Все духовное искание движется к объекту Знания, к которому люди обычно не обращают взгляд ума, к кому-то или чему-то Вечному, Бесконечному, Абсолютному, которое не является временными вещами или силами, которое мы ощущаем, хотя он или это может быть в них или позади них или их источником и создателем. Оно нацеливается на состояние знания, посредством которого мы можем коснуться, войти или знать посредством тождества это Вечное, Бесконечное и Абсолютное, сознание иное, чем наше обычное сознание идей и форм и вещей, знание, которое не является тем, что мы зовем знанием, но чем-то самосуществующим, вечным, бесконечным. И хотя оно может или даже с необходимостью должно, поскольку человек является ментальным существом, стартовать с наших обычных инструментов или знания, все же оно должно с такой же необходимостью идти за них и использовать супрачувственные и супраразумные средства и способности, ибо оно находится в поиске того, что само по себе супрачувственно и супраментально и за пределами охвата умом и чувствами, даже хотя через ум и чувство может прийти первый проблеск его, или отраженный образ. Традиционные системы, какими бы ни были их другие отличия, все следуют путем веры или восприятия, что Вечное и Абсолютное могут только быть или, по меньшей мере, могут лишь населять чистое трансцендентное состояние не-космического существования или же не-существования. Все космическое существование, или то, что мы называем существованием, это состояние неведения. Даже высочайшее индивидуальное совершенство, даже блаженное космическое условие - это ничуть не лучше, чем высшее неведение. Все, что индивидуально, все, что космично, должно быть строго отвергнуто искателем абсолютной Истины. Высшее молчаливое Я или же абсолютный Нихил - единственная Истина, единственный объект духовного знания. Состояние знания, сознание иное, чем это временное, которого мы должны достичь в Нирване, угасание эго, прекращение всех ментальных, витальных и физических активностей, всех активностей вообще, высшая озаренная успокоенность, чистое блаженство безличного спокойствия само-поглощенного и несказанного. Средствами являются медитация, концентрация, исключающая все остальные вещи, тотальная потеря ума в ее объекте. Действие допустимо только на первых стадиях поиска, чтобы очистить искателя и сделать его морально и по темпераменту пригодным сосудом для знания. Даже это действие должно либо быть сведено к исполнению ритуалов поклонения и предписанных обязанностей жизни, твердо установленных Индийской Шастрой или, как в Буддийской дисциплине, должно быть ведомо через восьмеричный путь к высшей практике работ сострадания, который ведет к практическому уничтожению я в благе других. Наконец, в любой строгой и чистой Джнянайоге, все работы должны быть оставлены ради полного покоя. Действие может подготавливать освобождение, оно не может дать его. Любая длительная приверженность действию несовместима с высочайшим прогрессом и может стать непреодолимым препятствием к достижению духовной цели. Высшее состояние покоя - сама противоположность действия и не может быть достигнуто теми, кто упорствует в работах. И даже преданность, любовь, почитание - это дисциплины незрелой души, в лучшем из лучших случаев - методы Неведения. Ибо они предлагаются чему-то иному, более высокому и великому, чем мы сами; но в высшем знании не может быть такой вещи, поскольку существует либо одно я, или не существует я вообще, и следовательно, либо нет никого, кто совершает обряд и предлагает любовь и преданность, либо никого, кто получает их. Даже мысленная активность должна исчезнуть в единственном сознании тождества или ничто и посредством своей собственной тишины принести тишину всей природе. Должно остаться одно лишь абсолютное Тождество или же вечный Нихил. Чистая Джнянайога приходит через интеллект, хотя она заканчивается в превосхождении интеллекта и его работ. Мыслитель в нас отделяет себя от всего остального, чем мы феноменально являемся, отвергает сердце, отходит назад от жизни и чувств, отделяется от тела, чтобы он мог прийти к своему собственному исключительному исполнению в том, что находится по ту сторону даже его и его функций. Есть истина, которая подлежит, так же, как есть опыт который, кажется, оправдывает это отношение. Есть Сущность, которая является по своей природе покоем, высшее Безмолвие в Существе, что по ту сторону своего собственного развития и изменений, неизменно и, следовательно, превосходит все активности, для которых оно является, самое большее, Свидетелем. И в иерархии наших психологических функций Мысль, неким образом, ближе всего к этому Я, ближайший, по меньшей мере, к его аспекту все-сознательного знающего, кто рассматривает все активности, но может стать позади всех их. Сердце, воля и другие могущества в нас фундаментально активны, обращены естественным образом к действию, находят через него свое исполнение, - хотя они тоже могут автоматически приходить к определенному спокойствию благодаря полному удовлетворению в своих активностях, или же посредством обратного процесса истощения через постоянное разочарование или неудовлетворенность. Мысль - тоже активное могущество, но более способна прийти к спокойствию благодаря своему собственному сознательному выбору и воле. Мысль более легко соглашается с озаренным интеллектуальным восприятием этого безмолвного Свидетельствующего Я, которое выше, чем все наши активности и, когда этот неподвижный Дух однажды увиден, готова, полагая свою миссию отыскания истины законченной, прийти в покой и стать сама неподвижной. Ибо в своем наиболее характерном движении она сама склонна быть незаинтересованным свидетелем, наблюдателем вещей более, чем энергичным участником и страстным работником в работе, и может прийти с большей готовностью к духовному или философскому покою и открепленной отчужденности. И поскольку люди - ментальные существа, мысль, хотя не является их истинно лучшим и высочайшим, все же есть их наиболее постоянное, нормальное и эффективное средство освещения их неведения. Вооруженная функциями собирания и рефлексии, размышления, фиксированного созерцания, поглощенного пребывания ума на своем объекте, шравана, манана, нидидхьясана, она стоит у наших вершин как незаменимая помощь нашей реализации того, что мы преследуем, и неудивительно, что она претендовала бы на то, чтобы быть лидером путешествия и единственным доступным вожатым или, по меньшей мере, прямой и сокровеннейшей дверью храма. В реальности мысль - лишь разведчик и пионер; она может вести, но не командовать и осуществлять. Лидером путешествия, капитаном марша, первым и самым древним жрецом нашего жертвоприношения является Воля. Воля - это не желание сердца или запрос и предпочтение ума, которым мы часто даем это имя. Это та глубочайшая, доминирующая и часто завуалированная сила нашего существа и всех существ, Тапас, Шакти, Шраддха, которая суверенно определяет нашу ориентацию, и для которой интеллект и сердце являются более или менее слепыми и автоматическими слугами и инструментами. Я, что спокойно, в отдыхе, пусто от вещей и событий, является задним планом и поддержкой существования, молчаливым каналом или гипостазисом Высшего: оно не является само по себе единственным полностью реальным существованием, не является само по себе Высшим. Вечное, Высшее - это Господь и все-зачинающий Дух. Высшее по отношению ко всем активностям и не связанное никакой из них, оно - источник, санкция, материал, действенное могущество, мастер всех активностей. Все активности происходят из этого высшего Я и определены им; все - его операции, процессы его собственной сознательной силы, а не что-то , чуждое Я, некое могущество, иное, чем этот Дух. В этих активностях выражена сознательная Воля Шакти Духа, движимая проявить свое существо в бесконечных путях, Воля или Могущество не невежественная, но единая со своим собственным само-знанием и своим знанием всего, на выражение чего она тратится. И по отношению к этому Могуществу тайная духовная воля и душевная вера в нас, доминирующая скрытая сила нашей природы, является индивидуальным инструментом, более близко состоящим в общении с Высшим, более уверенным вожатым и осветителем, если мы однажды смогли обрести ее и ухватиться за нее, поскольку она глубже и более сокровенно близка к Тождеству и Абсолюту, чем поверхностные активности могуществ нашей мысли. Знать ту волю в нас и во вселенной и следовать ей до ее божественного завершения, каким бы оно ни могло быть, должно, определенно, быть высочайшим путем и наиболее истинной кульминацией для знания, как и для работ, для искателя в жизни и для искателя в Йоге. Мысль, поскольку это не высочайшая или сильнейшая часть Природы, и даже не единственный и не глубочайший указатель Истины, не должна следовать своему собственному исключительному удовлетворению или принимать его за знак своего достижения высшего Знания. Она здесь как вожатый, до определенной точки, сердца, жизни и других членов, но она не может замещать их; она должна видеть не только, что есть ее собственное предельное удовлетворение, но нет ли здесь предельного удовлетворения, предназначенного также этим другим членам. Исключительный путь абстрактной мысли был бы оправдан, только если бы целью Высшей Воли во Вселенной было бы не более чем нисхождение в деятельность неведения, осуществляемое умом, как ослепляющим инструментом и тюремщиком через ложную идею и чувство, и восхождение в спокойствие знания, равно производимое умом через корректную мысль как озаряющий инструмент и спасителя. Но есть шанс, что есть цель в мире, менее абсурдная и бесцельная, истина мира более обширная и сложная, более богато бесконечная высота Бесконечного. Определенно, абстрактная логика должна всегда приходить, как старые системы пришли, к бесконечному пустому Отрицанию, или бесконечному равно пустому Утверждению, ибо, абстрактная, она движется к абсолютной абстракции, и это единственные две абстракции, которые абсолютно абсолютны. Но конкретная, всегда углубляющаяся мудрость, ожидающая больших и больших богатств бесконечного опыта, а не уверенная абстрактная логика узкого и некомпетентного человеческого ума, похоже, является ключом к божественному сверхчеловеческому знанию. Сердце, воля, жизнь и даже тело, не менее, чем мысль, являются формами божественного Сознательного Существа и указателями великого значения. Они тоже имеют могущества, посредством которых душа может вернуться к своей полной само-сознательности или средствами, благодаря которым она может наслаждаться ею. Объектом Высшей Воли вполне может быть кульминация, в которой все существо нацелено на получение своего божественного удовлетворения, высоты освещают глубины, материальное Несознание открывает себя, как Божественное, благодаря касанию высшего Сверхсознания. Традиционный Путь Знания продвигается посредством элиминации и отвергает последовательно тело, жизнь, чувства, сердце, саму мысль, чтобы погрузиться в молчаливое Я или высший Нихил или неопределимый Абсолют. Путь интегрального знания предполагает, что мы намереваемся прийти к интегральному само-исполнению и единственная вещь, которая должна быть уничтожена, это наше собственное несознание, Неведение и результаты Неведения. Уничтожить ложность бытия, которая фигурирует, как эго; затем наше истинное существо проявится в нас. Уничтожить ложность жизни, которая фигурирует, как простое витальное страстное желание и механический круг нашего телесного существования; наша истинная жизнь в могуществе Божества и радости Бесконечного появится. Уничтожить ложность чувств с их подчинением материальным видимостям и двойственным ощущениям; есть более великое чувство в нас, которое может открыться через них Божественному в вещах и божественно ответить ему. Уничтожить ложность сердца с его мутными страстями и желаниями и его двойственными эмоциями; более глубокое сердце в нас может открыться с его божественной любовью ко всем созданиям и его бесконечной страстью и томлением по ответам Бесконечного. Уничтожить ложность мысли с ее несовершенными ментальными конструкциями, ее самонадеянными утверждениями и отрицаниями, ее ограничениями и исключительными концентрациями; более великая способность Знания есть позади, что может открыться истинной Истине Боги и души и Природы и вселенной. Интегральное само-исполнение, - абсолют, кульминация для опытов сердца, для инстинкта любви, радости, преданности и почитания; абсолют, кульминация для чувств, для их преследования божественной красоты и добра и наслаждения в формах вещей; абсолют, кульминация для жизни, для ее преследования работ, божественного могущества, мастерства и совершенства; абсолют, кульминация за ее собственными пределами для мысли, для ее голода по истине и свету и божественной мудрости и знанию. Не что-то совершенно другое, чем они сами, от чего они все отброшены, есть конец этих вещей в нашей природе, но что-то высшее, в чем они одновременно превосходят себя и находят свои собственные абсолюты и бесконечности, их гармонии неизмеримые. За традиционным путем Знания, оправдывая его мысленный процесс элиминации и отхода, стоит непреодолимый духовный опыт. Глубокий, интенсивный, убеждающий, общий для всех, кто переступил определенный предел активного умственного пояса в лишенное горизонтов внутреннее пространство, это великое переживание освобождения , сознание чего-то внутри нас, что находится позади и вне вселенной и всех ее форм, интересов, целей, событий и явлений, спокойное, незатронутое, не заботящееся, неограничимое, неподвижное, свободное, взгляд на что-то над нами, неописуемое и неохватное, во что посредством уничтожения нашей личности мы можем войти, присутствие всеприсутствующего вечного свидетеля Пуруши, чувство Бесконечности или Безвременности, которая смотрит вниз на нас из августейшего отрицания всего нашего существования и является одной единственной вещью, что Реальна. Этот опыт - высочайшая сублимация одухотворенного ума, смотрящего решительно за свое собственное существование. Никто из тех, кто не прошел через это освобождение, не может быть полностью свободен от ума и его сетей; но никто не принуждает задерживаться в этом опыте навечно. Как бы велико оно ни было, это всего лишь переполняющее переживание Умом того, что находится за ним, и все, что он может постичь. Это высший негативный опыт, но за ним весь потрясающий свет бесконечного Сознания, безграничное Знание, утверждающее абсолютное Присутствие. Объектом духовного знания является Высшее, Божественное, Бесконечное и Абсолютное. Высшее имеет свои отношения с нашим индивидуальным существом и свои отношения со вселенной, и оно превосходит как душу, так и вселенную. Ни вселенная, ни индивидуум не являются тем, чем они кажутся, ибо отчет о них, который наш ум и наши чувства дают нам, до тех пор, пока они не освещены способностью более высокого супраментального и супрачувственного знания, это ложный отчет, несовершенная конструкция, ослабленный и ложный образ. И все же то, чем вселенная и индивидуум кажутся, это все еще образ того, чем они реально являются, образ, который указывает за него на реальность позади него. Истина продвигается посредством коррекции ценностей, которые наш ум и чувства дают нам, и в первую очередь посредством действия более высокого интеллекта, который освещает и исправляет настолько, насколько возможно, заключения невежественного чувственного ума и ограниченного физического интеллекта; это - метод всего человеческого знания и науки. Но за ним есть знание, Истина-Сознание, которое превосходит наш интеллект и приводит нас в истинный свет, отраженным лучом которого он является. Там абстрактные термины чистого рассудка и конструкции ума исчезают или обращаются в конкретное душевное видение и громадную актуальность духовного опыта. Это видение может обернуться прочь к абсолютному Вечному и потерять видение души и вселенной; но оно может также видеть это существование из Вечного. Когда это сделано, мы находим, что неведение ума и чувств и все видимые тщетности человеческой жизни не были бесполезной экскурсией сознательного существа, нелепым промахом. Здесь они были спланированы, как грубая почва для само-выражения Души, которая приходит из Бесконечного, материальное основание для ее само-развертывания и само-обладания в терминах вселенной. Это правда, что сами по себе они и все, что здесь есть, не имеет значения, и выстраивать отдельные значения для них означает жить в иллюзии, Майе; но они имеют высшее значение в Высшем, абсолютное могущество в Абсолюте и это то, что придает им и относит к той Истине их нынешние относительные значения. Это - все-объединяющий опыт, который является основанием глубочайшего интегрального и самого сокровенного знания себя и знания мира. По отношению к индивидуальному Высшее - это наше собственное истинное и высочайшее я, то, чем окончательно мы являемся в нашей сущности, то, чем мы являемся в нашей проявленной природе. Духовное знание, движимое прийти к истинному Я в нас, должно отвергнуть, как традиционный путь знания отвергает, все сбивающие с толку видимости. Оно должно открыть, что тело - это не наше я, наша основа существования; это ощутимая форма Бесконечного. Переживание Материи как единственного основания мира а физического мозга и нервов и клеток и молекул - как единственной истины всех вещей в нас, тяжелый неадекватный базис материализма, это иллюзия, полу-видение, принятое за целое, темное дно или тень вещей, ошибочно принятое за светлую субстанцию, эффективная фигура нуля, принятого за Целое. Материалистическая идея ошибочно принимает создания за созидающее Могущество, средство выражения за То, что выражено и выражает. Материя и наш физический мозг и нервы и тело - это поле и основание для одного действия витальной силы, которая служит, чтобы соединить Я с формой его работ и поддерживает их своей прямой динамикой. Материальные движения - это внешняя запись, посредством которой душа представляет свои восприятия определенных истин Бесконечного и делает их эффективными в терминах Субстанции. Эти вещи - язык, запись, иероглиф, система символов, не сам по себе глубочайший истинный смысл вещей, которые они сокровенно выражают. Не является также и Жизнь нашим Я, витальность, энергия, которая играет в мозгу, нервах и теле; это одно из могуществ, а не все могущество Бесконечного. Переживание жизненной силы, делающей Материю основанием, источником и истинной суммой всех вещей, вибрирующий ненадежный базис витализма, это иллюзия, полу-видение, принятое за целое, прилив на ближнем берегу, принятый за весь океан и его воды. Виталистическая идея принимает нечто могущественное, но внешнее за сущность. Жизненная сила - это динамизм сознания, которое превосходит ее. Это сознание чувствуется и действует, но не становится обоснованным для нас в интеллекте, пока мы не приходим к высшему термину Ума, нашей нынешней вершине. Ум здесь видимо является творением Жизни, но это в реальности скрытый смысл - не конечный - самой Жизни, и то, что стоит за ней и более сознательная формулировка ее секрета; Ум - это выражение не Жизни, но того, менее светлым выражением чего является сама Жизнь. И все же Ум также, наша ментальность, наше мышление, понимающая часть, это не наше Я, не То, не конец или начало; это полу-свет, брошенный из Бесконечного. Переживание Ума как создателя форм и вещей и этих форм и вещей существующими только в Уме, тонкий субтильный базис идеализма, это также иллюзия, полу-видение, принятое за целое, бледный отраженный свет, идеализированный, как пылающее тело солнца и его великолепие. Идеалистическое видение также не приходит к сути вещей, даже не касается их, но только низшей моды Природы. Ум - это сомнительные внешние сумерки сознательного существования, которое не ограничено ментальностью, но превосходит ее. Метод традиционного пути знания, уничтожая все эти вещи, приходит к концепции и реализации чистого сознательного существования, само-сознательного, само-блаженного, необусловленного умом и жизнью и телом, и к ее крайнему позитивному опыту, который есть Атман, Я, оригинальная и сущностная природа нашего существования. Здесь, наконец, есть нечто центрально истинное, но в своей спешке прийти к нему это знание принимает, что нет ничего между мыслящим умом и Высочайшим, буддхех парастату сах, и, закрывая свои глаза в Самадхи, пытается прорваться через все, что вмешивается, даже не видя этих великих и светлых царств Духа. Возможно, оно приходит к своей цели, но только, чтобы заснуть в Бесконечном. Или, если оно остается пробужденным, именно в высочайшее переживание Высшего само-уничтожающийся Ум может войти, но не в высшее Высшего, Паратпара. Ум может сознавать только Я в ментализированной духовной тонкости, только отраженную умом Сатчитананду. Высочайшая истина, интегральное само-знание не должно быть обретено прыжком в Абсолют, но терпеливым переходом за ум в Сознание Истины, где Бесконечное может быть познано, ощутимо, видимо, пережито во всей полноте его бесконечных богатств. И там мы открываем, что Я, которым мы должны быть, это не только статический разреженный пустой Атман, но великий динамический Дух индивидуальный, универсальный и трансцендентный. Это Я и Дух не может быть выражено абстрактными обобщениями ума; все вдохновенные описания видящих и мистиков не могут исчерпать его содержимое и его великолепие. По отношению ко вселенной Высшее есть Брахман, одна Реальность, которая не только духовная, материальная и сознательная субстанция всех идей и сил и форм вселенной, но их источник, поддержка и обладатель, космический и супракосмический Дух. Все конечные термины, к которым мы можем свести вселенную, Сила и Материя, Имя и Форма, Пуруша и Пракрити, все еще не полностью то, чем вселенная реально является, ни сама по себе ни по своей природе. Все чем мы являемся, это игра и форма, ментальное, психическое, витальное и физическое выражение высшего Я, необусловленного умом и жизнью и телом, вселенная также есть игра и форма и космическое душевное выражение и природное выражение высшего существования, которое не обусловлено силой и природой, не обусловлено фундаментальным различием Пуруши и Пракрити. Наше высшее Я и высшее Существование, которое стало вселенной, это единый дух, единое я и единое существование. Индивидуальное по природе - это одно из выражения универсального Бытия, в духе - эманация Трансцендентности. Ибо если он находит свое я, он находит также, что его собственное истинное я - это не та природная личность, эта созданная индивидуальность, но универсальное существо в его отношениях с другими и с Природой и в своем высшем пределе - часть живого фронта высшего трансцендентного Духа. Это высшее Существование не обусловлено индивидуумом и вселенной. Духовное знание может, следовательно, превзойти или даже уничтожить эти два могущества Духа, и прийти к концепции чего-то крайне Трансцендентного, чего-то, что неназываемо и ментально непознаваемо, чистого Абсолюта. Традиционный путь знания уничтожает индивидуума и вселенную. Абсолют, которого он ищет, лишен черт, неопределен, лишен отношений, не это, не то, нети, нети. И все же мы можем сказать о нем, что он есть Одно, что он есть Бесконечное, что он есть Несказанное Блаженство, Сознание, Существование. Хотя она неизвестна уму, все же через наше индивидуальное существо и через имена и формы вселенной мы можем достичь реализации высшего Я, которое есть Брахман, и посредством реализации Я мы приходим к определенной реализации также этого полного Абсолюта, сущностной формой которого в нашем сознании, сварупа, является наше истинное Я. Это - устройства, которые человеческий ум принужден использовать, чтобы сформировать для себя какую бы то ни было концепцию вообще трансцендентного и необусловленного Абсолюта. Система отрицания незаменима для него, чтобы он мог избавиться от своих собственных определений и ограниченного опыта; он обязан уходить через смутное Неопределенное в Бесконечное. Ибо он живет в замкнутой тюрьме конструкций и репрезентаций, которые необходимы для его действия но не являются само-существующей истиной ни Материи ни Ума ни Духа. Но если мы сможем однажды перейти за пограничный сумрак Ума в широкий план супраментального Знания, эти устройства перестают быть необходимыми. Сверхразум имеет совершенно другое, позитивное и прямое и живое переживание высшего Бесконечного. Абсолют находится по ту сторону личности и по ту сторону безличности, и все же он - и Безличное, и высшая Личность, и все личности. Абсолют находится по ту сторону различения единства и множественности, и все же это Один и неисчислимое Множество во всех вселенных. Он по ту сторону ограничения качеством и все же он не ограничен бескачественной пустотой но является также всеми бесконечными качествами. Он - индивидуальная душа и все души, и больше, чем они; это бесформенный Брахман и вселенная. Это космический и супракосмический дух, высший Господь, высшее Я, высший Пуруша и высшая Шакти, Вечно Нерожденный, кто бесконечно рождаем, Бесконечное, которое есть неисчислимо конечное, многочисленное Одно, сложное Простое, многостороннее Единое, Слово Тишины Несказанной, безличная вездесущая Личность, Мистерия, прозрачная в высочайшем сознании для своего собственного духа, но для меньшего сознания завуалированная в своем собственном превосходящем свете и непроницаемая навеки. Эти вещи для скованного измерениями ума - непримиримые противоположности, но для постоянного видения и опыта супраментального Сознания Истина они так просто и неизменно являются врожденной природой друг друга, что даже думать о них как о противоположностях - это невообразимое насилие. Стены, сконструированные измеряющим и разделяющим Интеллектом, исчезли, и Истина в своей красоте и простоте является и сводит все к терминам своей гармонии и единства и света. Измерения и различия остаются, но как образы для использования, не отдельная тюрьма для забывшего себя Духа. Сознание трансцендентного Абсолюта с его последствием в индивидуальном и универсальном есть последнее, вечное знание. Наши умы могут иметь с ним дело на различных линиях, могут строить на нем конфликтующие философии, могут ограничивать, модифицировать, переоценивать, недооценивать стороны знания, выводить из него истину или ошибку; но наши интеллектуальные вариации и несовершенные утверждения не изменяют конечный факт, что если мы доводим знание и опыт до их конца, это то знание, в котором они кончаются. Объектом Йоги интегрального знания может быть ничто иное, как это вечная Реальность, это Я, этот Брахман, это Трансцендентное, которое пребывает надо всем и во всем и проявлено и все же скрыто в индивидуальном, проявлено и все же замаскировано в универсальном. Кульминация пути знания не нуждается в том, чтобы обязательно влечь за собой угасание нашего существования в мире. Ибо Высшее, в котором мы ассимилируемся, Абсолютное и Трансцендентное, в кого мы входим, имеет всегда полное и законченное сознание, которого мы ищем, и все же оно поддерживает им его игру в мире. Не принуждены мы и верить, что наше существование в мире кончается, поскольку благодаря достижению знания его объект или совершенство исполнены и, следовательно, здесь впоследствии для нас больше ничего нет. Ибо то, что мы обретаем вначале, с его освобождением и неизмеримым безмолвием - это только вечная самореализация индивидуумом в сущности его сознательного существа; там будет все еще оставаться на этом основании, неуничтоженное безмолвием, единое с освобождением и свободой, бесконечно продвигающееся самоисполнение Брахмана, его динамическая божественная манифестация в индивидууме и благодаря его присутствию, примеру и действию в других и во вселенной во всей широте - работа, которую Великим остается сделать. Наше динамическое само-исполнение не может быть выработано, пока мы остаемся в эгоистическом сознании, в умственной тьме, освещенной свечой, в оковах. Наше нынешнее ограниченное сознание может быть лишь полем подготовки, оно не может совершить ничего, ибо все, что оно проявляет, запятнано снова и снова одержимым эго неведением и ошибкой. Истинное и божественное само-исполнение Брахмана в манифестации единственно возможно на основании Брахманического сознания и, следовательно, через приятие жизни освобожденной душой, Дживанмуктой. Это интегральное знание, ибо мы знаем, что везде и во всех условиях все для глаз, что видят Одно, для божественного опыта все - единый блок Божественного. Только лишь разум для временного удобства своей собственной мысли и стремления стремится провести искусственную линию жесткого разделения, фикцию постоянной несовместимости между одним аспектом и другим вечного единства. Освобожденный знающий живет и действует в мире не меньшем, чем скованная душа и невежественный ум, но большем, делая все действия, сарвакрит, только с истинным знанием и более великим сознательным могуществом. И делая так, он не расплачивается высшим единством, и не отпадает от высшего сознания и высочайшего знания. Ибо Высшее, как бы скрыто от нас оно ни было, находится здесь, в мире, не меньше, чем оно могло бы быть в самом полном и несказанном само-угасании, в самой нетерпимой Нирване.
Глава II Состояние Знания
Я, Божественное, Высшая Реальность, Все, Трансцендентное - Одно во всех этих аспектах является, следовательно, объектом Йогического знания. Обычные объекты, внешние видимости жизни и материи, психология наших мыслей и действий, восприятие сил видимого мира может быть частью этого знания, но только настолько, насколько это является частью манифестации Одного. Сразу становится очевидным, что знание, к которому стремится Йога, должно отличаться от того, что люди обычно понимают под этим словом. Ибо мы понимаем обычно под знанием интеллектуальное восприятие фактов жизни, ума и материи и законов, которые управляют ими. Это знание, основанное на чувственном восприятии и на рассуждении, исходящем из наших чувственных восприятий, и оно осуществляется частично ради чистого удовлетворения интеллекта, частично за практическую эффективность и добавочное могущество, которое знание дает в управлении нашими жизнями и жизнями других, в использовании для человеческих целей явных или тайных сил Природы и в помощи или поражении, в спасении и облагораживании или в подавлении и разрушении наших собратьев-людей. Йога, в самом деле, соизмерима со всей жизнью, и может включать все эти субъекты и объекты. Есть даже Йога (Йога развивает могущество, она развивает его, даже когда мы не желаем или сознательно не нацеливаемся на это; и могущество всегда обоюдоострое оружие, которое может быть использовано, чтобы ранить или разрушать так же, как чтобы помогать и спасать. Надо также отметить, что не всякое разрушение является злом), которая может быть использована для самопотакания так же хорошо, как для самопреодоления, для ранения других так же, как для их спасения. Но "вся жизнь" включает не только и даже не главным образом жизнь, как человечество ныне ведет ее. Она представляется скорее и рассматривает как свой единственный объект высшее истинно сознательное существование, которым наше полу-сознательное человечество еще не обладает, и к которому оно может прийти лишь само-превосходящим духовным восхождением. Именно это более великое сознание и более высокое существование и есть особый и соответствующий объект Йогической дисциплины. Это более великое сознание, это более высокое существование - это не освещенная или озаренная ментальность, поддержанная более великой динамической энергией, или поддерживающая более чистую моральную жизнь и характер. Имеет место изменение не просто поверхности или инструментальной манеры нашего существа, но самого его основания и динамического принципа. Йогическое знание стремится войти в тайное сознание по ту сторону ума, которое лишь оккультно присутствует здесь, заключенное в основах всего существования. Ибо именно одно лишь это сознание истинно знает, и только благодаря обладанию им можем мы обладать Богом и истинно знать мир и его реальную природу и тайные силы. Весь этот мир видимый или ощутимый для нас и все также в нем, что не видимо, это просто феноменальное выражение чего-то по ту сторону ума и чувств. Знание, которое чувства и интеллектуальное рассуждение, исходящее из этих чувств, могут принести нам, это не истинное знание; это наука видимостей. И даже видимости не могут быть истинно познаны, если мы не узнали сначала Реальность, образами которой они являются. Реальность это их я, и существует одно я всех; когда это ухвачено, все остальные вещи могут быть познаны в их истине и более не как сейчас только в их видимостях. Очевидно, что как бы много мы ни могли анализировать физическое и ощутимое, мы не можем этими средствами прийти к знанию нашего Я или Я того, что мы называем Богом. Телескоп, микроскоп, реторта и перегонный куб не могут идти за физическое, хотя они могут прийти ко все более и более тонким истинам о физическом. Если тогда мы заточаем себя в том, что чувства и их физические помощники открывают нам, и отказываемся с начала допустить любую другую реальность или любые другие средства познания, мы обязаны заключить, что ничто не реально кроме физического, и что нет Я в нас или во вселенной, нет Бога внутри и снаружи, нет даже нас, кроме агрегата ума, нервов и тела. Но это мы должны заключить лишь потому, что мы приняли это твердо с начала и, следовательно, можем лишь сделать круг и прийти к нашему изначальному предположению. Если, тогда, существует Я, Реальность, не очевидная для чувств, ее нужно искать и познавать другими средствами, чем таковые физической Науки. Интеллект не является этим средством. Несомненно, существует некое количество супра-чувственных истин, к которым интеллект способен прийти в своей собственной манере, и которые он способен воспринимать и утверждать как интеллектуальные концепции. Сама идея Силы, например, на которой Наука так сильно настаивает, это концепция, истина, к которой интеллект может прийти только, идя по ту сторону своих данных; ибо мы не чувствуем эту универсальную силу, но только ее результаты, и саму силу мы подразумеваем как необходимую причину ее результатов. Так же точно интеллект, следуя определенной линии жесткого анализа, может прийти к интеллектуальной концепции и интеллектуальному признанию Я, и это признание может быть очень реальным, очень светлым, очень мощным как начало других и более великих вещей. Все же, сам по себе интеллектуальный анализ может лишь вести к оформлению ясных концепций, возможно, к верному оформлению истинных концепций, но это не то знание, на которое нацеливается Йога. Ибо это в себе не есть эффективное знание. Человек может быть совершенен в нем, и все же оставаться в точности таким же, каким он был прежде, кроме того простого факта, что он получил более великое интеллектуальное озарение. Изменение нашего существа, на которое нацеливается Йога, может вообще не иметь места. Правда, что интеллектуальное обдумывание и верное различение являются важными частями Йоги знания; но их цель скорее - убрать трудность, чем прийти к финальному и позитивному результату этого пути. Наше обычные интеллектуальные понятия - это камень преткновения на пути знания; ибо они управляются ошибкой чувств и они основываются на понятии, что материя и тело это реальность, что страсть и эмоция, мысль и чувство это реальность; и с этими вещами мы отождествляем себя, и поскольку мы отождествляем себя с этими вещами, мы не можем идти назад к истинному я. Следовательно, совершенно необходимо для искателя знания убрать этот камень преткновения и обрести верные понятия о себе и мире; ибо как будем мы преследовать знанием реальное я, если мы не имеем понятия о том, что это такое, и, наоборот, нагружены идеями, совершенно противоположными истине? Следовательно, правильная мысль - это необходимое предварительное мероприятие, и когда однажды привычка правильной мысли установлена, свободной от чувственной ошибки и желания и старых ассоциаций и интеллектуальных предрассудков, понимание становится очищенным и не представляет серьезного препятствия для дальнейшего процесса познания. Все же, верная мысль становится эффективной лишь, когда в очищенном понимании за ней следуют другие операции, видение, опыт, реализация. Что это за операции? Они - не простой психологический самоанализ и самонаблюдение. Такой анализ, такое наблюдение, подобно процессу правильной мысли, имеют огромное значение и практически незаменимы. Они могут даже, если верно преследуемы, вести к правильной мысли значительного могущества и эффективности. Как интеллектуальное различение посредством размышляющей мысли, они будут иметь эффект очищения; они будут вести к само-познанию определенного рода и к устранению расстройств души и сердца и даже расстройств понимания. Само-познание всех родов лежит на прямом пути к познанию истинного Я. Упанишада говорит нам, что Само-существующее так расположило двери души, что они открываются наружу, и большинство людей смотрит наружу, в видимости вещей; только редкая душа, готовая к спокойной мысли и ровной мудрости, обращает взгляд внутрь, видит Я и достигает бессмертия. Для этого поворота взгляда вовнутрь психологическое самонаблюдение и анализ являются великим и эффективным введением. Иы можем смотреть внутрь себя более легко, чем мы смотрим внутрь вещей, внешних по отношению к нам, потому что там, в вещах снаружи, мы в первую очередь смущаемы формой и во-вторых мы не имеем естественного предшествующего опыта того в них, что отлично от их физической субстанции. Очищенный или успокоенный ум может отражать или мощная концентрация может открыть Бога в мире, Я в Природе даже раньше, чем они реализованы в нас, но это редко и трудно (*В одном отношении, однако, легче, потому что во внешних вещах мы не так сильно стеснены чувством ограниченного эго, как в нас самих; одно препятствие к реализации Бога, таким образом, убирается). И именно только в нас мы можем наблюдать и знать процесс Я в его становлении и следовать процессу, посредством которого оно оттягивается назад в само-бытие. Следовательно, старинный совет, познай самого себя, будет всегда оставаться первым словом, которое направляет нас к тому самому знанию. Все же, психологическое само-познание это лишь опыт мод Я, это не реализация Я в его чистом бытии. Состояние знания, тогда, которое Йога имеет в виду, это не просто интеллектуальная концепция или ясное различение истины, и не освещенный психологический опыт мод нашего существа. Это "реализация", в полном смысле слова; это делание реальным для нас и в нас Я, трансцендентального и универсального Божественного, и это последующая невозможность видения мод существа кроме как в свете этого Я и в их истинном аспекте как потока становления в психологических и физических условиях нашего мирового существования. Реализация состоит из трех последовательных движений, внутреннего видения, полного внутреннего переживания и тождества. Это внутреннее видение, дришти, могущество, так высоко ценившееся древними мудрецами, могущество, которое делало человека Риши или Кави и более не простым мыслителем, это род света в душе, благодаря которому вещь невидимая становится такой же очевидной и реальной для нее - для души а не просто для интеллекта - как вещи, видимые физическими глазами. В физическом мире всегда есть две формы знания, прямое и непрямое, пратьякша, того, что присустсвует перед глазами, и парокша, того, что отдалено от нашего видения и находится за пределами его. Когда объект находится вне нашего видения, мы с необходимостью вынуждены приходить к идее его посредством рассуждения, воображения, аналогии, слушая описания других, кто видел его, или изучая нарисованные или другие представления о нем, если они доступны. Совмещая все эти виды помощи, мы можем, в самом деле, прийти к более или менее адекватной идее или предполагаемому образу объекта; но мы не реализуем саму вещь; это еще для нас не схваченная реальность, но лишь концептуальное представление реальности. Но если мы однажды увидели ее глазами, - ибо никакое другое чувство не адекватно, - мы обладаем, мы реализуем; она там, надежно в нашем удовлетворенном существе, часть нас в знании. В точности то же правило остается верным для психических вещей и для Я. Мы можем слышать ясные и светлые учения о Я от философов или учителей или из древних писаний; мы можем мыслью, рассуждением, воображением или любыми другими доступными средствами пытаться сформировать ментальный образ или концепцию его; мы можем твердо удерживать эту концепцию в нашем уме и фиксировать ее полной и исключительной концентрацией (*Это идея тройной ориентации Джняни-Йоги, шравана, манана, нидидхьясана, слышание, думание или ментализирование и фиксирование в концентрации); но мы еще не реализовали его, мы не видели Бога. Только лишь тогда, когда после долгой и упорной концентрации или другими средствами вуаль ума убрана или сорвана прочь, только когда поток света врывается в пробужденную ментальность, джьотирмайя брахман, и концентрация уступает место знанию-видению, в котором Я так же присутствует, реально, конкретно, как физический объект для физических глаз, мы обладаем знанием, ибо мы видели. После этого откровения, какие бы угасания света, какие бы периоды тьмы ни могли атаковать душу, она никогда не сможет непоправимо потерять то, что у нее однажды было. Опыт неизбежно возобновляется, и должен становиться все более частым, пока он не станет постоянным; когда и как часто, зависит от преданности и настойчивости, с которыми мы настаиваем на пути и осаждаем нашей волей или нашей любовью скрытое Божество. Это внутреннее видение - одна форма психологического опыта; но внутренний опыт не ограничивается этим видением; видение только открывает, оно не объемлет. В точности как глаз, хотя он один адекватен принести первое чувство реализации, должен призывать на помощь опыт посредством касания и других органов чувства, пока не появится объемлющее знание, так видение я должно быть завершено переживанием его во всех наших членах. Все наше существо должно требовать Бога, а не только наш озаренный глаз знания. Ибо поскольку каждый принцип в нас - это только манифестация Я, каждая должна вернуться к своей реальности и иметь переживание ее. Мы можем иметь ментальное переживание Я и ухватывать как конкретные реальности все те видимо абстрактные вещи, что для ума составляют существование-сознание, силу, наслаждение и их множественные работы: так ум удовлетворяется Богом. Мы можем иметь эмоциональное переживание Я через Любовь и через эмоциональное наслаждение, любовь и наслаждение Я в нас, Я в универсальном и Я во всех, с кем мы имеем отношения; так сердце удовлетворяется Богом. Мы можем иметь эстетическое переживание Я в красоте, восприятие наслаждения и вкус абсолютной реальности все-прекрасной во всем, создано ли оно нами или Природой в ее призыве к эстетическому уму и чувствам; так чувство удовлетворяется Богом. Мы можем иметь даже витальное, нервное переживание и практически физическое чувство Я во всей жизни и формировании и во всех работах могуществ, сил, энергий, которые работают через нас или других в мире; так жизнь и тело удовлетворяются Богом. Все это знание и опыт - первичные средства прихода к тождеству и обладания им. Именно наше я мы видим и переживаем и, следовательно, видение и переживание неполны, если они не кульминируют в тождестве, ксли мы не способны жить всем нашим существом высшим Ведантическим знанием, Он есть я. Мы должны не только видеть Бога и обнимать Его, но стать этой Реальностью. Мы должны стать одним с Я в его трансцендентности всех форм и манифестаций посредством разрешения, сублимации, ухода от себя эго и всех его принадлежностей в То, из чего они происходят, так же, как становится Я во всех его проявленных существах и становлениях единым с ними, в бесконечном существовании, сознании, мире, наслаждении, посредством которых оно раскрывает себя в нас и едиными с ним в действии, формации, игре само-зачинания, которым оно прячет себя в мире. Трудно для современного ума понять, как мы можем сделать больше, чем интеллектуально понять Я или Бога, но он может позаимствовать некую тень этого видения, опыта и становления из того внутреннего пробуждения к Природе, которое великий английский поэт сделал реальностью для европейского воображения. Если мы прочитаем поэмы, в которых Вордсворт описал свое понимание природы, мы можем приобрести некую отдаленную идею того, чем является реализация. Ибо, во-первых, мы видим, что он имел видение чего-то в мире, что является самим Я всех вещей, которые оно содержит, сознательной силы и присуствия иного, чем его формы, все же причина своих форм и проявлено в них. Мы понимаем, что он имел не только видение этого и радость и мир и универсальность, которые его присутствие приносит, но само чувство этого, ментальное, эстетическое, витальное, физическое, не только это ощущение и видение этого в своем собственном существе, но в ближайшем цветке и простейшем человеке и неподвижной скале; и, наконец, что она даже случайно достиг этого единства, этого становления объектом своего посвящения, одна из фаз которого мощно и глубоко выражена в поэме "Дремота запечатала мой дух", где он описывает себя как ставлшего одним существом с Землей, "вращался в ее дневном цикле со скалами и камнями и деревьями". Возвысим эту реализацию до более глубокого Я, чем у Природы, и мы получим элементы Йогического знания. Но весь этот опыт - лишь преддверие к той супрачувственной, супраментальной реализации Трансцендентного, кто находится по ту сторону всех его аспектов, и финальная вершина знания может быть достигнута лишь вхождением в сверхсознательное и там погружением всего другого опыта в высшее единство с Несказанным. Это кульминация всего божественного знания; это также источник всего божественного наслаждения и божественного жития. состояние знания является, следовательно, целью этого пути и, на самом деле, вех путей, когда их проходят до конца, для которой интеллектуальное различение и концепция и вся концентрация и психологическое самопознание и все касание сердцем через любовь и чувствами через красоту и волей через могущество и работы и душой через мир и радость - это только ключи, дороги, первые приближения и начинания восхождения, которые мы должны использовать и которым следовать, пока широкие и бесконечные уровни не достигнуты и божественные двери не открываются в бесконечный Свет.
Глава III
Очищенное Понимание
Описание состояния знания, к которому мы стремимся, определяет средства познания, которые мы будем использовать. Состояние знания может быть суммировано, как супраментальная реализация, которая подготавливается ментальными представлениями через различные ментальные принципы в нас и, будучи однажды достигнуто, опять отражает себя более совершенно во всех членах существа. Это пере-увидение и, следовательно, переотливка всего нашего существования в свет Божественного и Одного и Вечного, свободного от подчинения видимостям вещей и наружностям нашего поверхностного бытия. Такой переход от человеческого к божественному, от разделенного и несогласного к Единому, от феномена к вечной Истине, такое полное перерождение или новое рождение души должно с необходимостью включать две стадии, одну - подготовки, в которой душа и ее инструменты должны стать пригодными и другая - подлинного озарения и реализации в подготовленной душе через ее пригодные инструменты. На самом деле, нет жесткой разделительной линии в ходе Времени между этими двумя стадиями, скорее, они необходимы одна для другой и длятся одновременно. Ибо пропорционально тому, как душа становится пригодной, она растет в озарении и поднимается к более и более высоким, более и более полным реализациям, и пропорционально тому, как эти озарения и эти реализации растут, становится пригодной и ее инструменты - более адекватными для задачи: есть душевные сезоны неозаренной подготовки и душевные сезоны озаренного роста и кульминационные душевные моменты, более или менее длительные, озаренного обладания, моменты, которые преходящи, как вспышка молнии, и все же меняют все духовное будущее, моменты также, которые простираются на многие человеческие часы, дни, недели в постоянном свете или сиянии Солнца Истины. И через все это душа, однажды обращенная к Богу, растет к постоянству и совершенству своего нового рождения и реального существования. Первая необходимость подготовки - очищение всех членов нашего существа; в особенности, для пути знания, очищение понимания, ключ, который откроет дверь Истины; и очищенное понимание едва ли возможно без очищения других членов. Неочищенное сердце, неочищенное чувство, неочищенная жизнь смущают понимание, замутняют его данные, расстраивают его заключения, затемняют его видение, неправильно применяют его знание; неочищенная физическая система мешает его действию или преграждает его. Должна быть интегральная чистота. Здесь также есть взаимозависимость; ибо очищение каждого из членов нашего существа черпает преимущества из очищения всякой другой, прогрессивное успокоение эмоционального сердца помогает, например, очищению понимания, в то время как, равно, очищенное понимание накладывает покой и свет на мутные и затемненные работы еще нечистых эмоций. Можно даже сказать, что, тогда как каждый член нашего существа имеет свои собственные принципы очищения, все же именно очищенное понимание в человеке является самым мощным очистителем его мутного и расстроенного существа и наиболее суверенно накладывает их верные работы на его другие члены. Знание, говорит Гита, это суверенная чистота; свет - это источник всей ясности и гармонии, равно как тьма и неведение является причиной всех спотыканий. Любовь, например, это очиститель сердца, и сведением всех наших эмоций к терминам божественной любви сердце совершенствуется и исполняется; все же любовь сама нуждается в прояснении божественным знанием. Любовь сердца к Богу может быть слепой, узкой и невежественной и вести к фанатизму и обскурантизму; она может, даже если в остальном чиста, ограничивать наше совершенство, отказываясь видеть Его кроме как в ограниченной личности и отходом от истинности бесконечного видения. Любовь сердца к людям может равно вести к искажениям и преувеличениям в чувстве, действии и знании, которые должны быть скорректированы и предотвращены очищением понимания. Мы должны, однако, рассудить глубоко и ясно, что мы понимаем под пониманием и его очищением. Мы используем это слово, как ближайший эквивалент, который мы можем найти в английском языке, к санскритскому философскому термину буддхи; следовательно, мы исключаем из него действие чувственного ума, который просто состоит из записей восприятий всех родов без различения того, верны они или ложны, истинны или просто иллюзорный феномен, проникновенны или поверхностны. Мы исключаем ту массу запутанных концепций, которая является просто представлением этих восприятий и равно лишена высшего принципа суждения и различения. Не можем мы включить и тот постоянный прыгающий поток обычной мысли, которая выполняет роль понимания в уме обычного не думающего человека, но является лишь постоянным повторением обычных ассоциаций, желаний, предрассудков, предвзятостей, полученных или унаследованных предпочтений, даже хотя он может постоянно обогащать себя свежим запасом концепций, вливающихся из окружения и допущенных без отклика суверенного различающего рассудка. Несомненно, это - тот род понимания, которы был очень полезен в развитии человека из животного; но это только одна ступень над животным разумом; это полу-животный рассудок, подчиненный привычке, желанию и чувству, и бесполезный в поиске научного, философского или духовного знания. Мы должны идти за него; его очищение может быть осуществлено только либо полностью прогнав его или заставив замолчать, либо преобразовав его в истинное понимание. Под пониманием мы имеем в виду то, что одновременно воспринимает, судит и различает, истинный рассудок человеческого существа, не подчиненный чувствам, желанию или слепой силе привычки, но работающий в своем собственном праве ради мастерства, ради знания. Определенно, рассудок человека ныне даже в лучшем случае не действует полностью этим свободным и суверенным образом; но настолько, насколько он терпит поражение, он терпит поражение потому, что он еще смешан с низшим полуживотным действием, потому что он нечист и постоянно стеснен и толкаем вниз от своего характерного действия. В своей чистоте он не был бы вовлечен в эти низшие движения, но стал бы позади своего объекта, и наблюдал незаинтересованно, поместил бы его на верное место в целом посредством сравнения, контраста, аналогии, рассуждал бы исходя из своих верно наблюдаемых данных посредством дедукции, индукции, заключения, и держал все свои достижения в памяти и дополняя их умеренным и верно управляемым воображением, видел бы все в свете тренированного и дисциплинированного суждения. Таково чистое интеллектуальное понимание, законом и характерным действием которого является незаинтересованное наблюдение, суждение и рассуждение. Но термин буддхи также используется в другом и более глубоком смысле. Интеллектуальное понимание - это только низший буддхи; есть другой и высший буддхи, который является не интеллектом, но виденмие, не пониманием, но над-пониманием (Божественное Существо описывается, как адхьякша, тот, кто сидит надо всеми в высшем свете и над-видит вещи, наблюдает и контролирует их сверху) в знании, и не мщет знания и не достигает его в подчинении данным, которые он наблюдает, но обладает уже истиной и выносит ее наружу в терминах откровенной и интеитивной мысли. Ближайшее из того, что человеческий ум обычно имеет к этому истинному сознательному знанию, это то несовершенной действие озаренного отыскания, которое случается, когда есть великое давление мысли и интеллекта, наэлектризованных постоянными разрядами из-за вуали и уступка высшему энтузиазму допускает значительное вливание из интуитивной и вдохновенной способности знания. Ибо есть интуитивный ум в человеке, который служит, как приемник и канал для этих вливаний из супраментальной способности. Но действие интуиции и вдохновения в нас несовершенно в своем роде так же, как прерывисто в действии, обычно, она приходит в ответ на требование из работающего и борющегося сердца или интеллекта и, даже прежде, чем ее подарки войдут в сознательный ум, они уже попадают под влияние мысли или стремления, которые поднимаются, чтобы встретить их, и более не чисты, но изменены ради нужд сердца или интеллекта; и после того, как они входят в сознательный ум, они непосредственно схватываются интеллектуальным пониманием и рассеиваются или разбиваются так, чтобы соответствовать нашему несовершенному интеллектуальному знанию, или сердцем и переотливаются, чтобы подходить нашим слепым или полу-слепым эмоциональным страстным желаниям или предпочтениям, или же низшими хотениями искажены для страстного использования нашим голодом и страстью. Если бы этот высший Буддхи мог действовать чистым от вмешательства этих низших членов, он давал бы чистые формы истины; над наблюдением доминировало бы или оно было бы заменено видением, которое может видеть без подчиненной зависимости от показаний чувственного ума и чувств; воображение уступило бы место уверенному в себе вдохновению истины, рассуждение - спонтанному различению отношений и заключению из рассуждения - интуиции, содержащей в себе те отношения и не строящей ничего с трудом на них, суждение - мысленному видению, в чьем свете мысль стояла бы, открытая, без маски, которую она сейчас носит, и через которую наше интеллектуальное суждение должно проникнуть; тогда как память также приобрела бы тот больший смысл, данный ей греческой мыслью, и была бы более не жалким отбором из запаса, данного ей индивидуумом в его нынешней жизни, но, скорее, само-записывающимся знанием, которое тайно содержит и постоянно дает из себя все, что мы сейчас, кажется, с трудом приобретаем, но раельно в этом смысле помним, которое включает будущее (в этом смысле могущество пророчества было удачно названо памятью о будущем) не менее, чем прошлого. Определенно, мы намерены расти в нашей восприимчивости до этой высшей способности истинно сознательного знания, но его полное и незавуалированное использование все еще является привилегией богов и находится за нашим нынешним человеческим ростом. Мы видим теперь, что мы понимаем в точности под пониманием и под этой высшей возможностью, которую мы можем назвать для удобства идеальной способностью, и которая находится по отношению к развитому интеллекту в большой мере в том же положении, как интеллект находится по отношению к полу-животному рассудку неразвитого человека. Становится также очевидным, какова природа очищения, которое необходимо перед тем, как понимание сможет верно исполнить свою роль в достижении правильного знания. Вся нечистота - это смешение работы, отход от дхармы, верного и врожденного правильного действия вещей, которые в этом верном действии чисты и помогают нашему совершенству, и этот отход обычно - результат невежественного смешения (самкара) дхарм, в котором функционирование ссужает себя требованию других тенденций, чем точно их собственные. Первая причина нечистоты в понимании - это вмешательство желания в мыслительные функции, а само желание - это нечистота Воли, вовлеченной в витальные и эмоциональные части нашего существа. Когда витальные и эмоциональные желания мешают чистой Воле-знать, мыслительная функция становится подчиненной им, преследует цели иные чем те, что свойственны ей, и ее восприятиям мешают и препятствуют. Понимание должно поднять себя выше осады желания и эмоций и, чтобы оно могло иметь совершенную защищенность, оно долджно очистить сами витальные части и эмоции. Воля наслаждаться свойственна витальному существу, но выбор или достижение наслаждения, которое должно быть, определено и достигнуто высшими функциями; следовательно, витальное существо должно быть натренировано принимать, какое бы приобретени или наслаждение ни приходило к нему в высшем функционировании жизни в подчинении работам божественной Воли, и избавиться от страстного желания и привязанности. Подобным образом сердце должно быть освобождено от подчинения страстным желаниям жизненного принципа и чувствам, и таким образом избавиться от ложных эмоций страха, ярости, ненависти, похоти и т. д., которые составляют главную нечистоту сердца. Воля любить свойственна сердцу, но там также выбор и стремление к любви должно быть убрано или успокоено и сердце, однако, научено любить с глубиной и интенсивностью, но со спокойной глубиной и устоявшейся и ровной, не беспокойной и расстроенной интенсивностью. Успокоение и мастерство (сама и дама) этих членов - первое условие защищенности понимания от ошибки, невежества и извращения. Очищение означает полную ровность нервного существа и сердца; ровность, следовательно, равно как она была первым словом на пути работ, является первым словом на пути знания. Вторая причина нечистоты в понимании - это иллюзия чувств и вмешательство чувственного ума в мыслительные функции. Никакое знание не может быть истинным знанием, если оно подчиняет себя чувствам или использует их иначе, чем как первые указатели, чьи данные должны постоянно корректироваться и превосходиться. Начало науки - это проверка истин мировой силы, которые подлежат ее видимым работам, таких, какими их представляют наши чувства; начало философии - это проверка принципов вещей, которые чувства неверно транслируют нам; начало духовного знания - это отказ принимать огранчения чувственной жизни или принимать видимое и ощутимое как нечто большее, чем феномен Реальности. Равно должен чувственный ум быть успокоен и научен оставить функцию мысли уму, который судит и понимает. Когда понимание в нас становится позади действия чувственного ума и отвергает его вмешательство, последний отделяется от понимания и может быть увиден в своем отдельном действии. Он тогда раскрывает себя, как постоянно кружащееся и клубящееся низовое скрытное течение привычных концепций, ассоциаций, восприятий, желаний без какой-либо реальной последовательности, порядка или принципа света. Это постоянное повторение в круге неразумном и бесплодном. Обычно человеческое понимание принимает это низовое скрытное течение и пытается привести его к частичному порядку и последовательности; но делая так, оно само становится подчиненным ему и разделяет его беспорядок, неуемность, неумное подчинение привычке и слепому бесцельному повторению, которое делает обычный человеческий рассудок вводящим в заблуждение, ограниченным, и даже фривольным и бесполезным инструментом. ничего невозможно сделать с этим ненадежным, беспокойным, неистовым и расстраивающим фактором, кроме как избавиться от него, либо отделением и затем приведением его к покою, либо приданием такой концентрации и единства мысли, благодаря которой она сама отвергнет этот чуждый и смущающий элемент. Третья причина нечистоты имеет свой источник в самом понимании и состоит в неправильном действии воли знать. Эта воля свойственна пониманию, но здесь также выбор и неравное преследование знания мешают и искажают. Они ведут к частичности и достижению, которые заставляют интеллект цепляться за определенные идеи и мнения с более или менее упрямой волей и игнорировать истину в других идеях и мнениях, цепляться к определенным фрагментам истины и избегать допущения других частей, которые все же необходимы для ее полноты, цепляться к определенным предсказаниям знания и отталкивать все знание, которое не согласно с персональным темпераментом мысли, который был приобретен прошлым мыслителя. Лечение - в совершенной ровности ума, в культивации полной интеллектуальной прямоты и в совершенстве ментальной незаинтересованности. Очищенное понимание, как оно не будет ссужать себя никакому желанию или хотению, так оно не будет ссужать себя ни какому-либдо пристрастию, ни отвращению к какой-либо особой идее или истине, и будет отвергать то, чтобы быть привязанным даже к тем идеям, в которых оно наиболее уверено, или делать на них такое чрезмерное ударение, которое, вероятно, расстроит баланс истины и преуменьшит ценность других элементов полного и совершенного знания. Понимание, так очищенное, будет совершенно гибким, цельным и безошибочным инструментом интеллектуальной мысли и бытия, свободным от низших источников затруднений и искажения, будет способным к такому истинному и полному восприятию истин Я и вселенной, какого может достичь интеллект. Но для реального знания необходимо нечто большее, поскольку настоящее знание, по самому нашему определению, супра-интеллектуально. Чтобы понимание не мешало нашему достижению реального знания, мы должны достичь нечто большего, и культивировать могущество, исключительно трудное для активного интеллектуального мыслителя и бедственное для его склонностей, могущество интеллектуальной пассивности. Цель, которой мы служим, двойственна, и, следовательно, нужно достичь пассивности двух разных родов. Сначала мы видим, что интеллектуальная мысль сама по себе неадекватна и не является высочайшим мышлением; высочайшее - то, что приходит через интуитивный ум и от супраментальной способности. Пока над нами доминирует интеллектуальный обычай и низшие работы, интуитивный ум может лишь посылать свои послания нам подсознательно и подчиненно искажению, более или менее полному, прежде, чем они достигнут сознательного ума; или, если он работает сознательно, тогда только с неадкватной редкостью и великим несовершенством в его функционировании. Чтобы усилить высшую способность знания в нас, мы должны осуществить то же самое разделение между интуитивным и интеллектуальным элементами нашей мысли, какое мы уже осуществили между пониманием и чувственным умом; и это не легкая задача, ибо не только наши интуиции приходят к нам, инкрустированные в интеллектуальное действие, но есть большое количество ментальных работ, которые маскируются под видимости высшей способности и подражают ей. Лекарство в том, чтобы натренировать сначала интеллект распознавать истинную интуицию, отличать ее от ложной и затем приучить его, когда он приходит к интеллектуальному восприятию или выводу, не придавать им финального значения, но, скорее, смотреть вверх, соотносить все с божественным принципом и ждать в настолько полном безмолвии, какое он сможет привнести, света свыше. На этом пути возможно преобразовать великую часть нашего интеллектуального мышления в истинно-сознательное видение, - идеальным был бы полный переход, - или, по меньшей мере, сильно увеличить частоту, чистоту и сознательную силу идеального знания, работающего позади интеллекта. Последний должен научиться быть подчиненным идеальной способности и пассивен перед ней. Но для знания Я необходимо иметь могущество полной интеллектуальной пассивности, могущество гнать от себя всякую мысль, могущество ума вообще не думать, которое Гита предписывает в одном из пассажей. Это трудные слова для западного ума, для которого мысль является высочайшей вещью, и который будет склонен ошибочно принимать могущество ума не думать, его полное безмолвие за неспособность думать. Но это могущество безмолвия - это способность, а не неспособность, могущество, а не слабость. Это глубокое и чреватое безмолвие. Только когда ум так полностью спокоен, как чистая, неподвижная и ровная вода, в совершенной чистоте и мире всего существа и душа превосходит мысль, может Я, которое превосходит и зачинает все активности и становление, Безмолвие, из которого родились все слова, Абсолют, частичным отражением которого являются все относительности, проявить себя в чистой сущности нашего существа. В полном безмолвии только Безмолвие слышно; в чистом мире только его Сущность открывается. Следовательно, имя Того для нас - Безмолвие и Мир.
