Побег заключенных в цилюстикл петов не прошло бесследно для блошиного рынка Дардан. Он всколыхнул всех противников местных торговых старейшин, показал, что властям можно противостоять. Недовольство возникло давно, копилось долго, а после бунта петов крошечные капельки инакомыслия начали собираться в потоки желания изменить существующий порядок, а затем и в реки стремления к кардинальным действиям. Бывший флибустьер Фарней, ставший торговцем оружием, тоже не остался в стороне от решительно настроенной оппозиции. Вначале он снабжал бунтовщиков боеприпасами. А затем и сам встал в их ряды.
К сожалению, восставшие были плохо организованы и разобщены. Их вожаки не столько жаждали что-то изменить, сколько сами стремились заполучить власть. Поэтому даже мощнейшие гулькины бамбарацы, пожертвованные Фарнеем отрядам революционеров, не дали им возможность одержать победу.
Пиратские навыки помогли отбиться от пытавшейся схватить его стражи. Фарнею удалось удрать из Дардана. Но, когда он, наконец, добрался до Гассовера, все его имущество составляли единственные рванные подштанники. Все остальное, что было на нем и при нем в момент бегства, пришлось обменять на скудную еду и таможенные сборы, которые сдирали в каждом БР на долгом и непростом пути бывшего флибустьера.
Поздним вечером Мэглин Атти услышала слабый стук, отворила дверь, и не сразу признала в едва стоявшем на ногах полуголом оборванце того полного сил торговца, с которым встретилась чуть более четырехсезонного оборота тому назад.
Как ни был Фарней измучен, он тоже несколько долгих минут рассматривал женщину. Если в первую встречу она показалась ему просто симпатичной, то теперь Мэглин можно было назвать по-настоящему хорошенькой. Она словно помолодела, лицо сияло счастьем, а прежде угловатая фигура стала куда более женственной.
За ее плечом возник пожилой встревоженный лир и попытался отодвинуть Мэглин в сторону, прикрывая ее своим щуплым телом.
- Все в порядке, дорогой, - нежно успокоила его хозяйка дома и царственным жестом пригласила нежданного гостя войти. Затем, еще раз окинув его внимательным взглядом, спросила. - Что прежде: умыться и переодеться или поесть и отдохнуть?
Физические потребности вопили о втором варианте, но крохи самоуважения, малость подрастерянного в годину испытаний, позволили Фарнею устоять перед искушением. И эта стойкость была вознаграждена сполна.
Когда отмытый беглец в чистой, хотя и не по росту одежде, добрел до столовой, в ней обнаружилась еще одна весьма примечательная личность. Восседавший в глубоком кресле скелет никак не мог напугать авантюриста с богатым прошлым. Услышав же имя прославленной Оторвы Кэт, Фарней от восторга на мгновение утратил дар речи. Легенда пиратского мира находилась перед ним, склонив повязанный кокетливой косыночкой череп к плечу и поскрипывая голеностопным суставом одной из обглоданной времени ступней. Неупокоенная дамочка непринужденно заложила ногу за ногу, повернулась к прапраправнучке и вынесла вердикт:
- Паренек выглядит неплохо. Пожалуй, взяла бы такого в свою команду.
От этой похвалы бывший пират зарделся, как юная дева, и сразу позабыл об усталости. Но, рассказывая о крахе восстания в Дардане, опять испытал горечь разочарования и ощутил опустошенность. В пустых глазницах черепа Катрин зажглись задорные огоньки:
- Эй, мальчик, не унывай. Проигранный бой, вовсе не проигранная война. А война пока что длится с переменным успехом. Хотя, вообще-то, в ней проиграют все, кроме Хаоса. Даже тот осел, который мнит себя богом. Моя малышка и ее дружок, - покойная пиратка кивнула в сторону немолодой, но явно очень счастливой парочки, - все милуются и подзабыли об опасности, нависшей над всем нашим миром. Да и не только над ним.
После этого Фарнею поведали о техномагии, Бюроме, трещащем Мироздании, словом, обо всем, о чем узнали Мэглин и Вострыш во время своих нелегких приключений, а Кэтрин - не только из их рассказов, но еще и благодаря своей естественной связи с потусторонним миром. Разговор затянулся почти до утра. Наконец Оторва Кэт самым грозным тоном приказала "детишкам" разбредаться по постелям. Сама же пообещала еще раз раскинуть колоду верных потрепанных карт и заперлась в своем шкафу. Мэглин и Вострыш немного повременили, прислушиваясь к шуршанию за плотно прикрытыми створками. Но дождались лишь ворчливого окрика ретивого старушечьего скелета и поплелись в спальню. Приподнятое настроение, охватившее их со времени возращения в уютный домик Атти, исчезло от нового столкновения с печальной реальностью. Навалившаяся безысходность, несмотря на усталость, лишила сна.
