Чёрное, высокое небо. Снег, пытаясь отогнать отчаяние, весело, словно чипсы, хрустит под ногами. Машину Константина Агния замечает не сразу. Он несколько раз сигналит и, наконец, окликает недовольно.
- Прости, не заметила, - каблуком о каблук она стряхивает налипший снег и ныряет в тепло.
- Ты, вообще-то, сама хотела меня видеть. - Константин внимательно смотрит в зеркало заднего вида, быстро поворачивая руль.
- Не ужинал ещё, голодный? - привычно не обижается Агния. - Давай, посидим где-нибудь? Мне очень нужно рассказать тебе кое-что, - она снимает капюшон, приглаживает пушистые волосы, собранные в хвост и оглядывается. - Куда едем?
- Опять лишние вопросы? Везут - молчи, - отрезает Константин.
- Я просто спросила, куда едем?
- Могу отвезти домой.
- Что такого я сказала? Я только спросила...
- Всё, сама выбрала, - говорит Константин и резко выворачивает руль.
Над подъездом ярко горит фонарь. Снег в его лучах глянцевый, словно покрыт ледяной коркой. Агния смаргивает слёзы и вслепую шарит в сумке. Где же этот чёртов ключ? Ну почему так? Так не по-человечески. Особенно сейчас, когда ей нужна помощь! "Повернись, - подстёгивает она себя, - выскажи ему всё, хватит молчать. Позволь себе обидеться, наконец!"
Ключа нет и всё тут.
- Ещё и коврик испачкала, говорил же, отряхивай сапоги, - слышит она. Константин захлопывает дверцу и, опустив окно, добавляет: - Завтра позвоню, когда успокоишься.
Агния смотрит на вспыхнувшие белым фары. Её уязвлённость неожиданно уверенно говорит им вслед:
- Не позвонишь. - И настойчиво повторяет: - Всё, больше не позвонишь. -Передразнивает: - "Мой крутыш-Айфоныш... белое золото". Вот, что тебе дорого! Иди ты! Иди к чёрту! - кричит Агния, бросая слова вдогонку. Каждое, как спортивную гранату. И пусть в школе на физкультуре метание снаряда было единственным, что совершенно ей не давалось, в этот раз каждое проклятье попадает в цель. - К чёрту! - в бампер. К чёрту! - в заднее стекло. И ещё раз: - К чёрту! - точно в сердце.
Агния успевает испугаться прежде, чем краем глаза замечает неспешное движение лёгкой серой тени...
* * *
Зима в этом году долго не начиналась. Снега не было, и замерзшая грязь мелкой пылью висела в воздухе. Агнии внезапно приснился красный трамвай. Это было странно: нахальный, пламенно-красный чужак посреди привычного чёрно-белого мира её снов. Дребезжа и звеня, он подъехал к остановке и с хищным лязгом открыл двери. Агния вглядывалась в его разверстую пасть и не могла сообразить, что она - Агния тут делает: то ли встречает кого-то, то ли сама куда-то едет. Так они и стояли друг против друга: Агния - в размытых мягких серых полутонах и невероятный, откровенно бесстыдный самим своим цветом трамвай... Уже просыпаясь, она заметила, что впереди кто-то сидит. Человек обернулся. Агния близоруко прищурилась, чтобы лучше рассмотреть его лицо, но видение рассеялось, оставив в памяти общие очертания и лёгкое беспокойство.
В полдень Агния пила кофе и смотрела в окно пиццерии, прислушиваясь к доносившимся с улицы звукам. Ей нравилось погружаться в замысловатый ритмический рисунок, сплетённый из сигналов машин, всплесков музыки и обрывков фраз. Благодать, если бы не навязчивый говорок новенькой, нарушающий умиротворяющую гармонию городского контрапункта.
