Больше всего Иван хотел одного - поменять фамилию. Еще он мечтал стать волшебником, но нельзя было сказать, что это желание было слишком сильным. Он и так знал, что им станет, потому что у него есть специальные гены, а дядя говорил, что способности у него тоже есть. Но становиться волшебником под фамилией Ланге он не хотел. На Сортаволе когда-то жил другой волшебник, Лесат Ланге, он был знаменит и это доставляло определенные неудобства даже сейчас.
Хотя никакой связи с Лесатом Ланге, кроме общих далеких предков, у него не было.
Василиса летала на Ка-Пен, с фотографией Ивана и расспрашивала пострадавших при катастрофе, но ничего не нашла, проторчав там без малого полгода. Архивы Ка-Пена так и оставались недоступны, и никто на планете не пытался найти Ивана Ланге. Никаких следов у упоминаний Леста Ланге на планете тоже не нашлось - визит столь известного мага на планету, пусть даже много лет назад, оставил бы все равно очень много следов. И что-нибудь из уцелевших архивов Василиса бы выловила.
Миша Лапочкин, одноклассник и близкий друг, считал, что это очень круто быть каким-то многоюродным племянником знаменитого героя. Иван же не видел в этом ничего хорошего. Верхние Ручьи, как все лесорубские поселения на Сортаволе, имело постоянно меняющееся население. Деревья рубили, сажали, перерабатывали. Во время вырубок город наводняли контрактные лесорубы и население увеличивалось в несколько раз, чтобы через несколько месяцев снова уменьшиться. Весной оно росло за счет тех, кто приезжал деревья сажать, а зимой рабочие приезжали, чтобы помочь переработать срубленную древесину. Только на два летних месяца устанавливалась относительная тишина.
Лесорубские города либо были наполнены жизнью, когда вокруг них рубили деревья, либо впадали в спячку, когда деревья десять-пятнадцать лет подрастали. Но до спячки в Верхних Ручьях было еще далеко - вокруг города было еще слишком много леса. И проблем у Ивана меньше не становилось.
Большинство рабочих приезжали одни, но находились и те, кто приезжал с семьями и маленькая школа, в которой училось едва ли больше сотни учеников, наполнялась новоприбывшими. Слухи о неком Ланге разлетались мгновенно, и на Ивана, как из рога изобилия сыпалась ватага новых учеников. Каждый норовил подойти и узнать, родственник ли он того самого Лесата Ланге, спасшего планету от страшных Тёмных магов, на что Иван всегда говорил, что они однофамильцы. Но не все удовлетворялись этим ответом и начинали виться за ним хвостом, в основном малышня, которую никак нельзя было просто так прогнать. Cтаршеклассники тоже не отставали, находились даже взрослые, что начинали доставать его вопросами. Пао Марта и директор Веревкин время от времени отогняли черезмерно ретивых поклонников, но толку было мало. Через месяц часть учеников уезжала, но через пару недель приезжали новые , и всё повторялось.
Дядя упрямо отказывался от мысли поменять ему фамилию, говоря, что это очень достойная фамилия. А то что творилось в школе, лишь временные трудности. Нет, дядя был хорошим опекуном. Просто замечательным. Иван читал старые сказки, где дети-сироты попадали в семьи к злым родственникам, которые с ними плохо обращались. Но сказки происходили в древние времена, когда служба опеки работала просто отвратительно.
Дядя не хотел её менять даже после того, как Ивана сильно избили. Случилось это несколько месяцев назад, когда стояла зима и вечерами было очень темно. Иван возвращался из школы и почит подошел к дому, как из кустов вышли какие-то люди... И больше Иван не помнил. Потом он очнулся в больнице, с сотрясением мозга и тройным переломом правой руки, а и кучей мелких ссадин и синяков.
Преступников нашли прежде, чем Ивана успели выписать из больницы, и они быстро оказались на скамье подсудимых. Как оказалось, нападавшие, а их было трое, принадлежали к неформальному объединению противников магии 'Адепты Молчания', занимавшихся тем, что разным образом пакостили волшебникам, нападали на слабых магов, которые были не в состоянии дать отпор. Членов этой организации ловили, сажали, но новые адепты появлялись вновь и вновь, как говорил дядя, ростки магофобии в обществе давали свои плоды.
