Хмурое небо соответствовало скверному настроению высокого сероглазого шатена, шагающего по узкому тротуару старинной улочки. Воздух, пропитанный удушающим влажным туманом, облеплял лицо и застревал в горле. Марк Ловерл в который раз подумал, что, состарившись, он непременно покинет Новотрою и поселится где-нибудь в глуши, где недостаток благ цивилизации вполне восполнят чудесные природные ландшафты и обилие ясных солнечных дней.
Возле неказистой средневековой церквушки Сент-Прокул уже толпились зеваки. Желтая в белую полоску завеса чар в три четверти человеческого роста ограждала место теракта от проникновения любопытствующих. Ловерл предъявил охраняющим вход магам свое журналистское удостоверение, но невысокий крепыш в синем мундире отрицательно качнул головой:
- К сожалению, ере, покамест это место закрыто даже для прессы.
Очевидно, полицейские получили самые строгие указания, разговорить их не удалось. Оба отделывались одной единственной фразой: "Нет никакой информации". Ловерл закусил губу, обычно ему удавалось раздобыть самые свежие сведения о событиях, потрясавших город. Но на сей раз его хваленная пробивная сила, кажется, давала осечку.
Покружив еще около часа возле церквушки, он с все же отловил хорошо знакомого представителя курии. Однако член городского совета тоже почти ничего не смог ему сообщить. Разве только то, что взрыв почти полностью разрушил неф, в котором находилась скульптура прославленного летописца Валериана Стоуна. Негусто, но лучше, чем ничего. В конце концов главной достопримечательностью Сент-Прокула был именно памятник портному, в свое время исходившему вдоль и поперек старый город и описавшему каждый его дом и каждую улочку.
На обратном пути Ловерл мысленно выстраивал короткую корреспонденцию для криминальной хроники на основе этого факта, сопоставляя его с другими недавними событиями. И, глубоко погрузившись в размышления, не заметил, как ноги сами принесли его к маленькой букинистической лавочке на углу Сентпрокулчерч-стрит и Суперстрейт-авеню. Похожий на склеп магазинчик под низко нависшим козырьком выглядел затрапезно и невзрачно рядом с элегантными бутиками известного шляпочника и восходящей звезды высокой моды. Но один вид неброской витрины и узкой темно коричневой двери заставил сердце молодого журналиста биться сильнее.
Худощавый встрепанный юноша с рыжеватыми вихрами, стоявший за прилавком, не слишком соответствовал скромной, но приличной обстановке лавки. Он выглядел здесь неуместно легкомысленным. Очевидно, так полагали и покупатели с неприязненными лицами, пожилая пара, говорящая с явным гэльским акцентом. Туристы без воодушевления разглядывали ветхий манускрипт, заключенный в стазисную оболочку.. Судя по репликам, они не являлись знатоками древностей, и было совершенно непонятно, что завело их в этот совершенно неприметный магазинчик.
Наконец гэллы удалились восвояси. Букинист положил свиток в шкаф и с лукавой улыбкой заметил:
- Напрасно озираешься, Марк. Юли не прячется ни в одном из углов или закоулков нашей лавчонки. Она на часок выскочила, чтобы встретиться с подружкой.
- ... или с дружком, - с неожиданной злостью подумал Ловерл. На днях он видел предмет своих воздыханий в дешевом кафе с мужчиной весьма сомнительной репутации Дием Бревером, талантливым химиком, которого тем-не менее со скандалом уволили из крупной компании. Рано осиротевшая племянница Лукиана Юлия Саншайн, выросшая под присмотром деда, отчего-то всегда тянулась к "плохим парням".
Журналист пытался выглядеть равнодушным, но это не могло обмануть хорошо знавшего его друга. Эти молодые люди внешне являли собою полную противоположность. Даже повседневная одежда Марка отличалась элегантностью и некоторой чопорностью, обычно свойственной квиритам постарше него. Сшитый на заказ твидовый пиджак сидел на нем, как влитой, каштановые волосы даже на волглом воздухе не потеряли формы, которую придал им дорогой парикмахер. А вот рыжеватый субъект с подвижным нервным лицом, облокотившийся на прилавок, был небрежен и расхристан. Мятый ворот клетчатой рубахи украшало свежие пятно, очевидно, от томатного соуса, левая манжета была испачкана чем-то черным.