Агния поморщилась и посмотрела на сидевшую напротив Светочку - флейтистку-пикколистку или "приколистку", как называл её весь оркестр. Даже вечно краснолицый гобоист Василий Иванович - хмурый, нелюдимый одиночка, одобрительно щипал её за пышный бочок, и на любую просьбу отвечал особо восхитившей его последней фразой Светочкиного пошлого анекдота: - Легко! Главное - аппликатуру выучить, - после чего, многозначительно выпучив глаза, пугал коллег диким гоготом.
Агния мысленно прокляла себя за нерешительность и излишнюю деликатность. В конце концов, это её личное неприкасаемое время. В следующий раз на просьбу вместе пообедать, она твёрдо ответит "нет"! Агния раздосадовано брякнула кружкой о стол. Остатки кофе выплеснулись на рукав белой блузки, превратив белый манжет в леопардовый. Светочка заливисто рассмеялась - что б её! Салфетки, как назло, прятались где-то на самом дне сумки, а под руки попадалась всякая ненужная мелочёвка.
Неожиданно чьи-то твёрдые холодные пальцы взяли Агнию за руку, и перед глазами возник светло-серый платок. Худощавый мужчина, аккуратно промокнул рукав и смахнул мелкие кофейные крошки.
- Милая девушка, - повернулся он к хохочущей Светочке, - пожалуйста, попробуйте соблюдать тишину в общественном месте.
- Дядя, ты мне не папа, - не церемонясь, отрезала та.
Агния напряглась в ожидании неприятностей. Но мужчина коротко, старомодно по-офицерски кивнул, только что каблуками не щёлкнул, и молча отошёл. Что-то странно знакомое было в его спокойном непроницаемом лице, презрительно сжатых губах.
Агния проводила его взглядом и вернулась к созерцанию заоконной жизни, надеясь вытеснить куда-нибудь подальше из сознания и, желательно, подсознания тоже Светочкин зудящий голос. Резкая боль заставила её вскрикнуть - обожгло плечо, будто паром дохнуло. Обернувшись, она увидела облачко, оседающее мелкими каплями на пластиковую столешницу и припорошенный чем-то белесым кейс с флейтой-пикколо. Агния осторожно отлепила от плеча влажную, быстро остывающую прозрачную ткань. Покрасневшая кожа саднила. Агния осмотрелась, но в пределах видимости не наблюдалось ни официантки с кипятком, ни прорвавшейся трубы. Все посетители, похоже, ничего необычного не замечали.
Не было и Светочки. Интересно. Это что, ещё один её прикол - уходить, не прощаясь? Ещё и флейту свою оставила. Агния попыталась стереть пыль с футляра, но та только размазалась. Подушечки пальцев стали серыми. Пепел что ли? Откуда?
Вечером Агния бездельничала - Костя опять выдерживал паузу. Мелкие ссоры с ним случались часто. Хотя Агния и старалась не обострять, помня присказку бабушки, что для ссоры нужны двое, но Константин отлично справлялся и сам.
- Что, Нотка, простим Костика? - обратилась она к своей любимице, потрепав её по шелковистой угольно-чёрной шерсти. Просто Ноткой (потому что чёрненькая и с хвостиком) кошка была только для неё, для Константина пришлось выдумать более изысканный вариант (милый, это перевод с итальянского, ля Нотте - ночь).
Большие янтарные глаза-звёзды Нотки многозначительно посмотрели в ответ, мол, прощать тебе не перепрощать, за такой подарок, как я.
И попробуй, не согласись. Константин, конечно, капризен, как примадонна, но хотя бы не скуп. Сначала безжалостно высмеял за поиски чёрного котёнка по бесплатным объявлениям, зато потом подарил красавицу породы мандалай, привезённую из Новой Зеландии специально для неё. (Кстати, привет, Новая Зеландия - один:один.)
Ещё эта чёртова Светочка, если бы не она, Агния могла бы сейчас занять себя репетициями и с удовольствием отрабатывать соло для пикколо. Так долго мечтать о любимом инструменте, о ля минорном концерте Вивальди! С окончания консерватории.
