Часть 1

В безжалостной, грозной и дикой степи
Средь ночи безмолвной огонь полыхал
Трещали во мраке густом угольки
И ветер холодный траву колыхал.

Ни змеи, ни даже голодный шакал
К костру подойти ни за что не решались
Отнюдь, не пугал их сияющий жар,
Они человека, как смерти, боялись.

Сидел он один, устремив в небо взор
И блики костра вкровь дрались на кинжале,
Кинжал был единственным другом его,
А все остальные его предавали.

Сидел он и слушал, как в небе ночном
Проносятся птицы, охотилась стая,
И думал, что так же носился и он
В те давние дни, без конца убивая.

Был славен средь люда Багдадского он,
Та слава была алой кровью залита
Но дни этой славы прошли, словно сон,
Растоптана всеми, и всеми забыта.

Теперь он изгнанник, друзьями забытый
Гоним он законом, людьми презираем,
Он словно колодец, ветрами разбитый
Озлоблен, как волк, и спокоен, как камень.

Сидит у костра он, пытаясь не спать,
Но знает, что сон всё равно одолеет,
Всё тот же кошмар, думы горестной власть
Приснится ему, и он снова прозреет:

Раскаянье сон этот дарит бандиту
В забытьи он страшный свой грех осознал.
Он просит прощенья у жизни Владыки,
Но тот избавленьем ему не воздал.

Сей сон повторяется каждую ночь,
Два года подряд, с того самого дня,
Как духа священного дивную дочь,
Оставил гореть, сам избегнув огня.

В тот горестный день он напал на Солану,
Столицу и радость бескрайних степей.
Разрушил он стену, и бросил по стану
Великое множество смрадных огней.

Пожар охватил все кибитки Соланы,
И женщины с плачем спасали детей.
В неравном бою все погибли уланы,
Не вместе, а каждый у двери своей...


Богатство Соланы поделено будет
Меж всеми бандитами, сладок успех,
Но хитрый предатель негласно осудит,
И долю владыки поделят на всех.

Его самого, ночью спавшего крепко
Схватили, избили, и дальше ушли,
В пустыне безжалостной бросив, и редко
Кому удавалось от смерти уйти.

Но он не погиб, он умел выживать,
В пустыне ужасной нашёл он приют.
Пришлось ему странником горестным стать,
В степи обретя и очаг, и уют...

Он вскоре узнал, что разбойники все
Погибли... никто не вмешался сторонний -
Коварными кознями, ядом в вине,
И просто кинжалом, сверкнувшим вне молний

И стал он изгнанником серых пустынь,
В песках беспризорных нашёл он приют,
При солнечном свете шептал он "остынь"
До зла раскалённому солнцем песку.

А ночью он холодом хлёстким терзаем,
Костёр его греет, но боль холодит,
И ветер холодный, как он, непрекаен
Безжалостным зверем в пустыне царит...





























Часть 2 


...И вновь он проснулся в холодном поту,
Лишь только пустыню раскрасил рассвет,
И ужас душил, пересохло во рту,
Ведь видел он снова картины тех лет...

Он шум непонятный вдали услыхал,
Давно не встречал он в пустыне людей,
К песку он остывшему ухо прижал,
И ясно услышал он топот коней.

Вскочил и рванулся мгновенно туда,
Где слышен был жизни покинутой звук,
Почуял он сердцем: большая беда
Случилась с людьми: необычен был стук.

За жёлтым барханом сражение шло,
Он явственно слышал удары клинков,
На лагерь богатый, лишь солнце взошло
Напали бандиты, скитальцы песков.

Кочевники храбро сражались вокруг
Шатров одиноких в пустыне немой,
Когда крик раздался воинственный вдруг,
Изгнанник, приблизившись, кинулся в бой.

И вновь алой крови напился кинжал,
Глаза страшным светом опять заблестали,
Давно уж сраженья изгнанник не знал,
И чувство другое проснулось в нём - жалость .