Дядя считал, что с фамилией это не было связано. Он говорил, что ни один преступник в здравом уме не стал бы нападать на кого-то с фамилией Ланге. Василиса подтверждала его слова, сообщив, что преступники признались в том, что настоящей целью были Степан и Анфиса Соколовы, юные волшебники, жившие по соседству. Они учились в волшебной школе и должны были быть в это время на каникулах, но на этот раз родители решили не оставлять их дома, а отправили в бабушке в соседний город, о чем преступники конечно не знали.
У преступников были кустарные детекторы магии, и они сработали на Иване, который как раз шёл мимо дома Соколовых. Космический перелёт через омега-пространство восемь лет назад оставил на его теле следы, которые дешёвые детекторы магии могли принять за магические способности. Были ли у него магические способности или нет на самом деле - никто не знал. Хотя дядя был уверен, что были.
Сейчас Иван сидел под окном кухни, в надежде что-то услышать. Тётя Эля сегодня вновь приехала к ним в гости. Иван видел как её машина, яркий синий жук, проехала по улице, а теперь она стояла во дворе.
Была поздняя весна, и двор их старенькой трехэтажки был укутан зеленью. Иван надеялся, что его белую рубашку не видно сквозь кустарники, росшие под окном. Он притаился под кустом с самыми широкими листьями и напряг слух. Пока что ничего не было слышно, дядя и тётя Эля были в гостиной. Наконец в доме раздались шаги и из приоткрытой форточки послышались голоса.
- Ну что Титов тебе сказал? - спросила тётя Эля. - Потому что ты никогда раньше мне не звонил и не просил приехать.
- Он не может взять мальчика ни в одну магическую школу, потому что это якобы опасно для его здоровья, - ответил дядя. - Типа тот космический перелёт на него плохо повлиял и магию ему изучать опасно.
- Надо же, Агафонов говорил мне то же самое, слово в слово, - заметила тётя Эля и в ее голосе читалась издевка. - Не нравится мне это.
- Чего боится Титов? Ты же общаешься с Агафоновым и другими магами. Может что-то слышала?
- Во всех школах есть дети и внуки участников конгломерата, - сообщила тётя Эля после недолгой паузы. - Как я понимаю, они боятся, что через мальчика те могут выйти на тебя. Ты в программе защиты свидетелей, но тебе придётся появляться на собраниях, мелькать в школе. Тебя могут узнать и попытаться расквитаться с тобой через мальчика.
Иван чуть было не провалился под землю. Он, конечно, знал, что у дяди есть враги со времён войны, но он не думал, что всё настолько плохо.
- Я рассмотрела твоё предложение, - произнесла тётя Эля. - Мы с мужем можем его усыновить. Фамилию можно взять у этой солдафонки, прости, твоей тёщи Лазаревой. У Владимира есть родня на одной из колоний с такой фамилией, никто не будет задавать вопросов, если мы усыновим мальчика под фамилией Лазарев.
- Нет, - произнёс дядя. - Лазарев не самая подходящая фамилия.
Бабушка Василисы, Агриппина Лазарева, была официально признанной военной преступницей. Никто не знал, что она натворила, это было секретно, но трибунал признал ее виновной.
- Подумай, это наилучший вариант.
- Менять фамилию очень сложно, - заметил дядя. - Ты сама это делала.
- Эти трудности можно преодолеть. Если мы расскажем, как мальчика достают в школе из-за фамилии, я думаю, опека и суд пойдут нам навстречу, особенно после истории с нападением. А если мы поменяем фамилию, то Ивана можно будет отдать в любую школу, где есть выходцы из конгломератских семей. Тем более история с нападением на Ивана просочилась в парочку магических сетевых изданий.
- И что там пишут? - спросил дядя.
- Что магофобы напали на мальчика с фамилией Ланге и что от мальчика разит магией как алкоголем от пьянчужки.
- Ну фраза! - фыркнул дядя. - Сравнивать магические способности с опьянением.