- Лукиан, по-моему, тебе следует немедленно переодеться, - прозвучал резкий голос, - твой внешний вид распугает мне всех покупателей. - Седовласый владелец лавки Аврелий Лин досадливо морщился, спускаясь по крутой винтовой лестнице с верхнего этажа, где располагались жилые комнаты.
Рыжеволосый попытался отшутиться:
- Пожалуй, наоборот, папа, нестандартный вид продавца привлечет заинтересовавшихся клиентов. - Но, увидев, что недовольство на отцовском лице лишь усугубилось, пожал плечами и отправился сменить рубаху.
Пожилой букинист брюзгливо осведомился, где изволит пребывать его внучка Юлия, помогавшая Лукиану. Ответ Марка пришелся ему не по вкусу.
- Не нравятся мне эти постоянные отлучки к подружкам-болтушкам. Марк, тебе стоит получше приглядывать за своей невестой.
- Юли пока что не дала мне окончательного ответа, ере, - сдержанно отозвался журналист.
- Глупости, - отрезал седовласый. - Лучшей партии ей не найти. Девчонка просто кочевряжится. Проявляй настойчивость, женщины это любят.
Впрочем, Лин-старший быстро оставил неприятную для журналиста тему, перескочив на задевший обоих вопрос о теракте в церквушке. Букиниста тревожила судьба памятника человеку, которого он необыкновенно почитал. Влюбленный в Новотрою и ее историю ере Аврелий более, чем кто-либо иной, понимал величие труда Валериана Стоуна. А взрыв в Сент-Прокул случился через неделю после того, как неизвестные злоумышленники осквернили могилу великого летописца. Даже стазисное покрытие не предохранил перо в руках скульптуры надгробья, по легенде действительно принадлежащее Стоуна. От него осталась лишь горсть пепла, а само мраморное изваяние было расколото до основания. И в том событии, и в случившемся ныне теракте букинист и журналист видел одну и ту же руку, направлявшую злоумышленников.
- Однако, кому же в наши дни стал поперек горла бедный летописец, похороненный четыре века тому назад? - озвучил мучивший обоих вопрос Аврелий Лин.
- Вот этим и хочу я заняться, - в голосе Ловерла прозвучали стальные нотки.
- И на что же нынче замахнулась карающая десница могучего рыцаря пишущей машинки? - нарочито напевно и пафосно продекламировала красивая девушка, отворившая входную дверь. - Когда ты настроен так решительно, Марк, это вызывает священный трепет.
С небрежностью избалованного ребенка она отмахнулась от укоров деда, спокойно сняла тяжелое от впитавшейся влаги пальто, повесила его на вешалку, поправила волосы, с удовольствием заглянув в небольшое зеркало, и зашла за прилавок. Несмотря на насмешливую улыбку, большие глаза цвета предгрозового неба внимательно смотрели на собеседников.
Марк пожал плечами:
- Ты ведь в курсе случившегося, Юли...
- Разумеется, но не предполагала, что журналист захочет подменить стражей порядка и заняться поиском террористов.
- Этот террористический акт не совсем обычен, - вернувшийся в лавку Лукиан на сей раз был серьезен. - Мне тоже непонятно, отчего именно давно почивший в бозе Валериан Стоун стал объектом нападения злоумышленников. - Он посмотрел на недоуменно вскинувшую брови племянницу и пояснил. - Я слышал лишь окончание разговора отца и Марка, но они высказали и мои мысли. Неф, в котором находился памятник летописцу, пострадал неслучайно. Кстати, уже после происшествия на его могиле, мы с Марком покопались в биографии Стоуна. Есть в ней некоторые странности, зацепившие меня, как историка. И есть в них интрига для журналистского расследования.
Звякнул входной колокольчик. Очередной посетитель прервал их беседу. Однако за ужином Юлия получила более-менее подробные ответы на возникшие у нее вопросы. Ее суровый дед на этот раз был словоохотливее обычного, а вот импульсивный молодой дядюшка напротив на удивление сдержан, но все же и он поведал некоторые интересные факты.
