Наконец-то я добралась до дома. На улице слякоть, дождь - не дождь, а так, какая-то гадость с неба сыплет. Ранняя какая осень. Настоящая. Не та, какую описывают поэты: прозрачная, легкая, чистая с ясным небом и желто-красными листьями клена, - а вот эта мерзость, когда, кажется, солнце не выходит вообще, непонятно, почему светло... Солнца-то нет. Дымка, туман, смог. И этот хлюпающий дождь, забирающийся за шиворот, в ботинки, умывающий руки, скатывающийся с зонта.

Зато дома меня встретило уютное тепло старой прихожей, плетеным креслом со старыми вещами, которые никто, конечно, уже не носит, а лежат они тут по инерции. Я расправила зонт, окатив деревянный крашеный пол мелкими брызгами, поставила поближе к стене, чтобы можно было хоть как-то проходить, но все равно мой огромный черный зонт занял большую часть прихожей, поэтому, раздевшись, мне все же пришлось протискиваться в узкий проход между зонтом и стеной. Наконец, добравшись до комнаты, я плюхнулась на диван и вытянула ноги. Рабочий день был окончен. Теперь уже совсем. Теперь я была дома и мелкие неприятности офисного дня можно было с легкостью выбросить из головы.

Где-то где-то был телефон... Куда на этот раз я его засунула? Старый аппарат советских времен был снабжен таким длинным проводом, что его с легкостью можно было переносить из комнаты на кухню, в коридор, а при желании даже в туалет и ванную... Поэтому мы и не покупали трубку. Зачем? Нам вполне было уютно с этим аппаратом. Правда, каждый раз его приходилось искать. Сейчас он нашелся почему-то под пледом на диване. Я начала накручивать диск. На том конце долго никто не подходил, но я-то знала: Анька на работе... Где ж ей быть. Сейчас, наверно, по полкам лазает, очередную книжку ищет какому-нибудь бедолаге-школьнику. "Горе от ума", например, или "Мать". Или еще что-нибудь крайне интересное пацаненку лет четырнадцати. Гудков через десять трубку на том конце все же сняли.

- Библиотека

- Да не может быть... Ээээ.. дайте мне... вот что! Книжку... - ни на что более остроумное мой уставший мозг способен не был.

- Привет! Ты дома?

- Ага, вот вымокла вся, как мышь... Еле добралась...

- А мы тут день рождения отметили.

- Чей? Вашей ненормальной заведующей?

На том конце захихикали. Заведующая была большой Анькиной нелюбовью. Она была толстой и очень громкой, а Анька была миниатюрной, с огромными очками и очень-очень тихой и застенчивой. Поэтому она чисто физически не переваривала свою начальницу. Однажды я наблюдала картину, как Анька разговаривала с этой глыбой по телефону. По телефону! Она сжалась вся, собралась в маленький комочек и почти не говорила, а только слушала и поддакивала. А потом сидела еще тише, чем обычно, пила чай и не отвечала на мои вопросы. По-моему, это состояние можно определить как шок. В таком вот состоянии она и пребывала каждый раз после разговора со своей Аллой Сергеевной. К счастью, заведующая была сильно занята и не особенно часто доводила мою Аньку до ручки.

- И что же ты ей подарила? Набор ножей для харакири?

- Нет, две хрустальные вазы.

- Фууууу... что ж ты так? Ты бы еще ей фарфоровых слоников подарила.

- А фарфоровых слоников ей подарил наш бухгалтер.

- Правда что ли? - изумилась я.

Анька радостно захихикала.

- Тьфу ты, а я уж поверила... Слушай, а что, они ведь все уже смотались, наверное, по случаю дня рождения?

- Ага, я одна сижу... Читать уже не могу... Сижу - в окно смотрю, как люди под дождем разбегаются.

- Так давай, ты тоже сматывайся. Закрывай свою лавочку. Все равно уже никто к вам в седьмом часу не придет.