Слеза... незнакомое чувство ему
Проснулось в сознаньи, нахлынуло в душу,
Обжегши пребольно, а всё потому,
Что в сердце безжалостный облик разрушен.

Но навыки боя рукой не забыты,
Умело в бою он орудовал сталью,
И падали в муках предсмертных бандиты,
Он дрался кинжалом, прожжённым печалью.

Исход поединка решил в одночасье,
Раздавлены, смяты, остатки бегут,
В очах безотрадных затеплилось счастье:
Невинные люди в сей раз не умрут.

Азарт боя больше не резал глаза,
Нахлынула оторопь в сердце его,
Он вытер кинжал о кольчугу врага,
Ведь другом своим звал его одного.

Назад оглянулся, на лагерь чужой,
И вновь ужаснулся, почувствовав въяве
То чувство, забравшее сон и покой:
Как прежде, его переполнила жалость..
И Жадность проснулась при виде богатств,
Хранящихся тут же, под тенью шатров,
Шелка, драгоценности, чаянья царств
Лежали пред ним средь безлюдных песков.

Усилие сделал он сам над собой,
И в ножны кинжал раскалённый убрал,
Он выиграл коварный, безжалостный бой:
Бандит не ограбил, а вор не украл...

Из воинов храбрых, сражавшихся с ним,
Лишь пятеро чудом остались в живых,
Пятнадцать их было... глава Ибрагим
Сказал, обращаясь к "посланцу святых":

"О воин бесстрашный, спасибо тебе,
Ты храбро сражался в неравном бою,
И нас ты не бросил в ужасной беде,
Вовек не забудем отвагу твою"

Сказал так изгнаннику старый боец,
Слезами залился, и пал на песок.
Он воинов мёртвых любил, как отец,
Но их уберечь от бандитов не смог.

Он плакал, стенал, и роптал на судьбу,
От этого зрелища вздрогнул бандит,
Теперь лишь он понял, какую беду
Невинным дарил, и теперь позабыт.

Он, снова раскаявшись, взгляд потупил,
И молча в пустыню направился вновь,
Но вдруг на могучих плечах ощутил
Касание рук, оживляющих кровь.

Назад обернувшись, увидел её,
Прекрасную деву, одетую в шёлк,
И вмиг позабыл он стремленье своё
Продолжить изгнанье; растаял и смолк.

Признанием очи красавицы той
Полны, как водою весенний ручей,
И голосом, томным, как моря прибой,
Сказала печально, не пряча очей:

"Постой, незнакомец, послушай меня,
В песках лучшей доли себе не найдёшь,
Я дочь Сулеймана, народов царя
Спаситель, со мной во дворец ты пойдёшь.

Я ночью сбежала из дома отца,
Не в силах терпеть я такое житьё,
Ведь дома терзают меня без конца,
Всё там безотрадно, безрадостно всё...

Теперь нам придётся вернуться назад,
В пустыне разбойники золота ждут,
Отец будет счастлив безмерно и рад,
И скоро бандитов жестоких найдут"

"Царя Сулеймана, владыки пустынь?"-
Спросил изумлённо разбойник её,
"Принцесса, одна, без дворца и рабынь?
За годы скитаний меняется всё..."


Часть 3. 

Среди беспощадных и дерзких песков,
Нещадно терзаемых зноем светила,
Раскинулся город богатых купцов,
Оплот бессердечности, чести могила...

А правил им царь, усмирённый годами,
Хоть раньше был мудр он, теперь безразличен
К делам государства; кочевники сами
Воздвигли законы, их суд там превыше.

И Город богат, хорошо защищён,
А стены высокие - главный оплот,
Но тот, кто богатством его обольщён
Сквозь двери в широкие просто войдёт.

Ворота огромные - дверь для людей,
Из разных концов безотрадных песков,
Различных намерений, разных идей,
Воров, музыкантов, бандитов, купцов.