Поступала Агния, как и большинство - с большой флейтой, но заканчивала на пикколо - без памяти влюбившись в её высокие ноты. Они давали кураж, перемещали в волшебную страну и превращали в райскую птицу с ярко-красными, обведёнными чёрным кантом, будто опалёнными крыльями и огненным длинным хвостом. Одиннадцать минут концерта - три части немыслимого счастья, ликующего пения и сумасшедшего полёта. Хотелось одного - как можно дольше оставаться этим дивным сверхъестественным существом. Пребывание в сокровенной реальности, пока та постепенно не тускнела и незаметно не сливалась с обыденностью, иногда растягивалось почти на неделю.
В последний раз, вернувшись из невероятного путешествия, она и обнаружила сброшенный второпях смокинг (ох, уж этот смокинг)... Алекс (ох, уж этот Алекс) взял его на экзамен под "честное благородное" у иностранного друга и бросил. И смокинг бросил, и её. Так и валялся чёрный бесформенный ком возле кровати в общаге, пока Алекс неожиданно не отбыл в Новую Зеландию, а "прощай", "извини" и "верни смокинг" передал с иностранным другом. (Ладно, Новая Зеландия, прощаю. Алекс - минус, Нотка - плюс. Так и быть - ничья.)
Агнию ждал небольшой оркестрик родного областного центра, где флейта-пикколо была не нужна. Десять лет Агния исправно отыгрывала партии на большой флейте и надеялась на чудо. Оно бы и пришло вместе с творческими планами нового дирижёра, не появись Светочка-пикколистка. Мало того, что украла мечту, так ещё на репетицию не вернулась, инструмент бросила. Тоже мне, первая флейта Королевского симфонического.
Нотка успокаивающе заурчала. На фоне этого низкого уютного звука появился другой - высокий, почти свист: сначала один, потом несколько, объединённых в мотив. Закруглённые ушки Нотки насторожились.
- Ля минор, - автоматически отметила Агния, прислушалась и зачем-то на цыпочках пошла в коридор, где оставила Светочкин инструмент. Из футляра не доносилось ни звука. Агния взяла его и вернулась в комнату. Нотка, забившись в угол дивана, смотрела на происходящее с подозрением.
Как только Агния собрала Светочкину флейту, та снова запела. Нотка, взвизгнув, в один стремительный и мощный прыжок оказалась на шкафу под самым потолком. Звучала вторая часть ля минорного концерта Вивальди, где пикколо молит о помощи на фоне бесстрастных невесомых шагов в струнной группе.
Агния глупо хихикнула, огляделась, быстро, будто боясь, что кто-нибудь увидит, с силой выдернула головку флейты, сунула обе части обратно и брезгливо отодвинула от себя кончиками пальцев. Посидела, обхватив руками согнутые колени, подумала и для надёжности отнесла футляр в ванную комнату.
- Не сходи с ума, это тебе кажется, - сказала она вслух. - Пижама, тёплый плед, и всё будет хорошо. - Позвала: - Нотка! Кошка завозилась на шкафу, но спускаться не стала.
Ночью снова приснился красный трамвай. На этот раз мужчина стоял в открытых дверях и приветливо смотрел на Агнию. Это был точно он - "спаситель из пиццерии": спокойное невозмутимое лицо, тонкие губы и пальцы, слегка теребящие край рукава тёмно-серого пальто.
- Не бойся, я всегда буду рядом, - услышала она перед пробуждением. Вместо уверенности сон принёс смутную тревогу. Весь день был занят бесплодными попытками вспомнить, этого ли мужчину она видела в первом сне.
Куда делась Светочка? Вопрос оставался без ответа уже вторую неделю. Как только дирижёр предложил Агнии репетировать ля минорный концерт (так, на всякий случай, мало ли что), начались перешептывания, обрывавшиеся при её появлении, странные взгляды исподтишка. Агния искренне недоумевала, причём тут она. Ну, пообедали вместе, но ведь Светочка просто ушла, даже флейту свою бросила. Конечно, была в этом какая-то неправильность - ни один музыкант не забудет свой инструмент, проще оставить ногу, руку, голову, в конце концов. Но она же ей не нянька! Кстати, о флейте Агния никому не сказала. Сначала просто не пришлось к слову, а потом...
