Аннотация: Попытки объединить часть рассказов в единый сборник, возможно не очень удачная...
Отказ от всемогущества.
(вместо предисловия)
Есть куча минусов в работе бармена, часто я ненавижу свою работу, но все-таки есть в ней и приятные моменты. Вы, наверное, ждете описаний подпорченных мною блюд, рассказов о том, как я со злорадной ухмылкой подсыпал пурген в коктейль неудачно подвернувшемуся посетителю. Да нет, не было такого, хотя, раз уж вы все этого так ждете упомяну про двух моих знакомых: один работал в Макдональдсе, он всю еду, перед тем как всунуть греться обваливал в грязи, но отнюдь не со зла, а потому, что был вечно пьяный или с похмелья и не мог ничего удержать в руках, все падало на грязный пол, другой же мой приятель работал на Микояновском колбасном заводе, не знаю, что он именно делал, но он мог отходить очень редко и очень ненадолго, и у него был выбор: потратить перерыв на то, чтобы выкурить сигарету, или на то, чтобы сходить в туалет, он, естественно выбирал первое и нужду, и большую, и малую, ему приходилось справлять прямо в фарш, впрочем, все остальные на этом заводе поступали так же.
У меня же абсолютно другое хобби. Многие заходят в бар заливать горе, или же просто выпить в депрессии, им всем хочется пообщаться, такому человеку достаточно улыбнуться, задать вопрос и он выложит вам всю свою историю, некоторые даже начинают сами говорить. Так вот, я обожаю выслушивать такие рассказы. Вы не подумайте, что я пытаюсь влезть людям в душу, лицемерноо сыграть заинтересованность в погоне за чаевыми, обычно у людей, которые топят свое горе в вине, с трудом хватает денег, чтобы оплатить счет, не говоря уже о чаевых. Многим я даже наливаю в долг, если мне нравится история, я могу даже простить долг и оплатить счет из своего кармана, я живу чужими жизнями, так как настоящей своей у меня никогда не было.
Я расскажу вам, пожалуй, самую интересную историю, услышанную мной. Я тогда пребывал в отвратительном настроении, и не желал слушать, вообще ничего. В бар ввалился потрепанный мужичонка, одетый в старый помятый костюм, выглядел он абсолютно обычно, как какой-то не особо удачный, самый низший менеджер с неудавшейся жизнью и бытовым алкоголизмом, таких к нам заходили сотни, но именно этот индивидум почему-то вызвал у меня резкую неприязнь.
- Стакан виски, "Ред Лейбл", 200 грамм.
Неудивительно, именно этот напиток в основном у нас в баре и потребляют, самый дешевый виски. Я обслужил его, и стал разбирать кофеварку, ее давно уже было пора почистить. Хотя можно было отложить это и на потом, мне просто не хотелось встречаться с пронзительно голубыми глазами посетителя.
- Я вижу, у вас нет желания со мной общаться - усмехнулся он.
Я промолчал, он был мне неприятен, я не хотел, вообще никого слушать, но почему-то у меня мелькнула мысль, что его история не может оказаться скучной.
- Хотите я объясню вам причину вашей ко мне неприязни? - спокойно, по-будничному спросил он.
- Хочу. - с ходу, уже не раздумывая, ответил я.
- Вы верите в Бога?
Я пожал плечами. Я давно уже перестал думать на эту тему.
- Вы довольны своей жизнью?
Я снова пожал плечами.
- Вы пожимаете плечами, но в глазах у вас читается ответ: "НЕТ". И именно Бога, Творца всего сущего вы подсознательно вините во всем. Вы можете не верить в Бога, но вам нужно кого-то винить и вы вините того, кто все это создал, потому, что в душе вы, как и любой другой человек понимаете, что из ниоткуда все это появиться не могло.
- А Бог из ниоткуда появиться мог? И причем здесь вы?
- А вот этого и я не знаю, но очень хотел бы знать... А я тут очень даже причем, просто я и есть Бог, и вы это чувствуете.
"Отлично, очередной придурок, по которому психушка плачет, хотя... Может он сможет развеселить меня."
- Очень интересно, значит бог.
- Нет, не бог, а БОГ. Я создал этот мир, я создал людей. Откуда я взялся я и сам не знаю, но я был всемогущ, я мог творить и творил. Я правил историей, создавал и разрушал цивилизации. Я был злым и добрым, жестоким и милосердным. За меня проливали кровь, в честь меня спасали себе подобных. Я не создавал человека по образу своему и подобию, я сам себя делал все больше подобным человеку. Я вместе с человеком учился грустить и радоваться, любить и прощать. Но перенял я от людей и самое ужасное - скуку. Я перепробовал все и заскучал. Понимаешь, Я, Всемогущий Бог, сотню лет просидел в полной апатии, не желая ничего делать. И я нашёл выход - отказаться от всего, отказаться от всемогущества, стать человеком. И я это сделал. Сначала мне было все интересно, учиться что-то делать, пытаться чего-то добиться, но скоро, очень скоро понял, что же я именно сотворил, я ощутил насколько тяжела и отвратительна жизнь человека, тем более человека, который ничего не умеет, который не может найти себя в жизни. Созданный мною мир отплатил мне сторицей за свое сотворение. Мне хуже, чем самому последнему неудачнику еще и потому, что все чувствуют в душе, кто я и за это ненавидят. За какую профессию я не брался, все у меня получалось из рук вон плохо, у меня есть талант - я могу сотворять миры и все, больше я ничего не умею. Но однажды отказавшись от всемогущества его уже не вернешь. Еще за многие сотни лет жизни на земле я научился неплохо понимать людей, и когда вы придумали отличную профессию - психолог, я решил, что хоть что-то я смогу делать нормально, я могу понять и помочь любому человеку, но никто не хочет принимать помощь от МЕНЯ. Потому, что все меня ненавидят. Так что я работаю в мелкой фирме с такими же изгоями и неудачниками, как я и все деньги спускаю на выпивку, умереть я не могу, но напиться к счастью могу запросто и мечтаю лишь об одном - уничтожить весь этот мир к чертовой матери..
Он выпил виски залпом, бросил на стойку деньги и пошатывающейся походкой двинулся к выходу. Конечно, никакой он не бог, а обычный спившийся псих, но его рассказ затронул мою душу. И теперь перед сном я вместо молитвы желаю ему найти-таки способ и уничтожить все...
Истина где-то рядом.