Это было совершенно безнадежное предложение, потому что Анька не покинет свой боевой пост до конца рабочего дня. Даже если никто вообще этого не узнает. Она считает это честностью. Я считаю это патологией. Или трусостью. Она запугана своей Аллой Сергеевной до таких чертиков, что не уйдет со своего продавленного библиотекарского стула даже за пять минут до конца работы.

- Да не бойся ты. Сейчас твоя любимая женщина киряет с мужем и детьми, не будет она звонить и проверять тебя. Не будет. А я тут тебя жду вместе с пледом и горячим чаем с лимоном.

- Дело не в этом. Ну как же я уйду? Библиотека ведь до семи работает.

- Горячий чай. - Повторила я. - Теплый плед. Любящая женщина. Ты только задумайся.

- Нет, сонц, я не могу... Очень к тебе хочу, но не могу. Буду сидеть и смотреть в окно.

- Ну ладно, давай, не грусти, я дома буду...

Я повесила трубку и в очередной раз подумала, какие же мы все-таки разные. То есть во всем... Я занимаюсь спортом, всю жизнь была легкой на подъем: походы, байдарки, горы, подземелья. Несколько прыжков с парашютом. Авантюризм, одним словом. Она - тихая домашняя девочка, которую в парк-то выйти погулять надо уговаривать полдня. Затихнет где-нибудь в углу дивана с книжкой - и может так просидеть целый день, или целую неделю. А если бы я ее не тормошила, она, наверное, так и просидела бы всю жизнь. И вся она такая - тихая... И профессию себе выбрала тихую. И за что она меня полюбила, интересно. Ну, я-то понятно. Растрогала меня эта маленькая девочка. Казалось, дунешь - она и разлетится, как одуванчик. Жалко как-то ее стало, беззащитная она такая, особенно когда очки снимает. А она почему привязалась ко мне? Ей же принца надо... На белом лимузине...

Взяла в руки телефон:

- Ань, а за что ты меня полюбила?

- Ну ты что, разве можно так спрашивать: за что? Любят же не за что-то

- Ага, а несмотря на что-то. Несмотря на что ты меня любишь?

- Ой, ну перестань... Я тебя люблю... Просто. Не за что-то и не вопреки чему-то. А просто люблю. И не смущай меня на рабочем месте.

Положила трубку. Просто. Просто. Просто... Какое счастье, когда вот так просто любят. Пойду пожарю что-нибудь на ужин, чтобы эта принцесса на горошине не трескала снова бутерброды всухомятку. Я тут заснула как-то, а она, придя домой, даже не разогрела себе ничего. Хлеб повидлом мазала и холодным чаем запивала. Как можно есть хлеб с повидлом? Это же гааадость...

***

Мы сидим напротив друг друга и пьем чай с мятой. По радио крутят что-то очень знакомое и любимое. Но звук ненавязчив. Просто забивает тишину. А мы молчим. Нам хорошо и уютно вдвоем. Нет, втроем. У Аньки на коленях дремлет кот - Барс. Но какой он барс? Отъевшийся, ленивый, страшно пушистый и линючий. Я, во всяком случае, представляю себе барсов немного иначе. Анька тихо гладит кота, а я, смешно, начинаю ревновать:

- Лучше бы меня погладила. Я, между прочим, тебе ужин приготовила, а этот дармоед только селедку трескать умеет.

- Неправда, он мышей ловить тоже умеет

- Один раз мыша бедного принес, тот, наверно, уже от старости сдох - и уже герой на всю жизнь.

- Тебя я тоже могу погладить, - решила перевести разговор Анька. Заступается за кота.

- Правда?

- Правда.

Но мы остаемся сидеть на своих местах. Анька продолжает гладить кота, а я продолжаю с иронической улыбкой за этим наблюдать. Почти ночь... Мы вместе...

***

- Где папка с материалами?

- Откуда я знаю?

- Где конференция?

- Да я ее вообще никогда не видела.

- У тебя хранятся все дела, ты должна знать. Это - твоя прямая обязанность.