Ворота открылись, вошёл караван
Потрёпанный в город; лишеньям конец!
Увидев процессию, гордый улан,
Оставив дозор, побежал во дворец.

Султан безучастно сидел на скамье,
Пропавшую дочь он с тоской вспоминал,
Сгорая от грусти, как древо в огне,
Ответа на что-то бесцельно искал...

"Пустынь государь, воин новость принёс"
Сказал безучастный, забитый слуга.
"О чём он сказал? отвечай на вопрос!"
"Айзада вернулась, владыка, сюда!"

"Айзада вернулась? хвала небесам!
Награду воздать весть принесшему мне,
А дочь непослушную встречу я сам,
Её наказать я обязан вдвойне. "

Айзада со свитою в залу вошла,
Разбойник неслышно стоял в стороне.
"Ответь, недостойная, где ты была,
Зачем ты сбежала, рассказывай мне!"

"От рабства укрыться хотела оков
В пустыне бесплодной, но волей небес
На лагерь, разбитый средь жарких песков
Напали разбойники, взял бы их бес!

Напали, прельстившись богатством моим,
И бой завязался у круга шатров,
Погибли в бою Мустафа и Сизим,
Угрозы и сталь не страшили врагов.

И вот когда думала я, что конец
Настал уже нам от безжалостных рук,
Отважный соратник, Аллаха гонец
Ворвался с кинжалом в дерущихся круг.

С отчаянным криком разил он врага,
И воинам волю к победе вселил,
С кинжалом булатным металась рука,
На нашу он сторону битву склонил.



Без храбрых защитников я не решилась
Отправиться дальше, к страны рубежам,
Воздав честь погибшим, домой возвратилась
Позволив решать, за себя небесам."

"Рассказ твой волнует отцовскую кровь,
Во славу Аллаха, принцесса жива,
Мой взор красотой услаждать будешь вновь,
Хвала небесам, провиденью хвала!

Яви же глазам моим мудрым того,
Кто вам так внезапно на помощь пришёл,
Осыплю почётом и славой его,
Надеюсь, он смерти в песках не нашёл?"

"Нет, нет, он со мною находится здесь,
Его лицезреть ты давно уже мог.
К нему подойди, окажи ему честь,
В дороге безрадостной он изнемог."

Промолвив, простёрла торжественно руку,
Царю на бандита перстом указала,
Изгнанник смущения тяжкую муку
В себе поборол, а принцесса сказала:

"Вот он - есть, герой, храбрый воин с небес,
Ему я обязана жизнью своей,
В душе моей страх испарился, исчез,
Пока я была с ним средь серых степей"

Султан подошёл к отщепенцу, ступая
Ногами по мягким персидским коврам,
В которых блаженна стопа, утопая,
Плывёт как корабль по тихим волнам.

"О, храбрый воитель, посланник небес,
Ты дочь неразумную мне возвратил,
Ты главное чудо из лучших чудес
Забытое мною, опять возродил!

Скажи мне, как имя твоё, чужеземец,
Скажи, из какого ты города сам?"
Ответил на эти слова отщепенец:
"Рождён я в Багдаде, открытом ветрам,

В Багдаде великом я радостно жил,
Но вскоре настали скитаний года,
Свободой я больше всего дорожил,
Скитаясь по свету, как пыль и вода.

Мне мать черноокая имя дала,
Пустыня скитания мне подарила,
Забытое имя моё - Абдула,
"Песчаным Орлом" называет чужбина."

"Ну что ж, Абдула, будешь гостем моим,
Тебя я довольством хочу одарить,
Но ветхи слова, они тают, как дым
Увидишь ты сам, как могу их хранить!"

"О мудрый владыка!" - донёсся до них
Наигранный голос пустого слуги
"К вам прибыл визирь, вашей дочки жених"
"Так что же ты медлишь? скорее впусти!"