Прославленный летописец в времена оны был всего лишь чудаковатым портным, тратившим все свободное время на блуждания по новотройским улочкам, изучение каждого здания и подробное описание так любимого им города. Соответственно весь его заработок уходил на издание трудов по архитектуре, бытописанию и истории более-менее выдающихся личностей Новотрои. Семья отреклась от полу сумасшедшего историка-самоучки. С ним осталась лишь племянница-сирота Юлиана Солюцет.
Такая привязанность к дядюшке бессеребреннику многим казалась странной. Ибо девица была не только очень хороша собой, но и весьма корыстолюбива, а посему, оставив возлюбленного, известного, но нищего актера Гая Беккреспена, вышла замуж за Октавия Ардена, дерзкого авантюриста, сподвижника знаменитого капера Блэйда. Было известно, что прославленный флибустьер покорил, как считалось, владеющего несметными сокровищами касика Нового Света. Однако в Туманный Альбион Блэйд вернулся с относительно скромной добычей. Поэтому вызывало недоумение, что Арден, рядовой пират его команды, смог по возвращению купить собственный корабль и, совершив еще одно путешествие в Новый Свет, привезти ценности, сделавшие его одним из богатейших людей королевства.
Замужество племянницы Стоуна ознаменовалось несколькими событиями. Уже после свадьбы Арден застал бывшего возлюбленного жены Беккреспена в ее опочивальне и заколол его. Тем не менее, он не только пощадил Юлиану, но, когда ее дядяюшка-летописец вскорости после этого скончался, бывший пират вложил немалые средства в установку памятника на его могиле и скульптуры в церкви Сент-Прокул.
Что касается кровавого поединка между двумя влюбленными в Юлиану мужчинами, то тут тоже возникали вопросы. В одной из пьес сподвижника Гая Беккреспена величайшего альбионского драматурга Юпитера Барда, водившего дружбу также с Октавианом Арденом, есть сцена, в которой некий актер проникает в спальню своей бывшей возлюбленной, чтобы выкрасть хранящийся там артефакт ее законного супруга. Волшебная вещь нужна лицедею, чтобы доказать законность своего происхождения. Ибо актер, считавшийся
бастардом крупного вельможи, уверен в подлинности тайного брака своих родителей. Он утверждает:
"Похищен, уничтожен старый свиток,
Вор стал наследником в ущерб законной крови.
И я теперь, как тать, в чужой опочивальне
Не с тем, чтоб честь хозяина забрать,
Но взять лишь то, что сможет
Мне честь мою вернуть...".
Кое-кто из современников драматурга и актера был уверен, что прототипом главного действующего лица этой пьесы послужил именно Гай Беккреспен. Таким образом, муж Юлианы владел каким-то удивительным артефактом, который, возможно, мог восстановить даже сгоревший документ. Вероятно, бывший пират понял, что целью проникшего в дом грабителя являлась отнюдь не его жена. Именно поэтому его отношение к Юлиане ничуть не переменилось. И тем не менее, доказывать свою любовь к ней было бы разумней покупкой драгоценностей или чего-либо в этом роде, но, отнюдь, не тратой огромных денег на памятники ее почившему дядюшке.
Юлия выслушала все пояснения, а затем с иронией обронила:
- Все это - домыслы и фантазии, а также попытка обелить женщину, к которой наведался ее бывший любовник. Что ж до памятников, то мало ли чудаков, вкладывающих свои средства в непонятные вещи? Тем более, что денег у этого Ардена, как я понимаю, куры не клевали.
- Однако, именно эти скульптуры через четыре века привлекли каких-то авантюристов, - упрямо выпятил подбородок Лукиан.
Его отец согласно кивнул и добавил:
- Взрыв в церкви может быть вызван необходимостью маскировки кражи чего-то, хранившегося под пьедесталом памятника или же рядом с ним. Тем более, что, насколько мне помнится, Марк нашел еще один намек на артефакт Ардена в другой пьесе Барда, кажется...
- Оставь, отец, - невежливо перебил его рыжий дядюшка Юлии, - не будем говорить об этом раньше времени.
- Отчего же?..- недоуменно протянула племянница. Но ее вопрос на этот раз остался без ответа.
Убрав со стола и вымыв посуду, девушка вернулась в свою комнату, быстро переоделась, но не стала обуваться. С туфельками в руках она осторожно вылезла через кухонное окно на первом этаже, потому что входная дверь была заперта на засов. Только во дворе она сунула ноги в изящные ботиночки на каблуках.
