- Хотите, подарю вам фишки? Все равно их здесь не меняют. – Лера стояла в растерянности перед крупье и держала на вытянутой ладони разноцветные кружки. - Нет, нет, что Вы, - вежливо улыбнулся крупье, - оставьте их у себя, потом еще зайдете и поставите на них.- А что толку? Выиграть-то все равно нельзя, - пробурчала Лера. – Чего толку ставить-то? Странный подход.
- Вы кто?- Я? Переводчик. – Вера удивленно посмотрела на собеседницу. Та неожиданно подняла удивленно голову. – Почему переводчик?- Как почему? – Царевская слегка замялась. – Вот выучилась и пошла работать переводчиком. А почему вас это удивляет?Вера расхохоталась:- Меньше всего я спрашивала о вашей профессии.
Самое смешное, что мое чувство к этой девушке перешло по наследству. До нее со мной работала другая, Ксения… И сердце мое вздрагивало каждый раз, когда мне приходилось подходить к ней (а это случалось совсем не так часто, как хотелось бы). Хотя нет, не так, все было не совсем так…
Марина не принадлежала никому, но только многие об этом не догадывались. Например, ее многочисленные работодатели. Они настолько привыкали к ее незаменимости, к готовности вечно подхватить и завершить начатое не ею дело, сидеть до ночи (или ночью) в офисе, что когда им на стол ложился аккуратный листок, где ровным почерком было написано: ћПрошу уволить меня по собственному желанию…Ћ, - воспринимали это как предательство.
Заведующая была большой Анькиной нелюбовью. Она была толстой и очень громкой, а Анька была миниатюрной, с огромными очками и очень-очень тихой и застенчивой. Поэтому она чисто физически не переваривала свою начальницу. Однажды я наблюдала картину, как Анька разговаривала с этой глыбой по телефону. По телефону! Она сжалась вся, собралась в маленький комочек и почти не говорила, а только слушала и поддакивала. А потом сидела еще тише, чем обычно, пила чай и не отвечала на мои вопросы.