Их сегодняшней целью стал отдалённый от столицы монастырь, надменно раскинувшийся на приземистом холме посреди полей, окружённый высокой, потемневшей от времени оградой из дикого камня. Из двух дюжин разленившихся королевских стражников половина умерли прежде, чем поняли, почему под широкими балахонами мирных паломников оказались короткие мечи, пращи и кожаные доспехи, а оставшиеся не успели оказать серьёзного сопротивления, когда через спешно открытые ворота на монастырский двор ворвались остальные разбойники. Покончив со стражей, они деловито и сноровисто принялись очищать монастырь от золота, драгоценностей, съестных припасов, и от обитателей. Вскоре настоятель уже лежал навзничь у входа в церковь, пронзённый четырьмя стрелами, напоминая того святого, большая статуя которого красовалось справа от алтаря. Сходство было бы полнее, если бы не корпулентная комплекция бывшего аббата, при жизни, очевидно, усердно изнурявшего свою плоть обильными трапезами и возлияниями.
А Лиесма гарцевала на своей кобылке по прямоугольному дворику, образованному залом капитула, рефекторием, спальней и кладовыми, поторапливая своих "мальчиков", грозная и прекрасная, и её распущенные волосы, а маленькая разбойница не признавала другой причёски, даже на "операциях", как она называла свои дерзкие налёты, пылали огнём в свете восходящего летнего солнца. И таким же весёлым и буйным огнём занималась крыша храма. То были не те монахи, и совсем не тот орден, но это не имело ни малейшего значения. Я вытравлю с нашей земли всю чернорясую сволочь, до которой только смогу дотянуться, поклялась Лиесма в тот памятный день, а она никогда не произносила угроз впустую, и всегда исполняла обещанное.
Сейчас за стенами большого шатра предводительницы было шумно и весело. Разбойники пировали, празднуя успешный налёт без потерь, с одним единственным раненым, зато с богатой добычей. Хромой Олев получил удар мечом в правую, здоровую ногу, и разбойники потешались на ним, называя Двухромым, и нахваливали монахов, поставившим им столь изысканные вина и паштеты. Лиесма, такая яростная и стремительная утром, теперь полулежала на груде подушек, одетая в расшитую безрукавку на голое тело и в просторные шаровары, и задумчиво перебирала струны лютни, наигрывая одну из своих любимых мелодий. А Герда неподвижно сидела перед очагом, глядя на танцующие языки пламени, и вспоминала...
* * *
В тот тёплый весенний день банда Лиесмы потеряла пятерых, а шестого убила она сама. Когда они вернулись в их лесной лагерь, и Лиесма осторожно спустила измученную Герду на землю, Красавчик Кулло, её друг и подручный, бросил ей в лицо обидные слова, и его прелестные серые глаза побелели от бешенства.
Она позволила своим чувствам взять верх над разумом, так сказал Кулло, и забыла об ответственности. Она рисковала всеми ими, так сказал Кулло, и теперь столько хороших парней погибли из-за какой-то девки. Она больше не может быть их предводительницей, так сказал Кулло, и вызвал её на поединок. Герда застыла в ужасе, но бой закончился, едва успев начаться - Лиесма поднырнула под меч Красавчика и с расстояния в пару шагов всадила ему стилет в левую глазницу.
И тогда Герда наконец потеряла сознание. Маленькая разбойница спасла её в самый последний момент, ворвавшись со своей бандой в город, когда Герду уже везли в телеге к бывшей ярмарочной площади, где были аккуратно сложены поленья для большого костра.
* * *
Неделя, которую Герда с Каем на обратном пути гостили у маленькой разбойницы, ставшей предводительницей с тех пор, как отошла от дел её мать, пролетела незаметно. Лиесма проводила с Гердой всё свободное время и очень не хотела её отпускать. Тебе грозит опасность, предупреждала она, именно тебе. Я скучала по тебе, признавалась она, и не хочу разлучаться снова. Останься со мною, просила она, забыв о своей гордости, не уезжай.
- Ты зря волнуешься, - улыбнулась ей тогда Герда. - С нами не может больше случиться ничего дурного. Всё закончилось, мой Кай со мною, и мы возвращаемся домой. Ах, как я хочу увидеть бабушку, и наш дом, и розы! А принц и принцесса наши добрые друзья, и с радостью пригласят нас в гости.