- Конспиратор...- насмешливо шепнул ей в ушко высокий стройный мужчина.
Юлия приложила пальчик к губам и заговорила лишь тогда, когда они порядком отдалились от дома. Девичья рука доверчиво легла на локоть кавалера. Не смотря на мерзкую погоду, влюбленные получали удовольствие от прогулки. Внучка букиниста с удовольствием пересказывала своему другу вечерний разговор и свои размышления по его поводу:
- Как ты думаешь, Дий, неужели оба пера в руках скульптур Стоу подлинные?
- Вряд ли, - снисходительно ответил ее спутник. - Полагаю, это своего рода рекламный трюк. Хотя четыреста лет тому назад словечко "реклама" вовсе не было в ходу, но суть остается: хотелось придать значимость памятникам, привлечь к ним внимание посетителей. Так ты думаешь, твой поклонник хочет влиться в ряды ищеек?
- Он вовсе не мой, ты же знаешь, я не дала ему положительного ответа... - вспыхнула девушка. - Он слишком правильный и скучный. Но, если хочешь знать, я верю, что Марк сумеет во всем разобраться. Такой настырный, упрямый, очень деловой, сосредоточенный и всегда справляющийся с решением самых сложных загадок. Кстати, мой милый дядюшка и дед считают, что Ловерл нашел в стихах Юпитера Барда еще какую-то зацепку, которая может прояснить многое. Только вот говорить о ней со мной не захотели.
- И ты в это веришь? - Дий не скрывал скепсиса.
Юлия насупилась, она решила во что бы то ни стало выяснить недосказанное и утереть нос Дию, потому что в глубине души доверяла чутью и старого букиниста, и своего легкомысленного дяди. А ее возлюбленный, неплохо разбиравшийся в девичьих сердцах, был уверен, что она теперь уж она непременно вытащит нужную информацию из своих родственников и поклонника.
Парочка рассталась далеко за полночь. Вернувшись в свою комнату, девушка сунула в ящик с бельем небольшой сверток. Там уже были спрятаны некоторые другие вещи ее возлюбленного, а также деньги Дия. Через две недели все это перекочует в ее дорожный баул. С этим объемистым клетчатым чудовищем она якобы отправится на две недели к двоюродной тете со стороны отца. На самом же деле они с любимым тайно обвенчаются у знакомого священника на побережье и сядут на корабль, отправляющийся в Новый Свет, потому что брак несовершеннолетней без согласия деда-опекуна может быть признан недействительным, более того, "соблазнитель" несовершеннолетней в этом случае окажется за решеткой. А, судя по неприязни букиниста к Дию Бреверу, так оно и случится, если влюбленные не сумеют вовремя исчезнуть. Понятно, что, обнаружив бегство, первым делом, заподозрят Дия. Именно поэтому он не собирался "светиться" на вокзале с багажом и для плаванья подготовил фальшивые паспорта. Конечно, Юлия не совсем понимала, отчего возлюбленный передал ей на хранение и свои бумаги. С другой стороны ее подкупало его доверие и она отбрасывала от себя все сомнения. Юлия была уверена, что просочившиеся в прессу подозрения о связи Бревера с криминальными группировками не имеют под собой никакого основания. Поэтому ее возмущала сама возможность полицейского обыска в доме любимого.
Через два дня, встретившись с Бревером в кафе подземки, Юлия с торжеством сообщила, что вытянула из дядюшки загадочные строки Барда. Правда тут же сморщила нос, потому что сама она не находила в них никакого смысла:
"Печально время, текущее
Сквозь пальцы безвозвратно.
Ну отчего бы не вернуться вспять,
Туда, где в целости сожженный документ,
Дарующий мне честь и благородство?"
Бревер только пожал плечами и насмешливо осведомился, какие еще великие изыскания провели Марк и Лукиан в архивных завалах. Юлия поболтала ложечкой в кофейной чашке и согласилась, что ее несостоявшийся жених и молодой дядюшка погрязли в пучине неясных домыслов, очень далеких от реальной жизни. Впрочем, заметил ее жених, фантазии обоих молодчиков его весьма развлекли и посоветовал Юлии подбросить им идею путешествия во времени, а затем понаблюдать, как они будут развивать ее.