Когда Конфуция спросили: "как вы относитесь
К воздаянию добром на обиду?" Конфуций ответил:
"А чем же тогда отвечать на добро? Нужно отвечать
должным на обиду, а добром на добро."
У меня нет своей жизни, но зато у меня есть мои сны, после того рассказа я много думал и ночью мне приснилось, что я Иисус...
Я с трудом продрал глаза. Вокруг все поменялось. Прежними остались только крест и я. Все остальное пропал: и гора, и солдаты. Вокруг было только небо, ярко-черное небо с алыми облаками. Ступая, будто по земле, ко мне двигался некто в черном плаще, заколотом серебрянной фибулой в форме летучей мыши. Черные, как ночь, прямые волосы спадали на плечи, за спиной колыхались обрубки некогда мощных крыльев. Он был красив, красив сверхъестественной красотой.
- Ну, здравствуй, Иисус. Кстати, я давно хотел спросить, неужто у твоего имени нет уменьшительного?
- Зови меня, как хочешь, Враг рода Человеческого, но только не Изей, терпеть не могу, когда меня так называют. Что тебе нужно? Оставь меня и дай мне спокойно умереть.
- А ты уже умер, вернее готовишься к перерождению. Я решил скрасить тебе время перед воскресением.
- Исчезни, я не хочу тебя видеть, Диавол!
- Ты все так же молод и горяч - он улыбнулся хищной, веселой улыбкой - Я думал, хоть после смерти ты повзрослеешь. Вся твоя жизнь - сплошной вызов непонятно кому. Ты ушел из дому, сколотил банду, ходил по свету, творил черт знает что, показывал всему миру, насколько ты крут, а потом погиб на кресте. Конечно, лет через сто-двести тебя признают Великим Святым, за тебя будут резать друг другу глотки, славить тебя и твоего отца. Но этого ли ты добивался? Пойми, то, что ты делал, выгодно лишь твоему папаше, чтобы обратить в свою веру как можно больше народу. Ему, как и любому богу нужны люди, армии, вера в него.
- Уйди, не искушай меня!
- Да кому ты нужен? То, что я был прав, ты поймешь позже, но ничего не сможешь исправить, таков мир, вампир.
- Что?! Как ты меня назвал?
- Да, а ты еще не понял? Ты же не только полубог, по матери тебе тоже досталось неплохое наследство. Ты потомок Ламии, вампира далеких времен сотворения мира. Кстати, она просила передать тебе привет и пожелать приятного воскрешения.
- Ты лжешь! Сгинь!
- Слушай, Ии, объясни, за что ты меня так ненавидишь? Что я сделал тебе плохого?
Тут мне стало совсем не по себе, я стал мямлить прописные истины про то, что он Враг людей, приносит всем горе и прочее... Он заулыбался ещё шире.
- Да, твой отец давно сваливает на меня все свои худые дела, я являюсь козлом отпущения с сотворения мира. Еще тогда я, единственный из всех, смел ему перечить, я говорил ему правду в лицо, обвинял в жестокости. За это и обломал мне крылья и лишл всего, что я тогда имел. Но я выжил, выжил и стал таким же сильным, как он. Да, я тоже совершал жуткие дела, творил жестокость, но лишь во имя блага, лишь в случае, когда с помощью малого зла можно было предотвратить большое. Ну, а твой отец валил на меня все плохое, все ужасы, которые творил он с его подручными.
- Исчезни... - прохрипел я из последних сил.
- Как знаешь. Но ты мне уже поверил - и он удалился.
Я пытался убедить себя в том, что все это ложь, что это те самые искушения, про которые все твердят, но душой я уже на самом деле верил...
***
Я очнулся в пещере, на руках и ногах были раны от гвоздей, на груди рана от ножа, но ничего не болело. Я чувствовал себя прекрасно, хотя, я думаю, по моему виду этого было не сказать. Я вспомнил про ужасное наваждение, но отбросил мысли о них прочь. Я воскрес, чтобы показать всем величие Божье и отправиться на небеса. Я вышел из пещеры и пошёл к пруду совершить омовение, я не мог явиться людям в таком виде, я должен нести что-то высокое...
Но мысли о высоком прервал окрик сзади - Эй ты, оборванец, пшёл вон с дороги!
Я обернулся, ко мне подвалил громила, крайне неприятного вида, но одетого в приличную белую одежду, я попытался подавить в себе неприязнь и обратиться к нему с добрым словом, но тут на меня нахлынула ярость, я не мог перебороть себя и сделал то, чего не делал никогда в жизни, ударил человека, причем ударил так, что мой кулак снес ему все зубы и вошёл далеко в глотку. Громила захрипел и упал замертво. И только тогда я ужаснулся содеянному, я хотел в отчаянии пасть на колени, но плотская слабость была сильней меня, нечеловеческий голод свёл меня с ума, и я вонзил зубы в горло еще теплому трупу. Я выпил всю кровь, и на душе стало легко и спокойно, я замурлыкал, как сытый, толстый кот и опустился под деревом. Я надел одежду убитого, достал обнаруженную у трупа трубку и закурил.
Потом я встал и двинулся к городу. Я обязан довести дело до конца. В одном Люцифер был точно неправ, я должен стать символом истинной веры, такой веры, которая не может быть обращена во зло, а потом уйти, чтобы не спугнуть святость своим истинным обликом...
***
Возле берега Москвы реки сидели двое: мужчина лет сорок пяти на вид с длинными черными волосами и парень лет двадцати, бледный, со шрамами на руках, курили трубки и пили дешёвый портвейн из пластиковых стаканчиков. Никто бы не сказал, что когда-то они были непримиримыми врагами.
- Ну, что, Ии, моя взяла? Невозможно построить рай на земле?
- Нет, пока не наступит Конец Света, наше пари не окончится.
- Ты все ещё не потерял надежду? Ты уже перепробовал все, даже уничтожить веру, как таковую и строить счастливое будущее без нее, но люди, как всегда, все испортили.
- А ведь и ты кое-чего пробовал.
- Ты про Голландию?
- Про неё самую.
- Ну да, поигрался немного, теперь там одни педики и наркоманы, вообщем, ничем хорошим это не кончилось.
- Может, анархию попробовать?
- Бесполезно, все равно кто-то приберет власть к рукам, да и неперспективен анархизм вообще. Кстати, папаша твой чудит что-то.
- А что он чудит-то?
