Аннотация: В Киеве живет самая обычная семья: мама, ведущая прогноза погоды, которая не умеет готовить и очень любит мужа; папа - профессиональный рыбак, который может даже кита в Днепре поймать и сын, ничем, пока, не выделяющийся. Они очень хотят быть людьми.
Проблемы воспитания нового поколения
порой создатель вспоминает
что во вселенной он один
и тихо плачет и в калуге
в запой уходит человек
(c) silaev-a
1
Мартовский снег - слежавшийся в серые глыбы, прокопченный и покрытый собачьими "метками" - и не думал таять. У парадного намерзла корка льда, местами сколотая до асфальта энергичной Нилой Даниловной, местами - блестящая, отполированная шарканьем бесчисленных подошв.
Константиныч стянул зубами варежку и поскреб в затылке. Внимательно посмотрел на ногти, изучая результат.
- Кого ждем? - съехидничала Вита. - Давай-давай, топай.
Денёк посмотрел на отца снизу вверх, задрав голову. Острое личико, сопливый, с красными крыльями, нос, спокойные серые глаза, веснушки на бледной коже. Денек был в теплой куртке, толстой шапке "чтобы уши прикрывала" и туго замотанном шарфе, узел которого натирал подбородок.
- Пойдем, пап. Ну па-ап!
Хекнув от натуги, Константиныч поднял три пакета - с едой, разобранным мангалом и с углем - и упакованный под чемодан складной стол. Спохватился, поставил все обратно, натянул варежку. Вита топнула ножкой.
- Милый, сколько можно копаться!
- Удочку забыл, - растерянно заметил Константиныч. - Я быстренько за ней схожу...
- Не сходишь. Мы идем на шашлык, а не на рыбалку. Это важно. Вперед!
Денек насупился, сунул руки в карманы, и, не оглядываясь на родителей, зашагал в сторону пруда.
Был пасмурный весенний день, холодный и бесприютный, и казалось, что конца не будет холодам, что солнце давно потухло, а капель, влажная родящая земля, пение птиц существуют в другом полушарии, а вероятней - в другой вселенной. На пруду сутулились у лунок фигуры в черном - знакомые Константинычу рыбаки. Константиныч вздохнул. Вита усмехнулась:
- Ты друзей-то предупреди. Только сначала устроимся.
Они разложили стол под окоченевшей ивой. Вита вытащила из пакетов красное вино, сок, хлеб, овощи. Константичныч занялся мангалом: собрал, насыпал угля, отыскал растопку. Прогуливающиеся вдоль берега мамы с колясками посматривали удивленно - по такой погоде на шашлыки только психи выбираются.
Денек слонялся поодаль.
- Сын, подсоби-ка! - позвал его Константиныч.
Денек подошел безо всякой охоты. Попинал снег.
- Чем помочь?
- Разжечь. Мама запалит, а ты возьмешь картонку и раздувать будешь. Понял?
- Понял. Па-ап, а чего мы по холодрыге поперлись? А? На нас все смотрят.
- Пусть сморят, - заметила Вита от стола.
Но Денек маму будто не услышал, ждал ответа от отца.
- Ну... Денек, ты весну ждешь?
- Я каникулы жду. Еще неделя осталась.
- А на каникулы погоду хорошую хочешь?
- Мне без разницы. Мы с пацанами хотели в рейды каждый день.
Константиныч снова поскреб в затылке.
- Никакого компьютера на каникулах, молодой человек! - вмешалась Вита. - Гулять, дышать воздухом!
- Ну ма-ам! Холодно же!
- Вот потому! - Константиныч щелкнул Денька по носу. - Мы и пошли на пикник!
- Ну вас. - Обиделся Денек. - Вечно вы прикалываетесь.
Константиныч с тоской поглядывал на приятелей. Эх, лов подледный! И ведь крайний в этом году! Вита, конечно, заметила, пригрозила:
- Милый, я тебя просила. Я тебя заранее предупреждала. И чтобы никаких!
- Да знаю я...
Вита подошла к мангалу, отослала Константиныча и Денька:
- Мальчики, мясо нанижите.