Глава IV
Концентрация
Вместе с чистотой и как помощь, чтобы принести ее, концентрация. Чистота и концентрация - в самом деле, два аспекта, женский и мужской, активный и пассивный, одного и того же статуса существа; чистота - условие, в котором концентрация становится полной, правильно эффективной, всемогущей; посредством концентрации чистота совершает свои работы, а без нее она вела бы только к состоянию мирного спокойствия и вечного отдыха. Их противоположности также тесно связаны; ибо мы видим, что нечистота - это смешение Дхарм, неточное, смешанное и взаимно спутанное действие различных частей существа; и это смешение происходит от отсутствия правильной концентрации его знания на его энергиях в воплощенной Душе. Ошибка нашей природы - это, во-первых, инертное подчинение импульсам (бахья спарса) вещей, как они входят в путаницу ума без порядка или контроля и, затем, случайная несовершенная концентрация, исполняемая судорожно, нерегулярно, с более или менее случайным ударением на этот или тот объект, в соответствии с тем, как они оказываются интересны, не высшая душа или судящий и различающий интеллект, но но неистовый, прыгающий, ненадежный, легко устающий, легко отвлекающийся низший ум - главный враг нашего прогресса. В таких условиях чистота, правильная работа функций, ясный, незапятнанный и светлый порядок существа невозможен; различные работы, оставленные случаям окружения и внешним влияниям, должны с необходимостью столкнуться друг с другом и мешать, отвлекать, смущать, извращать. Равно без чистоты полная, ровная, гибкая концентрация существа в правильной мысли, правильной воле, правильном ощущении или безопасном состоянии духовного опыта невозможна. Следовательно, две должны происходить вместе, каждая помогать победе другого, пока мы не придем к тому вечному покою, из которого может выйти некий частичный образ в человеческом существе вечной, всемогущей и всезнающей активности. Но на пути знания, как он практикуется в Индии, концентрация используется в особом и более ограниченном смысле. Она означает то убирание мысли ото всех рассеивающих активностей ума и ту концентрацию его на идее одного, которой душа поднимается из феноменального в одну Реальность. Именно мыслью мы рассеиваемся в феноменальном; именно собиранием обратно мысли в себя мы должны привлечь себя обратно в реальное. Концентрация имеет три могущества, посредством которых можно осуществить эту цель. Концентрацией на чем угодно мы способны знать ту вещь, заставить ее сдать свои спрятанные секреты; мы должны использовать это могущество, чтобы знать не вещи, но одну Вещь-в-Себе. Концентрацией, опять же, вся воля может быть собрана для приобретения того, что все еще не схвачено, все еще по ту сторону нас; это могущество, если оно достаточно тренировано, достаточно однонаправленно, достаточно искренне, уверено в себе, верит только в себя, абсолютно в вере, мы можем использовать для приобретения любого, какого бы то ни было объекта; но мы должны использовать его не для приобретения многих объектов, которые мир предлагает нам, но чтобы схватить духовно тот один объект, стоящий преследования, который является также единственным субъектом, стоящим знаня. Концентрацией всего нашего существа на одном его состоянии, мы можем стать всем, чем угодно, по своему выбору; мы можем стать, например, даже если мы были прежде массой слабости и страха, вместо этого, массой силы и смелости, или мы можем стать всецело великой чистотой, святостью и миром, или единой универсальной душой Любви; но мы должны, как сказано, использовать это могущество, чтобы стать даже не этими вещами, какими бы высокими они ни были в сравнении с тем, что мы есть ныне, но, скорее, стать тем, что выше всех этих вещей и свободно от всего действия и атрибутов, чистым и абсолютным Существом. Все остальное, вся другая концентрация может быть ценной только для подготовки, для предварительных шагов, для постепенной тренировки распущенной и расточающей себя мысли, воли и существа к их величественному и уникальному объекту. Использование концентрации предполагает, как все остальное, предварительное очищение; оно предполагает также в конце отречение, прекращение и, в конце, восхождение в абсолютное и трансцендентное состояние Самадхи из которого, если оно кульминирует, если оно длится, нет, за исключением, возможно, одной души из многих тысяч, возвращения. Ибо посредством того мы идем к "высшему состоянию Вечного, откуда души не возвращаются" в циклическое действие Природы (гато найвва нивартанте тад дхама парамам мама); и именно в это Самадхи Йогин, который нацелен на освобождение от мира, стремится уйти во время оставления своего тела. Мы видим эту последовательность в дисциплине Раджайоги. Ибо сначала Раджайогин должен прийти к определенной моральной и духовной чистоте; он должен избавиться от низших или направленных вниз активностей его ума, но впоследствии он должен остановить все его активности и сконцентрироваться на одной идее, которая ведет от активности к спокойствию состояния. Раджайогическая концентрация имеет несколько стадий, ту, в которой объект схвачен, ту, на которой он удерживается, ту, на которой ум потерян в состоянии, которое объект представляет, или к которому концентрация ведет, и только последняя называется Самадхи в Раджайоге, хотя слово допускает, как в Гите, более широкий смысл. Но в Раджайогическом Самадхи есть различные степени состояния, - то, в котором ум, хотя потерян для внешних объектов, все еще размышляет, думает, воспринимает в мире мысли, то, в котором ум все еще способен к первичному мыслеобразованию, и то, в котором, когда все убегание ума, даже внутри него самого, прекращено, душа поднимается по ту сторону мысли в безмолвие Несообщающегося и Нескозанного. Во всей Йоге есть, на самом деле, много подготовительных объектов концентрации, - форм, вербальных формул мысли, значительных имен, каждое из которых является поддержкой для ума в этом движении, каждое из которых должно быть использовано и превзойдено; высочайшая поддержка, в соответствии с Упанишадами, есть мистический слог АУМ, чьи три буквы представляют Брахмана или Высшее Я в его трех степенях состояния, Бодрствующая Душа, Дремлющая Душа и Спящая Душа, и вся сильная душа поднимается к тому, что находится по ту сторону состояния и по ту сторону активности (Мандукья Упанишада). Ибо для всей Йоги знания конечная цель - Трансцендентное. Мы, однако, поняли, что цель интегральной Йоги - нечто более сложное и менее исключительное - менее исключительно уверенное в высочайшем условии души, менее исключительно отрицающее ее божественное излучение. Мы должны нацеливаться, однако, на Высочайшее, Источник всего, Трансцендентное, но не на исключение того, что оно превосходит, скорее, как источник установленного опыта и высшего состояния души, которое будет трансформировать все остальные состояния и переформирует наше сознание мира в форму его тайной Истины. Мы не стремимся вырезать из нашего существа все сознание Вселенной, но реализовать Бога, Истину и Я во вселенной так же, как трансцендент ее. Мы будем искать, следовательно, не только Несказанное, но также Его проявление как вечного существа, сознания и блаженства, обнимающих вселенную и играющих в ней. Ибо та триединая бесконечность - Его высшая манифестация, и то мы будем стремиться знать, разделить и тем стать; и поскольку мы стремимся реализовать эту Троицу не только в ней самой но и в космической игре, мы будем стремиться также к знанию и участию в универсальной божественной Истине, Знании, Воле, Любви, которые являются его вторичной манифестацией, Его божественным становлением. С этим мы тоже будем стремиться отождествиться, к этому мы тоже будем стремиться подняться и, когда период усилия будет пройден, позволим ему, посредством отречения от всего эгоизма, притянуть нас наверх в себя в нашем существе, и низойти в нас и объять нас во всем нашем становлении. Это не только как средство достижения и перехода к Его высшей трансцендентности, но как условие, когды мы обладаемы и обладаем Трансцендентным, божественной жизни в проявлении космоса. Чтобы мы могли сделать это, термины концентрации и Самадхи могут принять для нас более богатое и глубокое значение. Вся наша концентрация - просто образ божественного Тапаса, посредством которого Я пребывает собранным в себе, посредством которого оно проявляется в себе, посредством которого оно поддерживает свою манифестацию и обладает ей, посредством которого оно отходит назад ото всей манифестации в свое высшее единство. Существо, пребывающее в сознании над собой для блаженства, это божественный Тапас; и Знание-Воля, пребывающее в силе сознания на себе, и ее проявление - это сущность божественной концентрации, Йога Господина Йоги. Обусловленная само-дифференциацией Божественного, в которой мы пребываем, концентрация - средство, посредством которого индивидуальная душа отождествляется со всякой формой, состоянием само-проявления (бхава) Я и входит в них. Использовать это средство для отождествления с Божественным - условие достижения божественного знания и принцип всей Йоги знания. Эта концентрация следует посредством Идеи, используя мысль, форму и имя в качестве ключей, которые сдадут концентрирующемуся уму Истину, которая лежит заключенная позади всей мысли, формы и имени; ибо именно через Идею ментальное существо поднимается по ту сторону всего выражения к тому, что выражается, к тому, только инструментом чего является сама Идея. Концентрацией на Идее ментальное существование, которым ныне мы являемся, разбивает барьер нашей ментальности и приходит к состоянию сознания, состоянию существа, состоянию могущества сознательного существа и блаженства сознтельного существа, которому соответствует Идея, и символом, движением и ритмом которого она является. Концентрация посредством Идеи является, тогда, только средством, ключом, чтобы открыть нам сверхсознательные планы нашего существования; определенное само-собранное состояние всего нашего существования, поднятого в ту сверхсознательную истину, единство и бесконечность само-сознающего, само-блаженного существования - это цель и кульминация; и это - значение, которое мы придаем термину Самадхи. Не просто состояние, отошедшее ото всего сознания наружного, отошедшее даже ото всего сознания внутреннего в то, что существует по ту сторону обоих, как семя ли обоих или превосходящее даже их семенное состояние; но установленное существование в Одном и Бесконечном, объединенное и отождествленное с ним, и это состояние должно оставаться, пребываем ли мы в бодрствующем состоянии, в котором мы сознаем формы вещей, или мы отходим во внутреннюю активность, которая пребывает в игре принципов вещей, игре их имен и типических форм, или мы воспаряем в условие статической обращенности внутрь, где мы приходим к принципам самим, и к принципу всех принципов, семени имени и формы (Бодрствующее, Дремлющее и Спящее состояние души). Ибо душа, которая пришла к сущностному Самадхи и установилась в нем (самадхистха) в смысле, который придает этому слову Гита, имеет то, что фундаментально для всего опыта, и не может отпасть от него никаким опытом, каким бы отвлекающим он ни был для того, кто еще не взошел на вершину. Он может объять все в кругозоре своего существа, не будучи связанным, введенным в заблуждение или ограниченным ничем. Когда мы приходим к этому состоянию, все наше существо и сознание сконцентрированы, необходимость концентрации в Идее прекращается. Ибо там, в том супраментальном состоянии, вся позиция существа переменяется. Ум - это вещь, которая пребывает в рассеянии, в последовательности; он может только концентрироваться на вещи на время, и когда не сконцентрирован, бегает от одной вещи к другой весьма случайно. Следовательно, он должен концентрироваться на единственной идее, единственном субъекте медитации, единственном объекте созерцания, единственном объекте воли, чтобы обладать или владеть им, и это он должен делать, временно, по меньшей мере, исключая все остальные. Но то, что по ту сторону ума и во что мы должны стремиться подняться, выше бегущего процесса мысли, выше разделения идей. Божественное центрировано в себе, и когда оно бросает идеи к активности наружу, не разделяет и не заключает себя в них, но держит их и их движение в своей бесконечности; неразделенное, все его я - позади каждой Идеи и каждого движения, и в то же время позади всех их вместе. Поддерживаемая им, каждая их них спонтанно вырабатывает себя, не через отдельный акт воли, но общей силой сознания позади нее; если нам кажется, что там есть концентрация божественной Воли и Знания в каждой, это множественная и равная, а не исключительная концентрация, и реальность ее - скорее, свободная и спонтанная работа в само-собранном единстве и бесконечности. Душа, которая поднялась к божественному Самадхи, участвует в меру своего навыка в этом перевернутом условии вещей - истинном условии, ибо то, которое обратно нашей ментальности, является истиной. Именно по этой причине, как сказано в древних книгах, человек, который пришел к Само-обладанию, достигает спонтанно, без нужды в концентрации в мысли и усилия знания результата, который Идея или Воля в нем выдвигает для охвата. Тогда прийти к этому установленному божественному статусу должно быть целью нашей концентрации. Первым шагом в концентрации должно быть сначала приучить дискурсивный ум к установленному недрогнувшему преследованию единственного курса соединенной мысли на единственный субъект, и это он должен делать, не отвлекаемый никакими соблазнами и враждебными призывами к своему вниманию. Такая концентрация достаточно обычна в нашей обыденной жизни, но она становится более трудной, когда мы должны осуществлять ее внутренне, без какого бы то ни было наружного объекта или действия, на котором удерживается ум; все же эта внутренняя концентрация - то, что искатель знания должен осуществлять (На элементарных стадиях внутреннего спора и суждения, витарка и викара, для коррекции ложных идей и прихода к интеллектуальной истине). Не должно это быть и просто последовательной мыслью интеллектуального мыслителя, чья единственная цель - понять и интеллектуально соединить вместе его концепции. Это не является, исключая, возможно, начало, процессом рассуждения, от которого требуется только пребывание, сколько возможно, на плодовитой сущности идеи, которая, посредством настояния воли души на ней, уступит силе все аспекты своей истины. Так, если субъектом концентрации будет божественная Любовь, именно на сущности идеи Бога как Любви ум будет концентрироваться таким способом, чтобы различные проявления божественной Любви возникли светло, не только для мысли, но в сердце, существе и видении Садхака. Мысль может прийти первой, а опыт - впоследствии, но равно опыт может прийти первым, а знание возникнуть из опыта. Впоследствии на достигнутой вещи нужно пребывать, и более и более удерживать, пока она не станет постоянным опытом и, финально, Дхармой или законом существа. Это - процесс концентрированной медитации; но более сильный метод - это фиксирование всего ума в концентрации только на сущности идеи, так чтобы достичь не мысленного знания или психологического опыта субъекта, но самой сущности вещи позади идеи. В этом процессе мысль прекращается и переходит в поглощенное или экстатическое созерцание объекта, или погружением в него - во внутреннее Самадхи. Если следовать такому процессу, тогда впоследствии состояние, в которое мы поднимаемся, должно равно быть призвано вниз, чтобы принять обладание низшим существом, пролить свой свет, могущество и блаженство на наше обычное сознание. Ибо иначе мы можем обладать им, как делают многие, в возвышенном состоянии или во внутреннем Самадхи, но мы будем утрачивать наше обладание им, когда мы пробуждены или нисходим в контакты мира, и это усеченное обладание - не цель интегральной Йоги. Третий процесс - не в том, чтобы сконцентрироваться в напряженной медитации на субъекте, и не в том напряженном созерцании одного объекта мысленного видения, но сначала полностью успокоить ум. Это может быть сделано различными способами, один - стоять позади ментального действия вообще, не участвуя в нем, но просто, наблюдая его пока, устав от своих несанкционированных прыжков и бега, он не впадаетв увеличивающийся и, наконец, абсолютный покой. Другой - отвергать предложения мысли, отбрасывать их от ума, когда бы они ни приходили, и твердо держаться за мир в существе, который реально и всегда существует за беспокойствами и мятежом ума. Когда этот тайный мир развуалирован, великий покой устанавливается в существе, и туда приходит обычно с ним восприятие и опыт всеохватывающего безмолвного Брахмана, а все остальное сначала кажется простой формой и фантомом. На основе этого покоя все остальное может быть построено в знании и опыте больше не внешнего феномена вещей, но более глубокой истины божественного проявления. Обычно, когда однажды это состояние получено, будет найдено, что напряженная концентрация более не необходима. Свободная концентрация воли (с этой подчиненной волей мы разберемся в деталях, когда придем к Йоге самосовершенствования), использующей мысль просто для внутренней дачи света низшим членам, займет ее место. Воля будет тогда настаивать на физическом существе, витальном существовании, сердце, уме, переливающими себя в формы божественного, которое открывает себя из безмолвного Брахмана. В более быстрой или медленной степени, в соответствии с предыдущей подготовкой и очищением членов, они будут обязаны, с большей или меньшей борьбой, повиноваться закону воли и ее мысленным внушениям, так, что со временем знание Божественного примет владение нашим сознанием на всех его планах, и образ Божественного сформируется в нашем человеческом существовании, так же, как это было сделано старыми Ведическими Садхаками. Для Интегральной Йоги это самая прямая и могущественная дисциплина.
Глава V
Отречение
Если дисциплина всех членов нашего существа очищением и концентрацией может быть описана, как правая рука тела йоги, то отречение - его левая рука. Дисциплиной позитивной практики мы утверждаем в себе истину вещей, истину существа, истину знания, истину любви, истину работ и замещаем ими неправды, которые переросли и извратили нашу природу; отречением мы схватываем неправды, вырываем их с корнем и отбрасываем с нашего пути, так что они больше не будут мешать своей настойчивостью, своим сопротивлением или своим возвратом счастливому и гармоничному росту нашего божественного жития. Отречение - необходимый инструмент нашего совершенствования. Как далеко должно это отречение зайти? какой будет его природа? и каким способом мы будем его применять? Есть устоявшаяся традиция, давно любезная великим религиозным учениям и людям глубокого духовного опыта, что отречение может не только быть законченным, как дисциплина, но определенным и последним, как цель, и что () от отречения, от жизни и от нашего мирского существования. Многие причины внесли вклад в рост этой чистой, возвышенной и величественной традиции. Есть, во-первых, более глубокая причина радикальной оппозиции между тупой и несовершенной природой жизни в мире, какая она есть сейчас, на нынешнем этапе нашей человеческой эволюции и природой божественного жития; и это противоречие привело к полному отвержению мирового существования как лжи, безумия души, тревожного и несчастливого сна или, в лучшем случае, запятнанного, показного и почти бесполезного добра, или к его характеристке как царства мира, плоти и дьявола и, следовательно, для божественно ведомой и привлеченной божественным души - только месту испытания и подготовки или, в лучшем случае, игре Все-существования, игре противоположных намерений, от которых он устает и которые оставляет. Вторая причина - жажда душой личного спасения, ухода в некую более далекую или самую далекую высоту беспримесного блаженства и мира, не потревоженных трудом или борьбой; или же это ее нежелание вернуться от объятий божественного экстаза в низшее поле работы и служения. Но есть другие, более тонкие причины, свойственные духовному опыту, - сильное чувство и практическое доказательство великой трудности, которую мы произвольно преувеличиваем до невозможности, комбинирования жизни работ и действия с духовным миром и жизнью реализации; или же радость, которую ум начинает получать в простом действии и состоянии отречения, - как он начинает, на самом деле, получать радость от чего угодно, чего он достиг или к чему он приучился, - и чувстве мира и освобождения, которое приобретается безразличием к миру и объектам желания человека. Низменнейшие причины всей слабости, от которой отходят от борьбы - отвращение и разочарование души, смущенной великим космическим трудом, эгоистичность, которая не заботится, что станет с теми, оставленными позади нас, пока мы лично можем быть свободны от чудовищного, вечно вращающегося колеса смерти и перерождения. безразличные к крику, который поднимается от трудящегося человечества. Для садхака интегральной Йоги ни одна из этих причин не имеет силы. Со слабостью и эгоизмом, какими бы духовными ни были их маска и направление, он не может иметь дела; божественные сила и мужество и божественное сострадание и полезность - само вещество того, чем он должен быть, они - та самая природа Божественного, которую он должен надеть на себя, как платье духовного света и красоты. Обороты великого колеса не приносят ему чувства ужаса или головокружения; он возвышается над этим в своей душе, и знает свыше их божественный закон и их божественную цель. Трудность гармонизирования божественной жизни с человеческим житием, бытие в Боге и все же в жизни человека - та самая трудность, которую он помещен здесь разрешить, а не избегать. Он узнал, что радость, мир и освобождение - несовершенный венец, и не реальное обладание, если они не формируют состояние, уверенное в себе, не отчуждаемое от души, не зависимое от отделенности и бездействия, но твердое в шторме и погоне и битве, незапятнанное ни радостью мира, ни его страданием. Экстаз божественных объятий не оставит его, потому что он повинуется импульсу божественной любви к Богу в человечестве; или если она, кажется, отходит от него на время, он знает посредством опыта, что это для того чтобы испытать и проверить его еще далее так, чтобы некое несовершенство в его собственном способе встречать его могло отпасть от него. Личного спасения он не ищет, кроме как в качестве возможности для человеческого исполнения и потому что тот, кем он является, в оковах не может легко освобождать остальных, - хотя для Бога ничто не невозможно; он не тоскует по небесам личной радости, так же как ад личных страданий не ужасает его. Если существует противоречие между духовной жизнью и жизнью мира, он здесь именно для того, чтобы перекинуть мост через эту пропасть, и именно лдя того, чтобы заменить это противоречие гармонией. Если миром правят плоть и дьявол, еще больше причин лдя того, чтобы дети бессмертия были здесь, чтобы завоевать его для Бога и Духа. Если жизнь - это безумие, тогда существует столько миллионов душ, которым мы должны принести свет божественного рассудка; если это сон, он все же реален внутри себя самого для столь многих спящих, которых нужно либо привести к более благородным снам, либо пробудить; если это ложь, то надо дать обманутым правду. Если же скажут, что только светлым примером ухода из мира можем мы помочь миру, примем ли мы эту догму, если противоположный пример великих Аватаров здесь, чтобы показать, что не только отвержением жизни мира, как она есть, мы можем помочь, но так же и более - приятием и возвышением ее. Но, больше всего, видение мира, которое мы приняли, запрещает отвержение мирового существования так долго, пока мы можем быть чем-то для Бога в человеке в их работе над их целями. Мы рассматриваем мир не как изобретение дьяволаили самообман души, но как проявление Божественного, хотя еще частичное из-за прогрессивной и эволюционирующей манифестации. Следовательно, для нас отвержение жизни не может быть целью жизни, ни отвержение мира целью, для которой мир был создан. Мы стремимся реализовать наше единство с Богом, но для нас эта реализация включает полное и абсолютное признание нашего единства с человеком, и мы не можем разрезать это надвое. Используя язык христианства, Сын Бога - также Сын Человеческий, и оба элемента необходимы для совершенного Христа; или, используя индийскую форму мысли, божественный Нараяна, только одним из лучей которого является Вселенная, открывается и исполняется в человеке; совершенный человек - это Нара-Нараяна, и в этой полноте он символизирует высшую мистерию существования. Следовательно, отвержение должно быть для нас просто инструментом, а не целью; не может оно быть и единственным и главным инструментом, поскольку наша цель - исполнение Божественного в человеческом существе, позитивная цель, которой нельзя достичь негативными средствами. негативные средства могут быть только для удаления того, что стоит на пути позитивного исполнения. Это должно быть отвержение, полное отвержение всего иного чем божественное самоисполнение и противоположно ему, и прогрессивное отвержение всего, что меньше или только частичное достижение. Мы не будем привязаны к нашей жизни в мире; если эта привязанность существует, мы должны отвергнуть ее и отвергнуть полностью; но не должны мы иметь привязанности и к уходу от мира, к спасению, к великому самоуничтожению; если эта привязанность существует, мы должны отвергнуть ее, и отвергнуть полностью. Опять же, наше отвержение должно быть, очевидно, внутренним отвержением; особенно и прежде всего, отвержением привязанности и страстного желания в чувствах и сердце, самовольности в мысли и действии и эгоизма в центре сознания. Ибо эти вещи есть три узла, которыми мы привязаны к нашей низшей природе, и если мы можем отвергнуть их полностью, ничто другое не может связать нас. Следовательно, привязанность и желание должны быть полностью отброшены; нет ничего в мире, к чему мы должны быть привязаны, ни богатство, ни бедность, ни радость, ни страдание, ни жизнь, ни смерть, ни величие, ни малость, ни грех, ни добродетель, ни друг, ни жена, ни дети, ни страна, ни наша работа и миссия, ни небеса, ни земля, ни все, что внутри их и вне их. И это не значит, что нет ничего, что мы будем любить; ничего, в чем мы будем находить наслаждение; ибо привязанность - это эгоизм в любви, а не сама любовь, желание - это ограничение и небезопасность в голоде удовольствия и удовлетворения, а не поиск божественного наслаждения в вещах. Вселенскую любовь мы должны испытывать, спокойную и все же вечно напряженную за короткой горячностью самой неистовой страсти; наслаждение в вещах, укорененное в наслаждении в Боге, которое не прилипает к их формам, но к тому, что они скрывают в себе, и что обнимает Вселенную, не будучи поймано в сети (Нирупта. Божественная Ананда в вещах это вишкама и нирупта, свободное от желания и, следовательно, не привязанное). Самоволие в мысли и действии должно быть, как мы видим, полностью отвергнуто, если мы должны стать совершенными на пути божественных работ; оно должно быть равно отвергнуто, если мы должны стать совершенными в божественном знании. Самоволие означает эгоизм в уме, который прикрепляется ко своим предпочтениям, своим обычаям, своим прошлым или настоящим формациям мысли и видения и воли, потому что он рассматривает их, как себя или свои собственные, сплетает вокруг них деликатные нити "я" и "мое" и живет в них, как паук в сети. Он ненавидит, когда его беспокоят, как паук ненавидит атаки на свою сеть, и чувствует себя чуждым и несчастным, если его пересаживают к свежим точкам зрения и формациям, как паук чувствует себя чужим в сети, отличной от его собственной. Эту привязанность нужно полностью удалить из ума. Не только оставить должны мы обычное отношение к миру и жизни, за которое непробужденный ум цепляется, как за свой естественный элемент; но мы не должны оставаться скованными никакой ментальной конструкцией, нашей собственной, и никакой интеллектуальной системой или устройством религиозных догм или логическими заключениями; мы должны не только отбросить ловушку ума и чувств, но ускользнуть также из ловушки мыслителя, ловушки теолога и создателя церкви, сети Слова и оков Идеи. Все это находится внутри нас, ожидая удобного момента, чтобы обнести дух стенами форм; но мы должны всегда идти по ту сторону, всегда отвергать меньшее ради большего, конечное ради Бесконечного; мы должны быть готовы идти от озарения к озарению, от опыта к опыту, от состояния души к состоянию души, чтобы достичь величайшей трансцендентности Божественного и его величайшей универсальности. Мы не должны даже привязываться к истинам, за которые мы наиболее надежно ухватились, ибо они - лишь формы и выражения Несказанного, кто отказывается ограничивать себя какой-либо формой или выражением; всегда мы должны держать себя открытыми более высокому Слову свыше, которое не заключает себя в свой собственный смысл, и свету Мысли, которая несет в себе свои собственные противоположности. Но центром всего сопротивления явлется эгоизм, и это мы должны преследовать в каждом убежище или маске, и вытянуть его наружу и убить его; ибо маски бесконечны, и он будет цепляться за каждый лоскуток возможного само-укрывания. Альтруизм и безразличие - часто его наиболее эффективные маски; так задрапированное, он будет нагло бесчинствовать прямо на глазах божественных тайных агентов, посланных, чтобы отыскать его. Здесь формула высшего знания приходит нам на помощь; нам нечего делать в нашей сущностной точке зрения с этими различиями, ибо нет меня и нет тебя, но только одно божественное Я, равное во всех воплощениях, равное в индивидууме и группе, и реализовать это, выразить это, служить этому - все, что имеет значение. Самоудовлетворение и альтруизм, наслаждение и безразличие - не существенная вещь. Если реализация, исполнение, служение одному Я требует от нас действия, которое кажется другим служением себе или самоутвержедением в эгоистическом смысле, или кажется эгоистическим наслаждением и самопотаканием, это действие мы должны совершить; нами должен управлять, скорее, вожатый изнутри, чем мнения людей. Влияние окружения работает часто с великой тонкостью: мы предпочитаем и надеваем почти несознательно одеятия, которые будут казаться наилучшими в глазах, которые рассматривают нас извне, и мы позволим вуали упасть на глаз внутри; мы вынуждены прикрываться обетом бедности, или одеяниями служения, или внешними доказательствами безразличия и отречения и незапятнанной святости, потому что это то, чего традиция и мнение требует от нас, и так мы можем произвести наилучшее впечатление на наше окружение. Но все это тщеславие и заблуждение. Мы можем быть призваны принять эти вещи, ибо это может быть униформой нашего служения; но равно это может быть и не так. Взгляд людей снаружи ничего не значит; взгляд изнутри - это все. Мы видим в учении Гиты, какая тонкая вещь эта требуемая свобода от эгоизма. Арджуна ведом к битве эгоизмом силы, эгоизмом Кшатрия; он отвращаем от битвы противоположным эгоизмом слабости, уклончивости, духом отвращения, ложной жалостью, которая охватывает ум, нервное существо и чувства, - не божественным состраданием, которое усиливает руку и проясняет знание. Но эта слабость приходит, задрапированная, как отречение, как добродетель: "Лучше жизнь попрошайки, чем попробовать этих запятнанных кровью наслаждений; я не желаю править всей Землей, нет, ни царства богов." Как глупо со стороны Учителя, могли бы сказать мы, не утвердить это настроение, потерять этот возвышенный шанс добавить еще одну великую душу к армии Саньясинов, еще один светлый пример святого отречения перед миром. Но Вожатый видит иначе, Вожатый, которого не обманывают слова: "Это слабость и заблуждение и эгоизм говорят в тебе. Узри Я, открой глаза знанию, очисти душу от эгоизма." А затем? "Сражайся, побеждай, наслаждайся богатым королевством." Или возьмем другой пример из древней индийской традиции. Именно эгоизм, казалось бы, вел Раму, Аватара, поднять армию и разрушить нацию, чтобы вернуть свою жену от Царя Ланки. Но неужели было бы меньшим эгоизмом задрапироваться в безразличие и, неверно употребляя формальные термины знания, сказать: "У меня нет жены, врага, желания; это - иллюзии чувств; дайте мне культивировать знание Брахмана, и пусть Равана делает, что хочет, с дочерью Джанаки"? Критерий находится внутри, на этом настаивает Гита. Он в том, чтобы иметь душу, свободную от страстного желания и привязанности, но свободную от привязанности к бездействию так же, как от эгоистического импульса к действию, свободную от привязанности к формам добродетели так же, как от влечения ко греху. Он в том, чтобы быть избавленным от "меня" и "моего" так, чтобы жить в одном Я и действовать в одном Я; отвергнуть эгоизм отказа работать через индивидуальный центр универсального Существа так же, как эгоизм служения индивидуальному уму, жизни и телу во исключение остальных. Жить в Я не означает пребывать для себя одного в Бесконечном, поглощенным и забывшим обо всем в этом океане безличного само-наслаждения; но это означает жить как в Я и в Я, равном в этом воплощении и во всех воплощениях и по ту сторону всех воплощений. Это интегральное знание. Будет видно, что масштаб, который мы придаем идее отречения, отличается от значения, в настоящее время придаваемого ей. Сейчас ее значеное - само-отрицание, подавление удовольствия, отвержение объектов удовольствия. Самоотречение - дисциплина, необходимая для души человека, потому что его сердце все еще невежественно привязано; подавление удовольствия необходимо, потому что чувство поймано и опутано грязным медом чувственных удовлетворений; отвержение объектов удовольствия наложено, потому что ум фиксируется на объекте, и воля не оставляет его, чтобы идти за него и внутрь себя. Если бы ум человека не был таким невежественным, привязанныи, скованным даже в своем неустанном непостоянстве, обманутым формами вещей, отречение не было бы необходимым; душа могла бы путешествовать по пути наслаждения, от меньшего к большему, от радости к более божественной радости. В настоящее время это неосуществимо. Она должна отбросить изнутри все, к чему она привязана, чтобы мочь получить то, что они есть в своей реальности. Внешнее отречение не существенно, но даже оно необходимо на время, незаменимо в многих вещах и иногда полезно во всем; мы можем даже сказать, что полное внешнее отречение - это стадия, через которую душа должна пройти в некий период своего прогресса, - хотя всегда это должно быть без тех самовольных жестокостей и неистовых самоистязаний, которые являются оскорблением Божественному, восседающему внутри нас. Но, наконец, это отречение или самоотречение всегда инструмент, и период его использования проходит. Отвержение объектов перестает быть необходимым, когда объект больше не может поймать нас в ловушку, потому что душа наслаждается уже не объектом в качестве объекта, но Божественным, которое тот выражает; подавление удовольствия более не необходимо, когда душа больше не стремится к наслаждению, но обладает наслаждением Божественного во всех вещах равно, без нужды личного или физического обладания самой вещью; самоотречение теряет свою область применения, когда душа больше ничего не требует, но повинуется сознательно воле одного Я во всех вещах. Именно тогда мы свободны от Закона и освобождены в свободу Духа. Мы должны быть готовы оставить позади на пути не только то, что мы клеймили, как зло, но то, что кажется нам добрым, но все же не только добрым. Есть вещи, которые были выгодными, помогающими, которые казались одно время единственной желанной вещью, и все же, когда однажды их работа сделана, они становятся препятствиями и даже враждебными силами, когда мы призваны продвинуться за них. Есть желанные состояния души, в которых опасно оставаться после того, как ими овладели, потому что тогда мы не идем дальше, к более широким царствам Бога по ту сторону. Даже за божественные реализации не следует цепляться, если они - не божественная реализация в ее абсолютной сущности и полноте. Мы не должны останавливаться ни на чем, меньшем, чем Все, ни на чем, кроме полной трансцендентности. И если мы можем быть так свободны в духе, мы обнаружим все чудо работы Бога; мы найдем, что, внутренне отрекаясь от всего, мы не потеряли ничего. "Оставив все, ты начнешь наслаждаться Всем." Ибо все сохраняется для нас и восстанавливается для нас, но с чудесным изменением и преобразованием во Все-Благо и Все-Прекрасное, во Все-Свет и Все-Наслаждение Его, кто вечно чист и бесконечен и мистерию и чудо, которые не прекращаются веками.
Глава VI
Синтез Дисциплин Знания
В последней главе мы говорили об отречении в самой общей его области, так же, как мы говорили о концентрации во всех ее возможностях; то, что было сказано, следовательно, равно применимо к пути Работ и пути Преданности, как и к пути Знания; ибо во всех трех концентрация и отречение необходимы, хотя путь и дух, в котором они применяются, могут варьировать. Но мы должны теперь обратиться более подробно к текущим шагам пути Знания, на котором двойная сила концентрации и отречения должна помочь нам продвигаться. На практике, этот путь является восхождением заново по великой лестнице существа, вниз по которой душа сошла в материальное существование. Центральная цель Знания - восстановление Я, нашего истинного самосуществования, и эта цель предполагает допущение, что наша нынешняя манера бытия не является нашим истинным само-существованием. Несомненно, мы отвергли четкие решения, которые разрушают узел загадки Вселенной; мы распознали ее не как фикцию материальной видимости, созданной Силой, ни как нереальность, устроенную Умом, ни как узел ощущений, идей и результатов идеи и ощущения с великой Пустотой или великим блаженным Нулем позади себя, стремиться к которой нужно, как к нашей истинной истине вечного несуществования. Мы судим о себе ложно, мы видим себя не такими, какие мы есть; мы живем в ложных отношениях с нашим окружением, потому что мы не знаем Вселенную, ни себя, ибо то, чем они в реальности являются, только для несовершенного взгляда основано на временной кажимости, которую Душа и Природа установили между собой для удобства развивающегося эго. И эта ложь - корень общего извращения, смешения и страдания, которые осаждают на каждом шагу нашу внутреннюю жизнь и наши отношения с нашим окружением. Наша личная жизнь и наша общественная жизнь, наше общение с самими собой и наше общение с нашими собратьями основаны на ошибочности, и, следовательно, ложны в своих признанных принципах и методах, хотя через всю эту растущую ошибку растущая истина постоянно стремится выразить себя. Отсюда высшая важность для человека Знания, не того, что называется практическим знанием жизни, но глубиннейшего знания Я и Природы (атма джнана и таттва джнана), на котором только истинная практика жизни может быть основана. Ошибка происходит от ложной идентификации. Природа создала внутри своего материального единства кажущиеся отдельными тела, которые Душа, проявленная в материальной Природе, окутывает, населяет, обладает, использует; Душа, забыв себя, переживает только этот единственный узел в Материи и говорит: "Я есть это тело". Она думает о себе, как об этом теле, страдает вместе с телом, наслаждается вместе с телом, рождена с телом, растворяется с телом; или так, по меньшей мере, она видит свое само-существование. Опять же, Природа создала внутри своего единства универсальной жизни кажущиеся отдельными потоки жизни, которые формируют себя в завиток витальности вокруг и внутри каждого тел, и Душа, проявленная в витальной Природе, охватывает этот поток и охвачена им, пленена маментально в этот маленький кружащийся водоворот жизни. Душа, все еще забывшая себя, говорит: "Я есть эта жизнь"; она думает о себе, как о жизни, желает вместе с ее страстными желаниями или желаниями, погрязла в ее удовольствиях, кровоточит от ее ран, мчится или спотыкается с ее движениями. Она все еще главным образом руководствуется телесными ощущениями, она отождествляет собственное существование с таковым завитка, и думает: "Когда завиток рассеется посредством растворения тела, вокруг которого он сформировался, тогда меня больше не будет". Раз она была способна чувствовать ток жизни, который сформировал вихрь, она думает о себе, как об этом токе, и говорит: "Я - этот поток жизни; я вошла в обладание этим телом, я покину его и вступлю в обладание другими телами; я - бессмертная жизнь, вращающаяся в цикле постоянного перерождения". Но снова Природа создала внутри себя ментальное единство, сформировала в универсальном Уме динамо-машины, кажущиеся отдельными, ментальности, постоянные центры для генерации, распределения и реабсорбции ментальной силы и ментальных активностей, станции в системе ментальной телеграфии, где послания задумываются, пишутся, посылаются, принимаются, расшифровываются, и эти активности - многих родов, чувственные, эмоциональные, восприятия, постижения, интуиции, все из которых Душа, проявленная в ментальной Природе, принимает, использует для своего наблюдения за миром и кажется себе отражающей и получающей его удары, переживающей их последствия или овладевающей ими. Природа устанавливает основу этих динамо в материальных телах, которые она сформировала, делает эти тела почвой для своих станций и соединяет ментальное с материальным нервной системой, полной движения ментальных токов, черех которые ум становится сознающим материальный мир и, настолько, насколько она выбирает, витальный мир Природы. Иначе ум сознавал бы в первую очередь и главным образом ментальный мир, и только непрямо прозревал материальный. Как оно есть, его внимание фиксировано на теле и материальном мире, в котором она установилась, и она сознает остальное существование только смутно, непрямо или подсознательно в том обширном напоминании о себе, в отношении которого он стал поверхностно безответственным и забывчивым. Душа отождествляет себя с ментальным динамо или станцией и говорит: "Я - этот ум." И, поскольку ум поглощен телесной жизнью, он думает: "Я - ум в живом теле", или, еще более обычно "Я - тело, которое живет и думает". Он отождествляет себя с мыслями, эмоциями, ощущениями воплощенного ума и воображает, что, поскольку, когде тело растворяется все это растворяется, он тоже перестает существовать. Или, если он начинает сознавать ток постоянства ментальной личности, он думает о себе, как о ментальной душе, занимающей тело однократно или неоднократно, и возвращающейся от земного жития к ментальным мирам по ту сторону; постоянство этого ментального существа, ментально наслаждающегося или страдающего иногда в теле, иногда на ментальном или витальном плане Природы, он называет своим бессмертным существованием. Или же, поскольку ум - принцип света и знания, каким бы несовершенным он ни был, и может иметь некое понимание о том, что по ту сторону его, он видит возможность растворения ментального существа в том, что находится по ту сторону, некой Пустоте или неком вечном Существовании, и он говорит: "Здесь я, ментальная душа, прекращаю быть". Такого растворения он ужасается или желает, отрицает или утверждает в соответствии со своей мерой привязанности или отвращения от нынешней игры воплощенного ума или витальности. Сейчас все это - смешение истины и лжи. Ум, Жизнь, Материя существуют, и ментальная, витальная, физическая индивидуализация существуют, как факты в Природе, но отождествление души с этими вещами есть ложное отождествление. Ум, Жизнь и Материя являются нами только в том смысле, что они - принципы бытия, которые истинное я развило посредством встречи и взаимодействия Души и Природы, чтобы выразить форму его единого существования как Космоса. Индивидуальный ум, жизнь и тело являются игрой этих принципов, которая установлена в коммерции Души и Природы как средство выражения множественности себя, на которую единое Существование вечно способно, и которое оно держит вечно вовлеченным в свое единство. Индивидуальный ум, жизнь и тело - формы нас в той мере, в которой мы - центры множественности Одного; универсальные Ум, Жизнь и Тело - также формы нашего я, потому что мы - то Одно в нашем бытии. Но я больше, чем универсальный или индивидуальный ум, жизнь и тело, и когда мы ограничиваем себя отождествлением с этими вещами, мы основываем наше знание на лжи, мы фальсифицируем наш определяющий взгляд и наш практический опыт не только нашего само-бытия, но нашего космического существования и наших индивидуальных активностей. Я есть вечное совершенное Существо и чистое существование, становлениями которого являются все эти вещи. Из этого знания мы должны исходить; это знание мы должны реализовать, и сделать его основанием внутренней и наружной жизни индивидуума. Йога Знания, стартуя с этой первичной истины, постигла негативный и позитивный методы дисциплины, посредством которой мы избавимся от этих ложных отождествлений, и отступим от них в истинное само-знание. Негативный метод - это говорить всегда: "Я - не это тело" так, чтобы противоречить и вырвать с корнем ложную идею "Я - это тело", концентрироваться на этом знании и посредством отвержения привязанности души к физическому избавиться от телесного ощущения. Мы говорим опять: "я не эта жизнь", и посредством концентрации на этом знании и отвержением привязанности к витальным движениям и желаниям, избавляемся от этого ощущения. Мы говорим, наконец: "Я - не тело, не движение, не чувство, не мысль", и посредством концентрации на этом знании и отвержения ментальных активностей, мы избавляемся от умственного чувства. Когда мы так постепенно создаем пропасть между нами и вещами, с которыми мы отождествляем себя, их вуали прогрессивно спадают с нас, и Я начинает быть видимым нашему опыту. Об этом мы тогда говорим: "Я - То, чистое, вечное, само-блаженное" и, посредством концентрации нашей мысли и существа на этом мы становимся Тем, и способны, наконец, отвергнуть индивидуальное существование и Космос. Другой позитивный метод, принадлежащий, скорее, Раджайоге - концентрироваться на мысли о Брахмане, и не допускать до нас никаких других идей, так, что динамо ума перестает работать над нашим наружным или разнообразным внутренним существованием; от ментального прекращения витальная и физическая игра также отпадает чтобы отдохнуть в вечном Самадхи, некоем невыразимом глубочайшем трансе бытия, в котором мы перейдем в абсолютное Существование. Эта дисциплина, очевидно, является центрированным в себе и исключительным внутренним движением, которое избавляется от мира посредством отрицания его в мысли и закрывания глаз души на него в видении. Но вселенная здесь, как истина в Боге, даже хотя индивидуальная душа, может быть, закрыла свои глаза на нее, и Я - здесь, во Вселенной, реально, а не ложно, поддерживающее все, что мы отвергли, истинно имманентное во всех вещах, реально обнимающее индивидуума в универсальности так же, как обнимающее вселенную в том, что превосходит ее и трансцендентно ей. Что мы будем делать с этим вечным Я, в этой постоянной Вселенной, которую мы видим включающей в себя нас всякий раз, когда мы выходим из транса медитации? Аскетичный Путь Знания имеет свое решение и свою дисциплину для души, которая смотрит наружу, на Вселенную. Это - рассматривать имманентное и всевключающее и все-составляющее Я в образе эфира, в котором все формы существуют, который существует во всех формах, из которого все формы созданы. В этом эфире космические Жизнь и Ум движутся как Дыхание вещей, атмосферное море в эфирном, и составляют из него все эти формы; но то, что они составляют, это просто имя и форма, а не реальности; форма горшка, которую мы видим, это только форма земли, и уходит обратно в землю, земля-форма, растворимая обратно в космической Жизни, космическая Жизнь - движение, которое падает отдохнуть в том безмолвном неподвижном Эфире. Концентрируясь на этом знании, отвергая весь феномен и видимость, мы приходим к видению всего, как иллюзии имени и формы в эфире, который есть Брахман; оно становится нереальным для нас; и когда вселенная становится нереальной, имманентность становится нереальной, и есть только Я, которому наш ум ложно навязал имя и форму Вселенной. так мы оправданы в отходе индивидуального я в Абсолют. Все же, Я продолжает со своим вечным аспектом перманентности, своим неподвижным аспектом божественного окружения, своим бесконечным трюком становления каждой вещью и всеми вещами; наше обнаружение обмана и наш отход, кажется, не влияют ни на одну мельчайшую частицу, ни на Я вселенной. Не должны ли мы узнать тогда также, что это такое, чтотак сохраняется, высшее, по отношению нашему восприятию и отвержению и слишком велико, слишком вечно, чтобы оно на него повлияло? Здесь тоже должна быть некая непобедимая реальность за работой, и интегральность Знания требует, чтобы мы увидели и реализовали ее; иначе это может доказывать, что наше собственное знание, а не Бог во вселенной, было обманом и иллюзией. Следовательно, мы должны сконцентрироваться опять и увидеть и реализовать также то, что сохраняется так суверенно, и должны узнать Я как ничто иное как Высшую Душу, которая является Господином Природы, поддерживающим космическое существование, чьей санкцией оно происходит, чья воля вынуждает его многочисленные действия и определяет его постоянные циклы. И мы должны все же сконцентрироваться еще раз и увидеть и реализовать и должны знать Я как одно Существование, кто есть Душа всего и Природа всего, одновременно Пуруша и Пракрити и так способен выражать себя во всех этих формах вещей и быть всеми этими формациями. Иначе мы исключаем то, что Я не исключает, и делаем своевольный выбор в нашем знании. Старый аскетический Путь Знания допускал единство вещей и концентрацию на всех этих аспектах одного Существования, но он делал различия и создавал иерархию. Я, которое становится всеми этими формами вещей, это Вират или универсальная Душа; Я, которое создает все эти формы - это Хираньягарбха, светлая или созидательно восприимчивая Душа, Я, которое содержит все эти вещи вовлеченными в себя - Праджня, сознательная Причина или изначально определяющая Душа; за всеми этими - Абсолют, кто дозволяет всю эту нереальность, но не имеет с ней дела. В То мы должны отойти, и не иметь в дальнейшем дел со Вселенной, поскольку Знание означает финальное Знание, и следовательно эти меньшие реализации должны отпасть от нас или быть потерянными в Том. Но очевидно, с нашей точки зрения это - практические различия, сделанные умом, которые имеют ценность для определенны целей, но не окончательную ценность. Наше видение мира настаивает на единстве; универсальное Я не отличается от воспринимающего и созидательного, как и причина от Абсолюта, но это одно "Само-существо, которое стало всеми становлениями", и которое не есть что-либо другое, чем Господь, кто проявляет Себя как все эти индивидуальные существования, и Господь - ничто другое, как единственно-существующий Брахман, ето поистине является всем тем, что мы можем видеть, чувствовать, пережить или ментализировать. Это Я, Господа, Брахмана мы должны узнать, чтобы мочь реализовать наше единство с ним, и со всем, что он проявляет, и в этом единстве мы должны жить. Ибо мы требуем от знания, чтобы оно объединяло; знание, которое разделяет, долджно всегда быть частичным знанием, хорошим для определенных практических целей; знание, которое объединяет - это т о с а м о е знание. Следовательно, наша интегральная Йога примет все эти разнообразные дисциплины и концентрации, но гармонизирует и, если возможно, сольет их посредством синтеза, который уберет их взаимные исключения. Не реализовав Господа и Все, только отвергнуть их ради безмолвного Я или непознаваемого Абсолюта, исключительно трансцендентального, не живя для одного Господа или во Всем только, как делала бы исключительно теистическая или исключительно пантеистическая Йога, искатель интегрального знания не ограничит себя ни в своей мысли ни в своей практике ни в своей реализации никаким религиозным кредо или философской догмой. Он будет искать Истину существования в ее полноте. Древние дисциплины он не отвергнет, ибо они основываются на вечных истинах, но даст им ориентацию, согласно своей цели. Мы должны различать, что наша первая цель в знании должна состоять в том, чтобы понять наше собственное высшее Я более, чем это Я в остальных, или как Господа Природы, или как Все; ибо это настоятельная нужда индивидуума, прийти к высочайшей истине его собственного существа, упорядочить его беспорядки, смешения, ложные отождествления, прийти к его правильной концентрации и чистоте, а также знать его источник и подняться к нему. Но мы делаем это не для того, чтобы исчезнуть в его источнике, но чтобы все наше существование и все части этого внутреннего царства могли обрести свой верный базис, могли жить в нашем высочайшем я, жили только для нашего высочайшего я и повиновались только закону, который исходит из нашего высочайшего я и дан нашему очищенному существу без какой-либо фальсификации в передающей ментальности. И, если мы делаем это правильно, то мы откроем, что, найдя это высшее Я, мы нашли одно я во всех, одного Господа нашей природы и всей Природы, Все нас, кто есть Все Вселенной. Ибо то, что мы видим в нас, мы должны с необходимостью видеть везде, поскольку это истина Его единства. Открыв и верно используя Истину нашего существа, мы принудим с необходимостью открыться барьер между нашей индивидуальностью и вселенной, и отбросим его, и Истина, которую мы поняли в нашем собственном существе, не сможет потерпеть неудачу в том, чтобы реализовать себя в нас через универсальность, которая тогда будет нашим собственным я. Реализуя в нас "Я есть Он" Веданты, мы можем лишь понять, глядя на все вокруг нас, тождественное знание о другой его стороне, "Ты есть То". Нам нужно только увидеть, как на практике должна осуществляться дисциплина, чтобы мы могли успешно прийти к этому великому отождествлению.
Глава VII
Освобождение от подчинения телу
Наш первый шаг на этом пути знания, определив однажды в нашем интеллекте, что то, что кажется, не является Истиной, что я - это не тело или жизнь или ум, поскольку это только его формы, должен быть в том, чтобы установить правильные отношения нашего ума с жизнью и телом так, чтобы они могли прийти к своим собственным верным отношениям с Я. Это легче всего сделать посредством приема, с которым мы уже знакомы, потому что оно сыграло большую роль в нашем рассмотрении йоги Работ, - создать разделение между Пракрити и Пурушей. Пуруша, душа, которая знает и командует, вовлеклась в работы своей исполнительной сознательной силы, так, что он ошибочно принимает физические работы ее, которые мы зовем телом, за себя; он забывает свою собственную природу как души, которая знает и командует; он верит, что его ум и душа должны быть подчинены закону и работам тела; он забывает, что он настолько же сверх того, что он более велик, чем физическая форма; он забывает, что ум на самом деле более велик, чем Материя, и не должен подчиняться ее затемнениям, реакциям, обычаю инерции, обычаю неспособности; он забывает, что он даже больше, чем ум, Могущество, которое может поднять ментальное существо над самим собой; что он - Мастер, Трансцендент, и негоже, чтобы Мастер был порабощен своими собственными работами, Трансцендентное заключено в форму, которая существует только как пустяк в его собственном существе. Всю эту забывчивость надо излечить Пуруше, вспоминающему свою собственную истинную природу, и в первую очередь - его памятованием о том, что тело - только работа, и только одна работа Пракрити. Мы говорим уму: "Это табота Пракрити, это не ты и не я; стань позади этого". Мы найдем, если попытаемся, что ум имеет это могущество открепления и может стоять позади тела не только в идее, но в действи и как если бы это было физическим, но, скорее, витально. Это открепление ума должно быть усилено определенным отношением безразличия к делам тела; мы не должны существенно беспокоиться об его сне или пробуждении, его движении или его покое, его боли или его удовольствии, его здоровье или его болезни, его энергии или его усталости, его комфорте или его дискомфорте, или что оно ест или пьет. Это не означает, что мы не должны содержать тело в верном порядке настолько, насколько мы способны; мы не должны впадать в неистовый аскетизм или позитивное пренебрежение физической системой. Но мы не должны ни быть затронуты в уме голодом или жаждой или дискомфортом или нездоровьем или придавать значение, которое физический и витальный человек придает делам тела, или на самом деле какое-либо другое значение, кроме совершенно подчиненного или чисто инструментального. Не должно также позволять этому инструментальному значению принять пропорции необходимости; мы не должны, например, воображать, что чистота ума зависит от вещей, которые мы едим и пьем, хотя на протяжении определенной стадии ограничения в еде и питье полезны для нашего внутреннего прогресса; не должны мы, с другой стороны, продолжать думать, что зависимость ума или даже жизни от пищи и питья - нечто большее, чем привычка, привычное отношение, которое Природа установила между этими принципами. В сущности, пища, которую мы принимаем, может быть сведена противоположной привычкой и новым отношением к минимуму без того, чтобы ментальная или виталная энергия как бы то ни было уменьшились; даже наоборот, рассудительно развиваемые, они могут быть натренированы к большей мощности энергии, обученные полагаться на тайные источники ментальной и витальной энергии, с которыми они соединены, более, чем на меньшую помощь физического питания. Этот аспект само-дисциплины, однако, более важен в Йоге само-совершенства, чем здесь; для нашей нынешней цели важный пункт - отвержение умом привязанности к или зависимости от действий тела. Так дисциплинированный, ум постепенно научится принимать по отношению к телу истинное отношение Пуруши. Прежде всего, он будет знать ментального Пурушу как держателя тела и никаким образом не само тело; ибо он совершенно иное, чем физическое существование, которое он поддерживает посредством ума через посредничество витальной силы. Это станет настолько нормальным отношением всего существа к витальной системе, что последняя будет ощущаться нами, как нечто внешнее и отделимое, подобно платью, которое мы носим, или инструментом, который нам привелось держать в руках. Мы можем даже начать ощущать, что тело является, в определенном смысле, несуществующим, кроме как в качестве рода частичного выражения нашей витальной силы и нашей ментальности. Эти опыты - знаки, что ум приходит приходит к верному равновесию в отношении тела, что он меняет ложную точку зрения ментальности, одержимую и пойманную физическим ощущением, на точку зрения истинной истины вещей. Во-вторых, по отношению к движениям и переживаниям тела, ум придет к знанию Пуруши, сидящего внутри него как, во-первых, свидетеля и наблюдающего за движениями и, во-вторых, знающего или воспринимающего все опыты. Он перестанет предполагать в мысли или чувствовать в ощущении это движения и опыты как свои собственные, но, скорее, будет предполагать или чувствовать их как не его собственные, как операции Природы, управляемые качествами Природы и их взаимодействиями друг с другом. Это открепление может быть сделано настолько обычным и проведено настолько далеко, что будет существовать род разделения между умом и телом и первый будет наблюдать и испытывать голод, жажду, боль, усталость, депрессию и т. д. физического существа так, как если бы они были опытами какой-то другой личности, с которым он имеет настолько тесную связь, что сознает все, что с ней происходит, внутри него. Это разделение - великое средство, великий шаг к мастерству; ибо ум начинает наблюдать эти вещи сначала не будучи подавленным ими, и, наконец, не будучи вообще затронутым ими, бесстрастно, с ясным пониманием но с совершенной открепленностью. Это начальное освобождение ментального существа от служения телу; ибо посредством верного знания, неизменно претворяемого в практику, освобождение приходит с неизбежностью. Наконец, ум узнает Пурушу в уме, как господина Природы, чья санкция необходима для ее движений. Он найдет, что, как дающий санкцию, он может забрать изначальный указ от предшествующих обычаев Природы, и что со временем привычка прекратится или изменится в направлении, указанном волей Пуруши; не враз, ибо старая санкция упорствует, как упрямое следствие прошлой Кармы Природы, пока она не истощена, и многое также зависит от силы привычки и идеи фундаментальной необходимости, которую ум ранее придал ей; но, если это не одна из фундаментальных привычек, которую Природа установила для отношений ума, жизни и тела, и если старая санкция не возобновляется умом или привычке не потакают сознательно, тогда со временем изменение придет. Даже привычка голода и жажды может быть минимизирована, подавлена, убрана; привычка болезни может быть сходным образом минимизирована и постепенно уничтожена, и в то же время могущество ума, способное упорядочить расстройства тела, сознательным ли манипулированием витальной силой или простым ментальным указом, будет необъятно увеличена. Сходным процессом привычки, которым телесная природа ассоциирует некоторые формы и степени активности с напряжением, усталостью, неспособностью могут быть очищены и могущество, свобода, быстрота, эффективность работы физической ли, ментальной ли, которая может быть сделана физическим инструментом, чудесно увеличится, удвоится, утроится, удесятерится. Эта сторона метода принадлежит, собственно, Йоге самосовершенствования; но нужно также поговорить об этих вещах коротко здесь, и потому, что мы таким образом закладываем основу для того, что мы будем должны сказать о самосовершенствовании, которое является частью интегральной Йоги, и потому, что мы должны исправить ложные понятия, популяризованные материалистической Наукой. Согласно этой Науке, обычные ментальные и физические состояния и отношения между умом и телом, ныне установленные нашей прошлой эволюцией, являются правильными, естественными и здоровыми условиями и ничем иным, все противоположное либо болезненно и неверно, либо галлюцинация, самообман и безумие. Не нужно говорить, что этот консервативный принцип полностью игнорируется самой Наукой, когда она усердно и успешно улучшает нормальные операции физической Природы для большего овладения человеком Природой. Достаточно сказать здесь один раз, что все это изменение ментального и физического состояния и отношений умом и телом, которое увеличивает чистоту и свободу существа, приносит ясную радость и мир и умножает власть ума над собой и над физическими функциями, приносит, одним словом, большее господство человека над его природой, очевидно, не болезненно, и не может рассматриваться, как галлюцинация или самообман, потому что ее эффекты явны и позитивны. Фактически, это просто желаемое продвижение Природы в ее эволюции индивидуума, эволюция, которую она все еще осуществляет в любом случае, но в которой она выбирает использовать человеческую волю как своего главного агента, потому что ее цель, по сути - вести Пурушу к сознательному господству над собой. Сказав это, мы должны добавить, что в движении пути знания совершенство ума и тела не рассматривается, или рассматривается только во вторую очередь. Одна вещь необходима - подняться из Природы к Я либо самым быстрым, либо самым совершенным из возможных методов; а метод, который мы описываем, хотя не скорейший, но самый полный в своей эффективности. И здесь встает вопрос о физическом действии или бездействии. Обычно предполагается, что Йогин отойдет от действия настолько, насколько возможно, и особенно что слишком много действия мешает, потому что это вытягивает энергию наружу. До определенной степени это верно; и мы должны заметить далее, что, когда ментальный Пуруша принимает отношение простого свидетеля и наблюдателя, тенденция к безмолвию, одиночеству, физическому покою и телесному бездействию овладевает существом. Пока это не ассоциировано с инерцией, неспособностью или нежеланием действовать, словом, с ростом тамасического качества, все это к лучшему. Могущество не делать ничего, которок является совершенно иным, чем леность, неспособность или отвращение к действию и привязанность к бездействию, это великое могущество и великое мастерство; могущество абсолютно отдыхать от действия так же необходимо для Джнянайогина, как могущество абсолютно прекращать мыслить, как могущество оставаться неопределенно в чистом одиночестве и безмолвии, и как могущество неподвижного покоя. Кто бы это ни был, если он не хочет овладеть этими состояниями, он еще не готов к пути, который ведет к высочайшему знанию; тот, кто не способен тянуться к ним, еще не готов к этому приобретению. В то же время нужно добавить, что этого могущества достаточно; воздержание от всех физических действий не является необходимым, отвращение к действию, ментальному или телесному, нежелательно. Искатель интегрального состояния знания должен быть свободен от привязанности к действию, и равно свободен от привязанности к бездействию. Особенно нужно преодолеть любую тенденцию к простой инерции ума или витальности тела, и если найдено, что природе все труднее избавиться от этой привычки, воля Пуруши должна быть использована, чтобы прогнать ее от себя. В конце концов, приходит состояние, когда жизнь и тело исполняют, как простые инструменты, волю Пуруши в уме без какого-либо натяжения или привязанности, без того, чтобы они принимались за действие с той низшей, напряженной и часто возбужденной энергией, которая является природой их обычных работ; они начинают работать так, как работают силы Природы, без раздражения и тяжелого труда и реакций, характерных для жизни в теле, когда она еще не хозяйка физического. Когда мы достигакм этого совершенства, тогда действие и бездействие становятся нематериальными, поскольку ничто не мешает свободе души и не оттягивает ее от зова к Я или от ее равенства в Я. Но это состояние совершенства приходит позже в этой Йоге, а до тех пор закон умеренности, наложенный Гитой, является наилучшим для нас; слишком много ментального или физического действия, следовательно, не есть хорошо, потому что избыток оттягивает слишком много энергии и действует неблагоприятно на духовные условия; слишком мало тоже нехорошо, поскольку недостаток ведет к привычке бездействия, и даже к неспособности, которая должна потом с трудом быть преодолена. Все же периоды абсолютного покоя, одиночества и прекращения работ весьма желательны, и должны обеспечиваться так часто, как это возможно, для этого ухода души в себя, который необходим для знания. Имея так дело с телом, мы должны с необходимостью также иметь дело с Праной, или жизненной энергией. Для практических целей мы должны сделать различие между жизненной энергией когда она действует в теле, физической Праной, и жизненной энергией, когда она действует в поддержку ментальных активностей, психической Праной. Ибо мы всегда ведем двойную жизнь, ментальную и физическую, и та же жизненная энергия действует по-разному и принимает различное выражение соответственно тому, ссужает она себя одному или другому. В теле она производит те реакции голода, жажды, усталости, здоровья, болезни, физической энергии и т. д., которые являются витальными переживаниями физической оболочки. Ибо грубое тело человека не похоже на камень или землю; это комбинация двух оболочек, витальной и "пищевой" оболочки; и его жизнь - постоянное их взаимодействие. Все же жизненная энергия и физическая оболочка - разные вещи, и, отойдя от ума и поглощающего чувства тела, мы начинаем все сильнее осознавать Прану и ее действие в телесном инструменте, и можем наблюдать и более и более контролировать ее операции. Практически, отойдя от тела, мы отходим также и от физической жизненной энергии, хотя мы в то же время различаем их и чувствуем, что последняя ближе нам, чем простой физический инструмент. Полная победа над телом приходит, фактически, посредством победы над жизненной энергией. Вместе с привязанностью к телу и его работам преодолевается привязанность к жизни в теле. Ибо когда мы чувствуем, что физическое тело - не мы, но только платье или инструмент, антипатия к смерти тела, которая являетяся таким сильным и страстным инстинктом витального человека, должна с необходимостью ослабнуть, и может быть отброшена. Страх смерти и отвращение к телесному прекращению - клеймо, оставленное на человеческом существе его животным происхождением. Эта печать должна быть полностью стерта.