- Да, говорят хочет опять что-то вроде потопа устроить.
- Давно пора, а то развелось тут людей, всех не осчастливишь-то толком.
- Мда... Взрослеешь, Иисус, я бы даже сказал стареешь, становишься непроходимым циником.
- Да брось ты, давай лучше ещё по 50 капель...
Город, который меня уничтожил.
Я стоял и протирал бокалы, они и так были чистые и блестели, просто сам этот процесс очень неплохо успокаивет. В бар вошёл молодой парень. Сел осмотрелся, заказал себе кружку кофе, закурил, осмотрелся.
- Хорошо тут у вас, спокойно. И мыслей никаких не навевает.
- А что, обычно мучают страшные мысли, выплывают страшные призраки прошлого и не дают жить? - со злым сарказмом спросил я, у меня как всегда было паршивое настроение.
Парень улыбнулся - люблю людей с юмором и замашками психолога. Да вот недавно занесло меня в одну кафешку, такое в голову полезло, что хоть соазу в петлю - и он начал рассказывать..
Я сидел в небольшой кафешке. Синие тона, преобладающие в ней успокаивали. Это место стало моим маленьким островком в негостеприимных реалиях большого города. Я впервые был в этом районе. Он встретил меня рядами рынков и огромных супермаркетов. Все вокруг давило на меня, я искал это местечко, я знал, что оно есть, я искал его, за вывесками, но не видел, на меня недружелюбно смотрели либо неприятные Макдоналдсы либо пафосные "трактиры". Даже не знаю, кто посмел их так назвать, название трактир обещает нечто приятное, пахнущее стариной, а не размашистый клуб с кругломордыми охранниками и женоподобным барменом. От огромных трехэтажных клубов тоже веяло холодом. Увидев вывеску "кафе-бар" на здании авторемонта, я почувствовал, что нашёл то, что искал. Разум рисовал картину дешёвой советской забегаловки, но чувства возражали: "нет, именно сюда мы и шли", и это было правдой. Здесь я чувствую себя защищенным, здесь я могу ждать. Иногда город приносит такие подарки, но редко. Многие говорят, что приезжая сюда ненадолго, они ужасаются и хотят побыстрее сбежать, но переехав сюда жить влюбляются в его древнюю величественность. Со мной же он поступил иначе. Он чем-то манил меня, я всегда любил свой родной городок гораздо больше, но что-то давал мне этот город, чем-то привлекал, как молодая красотка, поигрывающая глазками, но вернувшись домой я чувствовал себя как вернувшийся к немолодой уже, но любимой жене, вернувшийся в уютный, родной дом. Но все же и я, как многие предал жену в пользу обворожительной юницы. Но та оказалась холодна и скучна, я мог восторгаться ей, но не смог полюбить, этот город чужд мне, мне чужды живущие в нем люди. Я возвращаюсь вновь и вновь в родной маленький городок, но он не простил мне предательства, он не приносит мне уже того уюта и покоя, старые друзья стали скучны, лишь самые близкие из них таковыми и остались, лишь лес встречает меня также, как старая мать загулявшего сына, смотрир с укором, но не отворачивается... Я сейчас уйду из этой кафешке и знаю, что никогда не вернусь в неё, не буду просиживать в ней вечера за неизменной кружкой кофе, не приведу сюда подругу, почувствовать ту самую принадлежность моей маленькой реальности, потому что её уже здесь не будет, такое место нельзя найти навсегда, оно возникает лишь, когда оно нам нужно, а потом умирает, становится безликим отголоском того, что так тронуло душу однажды, нет, я сюда не вернусь...
- Ну, я надеюсь, что сюда ты еще вернешься, люблю людей, которые хорошо рассказывают.
- А я люблю людей, которые хорошо слушают, да и кофе у вас не плохой, так что еще загляну.
Он снова улыбнулся, даже не верится, что такой человек может унывать, бросил на стойку сотню и ушёл.
Ожидание
Вскоре вошёл другой молодой парень. Я посмотрел в его глаза и сразу понял, что это паренек из разряда "я только что понял великую истину, мы все живем зря", сейчас он подойдет и закажет водки с лимоном, потом расскажет грустную историю с банальным выводом, но если он хороший рассказчик, то можно считать, что день прошёл не зря, две истории - это уже неплохой улов, я голодно улыбнулся, как хищник, при виде жертвы.
- Двойную водку с лимоном, пожалуйста.
Он выпил и вздохнул.
- Что же это вас так огорчает?
- Жизнь, с рождения меня огорчает Жизнь, а вообще, я умер...
Я умер, вернее умер я давно, но только сейчас я это понял. А умер я именно в тот вечер, когда я ходил с Ингой гулять по каналу. Я сходил на работу, узнал, что я не нужен, сел в свой старенький Иж и поехал к Ней. Она ждала, она всегда меня ждет. Её досуг свободен, просто катастрофически, так что единственным делом является ждать меня. Она не хочет работать, она не любит развлекаться, но лишь в одном она достигла совершенства, в искусстве ждать. Она часами, днями лежит в общаге, на сломанном диване и ждет. На давно выцвевшим занавесках иногда играет солнце, на стуле у дивана тлеет в пепельнице выкуренная на половину сигарета. Она лежит там всегда, я никогда не видел, чтобы Она курила, я не видел, откуда сигарета там берётся, она там всегда тлеет, всегда выкурена на половину и всегда одна. Так Она и лежит и ждет. До меня она ждала кого-то другого, сейчас она тоже, наверное, кого-то ждет, никто не знает, что она делала раньше, да и никто этого не помнит. Она плоха в постели, Она не умеет вести хозяйство, но я все равно ехал к Инге, потому, что знал, что она меня ждет. Я в тот день пришёл к Ней с букетом роз, Она не любила цветов, Ей было на них плевать, Она всегда смотрела на них и не замечала, но мне захотелось подарить Ей роз. Она посмотрела на них и ответила еле заметным кивком головы, я удивился, Она раньше никогда их не замечала. Я обнял её, поцеловал. Она едва заметно подалась ко мне частью тела. Мне всегда нравились Её едва ощутимые, какие-то маленькие, но нежные, действия. И тут Она сказала: "а ты не хочешь показать мне мир, какую-то часть его, что-то необозримо далекое от этого дивана, от этой жизни?" Я был удивлен, Она никогда не просила ничего подобного. Я обнял Её, помог одеть старое, пахнущее дымом, пальто, это был единственный запах в её комнате, не пахло ни Ее тело, ни что-либо другое, не было запаха еды, был только дым. Мы прошли от её дома до парка, пройдя через него и вышли к каналу. Мы молча гуляли в обнимку и вскоре вернулись к ней. Тогда Она первая заговорило. "спасибо" - сказала Она. Я едва заметно кивнул. Я развернулся и пошёл к выходу, но потом всё-таки спроил её: "ты будешь меня ждать?" "я тебя всю дизнь ждала и всю жизнь буду. Ты раньше был другой, и позде будешь другой, Ты будешь носить другую одежду, у тебя будут другие буквы в паспорте, но это будешь Ты".
