Читаю, умная такая, Морено, про этапы развития личности. Первая стадия - эмбриональная: это матрица органического развития. То есть здесь закладывается вся соматика, все грядущие болезни, которыми человеку суждено переболеть. Или не суждено. Есть компетентное мнение, что некоторые сны, особенно связанные с водой, метафорически отражают воспоминания человека о его эмбриональной стадии В моих снах вода чаще бодрящая: холодная и прозрачная, иногда - теплая и прозрачная. Не раз мне снилось, что я плыву по теплой голубой реке, а вокруг высятся белоснежные дворцы. Я потом поняла, что это мне снился Севастополь, а вовсе не Петербург в южном варианте.
Вторая стадия - формирование Первой Психической Вселенной, или Матрица Вселенской Идентичности. Морено называет эту стадию также "социальной плацентой". Это означает, что с момента рождения и до начала осмысленного использования символов (слов и картинок) ребенок постепенно погружается в вещный мир: вначале растворяясь в нем, не зная границ своего тела, а потом , обретая ощущение этих границ, одновременно исследует свою власть над вещным миром. Поскольку посредником между душой ребенка и внешним миром, включая его собственное тело, является мать, то именно от нее зависит базовое отношение к миру: он либо воспринимается податливым, подвластным творческому порыву личности, либо безучастным и холодным. Кохут считает, что на этой стадии формируется способность к творчеству и напряженной работе. Мне нравится эта стадия: именно она дарит человеку воспоминания о говорящих чашках и блюдцах, добром шифоньере, похожем на дедушку, о строгой поварешке и о цветах, которые говорят едва слышно тоненькими голосами. С ними можно договориться: на этой стадии ребенок, подобно Маугли, живет под заклинанием: "Мы с тобой одной крови!".
Мои воспоминания об этом сладостном времени довольно обрывочны, и в памяти, возможно, исказившись, сохранились лишь те, которые вызвали удивление или радость. Помню, как я стою во дворе, держась за мамину руку. Теплый летний вечер, почти темно. Мама разговаривает с какой-то тетей и обе, увлеченные беседой, совершенно не замечают, что по небу шествует сверкающий Гром: похожий на молоток столб света. Он идет неслышно, видимо, на цыпочках, потому что уже поздно и шуметь нельзя. Еще я вспоминаю, как мои папа-с-мамой несут меня в одеяле, как в гамаке, и мы оказываемся на одуванчиковой лужайке. Облетевшие одуванчики похожи на пауков, и я их ужасно боюсь. И снег, выпавший июньской ночью: мои родители выбежали играть в снежки, а утром он растаял безвозвратно...
Однажды меня, настроенную на благодушную медитацию благодаря забору и палке, которые я использовала для изучения ритмического стука, укусили две осы. Вся в слезах, я прибежала к маме жаловаться: как же так, ведь я не задумывала ничего дурного! За что они меня так больно покусали? Кохут назвал бы этот эпизод началом формирования способности к вчувствованию, осознавания альтер-эго, иного "Я", которое живет не внутри моего мира, а за его пределами.
Когда ребенок вполне осваивает речь и начинает рисовать, используя рисование как своеобразное иероглифическое письмо, наступает Эра Второй Психической Вселенной: вещный мир обретает своего двойника, который, тем не менее, живет по своим, отдельным законам. Это мир фантазии, и с этих пор ребенок уже четко разделяет вымысел от реальности, от "вещного" мира. Нас теперь на мякине не проведешь! Мы теперь точно знаем, что чашки разговаривают "как будто". Но в глубине души теплится надежда, что они и впрямь беседуют, только когда мы спим, и подмигивают друг другу, когда мы отворачиваемся. Это сладостное время расширения социального опыта: говорящий ребенок уже воспринимается маленькой личностью, которого так забавно провести по таинственному миру взрослых! Я помню, что некая тетя Зина ("Ух ты моя крошечка!") у меня устойчиво ассоциировалась с тетей Зимой, а моя дочка упорно объединяла в однокоренные слова "грушу" и "игрушки". Мой отец, у которого я была единственным и весьма поздним ребенком, души во мне не чаял: все мои детские воспоминания, связанные с ним, полны ощущений праздника жизни: парк, аттракционы - особенно "чертово колесо", лодки, скользящие по глади озера, ресторан на острове, где мне папа заказывает гору мороженого, а сам много-много курит; беседуя, жестикулирует, как бы обрезая фразы, и постоянно говорит "Строго говоря...". Он остался в живых после войны, несколько лет отсидел, кажется, за недобросовестное отношение к документам, поэтому его очень нежная душа художника укрылась за броней грубовато-простецких, маршеобразных и имитирующих бесконечный энтузиазм внешних форм поведения. Он в буквальном смысле носит меня на руках. Точнее, на плечах: мой отец - высокий, сильный, и мне с высоты его роста все окружающее представляется весьма незначительным. На ногах у меня голубые гольфы с кисточками, а на мне - голубое же пышное платье с большим бантом на поясе. Поскольку вокруг этого большого человека суетятся официанты, а сам он суетится вокруг меня, я ощущаю себя принцессой.