За вечерней трапезой, на которую Лины пригласили и Ловерла, девушка высказала фантастическую идею своего друга. К ее удивлению, оба молодых человека отнеслись к этому заявлению более, чем серьезно.
- Я уже думал об этом, - вздохнул Марк.
- А я добавлю поразительный факт, который раскопал в архиве, - серо зеленые глаза Лукиана горели восторгом. - Оказывается, сын Ардена женился на внучке Беккреспена от его незаконнорожденной дочери. Представляете себе, сегодня могут существовать их общие потомки, владеющие тайной таинственного артефакта. И это открывает перед ними огромные возможности. Вероятно, Арден не просто так соорудил памятники Стоуну. В одном из них была надежно спрятана волшебная вещь.
- Не спрятана, а находилась на виду, - словно нехотя разжал тонкие губы ере Аврелий. - Полагаю, это - перо. Правда оно было закрыто стазисом. Было закрыто... Специалисты утверждали, что не существует ничего, способное разрушить стазисное покрытие. Во всяком случае, взрыв не должен был его повредить. К сожалению, преступники владели какими-то новейшими технологиями.
- Но их, как и памятников, два, - возразил Ловерл и тут же, подумав, добавил, - впрочем, пожалуй, настоящее находилось в церкви. Вначале пострадало надгробье. Но злоумышленник понял, что завладел лишь подделкой, поэтому ему пришлось устроить взрыв еще и в церкви. - он рассеянно ковырнул вилкой в тарелке. - Удивительно! Древняя канцелярская принадлежность - артефакт, открывающий небывалые возможности!
- А я не поняла, как оно могло помочь тому же Ардену? - глаза Юлии выражали недоумение.
- Очень просто, - улыбнулся Лукиан. - Сокровища касика, разумеется, нашла экспедиция Блэйда. А вот пером и его тайной завладел именно Арден. Он сумел вернуться во время, предшествующее встрече флибустьеров с индейцами. В отчетах Блэйда говорится, что, когда пираты попали во дворец касика, они обнаружили владетеля и его ближайших сподвижников мертвыми. Судя по их рассказам, в центральном зале прогремел пороховой взрыв. А на нескольких телах имелись к тому же огнестрельные ранения. Впоследствии это поставило в тупик историков, ведь тогда индейцы еще не знали пороха.
Убийство владетельного касика и его приближенных, знавших, где спрятаны сокровища, конечно же, было делом рук Ардена. Затем, проникнув в уже ведомую ему по прошлой реальности сокровищницу, он прихватил несколько очень дорогих украшений, скорее всего драгоценных камней. Благодаря этому, сумел позже организовать экспедицию, вернуться в Новый Свет и полностью ограбить тайную сокровищницу.
- Тот еще был негодяй, - сурово сдвинув брови, заметил старый букинист. - Между прочим, могу вам показать его изображение, а также его несчастливого соперника. - Он поднялся, вышел из столовой, а через несколько минут вернулся с тяжелым фолиантом. Раскрыл книгу, и присутствующие склонились над нею, рассматривая старинные гравюры с изображением пирата и убитого им актера. Хищное лицо Ардена резко контрастировало с одухотворенными чертами Беккреспена.
- Как подло, обобрать своих же друзей, - пылко воскликнул Лукиан и, смутившись, добавил, - даже если они пираты. Должен ведь быть хоть какой-то кодекс чести, хоть какое-то чувство товарищества.
Марк с интересом посмотрел на него и вдруг поймал себя на мысли, что побуждения Ардена ему гораздо понятнее, чем наивные рассуждения старого друга. Фантастические предположения не давали ему покоя весь вечер. Уже лежа в постели, он все размышлял о том, каким же образом можно активировать такой необычный артефакт. Отчего-то вспомнились строки Барда:
"Действительность, прислуга
Госпожи Фантазии всесильной,
Заглядывает в очи ей умильно,
А с прочими сурова и строга.
Чертящий слово знает тайный лаз,
И кровь, вскипая, окрыляет нас".
