Дадаев Валерий Борисович. 1941 год. Размышления читателя

В. Б.

Причины наших неудач в 1941 году

Размышления читателя

Набережные Челны

2013

Причины наших неудач в 1941 году

размышления читателя

Оглавление

Введение.

Почему так трагично для нашей страны сложилось начало Великой Отечественной войны? Ни в официальных исторических изданий, ни в мемуарах наших военноначальников, ни в работах наших историков нет ясного и всеобъемлющего ответа на этот вопрос. В каждом издании, в соответствии с конъюктурной установкой того времени, в соответствии со своими взглядами, интересами и определенным заказом, дается свое толкование происшедшего. Многие писатели, особенно, К.Симонов, старается объективно разобраться в событиях тех лет. Но всеобъемлющего анализа причин в доступной мне литературе я не нашел. Поэтому, самостоятельно путем размышления, в меру имеющейся у меня информации, пытаюсь разобраться в событиях того периода.
Меня спрашивают, зачем тебе это надо? Ответ один. Надоело быть "болваном", которому официальная пропаганда всех времен "вправляла мозги", внушало то, что было надо ей. Хочу знать истину, такой какой она была на самом деле. Ведь это было время, в котором жили мои родители, и которое краем коснулось меня и моих сверстников. Хочу в потоках лжи, неправды, искажений, умалчиваний, найти правду. Она нужна мне и моим потомкам.

Глава 1. Промышленный рывок.

Что представляла наша страна после окончания Гражданской войны и восстановительного периода после нее. Это 1926 - 1927 года. Промышленность развита слабо. 85% населения занята в аграрном секторе. Большинство из них - частные хозяева, имеющие свой надел земли. Наша страна идеологически- единственная страна где власть принадлежит рабочих и крестьянам. Мы - одиноки в мире, а само наше существование вызывает ненависть у правящей верхушки других стран. Кроме того, она огромна, полна природных богатств. Что вызывает настойчивые желания у соседей завладеть нашей территорией. И до сих пор для многих из них наша страна представляется как все еще не завоеванная колония. Я думаю каждому понятно, что от таких посягательств нас может защищать, только, своя сильная, хорошо вооруженная армия, оснащённая самой современной техникой. И такую технику, оружие, и в достаточном количестве, может дать только своя хорошая развитая современная промышленость. В те годы перед страной стал вопрос: жизни или смерти. Если хотим выжить, не быть завоеванными, мы должны превратить нашу страну из аграрной в промышленно-развитую. И по уровню не ниже самых передовых. И сделать это, как можно быстрее, пока длится передышка после Гражданской войны. Вопрос стоял в том, сколько она продлится. А пока, используя её, мы должны совершить промышленный рывок, чтобы перевооружить армию современным оружием, сделать ее сильной и грозной. И сделать надо было за 15 - 20 лет, то что другие страны совершали за 100 - 150 лет. Политическое руководство страны, во главе с И.В. Сталиным выдвинуло эту задачу и настойчиво, не смотря ни на что, даже ценой принуждения и страха, решало её. Страна быстро перестраивалась. Строилось огромное количество промышленных предприятий и в первую очередь, оборонного назначения. Не буду перечислять всего, это хорошо известно. Скажу одно, промышленный рывок был поистине фантастическим. К началу Великой Отечественной Войны мы достигли уровня многих промышленно-развитых стран. За те 14 лет, которые были нам опущены до начала войны (1927-1941г.) мы совершили культурную, аграрную и промышленную революции. Страна буквально преобразилась. Но не смотря на все это, существовали и объективные законы времени, которые оказали свое влияние на процесс промышленной революции. Так, если нужное количество промышленных предприятий мы смогли быстро построить, оснастить оборудованием, то укомплектование их квалифицированной рабочей силы и ИТР встретило большие трудности. Таких кадров в стране было крайне мало. Поэтому, для решения этой задачи, надо было оторвать от привычного, веками повторяющегося быта миллионы и миллионы крестьян, обучить грамоте, психологически перестроить, сделать из них рабочих высокой квалификации. Научить делать сложнейшие машины. Вместе с этим создать и обучить инженерные и научные кадры. И все - в самые сжатые сроки. Но чтобы сделать из простого крестьянина, не видевшего толком машины, высоко- квалифицированного рабочего, требовалось длительное время. В один момент это сделать было физически невозможно. Еще больше времени требовалось для подготовки инженерных и научных кадров. Возникла ситуация: заводы построены, сданы в эксплуатацию, а выпуск новой продукции, особенно, высоко- техничной задерживается из-за недостатка квалифицированных и инженерных кадров. Помимо времени на обучение кадров и накопления у них профессиональных навыков, требовалось еще время для налаживания производства, кооперирование его со смежниками, воспитании и расстановки руководящих кадров и т.д. Как мы не спешили, но сам процесс становления и организации промышленного производства требовал длительного времени. Ситуацию усугубили политические "чистки", особенно в 1937-1938 годах, когда многие грамотные, знающие специалисты были вырваны из производства и оказались за колючей проволокой. Им на смену часто приходили люди, политически благонадежные, но в производстве - полнейшие "профаны". Они могли кричать, "сыпать" лозунгами, искать везде "врагов народа", но не могли наладить элементарного дела. От этого выпуск новой продукции затягивался еще больше. Следует отметить следующие. В то время спрос за невыполнение плана был очень жестким. Не выполневший его мог оказаться в числе "врагов народа". Объективные причины невыполнения в расчет не принимались. План должен был выполнен любой ценой. С одной стороны, это может быть было и правильным, так как дисциплинировало всех сверху до низу, а с другой порождало показуху, " очковтирательство", низкое качество и брак производимого. Нужно было время, чтобы навести порядок, расставить всех на свои места, увязать всё между собой и наладить нормальное производство качественной продукции. В результате к началу войны, несмотря на фантастически быстрый промышленный рывок, большинство предприятий находилось еще в стадии организации, освоения выпуска нужной военной продукции, особенно, современных образцов. Тоже относится и КБ и НИИ по разработке современных образцов вооружения. Они набрались опыта и заработали по настоящему только к концу 30-ых и в начале 40-ых годов, когда времени на освоение их разработок в производстве до войны оставалось немного. Кроме того, если за годы 5-ти леток мы сумели создать промышленную базу для достаточного производства основных видов вооружения, то строительство предприятий по выпуску средств обеспечения армии (средства связи, автотранспорт, тягачи, боеприпасы, инженерные имущества и т.д.) еще только разворачивалось. Нашей стране надо было еще 5-6 лет мирного времени, чтобы создать эти производства и обеспечить армию всем необходимым. К сожалению, этого времени нам не было дано. Каковы же были возможности нашей промышленности по обеспечению армии накануне войны? За основу взяты книги М.Захарова " Генеральный штаб в предвоенные годы " и книги Д.Гланца " Колос поверженный", " Великая Отечественная катострофа-3 ".

Танки

Из положенных по штату 30,5 тысяч штук на 1.06.1941 год в войсках имелось 13088 штук исправных танков. Современных образцов от 15-30%, в том числе. По расчетам М.Захарова полная потребность могла быть удовлетворена через 5-10 лет.

Самолеты

На 1.01.1941. По штату 23378 штук, в том числе новых типов 14483 штук, фактически - 13650 штук, в том числе новых типов 2875 (21%)

Артиллерия

На 1.06.1941. По штату - 62 000 штук. Фактически - 47091 штук (76%). РГК - 89,66%. Пушки Зенитные - 85-75 мм - 76%, пушки Зенитные 37 мм - 17% от требуемого..

Стрелковые оружия. Обеспеченность на 1.06.41 г.

Винтовки - более 100%. Пулеметы "Максим" - более 100%. Ручные пулеметы - 45%. Автоматы - 75%. Ручные гранаты - 29%. От требуемого.

Боеприпасы

Уровень обеспеченности Западных округов к началу войны: противотанковые - 33-38%, в том числе 76 мм - 16%, для гаубиц - 61,1%, 37 мм Зенитные - 7,5%, 76 мм Зенитные - 84%, для минометов - 47,7-66,6%.

Автотранспорт, тягачи, связь, инженерное имущество

На 1.06.1941. Артиллерийские тягачи - 20,5%. Автотранспорт - 36%. Тракторы - 30,6% (данные начальника ГАБТУ Н.Я Федоренко). Ремонтные передвижные мастерские - 34,7%. Бензоцистерны - 18,5%. Связь : рации - 32-78%, кабель телефонные - 7-59%, инженерное имущество - 30-50%.

М. Захаров. " Планом (МП - 41) предусматривалось в сжатые сроки развернуть большое количество частей и соединений. Но оборонная промышленность страны, не имея необходимых материальных возможностей, не могла своевременно и в достаточном количестве обеспечить их, и особенно моторизованные и танковые дивизии, боевой техникой. На пример для оснащения армии недоставало 12,5 тысяч тяжелых и средних танков, 43 тысячи тракторов, около 298 тысяч автомобилей... Подобная картина наблюдалась и с оснащением авиацией. В ее парке недоставало 13,6 тысяч самолетов фронтовой и тыловой авиацией. Обеспеченность войск малокалиберной зенитной артиллерией и зенитными пулеметами не превышало 23-37%. В войсках не хватало средств заправки и транспортировки горючего, и имущество связи, особенно кабеля, полковых и армейских радиостанций". " Отдельные отросли нашей оборонной промышленности не обеспечивали всех запросов армии. Они нуждались в улучшении руководства, организации, контроля, а так же приложения новых усилий со стороны представителей науки и техники". Из книги Д.Гланца: "Для снабжения Красной Армии оружием и военным снаряжением, требуемым новым мобилизационным планом потребовалось бы около 5-ти лет." Из книги " Великая Отечественная Катастрофа - 3" (стр.317-318) " Производство 76 мм бронебойных снарядов в СССР было налажено лишь незадолго до войны и накопить их достаточных запасов просто не успели". "На каждую 76 мм пушку в среднем приходилось . . . 12 бронебойных снарядов". "Таким образом большинство дивизионных пушек и танков Т-34 и КВ небыли обеспеченны бронебойными снарядами даже по минимальным потребностям". "2 июля 1941 года ГАБТУ РККА подало заявку на 292 тысячи бронебойных выстрелов. Но найти такое количество было просто негде. Промышленность . . . была еще не состояние обеспечить . . . нужды фронта". Из книги Д. Гланца : " . . . советская экономика и так работала в критическом режиме, социальные программы были урезаны до минимума, а заводские рабочие практически переведены едва ли не на казарменное положение. . . " ( примечание редактора) . Подведем итоги. Если судить справедливо, то промышленный рывок в годы предвоенных 5-ти леток позволил нашей стране в десятки и более раз увеличить мощь нашей армии и вывести ее на уровень сильнейший Европейских государств. При том оснащении оружием и техникой, которое давало к середине июня 1941 года наша оборонная промышленность, мы могли успешно отразить нападение одного Европейского государства, а на Востоке - Японии. Но чтобы вести войну с таким противником, как Германия с союзниками, которая имела лучшую армию мира и которую снабжали оружием, техникой и ресурсами, вся Европа, плюс Япония на Востоке, имеющихся мощностей промышленности не хватало. Нужно было еще несколько лет, чтобы достигнуть требуемого уровня. Как мы не спешили, но создать нужный промышленный потенциал за то время, которое было нам отпущено, оказалось физически невозможным. Этот недостаток времени привел к тому, что наши войска встретили войну на порядок технически хуже оснащенной, чем армия Германия. Г.К. Жуков из беседы с писателем К. Симоновым : " немцы имели перед нами огромное преимущество в военно-промышленном потенциале... Словом, нельзя забывать, что мы встретили войну еще продолжая быть отсталой в промышленном отношении страной, по сравнению с Германией".

Глава 2. Состояние армии.

Теперь рассмотрим состояние нашей армии накануне войны. В 1936 году численность нашей армии составляла 800-900 тысяч человек. В июне 1941 года - 5,5 миллиона человек (у немцев - 8,5 миллиона) . Рост в 6 раз за 4,5 года! Что требуется, чтобы увеличивающаяся армия имела высокий уровень боеспособности? Кроме оружия, техники, и прочего, нужное количество грамотных, знающих свое дело командиров, обученый сержантско-рядовой состав, хорошо поготовленных танкистов, летчиков, артиллеристов, саперов, связистов и т.д.

Начнем с командных кадров. Наш Российский офицерский и генеральский корпус после революции 1917 года, в силу разных причин, был практически ликвидирован. Кто был уничтожен, кто погиб в Гражданскую войну, кто эмигрировал, кто репрессирован в последствии. До Великой Отечественной Войны "дожили" 3-5% от их состава. Корпус надо было создавать занаво. До резкого увелечения армии эта задача решалась вполне успешно. Наши училища и академии выпускали достаточное количество команлиров. Когда же армия стала расти, они уже не справлялись с этой задачей. Возник большой дефицит командных кадров. Как же решался это вопрос?

Младший командный состав. 20-25% за счет выпуска после училища, часть за счет призыва из запаса командиров Гражданской войны, основная часть за счет выдвижения после учебы на краткосрочных курсах отличившихся сержантов. Часто делалось и без курсов, одним приказом.
Средний и старший командный состав.

Какой-то % после учебы в академиях, на высших курсах, но основная часть путем резкого повышения в должности по приказу. Из комвзвода в комбаты, из комроты в комполка, и т.д. Например, командующий Киевским ВО (целый фронт) год назад командовал всего дивизией. Правда, он отличился в Финской войне, получил звезду Героя, но по своему запасу теоритических и практических знаний он не соответствовал такой высокой должности. Или командующий Западным ОВО, где немцы нанесли наиболее сильный удар. В 1936 году он командовал танковой бригадой в звании полковника, в 1940 году ему уже присваивается звание генерал-полковника, а в 1941 году генерала армии. В декабре 1937 года его назначают начальником Главного бронетанкового управления СССР, а в июне 1940 года командующим Западным ОВО. Рост - стремительный. Но знаний, особенно опыта практической работы на такой высокой должности он приобрести не успел. Т.е. своей должности не соответствовал. Когда началась война, его округ понес самое сокрушительные поражения, в чем есть доля вины от некомпетентности его командующего. Особенно такие "скачки" наблюдались в авиации, когда проявившие себя герои летчики в чине капитана-майора, быстро становились генералами и командующими больших масс авиации. По существующим негласным правилам всех армий мира, для подготовки хорошего командира полка требовалось минимум 10 лет, командира батальона меньше, командира дивизии и выше соответственно больше. Им надо было не просто дать необходимые знания, но они должны были покомандовать на практике, набраться нужного опыта. Для этого требовалось значительное время, которого у нас не было. Я думаю, понятно, что приготовить должным образом за 5 лет в 6 раз больше командиров всех степеней, особенно, высших, было не реально. Поэтому вопрос решался просто : резким повышением в должности согласно приказа. По бумаге получалось - должности укомплектованы, а на деле - большинство командиров не соответствовали им. Т.е. процветала та же самая "показуха". Но даже и таких "скороспелых" кадров не хватало. Степень неукомплектованности многих частей достигало 30-50%. Примечание к ранее написанному : командющий ЮЗВО - Кирпонос М.П. Оценки его : Попель " Безупречно смелый и решительный человек, он еще не созрел для того поста". Рокосовский : ". . . Я окончательно пришел к выводу, что не по плечу этому человеку столь объемные, сложные и отвественные обязанности, и горе войскам, ему ввереным". Д.Г.Павлов - командующий ЗОВО. Оценки его : Н.С.Хрущев (из мемуаров) : "Я просто боялся, как человек с таким кругозором и такой слабой подготовкой может отвечать за состояние бронетанковых войск Советского Союза". В.Гончаров " Катастрофа западного фронта и судьба генерала Павлова". Заключение на основе воспоминаний участников войны в Испании : " Что можно сказать по этому поводу ? Очевидно, что безусловная личная храбрость Д.Г.Павлова, его хорошие тактические умения и технические знания сочетались, с невнимательностью, неумением организовать взаимодействие с пехотой и артиллерией. А так же, с крайней не дисциплинированностью, временами переходящей в откровенное разгильдайство". Положение с кадрами ухудшилось после репрессий 1937-1938 гг. Сколько опытных военных, которые могли достойно командовать, учить других, исчезло навсегда в лагерях. Взять хотя бы Рокосовского, Горбатого, Мерецкого и многих других. Судьба обошлась с ними милосливо, кто-то заступился за них, а сколько подобно им, исчезли навсегда. Прославленный впоследствии Маршал Жуков едва не угодил в "ведомство Берии", на него уже был готов нужный материал. Его спас случай, когда потребовался знающий и энергичный генерал для Халхин - Гола. Книга А.Г.Хорькова " Грозовой июнь" издание 1941 года, страницы 9-13.

Вот какие данные он приводит по Киевскому ВО : из материалов к протоколу заседания Военного Совета :

Было уволенно по политическим причинам из рядов РККА в 1937 начало 1938 годов - 2922 человека, из них арестованно 1066 человек.

Командиров корпусов - 9 (100%)

Командиров дивизии - 24 (96%)

Командиров бригад - 5 (55%)

Командиров полков - 87 (64%)

Коменданты УРоВ - 4 (100%)

Начальники штаба корпусов - 6 (67%)

Начальники штаба дивизии - 18 (72%)

Начальники штаба полка - 76 (58%)

Начальник отдела штаба округа - 19 (84%)

В числе подписей под этим протоколом стоит и подпись Н.С.Хрущева.

Далее.

"Репрессии не только уничтожили . . . военные кадры приграничных округов, но и вызвали поток непредвиденных . . . перемещений по служебной лестнице. За один год (с первого марта 1937 года по первое марта 1938 года) в РККА получили продвижение по службе 39090 лиц комсостава, . . . в т.ч на должности командующих войсками военных округов - 12 человек, командиров корпусов - 35, командиров дивизий и бригад - 116".

" Массовые назначения на большинство командно - штабных должностей, новых, чаще всего молодых по возрасту командиров . . . не имевших практического опыта, привели к нарушению преемственности в их работе. Например, в Западном округе в 62,5% командиров корпусов имели стаж менее 1 года, 31,2% - менее 2-ух лет и только 6,3% - 2 года. Примерно такое же положение было и с командирами дивизии". Эти репрессии по мимо того, что уничтожили часть военных кадров, создали в армии обстановку недоверия всеобщего тотального контроля за настроениями, высказываниями, действиями, обстановку страха, обязательности нужных мнений, слов, мышления. Проводниками всего этого являлись, как правило, политические руководители, которых в армии было достаточно много. Они должны были следить за политической благонадежностью командиров и бойцов, воспитывать их, проводить в армии линию партии. Хорошо, когда политрук был человеком дела, хорошо разбирающимся в военных вопросах. С таким командирам было легко работать, но если попадался человек не компетентный, смутно представляющий что такое армия, но полный служебного рвения проводить линию партии, тогда дело было плохо. Командир мог быть обвинен в неправильных высказываниях, панических настроениях, в восхваление предполагаемого врага и т.д и т.п. Рапорта политрука, разбор вышесказанного на партийной собрании было достаточно, чтобы командира смещали с должности и он мог реально попасть в число репрессированных. Вот такая обстановка всеобщего контроля, реальная угроза наказания за малейшие сомнения, отклонения от установки свыше, лишала командиров нужной им самостоятельности, ограничивала свободу их действий, приучала к слепому, бездумному исполнению, гасила всякую инициативу. В отличии от нас офицерский и генеральский корпус Германии полностью сохранился со времени первой Мировой войны. Знающих и опытных кадров для комплектования армии хватало. Назначение осуществлялось не по политическим мотивам, а по профпригодности. Как правило, на должность командира полка и выше назначались люди, воевавшие в офицерском чине еще в первую Мировую войну. Они имели намного больше прав и свободу действий, чем у нас. Политический контроль отсутствовал. Начав воевать на два года раньше, большинство командного состава приобрели опыт современной войны и войны победоносной. Мы такого опыта не имели. Мелкие локальные войны и война с Финляндией мало что дала для этого. В итоге при сравнении, командные кадры Германии по знаниям, умению, боевому опыту и пр. были на порядок выше, чем наши. А если добавить те условия, в которые были поставлены наши командиры, эта разница повышалась в несколько раз. Война застала большинство наших командиров и генералов в стадии незнания, неумения, а иногда и полной растерянности, как грамотно командовать. Этому они учились уже в ходе самой войны. Сколько напрасных жертв, жизней, крови, стоило нашему народу их учеба, приобретение боевого опыта, умения воевать! Чем оборачивалось для нас это неумение? Большие и ненужные, порой катастрофические - потери (людей, техники, материальных средств). Паника, неустойчивость в бою, разгром, бегство, пленение там, где при нормальном и грамотном командовании, войска воевали вполне успешно.

Теперь о рядовом составе.