- Так ты же ее спрятал ото всех и никому не даешь. Откуда я знаю, куда ты ее дел?

Два хмурых человека - это я и мой начальник. Он хмурый, потому что вчера пришел домой от друзей явно в приподнятом алкоголем настроении, и ему крепко досталось от супруги. А я хмурая, потому что мой начальник хмурый, а когда он хмурый, то внезапно вспоминает о моих обязанностях. Сейчас он не может найти свою папку с материалами последней конференции. Не думаю, что эти бумажки ему очень нужны, но надо же выместить на чем-то свое плохое настроение. Мы начинаем беспорядочно метаться по кабинету и делать вид, что тщательно ищем. В общем-то, занятие бессмысленное. Я точно знаю, что ни в одном шкафу этой папки нет. А он вообще плохо понимает, что где находится, поэтому только усугубляет общий беспорядок.

- Какого черта? Почему здесь ничего нельзя найти?

Я молчу. Вопрос явно риторический и ответа потому не требует.

К счастью, в какой-то момент, близкий к кульминационному, вваливается наш менеджер по персоналу и, добродушно глядя на нас, докладывает: "К нам пришла девушка на собеседование. Будете принимать?". Сашкина манера выражаться резко поднимает мне настроение: "А что это за девушка и где она живет, а вдруг она не курит, а вдруг она не пьет?" Директор смотрит свирепо на меня, потом на Сашку:

- Мы что, бордель открываем? Что значит - девушка? Кто пришел? Какой специалист? На какое место?

- Курьер

- Девушка-курьер? - морщится директор, морщусь я... Девушка-курьер - это усталость, это опоздания, это вес не тяжелее ... кило, в общем, это не женская профессия

- Ну ладно, в принципе, письма-то развозить, - просыпается во мне чувство справедливости и воспоминание о равноправии в нашем обществе, - позови, Саш... Сам-то с ней разговаривал?

- Да, все нормально, готова работать хоть с завтрашнего дня, только вот... студентка. Но вечернего отделения. Клятвенно обещает раньше шести не уходить.

В общем, через пять минут в дверях появляется эта студентка. Девушка и девушка. Таких тысячи в нашем городе. Якобы модная юбка с рынка... Полное отсутствие стиля... Умеренная косметика... Заходит и, застенчиво улыбаясь, смотрит на нас. Директор, он же Николай Александрович, приобретает осанку и важность, я делаю внушительное, но одновременно приветливое лицо. Такой японский театр. Приятно посмотреть со стороны. Во всяком случае, меня эта метаморфоза всегда забавляла.

- Здравствуйте, я референт, меня зовут Александра Анатольевна, это (жест в сторону директора) - Николай Владимирович, директор. Мы хотели бы с вами поговорить.

***

Сижу, курю... Время - за полночь. Работы - непочатый край. Состояние - умереть. Но сначала удавить директора и спалить эту чертову контору, которой я отдаю последние силы, здоровье и время.

- Аля, пойдем кофе попьем, что ли?

- Пойдем, Саш.

Нас зовут одинаково, поэтому на работе долгое время пытались нас поженить: "Ах, как романтично: Александр и Александра", но потом, увидев наше обоюдное нежелание становиться сладкой парочкой, успокоились. И забыли об этом. Но мы, сплоченные в общей борьбе против желаний коллектива, остались друзьями. И сейчас, вместо того, чтобы видеть десятый сон, наш менеджер по персоналу сидит и разгребает дела, до которых ему не должно быть никакого дела... Просто чтобы помочь мне. Я очень люблю Сашку за эту самоотверженность, редко когда находишь таких вот друзей, готовых помочь, - не просто на словах, а приехать и до трех ночи разбирать завалы. Он знает обо мне все, и я знаю о нем... наверное все... но если не все, то по крайней мере очень многое.