Кстати, потянув за ниточку, найденную в архивных записях молодым Лином, Ловерл обнаружил, что незаконная дочь Беккреспена в свое время находилась в любовной связи с прославленным драматургом. Таким образом, туманные намеки Барда могли иметь какую-то вполне реальную основу
...У пострадавшей от взрыва церквушки еще сновали низкоуровневые маги. Но защитное ограждение уже исчезло. Знакомый квидрит с усталым лицом явно мечтал закончить с постылым разбирательством. С его точки зрения, не существовало никакого заговора против прославленного историка-самоучки, просто памятники ему случайно попали под руку обнаглевших ныне террористов. Поэтому работник городской управы не без раздражения выслушал просьбу журналиста пройти внутрь церкви, но отказывать тому не стал.
Марк приблизился к развороченному нефу и почувствовал, как изменилось его внутреннее ощущение этого места. Обычно здесь его всегда охватывало особое эмоциональное состояние, словно он парил в воздухе. Теперь же, когда памятник был разрушен, волшебство исчезло. Вспомнились слова старой гадалки, предсказавшей, что ему дано ощутить душу магической вещи, в которую вложена мечта. И он окончательно уверился, что замечательного артефакта здесь больше нет.
Внезапно его пронзило воспоминание о том, что уже несколько последних дней подобное эйфорическое чувство владело им в лавке Лина. Услужливая память воспроизвела облик Лукиана через полчаса после взрыва: пятна сажи на рукаве, красные пятнышки на вороте рубахи. Неужели взрыв его рук дело?
С перекошенным от гнева лицом журналист ворвался в знакомый магазинчик. Бурное разбирательство закончилось благодаря Лину-старшему. Немолодой сухощавый букинист оказался на диво силен. Усадив наконец драчунов за маленький столик в углу лавки, он ворчливо повторил то, что незадолго до этого произнес и его сын:
- Нужно быть полным идиотом, чтобы, взорвав церковь, спокойно разгуливать в одежде со следами преступления, - он покачал головой и возмущенно добавил, - Лукиан - редкий разгильдяй и неряха, но с мозгами у него все в порядке. А вот насчет твоих ощущений, давай разберемся. Может быть, кто-то из покупателей припрятал здесь что-то. Обычно мы следим за тем, чтобы они ничего не украли, но вдруг случилось нечто противоположное. К тому же в последнее время в лавке толкутся странные посетители. Я полагал, что это просто любопытствующие по поводу подробностей теракта.
- Верно, - воскликнул Лукиан, - сразу после взрыва тут ошивалась подозрительная парочка гэллов.
Марк вспомнил туристов и согласно кивнул головой. Они перерыли весь магазинчик, но не нашли ничего. Однако Ловерла не покидала уверенность, что артефакт находится где-то рядом, только вот, где именно, он уловить не мог.
Поднялись в жилую часть дома. Внезапно журналист насторожился. Его чуткое ухо уловило еле слышный скрип оконной створки внизу со стороны черной лестниц, ведущей в кухню. Затем послышались осторожные шаги. Марк сделал знак, и все трое скрылись в небольшом чулане, оставив его дверь приоткрытой.
Раздался короткий осторожный стук и встревоженный голос Юлии:
- Ты с ума сошел! Дедушка и дядя дома. Как ты сюда...
- У меня срочное дело, - прозвучал неразборчивый шепот. - Я кое-что нашел и, кажется, понял одну вещь.
Ловерл и Лины стремительно ворвались в комнату девушки. Дий Бревер отступил к окну. И журналист вдруг понял, что в его лице удивительным образом он видит черты и Ардена, и Беккреспена. Склонившаяся над выдвинутым ящиком комода Юлия испуганно подняла голову. Скорость реакции Марка удивила даже его самого. В одно мгновение он выхватил из девичьих рук небольшой сверток и, увернувшись от разъяренного Дия, выскочил в коридор. Схватил выпавшую из чулана метлу, черенком ее заблокировал дверь в комнату Юлии. И только после этого ощутил боль. Коснувшись распоротого рукава, увидел кровь. Бревер попытался пырнуть его ножем, но лезвие, скользнув, к счастью, оставило лишь небольшую рану.
Рывком развернув сверток, нетерпеливо отбросил толстую пачку денег. Тонкое легкое писчее перо от прикосновения окровавленных пальцев вспыхнуло золотым узором. В этих сверкающих линиях он увидел абрис того, о чем уже догадывался, благодаря строкам Барда. Итак, даже рана, нанесенная Дием, оказалась Марку во благо.
