Отчего-то слово "мафия" ассоциировалось у большинства обитателей Маградии с орущими громовыми голосами суровыми черноглазыми мачо, у которых в одной руке - техномагический револьвер, в другой - ополовиненная бутылка вискарина, а вокруг - мешанина трупов, разгромленная мебель, щедро политые кровью ломберные столики.
Дон Ковали совершенно не соответствовал этому образу. Во всяком случае, на первый взгляд. Его отличали сдержанные манеры, негромкий голос, редкая педантичность. Картами и алкоголем он не увлекался (разве что за обедом выпивал стакан красного "Сицильянти"). В его кабинете царил идеальный порядок, во время трапез Босс вкушал пищу за столом, накрытым хрустящей от крахмала белоснежной скатертью. Что же касается оружия, то с револьвером мафиозный главарь действительно никогда не расставался. Правда, пускать его в ход приходилось нечасто. Слишком мало было самоубийц, рисковавших разозлить этого страшного человека. А для устранения остальных неугодных существовали высококлассные профессиональные убийцы, подчинявшиеся Дону беспрекословно.
И еще для Босса было свято время семейного ужина с любимой супругой и детьми. Поэтому он недовольно поморщился, когда, зачерпнув ложечкой пахнущую ванилью паннакотту, увидел сияние раскрывающегося портала.
Жена ахнула, зажав ладонью рвущийся наружу крик, вскочила было, но Дон Ковали остановил ее одним движением брови. Он тоже немного побледнел, и его привычная маска невозмутимости пошла тонкими трещинами. Старший сын выглядел жутко, был цел, но трясся, как желе. Щеголеватый костюм резко контрастировал с жалким затравленным взглядом. Двое мальчишек, вывалившихся следом, напоминали загнанных зайцев. И физиономию неприятного незнакомца, сиганувшего из портала, тоже перекосил ужас. А вот немолодая дамочка выпрыгнула из несколько скособоченного овала не без лихости. Глаза ее горели яростным блеском.
Потрепанная жизнью и временем эта особа женского пола сначала подбоченилась, глядя на Дона жестко и хищно. Затем взмахнула рукой, и Боссу на миг почудился звон клинка. А когда она метнулась к нему, словно пират, стремящийся к взятому на абордаж судну, бесстрашный Дон Ковали невольно отступил на шаг, и пол под ним качнулся.
Флибустьерша вцепилась в его сорочку, встряхнула великого Дона, как нашкодившего щенка, и ледяным голосом вопросила:
- Где Вострыш? Ну-ка, признавайтесь!
Честно говоря, Мэглин и сама не смогла бы объяснить, почему у нее возникла уверенность, что именно этот неприметный мужчина с ускользающим водянистым взглядом главный виновник похищения ее робкого постояльца. Вероятно, сказывалось воздействие амулетов Кэтрин. А, может быть, в ней окончательно пробудился изредка проявлявшийся в роду Атти Дар эмпатии. Во всяком случае, она точно чувствовала это, как и то, что Вострыш спрятан неподалеку.
Выбитый из равновесия Дон Ковали отчего-то сразу понял, о ком из арестантов идет речь, и автоматически ответил:
- Пленник жив и относительно здоров. - Впрочем, спустя мгновение, всемогущий Босс пришел в себя, отстранил наглую дамочку и, постаравшись придать голосу твердость, сказал. - Ваши пылкие объятия делают мне честь, но вам не мешало бы представиться, лира.
-Мэглин Атти, - проронила женщина и полуобернулась, почувствовав шаги за спиной. Холодновато обозрела подступавших мордоворотов, очень похожих на виденных недавно в квартире Штефана громил, и отстраненно подумала, что с ними ей справиться будет трудно.
Но ее собеседник жестом остановил охранников:
- Уж не потомок ли вы легендарной Стервы Атти? - он не скрывал изумления.
- Приятно слышать, что и на отдаленных рынках известно имя моей прародительницы, - усмехнулась Мэглин. - Вот уж не знала, что старушка Кэт прославилась и под этим прозвищем.
- Да, великая была женщина, - задумчиво протянул мафиози и приглашающе повел рукой. - Присаживайтесь к столу, будьте моей гостьей.
- Я хочу видеть моего друга, нужно убедиться, что ему действительно не причинили вреда, - нагловатую даму ничуть не тронула показная доброжелательность мужчины. Он излучал нешуточную опасность.
