Ялбот с морозным хрустом вылез носом на припорошенный снегом берег. По сочному этому хрусту было ясно, что навигации в нынешний семьсот тридцать девятый год осталось от силы пара недель. Штурман Минин поглубже надвинул треуголку, которую рвал с головы ледяной ветер, и спрыгнул с лодки на береговой песок. Вокруг раздавались тяжелые чавкающие удары. Полусотня матросов и казаков долбили лопатами и ломами подмытой водой обрыв. Зарываясь ботфортами в склон, Минин вскарабкался наверх. Подштурман Стерлегов устанавливал на возвышенности астролябию, готовясь определить широту по солнцу. Полуденное, но низкое светило озаряло бескрайнюю белую равнину за спинами тех, кто смотрел в другую сторону - на черный, дышащий стылым простор Северного океана.
По привычке Минин первым делом проверил дислокацию обоих кораблей. Меньшая дубель-шлюпка "Тобол" укрылась в бухте под защитой мыса, но парусный бот "Обь-Почталион", которому осадка не давала подойти к берегу, стоял на якорях мористее, сильно раскачиваясь на волнах. Минин подумал, что надо бы послать ялик перевести с "Тобола" на "Почталион" запасные якоря. Потом вспомнил, что все лодки скоро будут заняты иным делом. Казалось бы - обычная стоянка с картографической съемкой и геологическими изысканиями, пусть и на краю земли. Но никогда прежде Минин не назначал всю команду на сбор минералогической коллекции. И не было никогда такого, чтобы под треножником с медным котлом горел ярким пламенем обычный на вид подтаявший лёд.
- Не соврали, стало быть, самоеды лейтенанту Овцыну, - рудознатец Медведев перехватил брошенный Мининым взгляд. - А ведь не верили мы в ихние басни.
- Ты бы, Захар объяснил по своей науке, что значит сей феномен.
- Я так полагаю, Федор Алексеевич, это замёрзший флогистон, сиречь субстанция огненная.
- Огонь замерзший? Ну, пусть так.
- Шаман самоедский сказывал, - вступил в разговор гардемарин Паренаго, - что лед этот и жар, и холод великий творить может.
- Так на то он и лед, чтобы холод творить, - Минин потуже перетянул офицерский шарф, стягивавший на поясе кафтан. - Однако, господа, надобно спешить. Приказываю срочно загрузить "Тобол" сим веществом, сколько в трюме поместится, и завтра же держать курс назад, в Туруханск. Тебе, Дмитрий Васильич, - обратился Минин к Стерлегову, - из журналов корабельных все последние страницы изъять и поместить в секретный пакет. В журналах же написать, что мы дальше Корсаковых островов из-за плавучих льдин пройти не смогли....
- Федор Алексеич, - перебил штурмана рудознатец. - Хорошо бы посильней морозов дождаться. Да и лед тот диковинный из-под мерзлой земли пока не доставать. Тает он на обычном холоде изрядно. Не довести нам его до Туруханска.
- Ты что, Захар? На море уже шуга, того гляди матерый лёд встанет, корабли до весны вмерзнут. Как нам тогда обратно? На собаках? Так их у нас всего две упряжки. Самим тогда до теплого жилья добраться бы живыми, не то, что с грузом в двести пудов!
- Можно и на кораблях пойти, - снова встрял гардемарин Паренаго. - Лед нам ныне не преграда!
- Это ты про флогистон что ли? - переспросил штурман. - Да разве я о том не думал! Не об обратном пути в Туруханск, нет... Мечтал, как через великие льды кругом Таймыра свободно обойдем, каковой поход мне Лаптев Харитон ныне запретил, как вещь невозможную. А может и далее, мимо всей Сибирской земли к Восточному океану доберемся, до самой Америки вперед командора Беринга! - Минин вздохнул - Но велено нам весь отысканный огненный лед, не медля ни дня, доставить негласно и секретно в Петербург, академику Крафту. Не то быть нам вслед за лейтенантом Овцыном в Тайных и розыскных дел канцелярии, если того не хуже. Посему собираемся в обратный путь сейчас же. Мороженый огонь этот обвязать соломой и ветошью разной. Авось, не весь по дороге растает, что-нибудь до Туруханска довезем, а там уже морозы по-настоящему ударят. Грузить только на "Тобол". Коли вдруг загорится, хоть второй корабль уцелеет.
Однако сгореть "Тоболу" было не суждено. Когда к нему подошла от берега последняя лодка с секретным льдом, уставшие от тяжелой работы матросы сплоховали и с размаху ударили ею о корабельный борт. Лодка накренилась и мигом опрокинулась, высыпав за борт весь свой немалый груз. Через минуту вода в бухте, где стояла дубель-шлюпка, закипела ключом, точно в поставленном на сильный огонь казане. Охваченный белым клокотаньем "Тобол" дернулся и вдруг стал быстро уходить вниз, точно проваливаясь в раскрывшуюся под ним пучину. Через низкий планшир на гребные банки накатили волны. В следующие мгновения корабль разом ушел под воду, оставив на поверхности до середины обеих мачт. И самым страшным было видеть с берега и "Обь-Почталиона", как на "Тоболе" лезли на эти мачты по вантам успевшие выбраться люди. Лезли и замерзали, превращаясь на глазах в повисшие на канатах ледяные статуи. А следом покрылась ледяной корой и вся бухта над легшим на дно кораблем.