- Скажи спасибо какому-то журналисту, - сказала тетя Эля. - Возможно, он мечтает получить премию в области изящной словесности. Титов в интервью утверждает, что способности у мальчика слабые, и что если из него получится маг, то самый обычный.
- Это говорит Титов, чьи магические способности до двадцати лет молчали в тряпочку, - хихикнул дядя. - Думаю, что у Ивана пока что слабый магический потенциал, а Титов просто юлит и боится мне это сказать. Не думаю, что выходцы из Конгломерата настолько отмороженные, чтобы мстить мне через столько лет. Тем более используя ребенка.
Послышалось постукивание ложки о край чашки, кто-то из взрослых размешивал сахар в чае.
- Кстати, надо позвонить Ивану, а то он как-то долго идет из школы, - с беспокойством в голосе произнес дядя.
Иван рванул к подъезду. Увы, в его 'детском' телефоне звук не отключался, поэтому если дядя услышит звонок, то о посиделках в кустах станет известно.
Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Иван стоял на пороге квартиры с ключом в руках. Впрочем, было поздно, дядя уже открывал дверь. Его джинсовый костюм был пыльным - после работы он не успел переодеться, а его длинные кудрявые светло-русые волосы были взлохмачены. Это означало, что дядя долго и напряженно над чем-то думал, а во время этого он всегда запускал руки в волосы и прическа после этого напоминала взрыв на макаронной фабрике.
- Опять подслушивал под окном? - добродушно спросил он
- Нет. - Иван выдавил улыбку. Не то чтобы дядя сильно ругался, но говорить правду он не хотел.
- Не забывай, что у Эли такой же прекрасный слух, как и у тебя, и она услышала, как что-то ломится сквозь ветки. А еще твоя белая рубашка испачкана в зелени.
Дядя был очень проницательным. Иван вздохнул.
- Ты опять будешь ругаться?
- Нет. Мне все равно предстояло поговорить с тобой и от части неприятного разговора ты меня избавил. Жду тебя на кухне.
Иван бросил сумку с планшетом на пол и пошел в ванную, вымыл руки и, не переодеваясь, отправился на кухню.
Тетя Эля добивала кусок торта, украшенный синими и зелеными розочками. Она ненавидела розовый цвет и никогда не покупала ничего розового. Но пирожные и торты без розового были редкостью, особенно в Верхних Ручьях. У четы Лебедевых, державших небольшую кондитерскую на соседней улице, без розового цвета был только этот торт, носивший название 'Сортавол' в честь планеты, и парочка шоколадных, на которые у Ивана была аллергия, поэтому тетя Эля обычно покупала этот или ограничивалась мешком мороженого, ассортимент которого был намного разнообразней в его безшоколадной и безрозовой части.
- Привет, - сказала тетя Эля. На ней было ее обычное желтое платье, на свободном стуле стояла бордовая сумка. Светло-русые волосы были собраны в какую-то дульку, напоминавшую цветок.
- Меня не хотят брать в школу, потому из-за омега-пространства я потерял магические способности? - выпалил Иван, как только оказался на кухне.
Тетя Эля покачала головой. Дядя подвинул ему табуретку, чтобы он мог сесть, и ответил:
- Я не знаю, Иван, честно не знаю.
- Агафонов и Титов те еще ужи, - добавила тетя Эля. - Мы от них ничего не узнаем. Но думаю, сейчас мы можем обсудить другой вопрос, вопрос твоего усыновления. Как ты мог слышать, если тебя возьмут в школу, то твой дядя будет в опасности.
Ивану стало не по себе. Ему не хотелось выбирать между дядей и учебой в магической школе.
Зазвонил телефон. Судя по мелодии, легкой птичьей трели, это была Василиса. Дядя вытянул руку с телефоном и сразу включил громкую связь.
- Ты прочла мое сообщение? - сказал он.
- Конечно, прочла! - воскликнула Василиса. - Ты хочешь отдать Ивана тете Эле?
- Знаешь, кажется, он не против, - дядя подмигнул ему.
Иван еще точно не знал, против он или нет.
- Папа! Ты серьёзно хочешь это сделать? - спросила Василиса. - Ты поссоришься с Титовым.
- Ну и что? - сказал дядя. - Титов против того, чтобы я отдал мальчика в какую-то другую семью, а против Эли он против не будет, он ее хорошо знает.
