Войт упал на кровать. На огромную низкую кровать, похожую на плато. Вытянул ноги и раскинул руки врозь. Мы в комнате N 1 - это спальня.
--
Я как морская звезда! - изрек он, глядя в потолок. Его футболка прилипла к телу, он тяжело дышит. Я стою в проходе. Хорошо, что приехала. Иначе просто осталась бы дома одна, наелась винограда и уснула.
Окно на пятом этаже. Пятый этаж - это не страшно и не опасно. Поэтому Войт всегда держит окна открытыми, он не боится кражи. К тому же, он любит распахнутые окна. Никто не полезет на седьмой этаж лишь для того, чтобы обнаружить в квартире старый холодильник и груду прошлогодних глянцевых журналов. Старый посудный шкаф покрыт пылью и паутиной. Внутри застывшие и потемневшие от времени капли воска. Я не вижу своего отражения в этой слюде. Я не вижу, потому что в коридоре полумрак.
Штора аккуратно продета за трубой. Ветер беспрепятственно проникает в комнату N 1. Он приносит запах летнего вечера. Горячей пыли и духоты, выхлопов от дороги и мусора с ближайшей стройки. Войт лежит, раскинувшись на кровати, словно морская звезда. Я пытаюсь увидеть себя в мутном стекле серванта. Ветер рвется в дом, солнце садится за горизонт. Мы молчим. Мне лень даже думать. Жара измотала обоих.
Я снимаю сандалии и иду на кухню. На грязном линолеуме остаются отпечатки ступней. Пять, шесть, семь...шагов и я на кухне. Слышу, как в комнате N 1 Войт чиркает спичкой. Он зажигает благовония. Сейчас к этой жаре примешается еще и аромат сандала и ванили. Настоящее удушье, но... Он обожает эту смесь. Этим запахом пропитано все - даже старое кресло с клетчатым шотландским пледом. Плед красного цвета, как белки глаз, когда сутки или больше просидишь за компом.
Он много чего любит странного. Мимо проезжает карета скорой помощи, сирена врезается в тишину вечера. Кто-то умирает. Я высовываюсь в окно, провожаю взглядом машину.
Иду на кухню и по привычке ставлю чайник. На улице +36 градусов по Цельсию. Мы не будем пить горячий чай в такую погоду. Но я много чего делаю по привычке. Например, сажусь на серединку кухонного уголка и закуриваю. Как сейчас. Зарево в окне становится насыщеннее, оно разгорается и дышит. Тихо.
Мне нравится остывать в темноте после изнурительных прогулок по жаре. Плечи липкие и смуглые. Теплые, и солоноватые на вкус. Я слышу, как Войт шаркает тапочками в сторону кухни. Он щупает рукой выключатель. Щелк! Я жмурюсь от света. Он улыбается и садится рядом на соседний стул. Очень мило!
--
Ну что? - Говорит он мне и улыбается чему-то своему. - Дай мне сигаретку?)))
* * *
Она протягивает мне пачку. Я достаю оттуда одну, тянусь за зажигалкой. Ей скучно, она смотрит в окно и иногда переводит взгляд на лампу. На желтый приплюснутый плафон. На апельсин, который раздавлен башмаком.
Я стягиваю влажную остывшую футболку и иду в ванную. Она встречает меня ослепительной белизной кафельной плитки, как в операционной. Футболка улетает в корзину для белья, ту да же носки. Я смотрю на свое отражение в зеркале. Красные обгоревшие щеки и слипшиеся пряди волос, свисающие на глаза. Я устал. У меня зеркально остекленевший взгляд. Но я себе сегодня нравлюсь!!!)))
--
Ты полезешь в ванну??? - Я открываю кран с водой и закупориваю дырку пробкой. Дверь открыта, и с кухни я слышу ее "да". Ну вот и отлично. Затем характерный щелчок - закипел чайник. Отлично!)))
Наливаю в воду детского шампуня. Извините, но пены нет. Сам не знаю почему. Теперь мне нужно в коридор, там спрятан холодильник. Спрятан в обычной "коридорной" темноте и тесноте. Залезаю туда и достаю лимон. Вернее, половину его на белом блюдце с темно-зеленой каемочкой. Теперь рейс обратно на кухню. Попробую его порезать. Тупым ножом. Рискну.
Лимон немного подсох и скукожился. Мои попытки нарезать его со стороны выглядят, как лицедейство.
