Квадратный люк наверху распахнулся. Свет и свежий морской воздух хлынули в вонючие темные недра трюма, ослепляя и опьяняя пленников. Лающие окрики и пинки заставили несчастных, едва держащихся на затекших ногах, подняться на палубу. Однако, некоторые так и остались лежать. Они уже оказались вне досягаемости земных насильников и пиратов.
Среди умерших ночью были юный южанин с доверчивым детским лицом и милый степенный человек средних лет, которые все несколько недель плавания подбадривали и поддерживали Алексиса.
Пленных окатили холодной водой. От морской соли заныли ссадины и раны, оставленные веревками на руках и ногах, защипало глаза. Пока царевич тер воспаленные веки, послышались высокие, звенящие страхом голоса. Из другого отделения тюрьмы под палубой испуганной стайкой показались женщины.
Пиратское судно стало на якоре в обширной бухте, где уже разместилось с полдюжины кораблей. Песчаную отмель, желтеющую за пеной прибоя, пятнали разномастные шатры и палатки.
Все здесь было чуждо Алексису, все было картинно ярко и чрезмерно. Небо, море, песок - их будто раскрасил художник, любивший аляповатые режущие глаз краски. Глухая тоска волной захлестнула царевича. Тоска по высокому бледно-голубому своду небес, серебристым рекам и ручьям, неброским цветам и кустарникам его милого Светлоземья.
Бойкий толстенький перекупщик упругим мячиком прыгал на палубе, снуя между пленниками, ощупывая их короткими жирными пальцами и пронырливым взглядом, притаившимся в щелочках глаз.
Он отобрал с десяток самых сильных и красивых. Наиболее горячий торг разгорелся у него с капитаном из-за Алексиса. Атаман морских разбойников запросил за него немалую цену и не собирался уступать. Юноша не только был здоров и очень красив, в нем чувствовалась порода.
. Алексис словно со стороны наблюдал за происходящим, видел самого себя бледного отрешенного, будто бы не имеющего отношения к гнусному действу. Торг напоминал ему театральное представление. Купец брызгал слюной, колотил себя в грудь пухлыми кулаками, несколько раз изображал, что порывается не заключать столь "проигрышную" для себя сделку. Но, в конце концов, он ударил с пиратом по рукам.
В плоскодонке, отчалившей от корабля с полосатыми парусами, было невыносимо тесно. Веревки, скрутившие запястья царевича, впивались в кожу. От боли и унижения он готов был броситься в воду и покончить счеты с жизнью. Но хитрый торговец живым товаром и его подручные предусмотрительно крепко привязали пленников к скамейкам.
На берегу их вновь окружила говорливая суетливая толпа мелких перекупщиков, ошивавшихся, словно шакалы, возле крупных хищников, закупавших большие партии невольников.
Визгливые голоса, липкие потные руки, теребящие "живой товар", непривычный зной, нестерпимый, невзирая даже на близость моря, слепящие лучи безжалостного солнца совершенно измучили обессиленного Алексиса. Он испытал облегчение, когда очутился в закрытом фургоне, именуемом здесь арбою.
Мерная неспешная поступь мулов, запряженных в повозку, убаюкивала. Дремота полупрозрачной стеной отгораживала от ненавистной реальности, давала краткое отдохновение душе и телу.
Но вот повозка остановилась. Юноша, пошатываясь, спустился на землю. Они находились внутри ограды, сложенной из крупных необработанных камней песчаника. Несколько длинных строений без окон, распахнутые двери которых выплескивали вонь немытых человеческих тел и испражнений, предназначались для рабов. У коновязи под навесом, крытым огромными разлапистыми листьями, нервно крутили хвостами мулы, отгоняя кровососов, .Над ними возвышались диковинные горбатые животные с отвислыми губами и очами, полными вселенской печали.
Миска густой похлебки, источала аромат незнакомых пряных приправ. Виднелись в ней и крошечные кусочки мяса. Эта простая еда показалась изголодавшемуся царевичу невероятно вкусной.
- Подкармливают, чтобы на торгах мы выглядели получше, - хмыкнул крепыш с курчавой шевелюрой. Он говорил на общем с заметным певучим акцентом, свойственным обитателям Картеласа, лежащего за южной окраиной Империи.
- И когда же нас выставят на продажу?- поинтересовался мужчина, в каштановых волосах которого уже поблескивала седина. Его происхождение Алексис не смог определить точно. То ли ириец, то ли литавен.
- Думаю, завтра, - картеласец, жадно жевал жесткое мясо, - сейчас в период большой ярмарки, нет смысла тратить лишний день и деньги на наше содержание.
