Моя бабушка часто говорила мне: "Хорошо там, где нас нет". Я тогда искренне не понимала её, зная, что там, где нас нет, должно быть очень хорошо, а она просто не хочет отпускать меня туда. Спустя много лет мысленно продолжаю: "Где мы, там уже плохо, потому что мы приходим со своим дерьмом на новое место, со своей извечной полупьяной тоской и неумением быть счастливыми". Последнее выжжено у нас на лбах и видно всем, но только не нам самим. Почему я говорю во множественном числе? А Бог его знает, почему! Нет, не дворянского роду и даже не княжеского. Откуда? Разве репрессии оставили в СССР хотя бы одного настоящего дворянина?! И я не понимаю, откуда сейчас столько потомков дворян в России и на всем пространстве СНГ. Куда не плюнь, везде голубых кровей Васьки и Машки. А, ну да, Вальдемары и Маргариты. Тьфу на них! Копни их родословную советскую и вылезет предок-дед КГБэшник или бабка-второй секретарь Райкома, а всё пыжатся и ставят из себя. Аристократы-партократы. Да им и не привыкать! Они в советские времена отоваривались в спецмагазинах и на складах одевались, то бишь были особенными в болгарских кофточках и венгерских туфлях, а теперь и подавно. А купить родословную всегда можно, тем более не проверишь же, настоящая она или враки. Вот у собак на морде всё написано, - её родословную не купишь. Если это дворняга, то ты ее хоть трижды йоркширским терьером назови, и документы соответствующие подделай, а всё равно каждый тебе скажет, что это дворняга. Да в морду тебе, а не собаке, плюнет за вранье. Ну, собаке, может быть, пендель отвесит с досады, что не йоркширский терьер. Новым же дворянам в их морды, тьфу ты, лица не плюнешь и не пнешь как шавок. Во-первых, в гербовой бумаге у них золотом выписано с вензельками, что де они аристократы, рода такого-то. А во-вторых, к нам они не подойдут и нашего мнения не спросят. Они с нами на одном гектаре нужду справлять не станут, не то чтобы вылезти из своих лимузинов и подойти к нам на улице.
Что? Что ты меня по руке бьёшь? Отвлеклась от темы беседы? А о чём мы говорили-то? Ты мне для прояснения памяти плесни чуток в стаканчик горяченького. Хватит-хватит! Хорошо идет.
Учили нас так в школе давным-давно, что "один в поле не воин", "единица - ничто" и многому ещё. С тех пор так и разговариваем. Мыкаем. Мы - то, мы - сё! Мы в Космос первыми полетели. Вот так, - все Гагарину на шлем сели и полетели. Скафандр? А, ну да, на скафандр. Тьфу ты! Не сбивай меня. Никуда мы не полетели, а сели в калошу. Дырявую старую калошу. И плывем в ней, как Ной плыл со своей семьей и всякой тварью в своем ковчеге. Он хотя бы знал, зачем плывёт, сушь искал для жизни. Мы же куда-то всё тонем и тонем, и утонуть никак не можем. Всплываем и на поверхности воздух портим. Да... Там то ковчег был, деревянный с удобствами, наверное, а мы в резиновом изделии болтаемся как не знаю что. При чем тут то резиновое изделие? Тьфу на тебя! Ту штуку мы на палец в советское время надевали, если палец болел или панариций на нем вылазил. Вспомнила сейчас вот случай. Умора! Приходим с мужем домой, а везде белые шарики висят - на стенах, на рамах, дверях. Ветерок их развевает. Это дети нам сюрприз приготовили. Нашли в моём сундучке эти изделия и решили, что шарики. Понадували их... Радости им было, а мы с мужем давай хохотать, как сумасшедшие.
Чего ты меня опять по плечу тарабанишь? Отвлеклась? Так о чём мы? Ну вот. Не, сначала ты мне налей. Ага. Хваток. Тепло как сразу стало.
Так вот про наше клеймо. Ты не замечал его? Нет? Глянь вот на меня сейчас. Что видишь на лбу? Морщины? Я ж тебя серьезно спрашиваю, а ты издеваешься. Это не морщины, а кольца. У дерева каждый год по кольцу на стволе образуется, а у меня каждое десятилетие. Почему это всего лишь линии? Не замыкаются, значит, не кольца? Ты у меня под волосами на затылке продолжение как разглядишь? Вот балда! Говорю тебе, кольца десятилетий у меня на лбу, а не морщины. Слишком много их и столько не живут? Это в твоей стране столько не живут, а в моих странах выживают и подольше, несмотря ни на что. И водку пьют. Ну ладно, не отвлекайся. А еще что видишь? Ничего? Вооот! Ты не видишь потому, что у меня его нет. Давно уже нет. И у тебя вот нет. И не было, а вот у той туристки, в куртке черной, есть. Еле видное клеймо, но есть. Ну куда ты глядишь? На лоб смотри, а не на лобок! Думаю, пройдет и у нее. Пройдет. Со временем. Главное, я всем говорю, всем совкам: "Ты радуйся каждый день, что живёшь, что вот солнышко светит, что еда есть и дел навалом. Радуйся, а не хмурься". Пусть те хмурятся, кто каждый день проживают как в заключении. У кого жизнь это подъем, завтрак, работа, ужин, отбой. И никакого удовольствия, кроме секса. И сейчас так миллионы живут. Согласна. На дачу едут и хмурятся - лица злые, как-будто не с землей общаться и шептаться едут, а на каторжные работы. Лопату берут в руки, в землю втыкают, а удовольствия нет, чисто производственная необходимость. Или еще, в театре сидят в первых рядах, а на лицах неудовольствие и злость. Вроде и спектакль интересный, и играют хорошо актеры, а вот все равно счастья нет. Почему? Потому что им де нельзя отвлекаться на такие мелочи, как театр, нельзя расслабляться, как мякиш в теплом молоке, а нужно думать о судьбах народов. Кому от этого хорошо? И я о том же. И так во всем. Даже дворник утром метет со злостью двор. Вжжжик! Вжжжик! Всех бы перестрелял. Только вот метла не ружьё. И он не человек с ружьем. Злится значит. На всех. На мир. На себя. А почему? Не умеет быть счастливым. Не научили его в детстве родители. И меня не учили. Я, как все, только должна была - учиться, трудиться, прославлять, помогать, выступать, клеймить. Счастливой сама по себе я быть не могла, только с коллективом. Мы автоматически становились счастливыми по приказу сверху. Помнишь, "Спасибо родной партии за наше счастливое детство!". Нет? А, ну ты ж родился уже после всего этого. Повезло тебе. И не там ты родился...