Закон о всеобщей воинской повинности был принят в начале сентября 1939 года. До начала войны оставалось год и 10 месяцев. За это время наша армия увеличилась в 2-2,5 раза. Чем ближе к войне, тем быстрее она увеличивалась. Мы спешили догнать Германию. И эта спешка сказывалась на степени обученности рядового состава. К началу войны она была разная : от нормальной до полной необученности, когда призванные накануне войны новобранцы неуспели пройти даже озов солдатской науки. А они составляли около 20%. Самообучение часто было пущено на самотек, вилось кое-как. Большинство солдат не знало таких вещей, как умение окапыватся, борьба с танками, маневр на поле боя, маскировка и т.д. Низкой степенью подготовки отличались танковые, механизированные войска. Тут процесс обучения требовал длительного времени и больших материальных затрат. Но с формированием механизированных корпусов мы очень спешили. Сроки устанавливались самые сжатые, а горючие и снаряды для обучения отпускались крайне скупо. Поэтому практические навыки были самыми минимальными. Например, большинство танковых экипажей имели 5-6 часов практики вождения танка, 1-2 дня для стрельбы по целям. О тактике ведения боя, маневре, маскировки, взаимодействии с пехотой они имели самые смутные представления. Переучивание на владение новой техникой, которая поступала в войска сильно отставала от требуемого. После такого спешного обучения корпус считался сформированным и готовым к бою. То, что из-за плохой подготовки он имел низкую боеспособность, наверх не докладывалось, иначе последствия были бы самыми серьёзными. Т.е. процветала та же самая "показуха". Д.Гланц "Колос поверженный". Из доклада командира 8 механизированного корпуса Рябышева : "Водительский состав машин КВ и Т-34 в своем большинстве имел стаж практического вождения от 3 до 5 часов".

Страница 266

" Меры по экономии горючего препятствовали боевой подготовки особенно мобильных войск в 1941 году". Книга " Великая Отечественная Катастрофа - 3". Страница 312. Об обучение танковых экипажей. "Во главу угла была поставлена экономия материальных средств, при этом подготовка экипажей явно недооценивалась. А ведь любая самая лучшая техника мертва без людей, владеющих ею в совершенстве".

Страница 311

" У механиков-водителей тяжелых танков КВ это опыт был не менее 30 часов, но приобретался он большей частью на танкетках Т-27, которые почти в 20 раз были легче КВ".

Такая практика подготовки оставалась до 1943 года, от чего наша армия несла большие и неоправданные потери, а массовый ввод техники в бой не давал нужного результата. Эту систему начали перестраивать после настойчивых требований танковых командиров и личного вмешательства И.В.Сталина. Еще хуже дело обстояло в авиации. Для подготовки боевого летчика, владеющего современной техникой, тактикой и приемами воздушного боя, фигурами пилотажа и т.д. требовалось несколько лет. А так же наличие хорошо оборудованной учебной базы, большие материальные средства. К сожалению, наша страна не могла себе этого позволить. Всего и вся не хватало. А желание иметь сильную авиацию и как можно быстрее было у руководства огромное. Отсюда - спешка, постоянный нажим, подстегивание, желание получить нужное любой ценой. Ни к чему, кроме неразберихи, хаоса, "показухи" это не привадило. Аварийность из-за слабой подготовки летчиков была крайне высокой. Нигде, как в авиации, на высших должностях, не сменилось за короткий срок столько командиров. Считалось, если сменить руководство, дело пойдет, как надо. Меняли, а дело шло плохо, снова меняли, все оставалось на прежнем уровне. Нельзя объективные законы учебной подготовки изменить в угоду своим желаниям, даже самым высоким. Понятно, что для успешной обороны страны от такого противника как Германия, требовалась мощная, современная авиация. Но если самолетов, пусть старых типов, было более или менее достаточно, то хорошо обученных кадров не хватало. И чтобы решить проблему комплектования летных частей присылалось наспех обученные пополнения. На бумаге выглядело неплохо, такие-то части сформированы и готовы к выполнению боевых задач. Но фактически, их боевая возможность была много ниже запланированных. Нужно было время и непрерывная учеба, чтобы часть достигла требуемого уровня. Д.Гланц "Колос поверженный" страница 285 : " При общем числе 7133 самолетов (в Западных округах), обученных экипажей имелось 5937 для них. Что еще хуже - хотя новые самолеты составляли 14% от общего количества (около 1000 штук) имелось лишь 208 экипажей, способных летать на этих машинах".

Страница 483

" Большинство экипажей не имело боевого опыта . . . к июню 1941 года более 43% командиров авиасоединений командовали ими меньше 6-ти месяцев. 63% командиров на всех уровнях занимали свои посты меньше года, а 91% меньше 1,5 лет. Пребывшим в линейной части молодым, летным экипажем . . . все еще требовалось серьёзная, летная подготовка".

Страница 484

" Боеготовность частей была низкой, а техника содержалась просто ужасающе . . . "

Пришедши из училищ летчиков называли "взлет-посадка", чего они, только, и умели делать. Все остальное, без чего невозможно воевать им было почти незнакомо. Большинство из них были обучены летать на самолетах старых типов, а новых они знали понаслышке. Такие новички становились легкой добычей немецких летчиков и только уцелевшие из них, постепенно, на горьком опыте, стали понимать, как надо воевать, чему учится, что делать. Наши потери при этом были громадными, несопоставимыми с немецкими. Часто было и такое, что современные самолеты не могли подняться в воздух, так как не было обученных экипажей. Ко всему этому надо добавить, что такого беспорядка, разгильдяйства, недисциплинированности не было ни в одном роде войск. Возможно, на это повлияло частая смена руководства, а так же особое положение, как рода войск. Особая престижность службы, исключительность положения, повышенное внимание со стороны руководства страны. Летчики чувствовали себя "богами", пользовались особым восхищением и преклонением народа, свысока поглядывали на остальных. Эта исключительность, особое положение, не могли, по-видимому, сказаться на уровне их дисциплины, организованности, исполнительности. Нигде, как там не игнорировались приказы вышестоящих. Пример тому, не исполнение неоднократных приказов о рассредоточении самолетов по запасным аэродромам накануне войны. Итог такой неисполнительности известен: большинство самолетов в начале войны были уничтожены на земле, а наземные войска остались без воздушного прикрытия. Только, во второй половине 1943 года удалось окончательно навести порядок в авиации.

Книга О.С.Смыслова " Асы против асов"

Из постановления ЦКВКП(б) и СНК СССР N 125 от 9 апреля 1941: " Расхлябанность и недисциплинированность в авиации не только не пресекаются, но как бы поощряются со стороны руководства ВВС тем, что виновники аварий и катастроф остаются по сути безнаказанными" Там же. " С 1 по 10 августа 1940 года проверкой 28 авиаполков . . . было установленно: 1. Черезвычайно низкая дисциплина, расхлябанность и неорганизованность в частях КА (большое количество пьянок с дебошами, самовольные отлучки и прочее аморальные поступки, характеризующих низкое состояние дисциплины).

О состоянии авиации можно писать очень много. Состояние по всем параметрам было плохое, нужно было время, чтобы навести там порядок.

Глава 3. Соотношение сил накануне войны

Каково же было соотношение сил, качественное и количественное состояние войск обоих сторон на момент нападения Германии на СССР?

Начнем с Германии

Немцы с союзниками сосредоточили для нападения армию в 5,5 миллионов человек, около 5 000 танков, из них средних и тяжелых около 2500 штук, 4980 самолетов, 47200 орудий. Войска обслуживали 600 000 штук автомобилей. (Правила подсчета войск и техники в исторических изданиях у каждого свои). Западные, особенно, немецкие, стараются занизить свою цифру и увеличить нашу. Советские издания - наоборот. Например, в немецких источниках не учтены танки и штурмовые орудия, не входящие в состав танковых войск, а так же трофейные танки. Одних трофейных танков, взятых во Франции, было 5 000 штук. Все это составляет около 20%. Тоже, самое в отношении артиллерии Немцы намного превосходили нас в насыщенности войск автоматическим оружием, минометами, противотанковой артиллерией, противотанковыми ружьями, зенитной артиллерией. Степень их моторизации, подвижности в несколько раз превышало нашу.

Из книги В.А.Анфилова " Крушение похода Гитлера на Москву. 1941 год. " Страница 42. "Сухопутные войска имели на вооружении большое количество противотанковых средств : 15500 орудий и около 25500 ружий" (мы противотанковых ружей не имели)

Вот какую оценку состояния немецкой армии накануне нападения дают наши военоначальники. М.Захаров "Генеральный штаб в предвоенные годы" Страница 185.

" Теперь у наших западных границ стояли полностью отмобилизованные и развернутые, прошедшие почти двухлетнюю школу большой войны, готовые к нападению вооруженые силы фашистского блока. Экономика фашистских и оккупированных ими государств, переведенная на военное производство, в большом количестве ковало средства истребления"

Г.К.Жуков из бесед с писателем К.Симоновым.

" После завоевания Европы, немцы имели не только сильную, испытанную в боях, развернутую и находившуюся полной боевой готовности армию, не только идеально налаженную работу штабов и отработанные, буквально, по часам взаимодействие пехоты, артиллерии, танков и авиаций. Немцы имели перед нами огромное преимущество в военно-промышленном потенциале . . . Словом, нельзя забывать, что мы вступили в войну еще продолжая быть отсталой в промышленном отношении страной, по сравнению с Германией" . "Надо по достоинству оценить немецкую армию, с которой нам пришлось столкнуться с первых дней войны. Мы не перед дурачками отступали по тысяче километров, а перед сильнейшей армией мира. Надо ясно сказать, что немецкая армия к началу войны была лучше нашей армии подготовлена, выучена, вооружена, психологически более готова к войне, втянута в неё. Она имела опыт войны, и при том войны победоносной. Это играет огромную роль. Надо так же признать, что немецкий Генеральный штаб и вообще немецкие штабы тогда лучше работали, чем наш Генеральный штаб и вообще наши штабы, немецкие командующие в тот период лучше и глубже думали, чем наши командующие. . . На стороне немцев было преимущество во всех отношениях"

В добавление к вышесказанному. Мы имели дело не просто с Германией и её союзниками. Нам противостояла производственная мощь и ресурсы всей континентальной Европы. Именно вся Европа вооружала и оснащала необходимым немецкую армию. На стороне Германии так же воевало около 2 млн граждан других стран Европы. (французы, бельгийцы, голландцы, чехи, словаки, хорваты, поляки и т.д.) Мы были одни и должны были рассчитывать только на себя, на свои возможности и свои ресурсы.

В каком же состояние находились войска наших Западных округов накануне войны?

Там было сосредоточено 2680 тысяч человек. Числилось 11 000 танков, 7133 тысяч самолетов, 37,5 тысяч орудий и минометов, 149,3 тысяч автомобилей (история второй Мировой войны, том 3. Д.Гланц " Колос поверженный страница 232, 235, 274. М.Захаров " Генеральный штаб" страница 392)

Мобилизационная и боевая готовность войск были следующими :

Стрелковые войска

Войска не были укомплектованны до штата военного времени личным составом, оружием, материально-технический имуществом. Часть их находилась в стадии формирования и реорганизации. При штатной численности дивизии в 14480 человек, средняя численность их по округам составляла :

Ленинградский ВО - 11985 человек

Прибалтийский ВО - 8712 человек

Западный ОВО - 9327 человек

Киевский ОВО - 8792 человек

Одесский ВО - 8460 человек

( Д.Гланц " Колос поверженный " Страница 229. Со ссылкой на наши источники )

Из общего числа личного состава, 600 000 человек были призваны за 1,5 месяца до начала войны и не успели пройти даже начального курса обучения. В войсках ощущалась большая нехватка оружия, особенно, пулеметов, автоматов. Порой недоставало простых винтовок. Вот как, к примеру, был обеспечен Юго-Западный фронт стрелково-минометным оружием на 22 июня 1941 года ( Д.Гланц "Колос поверженный" Страница 271. Со ссылкой на наши источники)

7,62 мм винтовки - 48%

7,62 мм автоматы - 25%

7,62 мм пистолеты/револьверы - 70%

7,62 мм ручные пулеметы - 75%

7,62 мм станковые пулеметы - 40%

12,7 мм зенитные пулеметы - 18%

82 мм минометы - 80%

120 мм минометы - 60%

Из-за нехватки орудий в 43 дивизиях предусматривалось иметь по одному артиллерийскому полку, вместо 2, положенных по штату. Обеспеченность автотранспортом составляла 36%. Крайне низкой была укомплектованность средствами связи и инженерным имуществом. Тыловые части армейского и фронтового тыла отсутствовали. Остальные службы тыла имели 25-30% от штатной численности. Все эти службы должны были развертываться с началом войны. Уровень обеспечения артиллерийскими боеприпасами на 22 июня составлял от 6,6 % до 84,4%. Особенно нехватало бронебойных 76 мм и зенитных снарядов, в том числе и для танков. Уровень их производства от потребности составлял 16%. Уровень производства ручных гранат составлял 29% от требуемого. ( Д.Гланц " Колос поверженный " страница 167-176, 229, 273, 242, 265, 263. Со ссылкой на наши источники) . М.Захаров " Генеральный штаб . . . " Страница 410-414, 386, 464. " История второй Мировой войны. Том 3. Страница 420, 421, 429 ".

О степени обученности личного состава и компетентности командных кадров написано ранее. Если подытожить вышенаписанное, то можно сказать, что наши стрелковые войска не были готовы встретить достойно предпологаемое вторжение. Их боеспособность была низкой и не соответствовала расчетной. Немцы имели не только численное, организационное, но и многократное огневое превосходство

Механизированные войска

Здесь была еще хуже. В июле 1940 года и марте 1941 года были приняты решения о формировании 29 механизированных корпусов. Из них 20 в Западных округах. Формирование планировалось закончить к середине 1942 года. По штату корпуса представляли собой мощные объединения с большим количеством танков. Если бы они были сформированы и укомплектованные до начала войны, то и сама война была бы другой. Но " новый план не учитовал наших производственных возможностей. В целом перевооружение всех танковых частей и соединений новой материальной частью при существовавших в 1940-1941 гг мощностях танковой промышленности могло быть осуществлено за 9-10 лет ". ( Захаров "Генеральный штаб. . . " Страница 420 ) Фактически, на формирование корпусов пошли все имеющиеся танки старых марок, в основном, легких, типа БТ и Т-26. Средние и тяжелые танки новых марок только начали поступать. Война застала наши механизированные войска в стадии формирования и перевооружения. Не был укомплектован до штата не один корпус. Не хватало личного состава, танков, даже старых марок, автомашин, тракторов, средств вооружения, технического обеспечения и связи, боеприпасов. Средняя укомплектованность корпусов составляло : людьми - 72%, танками - 53%, орудиями - 58%, автомашинами - 39%, тракторами - 44%, мотоциклами - 17%. ( Д.Гланц "Колос поверженный" Страница 179, 231. Со ссылкой на наши источники) Укомплектованность зенитной артиллерией составляла 10-30% от штата. Была большая нехватка офицеров и командиров на командные и штабные должности, особенно, знакомых с методами действия бронетанковых войск. Органы материально-технического снабжения и инженерного обеспечения были слабыми. Службы эвакуации и ремонта поврежденной техники практически отсутствовали. Им не предавали нужного значения. Подготовка танкистов была слабой, тoлько 20%из них имели какой-то опыт вождения новых машин. В корпусах числилось 11 000 танков. Цифра - внушительная, в 2,5 раза больше чем у немцев. Но если разобраться глубже, картина меняется. Современных танков, не уступающих немецким у нас было 1475 штук. Остальные старых типов с противопульной броней. Из них " На 15 июня 1941 года 29% танков требовался капитальный ремонт, а 44% - средний ремонт". (Д.Гланц "Колос поверженный" Страница 179. Со ссылкой на наши источники). Изношенность исправной техники была высока. Запчасти для ремонта, практически, отсутствовали. У многих из них моторесурс составлял 80-100 часов. Фактически исправных танков насчитывалось :

11 000 - 1475 = 9525 х ( 1 - 0,29 - 0,44 ) = 3472 штуки

Всего - 4947 штук

Кроме того, в штатах наших корпусов предусматривалось в 2-3 раза меньше противотанковой и зенитной артиллерии, чем у аналогичных немецких. А если учесть степень укомплектованности нас артиллерией, особенно, зенитной, то можно сказать, что с воздуха корпуса были беззащитны, а при наших атаках и контратаках огневая поддержка была очень слабой. Вот, что пишет поэтому поводу в своей книги " Генеральный штаб предвоенные годы" М.В.Захаров. Страница 420-421. " Например, ранее сложившиеся слаженные и обученные танковые бригады были почти все расформированы и растворены в новых механизированных корпусах. Последние могли стать боеспособными только через несколько лет. Не случайно поэтому наши механизированные корпуса к началу войны напоминали больше учебные соединения, чем боевые единицы. Наличие во многих корпусах устаревшей материальной части обеспечивал только учебный процесс ". То есть наша бронетанковая мощь на границе была только на бумаге. И из числящихся в их составе 11 000 танков, годилось для боя лишь 4947 штук, из которых 70% составляли легкие танки, с большим процентном изношенности. Наше двойное превосходство над немцами в танках оказалось мифом. Наоборот, если учесть хорошую организацию немецких корпусов, их четкое взаимодействие между собой, большое количество штатной артиллерии, особенно противотанковой, учесть степень укомплектованности, наличие опыта, состояние техники, ремонтных и тыловых служб и прочее по сравнению с нашими корпусами, а так же нахождение последних в стадии формирования, то можно сказать что немцы имели огромное превосходство в этом род войск накануне войны. Вот что отмечают наши танковые начальники о действие своих войск в начале войны в донесениях :

1. На маршах, с целью выхода на исходный рубеж, из-за изношенности ходовой части, до 50% танков выходило из строя и оставлялись на дорогах.

2. Слабость служб по эвакуации и ремонту танков приводили к тому, что мы несли большие невозвратные потери из-за невозможности эвакуировать с поля боя подбитую технику и быстро её отремонтировать.

У немцев это процесс был хорошо организован, из-за чего возврат поврежденной техники у них был быстрым. У нас основная часть бросалась на поле боя.

3. Из-за слабости или отсутствия зенитных средств, наши корпуса не были прикрыты с воздуха и несли большие потери от авиации противника.

4. Ввиду ограниченности наличного автотранспорта резко терялась подвижность войск, мотопехота двигалась пешком и не успевала прибыть в нужный район. Срывалась своевременная доставка боеприпасов, продовольствие и всего необходимого для боя. Часто нечем было стрелять. Танки стояли без горючего.

5. Тоже, из-за недостатка тракторов, артиллерия теряла свою подвижность и не успевала во время поддержать огнем атаку танков.

6. Из-за низкой подготовки, некомпетентности командных кадров, танковые атаки часто делались на " ура", без разведки поля боя, без поддержки артиллерии, без взаимодействия с пехотой. Очень часто, такие атаки кончались плачевно: танки попадали на минные поля, в засады, сверху их добивала авиация. Если и был успех, то его порой нечем было закрепить, т.к. пехота еще двигалась к месту боя пешком.

7. Катастрофическая нехватка средств связи, из-за чего управление войсками было слабым.

8. Плохая подготовка танкистов, недостаток командных и политических кадров ( Д.Гланц " Колос поверженный" Страница 184-213) В результате, наши механизированные корпуса, не смотря на весь свой героизм, не оправдали возлагавшихся на них надежд. Они были быстро обескровлены и потеряли свою боеспособность. Их потом пришлось формировать заново, на другой основе.

Военно-воздушные силы находились в аналогичное положение. Там шла масштабная реорганизация и перевооружение войск, которая должна была закончиться в середине 1942 года. Новые типы самолетов, не уступающие по своим данным немецким, только, начали поступать, и еще не были полностью освоены летно-техническим составом. Органы тыла и аэродромного обслуживания находились в стадии реорганизации. К 22 июня 1941 года из 54 запланированных РАБ было сформированно всего 8, у них имелось 28,1% необходимой техники. Строительство большинства аэродромов было далеко от завершения, что вызывало большую скученность самолетов при их базирование. Численность ВВС составляла 69,77% от штата. " Авиаций не хватало подготовленных связистов, техники связи, особенно раций. Радиосвязь была редкой и не надежной ". Самолеты не были оборудованны радиосвязью. Из 7133 самолета Западных военных округов 919 штук ( 12,2%) были не исправны. Обученных экипажей имелось 5937, из них только 208 на новые самолеты ( Д.Гланц "Колос поверженный" Страница 287,289,282. Со ссылкой на наши источники) (М.Захаров "Генеральный штаб . . . " Страница 413) О качестве подготовки кадров писалось выше. Она была невысокой. Так летная подготовка наших летчиков составляла 30-180 часов, немецких - 450 часов. Из доклада НКО по результатам проверки состояния ВВС зимой 1940 - 1941 : " Боевая подготовка военно-воздушных сил Красной Армии - не удовлетворительна. Летно-технический состав плохо освоил новую технику ". " Боеготовность частей была низкой, а техника содержалась просто ужасающе" . Вот, что пишет командующий ВВС Западного фронта Н.Ф.Науменко в декабре 1941 года о состояние авиации ЗОВО накануне войны. " К 15 апреля 1941 года боевую готовность частей Военно-воздушных сил ЗОВО можно охарактеризовать следующим: истребители не боеспособны (в воздухе почти не стреляли, воздушных боев не вели), бомбардировщики ограниченно боеспособны ( мало бомбили, мало стреляли, мало летали на маршрутные полеты). Разведывательной авиации округ не имел . . . штурмовиков округ вовсе не имел " . ( Д.Гланц "Колос поверженный" Страница 294,284,271) В итоге, авиация Западных военных округов могла задействовать против немцев :

5729 - самолетов старых типов

208 - самолетов новых типов

И если на один немецкий самолет по своим тактико-технический данным прировнять к 1,5 наших старых типов, то соотношение сил складывается следующим образом :

5729 : 1,5 = 3820 + 208 = 4028 штук

4980 : 4028 = 1,23 соотношение в пользу немцев.