Рослый человек со спутанными русыми прядями, спадавшими на высокий лоб, сидел у стены напротив Алексиса и пристально глядел на него. Черты лица и какие-то неуловимые признаки в манере держаться выдавали в нем уроженца Светлоземья.
На время кормежки пленникам развязали руки, но спутали веревками ноги. И, тем не менее, земляк наследника , помогая себе могучими руками, подобрался к нему поближе. Не обращая внимания на возмущенные восклицания тех, кого он задел по пути и потеснив курчавого крепыша, сидевшего возле юноши, русоволосый водрузил свое громоздкое тело рядом с царевичем и внезапно властно потребовал:
- Посмотри мне в глаза.
Совершенно неожиданно для себя изумленный Алексис подчинился. Последовало несколько секунд тягостного молчания. Затем великан шумно вздохнул и почтительно склонил голову:
- Простите мне невольную дерзость. Хотел убедиться, что это действительно Вы, ибо воочию видеть Вас доселе не доводилось, - он избегал титулов и положенной формы обращения, но его тон более слов свидетельствовал, что русоволосый знал, к кому он обращается.
Слова на светлоземском явно были непонятны остальным, но, тем не менее, нескрываемое почтение, оказываемое могучим невольником юнцу, заставило всех обернуться в их сторону. Светлоземец, заметив это, тут же перешел на обычный тон разговора:
- Не серчайте, я должен вести себя с Вами, как с самым обычным своим соплеменником, - он наклонился, осмотрел опухшие щиколотки подростка, затем ласково и снисходительно потрепал его по голове, прибавив на известном многим общем, - ничего, жить будешь. Лекарь из меня не самый лучший, но постараюсь облегчить твою боль, - таким образом он объяснял свое внимание к юноше обычной заботой врачевателя-эмпата, которому трудно переносить слишком острую боль находящихся поблизости от него.
Разумеется, тут же со всех концов посыпались просьбы о помощи. Поэтому светлоземцу пришлось изрядно потрудиться в тот вечер.
Утром их подняли спозаранку. На завтрак дали лишь по горсти сухофруктов и орехов. Бывалый крепыш пояснил, что кормят так скудно, чтобы не было особой нужды в отправлении естественных надобностей во время торгов.
Скованных цепями по трое невольников колонной должны были гнать к городу, поднимавшему купола и шпили всего в полумиле от временных бараков.
Но Алексиса, еще одного миловидного мальчика и пяток самых красивых девушек снова усадили в запряженную мулами арбу.
Угрюмый русоволосый великан, расставаясь с царевичем, с горечью промолвил:
- Уже второй раз иду я к стенам этого ненавистного города. Попал в плен пару недель назад, пытался бежать, но стражники поймали и, дабы избежать лишних хлопот, тут же сбагрили этому перекупщику. Его холуи приволокли меня избитого в здешний сарай, дали отлежаться, а теперь вот снова ведут на продажу. Но я не тот человек, которого удержишь цепями и веревками. И тебя, царевич, спасу во что бы то ни стало. Потому как не верю в случайность нашей встречи. Знаю, предначертано мне вызволить тебя из неволи и вернуть Светлоземью.
Жилистый надсмотрщик с жестким взглядом щелкнул кнутом. Два дюжих молодчика швырнули русоволосого в колонну, защелкнув его кандалы на цепи, уже сковавшей курчавого крепыша и седеющего ирийца или литавена. Им предстояло идти до торжища пешком. Дорога, вьющаяся среди мелкого и редкого сухого кустарника еще не утратила ночной прохлады. Через несколько часов ступать по ней босыми ногами будет сущей пыткой. Купец и надсмотрщики спешили. Невольников следовало доставить на рынок в "товарном" виде.
Алексиса втолкнули под душный полог арбы, где же уже жались юные красавицы и горько плакал хорошенький большеглазый мальчик.
Царевич попытался утешить ребенка, но тот только качал головой и лепетал что-то невнятное на непонятном юноше языке. Одна из девушек, волоокая и тонкобровая владела общим, она и разъяснила Алексису:
- Вы оба предназначены для продажи богачам, возможно, даже султану. Такие красавчики служат евнухами в роскошных дворцах. Малыш очень боится умереть от боли и кровотечения во время кастрации.
Сквозь застилающий глаза туман юноша едва услышал испуганные девичьи крики и голос тонкобровой :
- Ой! Что с тобою, не падай.
Спасительные мрак и забытье поглотили законного наследника Хрустального Трона.