- Пап, ты чего?
- Титов когда-то был женат на матери Эли, поэтому формально она была какое-то время его падчерицей, - сказал дядя. - Я тебе это не рассказывал, потому что ты на дух не переносишь Элю.
Василиса на том конце обижено засопела.
- Папа!
- Третий или четвёртый брак из его семи, - добавила тетя Эля. - Кстати, можешь передать ему от меня привет. Единственная причина, по которой Ивана не отдали мне, - сказала тетя Эля, - так это потому, что эта ветряная сестрица моего мужа связалась с каким-то магом из бывших конгломератских. Мой муж чуть было не поплатился должностью за этот брак. И твоего отца с Титовым это решение не поссорит.
- Он сам хочет со мной поссориться, - зло ответил дядя, барабаня пальцами по столешнице. - Он мне ничего не говорит. Я хочу знать, есть ли у мальчика магия или нет.
- Титов говорил, что надо ждать, - сказала Василиса.
- Надо ждать, надо ждать, - передразнил ее дядя. - Я бы согласился подождать, если бы пару месяцев назад на Ивана не напали.
На крохотной кухне повисла тишина. Тетя Эля задумчиво изучала рисунок на дверце кухонного шкафа, словно пытаясь определить, был ли шкаф синим в серую крапинку или серым в синюю. Иван молча помешивал ложкой чай, кажется, пять минут назад чашку поставила перед ним тетя Эля.
- Я не отказываюсь от мальчика, - сказал дядя. - Просто подумай, если его все-таки возьмут в школу, мне придется там появляться на родительских собраниях и участвовать, во всяких мероприятиях, на которых должны участвовать родители. Это публичность. А теперь, после скандала с Агриппиной, мои свежие фото опять попали в сеть, поэтому каждый теперь знает, как выглядит Павел Ланге, знаменитый снайпер, охотник на магов и в придачу кузен Лесата Ланге. От моей репутации вреда будет больше, чем от моих врагов.
Василиса вздохнула на том конце линии.
- Хорошо, я тебя поняла. - И отключилась.
Дядя и тетя Эля еще некоторое время обсуждали различные вопросы, за это время Иван успел нормально пообедать. Дабы не мешать взрослым, он ушел с тарелкой в свою комнату. Едва он успел доесть, из кухни раздалась незнакомая мелодия - это точно не был телефон тети Эли. Схватив тарелку, он помчался на кухню. Дядя сидел на том же месте и сверлил глазами телефон, лежавший перед ним на столе.
- Василиса вам написала или вы стояли рядом? - начал дядя без приветствия. - Титов, я понимаю, вам это не нравится, но это мое решение.
- Кажется, я должен объясниться, - сказал голос по телефону. Без сомнения, он принадлежал старику и Иван был уверен, что его уже где-то слышал. - Мальчик рядом?
- Его здесь нет, - сказал дядя. И в этот момент Иван зашел с тарелкой на кухню. Тетя Эля жестами показала на стул и ничего не оставалось, как сесть и слушать. Дядя покачал головой.
Титов заговорил:
- Я понимаю, что ты хочешь отдать мальчика обучаться магии. Особенно после той истории. Мы с Агафоновым прикладываем все усилия, чтобы мальчика хоть куда-нибудь взяли. Но Совет Магов против, а нас двоих мало для принятия решения.
- Куда-нибудь? - спросил дядя. - Что это значит?
- Ни одна из магических школ не хочет брать мальчика. У мальчика пока что слабый магический потенциал, но это не так плохо.
- Так в чем причина? - нетерпеливо спросил дядя.
- Происхождение мальчика овеяно загадкой, - сказал Титов. - А война научила волшебников тому, что загадок лучше опасаться.
- Какая же мальчик загадка? - возмутилась тетя Эля, и постучала ложкой по пустой чашке, от чего та зазвенела.
- Мы ничего не знаем о его родителях, - сказал Титов.
- Это не удивительно, если они погибли под завалами, - сказал дядя.