Я вышел от неё, и именно в этот момент я и умер. Я больше к ней никогда не приходил. У меня было потом много других девушек, но их я не любил, да и Её я не любил. А может я умер ещё раньше. Я давно перестал чего-то ждать. Лишь Она живет вечно, люди умирают, когда перестают ждать...
Гений и вор.
И эта ночь не обошлась без снов. Все-таки сны - это мое все, когда мне перестанут сниться сны, я вообще исчезну, я не живу днем, я существую, так хотя бы ночью у меня какое-то подобие жизни. Но все чаще мне сняться чужие истории и я уже и ночью лишь сторонний наблюдатель. Вот и в этот раз: я стою вместе с Богом, это тот же давешний мужичок, но он нежалок и слаб, а всемогущ и излучает силу.
- Я покажу тебе две истории про Любовь.
- Хоть я и никогда не любил, но мне кажется, что про Любовь я знаю побольше многих.
- Таких историй ты еще не знаешь сказал он и усмехнулся.
Мы видим комнату, свет сочится в нее со всех сторон. Но смотрим мы не на нее, а смотрим мы на кусок мрамора, который шаг за шагом превращается в перкрасную статую. Потом смотрим на самого скульптора, этого гения, жтого творца, мы смотрим в его глаза, и в них видим отражение всего процесса, всех мыслей, которые он вкладывает в своё творение. Тут он остановился, задумался. Он был влюблен, он был вдохновлен своей любовью, он даже не творил, а просто давал музе править своей рукой, но он остановился. Сам процесс выходил из под контроля. Статуя выходила совершенна, она была прекрасна, но это было совершенство камня, и чем дальше, тем больше теряла она черты Любимой...
***
Мы видим ту же комнату, но того света там нет. Небо за окном цвета чистой, теплой крови, дверь сорвана и перед, перед статуей стоит уже не тот человек, он не творец, не гений, он сильнее, он вор, грабитель, завоеватель. Он тоже влюблен, тоже нечастлив, но его любовь - это страсть, это сила рвущаяся наружу, она его тоже вдохновляет, вкладывает в его руки топор, он видит в статуе свою любовь, узнает её и наносит первый удар...
- Это самые простые примеры, но и самые главные. Любовь может быть только двух видов - либо разрушение либо созидание.
Счастливый человек.
Вы не подумайте, что у меня паршивое настроение каждый день,но просто третий день подряд я встаю не с той ноги и даже рюмка коньяка не вернула мне бодрость духа.
Тут в бар ввалился огромный мужик, похожий на санитара, не знаю почему, но откуда-то из глубин сознания выплыла такая ассоциация. Только выражения лица было не строгое, а наоборот - улыбка до ушей.
Он глянул на меня - А вы, я вижу несчастливы.
- А кто меня сделает счастливым, может быть вы? - огрызнулся я.
- Нет, вы сами. Это очень просто, вы знаете поговорку "с любимым рай и в шалаше" - она правильна, но не полна, потому, что рай в шалаше можно устроить и без любимого, главное понять, что шалаш - это рай, дайте-ка мне виски, а я вам расскажу об одном человеке, которого я нашёл умирающим на улице, спасти его уже было нельзя, но он был счастлив, да и щас он счастлив, черт возьми, перед смертью он бессвязно пытался мне объяснить это, потом я решил разузнать о нем побольше, начал свое расследование, расспросил всех, кто о нем знал и по кусочкам собрал его историю, черт побери это классно и я ему, если честно, завидую.
Я расскажу вам об одном счастливом человеке. Имени его никто не помнил, даже он сам. Кто-то называл его сумасшедшим, кто-то учителем, сам же он обращался к себе просто: "Брат". Вот и в тот вечер собравшиеся поглазеть на него люди услышали, как он что-то пробормотал себе под нос и пошёл на кухню, на самом деле он просто спросил себя: "Хочешь есть, Брат?", и сам же ответил: "А почему бы и нет?". Жил он в подвале, жилище его представляло собою жалкое зрелище: всюду пыль, пепел и мусор, но он не видел ничего этого, он знал, что живёт в раю. Он ждал счастья и знал, что дождется его, знал, что оно уже в пути. Прошло много лет с тех пор, как он последний раз выходил отсюда. Говорят, что он когда-то работал, но он не верил, он знал, что жил здесь всегда. Были у этого счастливого человека враги, вот и в тот вечер они пришли. Это были двое мужчин, они знали, что они его ровесники, остальные этого не знали. Они попробовали обратиться к нему по имени. Он не ответил, это не было его именем, он не знал имён, значит, их не было. Они стали рассказывать ему про его бывшую жизнь, стали рассказывать ему про мир вокруг, он молчал. Он их не слышал. Раньше он слышал своих врагов, однажды он им чуть не поверил, что еда которую приносят его ученики стоит денег, что даже его подвал стоит денег, он начал верить и ужаснулся. Он понял, что если поверит им, его рай исчезнет, и он перестал их слышать. Теперь он слышал только друзей, но они говорили редко, больше слушали. А он говорил, говорил простые слова, говорил о том, как прекрасно человеку наедине с самим собой. Они верили, но они этого не знали, он знал. Они сомневались, враги говорили, что он воспевает одиночество, а сам проводит время с ними, они сомневались, он нет. Потом он перестал видеть врагов, а может они просто перестали приходить. Он не видел разницы. Он понял, что это и есть истинное счастье, никто не посягал на его рай. Он знал, что хотел что-то сделать, когда станет счастлив, но забыл. Сначала он хотел забыть и про это, но не смог. Тогда он решил вспомнить, но вспомнил не только это. Он вспомнил, что, правда, не всегда жил так, что не все люди живут в раю, но его рай устоял, он знал, что он счастлив. Он вспомнил, что хотел изменить мир. Тогда он решил выйти наружу. Он вышел, но не увидел там ничего. Он узнал, что теперь снаружи ничего нет, для него есть лишь рай, он изменил мир, он вернулся. Друзей не было, врагов не было, рая не было тоже, но он знал, что он счастлив...