Глава VIII
Освобождение от сердца и разума
Но восходящая душа должна отделить себя не только от жизни в теле, но и от действия жизненной энергии в разуме; она должна заставить разум сказать, как представителя Пуруши: "Я - это не Жизнь, жизнь не является самостью Пуруши, это только работа, и только одна работа Пракрити". Характеристиками Жизни являются действие и движение, достижение с целью поглотить и усвоить то, что является внешним по отношению к индивидууму, и принцип удовлетворенности или неудовлетворенности тем, что она схватывает, или тем, что приходит к ней, который связан со всепроникающим явлением притяжения и отталкивания. Эти три вещи присутствуют везде в Природе, поскольку Жизнь находится в Природе везде. Но в нас, ментальных существах, всем им присвоено ментальное значение, соответствующее разуму, который постигает и принимает их. Они принимают форму действия, желания, расположения или нерасположения, удовольствия и боли. Прана находится повсюду в нас, поддерживающая не только действия нашего тела, но и наш чувственный ум, эмоциональный ум, наш мвслящий ум; и привнося свой собственный закон, или Дхарму, во все это, она смешивает, она ограничивает, она ввергает в разногласия их правильное действие, и создает ту нечистоту неправильного местоположения и ту спутанную неразбериху, которая является всем злом нашего психологического существования. В этой нераберихе, кажется, царит один закон, закон желания. Как универсальное Божественное Существо, всеобъемлющее и всеобладающее, действует, движется, чисто наслаждается для удовлетворения Божественного Восторга, так индивидуальная жизнь действует, движется, наслаждается и страдает преимущественно для удовлетворения желания. Поэтому психическая энергия жизни представляет себя нашему переживанию как род желающего разума, который мы должны победить, если мы намереваемся возвратиться к нашему истинному "я".
Желание является одновременно мотивом наших действий, нашим рычагом совершенствования и проклятьем нашего существования. Если бы наш чувственный разум, эмоциональный разум, разум мысли могли действовать независимо от вторжений и вмешательств этой жизненной энергии, если бы эту энергию можно было заставить подчиняться их правильному действию вместо того, чтобы чтобы накладывать свое ярмо на наше существование, все человеческие проблемы двигались бы в гармонии к своему верному разрешению. Правильная функция жизненной энергии - делать то, что указано божественным принципом в нас, достигать и наслаждаться тем, что дано ему пребывающим в нем Божественным, а вовсе не желанием. Правильная функция чувственного ума - быть открытым пассивно, светло, контактам Жизни, и передавать их ощущения и rasa правильного вкуса и принципа восторга в них высшей функции, но из-за помех притяжения и отталкивания, принятия и отвержения, удовлетворения и неудовлетворенности, способностей и неспособностей жизненной энергии в теле она, во-первых, ограничена в размахе и, во-вторых, вынужден в этих пределах связывать себя со всеми разногласиями жизни в Материи. Он становится инструментом удовольствия и боли, а не восторга существования.
Сходным образом, эмоциональный ум, вынужденный принять во внимание все эти разногласия, и подчинивший себя их эмоциональным реакциям, становится болезненной областью радости и печали, любви и ненависти, ярости, страха, борьбы, стремления, отвращения, приязни, неприязни, безразличия, согласия, несогласия, надежд, разочарований, признательности , мести и всей громадной игры страсти, которой является драма жизни в мире. Этот хаос мы называем нашей душой. Но реальная душа, реальное психическое существо, которое большей частью мы видим плохо, и которое развила только небольшая часть человечества, является инструментом чистой любви, радости и светлого достижения слияния и союза с Богом и нашими собратьями. Психическое существо скрыто игрой ментализированной Праны, или разума желания, который мы ошибочно принимаем за нашу душу; эмоциональный ум неспособен отразить реальную душу в нас, Божественное в наших сердцах, и вынужден вместо этого отражать разум желания.
И также правильной функцией мыслящего ума является наблюдать, понимать, судить с бесстрастным восторгом в знании, и открывать себя посланиям и озарениям, играющим во всем, что он наблюдает, и во всем, что еще скрыто от него, но должно постепенно быть раскрыто, посланиям и озарениям, которые тайно спускаются вниз к нам от божественного Оракула, заключенного в свете над нашей ментальностью, кажутся ли они нисходящими через интуитивный разум, или поднимающимися из видящего сердца. Но этого он не может делать правильно, поскольку он пришпилен к ограничению жизенной энергии в чувствах, разногласиям ощущения и эмоции, и к своим собственным ограничениям интеллектуального предпочтения, инерции, напряжения, собственной воли, которые представляют из себя формы, принятые в нем помехами этого ума желания, психической Праны. Как сказано в Упанишадах, все наше разумное сознание пронизано нитями и потоками этой Праны, этой жизненной энергии, которая борется и ограничивает, хватает и теряет, желает и страдает, и только благодаря ее очищению можем мы знать наше реальное и вечное "я", и обладать им.
Истинно то, что корнем всего зла является эго-чувство, и что местопребыванием сознательного эго-чувства является разум сам по себе; но в реальности сознательный ум только отражает эго, уже созданное в подсознательном разуме в вещах, немой душой в камне и растении, которая присутствует во всем теле и жизни, и только в заключение высвобождена в безгласность и беспробудность, но не изначально создана сознательным разумом. И в этой восходящей веренице именно жизненная энергия стала сопротивляющимся узлом эго, именно разум желания отказывается ослабить узел, даже когда интеллект и сердце раскрыли причину своих болезней, и были бы весьма счастливы устранить ее; ведь Прана в них - это Животное, которое бунтует и омрачает и обманывает их знание, и принуждает их волю своим отказом.
Поэтому ментальный Пуруша должен отделить себя от ассоциации и самоидентификации с этим разумом желания. Он должен сказать: "Я не являюсь этой вещью, которая борется и страдает, печалится и радуется, любит и ненавидит, надеется и растраивается, зла и напугана и радостна и подавлена, игрушка витальных настроений и эмоциональных страстей. Все это просто работы и привычки Пракрити в чувственном и эмоциональном уме." Разум тогда отходит назад от этих эмоций, и станосится по отношению к ним, как по отношению к телесным движениям и опытам, наблюдателем или свидетелем. Снова имеет место внутреннее разделение. Существует этот эмоциональный ум, в котором эти настроения и страсти продолжают иметь место в соответствии с привычкой принципов Природы, и есть наблюдающий разум, который видит их, изучает и понимает, но отделен от них. Он наблюдает их, как в своего рода действе и игре на ментальной сцене персонажей, отличных от него самого, сначала с интересом и привычкой впадать в отождествление, затем с полнвм покоем и отделенностью, и в заключение, достигнув не только покоя, но чистого восторга своего собственного само-существования, с улыбкой в адрес их нереальности, как в отношении воображаемых радостей и печалей ребенка, который играет и теряет себя в игре. Во вторую очередь, он начинате осознавать себя как хозяина санкции, который путем своего отнятия санкции может заставить эту игру прекратиться. Когда санкция отнята, имеет место другое значительное явление; эмоциональный ум становится в норме спокойным и чистым и свободным от этих реакций, и даже когда они приходят, они более не поднимаются изнутри, но, кажется, падают на него, как впечатления снаружи, на которые его фибры все еще способны отвечать; но эта привычка ответа отмирает, и эмоциональый разум через некоторое время полностью освобождается от страстей, которые он отверг. Надежда и страх, радость и печаль, приязнь и неприязнь, притяжение и отталкивание, довольство и недовольство, веселость и подавленность, ужас и ярость и страх и отвращение и стыд и страсти любви и ненависти спадают с освобожденного психического существа.
Что займет их место? Это может быть, если мы хотим, полный покой, тишина и безразличие. Но, хотя это - стадия, через которую душа должна обычно пройти, это - не окончательная цель, поставленная нами перед собой. Таким образом, Пуруша становится также мастером, который изъявляет волю, и чья воля должна заменить неправильное правильным наслаждением психического существования. То чего он хочет, Природа исполняет. То, что было фабричным материалом желания и страсти, он обращает в реальность чистой, ровной, и спокойно интенсивной любви и радости и единства. Реальная душа выходит, и занимает пустое место, оставшееся после разума желания. Очищенная и опустошенная чаша наполнена вином божественной любви и восторга, и более не сладким и горьким ядом страсти. Страсти, даже страсть добра, чужды божественной природе. Страсть жалости с ее нечистыми элементами физического отвращения и эмоциональной неспособности вынести страдания других должна быть отвергнута, и заменена более высоким божестввенным состраданием, которое видит, понимает, принимает груз других и имеет силу помогать и исцелять, не с вобственной волей и мятежом против страдания в мире, и с невежественным обвинением закона вещей и их источника, но со светом и знанием, и как инструмент Божественного в его проявлении. Также любовь, которая желает и хватает и встревожена радостью и потрясена печалью, должна быть отвергнута ради ровной всеобъемлющей любви, которая свободна от этих вещей, и не зависит от обстоятельств, и не изменяется от ответа или отсутствия ответа. Так мы будем иметь дело со всеми движениями души; но об этих вещах мы поговорим далее, когда будем обсуждать Йогу самосовершенствования.
Как с действием и бездействием, так и с этой двойной возможностью безразличия и покоя с одной стороны, и активной радости и любви с другой. Ровность, не безразличие, являестя основанием. Ровная выносливость, безучастное безразличие, спокойное подчинение причинам радости и печали без какой-либо реакции на радость или печаль являются подготовкой, и негативным базисом ровности; но ровность не совершенна, пока она не примет свою позитивную форму любви и восторга. Чувственный разум должен найти равную rasa Все-Прекрасного, сердце - равную любовь и Ананду ко всему, психическая Прана - наслаждение этой rasa, любовь и Ананду. Это, однако, является позитивным совершенством, которое приходит благодаря освобождению; наша превая цель на пути знания - скорее, освобождение, которое приходит благодаря отделению от разума желания, и благодаря отвержению его страстей.
Разум желания должен также быть отвергнут от инструмента мысли и это лучше всего делать посредством отделения Пуруши от мысли и мнения самих по себе. Об этом мы уже имели случай поговорить, когда обсуждали, в чем состоит интегральное очищение существа. Ведь все это движение знания, которое мы описываем, является методом очищения и освобождения, посредством которого полное и окончательное само-знание становится возможным, прогрессивное само-знание, само являющееся инструментом очищения и освобождения. Метод обращения с думающим разумом будет тем же, что и с остальной частью существа. Пуруша, воспользовавшись мыслящим разумом для освобождения от идентификации с разумом и телом и с разумом желаний и ощущений и эмоций, будет вращаться вокруг самого разума мыслей, и говорить: "И это тоже не я, я - не мысль мыслителя; все эти идеи, мнения, спекуляции, сражения интеллекта, его пристрастия, предпочтения, догмы, сомнения и само-поправки - это не я, все это - только работа Пракрити, которая имеет место в мыслящем разуме." Такое разделение сделано между разумом, который думает и изъявляет волю, и разумом, который наблюдает, и Пуруша становится только свидетелем; он видит, он понимает процесс и законы своей мысли, но отделяет себя от них. Затем, как хозяин санкции, он отнимает вою прошлую санкцию от сплетения ментальных подводных течений и рассуждающего интеллекта, и заставляет обоих оставить свою назойливость. Он освобождается от подчинения мыслящему разуму, и становится способным к полной тишине.
Для совершенства необходимо также возвращение Пуруше его положения Господина его Природы, и воля заменить простое ментальное течение и интеллект истинно-сознательной мыслью, которая сверкает свыше. Но молчание необходимо; в тишине, а не в мысли мы найдем "Я", мы начнем осознавать его, не просто постигать его, и мы отойдем от ментального Пуруши в то, что является источником разума. Но для этого отхода необходимо заключительное освобождение, освобождение от эго-чувства в разуме.
Глава IX
Освобождение от Эго
Образование ментального и витального эго, привязанного к ощущению тела, было первым великим трудом космической Жизни в ее прогрессивной эволюции; ведь это было средством, которое она нашла, чтобы создать из материи сознательного индивидуума. Растворение этого ограничивающего эго - это единственное условие, средство, необходимое самой космической жизни, чтобы прийти к своему божественному плодоношению: ведь только так может сознательный индивидуум найти как свое трансцендентное "я", так и свою истинную Личность. Это двойное движение обычно представляется как падение и искупление, или созидание и разрушение, - зажигание света и его тушение, или образование сначала меньшего, временного и нереального "я", и освобождение из него в вечную широту нашего истинного "я". Ведь человеческая мысль распадается на две противоположные крайности: одна, мирская и прагматическая, рассматривает исполнение ментального, витального и физического эго индивидуума и коллектива как цель жизни, и не смотрит дальше, тогда как другая, духовная, философская или религиозная, заботится о покорении эго в интересах души, духа, в общем, первичной сущности, чем бы она ни была, как о единственной вещи, в высшей степени стоящей того, чтобы ее свершить. Даже в лагере эго существуют два различных отношения, которые разделяют светскую, или материалистическую теорию вселенной. Одно направление этой мысли рассматривает ментальное эго, как творене нашей ментальности, которое будет растворено с растворением разума при смерти тела; единственная постоянная истина - это вечная Природа, работающая в расе - этой или другой, коллективное эго, и это ее целям должно следовать, а не нашим. Свершение расы, коллективное эго, а не индивидуальное, должно быть правилом жизни. Другое направление мысли, более виталистическое в своих тенденциях, фиксируется на сознательном эго как на высшем достижении Природы, неважно, насколько оно преходяще, жалует его в человеческие представители Воли-к-Бытию, и выставляет его величие и удовлетворение за высочайшую цель нашего существования. В более многочисленных системах, которые основывают свою точку зрения на неком роде религиозной мысли или духовном опыте, имеется соответствующее расхождение. Буддист отрицает существование реального "я" эго, не признает универсальное или трансцендентное Существо. Адвайтин провозглашает, что видимо индивидуальная душа является ни чем иным, как высшим "я" и Брахманом, ее индивидуальность - это иллюзия; оставление нашего индивидуального существования - единственное истинное спасение. Другие системы утверждают, категорически противореча этой точке зрения, вечное постоянство человеческой души; основу множественного сознания в Одном, или же зависимую, но все же отделльную сущность, постоянную, реальную, нерушимую.
Среди этих разнообразных и конфликтующих мнений, искатель Истины должен решить для себя, каким будет для него Знание. Но если наша цель - духовное освобождение и духовное свершение, тогда превосхождение этой маленькой болванки эго является обязательным. В человеческом эгоизме и его удовлетворении не может быть божественной кульминации и освобождения. Определенное освобождение от эгоизма является условием даже этического прогресса и возвышения, социального блага и совершенства; еще более он необходим для внутреннего мира, чистоты и радости. Но гораздо более радикальное освобождение, не только от эгоизма, но от эго-идеи и эго-чувства необходимо, если наша цель - поднять человеческую природу в божественную. Опыт показывает что, по мере того, как мы освобождаемся от ограничивающего ментального и витального эго, мы обретаем более широкую жизнь, большее существование, более высокое сознание, более счастливое состояние души, равно как более великое знание, могущество и возможности. Даже цель, которыю преследует самая мирская философия, исполнение, совершенство, удовлетворение индивидуума, лучше обеспечивается не удовлетворением того же эго, но нахождением свободы в более высоком и широком "я". Нет счастья в малости бытия, говорит Писание, именно с широким бытием приходит счастье. Эго по своей природе есть малость бытия; оно приносит сжатие сознания, а вместе со сжатием - ограничение знания, обессиливающее неведение, - заключение и уменьшение могущества, и из-за этого уменьшения - неспособность и слабость - раскол единства, и из-за этого раскола - дисгармония и потеря симпатии и любви и понимания, - подавление или фрагментация наслаждения существования, и из-за этой фрагментации - печаль и страдание. Чтобы восстаносить потерянное, мы должны вырваться из миров эго. Эго должно либо исчезнуть в безличности, либо слиться с бо'льшим "я": оно должно влиться в более широкое космическое "я", которое включает все эти меньшие "я", или в трансцендент, по отношению к которому даже космическое "я" является уменьшенным отображением.
Но это космическое "я" духовнов сущности и в переживании; его не нужно путать с коллективным существованием, с какой-либо групповой душой или жизнью и телом человеческого общества, или даже всего человечества. Подчинение эго прогрессу и счастью человеческой расы является сейчас правящей идеей в мировой мысли и этике; но это ментальный и моральный, а не духовный идеал. Ведь этот прогресс - это ряд постоянных ментальных, витальных и физических превратностей, он не имеет устойчивого духовного содержания, и не предлагает твердого основания душе человека. Сознание коллективного человечества - это только более обширное издание суммы индивидуальных эго. Сделанное из той же субстанции, в той же болванке природы, оно не несет в себе никакого более великого света, никакого более вечного ощущения себя, никакого более чистого источника мира, радости и освобождения. Оно, скорее, даже более истязаемо, тревожимо и затемнено, определенно более смутно, смешанно и непрогрессивно. Индивидуум в этом отношении более велик, чем масса, и не может быть призван подчинить свои более просвещенные возможности этой более темной сущности. Если мир, свет, освобождение, лучшее состояние существования должны прийти, они должны низойти в душу из чего-то более широкого, чем индивидуум, но также и более высокого, чем колективное эго. Альтруизм, филантропия, служение человечеству являются сами по себе ментальными или моральными идеалами, а не законами духовной жизни. Если в духовную цель входит импульс отречься от личного "я", или служить человечеству, или, наконец, миру, то он идет не от эго, не от коллективного чувства расы, но от чего-то более оккультного и глубокого, преосходящего обе эти вещи; ведь он основан на чувстве Божественного во всех, и работает не ради эго или расы, но для Божественного и его цели в личности или группе или коллективном Человеке. Именно этот трансцендентный Источник мы должны искать, и ему служить, это более широкое бытие и сознание, по отношению к которому человек и раса являются меньшими терминами его существования.
Есть, в действительности, истина за прагматическим импульсом, который исключительная односторонняя духовность склонна игнорировать или отрицать, или умалять его значение. Это то, что, раз индивидуальное и универсальное являются терминами этого более высокого и широкого Бытия, их исполнение должно занимать некое реальное место в высшем Существовании. Должна быть за ними некая высокая цель в высшей Мудрости и Знании, некая вечная тяга к высшему Наслаждению: они не могли быть, и они не были созданы тщетно. Но совершенство и удовлетворение человечества, как совершенство и удовлетворение индивидуума, могут быть безопасно достигнуты и основаны на более вечной, еще не понятой истине и праве вещей. Малые термины некого большего Существования, они могут исполнить себя только когда то, терминами чего они являются, известны и обладаемы. Величайшее служение человечеству, самое надежное основание для его истинного прогресса, счастья и совершенства - это подготовить или найти путь, которым индивидуальный и коллективный человек смогут превхойти эго, и жить в своем истинном "я", не связанные более неведением, неспособностью, дисгармонией и страданием. Именно преследованием вечного, а не жизнью связанными медленной коллективной эволюцией Природы, можем мы наилучшим образом обеспечить даже эту эволюционную, коллективную, альтруистическую цель, которую наша современная мысль и идеализм поставили перед нами. Но эта цель сама по себе вторична; найти, знать божественное существование, сознание и природу и обладать ими, и жить в них для Божественного - наша истинная цель и единственное совершенство, к которому мы должны стремиться.
Тогда именно по пути духовных философий и религий, не по пути какой-либо привязанной к земле материалистической доктрины, должен идти искатель высочайшего знания, хотя даже и с обогащенными целями и более всеохватывающей духовной целью. Но как далеко должне он продвинуться в уничтожении эго? На древнем пути Знания мы приходим к уничтожению эго-чувства, которое присоединяется к телу, к жизни, к разуму и говорит о них обо всех, или о некоторых из них: "Это я". Но мы не только, как на пути работ, избавляемся от "я" работника, и видим одного Господина, как истинный источник всех работ и санкций на работы, и его исполнительную Природу-могущество, или же Его высшую Шакти как его единственного посредника и работника, - но мы избавляемся также от эго-чувства, которое ошибочно принимает инструменты или выражения нашего существа за наше истинное "я" и дух. Но даже если все это было сделано, что-то все еще остается; остается субстрат всего этого, общее ощущение отдельного "я". Это эго-субстрат - нечто смутное, неопределимое, неуловимое; оно не присоединяется или не нуждается в том, чтобы присоединяться к чему-либо в частности как к "я"; оно не идентифицирует себя с чем-либо коллективным; это - род фундаентальной формы могущества разума, которое принуждает ментальное существо ощущать себя как возможно неопределимое, но все еще ограниченное существо, которое не является разумом, жизнью или телом, но под которым их активности происходят в Природе. Прочее - это ограниченное эго-чувство и эго-идея, опирающиеся на игроу Пракрити; но это - чистое фундаментальное эго-могущество, опирающееся на сознание ментального Пуруши. И поскольку он, кажется, находится позади игры а не в ней, поскольку он не говорит: "Я - это разум, жизнь или тело", но "я - существо, от которого зависит действие разума, жизни и тела", многие думают, что они освободились, и ошибочно принимают это неуловимое Эго за Одного, за Божественное, за истинного Пурушу, или, как самый минимум - за истинную Личность в них - ошибочно принимая неопределимое за Бесконечное. Но пока это фундаментальное эго-чувство сохраняется, нет абсолютного освобождения. Эгоистическая жизнь, даже если ее сила и интенсивность уменьшена, может все еще вполне хорошо продолжаться на этой основе. Если имеет место ошибка оождествления, эгоистическая жизнь может под этим предлогом обрести, скорее, преувеличенную интенсивность и силу. Даже если нет такой ошибки, эгоистическая жизнь может быть шире, чище, гибче, и освобождения теперь, может быть, легче достичь и оно ближе к завершению, но все же здесь еще нет заключительного освобождения. Обязательно нужно идти дальше, освободиться от этого неопределимого, но фундаментального эго-чувства также, и вернуться обратно к Пуруше, на котором оно основывается, тенью которого оно является; тень должна исчезнуть и своим исчезовением открыть незамутненную субстанцию духа.
Эта субстанция есть "я" человека, названное в европейской мысли Монадой, в индийской философии - Дживой или Дживатманом, живой сущностью, "я" живого создания. Этот Джива - не ментальное эго-чувство, сконструированное работами Природы для ее временной цели. Это нечто, что не связано, подобно ментальному, витальному и физическому существу, ее привычками, законами или процесами. Джива - это "я" и дух, высший по отношению к Природе. Это правда, что он соглашается на ее действия, отражает ее принципы и поддерживает тройное посредничество разума, жизни и тела, через которые она набрасывает их на сознание души; но сам по себе он является живым отражением, или формой души, или само-созданием Духа, универсального и трансцендентного. Единый Дух, который отразил что-то из своих настроений бытия в мире и в душе, умножен в лице Дживы. Дух является самим "Я" нашего "я", Одним и Высочайшим, Высшим, которое мы должны реализовать, бесконечным существованием, в которое мы должны войти. До этих пор все учителя согласны друг с другом в том, что это - высший объект знания, работ и поклонения, в том, что если он должен быть достигнут, Джива должен освободиться от эго-чувства, которое принадлежит низшей Природе, или Майе. Но здесь их компания расстается, и каждый идет своим собственным путем. Монист закрепляестя н пути исключительного Знания, и ставит перед нами в качестве единственного идала полное возвращение, потерю, погружение или угасание Дживы в Высшем. Дуалист или частичный Монист обращается к пути Преданности, и советует нам потерять, в самом деле, низшее эго и материальную жизнь, но рассмоатривать как высшее предназначение духа человека не самоуничтожение буддиста, не самопогружение адвайтина, не поглощение многих Одним, но вечное существование, поглощенное мыслью, любовью и радостью Высшего, Одного, Все-Любящего.
Для ученика интегральной Йоги здесь не может быть колебаний; как искатель знания, именно интегральное знание, а не что-нибудь половинчатое и привлекательное, или высокое и исключительное, он должен искать. Он должен воспарить к предельной высоте, но также кружить и простереться над наиболее всеобъемлющей ширью, не привязывая себя ни к какой жесткой труктуре метафизической мысли, но свободный принимать и содержать все высочайшие и величайшие и и полнейшие, и самые многочисленные переживания. Если высочайшая высота духовного переживания, чистая вершина всей реализации в абсолютном единении души с Трансцендентным, что превосходит индивидуума и вселенную, широчайший охват этого союза - обнаружение этого Трансцендентного в качестве источника, поддержки, содержимого, наполняющего и составляющего духа и субстанции обоих этих манифестирующих могуществ божественной Сущности и божестввенной Природы. Каким бы ни был путь, это должно быть его целью. Йога действия также не совершенна, не абсолютна, не завершена победоносно, пока искатель не почувствовал сущностное интегральное единство с Высшим и не живет в нем. Единым должен быть он с Божественной волей в своем высочайшем и и внутреннем, и в своем широчайшем бытии и сознании, в работе, своей воле, могуществе действия, своем разуме, жизни, теле. Иначе он только освобожден от иллюзии индивидуальных работ, но не освобожден от иллюзии отдельного бытия и инструментальности. Как слуга и инструмент Божественного, он работает, но венец его труда и и его совершенная основа или мотив - это единство с тем, чему он служит и что исполняет. Йога преданности тоже завершена только тогда, когда любящий и Любимый объединены, и различие уничтожено в экстазе божественного единства, и все же в мистерии этого объединения есть единственное существование Любимого, но нет угасания или поглощения любящего. Именно высочайшее единство является его точным направлением, призыв к абсолютному единству - его импульс, переживание его - его сила притяжения: но именно это самое высочайшее единство принимает в нем в качестве поля манифестации величайшая возможная космическая широта. Подчиняясь необходимости успешно отойти от практического эгоизма нашей тройной природы и ее фундаментального эго-чувства, мы приходим к реализации духа, "я", господина этой индивидуальной человеческой манифестации, но наше знание не интегрально, если мы не сделали это "я" в индивидууме одним с космичеким духом, и не нашли их более великую реальность наверху, в невыразимом, но не непознаваемом Трансцендентном. Этот Джива, обладаемый сам собой, должен бросить себя в бытие Божественного. "Я" человека должно быть сделано единым с "Я" всего; "я" конечного индивидуума должно выплеснуть себя в безграничное бесконечное, и этот космический дух должен быть превзойден в трансцендентном Бесконечном.
Это не может быть сделано без бескомпроиссного уничтожения эго-чувства в самой его основе и истоках. На пути Знания этого уничтожения пытаются достичь негативно, путем отрицания реальности эго, позитивно - путем постоянной фиксации мысли на идее Единого и Бесконечного в себе, или Единого и Бесконечного везде. Это, выполняемое постоянно, меняет в конце концов взгляд человека на себя самого и на весь мир, имеет место некий род ментальной реализации; но впоследствии, постепенно или, возможно, быстро и повелительно и почти в самом начале, ментальная реализация углубляется в духовный опыт - реализацию в самой субстанции нашего существа. Все чаще и чаще создаются условия для чего-то неопределимого и неограничимого, мир, тишина, радость, счастье, которое невозможно выразить, ощущение абсолютного безличного Могущества, чистое существование, чистое сознание, все-заполняющее Присутствие. Эго сохраняется само по себе или в своих привычных движениях, но мир Единого становится все более и более действенным, все остальное сломано, разбито, более и более отвергаемо, становится слабым в своей интенсивности, слабым или механическим в своем действии. В конце концов присутствует постоянное отбрасывание сознания в бытие Высшего. В начале, когда беспокойное смешение и затемняющая нечистота нашей внешней природы активна, когда ментальное, витальное, физическое эго-чувство еще могущественны, этот новый ментальный взгляд, эти опыты могут быть найдены в высшей степени трудными: но когда однажды этот тройной эгоизм расхоложен или умирает, и инструменты Духа правильно поставлены и очищены, в совершенно чистом, молчащем, очищенном, расширенном сознании чистота, бесконечность, молчание Единого отражаются, как небо в прозрачном озере. Встреча или принятие в себя отраженного Сознания тем, что отражает его, становится все более и более настойчивой и возможной, уничтожение атмосферной пропасти или мост через нее, пропасти между этой недвижимой эфирной безличной громадностью, и этим однажды подвижным вихрем, или узким потоком личного существовния - это более не трудная невероятность, и может быть даже частым опытом, если уже не перманентным состоянием.
Глава X
Осознание Космического Я
Наша первая цель, когда мы отступаем от разума, жизни, тела и всего остального, что не есть наше вечное существо, состоит в том, чтобы избавиться от ложной идеи я, из-за которой мы отождествляемся с низшим существованием, и можем осознавать только наше видимое сущетство, как конечные или изменчивые создания в конечном или всегда меняющемся мире. Мы должны знать себя, как я, дух, вечное; мы должны существовать сознательно в нашем истинном существе. Таким образом, это должно быть важнейшей, если не первой, всепоглощающей идеей и усилием на пути знания. Но когда мы осознаем вечное Я, которым мы являемся, когда мы стали им неотъемлемо, у нас есть все еще второстепенная цель, установить истинные отношения между этим вечным я, которым мы являемся, и изменчивым существованием и изменчивым миром, который до сих пор мы ошибочно принимали за наше настоящее существо и наше единственное возможное состояние.
Для того, чтобы могли иметь место какие-либо настоящие отношения, это должны быть отношения между двумя реальностями. Поначалу мы считали, что вечное я - это отдаленная концепция, оторванная от нашего мирского существования, если не иллюзия и не нереальность, поскольку по природе вещей мы не можем помыслить о себе, как о чем-то кроме этих ума, жизни, тела, изменяющихся и движущихся в последовательности Времени. Когда мы однажды избавились от нашего заключения в этом низшем состоянии, мы склонны ухватиться за другую сторону тех же ошибочных отношений между я и миром; мы склонны рассматривать эту вечность, которой мы все более становимся и в которой мы живем, как единственную реальность, и начинаем смотреть вниз из нее на мир и людей, как на далекую иллюзию и нереальность, поскольку это состояние совершенно противоположно нашему новому основанию, в котором мы больше не помещаем истоки нашего сознания, из которого мы были подняты и преобразованы и с которым мы, кажется, больше не имеем никакой сдерживающей связи. В особенности вероятно, что это случится, если если мы сделаем обнаружение вечного Я не только нашей изначальной, но нашей единственной и поглощающей целью в отдалении от низшей тройственности; ведь тогда мы, возможно, бросимся сразу от чистого ума к чистмоу духу, не проходя ступеней между этой серединой и той вершиной, и мы склонны закрепить в нашем сознании глубокое чувство пропасти, через которую мы не можем построить мост и которую не можем пересечь снова, кроме как посредством болезненного падения.
Но самость и мир состоят в вечных близких отношениях, и между ними имеется связь, а не пропасть, которую нужно перепрыгнуть. Дух и материальное существование - это высшая и низшая ступень организованного и последовательного ряда. Таким образом, между ними двумя должна быть настоящая связь и принцип соединения, благодаря которому вечный Брахман способен быть одновременно чистым Духом и Я, и все-таки содержать в себе Вселенную себя; и должно быть возможным для души, которая едина с ним или в единении с Вечным, занять то же самое положение божественной связи, вместо нашего нынешнего невежественного погружения в мир. Этот принцип связи есть вечное единство между Я и всеми существованиями, и к этому вечному единству существований душа должна быть способна, точно так же, как вечно свободное и насвязанное Божественное способно к нему, и это мы должны осознать наравне с чистым само-существованием, которое сперва должны сделать своей целью. Для интегрального само-обладания мы должны быть едины не только с Я, с Богом, но со всеми существованиями. Мы должны принять обратно, в правильном отношении и в равновесии вечной Истины, мир нашего проявленного существования, населенный нашими собратьями, от которых мы отсупили, потому что были связаны с ними неправильными отношениями и в равновесии лжи, созданном во Времени принципом разделенного сознания со всеми его противоположностями, несогласиями и двойственностями. Мы должны принять обратно все вещи и существа в наше новое сознание, но как единые со всем, не отделенные от них эгоистической индивидуальностью.
Другими словами, помимо сознания трансцендентного Я чистого, самосуществующего, безвременного, безпространственного, мы должны принять космическое сознание и стать им, мы должны отождествить наше существо с Бесконечным, кто делает себя основой и носителем миров и пребывает во всех существованиях. Это реализация, о которой древние ведантисты говорили как о видении всех существований в "я" и "я" во всех существованиях; и вдобавок они говорили о венчающей реализации человека, в котором воспроизведено было изначальное чудо существования, само-бытие стало всеми этими существованиями, что принадлежат мирам становления* (* Isha Upanishad). В этих трех терминах выражены, фундаментально, реальные отношения между "я" и миром, которыми мы должны заменить ложные отношения, созданные ограничивающим эго. Это новое видение и ощущение вечного существа, которое мы должны обрести, это - основание того единства со всем, которое мы должны установить.
Ведь наше настоящее "я" - это не индивидуальное ментальное существо, это только фигура, видимость; наше настоящее "я" - космическое, беконечное, оно едино со всем существованием и обитатель всех существований. "Я" позади наших разума, жизни и тела - то же, что и "я" позади разума, жизни и тела наших собратьев, и если мы приходим к обладанию им, мы будем естественно, когда обернеся снова, чтобы взглянуть на них, иметь тенденцию становиться едиными с ними на общей основе нашего сознания. Правда, что разум препятствует любому такому отождествлению, и если мы позволяем ему упорствовать в его старых привычках и активностях, он будет, скорее, бороться за то, чтобы принести снова свою вуаль диссонансов на нашу новую реализацию и обладание "я", чем сформировать себя в это новое и вечное видение вещей и подчинить себя ему. Но во-первых, если мы продвигались верно по пути нашей Йоги, мы достигнем "Я" через очищенный ум и сердце, а очищенный ум - это ум, с необходимостью пассивный и открытый знанию. Во-вторых, даже ум, вместо своей тенденции ограничивать и разделять, может быть обучен думать в ритме объединяющей Истины, вместо разломанных терминов ограничивающей видимости. Мы должны поэтому приучить его, посредством медитации и концентрации, перестать думать о вещах и существах, как об отдельно существующих в самих себе, и, скорее, думать всегда об одном везде, и обо всех вещах, как об Одном. Хотя мы говорили до сих пор об отходящем движении Дживы как о первой необходимости знания, и как если бы его нужно было преследовать одно лишь и посредством его самого, все же, на самом деле, лучше для Садхаки интегральной Йоги объединить это два движения. Благодаря одному он обнаружит "я" внутри, благодаря другому, обнаружит это "я" во всем, что кажется нам ныне находящимся вне нас. Это возможно, на самом деле - начать со второго движения, осознать все вещи в этом видении и ощутимом существовании, как Бога, или Брахмана, или Вират Пурушу, и затем идти назад, ко всему, что позади Вират. Но это имеет свои неудобства и лучше, если это будет найдено возможным, сочетать два движения.
Это осознание всех вещей как Бога или Брахмана имеет, как мы видели, три аспекта, из которых мы можем удобно сделать три последовательных стадии опыта. Во-первых, есть "Я", в ком существует все бытие. Дух, Божественное проявляет себя, как бесконечное само-простертое существо, самосуществующее, чистое и не подчиненное Времени и Пространству, но поддерживающее Время и Пространство, как образы своего сознания. Это более, чем все вещи, и содержит их все внутри этого самопростертого бытия и сознания, не связанное ничем из того, что оно создает, что содержит или чем становится, но свободно и бесконечно и всерадостно. Он содержит их, по старым представлениям, как бесконечный эфир содержит в себе все объекты. Этот образ вечного (Акаша) Брахмана может на самом деле оказать великую практическую помощь Садхаку, который находит трудным медитировать на то, что кажется ему поначалу абстрактной и непонятной идеей. В образе эфира, не физического, но окружающего эфира широкого бытия, сознания и блаженства, мы можем попытаться увидеть разумом и почувствовать в его ментальном существе это высшее существование, и отождествить его в единстве с "я" внутри него.Посредством такой медитации ум может быть приведен в благоприятное состояние предрасположенности в котором, благодаря снятию или отдергиванию вуали, супраментальное видение может переполнить ментальность и изменить полностью все наше видение. А после этого изменения видения, по мере того, как оно становится все более и более мощным и настойчивым и занимает все наше сознание, последует со временем изменение становления так, что тем, что мы будем видеть, мы будем становиться. Мы будем в нашем самосознании не столько космическими, сколько сверхкосмическими, бесконечными. Разум и жизнь и тело будут тогда только движениями в этой бесконечности, которй мы стали, и мы увидим, что то, что существует - это вовсе не мир, но просто бесконечность духа, в которой движутся могучие космические гармонии его собственных образов самосознающего становления.
Но как тогда насчет всех этих форм, которые составляют гармонию? Будут ли они для нас только образами, пустым именем и формой без какой-либо наполняющей реальности, бедными нестоящими вещами в себе и, какими бы грандиозными, могущественными или прекрасными они однажды ни казались нашему ментальному видению, теперь их должноотвергнуть и не придавать им значения? Не так; хотя это было бы первым результатом очень интенсивного поглощения бесконечностью всесодержащей Самости во исключение бесконечностей, которые она содержит. Но эти вещи не пусты, не просто нереальное имя и форма, вымышленные космическим Разумом; они, как мы сказали, являются в своей реальности самосознательными становлениями Самости, то есть Самость пребывает внутри них всех также, как внутри нас, сознавая их, управляя их движениями, блаженная в своем обиталище, как и в своем охвате всего, чем она становится. Как эфир одновременно содержит и будто бы содержится в кувшине, так эта Самость одновременно содержит и населяет все эти существования, не в физическом, нов духовном смысле, и является их реальностью. Это пребывающее Состояние Самости мы должны осознать; мы должны видеть и сами стать в нашем сознании Самостью во всех существованиях. Мы должны, отставив в сторону все тщетное сопротивление интеллекта и ментальные ассоциации, знать, что Божественное населяет все эти становления и является их истинным Я и сознательным Духом, и знать его не только интеллектуально, но знать посредством само-переживания, которое подчиняет своему собственному, более божественному шаблону все привычки ментального сознания.
Это Я, которым мы являемся, должно, наконец, стать для нашего самосознания целиком единым со всеми существованиями, несмотря на его превосхождение их. Мы должны видеть его не только как то, что содержит и населяет все, но как то, что является всем, не только как пребывающий внутри дух, но также как имя и форму, движение и мастера движения, разум и жизнь и тело. Именно посредством этой заключительной реализации мы сохраним полностью в верном положении и видении Истины все, что мы взяли назад из первого движения отдаления и ухода. Индивидуальные разум, жизнь и тело, от которых мы отошли, как не от нашего истинного существа, мы восстановим, как истинное становление Я, но более не в чисто индивидуальной узости. Мы примем разум не как отдельную ментальность, заключенную в мелком движении, но как широкое движение универсального разума, жизнь - не как эгоистичную активность витальности и ощущения и желания, но как свободное движение универсальной жизни, тело, не как физическую тюрьму души, но как второстепенный инструмент и одеяние, которое можно снять, сознавая его также, как движение универсальной Материи, клетку космического Тела. Мы придем к ощущению всего сознания физического мира, как одного с нашим физическим сознанием, ощущению всех энергий космической жизни вокруг, как наших собственных энергий, ощущению всех ударов сердца великого космического импульса и, пытаясь своими ударами сердца приобщиться к ритму божественной Ананды, почувствуем, как все действие универсального ума вливается в нашу ментальность, а наша мысль-действие изливается в нее, как волна в это необъятное море. Это единство, объемлщее весь разум, жизнь и тело в свете супраментальной Истины, и пульс духовного Блаженства будет для нас нашим внутренним исполнением Божесвенного в законченном космическом сознании.
Но, так как мы должны объять все это в двойном термине Бытия и Становления, знание, которым мы должны возобладать, должно быть полным и интегральным. Оно не должно останавливаться с реализацией чистого Я и Духа, но включать также все те принципы Духа, посредством которых он поддерживает, развивает и бросает себя в их космическое проявление. Знание себя и знание мира должны быть сделаны едиными во всеохватывающем знании Брахмана.
Глава XI
Принципы "Я"
Поскольку "Я", к осознанию которого мы приходим посредством пути знания, это не только реальность, которая лежит позади и поддерживает состояния и движения нашего психологического бытия, но также и то трансцендентное и универсальное Существование, которое проявило себя во всех движениях универсального знания, Я включает также знание принципов Бытия, его фундаментальные формы и его отношения с принципами явленной Вселенной. Именно это имеется в виду в Упанишаде, когда она говорит о Брахмане, зная которого, знаешь все* (*yasmin vijnate sarvam idam vijnatam. Shandilya Upanishad). Это должно быть осознано сначала, как чистый принцип Существования, затем, говорит Упанишада, его сущностные особенности становятся ясными душе, которая осознает их. Мы можем, в самом деле, до реализации, пытаться анализировать метафизическим рассудком и даже понимать интеллектуально, что есть Бытие и что есть мир, но такое метафизическое понимание - это не Знание. Более того, мы можем иметь реализацию в знании и видении, но это неполно без реализации в целостном опыте души и союза всего нашего существа с тем, что мы осознаем* (* Это - различие, сделанное Гитой между Санкхъей и Йогой; обе необходимы для интегрального знания). Это наука Йоги - знать, и искусство Йоги - быть объединенным с Высочайшим так, что мы можем жить в Я и действовать из этого высшего положения, становясь единым не только в сознательной сущности, но в сознательном законе нашего существа с трансцендентым Божественным, которое все вещи и существа, невежественно или с частичным знанием или опытом, стремятся выразить через низший закон их членов. Знать высочайшую Истину и находиться в гармонии с ней - это условие верного бытия, выражать его во всем, что мы есть, переживем и делаем - это условие верного жития.
Но верно знать и выражать Высочайшее не легко для человека - ментального существа, поскольку высочайшая Истина и, таким образом, высочайшие принципы существования супраментальны. Они основываются на сущностном единстве того, что кажется интеллекту и разуму и является для нашего ментального переживания мира противоположными полюсами существования и идеи и, таким образом, непримиримыми противоположностями и противоречиями, но для супраментального опыта является дополняющими аспектами одной и той же Истины. Мы видели это уже в необходимости осознания Я как одновременно одного и многих; ведь мы должны осознать каждую вещь и существо, как То; мы должны осознать единство всего, как То, оба в единении суммы и в единстве сущности; мы должны осознать То как Трансцендентное, кто находится позади всего этого единства и этой множественности, которые мы видим повсюду, как два противоположных, но все же парных полюса существования. Ведь каждое индивидуальное существо - это Я, Божественное, несмотря на внешние ограничения ментальной и физической формы, через которые оно представляет себя в настоящий момент, в данной области пространства, в текущей последовательности обстоятельств, которые образуют сеть внутреннего состояния и внешнего действия и событий, через которую мы знаем индивидуума. Так, равно, каждый коллектив, маленький или великий, каждый есть Я, Божественное, сходно выражающее себя в условиях этой манифестации. Мы не можем по-настоящему знать никакого индивидуума и никакой коллектив, если мы знаем его только таким, каким он выглядит внутренне для себя или внешне для нас, но только если мы знаем его, как Божественное, Одно, наше собственное Я, использующее свои разнообразные сущностные принципы и свои случайные обстоятельства самопроявления. Пока мы не трансформировали привычки нашей ментальности так, что она будет жить полностью в этом знании, примиряющем все различия в Одном, мы не живем в настоящей Истине, потому что мы не живем в настоящем Единстве. Законченное чувство Единства - это не то, в котором все рассматривается, как части целого, волны одного моря, но то, в котором каждое, точно так же, как Все, рассматривается полностью, как Божественное, полностью, как наше Я в высшей тождественности. И все же, так сложна Майя Бесконечного, есть смысл, в котором рассмотрение всего как частей целого, волн моря или даже, в некотором смысле, отдельных сущностей, становится необходимой частью интегральной Истины и интегрального Знания. Ведь, если Я всегда одно во всем, все же мы видим, что для целей, по меньшей мере, циклическйо манифестации, оно выражает себя в нескончаемых душах-формах, которые правят движениями нашей личностности через миры и эоны. Эта постоянная душа-существование - это настоящая Индивидуальность, которая стоит позади постоянных изменений вещи, которую мы называем нашей личностью. Это не ограниченное эго, но вещь, в себе бесконечная; это, по правде, само Бесконечное, соглашающееся с одного плана своего бытия отразить себя в повторяющемся опыте души. Это истина, которая подлежит теории Санкхьи о многих Пурушах, многих сущностях, бесконечных, свободных и безличных душах, отражающих движение единой космической энергии. Это стоит также , иным способом, за весьма отличной философией качественного Монизма, который возник, как протест против метафизического избытка Буддийского Нигилизма и иллюзионистской Адвайты. Старая полу-Буддийская, полу-Санкхья теория, которая видела только Молчаливое и ничто другое в мире, кроме постоянной комбинации пяти элементов и трех принципов бессознательной Энергии, освещающих свою ложную активность сознанием Молчаливого, в котором она отражена, это не вся истина Брахмана. Мы не являемся простой массой изменяющегося вещества ума, вещества жизни, вещества тела, принимающих различные формы ума и жизни и тела от рождения к рождению, так что на в какое время нет никакого настоящего я или сознательного рассудка существования за всем этим потоком, или ничего кроме этого Молчаливого, который не заботится ни об одной из этих вещей. Есть настоящее и стабильное могущество нашего существа позади постоянного изменения нашей ментальной, витальной и физической личностности, и это мы должны знать, и хранить, чтобы Бесконечное могло проявить Себя через это в соответствии со Своей волей на любом уровне и для какой угодно цели Своей космической активности. И если мы рассматриваем существование с позиции возможных вечных и бесконечных отношений этого Одного, из которого все вещи происходят, этих Многих, для которых это Одно есть суть и источник, и этой Энергии, Могущества или Природы, через которое отношения Одного и Многих поддерживаются, мы увидим определенное оправдание даже для дуалистических философий и религий, которые, кажется, отрицают наиболее энергично единство существ и делают непреодолимое различие между Господом и его созданиями. В своей более грубой форме эти религии нацеливаются только на невежественные радости низших небес; все же существует гораздо более высокий и глубокий смысл, в котором мы можем воспринимать восклицание преданного поэта, когда в незамысловатой и энергичной метафоре он провозгласил право души наслаждаться вечно своими объятиями с Высшим: "Я не хочу становиться сахаром, я хочу есть сахар". Как бы сильно мы ни основывались на сущностной тождественности одного Я во всех, мы не должны рассматривать это восклицание, как просто стремление определенного рода духовной чувственности или отвержения привязанной и невежественной душой чистой и высокой простоты высшей Истины. Наоборот, оно нацеливается, в своей позитивной части, на глубокую и постоянную истину Бытия, которую никакой человеческий язык не может выразить, в которой человеческий рассудок не может дать адекватного отчета, к которой сердце имеет ключ и которую никакая гордость души знания, настаивающей на своей собственной чистой строгости, не может уничтожить. Но это принадлежит, собственно, к вершине пути Преданности, и там мы снова вернемся к этому. Садхака интегральной Йоги примет интегральную точку зрения на свою цель, и будет искать ее интегральной реализации. Божественное имеет много сущностных принципов Своей вечной само-манифестации, обладает и находит Себя на многих планах и через многие полюса Своего бытия; каждому принципу свое назначение, каждому плану или полюсу - свое исполнение как на верхушке, так и в высшем охвате вечного Единства. С необходимостью, именно через индивидуальное Я мы должны прийти к Одному, ведь такова основа всего нашего опыта. Посредством Знания мы приходим к тождественности с Одним; ведь есть, несмотря на Дуализм, сущностная тождественность, посредством которой мы можем окунуться в наш Источник, и освободить себя от всей привязанности к индивидуальности, и даже от всей связанности универсальностью. не является переживание этой тождественности и приростом знания только, или чистого состояния абстрактного бытия. Вершиной всего нашего действия также, мы видим, является погружение нас в Господа через единение с божественной Волей или Сознанием-Могуществом посредством пути работ; вершиной любви является трепетное погружение нас в единение экстатического наслаждения с объектом нашей любви и обожания. Но снова для божественных работ в мире индивидуальное Я превращает себя в центр сознания, через который божественная Воля, единая с божественной Любовью и Светом, изливает себя во множественности вселенной. Мы приходим на том же пути к нашему единству с нашими собратьями через тождественность этого я с Высшим и с я во всех остальных. В то же время в действии Природы мы сохраняем посредством ее, как душу форму Одного, различие, которое дает нам способность сохранять отношения различия в Едином с другими существами и с Высшим Самим. Отношения будут с необходимостью весьма отличными в сущности и духе от тех, которые у нас были, когда мы жили полностью в Неведении, и Единство было просто именем, или борющимся стремлением несовершенной любви , симпатии или томления. Единство будет законом, различие будет просто для разнообразного наслаждения этого единства. Не нисходя снова в этот план разделения, которое цепляется к разделению эго-чувства, не привязанные к исключительному поиску чистой тождественности, которая не может иметь дела ни с какой игрой различия, мы обнимем и примирим два полюса бытия, когда они встречаются в бесконечности Высочайшего. Я, даже индивидуальное я, отличается от нашей личности, как отличается оно и от нашего ментального эго-чувства. Наша личность никогда не является одной и той же; это постоянное изменение и разнообразные комбинации. Это не основное сознание, но развитие форм сознания, - не могущество существа, но разнообразная игра частных могуществ существа, - не наслаждающийся само-восторгом нашего существования, но поиск разнообразных мелодий и интонаций опыта, которые будут более или менее передавать этот восторг в изменчивости отношений. Это тоже Пуруша и Брахман, но это изменчивый Пуруша, феномен Вечного, не его устойчивая реальность. Гита различает трех Пуруш, которые составляют все состояние и действие божественного Существа, Подвижный, Неподвижный и Высочайший, который находится по ту сторону и объединяет двух остальных. Этот Высочайший - это Господь, в котором мы должны жить, высшее Я в нас и во всех. Неподвижный - это молчащий, бездействующее, равное, неменяющееся я, которого мы достигаем, когда мы отступаем от активности к пассивности, от игры сознания и силы и поиска наслаждения к чистой и постоянной основе сознания и силы и наслаждения через которую Высочайший, свободный, защищенный и непривязанный, обладает игрой и наслаждается ей. Изменчивый - это субстанция и непосредственный мотив этого изменяющегося потока личности, через который отношения нашей космической игры сделались возможными. Ментальное существо, закрепленное в Изменчивом, движется в его потоке и не обладает вечным миром и могуществом и само-восторгом; душа, закрепленная в Неизменном, содержит все эти вещи в себе, но не может действовать в мире; но душа, которая может жить в Высочайшем, наслаждается вечным миром и могуществом и широтой бытия, не связана в своем само-знании и само-могуществе характером и личностью, или формами своей силы и привычками своего сознания, и все же использует их всех, с широкой свободой и могуществом, для самовыражения Божественного в мире. Здесь снова, изменение не является какой-либо сменой сущностных принципов Я, но состоит в нашем выходе в свободу Высочайшего и правильном использовании закона нашего существа. С этим тройным принципом Я связано различение, которое индийская философия делает между Наделенным Качествами и Бескачественным Брахманом, и то, которое европейская мысль делает между личным и Безличным Богом. Упанишада указывает вполне ясно на относительную природу этого противопоставления, когда она говорит о Высшем, как о "Наделенном качествами, который не имеет качеств" (ниргуно гуни). Мы имеем снова два сущностных принципа, два фундаментальных аспекта, два полюса вечного бытия, оба из которых превзойдены в трансцендентной божественной Реальности. Они соответствуют практически Молчащему и Активному Брахману. Ведь все действие вселенной может рассматриваться, с определенной точки зрения, как выражение и оформление различными способами бесчисленных и бесконечных качеств Брахмана. Его существо принимает, посредством сознательной Воли, все виды свойств, оформлений вещества сознательного бытия, привычек космического характера и могущества динамического самосознания, гун, в которых все космическое действие может быть связано. Но ни одной из них, ни всеми ими, ни их предельной бесконечной возможностью не связан Он; Он выше всех Его качеств и на определенном плане бытия остается свободным от них. Ниргуна или Лишенное качеств не неспособны к качествам, скорее, это именно эта самая Ниргуна или Не-Качество проявляет себя, как Сагуна, как Ананта-гуна, бесконечное качество, поскольку Он содержит все в Своей абсолютной способности к бесконечно разнообразному самооткровению. Он свободен от них в смысле превосхождения их; и в самом деле, если бы Он не был свободен от них, он не мог бы быть бесконечным; Бог был бы подчинен Своим качествам, связан Своей природой, Пракрити была бы высшей, а Пуруша - ее созданием и игрушкой. Вечное не связано ни качеством, ни отсутствием качества, ни Личностью, ни Безличностью; Он это Он Сам, по ту сторону всех наших позитивных и всех наших негативных определений. Но если мы не можем определить Вечное, мы можем объединить себя с ним. Было сказано, что мы можем стать Безличным, но не личным Богом, но это истинно только в том смысле, что никто не может стать индивидуально Господом всех вселенных; мы можем освободить себя в существование активного Брахмана, точно так же, как в таковое Молчания; мы можем жить в обоих, отходить к нашему бытию в обоих, но каждое - своим правильным путем, становлением одним с Ниргуной в нашей сущности и одним с Сагуной в свободе нашего активного бытия, в нашей природе (садхармья-мукти). Высшее изливает себя наружу из вечного мира, равновесия и молчания в вечную активность, свободную и бесконечную, свободно фиксируя ради них самих их самоопределения, используя бесконечное качество, чтобы формировать из него разнообразные комбинации качества. Мы должны идти назад к этому миру, равновесию и молчанию, и действовать из него, с божественной свободой от оков качеств, но все еще используя качества, даже самые противоположные, широко и гибко для божественной работы в мире. Только, в то время как Бог действует из центра всех вещей, мы должны действовать посредством передачи Его воли и могущества и само-знания через индивидуальный центр, душу-форму Его, которой мы являемся. Господь не подчинен ничему; индивидуальная душа - форма подчинена своему собственному высшему Я, и чем более велико и более абсолютно это подчинение, тем более великим становится ее ощущение абсолютной силы и свободы. Различие между Личным и Безличным в сущности то же, что индийское различие, но ассоциации английских слов несут в себе определенную ограниченность, чуждую индийской мысли. Личностный Бог европейских религий - это Личность в человеческом смысле слова, ограниченная Своими качествами, хотя в других отношениях наделенная всемогуществом и всезнанием; это отвечает индийским особым концепциям Шивы или Вишну или Брахмы, или Божественной Матери всех, Дурги или Кали. Каждая религия, в самом деле, воздвигает отдельное личное Божество, в соответствии со своей собственной сущностью и мыслью, для обожания и служения. Свирепый и безжалостный Бог Кальвина - иное существо, чем нежный и любящих Бог Святого Франциска, как милостивый Вишну отличается от ужасной, хотя всегда любящей и великодушной Кали, которая жалеет даже убивая, и спасает своими разрушениями. Шива, Бог аскетического отречения, который разрушает все вещи, кажется отличным существом от Вишну и Брахмы, которые действуют милостью, любовью, сохранением творения, или ради жизни и созидания. Очевидно, что такие концепции могут быть только в очень частичном и относительном смысле описаниями бесконечного и всеприсутствующего Создателя и Правителя Вселенной. Да индийская религиозная мысль и не утверждает, что это адекватные описания. личностный Бог не ограничен Своими качествами, Он - Ананта-гуна, способен к бесконечным качествам и по ту сторону их всех, и господин их, использующий их так, как Он хочет, и Он проявляет Себя в различных именах и формах Его бесконечного божества, чтобы удовлетворить желание и нужду индивидуальной души в соответствии с ее собственной природой и личностностью. Именно по этой причине средний европейский ум находит таким трудным понимание индийской религии как чего-то отличного от философии Веданты или Санкхья, поскольку он не может без труда представить себе личностного Бога с бесконечными качествами, личного бога, который не является к а к о й-т о Личностью, но единственной настоящей Личностью и источником всей личностности. И все же это единственная обоснованная и полная истина божественной Личности. Место божественной Личностности в нашем синтезе будет наилучшим образом рассмотрено, когда мы будем говорить о Йоге преданности; здесь же достаточно указать, что она имеет свое место и сохраняет его в интегральной Йоге, даже когда освобождение было достигнуто. На практике существует три стадии достижения личного Божества: первая, на которой Он чувствуется с особой формой или с особыми качествами, как имя и форма Божества, которое наша природа и наша личность предпочитают (ишта-дэвата); вторая, на которой Он - единственная настоящая Личность, Все-Личность, Ананта-гуна; третья - на которой мы возвращаемся к первичному источнику всех идей и фактов личности в том, что Упанишады обозначают единственным словом Он, без фиксирования каких бы то ни было свойств. Именно там наши реализации личного и безличного Божественного встречаются и становятся едиными в совершенном Божестве. Ведь безличное Божественное не является в конечном итоге абстракцией, или простым принципом, или простым состоянием или могуществом или степенью бытия более, чем мы сами реально являемся такими абстракциями. Интеллект сначала приближается к этому через такие концепции, но реализация заканчивается благодаря превосхождению их. Через реализацию все более и более высоких принципов бытия и состояний сознательного существования мы приходим не к отмене всего в разновидности позитивного нуля, или даже в невыразимом состоянии существования, но в трансцендентном Существовании самом по себе, которое является также Существующим, который превосходит все определения посредством личности, и все же всегда является тем, что есть сущность личности. Когда в Том мы живем и основываем наше бытие, мы можем обладать им в обеих его формах, Безличной в высшем состоянии бытия и сознания, в бесконечной безличностности самообладающего могущества и счастья, Личностной посредством божественной природы, действующей через индивидуальную душу-форму и посредством отношений между нею и ее трансцендентным и универсальным Я. Мы можем поддерживать равно наши отношения с личным Божеством в его именах и формах; если, например, наша работа является преимущественно работой Любви - именно как Господу Любви мы можем стремиться служить ему и выразить Его, но мы будем иметь в то же самое время интегральную реализацию Его во всех Его именах и формах и качествах, и не примем ошибочно лик Его, который выступает в нашем отношении к миру, за все бесконечное Божество.
