Аннотация: Горечь полна любви, как и ласковость облаков прямо в лицо
РИТУАЛ
Этот мужик появился в нашем городке где-то вначале весны. Я помню как мы однажды сидя на крыльце небольшого бара "Руслан" увидели смерть. Она так была похожа на него: такая же тощая, страшная, с дикой ухмылкой и вампирским оскалом. Мы курили травку, которую откуда-то приволок Тарас. Что это была за трава я не знаю, черт побери, не все ли равно - главное, что улетали мы от нее превосходно. Помню как Витек попытался пойти отлить, но ухитрился лишь полететь со ступенек и обделать свои грязные и уже достаточно старые штаны. Мы залились дики, чуть истерическим смехом обкуренных ребят, а он глупо, будто маленький щенок, смотрел нам в лицо и мигая веками, будто фарами автомобиля, улыбался.
Вот именно тогда мы и увидели смерть. Вернее ее увидел я, а все остальные были обкурены ровно настолько, что бы утром тоже согласиться будто видели эту стерву. Хотя, ее еще мог видеть Тарас, который, как мне всегда казалось был склонен к подобным вещичкам и имел что-то там за душой...
Смерть стояла и лыбилась мне на полное лицо. Эдакая Мерлин Монро после диеты в 70 летнем возрасте. Долгий балахон, сухие, точные - чем-то напоминающие графити - черты лица. И улыбка. Улыбка дьявола готового купить за любую цену вашу бессмертную, жалкую душонку. Кому она улыбалась? Может и мне, вот только смотрела она в сторону Витька. Он умер через два дня. Что-то там с головой, кажется врачи назвали ту хреновину аневризмой.
А мужика я увидел как раз на похоронах Вити. Мы все там были, некоторые что бы отдать память этому шарлатану, другие что бы просто напиться за чужой счет. Последних кстати было больше, если не учесть родных усопшего. Ох чего-чего, а родных у Витька было много, порой казалось, что весь город.
Процессия медленно плелась к городскому кладбищу. Кто-то впереди жалобно хныкал - кажется это была его мать или кто-то из близких родственников. А здесь, в самом конце процессии царило веселье. Сашка, вечный пошляк и доставала квартала, травил один из своих черных, юморных анекдота. Волна смеха заставила большинство голов повернуться назад и известили о том, что анекдот был действительно пошлый. Не буду притворяться святым или ангелком. К счастью я таковым никогда не был и в тот раз вместе с ребятами я тоже заржал будто дикая лошадь которую вдруг решили затавровать. Так вот, многие обернулись, кто-то опустил глаза, кто-то осудительно покачал головой, но каждый из тех кто решил осудить нас уже через миг вернулься к своим мелким мыслишкам и не менее мелким делишкам. Чем они были лучше нас? Тем что прятали всю злобу и ненависть в себе? Тем, что плели путину черноты своих мыслей в своих закоулках душонки, такой же ничтожной как и они сами? Сколько из тех людей, коли их таковыми можно назвать, пришли действительно отдать честь и помянуть Витька? Почти все они, еще вчера осудительно качали своими большими и умными головами когда видели как Витек пьяный в дупель плелся домой обнимая соседние заборы? Сколькие из них знали о его проблемах и успехах? Сколькие из этих лицимеров-подлиз таубуированых приличиями и обычаями знали о девчонках Витька, о том, какие он любил сигареты, как он курил траву или что любил делать после похмелья? Еще миллионы вопросов на которые некому ответить. Но они осудительно качали смотря в нашу сторону. Кто знает о чем думал старик торговавший сигаретами на углу у городского фонтана? Может о молоденькой девочке которую трахнул в юности, а может о немцах которых убивал десятками? Кто ответит о чем думала старая стерва Ира, которую все знали как главную самогонщицу города? Может она вспомнила как украла в молодости у отца деньги, что бы купить себе новое платье? А потом, потом как пели старики "Наутилиусы" - "...отец приходя не находит дверей и плюет в приготовленный ужин, она старше чем мать, он должен стать ее мужем..." и еще "...первый опыт борьбы против потных рук приходит всегда слишком рано...". Кто знает о чем думали десятки других так яро клеймя нас? Кто знает? Может они жалели, что не могут вот так как мы: провести своего друга не со слезами на глазах, хотя думаю душу каждого задел осколочек того тромба что застрял в голове Витька, а весело, так как жил свою дрянную и пустую жизнь о сам. Я помню однажды, Витя мне сказал одну, фразу:
- Знаешь, я бы хотел умереть в дерьме...