Часть 4 

В роскошную залу вальяжно вошёл
Ступая по каменным плитам, визирь,
Он мельком явил свой собравшимся взор
Хоть был невысок он, смотрел сверху вниз

Роскошный халат из китайских шелков
Зелёным ковром почевал на плечах,
Тюрбан от рубина казался багров,
И звёзды алмазов сияли в туфлях.

А кожаный пояс овит был кругом
Изысканно золотом, в ножнах кинжал
К широкому поясу был прикреплён,
И видно, без дела он там не лежал.

"Приветствую, о солнцеликий султан!"
Сказал он, надменно смотря на других
"Владыка премногих людей и богатств,
Не счесть бесконечных владений твоих!"

Он льстивые речи лукаво повёл,
Султану пытаясь хвалой угодить,
Отвёл от них очи Песчаный Орёл,
Презрение тщетно пытался он скрыть.

"Зачем же, Айзада, бежала в пески?"
Напыщенным тоном спросил он её
"Ужель я твоей недостоин руки?
А может, другим грезит сердце твоё?"

Поймав взгляд султана, лишь брошенный ей,
Айзада поморщилась; в пёстрый ковёр
С тоской опустив камни чёрных очей,
Сказала смиренно, не глядя в упор:

"О нет, господин, я прогулку в пески
Решила устроить со свитой своей,
Устала от жгучей, безвольной тоски,
Хотела бежать от безрадостных дней."

"Все эти слова - лишь дурная игра,
А свадьба их - прихоть большая султана"
Услышал негромкий совет Абдула,
Скосил он глаза, и увидел улана.

"Послушай меня, я тебе расскажу
Как есть всю историю, без преукрас:
Султан уж давно свою дочь в паранжу
Одеть возжелал, его разум угас!

Султан Сулейман обезумел, когда
Одинадцать принцев, богатых вельмож,
Отвергла, не дрогнув ни разу, она.
Султан стал на дикого зверя похож!

Хотел он женитьбы принцессы своей,
И внуков хотел на руках он держать,
Ведь близок рубеж его царственных дней,
По - этому замуж решил он отдать

Насильно прекрасную дочку свою;
Визиря надменного выбрал в мужья,
О нём я отдельно тебе говорю,
Но будь осторожен, не выдай меня.

Визирь очень хитрый и злой человек,
Правителем города хочет он быть
Но только султаном не стать и вовек,
Ему, коль с принцессой не будет он жить.

Принцесса послушна султану всегда,
Но быть у визиря не хочет рабой,
Но лишь округлится на небе луна,
Визирю немедленно станет женой."

Спасибо, бесценный, да будет к тебе
Во всех твоих честных, достойных делах,
Во всём благосклонен, всегда и везде
Владыка вселенной, великий Аллах.

Тем временем речи наскучили все
Визиря надменного; старый султан
Сказал еле слышно ему и себе:
"Пойдём, драгоценный, покурим кальян"

Они удалились; Айзада, вздохнув,
Сказала изгнаннику: "Что же, пойдём,
И руку красиво в локте изогнув
Ему указала на сад за окном.

Едва только вышли из залы большой,
Как старый советник султана Рахим
Взовлованным шёпотом молвил :"Постой",
И шагом несмелым приблизился к ним.

"Тебя я охотно послушать готова"
Сказала Айзада, замедлив шаги,
"Под звук твоего умудрённого слова
Мы вместе с сынами твоими росли".

"С султаном великим случилась беда:
Недуг гложет сердце больное его,
Сколь годы я помню, так было всегда, 
Но не было в этом беды до того,

Пока не бежала бездумно в пески,
Его не заставив при этом страдать,
А сердце наполнилось горькой тоски,
И старые раны открылись опять.

Себя не вини, ты всего лишь дитя,
Но правду скрывать я не в силах, прости,
Печальные вести принёс для тебя:
Султан умирает, его не спасти..."







