Евгений Минаев : другие произведения.

Профессор из камня

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Бессовестная фантазия на тему любви к своей профессии. Во что может перерасти ћневинноеЋ увлечение любимым делом? Оказывается, работу можно не только любить платонически, но и... физически. Приправленное утопией, и магическим реализмом, вот, как это будет выглядеть...
  ПРОФЕССОР ИЗ КАМНЯ
  
  Что мог преподавать профессор, который до сих пор не научился жить? Конечно, историю.
  Утром Иван Карлович Уральт шел на работу по улице Гражданской. Женщины-дворники лениво скребли асфальт у бордюров стертыми метелками. Со стороны Морского порта подтягивался "глазастый" дизельный поезд, тянувший за собой платформы с лесом и углем. Он гудел, возвещая ровно 6.00. Точное, свежее и бодрое осеннее время звучало по радио гимном Советского Союза.
  Дойдя до улицы Чкалова, Иван Карлович любезно пропускал трамвай, исписанный по бортам предупреждениями об опасности огня. Нарисованный мальчик с кукольным лицом держал в руке зажженную когда-то художником спичку...
  Профессор всегда встречался с вагоном именно в этом месте. Следовательно, утро шло по графику.
  Потом Иван Карлович переходил через ручеек прорвавшей канализации на правую сторону улицы. Маслобойный завод преследовал его плотным запахом жареной семечки до самой Советской.
  Главная улица провинциального города - Советская - уже вымытая и оттого холодно-влажная, напоминала искушенную женщину, готовую отдаться без особого восторга. Каждый день ею остервенело овладевали тысячи горожан. Но профессор всегда шел по ней застенчиво, ускоряя шаг в районе эрогенных зон. Мимо гостиницы "Континент", кафе "Кооператор" и колбасного магазина Љ 14 Иван Карлович проносился со скоростью пожилого спринтера. Чтобы не соблазнятся витринами, смотрел в асфальт, считая трещенки под ногами.
  Последним отрезком в неизменной схеме маршрута на работу была улица Розы Люксмебург. По ней ездили бравые "копейки", за которыми гонялись хриплые "москвичи". За рулем иногда сидели деканы факультетов, ректора или родители студентов. Но профессор не признавал транспорта. Он доходил до университета пешком ровно за 40 минут.
  Домой профессор возвращался тем же маршрутом, только в обратную сторону. День подбирался к вечеру. Как порядочная потаскуха, история красила губы ярко красным, обещая сделать ими все что угодно. Она выходила на панель в новых колготках, подаренных очередным поклонником. Здесь она стояла уже долгие тысячи лет. Профессор был ее любимым клиентом. На закате жизни, такой же строгий до занудства для студентов, и такой же застенчивый и рассеянный в миру, он давно навещал ее по вечерам. Кто знает, возможно это была любовь, замаскированная привычкой. Но проституток любить нельзя. "Их даже в губы не целуют", - напоминал себе профессор, по пути домой. А история, как и любая опытная проститутка, приобретшая бесценный опыт, неустанно всем доказывала, что любви вообще не бывает. Люди, однако, верили с неохотой.
  Профессор влюбился в нее пылко, страстно и безрассудно. В общем, как обычно. Будучи незрелым юнцом мастурбировал в душе на учебники. А на втором курсе института впервые овладел ею во время ольвийской экспедиции.
  Со временем, профессор начал иметь историю не только дома, на рабочем столе, но и на улице или даже в общественном транспорте. Удовлетворенная, измотанная до сладкого предела история помогала своему фавориту. Ваня Уральт блестяще закончил институт, аспирантуру, защитил кандидатскую, докторскую, получил массу регалий. Даже древнее поселение раскопал, и скелет мамонта. Но чем ближе подбиралась старость, тем больше ему изменяли с молодыми.
  Впрочем, Уральт не слишком расстраивался. Разве что капелька здоровой ревности. А ревность бодрит и побуждает к действиям. Таким же глупым, как в молодости, но неизменно таким же приятным.
  Сегодня профессор овладел давней любовницей на улице. Он шел из университета по Никольской, любуясь вычурными купеческими домами с изящными статуями античных богов. Мимо, роняя на брусчатку солому, ехали телеги. Запряженные клячи тянули их на последним издыхании, однако иногда даже из под уставших копыт вылетали искры.
  С Никольской, профессор выходил на главную улицу города - Соборную. У него за спиной оставался Адмиралтейский собор. Сейчас очень хотелось услышать его колокола, однако вечерню уже отзвонили.
  По главной улице города носились перепуганные куры, норовившие обгадить новые туфли. А если не куры, то сам обязательно вступишь... Запачкаешь. Таким образом, главная, еще молоденькая улица, неумело привлекала к себе внимание, заигрывала что ли.
  По Соборной профессор шел медленно, любуясь еще угловатым, несуразным городом с сумбурной архитектурой. Он только-только оформлялся, как грудь у девочки-подростка. И Уральт любовался каждым новым домом, каждым проулком, цирюльней или аптекой, словно юным, обнаженным телом.
  У гостиницы "Центральная" профессор остановился, пропуская, как трамвай, шумную делегацию французского посольства. В гостинице, верно, остановились нужные им люди. В размышлениях о гостях портового городка, Уральт дошел до улицы Рыбной. Здесь, как всегда, текли помои. На другой стороне ругались извозчики, грозно покачивая в воздухе хлыстами. Отборный, крепкий мат подтолкнул интеллигентного Уральта перебраться не "вброд", а кое-как, лишь бы скорее.
  С Рыбной он свернул на родную, Мещанскую. Шел все быстрее, быстрее, что-то, похожее на предчувствие пожара, гнало его домой, толкало в спину. В поту, он чуть ли не добежал до своего квартала, но вместо привычных земляных колдобин встретил воду. Река вышла из берегов и хлынула в город, затопив Мащанскую.
  Профессор облегченно вздохнул. По колено в воде, он провожал глазами плывущие в мутной воде сундуки, одежду. Женщины, задрав юбки непозволительно высоко, неуклюже, как цапли, догоняли домашний скарб.
  