- Почему? - не очень удивленно сказал я, понимая что второй косяк за последний час дает о себе знать. Но взглянув в глаза друга я понял, он говорил серьезно.
- Оно воняет меньше, чем этот мир и эта ложь которой обливают нас все. Дерьмо воняет дерьмом не больше не меньше, а вот все это, - он показал рукой на горизонт, - это несет такой вонью, что вряд ли от нее отмоешься даже в раю, конечно если он есть и если в нем чуть почище. На нас мучаться и срут даже те, кого мы називаем друзьями и родными. Что у тебя за душой? Тоже что и у меня, кучка дерьма да лужица мочи, которую мы время от времени наполняем вновь, что бы она часом не иссохла...
Что было за душой у этих остолопов, когда они осуждали нас? "Кучка дерьма, да лужица мочи..."? Думаю тут он был прав. Теперь, ему было хорошо известно есть ли этот рай и чище ли он?
Правда пришла еще одна мысль. Может те, кто тогда повернулься на смех своры обкуреных ребят, которые с таким восторгом тащились от пошленького анекдота, просто ненавидели их. Просто ненавидели нас. Они утверждали и утверждают о времени которое поменяло их детей и которое поменяли они. Черта с два. Время течет струей, как моча у чувака выпившего слишком много пива. Ему все равно кто живет на том или ином его промежутка. Все зависит от самих живущих, которые жирафом выглядывают из клетки в ожидании "как бы чего не вышло", коетами бродят по вольеру в поисках маленькой жертвы или лисами прячуться в норах в надежде поживиться теми, кому не удасться стать жирафами и коетами. Все строят свои дома сами и не надо валить вину на время. Или все те, мелкие и притворные забыли как сами хотели с приходом весны увидеть в своей кровати голую девченку. Или красный цвет заставлял "эту штуковину" падать? Врядли. Черта с два! "Эта штуковина" стояла и будет стоять не зависимо что там у вас за душой: "кучка дерьма, да лужица мочи" или просторные сады с песнопением ангелов и птиц.
Но я хотел рассказать о мужике, которого я увидел после. Саша расказывал какую-то историею о гормонах, голых девченках, куриве и еще Бог знает о чем. Я его слушал краем ухо, потому что мою прыщавую душу переполнила звериная ненависть к тем, кто миг назад повернулься, что бы осудить нас. И вот тогда я увидел его.
Мы как раз прошли церковь. Колокола жалобно и с некоторой своей издевкой, отпели прощальную песнь, будто говоря: "Ну что, накурился, напился, нагулялся? Пора и к нам отмываться от всей этой дряни". я думаю звону церковных колоколов Витька не обрадовался, хотя, кто его знает, каково ему было там, в этом деревяном коробке в куче зелени и луже слез? Может запах прекрастных цветов так тчательно отобраных для особого повода, заглушил запах дерьма? Хотя не думаю. Кажеться Шевчук пел о том, что своим покойникам мы вместо автографов ставим кресты. Думаю он во многом прав.