А если сравнить качество подготовки наших летных кадров по сравнению с немецкими, отсутствие у нас боевого опыта, низкую боеспособность наших ВВС по вышеуказанным причинам, организационную неразбериху и т.д., то превосходство немецкой авиации по сравнению с нашей было подавляющим. Всё это, в том числе и причины субъективного порядка, привели к фактическому разгрому нашей авиации в начале войны. При этом, львиная доля потерь приходилось на уничтоженные самолеты на земле. А наши войска остались без прикрытия с воздуха.

Вспомогательные войска

По артиллерии мы ненамного уступали немцам, технически она была не хуже. Но у нас было мало противотанковой артиллерии. К её формированию мы еще только приступили. Был большой некомплект тракторов - тягачей для перевозки орудий (62,8%) . Из-за чего резко терялась мобильность. Обеспеченность боеприпасами была низкой. Особенно, не хватало бронебойных и зенитных снарядов.

Укрепленные районы.

К началу войны их строительство, вооружение вдоль новой границы было далеко от завершения. УРы на старой границы были законсервированы и частично разооружены. " Наличие . . . личного состава позволяло занять 11,6% имевшихся артиллерийских и артиллерийско-пулеметных амбразур в новых и 26% старых укрепленных районах. Таким образом и укрепленные районы к началу войны находились в стадии формирования, реорганизации и, конечно, были не полностью боеспособны" (М.Захаров " Генеральный штаб . . . " Страница 413)

Войска связи инженерные, дорожные и прочие были, как я уже писал, в зачаточном состояние. Их развертывание должно было производиться с началом войны.

Если подытожить вышенаписанное, то можно сделать следующий сравнительный вывод. Технически немецкие войска были вооружены в несколько раз лучше, чем наши. Они были полностью отмобилизованы, укомплектованы, в том числе и командными кадрами, хорошо обучены. Они имели опыт 2 летней победоносной войны, в ходе которой они получили богатую практику управления войсками, улучшили свое тактическое и стратегическое умение. Дух немецкого солдата был высок. Он уже "обкатался" в войнах, психологически перестроился, втянулся в состояние войны. Он привык быть победителем. Это была хорошо отлаженная, технически оснащенная военная машина. Это была лучшая и сильнейшая армия мира того времени. Наша армия встретила войну в стадии реорганизации и перевооружения, не хватало всего и вся. Степень обученности войск, особенно, командных кадров была низкой. Технически мы были вооруженные хуже немцев на несколько степеней. Укомплектованность нужным от 0 до 70%. Войска были разбросаны на 400-500 км, непосредственно у границы находилось треть соединений, что давало немцам подавляющее преимущество при внезапном нападении. Опыта современной войны мы практически не имели. Кроме того, психологически мы находились в мирном состоянии. Войскам предстояло еще преодолеть барьер "втянутости в войну", то есть заглушить в себе страх быть убитым и научится убивать себе подобных. Нам не хватило времени (1,5-2 года), чтобы навести порядок в армии, обучить её, как надо, перевооружить современным оружием. Немцы удачно выбрали момент нападения. Если бы они начали войну позднее, им бы противостояло совсем другая армия, и их успехи были бы минимальны.

Глава 4. Установка сокрушительного ответного удара

Соотношение сил накануне войны мы разобрали. Наша боеспособность была низкой, а превосходство немцев - подавляющим. Здесь напрашивалось одно решение - стратегическая оборона на первом этапе войны, с тем, чтобы ослабить и обескровить войска противника, завершить реорганизацию и перевооружение армии, а потом перейти к более активным действиям. Тем не менее, в это время умами нашего руководства и всего народа владел миф о всесокрушающей мощи нашей Красной Армии, способной в два счета разгромить любого агрессора.

Вот что было заявлено на 18-ом съезде в ВКП (б): " Мы не боимся угроз со стороны агрессоров и готовы ответить двойным ударом на удар поджигателей войны, пытающихся нарушить неприкосновенность советских границ". А в полевом уставе РККА того времени было записано : ". . . на всякое нападение врага, СССР ответит сокрушительным ударом всей мощи своих вооруженных сил " А сама война рассматривалась как война классовая, между двумя общественно политическими системами. Была разработана и соответствующая доктрина, согласно которой мы встречаем нападение любого агрессора сокрушительным ответным ударом, переходим в наступление и громим врага на его территории, воюя малой кровью. Стратегическая оборона противоречила сути данной доктрины и поэтому отвергалась ею. А сама доктрина была возведена в ранг политической установки, обязательной для исполнения. Критика и сомнения в её адрес не только пресекались, но и были небезопасны. А наш Генеральный штаб в соответствии с нею разрабатывал планы развертывания войск на случай войны. Что же закладывалось в них?

Рассмотрим план, составленный в 1940 году ( в 1941 году он был уточнен, но основа осталась) ( книга М. Захарова " Генеральный штаб.. . " Страница 325-337.)

По расчетам Генштаба на 30-ый день войны, когда мы закончим развертывание своих войск, на участке от Черного до Балтийских морей, Германия и её союзники могли сосредоточить:

233 - 15 (Финляндия) - 4 нем. дивизий на Севере = 214 див.

10550 танков , 15100 - 400 (Финляндия) - 1000 (Север) = 13700 самолетов

Мы к этому времени выставляли 167 дивизий. Танки - примерно 10 000 штук. Самолеты примерно 9 000 штук.

Соотношение : люди 1,46 к 1 ; танки 1 к 1 ; самолеты 1,5 к 1 ; в пользу противника

Какие же ставились задачи нашим войскам на 30-ый день войны?

Перейти в решительное наступление, разгромить противника и перенести боевые действия на его территорию. Состояние войск Западных округов нам уже известно, по боеспособности они многократно уступали войскам Германии. Состояние войск, подтягивающихся из внутренних округов, было еще хуже. И, тем не менее, согласно действующей установке, озвученной в плане Генштаба, мы должны наступать на более сильного противника, громить его на его территории и т.д. Я думаю не только военному, но и просто реально мыслящему человеку, понятно, что такой план не только нереален, но и обрекает наши войска на разгром и уничтожение. То есть исполнение этой установки в тех условиях было несбыточным желанием и элементарным авантюризмом. Но установка была, её никто не отменял и все наши действия на практике исходили из неё.

-- В свете её исполнения приоритетным действием для Красной Армии считалось наступление. Оборона признавалась, как временное явление на отдельных участках. Отступление рассматривалось, как недостойное действие для нашей армии. В соответствии с этим, и военная теория разрабатывалась, прежде всего, как наступательная. Вопросы обороны были проработаны слабо. Стратегическая оборона, вывод войск из-под удара противника, борьба в окружении, оборона в условиях массированного применения танков, авиации и артиллерии, наши действия в начале войны, когда агрессор совершал нападение заранее отмобилизованными и сосредоточенными войсками - эти темы нашей теорией не рассматривались. Они были как бы под негласным запретом, так как противоречили нашей доктрине ответного сокрушительного удара. Если кто поднимал вопрос об этом, на него смотрели, как на паникера, не верившего в мощь нашей Красной Армии. Последствия такого пренебрежения были тяжелыми. Всему этому нам пришлось учиться в ходе войны, заплатив большую цену за учебу. Особенно, сказалось отсутствие теоретической проработки такого начала войны, когда противник заранее, в мирное время, произведя сосредоточение своих войск, всеми силами сразу же переходил в наступление, массирую их на направлениях главных ударов. И это не было тайной. Немцы неоднократно на практике демонстрировали такой метод в своих победоносных войнах на Западе. И в наших военно-теоретических статьях он был подробно разобран и проанализирован. Оставалось только проработать, что надо сделать, чтобы противостоять такому нападению. Но лозунговое представление о начале войны, как о нашем ответном сокрушительном ударе, было настолько сильно и поддерживалось политически сверху, что никто не рискнул, без указания свыше, заняться этим. Я думаю, если бы такой вариант начала войны был бы своевременно рассмотрен, то и наши решения на высшем уровне, были более взвешенными. Эта, прежде всего, касается планов развертывания наших войск, разработанных Генштабом. Поскольку, вышеуказанный вариант начала войны в них не предусматривался, считалось, что она начнется аналогично 1 Мировой. То есть, сначала её объявление, потом мобилизация и сосредоточение войск, а затем переход к решительным действиям. По расчетам, Германия с союзниками должны произвести мобилизацию за 15-20 дней, мы за 30. Окончание развертывания своих войск и подтягивание их из глубины мы совершали под защитой армий прикрытий, которые временно находились в обороне. После чего мы переходили в решительное наступление. В первый эшелон войск прикрытия, которые должны с начала войны занять укрепления вдоль границы, выделялось около 64 дивизий. Остальные подходили по мере мобилизационной готовности. Планы были составлены в полном соответствии с действующей военной доктриной, рассмотрены и одобрены руководством страны.

Что же нас ожидало, в случае если бы война началась не по схеме, заложенной в планах, а так, как она уже не раз начиналась против стран Запада? Т.е. потому варианту, который так и не был рассмотрен нашей военно-теоритический мыслью. Против наших 64 дивизий, противник сразу же бросал в наступление 233 дивизии. Общее превосходство в 4 раза, а на направлении главных ударов - подавляющее. Наши войска вытянуты в "нитку" и не в состоянии прикрыть всю границу. Между ними есть разрывы. В таких условиях об успешной обороне не могло быть и речи. Оборона будет быстро прорвана превосходящими силами противника, войска 1 эшелона будут расчленены, понесут большие потери, часть попадет в окружение и подвергнется разгрому. Противник своими ударными группировками стремительно будет двигаться вглубь нашей страны, громя подходящие войска по частям, на марше, в момент выгрузки, не давая организовать оборону. План последовательной мобилизации и сосредоточения наших войск будет сорван. Стратегическая инициатива переходит к агрессору. Понеся большие потери в приграничных сражениях, потеряв часть территории, мы вынуждены перейти к стратегической обороне. Т.е. при таком начале войны, наши планы уже не соответствовали обстановке. Их исполнение вело к крупному поражению наших войск в приграничных сражениях, переход инициативы к врагу и неблагоприятному началу войны. Что потом и случилось в действительности. Вот что писал по этому поводу М.Захаров в своей книге "Генеральный штаб. . ."Страница 185. " Становилось очевидным, что сдержать натиск внезапно перешедших в наступление ударных группировок агрессора мог только мощный эшелон войск, не уступающий противнику в живой силе и технике, но не армии прикрытия."

Выставить такой эшелон войск мы в то время не имели возможности. Оставалось если учитывать состояние наших войск, единственное решение - стратегическая оборона на первом этапе войны. Ответный удар должен быть отложен до более благоприятного момента.

-- Установка не позволила организовать на всех уровнях изучение стратегии и тактики действий немецких войск. А ведь Германия в начавшейся войне на Западе, громила в скоротечных компаниях сильных и очень сильных противников. А сейчас её войска концентрировались у наших границ. Для военных было бы естественным делом изучить и проанализировать действия нашего вероятного противника, его сильные и слабые стороны причины его успехов. Но на политическом уровне такие действия оценивались, как преувеличение мощи Германии и неверие в силу нашей Красной Армии и т.д., с соответствующими персональными выводами и обвинениями. Всё это дезориентировало нашу армию, она начала войну с сильнейшим врагом вслепую, и понадобилось длительное время, прежде чем мы всерьёз стали изучать противника.

-- Эта установка породила у населения и большинства военных "шапкозакидательские" настроения, чувство мнимого превосходства над любым противником. Вред её был огромным. Она разлагающе действовала, как внутри армии, так и среди населения. Мы расслабились и потеряли время на улучшение состояния армии. Психологически мы были не готовы к предстоящим грозным испытаниям. Надеясь на всесокрушающую мощь нашей армии, страна до самого момента нападения находилась в мирном, расслабленном состояние. Война обрушилась внезапно, как смерч, как стихийное бедствие. Потребовалось время, чтобы опомниться, психологически перестроится, организоваться на войну.

-- Укрепленные районы. После изменения Западных границ мы усиленно стали строить УР-ы вдоль новой границы. Укрепленные районы вдоль старой границы были законсервированы и частично разоружены. Такой положение сохранилось почти до начала войны. С точки зрения нашего скорого наступления это было правильно. А если исходить из установки на стратегическую оборону, то это был грубый просчет, "головотяпство", "вредительство". Надо было еще в 1940 году бросить строительство УР-в вдоль новой границы, всё равно мы их явно не успевали закончить, и все силы перебросить на переоборудование существующих вдоль старой границы и сооружении новых оборонительных поясов в глубине нашей территории. В результате к началу войны новые Ур-ы не были построены, а старые - частично разоружены и требовали восстановительного ремонта. Т.е. наши оборонительные линии оказались неготовыми к отражению врага

-- Расположение нашей авиации. Она была размещена, как можно ближе к границе. Некоторые аэродромы размещались в нескольких километрах от неё. Ведь, мы собирались наступать и громить врага на его территории. Если бы было решение на стратегическую оборону, базирование наших самолетов было бы отодвинуто в глубь нашей территории. Близкое расположение наших аэродромов к границе позволило немцам в первые дни войны подвергнуть их интенсивному нападению с воздуха и громить наши самолеты на земле. Часть их была уничтожена наземным артиллерийским огнем. При оборонительном варианте, из-за дальности полета, такое воздействие было бы в десятки раз меньшим. Это близкое расположение к границе авиации и предопределила её разгром в начале войны.

-- Расположение наших складов для снабжения армии. Они были расположены исходя из установки на наступление. Т.е. как можно ближе к границе. Трезвые голоса о том, что все может, случится, и что их лучше расположить в глубине нашей территории, глушились политическими говорунами и контролерами. Вот что вспоминает бывший начальник тыла РККА А.В.Хрулев "еще в 1940 году в правительстве рассматривался вопрос о том, где сосредотачивать мобилизационные запасы. Военные работники предлагали разместить их за Волгой. Но этому воспротивился нарком Госконтроля Л.З.Мехлис. Он настаивал, чтобы их накапливать в приграничных районах, даже близи от вероятного противника. В любом возражение против этого Мехлис видел вредительство. И.В.Сталин поддался уговорам Мехлиса и принял его точку зрения. В последствие нам пришлось за это жестоко расплачиваться. Много материальных средств было либо уничтожено нашими войсками при отходе, либо захвачено врагом". В.А.Анфилов "Крушение похода Гитлера на Москву 1940г ".Страница 64. Из-за чего наши войска испытывали острую нужду в самом необходимом.

-- Расположение войск ЗОВО в Волковыском выступе. С точки зрение установки, что мы должны наступать, расположение их - выгодное, т.к. позволяет нанести удар во фланг и тыл вторгшегося агрессора. Но если исходить из стратегической обороны, то расположение войск создавало явную опасность их окружения и уничтожение противником. Это опасность была продемонстрирована в ходе штабной игры в Генеральном штабе незадолго до войны. За "синюю" сторону (немцев) играл Г.Жуков, за "красную" (нашу) - Павлов. В ходе этой игры войска "красной" стороны были окружены "синими" и потерпели поражения (условное). Г.К.Жуков при рассмотрении итогов игры высказал тревогу за опасное расположение там войск и предложил переменить место их дислокации. К сожалению, к нему не прислушались. А сам Д.Павлов отделался шуткой. И пообещал Сталину, что этого не случится в действительности. Но ничего сделано не было. В результате, в первые дни войны немцы окружили там значительную группу наших войск, что предопределило катастрофическое поражение всего Западного фронта.

И последние. Этот миф, превратившийся после 1937 года в политическую установку, не давал долгое время руководству нашей страны реально оценить состояние нашей армии, принимать правильные и трезвые решения, "зажимал рты" всем здравомыслящим, задержал на несколько лет реорганизацию и перевооружение армии. Диктат этой установки не позволил принять единственно правильное в то время решение на стратегическую оборону, заставил наш Генеральный штаб разрабатывать нереальные, не соответствующие действительности, планы развертывания и действия войск. (К ним мы вернемся позже). Что поставило наши войска в трудные, а порой в катастрофическое положение в начале войны.

Откуда взялся этот миф, кто стоял у его истоков и внедрял в сознание всей страны, а в дальнейшем превратил политическую установку? Об этом нигде не написано. Никто не проводил специального исторического исследования на эту тему. Имеются только ряд косвенных свидетельств и упоминаний. Попытаемся разобраться в истории этого мифа. Мне кажется, он берет начало от Гражданской войны. Тогда созданная большевиками Красная Армия, разбила и выбросила вон хорошо оснащенные белые армии, возглавляемые грамотными военными специалистами, которые в свою очередь поддерживала интервенция 14 государств. Это ли было не чудо! Голодный, разутый, плохо вооруженный, малограмотный народ разбил войска ученых генералов\ и интервентов. Это была победа народа, который хотел жить по новому, хотел красных и не хотел белых. И такой народ, если он возглавляется энергичным и твердым руководством, было трудно победить. Мы победили в этой войне. Но если взглянуть трезво, эта война не была похожа на обычную, тем более против 14 государств. В ней кроме Польши, никто по-настоящему не воевал. Интервенция была, но солдаты интервентов неохотно шли в бой, часто отказывались воевать. Они больше обитали по тылам, выставив впереди себя белые армии, которые они обильно снабжали оружием. И сама война по сути, определялась противостоянием белых и красных. Успех, в которой зависел от политических моментов, от того, что предложит народу белая или красная сторона. Основная масса войск обеих сторон состояла из простого народа, взятого туда по мобилизации. Большинство из них не хотело воевать друг против друга. Но лозунги красных были ближе народу, чем белых, сами красные ближе, чем белые. А поведение белых и, особенно, интервентов на оккупированных территориях окончательно повернули подавляющую массу народа в сторону красных. Это и определило их победу. Но если бы это была настоящая война против вышеуказанных 14 государств, а не между собой, то результат её, не смотря на весь героизм народа, был бы крайне трагичен для нас. Здравомыслящие руководители и военные понимали это. По их мнению, чтобы дать отпор в современной войне любому агрессору, надо перевооружить нашу армию самым новейшим оружием, реорганизовать её, обучить, усилить, сделать её по-настоящему грозной. Всё это выразилось в итоге в курсе на ускоренную индустриализацию, коллективизацию, преобразование её и т.д. Но наряду с этим, победа в Гражданской войне породила у значительной части её участников дух зазнайства, излишней самоуверенности и хвастовства. " И от тайги до британских морей, Красная Армия всех сильней!" пелось в популярной песне того времени. Многие из них, не имея фундаментального военного образования, или даже начального, не хотели учиться, жили прошлыми заслугами и превозносили опыт Гражданской войны, в которой они были героями. Они имели значительное влияние на строительство армии, т.к. занимали в ней высокие посты. Образовались как бы две группы. Одна считала, что основой строительства Красной Армии должен стать опыт Гражданской войны, который они хорошо освоили. Познавать опыт других, учится, брать из него рациональное, они считали излишним. Их за глаза звали "кавалеристами". Другие, признавая опыт Гражданской войны уникальным, считали, что за основу строительства надо брать всемирной опыт создания и применения вооруженных сил. При этом постоянно учитывать все современные изменения и влияние технического прогресса на применение новых видов оружия. Это была более трезвомыслящая, более грамотная часть военных. По-моему, к ним примыкали те немногие бывшие генералы и офицеры, которые признали Советскую власть.

Была и третья группа, которая не имела существенного влияния. Она упорно училась, постигая науку современной войны, служила на разных должностях, последовательно продвигаясь по служебной лестнице. И приобретала командный и штабной опыт. Свое веское слово они скажут позднее, во время войны.

"Взгляды кавалеристов" сводились к следующему. "Если в Гражданскую войну, мы без всяких университетов, били ученых генералов, то теперь, когда мы стали сильнее, когда страна дала современное оружие, мы в "два счета" разобьем любого агрессора". А "братья по классу" этого агрессора нам помогут. Была разработана и теория этих взглядов - доктрина ответного сокрушительного удара. Суть ее в следующем. Мы - мирная страна, но если на нас нападут, то мы ответим агрессору сокрушительным ударом, сразу перейдем в наступление. А "братья по классу" будут помогать нам: отказываться воевать, переходить на нашу сторону, поднимать в тылу восстания. По этой теории нам и не предстояло по-настоящему воевать, т.к. при первом же нашем натиске войска противника распадались. По своему эта теория была построена на определенной логической основе. Основную часть армий всех стран мира составляли трудящиеся - рабочие и крестьяне. Все они угнетаются своими помещиками и капиталистами, которых они ненавидят и с которыми постоянно борются. Поэтому, когда их мобилизуют в армию, они не захотят умирать за интересы своих эксплуататоров и воевать против страны, где власть уже принадлежит трудящимся. При столкновении с нами они будут или дезертировать или переходить на нашу сторону. В итоге любая армия капиталистического мира, в случае агрессии против нас, рискует остаться без своих солдат. Нам остается только перейти в энергичное наступление брать в плен колеблющихся, принимать переходящих на нашу сторону, нейтрализовать непримиримых. И в результате наступления, помочь "братьям по классу" установить в своей стране власть трудящихся. Для такой войны нам не требовалось иметь большую армию. Достаточно было небольшой, но мобильной, хорошо оснащенной танками и самолетами, а так же средствами передвижения. В годы Гражданской войны эта теория нашла свое косвенное подтверждение. Так войска Англии, Франции, Америки неохотно воевали против нас, саботировали эту войну. И правительства этих стран вынуждены были эвакуировать свои войска обратно. Провал интервенции был охарактеризован как - "мы отняли у Антанты её солдат". Но если разобраться глубже, то не солидарность "братьев по классу" была причиной такого провала, а усталость населения этих стран от войны и неясность за что они должны воевать дальше. Общественность этих стран не понимала, почему, когда одна кровопролитная война закончилась, они должны воевать снова, теперь уже против своего бывшего союзника? Чем он так плох, ведь он ни на кого не нападает? А если у него в стране сменилась власть, так это его внутреннее дело? Для чего и за что наши солдаты должны снова умирать, когда наступил долгожданный мир? Чтобы войска Антанты смогли воевать по настоящему, надо было в глазах общественного мнения сформировать из нашей страны "образ врага", "образ красной опасности", которая грозит гибелью "Западным демократиям". Но на это нужно было время. А пока правительствам этих стран трудно было объяснить своему народу, почему закончив одну войну, они начинают новую. Беспочвенность надежд на помощь "братьев по классу" хорошо показала война против Польши и интервенция Японии на Дальнем Востоке. Там война велась по-настоящему. Тем не-менее ошибочный вывод об обязательности такой солидарности в случае войны был использован при разработке теории о нашем ответном сокрушительном ударе. Есть косвенные данные, что эту теорию разработал М.Тухачевский, который был заместителем наркома обороны, и многое сделал, что бы внедрить её на практике в строительство Красной Армии.

