Директор Галагранд Опера С.Н.Неронов почесал переносицу. Очередной претендент в режиссеры юбилейной стотриллионной постановки "Евгения Онегина" был слишком тривиален.
-Батенька мой, - мягко сказал Спартак Николаевич, - Ленский на унитазе - ход использованный не единожды.
-Не скажите, - обиделся непризнанный гений. - Унитаз сделаем прозрачным. И в сцене объяснения с Ольгой Ленский извергнет из себя не только накопившееся в душе, но и...
-Ну, хватили вы лишку,- поморщился руководитель величайшего оперного театра Галактики,- зачем такой натурализм?!.
-Можно без натурализма, - легко согласился режиссер.- Это будет голографическая видеозапись. Эффектно и без запахов.
Концепция следующего соискателя носила также "водный" характер. Певцов предполагалось набирать из Homo-amphibius Терра-Аквы, которые, как известно, издают довольно музыкальное бульканье. Все они должны были находиться в ванных, наполненных особой жидкостью, необходимой для жизнедеятельности артистов.
Это давало интересную возможность использовать для каждого персонажа цветовую характеристику. Ванную Татьяны, например, наполнили бы нежным белым перламутром. Онегину полагалось бултыхаться в фиолетовом цвете разбитых надежд. Ленскому, по мнению режиссера, соответствовал - кладбищенский мшисто-зеленый. А Гремин бы плавал в растворе отливающем золотом эполет ( как-никак генерал!).
Замыслов было много. Молодежь, среди которой тертый калач Неронов искал восходящую звезду режиссуры, фонтанировала идеями.
Спартак Николаевич заинтересовался было проектом, основанном на множественности полов ( как например в мире Ширлам, где для воспроизведения потомства необходимо семнадцать особей ).
Онегиных в этой версии должно было быть трое, Татьян - пять, Греминых - восемь. А семнадцатой стала бы, согласно ширламской традиции, старушка-няня Филиппьевна. Весь сыр-бор в постановке возникал не из-за женитьбы или измены, а из-за распределения ролей: кто там левоспинный, а кто центровой или среднеколенный и так далее. В общем, очень сложное сценическое решение, а уж о вокальном и говорить не приходилось!
Рабочий день подходил к концу. Неронов подустал. Искоса поглядывая на свою давнюю соратницу главного концертмейстера Музу Модестовну Хоржевскую, замечал, что и ее глаза утратили присущие им блеск и живость.
-Все! Заканчиваем,- хлопнул он ладонью по столу.
Но тут в коридоре раздались топот ног и громкие пререкания. Рокочущий бас верного сторожа театра Потапыча перекрывался тенорком, срывающимся на фальцет.
Молодость взяла свое. Огненоволосый юнец, прорвав мощный оборонный рубеж, ворвался в кабинет главдира уже во внерабочее время.
Буря и натиск сломили слабое сопротивление обычно стойкого Неронова. Он со вздохом снова опустился в любимое кресло, энергичный юноша включил голозапись проекта.
-Что это?- не веря своим глазам, прошептала Муза Модестовна.- Боже мой! Какая красота! Но такие странные одеяния и такие странные движения в танце?!.
-Девятнадцатый век прошлой эры,- гордо сказал рыжий.- Время действия оперы. Пиджаки с двумя хвостиками называются фраками. Шапки трубой - цилиндрами... А этот танец - полонезом...
-Невероятно! - воскликнул Спартак Николаевич. - Это действительно нечто новое!
Подготовка к юбилейному спектаклю длилась долго. Затраченных денег хватило бы на содержание желтого карликового солнца типа земного в течение десятилетия. Словом, постановка была грандиозной.
Отзвучали бурные, переходящие в овации аплодисменты. Кавалькада грузовых аэроботов отбуксировала немыслимое количество цветов.
Неронов зашел в свой кабинет, утирая вспотевший лоб одноразовым платочком тиберийского паучьего шелка.
Муза Модестовна уже сидела там, задумчиво перебирая клавиши старинного рояля:
-Поздравляю Вас, Спарташенька ! Очень удачная постановка. А теперь, признавайтесь, наконец, отчего вы все-таки отказались от идеи стилизации под девятнадцатый век? Мне по-прежнему кажется, что это было бы гораздо эффектней и, безусловно, гораздо оригинальней.
-Золотце мое! Вы, как всегда, правы,- Спартак Николаевич со вздохом втиснулся в любимое кресло.- Только, к сожалению, не все люди творческие, вроде нас с вами, и потому не все смотрят на подобные вещи так же широко и толерантно. Там, - указательный палец уперся в потолок, в направлении вышестоящих вершителей судеб, - такие ретрограды сидят, вам и не снилось! А мне уже стопятидесятый годок пошел. До пенсии всего ничего... Страшно рисковать своим местом, дорогая... Конечно, Ленский на унитазе - традиционно до пошлости. Но зато никаких неприятностей. Это все-таки поприличней, чем Ленский в этом самом фраке с двумя хвостиками.