Она курит и сквозь дымовую вуаль смеется. Улыбается. Хохочет. Я нарезаю его все же на дольки. В чашку по кружочку лимона и два куска рафинада. Чайник начинает остывать с той минуты, как только закипит.
* * *
По телеку двое омоновцев скрутили какого-то паренька. Он пытался вырваться, извивался и вопил. Тут же получал по почкам и по спине дубинками.
--
Подонки! Сволочи! Я требую свободы! Дайте мне свободы! Я делаю что хочу! - Равнодушный монотонный голос за кадром пояснял подробности происшедшего. Некто N. ворвался в здание посольства B. и раскрасил из баллончика черной краской зеркальную прихожую, и стоящие в напольных кадках огромные монстеры. Задержанный никак не мотивировал свой поступок.
Войт щелкнул красной кнопочкой на пульте. Экран вспыхнул и стал серым и пыльным.
--
Детям вредно такое смотреть. Я пошел мыться. Приходи.
--
Ты действительно считаешь меня ребенком?????????????
Но он уже шаркает по коридору по направлению к ванной комнате. На ходу докуривает сигарету и напевает себе что-то под нос. Хлопнула дверь.
Я слезла с дивана и понесла пепельницу на кухню дабы высыпать содержимое в мусорное ведро. Дым от палочек щекотал в носу, захотелось чихнуть. На кухне по-прежнему горел свет. На столе две кружки с остывающим чаем. С лимоном и сахаром. На столе две пачки сигарет и три зажигалки. На столе пепел и еще одна пепельница, переполненная до краев окурками.
Стол в пятнах и разводах, в отпечатках от кружек с чаем и кофе, местами прожжен и поцарапан. Я бережно вытираю его губкой, ставлю чистую пепельницу и, выключая свет на кухне, ухожу. Закатное зарево на улице достигает апогея, красный и оранжевый цвета перемешиваются, это все напоминает мне адский котел.
Я заглядываю в ванную. Она пуста. Резкий свет режет глазное дно. Белая плитка на полу в следах грязных ног, наверное, моих. Футболка и носки Войта в корзине. Его самого нет. Ванна с пеной источает аромат то ли персика, то ли груши. Видимо, он налил туда детского шампуня, который "не щиплет глаз". Ну, все ясно, что было под рукой, то и налил. Я хлопаю дверью.
В комнате N 2 Войт сидит на корточках и роется в переносной сумочке с дисками. Это не то, это не то... бормочет он. А! Вот! Он вытаскивает диск, безымянный и новенький.
--
Что это? - Я свисаю над ним, над его правым плечом и смотрю. На его плечах темные веснушки. Они проступают даже сквозь загар. Или это россыпь родинок?
--
Что за диск? - Войт не оборачивается, он продолжает копаться и разговаривает со мной так, через плечо. - Радиохэд.
Мне все ясно и вопросов больше нет. Я снимаю на ходу часы, кольца, цепочку и амулет. Войт включает комп и грузит Винамп.
Ванная комната. Пена на стене мелкими ошметками. Я смотрю на потолок, на трубу, с которой свисают толстые капли воды. Белая труба горячего отопления холодная. На ней рождаются и оседают капли. Я смотрю на стену справа от меня.
Из белой снежной пены торчат голова и колени Войта. Иногда он извлекает руку из-под воды и убирает налипшие на лицо волосы. На его запястье белеет след от часов. Я курю в ванной. Дым мешается с запахом пены. Рядом на низенькой стиральной машинке стоит пепельница, забитая уже на половину. Он тоже любит курить, лежа в ванной.
--
Не стряхивай в раковину. - Говорит мне он.
Там, в комнате N 2 ноет Том Йорк. Войт любит протяжные песни, где кто-нибудь ноет и жалуется. Войт любит себя, он самодостаточен и уникален. По мне, так просто он - эгоист. По мне, так он - просто самодовольный тип и зазнайка. ))) Для меня нет ничего лучше, чем сидеть в холодной ванне, когда мы только что вернулись из адской жары. Для меня нет ничего лучше Войта. По мне, я тусовала бы с ним вечно. С этим молчуном-зазнайкой. Я - сентиментальна.
Он молчит. Закрывает глаза. Я сминаю окурок в скрюченную гусеницу. Стена справа от меня с отвалившейся плиткой. Она обнажила кирпичную кладку с отваливающимися крошками цементного раствора. Рана в стене. Некоторые плитки, которые еще остались на месте, упадут - только в путь. Им недолго осталось. Они уже отцепились и держатся на честном слове. Саморазрушение неизбежно. Я протягиваю руку, мне хочется пощупать кирпич и бетон. Войт успевает схватить мое запястье до того, как я прикоснусь к фрагменту.