Сторону "здравомыслящих" представлял М.Фрунзе, который до середины 20 годов был наркомом обороны. "Осенью 1921 года он предложил критически отнестись к широко распространенному мнению, будто армия любой империалистической державы из-за классовых противоречий и классовой борьбы в ближайших столкновениях не может представлять прочно организованной и внутренне спаянной силы, отстаивающей империалистические цели войны". Фрунзе считал " что вполне вероятным является факт появления перед нами противника, который очень туго будет поддаваться доводам революционной идеологии". В 1925 году М.В.Фрунзе "предвидел решительный, бескомпромиссный характер будущей войны... Это будет борьба не на живот, а на смерть. Нам нельзя рассчитывать на то, что война, которую нам придется вести, будет легкой войной, что она может быть закончена без больших усилий, без больших жертв. Эта возможность почти исключается. . .Будущая война примет характер длительного и жестокого состязания". (История 2 мировой войны. Том 1. Страница 247). Фрунзе считал, что в военном отношение мы сейчас слабы. И если начнется война, то нам придется обороняться, отступая вглубь своей территории. В качестве меры по истощению противника, его дезорганизации и задержки продвижения вперед, была выдвинута идея широкой диверсионной и партизанской войны в его тылу. Для этого долгое время подбирались и обучались специально предназначенные для этого кадры, закладывались на территории наших Западных областей (вероятной оккупации) тайные базы оружия, продовольствия и обмундирование. Эта работа продолжалась до середины 30 годов. Потом она была свернута, а после 37 года признана вредительской, а часть кадров репрессирована.

В середине 20 годов, в связи со смертью Фрунзе, пост наркома обороны занял К.Ворошилов. Это был типичный представитель "кавалеристов". Военного образования он не имел и, насколько я знаю, не учился потом. Он был больше политическим деятелем, чем военным. По свидетельству его товарищей, ему нельзя было доверить под руководство больше полка. А тут он сразу стал наркомом обороны. В Гражданскую войну он был членом Реввоенсовета Первой конной армии и этим прославился вместе с С.Буденным. Сталину в его борьбе с Троцким нужен был свой доверенный человек на таком ответственном посту, и он сумел провести Ворошилова на него. Не смотря, на свою низкую компетенцию, он пробыл на этом посту 15 лет, до 1940 года. В багаже своих военных знаний он имел, только, опыт Гражданской войны. В своей работе он ревностно исполнял все указания партии по строительству армии. Но встать во главе этого процесса, как знающий руководитель и хороший организатор, он так и не смог. Я думаю, при нем идеи "кавалеристов" получили преимущество. Хотя до 37 года имели хождения и те, и другие теории. В середине 30 годов, благодаря успехам индустриализации, наша армия вышла на уровень армий мирного состояния передовых стран. В 1935 году у нас на вооружении имелось 7633 танка, 6672 самолета. Сама армия насчитывала - 970 тысяч человек. (История 2 мировой войны. Том 1. Страница 270). По численности, наша армия была на уровне армии Франции и превосходила остальные армии в т. ч. и Германии. А по танкам и самолетам мы превосходили всех. В последующие годы рост армии и выпуск вооружения продолжался увеличиваться. Наши успехи были несомненные. Видимо, в это время и была разработана доктрина нашего ответного сокрушительного удара, а нарком обороны К. Ворошилов широко озвучил её в 1936 году. Её сразу же подхватили и стали внедрять в сознание страны средства массовой информации. Позиции "кавалеристов" резко упрочились. Для мирного состояния это как то годилось. Но провозгласив теорию нашего военного превосходства, её авторы не учли многое другое. Во-первых, то, что промышленный потенциал передовых капиталистических стран во много раз превышал наш, растущий. И благодаря ему, эти страны могли в течение нескольких лет быстро в разы увеличить производство оружия и численность своих армий. Что и продемонстрировала Германия. В 1938 году численность её армии составляла 3754 тысяч человек, у нас менее двух миллионов. Во-вторых, не учитывалась возможность создания коалиций этих стран, который еще больше увеличивал общий промышленный потенциал, а, следовательно производство оружия и увеличения численности армии. А такая коалиция уже зрела в начале 30 годов. Уже намечался поход объединенной Европы, плюс Япония против нас. В этом случае, не смотря на наши успехи, коалиция имела бы подавляющие превосходство.

Но, к сожалению, наши успехи в индустриализации и вооружении армии вскружили головы многим высокопоставленным военным и передались руководству страны. Сталин, мне кажется, был дезориентирован военными, их победными рапортами, прекрасными прогнозами и хвалебными речами. И поверил в доктрину нашего ответного сокрушительного удара. Тем более, она ему импонировала, как вождю и политику и означала ту конечную цель, к которой он старался привести страну. Для внутриполитического пользования это доктрина подтверждала правильность выбранного курса партии, а для внешнего создавала дополнительный авторитет нашей стране. И только немногие знающие и хорошо разбирающиеся понимали, что это только далекая цель, которую мы, путем многих и многих усилий, сможем достигнуть через много лет. А сейчас, желаемое выдается за действительное и мы сами себе создаем ненужные и вредные иллюзии. 1937 год окончательно закрепил диктат позиций "кавалеристов", а доктрина ответного сокрушительного удара приобрела статус политической установки, сомневаться в которой было небезопасно. Эта установка на всех уровнях стала внедряться в сознание всей страны. Было выпущено много произведений, в т.ч. фильмов показывающих мощь нашей Красной Армии. Среди них особенно выделялись книга и фильм Шпанова "Первый удар". По этим произведениям, едва немцы начинают войну, как тут же попадают под наш ответный удар. Через несколько часов после нападения мы переходим в наступление, громим немцев и быстро овладеваем Берлином. А немецкие рабочие в тылу врага, тут же поднимают восстание, массами переходят на нашу сторону. Не правда ли благостная картина нашего всесокрушающего могущества? И люди верили этому. Вот что пишет об этом в своей книге "Крушение похода Гитлера на Москву.1941 год". В.А.Анфилов. Страница 54.

"Подготовке советского народа к преодолению трудностей войны нанесли вред так же широко распространявшиеся настроения легкой победы над врагом. В нашей печати, выступлениях руководителей допускался хвастливый тон : если враг нападет, то на его удар мы ответим тройным ударом, войну будем вести на территории противника и малой кровью". А в книге К.Симонова "Глазами человека моего поколения" отмечалось, что книга Шпанова "Первый удар" была издана полумиллионным тиражом и поддерживалась твердой рукой сверху.

В результате внедрения этого мифа, иллюзия "шапкозакидательство", мнимого превосходства над любым врагом овладела нашей страной сверху донизу. Вред его был огромным. Он разлагающе действовал, как в армии, так и среди населения. Наступило время "головокружения от успехов". Мы расслабились и потеряли время. Не были выполнены задачи второй 5-ти летки по военному строительству, определенные 17 съездом ВКП (б). Не были разработаны и внедрены новые, современные образцы средних и тяжелых танков. Это удалось сделать после больших бюрократических задержек в конце 1939 года. Не были разработаны новые современные образцы самолетов. Это было сделано после личного вмешательства Сталина в конце 1939 года. Не были выполнены задачи по развитию средств связи и обеспечения ею войск. Многое здесь зависело от промышленности, но и большая доля вины за невыполнение этих задач лежит на тогдашнем военном руководстве. Пока оно находилось в эйфории нашего превосходства, мы отстали от Германии на несколько лет по разработке и производству современных средних и тяжелых танков и самолетов. Пришлось в авральном порядке исправлять этот промах. Но время было упущено. Немцы в этих видах оружия получили большое преимущество против нас. Из-за плохой компетенции военной верхушки мы несколько лет никак не могли определиться с организационным оформлением бронетанковых войск. Каждый "гнул" свое. В результате, эти войска были постоянно в стадии реорганизации и переформирования. Последняя реорганизация началась за год до войны. Из-за чего войска оказались мало-боеспособными. Каков же итог деятельности "кавалеристов" на высших военных постах? В конце 30 годов военные конфликты у озера Хасан, на Халхин-Голе, а потом война с Финляндией показали, что наша армия плохо обучена, плохо организованна, имеет низкую боеспособность и дисциплину. Командный состав управлял войсками плохо. Красноармейцы не знали порой простых азов. В начале 1940 года Ворошилов был снят со своего и заменен Тимошенко. В акте приема-сдачи, отражающего реальное состояние дел, не было ни одного положительного момента. Наоборот, данный акт констатировал плохое состояние всех сторон Красной Армии, её техническую и организационную отсталость, плохую дисциплину и низкую обученность, оснащение войск. Вот таков итог многолетней деятельности "кавалеристов". Низкая компетенция, зазнайство, неоправданная амбициозность, а возможно и нежелание, неумение хорошо работать, привели армию к такому состоянию. Пришлось накануне войны, в авральном порядке, её реорганизовывать, перевооружать, обучать, наводить порядок. Эта реорганизация еще больше ослабила армию, и она на время потеряла свою боеспособность. С заменой Ворошилова на Тимошенко позиции "кавалеристов" ослабли, но сама установка об ответном ударе осталось. Отменить её, как установку политическую, могло только Политбюро во главе со Сталиным. Но Сталин хотя и сомневался в её реальности в данный момент, тем не-менее верил в неё, считая, что дело можно поправить, если сменить руководство, как следует нажать в деле реорганизации армии, а начало войны политическими методами оттянуть до 1942 года. В самом Политбюро никто не высказывался за отмену этой установки, наоборот все поддерживали её существование. Следует отметить следующие. После нескольких лет "шумихи" о том, что мы сильнее всех, объявить официально о замене этой доктрины, было бы равнозначно признать ошибку, которая была допущена партией и правительством. Что могло посеять в массах сомнение и недоверие в правильности проводимого курса. Установка осталась и по-прежнему дезориентировала население и определяла деятельность военных. К каким отрицательным последствиям это привело, показано ранее. Она же определила разработку нереальных планов нашим Генеральным штабом. Историки во всем обвиняют Генеральный штаб, считая, что его работники по своей малограмотности допустили грубейшие ошибки при их разработке. Но они не учитывают того, что Генеральный штаб исполнял то, что ему было приказано. Т.е. составить план в соответствие с нашей действующей военной доктриной. Всякие возражения против этого, составление реального плана означало на деле, что его авторы считают действующую доктрину неправильной, т.е. партия и правительство, т. Сталин ошибаются. Что означало такое в действительности, хорошо известно. Без пользы для дела они исчезли бы, в лучшем случае, за колючей проволокой. Чтобы осуществить такое, надо было бы, чтобы кто-то, очень авторитетный убедил бы Сталина и Политбюро во временной смене данной "установки". Но такого человека тогда не было. "Здравомыслящие" были репрессированы или вынуждены молчать, а "молодые" еще не имели нужного авторитета. Вот что рассказывает о том периоде Г.К.Жуков в своей послевоенной беседе с писателей К.Симоновым. (Жуков в 1941 году был назначен начальником Генерального штаба). "Тем более что, не смотря на непререкаемый авторитет Сталина, где то в глубине у тебя шевелился червь сомнения, шевелилось чувство опасности немецкого нападения. Конечно, надо реально представлять, что значило тогда идти наперекор Сталину в оценке общеполитической обстановке. У всех на памяти были еще недавно минувшие годы, и заявить вслух, что Сталин не прав, что он ошибается, попросту говоря, тогда могло означать, что, еще не выйдя из здания, ты уже пойдешь пить кофе к Берии". Далее он добавляет: " я не чувствовал тогда, перед войной, что я умнее и дальновиднее Сталина, что лучше оцениваю обстановку и больше него знаю. У меня не было такой собственной оценки события, которую я мог с уверенностью противопоставить, как более правильную оценкам Сталина. . . На оборот у меня была огромная вера в Сталина, в его политический ум, в его дальновидность и способность находить выходы из самых трудных положений. . ." (в то время Сталин считал и провозгласил вслух, что мы избежим войны до 1942 года). Вот что пишет о той обстановке Василевский в своей книге "Дело всей жизни" Страница 113. " . . . Некоторые из руководства Наркомата, особенно Г.И.Кулик, Л.З.Мехлис, Е.А.Щаденко, категорически возражали против этого (что бы склады с военным имуществом были размещены в глубине страны). Они считали, что агрессия будет быстро отражена и война во всех случаях будет перенесена на территорию противника. Видимо они находились в плену неправильного представления о ходе предполагавшейся войны. Такая иллюзия, к сожалению, имела место". Это были люди, которым Сталин доверял лично. Я думаю, к ним примыкал и Ворошилов. Вот что пишет Мерецков в своей книге "На службе народу" Страница 189. ( Он возглавлял Генеральный штаб в 1940 году). "Большинство полагали так : если завтра война, то она принесет все беды, только противнику. Мы будем воевать на его территории и малой кровью, разгромим врага могучим ударом. Правда, это мнение, владевшее умами широких масс советских граждан и успешно пропагандировавшийся не казались столь безусловными всему руководству РККА".

Работники Генерального штаба не были дилетантами, там собралась команда грамотных, знающих, имеющих штабной и командный опыт, работников. Они, конечно, видели всю нереальность разрабатываемых планов, но вынуждены были исполнять то, что им было приказано: "брать под козырек", но и как пишет Жуков, не чувствовали себя настолько грамотными и авторитетными, чтобы попытаться переубедить Политбюро и Сталина в смене существующей доктрины. Для работников Генерального штаба не было новостью действия Германии при нападении на другие страны. Т.е. мобилизация и сосредоточение войск заблаговременно, в мирное время, внезапный переход границы и массированный удар всеми силами. Они хорошо понимали природу современной войны. Еще в 1933 году начальник Генштаба А.И.Егоров представил свои соображения по характеру будущий войны. "Противник, применяя скрытую мобилизацию, может быстро сосредоточить сильную армию из крупных мотомеханизированных, пехотных, авиадесантных частей, конных масс и боевой авиации, и внезапно вторгнуться на чужую территорию. Военные действия сразу охватят пространства на глубину 400-600 км и нанесут значительный урон коммуникациям, военным складам и базам, воздушным и морским силам. Таким ударом противник способен уничтожить войска прикрытия, сорвать мобилизацию в приграничных районах, помешать развертыванию армии, занять важные в экономическом отношение районы". (история 2 мировой войны. 2 том. Страница 173-174.). Какое точное предсказание начало будущей войны! Эти соображения были развиты в работах видных военных советских теоретиках того времени. Вот что писал например А.Е.Шиловский : "ожесточенная борьба развернется с первых часов военных действий на большом пространстве театра военных действий, по фронту, в глубину и в воздухе. При этом следует рассчитывать не на молниеносный разгром армий классовых врагов, а готовиться к упорной и ожесточенной борьбе". Он рекомендовал "массированно использовать авиацию, подчинив основные её силы главному и фронтовому командованию . . ." Что потом сделали немцы и добились крупных успехов. У нас к этому пришли в 1942-1943 годах.

Л.С.Амирганов. "Агрессоры будут стремиться начать войну внезапно и закончить её в кратковременный срок, попытаются придать начальному периоду войны решающие значения, что в свою очередь предполагает широкое использование маневренными формами борьбы".

С.Н.Кросильников предполагал: "Что будущая война может начаться, как внезапное нападение тяжелой бомбардировочной авиации с воздуха на жизненные центры страны, соединенное с глубоким вторжением крупных мотомеханизированных масс, поддержанных действиями легкой бомбардировочной авиации".

А.И.Егоров был расстрелян в период репрессий 1937-1938 гг. А его идеи, были признаны вредительскими и преданны забвению. Вполне возможно "37 год" не обошел "своим вниманием" и вышеуказанных теоретиков. Я думаю, работники Генштаба читали в свое время эти статьи, изучали вышеуказанные соображения Егорова. Кроме того, 1939-1941 г.г. в военно-исторических журналах были помещены статьи военных теоретиков, анализирующих действия немцев в их войне против Польши, Франции и др. стран Запада. Вот что записано в "Истории 2 мировой войны", третий том, страница 411-415, 420, 421 : "первые операции второй мировой войны позволили уточнить содержание начального периода войны, его значение для хода и исхода вооруженной войны. . . Отмечалось, что агрессор будет стремиться нанести удар заранее отмобилизованными и уже развернутыми для наступления войсками. . . Мобилизация осуществлялась теперь в довоенное время. Это давало оперативно-стратегическое преимущество нападающей стороне и резко повышало значение первых операций для хода вооруженной борьбы". "Однако, советской военной теории не удалось создать последовательной концепции начального периода войны в том виде, который вытекал из опыта военных действий на Западе. Недостаточно конкретно изучались вопросы, как ведение стратегической обороны, вывод войск из-под первого удара". И недаром, ведь эти темы были под негласным запретом, т.к. противоречили существующей доктрине. "Советская военно-теоритическая мысль отметила, что принципиально новым в применение сухопутных сил явилось массирование подвижных войск на направлениях главных ударов и стремительное продвижение этих войск вперед". "Из поля зрения органов военного руководства фактически выпало рассмотрение стратегической обороны, т.к. будущие действия Красной Армии. . . предусматривались исключительно как наступательные. Как говорил на декабрьском совещание 1940 года генерал Тюленев, советское военное искусство в то время не располагало обоснованной теории обороны". По роду своей деятельности работники Генштаба изучали эти статьи, так что написанное там не было для них откровением. Вот что, в частности, говорится в "Наставлении по мобилизационной работе войсковых частей, управлений и учреждениях Красной Армии", выпущенной Генштабом в 1940 году: "война против СССР, находящегося в капиталистическом окружении, может начаться внезапно, современные войны не объявляются. Их просто начинают".

Читали ли представители "кавалеристов" на высших должностях вышеуказанное наставление и статьи наших военных теоретиков, я не знаю, но если бы прочитали и проанализировали, они бы наверняка призадумались над правильностью выдвинутой ими доктрины. По их действиям и высказываниям этого не видно. Скорее или не читали, или читали, но отмахнулись. Вот что пишет о работе Генштаба в эти годы Василевский в книге "Дело всей жизни", страница 116: "Всю первую половину 1941 года Генштаб работал с неослабевающим напряжением. Еще и еще раз анализировались операции первых лет второй мировой войны и принципы их проведения. Глубоко изучались, как наступательные операции, так и вопросы стратегической обороны. Это лучшее свидетельство того, что работники Генштаба хорошо разбирались в тактике и стратегии действий немецко-фашистских войск и что можно от них ожидать в будущей войне. То, что Генштаб трезво оценивал сложившуюся перед войной обстановку, показывают разработанные им в мае 1941 года "Соображения по плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и её союзниками". Если прочитать внимательно, то главное в них не наш опережающий удар, а подготовка войск и страны к отражению внезапного нападения со стороны Германии. А превентивный удар - это дань официальной доктрине, требующей предусматривать в планах самые решительные действия. Только здесь вместо ответного удара предлагается предупреждающий, который в тех условиях был более приемлем. Мне кажется, в реальность этого наступления Генштаб не верил, т.к. для этого потребовалось бы опередить немцев в мобилизации и сосредоточение войск, что было в тех условиях нереально. Вот что записано во вступительной части : "Всего Германия с союзниками может развернуть против СССР до 240 дивизий. Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар". Т.е. здесь указывается, что начало войны будет не по аналогии с Первой мировой, как было заложено в ранее разработанном в 1940 году плане, а путем внезапного нападения заранее сосредоточенными и отмобилизованными войсками. И у нас не будет ни 15, ни 30 дней на мобилизацию и выдвижение войск, как было запланировано ранее. А сам план следует пересмотреть с учетом данной внезапности. Что же предлагалось в "Соображениях"?

-- Развернуть на Западе не 180 дивизий, как предусматривалось ранее, а 258 с их скрытой мобилизацией под видом учебных сборов в мирное время. Т.е. внезапному мощному нападению врага, предлагалось противопоставить не армии прикрытия, развертываемые и пополняемые с течение 15 дней со дня военных действий, а заранее сосредоточенный мощный эшелон наших войск, не уступающий по численности войскам нападающего.

-- "Под видом выхода в лагеря произвести скрытое сосредоточение войск ближе к Западной границе".

-- "В первую очередь сосредоточить все армии резервы Главного командования".

-- "Скрытно сосредоточить авиацию на полевые аэродромы из отдаленных округов и теперь начать развертывать авиационный тыл."

-- "Постепенно под видом учебных сборов и тыловых учений развертывать тыл и госпитальную базу". По предыдущему плану их развертывания их должно происходить после начала войны.