Осенние празднования по случаю замирения с турецким султаном и крымским ханом оказались столь же неудачны, как и договор, прекративший, но не увенчавший победой долгую и тяжелую войну. Хоть и одержали в оной войне русские войска славные победы, водрузив знамена свои на стенах Азова, Хотина, Очакова и Бахчисарая, но всё завоеванное немалой кровью пришлось вернуть обратно султану и хану. Дабы поднять и возвеселить дух народа, смущенного несчастливым завершением турецкой кампании, высочайше велено было устроить в Петербурге на Покров большой фейерверк и иллюминацию. Однако огненная потеха кончилась дурно. Зажженные ракеты полетели во все стороны, вызвав в городе многие пожары, а одна из шутих угодила в недавно построенный Зимний дворец - прямо в окно опочивальни принцессы Елизаветы. Дщерь императора Петра чудом осталась в живых, хотя и уязвлена была многократно стеклянными осколками. Поговаривали, что сию диверсию намеренно устроил приближенный любимец императрицы Анны герцог Курляндский Бирон. Будто он, ревнуя к славе победителя турок и татар фельдмаршала Миниха, решился спалить выстроенный в честь его побед из дерева и картона потешный городок, а заодно и близлежащий дворец, где пребывала Елизавета, кончина которой едва ли бы опечалила ее царственную кузину. Императрица Анна, однако, была немало расстроена этим происшествием, велев строго наказать провинившихся огненных дел мастеров, и публично объявила Бирону, ответственному за неудавшееся сие веселье, свою немилость.
Монаршим повелением указано было осеннее празднование считать не случившимся, а к генварю следующего, 1740-го, года устроить в Петербурге новые торжества - в честь ожидавшегося к этому времени возвращения воевавших гвардейских полков и в связи со днем рождения императрицы. Распорядителем зимних праздничных действий назначен был кабинет-министр Артемий Волынский, соперник Бирона за высочайшие милости. Желая затмить прошлые бироновские затеи, Волынский вместо многократно уже бывавших фейерверков решил поразить императрицу новым, необычным зрелищем, устроив праздник не огня, но льда, чему весьма благоприятствовали стоявшие в Петербурге с конца осени крепкие морозы.
По окраинной Сенной улице с недавно ставленными, но успевшими уже обветшать мазанками и бревенчатыми избами протянулась маскарадная процессия. Возглавлял шествие закутанный в пеструю попону слон с заиндевелой железной клетью на спине. За ним ползли по разбитому снегу сани и возки самых причудливых видов. Одни изображали диковинных зверей, другие - птиц, третьи - рыб. Влекли их не только лошади, но и быки, олени, собаки, верблюды, ослы, козлы и свиньи. Ехал в санях весьма разнообразный и разноодетый люд. Были там и крестьяне вполне обычного вида, только что в нарядном платье, были и неудивительные в многоплеменном Петербурге чухонцы, малороссийские казаки, татары, мордвины, чуваши. Имелись, однако, и фигуры совершенно неизвестных народов - в звериных шкурах, цветастых халатах, плащах из рыбьей кожи, берестяных коробах и доспехах лакированного дерева. Неожиданно из саней, шедших в самой голове маскарадного поезда, выпрыгнул на ходу рослый человек в белой волчьей шубе и такой же лохматой шапке, скрывавшей лицо. Мужчина бесцеремонно протолкался сквозь толпу собравшихся лицезреть шутовское зрелище обывателей, причем одного иль двух, рискнувших загородить ему дорогу, сбил с ног тумаками. Вслед понеслась ругань, впрочем, негромкая - желающих связывать всерьез с таким богатырем среди местных не нашлось.
- Это кто был? Лопарь али шитая рожа? - донесся разговор.
- Да хоть сам самоедский король ... дерётся больно, язви его в душу! Уж лучше бы вина бочку выкатили взамен сего машкарада!
Самоедский король...
Мужчина, пробираясь переулком между убогих домишек, гневно сжал кулаки в рукавицах. Стоило ль так унижаться, входя в стольный град во главе собранных со всех страны шутов? Почему не вступал он в Петербург вчера той же дорогой, но во главе победоносных войск, а не потешного шествия? Ехал бы верхом, гордо, бок о бок с другими генералами. Да хоть шел бы среди обычных офицеров, шляпы которых по приказу императрицы украсили кукарды из лавровых листьев - наподобие венцов из лавров у древних римлян, входивших с триумфом в свою столицу. На солдат лавровых листьев не хватило, и они просто засовывали за полы шляп зеленые еловые ветки. Да лучше был бы он вчера среди этих солдат, маршировавших под барабанный бой среди приветствующей их как героев толпы, нёс на плече фузею с примкнутым штыком. Так было бы лучше... Для него. Но не для блага России! Разве не делает он потешными делами для пользы Отечества больше, нежели прославленные молвой военачальники? Не они, а он, Артемий Петрович Волынский, шутейный устроитель дурацкого маскарада, повернет, даст Бог, штурвал державы Российской от нынешней бессовестной политики туда, куда направил страну Петр Великий!
