал его на краю стола. Ожидая ответа, Натан принялся настраивать свет. Лампочка, лампочка, стекло, лампочка, зеркало.
− Ну ты же просил контраст. Страшнее одежды я не нашел.
− Ладно.
Быстро отсняв Джока, Натан выпроводил его и поднялся наверх, в маленькую комнату, которую он делил со своим товарищем по несчастью.
Саймон сидел, скрючившись над столом, и почти возил носом по бумаге. Под его карандашом уже начали появляться узнаваемые очертания.
− Ну как дела? Клык ждет рисунки.
− Заканчиваю последний, − Саймон мотнул головой на ряды криво стоящих картин разной степени художественной ценности: на любой вкус и любой кошелек.
− Ладно, − Натан подкрутил лампу и принялся фотографировать уже нарисованное. Фотографии - дешевле, а вот оригинал обойдется в приличную сумму. Но клиент найдется на любую мазню - вот что Натан давно уже понял.
− Это что? - закончив и повесив ремень фотоаппарата на плечо, Натан подошел поближе.
− Рембрандт.
− Что?
Саймон оторвался от эскиза и уставился на Натана белесыми глазами. Он очень плохо видел, и это сказывалось на цвете его глаз. С каждым годом - все хуже.
− Ты же учился в школе наверху, − с упреком заметил художник. Он-то родился уже таким.
− Ну, учился, − уклончиво ответил Натан.
Саймон вздохнул, но ничего не сказал. Он зашарил рукой по столу в поисках грифеля, Натан подошел и помог найти.
− Клык требует больше страшных. Красавчиков, говорит, слишком много. Куда катится этот мир?
Саймон пожал плечами.
− Он уже прикатился, ты же знаешь. А ответ здесь один: никто не ценит красоту, когда она есть. Но ни один мир без нее не возможен, даже тот, что ее отверг. Понимаешь?
− Ага, − согласился Натан, хотя на самом деле ни черта не понял.