Наемник вдруг бессильно опустил руки, с какой-то беспомощной надеждой и недоверием глядя на монаха, как будто перед ним стоял человек не из плоти и крови. Том Башмачник и Рыжий Пит смотрели то на Наемника, которому сначала видимо захотел сесть -- ноги не держали его, но потом он передумал, то на монаха, вглядывавшегося в Наемника странно блестевшими глазами. Что-то непонятное происходило между ними, они будто узнали друг друга, только после того, как Наемник невзначай переиначил имя монаха, что невероятно потрясло обоих. Но, чтобы ни было между ними, ни стражник, ни вор не смели вмешиваться. Они только с напряженным ожиданием и любопытством ожидали, чем все это закончиться.
--
Быть того не может, - прошептал монах, первый приобретя возможность хоть что-то произнести.
--
Ах ты, чертушка! - с силой не то всхлипнул, не то прохрипел Наемник. - Вот черт!
Наконец шагнув друг к другу, они крепко обнялись, тормоша и хлопая друг друга по спине.
--
Бартишка! Чертяка! - остранившийся от монаха, Наемник смотрел на него смеющими влажными глазами и тряс, держа за плечи: - Какими судьбами здесь?
--
А ты? - счастливо смеясь, монах, от избытка чувств, ткнул его кулаком в плечо.
Том Башмачник и Рыжий Пит понимающе переглянулись. По всему выходило, что встретились два, если не единоутробных брата, то очень близких человека, не видевшиеся так давно, что поначалу даже не признали друг друга. Этим делом, глядишь, и закончится сегодняшняя потасовка, потому что и, замкнутый до этого, монах, и суровый, немногословный Наемник, выглядели потрясенно счастливыми.
--
Ну что, Вить, треба поговорить. Зависнем здесь или свалим в другой кабак?
--
Давай здесь. Сюда, я смотрю, не очень-то заглядывают.
--
Ну здесь, так здесь... как скажешь, брат, - хлопнул монаха по плечу Наемник, кажется он готов был сидеть даже в вонючей жиже, если бы так захотелось брату Витусу.
--
Слушай, а ты-то сам кто у нас будешь? - спросил монах, вкладывая в свой вопрос какую-то моногозначительную недосказанность, которую Наемник сразу понял.
--
Максим я, браток, а здесь стало быть, Макс. Рыжий, - повернулся Наемник к Питу, - у нас есть чего-нибудь выпить, кроме того пойла, что принято здесь подавать? И, слушай, оттащи ты его куда-нибудь... на кухную что ли, - показал он на Паленого. - Том, помоги ему, а потом присоединяйтесь к нам, ребята. День-то сегодня какой! - и он шутливо похлопал по тонзуре, блаженно улыбавшегося Витуса.
Пока Том и Рыжий, кряхтя волокли закоченевшего Паленого в сторону кухни, Макс с Витусом быстро переговорили о самом важном, что в первую очередь интересовало обоих:
--
Давно ты здесь, Вить?
--
С год как уже.
--
Примерно тоже, - кивнул Макс. - А чего монахом заделался?
--
Так вышло.
--
Здесь как?
--
Если б знать.
--
А в Клербо каким ветром занесло?
--
Обстоятельства так сложились.
--
Ясно. Ну, а так, в целом, все нормально?
--
Скверно.
--
Меня об этом можешь не спрашивать, та же фигня. В Клербо надолго?
--
Думаю, что да.
--
Пути возвращения знаешь? - с надеждой спросил Макс.
--
Нет, а ты?
Оба замолчали, смиряясь с необратимой безнадежностью своего положения. Хотя, казалось, давно уже должны были свыкнуться с ним, но эта неожиданная, меняющая все, встреча, всколыхнула все их, с усилием, придавленные чувства: слепое, даже тупое убеждение, что все это дурацкий розыгрыш и он скоро закончиться; недоверие к происходящему с ними и, что все это сон или эксперимент, который проводят с ними, да все что угодно, только не правда той реальности, куда они угодили. И, конечно, надежда, пусть и угасала, как огонек под сильным порывом ветром, но не исчезала, тлея где-то в глубине души. Она теплилась робкой мыслью, что скоро все для них закончиться и пусть, они втягивались в эту жизнь, вплетаясь в нее, но изо всех сил, стараясь при не пустить здесь корней, связать себя с ней, настолько, когда возникшую и окрепшую связь будет трудно обрывать. И вот сейчас, эта надежда, вспыхнув, разгорелась было с новой силой и, что же, опять гасить и успокаивать ее? А ведь, дай ей волю, она способна была выжечь разум. Но в этот раз, все будет по другому, не так тяжко и муторно, потому что они были уже не одни в мире, в котором очутились по какой-то злой, непонятной, то ли случайности, то ли закономерности и вообще был ли смысл во всем этом... Как бы то ни было, но мысль что ты здесь, в неведомом и непонятном, не одинок, меняла все, придавала силы, хотя ты уже выжил и знал, что выживешь, не смотря ни на что. Немного придя в себя от, взбудоражившей обоих, встречи, которая крепким вином ударила в голову, они потихоньку возвращались мыслями к настоящему. Они опять сидели за столом, изучающе смотря друг на друга:
--
Слушай, - произнес вдруг Макс, поразмыслив об их будущем здесь: - Судя по всему, этот городишко оказался в моих руках. Без балды, я не шучу! Тем более капитана городской стражи похоже мочканули? Что правда?