--
Не трогай! Как упадет тебе по голове! Не лезь туда больше!
--
Хорошо.....папочка))). - Мне становится скучно сидеть вот так, я прислушиваюсь к музыке. Йорк плачет. (Вспомните о том, что я страшно сентиментальная девочка!) Я слушаю его внимательно. Мне становится страшно. Страшно тоскливо. Мне хочется плакать вместе с ним. Так бывает всегда, когда я слышу его песни.
Слезы одна за другой скатываются по щекам. Я не могу перебороть состояние хандры. Я не могу спорить с Томом. Он внушает мне. И я думаю о том, что глобальное потепление обязательно убьет панд. Конечно же никогда никто не найдет лекарство от СПИДа, и я тоже умру. Умрет он. Я плачу. Войт бросит меня через неделю и два дня. У моих друзей родился ребенок больной раком мозга. Скоро осень. Том плачет навзрыд, захлебывается слезами, но продолжает что-то шептать нам. Я же не знаю, что сказать, поэтому плачу молча.
Войт смотрит мне в глаза. Он удивлен, глаза - словно блюдца.
--
Ты что? Эй? Что-нибудь случилось?
--
Я не могу слушать Радиохэд!!! Он меня убивает! - Я пытаюсь сквозь слезы объяснить ему.
--
Брось! Свои глупости! - Он не верит ни одному моему слову. - Ты как губка!))) - Указательный палец Войта описывает круги и загогулины на моем колене. На единственном острове среди пены. Он рисует узоры и останавливается на сиренево-синем пятне. - Откуда синяк?
--
Чепуха! - Я вытираю cвои слезы. Войт вытирает мне слезы. Мокрыми пальцами в пене. Пена и вода стекают по лицу. Бесполезно. Он обнимает меня за плечи. У него на плечах родинки, много-много. Том надрывается все больше...
* * *
Солнце село. Закатилось. Ушло. Уснуло. Удалилось. Скрылось или пропало. Мне все равно, в принципе, что с ним стало. Может, оно взяло отпуск? Во всяком случае, я его не вижу. Его не видит Войт, который сидит на подоконнике, свесив ноги на улицу. Шторы закрыты, и мне не видно там он или нет. Я в тапочках сорок пятого размера и футболке. Порыв ветра взрывает занавески, и в образовавшейся на секунду дыре, я вижу сгорбленную спину Войта. Его огонек, кончик сигареты, как сигнальный огонек. Для бежевых бабочек, они облюбовали уже плафон на кухне. Мне плевать на них. Пусть делают что хотят.
Я курю, облокотившись на подоконник. Смотрю в темноту ночи. Редкие фонари льют скупой оранжевый цвет на асфальт. Мы чистые, холодные и уставшие. Мы ленивые туристы. Я уйду завтра, чтобы прийти снова. Войт гладит меня по голове, как послушную собачку. Войт смотрит вперед, разбавляя ночную тишину дымом сигарет, он молчит. Как и всегда. Я целую его плечо прохладное, пахнущее детским шампунем. Палочки истлели и оставили после себя безжизненные серые трупы пепла. На полу, на столике для журналов. Оставили тонкий пряный аромат.
У Войта есть баночка с мыльными пузырями. Он говорит, что эти - самые лучшие. Потому, что там особый раствор. В этом случае пузырьки не лопаются так быстро, а наоборот отскакивают от поверхностей, как мячики. Целая красная баночка! Я тоже залезаю на подоконник. Белая краска от окна прилипает к чистым ступням. Она отваливается, она в трещинах.
И десятки или сотни цветных шариков улетают в темноту ночи! Они переливаются всеми цветами радуги. Они большие и маленькие. Как виноградины или как приличный апельсин! Иногда получается размером с грейпфрут. Ветер поднимает стаи шариков в ночное небо! Войт улыбается, ловит другой рукой пузырь. Он лопается на его ладони, оставляя мелкие брызги в воздухе. Шары улетают в желтизну уличного фонаря.
--
Дай мне!!!))) - Я получаю волшебный красный пузырек с раствором. Я получаю его мимолетную полуулыбку. Я получаю ключ к тайнам вселенной, сидя здесь, на подоконнике ночью с емкостью для мыльных пузырей. Ветер проводит своей рукой по моим плечам. Я не хочу вырастать. Войт тоже никогда не вырастет. Мы останемся детьми навсегда))).