Мальчик, который научился жить.
Любовь: ЭТО ВСЕ: В ЭТОМ ВЕСЬ СМЫСЛ!
Ричард Бах.
Видимо от Бога в моих снах мне уже не избавиться он стал полноценным персонажем всех моих сновидений.
- Ну что, какую историю ты хочешь увидеть на этот раз?
- Покажи мне будущее.
- Хорошо, будет тебе будушее и еще одна история о Любви.
Герберт впервые покидал дом. За все свои пятнадцать лет он даже не подходил к дверям. У него были друзья, любители выходить на природу, они часто, где-то раз в два года выходили прогуляться по земле, но Герберт никогда не ходил с ними. Он панически боялся всего, что находилось за пределами обжитых мест. Герберт был абсолютно здоровым ребенком, выученным в лучшем инкубаторе планеты. Но вот их дом готовился к сносу, на его месте строили галактическую научную лабораторию. Он знал, что Система всегда делает все во благо человечеству, но очень боялся. Сейчас он сидел в капсуле перелёта и дрожал. Ему всегда говорили, что неуправляемое движение мышц досталась с многими другими инстинктами с доисторических времен и с ними надо бороться, но он не мог. Когда капсула развернулась на 156,348градусов и начала планировать вниз Герберт не понял в чем дело. Он не знал как должно быть. От удара о землю он потерял сознание. Когда он очнулся, он понял, что произошла авария. На смерть родителей он внимания не обратил, он хорошо усвоил урок избавления от ненужных привязанностей. Поборов страх, он достал карманный компьютер, чтобы известить спасателей о катастрофе, и тут его охватил настоящий ужас. Он попал в одно из тех мест, о которых читал сотни страшных историй. Он попал в дыру, место, где отсутствует связь с миром. В этих местах собираются ужасные секты, роботы, охваченные вирусами и жуткие мутанты. Чтобы побороть страх он проглотил СС(таблетка стимулятор спокойствия). И начал обдумывать положение, но вдруг он увидел идущего к нему человека. Страха Герберт не испытал, наркотик просто обрубил это чувство. Но когда человек открыл рот и издал множество ужасных, непонятных звуков, Герберт не смог скрыть потрясения. Человек, видимо понял свою оплошность и достав свой компьютер, соединился с Гербертом. "Не бойся мы не причиним тебе вреда, пойдем со мной". Мальчик просто не видел иного выхода, как последовать за незнакомцем. Когда они вышли на свет Герберт увидел, как тот странно одет, вместо именного комбинезона на нем была одета одежда, похожая только на костюмы людей 20-21 века, которые он видел на слайдах. "Кстати, меня зовут Иван" - написал незнакомец. "А меня Герберт" - ответил мальчик. Иван привёл его в какой то странный подвал, освященный очень странными лампами, в них внутри была накалённая до бела металлическая проволока. Подвал был заполнен людьми, в таких же странных одеждах, как и Иван. Они долго обменивались странными, пугающими звуками. И тут Герберт понял в чем дело, они ГОВОРЯТ! Это было с одной стороны пугающе, но мальчику все же стало интересно. У каждого голос звучал с разным, непохожим на голоса других оттенком, он тут же провёл аналогию с разными шрифтами, которыми передают информацию разные люди. Но голоса все-таки заворожили его, особенно ему понравился мелодичный и звонкий голос одной девушки. Он вслушивался и вслушивался в него. Она посмотрела на него и улыбнулась. Его дедушка когда-то научил его одной фразе "я тебя люблю". Но даже, когда он написал её смысл не стал Герберту понятен. Дедушка рассказывал, что это было как-то связано с отношениями, с браком, но он и сам это не понимал. Все дела, связанные с браком решает Система. Но как-то раз от одного друга он узнал, что когда-то Системы не было и люди решали все сами. Это ужасно напугало Герберта, он не мог себе представить, как можно жить, когда тебе никто не помогает, никто не направляет... Но сейчас он забыл про это, забыл про страхи, забыл, что Система учит всех искоренять животное начало, искоренять эмоции, искоренять речь. и тут эта девушка, это чудо во плоти, написала ему "А ты забавный, хочешь научиться разговаривать?" "ДА! Хочу, я даже немного уже умею" и он произнес эту фразу, с полной уверенностью, что теперь понимает её смысл, понимает так, как даже не понимали люди прошлого, он не просто сказал, он закричал "Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!!!"
- Да, дерьмовое у нас будущее.
- Не намного хуже чем настоящее.
Путь к Смерти
Смерть стоит того, чтобы жить,
А Любовь стоит того, чтобы ждать...
В. Цой "Легенда"
Уже наступил вечер, за стойкой сидел один посетитель - старичок лет пятидесяти и пил рюмку за рюмкой водку, вряд ли у него было какое-то горе, скорее всего, он просто уже давно ввел себе в привычку напиваться вечером. Если с таким заговорить, можно услышать всю историю его жизни, что может оказаться весьма интересным, я уже научился чувствовать где мне может обломиться интересная история.
- Скажите, а вы верите в Бога? - почему-то мне захотелось начать именно с этой фразы.
- Молодой человек, я в своей жизни столько непонятного повидал, что даже не знаю во что верить. Если хотите, я расскажу вам все по порядку, с того самого дня, когда моя жизнь резко изменилась.
- Хочу...
Глава 1.
Я лежал, направив взгляд на потолок. Сон ни на секунду не подступал к уставшему сознанию. Я оглядел кровать, на которой лежал: старая, добротно сделанная из дуба; давно никто не делил со мной это ложе. По-моему уже полгода как, а может и целую вечность. Я проверил карманы джинс, висевших на стуле у кровати, как и следовало предположить, сигарет не было. Вздохнув, я открыл ящик тумбочки и достал старую, вересковую трубку и табак. Зажигалки в джинсах тоже не было, но в ящике обнаружились спички. Только с третьей попытки мне удалось прикурить, крепкий табак драл горло, но я не обращал на это внимания, мне было уже все до лампочки. События этой недели вспоминались смутно, как в тумане. Сегодня, или уже вчера, я посмотрел на часы, было полпервого, да, уже вчера, я прошёл последнюю проверку в больнице, меня признали здоровым. Это конечно обрадовало, но за эту радость мне было даже как-то неловко, неудобно... Я подумал про Дмитрия, интересно, а я бы смог решиться на такой шаг? Не знаю...