- Они уехали в чужие края, - ответила, нахмурясь, маленькая разбойница. - Ты не узнаешь их королевства, если вернёшься туда. Не покидай меня. Пожалуйста!
Но Герда в мыслях своих уже была далеко отсюда.
На прощание, когда они уже сидели в сёдлах, Лиесма порывисто притянула её к себе и жадно впилась своим ртом в её. Внезапный поцелуй пробудил в Герде ощущения, прежде ей неведомые, и у неё захватило дух - от неожиданности, испуга и одновременно от неясной радости. Но тут Герда уловила взгляд Кая, взгляд, вспыхнувший удивлёнием, обидой и ещё каким-то непонятным чувством, и она, смущённая и почему-то виноватая, отстранилась от Лиесмы и пустила лошадь вперёд, не оглядываясь. Вкус этого поцелуя она ощущала на своих губах до самой ночи. А маленькая разбойница смотрела им вслед, пока они не затерялись среди деревьев.
* * *
Они ехали, и на их пути распускались весенние цветы, зеленела молодая трава, и деревья покрывались ароматными почками, а Герда улыбалась всему. Она была переполнена счастьем, и, даже въехав в столицу, не замечала ни настороженных взглядов, которые бросали на путников редкие прохожие, ни тишины ярмарочной площади, ни сладковатого запаха ладана, казалось, пропитавшего всё вокруг. Постоялый двор был почти безлюден, и суетливый, улыбчивый хозяин с радостью сдал им комнаты, взяв, однако, плату вперёд. Он, видимо, очень скучал без гостей, потому что, испросив разрешения, подсел за их стол и подробно расспрашивал Герду об её путешествии, а та рассказывала о Снежной Королеве и о Зеркале троллей, о финке-повелительнице ветров и о хозяйке волшебного сада, о говорящих цветах, олене, голубях и воронах, и хозяин заинтересованно слушал её повесть.
Хмурые монахи в чёрных одеяниях с надвинутыми на глаза клобуками пришли за ней под самое утро.
* * *
Список обвинений был внушителен: связь и взаимодействие с демоническими сущностями, общение с богопротивными ведьмами и колдуньями, призывание бесов, попытка наложения чар на особ королевской крови, колдовское воздействие на мир при посредстве злых духов, и исцеление при помощи дьявольских сил.
Её Кай свидетельствовал против неё. Герда не знала, запугали его, запутали, или убедили, но это было уже не важно.
- Я исцелила Кая силой своей любви, - беспомощно повторяла Герда. - Вы знаете, что такое любовь?
Но братья Ордена Святой и Непорочной Девы лишь усмехались, похотливо глядя на её обнажённое тело, растянутое на столе, и их глазки маслянисто поблёскивали в багровом свете углей. Конечно же, они знали, что такое любовь, и что исцелить она никого не может. Вот наградить, Боже упаси, дурной болезнью - это запросто! А про свои колдовские штучки ты, девка, сейчас всё нам раскажешь!
* * *
Герда снова ощутила жгучую боль в запястьях и щиколотках, а пламя очага неудержимо притягивало взор и вздымалось всё выше, и окружало её. У Герда вырвался тихий стон, и с то же мгновение переливы струн оборвались, а ещё через миг она ощутила сильный толчок и, не удержавшись, упала на спину. От удара все мысли вылетели у неё из головы, а Лиесма уже сидела на ней, снова грозная и, как всегда, прекрасная, с пламенеющими волосами, в распахнувшейся безрукавке, из под которой торчали острые маленькие груди.
- Забудь! - строго приказала она, но потом голос ей смягчился. - Забудь, любимая. Теперь ты в безопасности. Теперь ты со мною. Я никому больше не позволю причинить тебе зло. Всё будет хорошо.
Лиесма склонилась над ней, крепко, но бережно схватив её руки, закинутые за голову, чуть пониже шрамов на запястьях, и Герда увидела прямо перед собой курносый носик и россыпь веснушек, и огромные глаза медового цвета. А потом их губы соприкоснулись, и все тревоги и воспоминания оставили Герду, потому что всё действительно было хорошо.