Глава XII Реализация Сатчитананды
Качества Я, которые мы рассматривали в нашей последней главе, могут казаться сначала имеющими высоко метафизический характер, являющимися интеллектуальными концепциями, более пригодными для философского анализа, чем для практической реализации. Но это ложное разделение, произведенное разделением наших способностей. Это, по меньшей мере, фундаментальный принцип древней мудрости, мудрости Востока, на которой мы основываемся, эта философия не должна быть просто возвышенным интеллектуальным времяпровождением или игрой диалектической утонченности, или даже преследованием метафизической истины ради нее самой, но открытием всеми доступными средствами основных истин все-существования, которые должны затем стать руководящими принципами нашего собственного существования. Санкхья, абстрактная и аналитическая реализация истины, это одна сторона Знания; Йога, конкретная и синтетическая реализация ее в нашем опыте, внутреннем состоянии, внешней жизни - другая. Обе являются средствами, благодаря которым человек может выйти из лжи и неведения, и жить в истине и посредством ее. И поскольку всегда именно высшее, что он может знать, или к чему может быть способен, должно быть целью мыслящего человека, именно высочайшую истину душа должна искать посредством мысли, и посредством жизни свершать. Здесь заключается вся важность части Йоги Знания, которую мы сейчас рассматриваем, знание (таттваджняна) тех сущностных принципов Бытия, тех сущностных форм само-существования, на которых абсолютное Божественное основало свое само-правление. Если истиной нашего существа является бесконечное единство, в котором только и существует совершенная широта, свет, знание, могущество, блаженство, и если все наше подчинение тьме, неведению, слабости, страданию, ограниченности приходит от нашего рассмотрения существования как столкновения бесконечно множественных отдельных существований, тогда, очевидно, самая практичная и конкретная и утилитарная, точно так же, как наиболее возвышенная и философская мудрость - найти средство, благодаря которому мы можем уйти от ошибки, и научиться жить в истине. Так же, если это Одно является по своей природе свободой от привязанности к этой игре качеств, которые составляют нашу психологию, и если от подчинения этой игре происходят борьба и разногласие, в которых мы живем, колеблясь вечно между двумя полюсами добра и зла, добродетели и греха, удовлетворения и потери, радости и печали, удовольствия и боли, тогда идти за качества и положить наше основание в устоявшемся мире того, что всегда за качествами - это единственная практическая мудрость. Если привязанность к изменчивой личностности - причина нашего само-неведения, нашего разногласия и ссоры с самими собой и с жизнью и с другими, и если есть безличностное Единое, в котором никакого такого разногласия и неведения и тщетного и шумного усилия не существует, потому что оно находится в вечной тождественности и гармонии с самими собой, тогда прийти в наших душах к этой безличностности и непотревоженному единству бытия - это единственная линия и объект человеческого усилия, которому наш рассудок может согласиться дать имя практичности. Есть такое единство, безличностность, свобода от игры качеств, которая поднимает нас над борьбой и волнами Природы в ее вечном искании через разум и тело истинного ключа и секрета всех ее отношений. И это древнее высочайшее переживание человеческого рода, что только посредством прихода туда, только посредством делания себя безличным, единым, спокойным, само-собранным, превосходящим ментальное и витальное существование в том, что вечно превосходит его, могут быть достигнуты устоявшиеся, так как они самосуществующие, мир и внутренняя свобода. Таким образом, это первая, в смысле характеристическая и сущностная цель Йоги Знания. Но, как мы настояли, это, будучи первым, не есть все; будучи сущностной, это не полная цель. Знание не полно, если оно просто показывает нам, как уйти от отношений к тому, что по ту сторону отношений, от личностности к безличностности, от множественности к лишенному черт единству. Оно должно дать нам также тот ключ, тот секрет целостной игры отношений, полную вариацию множественности, все столкновение и взаимодействие личностей, которого ищет космическое существование. И знание еще неполно, если оно дает нам только идею и не может проверить ее в опыте; мы ищем ключ, секрет, чтобы мочь управлять феноменом посредством реальности, которую он представляет, излечить ее разногласия скрытым принципом согласия и объединения позади них и прийти от сходящегося и расходящегося усилия мира к гармонии его исполнения. Не просто мир, но свершение - это то, чего ищет сердце мира и то, что совершенное и эффективное само-знание должно дать ему; мир может только быть вечной поддержкойЮ бесконечным условием, естественной атмосферой само-исполнения. Более того, знание, которое находит истинный секрет множественности, личностности, качества, игры отношений, должно показывать нам некое реальное единство в сущности бытия и сокровенный союз в могуществе бытия между безличным и личным источником личностности, бескачественным и тем, что выражает себя в качествах, союз существования и его много-чертной множественности. Знание, которое оставляет зияющую пропасть между ними двумя, не может быть окончательным знанием, каким бы логичным оно ни могло казаться аналитическому интеллекту, или каким бы удовлетворяющим - саморазделяющему опыту. Истинное знание должно приходить к единству, которое объемлет, даже хотя оно превосходит совокупность вещей, не к единству, которое неспособно к этому и отвергает ее. Ибо не может быть такой изначальной непреодолимой пропасти дуальности ни во Все-существующем самом по себе, ни между каким-либо трансцендентным Единством и Все-существующим. И как в знании, так в опыте и само-исполнении. Переживание, которое находит на вершине вещей такую изначальную непреодолимую пропасть между двумя противоположными принципами, и может, самое большее, преуспеть в ее перепрыгивании так, что оно должно жить в одном или в другом, но не может объять и объединить, это не окончательный опыт. Стремимся ли мы знать мыслью или видением знания, которое превосходит мысль, или тем совершенным самопереживанием в нашем собственном существе, которое является венцом и исполнением реализации посредством знания, мы должны быть способны продумывать, видеть, переживать и жить всеудовлетворяющим единством. Это то, что мы находим в концепции, видении и переживании Одного, чье единство не прекращается и не исчезает из виду благодаря самовыражению во Многих, кто свободен от привязанности к качествам но все же является бесконечным качеством, кто содержит и комбинирует все отношения, и все же всегда абсолютен, кто не является никакой личностью и все же - всеми личностями, поскольку Он - все бытие и одно сознательное Существо. Для индивидуального центра, который мы называем собой, войти посредством своего сознания в это Божественное и воспроизвести его природу в себе - это великая и чудесная, и все же совершенно рациональная и наиболее высокопрагматичная и утилитарная цель, стоящая перед нами. Это исполнение нашего самосуществования, и в то же самое время - исполнение нашего космического существования, индивидуума в себе самом и индивидуума в его отношении к космическим Многим. Между этими двумя терминами нет непримиримого противоречия: скорее, когда открыто, что наше собственное я и я космоса являются одним, между ними должно быть сокровенное единство. Фактически, все эти противоположные термины - это просто общие условия для проявления сознательного бытия в том Трансцендентном, кто всегда один не только позади, но внутри всех условий, каких бы видимо ни противоположных. И изначальное объединяющее дух-вещество из всех и один субстанциональный принцип их всех - это то, что было описано для условности нашей мысли, как триединство Сатчитананды. Существование, Сознание, Блаженство, это всегда три неразделимых божественных термина. Ни один из них по-настоящему не отделен, хотя наш ум и наше ментальное переживание могут делать не только различие, но разделение. Ум может говорить и думать: "Я был, но несознательным", - ведь никакое существо не может сказать "Я есть, но несознательно", - и он может думать и чувствовать: "Я есть, но несчастный и без какого-либо удовольствия в существовании". В реальности это невозможно. Существование, которым мы реально являемся, вечное "Я есть", о котором никогда не будет правдой сказать: "Это было", нигде и ни в какое время не бессознательно. То, что мы называем бессознательностью, это просто другое-сознание; это уход этой поверхностной волны нашей ментальной сознательности внешних объектов в нашу сублиминальную само-сознательность, и в нашу сознательность также других планов существования. Мы реально не более несознательны, когда мы спим или оглушены или приняли наркотик или "мертвы" или в любом другом состоянии, чем когда мы погружены во внутреннюю мысль, забыв о наших физических "я" и об окружающем. Для любого, кто продвинулся хоть немного по пути Йоги, это самое элементарное утверждение, и не предлагающее никакой трудности для мысли, потому что оно доказано на каждом шагу посредством опыта. Более трудно осознать, что существование и не-наслаждение существованием не могут сочетаться. То, что мы называем страданием, печалью, болью, отсутствием наслаждения - это опять просто поверхностная волна наслаждения существования, которое принимает для нашего ментального переживания эти видимо противоположные оттенки из-за некоторого обмана ложного восприятия в нашем разделенном существе - которое не является нашим существованием вообще, но только фрагментарной формулировкой или обесцвеченными брызгами сознания-силы, разбрызганными бесконечным морем нашего само-существования. Для того, чтобы осознать это, мы должны отойти от нашей поглощенности этими поверхностными привычками, этими ментальными обманами нашего ментального бытия, -и когда мы действительно ушли за и далеко от них, это удивительно, как поверхностны они, какими смехотворно слабыми и неглубоко проникающими булавочными уколами они на самом деле являются, - и мы должны осознать истинное существование, и истинное сознание, и истинное переживание существования и сознания, Сат, Чит и Ананду. Чит, божественное Сознание, это не наша ментальная само-сознательность; это, как мы обнаружим, является только формой, низшим и ограниченным принципом движения. По мере того, как мы прогрессируем и пробуждаемся к душе в нас и в вещах, мы осознаем, что есть сознание также в растении, в металле, в атоме, в электричестве, во всем, что принадлежит к физической природе; мы найдем даже, что это не реально во всех отношениях низший или более ограниченный принцип, чем ментальный, наоборот, он во многих неживых формах более интенсивный, быстрый, острый, хотя менее развит по направлению к поверхности. Но это также, это сознание витальной и физической Природы является, по сравнению с Чит, низшей и, следовательно, ограниченной формой, принципом и движением. Эти низшие принципы сознания - это сознание-вещество низших планов в одном неделимом существовании. В нас самих также есть, в нашем подсознательном существе, действие, которое является в точности таковым "неживой" физической Природы, где был основан базис нашего физического существа, отличный от такового растения-жизни, и отличный от такового низшего животного творения вокруг нас. Все это настолько управляемо и обусловлено думающим и рассуждающим сознательным существом в нас, что мы не имеем настоящей сознательности этих низших планов; мы неспособны воспринимать в их собственных терминах, что эти наши части делают, и получаем это, очень несовершенно, в терминах и значениях думающего и рассуждающего разума. Все же мы знаем достаточно хорошо, что есть животное в нас, так же как то, что является характерно человеческим, - нечто, являющееся созданием сознательного инстинкта и импульса, не рефлективное или рациональное, так же, как то, что обращается назад в мысли и воле к своему опыту, встречает его сверху со светом и силой более высокого плана и до некоторой степени контролирует, использует и модифицирует его. Но животное в человеке - это только глава его подчеловеческого бытия; под ним есть много такого, что также подживотно и просто витально, большей частью что действует посредством инстинкта и импульса, составляющее сознание которого убрано за поверхность. Ниже этого под-животного существа есть, на следующей глубине, подвитал. Когда мы продвигаемся в этом сверхнормальном само-знании и опыте, который Йога несет с собой, мы начинаем сознавать, что тело тоже имеет свое собственное сознание; оно имеет привычки, импульсы, инстинкты, инертную, но все же эффективную волю, которая отличается от таковой остального нашего существа, и может сопротивляться ей и обуславливать свою эффективность. Много борьбы в нашем существе происходит от этого составного существования и взаимодействия этих разнообразных и разнородных планов друг с другом. Ибо человек здесь - это результат эволюции, и содержит в себе целое этой эволюции, от просто физического и субвитального сознания до ментального создания, которым у вершины он является. Но эта эволюция является на самом деле проявлением, и точно так же, как мы имеем в себе эти субнормальные самости и субчеловеческие планы, есть также в нас, выше нашего ментального существа, сверхнормальные и сверхчеловеческие планы. Там Чит, как универсальное сознание-вещество существования, принимает другие равновесия, выходит в других качествах, на других принципах и посредством других способов действия. Есть над разумом, как открыли древние ведические мудрецы, Истина-план, план само-озаренной, само-исполняющейся Идеи, которая может быть обращена, в свете и силе, на наш разум, рассудок, чувства, импульсы, ощущения, и использовать и контролировать их в сознании настоящей Истины вещей, так же, как мы обращаем наш ментальный рассудок и волю на наше чувство-переживание и животную природу, чтобы использовать и контролировать их в сознании наших рациональных и моральных восприятий. Там нет искания, но, скорее, естественное обладание; нет конфликта и разделения между волей и рассудком, инстинктом и импульсом, желанием и опытом, идеей и реальностью, но все находится в гармонии, согласно, взаимно эффективно, объединено в своем источнике, в своем развитии и в своем осуществлении. Но позади этого плана, и достижимые через него, есть другие, в которых сам Чит становится явленным, Чит - стихийный источник и первичная полнота всего этого разнообразного сознания, которое здесь используется для разнообразных формирований и опыта. Там воля и знание и ощущение и все остальные наши способности, могущества, качества переживания не просто гармоничны, согласны, едины, но являются одним существом сознания и могуществом сознания. Именно этот Чит изменяет себя так, что становится на Истина-плане сверхразумом, на ментальном плане ментальным рассудком, волей, эмоцией, ощущением, на низших планах - витальными или физическими инстинктами, импульсами, привычками темной силы, не в поверхностно сознательном обладании собой. Все есть Чит, потому что все есть Сат; все есть разнообразное движение изначального Сознания, поскольку все есть разнообразное движение изначального Существа. Когда мы находим, видим или знаем Чит, мы находим также, что его сущностью является Ананда, или наслаждение самосуществования. Обладать собой означает обладать само-восторгом; не обладать собой - быть в более или менее темном поиске наслаждения существования. Чит вечно обладает своим самовосторгом; и поскольку Чит - это универсальное сознание-вещество бытия, сознательное универсальное бытие также обладает сознательным само-восторгом, мастер универсального наслаждения существования. Божественное, проявляет ли оно себя во Вселенной в Качестве или в Не-Качестве, в Личности или в Безличности, в Одном, поглощающем Многих, или в Одном, проявляющим свое сущностное разнообразие, всегда обладает самовосторгом и всевосторгом, потому что оно всегда является Сатчитанандой. Для нас также, знать наше истинное Я и обладать им в сущностном и универсальном - значит открыть сущностное и универсальное наслаждение существования, самовосторг и все-восторг. Ведь универсальное - это только излияние сущностного существования, сознания и наслаждение; и когда бы и в какой бы форме это ни проявлялось как существование, там должно быть сущностное существование, и поэтому там должно быть сущностное наслаждение. Индивидуальная душа не обладает этой истинной природой себя, и не осознает эту истинную природу своего опыта, потому что она отделяет себя и от сущностного, и от универсального, и отождествляет себя с отдельным происшествием, с несущностной формой и принципом и с отдельным аспектом и носителем. Таким образом, она принимает свой разум, тело, жизнь-поток за сущностную самость. Она пытается утверждать их ради них самих против универсального, против того, проявлением чего является универсальное. Это правильно в попытке отстоять и свершить себя в универсальном ради чего-то более великого и потустороннего, но неправильно в попытке сделать так против универсального и в подчинении фрагментарному аспекту универсального. Это фрагментарное видение или, скорее, коллекция фрагментарных опытов, которую она собирает вокруг искусственного центра ментального опыта, ментального эго, и называет это собой и она служит этому эго и живет для него вместо того, чтобы жить ради того чего-то более великого и потустороннего, по отношению к чему все аспекты, даже широчайшие и самые общие, являются частичными проявлениями. Это - житие в ложном, а не истинном "я"; это житие ради эго и в повиновении ему, а не ради Божественного и в повиновении ему. Вопрос о том, как это падение произошло и для какой цели оно было нужно, принадлежит скорее к области Санкхья, чем Йоги. Мы должны осознать практический факт, что благодаря такому саморазделению произошло самоограничение, из-за которого мы стали неспособны обладать истинной природой бытия и опыта, и являемся поэтому в нашем уме, жизни и теле подчиненными неведению, неспособности и страданию. Необладание единством - это коренная причина; восстановить единство - это наивысшее средство, единство с универсальным и с тем, что универсальное здесь должно выразить. Мы должны осознать истинное "я" себя и всех; а осознать истинное "я" - значит , осознать Сатчитананду.
Глава XIII
Сложности Ментального Бытия
Мы пришли к той стадии в нашем развитии на пути Знания, который мы начали, посредством утверждения реализации нашего чистого "я", чистого существования выше принципов ума, жизни и тела, как первой цели этой Йоги, но мы теперь утверждаем, что этого недостаточно, и что мы должны также реализовать Я или Брахман в его сущностных качествах, и в первую очередь - в его триединой реальности как Сатчитананду. Не только чистое существование, но чистое сознание и чистое блаженство его существа и сознания - это реальность Я и сущность Брахмана. Даже есть два вида реализации Я или Сатчитананды. Один - это реализация молчаливого, пассивного, квиетистического, самопоглощенного, самодостаточного существования, сознания и наслаждения, одного, безличного, без игры качеств, отвращенного от бесконечного феномена вселенной или рассматривающего его с безразличием и без участия. Другой - это реализация того же самого существования, сознания, наслаждения высшего, свободного, господина вещей, действующего из неотчуждаемого покоя, изливающего себя наружу в бесконечном качестве и действии из вечной само-концентрации, единой высшей Личности, содержащей в себе всю эту игру личностности в мировой ровной безличностности, обладая бесконечным феноменом вселенной без привязанности, но без какой-либо неотделимой чуждости, с божественным мастерством и в неисчислимом излучении своего вечного светлого само-наслаждения - как манифестацию, которую он содержит, но которой он не удерживаем, которой он управляет свободно и которой он, следовательно, не связан. Это не личный Бог религий или наделенный качествами Брахман философов, но то, в чем личное и безличное, качество и не-качество примирены. Это Трансцендентное, обладающее ими обоими в Своем существе и использующее их обоих, как принципы Своей манифестации. Это, стало быть, объект реализации для Садхака интегральной Йоги. Мы видим в то же время, что, с этой точки зрения, реализация чистого молчаливого "я", которую мы обретаем посредством отхода от ума, жизни и тела, это для нас только обретение необходимого основания для этой более великой реализации. Поэтому этот процесс недостаточен для нашей Йоги; что-то еще нужно, более объемлюще позитивное. Как мы отходим от всего, что составляет нашу видимую самость и феномен вселенной, в которой она пребывает, к самосуществующему, самоосознающему Брахману, так мы должны теперь снова возобладать нашим умом, жизнью и телом со всеобъемлющим самосуществованием, самосознанием и самонаслаждением Брахмана. Мы должны не только обладать чистым самосуществованием, независимым от мира-игры, но обладать всем существованием, как нашим собственным; не только знать себя, как бесконечное неэгоистическое сознание по ту сторону всех изменений во Времени и Пространстве, но стать единым со всем изменением сознания и его созидательной силы во Времени и Пространстве, не только быть способными к бездонному миру и молчанию, но также к свободному и бесконечному наслаждению в универсальных вещах. Ибо это, а не только чистый покой, есть Сатчитананда, есть Брахман. Если бы было легко возможным поднять нас к супраментальному плану и, пребывая надежно там, осознать мир и бытие, сознание и действие, исход и приход сознательного опыта посредством могущества и в манере божественных супраментальных способностей, эта реализация не представляла бы существенной трудности. Но человек - это ментальное, а еще не супраментальное существо. Именно посредством разума, стало быть, должен он нацеливаться на знание и осознать свое существо, с какой бы то ни было помощью, которую он может получить с супраментальных планов. Этот характер нашего на данный момент осознанного существа, и таким образом, нашей Йоги, накладывает на нас определенные ограничения и первичные трудности, которые могут быть превзойдены благодаря Божественной помощи, или ревностной практике, а в реальности - только благодаря сочетанию обоих этих видов помощи. Эти трудности на пути интегрального знания, интегральной реализации, интегрального становления мы должны изложить кратко прежде, чем мы сможем продвинуться дальше. Осознанное ментальное бытие и осознанное духовное бытие - это, реально, два разных плана в устройстве нашего существования, один - высший и божественный, другой - низший и человеческий. Первому принадлежит бесконечное бытие, бесконечное сознание и воля, бесконечное блаженство и бесконечное исчерпывающее и самоисполняющееся знание сверхразума, четыре божественных принципа; последнему принадлежит ментальное бытие, витальное бытие, физическое бытие, три человеческих принципа. В их видимой природе они противоположны; каждый обратен другому. Божественное - это бесконечное и бессмертное существо; человеческое - это жизнь, ограниченная во времени и размахе и форме, жизнь, которая является смертью, пытающейся стать жизнью, что есть бессмертие. Божественное - это бесконечное сознание, превосходящее и объемлющее все, что оно проявляет внутри себя; человеческое - это сознание, спасенное ото сна несознания, подчиненное средствам, которые оно использует, ограниченное телом и эго, и пытающееся найти свое отношение к другим сознаниям, телам, эго, позитивно - различными средствами объединяющего контакта и симпатии, негативно - различными средствами враждебного контакта и антипатии. Божественное - это неотъемлемый самовосторг и нерушимый все-восторг, человеческое - это ощущение разума и тела, ищущих наслаждения, но находящих только удовольствие, безразличие и боль. Божественное - это супраментальное знание, охватывающее все, и сурпаментальная воля, исполняющая все; человеческое - это неведение, достигающее знания благодаря пониманию вещей в неотъемлемых частях, которые оно должно соединить неуклюже вместе, и это неспособность, пытающаяся обрести силу и волю через постепенное расширение могущества, соответствующее его постепенному расширению знания; и это расширение оно может только привнести, благодаря неотъемлемо разделенному упражнению воли, соответствующему неотъемлемо разделенному методу его знания. Божественное основывает себя на единстве, и является мастером трансцендентностей и тотальностей вещей; человеческое основывает себя на разделенной множественности и является подчиненным, даже когда владеет их разделениями и фрагментациями, и их трудными спайками и объединениями. Между ними двумя есть для человеческого существа вуаль и крышка, которая ограждает человеческое не только от достижения, но даже от знания божественного. Когда, следовательно, ментальное существо стремится знать божественное, осознать его, стать им, оно должно сначала поднять эту крышку, снять эту вуаль. Но когда оно достигает успеха в этом трудном старании, оно видит божественное, как нечто превосходящее его, отдаленное, высокое, умозрительно, витально, даже физически над собой, на что оно смотрит снизу вверх из своего собственного скромного положения, и е чему должно, если все это возможно, подняться, или, если это невозможно, призвать это вниз к себе, быть подчиненным ему и обожать. Оно видит божественное, как превосходящий план бытия, и тогда оно рассматривает его, как высшее состояние существования, небеса или Сат или Нирвану, в соответствии с природой своей собственной концепции или реализации. Или оно видит это, как высшее Существо, отличное от него самого, или, по меньшей мере, отличное от его нынешнего "я", и тогда оно называет его Богом под одним именем или другим, и видит его, как личное или безличное, качественное или лишенное качеств, молчащее и безразличное Могущество или активного Господина и Помощника, снова в соответствии со своей собственной концепцией или реализацией, видя и понимая некую сторону или некий аспект этого Бытия. Или он видит это, как высшую Реальность, отражением которой является его собственное несовершенное бытие, или от которой оно стало отделенным, и тогда он называет это "Я" или Брахман и квалифицирует его разнообразно, всегда в соответствии со своей собственной концепцией или реализацией - Существование, Несуществование, Тао, Нихил, Сила, Непознаваемое. Если потом мы стремимся ментально реализовать Сатчитананду, вероятно, будет та первая трудность, что мы увидим ее, как что-то выше, по ту сторону, вокруг даже в некотором смысле, но с пропастью между тем бытием и нашим бытием, бездной, через которую нет моста или даже нельзя перекинуть мост. Есть это бесконечное существование; но оно совершенно иное, чем ментальное существо, которое становится осознающим его, и мы не можем либо поднять себя к нему и стать им, либо принести его вниз к самим себе, так, что наше собственное переживание нашего бытия или мира-бытия будут таковыми его счастливой бесконечности. Есть эти великие, безграничные, необусловленные сознание и сила; но наши сознание и сила стоят отдельно от нее, даже если внутри них, ограниченные, мелкие, обескураженные, с отвращением к себе и миру; но неспособные принять участие в той более высокой вещи, которую они видели. Есть этот неизмеримый и незапятнанный восторг; но наше существо остается забавой низшей Природы удовольствия и боли и тупого нейтрального ощущения, неспособного к своему собственному наслаждению. Есть это совершенное Знание и Воля; но наше собственное остается всегда ментальным деформированным знанием и хромающей волей, неспособной разделить или даже состроиться с таковыми, естественными для Божества. Или же, пока мы живем чисто в аскетическом созерцании этого видения, мы освобождены от самих себя, но в тот момент, когда мы снова обращаем наше сознание на наше собственное существо, мы отпадаем от этого и это исчезает, или становится далеким и недосягаемым. Божественность оставляет нас; Видение пропадает; мы снова в малости нашего смертного существования. Как-то через эту бездну должен быть построен мост. И здесь есть две возможности для ментального существа. Одна возможность - подняться посредством великого, длительного концентрированного усилия прочь из себя в Высшее. Но в этом усилии разум должен покинуть свое собственное сознание, исчезнуть в другом, и временно и постоянно потерять себя, если не вовсе уничтожить. Он должен идти в транс Самадхи. По этой причине Раджа и другие системы Йоги придают высшее значение состоянию Самадхи или Йогическому трансу, в котором разум отделяется не только от своих обычных интересов и занятостей, но прежде всего от всего сознания направленного вовне действия т ощущения и бытия, а затем от всего сознания обращенных внутрь ментальных активностей. В этом своем собранном внутри состоянии ментальное существо может иметь различные виды реализации Высшего в себе самом или в различных аспектах или на различных уровнях, но идеал - избавиться от ума полностью и, идя по ту сторону ментальной реализации, войти в абсолютный транс, в котором все знаки ума или низшего существования прекращаются. Но это - состояние сознания, которого немногие могут достичь и из которого не все могут вернуться. Очевидно, поскольку разум-сознание - это единственное бодрствующее состояние, которым обладает ментальное существо, что оно не может обычно достаточно войти в другое, не оставляя позади полностью как наше бодрствующее существование, так и наш внутренний разум. В этом необходимость Йогического транса. Но человек не может длительно пребывать в этом трансе; или даже если он мог бы удерживаться в нем неопределенно длительный период, оно всегда, вероятно, будет нарушаться любым сильным или продолжительным зовом к телесной жизни. И когда человек возвращается к ментальному сознанию, он снова в низшем бытии. Поэтому было сказано, что полное освобождение от человеческого рождения, полное восхождение от жизни ментального существа невозможны, пока тело и телесная жизнь окончательно не отброшены. Идеал, которого придерживается Йогин, который следует этому методу - это отвергнуть все желание существования и каждое малейшее воздыхание человеческой жизни, ментального существования, отделить себя полностью от мира и, входя все более и более часто и более и более глубоко в наиболее концентрированное состояние Самадхи, окончательно оставить тело, находясь в этом полном погружении существа так, что оно может отойти в высшее Существование. Именно также по причине этой видимой несовместимости ума и Духа столь многие религии и системы пришли к осуждению мира и ожидают только небес по ту сторону, или же пустой Нирваны, или высшего, лишенного черт самосуществования в Высшем. Но чем при этих обстоятельствах является человеческий разум, который стремится, чтобы божественное имело дело с его бодрствующими моментами? Ведь если они подвержены всем неспособностям смертной ментальности, если они открыты атакам печали, страха, злобы, страсти, голода, жадности, желания, неразумно предполагать, что посредством простой концентрации ментального существа в Йогическом трансе в момент оставления тела душа может уйти безвозвратно в высшее существование. Ведь нормальное сознание человека все еще подчинено тому, что буддисты называют цепью или потоком Кармы; оно все еще создает энергии, которые должны продолжаться и иметь свой эффект в продленной жизни ментального существа, которое создает их. Или, принимая другую точку зрения, сознание является определяющим фактом, а не телесное существование, которое есть только результат, человек все еще принадлежит нормально к статусу человеческой, или, по меньшей мере, ментальной активности, и это не может быть отменено фактом ухода физического тела; избавиться от смертного тела не означает избавиться от смертного ума. Не достаточно и иметь преобладающее отвращение к миру или антивитальное безразличие или отвращение к материальному существованию; ведь это тоже принадлежит к низшему ментальному статусу и активности. Высочайшее учение - в том, что даже желание освобождения со всеми его ментальными сопутствующими обстоятельствами должно быть превзойдено, прежде чем душа сможет быть полностью свободной. Поэтому не только должен разум быть способен восходить в ненормальные состояния из себя в высшее сознание, но его бодрствующая ментальность должна быть полностью одухотворена. Это приносит в поле зрения вторую возможность, открытую для ментального существа; ведь если его первая возможность - подняться из себя в божественный супраментальный план бытия, вторая - призвать вниз божественное в себя, так что его ментальность будет изменена в подобие божественного, будет обожествлена или одухотворена. Это может быть сделано и сначала должно быть сделано могуществом разума размышлять над тем, что он знает, относит к своему собственному сознанию, созерцает. Ведь разум это, реально, отражатель и посредник, и никакая из его активностей не начинается в самой себе, не существует сама по себе. Обычно разум отражает состояние смертной природы и активности Силы, которая работает в условиях материальной вселенной. Но если он становится ясным, пассивным, чистым, благодаря отвержению этих активностей и характерных идей и взглядов ментальной природы, тогда в нем, как в чистом зеркале, или как небо в чистой воде, без ряби и не волнуемой ветрами, отражается божественное. Разум все еще не полностью обладает божественным или становится божественным, но обладает им или светлым отражением его, пока остается в этой чистой пассивности. Если он становится активным, он впадает обратно в волнение смертной природы, и отражает ее, а больше не божественное. По этой причине абсолютный квиетизм и прекращение прежде всего внешнего действия, а затем всего внутреннего движения - это идеал, обычно предполагаемый; здесь также, для последователя пути знания, должен быть род бодрствующего Самадхи. Какое бы действие не было неизбежным, оно должно быть чисто поверхностной работой органов восприятия и моторным действием, в котором успокоенный разум не принимает, в конечном счете, никакого участия, и из которого он не ищет результата или выгоды. Но этого недостаточно для интегральной Йоги. Там должна быть позитивная трансформация, а не просто негативный покой бодрствующей ментальности. Трансформация возможна потому, что хотя божественные планы находятся над ментальным сознанием, и чтобы войти на самом деле в них, мы должны обычно утратить ментал в Самадхи, все же есть в ментальном бытии божественные планы, превосходящие нашу нормальную ментальность, которые воспроизводят условия ментального плана верно, хотя и измененно условиями, правящими здесь, ментальности. Все, что принадлежит к опыту божественного плана, может быть схвачено, но ментальным способом и в ментальной форме. К этим планам божественной ментальности возможно для развитого человеческого существа подняться в бодрствующем состоянии; или возможно для него вывести из них поток влияний и опытов, который со временем откроет им и трансформирует в их природу его целостное бодрствующее существование. Эти более высокие ментальные состояния - это непосредственные источники, огромные подлинные инструменты, внутренние станции (1) его совершенства. ------------- (1) Названные в Веде разнообразно: сиденьями, домами, местами или состояниями, положениями, местопребываниями, садас, грха, ксайя, дхама, падам, бхуми, кшити. -------------- Но в приходе к этим планам и в получении от них, ограничения нашей ментальности преследуют нас. В первую очередь, разум - это закоренелый разделитель невидимого, и вся его природа - пребывать на одной вещи зараз во исключение остальных, или нажимать на нее во подчинение других. Так, приходя к Сатчитананде, он будет останавливаться на ее аспекте чистого существования, Сат, а сознание и блаженство вынуждены тогда потерять себя или оставаться молчащими в опыте чистого, бесконечного бытия, который ведет к реализации молчаливого Мониста. Или он будет пребывать на аспекте сознания, Чит, а существование и блаженство становятся тогда зависимыми от опыта бесконечного трансцендентного Могущества и Сознания-Силы, что ведет к реализации тантрического почитателя Энергии. Или он будет пребывать на аспекте наслаждения, Ананды, а существование и сознание тогда, кажется, исчезают в восторге без основы самообладающей сознательности или составляющего бытия, что ведет к реализации буддийского искателя Нирваны. Или он будет пребывать на каком-нибудь аспекте Сатчитананды, который приходит к разуму от супраментального Знание, Воли или Любви, и тогда бесконечный безличный аспект Сатчитананды почти или полностью теряется в опыте Божества, который ведет к реализации различных религий и к обладанию неким небесным миром, или божественным положением человеческой души по отношению к Богу. И для тех, чья цель - уйти куда бы то ни было от космического существования, этого достаточно, поскольку они способны посредством погружения разума в или охватом им любого из этих принципов или аспектов осуществить, через положение на божественных планах их ментальности или обладание ими их бодрствующего состояния, этот желаемый переход. Но Садхака интегральной Йоги должен гармонизировать все так, чтобы они смогли стать неограниченным и равным единством полной реализации Сатчитананды. Здесь последняя трудность разума встречается ему, его неспособность удерживать одновременно единство и множественность. В целом, вовсе нетрудно прийти к и пребывать в чистом бесконечном или даже, в то же время, совершенном глобальном переживании Существования, которое есть Сознание, которое есть Наслаждение. Разум может даже простирать свой опыт этого Единства во множественность, так, чтобы ощущать его имманентно во вселенной, или в то же время быть осознающим это Существование-Сознание-Счастье, содержащее вселенную и обволакивающее все ее объекты и зачинающее все ее движения. Трудно, на самом деле, для него объединить и гармонизировать правильно все эти опыты; но все же он может обладать Сатчитанандой, одновременно в себе и имманентной во всем и содержащейся во всем. Но вместе с этим, объединить окончательное переживание всего этого, как Сатчитананду, и обладать объектами, движениями, силами, формами как ничем иным как Им, это великая трудность для ума. Отдельно любая из этих вещей может быть сделана; разум может идти от одного к другому, отвергая одну, когда он приходит к другой и называя это существование низшим или то - высшим. Но объединить без потери, интегрировать без отвержения - это высшая трудность.
Глава XIV
Пассивный и Активный Брахман
Трудность, которую ментальное существо испытывает в приходе к интегральной реализации истинного бытия и бытия мира может быть преодолена следованием той или другой из двух различных линий его саморазвития. Оно может развивать себя от плана к плану своего собственного бытия, и охватывать на каждом, последовательно, свое единство с миром и с Сатчитанандой, реализованной как Пуруша и Пракрити, Сознательная Душа и Природная Душа этого плана, принимая в себя действие низших уровней бытия по мере восхождения. Он может, то есть, выработать, посредством рода включенного процесса саморасширения и трансформации, эволюцию материального в божественного или духовного человека. Это, кажется, было методом большинства древних мудрецов, о котором мы можем получить некоторое представление в Риг Веде и некоторых Упанишадах (1) (1) (особенно в Тайттирия Упанишаде). Он может, с другой стороны, нацелиться прямо на реализацию чистого самосуществования, на высочайшем плане ментального бытия, и с этой безопасной основы реализовать духовно, в условиях своей ментальности, процесс, посредством которого самосуществующее становится всеми существованиями, но без того нисхождения в саморазделенное эгоистическое сознание, которое является обстоятельством эволюции в Неведении. Так отождествленный с Сатчитанандой в универсальном самосуществовании как одухотворенное ментальное существо, он может затем взойти за, к супраментальному плану чистого духовного существования. Именно стадии последнего метода мы можем попытаться проследить для искателя посредством пути знания. Когда Садхака последовал дисциплине отхода от различных идентификаций самости с эго, разумом, жизнью, телом, он пришел к реализации посредством знания чистого, молчащего, самосознающего существования, единого, неразделенного, мирного, неактивного, не волнуемого действиями мира. Единственные отношения, которые это Я, кажется, имеет с миром - это отношения незаинтересованного Свидетеля вообще не вовлеченного, даже не задетого и не затронутого ни одной из его активностей. Если это состояние сознания продвинуто дальше, он становится сознающим самость еще более отдаленную от мира-существования; все, что есть в мире, находится, в некотором смысле, в этом Я, и все-таки в то же время чуждо его сознанию, не существует в его существовании, существуя только в роде нереального ума, - сон, стало быть, иллюзия. Это отдаленное и трансцендентальное Реальное Существование может быть реализовано как абсолютное Я собственного существа кого-либо; или самая идея я и чьего-либо собственного существа может быть поглощена в нем, так что оно является только для разума непознаваемым Тем, непознаваемым для ментального сознания и без какого-либо возможного рода подлинной связи или общения с миром-существованием. Это может даже быть реализовано ментальным существом, как Ничто, Несуществование или Пустота, но Пустота ото всего, что есть в мире, Несуществование всего, что есть в мире, и все же единственная Реальность. Следование далее к этой Трансцендентности посредством концентрации своего собственного существа на нем - значит потерять ментальное существование и мир-существование также, и швырнуть себя в Непознаваемое. Интегральная Йога знания требует, вместо этого, божественного возвращения к миру-существованию, и ее первым шагом должна быть реализация Я как Всего, сарвам брахма. Сначала, концентрируясь на Само-Существующем, мы должны реализовать все, что осознают разум и чувства, как образ вещей, существующий в этом чистом Я , которым мы теперь являемся для нашего собственного сознания. Это видение чистого Я транслирует себя уму-чувству и уму-восприятию, как бесконечная Реальность, в которой все существует, просто как имя и форма, не точно нереальная, не галлюцинация или сон, но все же только создание сознания, воспринимаемое и тонко ощущаемое скорее, чем субстанциональное. В этом равновесии сознания все, кажется, является если не сном, все же очень сильно походим на представление, или кукольный театр, происходящее в спокойном, неподвижном, мирном, безличном Я. Наше собственное видимое существование - это часть этого умозрительного движения, механическая форма ума и тела среди других форм, мы сами - имя существа среди других имен, автоматически подвижное в этом Я с его всеохватывающей, молчаливой самосознательностью. Активное сознание мира не присутствует в этом состоянии для нашей реализации, потому что мысль была успокоена в нас, и поэтому наше собственное сознание совершенно спокойно и неактивно - что бы мы ни делали, это кажется чисто механическим, не сопровождаемым никаким сознательным зачинанием нашей активной волей и знанием. Или, если мысль случается, это тоже происходит механически, как остальное, как движение нашего тела, движимого невидимыми пружинами Природы, как в растении и элементе, а не активной волей нашего самосуществования. Ведь это Я неподвижно, и не зачинает и не принимает участия в действии, которое оно позволяет. Это Я есть Все, в смысле только бытия бесконечным Единым, кто неподвижен и содержит все имена и формы. Основа этого состояния сознания - это исключительная реализация разумом чистого само-существования, в котором сознание неподвижно, неактивно, широко, сконцентрировано в чистой само-сознательности бытия, не активно и не зачинает любой род становления. Его аспект знания неподвижен в сознательности недифференцированного тождества; его аспект силы и воли неподвижен в сознании неизменяемой неподвижности. И все же оно сознает имена и формы, оно сознает движение; но это движение не кажется исходящим из Я, но продолжающимся посредством некоего неотъемлемого могущества себя самого, и только отражаемым в Я. Другими словами, ментальное существо отдалило от себя, посредством динамической концентрации, динамический аспект сознания, нашло убежище в статическом и построило стену несообщения между ними двумя; между пассивным и активным Брахманом пропасть была создана, и они стоят по обе стороны ее, видимые друг для друга, но лишенные контакта, без касания или симпатии, без чувства единения между ними. Поэтому пассивному Я все сознательное бытие кажется пассивным по своей природе, вся активность кажется несознательной в себе самой и механической (джада) в своем движении. Реализация этого состояния - основа древней философии Санкхья, которая учила, что Пуруша или Сознательная Душа - это пассивная, неактивная, неподвижная сущность, Пракрити, или Природная Душа, включающая даже разум и понимание, активна, изменяема, механистична, но отражена в Пуруше, который отождествляет себя с тем, что отражено в нем, и одалживает ему свой собственный свет сознания. Когда Пуруша учится не отождествлять себя, тогда Пракрити начинает отпадать от своего импульса движения, и возвращается к равновесию и покою. Ведантическое видение того же самого состояния привело к философии неактивного Я или Брахмана как единственной реальности, а всего остального - как имени и формы, наложенных на нее ложной активностью ментальной иллюзии, которая должна быть убрана правильным знанием неподвижного Я и отвержением наложения (1) (1) адхьярапа). Два взгляда реально различаются только в их языке и точке зрения; в сущности, они - одно и то же обобщение из одного и того же духовного опыта. Если мы остаемся здесь, есть только два возможных отношения к миру. Либо мы должны оставаться, как просто неактивные свидетели мировой игры, либо действовать в ней механически, без какого-либо участия сознательного я и посредством простой игры органов чувств и моторного действия (1) (1) (кевалаир индриях. Гита). В первом выборе что мы делаем - это достигаем так полно, как это возможно, неактивности пассивного и молчащего Брахмана. Мы успокоил наш ум и утихомирили активность мысли и волнения сердца, мы пришли к полному внутреннему миру и безразличию; мы пытаемся теперь успокоить механическое действие жизни и тела, свести его к самому скудному возможному минимуму так, что оно сможет в конце концов прекратиться полностью и навсегда. Это, конечная цель аскетической Йоги, которая отвергает жизнь, очевидно, не наша цель. Благодаря противоположному выбору, мы можем иметь активность, совершенную достаточно во внешней видимости, вместе с полной внутренней пассивностью, миром, ментальной тишиной, безразличием и прекращением эмоций, отсутствием выбора в воле. Обычному разуму это не кажется возможным. Как, эмоционально, он не может помыслить об активности без желания и эмоционального предпочтения, так интеллектуально он не может помыслить об активности без мысленной концепции, сознательного мотива и питания энергией воли. Но, фактически, мы видим, что бОльшая часть нашего собственного действия, так же как и вся активность неживой и просто живой жизни совершается посредством механического импульса и движения, в которых эти элементы не являются, открыто, по меньшей мере, работающими. Можно сказать, что это возможно только для чисто физической и витальной активности, а не для тех движений, которые обычно зависят от функционирования понимающего и волеизъявляющего разума, такого как речь, письмо и все интеллектуальное действие человеческой жизни. Но это опять неправда, как мы обнаруживаем, когда мы способны идти за привычный и нормальный процесс нашей ментальной природы. В недавних психологических опытах было обнаружено, что все эти операции могут осуществляться без какого-либо сознательного зачинания в мысли и воле видимого исполнителя, его органы чувства и действия, включая речь, становятся пассивными инструментами для мысли и воли иной, чем его. Определенно, за всем интеллектуальным действием должна стоять интеллектуальная воля, но ей не нужно быть интеллектом или волей сознательного ума в деятеле. В психологическом феномене, о котором я говорил, очевидно, в некоторых из них воля и интеллект других человеческих существ использует органы, в других неясно, влияние ли это или побуждения других существ, или выход подсознательного, сублиминального ума, или смешанная комбинация обоих этих факторов. Но в этом йогическом состоянии действия простыми органами, квалайр индриях, именно универсальный интеллект и воля Природы самой по себе, работая из центров сверхсознательных и подсознательных, как она действует в механических целенаправленных энергиях растительной жизни или неодушевленной материальной формы, но здесь - с живым инструментом, который является сознательным свидетелем действия и оснащения. Замечательный факт, что речь, письмо и интеллектуальные действия такого состояния могут выражать совершенную силу мысли, озаренной, безошибочной, логичной, вдохновенной, совершенно приспосабливающей средства к целям, далеко за пределами того, что человек мог сделать в своем старом нормальном равновесии ума и воли и способности, все же все время он сам воспринимает, но не понимает мысль, которая приходит к нему, наблюдает в ее работах, но не присваивает и не использует волю, которая действует через него, свидетельствует, но не заявляет, как свои собственные, могущества, которые играют в мире через него, как через пассивный канал. Но этот феномен по-настоящему не ненормален и не противоположен общему закону вещей. Ведь разве мы не видели совершенную работу тайной универсальной Воли и интеллекта в видимо грубом (джада) действии материальной Природы? А именно в точности эта универсальная Воля и Интеллект так действует через спокойного, безразличного и внутренне молчащего Йогина, который не воздвигает препятствий ограниченной и невежественной личной воли и интеллекта ее операциям. Он пребывает в молчащем Я; он позволяет активному Брахману работать через его естественные инструменты, принимая беспристрастно, без соучастия, формации ее универсальной воли и знания. Это состояние внутренней пассивности и внутреннего действия, независимых друг от друга, это состояние полной духовной свободы. Йогин, как говорит Гита, даже в действии не совершает действий, ведь это не он, но универсальная Природа, направляемая Господом Природы, находится за работой. Он не связан своими работами, не оставляют они и никаких последействий или последствий в его разуме, не цепляются к и не оставляют никаких отпечатков на его душе (1) (1) (на карма липьяте наре. Иша Упанишада); они исчезают и растворены (2) (2)(поравилиянте кармани. Гита.) самым своим исполнением, и оставляют недвижимое я незатронутым, а душу неизменной. Таким образом это, казалось бы, равновесие, которое возвышенная душа должна принять, если она должна все еще сохранять какие-либо отношения с человеческим действием в мировом существовании, неизменяемая тишина, спокойствие, пассивность внутри, действие снаружи, регулируемое универсальной Волей и Мудростью, которая работает, как говорит Гита, не будучи вовлеченной в, связанной посредством или невежественно привязанной к своим работам. И определенно, это равновесие совершенной активности, основанной на совершенной внутренней пассивности это то, чем Йогин должен обладать, как мы видим в Йоге работ. Но здесь, в этом состоянии само-знания, к которому мы пришли, есть очевидное отсутствие интегральности; ибо есть все еще пропасть, не реализованное единство или расселина сознания между пассивным и активным Брахманом. Мы должны все еще обладать сознательно активным Брахманом без потери обладания молчащим Я. Иы должны сохранять внутреннее молчание, спокойствие, пассивность в качестве основания; но вместо отчужденного безразличия к работам активного Брахмана мы должны прийти к ровному и безучастному наслаждению в них; вместо отказа принять участие, чтобы не потерять нашу свободу и мир, мы должны прийти к сознательному обладанию активным Брахманом, чья радость существования не отменяет Его мира, и не уменьшает Его господство над всеми работами в его спокойной свободе посреди Его работ. Трудность создана исключительной концентрацией ментального существа на своем плане чистого существования, в котором сознание находится в состоянии покоя в пассивности и наслаждении существования, находящемся в покое и мире существования. Оно должно объять также свой план сознательной силы существования, в котором сознание активно как могущество, а воля и наслаждение активны, как радость существования. Здесь трудностью является то, что разум, вероятно, ввергнет себя в сознание Силы, вместо обладания ею. Крайнее ментальное состояние низвержения в Природу - это таковое обычного человека, который принимает свою телесную и витальную активность и разумное движение, зависимые от них, за свое цельное реальное существование, и рассматривает всякую пассивность души, как уход от существования и приход к ничтожности. Он живет в поверхностях активного Брахмана, и, в то время как для безмолвной души, исключительно сконцентрированной в пассивном я, все активности - не более чем имя и форма, для него они - единственная реальность, а именно Я - не более чем имя. В одной пассивный Брахман стоит в стороне от активного, и не участвует в его сознании; в другой активный Брахман стоит поодаль от пассивного, и не разделяет его сознания, и не полностью обладает своим собственным. Каждый является для другого, в этих исключительностях, инерцией или состоянием инерции механически активного не-обладания собой, если не всецело нереальностью. Но Садхака, который однажды видел четко сущность вещей, и вкусил вполне мира безмолвного Я, вероятно, не будет доволен никаким состоянием, которое предполагает потерю само-знания или жертву миром души. Он не ввергнет себя обратно в не более чем индивидуальное движение ума и жизни и тела, со всем его неведением и напряжением и волнением. Какое бы новое состояние он ни мог приобрести, оно удовлетворит его только, если оно основано на и включает то, что он уже нашел незаменимым для настоящего само-знания, само-наслаждения и само-обладания. Все же есть вероятность частичного, неглубокого и временного впадения в старое ментальное движение, когда он пытается снова соединить себя с активностью мира. Чтобы предотвратить это впадение, или чтобы излечить его, когда оно приходит, он должен хвататься быстро за истину Сатчитананды, и распространять ее реализацию бесконечного Единого в движение бесконечной множественности. Он должен сконцентрироваться на едином Брахмане и реализовать его во всех вещах как сознательную силу бытия так же, как чистую сознательность сознательного существа. Я как Все, не только в уникальной сущности вещей, но в многообразной форме вещей, не только как содержащее все в трансцендентном сознании, но как становящееся всем посредством составляющего сознания, это следующий шаг к его истинному обладанию существованием. Пропорционально тому, как эта реализация завершается, состояние сознания, так же как и ментальное видение, будет меняться. Вместо недвижимого Я, содержащего имя и форму, содержащего, не разделяя их, изменения Природы, будет сознание Я, недвижимого в сущности, неизменного в своем фундаментальном равновесии, но составляющего и становящегося в своем переживанием всеми этими существованиями, которые ум различает, как имя и форму. Все формации ума и тела будут не просто образами, отраженными в Пуруше, но реальными формами, в которых Брахман, Я, сознательное Существо является субстанцией и материалом их образования. Имя, прикрепляющее к форме, будет не просто концепцией ума, не отвечающей реальному существованию, носящему имя, но будет позади него истинное могущество сознательного существа, истинное самопереживание Брахмана, отвечающее чему-то, что он содержит потенциальным, но непроявленным в своем безмолвии. И все же во всех своих изменениях это будет осознано как единое, свободное и над ними. Реализация единственной Реальности, претерпевающей наложение имен и форм, уступает место таковой вечного Бытия, бросающего себя наружу в бесконечное становление. Все существование будет для сознания Йогина душевными формами, п не просто идейными формами Я, его самого, едиными с ним, содержащимися в его универсальном существовании. Все душевно-жизненное, ментальное, витальное, телесное существование всего, что существует, будет для него единым неделимым движением и активностью Существа, которое одно и то же всегда. Я будет реализовано, как все в его двойном аспекте неизменного состояния и изменяемой активности, и именно это будет видеться, как всеохватывающая истина нашего существования.
Глава XV
Космическое Сознание
Реализовать активного Брахмана и объединить себя с ним означает заменить, совершенно или несовершенно в соответствии с тем, частичен союз или совершенен, индивидуальное сознание на космическое. Обычное существование человека - это не только индивидуальное, но эгоистическое сознание; это, так сказать, индивидуальная душа или Дживатман, отождествляющая себя с узлом своих ментальных, витальных, физических опытов в движении универсальной Природы, со своим разумом созданным эго и, менее проникновенно, с разумом, жизнью, телом, которые получают опыты; ведь об этих он может сказать: "мой разум, жизнь, тело", рассматривая их как себя, но все же частично как не себя а что-то, чем он обладает и что использует, но об эго он говорит: "это я". Посредством отделения себя от отождествления с разумом, жизнью и телом, он может отойти назад от своего эго к сознанию истинного Индивидуума, Дживатман, который является реальным обладателем ума, жизни и тела. Глядя назад из этого Индивидуума на то, представителем и сознательным образом чего он является, он может идти обратно к трансцендентному сознанию чистого Я, абсолютного Существования или абсолютного Небытия, трех равновесий той же вечной Реальности. Но между движением универсальной Природы и этим трансцендентным Существованием, обладатель одной и космическое я другого, есть космическое сознание, универсальный Пуруша, для которого вся Природа есть Пракрити, или активная сознательная Сила. Мы можем прийти к этому, стать этим, разбиванием ли стен эго горизонтально, отождествляя себя со всеми существованиями в Едином, или же сверху, посредством реализации чистого Я или абсолютного Существования в этом исходящем, имманентном, всеобъемлющем, всесоставляющем само-знании и само-создающем могуществе. Именно так имманентное, безмолвное Я во всем, основание нашего космического сознания может легче всего быть заложено ментальным существом, Свидетелем чистым и всемогущим, который рассматривает всю активность вселенной как Сознательную Душу космоса, Сатчитананду, ради чьего наслаждения универсальная Природа демонстрирует вечную процессию своих работ. Мы сознаем неуязвимое Наслаждение, чистое и совершенное Присутствие, бесконечное и самосодержащееся Могущество, присутствующее в нас самих и во всех вещах, не разделенное их разделениями, не затронутое напряжением и борьбой космической манифестации, внутри нее всей, даже когда превосходящей ее всю. Из-за этого, все это существует, но то не существует из-за этого всего, это слишком велико, чтобы быть ограниченным движением во Времени и Пространстве, которое оно населяет и поддерживает. Это основание дает нам возможность обладать, в безопасности божественного существования, всей вселенной внутри нашего собственного существа. Мы более не ограничены и не заперты в том, где мы обитаем, но, подобно Божественному, содержим в себе самих все, в чем, ради движения Природы, мы согласны обитать. Мы не разум или жизнь или тело, но наполняющая и поддерживающая Душа, безмолвная, широкая, вечная, которая обладает ими; и эту Душу мы находим везде, поддерживающую и наполняющую и обладающую всеми жизнями и умами и телами, и перестаем рассматривать это, как отдельно и индивидуальное существо в нашем собственном. В ней все это движется и действует; внутри всего этого это стабильно и недвижимо. Имея это, мы обладаем нашим вечным самосуществованием, покоясь в его вечном сознании и блаженстве. Затем мы должны реализовать это безмолвное Я, как Господина всего действия универсальной Природы, одно и от же само-существующее, показанное в созидательной силе его вечного сознания. Все это действие есть только Его могущество и знание и самонаслаждение, распространяющееся в Его бесконечном существе, чтобы совершать работы Его вечной мудрости и воли. Мы осознаем Божественное, вечное Я всего, сначала, как источник всего действия и бездействия, всего знания и неведения, всего наслаждения и страдания, всего добра и зла, совершенства и несовершенства, всей силы и формы, всего выхода Природы из вечного божественного Принципа и всего возвращения Природы к Божественному. Мы осознаем это далее, как само себя, распространяющееся в своем Могуществе и Знании - ведь Могущество и Знание это оно само, - не только источник их работ, один во всех существованиях; ведь многие души универсальной манифестации это только лики Божественного, многие умы, жизни, тела - это только Его маски и одеяния. Мы постигаем, что каждое существо - это универсальный Нараяна, представляющий нам многие лица; мы теряем себя в этом и воспринимаем наш собственный разум, жизнь и тело, как только одно представление Я, и все, что мы сначала полагали другими, является теперь для нашего сознания нашими я в других умах, жизнях и телах. Вся сила и идея и событие и образ вещей во вселенной - это только степени манифестации этого Я, ценности Божественного в его вечном самооформлении. Так рассматривая вещи и существ, мы можем видеть их сначала, как если бы они были неотъемлемыми частями Его разделенного бытия, но реализация и знание не совершенны, если мы не пойдем за эту идею качества и пространства и разделения, и не увидим Бесконечное везде, вселенную и каждую вещь во вселенной - как в его существовании и тайном сознании и могуществе и наслаждении, неделимое Божественное в его целостности, как бы сильно образ, который он создает для наших умов, не мог выглядеть только, как частичная манифестация. Когда мы обладаем так Божественным, как безмолвным и превосходящим Свидетелем и активным Господином и все-составляющим Бытием, не делая никакого разделения между этими аспектами, мы обладаем целым космическим Божественным, объемлем все универсальное Я и Реальность, пробуждены к космическому сознанию. Каким будет отношение нашего индивидуального существования к этому космическому сознанию, которого мы достигли? Ведь, поскольку мы имеем все еще разум и тело и человеческую жизнь, наше индивидуальное существование сохраняется, даже несмотря на то, что наше отдельное индивидуальное сознание было превзойдено. Вполне возможно реализовать космическое сознание, не становясь им, видеть его, так сказать, душой, чувствовать его и пребывать в нем, быть объединенным с ним, не становясь полностью единым с ним, словом, сохранять индивидуальное сознание Дживатмана в космическом сознании универсального Я. Мы можем сохранять некоторую отдельность между ними двумя, и наслаждаться отношениями между ними; мы можем оставаться индивидуальным я, в то же время принимая участие в счастье и бесконечности универсального Я; или мы можем обладать ими обоими, как бОльшим и мЕньшим я, одним - изливающим себя наружу, в универсальную игру божественного сознания и силы, другим - действием того же универсального Бытия через наш индивидуальный душевный центр или душевную форму для целей индивидуальной игры разума, жизни и тела. Но вершина реализации посредством знания - это всегда могущество растворять личностность в универсальном бытии, слить индивидуальное с космическим сознанием, освободить даже душевную форму в единство и универсальность Духа. Это - лайя, растворение, или мокша, освобождение, на которое нацеливается Йога знания. Это может расширять себя, как в традиционной Йоге, до растворения ума, жизни и тела самих в молчащее Я или абсолютное Существование; но сущность освобождения - это поглощение индивидуального в Бесконечном. Когда Йогин более не чувствует себя сознанием, расположенным в теле или ограниченным умом, но утратил чувство разделения в безграничности бесконечного сознания, то, что он взялся сделать, завершено. Впоследствии сохранение или не-сохранение человеческой жизни - это обстоятельство не существенной важности, ведь это всегда бесформенное Одно действует через свои многие формы ума и жизни и тела, а каждая душа - это только одна из станций, из которых он выбирает, чтобы рассматривать и получать и побуждать свою собственную игру. То, с чем мы сливаемся в космическом сознании, это Сатчитананда. Это единое вечное Существование, которым мы тогда являемся, одно вечное Сознание, которое видит свои собственные работы в нас и других, одна вечная Воля или Сила этого Сознания, которое выказывает себя в вечных работах, одно вечное Наслаждение, которое обладает радостью самого себя и всех своих работ, - само по себе устойчивое, недвижимое, безвременное, безпространственное, высшее м само безмолвное в бесконечности своих работ, не измененное их переменами; не расколотое их множественностью, не увеличенное и не уменьшенное из отливом и приливом в морях Времени и Пространства, не смущенное их видимыми противоположностями, не ограниченное их божественно-веленными ограничениями. Сатчитананда - это единство многосторонности проявленных вещей, вечная гармония всех их вариаций и противостояний, бесконечное совершенство, которое оправдывает их ограничения и является целью их несовершенств. Очевидно, что посредством пребывания в этом космическом сознании наш весь опыт и оценка всего во вселенной будет в корне изменена. Как индивидуальное эго, мы пребываем в Неведении и судим все разбитым, частичным и личным стандартом знания; мы переживаем все в соответствии со способностью ограниченного сознания и силы, и поэтому неспособны давать божественный ответ или придавать истинное значение никакой части космического опыта. Мы переживаем ограничения, слабость, неспособность, печаль, боль, борьбу и ее противоречивые эмоции, или противоположность этих вещей как противоположности в вечной дуальности, а не в вечности абсолютного добра и счастья. Мы живем фрагментами переживания, и судим нашими фрагментарными ценностями каждую вещь, как целое. Когда мы пытаемся прийти к абсолютным ценностям, мы только продвигаем некое частичное видение вещей, чтобы исполнить долг для целостности в божественных работах; мы делаем-верим, что наши фракции - это целостности, и ввергаем наши односторонние точки зрения во всеохватность все-видения Божественного. Благодаря вхождению в космическое сознание, мы участвуем в этом все-видении, и видим все в ценностях Бесконечного и Единого. Само-ограничение, само неведение меняют свое значение для нас. Неведение изменяется в частное действие божественного знания, сила и слабость и неспособность - в свободное использование и сдерживание различных мер божественной Силы, радость и печаль, удовольствие и боль - в обладание божественным наслаждением и претерпевание его, борьба во взвешивание сил и ценностей в божественной гармонии. Мы не страдаем из-за ограниченности нашего разума, жизни и тела; ведь мы больше не живем в них, но в бесконечности Духа, а этих мы видим в их верной ценности и месте и цели в манифестации, как степени высшего бытия, сознания-силы и наслаждения Сатчитананды, вуалирующих и проявляющих Его в космосе. Мы перестали судить людей и вещи по их внешним видимостям, и освобождены от враждебных и противоречивых идей и эмоций; ведь именно душу мы видим, Божественное мы ищем и находим в каждой вещи и создании, а остальное имеет только вторичную ценность для нас в схеме отношений, которые существуют теперь для нас, только как самовыражение Божественного, а не как имеющие какую-либо абсолютную ценность в самих себе. Так же никакое событие не может взволновать нас, поскольку различение счастливого и несчастливого, благоприятных и неблагоприятных событий теряет свою силу, и вспе видится в своей божественной ценности и своей божественной цели. Так мы приходим к совершенному освобождению и бесконечной ровности. Это завершение, а котором Упанишада рассказывает, когда она говорит: "Он, в ком самость стала всем существованием, как будет он иметь иллюзии, откуда придет к нему печаль, кто знает целостно и видит во всех вещах единство?" (1) (виджнятах - Виджняна - это знание Одного и Многих, благодаря которому Многие видятся в терминах Одного, бесконечной объединяющей Истины, Права, Широты божественного существования.) Но это только когда есть совершенство в космическом сознании, а это трудно для ментального существа. Ментальность, когда она приходит к идее реализации Духа, Божественного, имеет тенденцию разбить существование на две противоположные половины, низшее и высшее существование. она видит на одной стороне Бесконечное, Бесформенное, Единое, Мир и Блаженство, Покой и Безмолвие, Абсолют, Чистое и Широкое; но другой она видит конечное, мир форм, сталкивающуюся множественность, борьбу и страдание и несовершенное, нереальное добро, мучительную активность и тщетный успех, относительное, ограниченное, тщетное и низкое. Для тех, кто делает это разграничение, это противопоставление, полное освобождение возможно только в мире Единого, бесчертности Бесконечного, не-становлении абсолюта, который является для них единственным реальным бытием; чтобы быть свободным, все ценности должны быть разрушены, все ограничения - не только превзойдены, но уничтожены. Они имеют освобождение божественного отдыха, но не свободу божественного действия; они наслаждаются миром Трансцендентного, но не космическим блаженством Трансцендентного. Их свобода зависит от воздержания от космического движения, она не может управлять и обладать космическим существованием самим по себе. Но это также возможно для них - осознать и разделять имманентный, точно так же как трансцендентный, мир. Все же разделение еще не излечено. Свобода, которой они наслаждаются - это свобода безмолвного недействующего Свидетеля, не свобода божественного Мастер-сознания, которое обладает всеми вещами, блаженствует во всем, бросает себя во все формы существования без страха падения или утраты или зависимости или позора. Всеми правами духа еще не возобладали: есть все еще отречение, ограничение, отступление от цельного единства всего существования. Работы Разума, Жизни, Тела рассматриваются из покоя и мира духовных планов ментального существа, и наполнены этим миром и покоем, они не обладаемы законом всевладеющего Духа и не подчинены ему. Это есть, когда ментальное существо занимает свое положение в своих собственных духовных планах, в ментальных планах Сат, Чит, Ананда и бросает вниз их свет и наслаждение на низшее существование. Но возможно прийти к роду космического сознания, пребывая на низших планах самих по себе, разбивая их ограничения горизонтально, как мы сказали, и призывая вниз в них свет и широту высшего существования. не только Дух един, но Разум, Жизнь, Материя едины. Существует единый космический Ум, единая космическая Жизнь, единое космическое Тело. Все попытки человека прийти к универсальной симпатии, универсальной любви и пониманию и знанию внутренней души других существований - это попытка истончить, проломить и, в конце концов, разрушить могуществом расширяющегося ума и сердца стены эго, и подойти ближе к космическому единству. И если мы можем умом и сердцем достичь касания Духа, получить могучий напор Божественного в эту низшую человечность и изменить нашу природу в отражение божественной природы любовью, универсальной радостью, единством разума со всей Природой и всеми существами, мы можем разрушить стены. Даже наши тела не есть по-настоящему отдельные сущности, и поэтому самое наше физическое сознание способно к единству с физическим сознанием других и космоса. Йогин способен ощущать свое тело единым с другими телами, быть сознательным к их привязанностям и даже разделять их; он может чувствовать постоянно единство всей Материи и осознавать свое физическое существо, как только движение в ее движении. Еще более возможно для него чувствовать постоянно и в норме целое море бесконечной жизни, как истинное витальное существование, а свою собственную жизнь - как только волну этого безграничного моря. И более легко еще возможно для него объединить себя в уме и сердце со всеми существованиями, осознавать их желания, борьбу, радости, страдания, мысли, импульсы, так, как если бы они были его собственными, по меньшей мере, как происходящие в его бОльшем я; едва ли менее проникновенно или совершенно так же проникновенно, как движения его собственного сердца и ума. Это тоже реализация космического сознания. Это может даже выглядеть, как если бы это было величайшее единство, поскольку оно принимает все, к чему мы можем быть чувствительны в умом созданном мире, как к нашему собственному. Иногда видишь, как об этом говорят, как о высочайшем достижении. Определенно, это великая реализация, и путь к более великой. Именно об этом Гита говорит, как о приятии всех существований, как самого себя, в горе или в радости; это путь сочувственного единения и бесконечного сострадания, которым Буддист приходит к своей Нирване. Все же есть градации и степени. На первой стадии душа все еще подчинена реакциям дуальности, все еще подчинена, таким образом, низшей Пракрити; она подавлена или ранена космическим страданием, приподнята космической радостью. Мы переживаем радости других, переживаем их печали, и это единство может быть внесено даже в тело, как в истории индийского святого, который, видя быка, мучимого в поле его жестоким хозяином, закричал от боли существа, и рубец от плети запечатлелся на его собственной плоти. Но должно существовать единство в свободе Сатчитананды так же, как с подчинением низшего существа реакциям Пракрити. Это достигается, когда душа свободна и превосходит космические реакции, которые тогда ощущаются в жизни, разуме и теле, как низшее движение; душа понимает, принимает, сочувствует, но не превзойдена и не затронута, так что даже разум и тело учатся также принимать, не будучи превзойденными, или даже затронутыми, кроме как на поверхности. И завершение этого движения есть, когда две сферы существования более не разделены и разум, жизнь и тело растут в свободу духа из низшего или невежественного ответа на космические касания и подчинение дуальности прекращается. Это не означает нечувствительности к борьбе и страданиям других, но это означает духовное превосходство и свободу, которая дает нам возможность понимать совершенно, придавать правильное значение вещам и лечить сверху вместо борьбы снизу. Это не уничтожает божественного сострадания и помощи, но это подавляет человеческую и животную печаль и страдание. Связь между духовными и низшими планами ментального бытия - это то, что названо в старой ведантической фразеологии виджняна, и что мы можем обозначить как план Истины, или идеальный разум или сверхразум, где Одно и Многие встречаются, и наше существо свободно открыто проясняющему свету божественной Истины, и вдохновению божественной Воли и Знания. Если мы можем разрушить покров интеллектуального, эмоционального, чувственного ума, который наше обычное существование воздвигло между нами и Божественным, мы можем тогда поднять через Истинный разум весь наш ментальный, витальный и физический опыт, и предложить его вверх духовному - это было секретом, или мистическим смыслом, старого Ведического "жертвоприношения" - обращенного в термины бесконечной истины Сатчитананды, и мы можем получить могущества и озарение бесконечного Существования в формах божественного знания, воли и наслаждения, долженствующих быть навязываемыми нашей ментальности, витальности, физическому существованию, пока низшее не трансформировано в совершенный сосуд высшего. Это было двойным ведическим движением нисхождения и рождения богов в человеческом создании, и восхождения человеческих могуществ, которые борются за божественное знание, могущество и наслаждение и взбираются в божества, результатом чего было обладание Одним, Бесконечным, блаженным существованием, единым с Богом, Бессмертием. Обладанием этим идеалом мы разрушаем полностью противоположность низшего и высшего существования, ложную пропасть, созданную Неведением между конечным и Бесконечным, Богом и Природой, Одним и Многими, открываем ворота Божественного, исполняем индивидуума в законченной гармонии космического сознания, и реализуем в космическом бытии прозрения трансцендентальной Сатчитананды.