Часть 5

Сад  свежей и чистой пестрел красотой,
Айзада рыдала безудержно там.
Земля умывалась невинной слезой,
И не было больше преграды словам.

"Отец умирает, моя в том вина,
Его погубила упрямством своим"
Сквозь слёзы порою кричала она,
Не мог успокоить принцессу Рахим.

"Пойми же, дитя, только высший судья
Способен судьбою и жизнью вершить,
В болезни отца не вини ты себя,
Не может же вечно никто из нас жить...

С годами недуг обострился его,
И если бы ты не сбежала, Айзада,
Он умер бы позже, избегнуть того
Увы, невозможно, и плакать не надо!"

"Ты мудрые речи, Рахим, говоришь"
Сказал, размышляя, Песчаный Орёл,
"Айзада, принцесса, зачем ты грустишь,
Отец твой довольствие в жизни обрёл.

Я видел, как смерть настигала людей,
Не знавших ни жизни, ни грёз, ни любви,
А в сердце султана уж нет тех огней,
Что жизни опасности в нём разожгли."

"Ты прав, мой спаситель !"- сказала Айзада,
Давно уже к жизни он вкус потерял,
Ему обрести уж спокойствие надо,
Возможно, от мира людей он устал.

Так пусть же великий Аллах - небожитель,
Решивший направить его в мир иной,
Ему предоставит на небе обитель,
Где он обретёт долгожданный покой."

"Как мёд для меня твои речи приятны"-
Промолвил Рахим, и безмолвно ушёл
"Аллеи в саду этом столь необъятны!
И что для скитаний в песках ты нашёл?"

Промолвила тихо Айзада, идя
По длинным тропинкам неслышно вперёд,
"Так что же держало в пустыне тебя,
И что за напасть тебе спать не даёт"

Бандит, задрожав, на неё посмотрел,
Смущённо в руках тюбетей теребя,
"Увы, я всё видела, ты не сумел
Проклятье своё утаить от меня."

Под взглядом пытливых и пылких очей
Бандит рассказал о кошмарах своих,
О крови, пролитой от рук палачей,
О прошлом своём, и о смерти других...

Закончив рассказ, он взглянул на неё,
Но в дивных глазах не увидел он страх,
И сердце он снова почуял своё,
Прошитое болью, в горячих слезах.

Молчаньем не став больше душу терзать,
Айзада сказала: "О пошлом твоём
Я знала всегда, но могла ожидать
Пока ты открыто расскажешь о нём.

Когда я увидела алчный костёр
Во взгляде твоём, лицезревшем меня,
И как над кинжалом ты руку простёр,
То сразу узнала, в чём сущность твоя.

Но ты поборол гнев и злобу в себе,
И прочь от сокровища в степи пошёл,
А я же скорей поспешила к тебе,
Что б ты в моём царстве приют свой обрёл.

Ты спас мою жизнь, я отныне твоя,
И сердце своё я отдам лишь тебе,
Тебе я дарю свою душу, любя,
Нас степь обвенчала в великой беде.

Разбойник, спаситель, и мой господин,
Ты светом дневным для меня послужи,
И мужем навеки ты станешь моим,
Но любишь ли ты? Не таясь, расскажи!"

"Айзада, принцесса, с той самой поры,
Как я тебя встретил, живу я тобой,
В душе моей, мыслях, и сердце лишь ты,
Давно уж невластен я стал над собой!"

"Я знаю, я вижу в бездонных глазах
Твоих отражается чувств океан,
И сердце моё утонуло в слезах,
Когда я решила, что это обман.

Но тише, смотри, к нам охранник идёт,
И как он посмел мой нарушить покой!
Пойдём, Абдула, злое время не ждёт,
Давно уж пора нам вернуться домой"

Охранник бестактно беседу прервал:
"Принцесса, я вести дурные принёс,
Султан, ваш отец, только что захворал,
Аллах его силы куда-то унёс.

