Блесна-ложка скачет по воде, отбивая брызги, ныряет. Две-три секунды Валентин выдерживает, считая: "501, 502, 503!", - и рывок на себя удилища спиннинга, накручивает леску на бобину. Блесна легкая, быстро выходит из глубины наверх. Валентин останавливается, ждет секунду-две, дает возможность спуститься ей вниз, и на счет "503" снова рывок. Есть! В воде что-то забурлило, сопротивляется с небывалой силой, очень трудно накручивать леску. Усилий не хватает, ощущение, вот-вот леска порвется, или спиннинг не удержит - вылетит из рук. Рыбак приседает, но неимоверная сила тянет его к воде, ноги скользят по траве, каблуки сапог вычерчивают длинную глубокую полосу на глине. Невиданная сила тянет, тянет его к обрыву. Откуда он, этот обрыв, такой глубокий и холодный. Валентин пытается схватиться за растущий рядом куст, но не может дотянуться до его веток, они все дальше и дальше. Спиннинг бросил, но какая-то неведомая сила тащит-тащит его. Куда-а-а?
Валентин открывает глаза. Яркие солнечные лучи, пробиваются через ветки кустарника ольхи, слепят. Лицо обдувает свежий ветерок. Никого. Спиннинг лежит справа, смотанный, рядом небольшая шурогайка, щучка, "уснула" в траве, другие несколько рыбин, так и остались подо мхом, спрятаны от солнца. Взглянул на часы - семь. Лодки нет, ребята задерживаются. Поднимается, идет к воде, хочется умыться. Наклонился и оторопел, огромный медвежий след. Смотрит на берег, речная вода еще и не успела смыть замутнение в следующем следе. Посмотрел вперед, медведя нет, Здесь река не широкая - метров десять, и не глубокая, следов на том берегу не видно, хотя если б были, заметил их. На том берегу травы нет - покрыт глиной.
Чувствуется, кто-то следит за ним. Обернулся, высохшее русло простирается метров на 50, несколько кустов только на островке, все их ветки просматриваются. Медведя ни где нет. Смотрит вниз - следа нет! Что-о!? Только был - и нет. Рядом стоит клюка, без коры, не высокая. Взял ее, выдернул из земли, осмотрел. Почему такая тяжелая? Может осиновая. Отбросить ее не хочется. Сложил в пакет щук, взял спиннинг и пошел по тропинке к лесу - кедрачу.
Идется легко, словно кто-то помогает ему нести рыбу, клюка легко переступает в место будущего шага. Вышел из русла, тропка бежит в чащобу. Замер, снова медвежий след, когти длиною не мене чем в двадцать сантиметров. Исчезают... Как так? Вот он, след... исчез, вот следующий - исчез, следующий, опять - нет. Вот еще один - нет! Глупости. Валентин набирает ход, чтобы успеть за ними, исчезающими следами. Вот еще один, а вот еще, догоню. А вот, остановился, поляна, посреди ее избушка. Обычная, охотничья с небольшой верандою, дверь полуоткрыта, из трубы - легкий дымок. Между деревьями протянуты тонкие ветки, на них висят щуки, окуня, сушатся. Осмотрелся по сторонам, подошел к дому, дверь распахнулась, стоит старичок в легкой красной рубашке, подпоясанной на талии шнуром. Вот тебе на. Сегодня таких сорочек и не шьют. А рубашка-то не простая, не холщовая, а словно из шелка шитая, длинная, спускается ниже пояса и цвета малинового.
Старичок улыбнулся, да и бородка у него аккуратно стрижена, да и не совсем он старик, мужчина лет сорока.
"Спасибо за клюку, думаю, где оставил ее. Заходи Валентин, давно не виделись, а за гостинец спасибо, - и принимает у него рыбу. - Сейчас пожарим, пообедаем, угощу картошкой, чаем кедровым, такого небось и не пробовал".
Валентин улыбается, пожал руку хозяину, заходит в избушку. Светло в ней, запах знакомый какой-то. Смотрит по сторонам, вместо лампочек свечи из щурогаек, небольших щук воткнутых открытыми пастями в деревянные подсвечники, горят не хуже свечей. Пахнет горевшим рыбьим жиром, не воняет и еще каким-то знакомым ароматом, глушащим этот запах - мятой.
У окна огромный стол, по бокам скамьи, две деревянные кровати. Угол, один и второй закрыты занавесками, в третьем - бочка с водою, в четвертом - маленький столик со скамьею. Там сидит хозяин: "Присаживайся, поговорим, обедать еще рано, щука готовится пока".
Валентин посмотрел по сторонам и удивился увиденному: печь, большая побеленная, на ней сковорода, щука очищенная и порезанная лежит в миске с мукой. Мука то не чистая, присмотрелся, да и не мука это, а гриб древесный растертый, что ли.
"Ошибаешься, овес это мятый, в нем рыба вкус сохраняет, зло гонит, раздумью не мешает".
"Кто след медведя оставляет?"
"Дух его. Ищет зло людское".
"Да я и ветку редко когда сломаю"
"Потому и сюда пришел, был бы злой - в болото увел".
"Зачем я тебе?"
"На руки посмотри".
"Чистые, - словно соглашаясь смотрит на свои ладони и говорит Валентин. - И жаром отдают".
"Теплом, но еще рано загадывать, каким. Какую дорогу выберешь, а может, забудешь и уйдешь".
"Куда?"
"От пути, только не торопись в познании его. Если надо - спрашивай, а может и не к чему. Все у тебя есть. Иди с Миром".
"Куда?"
"К Нему, или с Ним... Но, с молитвою".
***
На столе в миске рыба жаренная, хлеб черный - пахучий, кедром смолистым... Нет, это запах из берестяной кружки идет, а хлеб картофельный...
"С сеном из Иван-чая, - подсказывает хозяин, - листвы розы лесной и малины".
"Кто я тебе?"
"Валентин!"
***
"Валентин! Молодчина!"
Валентин открывает глаза, рядом ребята. Лодку вытащили на берег, и рассматривают щуку на вертеле, огромную, дымящуюся рыбьей сладостью. На газете хлеб черный - ломтями, картошка в котелке - пар идет. Посмотрел по сторонам, клюка на том же месте торчит. Подходит к ней Хозяин, берет ее и, поклонившись, уходит в лес. Ушел, ни кто его и не видел. Мираж это. Не сон. И не Видение.
Валентин смотрит на руки - ладони чистые, и тепло от них. А вот на указательном и среднем пальцах метки от ножа, такие остаются, когда чистишь много картофеля. Не может быть, когда я его чистил?
"Зря с нами не поплыл. Такое видели. Выдра щуку на берег вытащила, а та ее за лапу - и вводу, Та верезжит и щуку зубами. Кто кого. Наверное, все-таки выдра ее одолела, хотя может и наоборот. Щука килограмм на десять была, - взахлеб рассказывает Михаил".
"А задержались почему?"
"Сашка-то ногу поранил, на ветку наступил сломанную, сапог порвал, в стопу вошла, еле кровь остановили".
"Покажи, обработать нужно, у меня в рюкзаке водка, полотенце - тащи".
Александр снимает сапог, портянка пропитана кровью. Валентин поливает ногу водкой, находит рану - точка с десятикопеечную монету - ничего себе, красная, еще кровоточит, водка должна очистить ее. Валентин аккуратно обмывает ее. Сашка морщится. А рубец на глазах исчезает. "Вот это да! - восклицает Михаил. - Не понял!!!".
Валентин посмотрел в кедрач, там Хозяин стоит в малиновой рубашке, подпоясанный. Поклонился и ушел.