Глава XVI
Единство
Когда, затем, посредством удаления центра сознания от отождествления с умом, жизнью и телом, человек открыл свое истинное я, открыл единство этого я с чистым, безмолвным, неподвижным Брахманом, открыл в неподвижном, в Акшара Брахман, что посредством его индивидуальное существо выходит из своей собственной личностности в безличное, первое движение Пути Знания завершено. Это единственное, что абсолютно необходимо для традиционной цели Йоги Знания, для выхода, для ухода от космического существования, для освобождения в абсолютного и невыразимого Парабрахмана, кто находится позади всего космического бытия. Искатель этого окончательного освобождения может захватывать другие реализации на своем пути, может реализовать Господина Вселенной, Пурушу, кто проявляет себя во всех созданиях, может прийти к космическому сознанию, может знать и чувствовать свое единство со всеми существами; но это только стадии или обстоятельства его путешествия, результаты развертывания его души по мере того, как она подходит ближе к невыразимой цели. Когда, с другой стороны, достигнув свободы и безмолвия и мира, мы возобновляем обладание космическим сознанием активного, так же как и безмолвного, Брахмана, и можем безопасно жить в божественной свободе, точно также, как оставаться в ней, мы завершили второе движение Пути, посредством которого интегральность само-знания становится состоянием освобожденной души. Душа, таким образом, обладает собой в единстве Сатчитананды, надо всеми проявленными планами своего собственного бытия. Это характеристика интегрального знания, что оно объединяет все в Сатчитананде, поскольку не только является Бытие единым в самом себе, но оно едино везде, во всех своих равновесиях и в каждом аспекте, в своей предельной видимости множественности, как в своей предельной видимости единства. Традиционное знание, несмотря на то, что оно допускает эту истину в теории, все же рассуждает практически, как если бы единство не было равным везде, или не могло быть равно реализовано во всем. Оно находит его в непроявленном Абсолюте, но не так сильно в проявленном, находит его более чистым в Безличном, чем в Личном, законченным в Ниргуне, не таким законченным в Сагуне, удовлетворительно присутствующим в безмолвном и неактивном Брахмане, не столь удовлетворительно присутствующим в активном. Поэтому оно помещает все эти другие термины Абсолюта ниже их противоположностей на шкале восхождения, и настаивает на их окончательном отвержении, как если бы оно было необходимо для совершенной реализации. Интегральное знание не делает такого разделения; оно приходит к другому роду абсолютности в своем видении союза. Оно находит одно и то же единство в Непроявленном и в Проявленном, в Безличном и Личном, в Ниргуна и Сагуна, в бесконечных глубинах универсального безмолвия и бесконечной широте универсального действия. Оно находит одно и то же абсолютное единство в Пуруше и Пракрити; в божественном Присутствии и работах божественного Могущества и Знания; в вечной проявленности одного Пуруши и постоянном проявлении многих Пуруш; в неотчуждаемом единстве Сатчитананды, поддерживающей постоянно реальным для себя свое собственное многостороннее единство и в видимых разделениях ума, жизни и тела, в которых единство постоянно, хотя и скрыто реально, и постоянно стремится быть реализованным. Весь союз для него - это интенсивная, чистая и бесконечная реализация, все различие - изобильная, богатая и беспредельная реализация одного и того же и вечного Бытия. Полная реализация единства - это, таким образом, сущность интегрального знания и интегральной Йоги. Знать Сатчитананду, единую в Нем самом и единую во всем Его проявлении - это основа знания; сделать все это видение единства реальным для сознания в его состоянии и в его действии, и стать этим благодаря поглощению чувства отдельной индивидуальности в чувстве единства с Бытием и всеми бытиями - это ее осуществление в Йоге знания; жить, думать, чувствовать, изъявлять волю и действовать в этом чувстве единства - это ее осуществление в индивидуальном существе и индивидуальной жизни. Реализация единства и эта практика единства в различии - это целое Йоги. Сатчитананда - это один в Себе Самом, в каком бы то ни было состоянии и на каком бы то ни было плане существования. Мы должны, следовательно, сделать это основой всего существования, сознания ли или силы или бытия, знания или или воли или наслаждения. Мы должны, как мы видим, жить в сознании Абсолюта трансцендентного и Абсолюта, проявленного во всех отношениях, безличного и проявленного, как все личности, позади всех качеств, и богатого бесконечным качеством, безмолвие, из которого вечное Слово создает, божественного покоя и мира, обладающих собой в бесконечной радости и активности. Мы должны найти Его самого, знающего все, санкционирующего все, управляющего всем, содержащего, поддерживающего, и исполняющего все, как Пуруша, и в то же время исполняющего все знание, волю и формацию, как Пракрити. Мы должны видеть его, как одно Существование, Существо, собранное в себе и Бытие, явленное во всех существованиях; как одно Сознание, сконцентрированное в единстве своего существования, расширенное в универсальной природе и много-центрированное в неисчислимых существах; одну Силу, статическую в ее отдыхе само-собранного сознания и динамическую в ее активности расширенного сознания; одно Наслаждение, счастливо сознающее свою лишенную черт бесконечность и счастливо сознающее все черты и силы и формы, как себя; одно созидательное знание и правящую Волю, супраментальную, порождающую и определяющую все умы, жизни и тела; один Разум, содержащий все ментальные существа и составляющий все их ментальные активности; одну Жизнь, активную во всех живущих существах и порождающую их витальные активности; одну субстанцию, составляющую все формы и объекты как видимая и ощутимая матрица, в которой разум и жизнь проявляются и действуют, совсем как одно чистое существование является тем эфиром, в котором все Сознание-Сила и Наслаждение существуют объединенными, и находят себя разнообразно. Ибо это есть принцип проявленного существа Сатчитананды. Интегральная Йога знания должна распознать двойную природу этой манифестации, - ведь есть высшая природа Сатчитананды, в которой Он находится, и низшая природа разума, жизни и тела, в которой Он завуалирован, - и примирить и объединить обоих в единстве озаренной реализации. Мы не должны оставить их разделенными, так что мы живем в роде двойной жизни, духовной внутри или наверху, ментальной и материальной в нашем активном и земном житии; мы должны пересмотреть и переформировать низшее житие в свете, силе и радости высшей реальности. Мы должны осознать Материю, как чувством созданную матрицу Духа, носитель для всей манифестации света, силы и радости Сатчитананды в высочайших условиях земного бытия и активности. Мы должны видеть Жизнь, как канал для бесконечной Силы божественной, и сломать барьер чувством и умом созданной удаленности и отделения от нее так, что это божественное Могущество сможет принять обладание и управлять и изменять все наши жизненные активности, пока наша витальность преобразованная не перестает, наконец, быть ограниченной жизненной силой, которая сейчас поддерживает разум и тело, и не становится образом все-счастливой сознательной силы Сатчитананды. Мы должны подобным образом изменить нашу чувственную и эмоциональную ментальность в игру божественной Любви и универсального Наслаждения; и мы должны оштрафовать интеллект, который стремится знать и изъявлять волю в нас со светом божественного Знания-Воли, пока он не трансформирован в образ той более высокой и величественной активности. Эта трансформация не может быть законченной или реально совершенной без пробуждения истинного ума, который соответствует в ментальном бытии Сверхразуму, и способен получать ментально его озарения. Противопоставлением Духа и Ума без свободного раскрытия этого промежуточного могущества две природы, высшая и низшая, стоят разделенные, и хотя может быть коммуникация и влияние, или подхватывание низшего в высшее в роде экстатического или озаренного транса, не может быть полного и совершенного преображения низшей природы. Мы можем ощущать несовершенно эмоциональным умом, мы можем иметь чувство чувственным умом, или концепцию и восприятие интеллектуальным умом Духа, присутствующего в Материи и всех ее формах, божественного Наслаждения, присутствующего во всех эмоциях и ощущениях, божественной Силы позади всех жизненных активностей; но низшее будет все еще сохранять свою собственную природу, и ограничивать и разделять действие и изменять характер влияния свыше. Даже когда это влияние принимает свое высочайшее, широчайшее, интенсивнейшее могущество, оно будет нерегулярным и беспорядочным в деятельности, и совершенно реализованным только в покое и безмолвности; мы будем подвержены реакциям и периодам затемнения, когда оно отдалено от нас; мы будем склонны забывать его в напряжении обычной жизни и ее наружных касаний и дымке ее дуальностей, и быть полностью обладаемыми им, только будучи наедине с собой или с Богом, или же только в моменты или периоды возвышенной экзальтации и экстаза. Для нашей ментальности, ограниченного инструмента, движущегося в ограниченном поле и схватывающего вещи фрагментами и частями, оно с необходимостью изменяемо, неугомонно и изменчиво; оно может найти устойчивость только посредством ограничения своего поля действия, и стойкость - только посредством остановки и отдыха. Наши прямые истинные восприятия, с другой стороны, приходят из Сверхразума, - Воли, которая знает, и Знания, которое осуществляет, - который создает универсальный порядок из бесконечности. Его пробуждение в действие приносит вниз, как говорит Веда, неограниченный ливень дождя небес, - полное излияние семи рек из высшего моря света и могущества и радости. Оно раскрывает Сатчитананду. Оно раскрывает Истину позади разрозненных и плохо связанных предположений нашей ментальности, и заставляет каждое осесть на свое место в единстве Истины позади; так оно может трансформировать полусвет наших умов в некоторую тотальность света. Оно раскрывает Волю позади всех извилистых и несовершенно регулируемых борений нашей ментальной воли и эмоциональных хотений и витального усилия, и заставляет каждое осесть на свое место в единстве светлой Воли позади; так оно может трансформировать полузатемненную борьбу наших жизни и ума в определенную тотальность упорядоченной силы. Оно раскрывает наслаждение, которого каждое из наших ощущений и эмоций ищет наощупь, и от которого они отпадают назад в движениях частично схваченного удовлетворения или неудовлетворенности, боле, печали или безразличия, и заставляет каждое занять свое место в единстве универсального наслаждения позади; так оно может трансформировать конфликт наших дуализированных эмоций и ощущений в некоторую тотальность безмятежной, и все же глубокой и могущественной любви и наслаждения. Более того, раскрывая универсальное действие, оно показывает истину бытия, из которой каждое из его движений возникает и к которой каждое развивается, силу свершения, которую каждое несет с собой и наслаждение бытия, для которого и из которого каждый рожден, и оно относит все к универсальному бытию, сознанию, силе и наслаждению Сатчитананды. Так оно гармонизирует для нас все противоположности, разделения, противоречия существования и показывает нам в них Одно и Бесконечное. Поднятые в этот супраментальный свет, боль и удовольствие и безразличие начинают быть обращенными в радость одного самосуществующего Наслаждения, сила и слабость, успех и поражение в могущества одной самоффективной Силы и Воли, истина и заблуждение, знание и неведение в свет одной бесконечной самосознательности и универсального знания, рост существа и уменьшение существа, ограничение и преодоление ограничения - в волны одного самореализующегося сознательного существования. Вся наша жизнь, так же, как наше сущностное бытие, трансформировано в обладание Сатчитанандой. Путем этого интегрального знания мы приходим к союзу целей, поставленных перед собой тремя путями знания, работ и преданности. Знание нацеливается на реализацию истинного само-существования, работы - на реализацию божественной Сознательной Воли, которая тайно правит всеми работами, преданность - на реализацию Блаженства, которое наслаждается, как Любящий, всеми бытиями и всеми существованиями, - Сат, Чит-Тапас и Ананда. Каждый, таким образом, нацеливается на обладание Сатчитанандой через тот или другой аспект этой триединой божественной природы. Посредством знания мы приходим всегда к нашему истинному вечному, неизменному бытию, само-существующему, которое каждое я во вселенной затемненно представляет, и мы отменяем различие в великой реализации, со хам, я есть Он, в то время как мы приходим также к нашему тождеству со всеми другими бытиями. Но в то же время интегральное знание дает нам сознательность того бесконечного существования как сознательной силы, которая создает миры и правит ими и манифестирует себя в их работах; оно раскрывает Само-существующее в его универсальной сознательной воле как Господина, как Ишвару. Оно дает нам возможность объединить нашу волю с Его, осознавать его волю в энергиях всех существований, и постигать исполнение этих энергий других, как часть нашего собственного универсального само-исполнения. так оно убирает реальность борьбы и разделения и противопоставления, и оставляет только их видимости. Посредством этого знания, следовательно, мы приходим к возможностям божественного действия, работы, которая лична для нашей природы, но безлична для нашего бытия, поскольку она исходит из Того, что по ту сторону нашего эго и действует только посредством своей универсальной санкции. Мы продвигаемся в наших работах с ровностью, без привязанности к работам и и их результатам, в объединении с Высочайшим, в объединении с универсальным, свободными от отдельной ответственности за наши действия и, следовательно, незатронутыми их реакциями. Это, что, как мы видим, является исполнением пути Работ, становится так дополнением и результатом пути Знания. Интегральное знание снова раскрывает нам самосуществующего и Все-счастливого, кто, как Сатчитананда, проявляющая мир, проявляя все бытие, принимает их обожания, так же как Он принимает их работы стремления и их поиск знания, склоняется к ним и, приводя их к Себе, принимает все в радость Его божественного бытия. Зная Его, как наше божественное Я, мы становимся едины с Ним, как любящий и любимый становятся едины, в экстазе этих объятий. Зная его также во всех существах, постигая славу и красоту и радость Возлюбленного везде, мы трансформируем наши души в страсть универсального наслаждения и широту и радость универсальной любви. Все это, что, как мы обнаруживаем, является вершиной пути любви, становится также дополнением и результатом пути Знания. Так посредством интегрального знания мы объединяем все вещи в Одном. Мы принимаем все струны универсальной музыки, напряжение сладостные или несогласованные, светлые в своих предложениях или мрачные, могущественные или блеклые, звонкие или подавленные, и обнаруживаем их все измененными и примиренными и неделимой гармонии Сатчитананды. Знание приносит также Могущество и Радость. "Как будет он обманут, откуда придет страдание к нему, кто видит всюду Единство?"
Глава XVII
Душа и Природа
Это результат интегрального знания, взятый в своей массе; его работа в том, чтобы подобрать различные пряди нашего существа в универсальное единство. Если мы должны обладать совершенно миром в нашем новом обожествленном сознании, как Божественный сам обладает им, мы должны знать также каждую вещь в ее абсолютности, прежде саму по себе, затем в единении со всем, что завершает ее; ведь так Божественное вообразило и увидело ее бытие в мире. Видеть вещи, как части, как назаконченные элементы, есть низшее аналитическое знание. Абсолют везде; он должен быть видим и найден везде. Каждое конечное есть бесконечное, и должно быть узнано и почувствовано в его присущей бесконечности, так же, как в его наружной конечной видимости. Но чтобы так знать мир, так воспринимать и переживать его, недостаточно иметь интеллектуальную идею или воображение, что так это есть; определенное божественное видение, божественное чувство, божественный экстаз наобходимы, переживание единения нас с объектом нашего сознания. В этом опыте не только Потустороннее, но все здесь, не только Тотальность, Все в своей массе, но каждая вещь во Всем становится для нас нашим "я", Богом, Абсолютным и Бесконечным, Сатчитанандой. Это тайна полного наслаждения в Божьем мире, законченного удовлетворения ума и сердца и воли, полного освобождения сознания. Это высшее переживание, к которому искусство и поэзия, и все разнообразные усилия субъективного и объективного знания и все желание и усилие обладать и наслаждаться объектами пытаются, более или менее невразумительно, прийти; их попытка ухватить формы и свойства и качества вещей - это только первое движение, которое не может дать глубочайшего удовлетворения, если посредством охвата их совершенно и абсолютно они не обретут смысл бесконечной реальности, внешними символами которой они являются. Рациональному уму и обычному ощущению-опыту это может вполне казаться только поэтической выдумкой или мистической галлюцинацией; но абсолютное удовлетворение и чувство озарения, которое оно одно дает и может дать, это, действительно, доказательство его более веской обоснованности; мы получаем посредством его луч из более высокого сознания и божественное чувство, в которое наше субъективное бытие направлено, в конце концов, если мы только позволяем ему быть преобразованным.
Мы видели, что это относится к высочайшим принципам Божественного Существа. Обычно, различающий ум говорит нам, что что только то, что находится по ту сторону всей манифестации, является абсолютным, только бесформенный Дух бесконечен, только безвременное, беспространственное, неизменное, неподвижное "Я" в своем отдыхе абсолютно реально; и если мы следуем и управляемы в нашем старании этой концепцией, это субъективный опыт, к которому мы придем, все остальное кажется нам ложным и только отностиельно истинным. Но если мы стартуем с более широкой концепции, более полная истина и более широкий опыт открыты нам. Мы понимаем, что неизменность безвременного, безпространственного существования - это абсолют и бесконечность, но что также сознательная-сила и активное наслаждение божественного Существа в его всесчастливом обладании истечениями его могуществ, качеств, само-созиданий - это абсолют и бесконечность, - и на самом деле тот же абсолют и бесконечность, настолько тот же, что мы можем наслаждаться одновременно, равно божественным безвременным покоем и миром, и божественной временем-обладающей радостью активности, свободно, бесконечно, без привязанности или впадения в беспокойство и страдание. Так тоже мы можем иметь опыт всех принципов этой активности, которые в Недвижимом само-содержатся, и в некотором смысле, сокращены и заключены, в космическом выражены и реализуют свое бесконечное качество и споспбность.
Первый из этих принципов по важности, это дуальность - которая разрешается в единство - Пуруши и Пракрити, о которой мы имели случай поговорить в Йоге Работ, но которая имеет равную важность для Йоги Знания. Это разделение было сделано наиболее четко старыми индийскими философиями; но оно основывается на вечном факте практической дуальностив единстве, на которой основывается мир-манифестация. Ей даются разные имена в соответствии с нашим видением вселенной. Ведантисты говорят о "Я" и Майе, подразумевая, в соответствии со своими предсказаниями, под "Я" неизменное и под Майей - могущество, которое "Я" имеет, навязывать себе космическую иллюзию, или под "Я" божественное Существо, а под Майей - природу сознательного-бытия и сознательной-силы, посредством который Божественное воплощает себя в душах-формах и формах вещей. Другие говорят обо Ишваре и Шакти, Господине и Его силе, Его космическом могуществе. Аналитическая философия Санкхья утвердила их вечную дуальность без какой-либо возможности единства, принимая только отношения союза и разделения, посредством которого космическое действие Пракрити начинается, продолжается или останавливается для Пуруши; ибо Пуруша есть неактивное сознательное Существование - это Душа, та же в себе и неизменная навеки, - Пракрити - активная сила, которая своим движением создает и поддерживает, а своим впадением в покой растворяет феномен космоса. Оставляя в стороне эти философские различия, мы приходим к изначальному, психологическому опыту, с которого все реально берут свой старт, что есть два элемента в существованиии живых существ по меньшей мере, если не всего космоса - дуальное бытие, Природа и душа.
Эта дуальность самоочевидна. Без какой-либо философии, простой силой опыта это то, что мы можем осознать, хотя мы можем не побеспокоиться определить. Даже самый радикальный материализм, который отрицает душу или сводит ее к более или менее иллюзорному результату естественных феноменов, действующих на некий неблагоприятно расширенный феномен физического мозга, который мы называем сознанием или разумом, но который реально есть не более, чем род запутанности нервных спазмов, не может избавиться от практического факта этой дуальности. Не имеет значения вообще, как это приходит; факт не только здесь, это определяет все наше существование, это один факт, который по-настоящему важен для нас как человеческих существ с волей и интеллектом и субъективным существованием, который создает все наше счастье и наше страдание. Все проблемы жизни разрешаются в этот один вопрос, - "Что нам делать с этой душой и природой, поставленными лицом к лицу друг перед другом, этой Природой, этой личной и космической активностью, которая пытается навязать себя душе, обладать, контролировать, определять ее, и этой душой, которая чувствует неким мистическим способом, контрольонад собой, ответственность за то, чем она является и что делает, и пытается поэтому обратиться к Природе, своей собственной и мировой, и контролировать, обладать, наслаждаться, или даже, может быть, отвергнуть и уйти от нее?" Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны знать, - знать, что душа может сделать, знать, что она может сделать с собой, знать также, что она может сделать с Природой и миром. Вся человеческая философия, религия, наука, на самом деле ни что иное, как попытка получить верные сведения, на основе которых будет возможно ответить на вопрос и разрешить, так удовлетворительно, как позволит наше знание, проблему нашего существования.
Надежда на окончательный уход от нашей нынешней борьбы с и подчинением нашей низшей и тревожной природе и существованию возникает, когда мы понимаем то, что религия и философия утверждают, но современная мысль попыталась отвергнуть, что есть два равновесия нашего души-существования, низшее, тревожное и подчиненное, более высокое, высшее, неволнуемое и верховное, одно трепещущее в Разуме, другое спокойное в Духе. Надежда не только на уход, но на полное удовлетворение и победное решение приходит, когда мы понимаем то, что некоторые философии и религии утверждают, но другие, кажется, отрицают, что есть также в дуальном единстве души и природы низший, обычный человеческий статус и высший, в котором условия дуальности обращены и душа становится тем, чем сейчас она только борется и стремится быть, мастером своей природы, свободным и, благодаря союзу с Божественным, обладателем также мира-природы. В соответствии с нашей идеей этих возможностей будет решение, которое мы будем пытаться реализовать.
Вовлеченная в разум, обладаемая обычным феноменом ментальной мысли, ощущения, эмоции, восприятия витальных и физических толчков мира и механическими реакциями на них, душа подчинена Природе. Даже ее воля и интеллект определяются ее ментальной природой, определяются еще более широко ментальной природой ее окружения, которое действует на, точно так же, как открыто, и превосходит индивидуальную ментальность; так ее попытка регулировать, контролировать, определять ее собственный опыт преследуется элементом иллюзии, поскольку когда она думает, что она действует, это на самом деле Природа действует и определяет все, что она думает, волит и делает. Если бы не было этого постоянного знания в ней, что она есть, что она существует сама в себе, не является телом жизни, но чем-то другим, которое, по меньшей мере, получает и определяет космический опыт, если оно не определяет его, она была бы вынуждена наконец предположить, что Природа - это все, а душа - иллюзия. Это заключение, которое современный материализм подтверждает и к которому приходит нигилистический Буддизм; Санкхья, осознав дилемму, разрешили ее, сказав, что душа, фактически, только отражает определения Природы, а сама не определяет ничего, не является господином, но может, отказавшись отражать их, отступить в вечную неподвижность и мир. Есть также другие решения, которые приходят к тому же практическому заключению, но с другого конца, духовного, утверждая, что Природа это иллюзия, или и душа и Природа, как непостоянные и указывающие нам на состояние позади, в котором их дуальность не имеет существования, или, по меньшей мере, исключая активный принцип вообще. Хотя они не удовлетворяют более широкую надежду человечества и глубоко затаенный импульс и стремление, это приемлемые решения, насколько далеко они идут; ибо они приходят к Абсолюту в нем самом или к отдельному абсолюту души, даже если они отвергают многие восторженные бесконечности Абсолюта, которые истинное обладание Природой души в ее божественном существовании предлагает вечному искателю в человеке.
Поднятая в дух, душа более не подчинена Природе; она выше ментальной активности. Она может быть выше ее в отдалении и отчужденности, udasina, сидящая наверху и безразличная, или привлеченная и потерянная в поглощающем мире и блаженстве ее неразделенного, ее концентрированного духовного опыта самой себя; мы должны тогда превзойти, посредством полного отвержения Природы и космического существования, не завоевать посредством божественного и суверенного обладания. Но Дух, Божественное есть не только над Природой: это мастер природы и космоса; душа, восходящая в свое духовное равновесие, должна, по меньшей мере, быть способной к некоему мастерству посредством своего союза с Божественным. Она должна быть способной контролировать свою собственную природу не только в молчании или заставляя ее покоиться, но с суверенным контролем ее игры и активности. В низшем равновесии эти невозможно, потому что душа действует через разум, а разум может только действовать индивидуально и фрагментарно в довольном равновесии или борющемся подчинении той универсальной Природе, через которую божественная Воля и божественное Знание выработаны в космосе. Но Дух обладает знанием и волей, источником и причиной, но не подчиненным которых он является; поэтому в пропорции к тому, как душа принимает свое божественное или духовное бытие, она принимает также контроль движений своей природы. Она становится, говоря древним языком, svarat, свободной и само-управителем над царством своей собственной жизни и бытия. Но также она растет в контроле над своей окружающей средой, своим миром. Это она может только сделать, универсализируя себя; ведь именно божественную и универсальную волю она должна выражать в своем действии на мир. Она должна сначала простереть свое сознание, и увидеть вселенную в себе вместо того, чтобы быть ограниченной физическим, витальным, чувственным, эмоциональным взглядом маленькой разделенной личности; она должна принять мировые-истины, мировые-энергии, мировые-тенденции, мировые-намерения как свои собственные, вместо цепляния к своим собственным интеллектуальным идеям, желаниям и стараниям, предпочтениям, целям, намерениям, импульсам; они, пока они остаются, должны быть гармонизированы с универсальными. Она должна затем подчинить свое знание в волю в самом их источнике божественному Знанию и божественной Волей, и так прийти, через подчинение, к выходу потере своего собственного света в божественном Свете и своей собственной инициативы. Быть сначала в ладу с Бесконечным, принятым в Божественное - это ее условие совершенной силы и мастерства, и это в точности сама природа духовной жизни и духовного существования.
Различение, сделанное в Гите между Пурушей и Пракрити, дает нам ключ к разнообразным отношениям, которые душа может принять к Природе в ее движении к совершенной свободе и владычеству. Пуруша является, говорит Гита, свидетелем, поощрителем, источником санкции, знающим, господином, наслаждающимся; Пракрити исполняет, это активный принцип и должен иметь операцию, соответствующую отношению Пуруши. Душа может принять, если она желает, равновесие чистого свидетеля, saksi; она может рассматривать действие Природы как вещь, от которой она стоит отдельно; она смотрит, но сама не участвует. Мы видим важность этой молчаливой способности; это основа движения отдаления, посредством которого мы можем сказать обо всем, - теле, жизни, ментальном действии, мысли, ощущении, эмоции, - "Это Пракрити, работающая в жизни, разуме и теле, это не я сам, это даже не мое", и так прийти к отделению души от этих вещей и к их неподвижности. Это может, следовательно, быть отношением отвержения или, по меньшей мере, неучастия, tamasika, с безропотным и инертным перенесением естественного действия, пока оно длится, rajasika, с отвращением, антипатией и отворотом от нее, sattvika, со светлым интеллектом отдельности души и мира и радости отчужденности и отдыха; но также это может сопровождаться ровным и безличным наслаждением, как у зрителя на представлении, радостного но непривязанного и готового подняться в любой момент, и столь же радостно удалиться. Отношение Свидетеля в своей высочайшей точке - это абсолют неприкрепленности и свободы от привязанности посредством феномена космического существования.
Как чистый Свидетель, душа отвергает функцию сторонника или подкрепителя Природы. Сторонник, bharta, это другое, Бог Силы или Майи, но не душа, которая только допускает отражение природного действия на своем глядящем сознании, но не какую-либо ответственность за поддержание или содержание ее. Она не говорит: "Все это во мне и поддерживается мной, активность моего существа", но по большей части: "Это навязано мне, но по-настоящему внешне по отношению ко мне". Кроме как когда есть четкая и реальная дуальность в существовании, это не может быть всей истиной дела; душа - это сторонник также, она поддерживает в своем существе энергию, которая разворачивает спектакль космоса и которая руководит его энергиями. Когда Пуруша принимает это сторонничество, он может делать это все еще пассивно и без прикрепленности, чувствуя, что он вкладывает энергию, но не что он контролирует и определяет ее. Контроль это другое, Бог или Сила или самая природа Майи; душа только поддерживает ее безразлично так долго, как она должна, так долго, возможно, как сила ее прежней санкции и интереса в энергии продолжается и отказывается быть исчерпанной. Но если отношение сторонника полностью принято, важный шаг вперед был предпринят к отождествлению с активным Брахманом и его радостью космического бытия. Ибо Пуруша стал активным дателем санкции.
В отношении Свидетеля есть также род санкции, но она пассивна, инертна и не имеет никакого рода абсолютности в себе; но если он соглашается целиком принять сторону, санкция стала активной, даже хотя душа может делать не более, чем согласиться отражать, встать на сторону и, таким образом, поддерживать в действии все энергии Пракрити, не определяя, не выбирая, веря, что это Бог Силы самой или некое Знание-Воля выбирает и определяет, а душа только свидетель и сторонник и, таким образом, датель санкции, anumanta, но не обладатель и руководитель знания и воли, jnata isvarah. Но если она привычно выбирает и отвергает в том, что предложено ей, она определяет; относительно пассивная санкция становится полностью активной и на пути к тому, чтобы стать активным контролем.
Этим он становится, когда душа принимает свою функцию как знающий, господин и наслаждающийся Природой. Как знающий, душа обладает знанием силы, которая действует и определяет, она видит ценности бытия, которые реализуют себя в космосе, она в тайне Судьбы. Но сила сама определяется знанием, которое является ее источником и первопричиной и калибровщиком ее оценок и осуществлений ценностей. Поэтому пропорционально тому, как душа становится опять знающим, она становится также контролером действия. Не может она сделать этого, не став активным наслаждающимся, bhokta. В низшем бытии наслаждение двойного рода, позитивное и негативное, которое в электричестве ощущения транслирует себя в радость и страдание, но в высшем это - активно ровное удовольствие божественного наслаждения в само-проявлении. Там нет утраты свободы, нет нисхоождения в невежественную прикрепленность. Человек, свободный в своей душе, осознает, что Божественное - это господин действия Природы, что Майя - это Его Знание-Воля, определяющая все, что Сила - это сторона воли этого двойного божественного Могущества, в котором знание всегда присутствует и действенно; он всегда сознает самого себя также, даже индивидуально, как центр божественного существования, - частицу Господа, как Гита выражает это, - контролирующую настолько действие Природы, которое она обзревает, поддерживает, санкционирует, которым наслаждается, которое знает и, посредством определяющего могущества знания, контролирует; и когда он универсализирует себя, его знание отражает только божественное знание, его воля осуществляет только божественную волю, он довольствуется только божественным наслаждением, а не невежественным личным удовлетворением. Так Пуруша сохраняет свою свободу в ее обладании, отвержение огарниченной личности даже в ее представляющемся удовольствии и наслаждении космического бытия. Она приняла полностью, в более высокой ровности, истинные отношения души и Природы.
Пуруша и Пракрити в их единстве и двойственности возникают из бытия Сатчитананды. Само-сознательное существование - сущностная природа этого Бытия; это Сат или Пуруша: могущество само-сознательного существования, втянутое ли само в себя, или действующее в работах его сознания и силы, его знания и воли, Чит и Тапас, Чит и его Шакти, - это Пракрити. Наслаждение бытия, Ананда, это вечная истина союза этого сознательного существа и его сознательной силы, поглощенной ли в себе, или же развернутой в неразделимой дуальности своих двух аспектов, развертывая миры и наблюдая их, действуя в них и поддерживая действие, исполняя работы и давая санкцию, без которой сила Природы не может действовать, исполняя и контролируя знание и волю, и зная и контролируя определения знания-силы и воли-силы, содействуя наслаждению и наслаждаясь, - Душа обладатель, наблюдатель, знающий, господин Природы, Природа, выражающая себя в бытии, исполняющая волю, удовлетворяющая само-знание, способствующая наслаждению бытия души. Там мы имеем, основанные на самой природе бытия, высшие и универсальные отношения Пракрити с Пурушей. Абсолютная радость души в себе и, основанная на этом, абсолютная радость души в Природе - божественное исполнение отношений.
Глава XVIII
Душа и ее освобождение
Мы должны теперь остановиться и обсудить, чему это принятие отношений Пуруши и Пракрити вверяет нас; ведь это означает, что Йога, которую мы преследуем, не имеет своим концом ни одну из обычных целей человечества. Она не принимает наше земное существование, как оно есть, ни может быть удовлетворена неким родом морального совершенства или религиозного экстаза, небесами по ту сторону или неким растворением нашего бытия, посредством которого мы удовлетворительно покончим с волнением существования. Наша цель становится совсем другой; это жить в Божественном, в Бесконечном, в Боге, а не в каком-либо простом эгоизме и временности, но в то же время не отдельно от Природы, от наших собратьев-существ, от земли и мирского существования более, чем Божественное живет отчужденным от нас и мира. Он существует также в отношении к миру и Природе и всем этим существам, но с абсолютным и неотчуждаемым могуществом, свободой и само-знанием. Ибо высшим отношением души к существованию является обладание Пурушей Пракрити, когда он более не невежествен и не подчинен своей природе, но знает, превосходит, наслаждается своим проявленным бытием и контролирует его, и определяет, широко и свободно, чем будет его само-выражение.
Единство, раскрывающее себя в выражениях своей собственной дуальности, это вся игра души с Природой в ее космическом рождении и становлении. Одна Сатчитананда везде, самосуществующая, неограниченная, единение, неразрушимое предельной бесконечностью своих собственных вариаций, является изначальной истиной бытия, которю наше знание ищет и к которой наше субъективное существование, в конце концов, приходит. Из этой все остальные истины возникают, на этом они основаны, этим они в каждый момент сделаны возможными и в этом, наконец, они могут знать себя и друг друга, примирены, гармонизированы и оправданы. Все отношения в мире, даже до своих величайших и самых потрясающих видимых разногласий, это отношения чего-то вечного к самому себе в его собственном универсальном существовании; они нигде и ни в какое время не являются столкновениями разъединенных существ, которые встречаются, случайно или благодаря некой механической необходимости космического существования. Поэтому прийти обратно к этому вечному факту единства - это наш необходимый акт само-знания; жить в этом должно быть эффективным принципом нашего внутреннего обладания нашим бытием и нашим правом и идеальных отношений с миром. Вот почему мы должны настаивать сначала и прежде всего на единстве как цели и, в некотором смысле, всей цели Йоги знания.
Но это объединение вырабатывается везде и на каждом плане посредством исполнительной или практической истины дуальности. Вечное - это бесконечное сознательное Существование, Пуруша, а не что-то бессознательное и механическое; оно существует вечно в своем наслаждении силы своего собственного сознательного бытия, основанного в расновечии объединения; но оно существует также в не менее вечном наслаждении своей силы сознательного бытия, играющего с разнообразным созидательным само-переживанием во вселенной. Точно так же, как мы сами являемся или можем стать сознательными к бытию всегда до некоторой степени безвременному, безымянному, непрекращающемуся, которое мы зовем нашим "я" и которое составляет объединение всего, что мы есть, и все же мы имеем разнообразный опыт того, что мы делаем, думаем, волим, создаем, становимся; такова тоже само-сознательность этого Пуруши в мире. Только мы, будучи в настоящее время ограниченными и эго-связанными ментальными индивидуумами, имеем обычно этот опыт в неведении, и не живем в "я", но только оглядываемся на него или отходим назад к нему время от времени, тогда как Вечный имеет это в Своем бесконечном само-знании, является вечно этим "я" и смотрит из полноты само-бытия на все это само-переживание. Он не мыслит, как мы, скованные пленники в разуме, о Своем существе как либо о роде неопределенного результата и суммы, либо же о высоком противоречии само-переживания. Старая философская ссора межу Бытием и Становлением невозможна для вечного само-знания.
Активная сила сознательного существа, которое реализут себя в своих могуществах само-переживания, своих могуществах знания, воли, само-наслаждения, само-формулировки со всеми их чудесными вариациями, перестановками, сохранениями и обращениями энергии, даже извращениями, это то, что мы зовем Пракрити или Природой, в нас так же, как в космосе. Но за этой силой вариации есть равновесие этой силы в том же объединении, которая поддерживает безучастно, управляет, равно, как она породила их, вариациями, и направляет их к какой бы то ни было цели своего само-наслаждения в Бытии Пуруша не задумал в своем сознании и не определил своей волей или могуществом сознания. Это божественная Природа, в объединение с которой мы должны вернуться посредством нашей Йоги само-знания. Мы должны стать Пурушей, Сатчитанандой, наслаждающимся в божественном индивидуальном обладании своей Пракрити, и более не ментальным существом, подчиненным нашей эгоистической природе. Ибо это настоящий человек, высшее и интегральное "я" индивидуума, а эго - это только низшая и частичная манифестация нас, через которую некоторый ограниченный и подготовительный опыт становится возможным и на время дозволенным. Но это дозволение низшего бытия - это не вся наша возможность; это не единственный или венчающий опыт, для которого мы существуем как челове ческие существа, даже в этом материальном мире.
Это индивидуальное бытие наше является тем, посредством чего неведение возможно для само-сознающего ума, но это также то, посредством чего освобождение в духовное бытие возможно, и удовольствие божественного бесмертия. Вовсе не Вечный в Его трансцендентности или в его космическом бытии приходит к этому бессмертию; именно индивидуум восходит в само-знание, в нем оно обладаемо и посредством его оно сделано эффективным. Вся жизнь, духовная, ментальная или материальная, это игра души с возможностями ее природы; ибо без этой игры не могло бы быть самовыражения и относительного самопереживания. Даже затем, в нашей реализации всего, как нашего большего "я" и нашем единении с Богом и другими существами, эта игра может и должна сохраняться, если мы не желаем прекратить все самовыражение и все, кроме погруженного в транс и поглощенного самопереживания. Но тогда именно в индивидуальном бытии этот транс или эта освобожденная игра реализованы; транс - это погружение этого ментального существа в единственный опыт единства, освобожденная игра - это принятие его разума в духовное бытие для свободной реализации и наслаждения единства. Ибо природа божественного существования - это обладать всегда своим союзом, но обладать им также в бесконечном опыте, со многих точек зрения, на многих планах, через многие сознательные могущества или "я" его самого, индивидуальности - на нашем ограниченном интеллектуальном языке - одного сознательного бытия. Каждый из нас - одна из этих индивидуальностей. Стоять далеко от Бога в ограниченном эго, ограниченном уме - это стоять далеко от нас самих, быть наблюдаемыми нашей истинной индивидуальностью, быть видимым, а не реальным индивидуумом; это наше могущество неведения. Быть принятыми в божественное Бытие и сознавать наше духовное, бесконечное и универсальное сознание как то, в чем мы сейчас живем, это обладать нашим высшим и интегральным "я", нашей истинной индивидуальностью; это наше могущество само-знания.
Посредством знания вечного союза этих трех могуществ вечной манифестации, Бога, Природы и индивидуального "я", и всей их проникновенной необходимости друг для друга, мы начинаем понимать существование само по себе и все, что в видимостях мира сейчас запутывает наше неведение.Наше само-знание не уничтожает ни одну из этих вещей, оно уничтожает только наше неведение и те обстоятельства, свойственные нашему неведению, которые сделали нас связанными и подчиненнчми эгоистическим определениям нашей природы. Когда мы возвращаемся к нашему истинному бытию, эго спадает с нас; его место занимает наше высшее и интегральное "я", истинная индивидуальность. Как это высшее "я", она делает себя и видит мир и природу в своей собственной бесконечности. Что мы подразумеваем под этим, это просто что наше чувство отдельного существования исчезает в сознание неограничимого, неразделенного, бесконечного бытия, в котором мы больше не чувствуем себя связанными именем и формой и частичными ментальными и физическими определениями нашего нынешнего рождения и становления, и больше не отделены ни от чего и ни от кого во вселенной. Это было тем, что древние мыслители назвали Не-рождением или разрушением рождения или Нирваной. В то же время мы продолжаем жить и действовать через наше индивидуальное развитие и становление, но с отличающимся знанием и совершенно другим родом опыта; мир тоже продолжается, но мы видим его в нашем собственном бытии, а не как что-то внешнее по отнешению к нам и другое, чем мы сами. Быть способными жить постоянно в этом новом сознании нашего настоящего, нашего интегрального бытия - значит, достичь освобождения и наслаждаться бессмертием.
Здесь входит осложнение идеи, что бессмертие только возможно после смерти в других мирах, на более высоких планах существования, или это освобождение должно разрушить всю возможность ментального или телесного жития, и уничтожить индивидуальное существование навсегда в безличной бесконечности. Эти идеи выводят свою силу из определенного оправдания в опыте и рода необходимости или направленного вверх притяжения, ощущаемого душой, когда она стряхивает принудающие путы ума и материи. Чувствуется, что эти путы неотделимы от всего земного жития, или от всего ментального существования. Смерть - это король материального мира, ибо жизнь, кажется, существует здесь только посредством подчинения смерти, посредством постоянного умирания; бессмертие должно быть завоевано здесь с трудностью, и кажется, является по своей природе отвержением всей смерти и, следовательно, всего рождения в материальный мир. Поле бессмертия должно быть на неком нематериальном плане, на неких небесах, где либо тело не существует, или же является другим, и только формой души или второстепенным обстоятельством. С другой стороны, ощущается теми, кто пойдет за пределы бессмертия даже, что все планы и небеса - это обстоятельства конечного существования, а бесконечное "я" свободно от всех этих вещей. Они подавляемы необходимостью исчезнуть в безличное и бесконечное, и неспособностью уравнять каким-либо способом блаженство безличного бытия с наслажденим души в ее становлении. Были изобретены философии, которые оправдывают интеллекту эту нужду погружения и исчезновения; но то, что по-настоящему важно и решающе - это зов Потустороннего, нужда души, ее наслаждение - в этом случае - в роде безличного существования или не-существования. Ибо что решает, это определяющее наслаждение Пуруши, отношения, которые он волит установить со своей Пракрити, опыт, к которому он приходит в результате линии, которой он следовал в развитии своего индивидуального самопереживания среди всех различных возможностей его природы. Наше интеллектуальное оправдание - это только оценка этого переживания, которую мы даем рассудку и устройства, посредством которых мы помогаем уму согласиться с направлением, в котором душа движется.
Причина нашего существования в мире - это не, как наш нынешний опыт принуждает нас верить, эго; ибо эго - это только отношение м обстоятельство нашего вида существования в мире. Это отношения, которые многоодушевленный Пуруша установил между индивидуализированными умами и телами; отношения самообороны и взаимного исключения и агрессии для того, чтобы иметь посреди всех зависимостей вещей в мире друг от друга возможность независимого ментального и физического опыта. Но не может быть абсолютной независимости на этих планах; безличностность, которая отвергает все ментальное и физическое становление, является, следовательно, единственно возможной кульминацией этого исключительного движения: так только может абсолютно независимое самопереживание быть достигнуто. Душа тогда кажется существующей абсолютно независимо в самой себе; она свободна в смысле индийского слова, svadhina, зависит только от себя, не зависит от Бога и других существ. Следовательно, в этом опвте Бог, личное "я" и другие существа все отрицаются, отброшены, как различения неведения. Это эго, распознающее свою собственную недостаточность и уничтожающее и себя и свои противоположности, что его собственный сущностный инстинкт независимого само-переживания может быть выполнен; ибо оно находит, что его усилие достичь этого посредством отношений с Богом и другими пронизано насквозь приговором иллюзии, тщетности и никчемности. Оно перестает допускать их, потому что, допуская их, оно становтися зависимым от них; оно перестает допускать свое собственное постоянство, потому что постоянство эго означает допущение того, что оно пытается исключить, как не себя, космоса и других существ. Самоуничтожение буддиста - это, по своей природе, абсолютное исключение всего, что ментальное существо воспринимает; самоуничтожение адвайтина в его абсолютном бытии - это та же самая цель, иначе понятая: обе являются высшим самоутверждением душой ее исключительной независимости от Пракрити.
Опыт, к которому мы сначала приходим посредством рода кратчайшего расстояния к освобождению, который мы описывали, как движение отхода, способствует этой тенденции. Ведь это ломкой эго и отвержением привычек ментальности мы теперь ообладаем; ибо оно подчинено материи и физическим чувствам, и постигает вещи, только как формы, объекты, внешние феномены и имена, которые мы прикрепляем к этим формам. Мы не осознаем прямо субъективную жизнь других существ, кроме как по аналогии с нашей собственной и посредством вывода или производного восприятия, основанного на их внешних знаках речи, действия и т. д., которые наши умы переводят в термины нашей собственной субъективности. Когда мы вырываемся из эго и физического ума в бесконечность духа, мы все еще видим мир и других, как разум приучил нас видеть их, как имена и формы; только в нашем новом опыте прямой и высшей реальности духа, они теряют эту прямую объективную реальность и ту нерпямую субъективную реальность себя самих, которую они имели для ума. Они, кажется, являются совешенно противоположными более истинной реальности, которую мы сейчас переживаем; наша ментальность, успокоенная и безразличная, больше не старается знать и сделать реальнвми для себя те промежуточные термины, которые существуют в себе, как в нас, и знание которых должно, для своей полезности, построить мост через пропасть между духовным "я" и объективным феноменом мира. Мы удовлетворены счастливой бесконечной безличностностью чистого духовного существования, ничто другое и никто другой более не имеют значения для нас. То, что физические чувства показывают нам, и то, что разум воспринимает и постигает о них, и в чем так несовершенно и преходяще находит наслаждение, кажется теперь нереальным и никчемным; мы не находимся и не заботимся о том, чтобы находиться в обладании промежуточными истинами бытия, через которые этими вещами наслаждается Один, и которые обладают для него той ценностью Его бытия и наслаждение которыми делает, как мы могли бы сказать, космическое существование вещью, прекрасной для него и стоящей проявления. Мы не можем более разделять наслаждение Бога в мире; наоборот, оно выглядит для нас, как если бы Вечное деградировало себя, допустив в чистоту своего существа грубую природу Материи, или фальсифицировало истину своего существа, вообразив тщетные имена и нереальные формы. Или же, если мы воспринимаем вообще это наслаждение, это происходит с отдаленной открепленностью, которая предохраняет нас от участия в нем с каким-либо чувством проникновенного обладания, или с притяжением к высшему наслаждению поглощенного и исключительного само-переживания, которое не позволяет нам оставаться более в этих низших терминах, чем мы вынуждены оставаться посредством продолжения нашей физической жизни и тела.
Но если илбо в курсе нашей Йоги, либо как результат свободного возвращение нашего реализованного "Я" в мир, и свободного восстановления во владении его Пракрити Пурушей в нас, мы становимся сознающими не только тела и направленное наружу самовыражение других, но проникновенно их внутреннее бытие, их умы, их души и то в них, что их собственные поверхностные умы не сознают, тогда мы видим реальное Бытие в них также, и мы видим их, как "я" нашего "Я", а не как простые имена и формы. Они становятся для нас реальностями Вечного. Наши умы более не подчинены иллюзии тривиальной недостойности или иллюзии нереальности. Материальная жизнь теряет, в действительности, для нас свою старую поглощающую ценность, но обретает более великую ценность, которую она имеет для божественного Пуруши; не рассматриваемая более, как единственный термин нашего становления, но как простоимеющая подчиненное значение в отношении к более высоким терминам ума и духа, она увеличивает, посредством этого умаления, вместо утраты, свою ценность. Мы видим, что наше материальное бытие, жизнь, природа - это только одно равновесие Пуруши в отношении к его Пракрити, и что их истинная цель и важность могут только быть оценены, когда они увидены не как вещь в себе, но как зависящие от более высоких равновесий, которыми они поддержаны; из этих высших отношений они выводят свое значение и, следовательно, посредством сознательного союза с ними они могут исполнить все свои стоящие тенденции и цели. Жизнь тогда становится оправданной для нас, и больше не выставленной в смешном виде, благодаря обладанию освобожденным само-знанием.
Это более широкое интегральное знание и свобода освобждают, наконец, и исполняют все наше существование. Когда мы обладаем ими, мы видим, почему наше существование движется между этими тремя терминами: Богом, нами и миром; мы больше не видим их или какие-либо из них в противоположности друг к другу, несостоятельными, несовместимиыми, не рассматриваем мы их, с другой стороны, как термины нашего неведения, которое все исчезает, наконец, в чистое безличное единство. Мы воспринимаем их необходимость, как терминов, скорее, нашего само-исполнения, которые сохраняют свою ценность после освобождения или, скорее, находят тогда только свою настоящую ценность. Мы не имеем больше переживания нашего существования, как исключительного к другим существованиям, которые комплектуют, посредством наших отношений с ними, наше переживание мира; в этом новом сознании они содержатся в нас, а мы - в них. Они и мы - более не столь многие взаимно исключающие эго, каждое ищущее своего собственного независимого исполнения или самопревосхождения и окончательно нацеливающееся на ничто иное; они все - Вечное и "я", в каждом скрыто объемлет все в себе, и стремится разнообразными способами сделать эту более высокую истину своего единства видимой и эфффективной в своем земном бытии. Не взаимная исключительность, но взаимная включенность - это божественная истина нашей индивидуальности, любовь - высший закон, а не независимое само-исполнение.
Пуруша, который является нашим настоящим существом, всегда независим и господин Пракрити, и к этой независимости мы правильно стремимся прийти; это полезность эгоистического движения и его само-превосхождения, но его верное исполнение - не в делании абсолютным принцип эго независимого существования, но в приходе к этому другомы высочайшему равновесию Пуруши в отношении к его Пракрити. Там есть превосхождение Природы, но также обладание Природой, совершенное исполнение нашей индивидуальности, но также совершенное исполнение наших отношений с миром и с другими. Поэтому индивидуальное спасение на небесах по ту сторону, беззаботность по поводу земли, это не наша высочайшая цель; освобождение и самоисполнение других - это точно так же наша забота, - мы могли бы почти сказать, наш божественный само-интерес, - как наше собственное освобождение. Иначе наше объединение с другими не имело бы эффективного значения. Победить приманки эгоистичекого существования в этом мире - это наша первая победа над самими собой; одолеть соблазн индивидуального счастья на потусторонних небесах - это наша вторая победа; одолеть высочайший соблазн ухода от жизни и самопоглощенного восторга в безличной бесконечности - это последняя и высочайшая победа. Тогда избавляемся мы ото всей индивидуальной исключительности, и обладаем нашей целостной духовной свободой.
Состояние освобожденной души - это состояние Пуруши, который вовеки свободен. Его сознание - это превосхождение и всеобъемлющее согласие. Его само-знание не избавляется ото всех терминов само-знания, но объединяет и гармонизирует все вещи в Боге и в божественной природе. Интенсивный религиозный экстаз, который знает только Бога и нас самих и отгораживается ото всего прочего, это только для него прониковенный опыт, который готовит его к разделению объятий божественной Любви и Наслаждения вокруг всех созданий. Небесное блаженство, которое объединяет Бога и нас и благословенное, но дает нам возможность смотреть с отстраненным безразличием на неблагословенных и их страдания, невозможно для совершенной души; ведь они тоже - ее "Я"; свободная индивидуально от страдания и неведения, она должна естественно обратиться к тому, чтобы привести их также к своей свободе. С другой стороны, никакое поглощение отношениями между собой и другими и миром во исключение Бога и Потустороннего еще более невозможно, и поэтому она не может быть ограничена землей, или даже высочайшими и самыми альтруистическими отношениями человека с человеком. Его активность или его кульминация - не стереть и окончательно отречься от себя ради других, но исполнить себя в Бого-обладании, свободе и божественном восторге, чтобы в и посредством его исполнения другие тоже могли быть исполнены. Ведь именно в Боге одном, посредством обладания Божественным только, все разногласия жизни могут быть разрешены, и следовательно, подъем человека к Божественному - в конце концов, единственный эффективный путь помощи человечеству. Все другие активности и реализации нашего самопереживания обладают своей пользой и могуществом, но в конце концов, эти людные запасные пути или эти одинокие тропинки должны собраться вместе, чтобы объединиться в широту интегрального пути, посредством которого освобожденная душа превосходит все, объемлет все и становится обещанием и могуществом исполнения всего в их проявленном бытии Божественного.
Глава XIX
Планы нашего существования
Если Пуруша в нас должен так стать, посредством объединения со своим высочайшим я, Божественным Пурушей, знающим, господином, свободно наслаждающимся своей Пракрити, это не может быть сделано, очевидно, посредством пребывания на нынешнем плане нашего бытия; ведь это материальный план, в котором правление Пракрити совершенно; там божественный Пуруша целиком спрятан в ослепляющем волнении ее активностей, в вульгарном великолепии ее работ, и индивидуальная душа, выбирающаяся из своей инволюции духа в материи, подчиненная во всех своих активностях своей запутанности в материальных и витальных инструментах, неспособна переживать божественную свободу. То, что она называет своей свободой и мастерством, есть только утонченное подчинение ума Пракрити, которое легче, в самом деле, ближе к возможности свободы и правления, чем грубое подчинение витальным и материальным вещам, как животное, растение или металл, но то все еще не реальная свобода и мастерство. Поэтому мы должны были говорить о различных планах нашего сознания и о духовных планах ментального бытия; ведь если бы они не существовали, освобождение воплощенного существа было бы невозможным на земле. Он должен был бы ждать, и большей частью готовить себя к поиску в других мирах и в другого рода физическом или духовном воплощении, менее упорно заточенном в свою раковину материального опыта.