Волынский выбрался на пустырь, где его поджидали закрытые сани. Едва вельможа, отряхнув от снега ноги, забрался в возок, пара английских рысаков понесла его по замерзшему болоту мимо не вырубленных до сих пор остатков Змеиного леса. Внутри отделанного персидским бархатом кузова кабинет-министр увидел маленького, похожего на уродливую обезьяну человечка. Это был чиновник Иностранной коллегии Иван Суда, бывший советник русского посольства в Париже и, с недавних пор, конфидент Волынского. Суда взял на себя обязанности личного помощника кабинет-министра, вернее, секретаря того негласного кружка, что ежевечерне собирался в доме Волынского для обсуждения вопросов управления страной, улучшения финансов, коммерции и просвещения. В кружок входили чиновники и военные, когда-то в юности своей отмеченные за способности и ум императором Петром и привлеченные им за то к государственной службе. Среди частых посетителей дома Волынского были президент Берг-коллегии и Монетного двора, основатель уральских и сибирских горных заводов тайный советник Василий Татищев; мореплаватель, навигатор и гидрограф, автор лоций Балтийского, Каспийского и Белого морей вице-адмирал Федор Соймонов - ныне обер-прокурор Сената, прокурор Адмиралтейств-коллегии и Сибирского приказа; президент Коммерц-коллегии и заведующий Коллегии экономии тайный советник граф Платон Мусин-Пушкин, видный администратор и дипломат; "славный разумом" полковник архитектуры гофбауинтендант Петр Еропкин - главный градоустроитель Петербурга; начальник Морской академии контр-адмирал князь Василий Урусов, сведущий в восточных языках и обычаях; петербургский обер-комендант, вице-президент Военной коллегии, специалист по фортификации и устройству крепостей генерал-майор Степан Игнатьев; знаток многих европейских языков, книг и законов капитан флота Андрей Хрущев - ученый механик, советник Конторы экипажных и машинных дел. Рядом с этими громкими именами скромный маленький Суда оставался практически незаметным, но именно он, благодаря кипучей энергии своей, был скрытой пружиной, подлинным организатором деятельности кружка, превративший умные беседы образованных людей за бокалом вина в разработку программы кардинальных преобразований во всех сферах жизни страны. Реформ, которые вполне могли быть проведены деятельным кабинет-министром при получении на то монаршего благословения.
Суда внимательно вычитывал, поднеся к заделанному венецианским стеклом оконцу возка, очередной вариант "Генерального проекта о поправлении внутренних государственных дел".
- Неплохо получилось, ваше сиятельство! - приветствовал он кабинет-министра. - Если бы сей проект утвердили лет десять назад, последняя война, думаю, закончилась бы иначе. Фельдмаршал Миних мог бы дойти не до Ясс, а до самого Цареграда!
Волынский насупился:
- Если бы десять лет назад сделали так, как в сей бумаге, в турецкую кампанию повел бы армию не Миних, а другой... Я-то сам хаживал за Прут еще с Петром, за тридцать лет почти до минихова похода. Да и в Стамбуле не раз бывал. Турцию и все турецкие затеи знаю неплохо, не то, что твой Миних. Фельдмаршал только и умеет, что русских солдат тысячами в землю класть. Был я с ним в деле под Гданьском, знаю. Уговаривал его повременить со штурмом, подготовиться, так нет, послал нас по чистому полю прямо на францужьи пушки... А чего ты вообще, Суда, сам себя хвалишь? Проект-то сей, не ты ли писал?
- С ваших слов, ваше сиятельство, - развел руки секретарь. - А также и друзей ваших, болеющих душой за славу России.
- А тебе-то что, француз, российская слава? - хмуро процедил Волынский. - Получишь деньги за службу, да и укатишь к себе в заморские земли.
- Обидно слышать, Артемий Петрович! - Суда выпрямился, сверкнув темными глазами. - Предки мои бежали с Крита от турок в Италию, а затем во Францию. Но ни итальянцы, ни французы, ни иные западные государства не помогли нам освободить страну мою, Грецию, от турецкого гнета. И теперь надежды свои возлагаем мы только на державу северную, единоверную. Поэтому важно и мне, чтобы Россия в делах своих внутренних укрепилась и тем сильнее стала.
- Ладно, не обижайся, - смягчился Волынский. - Ценю труды твои и верность. Без тебя все планы наши были бы пустыми разговорами. Возьмешься разве над бумагой серьезно подумать, когда день и ночь Ледовый дом этот, маскарадная комиссия... Но ничего, последний день остался. Сегодня всё решится. Понравится императрице забава - быть мне в фаворе, тогда и державными делами смогу заняться и уж никто тогда мне поперек единого слова не скажет!
Кабинет-министр откинулся на стенку кузова, закрыл глаза и задремал. Возок, выехав на речной лед, помчался вверх по обрамленной сухим камышом протоке - Безымянному ерику, который лишь два года назад нарекли Фонтанкой и объявили границей столичного града. Берега ерика пока сохраняли прежний дикий вид. Лишь кое-где среди заснеженных пустошей, перемежавшихся кривым низким лесом или кустарником, показывались скопления обывательских домишек, редкие усадьбы вельмож, ровные линии прутиков новопосаженных садов и парков. За Фонтанкой, на Московском тракте, выстроил недавно большую усадьбу и сам Волынский. Загородная усадьба с обширным двором пригодилась нынешним утром для сбора маскарадного шествия по случаю свадьбы императорских шутов Михаила Квасника и калмычки Авдотьи Бужениновой. От усадьбы Волынского свадебная процессия отправилась к деревянной Спасской церкви на Сенной площади, где шутов повенчали, а дальше двинулась к центру города. Празднество должно было завершиться пиром с участием императрицы в Ледяном доме, выстроенном на замерзшей Неве между Адмиралтейством и Зимним дворцом. Чтобы не терять время, Волынский решил оставить медленно ползущий через город свадебный поезд и быстро объехать город по Фонтанке. Так он оказывался у Ледяного дома заранее, и перед прибытием императрицы успевал там всё проверить в последний раз.