Я и он. Солнце и луна. Небо и земля. Эйфория и отчаяние. Белое и черное. Первый и последний. Учитель и ребенок. Свободный и раб. Я не хочу думать о "завтра". Мне хватает темноты, пропахшей сандалом и ванилью. Мне хватает холодного чая во втором часу ночи. Мне хватает двух сиг на двадцать минут.
--
Идем пить чай! - Войт проворно слезает с подоконника. Он любит пить остывший чай. Окурок летит вниз, разлетаясь на кучу маленьких горящих красных точек. Мой отправляется в полет следом. Я вылезаю на половину из окна и смотрю им в след. Войт шаркает в комнату N 2 по пути и меняет диск. Теперь это транс. Мне хочется тишины и сна. Но сил возразить тоже нет, и я молча иду следом. Прощай, Том! Мне будет не хватать тебя!
Чашки ждут нас. Ждут две пачки сигарет и три зажигалки. Я пью медленно. Войт заглатывает все в два счета. Он довольный и улыбается. Залез с ногами на уголок и качает ногой в такт музыке. Я смотрю на его татуировки. На щиколотке ... и мелкий человечек на ступне. Крошечный, наверное, полтора сантиметра. Мы молчим и смотрим на потолок.
Войт задумался. У него в голове куча проектов и идей. Ему нужно успеть все реализовать. Мне нужно успеть завтра к одиннадцати часам домой.
Сидеть вот так на кухне можно часами, ночи на пролет. Это никого не обламывает. Так происходит всегда. Так было, есть и будет, по крайней мере, еще неделю и два дня. Войт неожиданно вскакивает и бежит в комнату N 2 - поменять диск.
Я сижу и мечтаю, чтобы мои рассказы сами печатались в ворде. Что бы текст сам набирался и сохранялся по умолчанию. Что бы я не сидела ночами за компьютером. У меня и так глаза красные и уставшие, как у подопытного кролика. Я начинаю засыпать на стуле, обнимая чашку с наполовину выпитым чаем. Войт улыбается то ли мне, то ли своим мыслям. И съедает лимон из чая.
--
Ты спать хочешь? Да? - Он вопросительно заглядывает мне в лицо. Я сонно киваю и вяло улыбаюсь.
--
Ну пошли тогда.)))
Я засыпаю моментально. Войт еще курит в кровати. Последнее, что замечаю - восходящее Солнце из-за головы Войта. Солнце, восходящее из-за головы...)))))
SIMAMOTO
19.10.03
% % %
--
Ты куда?
--
Домой.
Я надеваю кроссовки, сидя на полу. Узкая полоска света проникает из кухни неуклюже и наискось. Затягиваю шнурки, завязываю символический бант. Меня буравят его глаза. Более безразлично, чем мне хотелось. Мне хотелось бы хоть грамм сожаления и грусти в этом взгляде. Очень. Поверьте!
--
Зачем тебе туда? Еще только одиннадцать.
--
Да одиннадцать. Вечера. Мне пора. Меня ждут. Это только ты никуда не торопишься, тебя никто не ждет. Вот и все.
--
Да???? Ну, иди.
Он обижен. Я не знаю, почему говорю то, что говорю. Говорю, как есть. Ему не нравится то, что есть. Поэтому, он вряд ли поцелует меня на прощание. Это моя такая точка зрения.
--
У тебя родители-то есть?
--
Да. Они далеко живут...
Я застегиваю рюкзак. Плеер в карман, туда же ключи и зажигалку. Войт, прислонившись к косяку наблюдает. Он уже начинает думать, куда бы пристроить себя на эту ночь. Есть маза позвонить другу и пойти в кино. Или уехать к нему же, но просто потусовать, взять пива и кассету из проката. Когда он остается один, то начитает нервничать.
--
Все, пока! - Приготовьтесь к эвакуации во внешний мир!!! Говорит мне мое эго. Три, два...
Получаю поцелуй в щеку. (Ух, ты! Приз какой-то!)))
--
Тогда - созвон?
--
ОК! )))
Я перемещаюсь в призрачный сумрак подъезда. Желтый свет, разбавленный белыми полосами от уличных фонарей, создает ощущение иллюзии происходящего. За мной закрывается дверь. Щелк. Я по инерции или привычке достаю сигу из кармана, зажигалку. Маленькое тело огонька освещает облупившуюся синюю краску на стенах, делая ее какой-то зеленоватой. Вдох, выдох. Дым.