- Павел, посмотри на вещи реально, Ка-Пен прогрессивная планета, а о родителях мальчика не нашлось никакой информации в уцелевших базах. Что-что, а медицинские файлы и банковские счета всегда сохраняются. При любых катастрофах, только если планету и все спутники не разнесет на молекулы.
Василиса говорила, что эти данные дублируются на орбитальных станциях, в отличие от данных правительства. Потому что потеря банковских и медицинских данных была способна вызвать катастрофу похлеще столкновением с астероидом. Правительственные данные не были столь ценны, и во избежание утечек их почти не дублировали.
- Возможно, мальчика усыновили, - сказал Титов. - Данные об усыновлении хранились в правительственных базах, которые пострадали. - А приемные родители мальчика, его воспитывавшие, имели другой генетический код и мы не могли найти их в банковских и медицинских базах. Мигранты, у которых могли забрать мальчика могли не проходить генетическую регистрацию. Это сама разумная теория, которая хоть как-то объясняет ситуацию. Но проблему нашу она решает, ибо шансы найти настоящий родителей мальчика исчезают.
- А есть и другие теории? - спросила тетя Эля.
- В других версиях - мальчик результат генетических экспериментов. Его ДНК могла принадлежать уже давно погибшим магам, предкам Лесата. Лаборатория могла пострадать под завалами и мальчика решили на время спрятать в посольстве, где он случайно попал к нам.
- Это полнейшая глупость, - прознёс дядя, которого этого тоже смутило. - Мы приняли за условие, что родители Ивана погибли на шахте. У него и так нет родителей, к нему цепляется Сиротский орден, по праву считая сиротой. А ко мне цепляется опека, недовольная вашим вмешательством. Если в первой теории есть хоть какой-то смысл, то вторая это полнейший бред.
- Прямиком из комиксов, где постоянно выращивают супермагов в лабораториях, - усмехнулась тетя Эля. - Хотя эксперименты на геноме волшебников не проводят уже тысячу лет.
- Есть и третья теория, - сказал Титов. - По ней, родители мальчика могут быть участниками государственного переворота на Деголе, промышленной планете, подконтрольной Риголе, с целью вывести планету из конфедерации. На Ка-Пене, все участники этой заварушки получили политическое убежища. Потому что переворот на Деголе спонсировался Ка-Пенским правящим классом.
- Еще политики здесь не хватало, - сказал дядя, хлопая себя ладонью по лицу.
- Это объясняет, почему мы не нашли никаких данных, - сказал Титов. - На Деголе проживала дальняя родня Лесата, наиболее рьяные противники генетической регистрации.
- Неудачники-революционеры, - вздохнула тетя Эля. - Давайте нам теорию, где родители мальчика состоят в каком-нибудь преступном синдикате.
- Есть и такая теория, - оживился Титов. - Даже несколько теорий, в зависимости от того, какой преступный синдикат выбирать.
- А может будет хоть одна теория, где про моих родителей будет что-то хорошее? - не выдержал Иван. - Например, что они были героями, сражавшимися с темными магам? Или просто хорошими людьми? Врачами там, космическими пилотами или исследователями глубокого космоса?
- Он только что зашел, - соврал дядя.
Иван продолжал:
- Я изучаю математику, если взять за условие, что большинство проживающих во вселенной людей хорошие люди, то по теории вероятности мои родители скорей всего будут хорошими людьми, а не какими-нибудь негодяями, как вы хотите сказать.
- Что же, будем знакомы, я Григорий Титов, волшебник и член Совета Магов. - голос на той стороне стал мягче. - Я приношу свои извинения, за те глупые теории, которые тебе пришлось услышать. Старым волшебникам нечего делать вот они и придумывают всякие теории на досуге. Ты прав, скорей всего твои родители были самыми обычными хорошими людьми.
Эти слова не успокоили Ивана. Больше ни участвовать, ни слушать этот разговор не хотелось, поэтому он быстро распрощавшись, схватил сумку с планшетом и помчался в городской парк, оставив дядю и тетю Элю разговаривать с волшебником.
Тревожные размышления прервал звонок. Это был Миша, звавший его гулять. В тёплый период мама Миши всегда выгоняла его на улицу, дабы он не сидел в замкнутом помещении целый день. Потому Миша, вместе учебным планшетом оказывался в парке, где и делал уроки. Ещё мама запрещала Мише переписываться с помощью телефона, считая, что так он теряет навыки реального общения, поэтому Миша обычно звонил, и крайне редко писал сообщения.