Когда Волынский вновь приоткрыл глаза, окрестный вид полностью переменился. За полчаса из унылой, точно крайние сибирские приделы, снежной пустыни путники перенеслись в зимнее подобие Голландии. Стобы дыма густо поднимались к голубому небу из множества каминных труб богатых двухэтажных домов, соревнуясь высотой с золотыми шпилями церквей. Берега закованной в лед реки оделись в белокаменные набережные, над которыми шли прогулочные променады. Сани миновали Гаванец и повернули на простор невского льда. Впереди мерцал как огромный голубой кристалл, пронизанный солнечным светом, Ледяной дом, похожий на сказочные картинки из раскрашенной немецкой книжки. Цепочка солдат не подпускала к нему любопытных. Гулявшей по реке несмотря на страшный мороз публике оставалось только издалека любоваться возведенным из ледяных плит дворцом и окружавшими его диковинами. Возок кабинет-министра охрана, узнав, пропустила без задержки. Волынский, в сопровождении Суды, прошел через ворота в резной будто из хрусталя ограде и очутился в роще из отлитых изо льда деревьев с пышной листвой и сидящими на ветках птицами. Далее пара ледяных дельфинов выпускали из пастей своих замерзавшие на лету фонтаны. Чуть в стороне то же самое проделывал огромный ледяной слон, оглашая воздух трубными звуками.
Волынский огляделся, отыскивая главного в этом холодном царстве. Георг Вольфганг Крафт, академик теоретической и опытной физики Петербургской императорской де сиянс академии, пребывал, как обычно, в своей лаборатории, вернее, на ее расположенной под открытым небом рабочей площадке рядом с баней, скатанной из ледяных бревен. Одетый в теплую венгерскую куртку румяный академик оживленно беседовал с молодым корнетом в форме гвардейского Кирaсирского полка.
Волынский не рискнул с хода гнать не вовремя оказавшегося здесь юнца.
- Кто сей? - спросил Суду, указывая на офицера..
Секретарь, наморщив обезьяний лоб, выдал после раздумья:
- Адъютант герцога Брауншвейгского Антона Ульриха. Недавно вернулся с ним из турецкой кампании. Как же его? Мю... Ми... Минихгаузен, кажется. Точно, виноват, не вспомню.
Волынский похвалил себя за сдержанность. Герцог Брауншвейгский был супругом принцессы Анны Леопольдовны, племянницы императрицы. Будущий сын герцога Брауншвейгского и принцессы Анны должен был стать наследником престола. В планах конфидентов Волынского Антон Ульрих играл, поэтому, не последнюю роль. Ссориться с ним не следовало. Академик Крафт, между тем, не замечая стоявшего поодаль кабинет-министра, продолжал что-то, громко смеясь, обсуждать по-немецки с корнетом.
- Переводи, о чем говорят, - шепнул Волынский.
- Ээээ..., - прислушался к беседе Суда, - господин корнет рассказал, как он по дороге заночевал в снегу на поле, а утром обнаружил, что ночью снег растаял, и он оказался посреди города, скрытого ранее целиком под снегом. Господин академик же на это ответил, что подобное возможно только в далекой Якутии, где в сильный мороз снег действительно испаряется без следа. Но в той стране нет городов. А в европейских провинциях при таянии такого количества снега корнет утонул бы в талой воде или, по крайней мере, проснулся бы, когда намокла его одежда.
Крафт увидел, наконец, Волынского и поспешил навстречу:
- Зтрафстфуйте, зтрафстфуйте, Артемий Петрофич! А я тут показыфал юный барон угощенье, которым буду потшефать гостей на нашей фесёлой сфатьбе. Исфольте фитеть, - академик повернулся к длинному столу, уставленному тарелками и вазами. - Недурный коллекций ледяных крем. Но есть и зюрприс. Можно получить кирш, апфельсафт, а можно замороженный фино или шпапс. Или соленый фода, сфиной кроф, кастореум. Кому как пофесёт. Узнайт, когда во рту растайт. Ха-ха-ха!
- А это что? - Волынский указал на устройство, одно из тех, с которыми всю эту морозную зиму возился Крафт. Но такую штуку, напоминавшую опоясанный металлическим желобом ледяной конус или горку, кабинет-министр еще не видел.
- О, это для демонстраций один опыт. Фот, смотрите, - Крафт достал откуда-то большой глиняный кувшин. - Это ординар клебное фино, попробуйте, оно некрепко...
Волынский отказался и Крафт, продолжая говорить, влез по лесенке с кувшином вина к вершине горки.
- Залифаем фино фот сюда, и оно течёт фниз по шелобу. Ан, цвай, драй... Какоф ресультат? Из обышный фино от мороз получайт фино тройной крепость! Будто оно попыфало в перегонный куб. Йа! Попробуйте, попробуйте, не ферьте мне на слово! Это корошо согревайт!
Волынский снова отказался, тогда Крафт побежал с кувшином к другому прибору - закрепленной на сложном подвижном постаменте ледяной линзе. Академик отлил немного из кувшина в чашку, стоявшую перед линзой, затем, вращая железные колёсики, повернул устройство против солнца, так чтобы на чашке собрался крошечный, но ослепительно яркий солнечный зайчик. Через некоторое время над вином вспыхнул, как над горящим пуншем, бледный огонёк зажжённых винных паров.
- Фот так! Эрстенс, фино, как фитете, был ошен крепко, раз создафало горючий пар. Цвайтенс, лёд, который есть, как исфестно, обычный замерзший фода, мошет не гасить, а порождать огонь. Парадоксаль! Но сейчас я фам покажу, зейн экселенц, куда более удивительный и фесьма фажный фещь! Регельрехт фойерэйс!
- Ви есть обер-егермайстер принс Волински? - вдруг обратился к кабинет-министру кирасирский корнет.
Вельможа с недовольным лицом повернулся к адъютанту. Впрочем, тот назвал его князем... Официально Волынский титула не носил, хотя и считал себя потомком знаменитого Боброка, князя Волынского, соратника Дмитрия Донского. Ладно уж, простим юношескую непосредственность
- Да, я Артемий Петрович Волынский. У вас ко мне дело?