-- "Одновременно необходимо форсировать строительство и вооружение укрепленных районов, начать строительство укрепрайонов на тыловом рубеже Осташков Почеп. . ., а так же продолжать строительство укрепленных районов на линии старой границы".

"В заключение прошу :

-- Утвердить представленный план. . .

-- Своевременно разрешить последовательное проведение скрытого отмобилизования и срытого сосредоточения в первую очередь всех армий Резерва Главного командования и авиации ".

-- . . .

-- Обязать промышленность выполнить план выпуска военной продукции в назначенные сроки и в нужных количествах.

-- "Утвердить предложение о строительстве новых укрепрайонов".

Из вышеприведенного видно, что основное в "Соображениях" не подготовка к упреждающему удару, а принятие комплекса мер по успешному отражению внезапного нападения заранее отмобилизованной и сосредоточенной армии Германии. Для чего, наряду с другими мероприятиями, предлагается в первую очередь сосредоточить все армии Резерва Главного командования и подтянуть авиацию из глубинных округов, ускорить восстановление укрепрайонов на-старой границе и начать строительство новых. Т.е. создать Резервный фронт в глубине страны на случай непредвиденного развития событий в приграничной полосе. Я думаю, если бы основным в "Соображениях" была подготовка к упреждающему удару, то в них предусматривалось бы в первую очередь доведение до штата войск приграничных округов, а не мобилизация армий РГК. Тоже касается укрепрайонов в глубине страны. Зачем их строить, если мы собираемся наступать? Кроме мероприятий чисто военного характера "Соображения" имели цель психологической перестройки войск к близкой войне. Их исполнение подтянуло бы дисциплину, устранило проявления беспечности, благодушия, мирной расслабленности, способствовали принятию более своевременных, более разумных решений на всех уровнях. По сравнению с прежними планами "Соображения" более соответствовали сложившиеся обстановке накануне войны. Но предлагаемый превентивный удар был политически неверным и мог повлечь за собой тяжелые последствия для нашей страны. Наиболее правильным для нас в то время было бы предложения плана Стратегической обороны на начальном этапе войны, элементы которой были уже заложены в "Соображениях" (текст "Соображений" приведён в книге М.В.Захарова "Генеральный штаб в предвоенные годы", приложение 4, страница 616-622).

Были ли они представлены руководству страны на рассмотрение - неизвестно. Есть неопределенные сведения, что Сталин, сразу, в резкой форме отверг их из-за предлагаемого превентивного удара. Если бы он нашел возможность рассмотреть их более обстоятельно, я думаю, он оценил их бы более положительно, выделив из них для исполнения рациональную часть. И возможно, это оказало бы решающее значение на правильность принимаемых в то время решений. Поэтому утверждения, что работники Генштаба по своей малограмотности составляли ошибочные планы, не соответствует истине.

Вот как характеризует ту обстановку К.Симонов в своей книге "Глазами человека моего поколения" : " . . . Он создал гибельную атмосферу, когда десятки вполне компетентных людей, располагавших неопровержимыми документальными данными, не располагали возможностью доказать главе государства масштаб опасности и не располагали правами для того, чтобы принять достаточные меры к её предотвращению".

И хотя весной 1940 года Центральный комитет партии подверг критике тезис о легкой победе, и сам Сталин сказал 24 мая 1941 года на заседании Политбюро, что мы можем подвергнуться внезапному нападению со стороны фашистской Германии, тем не-менее установка о нашем превосходстве не была пересмотрена и в наши планы не было внесено никаких принципиальных изменений. Сам Сталин, судя по его высказываниям, колебался и не знал к какому решению ему прийти. С одной стороны он все еще верил в действующую доктрину, т.к. её по-прежнему отстаивали его соратники, которым он доверял. С другой он надеялся оттянуть начало войны до 1942 года и его окружение соглашалось с ним. Многие из них считали, что пока идет война с Англией, нам нечего боятся : Гитлер не будет воевать на 2 фронта. В этом их поддерживал В.Молотов, который после поездки в ноябре 1940 года в Берлин утверждал, что Гитлер не нападет на нас в ближайшее время. Такие же прогнозы давало и Главное разведывательное управление. С другой стороны сообщения о всё увеличивающейся концентрации немецких войск у наших границ, настойчивые требования военных усилить войска у Западных границ, увеличить производство вооружения и боеприпасов, начать скрытую мобилизацию армий и сомнения в правильности заверений о нашем превосходстве, всё это говорило об обратном. О грозной опасности, нависшей над страной, о том, что война может начаться вопреки его прогнозам в 1941 году. Были и другие тормозящие моменты. Мне кажется, Сталин все таки надеялся выйти из создавшегося положения и дотянуть до 1942 года, в котором мы должны были закончить реорганизацию и перевооружение армии. Это и определило его колебания и непринятие единственно правильного в тот момент решения о Стратегической обороне. Вот что сказал Г.Жуков в своей беседе с писателем К.Симоновым: " Сталин переоценил меру занятости Гитлера на Западе, считал , что он там и завяз и в ближайшие время не сможет воевать против нас. Положив это в основу всех своих прогнозов, Сталин после разгрома Франции, видимо, не нашел в себе силы по новому переоценить обстановку". "Молотов и после своей поездке в Берлин, в ноябре 1940 года продолжал утверждать, что Гитлер не нападет на нас". Ко всему этому надо добавить следующее. После процессов 1937-1938 гг. Сталин не очень доверял военным. Кроме того, он считал, что и сам не хуже военных сможет разобраться в их вопросах и при принятии решений вполне обойтись без них. Вот что писал поэтому поводу Василевский в своей книге "Дело всей жизни", страница 126 : " были в деятельности Сталина того времени и просчеты, при чем иногда серьёзные. Тогда он был неоправданно самоуверен, самонадеян, переоценивал свои силы и знания в руководстве войной. Он мало опирался на Генеральный штаб, далеко недостаточно использовал знания и опыт его работников". Сталин был больше политиком и политиком незаурядным. В военных вопросах он был недостаточно компетентен. И тем не-менее все вопросы войны и мира он замыкал на себя и свое окружение и решение их определялось прежде всего его личным мнением. В.И.Ленин в критические дни Гражданской войны для совета с народом собирал внеочередные съезды партии и Советов. Цари в 16-17 веках, в таких случаях собирали Земские соборы всей земли. Этого сделано не было, не смотря на нарастающую угрозу войны. Всё решалось в узком кругу верхов. В результате, должных выводов не было сделано, и наша страна оказалась не подготовлена должным образом к отражению агрессий. Нападение оказалось внезапным и повергло в шок всю страну. Катастрофический исход начального периода войны, определивший её дальнейший ход, громадные материальные и людские потери, горе миллионов людей, вот итог деятельности "кавалеристов" и возведенный ими в статус политической установки доктрины о нашем всесокрушающем превосходстве над любым противником. Окончательно доверие Сталина они потеряли в начальный период войны, когда раз за разом проваливали порученные им задания. Особенно отличился Л.З.Мехлис в Керченской операции в 1942 году, когда в результате его бесцеремонного и бездарного вмешательства в военные дела, Керченский фронт, имея большое преимущество, потерпел сокрушительный разгром от немцев. Вот как отразил в своей книге "Глазами человека моего поколения" писатель К.Симонов слова очевидца тех событий: "Я был на Керченском полуострове в 1942 году. Мне ясна причина позорнейшего поражения. Полное недоверие командующим армиями и фронтом, самодурство и дикий произвол Мехлиса, человека неграмотного в военном деле. Запретил рыть окопы, чтобы не подрывать наступательного духа солдат. Выдвинул тяжелую артиллерию и штабы армий на самую передовую и т.д. Три армии стояли на фронте 16 км, дивизия занимала по фронту 600-700 метров, нигде никогда я потом не видел такой насыщенности войсками. И всё смешалось в кровавою кашу, было сброшено в море, погибло только потому, что фронтом командовал не полководец, а безумец . . .". Далее Симонов говорит : "Я был там же, где автор этого письма, и, хотя не разделяю его лексику, подписываюсь под существом сказанного". А Мехлис после этой катастрофы, резко ухудшившей наше положение на Юге, не застрелился, как честный человек, не был расстрелян, как Павлов, которого он предложил судить, а был всего лишь понижен в должности и всю войну провоевал членом Военного совета разных фронтов.

Глава 5. Установка "не поддаваться на провокации"

Она возникла, и твердо проводилась в жизнь за несколько месяцев до начала войны. Благодаря ей мы сами себе создали внезапность нападения со стороны фашистской Германии. Не решились в полном объеме провести подготовку к отражению агрессий. Перед лицом уже отмобилизованной, сосредоточенной у наших границ армий Германии, не решились провести свою военную мобилизацию, тянули до последнего с отдачей приказа о приведении войск в боевую готовность. Во всем этом обвиняют Сталина. В его излишней осторожности, в его маниакальном желании оттянуть войну. Что же было на самом деле? Какие соображения заставили Сталина поступать так, а не иначе? Эта ситуация досконально и убедительно разобрана в книге Ю.Житорчука "Так кто же виноват в трагедии 1941 года?" Взяв её за основу, рассмотрим внимательно появление и действия вышеуказанной установки. Для этого надо вернутся в предысторию зарождения второй Мировой войны. Наша страна, с её огромными территориями полных разнообразных богатств, на протяжении многих веков привлекало внимание соседей. А для стран Запада, включая Америку, она до сих пор представляется, как еще не завоеванная колония, которую для собственного выживания надо обязательно захватить. Первая попытка расчленения нашей страны и её захвата была предпринята в Гражданскую войну. Эта попытка провалилась. Войска интервентов вынуждены были уйти с нашей территории. Но желанию овладеть нашей страной и её богатствами остались. К этому прибавились и политические моменты - наша страна была единственной страной, где власть принадлежала трудящимся. Что являлось примером для других и смертельной угрозой для безраздельного господства капиталистов. Все слилось воедино. После провала интервенции, в высших кругах Запада стали разрабатываться новые планы захвата нашей страны. Был разработан план похода против нас единой Европы, к которому не прочь были примкнуть Америка и Япония, а возможно и Турция. Ведущую роль в разработке и осуществление этих планов взяла на себя Англия. Франция ей в этом способствовала. Америка находилась за океаном и внимательно следила за событиями в Европе, не принимая определенного участия в них. Англия, как всегда, старалась "загребать жар чужими руками" и ей, и союзной Франции, нужен был исполнитель, который взял бы все основные трудности похода на себя. И он нашелся в лице Германии, в которой в 1933 году к власти пришли нацисты. Основной программой этой партии и её вождя - Гитлера, было завоевание жизненного пространства на Востоке. Т.е. захват новых земель и прежде всего в СССР. И эту программу, нацисты стали претворять в жизнь. Экономика Германии стала резко милитаризироваться, армия увеличиваться и перевооружатся. Германия явно начала готовится к войне. Это вполне удовлетворяло Англию и в какой-то мере Францию. Исполнитель, ударная сила, всеобщего похода нашелся, надо только ему помочь. И они помогали всем, чем можно. Займами на развитие военной промышленности, оснащении армии, невмешательство при захватах соседних территорий (Рейнская область, Австрия), прямым предательством своих союзников (Чехословакия и Польша). Все делалось для того, чтобы толкнуть возродившуюся и усиливающуюся Германию на войну против СССР. Сами при этом рассчитывали остаться в стороне. Они, несомненно, оказали бы помощь Германии в случае её войны против нас, послали бы свои войска в помощь ей и т.д. Они рассчитывали, что Германия выйдет из войны с нами сильно ослабленной и не сможет играть большой конкурирующей роли в Европе, но она свое дело сделает. С последующей помощью стран Европы, к которой присоединится и Америка, коалиция одержит победу над нашей страной и разделит ее территории по договоренности между собой. Вот такая задумывалась красивая комбинация. И правящие верхушки этих стран приложили все усилия, чтобы эту комбинацию осуществить на деле. Но у Гитлера и его окружения были свои планы. По мере роста своего военного могущества, захвата соседних земель и стран, его аппетиты стали увеличиваться. Гитлер не хотел больше играть некую подчиненную роль, он стал подумывать о завоевании мирового господства. Компромисс между Германией, Англией и Францией в виде союза мог еще состоятся, если бы последние пошли на большие уступки и признали ведущую роль в этом союзе за Германией. Но они надеялись разными хитроумными способами заставить исполнять Германию ту роль, которая ей предназначалась. Дело затянулось. Поворотным пунктом в их отношениях стала Польша. Правящие круги Польши были настроены резко антисоветски. В виду этого, Польша могла стать реальным союзником Германии в войне против нас. И в Польше не скрывали этого. Но у правящей верхушки были сильны свои амбиции. Они считали Польшу по силе равной Германии и не хотели играть роль её сателлита. У Гитлера отношения к Польше было совсем другое. Он не признавал за нею равного партнёра, видел её слабость и мог пойти на союз с нею только после передачи Польшей Германии города Данцинга, других уступок и признания себя младшим партнером. Поляков такое положение не устраивало. И гордость была задета. Переговоры шли долго, но не к чему не привели. Поляки не шли на уступки. Тогда Гитлер задумал, решить эту проблему военным путем. Правительство Польши видело, что их отказ приведет к войне с Германией. Но они считали себя достаточно сильными, чтобы отразить нападение и даже перенести военные действия на территорию Германии. Кроме того, у них был заключен военный союз с Англией и Францией. И если Германия начнет войну, она не минуема, окажется в тисках двух фронтов. Но Гитлер хорошо понимал, что Англия и Франция не придут на помощь Польши, эта не в их интересах, они предадут её. Надеясь при этом на то, что когда Германия завоюет Польшу, она выйдет на границу с СССР, где они надеялись столкнуть их между собой. В то время, как Германия вела подготовку к нападению на Польшу, по инициативе СССР в Москве начались переговоры между СССР, Англией и Францией о создании военного союза против нарастающей агрессии со стороны Германии. Англия и Франция вели эти переговоры для видимости, с целью оказать давление на Германию и сделать более сговорчивей. В итоге переговоры зашли в тупик. Т.к. вышеуказанные страны не хотели брать на себя определенных обязательств. Гитлер понимал, что если такой союз будет заключен, он окажется в случае любой агрессии между двух фронтов. Поэтому, когда переговоры зашли в тупик он обратился к Сталину с предложением заключить договор о ненападении. Этим самым Германия хотела обезопасить себя от превентивного вступления в войну еще одной силы, с которой следовало считаться и на нужное время нейтрализовать её. Сталин пошел на это, хотя договор открывал путь к началу второй Мировой войны. Германия, действовала оперативно и через несколько дней такой договор, был заключен. Многие и многие, особенно, после так называемой Перестройки обвиняют Сталина в пособничестве Гитлеру в развязывании второй Мировой войны, умалчивая при этом, кто был истинным подготовителем и пособником её.

Лично я считаю этот договор величайшим дипломатическим успехом руководства нашей страны прежде всего Сталина и Молотова. Успехом, снявшим огромную опасность для нашей Родины. Ведь, этим договором мы разрушили единый фронт запада для нападения на нас, и столкнули две его части в войне между собой. И кто знает, если бы Франция так быстро и позорно не капитулировала, а продолжала сражаться, как Англия (а силы и возможности у неё для этого были), то Гитлер вряд ли посмел напасть на нас. И возможно не было бы никакой Отечественной войны. Или бы война началась не в 1941 г, а в 1942-1943 гг. И мы успели бы реорганизовать и перевооружить свою армию, сделав её во много раз сильнее. Мы получили следующие выгоды от этого договора. Во-первых, мы получили выигрыш во времени в 2 года для укрепления обороны и своих вооружённых сил. Во-вторых, мы безболезненно вернули себе территории, которые были насильственно отторгнуты у Советской России Польшей и Румынией в 1920 г. и отодвинули границы на 300-400 км на Запад. В-третьих, мы мирно присоединили территории прибалтийских государств, входящих до 1917 г. в состав России. И тем самым из потенциальных врагов мы их превратили, по крайней мере, в нейтральных, а их территории не дали превратить в плацдармы для нападения на нас.

Если бы Сталин отказался заключить такой договор, то Гитлер не начиная войны с Польшей, пойдя на некоторые уступки, мог сторговаться с Англией и Францией (а такие попытки были). И те заставили бы пойти Польшу на уступки Германии и выполнить её требования. Тогда бы против нас сложилась коалиция в виде Германии, Польши, Прибалтийских государств, Финляндии, Италии, за спиной которых стояли бы Англия и Франция, а возможно и Америка. Война могла начаться уже в 1939 г., а не на 2 года позднее. И, главное, в этом случае мы могли бы оказаться перед угрозой войны против объединённых сил Европы, плюс Америка, плюс Япония на Дальнем Востоке. В этом случае нам бы не помог никакой сверхгероизм, никакие сверхусилия.

Нейтрализовав нас договором о ненападении, Гитлер напал на Польшу. Англия и Франция, как её союзники, под давлением своего общественного мнения, вынуждены были объявить войну Германии. Началась вторая Мировая война. Но Англия и Франция не спешили начать военные действия. Началась "странная война", в которой союзники, имея подавляющее превосходство в силах на своём фронте, не спешили перейти в наступление и помочь Польше. Войска оставались на местах, фактически ничего не делая, играли в карты, футбол, предавались другим развлечениям. Не помогли союзники Польши и авиацией, хотя для этого были все возможности. В результате, брошенная на произвол судьбы Польша была разгромлена в течении месяца. СССР, воспользовавшись крушением Польши, как государство, вернул отторгнутые ею ранее территории. Произошло воссоединение Западной Украины и Западной Белоруссии с СССР. У нас образовалась единая граница с немцами. Западные державы (в т.ч. и Америка) хотя и были обеспокоены возросшим могуществом Германии, не оставляли надежды столкнуть её с СССР. "Странная война" на Западе продолжалась. Гитлер мог бы продолжить свой поход на Восток для приобретения новых земель. И он знал, что Англия и Франция не помешают ему в этом. И возможно даже заключат с ним перемирие. Но он опасался другого, что в случае его успехов в войне против СССР, Англия и Франция, ликвидировав перемирие, ударят ему в спину и заставят вести длительную и изнурительную войну на два фронта. В войне против такого сильного противника, как СССР, он не хотел оставлять у себя за спиной две сильные европейские державы, военный потенциал которых превышал потенциал Германии. Кроме того, он считал, что Германия ещё не достаточно экономически и промышленно обеспечена для ведения такой войны. Это ведь не Польша и не Франция и не Англия. Поэтому было принято решение сокрушить сначала основных противников на Западе, тем более они были в состоянии войны с Германией, захватить малые страны Европы (Норвегия, Дания, Голландия, Бельгия), а остальных сделать своими сателлитами. И усилившись во всех отношениях, имея за собой промышленный потенциал всей Европы, начать войну против СССР. Это план удался. В ходе майского наступления в 1940 г. Франция и Англия потерпели сокрушительное поражение. Остатки английских войск были эвакуированы. Через месяц Франция капитулировала. В Англии сменилось правительство. Во главе его стал Черчилль, который твёрдо заявил, что Англия будет воевать до конца. И народ его поддержал. И хотя Англия терпела поражение за поражением, война против неё затягивалась. Форсировать пролив, разделяющий материк и Англию, чтобы её добить, Гитлер не решился, т.к. это потребовало бы длительной подготовки и наличие больших переправочных средств для десанта. И сама операция по форсированию пролива, при подавляющем преимуществе военно-морских сил Англии, представлялась сомнительной и могла стоить больших потерь. Поэтому Гитлер решил ограничиться малой войной против Англии, а основные силы перебросить против СССР. Началась подготовка войны против нас. Теперь после разгрома своих основных противников на Западе, захватив их технику вооружение, и прочее, Германия значительно усилила своё военный потенциал, смогла вооружить дополнительно несколько десятков новых дивизий. Вот что пишет В.А. Анфилов в своей книге "Крушение похода Гитлера на Москву 1941 г." страница 11. " Военная техника этих стран, в т.ч. вооружение тридцати чехословацких, девяносто двух французских, двенадцати английских, двадцати двух бельгийских, восемнадцати голландских и шести норвежских дивизий попали в руки агрессора. Только во Франции немцы захватили около 5 тысяч танков и бронетранспортёров, а также 3 тысячи самолётов. За счёт трофейных и выпущенных во Франции автомашин германское командование оснастило 92 дивизии". Промышленность всей Европы работала на Германию, а все ресурсы были в её распоряжении. Германия была на вершине военного могущества. Но в глазах общественного мнения всего мира она окончательно превратилась в агрессора, который не успокоится и будет начинать новые войны. Определённую тревогу за себя ощутила и Америка. Там понимали, что если Гитлер разгромит СССР, то Англия, оставшись в одиночестве, капитулирует, и тогда очередь дойдёт и до Америки. Гитлер не успокоится, пока не добьётся мирового господства. Поэтому правящие круги Америки пересмотрели свою политику невмешательства, стали активно помогать Англии и налаживать контакты с нашей страной. К началу 1941 г. сложилась своеобразная ситуация. Ведущим державам мира было известно, что Германия ведёт интенсивную подготовку к войне против СССР. В то же время сам СССР в глазах мировой общественности выглядел ещё как пособник агрессора - Германии. Отношение к нам было двойственное. С одной стороны трезвомыслящие люди понимали, что на пути дальнейшей агрессии Гитлера стоит СССР и, не одолев его, он не двинется дальше. С другой, в этих странах, особенно Англии и Америки, имелись влиятельные круги, которые стояли за сотрудничество с Гитлером, за помощь ему в войне против нас. В самой Англии основная масса народа была готова до конца отстаивать свою независимость, но была и влиятельная прослойка в высших кругах, которая не оставляла надежды столкнуть Германию с СССР, и выторговав определённые уступки со стороны Германии, заключить с ней почётный мир, с последующей возможной помощью последней против нас. Вот как описывает эту ситуацию Ю.Житорчук в своей книге "Так кто же виноват в трагедии 1941 г.?" страница 325. "Разумеется, Сталин понимал и то, что для выхода из войны Лондону нужен благовидный предлог, достаточно весомый в глазах Западного общественного мнения: именно общественное мнение до сих пор и не позволило английскому правительству принять неоднократные предложения Гитлера о заключении мира. Скорее всего, таким предлогом могло послужить лишь обвинение Кремля в искусственном разжигании Европейской войны и неспровоцированной агрессии против Германии, а для этого Москве достаточно было начать всеобщую мобилизацию. В таком случае Форин-Офис мог бы заявить, что поскольку война перешла в схватку двух агрессоров, то Англия не намерена участвовать в разборках между диктаторскими режимами и согласно подписать мирный договор с Берлином..." Страница 317. 6 марта 1941 г. английский посол в Москве Клипсс провёл неофициальную пресс-конференцию, во время которой высказал мнение: "Что Гитлер, возможно, попытается заключить мир с Англией на следующих условиях: восстановлении Франции, Бельгии, Голландии и захвата СССР. Эти условия мира имеют хорошие шансы на то чтобы они были приняты Англией, потому что, как в Англии, так и в Америке имеются влиятельные группы, которые хотят видеть СССР уничтоженным, и, если положение Англии ухудшится, они сумеют принудить правительство принять гитлеровские условия мира". 18 апреля 1941 г. английский посол направил советскому правительству свой меморандум, в котором: "Не исключена возможность, если война затянется надолго, что у Великобритании (особенно у некоторых кругов Великобритании) возникнет соблазн закончить войну путём некого урегулирования на основе той, какую предлагал кое-кто в Германии, а именно, Западная Европа вернётся в прежнее состояние, тогда как Германии не будут мешать расширять её жизненное пространство на Восток. Такое предложение может найти отклик и в США. В этой связи стоит напомнить, что в сохранении целостности Советского Союза британское правительство не заинтересовано". Страница 323. "... Не только Крипсс но и Шуленбург 12 мая 1941 г. при встрече с Деканозовым, тоже заявил о возможности скорого заключения Англо-Германского мирного договора". Вот как описывает позицию США Ю.Житорчук в своей книге. Страница 333. "Не зря Рузвельт предупреждал Сталина о том, что позиция США в будущем Советско-Германском конфликте во многом будет зависеть от того, какая из сторон окажется агрессором. Именно в связи с этим 21 января 1941 г. госсекретарь США Уэлсс в беседе с советским послом Уманским заявил : " Если бы СССР оказался в положении сопротивления агрессору, то США оказали бы ему помощь". Страница 335. "Следовательно с объявлением мобилизации у СССР возникла реальная перспектива начать войну без союзников фактически против объединённого фронта Европы, возглавляемого Германией при нейтрализации или даже поддержки Англии, а возможно и США". Страница 336. Из беседы с Молотовым: " А вы не допускаете такое, что если не они, то мы первые начнём? Такой план мы не разрабатывали: союзников у нас не было. Тогда бы они объединились с Германией против нас. Америка-то была против нас, Англия - против, Франция не отстала бы... И получилось, что 22 июня Гитлер перед всем миром стал агрессором. А у нас оказались союзники".