Босс устало потер лицо и неохотно разрешил отвести строптивицу к заключенному. Однако, его уступка отнюдь не означала победу пиратской наследницы. Просто он прикинул, что с вернувшимися с задания стоит беседовать по-отдельности и, конечно же, не в присутствии потенциальной пиратки. Начать эти разговоры-допросы Дон решил с собственного сына.
Ковали-младший в родных стенах немного очухался, отвечал отцу более-менее внятно. Двое "крысенышей" мало что смогли добавить к его рассказу. Показания доносчика Кероиля дали немало важной информации. Но полностью доверять ей не стоило. От тощего субъекта разило ложью, ненавистью и завистью к бывшим соратникам. Поэтому все, что он сообщил, необходимо было тщательно отфильтровать. И тут могла пригодиться немолодая дерзкая лира, которой, как угадывал прожженный делец от мафии, были свойственны правдивость и честность. Самому Дону качества эти были абсолютно чужды, но в других людях приносили ему ощутимую пользу.
Чуйка его не подвела. Мэглин Атти не просто в значительной мере свела воедино разрозненные кусочки мозаики, но и дала толчок для серьезных размышлений и даже некоторых сомнений. Потому что дамочка настойчиво повторяла то, о чем твердили знакомые ей маги: соединение магии с техникой толкает мир ко вселенской катастрофе. Всплывало и имя Бюрома, которого Ковали считал своим благодетелем и полубогом. Однако, даже преклоняясь перед могучим технонекромантом, Дон все же оставался хорошим семьянином. Возможная угроза благополучию близких его встревожила.
Впрочем, Босс не был легковерным, решения принимал взвешенно (пожалуй, даже чересчур взвешенно) и, руководствуясь лозунгом "доверяй, но проверяй", отложил на время вменявшийся ему в обязанность доклад Бюрому, а попавших в его руки Мэглин и Кероиля настроился попридержать до тщательного выяснения всех обстоятельств. Он полагал, что времени еще более, чем достаточно.
Надеждам этим не суждено было оправдаться. И нормально позавтракать на следующий день тоже не получилось. Если ужин прервало неожиданное и далеко не триумфальное возвращение сына сотоварищи, то в мирное утреннее кофепитие ворвалась неприятность куда масштабнее.
Здание, сто семнадцатый этаж которого занимал роскошный пентхауз семьи Ковали, содрогнулось в страшном пароксизме. Чашечка дарданской харсины перед Доном покачнулась, выплеснула горячий ароматный напиток на белоснежный лен скатерти и брюки Босса. Он вскочил, поминая блошиную бабушку. А вокруг уже творился сущий кавардак. Рухнула хрустальная люстра, чудом не придавив младшую из дочерей. Тяжелый резной буфет моранийского дуба опасно накренился, на пол посыпалась дорогая посуда. Звон бьющегося хрусталя и фарфора звучал криком о помощи и сигналом к бедствию.
Ковали перехватил жену, бросившуюся к домашнему лифту:
- Нельзя! Нужно порталом. - Дон согнал домочадцев вокруг себя, стиснул артефакт аварийного перехода... Ничего не произошло. Вещица не работала. И он, покрываясь холодным потом, осознал: вот и доказательство тому, о чем вчера говорила странноватая дамочка. Это не просто землетрясение, но еще и искривление магических потоков. Ковали облизнул пересохшие губы и скомандовал, - к лестнице живо! Спускаться будем пешком.
Ступени дрожали, уходили из-под ног. Мраморные панели стен с хриплым каркающим треском покрывались паутиной изломов. Каждый лестничный пролет отвоевывался с величайшим трудом. И, казалось, пролетам этим не было конца. Примерно после пятидесятого Дон сбился в счете этажей. Младшая дочка плакала, ее взяла на руки мать. Босс нес младшего сына. Мальчишка попытался съехать по перилам и подвернул ногу. Где-то внизу и наверху раздавались голоса и крики тех, кто, подобно главарю догадался выскочить на лестницу. Судя по обрывкам разговоров, долетавшим до Ковали, лифты ожидаемо застряли, заточив немалое количество недоумков. У Ковали старшего перед глазами стояло полное отчаянья лицо Мэглин Атти, а в ушах звучали ее слова: "Ну, как мне убедить вас, что катастрофа может разразиться каждую минуту...".