  ***
  
  Сегодня утром, после бурного вечера, профессор впервые проспал работу. Он обиженно посмотрел на беззвучно застывший будильник, на солнечный день за окном и понял, что завтра умрет.
  Решив не спешить, а потратить последний день своей жизни с выгодой для себя, профессор отодвинул университет ближе к обеду. Иван Карлович открыл гардероб, собираясь подобрать достойный костюм. Но все его вещи, за исключением тех, которые он всегда носил на работу, съела моль. Голодные паразиты не оставили даже ниточки. Впрочем, и сами сдохли от голода. Засохшая моль стала последней археологической находкой в жизни профессора.
  Одевшись в прежнюю одежду, Иван Карлович сел за стол писать завещание. Никаких мыслей в голову не приходило потому, что даже квартиру оставлять некому. В поисках хороших идей, профессор шарил глазами по стенам. Обоев у него в квартире не было. Он обклеил стены картами. Вместо бесполезных узоров - видел схемы рождения города. Как эмбрион, тот развивался из нескольких жалких квадратных ячеек на берегу реки. Каждый новый квартал был нанесен на новую карту. Каждую карту профессор вычерчивал сам с особой любовью... За годы жизни, по мере переименования улиц и воздвижения новых памятников, зданий и жилых массивов, Иван Карлович создал множество карт. Они облепили всю квартиру. Город родился у него на стенах.
  ...Под заголовком "Завещание" профессор написал два коротких предложения, которым сам удивился. Этой мысли он боялся всю жизнь больше, чем инквизиции!
  Когда Уральт решил проветрить комнату, заклинившее окно не открылось. Пришлось его разбить. К осколкам подошел бородатый дворник в замызганном фартуке. Где-то лошадь перестукивала копытами по брусчатке. История соблазняла профессора с утра.
  Он впервые отказал.
  В университете никто даже не заметил его временного отсутствия, хотя завтра по расписанию зачет. Студенты, как обычно, бездельничали. Профессор слушал сам себя и еще двух девочек с первой парты. Одна другой говорила, что у нее странное предчувствие, будто завтра кто-то умрет. Как же к зачету готовиться, если не душе не спокойно?
  Поскольку профессор был одинок, студентка показалась единственным человеком, который за него переживал, пусть даже косвенно. Иван Карлович тут же проникся к ней отеческой любовью, да и ко всем студентам тоже, решив дописать в своем завещании еще одну строчку. Но смерть догнала его уже сегодня. Сделала сюрприз, и заглянула раньше.
  
  ***
  
  Гроб с профессором поставили на входе в университет, чтобы студенты и преподаватели могли попрощаться. Но покойник был так стар, что многие его просто не узнали. Его вообще никто не знал. Даже ректор, произнося речь, изредка поглядывала на профессора, вспоминая, кто же это?
  Пока звучали положенные по случаю слова, тело профессора все больше каменело от их лживости. Сначала пальцы, потом рука по локоть, по плечо, туловище, лицо... Стулья под гробом сломались, гроб развалился под тяжестью покойника, и полностью окаменевший профессор впервые удивил студентов.
  Тело, ясное дело, не разлагалось. Пока оно хранилось в подсобке, на преподавательском совете выясняли, как поступить дальше. Предлагали соорудить постамент и оставить профессора в качестве памятника. Если бы его знали, то так бы и поступили... Предлагали вкопать в землю, заказав подходящий гроб... И все же решение приняли самое кардинальное, растолковав "Завещание" именно так.
  Профессора раздолбали на части, высекли из них камни, наподобие булыжника, которыми, в торжественной обстановке, замостили островок улицы. Только не возле университета, а там, где до сих пор стояла ржавая водяная колонка и дети еще играли в рыцарей, махая воображаемыми мечами. Это была самая неприметная, единственная уцелевшая мощеная улица. Камни уложили как раз напротив дома, принадлежавшего когда-то греческому священнику. Надпись на доме гласила: "Мир вам!".
  Завещание оставили для отчета. В нем профессор написал: "Она мне осточертела! Из-за нее я так и не узнал жизни, но в смерти я хочу быть с ней".
  - Интересно, - сказала та самая студентка с "первой парты", - а зачет нам поставят?
  Но этого пожелания для всей группы профессор дописать не успел.
  История соблазняла новых людей.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"