Мужик стоял облокотившись на ограду городского сквера. Мы двигались медленно и я смог хорошо присмотреться. Вначале, мне показалось, что это смерть наблюдающая за своей искустной роботой, но потом я увидел сигарету которую держал в руках мужик. Незнакомец, а это был действительно чужак, так как местных бомжей я знал а такой екземпляр врядли бы прошел мимо моего внимания, внимательно следил за гробом. Он не смотрел на людей, а как бы сквозь них, куда-то вдаль, за горизонт: сквозь дому, деревья, леса, поля и туманы, пелену дождя и мрак ночи. В сторону того мира, где сейчас был Витек.
Он мерно провожал процесию и когда наши взгляды встретились, пуст на миг или вечность какая разница - хватит и мгновение, что бы увидить в глазах дьявола, так вот когда наши глаза встретились, я понял что этот мужчина не имеет души. Скорее он ее имеет но она пренадлежит не ему. У него были пустые без малейшей искры жизни глаза, такие пустые, как бездна, как пучина самого глубокого океана, куда не проникает ни единый луч. Он был мертв, но в тоже время стоял и смотрел как мы хоронили Витька.
Мужик был в черном плаще, с лисой, сверкающей на солнце головой. Ни единый мускул не дрожал, но он не был напряжен. Незнакомец взглядом вел гроб, время от времени перескакивая на людей, будто иголка грамафона скачущая на поцарапанной пластинке. Он и был тем дьяволом, тем кто решил купить наши души, тем кто знал им цену и знал укого их покупать...
После поминок я забыл о том незнакомце. Мало ли что там покажеться и взбредет в голову. Я даже смутно не помню как добрался домой после того пойлат коим нас травили на поминании раба Божего Виктора. О каком дьяволе и о каких душах идет речь? Но он сам дал о себе знать.
Где-то в середине апреля, а точнее в его первой половине у нас возникли небольшие но достаточно назойливые проблеммы. Так случилось, что одного из наших ребят, Игоря, конкурирующая банда обкуреных парней решила просто так попинать ногами отбив попути почки а с почками и желание впредь пить и заниматься нашими обычными делами. Ясное, что за разборками дело не стало.
а с игорьком все было так. Однажды, когда он со своей девчонкой сидел в кабаке, к ним, а конкретнее к его спутнице пристал один довольно известный городской авторитет. Он был довольно пьян для того, что бы позволить себе слишком многое. Врядли кто либо из нас не сделал того же что сделал игорек. Он видел нескольких бойцов - дворовых псов авторитета, но это не помешало щупловатому Игорьку дать в рожу старику. Разбил он ему нос или нет это уже было не важно. Важным было другое, Игорь осталься почти инвалидом.
В первый раз мы набили стрелку Фрицу - именно он усердно пинал Игорька, когда тот уже харкал кровью - на следующий день. проблема была в том, что подобная встреча была не первой, но если на прошлыхвсе заканчивалось мирно и весело в соседнем кабаке, то на этот раз подобного разврата не намечалось. На шесть часов вечера у городского стадиона собралось около двадцати ребят. Многих мы собрали просто по дороге, некоторые были придупрежденны. Со стороны Фрица небыло никого. Мы ждали час, потом по немногу толпа стала расходиться. Фриц не пришел. Что помешало ему? Трусость? Да врядли, он никогда не был пуглив. Неуверенность, признание вины? Никогда. Фриц был прав даже когда это было не так. Все кто пытался непризнавать данную аксиому составляли компанию Витьку на городском кладбище. Фриц и с десяток таких же как он управляли и держали город. Их был рынок, им платили мелкие братки и воры, их боялись и уважали менты. Карась, главный воротила Фрица был самым известным в округе продавцом оружия - от ножиков и кастетов до стволов. Булыжник - местным и самым продвинутым торговцем дури. правда мы никогда не брали у него товар, но к мелким растовщикам кои имели с нами дела, товар шел именно от него. еще несколько человек держали порядок на определенных тереториях, воров и жулье, бомжей и попрошаек. Вообщем весь местный контингент, некий средний слой общественного пирога. Бык заправлял месным рынком автомобилей, как продаваемых так краденых. и с первых и со вторых енный процент шел в общаг Фрица и потом в свою очередь в более обемные сосуды. Нельзя сказать, что все братки были мелкими шавками лежащими под тем же авторитетом. Нет, Фриц не был таким, не был таким и Бык с Карасем. Они были как бы сами по себе, но увидев как игорь дал в морду уважаемому человеку не составили себе за труд попинать ногами парнишку. Девченке сдорово повезло, что в суматохе она успела убежать. Что бы с ней сделали шакалы местного разлива, предполагать глупо.