Запертая им дверь трещала под ударами.
- Убью, - орал Бревер.
- Фантом не может убивать, - улыбка журналиста походила на оскал, - а я надеюсь ты скоро развеешься, как туман.
В этот непостижимый миг Марк ощутил головокружительную радость и вдруг понял, что подобно Ардену не сможет устоять перед возможностью не только заполучить Юлию, но и обрести неслыханные богатства и власть. И ради этого он готов пойти на многое, на очень многое... Даже на предательство по отношению к друзьям, даже на убийства...
Нащупав в кармане револьвер, он вспомнил, что в шкафчике под кассой Лины тоже хранят оружие. Бушующий в крови адреналин удесятерил силы. Хлипкий замок поддался сразу же. Металлический холод двух дополнительных стволов еще более улучшил настроения. Марк выпрямился и охваченный непоколебимой уверенностью начертал зачарованным пером в воздухе то самое крыло, что мерцало в плетении золотых линий, а затем озвучил время и место, где должен был оказаться.
...Октавий Арден лежал на земле с выражением недоумения на застывшем лице. На коричневой коже колета в области сердца расплывалось темное пятно. Еще несколько оглушительных и невероятно точных выстрелов из неизвестного морякам оружия сразили наповал остальных трех пиратов. Ловерл подошел к убитому Октавиану и наклонился над ним. Журналисту случалось бывать в непростых переделках, но он впервые убил людей. Адреналин, бушевавший в крови, шел на спад, его еще потряхивало, однако Ловерл не мог отделаться от ощущения чрезмерной заурядности случившегося. Лишать другого человека жизни оказалось невероятно простым делом.
К своему удивлению, Марк не испытывал душевных мук или угрызений совести. Он только огляделся и прислушался, удостоверяясь, что небольшой поисковый отряд уничтожен полностью. Ловерл хорошо изучил все, связанное с интересующей его историей. Высадившись в Новом Свете, Блэйд, разослал в разные стороны небольшие группы своих головорезов на разведку. Тогда именно Ардену случилось обнаружить владения великого касика. И он единственный из отряда вернулся к Блэйду живым. Что ж, тогда Октавиан Арден сам уничтожил своих соратников, чтобы скрыть от командира факт обнаружения сокровищницы.
Ловерл жестоко усмехнулся, глядя на погибших пиратов. Всем им, кроме Октавиана, все равно суждено было расстаться с жизнью в ближайшее время. Что ж, авантюрист, родившийся через четыре столетия после них, сделал грязную работу вместо Ардена, а заодно отправил к праотцам и его самого.
Марк спокойно расстегнул и снял с неудачника пояс. В потайных кармашках обнаружилось несколько ювелирных изделий удивительной красоты и невероятно крупные грубо ограненные изумруды, рубины, сапфиры, прекрасные ониксы явно немалой ценности, а еще - завернутое в тряпицу перо. На первый взгляд, обычное, похожее на воронье, если бы только не тонкая мерцающая вязь непонятных символов, вспыхнувшая, когда к нему прикоснулись окровавленные пальцы. А вот перо, которое перед тем держал журналист, исчезло. Артефакт всегда существовал лишь в единственном экземпляре.
Уже очутившись дома Марк еще раз пересмотрел попавшие в его руки драгоценности. Не вызывало сомнения, что именно эта добыча позволила моряку по возвращению на родину обзавестись собственным судном и снарядить экспедицию в Новый Свет. Там он со своим экипажем, пользуясь неожиданностью нападения, перебил индейцев, после чего уже основательно "почистил" сокровищницу великого касика.
Журналист положил в карман изящное колечко с густо синим сапфиром, в котором словно светилась восьми лучевая звезда. Осторожно развернул тряпицу и взял в руки иссиня черное перо. По-ребячески, не удержался от желания вновь увидеть чудо. Уколов острым кончиком палец, капнул на него капельку крови и залюбовался засиявшими на нем таинственными знаками. Марк подошел к открытому окну подставляя удивительную вещицу лучам утреннего солнца. Вязь вспыхнула золотом. И в ту же минуту острый клюв выхватил у него из рук сверкающее перо. Леверл не успел и глазом моргнуть, как вороватая сорока взмыла ввысь и, превратившись в черную точку, исчезла за колокольней большого собора.