Фонарь смотрит мне в лицо через окно подъезда. Всем интересно, о чем я сейчас думаю. Соседи наверняка исподтишка наблюдают в свои замочные скважины и глазки, как я ухожу. Как, когда и во сколько. Им интересно, что творится к квартире N "__".
Первая, вторая, третья... Ступени грязные и серые. Холодные и сухие. Иногда я, начиная не с того, ни с сего считать их. Семь до первого пролета сверху. Впрочем, если считать снизу - выйдет то же самое количество. Итак, семь!
ЩЕЛК!!!
Я оборачиваюсь на звук. В узкой щели дверного проема лицо Войта. Если быть точнее - его один глаз, щека и нос, то есть только то, что влезло. "До завтра! Пока!" - он улыбается, как Чеширский кот и хлопает дверью теперь уже окончательно.
До завтра, ступеньки! До завтра, полутемный подъезд! До завтра, скучающий обитатель квартиры N "__"!!! До завтра! - говорит мне уличный фонарь.
Я выруливаю на тротуар, ведущий через дворы к метро. В темноте кажется, что деревья корчат гримасы и стонут.
После теплого сладкого чая, яркого кухонного освещения прохлада летней ночи кажется дискомфортом. Примерно через пол часа Войт тем же самым путем вырулит из дома к метро, дабы не коротать эту ночь в одиночестве. Он тоже закурит примерно в районе пятнадцатой ступеньки от двери квартиры и поежится от ветра, выйдя в черное чрево ночных дворов.
Я храню в голове каждый его шаг. Я вижу в своем воображении все, что он сделает. Мне нравится прогнозировать его поведение.
Мне нечем себя занять, поэтому я думаю, как и что он завтра мне скажет. Как поцелует при встрече и на прощание. Как будет смахивать со лба налипшие от жары волосы. Как будет пить минеральную воду и смешно причмокивать. Мне нравится наблюдать за ним. Я выучила все его повадки и особенности. Мне нечем себя занять!!! Приходится прокручивать в голове все эти воображаемые диафильмы!))) Заканчивается сторона А. Плеер начинает проигрывать другую; пепел задумчиво шлепается на тротуар, я забываю стряхивать его.
% % %
Утро взрывается телефонным звонком.
Пытаюсь разлепить глаза. Часы показывают что-то около десяти. Рань несусветная. Телефон разрывается и хрипит. Звучит как-то зловеще в условиях абсолютной тишины.
--
Алло... - голос хриплый, по утрам так всегда, нужно "разговориться".
--
Алло, алло!!!! - Истеричный женский голос. Откуда-то из колодца. Похоже на межгород. - Алло! Валерий???
--
Не туда попали. - бросаю трубку. Какой на фиг, Валерий? Я мало, что понимаю без десяти десять утра! Единственное желание - бухнуться обратно в кровать, но вряд ли получится уснуть. Вале-е-ерий.....эх Валерий.
Солнце ухмыляется в окно. Его не будят глупые телефонные звонки. Ему вообще все равно. Делает свое дело и все. Сижу на диване и зеваю. Новый внезапный телефонный звонок заставляет меня содрогнуться от неожиданности. Хватаю трубку.
--
Алло! Позовите Валерия!!!
Наверное, она не понимает ни черта.
--
Таких здесь нет! Вы ошиблись!!! Нет таких!!! - кладу трубку и отключаю телефон.
Ничего страшного. Войт позвонит на мобильный. У него даже нет домашнего телефона. Эх, Валерик....
Я иду в ванную. Пою под душем всякие лирические песенки двадцать минут. Потом завтракаю: кофе и тосты с чем-нибудь. Минут пятнадцать. Ну еще минут десять на то, чтобы застелить постель. Примерно в одиннадцать утра мне нечем заняться.
Я включаю Нирвану и начинаю вырезать бумажные снежинки. Маленькие и большие. Ажурные или немного примитивные. Много много! Потом раскрашиваю их акварельными красками в цветные радужные полосы. Цветные бумажные снежинки валяются на обеденном столе, как фрагменты мозаики. В открытые окна доносятся крики, щебетанье птиц и гул машин на параллельной улице.
Лето. My own summer.
Вчера вечером было скучно.