Где-то к восьми часам у стадиона никого не осталось. Мы решили собраться в среду но уже официально предупредить Фрица и забить стрелу. Ребята взялись собрать пацанов, мы с Сашкой и Тарасом взяли на себя Фрица. Все вроде бы было хорошо. Кто-то говорил что боиться лишь бы кого не замочили, кто-то говорил о ментах. Вообщем в среду в шесть на стадионе собралось с шестьдесят человек Фрица. Думаю лишним будет говорить, что многие имели стволы, остальные кастеты и ножы. Это все равно не сотановило бы нас, но случилось кое что еще. Когда у фонтана нас оказалось шесть человек, смысла идти на стадион не было. Мы позорно отступили подложив Игорька и я в который раз вспомнил, что у нас за душой лишь "кучка дерьма и лужица мочи". Мы просто помочились на друга...
Игорь умер через две недели...
Но мужика я увидел именно в среду, когда напару с Тарасом сидел в дупель пьяный в какой-то конуре. Народу было мало. О чем-то завывал магнитофон. Стояла страшная вонь и духота. Пахло пивом смешанным с запахом дохлятины и мочи. Рядом лежали несколько бомжей.
Какого хрена нас занесло в ту дыру? Появиться в приличном баре было не разумно и просто глупо. Ясно, что Фриц и ребята обязательно узнают о нас и если не замочат, что было не самое лутшее, то сотавят инвалидами. А не имея ничего за душой кроме дерьма и мочи мы конечно же думали о своей жизни. Я что-то курил, Тарас молча сверлил глазами пол. И ту, я почувствовал пронзительный взгляд сзади, который жег мне спину. Сначала возникла мысль, о том, что это Фриц все же нашел нас. Тогда все. Кронты, крышка. Я резко обернулься. Сзаду стоял мужик.Все в том же плаще, с той же лысой головой и каменным лицом. А вот взгляда я не увидел. Он мгновенно опустил глаза. Меня позвал Тарас, а когда я вновь обернулься мужик исчез.
Время текло медленно и монотонно. Мы где-то что-то делали в перерывах покуривая травку и тиская наших девченок. Тарас разошелся со своей, я наконец-то после двухмесячного перерыва нашел себе новую. Катя была довольно неплохим как на вид, так и на душу, человечком. Кажеться ей было 18. В тот вечер она слезно просила меня не пить, а потом не садиться за руль. его победило и мы попали в аварию. Мне, как на зло ничего. Хоть бы царапина, хоть бы перелом. Катя оказалась в глубокой коме с минимальными шансами на жизнь. Я не смог смотреть в глаза ее родителям и скрывшись в каком-то подвале безпробудно запил. Тарас нашел меня где-то через три дня. Я был грязным, вонючим, оборваным и обобраным до нитки в компании обколотых наркоманов и пьяных в стельку бомжей.
- Игорь умер.
Я сразу не понял о каком Игоре идет речь и что значит умер. Умер, тоесть подох, ушел с этого мирка? Так это же счастье. Это же прелисть. Но когда хмель взяв за руку дурь медленно покинул мою голову, словно парочка влюбленных, я понял. ИГОРЬ УМЕР! Наш Игорь, умер раз и навсегда. Умер, потому, что посчитал свою мелкую душу более дешовой, чем жизнь его девушки. И в тот миг, мне показалось, что я впервые встретил человека у которого за душой было что-то большое нежели кучка дерьма. Но Игорь умер...