Я выбираюсь из-за рабочего стола и медленно шаркаю в сторону "кухни" - такого же стола, но с микроволновкой и чайником. Минуту шумит чайник, мы завариваем кофе... И несколько минут молчим. Тишина. Ночная тишина нежилого помещения. Время спать, время быть дома. Как там моя Анька? Спит уже или по чатам лазает?

- Как там твоя Анька? - спрашивает Сашка, видимо, прочитав мои мысли.

- Да ничего, вот только на работе ее эксплуатируют... все уходят, а она там вкалывает.

- Ну да, не то, что ты, - усмехается Сашка

- Я за это деньги получаю. Имею право раз в месяц на работе пересидеть. А она - так, на одном энтузиазме.

Чашка обжигает руки. Кофе обжигает губы.

- А мне вот девушка понравилась... Сашка смотрит на меня выжидающе.

- Да ты что, и где ты с ней познакомился, давай докладывай, - просыпаюсь я. Люблю слушать про его похождения. Бодрит. Вселяет уверенность в завтрашнем дне.

- Да ты ее знаешь. Курьерша.

- Ленка? - моему изумлению нет предела. Я, конечно, подозревала, что у мужчин нет вкуса, но о Сашке я была лучшего мнения. - Да ты че? Она ж моль. Отряда бесцветные.

- Ну почему моль, - смущается он, - ничего девочка, симпатичная... Глаза у нее... Грудь...

- Глаза, грудь? Ну ты вааще... ты посмотри на нее, она же никакая, просто н-и-к-а-к-а-я...

- Ну ладно тебе. Нормальная девушка... Я же тебе не предлагаю.

Ну надо же, нормальная девушка... всю жизнь мне нравились женщины, и всю жизнь мой вкус расходился с мужским. Никогда бы мне такая не понравилась. Пойду, позвоню Аньке, разбужу, чего она без меня там дрыхнет.

***

Два дня я отсидела дома... Сказалась поставральная усталость, и, как только дела были сданы, я добрела до дома и рухнула на диван. Сейчас, отоспавшись наконец-то, я лежала и тупо ковыряла дырочку в матерчатой обивке, пытаясь пальцем доскрестись до пружинки. Пружинка обещала скоро появиться, но для этого надо было приложить усилие, а я просто лениво отдирала ниточку за ниточкой. Потом это занятие мне надоело, я перевернулась и начала щелкать пультом телевизора. Прощелкав программы раз этак на пять, я остановилась на каком-то клипе и, медленно стекая с дивана, решила приготовить себе пожрать. Встав, я ощутила слабый, но прилив сил. И радостно потопала на кухню. На кухне на тарелке красовалась жареная курица, а рядом лежала записка, из которой можно было узнать, что моя любимая женщина подумала обо мне и приготовила мне покушать и что она желает мне хорошего дня и ждет с нетерпением звонка.

- Сначала - курица! - радостно думаю я и набрасываюсь на еду с таким остервенением, что прямо удивительно, как это я могу так жрать.

Но порадоваться свободе всласть мне не дают:

- Але, Аль, ты дома, да? Приходи быстрее... Мы тут день рождения справляем.

- Какой еще день рождения?

- Да ну у Сереги, охранника.

- Оооой, ну моожно я не приду, - обреченно вздыхаю я, точно зная, что нет, нельзя. Обязательно надо прийти, иначе человек обидится. А это нехорошо.

- Да ты че, давай, приходи, уже столы накрываем... Все здесь... Тебя подождем.

Сашка вешает трубку, а я, уже без аппетита дожевывая курицу, ищу, что можно надеть. Черт, пропал мой выходной. Никакого желания идти. Ну бывает же так, что не хочется ничего отмечать и ни с кем ничего праздновать. Тем более я надеялась, что уж этот-то вечер мы точно проведем с Анькой вместе. Я уже успела соскучиться по ее рыжим пушистым волосам, и серым глазам, и застенчивой улыбке. Мы живем вместе уже три месяца, а она, по-моему, до сих пор смущается меня иногда. Во всяком случае, выражение лица у нее становится такое, что мне одновременно и смешно, жалко ее, и охватывает какая-то нежность.