Когда мне было пять лет, мои родители развелись. Я долго сидела у дороги, поджидая своего отца, но он так и не пришел. Но того, что он мне дал, оказалось вполне достаточно, чтобы справляться с жизненными трудностями, не впадая в уныние.
Матрицей социальной идентичности можно назвать этот период.
Путь между миром вещей и миром фантазии для некоторых становится торным; однако есть такие, которые забывают об одном из миров навсегда. Что является причиной того, что человек сосредотачивается только на мире вещей? Нереализованная возможность заглянуть за горизонт, сидя на сильных плечах отца? Или вообще отсутствие такого желания, потому что в своей еще зародышевой стадии, на уровне закладывания Матрицы вселенской идентичности, он отчаялся достучаться до этого мира? Люди, не получившие материнской ласки сполна, потом судорожно компенсируют ее всю жизнь эрзац-лаской: случайными связями и неспособностью остановиться, окружением себя множеством престижных вещей, которыми они, возможно, и воспользуются только пару раз, чтоб другим показать: вот я какой! Достойный любви всех без исключения, и это не вы меня, а я вас отвергаю.
Натуры же чрезмерно чувствительные, скорее всего, предпочтут мир идей, который кажется гораздо более податливым в силу своей нематериальности. Однако в том мире проживают свои монстры, гораздо более мощные и жестокие. Я с интересом наблюдаю сейчас за конкурсом "Бес Сознательного" и думаю иногда, что если бы некоторые авторы на самом деле знали о беспросветной тягости переживаний психически больных, многие бы отказались писать о них, поскольку художественное произведение требует хоть какой-то идентификации с персонажем.
На стадии Второй Психической Вселенной, по Кохуту, постепенно формируется способность осознавать ограниченность собственной жизни: юношеский кураж и ощущение своего всемогущества в будущем меняется вначале на социальную агрессию, цинизм и разочарование, а потом приходит зрелость: всего не успеть, всем не доказать. И теперь ресурсы, полученные в детстве, помогают человеку удержаться на плаву. Постепенно идет подготовка к переходу на четвертую ступень - Третью Психическую Вселенную. О готовности человека обрести мудрость свидетельствуют следующие признаки: он начинает играть со своими социальными ролями. Он как бы отстраняется от себя, играющего роль врача, писателя, журналиста. Он посмеивается над собой, столь увлечено спорящим о политике. Он учится смотреть на себя со стороны. У него начинает появляться улыбка Будды.
Теперь он созрел к переходу в Третью Психическую Вселенную, потому что на него низошло Просветление, после длительных и скорбных трудов души на предыдущей ступени. У каждого, достигшего Третьей Вселенной, Просветление наступало своим, неповторимым путем. Я думаю, что перед настоящим безвозвратным Просветлением могут быть краткие вспышки Озарения или Вещих Снов, Предвестников. Вполне вероятно, что мне уже пришлось переживать приход Предвестников. Однажды мне показалось, что душа моя внезапно поднялась над Землей, и я увидела ее из космоса - великолепную, переливающуюся неземным светом. И еще мне приснился сон - уже гораздо позже - о Втором Пришествии. Звезды на ночном небе вдруг сложились в потрясающий узор, разноцветный сияющий ковер. Потом небо озарилось Светом, и на нем выступили Письмена, неведомые, но от одного их созерцания душу охватывали восторг и блаженство...
Обитатели Третьей Психической Вселенной - мудрецы: те, кто осознал, что Бог есть в каждом предмете, живом и неживом. Поэтому Я и есть Бог! Бог выражает себя через меня! Слушать свое сердце, - значит, слушать Бога в себе...