Ситуация накануне войны была сложной и противоречивой. С одной стороны у нашей границы стояла уже отмобилизованная и готовая к нападению армия и силы её продолжали увеличиваться. В такой обстановке для нас логично было бы принять ответные меры безопасности:

-- Усилить войска Западных округов.

-- Перебросить туда дополнительные силы.

-- Провести мобилизацию в стране.

-- Начать перевод промышленности с выпуска мирной продукции на военную.

-- Приступить к формированию новых воинских соединений.

-- Отдать приказ о проведении войск в боевую готовность, вывести их из мест расквартирования и начать оборудовать полевые рубежи обороны.

-- Объявить населению страны о готовящемся нападении Германии и призвать его встать на защиту своей Родины.

-- Провести другие нужные военные и политические мероприятия.

То есть сделать то, что должно было сделать любое государство перед угрозой нападения. И военные настаивали на этом. Но с другой стороны их выполнение дало бы повод для антисоветских сил на Западе обвинить нашу страну в подготовке агрессии, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мы стояли перед выбором: "Или-или". Или благодаря нашей разумной и осторожной политике раскол внутри Запада усилится, и нам будет противостоять только Германия с саттилитами, или, если мы дадим повод обвинить нас в подготовке агрессии, антисоветские круги Запада заставят свои правительства помириться с Германией, и, на основе антикоммунизма, двинутся в общий поход против нас. Шансов устоять в таком случае у нас не было. Наша страна была бы неминуемо уничтожена, а её территория превращена в "жизненное пространство" для других государств. Всё по сути определялось общественным мнением и прежде всего таких стран, как США, Англия и Канада. Это мнение имело тогда большую силу. Именно оно заставило английские и французские правительства прекратить политику умиротворения и объявить войну Германии. Именно оно не давало определённым кругам Англии заключить мир с ними. Шла острая политическая борьба за это мнение. И чтобы исключить гибельной для нас развитие событий, мы вынуждены делать всё, чтобы склонить это мнение в нашу пользу. СССР уже был "замаран в пособничестве Гитлеру: он заключил с Германией пакт о ненападении, не препятствовал последней войне против Польши. Более того, он сам принял участие в ней и , пользуясь крахом Польши, вернул себе ранее отторгнутые ею территории. Он не предпринял никаких действий, когда Германия громила Бельгию, Голландию, Францию, Англию. Присоединил территории Прибалтийских государств, вёл войну против Финляндии, поставлял Германии большое количество сырья и продовольствия, и тем самым косвенно помогал агрессору. Если бы к этому СССР открыто ускорил свои военные приготовления, объявил всеобщую мобилизацию, стал усиливать и выдвигать войска к границе, проводить другие военные мероприятия, то всё это было бы истолковано и преподнесено западной общественности, как возрастание агрессивности СССР, как готовящуюся схватку двух агрессоров. И если в этой предстоящей войне победит СССР, то это грозит нашествием коммунизма на Западной демократии. Отсюда делался вывод, что Западу не стоит лезть в этот конфликт и следует остаться в стороне, а Англии лучше заключить мир с Германией и не мешать последней в завоеваниях жизненного пространства на Востоке. Чтобы не предстать пред миром в роли агрессора мы вынуждены были, жертвуя своей безопасностью, резко сократить число военных приготовлений и проводить их осторожно и скрытно. А чтобы исключить всякие случайности и возможность провокаций вооружённых столкновений, была принята установка: "Не поддаваться на провокации", исполнение которой жёстко контролировалось сверху донизу. Войска находились в местах постоянного расквартирования, боеприпасы "на руки" не выдавались, они хранились на складах. Приказ о проведении войск в боевую готовность мог быть отдан только после решения политбюро, т.е. санкции самого Сталина. Немецкие самолёты, постоянно нарушающие границу, не сбивались, не принуждались к посадке, а спокойно возвращались назад. Несмотря на всё увеличивающийся поток донесений с Западных округов о концентрации немецких войск на границе, сверху следовал ответ: "Не паниковать, не поддаваться на провокации". Перед лицом всё увеличивающейся угрозы нападения, мы вели себя подчёркнуто мирно. Смысл этой установки был в том, чтобы мир зафиксировал факт неспровоцированного нападения фашистской Германии на нашу мирную страну. И этот факт после нападения был зафиксирован с лихвой. Вот что пишет по этому поводу Ю.Житорчук с своей книге. Страница 359. "Факт преднамеренной и неспровоцированной агрессии был настолько очевиден, что Черчиллю и Рузвельту достаточно быстро удалось нейтрализовать попытки антикоммунистических сил США и Англии поддержать нацистов в борьбе против нашего народа". Страница 381. "Таким образом осторожная предвоенная политика Сталина позволила Советскому Союзу уже первые дни преодолеть сопротивление антисоветских сил и постепенно перейти к союзническим отношениям". Т.е. этим самым был исключён гибельный для нашей страны вариант развития событий. С политической точки зрения данная установка в тот момент была наиболее правильной и дальновидной. А её жесткое и последовательное поведение спасло нашу страну от уничтожения.

Рассмотрим ещё несколько моментов, связанных с введением данной установки.

1. О провокациях. Их угроза была вполне реальна. Во-первых, когда две армии стоят друг против друга, и ещё не начали воевать, всегда найдутся "горячие головы", которых легко можно спровоцировать на огонь в противоположную сторону. Пусть этот огонь и будет даже ответным. Для стороны, собирающейся нападать, это будет хорошим предлогом для обвинения своего противника во враждебных действиях и оправдания своей последующей агрессии. Поэтому мы вынуждены были держать войска в местах своего расквартирования. Держать боеприпасы на складах. Было категорически запрещено стрелять по ту сторону границы даже в ответ. Нарушившим приказ грозил трибунал. Самолётам запрещалось приближаться к границам. Во-вторых, на территории бывшей Польши, граничившей с нами, было много отрядов Армии Крайовой, подчинявшихся правительству в Лондоне. Они вели себя мирно, и немцы их просто "не замечали". Народу в этих отрядах была не одна тысяча человек. Настроены они были и против немцев и против нас. Им ничего не стоило, по приказу из Лондона, организовать на границе провокацию инсценировав широкомасштабное нападение или немцев на нас, или нас на немцев. Это могло вызвать ответные действия той или другой стороны и местный вооружённый конфликт мог перерасти в войну. А в Западной прессе это было бы преподнесено как схватка двух агрессоров.

2. О проведении скрытой широкомасштабной мобилизации и скрытом переводе промышленности на выпуск военной продукции.

Их выполнение было бы практически невозможно скрыть от Запада. Рано или поздно об этом там стало известно. Были и причины внутреннего порядка. Наша экономика была уже до предела милитаризована, рабочие трудились порой сутками, материальное положение населения было невысоким. Начать скрытую широкомасштабную мобилизацию, означало изъятие из производства большого количества работников, с перекладкой их работы на плечи остающихся. Кроме того, это означало изымание из народного хозяйства большого количества лошадей, автомобилей, тракторов, создание материальных запасов на случай войны. Увеличение доли военной продукции за счёт сокращения мирной. Всё это означало ухудшение и без того невысокого материального положения, введение политики "затягивание поясов". Если бы подобные мероприятия были бы проведены во время войны, народ это бы понял и принял, как должное. Но как объяснить их проведение в мирное время? Когда наша пропаганда кричала о могучей и непобедимой Красной Армии, преподносила договор о ненападении, как гарантию мира? Как в таком случае объяснить народу, что Красная Армия на самом деле слаба и её надо в срочном порядке усиливать, что договор о ненападении - ненадёжная бумажка, которую можно в любой момент порвать, что на нашу страну надвигается угроза войны и нас ждут суровые испытания? Это означало бы посеять сомнения в правильности проводимой партией и правительством политики, вызвать определённые недовольства ухудшение материального положения.

Учитывая всё это, наше руководство вынуждено было проводить нужные мероприятия лишь частично, соблюдая осторожность и маскируя их всякими предлогами, в виде учений, призыва на сборы, и т.д. В этом случае установка на почёркнуто-мирное поведение наших войск, являлось хорошим прикрытием для их проведения. Что же мы сумели предпринять в реальности в ответ на угрозу нападения?

-- Частично усилить войска западных округов, делая всё это скрытно и осторожно, т.е. действуя с большим опозданием от требуемого.

-- То же самое с переброской туда дополнительных сил.

-- Вместо всеобщей мобилизации провести её частично и тоже скрытно.

-- То же с переводом промышленности на выпуск военной продукции.

-- То же с формированием новых подразделений.

-- Мы вынуждены были задержать приказ о проведении войск в боевую готовность и держать их до последнего в мирном состоянии.

-- Частично провести остальные мероприятия.

-- Вынуждены были отложить обращение правительства к народу об угрозе надвигающейся войны до момента её начала. В средствах массовой информации об этом говорилось косвенно, иносказательно. Там преобладали мирные успокаивающие настроения.

Резко ограничивая свои мероприятия по подготовке к отражению готовящейся агрессии, держа страну и войска в мирном состоянии, мы тем самым давали врагу преимущество внезапности нападения. Чем потом немцы в полной мере воспользовались. Возникает вопрос: зная всё это, зная, что наши войска численно уступают противнику, а внезапность усиливает силу нападения в несколько раз, почему мы не отказались от своей амбициозной установки ответного сокрушительного удара и не заменили её на план стратегической обороны вначале войны? Тем более она больше подходила идее: "Не поддаваться на провокации"? Почему мы не начали проводить мероприятия согласно этому плану? Прекратить строительство УРов вдоль новой границы, убрать авиацию и склады вглубь территории, отодвинуть часть наших войск из мест неблагоприятного расположения и т.д.? Насколько я понимаю, это не противоречило бы вышеуказанной установке, а наоборот подчёркивало наши мирные намерения. Почему наше политическое руководство во главе со Сталиным держали втайне от военных смысл установки "Не поддаваться..."? И почему прежде чем её принять, не посоветовались с ними, не выслушали их мнение по этому поводу, не дали задания разработать нужные мероприятия для обеспечения безопасности нашей страны при её исполнении? В результате чего поставили наши и без того слабые, разбросанные войска, в опасность подвергнуться ещё и внезапному нападению. На мой взгляд тут несколько причин. Первая: после процессов 1937-1938 гг.. Сталин не очень доверял военным. А поскольку, содержание установки было строго секретным, он не хотел раскрывать его перед ними. Он опасался, что какой-нибудь скрытый враг среди них, используя свою власть, намеренно спровоцирует конфликт на границе с целью сорвать выполнение данной установки. Во-вторых, Сталин не был профессиональным военным, грамотность его в этих вопросах была невысокой. Не имея ясной картины о состоянии войск, приграничных округов, получая победные рапорты о выполнении заданного, слыша хвалебные речи, что мы обязательно разгромим вторгшегося врага, он не представлял себе ясно, что даст, созданная с нашей помощью внезапность нападения, к каким последствиям это приведёт. Он, я думаю, допускал определённую растерянность в войсках, определённые потери от внезапности, но всё ещё веря в доктрину о нашем ответном сокрушительном ударе, надеялся, что войска быстро придут в себя, факт агрессии будет зафиксирован мировой общественностью, и мы проведём войну как положено. Я думаю, если бы он посоветовался с теми из грамотных военных специалистов, которым он доверял, о последствиях созданной внезапности, он бы нашёл способы избежать и этого, не ослабляя действие установки. Но, к сожалению, Сталин считал себе тогда настолько компетентным, чтобы один, в узком кругу своё политбюро обсуждать и принимать такие важные решения стратегического характера. Как писал Василевский, он был в то время неоправданно самоуверенным. В результате, такое умное, и единственно правильное в той обстановке решение было не проработано с военной стороны. И последствия оказались катастрофическими для наших войск.

Рассмотрим это шире. С введением установки: "Не поддаваться..." и жёстким требованиям её исполнения наш командный состав попал в двойственное положение. Находясь в приграничье, имея свою разведку, он ясно видел, что надвигается война, что нападение может произойти в любой момент. Об этом говорила и концентрация войск на границе, и перебежчики, и наблюдения пограничников, и сообщения лётчиков, облетавших границу, и резкое увеличение (в пять-шесть раз) количество засылаемых на нашу территорию шпионов и диверсантов и многое другое. По долгу своей службы они должны были принять меры по подготовке к отражению нападения. Они доносили обо всём наверх и ждали приказов о проведении нужных мер. Но в ответ слышали: "Не паникуйте, не поддавайтесь на провокации". Оставалось находиться в мирном положении, ничего не предпринимать, и ждать приказа свыше. Политруки и представители НКВД зорко следили за исполнением установки и "на корню" пресекали все разговоры о близком начале войны. Высший и средний командный состав был "по рукам и ногам связан" данной установкой и не имел условий для самостоятельных действий. Многих командиров это устраивало, зачем проявлять инициативу, когда лучше сидеть и ждать приказа. В сочетании с установкой об ответном ударе, директива "Не поддаваться..." порождало мирное настроение, беспечность, чувство превосходства и "шапкозакидательство" в войсках. Никто не готов был к такому развитию событий в начале войны. Многих и многих из них нападение повергло в психологический шок. И потребовалось время, чтобы оправиться от него, организоваться и начать воевать как положено. Мы сами себе создали внезапность нападения. В дополнении к тому подавляющему превосходству, которое немцы имели к началу войны (о чём писалось выше). Они ещё получили и преимущество внезапности нападения. Из истории известно немало случаев, когда внезапность при нападении позволяла громить во много раз более сильного противника. Всё это и определило катастрофическое поражение наших войск, особенно Западного фронта, в начале войны.

Что же, на мой взгляд, можно было сделать, чтобы не срывая исполнения установки, ослабить эффект внезапности нападения и то подавляющее преимущество, которое немцы имели?

Первое: Сменить нашу амбициозную наступательную установку о войне на территории врага и малой кровью, на доктрину стратегической обороны. И сделать так, чтобы сведения об этом просочились в Западную печать. Наша воинственная установка на наступление и войне на территории врага, помноженная на пропаганду об освобождении братьев по классу, сильно настораживала и порой пугала правительственные и другие круги на Западе. Отказ от неё успокоил бы многих из них, снял ненужные опасения. Кроме того, такая установка отвечала в то время реальному состоянию Красной Армии. Устройство оборонительных полос в глубине нашей территории и выдвижение туда наших войск, не дали бы повода для обвинения нас в агрессивности, т.к. для нападения войска никогда не располагаются в глубине своей территории, а выдвигаются ближе к границе.

Второе: Прекратить всякое строительство УРов и аэродромов вдоль новой границы. Перенести первую оборонительную полосу, где мы намеревались встретить нападение врага вглубь нашей территории на 50-100 км, расположив её на выгодных рубежах. На границе оставить пограничные подразделения и наблюдателей от армии, обеспечив их хорошей связью. Скрытно вывести из мест расквартирования на первую оборонительную полосу первый эшелон войск прикрытия. Тем самым эти войска на время исчезнут и с поля зрения разведки противника и не подвергнутся бомбёжке в местах прежнего расположения. А само расположение войск в глубине от границы гарантировало бы от выстрелов в сторону противника недисциплинированных солдат и офицеров, намного затруднило бы организацию и проведение провокаций.

Третье: Перевести расположение основной авиации вглубь нашей территории. Это давало возможность уберечь её от больших потерь при внезапном нападении. А сам факт перебазирования отнимал у сторонников наших агрессивных намерений их доводы в пользу этого.

Четвёртое: То же самое сделать и со складами материально-технического снабжения.

Пятое: Отвести войска из места неблагоприятного расположения, где они при внезапном нападении, могли подвергнуться угрозе окружения и последующего разгрома.

Шестое: Вывести из приграничной зоны те механизированные корпуса, которые находились в начальной стадии формирования (до 40-50%), а технику и другие средства передать на доукомплектование оставшихся.

Седьмое: В скрытом порядке довести войска в приграничных районах до штата, обеспечить их всем необходимым, развернуть тылы и госпитальную базу.

Восьмое: Начать срочно восстанавливать УРы на старой границе и довооружить их. Укомплектовать личным составом до штата. Начать строительство нескольких оборонительных поясов в глубине нашей территории.

Девятое: Разработать план стратегической обороны на случай нападения Германии. Проработать его в войсках. Пересмотреть с учётом этого план МП-41.

Десятое: Теоритически рассмотреть ситуацию внезапного нападения большими силами и что в этом случае предпринимать. Проработать тактику действия войск в случае окружения. Углубить и более досконально разработать теорию стратегической обороны. Разработать теорию противотанковой и противовоздушной обороны на случай концентрированного удара большой массы танков и авиации.

Одиннадцатое: Срочно создать спецотряды для диверсионной работы в тылу врага. Наметить и утроить базы для их размещения.

Двенадцатое: (Спорное) Усилить дипломатическую деятельность по фактам нарушения договора о ненападении. Слать ноты за нотой протеста против сосредоточения войск у наших границ, каждого случая нарушения самолётами нашего воздушного пространства и т.д. Причём не оставлять без внимания ни одного факта. Поскольку Германия уже снискала себе славу агрессора, эта деятельность была бы больше в нашу пользу. Нам было бы больше веры. И это бы укрепило мнение мировой общественности в агрессивных намерениях Германии против нас.

Конечно, хорошо рассуждать сейчас, спустя семьдесят лет, когда всё известно, но каковы были возможности выполнить эти "правильные мероприятия", когда до начала войны оставалось несколько месяцев? Не привело бы это к большему хаосу и дезорганизации, чем когда всё оставалось без изменения? Мне кажется, если действовать оперативно, продуманно, организованно, определив, что в начале, что потом, то многое можно было бы успеть сделать. Главное, решение на стратегическую оборону было бы принято на несколько месяцев раньше, чем оно состоялось в действительности. И одно это предохранило бы нас от многих поражений и потерь.