Она плеснула растопкой на угли, швырнула смятую газету, чиркнула спичкой. Занялось тут же, вспыхнуло, и, отвечая на огонек, выглянуло сквозь однородные серые тучи солнце. Луч скользнул к костру, Вита подняла взгляд. Прореха становилась все шире, и над городом обещанием скорой весны разворачивалось голубое небо. В ветвях ивы несмело, пробуя голос, запела птица. Вита обернулась к своим - Денек улыбался, Константиныч, ни на что не обращая внимания, продолжал нанизывать мясо. Маринад тек по его рукам.
Денек вдохнул полной грудью и ослабил узел шарфа.
Началась весна.
2
- О! - заорали с берега, - Константиныч! Сейчас клев пойдет!
Мужики обернулись к Константинычу. Удочки топорщились длинными усами, лески уходили в мутную воду реки. Константиныч занял место на мокром песке и расчехлил снасти. Вита отпустила на два часа со строгим наказом: вернуться трезвым.
Лед сошел недавно, самое время для ловли плотвы и карася. Карась Константиныча мало интересовал, хотя жареных в сметане рыбок он очень даже уважал, а вот плотва... Перед нерестом знай себе тягай, если, конечно, место правильное да прикормленное.
В кармане жилетки, под курткой, в спичечном коробке шебуршились опарыши.
Мурлыкая себе под нос, Константиныч нанизал наживку. Белый червяк извивался на крючке.
Заманчиво поблескивала металлическим боком плоская фляжка. Константиныч сперва покачал головой, потом махнул на все рукой, фляжку принял, сделал основательный глоток - водка продрала до нутра, по горлу будто ангелочки босыми пятками пробежали, Константиныч занюхал рукавом, кхекнул с удовольствием. Вот теперь можно и ловить!
Другие рыбаки следили за ним с уважением и предвкушением.
Константиныч забросил наживку, поплавок замер - и тут же дрогнул, и вниз пошел, родимый, с маковкой окунулся!
Раздался дружный восхищенный гул.
Первая!
Константиныч определил рыбу в ведро, обновил наживку, забросил снова...
Он тягал плотвичек одну за другой, свежий ветер перебирал его редкие волосы, обдувал раскрасневшееся лицо.
- Вот, Константиныч, прими, чтобы ловилось!
В этой фляжке был коньяк, да не шмурдяк, а хороший, заграничный, Константиныч покатал его во рту, вобрал сладость винограда.
Ах, как ловилось!
Подходили рыбаки, подносили глоточек, угощали сигаретками, возвращались на свои места, и подсекали, и тянули, и в ведра шлепали серебристых круглобрюхих рыбок.
Про все забыл Константиныч. Широко расставленными полными ногами попирал он песок, и речная вода подкрадывалась к сапогам, терлась щенком ласковым. Константиныч знай себе крутил катушку, выбирая леску.
- А вот бутербродик с сальцем, а, Константиныч!
Не оглядываясь, принял он и этот дар.
- Ну, будет!
Константиныч подмигнул реке. Были у него припасены воблеры.
- Ты что, Константиныч, какая же тут щука? - воспух какой-то молодой, но его быстро захлопнули.
Мал еще - Константинычу указывать. Раз у него с собой воблер - будет щука!
- Ну, понеслась! - Константиныч зашел по щиколотку в воду.
Мужики затаили дыхание.
И пошла щука! Весной самое время ее ловить, но в этом месте отродясь щука не ходила, да еще так - стаей, косяком. Хищная рыба - щука, настоящий тигр в реке, не любит она кучность. А тут взбурлила вода, вспенилась, и ревом приветствовали небывалый улов мужики, и славили Константиныча, и, как ни были заняты, не забывали ему подносить!
Давно прошли два часа, полны были ведра, но Константиныч никак не мог остановиться - весна с ее жаждой жизни, пьянила круче водки с коньячком. А тут еще костер сложили, в магазин сгоняли: такой клев не грех и отметить, ушицы сварить, да по пятьсот принять, на свежем воздухе оно легко идет.
- Папа!
Константиныч сник, сгорбился, ноги его утратили фундаментальную прочность колонн.
- Папа, мама домой зовет! Просила передать, что выключенный мобильник не поможет.
- Малой мой. Денек. - Положив ладонь сыну на плечо, представил его Константиныч.
- На-ка, Денек, спиннинг. Хоть попробуй. Уважь отца.
Денек пожал плечами:
- Ну, давай.
Ему было неловко перед этими пьяными мужиками за своего отца. Но спиннинг Денек взял, и, следуя инструкциям, забросил... Маловата рыбка. Невыразительная какая-то. Даже щука - ну что щука? И не такое видали.