Вот в таком подавленном состоянии, с красными от бессонницы глазами готовили они вместе немудренный завтрак. То есть стряпала Мэглин, а Вострыш помогал накрывать на стол. Из мансарды, служившей гостевой спальней, спустился такой же встрепанный и невыспавшийся Фарней. Крепкий цакрин с молоком немного взбодрил их, пышный омлет с сыром подкрепил угасшие силы. Флибустьер в отставке, одновременно бывший дарданский торговец, а заодно и беглый участник восстания потянулся за очередной аппетитной булочкой. И тут послышалось знакомое поскрипывание костей.
Провалы глазниц Кэтрин пылали алым с прозеленью. Платочек съехал туда, где должно было находиться правое ухо. В гордости пиратского племени, несмотря на отсутствие плоти, жизнь и энергия били ключом.
- Фарней, собирайся, мы с тобой отправляемся на Остров Надежды! - заорала старушка громовым голосом.
Озадаченный Фарней, поперхнувшись, выронил надкушенную булочку, у Мэглин, разливавшей очередную порцию бодрящего напитка, дрогнула рука и коричневое пятно украсило белое полотно скатерти. У все еще непривычного пиратскому ору Вострыша дернулся глаз. А Кэтрин потрясла засаленной колодой и предъявила три карты, сопровождая их пояснениями для непосвященных:
- "Отшельник" и "Смерть" - путешествие в поиске истины, "Меч заклинателя" - борьба.
- Но при чем здесь Остров Надежды? - удивленно спросила прапраправнучка.
- И где сказано, что отправляться туда должен именно я и в вашем сопровождении? - откашлявшись, спросил дарданец.
Кэтрин уселась в любимое кресло, скрестив вытянутые костлявые ноги, и пояснила, что об этом ей поведала интуиция, которая и является стержнем любого гадания. А еще в момент прозрения астрал сообщил ей о нешуточной битве, разгорающейся на Острове и о важной роли, которую сыграют в ней оба бывших флибустьера. Ее вера в свои экстрасенсорные видения оказалась столь велика, а неподдельный энтузиазм столь заразителен, что Фарней не устоял. К тому же не привык он чувствовать себя неудачником, лишившимся всего. А возможность участия в сражении вселенских масштабов сразу подняла его самооценку на должную высоту.
Однако Мэглин, несмотря на некоторую романтичность натуры, все же с возрастом стала особой практичной. Поэтому она попыталась остудить горячие головы, напомнив, что до Острова Надежды несколько хамюсов пути, поэтому Кэтрин и Фарней, в лучшем случае, поспеют к окончанию битвы. А ведь по предсказаниям при победе Бюрома конец света наступит гораздо раньше этого срока. Произнося эту речь, младшая Атти пыталась выглядеть суровой и невозмутимой. Но при последних словах голос ее все же дрогнул. А вот Оторва Кэт оптимизма не утратила совершенно:
- Мы поспеем, - самоуверенно заявила она, - потому что вовсе не собираемся путешествовать верхом. У меня есть связи в тонком мире. Нас переместят.
- Бабулечка, - урезонивала ее прапраправнучка, - даже если у тебя в знакомцах известные маги, порталы сейчас строить невероятно опасно.
- Тем не менее, ты прибыла домой без проблем, - отрезала старушка.
Мэглин пораженно распахнула глаза и ахнула:
- Ты хочешь сказать, что ...
- Именно так! - прервала ее Кэтрин. - Само Мироздание на нашей стороне. Кстати, оно подсказало мне попросить у тебя какую-то армейскую штучку, которой в свое время одарил тебя мой юный коллега Фар.
Мэглин переглянулась с Фарнеем. Тот одними губами прошептал: "Гулькин бамбарац". И непонятная штуковина, чудом сохраненная "молодой" Атти в пережитых передрягах, перекочевала из ветхого сундучка в походный рюкзак старой пиратки, который полторы сотни полных четырехсезонных оборотов хранился на чердаке семейства среди никому не нужного фамильного барахла.