Там в термосе осталась еще чего? Налей мне. Люблю я кофе настоящий, хотя попробовала его почти в шестьдесят лет в первый раз. Чего - врешь? Ты хочешь сказать, что то пойло ячменное, что у нас продавали, было кофе? Или тот растворимый порошок называть кофе прикажешь?! То было такой гадостью, что даже твои предки в страшных снах такого не пили. Они бы его выплеснули работорговцу в его рожу, и тот бы еще прощения просил на коленях за такой кофе. А нас поили и не учили радоваться жизни. Хотя, кто ж с таким кофе стал бы радоваться? Дураков и тогда не было, только вид делали, что болваны, и кофе пили для блезиру, чтобы всех обмануть, что де любим партию и кофе ячменный больше отца и матери. И героические песни про Павлика Морозова пели. Ты его не знаешь. И я не знаю, да, думаю, его никто не знает и не знал. А был ли мальчик?
Вот люблю я Остапа Бендера. За то, как он радовался и счастливым мог быть, не работая во имя светлого будущего. Любил жизнь такой, какая есть и жил ежедневно, не откладывая на будущее. Ну и что, что персонаж литературный? Он самый что ни есть реальный. Авторы в него свои души вложили, свои мечты и умение жить счастливо. Сами-то не могли этого делать перед лицом партии и народа нахмуренного, а Остапу все можно было. Он же не положительный герой, значит, ему все можно было позволить. А мы корячились. На стройке. Тащу однажды утром ведра полные раствора на пятый этаж. Какие подъемники? Упал ты что ли? Ручками и ножками. Тащу, а самой в животе больно-больно. Терплю. Думала, дотащу ведра штукатурщицам, а потом пойду бригадира просить скорую вызывать, чтобы в роддом меня отвезли. Не успела. На третьем этаже и выкинула. Не сама выкинулась, а ребенок откинулся мой. Выкидыш. Зачем работала на сносях? А кто меня спрашивал? Мужиков после войны не было толком, вот и работали бабы как волы. От кого тогда забеременела, раз мужчин не было? Не твоего ума дело! От кого? От кума моего!
Лучше высматривай клеймо на лбу вон у того мужика. В кепке и плаще. Есть? А то! И не сомневалась даже! Старая закалка у него, видно, партийный был. У таких не вытравишь ничем это клеймо неумения быть счастливым. Въелось. Тьфу на него! Не смотри, а то сам заразишься. Мне можно, у меня иммунитет. Я привитая. Потому и счастливая.
Слушай, ты бы сбегал за кофе?! И сандвичей прихвати. А куда я уйду-то? Я живу тут, прямо в палатке вот этой. Вот, перед входом, горшочки с маргаритками и фиалками, - все как у людей. Буклетик-то прочитал уже? Нет еще? Обязательно прочти. Атомные электростанции - враг человечества! Жду, конечно!
Чернокожий парень с друдами и и в футболке с надписью "Нет геноциду на Шри Ланка!" на английском языке взял термос и вразвалочку направился к кафетерию в Музей современного американского искусства. Старуха, полив цветы в горшках и поправив что-то на стенке палатки, подняла голову вверх и сказала, обращаясь к самой себе: "Дождя не будет. И ласточек не видать. Хотя какие ласточки в Вашингтоне-то? Одни голуби вокруг. Гадят и гадят вокруг, а я убирай за ними". Заметив собравшихся туристов, она поправила яркие значки на домашней вязаной кофточке и направилась со стопкой буклетов к зевакам, давно пялившимся на неё:
- Господа и товарищи! Мы против атомных электростанций! Присоединяйтесь к нашему движению! Скажем нет повторению Чернобыля! Мы за экологически чистое пребывание на Земле!
Она раздавала буклеты и с удовольствием позировала фотографам, пока к Белому дому не подъехала кавалькада черных машин.
- Ну, ребята, подсоби ветерану всех фронтов! - С этими словами старуха развернула огромный баннер, на котором было написано "Нет новому Чернобылю!" на пяти языках, и всунула его концы туристам в руки. Сама же, встав рядом с группой заорала хриплым, но не резким голосом в мегафон: "Обама, запрети атомные станции! Обама, прояви добрую волю! Обама, мы верим в тебя!" |
Опубликован в женском еженедельнике "Леди", Узбекистан (ноябрь 2009 г.).