Наследнице старой пиратки в это время тоже с горечью и раздражением вспоминала вчерашний разговор с Доном. Землетрясение застало ее в камере Вострыша. По распоряжению Босса ей разрешили навещать его и даже позволили им позавтракать вместе. Впрочем, совместным завтраком назвать это можно было разве что с натяжкой. Маленького человечка Мэглин нашла в очень скверном состоянии. Сказались допросы с пристрастием и ментальное сканирование. Правда, Вострыш просипел что-то о довольно слабом менталисте. Скорее всего, так и было, потому что рассудка он не утратил.
Когда Атти впервые присела у лежащего на грязной соломе пленника, он открыл глаза и произнес несколько слов на незнакомом языке. А потом начал шарить, пытаясь что-то разыскать среди грязных вонючих сухих стеблей. И, зажав в кулаке найденный артефакт-переводчик, повторил:
- Вы, наверное, греза, прекрасная лира (госпожа?), - а затем с внезапно проснувшейся тревогой добавил. - Неужели вас тоже схватили эти мерзавцы?
Приведший Мэглин мордоворот рыкнул, шагнул вперед и навис над несчастным. Дама резко распрямилась (колени при этом сухо щелкнули, а прострел в стене заставил скрипнуть зубами) и пронзила громилу таким тяжелым взглядом, что тот невольно попятился:
- Вон отсюда! - приказала прапраправнучка глубокоуважаемой Доном Стервы Атти, известной также под именем Оторвы Кэт. - Ваш начальничек обещал мне приватный разговор с моим другом.
Вострышу громовые раскаты любимого голоса прозвучали волшебной музыкой. Даже боль во всем теле немного отступила, и в голове прояснилось. Говорить все-равно было трудно, но он просипел:
- Все в порядке, дорогая Мэглин, - и тут же опасливо сморгнул, досадуя на то, что позволил себе так вольно обратиться к этой замечательной женщине. Но увидел, что почтенная дама ничуть не рассердилась, наоборот во взгляде ее появилось мечтательно-нежное выражение. Поэтому он торопливо добавил, - от меня требовали рассказывать вещи, которые мне совершенно неизвестны. - Вострыш смешно округлил глаза, желая передать ей, что он не "раскололся", ничего не поведал ни о своей родине, ни о самой Мэглин.
Атти глубоко сомневалась, что она, незначительная жительница Гассовера, могла представлять хотя бы какой-либо интерес для здешних бандюг, но все-равно одобрительно кивнула и похвалила этого робкого и все же мужественного человека. А, глядя на радость, блеснувшую в его глазах, и сама улыбнулась.
Теперь предстояло обдумать, как им обоим выбраться из лап всемогущего воротилы мафии. Варианты нужно было обдумать как следует. Такое не терпит суеты. Но- увы! - не всегда разумный подход к делу достаточно обоснован. Действительность внесла свои коррективы более, чем ощутимым подземным толчком.
Мэглин не устояла на ногах, свалившись прямо на своего бывшего постояльца. Попытке встать помешала последующая волна, основательно встряхнувшая здание. Атти метнулась к двери, замолотила кулаками в запертую створку. Но, хотя в коридоре раздавались крики и топот ног, никто не отозвался, в минуты опасности никому не было дела до запертых узников. Стены начали корежиться. Женщина оглянулась, Вострыш побледнел и еле слышно шептал:
- Я принес вам несчастье, из-за меня вы можете погибнуть...
Этот виноватый голос и эта покорность судьбе взбесила Мэглин. Ее тоже тряхнуло, не столько от колебания почвы, сколько от жара, кипевшего в крови. Охватили злость и азарт:
- Прекратите мямлить и скулить, - скомандовала она с теми же интонациями, с которыми раздавала команды старая пиратка Кэтрин.- Прежде всего вам нужно избавиться от кандалов. - Мэглин задумалась на несколько секунд, затем вытащила из кармана крохотный золотой ключик, муркнула, - попробуем...- и приложила артефакт к наручникам.
С легким щелчком металлические браслеты разомкнулись. То же самое она проделала и с ножными оковами. А вот с дверью фокус не удался. На них стояли куда более серьезные магические запоры. У стойкой наследницы флибустьерши на глазах выступили злые слезы. Вострыш, с большим трудом стоявший на ногах рядом с ней, вдруг как-то обреченно заметил:
- Там такая фиолетовая полоса вокруг замка, - он растерянно моргнул и неожиданно признался. - Мне кажется, после того, как менталист залезал в мою голову, я начал видеть магию. Вокруг вашего кольца она бледно голубая и прозрачная, словно лед.