Грузную фигуру друга Иван заметил издалёка. Миша всегда занимал одну из лавочек на центральной аллее, если она была свободна.
- Привет, что-то случилось? - спросил он. - У тебя вид кислый.
Иван пересказал вкратце случившееся.
- Тебя не хотят брать в школу? - спросил он, после того как Иван закончил рассказ.
- Получается, что так.
- Запишись в кружок по географии, - предложил Миша. - География - это не магия, но тоже интересно. Может, наша школа займет какое-нибудь место на следующей олимпиаде.
Миша состоял во всевозможных кружках, куда смогла запихнуть его мама. Она надеялась найти в сыне хоть какой-то талант, но у того была лишь тяга к чтению энциклопедий и ни в одном из кружков друг большого успеха не сыскал, кроме математического. Пао Марта настаивала, чтобы Миша ездил на олимпиады и прочие соревнования, но мама Миши, тётя Аня, боялась отпускать его куда-то одного, поэтому математику Мише пришлось бросить.
- Ты же всё равно занимаешься только математикой, - сказал друг.
Иван сказал, что подумает, они пообщались о том о сем, он помог сделать Мише домашнее задание по математике и они разошлись по домам.
- Ты не передумал? - спросил дядя, когда Иван вернулся домой. Дядя сидел на кухне, собираясь намазать себе бутерброд. На столе, от визита тёти Эли, осталась гора конфет и половинка торта.
- Я не знаю, - ответил Иван. - Честно.
- Ну у тёти Эли нет врагов, в отличие от меня.
- Её не любит Василиса, - сказал Иван. Дядя, намазывавший в этот момент бутерброд маслом, рассмеялся.
- Они просто не любят друг друга. Агриппина и Эля не любят друг друга уже очень давно. Когда появилась Василиса, Эля считала, что я не должен потакать армейским амбициям девочки. А Василиса пошла вся в бабушку, - дядя вздохнул. - Нет они не враги, у них просто разные взгляды на жизнь.
За окном опускались сумерки. Иван зевнул и решил, что пора делать уроки. А ему еще надо было подготовить доклад о сортавольских временах года.
Год на Сортаволе длился десять месяцев, однако в обычной жизни применялся земной календарь, состоящий из двенадцати месяцев, и поэтому времена года не попадали в месяцы. Сейчас было тридцатое января три тысячи двести сорок четвертого года от начала третьей волны колонизации, а на улице стояла тёплая весенняя погода, которая обещала перекинуться в лето. Формально сортаволькое лето началось двадцать пятого января, но в их местности эту переходную неделю в начале и в конце периода обычно не считали. Было принято, что лето и зима на планете длились по два месяца, а весна и осень по три, но некоторые консервативные календари делили сортавольский год на ровные кусочки в два с половиной месяца, и именно такой календарь на несколько лет висел на стене в комнате Иване, пока Василиса не купила ему новый. И про эту разницу нужно было сделать доклад.
Вечер был самым обычным, если бы он не проснулся через полчаса, после того как лёг в постель. Ему снилось звёздное небо, которое решило спуститься на землю и заползти в его комнату. На окнах стояли силовые решётки, мерцающие ночью неярким фиолетовым светом - дом, при всей своей невзрачности был защищён очень хорошо. Иван проснулся от шороха. Защитные силовые решётки на окнах едва подмигивали и секунду он видел силуэт окном, в щель между шторами, который потом исчез.
Иван моргнул, он не знал, был ли это остатком сна или ему просто показалось. Никто не мог бродить бесшумно под окном, а значит ему скорей всего показалось. Он бросил взгляд на часы, которые громко тикали в ночной тишине. Была половина двенадцатого, секундная стрелка довершила свой круг и стрелки прыгнули ровно к двенадцати. Сутки на Сортавале длились двадцать три с половиной часа, вернее, двадцать три часа двадцать четыре минуты. Поэтому полночь наступала иногда в половине одиннадцатого, а иногда без двадцати одиннадцать, когда требовалась корректировка, чтобы сровнять набежавшее или убежавшее лишнее время. Из-за этих лишних минут, за год набегала целая лишняя неделя, поэтому в каждом месяце на планете было по тридцать одному дню.