Удивительным образом эта вещь из прошлого, отрезанного провальным восстанием и бегством, вернула Фарнею уверенность в себе. Будто оружие смерти стало для него символом продолжения жизни. В полной немыслимых поворотов судьбе пирата всегда случались поражения и провалы, но он умел снова подниматься и снова побеждать. Вот и теперь "гулькин бамбарац" намекнул ему, что за темной полосой все же должна идти светлая. И бывший флибустьер совершенно не испытал страха, когда костлявые пальцы сжали его руку, а в старинном зеркале, висевшем в гостиной Атти, вместо отражения возникло разрушенное подворье, на котором в странном оцепенении замерли два чудовища и группа людей.
...Если бы Паше не довелось увидеть Остров и аббатство в их лучшие времена, он ни за что не поверил бы, что вот эта разоренная земля носила светлое имя Надежды. Сейчас ее скорее нужно было бы назвать Островом Отчаянья или Безнадежности. Самое страшное, что на пепелище, в которое превратилось еще недавно цветущее побережье, не видно было ни одной живой души. Толстый слой еще очень горячей дымящейся после совсем недавних взрывов золы не хранил отпечатков ни человеческих ног, ни звериных лап. В густой тишине не слышалось птичьих голосов. А водяное зеркало не тревожил плеск и отблески снующих под ним рыб. И только тяжелая давящая тоска черной некротехномагии, разлитая в воздухе, давала понять, что Остров обитаем.
- Не понимаю, - с трудом сглотнул Паша, - несколько минут тому назад мы видели, как бушевало здесь пламя и слышали шум боя. А теперь как-то враз... ничего и никого...
- Магия? - Марилена недоуменно озиралась.
Рыжик вопросительно посмотрел на чародеев. Чернолис и Свен переглянулись, словно переговариваясь мысленно. Но ответил побледневший Итан:
- Ужасно! Даже не представлял, что такое может случиться! - он поднял совершенно больные глаза на соратников и хрипло добавил, - истреблена не только вся жизнь, но и почти вся энергия жизни. Эта местность - владение Пустоты.
- Смерти? - отчего-то уточнил Паша.
Итан только покачал головой, на сей раз отозвался Свен:
- Смерть - тоже часть жизнедеятельности, а вот Пустота - ничто, то самое Ничто, в которое затягивает Мироздание проклятый Бюром.
Внезапно опять послышался гул, вдалеке вновь возникло алое зарево и почву под ногами основательно тряхнуло. Итан едва успел подхватить потерявшую равновесие Марилену. А Свен с Чернолисом уже кастовали, сплетая защиту вокруг маленького отряда.
Продвигаться было невероятно трудно. Ноги тонули в рыхлом пепле, земля вздымалась и опадала, словно поверхность моря под дуновением ветра, техномагия удушала. Волшебники попытались замкнуть сферу защитных чар, создав что-то вроде невидимого экипажа, и придать ему некоторое ускорение. Но это потребовало от них так много Силы, что через некоторое время пришлось отказаться от подобного способа передвижения. Нельзя было позволить себе излишнюю трату магии накануне столкновения с могучим некротехномагом.
Лишь через несколько часов отряд преодолел небольшое расстояние между местом, где он высадился на берег, и руинами Аббатства Ордена Надежды. И перед ними предстала удивительная картина. Язык не поворачивался назвать происходящее битвой. И, тем не менее, это было настоящее сражение. Эпохальное сражение, хотя никто не размахивал мечами, саблями и прочими атрибутами великих битв в великих сказаниях. Не летели комья земли из-под копыт боевой кавалерии. Не смыкала ряды пропыленная пехота. Не плевались ядрами раскорячившие ноги-колеса пушки.
Казалось, фигуры гигантских близнецов, закованные в причудливые доспехи, застыли друг против друга. Но физически ощутимые злые чары, разлитые над всем Островом, сгустились между великанами в невероятной концентрации. И время от времени сгустки зримой кипящей энергии летели от одного к другому, сталкиваясь, взмывая огненным столбом и растекаясь багровым расплавом по мощнейшей защите, похожей на рыцарские латы.
Пашка впился взглядом в непонятные снаряды, которыми обменивались сражающиеся, и, приглядевшись, обнаружил их внутреннюю несхожесть. Один из гигантов действительно пытался уничтожить врага. А вот тот жаждал всего лишь обездвижить и пленить противника. И в какой-то момент ему это удалось. Высокую фигуру, стоявшуя спиной к Пашкиному отряду, охватила магическая петля, запечатывая бушующую в "рыцаре" Силу.