Непривычное ощущение причастности к чему-то нехорошему, может быть даже противоправному, порождало чувство гадливости. Слуховые галлюцинации не исчезали. Стоило начать дома работу над концертом, как Светочкина пикколо оживала в шкафу в ванной комнате, и настойчиво исполняла вторую часть, иногда срываясь на остервенелый свист.
Вот и сегодня не обошлось без концерта в прямом и переносном смысле, хотя Агния даже не притронулась к своему инструменту. После получасовой флейтовой истерики попробовала накормить Нотку. Нотка медленно обошла вокруг миски, недоверчиво обнюхала кусочки курицы и обиженно удалилась, всем своим видом говоря "вот умру, ещё поплачете".
Агния рассеянно погладила страдающую красавицу. Шерсть, раньше блестевшая как отполированное крыло рояля, потускнела, насыщенный чёрный цвет потерял глубину. Раздёрганность Агнии передалась и Нотке.
Необходимо было что-то делать. От Кости в таком деле вряд ли можно было ждать помощи. Агния знала заранее, что он ответит на её фантазии. Да и в полиции вряд ли галлюцинации примут как объяснение. Лучше просто избавиться от пикколо, и всё - видеть не видела, слышать не слышала. Агния сжала ладонями голову упирающейся Нотки, и, прижавшись нос к носу, пообещала: - Всё закончится, радость моя. - Преувеличенно бодро добавила: - Вот прямо сейчас и закончится!
Нотка одобрительно чихнула.
Подходящую мусорку Агния нашла с трудом. Долго бродила по дворам, оглядываясь и спотыкаясь, пока, наконец, на окраине микрорайона не увидела недавно установленные подземные контейнеры с зелёной пластиковой наземной частью. С одной стороны теснились уже готовые высотки с пока ещё тёмными окнами, а с другой - стоял забор, огораживающий стройплощадку, где закладывался фундамент под следующую очередь. Вокруг - ни души и ни одного припаркованного автомобиля. То, что надо!
Агния, чувствуя себя шпионом, встала боком к мусорному баку и, как ей представлялось, незаметно сунула свёрток куда-то вниз. Глухой удар раздался почти сразу. "А они совсем не глубокие", - подумала Агния недовольно, и, словно в подтверждение своих опасений, услышала приглушённый свист. Не глядя под ноги, метнулась в сторону новостройки, быстрее - затеряться между домами, среди людей и с разбегу впечаталась в здоровенную чёрную фигуру.
- Осторожней, дамочка! - высокий парень в форме охранника подхватил её, не дав упасть. - И что мы тут... - он осёкся. Прищурил глаза, будто прислушивался к чему-то, даже голову наклонил.
Светочкина флейта-пикколо на прощанье выбрала третью часть концерта. Она исповедовалась сбивчиво, захлёбываясь, торопясь быстрее выложить всё невысказанное.
- Это твоё? - охранник дёрнул головой в направлении контейнера.
Что вам от меня нужно? - Агния пятилась, нервно оглядываясь, чтобы не оступиться, пока не упёрлась спиной в твёрдый, холодный пластик.
- Твоё? То, что свистит? - Охранник надвинулся и как-то сразу перестал быть милым парнем.
Агния молчала, она не понимала, как её слуховые галлюцинации могут быть частью ещё чьей-то реальности. И признаться, что они вместе это слышат, значило окончательно предать здравый смысл, который и так уже еле дышал. Но по-настоящему она онемела, когда услышала спокойный приветливый голос:
- Не бойся, я с тобой.
Звучание пикколо вмиг растаяло, проворно утекло через подземные трещины. Охранник едва успел обернуться, как единственным, что осталось между Агнией и её заступником, оказалось распухшее плотное облако пара.