- Бля-а! - заорал кто-то за спиной, и крик его подхватили.
Денек поднял от поплавка взгляд и остолбенел.
- Во я даю, - выдохнул Константиныч.
По Днепру тяжело, выпуская фонтаны воды, ревом распугивая лодки, шли киты.
3
Котлет он хочет! На завтрак!
Вита заглянула в морозилку. Пельмени, вареники с картошкой, упаковка "макарон по-флотски" (только разогреть). Плотва. Щука. Котлеты нашлись у самой стенки в верхнем ящике. Вита посмотрела срок годности: да ладно, что им будет в холодильнике...
Включила плиту, поставила сковороду, налила масла - побольше, чтобы не прижарилось. А на гарнир чего сообразить? Макароны. Точно. Пусть будут макароны.
Котлеты плюхнулись в масло, зашипели, заплевались, Вита прихлопнула сковороду крышкой. Как таракана. Открыла окно, выглянула на улицу. День обещал быть ясным, теплым. А тут - уборка, готовка, стирка. Вита провела по стеклу пальцем - на подушечке осталась грязь. М-да. Ну ладно. Ну что уж. Доля женская. Вита поджала губы.
Легкое облачко закрыло утреннее солнце.
- Вита! - позвал Константиныч.
Вита с раздражением повела плечами и побрела в комнату, шлепая задниками пушистых тапок по пяткам.
- Ну что?
Константиныч разложил снасти на полу и перебирал их.
- Виточка, солнышко, мы тут в субботу с мужиками собрались на рыбалку на водохранилище...
- Ну и? - Вита уперла руки в боки.
Константиныч посмотрел на нее снизу вверх. Светлые волосы жены тугими кудряшками падали на плечи, короткий зеленый халатик не прикрывал колени. Константиныч подполз к ней, обнял за бедра, прижался к плоскому животу:
- Ну солнышко! Ну ты же понимаешь!
- Ничего я не понимаю! - Вита топнула ножкой.
И нахмурилась. Константиныч отпустил ее, поскреб затылок.
На полных, влажных губах Виты появилась шальная улыбка:
- А ты приготовишь обед?
- Да... Рыбку будешь?
- Не хочу я твою рыбку! Надоела мне твоя рыбка! Я мяса хочу на обед! И салат зеленый! И сходи в магазин. И окна, окна помой, милый.
- Не ссорьтесь! - крикнул Денек из своей комнаты.
- Мы не ссоримся! - хором отозвались родители.
- Хорошо, Виточка, я помою окна, - сдался Константиныч. - Все сделаю, чтобы ты была довольна.
- То-то же, - Вита снова улыбнулась, взъерошила волосы мужа. - Я тебя люблю.
- Ма-ам!!!
Возмущенный крик Денька заставил Виту отскочить от Константиныча. Мешаясь друг другу, оба бросились к сыну. Денек стоял у окна и демонстративно указывал пальцем на улицу.
- Мама, это, блин, что?!
- Ты как с матерью разговариваешь?! - Возмутился Константиныч. - Ты что, тумана не видел?
- Десять минут назад не было!
Вита сморщила нос. Хлопнула себя по лбу:
- Котлеты!
И убежала в кухню. Дым уже заполнил ее, уже вылился в окно, растекся над городом серым покрывалом, смешавшись с туманом, и даже соседнего дома не было видно за пеленой. Вита подхватила сковороду, отнесла в раковину, сунула под холодную воду - зашипело страшно, повалил пар, и на подоконник упали первые капли дождя.
- Мама! - Денек пришел за ней на кухню. - Ну как так можно, а? Ты хоть не готовь. Только собрались погулять. А ты!
Вита пошире открыла окно.
Туман, меланхоличный, теплый, окутывал Киев одеялом, баюкал, чтобы во сне к городу пришла весна, распустились почки, а трава проклюнулась сквозь влажную землю, чтобы первые цветы мать-и-мачехи подмигнули желтыми глазами. Начавшийся дождь смывал остатки снега, журчали ручьи, и там, в этой плодотворной мгле, пели птицы.
Константиныч положил руку на ее талию. Поцеловал сзади в шею.
Вита улыбалась. Щеки ее раскраснелись, дыхание стало частым.
Денек посопел обиженно, потом махнул рукой и вышел, предупредив:
- Только в субботу ничего не готовь! Пусть солнышко будет, ладно, ма?