Его мир перевернулся в тот злосчастный день, 18 сентября. Я отлично помню его бледное лицо, конечно, узнать, что твоя любимая девушка больна проказой - это был бы удар и для менее романтичной натуры. Но его самого признали здоровым, другой бы на его месте радовался бы хотя бы этому, но не он. Он написал заявление о том, что готов поселиться в лепрозорий, лишь бы быть с ней, но ему отказали, направили его к психиатру. Он мотался по разным врачам, по разным больницам, подписывал сотни бумаг. Многие были уверены, что он и вправду свихнулся, да и я заметил в его глазах безумный огонёк. Я думал, что он скорее попадет в сумасшедший дом, чем к любимой, но, ровно через месяц, 18 октября, два любящих сердца соединились. Сначала она упрекала его, умоляла уехать, пока не поздно, но он был непоколебим.
Попасть в больницу, проведать его, было очень сложно, но все-таки вскоре, накачанный всевозможными прививками и препаратами, одетый в абсолютно герметичный халат и респиратор, я попал к нему. Он уже был болен, но с его крепким здоровьем врачи пророчили ему ещё лет пять жизни, но я знал, что дольше чем его любимая, он жить не сможет...
Наша встреча прошла очень странно. Безумный огонёк в его глазах пылал ещё ярче, сжигая его изнутри. Он был счастлив, никогда я ещё не видел настолько счастливого человека. Меня он встретил радушно, единственное о чем он меня попросил это оставить ему сигарет, я выложил ему все оставшееся у меня курево и пообещал в следующий раз принести побольше, но он ответил, что не надо и показал мне свою гордость, которой завидовала вся больница, плантацию табака на окне палаты и сказал, что дня через три он сможет собрать первый урожай, которого хватит надолго и засмеялся, странным, сумасшедшим смехом.
Потом меня послали проходить всяческие комиссии, проверки и прочую хрень и только вчера это всё закончилось. Хотя они дали положительный результат, но врачи запретили мне, по крайней мере полгода, навещать друга. Да я и сам боялся, нет, не болезни, а перемен, произошедших с ним. А может, во мне просто разыгралась зависть? Как же это странно, насколько он счастлив "там", и насколько я несчастлив "здесь"...
Я нашёл в себе силы встать и пройти на кухню. Открыв холодильник, я обнаружил там бутылку водки, на дне оставалось где-то два пальца мутноватой жидкости, я опрокинул её себе в глотку. Я открыл себе ещё бутылку пива, может хоть после этого мне удастся уснуть. Тут я заметил заныканную мной еще давно сигарету за батареей. Я раскурил её и начал жадно глотать табачный дым. Докурив и допив пиво, я вернулся в комнату. Сон все равно не шёл. Я взял с тумбочки книгу, это был Макс Фрай "Наваждения", которую я уже перечитывал сто раз. Я открыл книжку наугад и начал читать. Вскоре, почувствовав, что глаза начинают слипаться, я отложил книгу и выключил свет. Наконец-то мне удалось забыться сном.
***
Я огляделся. Вся поляна зеленела молодой травой. Как это было не абсурдно, но бетонная площадка и отходящая от неё в обе стороны ржавая труба идеально вписывались в пейзаж. Но сейчас меня это уже не удивило. Этот сон, вернее это место мне снилось не впервые. Эх... Помню, когда мне было восемь лет, или даже меньше, в той роще весело тарзанка. Но тут я осёкся. Совсем уже крыша едет, предаюсь ностальгии во сне. Я пошарил по карманам и обнаружил там пачку "Честера". Но прикурить было нечем. Я решил, что раз это мой сон, то я могу и от пальцев прикурить. Получилось с первого раза. Я прикурил и встряхнул рукой, но она не потухла. Огонь уже начал обжигать. Когда мне удалось её потушить, она уже покрылась волдырями, я тихо проматерился, сигарета куда-то исчезла и пачка тоже, я проматерился громче.
- Будь осторожен с огнем, который пылает в тебе. Он может сжигать тебя самого, как это и случилось с Димой, но если огонь потухнет, нечему будет освещать простую, серую жизнь.
Я обернулся посмотреть, кому принадлежал этот мелодичный женский голос. Конечно же, это была она, Ангелина, Ангел. Эта странная девушка, которую я не забуду никогда, хотя прошло уже пять лет с тех пор, как она исчезла из моей жизни, так же неожиданно, как и появилась. Позже я узнал, что так же из ниоткуда она появлялась и в мирах двух моих друзей. Один из них давно погиб, глупая смерть: шёл с плеером по лесу, а там падало подгнившее дерево, другой же друг это Дмитрий, он конечно ещё жив, как она сейчас правильно сказала, его медленно пожирает его пламя.
- Ну, здравствуй.
Я оглядел её, она выглядела как тогда, возраст её было сложно определить, ей можно было дать как семнадцать-восемнадцать, так и двадцать два-двадцать три.
Она прижалась ко мне, и мы долго целовались. Но тут она отстранилась.
- Извини мне пора, Вечная не может долго находиться в месте подобном этому.
Вечная? Ах да, было у нее такое прозвище, никто не знал или не помнил откуда. Поговаривали в шутку, что она на самом деле бессмертна. Я видел её старые фотографии, да и позже Дмитр показывал мне новые. Она как будто бы и не изменялась вовсе. На вопросы об этом она обычно ничего не отвечала, а умело уходила от ответа.
- Увидимся - сказала она и начала медленно исчезать.
- Подожди! Здесь? - прокричал я.
- Нет...
Глава 2.
Я с трудом разлепил глаза. Было всего 8 часов. Как же хорошо, что сегодня воскресенье и не нужно идти на работу. Я укутался в одеяло и решил ещё подремать. Проворочавшись ещё полчаса, я с трудом встал и пошёл на кухню. Я включил чайник и магнитофон, из колонок раздался хриплый голос Егора Летова. Я насыпал в чашку кофе, сахара, соскреб со стенок банки сгущенки и стал ждать, когда закипит чайник, мне казалось, что это никогда не произойдёт. Магнитофон надрывался:
Покончить собой - уничтожить весь мир,
Покончить собой - уничтожить весь мир!