Агния опустила руку, которой успела прикрыть лицо. Облако осыпалось мелким снегом на расстоянии двух шагов от неё. Оглушённая, она двинулась вперёд, снова остолбенев из-за неожиданного громкого писка под ногой, наклонилась и подняла резинового фиолетового осьминожка - игрушку для ванной. Осьминожек глупо улыбался, вылупив круглые глаза, пока она счищала с него снег вперемешку с пеплом, и всё-таки отважился подать голос ещё раз.
Агния отшвырнула его и бросилась бежать. Мысль билась ритмично, в такт шагам: "Позвонить. Кому-нибудь. Хотя бы Косте".
* * *
Страх не успевает остановить бросаемые в запале проклятия.
- Иди к чёрту, - повторяет Агния вслед красным габаритам, и тихо, уже сожалея о неосторожности: "мне просто нужно было с тобой поговорить..."
Непрошеный защитник (не прошенный ли?) подходит к ней и молча встаёт бок о бок. Она цепенеет от нахлынувшего ужаса, опускает глаза и видит его пальцы теребящие край рукава пальто. Кашемир цвета графита льдисто мерцает перламутровыми бликами.
- Не надо, - то ли шепчет, то ли думает она. - Давай, быстрее, - умоляет медленно пробирающийся по нечищеной после вчерашнего снегопада дороге "Ягуар" Костика, мечтая забрать, отменить все проклятья.
Со стороны, кажется, что они оба просто смотрят вслед - без эмоций, без слов. Через секунду в обволакивающей их тишине зарождается звук. Он усиливается, крепнет, и когда кажется, что нет сил его терпеть, что вот-вот пойдёт кровь из ушей и лопнет голова, салон "Ягуара" заполняется плотным облаком пара. Автомобиль плавно, как воздушный шар, взмывает, переворачивается в воздухе, расшвыривая вокруг внутренности.
Агния пытается сделать шаг - покровитель хватает за руку и крепко сжимает. Тёмно-серый рукав её пуховика и графитовый - его пальто соединяются, прорастают друг в друга, преобразуясь в отливающий сталью сплав. Агнии удаётся перебороть скованность и рвануться вперёд - скрежет раздираемого металла теряется в общей какофонии лязга, хруста и шипения.
Всего несколько шагов и она натыкается на развороченные, обезображенные останки автомобиля. В отчаянии Агния обнимает перевёрнутое кресло, гладит его по вывернутому подголовнику. Она откидывает, разгребает, роется в нагромождении мусора, зовёт Константина. Серые от пепла пальцы натыкаются на что-то знакомое. Среди обломков бесстыдно поблёскивает неповреждённый Айфон. В тишине на громкой связи раздаётся Костин растерянный голос:
- Агния. Агния. Агния, - повторяет он снова и снова, бесплотный, напуганный, заключённый в золотую коробку.
Тот, другой подходит и нежно её обнимает. Никто не может ему помешать. Вместе они становятся будто в коконе, который не выпускает наружу ни звук, ни свет.
- Где Костя? - шепчет Агния. Ответ ей не нужен. Она просто не может выстроить буквы в более сложной последовательности, чтобы узнать, навсегда ли Костя заперт в Айфоне. - А Света... флейта - Света? - Агния изо всех сил мотает головой, настойчиво пытаясь показать своё раскаяние.
- Не жалей. - Его тон не оставляет даже иллюзии надежды. - Они там, где сокровище их. - И тогда Агния срывается:
- Оставь меня! Не надо меня любить! Не надо! Не на-а-а...
Она надеется, что если вот так кричать, орать истошно до визга, до хрипа, до изнеможения, то мир, тот - прежний, пусть скучный, несправедливый, но понятный, настоящий, ещё будет существовать, будет продолжаться, пока она не замолчит. А иначе, развеется, истает в обертонах, и она безвозвратно окажется на территории исполненных желаний.
И вот тогда в неживой тишине новой жизни у неё не будет и шанса не расслышать ласковое: "Не бойся. Я всегда буду рядом. Ты - моё сокровище".