***

А кто знает вот эту: "Just show me the way to the next whisky bar"? Моррисона не знал никто почему-то... Я страшно обиделась и заявила, что людей, не знающих творчества группы "DOORS", нельзя называть интеллигентными. Люди радостно загоготали и сообщили, что в данный момент их действительно интеллигентными назвать можно с натяжкой. Это точно. Стоило посмотреть на наш теплый коллективчик. Мужики уже расстегнули рубашки, поснимали торжественные галстуки и старательно выводили: "Парней так много хооолостых на улицах Саратова". А маленький щуплый паренек неумело подыгрывал на гитаре.

- Эх, Алька, что ты понимаешь в музыке? - проникновенно спрашивал мой начальник.

- Да ну тебя... Ты понимаешь...

Женщины сидели, по большей части закинув ногу за ногу, прислонившись к спинке стула, куря и подпевая. Все уже раскраснелись. Все стали друг другу близкими и понятными. Маленькое сообщество. Большая семья. И так далее...

Сашка сидел уже в непосредственной близости от своей любимой девушки и всеми силами пытался показать, какой он умный и красивый. Девушке было лестно, она хихикала и поглядывала с гордым видом на меня, видимо, думая, что сейчас я испытываю страшные муки ревности.

А у меня все уже плыло, плыло, плыло... Я уже не хотела ни петь, ни показывать кому-то, что я тоже умная и красивая...

***

- Поехали с нами, - убежденно втолковывал мне Сашка.

- Я-то вам зачем?

- Для компании, чтобы я типа не один к ней запилился, а то прямо будет понятно, что я к ней клеюсь.

- А так не понятно, конечно, - гоготнула я.

- Ну Алька, ну будь другом... ну мы тебя там на коврик у двери уложим и спи себе на здоровье

- Да ты че? Ну ладно, я поеду, но ненадолго, приеду, побуду для приличия и смотаюсь. Только на машине.

Сашка засиял и побежал докладывать девочке, что сейчас мы поедем к ней в гости. Я подумала: позвонить Аньке или не стоит пугать своим пьяным голосом? Решила не пугать.

Поездка в машине была долгой и малоприятной. Но наконец мы приехали. Ввалились в чужую квартиру.

"Это какой-то сюрреализм", - подумала я, держась за стенки и вешалки. Чужая прихожая, чужое заляпанное зеркало. Ааа, не все ли мне равно? Комната. Кровать. Стоп.

Я рухнула на покрывало. И лежала долго, перед глазами все крутилось, но я не засыпала. Я думала: "Вот сейчас, сейчас я полежу, встану и уйду". Из соседней комнаты доносились голоса и музыка. По-моему, функция моя была полностью выполнена. Я могла спокойно отваливать. Сейчас, сейчас... Полежу и поеду.

Яркий свет ударил в глаза.

- Ой, извините, я не знала, что здесь кто-то есть.

Я села и, морщась, сказала:

- Это вы меня извините, устала...

Я присмотрелась. Напротив стояла симпатичная девушка. Чем-то неуловимым похожая на нашу курьершу.

- А вы Танина сестра?

- Да, я Наташа.

- Очень приятно. Аля.

Комната перестала быть чужой и приобрела сразу округлые, мягкие формы. На душе прояснилось. Может, я слегка протрезвела, пока отлеживалась, но сейчас меня просто окутывала какая-то приятная дымка нетрезвости. Этой вседозволенности, состояния, когда все получается и все сбывается.

- Наташа, очень приятно с вами познакомиться. А чего вы с ними не пьете?

- Да я сидела, а сейчас решила не мешать, вышла...

Так, а я, стало быть, заняла ее койко-место.

- Хотите спать? Я сейчас... уже поеду.

Я встала и сделала вид, что собираюсь уйти... И ждала, когда меня остановят. Меня остановили. Мне сообщили, что уже три часа ночи и машину я вряд ли поймаю в этой глухомани. И вообще, кровать широкая, мы можем вполне уместиться вдвоем.