В заключении. Хотя установка: "Не поддаваться на провокации" была не проработана с военной стороны, выдвижение и проведение её накануне войны было наиболее правильным и дальновидным решением. Её строгое выполнение привело к окончательному расколу единого Запада на два враждебных лагеря, что исключило гибель и уничтожение нашей страны. Нам пришлось воевать, но, только с частью её, пусть и наиболее агрессивной. И хотя война стоила нам огромных жертв и колоссального напряжения, она оказалась нам по силам. Из неё мы вышли сильнее, став со временем второй супердержавой. Отсутствие проработки установки с военной стороны поставили нашу страну и войска в условия внезапности нападения, что в больше степени предопределило катастрофический разгром наших войск в приграничных сражениях и наши неудачи в 1941 г. Мы проиграли тактически, но выиграли стратегически т.к. со временем военный раскол единого Запада усилился. Германия и её союзники всё больше попадали в мировую изоляцию. И вместо помощи ей, такую помощь и поддержку со стороны стран мира во всевозрастающих масштабах стали оказывать нам. Авторитет нашей страны резко возрос. И со временем это привело к полной изоляции Германии и к нашему военному союзу с Америкой, Англией, Францией и др. государствами. Вот итог дальновидной политики Сталина накануне войны и выдвинутой им установки "Не поддавать на провокации".

Глава 6. Какое влияние имели репрессии в 1937-1938г. на события 1941 г.

Вот что пишет К.Симонов в своей книге "Глазами человека моего поколения": "Но зато нам твёрдо известно другое: не будь 1937 г., не было бы и лета 1941 г. и в этом корень вопроса. Не будь 1937г., мы бы к лету 1941 г. были бы несомненно сильнее во всех отношениях, в т.ч. и в чисто военном". Я не совсем согласен к К.Симоновым. Это была не единственная, а одна из многих причин такого начала войны. Все они настолько переплетаются между собой, что трудно определить какое влияние оказало та или иная на ход событий. Не будь 1937 г., не было бы и безапиляционным и мнение, а затем и не вызывающей сомнения установка о нашем всесокрушающем преимуществе над любым врагом. Потому, что в этом случае, наряду с мнением "кавалеристов" свободно и легально существовало бы мнение трезвомыслящих, которые не разделяли их установку. И вполне возможно, что их мнение, под влиянием событий в мире, восторжествовало, а доктрина "кавалеристов" не стала бы непререкаемой. И наша политика в деле строительства армии и обороны страны была бы более взвешенной и разумной. Отсюда не было бы тех трагических последствий в начале войны. И не было бы такого недоверия к военным. С ними бы больше советовались при принятии важных решений. И было бы меньше грубых ошибок, имеющих тяжкие последствия. И возможно, наша армия оказалась более организованной, лучше вооружённой и морально сильнее чем она была накануне войны. Всё могло быть. Сейчас трудно гадать что было бы если бы. Мы не знаем насколько репрессированные военные были замешаны в борьбу за власть, каковы были их планы. И возможно, захватив её, они принесли стране большего вреда чем 1937 г. Мы многого ещё не знаем. Отсюда много предположений, спекуляций, искажений, неправды. На мой взгляд, это была борьба группировок за власть, в которой, возможно, были замешаны и военные. И этим воспользовался НКВД, который имел огромную власть в стране. Армия, как большая сила, мешала этому ведомству сделать свою власть безраздельной. Отсюда, процесс над Тухачевским и его сторонниками понадобился НКВД, чтобы в глазах руководства страны, Сталина и народа, очернить часть верхушки армии, нанести по ней удар и тем самым поставить армию под свой контроль. Было сфабриковано много дел, а потом пошла цепная реакция по выявлению "врагов народа". Удар пришёлся по высшим и средним командным кадрам. Армию была дезорганизована морально. Есть ли в этом вина Сталина, трудно сказать. Конечно всё это делалось не без его ведома. Вопрос в том, в каком виде преподносился ему материал на арестованных. Или это был всеобъемлющий обман, подлог высшей степени или в этом была большая доля правды. На мой взгляд, на 90 % это был обман. За что потом Ежов, руководитель НКВД в то время, был отстранён от должности, осуждён и расстрелян. Мне кажется, последнее произошло не без вмешательства Сталина, после чего руководство НКВД было заменено, часть репрессированных реабилитирована и возвращена в армию. На этом деле поставили как бы точку. Но влияние обстановки тех годов продолжало сказываться, как перед войной, так и во время её. Вот что пишет К.Симонов в вышеуказанной книге: "Однако в идеологии были ещё сильны настроения, порождённые предыдущим периодом, когда в обстановке репрессий в 1937-1938 гг. заикнуться о силе противника или о нашей недостаточной готовности к Большой Войне, значило совершить политическое самоубийство".

"Приведённые документы говорят о том, что хотя в нашем обществе перед войной уже начался поворот в сознании, но инерция 1937-1938 гг. была ещё очень сильна. И это приводило к резкому столкновению взглядов и на армию, и на будущую войну". Сами по себе репрессии не только вырвали из рядов армии часть командиров, которые могли занять своё место в 1941 г. но и ударили по армии нравственно. Нижестоящие теперь не очень доверяли вышестоящим, иногда подозревая их во вражеской деятельности. А когда теряется доверие, резко ослабляется дисциплина, появляется расхлябанность, разболтанность и т.д. Образ "врага народа", которым завтра мог стать любой несогласный или имеющий своё мнение командир, породило в армии всеобщую безынициативность, отсутствие самостоятельности в действиях без приказа свыше. Даже высказывания вслух были строго регламентированы. За отклонение от них могли потребовать на объяснение политические и другие органы. Вот что пишет К.Симонов в своей книге: "Речь идёт не только о потерях связанных с ушедшими. Надо помнить, что творилось в душах людей, оставшихся служить в армии, о силе нанесённого им духовного удара. Надо помнить, каких невероятных трудов стоило армии... начать приходить в себя после этих страшных ударов. К началу войны этот процесс не закончился. Армия оказалась не только в самом трудном периоде незаконченного перевооружения, но и не менее трудном периоде незаконченного восстановления моральных ценностей и дисциплины". "Главная его вина (Сталина) перед страной в том, что он создал гибельную атмосферу, когда десятки вполне компетентных людей, располагавшие неопровержимыми документами не располагали возможностью доказать главе государства масштабы опасности и не располагали правами, для того, чтобы принять достаточные меры к её предотвращению".

Насчёт последнего я не совсем согласен с К.Симоновым. Не Сталин лично создал такую атмосферу, а те политические силы, которые стали властвовать в стране и определять её внутреннюю политику после репрессий 1937-1938 гг. Их можно назвать политическими "кавалеристами". Именно ими была создана и поддерживалась атмосфера угрозы повторения 1937 года для несогласных, утверждена в качестве незыблимой политической аксиомы доктрина об ответном сокрушительном ударе, о нашем военном превосходстве над любым врагом. Всех сомневающихся в этом ждал ярлык "врага народа" с соответствующими последствиями. Как правило, такие политические "кавалеристы" были малосведущими в том деле, которое им поручалось, но имели огромное полномочие и власть в его осуществлении. Для них политические установки и лозунги были непререкаемой догмой, обязанной исполниться в жизни. И если на деле шло не так, значит виновата не сама догма, которая не соответствовала реальным условиям, а нерадивые исполнители и скрытые "враги народа". Первых надо строго наказывать, вторых выявлять и сурово карать. Чем они с рвением и занимались. Результат такой деятельности, как правило, мало помогал живому делу, а больше наносил ему непоправимого вреда. Типичным представителем этой группы был Л.З.Мехлис. С 1937 г. до начального периода войны за ним тянется кровавый след разоблачений бесчисленных "врагов народа". Вершиной его "деятельности" стала Керченская операция, которую он по своей безграмотности, но имея колоссальную власть, обречённый личным доверием Сталина, руководствуясь в своих действиях одними довоенными лозунгами, превратил в катастрофический разгром наших войск, ухудшивших и без того наше непростое положение на Юге.

Глава 7. Роль Сталина.

Рассмотрим роль Сталина в предвоенных событиях и начала войны. Об этом написано очень много и в большинстве своём негативно. Каких только прегрешений и преступлений не приписываются Сталину. Я не разделяю точку зрения большинства из них, хотя считаю, что Сталин и его ближайшее окружение допустили в этот период ряд крупных ошибок. Давайте разберёмся.

Прежде всего великой заслугой Сталина, как государственного деятеля и политика было то, что он выдвинул, отстоял и возглавил курс на быструю индустриализацию страны с обязательным проведением коллективизации. Это спасло нашу страну от завоевания и гибели. И надо прямо сказать, что в нашей стране исторически повезло, что в такой критический момент нашей истории во главе государства оказалась такая личность, как Сталин. Если рассмотреть другие крупные политические фигуры того времени, то не найдёшь ни одной, которой было по плечу то, что сделал Сталин. И неизвестно, что было бы с наше страной, если бы кто-то из них встал на его место. Нас вполне могла ожидать судьба Польши, которая несмотря на свои амбиции, была аграрной страной, с плохо развитой промышленностью. Это и определило её судьбу. За месяц она была разгромлена Германией и если бы не СССР и ВОВ, она просто бы исчезла из истории. По своему государственному уму, знанием, умению трезво ценить обстановку, и принять единственно правильные решения, он был на голову выше своего окружения. Авторитет Сталина в стране был непререкаем. Мы уже рассматривали затею похода Объединённой Европы, плюс Америка, плюс Япония против нас, приведшую ко второй Мировой Войне. Именно разумная, осторожная, трезвая политика Сталина спасла нашу страну от безнадёжной войны против данной коалиции и гибели. Она внесла раскол в неё, столкнула две группировки в схватке между собой и нам пришлось вести войну только с её частью, постепенно войдя в союз с противоположной стороной. В этом огромная заслуга Сталина перед страной и своим народом. Он был политиком и политиком незаурядным. Но в военном деле он был недостаточно компетентен. Во время индустриализации страны, когда всё его внимания было сосредоточено на хозяйственном строительстве и реформах партийной и государственной системах, военными вопросам он занимался мало, доверив их Наркомату обороны. Но перед войной, после процессов 1937-1938 гг., после ряда провалов и неудач, показавших слабость Красной Армии, но замкнул решение возникших вопросов обороны войны и мира на себя и своё окружение в лице Политбюро. Военные делали своё дело, но "варились как бы в собственном соку". С ними мало советовались, мало прислушивались когда дело доходило до принятия важных решений стратегического характера. Сталин не очень им доверял. Одни потеряли его доверие, провалив порученное дело, другие ещё не показали себя настолько, чтобы к ним прислушиваться. Сталин считал, что для принятия нужного решения он и сам достаточно хорошо разбирается в военных вопросах. В результате такого недоверия и отстранения военных, руководством страны было допущено ряд крупных ошибок, повлекших за собой тяжёлые последствия. Первая и самая большая это неприятие своевременного решения о снятии установки нашего всесокрушающего превосходства над любым противником. И замена её на более реального в то время плана стратегической обороны. Что за собой это повлекло, разобрано ранее. Несоответствие данной установки, реальной действительности, стало ясно уже летом 1940 года и уже тогда могло состояться решение об её замене на доктрину о стратегической обороне о начале войны. Но Политбюро и Сталин не имели тогда реальной картины состоянии дел в войсках, и особенно в Западных округах. И не очень верили в те реалии, о которых докладывали работники Генштаба и Наркомата Обороны. Показуха, очковтирательство, желание подыграть мнению высшего начальства имело тогда широкое хождение. Я думаю, Сталин не представлял до конца что значил собой широкомасштабный процесс реорганизации и перевооружение войск, что делало эти войска в этот период небоеспособными. И это перед близкой угрозы войны, которая могла начаться в любой момент. Я думаю, ему не докладывали, что из 11 тысяч танков, сосредоточенных в Западных округах, половина небоеспособны, т.к. требует капитального ремонта и нет запчастей и мощностей для производства такого ремонта. Что из находящихся на формировании у границы мехкорпусов, большая часть небоеспособна, т.к. не укомплектована ни людьми, ни техникой, ни прочим имуществом. Никто не доводил до него, что наши планы на случай войны, разработанные согласно действующей установки, нереальны и не могут быть исполнены в действительности. Что при том расположении войск прикрытия и тех условиях их мобилизации, которые заложены в эти планы, они неминуемо будут разгромлены изготовившимися к нападению врагом. И многое-многое другое. Вся эта информация, пусть и не в полном объёме, имелась в Генштабе и Наркомате обороны, и могла стать достоянием при наличии доверия Сталина и Политбюро.

Если бы решение о замене действующей установки на стратегическую оборону состоялось хотя летом 1940 г. (после разгрома Франции), тогда бы мы успели достаточно хорошо подготовиться к нападению Германии. Войны была бы долгая и тяжёлая, но, не с такими материальными и людскими потерями, какой она казалась на деле. И немцы не дошли бы до Москвы и Ленинграда, а выдохлись бы где-то в районе Смоленска, Новгорода, Киева. И сама доктрина о стратегической обороне больше бы соответствовала нашей осторожной политике мира. Исключило бы авантюризм и обезопасило нашу страну от непредвиденных обстоятельств. Надо было умерить свои амбиции великой страны и трезво взглянуть на реальную действительность. То же самое относится и к установке "не поддаваться...". Сталин, как глава государства, должен был потребовать от военных подробного доклада о состоянии наших войск в Западных округах со своими заключениями и предложениями. Рассмотреть его подробно вместе с ними и принять нужные решения. Насколько я знаю такого сделано не было. Сталин, видимо, считал, что он знает эту обстановку и без доклада военных, т.к. к нему поступала информация по другим каналам. Известно, что неоднократные попытки работников Генштаба и Наркомата обороны, довести да него конкретные реалии, встречались им холодно и недоверчиво. Он был прежде всего политиком. И даже став Верховным главнокомандующим, политик в нём преобладал над военным. Киевский "котёл", стоивший нашей армии 600 тысяч людей и большого количества брошенной техники. При принятии решения на отвод или не отвод войск из намечающегося окружения, в нём больше говорили политические мотивы чем военные. Как отразится внутри страны и зарубежом известие о добровольном оставлении Киева. А то, что Киев мы всё равно вынуждены были оставить спустя 2-3 недели и при этом потеряли целый фронт, и его надо было создавать заново, расходуя и без того наши скудные резервы, это не было принято во внимание. Или его решение, как главнокомандующего, принятое в январе 1942 г., вопреки мнению Генштаба и большинства командующих фронтов, наступать по всем стратегическим направлениям и разгромить основные группировки немцев на Севере, Центра и Юге. И это в условиях, когда наша промышленность ещё не освоилась на новом месте после перебазирования и не могла обеспечить войска в полном объёме оружием и боеприпасами. Когда резервов было мало и мы их только формировали и т.д. Вот такая амбициозная, несоответствующая нашим возможностям, задача. И всё это, вместо того чтобы сосредоточить основные силы на разгроме группы армий "Центр", где у нас были реальные возможности для этого. Более того, по его указанию, в момент нашего успешного наступления после прорыва обороны, из состава Западного фронта была выведена Первая Ударная армия. В результате, получился, как говорят военные, "удар растопыренными пальцами". Что не принесло нам успеха. Ни одна операция не оказалась завершённой до конца. А на Западном направлении образовался Ржевско-Сычёвский выступ, который мы потом больше года пытались ликвидировать, потеряв миллион солдат и массу боевой техники. Это получило название "Ржевской мясорубки". Из-за незавершённости операции зимой 1942 г., образовался ряд "мешков", выступов в сторону противника, против которых немцы провели ряд частных операций по отсечению, окружению и разгрому находящихся там войск. Всё это вызвало огромные и ненужные потери людей и техники, которые можно было бы избежать. Это была цена недостаточной компетенции, преобладания, политического желания над военными возможностями, цена веры в своё всезнание и нежелание считаться с мнением специалистов. То же самое произошло и весной 1942 г., когда Сталиным был отвергнут план Генштаба о нашей преимущественной обороне на весну и лето по всему фронту, с проведением небольших частных операций. В результате чего мы получили близкое к катастрофе лето 1942 г. Рассматривая его действия в 1940-1942 гг., невольно напрашивается вывод, что он не был похож на того трезвого, реалистично мыслящего человека, которым он был всегда. Какое-то пренебрежение, недоверие, инерция в принятии решений чувствуется в его поведении. А на его посту такие ошибки стоили большой крови.

Если в целом оценить деятельность Сталина в предвоенные годы, годы войны и после неё, то она заслуживает самой высокой оценки. Н был настоящим вождём своего народа. Народ это ценил и надолго сохранил память об этом. Ни один государственный деятель со времён Петра первого не сделал для страны столько, сколько сделал он. Хочется сказать сегодняшним критикам и очернителям, что не будь Сталина во главе государства тогда, не было бы и их, "умников", сегодня. Их просто некому было бы рожать и не было бы такой страны, как Россия, где они сейчас благополучно здравствуют и поливают грязью всё прошлое, которое обеспечило их настоящее.

Глава 8. О командовании Западных округов накануне войны.

Не снимая ответственности с руководства страны за их ошибки, справедливости ради, следует сказать, что часть их вины падает и на высшее руководство Военных округов приграничных районов. Они были рядом с границей, у них была своя разведка, которая постоянно докладывала, что творится там, они лучше чувствовали нарастающую угрозу войны, анализируя все, стекающиеся к ним сведения. Они в пределах своих прав и обязанностей могли многое сделать, не нарушая установки "не поддаваться ...". Я понимаю, что контроль за исполнением данной установки был настолько жёстким, что командиры не решались, даже в пределах своих прав, провести нужные защитные мероприятия. Спокойней было ждать приказа сверху. Как люди военные, не раз воевавшие, они знали, что такое неготовность войск к отражению нападения и к чему приводит внезапность последнего. Их долг, их ответственность перед страной и народом обязывала их, не сидеть сложа руки в ожидании указаний сверху, а в пределах своих прав, не нарушая установки, принять необходимые меры, выходить наверх в конкретными предложениями по осуществлению оборонительных мероприятий. И тем не менее большинство ждало приказа о приведении войск в боевую готовность, после чего собиралось уже что-то делать. Так было удобнее, комфортнее, безопаснее. Элементы беспечности, халатности, нежелание отказаться от удобств в мирной жизни и простое зазнайство, были и там. Все вели себя так, как будто нарастающей угрозы не существует. Особенно, в этом отличилось командование ЗОВО который и потерпел самое сокрушительное поражение. Взять неисполнение неоднократных приказов о рассредоточении самолётов по запасным аэродромам и их маскировке. Что для этого надо было "толкать кого-то в шею" на исполнение? Ведь не игрушки, война на носу, немцы постоянно нарушают наше воздушное пространство, знают расположение наших аэродромов. Или в связи с перебазированием не хотелось расстаться с удобными квартирами, женой, семьёй, и жить как придётся? Ведь официально говорят, что войны не будет. Так зачем торопиться выполнять такой приказ. И в результате такой халатности, беспечности, две третьих авиации было уничтожено на земле в первые дни войны. А наземные войска остались без воздушного прикрытия. Для командиров такая неисполнительность равнозначна воинскому преступлению. Или затяжка по исполнению приказа о выводе управления войсками на полевой командный пункт. Срок окончания перевода был определён 22 июня. И тем не менее, вечером 21 июня командующий ЗОВО находился в Минске, смотрел в театре спектакль. Когда он собирался перебазироваться? В спешке 22-го или ещё позднее? И всё это в тот момент когда напряжение на границе нарастало. Немцы 20-21-го июня приступили к разборке заграждений на границах, слышан был гул танковых моторов, ими готовились переправочные средства, перебежчики сообщали о начале войны 22-го июня. А 21-го июня пограничники обнаружили, что у моста через Буг немцы установили артиллерийские орудия. Разведотдел ЗОВО 20-го июня выслал спецсообщение о том, что за последние дни немцы осуществляют усиленную переброску войск к нашей границе. 21-го июня начальник штаба ЗОВО докладывал в Генштаб что в полосе ЗОВО немецкие армии заняли исходной положение. На всех направлениях отмечается подтягивание частей из средств усиления границ. Что же получается? Они только докладывают и ждут приказа вместо того чтобы быть в это время не в Минске, а на полевом командном пункте как положено по обстановке? Почему в такой тревожный момент командующий округом оказался в театре, а не на своём командном пункте? Не хотел, как и его окружение, менять удобства столичного города на неустроенность полевого быта? Или настолько был уверен в нашем превосходстве, что не видел никакой беды во внезапном нападении на нас? Или тоже считал что войны не будет? Не знаю. Но какая-то беспечность, халатность, зазнайство проглядываются в его действиях накануне войны. Или взять расположение войск в Волковыскском выступе. В случае начала войны и внезапности нападения войска в нём могли быть отрезаны и окружены, последующим разгромом. Что и продемонстрировала штабная игра в Генштабе в январе 1941 г., где Павлов, игравший за красную сторону, попал в подобное окружение и потерпел "условные" поражения. Казалось бы, как не ему, задуматься над этим, и поставить вопрос ребром о выводе войск из этого выступа. Тем более он обещал Сталину не допустить подобного. В крайнем случае, в пределах своих прав, принять всевозможные меры, чтобы не допустить там катастрофы. И время для этого было. Но ничего не было сделано, всё осталось как есть. А командующий округом был не мальчиком, а участником многих войн, героем Советского Союза. Говорят, что у него была компетенция командира дивизии. Но наверное, чтобы увидеть подобное, понять, поставить вопрос, упорно добиваться его решения, принять свои какие-то меры, достаточно было простого благоразумия и желания сделать. И находясь год на таком высоком посту, можно было за это время многому научиться, многое постичь, резко поднять свой кругозор, знать округ "как свои пять пальцев". К сожалению, какое-то зазнайство, чувство упоения, доставшееся огромной властью, нерадимость в исполнении своих обязанностей проглядывается в его поведении.

Расположение войск в Брестской крепости.