Атти озадаченно посмотрела на бабулино колечко, уже привычно горячее от близости врагов за стеной, закусила губу и протянула украшение к дверному замку. Вострыш пораженно ахнул:
- Да, там, где голубое коснулось, фиолетовое гаснет. - Он неуверенно взял ее за руку и обвел весь мрачноватый контур вокруг запора. Затем все с тем же недоверчивым выражением толкнул обитую железом дверь, и она послушно отворилась.
Коридор уже опустел. Раздавались лишь отчаянные крики запертых узников и удары кулаков о железные листы, за которыми им было суждено умереть в ближайшее время. Здание трещало, но тяжелые стальные створки с крохотными зарешеченными окошками крепко засели в корежившихся, но все еще не обрушенных стенах.
Мэглин больше всего на свете хотелось бежать отсюда. В конце коридора виднелись ступени. Скорее всего, они вели к выходу наружу. И Вострыша тянуло в том же направлении. Но отчаянье и тоска, звучавшие рядом, заглушили эти естественные порывы. Прочитав вопрос в глазах женщины, мужчина согласно кивнул и они вместе направились выручать несчастных.
Камер было несколько десятков. И вроде бы немного времени тратилось на то, чтобы обвести замок все замки, а затем прикоснуться к ним ключиком, однако дрожь сотрясавшая здание с каждым мгновением усиливалась, а потому минуты растягивались в часы. Когда же, наконец, заскрежетав, отомкнулся последний замок, на ступенях, ведущих из подвального этажа, образовался затор из толкающихся, вопящих, обезумевших от страха людей. И никого из них не беспокоило, что спасительница в самом конце этой очереди,и ей никак не пробиться наружу.
Впрочем, и остальным невозможно было выбраться: несколько человек, жаждавших вырваться первыми, закупорили узкий проход с плотностью пробки, застрявшей в горлышке бутылки. Вострыш поморщился:
- Если бы я был физически сильным... - он виновато посмотрел на Мэглин и вздохнул, - нужно, чтобы кто-то очень крепкий...Лучше бы даже несколько могучих мужчин отшвырнули парочку из тех, кто застрял,а потом пропускали к выходу по одному или по двое... Тогда все бы выбрались за считанные минуты.
Он еще не закончил фразу, когда почтенная дама рванулась вперед, размахивая руками. Опять засвистела невидимая флибустьерская сабля. Каким-то непонятным образом Атти оказалась у входа, по пути что-то скомандовала парочке подвернувшихся крепышей. Заработав локтями и раздавая увесистые тумаки направо-налево, они пробивались к ступеням следом за ней. А затем сноровисто начали те самые действия, о которых заикнулся Вострыш. Затор рассосался быстро.
Точно также слаженная троица и неожиданно подключившийся к ним Вострыш навели порядок и на следующем этаже, где располагался выход из здания. Когда же раскачивающийся, как карточный домик, небоскреб остался позади, оба помощника синхронно повернули головы к Мэглин:
- Ну, лира, командуйте, что делать теперь?
Дамочка повертела головой, выбирая направление, кивнула в сторону видневшейся далеко впереди площади:
- Бежим туда, на ровное место, подальше от высоток. Сейчас эти махины рухнут.
Площадь, издалека казавшаяся крошечной горизонтальной линией, на самом деле была огромной. Никто из запыхавшейся четверки не знал того, что этот простор оплачен неправедно нажитым богатством и муками нечистой совести. Изобретатель самого смертоносного оружия на Маградии Кристофер Блог в своем завещании оградил этот кусок земли от вторжения, как полчищ небоскребов, заполонивших Холилэнд, так и обычных рыночных киосков.
Блогов Круг окружал невысокий кустарник, а территорию покрывали цветники. Здесь стояли уютные скамейки, под пестрыми тентами толпились небольшие столики для пикников. Предсмертную волю Короля Смерти современные рыночные воротилы считали блажью и придурью. Многие из них облизывались, с тоской поглядывая на столь лакомый кусок баснословно дорогой земли в центре главного рыночного торжища. Но для большинства рядовых граждан Круг стал излюбленным местом прогулок и отдыха.
И вот теперь именно сюда бежали испуганные люди, вырвавшиеся из недр на глазах разваливающихся многоэтажных громад. Казавшиеся незыблемыми скалами здания охлопывались и складывались подобно картонным книжкам-игрушкам. Вот только что бетонные параллелепипеды, пирамиды, цилиндры пронзали небеса, а через считанные минуты на их месте дымились груды чадящих развалин...