Корнет быстро и горячо заговорил по-немецки. Суда торопливо переводил за ним:
- Его послали сообщить, что свадебный обед по высочайшему указу перенесли в манеж герцога Курляндского. Императрица ждет вас там!
Переиграл его всё же фаворит! Или пока еще нет? Государыня его ждет. Значит надо срочно ехать туда, в Биронов манеж, а потом обязательно убедить императрицу посетить всё же Ледяной дом.... Ах, да, чуть не забыл!
Волынский бросился к дому и скоро вернулся, таща за шиворот трясущегося мелкой дрожью полного, одетого не по погоде легко человека с посиневшим от холода лицом.
- Ну что, написал свои вирши? - грозно спросил кабинет-министр и пояснил для Суды. - Господин Тредьяковский всё никак не удосуживался сочинить оду в честь шутовской свадьбы. Пришлось приказать засадить его сегодня утром в Ледяной дом и не выпускать, пока не кончит работы.
- Написал, написал, ваше высокопревосходительство! - Тредьяковский, едва стоявший на ногах, протянул смятую бумагу.
Волынский выхватил лист и стал торопливо просматривать, зачитывая и комментируя вслух некоторые строки:
- ... Здравствуйте, женившись, дурак и дура.... а еще один дурак про то стихи пишет... Сошлись любовно, но любовь их гадка.... как и вирши твои, Василий! Спрягся ханский сын, взял ханское племя: Ханский сын Кваснин, Буженинова ханка... тут ты хана крымского неплохо поддел... Ладно, сгодится. Поехали! Прочтешь сей стих на свадебном пиру перед императрицей. А ты. Суда, здесь пока останься! Проследи за порядком.
- Рад встреши, герр Зюда! - академик взглянул на маленького чиновника с уважительным интересом. - Фесьма наслышан о фас от геррен Хрущоф и Пушкин... Они сказывали, с фами можно гофорить так, будто с ними самими.
- Раз так, герр Крафт, - отвечал Суда, переходя на немецкий, - надеюсь, мне вы покажете не только мороженое из бургундского и рыбьего жира!
- О, натюрлих, - кивнул академик. - Вы умный человек и понимаете, что нынешнее увеселительное действие лишь благоприятный повод, чтобы провести важные физические эксперименты в области низких температур. Эти исследования могут оказаться весьма важными для государственных нужд.
- В самом деле? - Суда иронично усмехнулся.
- Прошу, для начала, на наш Канонен хоф.
Маленький секретарь торопливо вышагивая за неспешно идущим Крафтом.
- Скажите честно, герр Зюда, что для вас наш Эйсхауз? - спросил на ходу академик.
- Бессмысленная трата казенных денег! - буркнул Суда, кутаясь от холода в епанчу. - Шведы грозят нам новой войной, а мы потратили на эту ледяную шутку тридцать тысяч рублей! Хотя, следует признать, на конюшню Курляндского герцога уходит в год в три раза больше...
- Ледяной дом есть символ! - Крафт подняв вверх палец. - Символ относительности природы разных мест. Подобный дом, который у нас едва возможен в самую холодную зиму, на такой планете, как Сатурн, был бы вполне заурядным явлением. Ибо вода там из-за постоянной стужи имеет свойство мрамора и, вполне возможно, употребляется местными жителями для домового строения. Но разве Российская держава, простирающаяся в холодных северных землях, не служит подобием Сатурна для теплых южных стран? И не можем ли мы обратить особенности своей природы для собственной выгоды?
- Не вы первый о том говорите, да только пока плохо получается, - ответил Суда со злостью. - В минувшую войну генерал Леонтьев первый раз пошел на Крым зимой. Думал, перейдет Сиваш по льду, да и татарам с турками в холода воевать будет непривычно. Однако же сам до Крыма не дошел из-за снегов и бескормицы. Потом уж Миних и Ласси летом в походы ходили, а зимой в Слободском краю на теплые квартиры вставали.
- Леонтьев был смел на замысел, но требовательна и надлежащая подготовка.
Между тем Крафт и Суда дошли до небольшого полигона, где стояли шесть пушек и две мортиры, изготовленные изо льда.
- Самых больших усилий и затрат в военных походах, - объяснял академик, - требует перевозка осадной артиллерии. Но ведь в зимнее время можно вовсе не вести с собой тяжелые орудия, а отливать их прямо на месте, у стен вражеской крепости, из имеющегося в изобилии природного материала - обычной воды.
- Да, в будущей войне со Швецией такие пушки нам бы пригодились, - согласился Суда. - Но годятся ли они в дело?
- Стреляли из этих пушек неоднократно. Заряд пороховой они держат и снаряды свои мечут исправно. Кстати ядра и бомбы тоже изо льда лить сподручно.
- Что ж, пожалуй, снесусь через кабинет-министра и генерала Игнатьева с Военной коллегией по этому вопросу, - кивнул Суда, потом бросил на Крафта быстрый взгляд. - А что вы Волынскому про какой-то огненный лед начали говорить?
- О... Это очень необычное природное явление... Но давайте вернемся в мой лабораториум!
Суда тяжело вздохнул.
Крафт гордо обвел взглядом множество глыб льда всех оттенков, заполнявших до потолка дощатые стеллажи сложенной также из ледяных блоков комнаты.