Там были удобные казармы и в них "втиснули" на квартиры несколько дивизий. Они должны были оборонять рубежи в районе Бреста. Но сама Брестская крепость находилась на границе и войска, расквартированные там, в случае внезапной агрессии, могли подвергнуться артиллерийскому нападению противника, и из-за скученности понести большие потери, оказаться блокированными в ней, и быть разгромленными. Чтоб избежать этого, дивизия следовало заблаговременно вывести оттуда и развернуть на ввереных им рубежах обороны в районе Бреста или быть переведёнными на временные квартиры вдали от границы. Командование четвёртой армии 15 июня и в первые часы 22 июня дважды обращалось в штаб ЗОВО с просьбой разрешить вывод войск, и оба раза получило отказ. Что же получилось в результате? В первые часы нападения войска понесли громадные потери от артиллерийского огня и бомбёжки немцев, были блокированы в крепости. Оборонять рубежи в районе Бреста было некому. Именно здесь немцы устремились в прорыв, обойдя крепость с остатками наших войск. Вот что пишет об этом Л.Лопуховский в своей повести "Первые дни войны" страницы 161-162. "... Большие потери в людях, техники от артиллерийского огня противника, были уничтожены неприкосновенные запасы на складах, часть захвачена немцами. Взяли под Брестом 7 тысяч пленных, 15 тысяч винтовок, 1300 пулемётов, 100 орудий, 36 танков и другие гусеничные машины". Там же на странице 172. Секретарь Брестского обкома Тупицын отмечает: "Мощный шквал огня немецкой артиллерии быстро уничтожил две дивизии". Три наших дивизии были разгромлены там без пользы дела в первый день войны и всё потому, что командование округа из-за своей беспечности и мирной расслабленности не приняли перед угрозой нападения должных мер. Хотя это было в пределах их прав и не требовало приказов свыше. Уже одно это граничило с воинским преступлением и отдачей под суд виновных. Есть и другие примеры подобного. Например, график отпусков командного и политического состава соблюдался неуклонно или плановые отбытия на полигоны для стрельб войсковой и зенитной артиллерии, иногда за несколько сот километров. Отменить подобное перед угрозой нарастающей агрессии было в пределах прав командующих округов и возможно армии. В результате своей беспечностью, высокомерием, халатностью, мы сами себе, на низшем уровне создали внезапность нападения со стороны немцев. А на Западном фронте, где это проявилось больше всего, разгром оказался наибольшим по сравнению с другими фронтами. Где командование было более ответственным, оно нашло способ принять защитные меры и войска меньше пострадали от внезапности нападения. Так командование Одесского ВО, под предлогом учения, вывело свои войска в полевые условия и встретило войну с меньшими потерями и более организованно. Командование Киевского ВО своевременно вывело своё управление из города в поле и это помогло быстро оправиться от шоко-нападения и наладить управление войсками. Командование Северо-Западного ВО, за несколько дней до начала войны, на свой страх и риск отдало приказ о разработке и проведении оборонительных мероприятий, и приведении войск в боевую готовность. Даже в той обстановке, можно было бы много сделать, если проявить нужное беспокойство, если добросовестно исполнять свой долг военного перед Родиной.

Глава 9. Итоги.

Каковы причины такого начала войны? На мой взгляд - причины объективные и субъективные.

Первое. Объективные причины.

Чтобы воевать в 1941 г. с фашистской Германией хотя бы на равных, не говоря о большем "наступлении, разгрома агрессора", наша страна должна была бы иметь армию 8-9 млн человек. Из них 5-6 млн полностью отмобилизованных, обеспеченных всем необходимым, а также современным оружием и техникой на Западной границе. Помимо этого войска должны были иметь высокую выучку, боевой опыт, высокую квалификацию своих командиров, и находиться в состоянии постоянной боевой готовности. Могли ли мы, при всём нашем желании, всех сверхусилиях исключительно правильности принимаемых решений иметь тогда такую армию? Нет. И дело не в плохом Сталине, плохом руководстве, плохой власти в то время и т.д. Дело во времени. За те 14 лет, которые были нам отпущены до начала войны, мы физически не успели развить нашу промышленность настолько, чтоб обеспечивать всем необходимым такую армию. Созданных мощностей хватало на обеспечение армии в 2,5-3 млн человек полностью и 5-6 млн частично. Т.е. в техническом оснащении мы были много слабее немцев. Далее. Мы начали создавать кадровую армию в начале 30-х годов. И пока небольшую. На большую у нас просто не было средств, шла индустриализация, преобразование страны. Армию мы начали увеличивать к концу 30-х годов, причём, чем дальше тем быстрее. В 1941 г. она увеличилась в 5-6 раз. Могли ли мы реально, за столь короткое время вырастить, обучить, подготовить нужное количество командиров, дать им необходимую командирскую практику? Ответ, я думаю, понятен. При всём нашем желании, это было нереально. Для этого нужно было время и немалое. Отсюда, основной наш командный состав был пониженной квалификации. Фактор времени сказался и на степени обученности, дисциплины, рядового и сержантского состава, особенно таких специальностей, как лётчик, танкист, связист и т.д. Какое-то количество асов мы успели подготовить, но поднять основную массу до уровня нужного профессионального умения нам не хватило ни времени, ни средств. Фактор времени сказался и на перевооружении армии, начатой в середине 1940 г. Если бы у нас было не один год, а 2-3, то армия стала бы сильнее в разы. И последнее. Боевой опыт. Такого массового военного опыта, который имели 80 % немецкой армии, да ещё победоносного у нас не было. Мы не участвовали в масштабных войнах и нам неоткуда было его взять. Таким образом, против хорошо обученной, всем укомплектованной, имеющей боевой опыт немецкой армии, в количестве 5,5 млн человек с сателлитами (500-600 тыс человек), мы смогли выставить недостаточно обученную, неукомплектованную до штата, не имеющую боевого опыта армию, в количестве 2,9 млн человек. Которая находилась в стадии реорганизации перевооружения, имела низкую квалификацию основных командных кадров. А отдавая заранее отдавая инициативу первого удара врагу, она оказывалась в ещё более худшем положении. Поражения, отступления, окружения нашей армии были неминуемы, какие бы "золотые головы" не стояли бы во главе государства, какие предельно правильные решения они не принимали. Наше поражение на начальном этапе войны было предсказуемо.

Второе. Субъективные причины.

Они усугубили и без того непростое положение нашей готовности к войне. Первой, самой главной, стоящей с основе наших грубейших ошибок, была доктрина, затем установка о нашем военном превосходстве над любой армией мира, о могучем ответном ударе любому агрессору, с его обязательным разгромом и войне малой кровью на его территории. И благодаря ей, вместо трезвого анализа действительного состояния нашей и немецкой армий, а отсюда разработки и принятия реальных мер, мы впали в эйфорию нашего превосходства, бахвальства и поставили нашу армию в состояние последующего катастрофического разгрома, потери огромной территории, промышленности и т.д. Бахвалясь, мы не приняли нужных мер к отражению внезапного нападения во много раз сильнейшего врага. Мы кричали везде, что тут же разобьём его, пусть только сунется. И это всеобщая на государственном уровне иллюзия, не позволила нам трезво оценить обстановку, принять правильное решение, "заткнуло рты" всем трезвомыслящим, не позволило должным образом подготовиться к отражению нападения. А трезвый выход был, это решение на стратегическую оборону и мероприятие, связанное с ней.

Второй субъективный фактор.

Некомпетентность, малограмотность военных, стоящих долгое время во главе строительства армии. Большинство из них так и не училось дальше, а жило прежними заслугами. Они и явились авторами, а затем проводниками установки о всесокрушающем могуществе нашей армии. Под её прикрытием лучше было скрывать свою некомпетентность и неумение работать на доверенном посту. Такое руководство не могло не сказаться на состояние армии, которую потом, накануне войны пришлось буквально в пожарном порядке приводить в боеспособное состояние.

Третий фактор. Установка "не поддаваться на провокации".

Политически она была единственно правильной в той обстановке. Но не была проработана с военной точки зрения и принята без совета с военными. В результате, она связала наши войска в приграничье "по рукам и ногам", держала до последнего их в мирном состоянии и создала внезапность нападения со стороны Германии. Отсюда психологический шок, хаос, беспорядок, паника, бегство, огромные потери и катастрофа на фронте.

Четвёртый фактор. Репрессии 1937-1938 гг.

Они не только вырвали из рядов армии часть грамотных военных, но и ударили по ней нравственно, сказались на её состоянии. Они оказали влияние на развитие событий в начальном периоде войны и способствовали ряду наших поражений.

Пятый фактор.

Беспечность ряда наших военноначальников Западных округов накануне войны, непринятие ими в пределах своих прав нужных мер по отражению назревающей агрессии, доходящих порой до прямого невыполнения приказов сверху.

Шестой фактор.

Невысокая компетентность Сталина в военных вопросах. И в то же время, недоверие к военным и отстранение их от участия в разработке важнейших решений стратегического порядка. Уверенность в своём всезнании и возможности принять самые важные решения без совета с ними. В результате - крупные ошибки, имеющие катастрофические последствия.

Если бы не было выше приведённых субъективных причин, война с Германией была бы всё равно тяжёлой и длительной. Единственно, не с такими большими потерями людей, территории, промышленных мощностей и разрушениями. И немецкий "блиц-крик" не дошёл бы до Москвы и Ленинграда, а выдохся где-то в районах Киева, Смоленска, Новгорода. И нам не потребовалось бы столько усилий и жертв, чтобы перевести эту войну из молниеносной в войну длительную, которая в конце концов привела нас к победе.

Глава 10. Заключение.

Почему же, несмотря на слабость нашей армии, грубые ошибки нашего руководства внезапности нападения на разгром наших войск приграничных сражений, потерю огромного количества техники и территории, на дальнейшие поражения и т.д., наша страна не капитулировала, как другие страны? Почему она выстояла, навязала немцам длительную войну, переломила её в свою пользу и закончила в Берлине полным разгромом и капитуляцией Германии? Что же спасло нашу страну от разгрома, а народ от уничтожений и рабства? И почему не удался поход Объединённой Европы, плюс Америка, плюс Япония против нас? Поход, который мы бы не в силах были отразить, не смотря на все свои сверхусилия?

Прежде всего героизм нашего народа, его готовность идти на самопожертвования, на любые лишения, чтоб защитить свою Родину. Мы до сих пор ещё не осознали всю ту меру, которой заплатил наш народ за победу в этой войне. Понеся неимоверные жертвы, он спас своё Отечество. Без него не было бы ни прославленных полководцев, ни могущественной державы после войны, ни нас теперешних. Несмотря на головотяпство, дурость, равнодушие, а порой и трусость многих командиров, недостаток оружия и боеприпасов, несмотря на порой безвыходные положения, люди дрались насмерть, искали способы чтоб уничтожить врага везде где можно. (Конечно было всё, но большинство вело себя именно так). Переносили огромные тяготы и лишения, часто шли на явную смерть, но делали своё дело, защищали свою Родину. И ради этого прощали вышестоящим начальникам многое, в т.ч. и неумение воевать. Сколько крови пролилось пока наши командиры и генералы научились воевать и стали полководцами. Сколько крови пролилось пока сами солдаты не научились делать то, что надо и не делать того, чего не надо в бою. Научились стоять насмерть, не жалеть себя когда надо, бить врага малой кровью. В конце войны Красная Армия была лучшей армией мира. Моральный дух, вера, моральная и психологическая устойчивость, патриотический подъём, терпение и выносливость, перешедшие с генами от наши предков, всё это было основой массового героизма нашего народа на фронте и в тылу.

Второе.

Это наши пространства. Если бы наша страна была бы размером с Францию, то при таком исходе начала войны, которой был, наши войска оказались бы за пределами собственной территории. В этом случае вести успешно дальнейшую войну было бы проблематично. Наши пространства, помноженные на всевозрастающее сопротивление истощили ударную мощь немцев. И они не смогли достичь своих целей. Если судить о настроении нашего народа, он не пошёл бы на капитуляцию, он готов был биться до конца, обороняясь на Волге, на Урале, в Сибири. Обороняться до тех пор, пока сила врага не истощилась и его можно было бы гнать назад с нашей земли.

Третье.

Это твёрдое и устойчивое руководство борьбой со стороны наших верхов, во главе с Сталиным. И.В.Сталин проявил свои лучшие черты именно во время Великой Отечественной Войны. Он был подлинным вождём сражающейся страны, сражающегося народа. Его воля, его твёрдость, его хладнокровие в исключительно тяжёлых ситуациях, его колоссальная работоспособность, его очень жёсткая требовательность, нужная в военное время и многое другое цементировали верхушку нашей страны, исключили моменты паники, пораженческих настроений, заставили её отдать все силы для организации борьбы против врага. В тяжёлые, катастрофический моменты, когда всё рушилось, вот это твёрдое руководство сверху давало моральную устойчивость, как армии, так и всему народу. "Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами". Этот лозунг был на протяжении всей войны. И люди верили в него и стояли насмерть. Наше руководство не растерялось, ну ударилось в панику, а сразу же начало принимать нужные и соответствующие обстановке меры. Сталин лично примером своего поведения в самые критические дни войны воодушевлял не только своё ближайшее окружение, но и весь народ и армию. Армия и народ верили ему и с его именем шли в атаку. Эту правду не выкинешь, не замажешь, не оболгёшь, не объяснишь воздействием тотальной пропаганды. Народ своим коллективным разумом чувствовал это. И никакая самая изощрённая пропаганда не смогла бы дать такого уважения, если бы Сталин вёл себя по другому. Народ верил в Сталина, верил, что он не предаст нашей страны, не сбежит когда будет плохо. Народ верил, что Сталин будет с ним до конца. И Сталин был действительно со своим народом. Он не уехал из Москвы даже тогда, когда немцы были в 25-ти км от неё. И это придавало моральную уверенность, моральную стойкость войскам, оборонявших столицу. Первый вопрос в тех местах, куда давно не доходили известия: "А Сталин где, в Москве?" Если в Москве, значит мы боремся, мы стоим. Твёрдое поведение правящей верхушки в воюющей стране всегда сказывалось на устойчивости войск, на моральном состоянии населения. Там где оно ударялось в панику, бежало, "спасая свои шкуры", и бросая свой народ, государство быстро разваливалось, сопротивление армии ослабевало и всё кончалось капитуляцией. Пример тому Польша, где правительство на 12-ый день войны бежало из столицы за границу. Организованное сопротивление ослабло, пораженчество захватило большие массы и через месяц после начала войны Польша капитулировала. Ещё более худший пример с Францией. Немцы, в результате скоротечной компании, нанесли поражение основным французским и английским войскам, половина Франции была окупирована. Но у Франции оставались большие силы, большие материальные запасы, большой мощный ВМФ, большие территории и ресурсы в колониях. Войну при твёрдом руководстве можно было продолжать очень долго. И неизвестно, кто бы в ней победил. Но руководство Франции ударилось в панику, бежало из столицы и подписало позорный акт капитуляции. Оно само разоружило свой народ, бросило его в трудный момент, предало свою страну. Финал известен. Армия была разоружена, сдана в плен, а остальная часть Франции без сопротивления была окупирована через 2 года. Не та судьба оказалась у Англии, где во главе правительства, в критический момент, встал твёрдый политик - Черчилль. Который заявил, что Англия будет сражаться до конца. И ситуация сразу изменилась: от пораженческо - панической до твёрдой уверенности отстаивать своё отечество до конца.

Четвёртое.

Надо учесть организаторскую роль единственной, правящей партии, которая направляла и контролировала весь ход нашей жизни в мирное время. Но она по настоящему показала себя как организатор в военное время. И это нельзя отрицать. Не все члены партии были карьеристами и говорунами. Очень много среди них было и честных людей, веривших в идеалы партии. Но, в такую трудную пору, они должны быть впереди. И были и гибли первыми, подавая личный пример мужества и стойкости. Сталин, руководство страны, партия во время войны проявили невиданную энергию, огромную организаторскую способность по отпору врагу. Страна превратилась в единый военный лагерь. "Всё для фронта, всё для победы" - вот лозунг, осуществлённый на деле в то время. В результате этой работы, мы, несмотря на меньший по сравнению с Европой промышленный потенциал, стали производить больше танков, больше самолётов, больше оружия чем Германия и окупированные ею страны. И чем дальше шла война, чем больше это превосходство увеличивалось. К чести Сталина, надо сказать, что он осознал свои ошибки, свою невысокую военную компетенцию, что он пренебрегал советами военных специалистов. Он начал учиться этому сам, постигать самообразованием военную науку. Он стал советоваться с военными, особенно с теми которым доверял. И чем дальше шла война, тем больше этот процесс набирал силу. Теперь в основе любой большой операции стоял коллективный разум. А сам Сталин по своей компетентности вырос в настоящего главнокомандующего всеми вооружёнными силами страны. Вот эта невиданная по своим масштабам организаторская деятельность руководящих органов, партии во главе со Сталиным, сплотившая народ, на отпор и разгром врага, заслуживают самой высокой оценки. И служит примером для последующего руководства и руководства других стран, как в невиданно тяжёлой обстановке не только устоять, но и добиться полного разгрома врага.

Пятое.

Это характер нашего государства, где не было частной собственности. Несмотря на то, что Германия подчинила себе промышленные ресурсы всей Европы, мощности которой превышали наши в несколько раз, она в середине войны, когда мы оправились, производила оружия и техники меньше чем мы. И в дальнейшем этот разрыв увеличился в разы. Всё это объяснимо. При всём напряжении Гитлер смог задействовать на производство вооружения максимум 30 % всех мощностей. Остальные выпускали мирную продукцию, которая была выгодна. И Гитлер ничего не смог с этим поделать, т.к. это была частная собственность. У нас всё принадлежало государству и оно имело полную возможность сосредоточить всю промышленность на выпуск военной продукции. Выпуск мирной продукции был фактически прекращён, а предприятия перепрофилированы на выпуск военной. В результате чего мы стали производить оружия больше чем Германия.

Шестое.

Мы в мирное время заложили стратегическое основание для успешного ведения войны. Оно сказался не сразу, а со временем. Это построенные накануне войны и начатые строительством заводы по выпуску военной продукции в глубине страны. Они сыграли свою роль, когда другие предприятия с Запада перебазировались на Восток. Это относится и к разработке новейших образцов оружия. Организационный процесс по созданию нужного количества КБ начался не задолго до войны. Они у спели многое разработать, но полную силу они заработали уже во время войны. То же касается заложенной базы по созданию и обучению наших резервов, особенно танковых войск и авиации. Планы и базы были разработаны накануне войны, а осуществление их действий во время неё. Всё это дало эффект не сразу, а со временем.

Седьмое.

Благодаря нашей острожной, разумной внешней политике в предвоенные годы и во время неё, во главе которой стоял Сталин, мы сумели разрушить единый фронт похода Запада, Японии и Америки против нашей страны. И столкнуть их в смертельной схватке между собой. А в дальнейшем войти в союзнические отношения с её частью. Это предотвратило безнадёжную войну против намечающейся коалиции и спасло нашу страну от гибели. Надо отметить другое. Благодаря этой политике, мы исключили из числа своих будущих и реальных противников Польшу и Прибалтийские государства, а Японию и Финляндию заставили проводить более острожную политику по отношению к нам. Мы сумели отодвинуть наши границы на Запад на 300-500 км, не допустили превращения территорий Прибалтийских государств в плацдармы для нападений на нашу страну. Всё это сказалось в начале войны, когда немцы вынуждены были преодолевать эти территории, теряя темп наступления, людей и технику. Это до сих пор не оценено по-настоящему.

И последнее.

Гитлер и его генералы рассчитали более или менее правильно стратегию быстрой войны. И она, в основном, им удалась, хотя и в незавершённом виде и в более длительные сроки, с гораздо большими потерями. Но они проиграли стратегию длительной войны, т.к. не знали ни наших возможностей, ни характера нашего строя, нашего народа. За основу брался опыт войны на Западе, где после первого сокрушительного удара возникала паника, правительство бежало, страна капитулировала. Кроме того, считалось, что мы по техническому уровню ниже завоёванной Европы и Германии. И не достигнем его. Что немцы будут "давить" и побеждать своим техническим превосходством. Понятия: патриотизм, патриотический подъём, энтузиазм, позволяющий делать невозможное, были далеки от их понятия. Поэтому для них было полным откровением появление в начале войны танка Т-34, который превосходил по всем показателям мировые образцы такого типа. И аналог которого немецкая промышленность отказалась делать, как технически невозможной. Это касается и появления в начале войны реактивных миномётов, которые наши солдаты прозвали "Катюшами". И со временем такие сюрпризы стали повторяться чаще. Такие же просчёты сказались и в отношении производства современной техники и производства. Считалось, что мы технически не сможем наладить выпуск её в нужном количестве, особенно танков и самолётов. Мы же, несмотря на потерю промышленных предприятий в начале войны, не только быстро догнали Германию по производству вооружений и техники, но и к концу войны превзошли её в несколько раз. Я думаю, если бы Гитлер и его окружение лучше и глубже знали характер нашего народа, потенциальные возможности нашей страны, нашего строя они никогда бы не развязали войны против нас, которая закончилась их крахом!

106

Оставить комментарий © Copyright Дадаев Валерий Борисович (ren777@rambler.ru) Размещен: 19/01/2014, изменен: 19/01/2014. 184k. Статистика. Статья: История Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Размышления читателя о драматическом и героическом периоде нашей истории, анализ неудач, поиск причин наших поражений

Дадаев Валерий Борисович : другие произведения.

1941 год. Размышления читателя