- Да? А когда меня везли, мне обещали коврик у двери. Может, все-таки поискать коврик?

Нет, коврик искать мы не стали. А стали лежать и разговаривать и скоро выяснили друг про друга все. И про то, что у меня Анька, и я ее люблю, и про то, что у нее есть какой-то мальчик, и он ее не любит, и то, что женщины у нее тоже были, и то, что я ей нравлюсь и я в общем-то очень ничего, и то, что она мне тоже нравится, славная девочка. И как это хорошо, что вот встретились два незнакомых человека и сразу почувствовали друг в друге родственные души.

А потом мои руки нашли ее душистое и нежное тело. А пряди ее черных волос упали мне на лицо и заставили меня довольно сморщиться. И мне было хорошо. С ней.

***

Поток солнца, льющийся сквозь оконное стекло, заставил меня проснуться. Редкость для осени. Но солнце холодное. Холодный свет. Первые минуты я лежала, ничего не соображая. Потом сознание стало возвращаться ко мне. Как всегда после ночи. Проблемы, одна опережая другую, полезли мне в голову. Телефонные звонки, smsки... Страх потерять Аньку и встречи с Наташей. Нет, хватит. Хватит. Сегодня я поговорю с Наташей и все ей объясню. Объясню, что у меня семья. Куплю букет лилий на рынке и пойду к ней. Объяснюсь. А потом куплю торт и буду закармливать Аньку, и мы будем сидеть с ней вдвоем на кухне. Все будет хорошо. Спокойно, так, как раньше.

***

- Ты понимаешь, что не получится так, как раньше? Не получится.

Анькины пушистые волосы, длинные пальцы, ее нервозность, ее растерянность. Все мое родное. Все такое близкое. Что она говорит? Как она может так говорить? Как же я без нее? Как же она без меня?

- Ну ты что? Ну я люблю тебя, я л-ю-б-л-ю тебя. Ну это была глупость. Все закончено. Я больше никогда не встречусь с ней. Я была пьяная. А потом завертелось.

Дернуло же ее посмотреть на мой мобильник на пришедшую smsку. Достаточно откровенную и понятную.

- Я потому и не хотела говорить тебе. Я запуталась, потом я решила, что хватит. Потом я рассталась с ней. Потому что мне никто не нужен, кроме тебя.

Я старалась говорить убедительно и мне казалось, что вот-вот она поймет все и согласится со мной. Не может же она не чувствовать, насколько все, что произошло, несерьезно. Ну не может же она не понимать.

- Лучше бы ты мне сказала. Это было бы по крайней мере честно.

- Честность не должна перерастать в глупость. Если бы я тебе сказала, ты бы просто упала от таких слов. И ушла. А я не хотела тебя терять. И ты не хочешь меня терять. Поэтому нам обеим было бы лучше, если бы ты ничего не узнала.

- Но я же все равно узнала.

Да, крыть нечем. Узнала. Все равно узнала. Я не знала, что мне еще сказать, кроме того, что я уже сказала. Поэтому я замолчала и стала ковырять кнопочки мобильника. Я не отпущу ее.

- Я не отпущу тебя, - тихо сказала я и, схватив за волосы, сильно прижала к себе. - Я не отпущу. Я не могу без тебя.

- Никогда не обманывай меня больше. Никогда! Никогда! Слышишь?

Анькины маленькие кулачки застучали по моей спине, а я счастливо засмеялась. Никогда. Никогда.

***

- Я женюсь.

Передо мной стоял необыкновенно торжественный Сашка.

- Вот это дааа! - восхищенно проговорила я. - Вот это да! Кто бы мог подумать. Значит, я не зря составляла вам компанию?

- Алька, ты мой любимый друг... Я тебе таак благодарен.

Сашка схватил меня и закружил на руках.

- Тише, тише, поставь меня на место, а то невеста заревнует.

- Придешь к нам на свадьбу?

- Да, вместе с Анькой.

Rachel Dajn