- Уникальная коллекция, герр Зюда! Как вы знаете, ее величество повелела устроить в Петербурге свадебный маскарад с шествием персон от всех народов, державу Российскую населяющих. Также императрица приказала доставить ей и образцы всех имеющихся в России природных богатств и чудес. Помимо руд и камений предложено было мной в Академии собрать, пользуясь небывалыми холодами, и редкие виды льда, имея в виду, прежде всего, конечно, лед нетающий, вечный, что встречается либо на самых высоких вершин, либо в крайних северных странах. Вот этот лед из Большой Кабарды - от тамошнего властителя Арслан-бека, как выкуп за сына, что держат в заложниках в Астрахани. А этот - подарок от самого Надир-шаха в знак его побед над лезгинами, что недавно еще пребывали под покровительством России, но отданы были персиянам ради союза против турок...
- Немало во льду том, верно, крови, - прошептал Суда.
- Но то лед с южных гор, а здесь - то, что прислали из северных стран партии Великой экспедиции Сибирской. Вот лед с Новой Земли, доставлен лейтенантом Малыгиным, вот этот, с Таймыра - от Харитона Лаптева, а другой - от брата его Дмитрия, с колымского Бараньего Камня. Лед с камчатской Авачинской сопки - от студента Крашенинникова. А здесь вот, - академик прошел в глубь сумрачного помещенья, - образцы из Восточных Самоедских земель. Тут и огненный лед. Впервые об этом льде услышал от обдорских самоедов три года назад лейтенант Овцын...
- Никогда не называйте этого имени! - прошипел Суда.
Академик понимающе кивнул. Лейтенант Дмитрий Овцын был арестован по делу ссыльных князей Долгоруких, с которыми завел знакомство при стоянке кораблей своих в Берёзове. По слухам, на горе себе и ссыльному семейству, Овцын влюбился в княжну Екатерину Долгорукую, едва не ставшую когда-то императрицей, супругой Петра II, умершего перед самой свадьбой.
- Еще до ареста это неназываемое лицо, - продолжил Крафт, - получило сведения, что меж устьями Оби и Енисея самоеды находили при земляных обвалах некий напоминающий лёд, но при этом горючий состав. Заместивший это лицо штурман Федор Минин в последующих плаваниях вел изыскания огненного льда и в прошлом году наконец обнаружил залежи оного вещества и сумел доставить значительного его количество сюда.
Крафт бросил несколько кусков серого ноздреватого льда в деревянную бадью и вышел наружу. Суда покорно последовал за ним. Академик вынул из бадьи и положил в железный таз, стоящий на лабораторном столе, один ледяной кусок и расколотил его молотком. Потом стукнул в огниво и поднес тлеющий трут ко льду. Почти сразу над ним с хлопком вспыхнул огонь. Помедлив, Крафт закрыл горящий лед железным же колпаком, потушив пламя, и тут же снял колпак
- Опасно оставлять огненный лед закрытым. При таянии из него обильно исходят горючие испарения. Если они накопятся, возможен взрыв. А тает этот лёд даже на сильном холоде, едва его достают из-под земли
- Как же его довезли из Самоедских земель до Петербурга?
- Помогло несчастье. При погрузке одного из экспедиционных судов некоторая часть льда попала в воду, и корабль затонул. Да, кстати, я вам продемонстрирую, отчего это случилось.
По знаку академика два служителя принесли большое корыто и наполнили его парящей водой. Подошедший следом смуглый носатый мальчишка запустил в него деревянную игрушку - двухмачтовый кораблик с косыми парусами.
- Вот, герр Зюда, познакомьтесь с моим юным помощником. Это сын турецкого Колчака-паши, что сдал фельдмаршалу Миниху Хотин. После войны Колчак-паша решил остаться с семьей в России. Сын его очень интересуется флотом и полярными исследованиями. Изготовил по имеющимся в Академии чертежам точную модель дубель-шлюпки Сибирской экспедиции. Однако вернемся к нашему огненному льду. Вот я бросаю его в воду. Смотрите, что случится.
Крафт бросил в корыто куски льда. Через мгновение модель быстро ушла на дно, словно проглоченная бурлящей водой. Через минуту кораблик было уже не разглядеть сквозь покрывший корыто слой льда.
- Забавно, - пробормотал Суда. - Вот бы так весь шведский флот! Но почему потонул корабль?
- Огненный лед меняет свойства воды. Во-первых, она резко охлаждается, а, во-вторых, перестает держать на себе плавучие предметы. Но главное, в нашем случае, другое. Когда Минин вскрыл под водой палубу затонувшего судна, чтобы достать из трюма огненный лед, оказалось, что вокруг него под водой образовалась корка обычного льда, защищающая от таяния. Однако в будущем, я думаю, горючий лед проще перевозить в закупоренных бочонках. В них он, конечно, растает и образует испарения Но тем легче будет использовать этот пар. Давайте я вам покажу.
Служитель принес академику большую колбу толстого стекла, вытянутый конец которой закрывала железная заглушка с колёсиком. Крафт пояснил:
- Сюда я поместил кусок горючего льда, от которого ныне осталась лишь вода, вернее, сейчас уже обычный лед. Теперь смотрите.
Академик немного повернул колёсико на колбе и, когда оттуда послышался шипящий свист, снова воспользовался огнивом. Длинный язык вырвавшегося наружу пламени едва не достал до Суды.
- В древние времена в Константинопольской империи было подобное оружие, - задумчиво проговорил секретарь, - и называлось оно "греческий огонь". Им ромеи жгли корабли арабов, да и древних россов тоже. Но там огонь выдували мехами, а здесь он извергается сам.
- Да тут напор горючих испарений может быть очень силен. Когда стемнеет, вы сами это увидите. Ледяные дельфины и слон станут выдувать не водяные, а огненные фонтаны от заложенного в них горючего льда.