--
Не далее, как час назад исповедовал его.
Макс задумчиво почесал в затылке, сложил руки на груди и откинувшись назад, оперся спиной о стену.
--
А этот твой стражник, который все порывается меня арестовать, он как? Нормальный парень?
--
Смышленый. Желает подняться выше мастерового, но кое-какие принцыпы у него имеются, а с этим, сам понимаешь, карьеру не сделаешь. А что?
--
То есть не начнет срузу же продаваться направо и налево, как эта жирная свинья до него? Прости господи, о покойниках либо хорошо, либо ничего.
--
Точно.
--
Точно, что? - не понял Макс.
--
Точно, что о покойниках либо хорошо, либо ничего. И точно, что парень не сразу прогнеться.
В это время из кухни появились Том и Рыжий. Пит нес пыльную глиняную бутыль вина, каравай вчерашнего хлеба и луковицы. У Тома в руках было блюдо с копчеными свиными ребрышками и сыром. Когда все это было поставлено на стол, а Рыжий принес глиняные кружки, Наемник сказал:
--
Давайте думать, мужики, чего дальше делать-то будем?
И Витус, и Наемник, и Рыжий дружно посмотрели на Тома, а тот уставился на них. Теперь не было даже речи о том, чтобы арестовать Наемника. Расклад сил не тот, да вроде бы и не за что, и не очень-то и хотелось.
--
Слушай, а давай мы тебя произведем в капитаны городской стражи, - вдруг предложил Наемник. - Ты сам на это как смотришь?
Том засмеялся, решив поддержать хорошую шутку, но поскольку смеялся над ней один, то недоверчиво спросил:
--
Как это?
--
А вот так, - последовал не очень-то исчерпывающий ответ, и Том рассердился.
--
Да вы, никак, шутите! - и схватился за меч.
Макс и Витус покатились от хохота, а Рыжий Пит пожал плечами, сочувственно поглядев на Тома и недоверчиво на Наемника. Он тоже не понимал, как можно, вот так запросто, только по минутной прихоти, замахнуться на такой пост, будь ты даже трижды Наемником. К тому же, Рыжий ни разу не видел его смеющимся, даже улыбающимся. И хотя Наемник, Рыжий это знал, не пил, но вел себя так, как будто был изрядно навеселе.
--
Я серьезен, как никогда, Том, - сказал Наемник, отсмеявшись и вытирая слезы выступившие на глазах. - Смотри сам, что получается: Богохульника нет, Паленого нет, капитана городской стражи тоже нет. И под кем теперь город? Под бургомистром, который ничего не решает, или герцогом, которому нет дела до проблем Клербо?
Том Башмачник промолчал, лишь угрюмо взглянув на Наемника исподлобья. Он по-прежнему не доверял ему.
--
Выходит, город под тобой, господин? - ответил за Тома Рыжий Пит.
--
Вот видишь, - даже не посмотрев на Рыжего, обратился к Тому Башмачнику Наемник. - Будешь и дальше клювом щелкать, упустишь свой шанс. Мне на этом посту нужен человек с башкой и характером, знающий Клербо, как свои пять пальцев. К тому же ты, как я погляжу, не робкого десятка.
Но Том не торопился ухватиться за подвернувшийся шанс. Конечно, он мечтал, что когда-нибудь, быть может, жители Клербо почтят его своим доверием и он займет сей пост. Это была его трепетная, тайно лелеямая, но несбыточная мечта, которая сейчас, вдруг, начала искушать его, словно лукавый Христа в пустыне, и Том смотрел на Наемника с подозрением. Во всем этом ему виделся какой-то подвох, не верил он в легкую удачу, он, привыкший всего добиваться долгим настойчивым трудом, а тут на тебе! С другой стороны, Том понимал, что Наемник прав и положение в городе было таковым, как тот его обрисовал, и не хотелось ему упускать шанс. И все же, не привыкший доверять случайному везению, он не мог вот так, сразу принять решение, но поговорить о нем стоило.
--
Допустим, я не против, - начал он. - Но прежде чем занять пост, я должен получить ответы на кое-какие вопросы.
Наемник смотрел на него, не скрывая симпатии, парень вел себя правильно: не бросался срузу же на лакомый кусок, а желая рассмотреть за ней приманку, пытался понять чем должен будет платить.
--
Что ты хочешь услышать? - спросил Наемник, выражая готовность ответить на его вопросы.
--
Кто убил мастера Марка Крауса? - вздернув подбородок, вызывающе спросил Том, уверенный, что не получит ответа.
Рыжий Пит с беспокойством заерзал на скамье. Витус с любопытством, выжидающе смотрел на Макса.
