Аннотация: В запутанных дорогах судеб каждый движется по своей, однако перекрестки неизбежны. Кто имеет право прохода первым, чье мнение важно?
Мудрецы на перекрестке.
На жизненном пути, на дорогах городской черты, а конкретнее: на нескончаемой Пятой авеню, вы редко увидите человека, которого приметили вчера. И каждая фраза, каждый диалог, каждая мысль имеет полное право через мгновение потеряться. В этих уличных перипетиях, особенно утром, нескончаемым потоком движутся, переминаются, сталкиваются и скользят обширные потоки начинаний и разного рода дел. Потоки дел, в шляпах, с налакированными ботинками, заботливо завязанными узелком от "Бранта", с залихватской походкой опытного "костюмника". Потоки труда, тяжело ступающего в прошамканных, промасленных квадратных ботинках с голодными носами. Струи службы в зеркально начищенных ходунах голенищем, пахнущих прибывающим поездом. Ручейки сплетен в плетеных туфельках по моде последних новостей, но без фанатичного изыска. Течения веры в мечту, которая, впрочем, могла иметь множество ипостасей. В её арсенале были, большие и маленькие размеры, низкий и высокий подъем, быстрая и медленная походка, а так же: стучащие, шлепающие или шаркающие звуки обоих полов. Всех же остальных именовать позволительно, прочие. Прочие, поскольку билета на рейс в виде какого-нибудь дела по этой самой улице от здания "Пьорн корпорэйшн", далее вверх мимо "Сэнтрал стоун - офиса" у них вы не обнаружили бы. Что уж говорить о значимости мнения каждого прохожего для окружающих в этом круговороте. Возможно, что в один час по нескольку раз здесь звучали мысли, достойные лучших умов, но и они не были отмечены. Среди этого течения, а это отнюдь не была сутолока, пройдись в ней от светофора до перекрестка - услышишь обрывки сотен фраз о Нэнси из отдела консультаций, которая, почему-то, в очередной раз не ответила улыбкой на очередное высказывание мистера Трембла, а ведь он новый руководитель отдела. Далее поймешь, что возможно именно по этой причине стали падать в цене акции юго-восточной газовой компании. Не заходя слишком далеко, тут можно найти связь и со вчерашним диалогом перебравшего Томаса Гритта - чернорабочего соседнего участка с полисменом на углу у аптеки и покупкой чудного костюмчика с бежевой оторочкой на лямках для какого-то маленького Джо к Рождеству. Так день ото дня и продолжается это шествие по мостовым чьих-то удачных поворотов, несбывшихся надежд других, и скитаний по слоганам судьбы третьих.
Среди тех, невидимых на первый взгляд обстоятельств, которые окружали этот день, пронизывали его, оставаясь в тени человеческой занятости, был один завсегдатай будничной жизни. Это был звук, или звон, или гул. В общем, это было нечто, неизвестно для какого органа чувств, предназначенное. В общем, если стереть с уличной симфонии лязг и скрежет транспорта, скрип дверей, гомон толпы и все прочие звуки, слышимые так сказать невооруженным глазом, то останется именно это. То, благодаря чему городской житель порой, не видя света, чувствует, что день в разгаре. То, что ощущается, когда сидишь за прозрачными окнами с видом на перекресток в "Борщах у Бада". Там, глядя на мелькающие лица, манжеты и шляпки, порционно заправляя это кулинарной прелюдией, приобретается совершенно новый оттенок пищеварения. Зайти сюда мог, кто угодно. От мелкого карманника, до ожидающего повышения маклера. Пред алтарём желудочных коликов у всех адептов один цвет мантий. Только что мистер Тодсон- лавочник небрежно набросив на лысеющий лоб котелок сыто прошествовал к выходу, не забыв лукаво подмигнуть обставленной подносами официантке. Вот задумчиво смотрит в окно на проходящую белокурую челку молодой машинист, ожидающий счета. Но только что вошел южного вида парень, по виду, с северным ветром в безработной голове и, клацнув дверью, принялся приглядывать себе насест.
То, что Реджинальд Ванс был пожилым солидным преподавателем философии, вовсе не мешало ему сидеть между опорной стойкой и стеклом на улицу. Спокойно сквозь круглые линзы очков он раздумывал о том, какой, с точки зрения теории материализма, должна быть насыщенность его первой ложки супа. Вероятно, именно под тот самый непонятный гул и думается о подобных вещах. На новоявленного соседа он обратил внимания не больше, чем все остальные посетители. Он что-то там заказывал, кажется, фамильярно приговаривая с официанткой о каком-нибудь укромном местечке и бутылке шампанского, как оформление к её улыбке на вечер будущей среды. Затем подхватил услышанную в только что открывавшуюся дверь где-то с улицы мелодию и принялся насвистывать. Удивительно знакомая мелодия-это был Россини, у философа вызвала ощущение несварения. Но не мотив был причиной подобного казуса. Молодой человек под мотив несравненного автора пел какую-то нелепую пренеприятную песенку, что, вкупе с его невинной ухмылкой и жаркой атмосферой помещения было серьёзным позывом к обету голодания ученого мужа.