- Ладно, - Вита смотрела сквозь дождь и туман. - Будет вам солнышко, мальчики. Весь день. Солнце и тепло. Только не выводите меня из себя. И на кухню не пускайте.
Константиныч засмеялся, развернул ее, подхватил на руки и поцеловал.
Денька, закрывшись в комнате, задумчиво смотрел на мобильник: вроде как, виноват перед ребятами, что никуда не идут. Но не объяснишь же!
Мама смеялась, но туман и не думал рассеиваться, а дождь - заканчиваться. Вот всегда так: натворит, а исправить не умеет.
Денек отложил телефон. И так понятно, что никто никуда не идет. И можно не звонить.
А из открытой форточки пахло будоражаще, и хотелось кричать от восторга, плясать под дождем и уехать далеко-далеко.
4
С англичанками Деньку не везло: дура на дуре сидит и дурой погоняет - даром, что сменялись они каждые полгода, начиная со второго класса. И каждая начинала с алфавита: эй, би, си, ди. Эй, би, си, ди. Элла же Эдуардовна, которую старшеклассники прозвали "Эллочкой Людоедочкой", пошла дальше других. К последней четверти доковыляли до прошедшего времени.
- Тема! Урока! - выкрикивала Элла Эдуардовна, и нос ее нависал над верхней губой. - Past! - Дрожала пакля волос. - Simple! - Оббегал притихших школьников беспокойный серенький взгляд. - Денис! К доске!
Денек вздрогнул, встал, под сочувственный шепоток прошел к зеленой доске, взял мел.
- Пиши! Перевод! Вчера я был в школе! В среду я бегал! В четверг я плавал!
В пальцах, длинных и сухих, будто у игуаны, подрагивает линейка. Тяжелая. Деревянная. Удобно стучать по партам, заставляя учеников вздрагивать - того и гляди, лупанет по голове, ящерица дряхлая! Денька покосился на трясущиеся от ненависти к детям брыли учителки и вывел скрипящим мелом: "Yesterday I was were in school".
- Денис! - с яростью победителя взвыла Эллочка. - Садись! Два! Кол! Ноль! Быстро! Кто скажет! Формы глагола! To be!
Поднялась Анечка, ботанка, оттарабанила бодро. Денек вернулся на место.
Вырвал из середины тетради листок, взял черную гелевую ручку, зубами снял колпачок.
Игуана сидела за учительским столом. Игуана цеплялась за линейку. Игуана изрыгала проклятия, а вокруг бушевали джунгли. И невдомек было игуане, что над ней смеются...
В классе стало тихо.
Денис оторвал взгляд от изрисованного листа.
За столом Эллы Эдуардовны сидела огромная ящерица.
Тишину разорвало визгом девчонок, матерком ребят, истошным воплем друга Мишки. Денек сидел, окаменев. Рука его машинально комкала карикатуру. Так не бывает! Не бывает так, чтобы нарисовал - и вот она сидит, глаза полуприкрыты морщинистыми веками, язык вывалился из пасти, в лапах - линейка! Волосы на стриженном затылке встали дыбом, аж кожу свело.
- Ш-ш-шшш! Шшшшш! Шш! - злобно выдала игуана.
Все сорвались с мест, опрокидывая стулья, сбивая друг друга с ног, все ломанулись к дверям, только Денек остался на месте, хотя Мишка тряс его, тянул за шиворот:
- Пойдем, дурак, бежи-им!
Денек потряс головой. Игуана смотрела на него. Только на него. Моргнула замедленно, и Деньку показалось, что хтоническое чудище сейчас его сожрет. Вместе с партами, стульями, цеплявшими колготы девчонок, вместе с учебниками, тетрадями, ссыпавшимися на пол ручками...
Он дико заорал, швырнул в игуану скомканную карикатуру и выскочил из кабинета - последним.
Из учительской - она на том же этаже - уже бежала завучиха, смешно подпрыгивая на каблуках. Одноклассники кинулись к ней, наперебой загалдели. Денек прислонился к стене. Его мутило.
- Вы что несете! Ну что вы городите! Постеснялись бы, взрослые дети!
Денек многое бы отдал: игровую приставку, карманные деньги, выходной день и даже "мужской" журнал под матрацем за то, чтобы не слышать дрожи в голосе завучихи. Раздвигая детей, завучиха прошла мимо Денька к кабинету, распахнула дверь.