- Что же... Думаю, демонстрация ваших опытов доставит удовольствие императрице.
- Дело не в увеселении императрицы, герр Зюда! Великая Сибирская экспедиция не только нанесла на карту северные и восточные пределы Российской державы, но и открыла в них неисчислимые природные богатства. Федор Минин и Харитон Лаптев докладывали о найденных ими на Таймыре признаках золота и серебра. А самородной меди там так много, что ее даже окрестные самоеды на своих кострах выплавляют, а в Мангазее в былые годы был собственный Медный двор. Горючий лед, вернее, истекающие из оного горючие испарения, в тех безлесных краях вполне можно на плавильное дело употреблять. Да и в наших краях, полагаю, мы найдем горючему льду применение в тех делах, где он многим обычных дров предпочтительней... В освещении домов и улиц, в приготовлении еды на кухнях, для обогрева жилищ. Да и для небывалых до сей поры дел - тоже!
Служители добавили в корыто несколько ведер горячей воды, растопив там лед. Мальчик-турок принес новый кораблик, на этот раз - весельную галеру с каким-то медным коромыслом вместо мачты. Крафт поколдовал над моделью, после чего спустил ее на воду. Коромысло закачалось, весла пришли в движение и галера поплыла вдоль лохани.
- Заводная игрушка, - усмехнулся Суда. - Такие давно уже делают в Лионе в мастерской Вокансона.
- Никакая часовая пружина не сдвинет с места настоящий корабль, - возразил академик. - Но если на него поставить паровую машину Ньюкомена, вроде той, что император Петр в свое время выписал из Англии для подачи воды в фонтаны Летнего сада, да топить ту машину горящими испарениями...
- Пироскаф? - спросил Суда и задумался.
- На первое время машиной Ньюкомена можно заменить коноводные механизмы на речных барках, что тянут канатом заведенные вперед якоря. - добавил академик. - Да и на суше представима самоходная повозка с таким двигателем. Крутит же паровая машина жернова на мельницах, может крутить и тележные колеса.
- Где бы еще дороги отыскать в России для таких повозок..
За разговором собеседники не заметили, как сгустились вечерние сумерки. Крафт стал показывать, как при помощи огненного льда освещается Ледяной дом. Служители стали зажигать ледяные свечи в фонарях на поставленных рядом с домом башенках. К каждой такой свече был подведен каналец от каморки, где таял огненный лед. Свет от фонарей через ледяные линзы направлялся в верхние окна Ледяного дома и отражался в ледяных люстрах, освещавших внутренние помещения.
Вместе с Крафтом Суда вошел, наконец, в ледяной дворец. Он был совсем не велик и состоял всего из двух комнат - столовой и спальни, тесно заставленных разнообразной отлитой изо льда мебелью. Академик показал на расположенный в спальне камин, в котором лежали ледяные дрова.
- Они из горючего льда, только покрыты слоем обычного. Чтобы согреть дом, эти дрова надо расколоть, потом зажечь. Однако спешить с этим не стоит. Через несколько часов горения камина дом придет в негодность. Мы уже проверили на ледяной бане. Затопили вечером, а к утру там провалилась крыша.
- Понятно, - кивнул Суда. - Зажжем камин не раньше, чем сюда пожалует императрица. А вот, кстати, похоже, и она...
Снаружи доносился многоголосый гул приближавшегося маскарадного шествия, озаряемого теперь множеством факелов. Впереди ехали всадники на козлах - гвардия жениха в вывороченных на изнанку заячьих шубах. Их сопровождали оседлавшие коров музыканты с рожками, гудками и волынками. Следом шестерка оленей с вызолоченными рогами везли сани самого жениха, пара верблюдов - паланкин невесты. А дальше уж тянулись сани с ряжеными под видами разных диких народов, колесницы Сатурна, Нептуна, Бахуса и прочих римских богов...
- Бирон уговорил императрицу отложить визит в Ледяной дом до утра, - процедил хмурый кабинет-министр подбежавшему Суде. - Так что завтра всё здесь должно быть в полной сохранности. Иначе не сносить нам с тобой головы. Бирон любую оплошность использует на пользу себе.
- Значит, маскарадных и гостей в дом не пускать, - сделал вывод секретарь.
- Только самых важных. Ну и жениха и невестой. Завтра поутру её величество явится сюда, чтобы поздравить их с первой брачной ночью. А маскарадных я сейчас распущу, да и сам к себе поеду, а то устал... На ногах не стою от мальвазии, что угощали во дворце у Бирона. Так что прощай!
- Артемий Петрович, а чего жениха с невестой не на слоне сюда привезли? - спросил зачем-то Суда.
- Да сдох слон по дороге! - буркнул Волынский. - Замерз насмерть. Мы его уже в Адмиралтейском канале под лед спустили, чтобы он веселью не мешал.
- А с господином Тредковским всё в порядке? Он же весь день здесь мерз!
- Что с ним станет! Ты лучше не его, пройдоху, жалей, а жениха. Всё же князь Гедиминова корня! Дед его державой правил, на Крым за полвека до Миниха полки водил
Шут Квасник до того как стать придворным дурнем был князем Голицыным, внуком того самого знаменитого Василия Голицына, любовника царевны Софьи. Будучи за границей, во Франции, князь Михаил Голицын влюбился во француженку и ради нее принял католичество за что, по возвращении в Россию, был арестован Тайной канцелярией. Императрица Анна, рассмотрев его дело, предложила князю на выбор либо смертную казнь, либо лишение титула и превращение в шута. Голицын выбрал жизнь. На шестом десятке лет он развлекал двор, высиживая яйца в лукошке или устраивая драки с другими шутами...