Мы сходили в кино. Днем. Утром проснулись, провалялись в кровати до двух часов. Поели. Потом решили, что нужно сходить в кино, но только в такой старый заброшенный кинотеатр. Где показывают фильмы, давно отгремевшие в прокатах. А возможно и совсем старые, черно-белые. Такие, на которые почти никто и не ходит. Где всегда пустые залы и старушки в кассах дремят или разгадывают кроссворды. Там старые протертые бордовые сидения и нет Dolby Surround. Афиши на входе оглашают неизвестные сегодняшней молодежи имена и названия.
Такой оказался на соседней улице. Почти за углом. Мы даже не успели выкурить по сигарете, как оказались у входа. "Воскресный папа" - гласила афиша. Комедия 2003 год. Млин, вот лажа-то! Мне хотелось чего-нибудь старенького, этакого "заплесневевшего" на полках кино, но никак ни этого "Папу". Я посмотрела на Войта. Он докуривал и задумчиво изучал репертуар кинотеатра.
--
Ну, что? Пойдем?
--
Я не знаю. - меня грызли сомнения. Явного желания идти или не идти не было. - Не знаю, как ты?
--
Ладно, пошли. - Он слегка потянул меня за рукав футболки.
Внутри было тихо и пусто. Женщина билетер дремала на стуле. Рядом на столике на газете с недоразгаданным кроссвордом лежали ее очки и ручка. Можно было и не сомневаться. Наверное, мы разбудили на третьем сне. Взгляд ее бегал, словно глаза искали точку опоры, что-нибудь такое, за что можно уцепиться. Этим "что-то" оказались мои браслеты. Семь деревянных браслетов, из цветных шариков-деревяшек.
Войт поздоровался, я тоже сказала "здрасьте!". Женщина нащупала свои очки и деловито нацепила их на курносый нос. Забавно! Старушка и курносый нос!
По всей видимости, радости она не питала. Наш приход был некстати.
--
Что-то хотели?
--
В кино. - Войт почесал переносицу и огляделся вокруг.
Стандартная планировка. Огромные окна до пола и на них желтые выгоревшие шторы. Такого загадочного "горчичного" цвета. На стенах афиши и рекламки. На полу в огромных кадках цветы, как и везде - монстеры, и прочие цветы пригодные для выращивания в государственных учреждениях. И зеркала, немного потускневшие и пыльные, но еще способные отразить хоть что-то.
--
А время сколько? Знаете? - билетерша рассматривала нас поверх очков, словно мы сегодня перебежали ей дорогу.
--
А что? - он теребил ключи на тесемке.
--
До окончания сеанса осталось тридцать минут. Поздно пришли, ждите следующего!
--
Зачем нам следующий, мы на этот хотим! Сейчас! - Войт начинал раздражаться. Я стояла за его спиной и молчала. Мне было уже все равно. А для него - дело принципа.
--
Я не могу Вас пустить. Понимаете или нет? Сеанс почти завершен!!!! - бабуля сняла очки и принялась покусывать дужку.
--
Но мы же успеем еще полчаса посмотреть? Так ведь?
--
Ну, успеете, а смысл?
--
Сколько стоит билет? - Войт полез в карман джинсов. Ему надоело припираться.
--
Ну, я не знаю. Вы же только на одну треть фильма пойдете.
Я подумала, что мне никогда до этого не приходилось идти только на одну треть фильма. И покупать билет на одну треть тоже.
--
Мы заплатим обычно, за обычный билет. Идет?
--
Хорошо, сто двадцать рублей за двоих. - билетерша взяла деньги и оторвала нам пару билетиков от катушки, почти как в троллейбусе. - Идите скорее! А то закончится!!
Мы нырнули в темноту зала.
Весь остаток фильма Войт вертелся и вздыхал. Мне же напротив было интересно. Он развалился в кресле, вытянул ноги (хорошо, что первый ряд) и положил руки за голову. Пару раз посмотрел в мою сторону.
Я уже точно не вспомню, о чем был фильм. Но целая куча детей, наверное, около дюжины в кадре, творили всякие невообразимые шалости, доставляя тем самым проблемы своему "няне"-мужчине. Фильм был красочный, веселый и шумный. Я увлеклась сразу. Даже забыла про Войта. Вспомнила, только когда включили свет.
Он моментально вскочил, потянул затекшие руки и схватив мою кисть потащил к выходу. Мне хотелось остаться на титры, потому что как раз показывали всякие смешные ситуации происшедшие на съемках. Самое мое любимое в фильмах! Но Войт тащил меня на выход, бормоча под нос что-то типа "давай быстрее отсюда". Я кинула взгляд на зал. Все сидели на местах и восторженно пялились на экран. Кругом одни дети с бабушками-дедушками, какая-то уже не молодая пара, лет по 45, и компания из подростков на последнем ряду. Совсем немного: в общей сумме человек сорок. Да и зал не велик - человек на сто, сто двадцать. Подростки жевали поп-корн, дети пищали и хихикали.