Воздух над Холилэндом сгустился в нестерпимо воняющий гарью смог, заклубился черными тучами, затянувшими небо и превратившие день в ненастные грязные сумерки. Люди задыхались, падали на землю, пытаясь разорвать ворот одежды или даже горло в тщетных попытках глотнуть свежий воздух. Истошно хрипло вопили младенцы, сипло лаяли собаки.
А у Мэглин отчаянье удивительно трансформировалось в кипучую энергию. Еще прежде она замечала за собой странную особенность. Мелкие неприятности вызывали слезы, растерянность, желание спрятаться от них подальше. Однако серьезные проблемы заставляли встряхнуться, очищали разум, помогая принимать быстрые и верные решения.
Атти как-то совершенно естественно оказалась в центре событий. Она отдавала четкие ясные распоряжения, а собравшаяся вокруг нее команда, большей частью из спасенных ею узников, помогала организовывать охваченную паникой толпу.
В первую очередь почтенная дама указала на необходимость закутать лица мокрой тканью. Землетрясение, как ни удивительно, не повредило большинство небольших оросительных и декоративных фонтанчиков, которых на Блоговом Круге имелось превеликое множество. Мужчины стаскивали с себя рубахи, женщины рвали нижние юбки и сорочки, окунали все это в весло журчащую воду, прикладывали к лицам и ощущали некоторое облегчение.
Впрочем, это принесло лишь временную передышку. Хлопья пепла становились все крупнее и гуще. Отсюда нужно было уходить. Однако сориентироваться, куда именно, у Мэглин не получалось. Именно в эту минуту рядом с ней появился Дон Ковали в изгвазданной одежде, но, как прежде, излучающий уверенность и спокойствие. Неожиданно Атти почувствовала радость от того, что он рядом, повернулась к нему и спросила:
- Вы знаете, куда можно увести людей?
Босс кивнул:
- На окраину рынка, к холмам, а потом и в горы. Смог не поднимется туда.
Бывают ситуации, когда понятия "хороший"-"плохой" менее важны, чем "толковый" и "бестолковый". Мэглин Атти подумала об этом, когда скопище охваченных паникой людей упорядоченным потоком вылилось на мощенную еще тысячу лет тому назад дорогу, ведущую к волнистой линии горизонта. Дон Ковали оказался действительно прекрасным организатором. Вдвоем у них дело пошло гораздо быстрее.
Главарь мафии тоже поглядывал на нее одобрительно. Почти параноидальное стремление сметать со своего пути всех возможных соперников привело к тому, что в его окружении не осталось людей, способных самостоятельно принимать серьезные решения и управлять толпой. К сожалению, эти качества не достались и его наследнику, единственному, у которого он хотел бы их видеть. И вот сейчас, в годину суровых испытаний, Ковали-старший вдруг почувствовал облегчение от того, что рядом оказалась эта немолодая женщина, способная на равных разделить с ним тяготы руководства. На нее можно было положиться. Он удовлетворенно хмыкнул:
- В вас чувствуется кровь Стервы Атти. Так и быть, если все закончится благополучно, расплачусь с вами кораблем, сможете продолжить семейную традицию.
- Не "если", а "когда", - поправила Мэглин, сдувая лезущую в глаза прядь растрепанных волос. - Я поняла простую вещь: для того, чтобы добиться успеха, нужно быть безоговорочно уверенным в нем. Нельзя ни на миг допускать вероятность провала. Так это работает. А вот пиратская карьера меня, представьте себе, не интересует.
- И что же вас интересует? - в тоне собеседника звучали легкая насмешка и подначка.
- О, мечты мои просты и банальны. Хочу вернуться в свой домик вместе с Вострышем, ухаживать за садом и...- Атти задумалась, ведь до сих пор и сама не определилась точно, к чему стремится. Вдруг стало ясно, что только дома и сада ей уже будет недостаточно. - Пожалуй, я открою школу для девочек из неблагополучных семей. И стану добиваться отмены отвратительного гассоверского закона о передаче детей бедняков магам для их подпитки.
- Значит, все же политика, - резюмировал Дон. - Так я и думал. Вы по характеру лидер, будете стремиться добиться возможности подчинять других, командовать ими.
- Ошибаетесь, - отчеканила Мэглин. - Судите по себе. Подчинять не хочу, командовать - тоже. А вот организовывать у меня вроде бы получается. Вижу, что вокруг слишком много несправедливости. Если смогу хоть кому-то помочь отстоять свое достоинство, жить так, как следует, буду очень рада.