Видя непонимание своего секретаря, Волынский разъяснил:
- Её величество распорядилось новобрачных, раздев, уложить на ночь в Ледяном доме в холодную постель, да поставить в их спальне караул, дабы жених с невестой никуда со свадебного ложа своего сбежать не могли.
- Так их величество повелели...
- Да, заморозить насмерть! - жестко сказал кабинет-министр. - Не простила, видать, императрица вероотступничество. Хотя для князя Голицына уж лучше ледяная казнь, чем огненная. Помнишь, небось, капитана Возницына?
Три года назад отставной флота лейтенант Александр Возницын был сожжен заживо за переход в иудейскую веру.
- Неужели ничего нельзя сделать? - пробормотал Суда. - Живую душу ведь губим. И шута, и шутиху его... Выходит, не лучше мы Бирона? Тоже малороссийского того дворянина заживо заморозил, в статую ледяную превратил...
- Выходит, не лучше! - криво улыбнулся Волынский. - С волками жить, по волчьи выть... Только мы ведь не ради злобы своей и не только по личной корыстной потребе сие злодеяние творим. Ради пользы государственной! Ради того, чтобы всё задуманное в дело воплотить, державу Российскую воистину великой сделать! В минувшем году я князьям Долгоруким смертные приговоры подписывал, чтобы в немилость к императрице не попасть. Не то бы сам головы с ними лишился. А тут шут... Шут! Тот, кто оставив доброе звание, сам пошел добровольно в дураки и стал непотребным человеком! Ты бы еще солдат пожалел, что в караул в Ледяной дом поставят. Тоже ведь не жильцы к утру будут.
Волынский махнул рукой и полез в свой возок. Суда продолжал смотреть на ряженых, что веселились в клубах морозного пара, озаряемого факелами. За спиной скрипнул снег. Секретарь оглянул.
Крафт. Стоит. Давно? Слышал он или нет разговор с Волынским?
Ничего не говоря, академик повернулся и пошел к Ледяному дому.
Сквозь тонкие пластины льда, заменявшие оконные стекла, Суда видел, как Крафт, оказавшись в спальне, нагнулся над камином. Вскоре над ледяной трубой показался легкий дымок или, скорее, дрожание теплого воздуха...
Суда бросился к Ледяному дому. Остановился на полпути, повернул обратно - к воротам. Их вдруг ярко осветило пламя, вырвавшееся из пасти дельфинов. Потом столб огня ударил и из хобота ледяного слона.
Секретарь стоял недвижно, пока мимо него заходили в дом высокопоставленные участники маскарада. С ними ввели жениха с невестой в сопровождении солдат. Потом важные гости шли обратно мимо безучастного Суды, будто превратившегося в ледяную статую. К тому времени отлитые изо льда скульптуры дельфинов прекратили извергать огонь и, сильно оплыв, сползли с постаментов, но из завалившегося набок слона продолжал вырываться в ночное черное небо огненный факел.
- Ааа, мсье Сюда! Наконец-то я вижу в этой толпе знакомое лицо!
Суда поднял голову и узнал французского посла маркиза де ля Шетарди. Считая Бирона и "немецкую партию" враждебной Франции, посол поддерживал связи с Волынским и его конфидентами.
- Скажите мне, Жан, каким образом горел огонь в ледяном камине этого Маскарадного дома?
- Ледяные дрова были смазаны нефтью! - пояснил подошедший Крафт. - Такая же нефть горела и в скульптурах дельфинов и слона. Нефть мне привезли из Баку. К сожалению, недавно Россия отдала этот город персидскому шаху, поэтому, боюсь, я больше не смогу делать подобных экспериментов с огнем и льдом.
- Да, - проговорил Суда, - больше такого не будет.
Наутро следующего дня императрица Анна посетила Ледяной дом и поздравила новобрачных, найдя оных вполне в благоденствующем виде, чего нельзя было сказать об их ночной обители.
Многие из украшавших дом диковинок из резанного льда пришли в негодность. Ледяные статуи лишились некоторых частей, ледяная мебель развалилась. Прекрасные сервизы, о которых столько было разговоров при дворе и которые императрица так хотела видеть, превратились в бесформенные куски льда.
Ледяной дом был разломан. Куски его предприимчивые горожане растащили по домам своим, желая использовать в теплую пору в ледниках. Вскоре Петербург оказался охвачен страшными пожарами. Почти полностью были уничтожены огнем Большая и Малая Морские улицы, пламя бушевало от истоков Мойки до Зеленого моста, выгорели Гостиный и Почтовый дворы. Из пятисот домов в этой части города сохранилось едва ли полтораста. В поджогах и учинении оных пожаров обвинили арестованного той же весной кабинет-министра Волынского и друзей его, в дополнении к прочим государственным преступлениям.
Тем же летом за злодейские дела, помыслы и рассуждения Артемия Волынского лишили поочередно языка, правой руки и головы.
Соратник его Иван Суда был бит кнутом и сослан матросом в Камчатскую экспедицию. На следующий год он пропал без вести при высадке на шлюпках с пакетбота "Святой Павел" на Американскую землю.
Академик Крафт оставил исследования льда и занялся астрологией и составлением гороскопов, имевших большой успех при императорском дворе. В 1744 году он уволился из Петербургской де сиянс академии, передав Физический кабинет молодому адъюнкту Ломоносову, и уехал в родной Тюбинген, где прожил на покое еще 10 лет.
Князь Михаил Голицын по смерти императрицы Анны и воцарения Елизаветы был освобожден из шутов. Ему вернули титул и имения. Он прожил долгую жизнь и скончался в 90 лет.