На улице мы покурили, и в ларьке купили бутылку минеральной воды.
--
Как тебе фильм?
--
Не знаю. А тебе понравился?
--
Да. Дети очень.
Он посмотрел удивленно. И ничего не ответил. Я слышала, как сбоку зашипела открытая бутыль с водой. Больная тема, наверное.
Мы шли, куда глаза глядят. Мимо шоколадной фабрики, где в воздухе витал сладкий ароматный запах шоколадных плиток. Мимо старой школы. Так вот просто ходили и все. Позже оказалось, что ходили кругами. Поэтому вернулись домой. Предварительно купили торт и сигареты.
Послушали пару дисков, полили цветок на кухне, съели половину торта, поболтали о всякой чепухе и разбрелись по спальным местам. Вчера было скучно.
) ) ) ) ) ) ) ) ) )
Войт позвонил в два. Радостным тоном сообщил, что проспал все утро. Я допивала вторую чашку какао на балконе. Мне показалось, что я его просто ненавижу. Не потому, что он позвонил так поздно, а просто ненавижу!!! На секунду промелькнуло в голове.
Мы договорились встретиться в метро и поехать на остров. Я лениво, как рыба, выброшенная на берег, собрала сумку и оделась. Мне не хотелось выходить на улицу. Вот если бы можно было сразу оказаться там, где нужно! Дурацкие фантазии!!!
Вагон метро выплюнул меня на Речном вокзале. На конечной станции метро. Я запихнула книгу в сумку и поискала глазами Войта. Ничего похожего. Я прошлась по платформе туда-сюда. Пусто. Пришлось подняться наверх, подышать летним удушливым ветром и заодно купить сигарет. Странное получалось лето в этом году. Странные люди вокруг и странные мысли занимали мою голову.
В палатке я купила пачку Mild Seven и минеральной воды. Продавщица протянула мне горсть мелочи и кассовый чек. Я закурила. Все равно он опоздал, так что пять минут ничего не решат, можно и покурить спокойно.
Войт сидел на скамеечке в центре платформы и искал что-то в рюкзаке. Я так подумала, что он просто меняет диск в плеере, так оно и оказалось. Мы перекинулись парой ничего незначащих фраз. Эскалатор с "убийственной" скоростью тащился наверх.
На самом деле весь смысл поездки заключался в том, что мы намеревались найти какой-нибудь островок. Совсем небольшой, с пляжем и рощей. И разведать, что там и как. Это можно было сделать, сев на ракету на Речном вокзале. Достаточно было посмотреть по карте что-нибудь подходящее, а там просто дождаться теплохода.
На карте возле кассы мы обнаружили целое множество таких островков. Выбирай любой!!! Но все планы обломались, когда изучив расписание, стало ясно, что мы попали в огромный и совершенно нелепый по времени перерыв. По всему получалось, что ждать теплохода нужно не меньше двух с половиной часов.
- Мне кажется ждать я не смогу столько. - горячий ветер принес запах темной воды и тины.
- Да, фигня какая-то.
Возле расписания толпились люди. Какая-то женщина ворчала, что мы слишком долго разглядываем табло и мешаем тем самым остальным.
Пристань встретила нас теплым ветром и запахом воды. Черной темной воды. От шестого причала отправлялся "Николай Щорс" огромный и вальяжный, как олигарх. Отчищенный и отполированный до блеска, увешанный воздушными шарами и серпантином. Войт рванул к шестому причалу.
- Вы уже отправляетесь да?
- Да, через 10 минут. - матрос смотрел с любопытством. С верхней палубы выглядывали нарядные мужчины и женщины, переполненные важностью.
- А куда едет? - Войт переминался с ноги на ногу, этот огонь в его глазах! Что-то придумал, наверное.
- В Углич. - парень отвечал с интересом, он тоже ждал развязки диалога.
- А билеты можно на палубе купить? - Войт все больше заражался невидимой идеей, он просто трепетал. Наверное, строил уже планы в голове.
- Да можно.
- А сколько займет путь туда и обратно? Ну что, поедем? - второй вопрос адресовался уже мне. Я замялась, не очень люблю подобные авантюры. Он заметил тень сомнения и чуть не подпрыгнул на месте.