--
Ну, я, - нехотя произнес тот. - Знаешь, когда я пришел в Клербо у меня не было в кошеле ни монетки, и что, по-твоему, я должен был делать, когда после удачно подвернувшегося заказа и щедрого аванса, ваш почтенный Краус заявил, что для меня, пришлого, это слишком жирно. А, забрав все мои деньги и оставив мне какие-то жалкие монеты, предупредил, что я ему еще и должен буду, только за то, что он, видите ли, разрешает мне сделать заказанную работу. Я должен был отдать ему еще тридцать процентов, чтобы уйти из этого городишка живым. Гнида, этот ваш почтенный Марк Краус. Ладно бы тем дело и кончилось, но вся штука оказалась в том, что он ненароком обмолвился, будто ему не по нраву, когда чужаки, вроде меня, перехватывают его законных клиентов. Ко всему прочему, этот скряга с медяками вместо мозгов, принялся сыпать цитатами из Священного писания, что, как меня предупредили, было верным признаком, что эта высохшая мумия жаждет еще и моей крови. Я могу стерпеть, когда залезают в мой карман, но когда встает угроза моему здоровью, это перебор. Я его опередил, забрал свои деньги и ушел. После этого Паленому отчего-то показалось, что я хочу обосноваться в Клербо. При нашей с ним встрече, я объяснил ему все как есть, и он даже был так любезен, что предложил мне служить у него. Я же за его любезностью чувствовал подвох, пока Пит не подтвердил мои подозрения, предупредив, что Паленый начал изничтожать его парней. Тут и глупому гусаку ясно, что Паленый не терпит конкурентов, а меня оставил напоследок. Согласись, глупо ждать, когда изничтожат твоих союзников, а потом возьмутся за тебя самого?
--
От того он и был любезен с тобой, чтобы привлечь тебя на свою сторону и, чтобы ты не мешался, когда он будет истреблять Рыжего Пита, - кивнул Том Башмачник.
--
Да, и те убиенные, что вы нашли в Ледянном тупике, были его псами, которых он пустил по моему следу. Вообщем, я не собирался этого спускать, и пришел сюда в "Рога Люцифера", что бы спросить Паленого, что за дела творяться? Как видишь, со своим вопросом я, малость, запоздал. С Паленым еще до меня кто-то серьезно потолковал.
Том Башмачник молчал, раздумывая над словами Наемника. Вроде все выглядело правдоподобно и Том был склонен поверить ему, понимая, что Наемник всего не расскажет и большего требовать бесполезно, да и неразумно испытывать симпатию такого человека как он. Лучше иметь его в союзниках, и если честно, то Башмачнику было достаточно и этого. И все же он спросил о том, на что многие в Клербо хотели получить ответ.
--
Это ведь ты убил ассассина?
Наемник только плечами пожал.
--
Я много слышал об этом убийстве и до меня доходили слухи, что это будто бы сделал я, но... это не я. И думаю, что этого ассассина вообще не существовало. Вот скажи, Том, его видел кто-нибудь живым или мертвым?
--
Я видел его тело так же, как вижу тебя сейчас.
--
Тогда извини, но на этот вопрос я ответить тебе не смогу.
--
Так тому и быть! - хлопнул ладонью по столу Том Башмачник. - Я готов послужить Клербо и его добрым жителям. Но уверен ли ты, что почтенный бургомистр послушает тебя и согласиться отдать эту должность мне, сыну башмачника? Это место, пусть и хлопотное, но сытное и дает власть над многим. Уверен, что уже сейчас на него зарятся родственники не только бургомистра, но и других отцов города, что в состоянии купить его.
--
Как зовут вашего бургомистра? - спросил Наемник.
--
Бернард Воган младший. Его отец тоже был бургомистром, а дед и прадед золотых дел мастерами.
Сложив руки на груди, Наемник какое-то время о чем-то сосредоточенно думал, потом прямо взглянув в лицо Тома, сказал:
--
Пусть тебя это больше не беспокоит.
Том с проснувшейся подозрительностью вперил пристальный взгляд в Наемника. Каким это образом пришлый сможет повлиять на бургомистра и почему уверен, что тот не просто примет его предложение, а даже согласиться выслушать его? Он мог еще поверить в его рассказ о Богохульнике и Паленом, но его уверения, что он де сможет повлиять на бургомистра попахивали пустой похвальбой. Так стоило ли тогда прислушиваться к его предложению занять пост капитана городской стражи? Наемник словно прочел его мысли.
--
Тут, Том, тебе придется просто поверить мне на слово. И знаешь, - улыбнулся он, - я даже не возьму за это твою душу.
Том фыркнул, поняв, что Наемник посмеялся над его недоверием и страхами. Действительно, были у него такие подозрения. Том, боялся за самое драгоценное, что есть у христиан -- за свою бессмертную душу.
--
Тогда, что ты потребуешь от меня в замен? - не без опаски спросил он.
--
Честной службы. В свою очередь, я постараюсь не преступать границы дозволенного.
Том, опустив голову, все мучился сомнениями.
--
Послушай, - продолжал увещевать его Наемник. - Второй жирный ублюдок, продающийся направо и налево, ни Клербо, ни мне, ни кому не нужен. Я ведь тоже рискую. Вдруг ты войдешь во вкус, поддашся искушению власти и в один прекрасный день, продашь меня с потрохами.
Том Башмачник вскинул на него удивленный взгляд. Он был уверен в себе и так далеко не загадывал, зато он хотел быть уверенным, как в заповедях господних, что его должности, в право владения которой, он проникался все больше, ничто не будет угрожать.
--
Но даже если почтенный бургомистр и согласится с тобой, то он обязательно уступит недовольству герцога.