Очевидно, победитель при этом выложился по полной. Излучаемая им некротехномагия тоже ослабила свою хватку. И все же, когда нетвердо стоявший на ногах колдун повернул голову в сторону Паши и его спутников, их будто бы пронзило его сверлящим взором. На несколько мгновений они утратили контроль над собой и ощутили приближение смерти. Но именно в эту минуту сумрак от витавшего в воздухе пепла осветило сияние портального "окна". Выпрыгнувший из него мужчина почти по колено провалился в рыхлые черные хлопья, споткнулся обо что-то, скрывавшееся под залежами мрачного "снега", но был подхвачен костлявыми пальцами скелета, которые выпал из портала следом за ним.
Однако еще до этого, пытаясь удержать равновесие, плечистый молодчик неловко взмахнул руками. В одной из них он стискивал грушевидный предмет. "Груша" выскользнула из слегка разжавшейся ладони, но не упала, как ей бы полагалось, а, спирально закручиваясь, взлетела вверх по дуге и врезалась в чародейскую петлю, сковавшую второго "рыцаря".
- Не трогай! Опасно!Бамбарац! - заорал Фарней, ибо именно он оказался тем самым внезапным "десантником".
- Отлично! - прозвучал знакомый голос. - Хорошая возможность расквитаться со своим "папашей". А мне надоела вся эта суета, пора на покой.
Свен и Чернолис, повинуясь наитию, несмотря на угрозу магического истощения, вновь вскинули защитный купол. Только это и спасло маленький отряд, когда оглушающий и ослепляющий взрыв разметал ошметки великана-самоубийцы. Оторва Кэт тоже успела швырнуть Фарнея в спасительные черные сугробы. Когда же он поднялся, фыркая и отплевываясь от забившего рот и нос пепла, второго гиганта тоже не наблюдалось. Вместо него стояла скрюченная опирающаяся на костыль фигура. Впрочем, по сравнению с тем, каким увидел его Паша впервые, колдун выглядел значительно лучше.
- Хм, естественно, ты даже не представляешь скольких он "выпил", подправляя свое здоровье и создавая экзоскелет, - знакомые мурлыкающие интонации голоска, раздавшего в голове, паренек узнал сразу же. Однако пушистого друга рядом с собой так и не увидел.
- Есть дела довольно далеко от тебя, - пояснил невидимый Дымок. - Но не беспокойся, у меня теперь куда больше сил и возможностей, чем прежде. Не пропаду. Заодно постараюсь приглядывать за тобой и твоей командой. Держись!
Внутренний диалог несколько отвлек молодого волшебника. А вернувшись в реальность, он попал под гипнотическое воздействие перстня, сиявшего на поднятой руке некроманта, мягких модуляций и бархатных обертонов его проникновенных речей. Бюром сейчас никак не напоминал себя прежнего, которого Пашке довелось слышать и надменным, и полным презрения, и разъяренным. Сейчас колдун казался добрым мудрым дядюшкой, разъясняющим малолетним питомцам их ошибки, рисующим сказочные перспективы. Пашка невольно заслушался и узнал немало нового о своих спутниках, о том, чего они могут приобрести, благодаря технонекромантии. Внимая вкрадчивому медоточивому голосу, каждый из членов отряда к тому же, словно прозревал, видел в недавних товарищей соперников, а не соратников.
Чернокнижник мягко указал Марилене на несовместимость ведьмовского дара с магией, особенно светлой, из-за чего большинство обычных волшебников чурается ведьм, и посему советовал не слишком доверять магам-соратникам. Чернолиса он подводил к мысли о том, что молодые маги вполне могут видеть в опекаемой им принцессе всего лишь ступеньку к возвышению и захвату власти. Над мечтами Рыжика о подвигах просто посмеялся. Какие подвиги у бесталанного с крошкой магии рядом с обладающими настоящей Силой? Иронически поинтересовался у Фарнея, не сильно ли напрягает его подчинение скелету давно истлевшей бабы. И, наконец, торжественно возвестил, обращаясь сразу к Итану, Свену и Пашке:
- А, как вы, в ком течет кровь легендарного шестого принца Горзакии, собираетесь разделить между собою один-единственный Дубовый Трон, на который, кстати, метит еще один наследник?