И завизжала.
Ее визг тут же подхватили угомонившиеся было девочки.
Денек закрыл глаза.
Он ни в чем не виноват. Так не бывает. Не стал же директор свиньей, а завучиха - курицей. И русичка, наверное, не сбросила одежду. Так не бывает, чтобы ты захотел - а оно получилось. Это только у папы на рыбалке получается и у мамы с погодой.
- День? - Мишка заглядывал в лицо. - Денек, ты же ее... заколдовал?
- Никого я не колдовал, чучело! - взорвался Денек. - Нет колдовства! Пень ты еловый!
- Почему - пень? - растерялся Мишка.
- Потому что Буратино, а не человек! Нет колдовства! Понял!
Денек заметил, что держит Мишку за шкварник, и отпустил. Завучиха уже не орала - лежала себе в обмороке на полу. Девочки суетились вокруг. По коридору бежали учителя, грузно топал директор. При виде его свинской морды Деньку стало противно.
- Пойдем, Мишка. А то они ментов сейчас вызовут. Или еще кого. Пойдем, пока не началось, никто не заметит.
Ботанка Анечка, всунувшись по пояс в класс, снимала игуану на телефон.
- Аня, Аня... - Блеяли подруги.
Аня обернулась, хмыкнула.
- Ну вы овцы! Игуаны - они же вегетарианцы! Ничего она нам теперь не сделает!
Учителя замерли полукругом, пропуская директора. Скрипели доски пола под его шагами. Денек начал медленно сдвигаться к лестнице.
- Ну-ка, что у нас...
Директор замер, не договорив.
- Бежим! - Денек толкнул Мишку в бок.
Дверь распахнулась со скрипом. К завучихе почти беззвучно присоединилась физичка - осела на пол. Перекрестилась какая-то училка младших классов.
- Бежим! - настойчивым шепотом повторил Денек, и они с Мишкой скользнули мимо обомлевших учителей к лестнице.
Домой. Быстрее домой. Как можно скорее домой.
На полпути Денек будто запнулся, остановился.
Карикатура осталась в классе. Если найдут - попробуют все свалить на Денька.
- Так не бывает, - вслух сказал он, обращаясь к ближайшей луже. - Так не бывает, чтобы в игуану. И ничего они не докажут.
Но дальше Денек не бежал, еле брел, и солнце дробилось в лужах, и чирикали воробьи, и Деньку казалось, что сквозь голубое небо смотрит мама.
5
Работал телевизор - шли городские новости по местному каналу. Вита вылавливала из кастрюли размякшие пельмени, шлепала на тарелку. Константиныч, подперев голову рукой, с тоской смотрел на запотевший графинчик - сейчас бы пятьдесят принять для аппетита. Денек уставился в экран.
- Представляете, ребята, - Вита поставила тарелки перед мужчинами, сама она ужинала яблоком. - Сегодня "утка" прошла, мол, в какой-то школе учительница в ящерицу превратилась.
- Кстати, про школу, - оживился Константиныч, наливая желанные пятьдесят. - Принеси-ка, сын, дневник, пока есть не начали.
Денек выскользнул из-за стола. Вита сделала звук погромче: начинался прогноз погоды, и в кадре появилась она.
- Плохо выгляжу, - расстроилась Вита.
- Прекрасно выглядишь! - Константиныч выпил и закусил корочкой "белорусского". - Ох. Хорошо легла, родимая. Устал сегодня. А ведь до сдачи номера еще неделя - представляешь, что будет потом?
- Представляю. Ты каждый раз жалуешься. И каждый раз номер сдаете нормально.
- Вот. - Денек положил перед отцом дневник. - Ма, а что дальше с ящерицей?
- Да ничего. Так же не бывает.
Денек повел плечами. Но промолчал.
- Не смог найти на карте Мадагаскар, - прочитал Константиныч. - Путает Антарктиду с Атлантидой. Что это еще за новости, сын?
От расстройства он налил себе еще пятьдесят. Вита сцопала графинчик и спрятала в холодильник.
- Нет, сын, ты не отворачивайся, ответь мне: где на карте Атлантида?
- На юге. - Потупившись, прошептал Денек.
Вита хихикнула.