Покончить собой? Мда, сколько раз у меня возникали мысли о суициде. Но никогда не хватало смелости. Я завидовал тем, кому это удавалось. Пусть это и неестественно, пусть это противоречит законам природы, пусть эти люди немного сумасшедшие, но я завидую им. В них ярко пылает этот внутренний огонь, который во мне почти угас. Говорят, что суицид - это слабость, но человек, у которого не хватает сил даже на слабость - ничтожество... Мне срочно нужна встряска, не могу я больше жить этой серой жизнью... Все, пора мне сменить обстановку. В этом городе меня ничто не держало. Из моих лучших друзей: один погиб, второй в лепрозории, остальные, хотя бы немного близкие мне люди разъехались кто куда. Мои коллеги, с которыми мы иногда собирались попить пивка, были мне скучны. Я позвонил начальнику и сказал, что увольняюсь, он не понял поначалу, но я сослался на то, что у родственников проблемы и я (непонятно, правда, зачем) переезжаю к ним. Так, первый мост сожжен, движемся дальше. Взяв газету "Из рук в руки", я позвонил по первому же объявлению "куплю квартиру" и договорился о продажи своей квартирки со всем содержимым почти за бесценок, но с условием, что всё решится до этого вечера.
Я начал думать, что мне взять с собой. Собрал одежду, сложил в чемодан, в него же положил бутылку коньяка и бутылку водки. Сунул в карман нож-выкидуху. Подумал, что еще может пригодится, сходил в палатку у дома, купил блок "Saint George'а" и пачку презервативов, мало ли что может пригодиться в пути.
Вернувшись домой, я решил позвонить Дмитрию. Врач ходил за ним чуть ли не полчаса, по крайней мере, я за это время успел выкурить две сигареты. Весть о моём отъезде он воспринял спокойно, только расстроился, что я так и не попробую его табак. Я спросил его, вспоминает ли он Ангелину. Он очень удивился вопросу.
- Ангелочка? Бывает иногда. Я её уже год не видел. Хотел бы я с ней встретиться, поболтать, не как с девушкой, как с другом. Но уж видно не судьба.
- Хочешь сказать, ты её не любил?
- Неа... Мне она всегда была просто интересна, как личность.
- Мда, ради неё ты бы не рвался в лепрозорий. - вырвалось вдруг у меня.
- Ты прав это так, она мне все-таки была больше друг, да ведь и ты же не переселился бы ко мне за компанию.
- Ты мне, что это в вину ставишь?!
- Да нет, ты меня не так понял.
- Ладно, неважно, проехали. Ну, в общем, прощай.
- А может до свиданья?
- Может быть...
На такой странной ноте мы и попрощались.
Я заглянул в холодильник. Там оставались две бутылки пива и треть батона колбасы. Колбаса уже начала портиться, так что я поставил её жариться.
Я закурил сигарету и начал медленно потягивать пиво. Куда же я поеду? Не знаю. Нигде меня не ждут, нигде я особо не нужен... Я начал думать о переезде в Питер, но нет, это не то, он хоть и отличается от Москвы, но мне нужна более капитальная смена обстановки. Лучшая разрядка для меня была бы - взять автомат и ломануться в какую-нибудь горячую точку, но я никогда не решусь на подобное. В Тибет, искать мудрость я тоже не поеду... А хер с ним, поеду, куда глаза глядят.
Я допил пиво, доел колбасу и решил пойти погулять по Москве. Я долго бродил по улицам города, в наушниках пел старый "Наутилус". Забрел в какой-то двор.
- Папаша, не найдётся сигаретки?
Передо мной стоял парень лет пятнадцати, панковитой внешности: косуха, кожаные штаны, фиолетовый короткий ирокез, весь в цепях. Я протянул ему несколько штук сразу. Компания их оживилась.
- Водку, небось, пьёте?
- Если б было...
- А может, выпьем?
Панк удивился, но быстро отреагировал:
- Пойдем, я тут знаю местечко, где дешёвая есть.
В каком-то ужасном подвальчике мы купили три бутылки "Золотого Велеса" по 33 рубля и бутылку клюквенной воды.
Я пил с молодёжью где-то часов до шести, удивив их тем, что пью, не запивая и не закусывая. Распрощались, мы уже как братья, и я пошёл домой.
В девять часов пришли новый жильцы, и я стал одеваться. Я надел черную рубашку, накинул поверх черный плащ и вышел.
Сначала, я расположился в баре у дома. Просидев там до полвторого и опустошив шесть кружек пиво и полбутылки коньяка, я решил, что пора сваливать. На стуле рядом кто-то оставил "Из рук в руки". Я как раз думал о том, что мне нужно какое-то транспортное средство. Но естественно посреди ночи никто не спешил продавать мне мотоцикл. Но по одному телефону мне назначили встречу через час на станции метро "Бабушкинская". Любой другой на моём месте бы забеспокоился, но на моём месте больше никого не было, так что я пошёл ловить такси. По дороге я нашё круглосуточный охотничий магазин и приобрёл там короткое ружье и патроны. Спрятав ружье под плащ, я отправился дальше. Когда я добрался до нужного двора, продавец был уже там. Это был странный старый китаец. С ним были два амбала, чуть ли не державшие его за плечи, чтобы он не упал. Уплатив им цену, я получил свой мотоцикл. Как ни странно сделка состоялась без проблем.
По улицам города я ехал сто-сто двадцать, благо улицы были почти пустые. Выехав на трассу, сам не знаю какую, я вжал газ на полную поехал со скоростью двести. Ветер жутко трепал мои волосы, если бы я не застегнул плащ, он бы сейчас развевался, поблёскивая ружьём.
На самом деле, на мотоцикле я сидел второй раз в жизни, но мне было уже все равно. Дорога пошла в гору, но вдруг резка перешла на спуск. Мотоцикл поднялся в воздух и пролетел метров пять, но ни малейшего испуга не было, земли он коснулся на удивление плавно, подняв голову, я завыл на полную луну. Вскоре я увидел речку. Н а полной скорости я подъехал к ней и вдал по тормозам. Потом сел у берега и закурил.