Наваждение, сковавшее людей и подчинявшее их колдовскому воздействию, разрушила Кэтрин. Никто не заметил, как в ее руках оказалась обычная мальчишеская рогатка. А вместо камешка старушка использовала фалангу одного из своих мизинцев. Пульнула она метко, угодив прямо в сверкающий черный камень Бюромового перстня. Рука его дрогнула, чары развеялись. Колдун выругался и злобно прошипел:
- Сейчас, старая карга, ты лишилась возможности обрести плоть и стать прежней, молодой, прекрасной, полной сил. А ведь в моих силах помочь тебе в этом.
- Добавь только, что, оделяя "дарами" угодных тебе, - отозвался Свен, - ты забираешь свободу их воли и желаний. Недаром твой фантомный аватар предпочел покончить с собой, но не подчиняться.
- Да, - с фантомом ты напутал, - хмыкнул Чернолис, тоже позволивший себе обходится без учтивого "вы" в разговоре с презираемым им колдуном. - В своем создании ты, верно, совершенно случайно, оставил кое-что из крупиц света, почти исчезнувшего в тебе, а вот зла и коварства ему недодал. Боялся слишком полного отражения твоей мерзкой сущности? Он ведь уничтожил себя, полагая, что из-за вашей связи убьет и тебя, не так ли?
На лице Бюрома не дрогнул ни один мускул. Казалось, его совсем не задевают обвинения. Он обвел противников снисходительным, обманчиво мягким взглядом и обратился к Итану:
- Аббат, насколько мне помнится, ваш предок и основатель Ордена Васил писал о Прощении, которое очищает заблудших. Судьба не случайно привела Вас в Орден и свела со мною. Ваша кровь и ваш удивительный Дар могут изменить многое, спасти Мироздание и возродить даже угасшую жизнь. Но для этого нужно сесть на Дубовый Трон, добыть Алмазный Венец и пробудить их. Я помогу это сделать.
- Что за ерунда, не верьте ему, - воскликнула Марилена.
- Эта земля сожжена, - не обращая на нее внимания, продолжал колдун. - Но внутри еще живут корни деревьев, в глубине озера еще теплятся крохи жизни, и плоть погибших готова послужить основой для ростков нового... А мощь моей техники станет подспорьем...
- Аббат, не смейте.! - Свен невероятным усилием сбросил вновь накатившее оцепенение и бросился к Итану. Но было слишком поздно.
Рыцарь-монах, неотрывно глядя на некроманта, стиснул виски и что-то шептал пересохшими губами. Шквал ветра обрушился на Остров. Запах листвы смешался с запахом тлена, водорослей и еще с чем-то медово-молочным, но не умиляющим, а вызывающим страх и отвращение. Ураганная волна опрокинула людей. Когда же они с трудом поднялись на ноги, Итан и Бюром исчезли.
- Предсказанное предательство друга, - с горечью сказал Пашка, вытирая лицо рукавом рубахи. Но на самом деле он только размазал грязь вперемежку со злыми слезами.
- Искушение... - со знанием дела прищелкнула костяшками истлевших пальцев Кэтрин, вызвав прерывистый вздох у начитавшегося легенд Рыжика и заработав еще один уважительный взгляд Фарнея.
- Верно, - изгвазданный в золе и пепле Чернолис каким-то чудом сохранял свой аристократизм. - Возможно, когда-нибудь сказители назовут это искушением Святого Итана. Потому что, уже немного зная аббата, уверен, что он прозреет. Как знать, не уготовано ли именно ему остановить Бюрома в последний момент?
Свен хмуро покачал головой:
- Если только останется в живых. Колдун хитер и осторожен, он уничтожает тех, кого уже использовал и кто может в дальнейшем угрожать ему.
- А я чувствую, что иномирный лир прав, - не согласилась с ним ведьма седьмого круга. - Итан мог оступиться, но он полон света. И его Дару противна сама суть технонекромантии.
- Но что за Дар у него? - озадаченным выглядел не только задавший вопрос Паша, но и Рыжик, и Фарней, и даже Чернолис. Только Оторва Кэт снисходительно пожала плечами.
- Дар повелевать Природой, - устало промолвил Свен. - И еще толика связанного с ним Дара Жизни. Но сейчас задумаемся о другом, нам нужно отсюда выбираться. Но вот куда и как? Скорее всего на иную Грань, где, мне кажется, решается судьба Мироздания. Только мы слишком опустошены. Сил на такое перемещение не осталось. А даже, если бы они были, Всемирье слишком искореженно и нестабильно, чтобы строить столь мощный портал.
Невнятные восклицания прервали его. Все пораженно смотрели на разрыв в темном мареве крохотных частиц пепла, заполонивших воздух. Там на фоне лазури проступали очертания громадного призрачного льва.