--
Я уже сказал тебе не беспокоится об этом, - произнес Наемник тем тоном, который яснее ясного говорил, что он больше не намерен возвращаться к этому. - Скажи-ка мне лучше, что ты думаешь предпринять против воровской общины, когда станешь капитаном стражи?
Том взглянул на Рыжего Пита и, кивнув в его сторону, сказал:
--
Я Рыжего с детства знаю, вместе росли. С чего он решил заняться столь непотребным делом, не ведаю, за это ему самому перед Господом ответ держать, зато твердо знаю, что при этом, все равно остался честным малым. Да и против тебя ничего не имею, коли будешь держать воровскую гильдию в руках, не давая забыть божеских законов, когда начнут преступать кесаревы. Я не стану вмешиваться в твои дела, но и ты не навязывай мне своей воли.
--
По рукам, - согласился Наемник, выслушав его. - Я понял, что ты не против, чтобы я присматривал за воровской общиной?
--
Ты же слышал мои слова?
--
Хорошо, не кипятись, - добродушно посоветовал ему Наемник, и посмотрел на Витуса, налегавшего все это время на копченые ребрышки. - Может статься, я не долго пробуду в Клербо.
--
Ну нет, Наемник, я здесь без тебя нипочем не управлюсь. Меня живо уберут с поста капитана стражи, которое ты мне пророчишь, сразу же как ты выйдешь за ворота Клербо.
--
Он прав, - поддержал его Рыжий Пит. - Подумай еще и о том, что если в Клербо появится некто подобный Паленому, мне нипочем не устоять против него. К тому же, - Рыжий Пит нервно оглянулся в сторону кухни. - Кто-то же, так мерзко добил Паленого?
--
Ты прав, Рыжий, - помрачнел Наемник. - С этим гадством следует разобраться. Ну, а с тобой, Том, скрепим наш договор рукопожатием.
--
Если пообещаете рассказать, кто прирезал Паленого? - с этими словами Том Башмачник, а за ним и Рыжий Пит поднялись со своих мест и подобно римским патрициям, торжественно протянули ему руки для пожатия. Макс и Витус не без интереса наблюдали за ними. Потом, Макс, спохватившись, поднялся и с готовностью пожал им руки.
--
Чего сидишь, человек божий? - бросил он Витусу, перед которым выросла кучка обглоданных ребрышек. - Давай, скрепляй наш уговор святым крестом и своим свидетельством.
--
А? Да... конечно...
Отдуваясь, Витус поднялся, вытер жирные пальцы о рясу, достал четки, намотал их на ладонь и возложил ее поверх рукопожатия договаривающихся, пробормотав "Во имя Отца и Сына...". После чего Том Башмачник, еще раз пожав всем руки, ушел.
--
Ну что, постник, наелся? - спросил Наемник малость осоловевшего от съеденного, монаха. - Пойдем, что ли страстотерпец, провожу тебя до резиденции.
Пришлось Витусу снова выбираться из-за стола, удивляясь с чего же он так обожрался? На радостях, от неожиданной встречи, от того, что давненько не проповал такой вкуснятины, или предчувствуя, что еще не скоро ему перепадет так побаловать свое чрево.
--
Погоди, - пыхтел он, поднимаясь из-за стола. - Надо же и над Паленым молитву прочесть, каким бы козлом он там ни был, прости его Господи.
Макс ничего не сказал, но был не очень доволен. Не много ли чести Паленому? Однако успокоился, когда услышал, как Витус читает "Отче наш" мучаясь отрыжкой. Усмехнувшись, он начал отдавать распоряжение Рыжему Питу:
--
Приведи этот гадюшник хоть в какой-то порядок, что ли. А то не кабак, а отхожее место, честное слово. Собери своих людей и объяви, что отныне они ходят подо мной, а после вычистите здесь все. Лужу засыпьте, стены заново побелите и вывеску подмалюйте.
--
Ну так что? - спросил Витус, когда выйдя из "Рогов Люцифера", они перебравшись через зловонное месиво, торопливо удалились от него настолько, чтобы не чувствовать преследующей их вони. - Это все-таки ты мочканул ассассина?
--
А у меня что, был выбор? - ответил Макс вопросом на вопрос.
--
Даже не сомневаюсь, что не было. Оставлять такого разгуливать у себя за спиной себе дороже. Слушай, может мы где-нибудь зависнем, только на свежем воздухе?.. - стонал объевшийся Витус.
--
Куда в тебя, тощего, столько влезло? - озадаченно рассматривал его Макс. - Завтра бы встретились в приличном кабаке и угостил бы тебя приличным обедом, - разворчался он, поворачивая в сторону реки.
--
Думаешь, мне вот так просто взять и отлучиться из резиденции?
Макс даже остановился пораженный:
--
Слушай, но это даже не монастырь, в конце-то концов!
--
Без разницы.
--
И что, даже в самоволку не пускают?
--
Только когда посчитают нужным, как на этот раз.
--
О-о, сочувствую, брат, - Макс был разочарован и вдруг заявил: - Слушай, кончай уже там тусоваться, сваливай из этой своей резиденции. Понял ведь уже, что город наш. К тому же, мне скоро обломится немалое бабло. Не пропадем.
--
Не... - борясь с сильным искушением возможной свободы, протянул Витус. - Пока не могу... Правда. Дельце у меня в резиденции и кое с кого должок хочу спросить, а уж тогда я вольная птица.