- А как именно следует? Кто определяет критерии? Опять-таки - вы. Стремитесь освободить порабощенных? Прекрасно. Но все ли из них жаждут этого? И, как отнесутся к подобным переменам те же чародеи Гассовера? Напомню, благодаря подпитке, они добились процветания вашего рынка.
Пожилая лира упрямо мотнула головой, но ничего не ответила, искушенный Дон Ковали побеждал в словопрениях. Однако Мэглин чувствовала свою правоту, просто не могла облечь ее в слова. Поэтому долгое время они шагали молча.
Мафиози ощущал ее внутреннее сопротивление. Губы его кривились в усмешке. Впервые кто-то вызывал у него подобие чистого восхищения, в отличие от связанного с ужасом преклонения перед Бюромом. Дон Ковали понимал, что Атти действительно не жаждет отнять у него "трон". Но подобных ей возмущает противоправная деятельность. Сейчас они временные соратники, но затем она окажется в стане его противников, выступит против криминального мира в целом и против него, Босса, в частности. Вот почему при всей своей симпатии к Мэглин Дон Ковали знал,что рано или поздно ему придется ее уничтожить.
Может быть оттого отпало желание продолжать беседу. Да и не до разговоров им было. Когда, наконец, добрались до холмов, землю накрыла глубокая ночь. Устраивались на ночлег в темноте. Кое у кого оказались осветительные артефакты, но их не хватало. Не хватало и ножей, чтобы обрубить ветки кустарника для подстилок. Впрочем, смертельно уставшие люди устраивались прямо на голой земле и мгновенно засыпали.
Выставляя ночной дозор, Дон опирался прежде всего на своих молодцов, а их среди беженцев оказалось немало. Он ставил их во главе каждой пятерки. Всего же дежурить посменно предстояло тридцати молодым мужчинам.
Еле волоча ноги от усталости, Ковали в последний раз обошел посты и остановился у низкорослого деревца. Мэглин сидела, прислонившись к искривленному стволу.
- Не спится? - Дон присел на корточки рядом с ней.
- Что вы собираетесь делать со мной? - вопросом на вопрос отозвалась Атти. И, не услышав ответа, продолжила. - Убьете?
- Еще не решил, - попытался сыронизировать Босс. Его изумила и напугала ее проницательность.
- Повремените еще несколько дней, - посоветовала женщина. - В этой нестабильной обстановке моя помощь будет вам нелишней.
- Разумеется, - Ковали пытался сохранить спокойствие.
Но тут неожиданно рядом с ними возник чуть сгорбленный силуэт.
- Если люди, спасенные Мэглин, узнают о ваших планах...- в голосе Вострыша впервые прорезались угрожающие нотки.
- То...- Дон изобразил насмешливость, но разум его с лихорадочной быстротой прокручивал необходимость действий. Просто убить этих двоих действительно опасно.
Неподалеку прозвучала перекличка дозорных. Голоса были незнакомы, не его молодцы. И тут пришло решения, простое и ясное. Правда, для этого нужно было пожертвовать одним артефактом из самых важных, с которым он не расставался даже в постели. В свое время Мастер предупредил, что воспользоваться этой вещицей можно лишь однажды. Конечной точкой переноса являлся сам Бюром.
"Что ж, - подумал Ковали, - пусть Великий разбирается с парочкой идиотов-идеалистов. Трупов никто из холилэндцев не найдет. Ну, а мои руки, по крайней мере, останутся чисты".
Дон потянул шнурок из-за ворота сорочки. Крошечный артефакт выплюнул узкий фиолетовый луч, обвел им Мэглин и Вострыша. Только в непривычно затуманенном окне портала Босс не увидел костистой фигуры чернокнижника. На Ковали, Атти и маленького человечка с недоумением уставились три пары девичьих глаз. А затем луч переноса истаял вместе с временными соратниками, представлявшими теперь здесь для Босса угрозу.
В этот момент главарь мафии полностью уверовал в слова наследницы старой пиратки. Мир изменился, чары в искривленном пространстве работали неправильно. Надвигалась беда. Дон потер переносицу. Грядущая катастрофа пугала, но, сказать по правде, ничуть не меньше беспокоила и слишком целеустремленная особа, энергию и волю которой не сумели сдержать ни почтенный возраст, ни слабый пол, ни отсутствие реальной власти. Мелькнула мысль "временное отсутствие"...