Потом разделся и прыгнул в воду. На улице была середина мая, и вода была холодная, но я плыл дальше. Вдруг, как всегда неожиданно, мне свело ногу так сильно, как будто мою куклу Вуду кололи заговоренной иглой. У меня в глазах потемнело от боли. Плыть я не мог, при малейшем гребке нога отзывалась жуткой болью. Я лег на воду и начал массировать ногу, но это не помогало. Я понял, что долго так не продержусь. Течения н было вовсе, так что к берегу меня не прибьёт никогда. Сейчас я был весьма близок к Смерти и даже почувствовал нежное касание её удавки к моей шее. Но я думал об этом спокойно, умиротворенно.
Тут, я заметил, что лежу на лунной дорожке. Мне показалось, что стоит мне встать, и я смогу идти по ней.
Вскоре, я почувствовал, что боль от ноги отходит, ощутил прилив сил. Мощными гребками я направил своё тело к берегу.
Я вылез на берег и открыл чемодан. Я укутался в полотенце, выпил коньяка и закурил. Докурив, я оделся, снял седло с мотоцикла, положил его под голову и быстро уснул.
***
Я находился в странном помещении. Почему-то мне казалось, что это застенок КГБ. Странный молчаливый человек в одежде советского чекиста выдал мне удостоверение кондуктора на мое имя. Он сообщил мне, что моё задание - выловить трёх зайцев. В тот же момент я очутился в троллейбусе. Все без разговоров оплачивали проезд, пока я не подошёл к старику в зелёном балахоне. Он был худой, как скелет, длинная борода лежала на груди.
- Оплачивайте проезд.
- Никто ещё не имеет права спрашивать с .МЕНЯ плату.
- Тогда пройдите со мной.
- А ты удостоверение покажи
Я достал карточку, но на документах под моей фотографией была только надпись большими красными буквами "Я МУДАК".
- Тебе ещё рано шутить с магией, сынок.
Глава 3.
Я проснулся и не сразу понял, где я. Речка быстро текла, странно, вчера она была тиха, как болото. Интересно, что мог бы значить этот сон? Я никогда не был силен в толковании. Позвонить что ли Дмитрию, он проштудировал столько книг и трактатов по магии в интернете, что может что-нибудь такое вспомнить.
Проклятье! Сотовый здесь не ловит. Как же далеко от Москвы я заехал? Я посмотрел на бутылку коньяка, там оставалось полбутылки. Допив коньяк и выкурив утреннюю сигарету, я попробовал завести мотоцикл. Эффект = 0. Я проверил бензобак - оставалось ещё полбака. Мотоцикл умер, ну что ж, значит "у него судьба такой".
Вдали была видна деревня. Я подобрал рябиновую палку, чуть меньше моего роста и двинулся в сторону деревни. Недалеко от деревни я увидел двух подростков, сидящих на лавочке и курящих "Приму".
- Привет Орлы! На Каникулы приехали?
- Ну да... - лениво откликнулся один из них
- Мне бы две вещи узнать: где здесь можно остановиться недельки на две и где здесь продаётся самогон?
- А у вас закурить не найдется, чего-нибудь с фильтром? - тем же скучающим голосом ответил он
Я помахал перед ними почти полной пачкой, тут они оживились:
- Самогон у деда Семёна, вон в том кирпичном доме, а поселиться хоть навсегда вы можете в доме у кладбища, он хороший, ухоженный, хоть там уже второй год никто не живет.
- А никто против не будет?
- Нет, никто - сказал он и почему-то сильно побледнел.
Я отправился к кладбищу. Дом был на самом деле хороший. Я там расположился и начал пить водку. Когда она закончилась я пошёл к деду Семёну Я постучался в дом.
- Кого ещё черти несут?!
- Уставшего путника, ищущего самогона.
Дверь открыл древний старик с опухшим лицом.
- А... Колдун, поселившийся у кладбища. Ну, проходи.
Когда, я предложил ему денег за выпивку, он отказался и потребовал, чтоб я за бутыль алкоголя благословил его дом. Я сделал несколько пассов руками, я, конечно пытался использовать как-то свою энергию, я ведь в свое время не один трактат по разной парапсихологии изучил, но, правда, никогда ничего путного у меня не получалось. Никогда бы не подумал, что буду заниматься шарлатанством.
Получив пузырь, я поплелся домой. Странно, этот домишко я уже называю домом... Но домик был не пуст. В нем сидела девушка лет пятнадцати.
- Извините можно с вами поговорить?
- Да как два пальца обоссать - ответил я , но потом подумал, что это прозвучало слишком грубо.
- Вы же колдун, мне моя бабка сказала, значит должны уметь исповедовать, как священник.
- Ну, предположим - мне уже даже началась нравиться эта игра в деревенского волхва.
- Понимаете ли... - Она замялась
- Ну, смелее дочь моя - сказал я и осенил её символом пентаграммы.
- Я лишилась невинности - резко выпалила она.
- И что? - начиная уже раздражаться ответил я, нашли, блять, священника-психолога-сексапотолога!
- Ну, я согрешила...
- Успокойся, дочь моя, это вполне естественно... - и я начал ей читать длиннющую лекцию, стараясь сохранять серьёзный вид. Под конец спросил - вы хоть предохранялись?
- Да, я потом таблетку выпила.
- Ужас! - я достал из кармана пачку презервативов и протянул ей - на вот, нечего всякой дрянью организм травить. Иди. Хотя постой, как тебя зовут?
- Маша. - мне вдруг вспомнилось, что я где-то читал, что всех русских блядей зовут либо Маша, либо Наташа...
Она ушла. Выпив бутыль самогона, я завалился спать.
***
Снилась мне всякая херня, какие-то упыри, вампиры и вурдалаки...
Глава 4.
Проснулся я ночью оттого, что под окном жутко орала кошка. Я вышел и увидел двух подростков в черных балахонах с перевернутыми крестами на шеях. Они медленно резали кошку большими ножами
- Это что за "ёб Вашу мать!"?! Нашлись тут некромансеры недорезанные - заорал я.
- Э... Ну мы это... Ритуал ту, ну... А вы и есть колдун?
- Нет, мля, Вельзевул во плоти!
- А может вы нам это... Поможете с ритуалом?
- Пошли на хуй отседова! Спать не дают, уроды! Ща всех прокляну к ебене матери!
Эти двое в ужасе убежали. Кошка была вполне жива, только поцарапана. Я принёс её в дом. В подвале я обнаружил два ящика самогона, ого! И как его никто не спер, хотя деревенские, вроде боятся этого дома, как огня. Отпоив кота, а это оказался все-таки кот, самогоном для анестезии, я протер им же его раны.