В обычной Йоге знания всего лишь необходимо распознать два плана нашего сознания, духовный и материализованный ментальный; чистый рассудок, стоящий между этими двумя, видит их оба, отсекает иллюзии феноменального мира, превосходит план материализованного ментала, видит реальность духовного; и тогда воля индивидуального Пуруши, объединяющегося с этим равновесием знания, отвергает низший и отходит к высшему плану, пребывает там, теряет разум и тело, стряхивает жизнь с себя и поглощается в высшем Пуруше, освобожден от индивидуального существования. Он знает, что это не вся истина нашего существования, которое гораздо более сложно; он знает, что есть много планов, но он не принимает их в расчет или уделяет им мало внимания, поскольку они не необходимы для этого освобождения. Они, в самом деле, скорее затрудняют его, потому что жить на них приносит новые заманчивые психические опыты, психические удовольствия, психические могущества, новый мир феноменального знания, преследование которого создает препятствия на пути к одной цели, погружения в Брахмана, и приносит последовательность неисчислимых побочных ловушек на пути, который ведет к Богу. Но поскольку мы принимаем мир-существование, и для нас весь мир-существование есть Брахман и исполнен присутствия Бога, эти вещи могут и не грозить нам; какие бы опасности или отвлечения ни могли быть, мы должны встретить и преодолеть их. Если мир и наше собственное существование так сложны, мы должны знать и объять их сложности, чтобы наше само-знание и наше знание обращения Пуруши с его Пракрити могло быть полным. Если существует много планов, мы должны обладать ими всеми для Божественного, точно так же, как мы стремимся обладать духовно и трансформировать наше обычное равновесие ума, жизни и тела.
Древнее знание во всех странах изобиловало поисками тайных истин нашего бытия, и оно создало ту широкую область практики и исследования, которая известна в Европе под именем оккультизма, - мы не пользуемся никаким соответствующим словом на Востоке, поскольку эти вещи не кажутся нам столь далекими, мистическими и ненормальнвми, как для западного менталитета; они ближе к нам, и завеса между нашей нормальной материальной жизнью и этой более широкой жизнью гораздо тоньше. В Индии* (* Например, Тантрик в Индии), Египте, Халдее, Китае, Греции, кельтских странах они составили часть различных йогических систем и дисциплин, которые имели когда-то великое влияние везде, но современному уму показались просто суеверием и мистицизмом, хотя факты и опыты, на которых они основаны, точно так же реальны в их собственной области, и столь же управляемы своими собственными вразумительными законами, как факты и опыты материального мира. Это не наше намерение здесь - погрузиться в эту широкую и трудную область психологического знания* (*Мы надеемся вернуться к этому впоследствии; но наша первая забота в Арье должна быть о духовных и философских истинах; именно только когда они были усвоены, подход к психическому становится безопасным и чистым). Но становится необходимым сейчас рассказать о некоторых основных фактах и принципах, которые составляют его основу, ибо без них наша Йога знания не может быть полной. Мы обнаруживаем, что в разнообразных системах факты излагаются всегда одни и те же, но имеются существенные различия в теоретическом и практическом оформлении, как это естественно при обхождении с предметом столь обширным и сложным. Некоторые вещи здесь упущены, там сделаны всецело значительными, здесь недоподчеркнуты, там чересчур выпячены; с некоторыми полями опыта, которые в одной системе держатся в качестве подчиненных областей, в других обращаются, как с отдельными государствами. Но я буду придерживаться здесь, последовательно, ведической и ведантической классификации, великие линии которой мы находим в Упанишадах, во-первых потому, что она кажется нам самой простой и наиболее философской и, более особо, потому что она была с начала рассматриваема с точки зрения полезности этих высших планов для нашего освобождения. Она принимает за свою основу три принципа нашего обычного бытия, разум, жизнь и материю, триединый духовный принцип Сатчитананды и связующий принцип vijnana, сверхразум, свободный или духовный интеллект, и так классифицирует все многочисленные возможные равновесия нашего существа на ярусах семи планов, - иногда рассматриваемых как только пять, потому что только низшие пять полностью доступны нам, - через которые развивающееся существо может подняться к своему совершенству.
Но сначала мы должны понять, что мы подразумеваем под планами сознания, планами существования. Мы подразумеваем общее установленное равновесие, или мир отношений между Пурушей и Пракрити, между Душой и Природой. Ибо все что угодно, что мы можем назвать миром, является и не может быть ни чем иным, чем выработкой общего отношения, которое универсальное существования создало или установило между собой, или, скажем так, своим вечным фактом потенциальных возможностей, и могуществами своего становления. Это существование в своих отношениях со становлением и в своем переживании его - это то, что мы зовем душой, или Пурушей, индивидуальная душа в идивидууме, универсальная душа в космосе; принцип и могущества становления - это то, что мы зовем Природой или Пракрити. Но поскольку бытие, сознание-сила и наслаждение бытия - это всегда три составляющих термина существования, природа мтра действительно определена способом, которым Пракрити установлена обращаться с этими тремя первичными вещами, и формами, которые ей дозволено придавать им. Ибо существование само по себе является и должно всегда быть материалом своего собственного становления; оно должно быть оформлено в субстанцию, с которой Сила должна иметь дело. Сила же должна быть могуществом, которое вырабатывает эту субстанцию и работает с ней в каких бы то ни было целях; сила это то, что мы обычно называем Природой. Опять же цель, задача, с которой миры созданы, должна быть выработана сознанием, присущим всем существованиям и всем силам и всем их работам, и задачей должно быть обладание собой и своим существованием в мире. К этому все обстоятельства и цели любого мира-существования должны свестись; это существование, развивающее свои термины бытия, свое могущество бытия, свое сознательное наслаждение бытия; если они инволюированы, их эволюцию; если они завуалированы, их самооткровение.
Здесь душа живет в материальной вселенной; только ее она непосредственно сознает; реализация ее потенций в ней - это проблема, которой она озабочена. Но Материя означает инволюцию сознательного наслаждения существования в самоочевидную силу и саморазделяющую, разделенную на бесконечно малые частицы форму субстанции. Следовательно, весь принцип и усилие материального мира должна быть эволюция того, что инволюировано и развитие того, что неразвито. Здесь все закупорено с начала в яростно работающем несознательном сне материальной силы; следовательно, всей целью любого материального становления должно быть пробуждение сознания из бессознательного; всем завершением материального существования должно быть удаление вуали Материи и светозарное откровение полностью само-сознающего Существа его собственной заключенной душе в становлении. Поскольку человек является такой заключенной душой, это светозарное освобождение и приход к само-знанию должны быть его высочайшей целью и условием его совершенства.
Но ограничения материальной вселенной, кажется, враждебны верному исполнению этой цели, которая является все же высочайшим объектом ментального существа, рожденного в физическое тело. Сначала существование сформировало себя здесь, фундаментально, как Материю; оно объективировало, сделало ощутимой и конкретной для своего собственного само-переживания сознание-силу в форме саморазделяющей материальной субстанции, а посредством агрегации этой Материи здесь было выстроено для человека физическое тело, отдельное, отъединенное от остальных и подчиненное фиксированным привычкам процесса или, как мы называем их, законам несознательной материальной Природы. Его сила бытия тоже есть природа или Сила, работающая в Материи, которая пробудилась медленно от несознания к жизни, и всегда ограничена формой, всегда зависима от тела, всегда отделена им от остальной Жизни и от других живых существ, всегда скована в своем развитии, постоянстве, самосовершенствовании законами Несознания и ограничениями телесного жития. Равно, его сознание это ментальность, возникающая в теле и в твердо индивидуализированной жизни; оно, следовательно, ограничено в сових работах и способностях и зависит от телесных органов, умения которых невелики, и от очень ограниченной витальной силы; оно отделено от остального космического ума и закрыто от мыслей других ментальных существ, чьи внутренние работы - тайна за семью печатями для физического ума человека, кроме как в той мере, в которой он может читать их по аналогии с собственной ментальностью, и посредством их несовершенных телесных знаков и самовыражений. Его сознание всегда падает назад к неведению, в которое огромная часть его всегда вовлечена, его жизнь - к смерти, его физическое существо - к разложению. Его наслаждение бытия зависит от отношений этого несовершенного сознания с его окружением, основанных на физических ощущениях и чувстве - уме, другими словами, от ограниченного ума, пытающегося охватить мир, внешний и чуждый ему, средствами ограниченного тела, ограниченной витальной силы, ограниченных органов. Поэтому его могущество обладаниия ограничено, его сила наслаждения ограничена, и каждое касание мира, которое превосходит его силу, которое эта сила не может вынести, не может ухватить, не может ассимилировать и которым не может обладать, должно обратиться чем-то иным, чем наслаждение, болью, дискомфортом или печалью. Или же оно должно быть встречено неприятием, нечувствительностью или же, будучи получено, отложено посредством безразличия. Более того, такое наслаждение бытия, каким оно обладает, не обладаемо естественно и вечно, как само-наслаждение Сатчитананды, но посредством переживания и приобретения во Времени, и может, следовательно, только быть поддержано и продлено повторением опыта, и является по своей природе сомнительным и преходящим.
Все это означает, что естественные отношения Пуруши и Пракрити в материальной Вселенной - это полное поглощение сознательного существа в силе его работ, поэтому полное само-забвение и само-неведение Пуруши, полное доминирование Пракрити и подчинение души Природе. Душа не знает себя, она только знает, если знает что-нибудь, работы Пракрити. Возникновение индивидуальной само-сознающей души в Человеке само по себе не отменяет этих первичных отношений неведения и подчинения. Ибо эта душа живет на материлальном плане существования, в равновесии Пракрити, в котором Материя все еще является главным детерминантом его отношений к Природе, и его сознание, будучи ограничено Материей, не может быть полностью самообладающим сознанием. Даже универсальная душа, если она ограничена материальной формулой, не могла бы находиться в совершенном обладании собой; еще менее может это индивидуальная душа, для которой остальное существование становится, посредством телесного, витального и ментального ограничения и разделения чем-то внешним по отношению к ней, от чего она все еще зависит для своей жизни и своего наслаждения и своего знания. Эти ограничения его могущества, знания, жизни, наслаждения существования - это все причина неудовлетворенности человека собой и Вселенной. И если бы материальная Вселенная была всем, а материальный план - единственным планом его бытия, тогда Человек, индивидуальный Пуруша, не мог бы никогда прийти к совершенству и само-исполнению или, действительно, к какой-нибудь другой жизни, чем у животных. Должны существовать либо миры, в которых он либо освобожден от этих неполных и неудовлетворительных отношений Пуруши и Пракрити, или планы его собственного бытия, восхождением на которые он может превзойти их или же, на худой конец, планы, миры и высшие существа, от которых он может получить, или быть сподвигнут к получению, знания, могущества, рабдости, роста своего существа, иначе невозможных. Все эти вещи, которые древнее знание допускает, существуют - другие миры, высшие планы, возможность общения, восхождения, роста посредством контакта с и влияния от того, что над ним на нынешней шкале его осуществленного бытия.
Как есть равновесие отношений Пуруши с Пракрити, в котором Материя является первым детерминантом, мир материального существования, так есть и другой, сразу над ним, в котором Материя не верховна, но скорее, Жизнь-сила занимает свое место, как первый детерминант. В этом мире формы не определяют условия жизни, но именно жмзнь определяет форму, и поэтому формы здесь гораздо более свободны, текучи и, для нашего понимания, странно изменчивы, чем в материальном мире. Эта жизнь-сила - не несознательная материальная сила, и даже не, кроме как в своих самых низших движениях, элементальная подсознательная энергия, но сознательная сила существа, которая создает для формирования, но гораздо более сущностно - для удовольствия, обладания, удовлетворения своего собственного динамического импульса. Желание и удовлетворение импульса - следовательно, первый закон этого мира чистого витального существования, этого равновесия отношений между душой и природой, в которой жизнь-сила играт с настолько более великой свободой и способностью, ем в нашем физическом житии; его можно назвать желанием-миром, ибо это его принцииальная характеристика. Более того, он не фиксирован в одной трудно изменчивой формуле, как это, кажется, обстоит с физической жизнью, но способен ко многим вариациям своего равновесия, допускает многие подпланы, простирающиеся от тех, которые касаются материального существования и, как он есть, постоянно переходит в нее, до тех, которые касаются у вершины жизни-могущества планов чистого ментального и психического существования и постепенно переходят в них. Ибо в Природе, в бесконечной шкале бытия, нет широких разрывов, нет обрывистых пропастей, которые нужно перепрыгивать, но постепенный переход одной вещи в другую, трудно уловимая неразрывность; из этого ее могущество характерного переживания создает последовательности, определенные области, четкие градации, посредством которых душа разнообразно знает и обладает своими возможностями мира-существования. Опять же, удовольствие того или другого вида суть весь объект желания, что должно быть направлением желаниия-мира; но, поскольку, где бы душа ни была несвободной- а она не может быть свободной, будучи подчинена желанию, - должен быть негатив, точно так же, как позитив, всего ее опыта, этот мир содержит не только возможность широких или интенсивных или длительных удовольствий, пости непостижимых для ограниченного физического ума, но также возможность равно чудовищных страданий. Именно здесь, следовательно, расположены самые низшие небеса и все ады, традицией и представлением которых человеческий ум соблазнялся и ужасался с самых ранних эпох. Все человеческие представления, в самом деле, соответствуют некой реальности или реальной возможности, хотя они сами по себе могут быть весьма неточным отображением, или облечены в слишком физические образы, и поэтому не подходят для выражения истины супрафизических реальностей.
Природа суть сложное объединение, а не собрание несвязанных феноменов, не может быть непреодолимой пропасти между материальным существованием и этим витальным желанием-миром. Наоборот, о них можно сказать, в определенном смысле, что они существуют друг в друге, и являются, по меньшей мере, взаимосвязанными до определенной степени. Фактически, материальный мир - это, реально, род проекции из витала, вещь, которую он выбросил из себя и отделил от себя, чтобы воплотить и исполнить некоторые из своих желаний в условиях иных, чем его собственные, которые являются все же логически результатом его собственных наиболее материальных страстных желаний. Жизнь на Земле, можно сказать, является результатом давления этой жизни-мира на материальное, несознательное существование физической Вселенной. Наше собственное проявленное витальное существо - это также только поверхностный результат более широкого и глубинного витального бытия, которое обладает своим собственным местом на жизни-плане, и через которое мы связаны с жизнью-миром. Более того, жизнь-мир постоянно действует на нас, и позади всего в материальной Вселенной стоят соответствующие могущества жизни-мира; даже самое грубое и элементальное имеет за собой элеентальные жизнь-могущества, элементальных существ, посредством чего или посредством кого они поддержаны. Влияния жизни-мира всегда изливаются на материальное существование, и производят там свои могущества и результаты, которые возвращаются снова в витальный мир, чтобы изменить его. От того жизнь-часть нас, желание-часть всегда затрагивается и подвергается влияниям; там также есть благотворные и пагубные могущества хорошего желания и злого желания, которые озабочены нами, даже когда мы не ведаем или не заботимся о них. Не являются эти могущества и просто тенденциями, несознательными силами, ни, кроме как на гранях Материи, подсознательными, но сознательными могуществами, существами, живыми влияниями. Когда мы пробуждаемся к высшим планам нашего существования, мы начинаем сознавать их, как друзей или врагов, могущества, которые хотят обладать или которыми мы можем управлять; превзойти, пройти за них и оставить позади. Именно эти возможные отношения человеческого существа с могуществами жизни-мира занимали до таких широких пределов европейский оккультизм, особенно в средние века, так же, как и определенные формы восточной магии и спиртуализма. "Суеверия" прошлого - много суеверий там было, то есть, много невежественной и искаженной веры, ложных толкований и темного и грубого обращения с законами потустороннего, - имеют все же позади себя истины, которые будущая Наука, освобожденная от своей единственной занятости материальным миром, может переоткрыть. Ибо супра-материальное - это такая же реальность, как существование ментальных существ в материальной Вселенной.
Но почему тогда не сознаем мы обычно столь многое, находящееся позади нас и всегда давящее на нас? По той же самой причине, по которой мы не осознаем внутреннюю жизнь нашего ближнего, хотя она существует точно так же, как наша собственнаая, и постоянно производит оккультное влияние на нас, - ибо великая часть наших мыслей и чувств входит в нас извне, от наших собратьев, как от индивидуумов, так и от коллективного разума человечества; и по той же причине, по которой мы не сознаем большей части нашего собственного существа, которая подсознательна или сублиминальна для нашего бодрствующего ума, и всегда влияет на наше поверхностное существование и оккультным образом определяет его. Это потому, что мы используем, в норме, только наши телесные чувства, и живем почти полностью в теле и физической витальности и физическом уме, а вовсе не прямо через них жизнь-мир входит в отношения с нами. Это делается через другие покровы нашего существа - так они обозначены в Упанишадах, - другие тела, как они названы в более поздней терминологии, ментальная оболочка или тонкое тело, в котором наше истинное существо живет, и жизненная оболочка, или витальное тело, которая более тесно соединена с физической или пищевой оболочкой, и образует вместе с ней грубое тело нашего сложного существования. Они обладают могуществами, чувствами, способностями, которые всегда тайно действуют в нас, соединены с нашими физичекими органами и сплетениями нашей физичекой жизни ии ментальности и вторгаются в них. Посредством саморазвтития мы можем начать осознавать их, обладать нашей жизнью в них, войти через них в сознательные отношения с жизнью-миром и другими мирами, и использовать их также для более возвышенного опыта и более сокровенного знания истин, фактов и событий даже материального мира самого по себе. Мы можем, посредством этого само-развития, жить более или менее полно на планах нашего существования, иных, чем материальный, который сейчас - все для нас.
То, что было сказано о жизни - мире, приложимо, с необходимыми отличиями, к еще более высоким планам космического существования. Ибо за этим есть ментальный план, мир ментального существования, в котором не жизнь, не материя, но разум является первым детерминантом. Разум там не определен материальными условиями, или жизнью-силой, но сам определяет и использует их для своего собственного удовлетворения. Там разум, то есть, психическое и интеллектуальное существо, свободно в определенном смысле, способно, по крайней мере, удовлетворять и исполнять себя способом, труднопостижимым для нашей связанной телом и жизнью ментальности; ибо Пуруша там - чисто ментальное существо, и его отношения с Пракрити определяются этой чистой ментальностью, Природа там ментальная скорее, чем витальная и физическая. И жизнь-мир, и, непрямо, материальный - это проекции из того, результат определенных тенденций ментального Существа, которое нашло поле, условия, оформление гармоний, присущих им; и феномен разума в этом мире, можно сказать, является результатом давления этого плана сначала на жизнь-мир, а затем на жизнь в материальном существовании. Посредством своей модификации в жизни-мире он создает в нас желание-ум; в своем собственном праве он пробуждает в нас более чистые могущества нашего психического и интеллектуального существования. Но наша поверхностная ментальность - это только вторичный результат более широкой сублиминальной ментальности, чье собственное место на ментальном плане. Этот мир ментального существования также постоянно действует на нас и наш мир, имеет свои могущества и своих существ, связан с нами через наше ментальное тело. Там мы находим психические и ментальные небеса, к которым Пуруша может восходить, когда он сбрасывает это физическое тело и может там временно пребывать, пока импульс к земному существованию снова не утянет его вниз. Здесь также есть много планов, низшие из них сливаются с мирами внизу и погружаются в них, высшие у вершин ума-могущества в миры более духовного существования.
Эти высочайшие миры, следовательно, супраментальны; они принадлежат принципу сверхразума, свободного, духовного или божественного интеллекта* (* Названного vijnana или buddhi, слово, которое может вести к некоторому непониманию, так как оно также приложимо к ментальному интеллекту, который есть только низшая производная божественного гносиса) или гносиса, и тройному духовному принципу Сатчитананды. Из них низшие миры происходят, посредством рода падения Пуруши в определенные специфические или ограниченные условия игры души с ее природой. Но они тоже отделены от нас не непреодолимой пропастью; они влияют на нас через то, что мы называем знанием-оболочкой и блаженством-оболочкой, через каузальное или духовное тело, и менее прямо - через ментальное тело, не отсутствуют их тайные могущества и в работах витального и материального существования. Наше сознательное духовное существо и наш интуитивный ум пробуждены в нас в результате давления высочайших миров на ментальное существо в жизни и теле. Но это каузальное тело, как мы говорим, мало развито в большинстве людей, и жить в нем или взойти к супраментальным планам, в отличие от соответствующих подпланов в ментальном бытии, или, еще более, пребывать сознательно на них - это самая трудная вещь из всех для человеческого существа. Это может быть сделано в трансе Самадхи, но иначе - только посредством новой эволюции способностей индивидуального Пуруши, о которой немогие хотят даже помыслить. Все же это условие совершенного самосознания, посредством коего одного Пуруша может обладать полным сознательным контролем Пракрити; ведь там даже не разум определяет, но Дух свободно использует низшие разделяющие принципы, как минорные термины нашего существования, управляемые высшими и достигающие посредством их своей собственной совершенной способности. Это одно может быть совершенной эволюцией инволюированного и развитием неразвитого, чего Пуруша искал в материальной Вселенной, как бы заключив пари с самим собой, в условиях величайшей сложности.
Глава XX
Низший Тройственный Пуруша
Таков образующий принцип различных миров космичекого существования, и различных планов нашего бытия; они - словно лестница, погружающаяся вниз в Материю и, возможно, ниже ее, восходящая к высотам Духа, даже, возможно, к точке, в которой существование выходит из космического бытия в сферы супра-космичекого Абсолюта, - так, по крайней мере, это расположено в системе мира буддистов. Но для нашего обычного матерализованного сознания все это не существует, потому что это скрыто от нас нашей первоочередной занятостью нашим существованием в маленьком уголке материальной Вселенной, и мелкими опытами крошечного отрезка времени, которым представлена наша жизнь в отдельном теле на этой земле. Для этого сознания мир - это масса материальных вещей и сил, которым придан некий род формы и которые гармонизированы в систему отрегулированных движений множеством фиксированных самосуществующих законов, которым мы должны повиноваться, которыми мы управляемы и обусловлены, и о которых мы должны обрести наилучшее знание, которое можем, так, чтобы взять как можно больше от этого короткого существования, которое начинается с рождением, кончается смертью, и не имеет вторичного возвращения. Наше собственное бытие - это род случаиности или, по меньшей мере, очень маленькое и незанчительное обстоятельство в универсальной жизни или Материи или вечной последовательности работ материальной Силы. Так или иначе, душа или разум пришли к существованию в теле, и они спотыкаются среи вещей и сил, которые они не очень хорошо понимают, сначала преимущественно занятые трудностью совладания с жизнью в опасном и широко враждебном мире, а затем - умением понять его законы и использовать их так, чтобы сделать жизнь настолько сносной и настолько счастливой, насколько возможно, пока она продолжается. Если бы мы были, по-настоящему, ничем большим, как такими незначительными движениями индивидуализированного Ума в Материи, существование не могло бы ничего больше предложить нам, его наилучшей частью была бы, в основном, эта борьба эфемерного интеллекта и воли с вечной Материей и трудностями Жизни, дополненной и облегченной игрой воображения и утешающими фикциями, представленными нам религией и искусствоми всеми чудесами, выдуманными размышляющим умом и неугомонной фантазией человека.
Но, поскольку он - душа, а не просто живое тело, человек не может никогда надолго оставаться удовлетворенным, что это первое видение его существования, единственное видение, оправданное внешними и объективными фактами жизни, это настоящаая истина или целостное знание: его субъективное бытие полно намеков и указаний реальностей по ту сторону, оно открыто чувству бесконечности и бесмертия, оно легко убеждается в существовании других миров, высших возможностей бытия, более широких полей опыта души. Наука дает нам объективную истину существования и поверхностное знание нашего физического и витального бытия; номы чувствуем, что есть истины позади, которые, возможно, через культивирование нашего субъективного бытия и расширение его могуществ могут начать становиться более и более открытыми для нас. Когда знание этого мира наше, мы непреодолимо принуждаемся искать знание других состояний существования по ту сторону, и это причина, по которой век сильного материализма и скептицизма всегда сменяется веком оккультизма, мистических убеждений, новых религий и более глубоких поисков Бесконечного и Божественного. Знания нашей поверхностной ментальности и законов нашей телесной жизни недостаточно; оно приводит нас всегда ко всей той мистической и скрытой глубине субъективного существования ниже и позади, для которых наше поверхностное сознание - только каемка и наружный дворик. Мы приходим к видению, что то, что присутствует для наших физических чувств, это только материальная оболочка космического существования, и то, что очевидно для нашей поверхностной ментальности, это только край необъятных континентов, которые лежат позади, неисследованные. Исследовать их должно быть работой иного знания, чем таковое физической науки или поверхностной психологии.
Религия - это первая попытка человека пройти по ту сторону себя, и по ту сторону очевидных и материальных фактов его существования. Ее первая существенная работа - подтвердить и сделать реальным для него его субъективное ощущение Бесконечного, от которого его материальное и ментальное бытие зависит, и стремление его души войти в его присутстсие и жить в контакте с ним. Ее функция - убедить его также в той возможности, о которой он всегда мечтал, но в которой обычная жизнь не дает ему уверенности, возможности превосхождения самого себя и роста из телесной жизни и смертности в радость бессмертной жизни и духовного существования. Она также утверждает в нем чувство, что есть миры или планы существования, иные чем тот, на который теперь пал его жребий, миры, в которых эта смертность и это подчинение злу и страданию - не естественное состояние, но, скорее, блаженство бессмертия - вечное условие. Между прочим, она дает ему право смертной жизни, посредством которого он подготовит себя к бессмертию. Он - душа, а не тело, и его земная жизнь - это средство, посредством которого он определяет будущие условия своего духовного бытия. Это обычно для всех религий; за пределами этого мы не получаем от них уверенной определенности. Их голоса различаются; некоторые говорят нам, что одна жизнь на земле - все, что у нас есть, чтобы определить наше будущее существование, отрицают прошлое бессмертие души и утверждают только ее будущее бессмертие, угрожают ей даже неслыханной догмой будущего вечного страдания для тех, кто утратил правильный путь, тогда как другие, более широкие и рациональные, утверждают последовательные существования, посредством которых душа растет в знание Бесконечного с полной уверенностью для всех заключительного прибытия и совершенства. Некоторые представляют Бесконечное нам, как Существо иное, чем мы сами, с которым мы можем нметь личные отношения, другие - как безличное существование, с которым наше отдельное существо должно слиться; одни, следовательно, задают нам в качестве нашей цели миры по ту сторону, в которых мы пребываем в присутствии Божественного, другие - как прекращение мира-существования посредством погружения в Бесконечное. Большинство приглашает нас переносить или оставить земную жизнь, как испытание или временное бедствие или тщету, и зафиксировать наши надежды по ту сторону; в некоторых мы находим смутный намек на будущий триумф Духа, Божественное в теле на этой земле, в коллективной жизни человека, и так оправдывает не только отдельную надежду и стремление индивидуума, но объединенную и сипатическкую надежду и стремление расы. Религия, фактически, это не знание, но вера и стремление; она оправдана, на самом деле, как неотчетливым интуитивным знанием широких духовных истин, так и субъективным опытом душ, которые поднялись за пределы обычной жизни, но сама по себе она дает нам только надежду и веру, которыми нам может быть указано стремиться к сокровенному обладанию тайных троп и более широких реальностей Духа. То, что мы обращаем всегда немногие отчетливые истины и символы частной дисциплины религии в жесткие и скороспелые догмы, это знак того, что мы все еще только дети в духовном знании, и все еще далеки от науки Бесконечного.
И все-таки за всякой великой религией, за, так сказать, ее экзотерической стороной веры, надежды, символов, разрозненных истин и ограничивающих догм, есть эзотерическая сторона внутренней духовной тренировки и озарения, посредством которых скрытые истины могут быть познаны, выработаны, обладаемы. Позади каждой экзотерической религии есть эзотерическая Йога, интуитивное знание, к которому вера является первым шагом, невыразимые реальности, оформленным выражением которых являются ее символы, более глубокий смысл для ее разрозненных истин, мистерии высших планов существования, для которых даже ее догмы и суеверия - грубые намеки и указания. То, что Наука делает для нашего знания материального мира, замещая первые видимости и обыкновения скрытыми истинами и все еще оккультными могуществами ее великих природных сил, а в наших собственных умах - верования и мнения - выверенным опытом и более глубоким пониманием, Йога делает для более высоких планов и миров и возможностей нашего существа, на которые нацеливаются религии. Следовательно, вся эта масса упорядоченного опыта, существующего за запертыми дверями, к которым сознание человека может найти, если оно хочет, ключ, входит в компетенцию всеобъемлющей Йоги знания, которой не нужно быть огарниченной поисками Абсолюта одного, или знанием Божественного в самом себе, или Божественного только в его изолированных отношениях с индивидуальной человеческой душой. Правда, что сознание Абсолюта - это высочайшее достижение Йоги знания, и что обладание Божественным - ее первый, величайший и самый ревностный объект, и что пренебрегать им ради низшего знания - это тревожить нашу Йогу низостью или даже фривольностью, и терять или даже отпадать от ее характерной цели; но, если Божественное в себе было познано, Йога знания может вполне объять также знание Божественного в его отношениях с нами и миром на различных планах нашего существования. Подняться к чистому Само-бытию устойчиво остается вершиной нашего субъективного само-возвышения, мы можем с этой высоты обладать нашими низшими я даже до физического и работами Природы, которые принадлежат им.
Мы можем искать это знание с двух сторон по отдельности, сторона Пуруши, сторона Пракрити; и мы можем обединить две для совершенного обладания различными отношениями Пуруши и Пракрити в свете Божественного. Существует, говорит Упанишада, пятикратная душа в человеке и в мире, микрокосме и макрокосме. Физическая душа, самость существа, - Пуруша, Атман, - это то, что мы все сначала сознаем, самость, которая, кажется, едва ли имеет какое-либо существование отдельно от тела, и никакого действия витального, или даже ментального, независимого от него. Эта физическая душа присутствует везде в Материальной Природе; она пропитывает тело, побуждает неясно его движения, и является всей основой его опытов; она одушевляет все вещи, даже которые ментально несознательны. Но в человеке это физическое существо стало витализированным и ментализированным; оно получило что-то от закона и способностей витального и ментального бытия и природы. Но его обладание ими производно, наложено, как оно есть, на изначальную природу, и развито под подчинением закону и действию физического существования и его инструментам. Именно это преобладание над нашими ментальными и витальными частями тела и его физической природы, кажется с первого взгляда, оправдывает теорию материалистов, что разум и жизнь - это только обстоятельства и результаты физической силы, и все их операции объяснимы активностями этой силы в животном теле. Фактически, полное подчинение ума и жизни телу - это характеристика неразвитой человечности, как это есть в еще большей степени у подчеловеческого животного. В соответствии с теорией реинкарнации, те, кто не вышли из этой стадии в земной жизни, не могут взойти после смерти к ментальным или высшим витальным мирам, но должны вернуться, из заточений серии физических планов, чтобы увеличить свое развитие в следующем земном существовании. Ибо над неразвитой физической душой полностью доминирует материальная природа и ее впечатления, и она должна выработать их до лучшего продвижения, прежде, чем она сможет подняться по шкале бытия.
Более развитая человечность позволяет нам сделать лучшее и более свободное использование своих способностей и опытов, которые мы выводили из витальных и ментальных планов бытия, полагаться более на поддержку с этих скрытых планов, быть менее поглощенными физическим и управлять изначальной природой физического существа, и изменять ее более великими витальными силами и могуществами из желания-мира, и более великими и возвышенными ментальными силами и могуществами с психических и интеллектуальных планов. Посредством этого развития мы имеем возможность возвыситься к более высоким возвышенностям промежуточного существования между смертью и перерождением, и осуществить лучшее и более быстрое использование самого перерождения для еще более высокого ментального и духовного развития. Но даже так, в физическом бытии, которое все еще определяет большую часть нашего бодрствующего я, мы действуем без определенного сознания миров или планов, которые являются источниками нашего действия. Мы сознаем, в самом деле, жизнь-план и разум-план физического существа, но не жизнь-план и разум-план собственно, или высшее и более широкое витальное и ментальное существо, которыми мы являемся за вуалью нашего обычного сознания. Именно только у высокой стадии развития мы становимся сознающими их и даже тогда, обычно, только с обратной стороны действия нашей обычной ментализированной физической природы; мы не живем, на самом деле, на тех планах, ибо если бы мы это делали, мы могли бы очень скоро прийти к сознательному контролю тела посредством жизни-могущества и их обоих - верховным разумом; мы бы тогда были способны определять нашу физическую и ментальную жизнь до очень широких пределов нашей волей и знанием, как хозяевами нашего существа, и с прямым действием ума на жизнь и тело. Посредством Йоги это могущество превосхождения физического я и возобладания вышсим я может до большей или меньшей степени быть обретено через возвышенное и расширенное самосознание и самообладание.
Это может быть сделано, на стороне Пуруши, оттягиванием от физического я и его преимущественной занятости физической природой, и через концентрацию мысли и воли - поднятие себя в витальное, а затем в ментальное я. Делая это, мы можем стать витальным существом, и втянуть физическое я в это новое сознание, так, что мы только сознаем тело, его природу и его действия, как вторичные обстоятельства Жизни-души, которой мы теперь являемся, используемых ею для ее отношений с материальным миром. Некоторая удаленность от физического существа, а затем превосходство над ним; живое ощущение тела, являющегося просто инструментом и раковиной, и легко отделимого; необычайная деейственность наших желаний на наше физическое существо и жизнь-окружение; великое ощущение могущества и легкости в манипулировании витальной энергией и направлении ее, которую мы теперь начинаем ясно осознавать, ибо ее действие ощущается нами конкретно, тонко физическим по отношению к телу, ощутимым в роде тонкой плотности как энергия, используемая умом; сознание жизни-плана в нас над физическим, и знание и контакт с существами желания-мира; приход в действие новых могуществ, - того, что обычно называют оккультными могуществами, или Сиддхи; близкое ощущение Жизни-души и взаимопонимания с ней, и знание или ощущение эмоций, желаний, витальных импульсов других; это -некоторые из знаков нового сознания, приобретенного посредством Йоги.
Но все это принадлежит низшим степеням духовного опыта и, на самом деле, едва ли более духовно, чем физическое существование. Мы должны тем же самым способом идти еще выше, и подняться в ментальное я. Делая так, мы можем стать ментальным я, и втянуть физическое и витальное существо в него, так что жизнь и тело и их операции становятся для нас незначительными обстоятельствами нашего бытия, используемыми Умом-душой, которой мы теперь являемся, для исполнения ее низших целей, которые принадлежат материальному существованию. Здесь также, мы обретаем сначала некоторую удаленность от жизни и тела, и наша настоящая жизнь, кажется, находится на совершенно другом плане, чем у материального человека, в контакте с более тонким существованием, более великим светом знания, чем земной, гораздо более разреженной, и все-таки более полновластной энергией; мы в соприкосновении, фактически, с ментальным планом, сознаем ментальные миры, можем находиться в сообщении с их существами и могуществами. С того плана мы созерцаем желание-мир и материальное существование как бы под нами, вещи, которые мы можем отбросить от нас, если такова наша воля, и, фактически, легко отвергнуть, когда мы оставляем тело, так, чтобы пребывать на ментальных или психических небесах. Но мы можем также, вместо того, чтобы быть так удаленными и отделенными, стать, скорее, превосходящими жизнь и тело и витальный и материальный планы, и действовать на них с мастерством с нашей новой высоты существа. Другой сорт динамики, чем физическая или витальная энергия, нечто, что мы можем назвать чистым умом-могуществом и душой-силой, которые развитое человеческое существо использует, на самом деле, но производно и несовершенно, но которое мы можем теперь использовать свободно и со знанием, становится обычным процессом нашего действия, тогда как желание-сила и физическое действие отходят на второе место, и только используемы с этой новой энергией позади них, как ее случайные каналы. Мы находимся в соприкосновении и симпатии также с Разумом в космосе, сознательными к нему, сознающими его намерения, указания, мысли-силы, борьбу тонких могуществ позади всех явлений, в отношении которых обычный человек невежествен, или может только случайно заключать о них из физических событий, но которые мы можем теперь видеть и чувствовать прямо до того, как появится какой-либо физический знак, или даже витальный намек на их работу. Мы приобретаем также знания и чувство ума--действия других существ на физическом плане или на таковых над ним; и и высшие способности ментального существа, - оккультные могущества или Сиддхи, но более редкого и тонкого рода, чем таковые, свойственные витальному плану, - естественно пробуждены в нашем сознании.
Все это, однако, обстоятельства низшего тройственного мира нашего бытия, trailokya древних мудрецов. Живя на них мы являемся, каким бы ни было расширение наших могуществ и нашего сознания, все еще живущими в пределах космических богов и подчиненными, хотя и более тонким, легким и возвышенным подчинением, правлению Пракрити над Пурушей. Чтобы достичь реальной свободы и мастерства, мы должны взойти к еще более высокому уровню многоступенчатой горы нашего существа.
Глава XXI
Лестница самопревосхождения
Превосхождение этого низшего тройного бытия и этого низшего тройного мира, которыми, обычно, наше сознание и его могущества и результаты ограничены, - превосхождение, описанное ведическими провидцами, как переход границ или прорыв за два небосвода небес и земли, - открывает иерархию бесконечностей, которым обычно существование человека, даже в своих высочайших и широчайших полетах, все еще чуждо. В эту высоту, даже к низшему шагу этой иерархии, трудно еу взойти. Разделение, острое на практике, хотя нереальное в сущности, разделяет тотальное бытие человека, микрокосма, как оно разделяет также мировое бытие, макрокосм. Оба имеют высшую и низшую полусферы, parandha и aparandha древней мудрости. Высшая полусфера - это совершенное и вечное царство Духа, ибо там он проявляет без прекращений или умаления свои бесконечности, развертывает незамаскированные великолепия своего неограниченного существования, свое неограничимое сознание и знание, свою неограничимую силу и могущество, свою неограничимую красоту. Низшая полусфера принадлежит равно Духу; но здесь он завуалирован, тесно, густо, своим низшим самовыражением ограничивающего ума, заключенной жизни и разделяющего тела. Я в низшей полусфере окутано именем и формой; его сознание разбито разделением между внутренним и внешним, индивидуальным и универсальным; его видение и чувство обращены наружу; его сила, ограниченная разделением его сознания, работает в оковах; его знание, могущество, наслаждение, разделенные этим разделением, ограниченные этим ограничением, открыты переживанию своих противоположных или извращенных форм, неведению, слабости и страданию. Мы можем, в самом деле, стать сознающими истинное Я или Дух в нас, обраая наше чувство и видение вовнутрь; мы можем открыть также то же самое Я или Дух во внешенм мире и его феноменах, погружая их туда также, внутрь, через вуаль имен и форм к тому, что пребывает в тех, или же стоит за ними. Наше обычное сознание через этот внутренний взгляд может стать, посредством отражения, сознающим это бесконечное бытие, сознание и наслаждение Я, и разделить его пассивную или статическую бесконечность этих вещей. Но мы можем только до очень ограниченной степени разделить его активную, или динамическую манифестацию знания, могущества и радости. Даже это статическое отождествление посредством отражения не может, обыкновенно, быть осуществлено без длительного и трудного усилияи как результат многих жизней прогрессивного саморазвития; ибо очень прочно наше обычное сознание приковано к закону своей низшей полусферы бытия. Чтобы понять возможность превосхождения ее вообще, мы должны переформулировать в практическую формулу отношения миров, которые составляют две полусферы.
Все определено Духом, ибо все, от тончайшего существования до грубейшей материи, это манифестация Духа. Но Дух, Я бытия, определяет мир, в котором оно живет, и переживания своего сознания, силы и наслаждения в том мире неким равновесием - среди многих возможных - отношений Пуруши и Пракрити, Души и Природы, - неким базовым равновесием в том или другом из своих собственных космических принципов. Уравновешенный в принципе Материи, он становится физическим Я физической Вселенной в царстве физической Природы; Дух тогда поглощен своим переживанием Материи; он подавлен неведением и инерцией тамасического Могущества, свойственного физическому существованию. В индивидууме он становится материализованной душой, annamaya purusa, жизнь и ум которого развились из неведения и инерции материального принципа и подчинены их фундаментальным ограничениям. Ибо жизнь в Материи работает в зависимости от тела; разум в Материи работает в зависимости от тела и витального, или нервного существа; сам дух в Материи ограничен и разделен в своих само-отношениях и своих могуществах ограничениями и разделениями управляемого материей и ведомого жизнью ума. Эта материализованная душа живет, прикованная к физическому телу и его узкому поверхностному внешнему сознанию, и оно принимает обычно переживания своих физических органов, их чувства, их скованную материей жизнь и ум с, самое большее, некими ограниченными духовными озарениями, за всю ситину существования.
Человек есть дух, но дух, который живет, как ментальное существо в физической Природе; он является, для своего собственного самосознания, разумом в физичесокм теле. Но прежде всего, он есть это ментальное существо, материализованное, и он принимает свою материализованную душу, annamaya purusa, за свое настоящее я. Он обязан принимать, как Упанишада выражает это, Материю за Брахмана, потому что его видение здесь видит Материю как то, из чего все рождено, чем все живет, и во что все возвращается, проходя. Его естественные высочайшие понятия Духа - это Бесконечное, предпочтительно несознательное Бесконечное, населяющее или заполняющее материальную Вселенную (которую одну он действительно знает), и проявляющиий могуществом своего присутствия все эти формы вокруг него. Его естественная высочайшая концепция его самого - это смутно понятая душа или дух, душа, проявленная только посредством опытов жизни, связанная физическими феноменами и вынужденная своим разложением вернуться, посредством автоматической необходимости, к обширной неопределенности Бесконечного. Но, поскольку у него есть могущество саморазвития, он может взойти по ту сторону этих естественных концепций материализованной души; он может дополнить их некоторым производным опытом, выведенным из супрафизических планов и миров. Он может концентрироваться в уме, и развить ментальную часть своего существа, обычно ценой полноты своей витальной и физической жизни и, наконец, разум возобладает и сможет раскрыться Потустороннему. Он может сконцентрировать этот самоосвобождающийсся ум на Духе. Здесь также, в процессе он обычно отворачивается все больше и больше от полной своей ментальной и физической жизни; он ограничивает или расхолаживает их по возможности настолько, насколько его материальное основание в природе позволит ему. Наконец, его духовная жизнь побеждает, разрушает его обращенную к земле тенденцию и ломает ее путы и ограничения. Одухотворенный, он помещает свое существование по ту сторону, в других мирах, на небесах витального или ментального плана; он начинает рассматривать жизнь на Земле, как болезненный или беспокойный инцидент, или переход, в котором он не сможет никогда прийти ни к какому полному наслаждению своего внутреннего идеального я, своей духовной сущности. Более того, его высочайшее понятие Я или Духа склонно быть более или менее квиетистическим; ибо, как мы видели, именно статическую бесконечность одну он может полностью переживать, молчаливую свободу Пуруши, неограниченного Пракрити, Душу, стоящую позади Природы. Может прийти, в самом деле, некая динамическая манифестация в нем, но она не может подняться полностью над тяжелыми ограничениями физической Природы. Мир молчащего и пассивного Я легче достижим, и он может легче и полнее удерживать его; слишком сложно для него блаженство бесконечной активности, динамика неизмеримого Могущества.
Но Дух может быть уравновешен в принципе Жизни, не в Материи. Дух, так основанный, становится витальным я витального мира, Жизнью-душой или Жизнью-энергией в царстве сознательно динамической Природы. Поглощенный переживаниями могущества и игры сознательной Жизни, он управляем желанием, активностью и страстью раджасического принципа, свойственной витальному существованию. В индвидууме этот дух становится витальной душой, pranamaya purusa, в чьей природе жизнь-энергии тиранствуют над ментальным и физическим принципами. Физический элемент в витальном мире с готовностью оформляет свои активности и формации в ответ желанию и его воображениям, он служит и повинуется страсти и могуществу жизни и их формациям, и не мешает и не ограничивает их, как он делает здесь, на Земле, где жизнь - это рискованная случайность в неодушевленной Материи. Ментальный элемент также сформирован и ограничен жизнью-могуществом, повинутеся ей и помогает только обогатить и исполнить побуждения ее желаний и энергию ее импульсов. Эта витальная душа живет витальном теле, составленном из субстанции более тонкой, чем физическая материя, это субстанция, перегруженная сознательной энергией, способная к гораздо более могущественным восприятиям, возможностям, чувственным активностям, чем любая, которуя грубые атомические элементы земной материи могут предложить. Человек, также, имеет в себе, позади своего физического существа, сублиминальную для него, невидимую и неизвестную, но очень близкую к нему, и составляющую с ним наиболее естественно активную часть его существования, эту витальную душу, эту витальную природу и это витальное тело; весь витальный план, соединенный с жизнью-миром или желанием-миром, скрыт в нас, тайное сознание, в котором жизнь и желание находят свою беспрепятственную игру и свое легкое самовыражение, и оттуда набрасывают свои влияния и формации на нашу внешнюю жизнь.
Пропорционально тому, как могущество этого витального плана проявляется в нем и принимает управление его физическим существом, этот сын земли становится носителем жизненной энергии, могуцим в своих желаниях, неистовым в своих страстях и эмоциях, интенсивно динамичным в своем действии, более и более раджасическим человеком. Теперь это возможно для него - пробудиться в своем сознании к витальному плану и стать витальной душой, pranamaya purusa, принять витальную природу и жить в секретном витальном, так же, как в видимом физическом теле. Если он достигает этого изменения с некой полнотой или однонаправленностью - обычно это находится под великими или благотворными ограничениями, или сопровождается спасительными сложностями - и без восхождения за пределы этих вещей, без взбирания к суправитальной высоте, с которой они могут быть использованы, очищены, возвышенны, он становится низшим типом Асура или Титана, Ракшасом, по природе, душой чистого могущества и жизни-энергии, возвышенной или изнуряемой силой неограниченного желания и страсти, преследуемой и ведомой активной способностью и колоссальным раджасическим эго, но находящейся в обладании гораздо более великими и гораздо более разнообразными могуществами, чем таковые физического человека в обычно более инертной земли-природе. Даже если он развиает разум сильно на витальном плане, и использует его динамическую энергию для самоконтроля точно так же, как для само-удовлетворения, это будет все еще асурический энергизм (tapasya), хотя и высшего типа, и направлен он будет к более управляемому удовлетворению раджасического эго.
Но для витального плана также очень даже возможно, так же, как на физическом, подняться к определенному духовному величию в его собственном роде. Вполне открыто для витального человека - вознестись за концепции и энергии, естественные для желания-души и желания-плана. Он может развить высшую ментальность и, в условиях витального бытия, сконцентрироваться на некой реализации Духа или Я позади или за пределами его форм и могуществ. В этой духовной реализации была бы менее сильная необходимость квиетизма; ибо здесь была бы более великая возможность осуществления блаженства и могущества Вечного, более мощные и более само-удовлетворенные могущества, более богатое цветение динамического Бесконечного. Тем не менее, эта действенность не может никогда прийти никуда близко к источнику и интегральному совершенству; ибо условия желания-мира являются, подобно таковым физического, неподходящими для развития полной духовной жизни. Витальное существо тоже должно развить дух в ущерб своей полноте, активности и силе жизни в низшей полусфере нашего существования, и отвернуться, наконец, прочь от витальной формулы, прочь от жизни либо к Молчанию, либо к несказанному Могуществу за ним. Если он не отойдет от жизни, он должен оставаться очарованным жизнью, ограниченным в своем самоисполнении, направленным вниз толканием желания-мира в своем собственном праве только, и его доминирующем раджавическом принципе. На витальном плане также совершенное совершенство невозможно; душа, которая доходит только дотуда, должна будет вернуться к физической жизни для более великого опыта, более высокого саморазвития, более прямого восхождения к Духу.
Над материей и жизнью стоит принцип разума, ближе к тайному Источнику вещей. Дух, уравновешенный в разуме, становится ментальным я ментального мира, и пребыает там, в царстве своей собственной, чистой и светлой ментальной Природы. Там он действует в интенсивной свободе космического Интеллекта, удерживаемый объединяющими работами психо-ментальной и высшей эмоциональной ума-силы, утонченный и просвещенный ясностью и счастьем саттвического принципа, свойственного ментальному существованию. В индивидууме дух, так уравновешенный, становится ментальной душой, manomaya purusa, в чьей природе ясность и светлое могущество ума действует в своем собственном праве, независимо ни от какого ограничения или притеснения витальными или телесными инструментами; он, скорее, управляет и определяет всецело формы своего тела и могущества своей жизни. Ибо разум на своем собственном плане не ограничен жизнью, и не прегражден материей как здесь, в земле-процессе. Эта ментальная душа живет в ментальном, или тонком теле, которое наслаждается возможностями знания, восприятия, симпатии и объяснения с другими существами, едва ли вообразимыми для нас и свободной, деликатной и широкой ментализированной чувством-способностью, не ограниченной более грубыми условиями природы жизни или физической природы.
Человек также имеет в себе, сублиминальную, неизвестную и невидимую, заключенную позади его бодрствующего сознания и видимого организма, эту ментальную душу, ментальную природу, ментальное тело и ментальный план, не материализованные, в которых принцип Ума находится дома, а не как здесь, в борьбе с миром, который чужд ему, препятствует его свободе и подтачивает его чистоту и ясность. Все высшие способности человека, его интеллектуальное и психо-ментальное существо и могущества, его высшая эмоциональная жизнь пробуждается и растет по мере того, как этот ментальный план в нем давит на него. Ибо чем более он проявляется, чем больше он влияет на физические части, тем более он обогащает и возвышает соответствующий ментальный план воплощенной природы. На определенном уровне своей возросшей властности он может сделать человека воистину человеком, а не просто рассуждающим животным; ибо он дает тогда свою характерную силу ментальному существу внутри нас, которое нашей человечностью внутренне управляет, но все еще является слишком скованной сущностью ее психологической структуры.
Очень даже возможно для человека пробудиться к этому высшему ментальному сознанию, стать этим ментальным существом* (* Я включаю здесь в это разум, не только высочайший уровень разума, обычно известный человеку, но еще более высокие уровни, к которым он либо не имеет текущей способности восприятия, или же только частичное и смешанное восприятие некой незначительной порции их могуществ, - озаренный разум, интуиция и, наконец, созидательный сверхразум или Майя, который стоит высоко над нашим нынешним существованием, и является его источником. Если Разум понимать только, как рассудок или человеческпй интеллект, тогда свободное ментальное существо и его состояние было бы чем-то гораздо более ограниченным, и существенно низшим по сравнению с описанием, данным здесь.), принять этк ментальную природу и жить не только в витальной и физичской оболочках, но в этом ментальном теле. Если бы имела место достаточная законченность в этой трансформации, он стал бы способен к жизни и бытию, по меньшей мере наполовину божественным. Ибо он наслаждался бы могуществами бытия и восприятия за пределами этих обычных жизни и тела; он управлял бы всем посредством ясностей чистого знания; он был бы объединен с другими существами симпатией любви и счастья; его эмоции были бы подняты к совершенству эмоций психоментального плана, его ощущения защищены от грубости, его интеллект утонченным, чистым и гибким , освобожденным от отклонений нечистой пранической энергии и заграждений материи. И он развил бы также отражение мудрости и блаженства более высоких, чем любая ментальная мудрость и знание; ибо он мог бы получать более полно, и без смеси, деформирующей и фальсифицирующей, нашего некомпетентного ума, вдохновения и интуиции, что являются стрелами супраментального Света, и формуют его совершенное ментальное существование в образ и могущество этого более широкого великолепия. Он мог бы тогда реализовать также я или Дух в более широкой и более светлой и более сокровенной интенсивности, чем это теперь возможно, и с более великой игрой его активного могущества и счастья в удовлетворенной гармонии его существования.
И для наших обычных понятий это может казаться вполне заключительным совершенством, чем-то, к чему человек мог бы устремляться в своих высочайших полетах идеализма. Несомненно, это было бы достаточным совершенством для чисто ментального существа в его собственном характере, но это было бы все еще далеко ниже более великих возможностей духовной природы. Ибо здесь также наша духовная реализация была бы подчинена ограничениям ума, который обладает от природы отраженным, разбавленным или рассеянным или узко отраженным светом, не широкой и всеобъемлющей самосуществующей светозарностью и радостью духа. Тот более широкий свет, то более глубокое блаженство находятся за пределами ментальной досягаемости. Разум, на самом деле, никогда не сможет быть совершенным инструментом Духа; высшее само-выражение невозможно в его движениях, потому что разобщать, разделять, ограничивать является самим его характером. Даже если бы разум мог быть свободен ото всей позитивной лжи и ошибки, даже если бы он мог быть весь интуитивным и безошибочно интуитивным, он мог бы все еще представлять и организовывать только полуистины или отдельные истины, и эти тоже не в их собственном теле, но в светлых представительных образах, помещенных вместе, чтобы создать аккумулированную тотальную или массированную структуру. Следовательно, само-совершенствующееся ментальное существо здесь должно либо отделиться в чистый дух посредством сбрасывания своего низшего существования, или вернуться в физическую жизнь, чтобы развить в ней способность, еще не найденную в нашей ментальной и психической природе. Это то, что выражает Упанишада, когда она говорит, что небеса, достигнутые умом-Пурушей, это те, к которым человек поднят лучами Солнца, рассеянными, разделенными, хотя и интенсивными лучами истины-сознания, и от них он должен вернуться к земному существованию. Но просветленные, которые, отвергая земную жизнь, идут по ту сторону через ворота Солнца, не возвращаются обратно. Ментальное существо, уходящее из своей сферы, не возвращается, потому что посредством этого перехода оно вступает в высший уровень существования, характерный для высшей полусферы. Он не может принести вниз ее более великую духовную природу в эту низшую тройственность, ибо здесь ментальное существо является высочайшим выражением Я. Здесь тройственное ментальное, витальное и физическое тело обеспечивает почти весь спектр нашей возможности, и не может удовлетворять этому более великому сознанию; сосуд не был построен, чтобы вместить более великое божество, или дать приют очарованиям этой супраментальной силы и знания.
Это ограничение истинно только так долго, как человек остается замкнутым в границах ментальной Майи. Если он восходит в знание-я за пределами высочайшего ментального роста, если он становится знанием-душой, Духом, уравновешенным в гносисе, vijnanamaya purusa, и принимает природу его бесконечной истины и могущества, если он живет в знании-оболочке, каузальном теле, точно так же, как в этих высших ментальных, связывающих витальную и более грубую физическую оболочки или тела, тогда, но тогда только был бы он способен принести вниз полностью, в его земное существование, эту полноту бесконечного духовного сознания; только тогда он преуспеет в возвышении своего целостного существа и даже своей целостной проявленной, воплощенной выразительной природы в духовное царство. Но это трудно в крайней степени; ибо каузальное тело открывает себя с готовностью сознанию и способностям духовных планов, и принадлежит по своей природе высшей полусфере существования; но оно либо не развито вообще в человеке, или все еще грубо развито или организовано, и завуалировано позади многих ворот подсознательного в нас. Оно извлекает свое вещество из плана истины-знания и плана бесконечного блаженства и этих, принадлежащих вместе ко все еще недостижимой высшей полусфере. Проливая на это низшее существование свою истину и свет и радость, они являются источником всего, что мы называем духовностью и что мы зовем совершенством. Но это просачивание входит из-за густых покровов, через которые они приходят настолько смягченными и ослабленными, что они полностью затемнены в материальности наших физических восприятий, грубо искажены и извращены в наших витальных импульсах, извращены также, хотя чуть менее грубо, в наших идеативных исканиях, минимизированы даже в сравнительной чистоте и интенсивности высочайших интуитивных уровней нашей ментальной природы. Супраментальный принцип тайно заложен во всем существовании. Он есть даже в грубейшей материальности, он охраняет низшие миры и управляет ими посредством своего скрытого могущества и закона; но это могущество вуалирует себя и этот закон работает невидимо через сковывающие ограничения и хромающие деформации меньшего правила нашей физической, витальной, ментальной Природы. Все же его правящее присутствие в низших формах заверяет нас, из-за единства всего существования, что есть возможность их пробуждения, возможность даже их совершенного проявления здесь несмотря ни на какие вуали, несмотря на всю массу наших видимых неспособностей, несмотря на неспособность или нежелание нашего ума и жизни и тела. А то, что возможно, должно однажды произойти, ибо таков закон всемогущего Духа.
Характер этих более высоких состояний души, и их более великие миры духовной Природы с необходимостью трудно охватить. Даже Упанишады и Веда только описывают их аллегорическим образом, намеками и символами. Все же, необходимо попытаться дать некий отчет об их принципах и практическом эффекте настолько, насколько они могут быть постигнуты умом, который стоит на границе двух полусфер. Переход за эту границу был бы кульминацией, полнотой Йоги само-превосхождения посредством само-знания. Душа, которая стремится к совершенству, отходит назад и вверх, говорит Упанишада, из физического в витального и из витального в ментального Пурушу, - из ментальной в знание-душу, и от того знания - в Пурушу блаженства. Это я блаженства - это сознательное основание совершенной Сатчитананды, и перейти в нее - завершает восхождение души. Разум, следовательно, должен попытаться отдать себе некий отчет об этой решающей трансформации воплощенного сознания, лучезарном преображении и самопревосхождении нашей всегда стремящейся природы. Описание, к которому разум может прийти, никогда не может быть адекватным самой вещи, но оно может указывать, по меньшей мере, на некую представительную тень ее, или, возможно, некий полуосвещенный образ.
Глава XXII
Виджняна, или Гносис
В нашем совершенном само-превосхождении мы выходим из неведения или полу-освещенности нашего ментального сознания-бытия и поднимаемся над ними, в более великое мудрость-я и истину-могущество над ним, чтобы там пребывать в неразделенном свете божественного знания. Ментальный человек, которым мы являемся, изменен в гностическую душу, истинно-сознательное божество, vijnanamaya purusa. Сидя на этом уровне холма нашего восхождения, мы находимся на плане, совершенно отличном от этого материального, этого витального, этого ментального равновесия универсального духа, и с этим изменением меняется также все наше видение и переживание нашей души-жизни и мира вокруг нас. Мы рождены в новую душу-состояние, и надели новую природу; ибо соответствующим статусу души является статус Пракрити. У каждого перехода мира-восхождения, от материи к жизни, от жизни к разуму, от разума связанного к свободному интеллекту, когда спящая, полу-проявленная или уже проявленная душа восходит ко все более и более высоким уровням бытия, природа также возвышается к высшей работе, более широкому сознанию, более громадной силе и более интенсивному и широкому охвату или радости существования. Но переход от ума-я к знанию-я - это великий и решающий переход Йоги. Это стряхивание последнего захвата, наложенного на нас космическим неведением, и наше твердое обоснование в Истине вещей, в сознании, бесконечном и вечном и нерушимом темнотой, ложью, страданием или ошибкой.