Они свернули в узкий, кривой проулок, спускающийся к реке.
--
А с кого спросить надо? - деловито поинтересовался Макс, по тону Витуса он догадывался о чем идет речь.
--
Кабы знал, давно бы спросил с гада.
--
Понятно. И у тебя все на резиденции повязано? - Обернулся Макс к Витусу, придерживая шаг. Проулок был таким узким, что идти рядом, было невозможно.
--
То-то и оно.
--
Ладно, придем сейчас в одно тихое местечко, и ты там мне свою проблемку обрисуешь.
Но Виктор промолчал, что конечно не укрылось от Макса. Они подошли к последнему, стоящему у воды дому, что замыкал проулок. Это был даже не дом, а хибара, непонятно как втиснувшаяся между каменными строениями, которые своими каменными углами попросту не давали ей развалиться. Наемник бухнул кулаком по двери, так, что закачался висевший над нею фонарь, призванный хоть как-то освещать этот глухой тупик. Хлипкая дверь, казалось готовая развалится на глазах, тем не менее устояла под нетерпеливыми ударами кулака Макса. В дверях открылось смотровое оконце, довольно долго монаха и Наемника изучали, потом дверь медленно со скрипом отворилась, и какой-то старик жестом пригласил их войти. Наемник, не сказав ни слова, прошел мимо хозяина хибары и миновав единственную жилую и сумрачную комнату, вышел в другую дверь, выходящую во дворик на берегу реки. Дворик был окружен плетнем, казавшимся непроницаемым из-за плюща, что свешивался с него словно перекинутое через него сочно зеленое покрывало. Витус последовал за Максом через проходную комнату во дворик, где под навесом стоял стол. Навес был увит все тем же вездесущим плющом, что создавало уют и давало тень, а в ненастье укрывало от дождя. Когда гости заняли лавки, усевшись за столом друг против друга, старик прошаркал к ним и все-так же молча, поставил перед ними кувшин вина и блюдо с уже порезанным мясным пирогом.
--
Угу. Мне о нем Рыжий рассказал. Здесь можно говорить, не опасаясь, что подслушают. А тебя в твоей резиденции не хватятся?
--
Плевать. Когда еще будет случай вырваться в город? - не особо переживал Витус.
--
Ну смотри... хочешь? - поднял Макс кувшин с вином.
--
А что это?
--
Типа самогона, которым промышляет хозяин этого укромного уголка. Поверь, ничего крепче, ты уже в этом городке не сыщешь.
--
Но... - не уверенно протянул заколебавшийся было Витус, пытаясь представить, что будет, если братия унюхает запах самогона от него, не известно где шлявшегося. - Не хочу.
--
А будешь?
--
Ага.
--
Ну, что ж, рассказывай, с кого и какой долг спрашивать будем? - спросил Макс, когда они, выпив за встречу, зажевали самогон мясным пирогом.
--
Я-то расскажу, а уж верить или нет, дело твое.
--
Я сейчас, брат, всему, чему хочешь поверю, - хмыкнул Макс, вновь разливая по глиняным кружкам, резко пахнувший перебродившим виноградом, самогон.
Витус осторожно пригубил его, первый раз это пойло пошло не очень, может потому что не поверив Максу, залпом хватанул его. Перехватило так, что он какое-то время мотал головой не в силах сказать ни слова, зажмурив глаза и чувствуя набегающие слезы. После осторожно выдохнул, так что второй стакан он выпил в два захода, но на этот раз пошло легче.
--
Ну слушай... - придушенно выдохнул он.
--
Что, и закусывать не будешь? - перебил его Макс, но когда Витус страдальчески поморщился, засмеялся: - Нечего было обжираться, ровно каннибал какой дорвавшийся до человеченки.
Витус тяжело сглотнул и укоризненно взглянул на Макса:
--
Кончай, а? И, потом, я после второй не закусываю.
--
Уважаю классику, - сказал Макс, улыбаясь и вдруг привстав, обхватил голову Витуса, прижался лбом к его лбу, потом потрепал его по голове. - Эх, чертушка, если б ты знал, как же я рад тебя видеть.
--
А я-то, как... - пробормотал расторганный Витус, кажется готовясь на радостях пустить слезу.
--
Слушай, ты случаем не разобрался, мы в прошлом нашей действительности или в этой... параллельной? - упал на свое место Макс.
--
А хрен его знает, - равнодушно пожал плечами Витус, - все равно как-то придется выживать.
--
Давай, брат, выпьем за то, чтобы мы поимели этот мир, а не он нас..., - и после того как они выпили, Макс, все-таки, опять спросил: - А может ты хоть догадываешься как отсюда выбраться?
--
Без понятия...
И оба подберев подбородки пригорюнились.
--
Ладно, не в первой... прорвемся... - несколько безсвязно подвел черту их безрадостным размышлениям, Макс. - Давай уже рассказывай как попал сюда.
--
А я помню? - возмутился Витус. - Очнулся в воде. В холодной. Помню, вокруг серые ледяные волны, и надо мной такая же фигня, серое бурлящее, как море, небо. И то что пытаюсь удержаться на воде. Это помню. Что захлебывался помню, и что думал пришел мне полный трындец. Потом очнулся от холода то ли в како-то кладовке, то ли каморке... удивился, склонившемуся надо мной монаху. Он, смотрит на меня, а я, значит, на него. Чё-то говорил, а я, типа, все понимаю, но смысла сказанного не улавливаю, может потому что все пытался вспомнить, где я мог до такой степени надраться, что решил доплыть до Финляндии или Норвегии?