-Очень хваткая танцулька, не правда - ли?- произнес Молодой, будем звать его так, устав от ожидания и уловив взгляд соседа.
Профессору захотелось поперхнуться, но поправив очки, он дополнил:
-Неплохое произведение.
-Много раз слыхал эту... "Дайна, Дайна вышла в садик погулять, пощебетать"- если бы не она, то от недосыпания я бы, ещё мальцом, как бы это уж сказать - отпустил бы коней.
С этого момента философ решил встать на путь справедливости, ибо ничто не дороже на больше, чем тот парус, на котором мы сами плывём в море познания.
-Но это, же Россини, и там вовсе нет никакой похожей песенки!
-Нет, мистер, здесь, скорее, нет никаких Россини, а песенка-то, она точно есть - с обидой воскликнул Молодой.
-Но позвольте! Это же заблуждение, как можно на такое произведение напевать такие бессмысленные похабные стишки?!
В это время поднесли заказ и Молодой меломан, опять что-то вполголоса шепча официантке, невольно прервал диспут.
Позже, отрывая куски черного хлеба и бросая в суп, под угрюмый, молчаливый упрек оппонента, он миролюбиво заговорил:
-Да бросьте вы, старина, чего сердиться из-за пустяков?! Ну, написал Ваш там кто-то чего-то, ну так чего ж растрезвонивать тут, как пожарная каланча?! Я говорю - песенка про Дайну, чтоб вы себе знали и баста.
Тут у почтенного человека застучало в голове, там, где что-то связано с рассудком у среднестатистического человека.
В общем, через некоторое время посетители этого милого заведения получили по билету на премьеру "Мудрецов на перекрёстке".
-Ну, я вижу Вы, юноша, в своем невежестве и воспитании боретесь за лавры первенства. Ни один здравомыслящий человек не позволит мне солгать, что настолько быть несведущим в столпах мирового искусства - это даже противоречит сущности бытия.
Возможно потому, что парень не понял ничего из слов собеседника, либо счел за оскорбление... Возможно, потому, что большинство непонятных вещей мы интуитивно приписываем великому, а о великом можно спорить бесконечно, да и просто от излишней горячности, но Молодой вспыхнул:
-Нет, вы только послушайте, что кудахчет этот ученый гамак! Да вы тут мне не сватайте свои теоремы. Суп вон на усах плещется! Простокваша в очках!
В каждом, даже ученом мозге, есть искорка, юношеская искорка наивности. Искорка задиры, без которой не было бы нескончаемой энергии для поисков новой правды. Видимо, подогнанный этими шпорами, Реджинальд Ванс, вместе с нахальством упрямого парня, перегорел. Знание, как это часто бывает, уступило место практике.
-Ах ты, невежда! Ах ты, пройдоха!
Стоит-ли пытаться описать, что могло происходить в душе и как это проявлялось на обыкновенно спокойном лице ученого-философа. И стоит ли размышлять о безобидном: " Истина рождается в споре", тут автор уступает место читателю.
Через пять минут два дюжих полисмена вели по улице скандально препирающихся ценителей музыки. Было что-то торжественное в покорной походке его Величества Спора: молодого, в не заправленной рубахе без двух пуговиц, и ее Величестве Истины: нехотя бредущем философе с остатками отличного супа на пиджаке, который пытался нет-нет да пнуть невежду оппонента.
-Господин полицейский произошло всего лишь недоразумение, мы с этим господином обсуждали наши музыкальные как их... пристрастия... и лишь недопоняли друг друга, - начал малый.
-Негодяй, выскочка, тупила!!! - не унимался профессор.
-Что... это... в свою очередь... вызвало... ряд их... этих... несогласий...
-Койот!
По прошествии пяти минут, уставший от скандальной парочки полисмен нравоучительно объяснял мистеру Вансу, почтенному профессору (который злобно насвистывая Россини, смотрел вслед уходящему юноше):
-Да что с вами со всеми происходит сегодня! И вообще, мистер, вам бы найти себе какую-нибудь работенку, какое занятие, что - ли. Для себя. Для образования. Вы ведь ругаетесь, как угольщик! Ну да ступайте, у меня итак, без вас хватает... И перестаньте насвистывать свои похабные песенки.