Это первая вершина, которая входит в божественное совершенство, sadharmya, sadrasya; ибо все остальные только заглядываются на нее, или ловят некие лучи ее значения. Высочайшие высоты разума или надразума входят все еще в пояс умеренного неведения; они могут отражать божественный Свет, но не передают его в неослабленном могуществе нашим низшим членам. Ведь так долго, как мы находимся в тройном слое ума, жизни и тела, наша активная природа продолжает работать в силе неведения, даже когда душа в Разуме обладает чем-то из знания. И даже если душа бы отражала или представляла всю широту знания в своем ментальном сознании, она была бы неспособна задействовать его правильно в силе действия. Истина в ее действиях могла бы сильно возрасти, но она все еще была бы преследуема ограничением, все еще приговорена к разделенности, которая удерживала бы ее от интегральной работы в могуществе бесконечного. Могущество божественного озаренного ума может быть необъятным по сравнению с обычными могуществами, но оно будет все еще подчинено неспособности, и там не может быть совершенного сообщения между силой действенной воли и светом идеи, которая которая вдохновляет ее. Бесконечное Присутствие может быть там в статике, но динамика операций низшей Природы все еще принадлежит низшей Пракрити, должна следовать ее тройным модам работ, и не может дать никакой адекватной формы величию внутри нее. Это - трагедия неэффективности, разрыва между идеалом и эффективной волей, нашей постоянной неспособности выработать в живой форме и действии истину, которую мы ощущаем в нашем внутреннем сознании, которую преследует все стремление разума и жизни, к божественности позади них. Но vijnana или гносис - это не только истина, но истина-могущество, это сама работа бесконечного и божественной природы; это божественное знание, единое с божественной волей в силе и наслаждении спонтанного и светлого и неизбежного самоисполнения. Посредством гносиса, значит, мы изменяем нашу человеческую в божественную природу
Что тогда такое этот гносис, и как можем мы описать его? Нужно избежать двух противоположных ошибок, двух неверных концепций, которые искажают противоположные стороны истины гносиса. Одна ошибка скованных интеллектом мыслителей принимает vijnana за синоним другого индийского термина buddhi, а buddhi - за синоним рассудка, различающего интеллекта, логической интеллектуальности. Система, которая принимает это значение, проходит сразу же от плана чистого интеллекта к плану чистого духа. Никакое промежуточное могущество не распознается, никакое более божественное действие знания, чем чистый рассудок, не допускается; ограниченные человеческие средства для встречи истины приняты за высочайшую возможную динамику сознания, его самую важную силу и изначальное движение. Противоположная ошибка, заблуждение мистики, принимает vijnana за сознание Бесконечного, свободное от всех идеаций, или же идеацию, запакованную в одну сущность мысли, потерянную для другого динамического действия в единственной и неизменной идее Одного. Это - chaitanyaghana Упанишады, и является одним движением или, скорее, одной нитью многоаспектного движения гносиса. Гносис, Виджняна, это не только это сконцентрированное сознание бесконечной Сущности; это также и в то же время бесконечное знание несметной игры Бесконечного. Она содержит всю идеацию (не ментальную, но супраментальную), но она не ограничена идеацией, ибо она далеко превосходит идеативное движение. Не является эта гностическая идеация по своему характеру и интеллектуальным мышлением; это не то, что мы зовем рассудком, не концентрированный интеллект. Ибо рассудок является ментальным в своих методах, ментальным в своих приобретениях, ментальным в своей основе, но идеативный метод гносиса само-светел, супраментальным, его урожай мысли-света - спонтанным, не приходящим посредством приобретения, его мысль-базис - представлением сознательных тождеств, не переводом впечатлений, порожденных непрямыми контактами. Есть связь, и даже род неустойчивого тождества между двумя формами мысли, ибо одна происходит скрыто из другой. Разум порожден из того, что находится по ту сторону разума. Но они действуют на разных планах, и обращают действие друг друга.
Даже чистейший рассудок, самая светлая рациональная интеллектуальность не есть гносис. Рассудок или интеллект - это только низший buddhi; он зависит для своих действий от восприятий чувства-ума и от концепций ментального интеллекта. Он не похож на гносис, само-светлый, аутентичный, делающий субъект единым с объектом. Существует, в самом деле, высшая форма buddhi, которая может быть названа интуитивным умом или интуитивным рассудком, эта, посредством своих интуиций, своих вдохновений, свего скорого открывающего видения, своего проливающего свет понимания и различения может делать работу рассудка с более высоким могуществом, более скорым действием, более великой и спонтанной уверенностью. Он действует в полутьме истины, которая не зависит от фонариков-вспышек чувства-ума и его ограниченных неуверенных восприятий; он продвигается не интеллектуальными, но зрительными понятиями; это род истины-видения, истины-слышания, истины-памяти, прямого истины-различения. Эта правдивая и подлинная интуиция должна быть отличена от могущества обычного ментального рассудка, который слишком легко путают с ней, того могущества запутанного рассуждения, которое достигает своего заключения посредством скачка, и не нуждается в обычных шагах логического ума. Логический рассудок следует шаг за шагом, и испытывает надежность каждого шага, как человек, идущий по зыбкой почве и обязанный проверять колеблющимся касанием ноги кадую пядь почвы, которую он воспринимает глазами. Но этот другой супралогический процесс рассудка является движением быстрого проникновения в суть или скорого различения; оно происходит посредством большого шага или прыжка, как человек, который прыгает с одного надежного места на другую точку уверенного стояния, - или, по меньшей мере, принимаемую им за надежную. Он видит это пространство, которое он покрывает, в одном компактном и озаряющем взгляде, но он не различает или измеряет ни взглядом, ни касанием его последовательности, черты и обстоятельства. Это движение имеет что-то от чувства могущества интуиции, что-то от ее скорости, некую видимость ее света и определенности, и мы всегда склонны принимать его за интуицию. Но наше допущение является ошибкой, и если мы верим ей, она может ввести нас в вопиющее заблуждение.
Интеллектуалы даже думают, что интуиция сама по себе - не более, чем этот быстрый процесс, в котором все действие логического ума совершается быстро, или, возможно, совершается полусознательно или подсознательно, не умышленно вырабатывается в его разумном методе. По своей природе, однако, это следование весьма отлично от интуиции, и не является с необходимостью истиной-движением. Могущество его скачка может закончиться спотыканием, его быстрота может предать, его уверенность является, слишком часто, самонадеянной ошибкой. Достоверность его заключения должна всегда зависеть от последующей проверки, или поддержки от доказательств чувств-восприятий, или рациональное связывание интеллектуальных концепций должно вмешаться, чтобы объяснить ему его собственные уверенности. Этот низший свет может, в самом деле, получать с большой готовностью смесь настоящей интуиции в себя, и тогда псевдо-интуитивный или наполовину интуитивный ум создается, очень обманчивый посредством своих частых светлых последовательностей, смягчающих вихрь интенсивно самоуверенных ложных уверенностей. Истинная интуиция, наоборот, несет в себе свою собственную гармонию истины; она уверенна и безошибочна в своих пределах. И пока она являестя чистой интуицией, и не допускает в себя никакой смеси чувства-ошибки или интеллектуальной идеации, опыт никогда не противоречит ей. Интуиция может быть проверена рассудком или чувством-восприятием впоследствии, но эта истина не зависит от той проверки, она гарантирована автоматическим само-доказательством. Если рассудок, зависимый от своих заключений, противоречит большему свету, он будет основан в конце на более обширном знании, что интуитивное заключение было правильным, и что более правдоподобное рациональное и обоснованное заключение было ошибкой. Ибо истинная интуиция проходит от само-существующей истины вещей, и ее безопасность обеспечена этой само-существующей истиной, а не каким-нибудь непрямым, производным или зависимым методом прихода к знанию.
Но даже интуитивный рассудок не является гносисом; это только кромка света суперразума, находящего свой путь посредством вспышек озарения в ментальность, как молнии в туманных и облачных местах. Его вдохновения, откровения, интуиции, само-светлые различения - это послания с более выского знания-плана, который делает их путь возможным в наш более низкий уровень сознания. Самый характер интуитивного ума устанавливает пропасть различия между своим действием, и действием само-содержащего гносиса. На первом месте он действует посредством отдельных и ограниченных озарений, и его истина сведена к частому узкому достижению одного короткого пятна знания, освещенного той одной молнией-вспышкой, с которой его вторжение начинается и заканчивается. Мы видим действие инстинкта в животных - автоматическую интуицию в том витале- или чувстве-уме, которая является высочайшим или самым уверенным инструментом в животном, на который оно должно полагаться, поскольку оно не обладает человеческим светом рассудка, только более грубым и все еще плохо сформированным интеллектом. И мы можем наблюдать одновременно, что чудесная истина этого инстинкта, который кажется настолько более уверенным, чем рассудок, ограничена в птице, звере или насекомом некой частной и узкой полезностью, которой ему позволено служить. Когда витальный разум животного пытается действовать за этими узкими пределами, он заблуждается еще более ошибочным способом, чем рассудок человека, и должен учиться с трудностью, посредством последовательности чувств-переживанийю Эта высшая ментальная интуиция человеческого существа - это внутренняя визуальная, не чувственная интуиция; ибо она освещает интеллект, а не чувство-ум, она - само-сознательный и светлый, не наполовину подсознательный слепой свет; она свободно само-действующая, не механически автоматическая. Но все еще, даже когда она не запятнана имитирующей псевдо-интуицией, она ограничена в человеке, как инстинкт в животном, сведена к особой цели воли или знания - как инстинкт к частной полезности жизни или цели Природы. И когда интеллект, как есть ее наиболее неизменная привычка, пытается использовать ее, применить ее, добавить к ней, он выстраивает вокруг интуитивного ядра, в своем собственном характерном стиле, массу смешанной истины и ошибки. Более часто, чем нет, всучиванием элемента чувства-ошибки и концептуальной ошибки в самую субстанцию интуиции, или покрытия ее ментальными добавлениями или отклонениями, он не просто преломляет, но деформирует ее истину, и обращает ее в ложь. В лучшем случае, следовательно, интуиция дает нам только ограниченный, хотя интенсивный свет; в худшем, через наше неверное использование ее или ложные имитации ее, она может ввести нас в замешательство и неразбериху, которой менее амбициозный интеллект избегает, посредством оставания удовлетворенным своим собственным безопасным и медленным методом, - безопасным для низших целей рассудка, хотя никогда не удовлетворяющим вожатым к внутренней истине вещей.
Возможно культивировать и расширять использование интуитивного ума пропорционально тому, как мы полагаемся все менее преимущественно на рассуждающий интеллект. Мы можем тренировать нашу ментальность не ухватываться, как она делает сейчас, за каждую отдельную вспышку интуитивного озарения для своих собственных низших целей, не низвергать нашу мысль сразу же в кристаллизирующее интеллектуальное действие вокруг нее; мы можем тренировать ее мыслить в потоке последовательных и соединенных интуиций, изливать свет на свет в блестящих и победоносных сериях. Мы преуспеем в этом трудном изменении пропорционально тому, как мы очищаем мешающий интеллект, - мы можем сократить в нем элемент материальной мысли, порабощенной внешней видимостью вещей, элемент витальной мысли, порабощенной хотениями, желаниями, импульсами низшей природы, элемент интеллектуальной мысли, порабощенной нашими предпочтительными, уже установленными или близкими по духу идеями, концепциями, мнениями, фиксированными операциями интеллекта, если, сведя к минимуму эти элементы, мы можем заменить их интуитивным видением и чувством вещей, интуитивной способностью проникновения в суть видимостей, интуитивной волей и интуитивной идеацией. Это довольно трудно для нашего сознания, естественно прикованного тройной цепью ментальности, витальности, телесности к своему собственному несовершенству и неведению, верхней, средней и нижней цепью в ведической параболе скованности души, цепями смешанной истины и лжи видимостей, которыми sinahsepa был прикован к месту жертвоприношения.
Но даже если эта трудная вещь была совершенно выполнена, интуиция не была бы знанием; она была бы только его слабым продолжением в разуме, или его острым краем первого вхождения. Различие, которое нелегко определить, кроме как символами, может быть выражено, если мы примем ведический образ, в котором Солнце представляет знание(*) (*Так Солнце названо в Веде, rtam jyotih) а небо, воздух и земля - ментальность, витальность и физичность человека и вселенной. Живя на земле, взбираясь в воздух или даже взлетая в небо, ментальное существо, manomaya purusa, все еще жило бы в лучах солнца, а не в его телесном свете. И в тех лучах он видел бы вещи не как они есть, но отраженными в его органе зрениия, деформированными его ошибками или ограниченными в своей истине его ограничениями. Но vijnanamaya purusa живет в самом Солнце, самом теле и сиянии истинного света; он знает, что этот свет является его собственным само-светлым существом, и он видит всю истину низшей тройственности и каждую вещь, которая есть в ней. Он видит ее не посредством отражения в ментальном органе зрения, но с самим Солнцем знания в качестве своего ока, - ибо Солнце, говорит Веда, это глаз богов. Ментальное существо, даже в интуитивном уме, может воспринимать истину только посредством сверкающего отражения или ограниченного сообщения, и подчинено ограничениям и низшей способности ментального видения; но супраментальное существо видит ее посредством самого знания, из самого центра ее бъющего ключом источника истины, в самой ее форме и посредством ее собственного спонтанного и само-освещающего процесса. Ведь Виджняна - это прямое и божественное, в противоположность непрямому и человеческому, знание.
Природа знания может только быть указана интеллекту посредством противопотавления ее природе интеллекта, и даже тогда выражения, которые мы должны использовать, не могут озарить, если им не помогает некоторое количество подлинного переживания. Ведь какой язык, выдуманный интеллектом, может выразить супрарациональное? Фундаментально, это - различие между этими двумя могуществами, что ментальный рассудок проходит, с трудом, от неведения к истине, но гносис имеет в себе самом прямой контакт, непосредственное видение, легкое и постоянное обладание истиной, и не имеет нужды в исканиях или каком-либо роде процедуры. Рассудок стартует с видений и трудов, никогда или редко теряя по меньшей мере частичную зависимость от видимостей, чтобы прийти к истине позади них; он показывает истину в свете видимостей. Гносис стартует с истины, и показывает видимости в свете истины; он является сам телом истины и ее духом. Рассудок проходит посредством предположения, он заключает; но гносис проходит посредством тождественности, или видения, - то есть, видит и знает. Так непосредственно, как физическое видение видит и схватывает видимость объектов, так и гораздо более непосредственно гносис видит и схваытвает истину вещей. Но там, где физическое чувство входит в отношения с объектом посредством завуалированного контакта, , гносис входит в тождество с вещами посредством развуалированного единства. Так он способен знать все вещи, как человек знает свое собственное существование, просто, убедительно, непосредственно. Для рассудка только то, что чувства дают, является непосредственным знанием, pratyaksa, к остальной истине приход осуществляется опосредованно; для гносиса вся его истина является непосредственным знанием, pratyaksa. Следовательно, истина, полученная интеллектом, является приобретением, над которым нависает всегда некоторая тень сомнения, незавершенности, окружающих сумерек ночи и неведения или полу-знания, возможность переделки или отмены позднейшим знанием. Истина гносиса свободна от сомнения, само-очевдина, само-существующая, неопровержимая, абсолютная.
Рассудок имеет своим первым инструментом наблюдение общее, аналитическое и синтетическое; он помогает себе сравнением, контрастом и аналогией, - следует от опыта к непрямому знанию посредством логического процесса дедукции, индукции, всех родов умозаключения, - остается в памяти, выходит за собственные пределы посредством воображения, защищает себя суждением: все есть процесс нащупывания и поиска. Гносис не ищет, он обладает. Или, если он должен просвещать, он даже тогда не ищет; он раскрывает, он освещает. В сознании, преображенном из интеллекта в гносис, воображение будет замещено истиной-вдохновением, ментальное суждение утсупит место само-светлому различению. Медленный и спотыкающийся логический процесс от рассуждения к заключению будет вытолкнут скорым интуитивным следованием; заключение или факт будут видимы одновременно в его собственном праве, посредством его собственной самодостаточной мудрости, и все доказательства, посредством которых мы приходим к нему, будут видимы тоже одновременно, вместе с ним, в том же самом исчерпывающем образе, не как его доказательства, но как его сокровенные условия, связи и отношения, его составные части или крылья обстоятельств. Ментальное и чувственное наблюдение будет изменено во внутреннее видение, использующее инструменты как каналы, но не зависящее от них, как разум в нас, слепой и глухой без физических чувств, и это видение будет видеть не просто вещь, но всю ее истину, ее силы, могущества, вечности внутри нее. Наша неуверенная память отпадет, и на ее место придет светлое обладание знанием, божественная память, которая не является хранилищем приобретений, но сберегает все вещи всегда содержащимися в своем сознании, память одновременно прошлого, настоящего и будущего.
Ведь в то время, как рассудок переходит от момента к моменту времени и теряет и приобретает и снова теряет и опять приобретает, знание преобладает над временем в одном взгляде и потсоянном могуществе и соединяет прошлое, настоящее и будущее в их неделимых связях в единую длительную карту, бок о бок. Знание стартует с тотальности, которой оно непосредственно обладает; оно видит части, группы и детали только в связи с тотальностью и в одном видении с ней; ментальный рассудок не может по-настоящему видеть тотальность вообще, и не знает полностью никакого целого, кроме как стартуя с анализа и синтеза его частей, масс и деталей; иначе его целое-видение является всегда смутным мрачным предчувствием или несовершенным охватом, или спутанным конспектом невнятных черт. Рассудок имеет дело с составляющими и процессами и свойствами; он пытается тщетно сформировать посредством их идею вещи в себе, ее реальности, ее сущности. Но гносис видит вещь в себе сначала, проникает в ее изначальную и вечную природу, присоединяет ее процессы и свойства, только как самовыражение ее природы. Рассудок пребывает в разделенности, и является ее заключенным: он имеет дело с вещами по отдельности и обращается с каждой, как с отдельным существованием, как он имеет дело с отрезками Времени и делениями Пространства; он видит объединения только в сумме или посредством уничтожения и разделенности, или как общу концепцию и бессмысленный образ. Но гносис пребывает в единстве, и знает, посредством его, всю природу разнообразий; он стартует с объединения, и видит разнообразия только объединения, не разнообразия, составляющие одно, но объединения, составляющие свои собственные множественности. Гностическое знание, гностическое чувство не распознают никакого настоящего разделения; они не обращаются с вещами раздельно, как если бы они были независимы от своего истинного и изначального единства. Рассудок имеет дело с конечным, и беспомощен перед бесконечным: он может помыслить о нем, как о неопределенной протяженности, в которой конечное действует, но бесконечное в себе он может с трудностью помыслить, и не может вообще охватить или проницать. Но гносис является бесконечным, видит его и живет в нем; он стартует всегда с бесконечного и знает конечные вещи только в их отношении к бесконечному и в смысле бесконечного.
Если бы мы описывали гносис, как он есть в своем собственном восприятии, не так несовершенно, как он есть для нас в контакте с нашим собственным рассудком и интеллектом, едва ли возможно вообще говорить о нем, кроме как в образах и символах. И прежде всего мы должны помнить, что гностический уровень, Махат, Виджняна, это не высший план нашего сознания, но средний или связующий план. Поставленный между тройной славой абсолютного Духа, бесконечным существованием, сознанием и блаженством Вечного и нашим низшим тройным бытием и природой, он есть, как если бы он стоял там как опосредующая, выраженная, организующая и созидательная мудрость, могущество и радость Вечного. В гносисе Сатчитананда суммирует свет своего неохватного существования, и изливает его на душу в форме и могуществе божественного знания, божественной воли и божественного восторга существования. Это как если бы бесконечный свет был собран в компактную сферу солнца и расточен на все, что зависит от солнца, в сияниях, которые длятся вечно. Но гносис не является только светом, он - сила; это созидательное знание, это самоэффективная истина божественной Идеи. Эта идея - не творческое воображение, не что-то, что конструирует в пустоте, но свет и могущество вечной субстанции, истина-свет, полная истины-силы; и она выносит наружу то, что затаено в существе, она не создает вымысел, которого никогда не было в существе. Идеация гносиса - это лучащийся свет-вещество сознания вечного Существования; каждый луч есть истина. Воля в гносисе - это сознательная сила вечного знания; она бросает сознание и субстанцию бытия в безошибочные формы истины-могущества, формы, которые воплощают идею и делают ее непогрешимо эффективной, и она вырабатывает каждую истину-могущество и каждую истину-форму спонтанно и верно соответствующей ее природе. Поскольку она несет эту созидательную силу божественной Идеи, Солнце, господина и символ Гносиса, описывается в Веде, как Свет, который есть отец всех вещей, Сурья Савитри, Мудрость-Светлая, кто является приводящим в проявленное существование. Это созидание вдохновлено божественным восторгом, вечной Анандой; оно исполнено радости своей собственной истины и могущества, оно созидает в блаженстве, созидает из блаженства, созидает то, что блаженно. Поэтому мир гносиса, супраментальный мир - это истинное и счастливое творение, rtam, bhadram, поскольку все в нем разделяет совершенную радость, которая сделала его. Божественное сияние неотклоняющегося знания, божественное могущество непоколебимой воли и божественная легкость неспотыкающегося блаженства - природа Пракрити души в суперразуме, в vijnana. Вещество гностического, или супраментального плана сделано из совершенных абсолютов всего, что здесь несовершенно и относительно, и его движение примиренных сцеплений и счастливых слияний всего, что здесь является противоположностями. Ибо за видимостью этих противоположностей есть их истины, а истины вечного не конфликтуют друг с другом; противоположности нашего ума и жизни трансформированы в суперразуме в их собственный дух, соединяют вместе и видимы, как тона и расцветки вечной Реальности и постоянной Ананды. Суперразум или гносис - это высшая Истина, высшая Мысль, высшее Слово, высший Свет, высшая Воля-Идея; это внутреннее и внешнее расширение Бесконечного, что находится по ту сторону Пространства, освобожденное Время Вечного, кто безвременен, божественная гармония всех абсолютов Абсолюта.
Для рассматривающего ума есть три могущества Виджняны. Его высшее могущество знает и получает в себя свыше все бесконечное существование, сознание и блаженство Ишвары, оно является, на своей высочайшей высоте, абсолютной силой и знанием вечной Сатчитананды. Его второе могущество концентрирует Бесконечное в плотное светлое сознание, caitanyaghana или cidghana, семя-состояние божественного сознания, в котором содержатся, живые и конкретные, все неизменные принципы божественного бытия, и все нерушимые истины божественной сознательной-идеи и природы. Его третье могущество приносит или высвобождает наружу эти вещи посредством эффективной идеации, видения, подлинных тождественностей божественного знания, движения божественной воли-силы, вибрации божественных восторга-интенсивностей в универсальную гаромонию, неограничимое многообразие, множественный ритм их могуществ, форм и взаимодействие живых последствий. Ментальный Пуруша, поднимаясь в vijnanamaya, должен взойти эти три могущества. Он должен обернуть, посредством превращения своих движений, в движения гносиса, свое ментальное восприятие, идеацию, волю, удовольствие в излучения божественного знания, пульсации божественной воли-силы, волны и течения божественных наслаждения-морей. Он должен обратить свое сознательное вещество в гностическое я или Истину-я, или бесконечную Сатчитананду. Эти три движения описаны в Иша Упанишаде, первое как vyuha, выстраивание лучей Солнца гносиса в порядке Истины сознания, второе как samuha, сведение вместе лучей в тело Солнца гносиса, третье - как видение тройственной формы того Солнца, всего, в чем душа наиболее сокровенно своим единством с бесконечным Пурушей* (* surya, vyuha, rasmin, samuha, tejo yat te rupam kalyanatamam tat te pasyami, yo'savasau purusah so'hamasami. Веда описывает план Виджняны, как rtam, satyam, bhrat, Право, Истину, Ширь, ту же самую тройную идею, по-разному выраженную. Ритам - это действие божественного знания, воли и радости в очертаниях истины, игра Истины-сознания. Бхират - это бесконечность Сатчитананды, из которой друге два выходят и в которой они основаны). Высшее сверху, в нем, вокруг, везде и душа, пребывающая в Высшем и единая с ним, - бесконечное могущество и истина Божественного, сконцентрированного в своей собственной светлой душевной природе, - лучезарная активность божественного знания, воли и радости, совершенная в природном действии Пракрити, - это фундаментальное переживание ментального существа, трансформированного и исполненного и возвышенного в совершенстве гносиса.
Глава XXIII
Условия Достижения Гносиса
Знание - это первый принцип Виджняны, но знание не является его единственным могуществом. Истина-сознаниее, как всякий другой план, основывает себя на том частном принципе, который является, естественно, ключом всех его движений; но он не ограничен им, он содержит все остальные могущества существования. Только характер и работа тех остальных могуществ изменены, и отформованы в соответствие со своим собственным изначальным и правящим законом; интеллект, жизнь, тело, воля, сознания, блаженство в я светлы, пробуджены, преисполнены божественного знания. Это, на самом деле, процесс Пуруши-Пракрити везде; это ключевое движение всей иерархии и ранжированных гармоний проявленного существования. В ментальном бытии ум-чувство или интеллект является изначальным или руководящим принципом. Ментальное существо в уме-мире, где он родной в своей центральной и определяющей природной интеллектуальности; он - центр интеллекта, массированное движение интеллекта, воспринимающее и излучающее действие интеллекта. Он имеет интеллектуальное ощущение своего собственного существования, интеллектуальное чувство иного существования, чем его собственного, интеллектуальное чувство его собственной природы и активностей, и активностей других, интеллектуальное чувство природы вещей и личностей и их отношений с ними самими и друг с другом. Это создает его опыт существования. Он не имеет другого знания существования, никакого другого опыта жизни и материи, кроме того, как они делают себя ощутимыми для него, и способными быть охваченными его ментальным интеллектом; то, что он не чувствует и не понимает, для него является практически не-существующим, или, по меньшей мере, чуждым его миру и его природе. Человек является, в своем принципе, ментальным существом, но не таковым, живущим в умственном мире, но в преимущественно физическом существовании; его разум упакован в Материю и обусловлен Материей. Поэтому он должен начать с действия физических чувств, которые являются всеми каналами материального контакта; он не начинает с ума-чувства. Но даже так он не делает и не может сделать свободным использование чего-либо переданного этими физическими органами, пока и если они не захвачены умом-чувством и обращены в вещество и ценность его интеллектуального существа. То, что является в низшем подчеловеческом подментальном мире праническим, нервным, динамическим действием и реакцией, то происходит очень хорошо без какой-либо нужды перевода в ментальные термины, или управления посредством ума, доллжны в нем быть возвышены и предложены некоему роду интеллекта. Чтобы быть характерно человеческими, оно должно стать сначала ощущением силы, чувством желания, чувством воли, чувством интеллектуального воли-действия или ментально сознательным чувством силы-действия. Его наслаждения бытия переводится в чувство ментального или ментализированного витального или физического удовольствия и его извращения боли, или в интеллект наслаждения и утрату наслаждения - все феномены интеллектуального ума-чувства. так тоже то, что над ним и то, что вокруг него и в чем он живет - Бог, универсальное бытие, космические Силы - несуществующи и нереальны для него, пока его разум не пробуждается к ним и не обретает, еще не их истинную правду, но некую идею, наблюдение, предположение, воображение вещей сверх-чувственных, некое ментальное чувство Бесконечного, некое интеллектуальное интерпретирующее сознание или супер-я над ним и вокруг него. Все изменяется, когда мы переходим от ума к гносису; ибо там прямое врожденное знание является центральным принципом. Гностическое (виджнянамайя) существо является по своему характеру истиной-сознанием, центром и периферией истины-видения вещей, массированным движением тонкого тела гносиса. Его действие - это само-исполняющее и излучающее действие истины-могущества вещей в сооветствии с внутренним законом их глубочайшего и истиннейшего я и природы. Эта истина вещей, к которой мы должны прийти прежде, чем мы сможем войти в гносис - ибо там все существует и из того все происходит на гностическом плане, - является, прежде всего, истиной единства, но единства, порождающего разнообразие, единения во множестве и все же единения всегда, не отменяемого единства. Состояние гносиса, условия виджнянамайя бытия, невозможно без обильного и тесного самоотождествления нас со всем существованием, универсальной проницаемости, универсального охвата или содержания, определенной всеважности. Гностический Пуруша имеет в норме сознание себя как бесконечного, в норме также сознание содержания мира в себе и превосхождения его; он не подобен разделенному ментальному существу, в норме привязанному к сознани., которое чувствует себя содержащимся в мире и частью его. Следовательно, освобождение от ограничивающего и заключающего эго - это первый элементарный шаг к существу гносиса; ибо пока мы живем в эго, тщетно надеяться на эту высочайшую реальность, это широкое само-сознание, это истинное само-знание. Малейший возврат к эго-мысли, эго-действию, эго-воле приносит назад сознание, выпадающее из такой гностической Истины, так как оно достигло лживостей разделенной ума-природы. Безопасная универсальность бытия - сама основа этого светлого высшего сознания. Оставив всю жесткую разделенность (но обретя взамен определенный трансцендентальный обзор или независимость) мы должны почувствовать себя одним со всеми вещами и существами, отождествить себя с ними, стать сознающими их как самих себя, чувствовать их существо, как наше собственное, допускать их сознание, как часть нашего, контактировать с их энергией, как с сокровенной нашей энергией, учиться, как быть одним я со всеми. Это единство, на самом деле, не является все-необходимым, но является первым условием, и без него нет гносиса. Этой универсальности невозможно достичь в ее законченности, пока мы продолжаем чувствовать себя самих, как мы сейчас чувствуем, сознанием, облеченным в индивидуальные ум, жизнь и тело. Должен иметь место определенный подъем Пуруши из физического и даже из ментального, в тело виджнянамайя. Не может больше ни ум, ни его соответствующий ментальный "лотос" оставаться центром нашего мышления, больше ни сердце , ни его соответствующий "лотос" - порождающим центром нашего эмоционального и чувственного бытия. Сознательный центр нашего существа, нашей мысли, нашей воли и действия даже, изначальной силы наших ощущений и эмоций возвышается над телом и разумом, и занимает свободное положение выше их. Не имеем мы больше ощущения жития в теле, но находимся выше, как его господин, обладатель или Ишвара, и в то же время окружаем его с более широким сознанием, чем таковое заключенного физического чувства. Теперь мы начинаем осознавать с самой живой силой реальности, нормальной и длительной, что имеют в виду мудрецы, когда они говорят о душе, несущей тело, или когда они говорят, что душа не находится в теле, но тело находится в душе. Именно из выше тела, а не из мозга, мы будем формировать понятия и изъявлять волю; мозг-действие станет только ответом и движением физической машинерии на шок мысли-силы и воли-силы свыше. Вся воля будет зачинаться свыше; свыше все, что соответствует в гносисе нашей нынешней ментальной активности, имеет место. Многие, если не все, из этих условий гностического изменения могут, и на самом деле должны быть достигнуты задолго до того, как мы достигнем гносиса, - но несовершенно в начале, как бы посредством отражения, - в высшем уме самом по себе и более полно в том, что мы можем назвать надразумным сознанием между ментальностью и гносисом. Но этот центр и это действие свободны, не связаны, не зависимы от физической машины, не прикреплены к узкому эго-чувству. Он не вовлечен в тело; он не замкнут в отдельной индивидуальности, ощущающей грубые контакты с миром снаружи, или пробирающиеся наощупь внутрь за своим собственным более глубоким духом. Ибо в этой великой трансформации мы начинаем иметь сознание, не замкнутое в генерирующую коробку, но рассеянное свободно и расширяющееся само-существующе везде; есть или может быть центр, но это условность для индивидуального действия, не жесткая, не составляющая или отделяющая. Сама природа нашего сознания, с этого времени, универсальна; единое с таковым универсального существа, оно следует от универсальности к гибкой и разнообразной индивидуализации. Оно стало сознательностью бесконечного бытия, которое действует всегда универсально, хотя с ударением на индивидуальную формацию его энергий. Но это ударение дифференциально скорее, чем разделяюще, и его формация - больше не то, что мы сейчас понимаем под индивидуальностью; нет больше мелкой составленной личности, замкрутой в формулу его собственного механизма. Это состояние сознания настолько ненормально для нашего нынешнего способа бытия, что для рационального человека, который не обладает им, оно моет казаться невозможным, или даже состоянием умопомешательства; но, когда им однажды обладали, оно утверждает себя даже для ментального интеллекта своим более великим покоем, свободой, светом, могуществом, эффективностью воли, поддающейся проверке истине формирования понятия и ощущения. Ведь это условие начинается уже на высших уровнях освобожденного ума, и может, следовательно, частично ощущаться и быть понято умом-интеллектом, только когда он оставляет позади ментальные уровни, но он поднимается к совершенному само-обладанию только в супрементальном гносисе. В этом состоянии сознания бесконечное становится для нас основой, действительной реальностью, единственной вещью, непосредственно и ощутимо истинной. Становится невозможным для нас думать или осознавать конечное отдельно от нашего фундаментального чувства бесконечного, в котором одном лишь конечное может жить, может формировать себя, может иметь какую-либо реальность или продолжительность. Пока эти конечные ум и тело являются для нашего сознания первым фактом нашего существования и основанием всего нашего мышления, чувствования и волеизъявления, и пока вещи конечные являются нормальной реальностью, из которой мы можем подниматься случайно, или даже часто, к идее или чувству бесконечного, мы все еще очень далеки от гносиса. В плане гносиса бесконечное является одновременно нашим нормальным сознанием бытия, его первым фактом, нашей ощутимой субстанцией. Именно очень конкретно для нас основание, из которого все конечные формы сами по себе, и его неисчислимые безграничные силы являются зачинателями всей нашей мысли, воли и наслаждения. Но это бесконечное - это не только бесокнечное распространения или протяяженности, в которой все формируется или приходит. Позади того неизмеримого расширения гностическое сознание всегда сосзнает беспространственное внутреннее бесконечное. Именно через это двойное бесконечное мы можем прийти к сущностному бытию Сатчитананды, высочайшему я нашего собственного существа и тотальности нашего космического существования. Там открыто для нас неограничимое существование, которое мы ощущаем, как если бы оно было бесконечностью вокруг нас, в которую мы стараемся растворить наше отдельное существование. Впоследствии мы расширяемся в нее и восходим в нее; мы вырываемся из эго в широту, и являемся тем навсегда. Если это освобождение достигнуто, его могущество может принять, если такова будет наша воля, растущее обладание нашим нижним бытием, также, пока даже наши нижайшие и извращеннейшие активности не переоформлены в истину Виджняны. Это - основа, это чувство бесконечности и обладаемости бескончным, и только когда оно достигнуто, иожем мы прогрессировать к некой нормальности супраментальной идеации, восприятия, чувства, тождественности, сознательности. Ведь даже это чувство бесконечного - это только первое основание, и гораздо больше должно быть сделано, прежде чем сознане сможет стать динамично гностичным. Ведь супраментальное знание - это игра высшего света; есть много других светов, других уровней знания, более высоких, чем человеческий ум, которые могут открыться в нас и получить или отразить что-то от той лучазарности даже до того, как мы поднимемся в знание. Но чтобы видеть или полностью обладать им, мы должны сначала войти в и стать существом высшего света, наше сознание должно быть трансформировано в то сознание, его принцип и могущество само-сознательности и все-сознательности посредством тождества должно быть самим веществом нашего существования. Ибо наши средства и способы знания и действия должны с необходимостью быть соответствующими природе нашего сознания, и именно сознание должно радикально измениться, если мы должны управлять, а не только быть случайно навещаемы этим высшим могуществом знания. Но оно не ограничено высшей мыслью или действием рода божественного рассудка. Оно возвышает все наши нынешние средства знания, необъятно расширенные, активные и эффективные там, где они сейчас преграждены, слепы, неплодотворны, и обращает их в высокую и интенсивную восприимчивую активность Виджняны. Так оно возвышает наше чувственное действие и озаряет его даже в его обычной области так, что мы обретаем истинное чувство вещей. Но также оно дает способность уму-чувству иметь непосредственное восприятие внутреннего, так же как и внешнего феномена, чувствовать и получать или воспринимать, например, мысли, чувства, ощущения, нервные реакции объекта, на который оно обращено (Это могущество, говорит Патанджали, приходит посредством "самьямы" на объект. Так это для ментальности, в гносисе нет нужды в самьяма. ибо этот род восприятия - естественное действие Виджняны). Оно использует тонкие чувства так же, как физические, и спасает их от ошибок. Оно дает нам знание, опыт планов существования иных, чем материальный, к которому наша обычная ментальность невежественно привязана, и оно расширяет мир для нас. Оно трансформирует сходным образом ощущения, и дает им их полную интенсивность, так же, как из полное удерживающее могущество; ибо в нашей нормальной ментальности полная интенсивность невозможна, потому что могущество удерживать и выносить вибрации после определенной точки изменяет ей, разум и тело сломались бы оба под шоком или длительным напряжением. Оно принимает также элемент знания в наших ощущениях и эмоциях, - ведь наши ощущения тоже содержат могущество знания и могущество исполнения, которое мы не распознаем и не используем правильно, - и освобождает их в то же время от их ограничений и от их ошибок и извращений. Ведь во всех вещах гносис является Истиной, Правом, высочайшим Законом, деванам адахдхани вратани. Знание и Сила или Воля - ведь вся сознательная сила есть воля - являются близнецовыми сторонами действия сознания. В нашей ментальности они разделены. Идея приходит первой, воля приходит, спотыкаясь, после нее или восстает против нее или используется, как ее несовершенное орудие с несовершенными результатами; или же воля возникает сначала со слепой или полузрячей идеей в себе, и вырабатывает что-либо в смущении, о чем мы обретаем правильное понимание впоследствии. Нет единства, нет полного понимания между этими могуществами в нас; или же нет совершенного сообщения инициации с осуществлением. Не находится и индивидуальная воля в гармонии с универсальной; она пытается протянуться за пределы ее, или выпадает из нее, или отклоняется и борется с ней. она не знает времен и сезонов Истины, ни ее степеней и мер. Виджняна принимает волю, и приводит ее сначала в гармонию, а затем в единство с истиной супраментального знания. В этом знании идея в индивидууме едина с идеей в универсальном, поскольку оба возвращены назад, к истине высшего Знания и трансцендентной Воли. Гносис принимает не только нашу интеллектуальную волю, но наши хотения, желания, даже то, что мы зовем низшими желаниями, инстинкты, импульсы, выборы чувства и ощущения, и он трансформирует их. Они перестают быть хотениями и желаниями, потому что они перестают сначала быть личными, а затем перестают быть быть тем борющимся за неохваченное, что мы подразумеваем под страстным хотением и желанием. Не будучи более слепыми или полузрячими протягиваниями инстинктивной или интеллектуальной ментальности, они трансформированы в разнообразное действие Истины-воли; и эта воля действует с врожденным знанием верных мер ее декретированного действия и, следовательно, с эффективностью, неизвестной нашему ментальному волению. Поэтому также в действии виджнянамайя не будет места для греха; ибо весь грех - это ошибка воли, желание и действие Неведения. Когда желание прекращается полностью, печаль и внутреннее страдание также прекращаются. Виджняна принимает не только наши части знания и воли, но наши части любви и наслаждения, и изменяет их в действие божественной Ананды. Ибо если знание и силы - близнецовые стороны или могущества действия сознания-наслаждения, Ананда - что является нечто более высоким, чем то, что мы зовем удовольствием - это само вещество сознания, и естественный результат взаимодействия знания и воли, силы и самосознательности. И удовольствие и боль, и радость и печаль - деформации, вызванные нарушением гармонии между нашим сознанием и силой, которую оно прикладывает, между нашим знанием и волей, разлом их единства нисхождением к более низкому плану, в котором они ограничены, разделены в самих себе, сдержаны в своем полном и правильном действии, в разногласии с другой-силой, другим-сознанием, другим-знанием, другой-волей. Виджняна приводит это к порядку могуществом своей истины и массовым восстановлением к единству и гармонии, к Праву и высочайшему Закону. Она принимает все наши эмоции и обращает их в различные формы любви и наслаждения, даже наши ненависти, отвращения, причины страдания. Она находит или открывает значение, которое они утратили, и посредством потери они стали извращениями, которыми они являются; она восстанавливает всю нашу природу к вечному Благу. Она обходится подобным образом с нашими восприятиями и ощущениями, и раскрывает все наслаждение, которого они ищут, на в его истине, не в каком-либо извращении или неверном искании и неверном восприятии; она достигает даже наших низших импульсов, чтобы наложить захват на Божественное и Бесконечное в видимостях, которые они преследуют. Все это сделано не в ценностях низшего бытия, но посредством подъема ментального, витального, материального в неотъемлемую чистоту, естественную интенсивность, постоянный экстаз, единый и все же многообразный, божественной Ананды. Так существо Виджняны является во всех своих активностях игрой усовершенствованного знания-могущества, воли-могущества, наслаждения-могущества, поднятого к более высокому, чем ментальный, витальный и физический уровень. Все-проникающий, универсализированный, освобожденный от эгоистической личности и индивидуальности, это игра высшего Я, высшего сознания и, следовательно, высшей силы и высшего наслаждения существа. Все это действует в Виджняне в чистоте, в праве, в истине высшей, или божественной, Пракрити. Его могущества могут часто казаться тем, что обычно называют на Йогическом языке Сиддхи, Европейцами - оккультными могуществами, которых посвященные и многие Йоги остерегались и боялись, как ловушек, камней преткновения, отклонений от истинного поиска Божественного. Но они имеют этот характер и опасны здесь, потому что их ищут в низшем существе, ненормально, посредством эго для эгоистического удовлетворения. В Виджняне они не оккультны и не Сиддхи, но являются открытой, непринужденной и нормальной игрой его природы. Виджняна является Истиной-могуществом и Истиной-действием божественного Существа в его божественных тождествах, и, когда это действует через индивидуума, поднятого к гностическому плану, он исполняет себя неизвращенно, без ошибки или эгоистической реакции, без отклонения от обладания Божественным. Там индивидуум - больше не эго, но свободный Джива, поселившийся в высшей божественной природе, частицей которой он является, пара пракритир дживабхута, и природа высшего и универсального Я видится, в самом деле, в игре множественной индивидуальности, но без вуали неведения, с само-знанием, в своем множественном единстве, в истине его божественной Шакти. В Виджняне истинные отношения и действие Пуруши и Пракрити найдены, потому что они становятся едины, и Божественное более не завуалировано в Майе. Все - его действие. Джива больше не говорит: "Я думаю, я действую, я желаю, я чувствую"; он даже не говорит, как Садхака, борющийся за единство, но до того, как он достиг его, "Как назначено Тобой, пребывающим в моем сердце, я действую". Ибо сердце, центр ментального сознания более не является центром зачинания, но только блаженным каналом. Он, скорее, сознает Божественное, находящееся наверху, господа всего, адхистхита, так же, как действующего внутри него. И находящегося самого в этом высшем существе, парардхе, парамасьям паравати, он может сказать прямо и смело, "Бог сам своей Пракрити знает, действует, любит, получает наслаждение через мою индивидуальность и ее образы и исполняет там в своих более высоких и божественных пределах множественную лилу, которую Бесконечный вечно играет в универсальности, которая является им самим навеки.
Глава XXIV
Гносис и Ананда
Восхождение к гносису, обладание чем-то от гностического сознания должно поднимать душу человека и сублимировать его жизнь в мире в славу света и могущества и блаженства и бесконечности, которые кажутся, в сравнении с увечным действием и ограниченными реализациями нашего нынешнего ментального и физического существования самим статисом и динамисом совершенства, финального и абсолютного. И это истинное совершенство, такое, каким ничто до него не было в восхождении духа. Ибо даже высочайшая духовная реализация на плане мантальности имеет в себе нечто поверхностное, одностороннее и исключительное; даже широчайшая ментальная духовность не широка достаточно, и она запятнана также ее несовершенным могуществом самовыражения в жизни. И все же в сравнении с тем, что находится за ней, это тоже, это первое гностическое великолепие это только яркий переход к более совершенному совершенству. Это надежный и светлый шаг, начиная с которого мы можем счастливо подниматься еще выше, в абсолютные бесконечности, которые являются началом и целью воплощенного духа. В этом дальнейшем восхождении гносис не исчезает, но достигает, скорее, своего собственного высшего Света, из которого он низошел, чтобы быть посредником между умом и высшим Бесконечным. Упанишада говорит нам, что после знания-я, выше того, когда ментал стал обладаем и все низшие я были втянуты в него, есть другой и последний шаг из всех, все еще остающийся нам - хотя могут сказать, что он вечно последний или только последний, практически постижимый или вообще необходимый для нас сейчас? - поднять наше гностическое существование в Блаженство-Я, и там завершить духовное само-отыскание божественного Бесконечного. Ананда, высшее Блаженство вечное, совершенно другое и более высокое по своему характеру, чем высочайшая человеческая радость или удовольствие - это сущностная и изначальная природа духа. В Ананде наш дух найдет свое истинное я, в Ананде его сущностное сознание, в Ананде абсолютное могущество его существования. Вхождение освобожденной души в высочайшее абсолютное, неограниченное, необусловленное блаженство духа - это бесконечное освобождение и бесконечное совершенство. Истинно то, что чем-то из этого блаженства можно наслаждаться посредством размышления, посредством ограниченного нисхождения даже на низшие планы, где Пуруша играет со своей модифицированной и ограниченной Природой. Там может иметь место переживание духовной и безграничной Ананды на плане материи, на плане жизни, на плане ума так же, как на гностическом истине-плане знания и выше его. И Йогин, который входит в эти меньшие реализации, может найти их столь полными и неотразимыми, что он вообразит, что нет ничего более великого, ничего за ними. Ибо каждый из божественных принципов содержит в себе всю потенциальность других шести нот нашего существа; каждый план Природы может иметь свое собственное совершенство этих нот на своих собственных условиях. Но интегральное совершенство может прийти только посредством поднимающегося восхождения низшего в высшее и непрестанного нисхождения высшего в низшее, пока все не станет одним одновременно твердым блоком и пластическим, как море, веществом Истины бесконечной и вечной. Само физическое сознание в человеке, аннамайя пуруша, может без этого высшего восхождения и интегрального нисхождения все же отражать я Сатчитананды, и даже входить в него. Оно может делать это либо отражением Души в физической Природе, его блаженства, могущества и бесконечности, тайных, но все еще присутствующих здесь, или посредством потери своего отдельного чувства субстанции и существования в Я внутри или снаружи него. Результатом является прославленный шаг физического ума, в котором физическое существо забывает себя в роде сознательной Нирваны или же движется, как вещь инертная в руках Природы, джадават, как лист на ветру, или же в состоянии чистой и свободной безответственности действия, балават, божественного детства. Но это приходит без высшей славы знания и наслаждения, которые принадлежат тому же статусу на более возвышенном уровне. Это инертная реализация Сатчитананды, в которой нет ни какого-либо владычества Пуруши над Пракрити, ни какого-либо возывшения Природы в ее собственное высшее могущество, бесконечную славу Пара Шакти. Все же эти два, это владычество и это возвышение, это двое ворот совершенства, великолепные двери в высшее Вечное. Жизнь-душа и жизнь-сознание в человеке, пранамайя пуруша, может тем же самым способом прямо отражать и входить в я Сатчитананды посредством широкого и великолепного и блаженного отражения Души в универсальной Жизни или теряя свое отдельное чувство жизни и существования в обширном Я внутри или снаружи него. Результатом будет либо глубокое состояние чистого само-забвения или же действие, движимое безотчетно жизненной природой, экзальтированный энтузиазм само-оставления великой мировой энергии в ее виталическом танце. Наружное существо живет в Бого-обладаемом неистовстве, не заботясь о себе и мире, уматтават, или с полной беззаботностью о чем бы то ни было, будь то условности и собственность подобающего человеческого действия или гармонии и ритмы более великой Истины. Оно действует, как не связанное витальное существо, пишачават, божественный маньяк или же божественный демон. Здесь также нет господства или высшей сублимации природы. Есть только радостное статическое обладание Я внутри нас и нерегулируемое динамическое обладание физической и витальной Природой вне нас. Ум-душа и ум-сознание в человеке, маномайя пуруша, может тем же прямым путем отражать Сатчитананду и входить в нее посредством отражения Души, как она отражает себя в природе чистого универсального ума, светлого, неограниченного стенами, счастливого, пластичного, неограничимого, или посредством абсорбции в широком свободном необусловленном нецентрированном Я внутри него и вне его. Результат - либо неподвижное прекращение всего ума и действия или свободное от желаний несвязанное действие, наблюдаемое не участвующим внутренним Свидетелем. Ментальное существо становится отшельнической душой, одной в мире и не заботящейся обо всех человеческих связях или тайной душой, которая живет в поглощенной Бого-близости или счастливом тождестве и в радостных отношениях чистой любви и экстаза ко всем творениям. Ментальное существо может даже реализовать Я на всех трех планах вместе. Тогда оно является всеми этими тремя вещами попеременно, последовательно или одновременно. или он может трансформировать низшие формы манифестации более высокого состояния; он может вытягивать наверх детоподобность или инертную неподвижность свободного физического ума или божественное безумие и отсутствие заботы обо всех правилах, свойствах, гармониях свободного витального ума, и раскрасить или замаскировать ими экстаз святого или одинокую свободу странствующего отшельника. Здесь опять же нет господства, нет сублимации Природы душой в мире, но двойное обладание, свободой и наслаждением духовного бесконечного ментала внутри и снаружи счастливой, естественной и нерегулируемой игрой ума-Природы. Но поскольку ментальное существо способно получать гносис способом, которым жизнь-душа и физическая душа не способны получать его, поскольку оно может принимать его со знанием, хотя только ограниченным знанием, ментального ответа, оно может до определенной степени управлять своим наружным действием или, по меньшей мере, омывать и очищать в нем свою волю и свои мысли. Но Ум может прийти только к компромиссу между бесконечным внутри и конечной природой снаружи; оно не может пролить бесконечность знания и могущества и блаженства внутреннего существа с каким-либо чувством полноты в свое наружное действие, которое остается всегда неадекватным. Все же оно довольно и свободно, поскольку именно Господь внутри принимает ответственность за действие, адекватное или неадекватное, принимает руководство им и фиксирует его последствия. Но гностическая душа, виджнянамайя пуруша, первой принимает участие но только в свободе, но в могуществе и суверенности Вечного. Ибо она получает его полноту, она имеет чувство полноты Божества в его действии; она разделяет свободный, прекрасный и царственный марш Бесконечного, это сосуд изначального знания, незапятнанного могущества, непобедимого блаженства, преображает всю жизнь в вечный Свет и вечный Огонь и вечное Вино нектара. Она обладает бесконечностью Я и она обладает бесконечностью Природы. Она не столько теряет, сколько находит свое естественное я в я Бесконечного. На других планах, к которым ментальное существо имеет более легкий доступ, человек находит Бога в себе и себя в Боге; он становится божественным в сути скорее, чем в личности или природе. В гносисе, даже ментализированном гносисе, Божественное Вечное обладает человеческим символом, изменяет его и ставит на нем свою печать, облекает и частично находит себя в личности и природе. Ментальное существо самое большее получает или отражает то, что истинно, божественно и вечно; гностическая душа достигает истинного тождества, обладает духом и могуществом истины-Природы. В гносисе дуализм Пуруши и Пракрити, Душа и Природы, двух раздельных могуществ, дополняющих друг друга, великая истина Санкхьев, основанная на практической истине нашего нынешнего природного существования, исчезает в их двуедином союзе, динамической мистерии оккультного Высшего. Истина-существо - это Хара-Гаури (двуединое тело Господа и его Супруги, Ишвары и Шакти, правая половина мужская, левая половина женская) Индийского иконографического символа; это двойное могущество, мужское-женское, рожденное из высшей Шакти Высшего и поддерживаемое ей. Следовательно, истина-душа не приходит к само-забвению в Бесконечном; она приходит к вечному само-обладанию в Бесконечном. Ее действие не нерегулярно; это совершенный контроль и бесконечная свобода. На низших планах душа естественным образом подчинена Природе и регулирующий принцип находится в низшей природе; вся регуляция там зависит от приятия строгого подчинения закону конечного. Если душа на тех планах отходит от этого закона в свободу бесконечного, она теряет природный центр и становится лишенной центра в космической бесконечности, она теряет живой гармонический принцип, посредеством которого внешнее существо было до того регулируемо, и не находит другого. Личная природа или то, что от нее осталось, просто продолжает механически некоторое время свои прошлые движения, или она танцует в приливах и падениях универсальной энергии, которая действует на индивидуальную систему скорее, чем в этой системе, или она блуждает в диких степях безответного экстаза, или она остается инертной и оставленной дыханием Духа, который был внутри нее. Если, с другой стороны, душа движется в своем импульсе свободы к открытию другого и божественного центра контроля, через который Бесконечное может сознательно управлять своим собственным действием в индивидууме, она движется к гносису, где этот центр пре-существует, центр вечной гармонии и порядка. Именно когда он восходит над разумом и жизни к гносису, Пуруша становится мастером своей собственной природы, потому что подчинен только высшей Природе. Ибо там сила или воля это точный двойник, совершенный динамис божественного знания. И это знание - не просто глаз Свидетеля, это имманентный и принуждающий пристальный взор Ишвары. Его светлое управляющее могущество, могещство, которое нельзя ограничить или отрицать, накладывает свою само-выразительную силу на все действие, и делает истинным и лучистым и аутентичным и неизбежным каждое движение и импульс. Гносис не отвергает реализации низших планов; ибо это не аннигиляция или угасание, не Нирвана, но высшее исполнение нашей проявленной Природы. Он обладает первыми реализациями под своими собственными условиями после того, как он трансформировал их и сделал их элементами божественного порядка. Гностическая душа - это ребенок, но король-ребенок; (как у Гераклита, царство принадлежит ребенку) здесь имеет место царственное и вечное детство, чьи игрушки - миры, а вся универсальная Природа - чудесный сад игры, от которой никогда не устают. Гносис принимает условие божественной инерции; но это более не инерция подчиненной души, ведомой Природой, как опавший лист в дыхании Господа. Это счастливая пассивность, несущая невообразимую интенсивность действия и Ананды Природы-Души, одновременно ведомой блаженством владеющего Пуруши и сознающей себя как высшую Шакти над и вокруг него, и владеющую им и несущую его блаженно на своей груди вечно. Двуединое существо Пуруши-Пракрити это как будто пылающее Солнце и тело божественного Света само-неслись по своей орбите своим внутренним сознанием и могуществом наедине с универсальным, наедине с высшей Трансцендентностью. Их безумие - это мудрое безумие Ананды, неисчислимый экстаз высшего сознания и могущества, вибрирующих с бесконечным чувством свободы и интенсивности в своих божественных жизненных движениях. Его действие супра-рационально и следовательно для рационального ума, который не имеет ключа, оно кажется колоссальным безумием. И все же то, что кажется безумием, это мудрость в действии, которая только смущает ум свободой и богатством своего содержания и бесконечной сложностью в фундаментальной простоте своих движений, это сам метод Господа миров, вещь, которую никакая интеллектуальная интерпретация не может измерить, - танец это также, вихрь могучих энергий, но Мастер танца держит руки Своих энергий и приводит их в ритмический порядок, само-прослеженные гармонические круги Раса-Лилы. Гностическая душа связана не более, чем божественный демониак, смешными конвенциями и свойствами нормальной человеческой жизни или узкими правилами, через которые она делает некий сдвиг, чтобы приспособить себя к сложным дуальностям низшей природе, и пытается вести свои шаги среди кажущихся противоречий мира, избегать его многочисленных камней преткновения и обходить с осторожной заботой его опасности и волчьи ямы. Гностическая супраментальная жизнь аномальна для нас, потому что она свободна для всех дерзоостей и опасных наслаждений души, бесстрашно и даже яростно имеющей дело Природой, но все же это сама нормальность бесконечной и управляемой законом бесконечного и всех управляемых законом Истины в ее точном безошибочном процессе. Она подчиняется закону само-обладаемого Знания, Любви, Наслаждения и бесчисленного Единства. Это кажется ненормальным только потому, что его ритм не измерим запинающимися ударами ума, но все же его шаги - чудесная и трансцендентальная мера. И в чем же тогда необходимость более высокого шага и в чем различие тогда между душой в гносисе и душой в Блаженстве? Нет сущностного различия, но все же различие, потому что есть переход к другому сознанию и определенный переворот в позиции - ибо каждый шаг восхождения из Материи к высшему Существованию есть обращение сознания. Душа больше не смотрит на что-то по ту сторону ее, но находится в этом, и из этого смотрит вниз на все, чем она была ранее. На всех планах в самом деле Ананда может быть открыта, потому что везде она существует и является той же самой. Даже есть повторение плана Ананды в каждом низшем мире сознания. Но на низших планах не только она достигается родом растворения в нее чистого ума или жизни-чувства или физической сознательности, но она сама, как она есть, сама растворена разбавленной формой ума, жизни или материи, содержащейся в разбавлении и обращенной в бедную тонкость удивительную для низшего сознания, но не сравниной с ее истинными интенсивностями. Гносис миеет, напротив, плотный свет сущностного сознания (чидгхана), в которой интенсивная полнота Ананды может существовать. И когда форма гносиса растворяется в Ананде, она не аннулируется вообще, но подвергается естественному изменению посредством которого душа приносится в свою последнюю и абсолютную свободу; ибо она бросает себя в абсолютное существование духа и расширена в свои собственные само-существующие бесконечности блаженства. Гносис имеет бесконечное и абсолютное как сознательный источник, сопровождение, условие, стандарт, поле и атмосферу всех своих активностей, он обладает ими как своей основой, источником, составляющим материалом, пребывающим внутри и вдохновляющим Присутствием; но в своем действии он, кажется, стоит снаружи его как его операция, как ритмическая работа его активностей, как божественная Майя (не в саысле иллюзии, но в оригинальном ведическом значении слова Майя) или Мудрость-Образование Вечного. Гносис - это божественная Знание-Воля божественной Сознательной Силы; это гармоническое сознание и действие Пракрити-Пуруша - полное наслаждения божественного существования. В Ананде знание отходит назад от этих желаемых гармоний в чистое само-сознание., воля растворяется в чистую трансцендентную силу и оба взяты наверх в чивтое наслаждение Бесконечного. Базис гностического существования - само-вещество и само-форма Ананды. Это в восхождении имеет место, потому что там осуществляется переход к абсолютному единству, к которому гносис является решающим шагом, но не финальным местом отдыха. В гносисе душа осознает свою бесконечность и живет в ней, и все же она живет еще в рабочем центре для индивидуальной игры Бесконечного. Она осознает свое тождество со всеми существованиями, но она сохраняет отличие без различения, посредством которого она может иметь также контакт с ними в определенной разности. Это то различие для радости контакта, которое в уме становится не только различием, но в его само-переживании отделением от наших других я, в его духовном существе чувством потери я одного с нами в других и преследованием блаженства, которое оно потеряло, в жизни компромиссом между эгоистическим само-поглощением и слепым исканием потерянного единства. В его бесконечном сознании, гностическая душа создает род произвольного ограничения для своих собственных мудрости-целей; она имеет даже свою особую светлую ауру существа, в которой она движется, хотя позади этого она входит во все вещи и отождествляет себя со всеми существами и всеми существованиями. В Ананде все сохранено, центр исчезает. В природе блаженства нет центра, нет даже произвольного или навязанного окружения, но ве есть, все являются одним равным существом, одним тождественным духом. Душа блаженства находит и чувствует себя повсюду; у нее нет дома, ее аникеты, или у нее есть все доама, или, если ей нравится, она имеет все вещи в качестве своих домов открытых друг другу навеки. Все другие я - полностью ее собственные я, в действии точно также, как в сущности. Радость контакта в различном единстве становится также радостью радостью абсолютного единства в неисчислимом единстве. Существование более не формулируется в терминах Знания, потому что знаемое и знание и знающий - это полностью одно я здесь и, посколькуу все обладают всеми в сокровенном теждестве позади ближайшей близости, нет нужды в том, что мы зовем знанием. Все сознание - сознание блаженства Бесконечного, все могущество - могущество блаженства Бесконечного, все формы и активности - формы и активности блаженства Бесконечного. В этой абсолютной истине ее бытия вечная душа Ананды живет, здесь деформированная противоположным феноменом, там принесенная обратно и преобразованная в их реальность. Душа живет: она не уничтожена, она не потеряна в лишенном черт Неопределенном. Ибо на каждом плане нашего существования сохраняется тот же принцип; душа может заснуть в трансе само-поглощения, пребывать в несказанной интенсивности Бого-обладания, жить в высочайшей славе на своем собственном плане - Анандалоке, Брахмалоке, Вайкунтхе, Голоке разнообразных Индийских систем, - даже обратиться к низшим мирам чтобы заполнить их своим собственным светом и могуществом и блаженством. В вечных мирах и более более во всех мирах над Умом эти состояния существуют друг в друге. Ибо они не отдельны; они являются сосуществующими, даже совпадающими могуществами сознания Абсолюта. Божественное на плане Ананды не неспособно к мировой игре и не само-отделено от любого выражения своей славы. Наоборот, как настаивает Упанишада, Ананда является истинным созидательным принципом. Ибо все берет рождение из божественного Блаженства; (следовательно, мир Ананды назван Джаналока, двойной смысл рождения и наслаждения) все пре-существует в нем как абсолютная истина существования, которую Виджняна выносит наружу и подчиняет намеренному ограничению посредством Идеи и закона Идеи. В Ананде все законы прекращаются и там имеет место абсолютная свобода без связывающего термина или ограничения. Она превосходит все принципы и в одном и том же движении является наслаждающимся всеми принципами; она свободна ото всех гун и наслаждается своими собственными бесконечными гунами; она выше всех форм и является строителем и наслаждающимся всеми своими само-формами и образами. Эта невообразимая полнота есть то, чем является дух, дух трансцендентный и универсальный, и быть одним в блаженстве с трансцендентным и универсальным духом есть для души также быть всем и ничем меньшим. С необходимостью, поскольку есть на этом плане абсолют и игра абсолютов, он несказанен посредством никакой концепции нашего ума или знаками феноменальных или идеальных реальностей, для которых концепции ума - образы в нашем интеллекте. Эти реальности сами по себе - только относительные символы тех несказанных абсолютов. Символ, выразительная реальность, может дать идею, восприятие, чувство, видение, даже контакт с вещью самой по себе для нас, но наконец мы идем по ту сторону ее к вещи, которую она символизирует, превосходим идею, видение, контакт, пронзаем идеал и проходим к реальным реальностям, идентичному. бвысшему, безвременному и вечному, бесконечно бесконечному. Наш первый поглощающий импульс, когда мы становимся внутренне сознающими нечто полностью по ту сторону того, чем мы сейчас являемся и что знаем, и могущественно притянуты к этому, это отойти назад от нынешней актуальности и пребывать в этой высшей реальности полностью. Экстремальной формой этого притяжения, когда мы приятнуты к высшему Существованию и бесконечной Ананде, является осуждение низшего и конечного, как иллюзии, и стремление к Нирване по ту сторону - страсть растворения, поглощения, угасания в духе. Но реальное растворение, истинная нирвана это освобождение от всего, что слепо характерно для низшего, в большее существо Высшего, сознательное обладание живым символом живым Реальным. Мы открываем в конце, что не только эта высшая Реальность есть причина остального, не только она объемлет все остальное и существует в нем, но по мере того, как мы больше и больше обладаем ей, все остальное трансформируется в нашем душевном переживании в высшее значение и становится средством более богатого выражения Реального, более многосторонним сообщением с Бесконечным, большим восхождением к Высшему. Наконец, мы тесно подходим к абсолютному и его высшим значениям, которые являются абсолютами всех вещей. Мы теряем страсть к освобождению, мумукшутву, которая до этого одушевляла нас, потому что мы теперь сокровенно близки к тому, что вечно свободно, тому, что не притянуто в привязанность тем, что связывает нас ныне, не испугано тем, что нам кажется оковами. Именно только благодаря потери связанной душой исключительной страсти к своей свободе может прийти абсолютное освобождение нашей природы. Божественное привлекает души людей к себе разнообразными приманками; все они порождены отновительной и несовершенной собственной концепцией блаженства души; все являются ее путями поиска Ананды, но, если она цепляется за них до конца, теряют невыразимую истину тех превосходящих блаженств. Первой по порядку приходит приманка земного воздаяния, награды материальной, интеллектуальной, этической или другой радости в земном уме и теле. Вторая, более отдаленная более великая версия той же плодотворной ошибки - это надежда на небесное блаженство, далеко превосходящее земные воздаяния; концепция небес растет в широте и чистоте, пока на не достигает чистой идеи вечного присутствия Бога или нескончаемого единства с Вечным. Наконец, мы обретаем тончайшую из всех приманок, уход от этих мирских или небесных радостей и ото всех болей и страданий, усилий и беспокойств и ото всех феноменальных вещей, Нирвана, само-растворение Абсолюта, Ананда прекращения и несказанного мира. В конце все эти игрушки ума должны быть превзойдены. Страх рождения и желание ухода от рождения должны полностью отпасть от нас. Ибо, повторяя древнее высказывание, душа, которая реализовала единство, не имеет печали или отдергивания; дух, который вошел в блаженство духа, не имеет страха кого-либо или чего-либо вообще. Страх, желание и печаль это болезни ума; рожденные из его чувства разделения и ограничения, они прекращаются с ложью, которая осаждает его. Ананда свободна от этих болезней; это не монополия аскета, она не рождена из отвращения к существованию. Душа блаженства не привязана ни к рождению, ни к не-рождению; она не ведома желанием Знания и не тревожима страхом Неведения. Высшая блаженная Душа уже имеет Знание и превосходит всякую нужду в знании. не ограниченная в сознании формой и действием, она может играть с манифестацией не будучи пропитана неведением. Она уже играет свою роль наверху, в мистерии вечного проявления и здесь, когда время приходит, низойдет рождение, не будучи рабом Неведения, прикованным к поворотам колеса Природы. Ибо она знает, что цель и закон серий рождения души в теле - подниматься от плана к плану и замещать всегда правилом высшей правило низшей игры даже до материального поля. Блаженная душа не пренебрегает помощью, что нисходит свыше, не боится нисходить вниз по лестнице Бога в материальное рождение и там вкладывать могущество своей собственной блаженной природы в направленный вверх толчок божественных сил. Время того чудесного часа развивающегося Временного Духа еще не пришло. Человек, в общем, не может еще взойти к природе блаженства; он должен сначала обезопасить себя на высших ментальных широтах, взойти с них к гносису, еще меньше он может приносить вниз Блаженство-Могущество в земную Природу; он должен сначала перестать быть ментальным человеком и стать сверхчеловеком. Все, что он может сделать сейчас, это получить нечто от его могущества в свою душу в большей или меньшей степени, уменьшая передачу через низшее сознание; но даже это дает ему чувство экстаза и непревзойденное блаженство. И чем будет природа блаженства, когда она проявится в новой супраментальной расе? Полностью развитая душа будет едина со всем бытием в статическом и динамическом эффектах опыта блаженного сознания, интенсивного и неограничимого. И поскольку любовь есть эффективное могущество и душевный символ блаженного единства, она достигнет этого единства и войдет в него через ворота универсальной любви, сублимации человеческой любви сначала, божественной любви впоследствии, на ее вершинах дитя красоты, сладости и величия, сейчас для нас непостижимых. Она будет одна в блаженном сознании со всей мировой игрой и ее могуществами и событиями и там будут упразднены навеки печаль и страх, голод и боль нашего бедного и затемненного ментального и витального и физического существования. Она обретет то могущество блаженной свободы, в которой все конфликтующие принципы нашего бытия будут объединены в их абсолютных значениях. Все зло по необходимости изменится в добро; универсальная красота Все-прекрасного примет обладание своими падшими царствами; каждая тьма будет преобразована в чреватую славу света и разногласия, которые ум создает между Истиной и Добром и Красотой, Могуществом и Любовью и Знанием исчезнут на вечной вершине, в бесконечных протяженностях, где они всегда являются одним. Пуруша в уме, жизни и теле отделен от Природы и находится в конфликте с ней. Он трудится, чтобы контролировать и принудить то, что он может воплотить из нее, своей мужской силой, и все же он подчинен ее причиняющим боль дуальностям и, фактически, является ее игрушкой сверху донизу, от начала до конца. В гносисе он двуедин с ней, находит, как мастер своей собственной природы, их примирение и гармонию посредством их сущностного единства, даже тогда, когда он принимает бесконечное блаженное подчинение, условие его мастерства и его свобод, Высшему в его суверенной божественной Природы. На вершинах гносиса и в Ананде он един с Пракрити и более не только двуедин с ней. Больше нет смущающей игры Природы с душой в Неведении; все есть сознательная игра души в собой и всеми ее я и Высшим и божественной Шакти в его собственной и бесконечной природе блаженства. Это высшая мистерия, высочайший секрет, простой для нашего опыта, каким бы трудным и комплексным он ни был для наших ментальных концепций и усилия нашего ограниченного интеллекта понять то, что находится по ту сторону его. В свободной бесконечности само-наслаждения Сатчитананды есть игра божественного Ребенка, раса лила бесконечного Любовника, и его мистические душевные символы повторяют себя в знаках красоты и движениях и гармониях наслаждения безвременного всегда.