- Когда? Когда он умер?
- Позавчера. - Тихо простонал Тарас, и я впервые увидел на его глазах слезы. - Ты придешь на похорон?
Оказалось что за три дня я розучился ходить и Тарасу пришлось меня полу тащить до дома.
Мы шли тихо, шли буд-то бараны запуганные табу. Но ка-то не поварачивался шутить язык. Витя ушел мгновенно. его забрал кто-то давший жизнь, так по крайней мере говорили люди. Игоря просто убил. Да, пусть он умер в больнице, пусть еще две недели мучился от боли. Фриц тем ни мение продолжал гулять. А даже если бы его и посадили, что ыб от того изменилось? Мир не рухнул бы в одночасье, день не сменился бы ночью и из за этого Игорь внезапно не встал бы из гроба и приветливо сказал:
- Да улыбнитесь, уроды, я просто пошутил!
Но Фриц жил. Врядли его совесть разговаривала ночами, так же как и наша, она давно ушла в дальние углы сознания в надежде больше никогда не выходить.
Мы прошли церковь. Отплакал колокол. Отплакали родственники.
Поровнявшись со сквером, я увидел незнакомца в черном. Он все так же скакал глазами, но уже теперь не с гроба на людей, а просто с человека на человека, с человека на человека. Будто дикое животное в поисках жертвы.
Я подошел сам.
- Кто ты?
- Что даст тебе мое имя?
- Заткнись и отвечай, - агресивно огрызнулся я.
- Я тот кто тебе нужен.
Я понял чего ему надо, еще до того как подошел. Я готов был отдать душу за справедливость, я был готов отдать ее за Катю.
- Мне никто не нужен.
- Тогда зачем ты подошел? Тебе нужна боль?
- Мне нужна справедливость.
Незнакомец рассмеялся.
- Справедлисость измеряеться глубиной, шириной и должиной. Думаю точные параметры тебе известны. Беги, они пошли какраз туда, где царит справедливость.
Он сделал паузу.
- Тебе нужна боль?
- Сколько, спросил я?
- Нисколько, просто я возьму то, что мне нужно.
- Ты дьявол? - Я услышал истерику в голосе. Незнакомец рассмеялся.
- Что даст тебе мое имя? Я не Бог и я не дьявол. Я тот, кто правит бал ночью и тушит солнце днем. Я равность.
- Ты дьявол!
- Если тебе так проще, можешь звать меня и так.
Мы разошлись. За два дня Катя вышла из комы, за месяц из больници. А через шесть дней после ее выхода я вновь встретилься с незнакомцем.
- Ты должен мне кое что! Я выполнил первую часть уговора.
- Я думал ты уже взял все.
Я был пьян и не очень то верил в этого мужика, решив что резкое выздоровление Кати не имеет никакого отношения к старику в плаще.
- Ты должен исполнить ритуал.
- Ритуал? - Запахло сатанизмом и мистикой которая как бы исчезла с запахом травки и градусами водки. - Какой нахрен ритуал, вали отсюдова, бомж, - закричал я.
- Девушка может снова заболеть, а ритуал сделают другие.
И я это сделал.
Прошло больше шести лет. Я год как закончил университет с отличием. Работаю в пристижной компании.Катя стала моей женой. У нас двое детей.
Я никогда не жаловался на свою жизнь, никогда не мечтал о большем чем имею. Держа свое слово, старался добиваться того же и от окружающих.
Прошло шесть лет, стого дня, как я сделал ритуал. Забрав мою душу, он забрал и совесть. Незнакомец забрал совесть избавив меня от ее угрызений. Но он, кем бы он ни был - дьяволом или равенством - не отобрал ум.
В молодости я не все пропил. Меня часто били и я многих избил. Я платил ненавестью на еквивалентную монету. Я лгал и воровал. Есть ли цена такой душе? Думаю нет, но ему она понадобилась.