--
Ого! - вскинул брови Макс, - и где же ты до этого был, в нашем-то времени?
--
Если я скажу, что в это время был в Новгороде, то это ничего не меняет. Мой босс мог неожиданно сорваться в любой конец света.
--
Ясно, - кивнул Макс, внимательным видом, давая понять, что не будет больше перебивать монаха.
--
В конце концов, до меня дошло, что я все-таки в монастыре. В первое время все пытался узнать где у них тут ближайший населенный пункт и телефон. Сперва монахи често пытались понять, чего я от них хочу, потом, я видимо, им надоело и они показали мне за монастырской стеной какую-то чухонскую деревушку, зажатую между морем, скалами и болотистым лесом. А посреди всего этого великолепия мужской монастырь с десятком два монахов. Привыкал я к тому быту о-очень трудно. Настоятель попался терпеливый, прямо кремень. Я же как только не выеживался, места себе не находил без курева, прям на стену лез.
--
Наркота?
--
Нет. На наркотики я не подсаживался, у меня были слишком блестящие планы на будущее. Без сигарет умирал, хоть волком вой. Еще там очень холодно было, везде ветер, камень, дождь. Мало того, что не согреешься никак, еще и курева нет. Вот я и бесился. Потом мне намекнули, что пора бы принять постриг. Я тихо обалдел и не знал, то ли мне смеяться, то ли плакать, короче послал их куда подальше. Нет, говорят, это ты уходи на все четыре стороны. Напугали, - фыркнул Витус. - Думали, я брякнусь коленками об пол и начну умолять, чтоб оставили, не гнали... Давно ведь уже поняли, что мне некуда идти. Какой город ни назови, они о нем не слышали. Я же еще тот дурак... Собрал кое-какие корки оставшиеся от ужина, запася водой, больше там и брат-то было нечего, и той же ночью свалил оттуда. Эти чудики, мне разве что рукой не помахали, смотрели со стен монастыря, как я ухожу и крестили на дорожку. А дорожка эта представляла собой, какую-то заросшую тропу. Думал, дойду до первого населенного пункта, а там уже разберусь, что к чему. Все равно куда, лишь бы не с этими чокнутыми монахами и с их настоятелем, все они не от мира сего. Плохо было и то, что все мои вещи и сотовый, в том числе, утонули в море. Короче, сбился я с пути и угодил в болото... едва не сгинул. Случайно выбрался из трясины и приполз обратно в монастырь. Приняли меня, ни словечка не сказали. Пришлось мне привыкать к этому каменному каземату и своей келье, больше похожей на тюремную камеру. Ну от нечего делать, в перерыве между бормотаниями молитв, подучил латынь, перечел все тамошние книги, аж одиннадцать штук, и шесть свитков. Узнал, что монастырь хранит какую-то реликвию, до которой мне было, собственно, по барабану, пока на нас не напали. Я обалдел! Монастырь беден, монахи сами чуть подаяние не просят, а кому скажи, нужны двадцать неадекватных чудил? Только смотрю, они на полном серьезе намереваются принять мученический венец. Меня эта блажь, мягко говоря, бесила. Значит, они заперлись себе, и только знай наблюдают с монастырской стены, как шайка какого-то сброда гоняет деревенских, как баранов. Повезло тем, кто успел добежать до леса, к болотам, там у них схроны, ну и тем, кто добежал до монастыря, прежде чем закрылись его ворота. Короче, посмотрел я и предложил настоятелю послать меня к этим паскудам, что кружили вокруг монастыря словно стая голодных волков. Настоятель отговаривать не стал и даже ввел в курс дела. Оказывается на эту обитель, которая находиться в самой жопе мира и где едва выживали крысы да воронье, уже не раз нападали из-за какой-то непонятной шняги, хранящейся в нем. Настоятель толком не объяснил, что это такое, все жался, да бормотал, что это нечто дъявольское, сатанинское, но я этому значение не придавал, потому что тут каждому брату за каждым углом мерещился дъявол и сатана. Там все на этом сдвинуты были. Я прикинул, что к чему и попросив какую-нибудь старую книгу, какую не жалко, вышел из обители, - Витус вдруг замолчал, и одним махом допил виноградный самогон.
--
Вить, если не хочешь, то не рассказывай, - тихо сказал Макс, заметив появившуюся в его глазах боль.
Но молодой монах, заметно преодолевая себя, продолжал, глядя перед собой, остановившимся взглядом, словно самогон заморозил все его чувства.
--
В общем, заявился я к этим мерзавцам с амбарной книгой и пока перед ними распинался, кое-что начал просекать. Для этих идиотов стало открытием, что монастырек пуст, словно торба паломника и что никакого золота в нем нет. Видимо я так убедительно тряс перед ними амбарной книгой, называя ее монастырской летописью, что они мне поверили. Ни один из этих дебилов не умел читать.
--
Ты рисковал, блефуя так.