Глава XXV
Высшее и Низшее Знание
Теперь мы завершили наш обзор пути Знания и увидели, куда он ведет. Во-первых, конец Йоги Знания - это обладание Богом, это обладать Богом и быть обладаемым им через сознание, через отождествление, через отражение божественной Реальности. Но не просто в некой абстракции, далекой от нашего нынешнего существования, но здесь также; следовательно, обладать Божественным в нем самом, Божественным в мире, Божественным внутри, Божественным во всех вещах и всех существах. Это обладать единством с Богом и через него обладать также единством с универсальным, с космосом и всеми существами; следовательно, обладать бесконечным разнообразием также в единстве, но на основе единства и не на основе разделения. Это обладать Богом в его личности и его безличности; в его чистоте, свободной ото всех качеств, и в его бесконечных качествах; во времени и за временем, в его действии и в его безмолвии, в конечном и в бесконечном. Это обладать им не только в чистом я, но во всех я; не только в я, но в Природе; не только в духе, но в сверхразуме, в разуме, жизни и теле; обладать им духовным, ментальным, витальным и физическим сознанием; и это опять же для этих всех быть обладаемыми им, так, что наше все существо едино с ним, полно им, управляемо и ведомо им. Это, поскольку Бог есть единство, для нашего физического сознания означает быть одним с душой и природой материальной вселенной; для нашей жизни, быть единой со всей жизнью, для нашего ума, быть единым с универсальным умом; для нашего духа, быть отождествленным с универсальным духом. Это слиться с ним в абсолюте и найти его во всех отношениях. Во-вторых, это означает принять на себя божественное существо и божественную природу. И, поскольку Бог есть Сатчитананда, это поднять наше существо в божественное существо, наше сознание в божественное сознание, нашу энергию в божественную энергию, наше наслаждение существованием в божественное наслаждение существа. И это не только поднять нас в это высшее сознание, но расширить в него все наше существо, потому что оно должно быть найдено на всех планах нашего существования и во всех наших членах так, что наше ментальное, витальное, физическое существование станет исполнено божественной природы. Наша интеллектуальная ментальность должна стать игрой божественного знания-воли, наша ментальная душа-жизнь - игрой божественной любви и наслаждения, наша витальность - игрой божественной жизни, наше физическое существо - изложницей божественной субстанции. Это Божественное действе в нас должно быть реализовано посредством открытия нас божественному гносису и божественной Ананде и, в их полноте, нисхождению в и перманентному пребыванию в гносисе и Ананде. Ибо, хотя мы живем физически на материальном плане и в нормальной внешне идущей жизни ум и душа преимущественно заняты материальным существованием, это наружность нашего существа не является сковывающим ограничением. Мы можем поднять наше внутреннее сознание от плана к плану отношений Пуруши с Пракрити, и даже стать, вместо ментального существа, над которым доминируют физическая душа и природа, гностическим существом блаженного я и принять на себя гностическую или блаженную природу. И посредством этого подъема внутренней жизни мы можем трансформировать это идущее наружу существование; вместо жизни, управляемой материей, мы будем тогда иметь жизнь, управляемую духом, и все ее обстоятельства будут формироваться и определяться чистотой существа, сознанием, бесконечным даже в конечном, божественной энергией, божественной радостью и блаженством духа. Это цель; мы видели также, что является неотъемлемыми частями метода. Но здесь мы должны сначала рассмотреть коротко одну сторону вопроса метода, которую мы до настоящего времени оставляли незатронутой. В системе интегральной Йоги принципом должно быть, что вся жизнь является частью Йоги; но знание, которое мы описывали, кажется, не является знанием того, что обычно понимается, как жизнь, но чего-то по ту сторону жизни. Есть два рода знания, то, которое стремится понять видимый феномен существования с внешней точки зрения, посредством приближения снаружи, через интеллект, - это низшее знание, знание видимого мира; второе - знание, которое стремится знать истину существования изнутри, в ее источнике и реальности, посредством духовной реализации. Обычно между ними двумя делается отчетливое различие, и предполагается, что мы сосредоточимся на высшем знании, Бого-знании, тогда последнее, знание мира, не будет заботить нас: но в реальности они являются двумя сторонами искания. Все знание, в конечном счете, есть знание Бога, через себя самого, через Природу, через ее работы. Человечество сначала должно стремиться к этому знанию через внешнюю жизнь; ибо пока его ментальность не развита в достаточной степени, духовное знание в реальности невозможно, и пропорционально тому, как оно развивается, возможности духовного знания становятся более богатыми и полными. Наука, искусство, философия, этика, психология, знание о человеке и его прошлом, действие само по себе - это средства, посредством которых мы приходим к знанию работ Бога через Природу и через жизнь. Сначала именно работы жизни и формы Природы занимают нас, но по мере того, как мы идем глубже и глубже, и обретаем более полное видение и опыт, каждая из этих линий приводит нас к тому, что мы оказываемся лицом к лицу с Богом. Наука у ее границ, даже физическая Наука, принуждена воспринимать, наконец, бесконечное, универсальное, дух, божественный интеллект и волю в материальной вселенной. Еще легче это должно происходить в конце с физическими науками, которые имеют дело с операциями более высоких и более тонких планов и могуществ нашего существа и приходят в контакт с существами и феноменами маров позади, которые невидимы, не ощутимы нашими физическими органами, но в существовании которых можно убедиться посредством тонких ума и чувств. Искусство ведет к той же самой цели; эстетическое человеческое существо, интенсивно поглощенное Природой через эстетическую эмоцию должно в конце прийти к духовной эмоции, и воспринимать не только бесконечную жизнь, но бесконечное присутствие внутри нее; поглощенный красотой в жизни человека, он должен в конце начать воспринимать божественное, универсальное, духовное в человечестве. Философия, имеющая дело с принципами вещей, должна начать воспринимать Принцип всех принципов и исследовать его природу, атрибуты и сущностные работы. Так этика должна, в конечном счете, воспринять, что закон добра, который она ищет, это закон Бога, и зависит от существа и природы Мастера закона. Психология ведет от изучения ума и души в живых существах к восприятию одной души и одного ума во всех вещах и существах. История и изучение человека, как и история и изучение Природы, ведет к восприятию вечного и универсального Могущества и Существа, чья мысль и воля работают через космическую и человеческую эволюцию. Само действие приводит нас в контакт с божественным Могуществом. которое работает через наши действия, использует их, господствует над ними. Интеллект начинает воспринимать и понимать, эмоции - чувствовать и желать и почитать, воля - обращать себя в служение Божественному, без которого природа и человек не могут существовать или двигаться, и посредством сознательного знания которого одного мы можем прийти к нашим высочайшим возможностям. Именно здесь в действие вступает Йога. Она начинается посредством использования знания, эмоции и действия для обладания Божественным. Ибо Йога - это сознательный и совершенный поиск союза с Божественным, к которому все остальное было невежественным и несовершенным движением и исканием. Сначала, следовательно, Йога отделяет себя от действия и метода низшего знания. Ибо в то время, как это низшее знание достигает Бога не прямо снаружи, и никогда не вступает в его тайное место пребывания, Йога зовет нас внутрь и достигает его прямо; в то время, как то ищет его через интеллект и становится сознающим его из-под вуали, йога ищет его через реализацию, поднимает вуаль и обретает полное видение; где то только чувствует присутствие и влияние, Йога входит в присутствие и наполняет себя влиянием; где то только сознает работы, и через них получает некий проблеск Реальности, Йога отождествляет наше внутреннее существо с Реальностью и видит оттуда работы. Следовательно, метод Йоги отличается от методов низшего знания. Методом Йоги в знании должно всегда быть обращение взгляда внутрь, и, когда он смотрит на наружные вещи, проникновение за наружные видимости, чтобы обрести заодно вечную реальности внутри них. Низшее знание занято видимостями и работами; первая необходимость высшего знания состоит именно в том, чтобы отойти от них к Реальности, видимостями которой они являются, и к Существу и Могуществу сознательного существования, работами которых они являются. Оно делает это тремя движениями, каждое из которых необходимо для каждого из остальных, каждым из которых остальные становятся завершенными, - очищение, концентрация, отождествление. Цель очищения - сделать все ментальное существо ясным зеркалом, в котором божественная реальность может быть отражена, чистым сосудом и беспрепятственным каналом, в который божественное присутствие и через который божественное влияние могут быть излиты, утонченным веществом, обладание которым может принять божественное, которое оно может заново сформировать и использовать для божественных целей. Ибо ментальное существо ныне отражает только смешения, созданные ментальным и физическим взглядом на мир, является каналом только для беспорядков невежественной низшей природы и полно препятствий и нечистот, которые мешают высшему действовать; следовательно, вся форма нашего существа деформирована и несовершенна, непокорна высшим влияниям и обращена в своем действии к невежественным и низшим выгодам. Она отражает даже мир ложно; она неспособна к отражению Божественного. Концентрация необходима, во-первых, чтобы обратить всю волю и ум от дискурсивных рассуждений, отклоняющихся от темы, свойственных им, следующих рассеянному движению мысли, преследующих много-ветвистые желания, уводящих с пути, преследуя чувство и внешний ответ феномену: мы должны зафиксировать волю и мысль на вечном и реальном по ту сторону всего, и это требует необъятного усилия, однонаправленной концентрации. Во-вторых, она необходима, чтобы разрушить покров, который создан нашей обычной ментальностью между нами и истиной; ибо внешнее знание может быть собрано по пути, благодаря обычному вниманию и восприятию, но внутренняя, скрытая и высшая истина может быть ухвачена только в абсолютной концентрации ума на его объекте, абсолютной концентрации воли, чтобы достичь его и, когда он однажды достигнут, чтобы удерживать его привычным образом и надежно отождествиться с ним. Ибо отождествление - это условие полного знания и обладания; это интенсивный результат обычного очищенного отражения реальности и полной концентрации на ней; и оно необходимо, чтобы сломать полностью то разделение и разобщение нас с божественным существом и вечной реальностью, которое является нормальным условием нашей непреобразованной невежественной ментальности. Ни одна из этих вещей не может быть сделана методами низшего знания. Правда, что здесь также они имеют подготовительное действие, но только до определенной точки и до определенной степени интенсивности, и именно там, где их действие прекращается, действие Йоги принимает наш рост в Божественное и находит средство завершить его. Все преследование знания, если оно не искажено слишком направленной к земле тенденцией, имеет склонность совершенствовать, утончать, очищать существо. Пропорционально тому, как мы становимся более ментальными, мы достигаем более тонкого действия всей нашей природы, которая становится более способной отражать и получать высшие мысли, более чистую волю, менее физическую истину, более внутренние влияния. Могущество этического знания и этической привычки мысли и воли очищать очевидно. Философия не только очищает рассудок и предрасполагает его к контакту с универсальным и бесконечным, но имеет тенденцию стабилизировать природу и создавать спокойствие мудреца; а спокойствие - это знак растущего с самообладания и чистоты. Озабоченность универсальной красотой даже в ее эстетических формах имеет интенсивное могущество совершенствования и утончения природы, и на своих высочайших вершинах является великой силой очищения. Даже научное сложение мысли и незаинтересованная озабоченность космическим законом и истиной не только совершенствуют рассуждающую и наблюдающую способность, но имеют, если им не противодействуют другие тенденции, уравновешивающее, возвышающее и очищающее влияние на ум и моральную природу, которое еще не было достаточно отмечено. Концентрация ума и тренировка воли для восприятия истины и жития в истине - также очевидный результат, постоянная необходимость этих занятий; и в конце, или при их высочайших интенсивностях они могут вести и действительно ведут сначала к интеллектуальному, а затем к рефлективному восприятию божественной Реальности, которое может кульминировать в роде предварительного отождествления с ней. Но все это не может идти дальше определенной точки. Систематическое очищение всего существа для интегрального отражения и приятия в себя божественной реальности может быть осуществлено только специальными методами Йоги. Ее абсолютная концентрация должна занять место рассеянных концентраций низшего знания; смутное и неэффективное отождествление, которое есть все, что низшее знание может дать, должно быть замещено полным, сокровенным, императивным и живым союзом, который приносит Йога. Тем не менее, Йога на своем пути или в своем достижении не исключает и не отбрасывает формы низшего знания, исключая те, в которых оно принимает формы экстремального аскетизма или мистицизма, совершенно не толерантного к этой другой божественной мистерии мирового существования. Она отделяет себя от них посредством своей интенсивности, широте и высоте своей цели и специализации своих методов следования цели; но она не только стартует с них, но определенную часть пути несет их с собой и использует их, как помощников. Очевидно, как широко этическая мысль и практика, - не настолько внешнее, насколько внутреннее поведение, - входит в подготовительный метод Йоги, в ее цель и чистоту. Опять же, весь метод Йоги является психологическим; она почти должна быть определена, как законченная практика совершенного психологического знания. Данные философии - это поддержка, с которой она начинается в реализации Бога через принципы его существа; они только несут интеллектуальное понимание, которое есть все, что дает философия, в интенсивность, которая несет ее за мысль в видение и за понимание в реализацию и обладание; то, что философия оставляет абстрактным и далеким, она приносит в живую близость и духовную конкретность. Эстетический и эмоциональный ум и эстетические формы используются Йогой как поддержка для концентрации даже в Йоге Знания и являются, будучи возвышены, всем средством Йоги любви и наслаждения, как жизнь и действие, будучи возвышены, являются всем средством Йоги работ. Созерцание Бога в Природе, созерцание и служение Богу в человеке и жизни человека и в мире в его прошлом, настоящем и будущем, являются равно элементами, которые Йога Знания может использовать, чтобы сделать завершенной реализацию Бога во всех вещах. Только все должно быть направлено к одной цели, направлено к Богу, наполнено идеей божественного, бесконечного, универсального существования так, что идущая наружу, чувственная, прагматичная преимущественная занятость низшего знания феноменами и формами заменяется одной божественной преимущественной занятостью. После достижения должен сохраняться тот же самый характер. Йогин продолжает знать и видеть Бога в конечном и быть каналом Бого-сознания и Бого-действия в мире; следовательно, знание мира и расширение и возвышение жизни входит в его сферу. Только, во всем он видит Бога, видит высшую реальность, и его мотив работы - это помочь человечеству в достижении знания Бога и обладании высшей реальностью. Он видит Бога через данные науки, Бога через заключения философии, Бога через формы Красоты и формы Добра, Бога во всех активностях жизни, Бога в прошлом мира и его эффектах, в настоящем и его тенденциях, в будущем и его великом прогрессе. В любое из этих он может принести его озаренное видение и его освобожденное могущество духа. Низшее знания было шагом, от которого он поднялся к высшему; высшее озаряет для него низшее и делает его частью себя, даже если это только его низшая кайма и наиболее внешнее излучение.
Глава XXVI
Самадхи
Сокровенно соединена с целью Йоги Знания, которой всегда должен быть рост, восхождение или отход в высшее или божественное сознание, ныне не нормальное для нес, важность, придаваемая феномену йогического транса, Самадхи. Предполагается, что есть состояния существа, достижимые только в трансе; что особенно должно быть желаемо, в котором действие сознательности уничтожено и нет сознания вообще, кроме полного супраментального поглощения в неподвижном, безвременном и бесконечном существе. Уходя в этот транс душа уходит в безмолвие высочайшей Нирваны без возможности возвращения в какое-либо иллюзорное или низшее состояние сознания. Самадхи не столь все-важно в Йоге преданности, но оно все еще имеет свое место там, как обморок существа, в который экстаз божественной любви бросает душу. Войти в него - это высший шаг лестницы Йогической практики в Раджайоге и Хатхайоге. Какова же тогда природа Самадхи или полезность его транса в интегральной Йоге? Очевидно, что там, где наша цель включает обладание Божественным в жизни, состояние прекращения жизни не может быть последним завершающим шагом высочайшего желаемого условия: Йогический транс не может быть целью, как в столь многих Йогических системах, но только средством, и средством не ухода от бодрствующего существования, но расширения и подъема в сего видения, жития и активного сознания. Важность Самадхи основывается на истине, которую современное знание вновь открывает, но которая никогда не была потеряна в Индийской психологии, что только маленькая часть, мирового ли существа или нашего собственного существа входит в наш кругозор или в наше действие. Остальное скрыто позади в сублиминальных областях существа, которые нисходят в глубочайшие глубины подсознательного и поднимаются к высочайшим пикам сверхсознательного, или которые окружают маленькое поле нашего бодрствующего я широким вокругсознательным существованием, лишь немногие указания которого ловят наши ум и чувство. Старая Индийская психология выражала этот факт, разделяя сознание на три области, бодрствующее состояние, дремлющее состояние, состояние сна, джагарат, свапна, сушупти; и в человеческом существе предполагаются бодрствующее я, дремлющее я, спящее я, с высшим или абсолютным я или существом, четвертым существом Турьи, потустороннего, по отношению к которому все эти являются производными для наслаждения относительным опытом в мире. Если мы исследуем фразеологию старых книг, мы найдем, что пробужденное состояние в сознании материальной вселенной, которым мы обычно обладаем в этом воплощенном существовании, управляется физическим разумом. Дремотное состояние это сознание, соответствующее тонкому плану жизни и плану ума позади, которые для нас, даже когда мы получаем откровения о них, не имеют той же конкретной реальности, что вещи физического существования. Сонное состояние это сознание, соответствующее супраментальному плану, свойственному гносису, который находится за нашим опытом, потому что наше каузальное тело или оболочка гносиса не развито в нас, его способности не активны, и, следовательно, мы находимся в связи с этим планом при условии сна без сновидения. Турья по ту сторону это сознание нашего чистого само-существования или нашего абсолютного бытия, с которым мы не имеем прямых связей вообще, какие бы ментальные отражения мы ни могли получать в нашем сне или нашем бодрствовании или, даже, невосстановимо, в нашем сонном сознании. Эта четвертная шкала соответствует ступеням на лестнице существа, по которой мы взбираемся назад к абсолютному Божественному. В норме, следовательно, мы не можем отойти назад от физического ума к высшим планам или степеням сознания, не отходя от бодрствующего состояния, без вхождения внутрь и ухода от него и не теряя соприкосновения с материальным миром. Следовательно, для тех, кто желает иметь опыт этих высших степеней, транс становится желательной вещью, средством выхода из ограничений физического ума и природы. Самадхи или Йогический транс удаляется к возрастающим глубинам соответственно тому, как он оттягивается все дальше и дальше от нормального или бодрствующего состояния и входит в степени сознания, менее и менее готовые получать призывы из бодрствующего мира. За определенной точкой транс становится полным, и тогда почти или совершенно невозможно пробудить или позвать обратно душу, которая удалилась в них; она может прийти обратно только по своей собственной воле или, самое большее, посредством яростного шока или физического призыва, опасного для системы, благодаря резкому сдвигу возвращения. Говорят, что есть высшие состояния транса, в которых душа, пребывавшая в трансе слишком долгое время, не может из него вернуться; ибо она утрачивает владение связью, которая связывает ее с сознанием жизни, и тело оставляется, поддерживаемое, однако, в своей сидячей позиции, не мертвое посредством растворения, но неспособное к восстановлению одушевленной жизни, которая населяла его. Наконец, Йогин получает на определенной стадии развития могущество оставлять свое тело окончательно без обычного феномена смерти, посредством акта воли (ичха-мритью), или посредством отхода пранической жизненной силы через ворота направленного наружу потока жизни (удана), открывающего для него путь через мистическую брахмарандхру в голове. Посредством отхода от жизни в состояние Самадхи от достигает прямо того высшего состояния существа, к которому он стремится. В самом состоянии грезы есть бесконечные серии глубин, начиная с той, в которой легкий призыв назад нетруден и мир физических чувств находится у дверей, хотя на миг они закрыты; в более глубокой он становится отдаленным и менее способным ворваться внутрь во внутреннее поглощение, ум вошел в надежные глубины транса. Есть полное отличие между Самадхи и нормальным сном, между состоянием грезы Йоги и физическим состоянием сна со сновидениями. Последний принадлежит физическому уму; в первом ум, правильный и тонкий, находится за работой,, освобожденный от смешения физической ментальности. Грезы физического ума - это несвязная куча, состоящая частично из ответов на смутные касания из физического мира вперемешку с низшими способностями ума, не соединенными с волей и рассудком, буддхи, плетущими сеть странствующей фантазии, частично из беспорядочных ассоциаций из памяти ума, частично из отражений из души, путешествующей на ментальном плане, отражений, которые, обычно, получаемы без интеллекта или координации, дико искажены в восприятии и беспорядочно смешаны с другими элементами сна, с воспоминаниями мозга и фантастическими ответами на любое чувственное касание из физического мира. В Йогическом состоянии грезы, с другой стороны, ум находится в ясном обладании собой, хотя не физическим миром, работает связно и способен использовать либо свою обычную волю и интеллект с концентрированным могуществом или же высшую волю и интеллект более возвышенных планов ума. Он отходит от опыта внешнего мира, он накладывает свои печати на физические чувства и свои двери сообщения с материальными вещами; но все, что свойственно ему самому, мысль, рассуждение, рефлексия, видение - он может продолжать исполнять с увеличенной чистотой и могуществом суверенной концентрации, свободной от отвлечения и непостоянства бодрствующего ума. Он может использовать также свою волю, и производить на себя или на свое окружение ментальные, моральные и даже физические действия, которые могут продолжаться и иметь свои последействия на бодрствующее состояние, следующее за прекращением транса. Чтобы прийти к полному обладанию могуществами состояния грезы необходимо, во-первых, исключить атаку видения, звуков, и так далее, из физического мира на физические органы. Вполне возможно, в самом деле, осознавать в трансе грезы наружный физический мир через тонкие чувства, которые принадлежат тонкому телу; человек может сознавать их ровно настолько, насколько он выбрал их сознавать, и на гораздо более широкой шкале, чем в бодрствующем состоянии: ибо тонкие чувства имеют гораздо более могущественный охват, чем грубые физические органы, охват, который может быть сделан практически безграничным. Но сознательность к физическому миру через тонкие чувства - это нечто совершенно отличное от нашей нормальной сознательности к нему через физические органы; последняя несопоставима с установившимся состоянием транса, ибо давление физических чувств разрушает Самадхи и призывает ум обратно жить на их нормальном поле, на котором только они и имеют могущество. Но тонкие чувства имеют власть как над их собственными планами так и над физическим миром, хотя он более отдален от них, чем их собственный мир существования. В Йоге различные приспособления используются для того, чтобы запечатать двери физического чувства, некоторые из них являются физическими средствами; но одно все-достаточное средство - это сила концентрации, посредством которой ум оттягивается внутрь в глубины, где зов физических вещей не может более легко достигать его. Вторая необходимость - избавиться от вторжения физического сна. Обычная привычка ума, когда он уходит далеко внутрь от контакта с физическими вещами, это впадать в ступор сна или свои грезы, и, следовательно, когда он призван внутрь для целей Самадхи, он дает или имеет тенденцию давать, в первом случае, благодаря чистой силе привычки, не требуемый ответ, но свой обычный ответ физической дремоты. От этой привычки ума надо избавиться; ум должен научиться быть пробужденным в состоянии грезы; в обладании собой, не с уходом, но с собранной пробужденностью в которой, хотя он поглощен собой, он осуществляет все свои могущества. Переживания состояния грезы бесконечно разнообразны. Ибо оно не только имеет власть над обычными ментальными могуществами, рассуждением, различением, волей, воображением, и может использовать их любым способом, на каком угодно субъекте, для любой цели, которая ему нравится, но оно способно установить связь со всеми мирами, к которым оно имеет естественный доступ, или к которым оно выбирает приобрести доступ, от физического до высших ментальных миров. Это оно делает различными способами, открытыми для тонкости, гибкости и обширному движению этого ушедшего вовнутрь ума, освобожденного от узких ограничений физических направленных наружу чувств. Оно способно, во-первых, обрести знание обо всех вещах, будь то в материальном мире или на других планах при помощи воспринимаемых образов, не только образов вещей видимых, но звуков, касаний, запахов, вкуса, движения, действия, всего, что делает себя ощутимым для ума и его органов. Ибо ум в Самадхи имеет доступ к внутренним пространствам, называемым иногда чидакаша, к глубинам более и более тонкого эфира, которые тяжело занавешены от физического чувства более грубым эфиром материальной вселенной, и все вещи ощутимые, будь то в материальном мире или в каком-либо другом, создают составляющие вибрации, ощутимые эхо, репродукции, повторяющиеся образы себя, которые тот тонкий эфир получает и сохраняет. Именно это объясняет многие феномены ясновидения и яснослышания и так далее; ибо эти феномены - лишь исключительное допущение бодрствующей ментальности в ограниченную чувствительность, к которой может быть призвана образная память тонкого тела, посредством которой не только знаки всех вещей прошлых и будущих, но даже таковые вещей будущих могут быть схвачены; ибо вещи будущие уже совершены для знания и видения на высших планах ума и их образы могут быть отражены в уме в настоящем. Но эти вещи, которые исключительны для бодрствующей ментальности, трудны и могут быть восприняты только благодаря обладанию специальным могуществом или же после усердной тренировки, естественны для состояния грезы сознания транса, в котором сублиминальный ум свободен. И этот ум может также обрести сознание вещей на различных планах не только посредством этих ощутимых образов, но посредством рода мысленного восприятия или мысленной рецепции и впечатления, аналогичного тому феномену сознания, которому в современной психологической науке было дано имя телепатии. Но могущества состояния грезы не кончаются здесь. Оно может посредством рода проекции нас, в тонкой форме ментального или витального тела, непосредственно входить на другие планы и миры или в отдаленные места и сцены этого мира, двигаться среди них с родом телесного присутствия и приносить назад прямой опыт их сцен и истин и происшествий. Оно может даже проецировать непосредственно ментальное или витальное тело для той же цели и путешествовать в нем, оставляя физическое тело и глубочайшем трансе без признаков жизни, пока оно не вернется. Величайшее значение состояния грезы Самадхи состоит, однако, не в этих более наружных вещах, но в его могуществе открывать с легкостью более высокие сферы и могущества мысли, эмоции, воли, посредством которых душа растет в высоте, охвате и само-владении. Особенно, отходя от рассеяния ощутимых вещей, она моет, в совершенном могуществе концентрированного само-уединения, подготовить себя посредством свободного рассуждения, мысли, различения или, более сокровенно, более окончательно, посредством еще более глубокого видения и отождествления, к доступу к Божественному, высшему Я, трансцендентной Истине, как в его принципах и могуществах и манифестациях так и в его высочайшем изначальном Существе. Или она может, посредством поглощенной внутренней радости и эмоции, как в запечатанной и уединенной палате души, подготовить себя к наслаждению союза с божественным Возлюбленным, Мастером всего блаженства, восторга и Ананды. Для интегральной Йоги этот метод Самадхи может показаться имеющим тот недостаток что, когда оно прекращается, нить разрывается и душа возвращается в рассеяние и несовершенство внешней жизни, с лишь таким возвышающим эффектом на ту внешнюю жизнь, который общая память об этих более глубоких опытах может производить. Но эта пропасть, этот разрыв не непреодолимы. Во-первых, только в нетренированном психическом существе опыты транса пусты для бодрствующего ума; по мере того, как оно становится мастером своего Самадхи, оно становится способно перейти без какой-либо пропасти забвения от внутреннего к внешнему бодрствованию. Во-вторых, когда это однажды сделано, то, что достигнуто во внутреннем состоянии, становится легче достичь бодрствующим сознанием и обратить в нормальный опыт, могущества, ментальный статус бодрствующей жизни. Тонкий ум, который обычно затемнен настоянием физического существа, становится могущественным даже в бодрствующем состоянии, до того даже, где расширяющийся человек способен жить в своих нескольких тонких телах, так же, как в физическом теле, быть сознающим их и в них, использовать их чувства, способности, могущества, чтобы пребывать в обладании супра-физической истиной, сознанием и опытом. Состояние сна восходит к более высокому могуществу существа, по ту сторону мысли в чистое сознание, по ту сторону эмоции в чистое блаженство, по ту сторону воли в чистое мастерстсо; это ворота союза с высшим состоянием Сатчитананды, из которого рождены все активности мира. Но здесь мы должны позаботиться о том, чтобы не попасться в ловушки символического языка. Использование слов греза и сон для этих высших состояний это не что иное как образ, выведенный из опыта нормального физического ума, который относится к планам, на которых он не дома. Не правда то, что Я в третьем состоянии, называемом совершенным сном, сушупти, находится в состоянии спячки. Спящее я, наоборот, описывается как Праджня, Мастер Мудрости и Знания, Я Гносиса, и как Ишвара, Господь существа. Для физического ума сон, это для нашего более широкого и тонкого сознания величайшее бодрствование. Для нормального ума все, что превосходит его нормальный опыт, но все еще входит в его сферу, кажется грезой; но в той точке, где он граничит с вещами, совершенно не входящими в его сферу, он не может более видеть истину даже как в грезе, но переходит к пустому непониманию и невосприимчивость спячки. Эта пограничная линия варьирует в зависимости от могущества индивидуального сознания, от степени и высоты его просветленности и пробужденности. Эту линию можно толкать все выше и выше, пока она не выйдет даже за пределы разума. В норме, в самом деле, человеческий ум не может быть пробужден даже внутренним бодрствованием транса, на супраментальных уровнях; но эта неспособность может быть превзойдена. Пробужденная на этих уровнях, душа становится мастером градаций гностической мысли, гностической воли, гностического наслаждения, и если она может делать это в Самадхи, она может нести свою память об опыте и свое могущество опыта в бодрствующее состояние. Даже на еще более высоком уровне, открытом нам, уровне Ананды, пробужденная душа может стать подобным образом обладаемой Я Блаженства как в концентрации, так в в своем космическом охвате. Но все еще там могут быть уровни наверху, начиная с которых она не может приносить назад воспоминания, исключая те, которые говорят: "неким образом, неописуемо, я был в блаженстве", блаженстве необусловленного существования по ту сторону всей возможности выражения мыслью или описания образами или чертами. Даже чувство бытия может исчезать в опыте, в котором мировое существование теряет свой смысл и буддийский символ Нирваны кажется единственным и суверенно оправданным. Как бы высоко ни шло могущество пробуждения, кажется, будет существовать и потустороннее, в котором образ сна, сушупти, все еще будет находить применение. Таков принцип Йогического транса, Самадхи, - в его сложный феномен нам не нужно сейчас погружаться. Достаточно отметить его двойную полезность для интегральной Йоги. Правда то, что до точки, которую трудно определить или размежевать, почти все, что может дать Самадхи, может быть приобретено без обращения к Самадхи. Но все еще существуют определенные высоты духовного и психического опыта, прямое переживание которых, в противоположность отраженному, моет быть обретено глубоко и в его полноте только средствами Йогического транса. И даже для того, что может быть обретено по-другому, оно предлагает готовое средство, способность, которая становится тем более помогающей, если не незаменимой, чем более высоки и труднодостижимы становятся планы, к которым стремится возвышенный духовный опыт. Однажды достигнутые там, они должны быть принесены настолько, насколько возможно, в бодрствующее сознание. Ибо в Йоге, которая объемлет всю жизнь полностью и безоговорочно, полное использование Самадхи приходит только тогда, когда его цели могут быть сделаны нормальным обладанием и опытом для интегрального пробуждения воплощенной души в человеческом существе.
Глава XXVII
Хатхайога
Существует почти столько же путей прихода к Самадхи, сколько существует различных путей Йоги. На самом деле, столь велико значение, придаваемое ему, не только как высшему средству прихода к высочайшему сознанию, но как самому условию и состоянию высшего состояния самого по себе, в котором одном лишь им можно полностью обладать и наслаждаться, в то время как мы находимся в теле, что некоторые дисциплины Йоги выглядят так, как если бы они были только путями прихода к Самадхи. Вся Йога по своей природе - это попытка и приход к единству с Высшим, - единству с существом Высшего, единству с сознанием Высшего, единству с блаженством Высшего, - или, если мы отвергаем идею абсолютного единства, по меньшей мере некому роду единства, даже если это будет только для души жить в одном статусе и на периферии существа с Божественным, салокья, или в роде неразделимой близости, самипья. Это может быть достигнуто только путем подъема к более высокому уровню и интенсивности сознания, чем тот, которым обладает наша обычная ментальность. Самадхи, как мы видели, предлагает себя как естественное состояние такого более высокого уровня и более великой интенсивности. Оно приобретает естественным образом великое значение в Йоге знания, потому что там оно является самим принципом ее метода и ее цель - поднять ментальное сознание в ясность и концентрированное могущество, посредством которого оно может стать полностью сознающим истинное существо, потеряться в нем, отождествиться с ним. Но есть две великих дисциплины, в которых оно приобретает еще более великое значение. Для этих двух систем, Раджайоги и Хатхайоги, мы вполне можем теперь обратиться; ибо, несмотря на обширные отличия их методов от методов пути знания, они имеют тот же самый принцип в качестве своего финального оправдания. В то же время, не будет необходимо для нас делать большее, чем рассмотреть дух их градаций мимоходом; ибо в синтетической и интегральной Йоге они приобретают вторичную важность; их цели должны, однако, быть включены, но без их методы можно либо полностью обойтись, либо использовать их только для подготовительной или же случайной помощи. Хатхайога - это могущественная, но трудная и обременительная система, весь принцип действия которой основан на сокровенной связи между телом и душой. Тело - это ключ, тело это тайна как оков, так и освобождения, животной слабости и божественного могущества, затемнения ума и души и их озарения, подчинения боли и ограничению или самообладания, смерти и бессмертия. Тело для Хатхайогина - это не просто масса живой материи, но мистический мост между духовным и физическим существом; один искусный толкователь Хатхайогической дисциплины объяснял Ведантический символ ОМ как образ этого мистического человеческого тела. Хотя, однако, он всегда говорит о физическом теле и делает его основой своих практик, он не рассматривает его с точки зрения анатома или физиолога, но описывает и объясняет его на языке, который всегда смотрит назад, на тонкое тело позади физической системы. Фактически, вся цель Хатхайоги может быть суммирована с нашей точки зрения, хотя сам он не говорил бы о ней на этом языке, как попытка посредством фиксированных научных процессов дать душе в физическом теле могущество, свет, чистоту, свободу, восходящие уровни духовного опыта, который будит естественно открыт ей, если она пребывает здесь в тонком и развитом каузальном носителе. Говорить о процессах Хатхайоги как о научных может показаться странным тем, кто ассоциирует идею науки только с поверхностными феноменами физической вселенной отдельно от всего того, что находится за ними; но они равно основаны на бесконечном опыте законов и их работ и дают, когда их верно практикуют, хорошо тестируемые результаты. Фактически, Хатхайога является, в своем собственном пути, системой знания; но в то время, как собственно Йога знания это философия существа, помещенная в духовную практику, психологическую систему, это - наука существа, психо-физическая система. Обе производят психические, физические и духовные результаты; но, поскольку они стоят на разных полюсах для одной психо-физические результаты имеют небольшое значение, одно лишь чисто психическое и духовное имеет значение, и даже чисто психическое - это только дополнение духовного, которое поглощает все внимание; для другой физическое имеет громадную важность, психическое - это предполагаемый плод, духовное - это высочайший и завершающий результат, но он кажется в течение долгого времени вещью, которая откладывается и далека, так велико и поглощающе то внимание, которого требует тело. Не должно, однако, забывать, что обе, в самом деле, приходят к одной и той же цели. Хатхайога также является путем, хотя и посредством долгого, трудного и тщательного движения, дукхам аптум, к Высшему. Вся Йога продвигается в своем методе благодаря трем принципам практики; первой - очищение, то есть удалением всех аберраций, беспорядков, затруднений, привнесенных смешанным и нерегулярным действием энергии существа в нашу физическую, моральную и ментальную систему; второй - концентрация, то есть приведение к ее полной интенсивности и мастерскому и само-направляемому использованию этой энергии существа в нас для определенной цели; третье - освобождение, то есть избавление нашего существа от узких и болезненных узлов индивидуальной энергии в ложной и ограниченной игре, которая ныне является законом нашей природы. Наслаждение нашего освобожденного существа, которое приносится в нас благодаря союзу с Высшим, это завершение; это то, для чего совершается Йога. Три необходимых шага и высокие, открытые и бесконечные планы, к которым они взбираются; и во всей своей практике Хатхайога имеет это в виду. Двумя главными компонентами ее физической дисциплины, к которым остальные являются простыми дополнениями, являются асана, приучение тела к некоторым позам неподвижности, и пранаяма, регулируемое направление и остановка посредством дыхательных упражнений витальных потоков энергии в теле. Физическое существо - это инструмент, но физическое существо скомпоновано из двух элементов, физческого и витального, тела, которое является видимым инструментом и основой, и жизненной энергии, прана, которая является могуществом и реальным инструментом. Оба эти инструмента сейчас - наши хозяева. Мы подчинены телу, мы подчинены жизни-энергии; только до очень ограниченной степени мы можем, хотя и будучи душами, хотя и будучи ментальными существами, вообще выглядеть их хозяевами. Мы связаны бедной и ограниченной физичекой природой, мы связаны, следовательно, бедной и ограниченной жизнью-могуществом, которое есть все, что тело может вынести, или чему оно может дать пространство. Более того, действие каждой и обеих в нас подчинено не только наиболее узким ограничениям, но постоянной нечистоте, которая возобновляется всякий раз, когда его очищают, и всем родам беспорядков, некоторые из которых нормальны, жестокий порядок, часть нашей нормальной физической жизни, другие ненормальны, его болезни и нарушения. Со всем этим Хатхайога должна иметь дело; все это она должна преодолеть; и она делает это, главным образом, этими двумя методами, сложными и обременительными в действии, но простыми в принципе и эффективными. Хатхайогическая система Асаны имеет в своей основе две глубоких идеи, которые приносят с собой много эффективных идей. Первая - это идея контроля посредством физической неподвижности, вторая - идея могущества, возникающего благодаря неподвижности. Могущество ментальной неподвижности так же важно в Хатхайоге, как могущество ментальной неподвижности в Йоги знания, и это происходит по параллельным причинам. Для ума, непривычного к более глубоким истинам нашего существа и природы, оба они показались бы стремлением к вялой пассивности инерции. Истиной является прямо противоположное; ибо Йогическая пассивность, будь то пассивность ума или тела, это условие величайшего роста, обладания и сдержанности энергии. Нормальная активность наших умов - это, по большей части, беспорядочная неугомонность, полная расхода и быстро колеблющейся траты энергии, в которой только немногое выбирается для работ само-владеющей воли, - расхода, как должно быть понятно, с этой точки зрения, не с таковой универсальной природы, в которой то, что для нас является расходом, служит целям ее экономии. Активность наших тел - это сходная неугомонность.
Глава XXVIII
Раджайога
Подобно тому, как тело и прана являются ключами ко всем закрытым дверям йоги для хатхайогина, ум является ключом в раджайоге. Но, поскольку в обеих допускается зависимость ума от тела и праны, в хатхайоге тотально а в устоявшихся системах раджайоги частично, то следовательно, обе системы включают практику асаны и пранаямы; но в одной они занимают все поле, в другой же каждая ограничена только одним простым процессом и в своем союзе они нацелены служить только ограниченной и опосредованной функции. Мы можем с легкостью увидеть, как широко человек, даже будучи в своем бытии воплощенной душой, являетс в своей земной природе физическим и витальным существом и как, по меньшей мере, на первый взгляд, его ментальные активности, кажется, почти полностью зависят от его тела и нервной системы. Современная наука и психология в течение некоторого времени даже настаивали, что что эта зависимость, фактически, является тождеством; они попытались доказать, что нет такой отдельной сущности, как ум или душа, и что все ментальные операции в реальности являются физическими функциями. Даже по-иному, отдельно от этой непригодной гипотезы, зависимость так преувеличена, что было сделано предположение, что она - полностью связывающее условие, и любая такая вещь, как контроль витальных и телесных функций умом или его могущество отделять себя от них долго рассматривались, как ошибка, болезненное состояние ума или галлюцинация. Следовательно, зависимость осталась абсолютной, и наука не находит и не ищет реального ключа зависимости и, следовательно, не может открыть для нас тайну свободы и мастерства. Психо-физическая наука Йоги не делает эту ошибку. Она ищет ключ, находит его и способна осуществить освобождение; ибо она отдает себе отчет в существовании психического или ментального тела позади, для которого физическое является родом репродукции в грубой форме, и способна, таким образом, открыть тайны физического тела, которые не выявляются чисто физическим расследованием. Ментальное или физическое тело, которое душа сохраняет даже после смерти, имеет также тонкую праническую силу в себе, что соответствует его собственной тонкой природе и субстанции, - ибо где бы ни была жизнь любого рода, там должна быть праническая энергия и субстанция, в которой она может работать, - и эта сила направляется через систему множества каналов, именуемых нади, - тонкая нервная организация психического тела, - которые собираются а шесть (или, в реальности, семь) центров, именуемых технически лотосами, или кругами, чакра, и которые поднимаются по восходящей лестнице в лепестковый лотос, из которого вытекает вся ментальная и витальная энергия. Каждый из этих лотосов является центром и хранилищем своей собственной особой системы психологических могуществ, энергий и операций, - каждая система соответствует плану нашего психологического существования, - и они вытекают и возвращаются в потоке пранических энергий, курсируя через нади. Это устройство психического тела воспроизводится в физическом, в позвоночнике, как в стержне и в ганглиозных центрах как в Чакрах, поднимающихся снизу столба, где прикреплен низший, к мозгу, и находящих свою вершину в брахмарандхре как в верхушке черепа. Эти чакры, или лотосы, однако, в физическом человеке закрыты или только частично открыты, с тем последствием, что только те могущества, и только столько от них активно в нем, сколько достаточно для его обычной физической жизни, и ум и душа лишь настолько в игре, сколько будет соответствовать ее нуждам. Это реальная причина, видимая с механической точки зрения, того, что воплощенная душа кажется зависимой от телесной и нервной жизни, - хотя зависимость не так полна и не так рельна, как это кажется. Вся энергия души не вступает в игру в физическом теле и жизни, тайные силы ума не пробуждены в ней, телесные и нервные энергии преобладают. Но все это время высшая энергия там, спящая; сказано, что она свернута кольцами и дремлет, как змея, - поэтому ее называют кундлини шакти, - в самой нижней из Чакр, муладхаре. Когда посредством Пранаямы разделение между высшим и низшим потоками Праны растворяется, эта Кундалини зажигается и пробуждается, разворачивает свои кольца и начинает подниматься наверх, как неистовая змея, врываясь в каждый лотос по мере своего восхождения, пока Шакти не встретит Пурушу в брахмарандре в глубоком Самадхи союза. Но, менее символически, говоря более философским хотя, возможно, менее глубоким языком, это означает, что реальная энергия нашего существа лежит, спящая и несознательная, в глубинах нашей витальной системы, и пробуждается посредством практики Пранаямы. В своем расширении она открывает все центры нашего психологического существа, в которых находятся могущества и сознание того, что сейчас, возможно, назвали бы нашим сублиминальным я; следовательно, по мере того, как каждый центр могущества и сознания открывается, мы получаем доступ к последовательно расположенным психологическим планам, и способны привести себя в сообщение с мирами или космическими состояниями существа, которые соответствуют им; все психические могущества, ненормальные для физического человека, но естественные для души, развиваются в нас. Наконец, на вершине восхождения, эта поднимающаяся и расширяющаяся энергия встречается со сверхсознательным я, которое скрыто позади нашего физического и ментального существования и над ним; эта встреча ведет к глубокому Самадхи единения, в котором наше бодрствующее сознание теряет себя в сверхсознательном. Так, посредством тщательной и упорной практики Пранаямы, Хатхайогин достигает соим собственным путем психических и духовных результатов, которые преследуются более прямо психическими и духовными методами в других Йогах. Единственная ментальная помощь, которую он сочетает с ней, это использование Мантры, священного слога, имени или мистической формулы, которые так важны в Индийской системе Йоги, и являются общими для них всех. Эта тайна могущества Мантры, шести Чакр и Кундалини Шакти - это одна из центральных истин всей той сложной психофизической науки и практики, рациональный и наиболее полный компендиум которой притязает дать нам Тантрическая философия. Все религии и дисциплины в Индии, широко использующие психофизический метод, зависят от них более или менее в своих практиках. Раджайога тоже использует Пранаяму, и для тех же принципиальных психических целей, что и Хатхайога, но, будучи в самом своем принципе психической системой, она использует ее, только как одну стадию в серии своих практик и до очень ограниченной степени, извлекая из нее три или четыре большие пользы. Она не начинает с Асаны и Пранаямы, но настаивает сначала на моральном очищении ментальности. Этот предварительный шаг имеет величайшее значение; без него ход остальной Раджайоги, скорее всего, будет беспокойным, омраченным и полным неожиданных ментальных, моральных и физических опасностей (в современной Индии люди влекутся к Йоге, но, узнав об ее процессах из книг или от личностей, лишь слабо знакомых с этой материей, часто погружаются прямо в Пранаяму Раджайоги, часто с ужасающими результатами. Только очень сильный может позволять себе делать ошибки на этом пути). Это моральное очищение делится в устоявшейся системе на два отдела, пять Ям и пять Ниям. Первые - нг правила морального самоконтроля в поведении, такие, как правдивость, воздержание от нанесения увечья или убийства, от воровства и т. д.; но в реальности они должны рассматриваться, как просто определенные главные указания общей необходимости морального самоконтроля и чистоты. Яма - это, более широко, любая само-дисциплина, посредством которой раджасический эгоизм и его страсти и желания в человеческом существе побеждаются и успокаиваются до совершенного прекращения. Цель - создать моральный покой, опустошенность от страстей, и так подготовиться к смерти эгоизма в раджасическом человеческом существе. Ниямы в равной степени являются дисциплиной ума посредством регулярной практики, высочайшей из которых является медитация на божественном Существе, и их цель - создать саттвический покой, чистоту и подготовленность к концентрации, на которой может быть основано безопасное преследование остальной части Йоги. Именно здесь, когда это основание было установлено, практика Асаны и Пранаямы входят и могут тогда принести свои совершенные плоды. Сам по себе контроль над умом и моральным существом только приводит наше моральное сознание в верное предварительное условие; он не может принести ту эволюцию или манифестацию высшего психического существа, которая необходима для более великих целей Йоги. Чтобы принести эту манифестацию, нынешний узел витального и физического тела с ментальным существом должен быть ослаблен и путь для восхождения через более великое психическое существо к союзу со сверхсознательным Пурушей должен быть расчищен. Это может быть сделано Пранаямой. Асана используется Раджайогой только в ее легчайшей и самой естественной позиции, которую естественно принимает тело, когда оно сидит и собрано вместе, но со спиной и головой строго выпрямленными и расположенными на прямой линии, так, чтобы не могло быть искривлений позвоночника. Цель последнего правила, очевидно, связана с теории шести Чакр и циркуляцией витальной энергии между муладхарой и брахмарандхрой. Раджайогическая пранаяма очищает и проясняет нервную систему; она делает нас способными заставлять циркулировать витальную энергию равно через тело и направлять ее также туда, куда мы хотим, соответственно нужде, и так поддерживать совершенное здоровье и крепость тела и витального существа; она дает нам контроль надо всеми пятью привычными операциями витальной энергии в системе и в то же время разбивает привычные разделения, посредством которых только обычные механические процессы витальности возможны для нормальной жизни. Она открывает полностью шесть центров психофизической системы и привносит в бодрствующее сознание могущество пробужденной Шакти и свет развуалированного Пуруши на каждом из восходящих планов. Соединенная с использованием Мантры, она приносит божественную энергию в тело и подготавливает его для и облегчает ту концентрацию в самадхи, которая является венцом метода Раджайоги. Раджайогическая концентрация делится на четыре стадии; она начинается с отвода как ума, так и чувств от наружных вещей, следует к удержанию одного объекта концентрации во исключение всех остальных идей и ментальных активностей, затем к длительному поглощению ума в своем объекте, наконец, к полному уходу сознания, благодаря которому оно теряется для всей наружной ментальной активности в единстве Самадхи. Реальная цель этой ментальной дисциплины - увести ум от внешнего и ментального мира в союз с божественным Существом. Следовательно, на первых трех стадиях должны использоваться некие ментальные средства поддержки, посредством которых ум, привычный бегать от объекта к объекту, зафиксируется на одном единственном, и этот один должен быть тем, который представляет идею Божественного. Это обычно имя или форма или Мантра, благодаря которой мысль может быть зафиксирована на единственном знании или обожании Господа. Посредством этой концентрации на идее ум входит из идеи в ее реальность, в которую он погружается, безмолвный, поглощенный, объединенный. Это традиционный метод. Есть, однако, другие, равно Раджайогического характера, поскольку они используют ментальное и психическое существо в качестве ключа. Некоторые из них направлены, скорее, к успокоению ума, чем к его непосредственному поглощению, как дисциплина, в которой ум просто рассматривается и ему позволяется истощать свою привычку блуждающей мысли в бесцельном беге, от которой, как он чувствует, вся санкция, цель и интерес отозваны, и та, более сильная и быстро эффективная, посредством которой вся направленная наружу мысль исключается и ум принуждается погрузиться в себя, где, в его полной тишине, он может только отражать чистое Существо, или уйти в его сверхсознательное существование. Методы различаются, цель и результат остаются теми же. Нужно предположить, что здесь все действие и цель Раджайоги должны закончиться. Ибо ее действие - это успокоение волн сознания, его множественных активностей, читтавритти, во-первых, через привычное замещение мутных раджасических активностей спокойными и светлыми саттвическими, затем, успокоение всех активностей; и ее цель - войти в тихое сообщение души и единство с Божественным. Фактически, мы обнаружили, что система Раджайоги включает другие цели, - такие, как практика и использование оккультных могуществ, - некоторые из которых кажутся несвязанными с ее главной целью и даже не согласующимися с ней. Эти могущества, или Сиддхи, на самом деле, часто осуждаются, как опасности и отвлечения, которые уводят далеко Йогина от его единственной легитимной цели божественного союза. На пути, следовательно, естественно будет казаться, что их должно избегать; и, когда цель однажды достигнута, покажется, что они поверхностны и излишни. Но Раджайога - это психическая наука, и она включает достижение всех высших состояний сознания и их могуществ, посредством которых ментальное существо поднимается к сверхсознательному так же, как своей окончательной и высшей возможности союза с Высочайшим. Более того, Йогин, пока он находится в теле, не всегда ментально неактивен и погружен в Самадхи, и отчет в могуществах и состояниях, которые возможны для него на высших планах его существа, необходим для полноты его науки. Эти могущества и опыты принадлежат, во-первых, к витальным и ментальным планам над этим физическим, в котором мы живем, и естественны для души в тонком теле; по мере того, как зависимость от физического тела уменьшается, становятся возможными эти ненормальные активности, и даже проявляют себя несмотря на то, что их не искали. Они могут быть приобретены и закреплены посредством процесса, который дает наука, и из использование тогда становится подчиненным воле; или им можно позволить развиваться самим по себе и использовать только тогда, когда они приходят, или когда Божественное внутри движимо использовать их; или же, даже хотя они так естественно развиваются и действуют, он могут быть отвергнуты в однонаправленной преданности одной высшей цели Йоги. Во-вторых, существуют более полные, более великие могущества, принадлежащие супраментальным планам, которые являются самими могуществами Божественного в его духовном и супраментально идеативном существе. Они не могут быть получены вообще безопасно или интегрально посредством личного усилия, но могут только прийти свыше, или же могут стать естественными для человека, если и когда он восходит за ум и живет в духовном существе, могуществе, сознании и идеации. Они могут стать не ненормальными и с трудом обретенными Сиддхи, но просто самой природой и методом его действия, если он все еще продолжает быть активным в мировом существовании. В целом, для интегральной Йоги специальные методы Раджайоги и Хатхайоги могут быть полезными время от времени на определенных стадиях прогресса, но они не необходимы. Истинно то, что их принципиальные цели должны быть включены в интегральность Йоги; но их можно достичь другими средствами. Ибо методы интегральной Йоги должны быть главным образом духовными, и широкая зависимость от физических методов или фиксированных психических или психофизических процессов была бы замещением высшего действия низшим. Мы будем иметь возможность затронуть этот вопрос позже, когда мы придем к финальному принципу синтеза метода, к которому наше рассмотрение различных Йог намерено вести.