Шестилетний Толик не знает, почему Зоя Аркадьевна, воспитательница подготовительной группы детского сада N247, смотрит на него вовсе не равнодушно, как на прочих детей. Нет! Когда очередь доходит до Толика, в глазах её сверкают неприветливые искорки, а губы сжимаются.
Толик стоит в шеренге детей, вдоль которой прохаживается Зоя Аркадьевна. Она повторяет свой вопрос, и голос её делается капризным:
- Кто украл рисунок Маши?
Дети устали стоять и переминаются с ноги на ногу. Они с удовольствием упали бы на пол. Или ещё раз выпили бы по стакану противного кипячёного молока с пенкой. А то снова бы нарисовали по рисунку, хотя это уже неинтересно.
Маша, недавно плакавшая, в одиночестве сидит за столиком и водит карандашом по листу бумаги. Водит с сердитой гримасой, с нахмуренными бровями. Она уверена, что так ей больше никогда не нарисовать. Федя, тот самый, что громко смеялся над страданиями девочки, теперь стоит в углу, лицом к стене. Ему грустно и он мечтает о стуле или кровати.
- В последний раз спрашиваю: кто взял Машин рисунок? - говорит воспитательница. - Ты, Саша, не мог взять?
- Нет, Зоя Аркадьевна, не мог.
- А ты, Гоша, не брал?
- Не брал.
- Наверное, Ларочка похитила рисунок!
Ларочка морщит розовый нос и хнычет. Но Зоя Аркадьевна и не глядит на девочку. Она занята расследованием.
- Это Федя взял рисунок! То-то ему смешно было! Вот сейчас мы всей группой над Федей посмеёмся!
Мальчик в углу мотает понуренной головой. Зоя Аркадьевна встряхивает белыми блестящими кудряшками.
- Дети! Я точно знаю, кто украл рисунок. Точно знаю. - И она пристально смотрит на Толика.
Ларочкины слезы высыхают, Федя в углу напрягается и косится на шеренгу, Гоша вытягивается на цыпочках. А Саша, сын милиционера, делает строгое лицо и принимает стойку "смирно".
- Да, дети. Среди вас есть ребёнок, которого мучит совесть. Я вижу, он покраснел. Смотрите: да он красный, как свёкла!