Схватив револьвер, он выскочил на улицы, но птицы нигде не было видно. Нахлынуло отчаянное чувство потери. Спрятав оружие, он побрел, ничего не замечая вокруг. Снова подняв глаза, уперся в силуэт церкви Сент-Прокул. Зайдя в нее, с тревогой в душе направился к хорошо знакомому нефу. И на этот раз вздохнул с облегчением. Скульптура летописца стояла на прежнем месте. Правда, была она куда скромнее той, что он помнил и не витала вокруг нее таинственная сила могучего артефакта.
Гид, говоривший по-гэльски с тяжелым озерным акцентом, рассказал туристам, что памятник воздвигнут спустя два столетия после смерти летописца на собранные горожанами пожертвования, самым крупным из который был вклад праправнука знаменитого капера Блэйда. Упомянул он и то, что перо, которое держит ере Стоун, заменяют каждые три года. Кто-то из приезжих поинтересовался, отчего его просто не погрузят в стазис, чтобы не портилось. Гид объяснил, что это слишком дорого, гораздо дешевле менять раз в несколько лет. То же самое происходит и на могиле Валериана Стоуна, где памятник установила вдова историка-самоучки.
Марк невольно почувствовал некоторое облегчение. Каким-то образом изменения реальности, связанные с гибелью Ардена, благотворно сказались на незадачливом в предыдущей действительности портном. На этот раз семья не оставила его до самой смерти. Внезапно сердце журналиста сжалось. Гибель одного-единственного человека могла повлиять не только на жизни Стоуна. Что, если с ранней смертью пирата на свет не появился еще кто-то помимо Дия Бревера? У него перехватило дыхание. Неужели он утратил не только сказочное богатство, но и любимую?!.
Левел в несколько минут добежал до угла, где узкая улочка пересекалась с Суперстрейт-Авеню. Он с трудом перевел дыхание, обнаружив коричневую дверь на ее прежнем месте. Правда, изменились названия бутика и шляпного магазина по соседству. Хотя журналист и гордился атеистическими воззрениями, он от всей души воззвал к Господу прежде, чем переступить знакомый порог.
Девушка за стойкой подняла на него глаза. Теперь они стали ярко синими. Юлия не только существовала и в этой реальности, но была, хоть и немного иной, однако все так же прекрасной:
- Марк, ты совсем забыл нас, - в ее голосе звучал легкий упрек, но во взгляде появился непривычный интерес. Будь журналист телепатом, он поразился бы тому, что жесткая складка у рта и холодноватая отстраненность его взгляда, появившиеся после "экскурсии" в прошлое, показались Юлии необыкновенно привлекательными.
Ловерл подошел, глядя на нее так пристально, что на щеках юной особы выступил густой румянец. А у него, обычно вполне речистого, вдруг появилось ощущение, что он забыл самые простые слова.
- Юли, знаешь... - он откашлялся, - сейчас весна, птицы вьют гнезда. Только что видел сороку, тащившую для своего дома очень красивое перо...- журналист опять поперхнулся, пытаясь унять предательскую дрожь, затем, набравшись решимости, вытащил из кармана кольцо с сапфиром и перешел на чопорно вежливую речь. - Домина Саншайн, прошу вас будьте моей женой.
Он казался сдержанным, но воспоминание о холодной отповеди, которую получил в предыдущий раз и в предыдущей реальности, сжали его губы в тонкую нить.
Девушка вздохнула, глаза ее сверкнули почище синего камня в колечке:
- Наконец-то, ты решился! Разумеется, я согласна. Марк, милый, ты сегодня такой необыкновенный, мужественный и ... загадочный.
Эмпатический дар Леверла уловил ее восторг, окрашенный толикой страха. Так смотрят на великолепного опасного хищника. Прежде эти эмоции возникали у нее лишь при взгляде на Бревера. Что ж, Сияющую Юли, как и ее древнюю тезку Юлиану Солюцет, по-прежнему влечет к "плохим парням". А после того, как журналист обагрил свои руки кровью и пожелал, обманув друзей, присвоить только себе краденный артефакт и с ним сокровища древнего касика, он вполне подходил под это определение.