Хочу, не таясь, обо всём рассказать,
Рахим говорит, не дожить до утра
Султану великому, вас разыскать
Просил он меня, отправляя сюда"







Часть 6

В покоях султана задёрнуты шторы,
Над ложем султана витает хондра,
Фальшивой печалью наполнены взоры
Пришедших проститься с владыкой туда...

Вновь слышится стон безучастной двери,
И двое проходят в покои царя
"Айзада, не видеть мне больше зари,
Не видеть мне неба, и звёзд, и тебя!"

Так шёпотом молвил ослабший отец,
Не мог приподнять он опущенных век,
Но зная, что близок его уж конец
Нашёл в себе силы, чтоб слышать ответ

Айзада склонилась над ложем отца,
И слёзы катились из гаснущих глаз,
Всегда уповая на милость Творца,
Молитву Ему прошептала не раз.

Отец мой, не думай о смерти сейчас,
Когда она близко ступила к тебе,
Ведь есть у Аллаха другие для нас
Верховные цели; доверься судьбе!

Моя в твоей смерти постылой вина,
Тебя я ослушалась, в степь убежав,
И так не была бы ужасна хондра,
Не будь в моём сердце постыдных отрав.

И сердце твоё ещё долго могло
Послушно стучать в престарелой груди,
Но было тоскою по мне сожжено,
Когда я решила из дома уйти.

Прости же меня, о несчастный отец,
Слезами теперь не вернуть ничего,
Пришла я увидеть твой страшный конец,
Своею рукой я свершила его!"

Султана лицо засветилось во тьме,
Так бледен он стал от услышанных слов,
Принцессою сказанных; "Дочка, тебе
Не стоит корить себя, ибо никто,

Никто не способен без смерти прожить,
И час мой пришёл, не твоя в том вина,
А жизнью не стоит своей дорожить,
Ведь слишком глупа и нелепа она.

И в облачный мир навсегда уходя,
По миру порочному я не грущу,
Ведь в нём я оставил частицу себя:
Тебя, моя дочь, и тебя я прошу:

Не будь безразлична ты к людям другим,
Не дай безразличье к себе обрести,
Ты будешь владеть государством моим,
Так помни, что золото только блестит,

А греет лишь чувство большое - любовь
Народа признательность, радость побед,
Они лишь из пепла встают вновь и вновь,
Не будет и счастья, раз их больше нет...

Запомни моё наставленье, дитя,
И сердцем ты жадность и злость не питай,
В душе незапятнанной счастье храня,
Ты зависть и лесть от себя отгоняй".

Султан замолчал, и взглнул на неё,
Айзада молчала, внимая отцу...
"Но мне непонятно решенье твоё,
Зачем ты бежала, к какому дворцу?

Ужель тебя солнце манило в пески,
И что ожидало в пустыне тебя,
Зачем ты сбежала? От смертной тоски?"
Султан вопрошал, поминутно хрипя.

"Ты знаешь причину не хуже меня,
Но просто не хочешь поверить себе,
Судьба человека, хоть ярче огня,
Но тоже погаснет в стоячей воде.

Я замуж насильно идти не могу,
Визирь мне своими речами претит,
Он горд и лукав, он подарок врагу,
Подобен он золоту: только блестит!"

"Ну что ж, я тебя понимаю вполне,
Коль он так бесчестен, лукав и смешон,
И столь неприятен всем этим тебе,
То этот вопрос, полагаю, решён.

Женой ты не будешь ему без любви,
А значит, султаном ему не бывать,
Но имя скорее того назови,
С кем будешь ты мудро страной управлять.

Того, с кем согласна ты радость делить,
И горе, и счастье, везде и всегда,
Кого ты сумеешь, как прежде, любить,
Когда вдруг случится большая беда.

Того, кто в нелёгкой войне победил
Твоё безразличие к людям другим,
Того, кто тебя не за то полюбил,
Что будешь владеть государством моим."