- Вот сейчас ты поужинаешь, пойдешь и отыщешь на карте Атлантиду. Найдешь - поведу тебя в океанариум. Не найдешь - неделя без компьютера, с учебниками. Осознал?
- Осознал. Можно, я есть не буду?
Пельмени раскисли в тарелке, вывалив из порванных брюшек комочки серого фарша. Константиныч и сам бы их не ел.
- Нет уж, - вмешалась Вита, - горячее обязательно нужно. Хорошие пельмени. Дорогие.
Ужинали молча, быстро. Денек смел свою порцию и вскочил:
- Найду! И с тебя еще и кино!
Он убежал в свою комнату, где на стене весела карта мира.
- И Люксембург не забудь! - напутствовал его Константиныч.
Вита собрала посуду. Новости по телевизору давно кончились, шел сит-ком, в кадре молодые родители ссорились из-за воспитания ребенка. Константиныч закурил, чтобы отбить пельменное послевкусие. Вита хрустела яблоком и смотрела в окно. Вечерело, и воздух казался темно-синим. Отзвуки капели, пьяный хор, чей-то заливистый, отчаянный смех.
- Нашел! - крикнул из комнаты Денька. - Вот она! Папка! Ты продул!
- Мы прерываем программу вещания для срочного сообщения. Только что новостной канал... передал сообщение: ураган необычайной силы обрушился на побережье Северной Америки, основной удар пришелся на побережье штата Колумбия.
Вита уронила яблоко.
На экране - ураган, цунами...
- По предварительным данным, причиной стихийного бедствия стали тектонические процессы в районе Бермудских островов...
Константиныч с Витой переглянулись.
- Не может быть, - твердо сказала Вита и посмотрела за окно. - Иди проверь, где он Атлантиду нашел.
- Пока что рано говорить точно, сообщают специалисты, но, похоже, планета преподнесла нам сюрприз: такое ощущение, что из моря поднимается новый остров.
Константиныч поспешил в комнату сына.
Он вернулся оттуда через минуту - с перекошенным лицом. И полез в холодильник за водкой. Обморочно-бледная Вита не стала ему мешать. По телевизору показывали все те же кадры: цунами, ветер, дождь. Константиныч отхлебнул прямо из графина и протянул его Вите.
- Ну да. В Бермуды тычет, стервец. Ай да я. Ай да сын. Из всех нас только единственный был раньше на такое способен.
Вита посмотрела за окно, на темнеющее небо. Константиныч тоже глянул на улицу.
- Зря мы все это, - прошептала в отчаянии Вита, - всё зря.
- Ему только двенадцать лет. Ты об этом подумай. Всего лишь двенадцать. Твоя работа, мой журнал, этот город - все для него. Чтобы у него было детство. Еще несколько лет.
- Но уже проявляется...
- Вита, - он забрал из ослабевших пальцев жены графин, налил-таки в рюмку. - На-ка, выпей-ка. Все мы делали ради Денька. И будем делать.
- Это - Атлантида, да?
- Да уж не Китеж-град. Силен мальчик. Прям как Сам.
И оба снова посмотрели за окно.
- Муж мой...
- Не говори. - Он выпил. - Слышишь, не грохочет. Тихо все. Ну и хорошо. И ладно.
- Но мы же не справимся, - Вита в отчаянии вскочила. - Мы же ничего такого не умеем!
- Жить как люди мы тоже не умели, а для Денька - научились. Молчи, Вита. Просто молчи. Мы его любим. Я ради него Атлантиду, конечно, не подниму, но горы сверну. И ты тоже.
- А учительница? - ахнула Вита, зажав рот ладошкой.
Константиныч поскреб в затылке.
- М-да. Надо с ним поговорить. Как отцу - с сыном. Давно пора. Я поговорю, ты не переживай, а то дождь пойдет, а мне на рыбалку в субботу. Я с ним поговорю. Мы справимся, веришь?
Вита кивнула, украдкой вытирая слезы.
На улице было тихо: ни дождя, ни ветра. Ни далекого отблеска неизбежной грозы.
6
Океанариум открыли недавно, и половина огромных аквариумов еще пустовала. Константиныч с Деньком полюбовались камчатскими крабами с подозрительно маленькими клешнями, посмотрели на тропических рыбок и анемоны, на карпов, так и просящихся на сковородку, на осетров (в духовку красавца!). Полутьма, вода, отгороженная стеклом, мертвая, подсвеченная, объявления "здесь будет акула".