--
Ну, - Витус неоперделенно пожал плечами, и зло улыбнулся. - Правда, я чуть не заржал, когда понял, что эти драные козлы считают себя викингами. Ладно, пусть будут викингами, только я-то видел, что эта шайка помойных бомжей уже расхотела штурмовать монастырь, и склонялась к тому, чтобы убраться туда, откуда пришли. Вот тогда-то и объявилась та сучара, что затеяла весь этот поход. Заартачившегося было главаря, тут же пустил в расход, чтоб не мешал его планам. Монастырь все-таки взяли штурмом, только меня там уже не было. Настоятель открыл мне то, из-за чего заварилась вся эта кровавая каша и благославил в дальний путь до Клербо, куда я должен был доставить свиток. Макс, я видел, как настоятель при мне поджег его и как эта хрень даже не занялась, а самопроизвольно потухла. Пергаменту вообще ничего не сделалось.
--
Может пропитан чем-то?
--
Я тебе больше скажу. Когда настоятель клялся, что сей пергамент несет в себе нечестивую силу и его охраняют из века в век от слуг дьявола, что хотели бы завладеть им, я думал, что это очередной бред свихнувшегося на религиозной почве. Но когда я в дороге, досконально изучать эту справочку сатаны, то очканул не на шутку. Догадайся из чего выделан этот пергамент?
--
Ну-у... - глубокомысленно протянул Макс. - Из кожи свиньи или теленка.
--
Из человеческой кожи.
--
Ох, ты... а не ошибся?
--
Отвечаю. И того, кто охотился за этим свитком, я крепко запомнил.
--
Он из викингов?
--
Он был с ними, но не норманн точно. Отличается от них, как ворон от падальщиков. Темный, смуглый, с черными волосами и замашками аристократа. Держался в тени, но когда убрал со своего пути заупрямившегося главяря то, так взял в оборот этих берсереков, что те в штаны наложили. Знаешь, Макс, если бы я и захотел его забыть, все равно не смог. Его образ выжен в моем мозгу, - пальцем постучал Витус по виску. - Даже говорить не хочу, что эта сучара сделал с монастырем, с братьями и теми деревенскими, что укрылись в нем.
Он замолчал и Макс покачав головой, разлил оставшийся самогон по кружкам.
--
Ты многое выстрадал, у тебя душа горит, а я не могу смириться с тем, что я здесь. У меня кризис на все окружающее. Ладно, будем искать твоего черного злодея.
--
Эта сука сам ко мне, как миленький прискачет. Он, если надо, весь Клербо вырежет, чтобы добраться до свитка.
Пока Витус жадно пил самогон, словно это была простая вода, глотая и захлебываясь так, что он тек по подбородку, заливая рясу на груди, Макс задумчиво смотрел на него. Меньше всего он хотел бередить рану своего товарища по несчастью и самогон не то лекарство, что могло заглушить душевную боль.
--
Откуда ты знаешь, что он здесь?
--
Знаю, - отдуваясь, со стуком опустил кружку на стол Витус, утирая рукавом рясы подбородок. - Я как только добрался до Клербо, сразу понял, что тут идет какая-то байда, только не думал, что из-за свитка. Смотри сам... - Витус начал неловко загибать пальцы: - Начнем с того, что кардинала порешили за несколько дней до моего приезда...
--
Я не воткнулся... А при чем тут твой фраерок?
--
Ты... - Витус требовательно взглянул на Макса. - Ты... меня уважаешь?
--
Ну...
--
Тогда скажи, кто быстрее добереться до назначенного пункта: тот, кто пешком, или кто скачет?
--
На чем? - не понял, в конец запутавшийся, Макс.
--
Не важно... ты мне скажи... вот ответь мне... Ну?
Макс глотнул самогон и выдал:
--
Скачет!
--
Во! - обрадовался Витус догадливости друга, и подняв палец, уточнил. - Он, блин, на коне, а я на своих двоих...
--
Понял, - кивнул Макс с глубокомысленным видом. - Фраерок-то думал, что ты будешь, так же как и он, рвать задницу, торопясь изо всех сил...
--
Ага... - хохотнул Витус, - щас...
--
Я, брат, тоже кое-что слышал, - объявил Макс, доливая себе самогона.
--
А мне? - протянул ему кружку Витус.
--
Тебе уже хорош... ты вообще, как... вникаешь?
--
Ну...
--
Так вот, инфа у меня такая, что кардинала убил ассассин, а его в, свою очередь, мог нанять далеко не бедный крендель. Так?
--
Ну...
--
Ассассин, чтобы узнать, где свиток, даже пытал кардинала, о котором бедный старик ни сном, ни духом.
--
Пра-льно, я в это время еще далеко от Клербо был.
--
Соображаешь...
--
А то... а ты мне самогон зажал.
- Лучше скажи, как ты в таком состоянии в резиденцию явишься.
--
Нормально явлюсь, а чё? - удивился Витус. - В чем проблема-то? Я сегодня может первый раз исповедовал... у меня может натура того... тонкая и меня, так сказать поддержали... морально. Понял?
--
Понял, не дурак.
--
А ты взял и того... ассассина шлепнул! - Восхитился Витус. - Уважаю... А за что ты его?
--
Никак нам было не разминуться на узкой лестнице. Он за бумагами Богохульника приходил, а я их первый к рукам прибрал.
--
Это... а чё за бумажки? Хос-споди, опять какие-то бумажки...