- Ты что???? Поехали!!!!! Это же офигенское приключение! Давай поедем!
- Ладно. - собственно, терять было нечего.
- Вы нас возьмете? - Войт буквально вцепился глазами в матроса. И тут он сказал замечательную фразу:
- НЕТ!
Мы дружно выпали в осадок. Войт молча уставился на парня:
- Как так? Почему???
- Пароход арендован на все время рейса, какая-то конференция в Угличе, едут только ее участники.
- А никак нельзя? - Войт не хотел расставаться с радужной идеей.
- Извините, никак.
"Николай Щорс" гордо покинул пристань. Мы остались в дураках курить на лавочке в надежде разве что получить тепловой удар. На большее и рассчитывать не приходилось.
- Жаль. Смотаться в Углич, не плохая была идея. - Войт на самом деле расстроился. Я краешком глаза наблюдала, как он нервно вертит зажигалку в руке. Такие не естественно худые для мужчины руки, загорелые и в родинках. И слишком короткие пальцы. И мне хочется сидеть так вечно, под жарким горячим солнцем. И нет ничего удивительного, нет ничего странного. Все идет так, как идет. ПОКА.... Пока ОН рядом.
Жара не унималась.
После полудня она просто остервенела. Солнце распухло, как раковая опухоль. Этакий вселенский нарыв. Нам было равным счетом все равно. Мы сидели в густой траве в леске.
Этот небольшой кусок леса был непонятно чем. Бог знает чья это была территория. Но только он отделял город с его шоссе и многолюдными улицами от причала и тихих аллей. Получался некий изолированный (более менее) от цивилизации кусок леса. Непонятные раскидистые деревья, заброшенная местами совсем заросшая футбольная площадка. И совсем не многолюдные тропы. Теперь торопиться было некуда, а время растянулось в вереницу нескончаемых минут.
Войт предусмотрительно захватил с собой пестрое покрывало. Какое-то аляповатое и цветастое. На темно-синем фоне оранжевые узоры и слоны. Яркое такой в духе индийской барахолки. Мы уселись в тени низенького деревца, постелили на траву эту штуку. Трава блеклая и пожухлая от жаркого лета доходила теперь до макушки. Если встать, то была бы по пояс. Она успела вырасти впервой половине лета, когда было достаточно влажно и не так жарко. Мы сидели окутанные янтарным звенящим воздухом, теплым и душным.
- Смотри, самолет!!! - я заметила черную точку на ослепительно голубом полотне неба.
- Где? - Войт лениво поднял голову с покрывала.
- Вон там! - я махнула рукой, расплывчатый жест, ничего определенного.
- А-а-а-а... Вижу. - он вытащил из кармана джинсов пачку сигарет и зажигалку. И еще пару палочек, благовоний. Сигарета была благополучно прикурена, а палочки зажжены и воткнуты в землю рядом. Подумав секунды две, достал во след бутылку минеральной воды и принялся выливать ее на землю.
- Ты что??? - Я схватила его за запястье. В бутылке осталась четверть воды.
- Если бы мы были сейчас в пустыне, я бы тебя убила! - Я выдернула из его рук воду и залпом выпила, то что еще осталось.
Войт хмыкнул.
- Если бы мы были сейчас в пустыне, Я бы тебя убил!
На небе вдруг взорвались черные маленькие точки. Стали увеличиваться и рассыпаться.
- Смотри-и-и! Это же парашютисты!!! - Я вскочила, как ужаленная.
- Где? - Его серого цвета глаза могли бы слиться с небом в одно.
Купола раскрывались один за одним, дырявя монотонную гладь неба. Как цветы, которые распускаются за доли секунды, разрывая воздух своими телами. Быстро, четко и стремительно.
Пришлось выйти из тени дерева на тропинку. Иначе ничего не видно. Горячая пыльная земля прильнула жарким поцелуем к моим босым ногам. Войт с любопытством на лице продолжал лежать в тени. Ему было лень вставать, полез в рюкзак за фотоаппаратом. Я прыгала и размахивала руками.
- Э-э-э-й!!! - Они меня не могли услышать. Эти отважные крылатые Люди. Слишком далеко и высоко.
Я смотрела на них, пока не зарябило в глазах. Солнце въелось в глазное дно, и покатились слезы. Капли счастья и блаженства от захлестнувших эмоций, капли боли от рези в глазах. Войт навел на меня объектив. Я чувствовала, как он улыбается и караулит момент, как охотник в засаде. Притаился и ждет.