"Спасибо, отец, ты воистину мудр,
Я верю в последнее слово твоё,
Жених мой порою и замкнут, и хмур,
Но даже на гибель со смехом пойдёт

Он ради меня; И лишь только ему
Я жизнь и свободу свою отдала,
Отец, не дивись откровенно тому,
Что имя и титул его - Абдула!

"Тот самый скиталец? я рад за тебя,
В его благородстве мы все убедились,
Глаза его ярко, победно горят...
Я тоже хочу, чтобы вы поженились!"

Султан, умирая, неслышно стонал,
Желая довольства и благ молодым,
Визирь же скитальца к себе подозвал,
На дверь указав взглядом каменным, злым.

...Султан перестал хрипловато дышать,
Айзада залилась слезами над ним,
Но было нетрудно ему умирать,
Ведь был он доволен поступком своим.

Айзада рыдала, её утешал
Низвергнутый в горя пучину Рахим,
Визирь же повторно на дверь указал
Скитальцу озлобленным взглядом своим.

Часть 7
Легко и свободно неверной душе
В берлоге у чёрта, исчадия зла,
Там стоны и плач не тревожат ушей,
И горе, и счастье там - словно зола

Развеяны ветром; Разбойник стоял
В покоях визиря, украшенных златом,
Коврами персидскими; Демон обнял
Заблудшую душу, прикинувшись братом.

Взойдя на порог, Абдула удивился
Богатству и роскоши залы большой,
От дивных камней каждый угол светился,
И стены от золота в комнате той.

А в центре округлый виднелся фонтан,
Предательски нежно, негромко журча,
Под тенью раскидистых пальм и лиан
Ругался павлин, неприятно крича.

"Недоброе чувство сокрыто в глазах
Визира лукавого - думал бандит-,
"Нога потонула в роскошных коврах,
А сердце, во лжи утопая, горит."

Горели и руки, и горечь во рту
Мешала клинка рукоять отпустить,
Клинок был опорой и другом ему,
И душу жнецу не хотел уступить.

"Ну что ж, Абдула - мягко начал хитрец-
Я слышал достаточно, чтобы понять,
Что всем моим планам приходит конец,
И светлым султаном теперь мне не стать.

Но я благороден, красив и умён
Намного достойнее трона, чем ты,
А ты, как я вижу, умом обделён
Как путник в пустыне, без сна и воды.

Ты править не сможешь страною моей,
Ведь гибнет она, и тлетворно гниёт,
Становится с каждой минутой бедней,
И скоро от бедности этой падёт.

Зачем тебе это? Не лучше ль прожить
Безбедно остаток отпущенных дней,
Тебя я богатством готов одарить,
Богатством большим, соглашайся скорей!

Казна государства давно уж пуста,
И будешь ты нищим султаном. Зачем?
Я знаю в пустыне такие места,
Где сможешь ты жить, обеспеченный всем

Полсотни верблюдов тебе нагружу
Шелками и золотом, сотню рабов
Тебе я отдам, а принцессе скажу,
Что стал ты вновь пленником вольных ветров."

"Молчи! Ни за что я не брошу её,
Богатство земное - ничто перед ней,
А кроме проблем ничего не даёт
Неверное золото, светоч путей.

Я буду султаном в увядшей стране,
И мужем принцессе я стану теперь,
Визирем не быть в этом царстве тебе,
И в царствах других им не будешь, поверь!"

"Ах так? От тебя я отказа не ждал,
Но жадность твоя оказалась сильней"
"Не жадность мной движет, мудрее я стал,
И нет больше зависти в жизни моей"

"Тогда ты исчезнешь без воли своей,
И в этом себя только можешь винить,
Ты мог быть богатым, коль был бы умней,
Тебя мне придётся за это убить"

С такими словами калёный кинжал
Из ножен на поясе выхватил он,
Скиталец всё понял, он этого ждал,
И сталью холодной визирь был сражён.