--
Компромат. Богохульник всех в этом городе за яйца держал. Пытался даже Паленого за них ухватить.
--
Тогда, логично, что ассассин подумал, что свиток у этого... матершиника.
--
А вот сдается мне, что Паленый был человеком твоего фраерка, потому как он глаз не спускал с Каррадо.
--
Я тебе больше скажу. Каррадо с моим настоятелем были, не разлей вода, к тому же рыцарями. Во!
--
Да ты чё?!
--
Точняк! У них миссия была... невыполнимая, а они ее взяли и выполнили.
--
Крутые ребята!
--
А то! Они этот свиток отобрали у нехристей... привезли его в монастырь, чтобы сдать на хранение, и тут мой настоятель, тогда еще рыцарь, благородно так говорит: "Бля буду, если свиток без присмотра оставлю!" А его камрад от него не отстает. "Я, - говорит, - как и ты уйду... в... эти... мох... монахи. Куда ты, - говорит, - туда и я!"
--
Мужики! - восхитился Макс, спихнув от избытка чувств остатки пирога на землю. - Выпить бы за них, да мы, похоже, весь самогон выхлебали.
--
А чё так? - удивился Витус. - Этот старый пень гонит только кувшинчиками? Вот падла! Тут же всего-то две пинты.
- Ты-то чего так разволновался? Давай завязывай, тебе еще до резиденции дойти как-то надо. Так что рассказывай, что там дальше со свитком было, да пойдем уже.
--
А... ну так настоятель с Каррадо, тогда еще бравые ребята, поняли, что они не в силах отослать эту дьявольскую записульку обратно по адресату, то бишь в ад, - Витус сжал кулак и хлопнул по нему ладонью: - А все потому, что третьего с ними не было.
--
Плохо, - подвел итог Макс. - Соображать всегда следует на троих. Это свято.
--
Как святая троица. Нас вот, к сожалению двое, и не получиться засадить свиток обратно Сатане в задницу.
Макс рассмеялся, бурно одобрив идею Витуса.
--
Слушай, - сказал он отсмеявшись. - А ведь по всему выходит, что твой черный фраерок здорово занервничал. И знаешь почему?
--
Ну?
--
Потому, что если это он нанял Паленого то, он же его и мочканул.
--
Объясни.
--
Понимаешь, первым-то его под утро завалил я, засадив нож в ему горло, а когда вернулся сегодня в "Рога Люцифера", оно у Паленого было перерезано.
--
Ё-мое! Теперь ты понял, что это за сучара! - Витус поставил было локти на стол, но промахнулся. - Ладно, - сказал он, то ли своему локтю, то ли возникшим мыслям. - Ты прав, ублюдок точно зассал. Ты грохнул Паленого, и свитка у него до сих пор нет... оп-ля!
--
Он, наверное, думает, что я сам охочусь за свитком, - усмехнулся Макс.
--
А хрен его знает, что он там думает. Но только свитка так и нет, хотя я сам тут, и мою келью, подозреваю, не по разу обыскали и за мной следят, глаз не спуская. У матершинника все бумаги стащили, его самого порешили. Кардинала убил ассассин, а ты грохнул самого ассассина. Получается, что все ниточки, ведущие к свитку, оборваны. И кто вселиться подобным образом, для него не понятно.
--
Расклад пальчики оближешь, - мечтательно, как кот, греющийся на весеннем солнышке, протянул Макс, мстительно улыбаясь. - Остаешься только ты, да я.
--
Точно! Потому что, как только ты заявился в Клербо, началось самое веселье.
--
Вить, сейчас сосредоточься и ответь: уверен, что в резиденции за тобой следят люди фраерка? Может, кто-то начал собственную игру против него?
--
Не вопрос. Заставим их играть в наши ворота.
--
Деза? Мысль хорошая, но неплохо бы и твоего фраерка держать на поводке.
--
Как? Лучше уж, прибить сволочь и дело с концом.
--
Шлепнуть всегда успеем, нам бы узнать, что за свиток такой страхолюдный.
--
А как ты черного достанешь. Я могу пустить слушок, что свиток у меня...
--
... но где гарантия, что его не перехватят у тебя в резиденции. Не нравиться мне эта слежка за тобой. Монахи не станут так за ради кого-то стараться, разве только для себя.
--
Но и ко двору герцога нам попасть не реально, не такого полета мы птицы.
--
Есть у меня кой-какая мыслишка. Мой заказчик ходит у герцога в вельможах. Во-от, и если я грамотно и красиво отправлю на тот свет, кого он мне заказал...
--
Убивать грешно... - скорбно заметил Витус.
--
Отвали! Это наш пропуск ко двору.
--
Твой заказ нам ничего плохого не сделал.
--
Вот ведь послал Господь бухаря-собеседника.
--
Не произноси имя Господа всуе, - тон Витуса становился все назидательнее, и Макс с мольбой поднял глаза к небу.
--
Ты видишь, Всевышний, как мне хочется кое-кому наколотить морду.
Но вместо того, чтобы встретить, если испуганный, то хотя бы извиняющийся взгляд Витуса, он увидел его загоревшиеся азартом глаза.
--
И в чем дело? - ехидно поинтересовался монах. - Выйдем и разберемся, кто из нас добрее и ласковее, или так и будешь плевать на свое отражение в зеркале?