За окном подул ветер. Шторы поднялись от ветра. Иван поднялся с кровати подошёл к окну, закрыл створку. Просто это была штора, а спросонья ему показалось. Он бросил хмурый взгляд на настенный календарь десятилетнего цикла, по которому он весь вечер писал доклад и лёг спать. Больше ему ничего не снилось.
Следующий день прошёл обыкновенно, Иван задержался на математическом кружке и в три часа вышел из школы. Жил он почти рядом со школой, но ему пришло сообщение от Миши, который просил помочь ему с домашним заданием. Друг только что вырвался с урока танцев, которые он посещал теперь уже вместо кружка по математике. На танцы Мишу отдали, чтобы мог похудеть, вместо кружка по физике, к которой друг испытывал определённый интерес. Тётя Аня, постоянно сокрушалась, что сын не мог ходить туда и туда, но у танцев и физики было одинаковое время начала, и пришлось пожертвовать любимой Мишиной математикой. От расстройства она записала сына ещё на три кружка. От всех этих кружков у Миши страдала учёба, но его мама продолжала бояться, что, если у сына окажется свободное время, он обязательно свяжется с плохой компанией, которую она видела в детях из лесорубских семей. Поэтому Иван в меру своих сил помогал Мише с уроками.
Сегодня центральная аллея была забита людьми, была среда и приближался день Лесоруба, который на Сортаволе праздновали второго февраля, поэтому все предприятия, которые были связан с лесозаготовкой, объявили традиционную январскую неделю отдыха, начинавшуюся сегодня, и парк был полон людей. В такие дни, когда центральные аллеи были заняты, они встречались у Нового дуба, на самой окраине парка.
Дерево не было новым, ему было двадцать пять лет, но он был посажен неподалёку от старого дуба, поэтому его называли Новым, хотя его ствол был настолько толстым, что его едва могли обнять двое, а высота равнялась пятнадцати метрам.
Листва деревьев была сочной и зелёной, листья подрагивали на лёгком ветру, а погода была солнечной. Засмотревшись на ярко синее небо и кроны деревьев, которые казались сегодня особенно красивыми. Иван не сразу заметил друга. Обычно тот сидел на лавочке неподалёку, но на этот раз друг сидел под дубом, читая планшет.
Иван побежал вперед. Что-то было не так. На друге была его школьная одежда, белая рубашка и янтарные пиджак и брюк, которые он оставлял дома, перед тем как уйти на танцы, благо жил он возле школы и всегда после школы заходил домой. А раз он не пошёл домой, что-то случилось. Мише не нравился его график, и он всё набирался храбрости поговорить с мамой, но на это у него не хватало решительности.
Друг, спал прислонившись спиной к дереву, и уронив голову на грудь, на коленях у него лежал планшет, который он сжимал пальцами. Иван осторожно потряс друга за плечо. Что-то в его позе было странным. Дядя иногда засыпал с телефоном или планшетом в руках, но они всегда падали из рук, друг же вцепился в планшет мертвой хваткой. Иван потряс сильнее, но ничего не произошло, Миша продолжал ровно дышать и сжимать пальцами планшет. И тут Ивану стало страшно, он пару раз прокричал над ухом друга, но тот даже не шелохнулся.
Вокруг не было ни одного взрослого. Иван не слышал никаких звуков человеческой речи, шагов или иного шума. На поляне стояла пронзительная, давящая тишина. Обычно же он слышал хоть какие-то звуки, при его остром слухе тишина была ему незнакома вовсе. А сейчаас он даже не слышал птиц, чья трель всегда доносилась из веток.
Дрожащей рукой он вытащил из сумки телефон, на экране засветилось странное сообщение 'Сеть недоступна', а затем телефон просто взял и отключился. Иван тыкал пальцам в экран, но телефон не желал оживать.
Центральная аллея, находившая в метрах ста, неожиданно показалась очень далёкой Иван ощутил слабость в ногах и ему захотелось лечь на траву и заснуть.