Мы живем счастливо. Катя сидит дома, нянчит терхлетнюю Катюшу и двухлетнего Андрея. Единственный недостаток, они не хрещенные. Батюшка отказался их хрестить на третий раз. В первые два они теряли сознание или плакали кровью. Оба инцедента замяли, но мы отказались от крещения. Золотой крестик оставил незарубцовующийся шрам на груди Катюши, серебряный Андрея - след на всю жизнь.
Я тоже не могу входить в церковь. Я могу молиться, но не вижу смысла. Я продал душу и врядли имею право на прощение. Я ее продал...
Прошло шесть лет, а я вновь и вновь вспоминаю слова Игоря, которые услышал в больнице:
- Смерть это хуже жизни. Когда свет смерти ослепляет твои глаза, привыкшие к тьме, начинаешь понимать как многое ты потерял. Живите...
Тогда я не принял эти слова в серьез ведь Игорь пошел на поправку. Теперь я начинаю их понимать.
Я забыл сказать о Фрице. Его нашли через полгода в одном из местных озер. Говорили, что выглядел он ужасно, ходили слухи, буд-то перед смертью он страшно мучился. но я знал на верняка - он мучился долго. Исчезли и другие. В основном те, кто тогда был Игоря.
Прошло шесть лет. Я давно смирился, что мои дети, как и я не миеют души или она не принадлежит им. я давно смирился с тем, что глупцом пытася найти справедливость в месте. Прошло шесть лет, но только теперь я вновь вспомнил все те события. Я пишу этот рассказ, на второй день после похорон Тараса. Он умер...
Когда я шел за гробом, у городского сквера, после звона колоколов, я увидел незнакомца. прошло шесть лет, но он не изменился. Все такой же сухой и дряблый. Я не стал подходить. Все и так ясно...
А ночью я шел в лес. Мне до сих пор не известно что означает этот ритуал, да в общем то я и не интересовался. Бомжа я нашел зарание, сначала споил, потом загрузил в багажник как мешок с картошкой, как кучку дерьма, от которой несло мочой. кто дал мне право делить на черных и белых? Никто, а может общество, которое научило меня жить по его понятиям. Я просто сменил понятия - с блатных - на обще принятые. Что изменилось? Я не знаю, но кажеться ничего.
Сухих веток было вдоволь, костер розгорался хорошо, как и в прошлый раз. Я привязал бомжа к дереву и подбросил еще веток. Рев мотора заглушал частично крики, но меня они не касались. Я не имел души и уже не буду ее иметь. Тогда, шесть лет назад, я сжег Сашу. Я не смог смотреть ему в глаза, я слышал его крики и мольбу. Я понимал что проклинаю себя и своих детей. Но я хотел справедливости. я хотел спокойно смотреть в глаза родителям Кати. а он мне это пообещал.
Я многого достиг. Мне все даеться просто. Чего еще желать?
Прошло шесть лет, а я вдруг решил все рассказать. Мне уже все равно, ведь теперь, там за душой я не имею даже "кучки дерьма и лужици мочи". Этого никогда не будут иметь мои дети, а может и внуки. Прошло шесть лет, и я знаю, что в следующий раз на похоронах кого-то очень близкого я вновь увижу незнакомца. А ночью вновь пойду в лес и сделаю ритуал. Я вновь сожгу живого что бы мертвому там, за горизонтом, за громадами небоскребов и просторами океанов, в заоблачной стране где может быть поют птици, было хорошо и спокойно. Мертвые этого заслужили. Они мертвые. "Смерть это хуже жизни. Когда свет смерти ослепляет твои глаза, привыкшие к тьме, начинаешь понимать как многое ты потерял. Живите..." - когда-то, шесть лет назад сказал Игорь. Думаю он был прав, ведь он умер с душой и что-то мне подсказывает, что она еще жива.