Не зря наготове держал Абдула
Надёжный и верный, любимый кинжал,
А кровь из зияющей раны текла,
Сражённый кинжалом, визирь умирал.

"Султан, я султан! - прохрипел он в бреду,
Упал на пушистый ковёр и затих,
Сидевший на ветке большой какаду 
Слова повторил, их он слышать привык...

Ковёр потонул в ещё тёплой крови,
А стражники с криком бежали туда.
Связав и избив, Абдулу увели,
В фонтане же красною стала вода.























Часть 8

Заря над пустыней простёрла крыло,
И призрачный холод повержен, разбит
Её первозданной красой; Уплыло
Забвение сна, и в молчаньи сидит

На каменных плитах тюрьмы Абдула.
Задумчив и смел, он отчаянно рад,
Что ночью не видел он страшного сна,
Которому был и хозяин, и раб.

И утро он встретил без дрожи в ногах,
Без хладного пота на жёстком лице,
А значит, простил его мудрый Аллах!
И сон тот постылый о дерзком глупце,

Который всё грабил, всё жёг, убивал,
Корыстью лишь движимый, жаждой земной,
Творец от скитальца теперь отозвал,
Ведь стал Абдула снова чистым душой...

Сквозь узкие окна в холодный подвал,
Тюрьмою и здравницей ставший ему,
Неся облегченье, рассвет проникал,
Но был не способен рассеять он тьму.

И молча сидел Абдула на полу,
Сознанье душила ему тишина,
И мысли теперь приходили ему,
И мучали душу, стенала она...

Он думал, что больше ему никогда
Не видеть Айзады, принцессы своей,
Что вскоре его упадёт голова,
Скорее бы это случилось, скорей...

Он взгляд перед смертью назад устремил,
На жизнь свою прошлую, жизнь без любви,
Теперь, хоть Всевышний его и простил,
Терзал сам себя он, терзал до крови.

Терзал за деяния гаснущих дней,
И снова, и снова он всё вспоминал,
Что был он рабом лишь неверных идей,
И ради чего он других убивал?

И вечер застал его в думах таких,
Заняв своё место в природе степей,
Когда вдруг раздался, и снова затих
Пугающий скрип заржавелых дверей.

Вот кто-то по лестнице пыльной идёт,
К подвалу сырому, тюрьме Абдулы,
Разбиав тишину, этот дьявольский гнёт,
Замок застонал, оживляя углы.

Тяжёлые створки железной двери
Открылись, лишь визг монотонный издав,
"Аллах, ты свободу мне вновь подарил!"
Поднялся бандит, про себя прошептав.

Молитву Всевышнему; Радость его
Была безграничной, когда у дверей
Увидел при свете луны он того,
Кто жизнью рискнул и свободой своей.

Лишь ради него; "Абдула, выходи!
Знакомый и радостный голос позвал,
Спаситель бесстрашный, и мой господин,
Покинем скорее же этот подвал"

"Айзада, принцесса, зачем ты пришла?
Ведь я же преступник, я буду казнён"
"Забудь обо всём, дорогой Абдула,
О жадном визире, не думай о нём.

О славе, богатстве, о троне царя,
О городе этом, об этой стране,
Забуду, поверь мне, об этом и я,
Иди же за мной, и доверься судьбе.

Побег я устроила, всё рассчитав,
А стражу я златом своим подкупила,
Не стала я сыпать им в пищу отрав,
И ради тебя никого не убила.

Верблюды стоят у ворот городских,
Пойдём же скорее, уж близок рассвет,
Мы счастье найдём в государствах чужих,
А здесь нам свободы и радости нет".

Скиталец на звёздное небо смотрел,
Решить не пытась, что сон, а что быль,
А в небе рассеянном месяц горел,
Собой освещая дорожную пыль...