Аннотация: Магия, вампиры, эльфы, оборотни, полнолуния, источники Силы в произведении не использовались и в связи с этим неактуальны. Небольшая повесть о летнем лагере и происходящих там небольших приключениях.
Около трех недель назад я получил путевку в летний лагерь "Сосновка". Меня туда устроила тетя, которая крайне редко к нам приезжала, и оттого постоянно чувствовала себя в чем-то виноватой. Я этому чувству не мешал, потому что получал все, что хотел. На этот раз мне захотелось не мороженого, не поход в кафе "Север", и даже не ролики (ну их, и так нос весь исцарапанный, отвалится еще), а месяц целый в самом лучшем детском лагере. Тетя Виолетта, подобно щуке из известной сказке, желание мое исполнила, после чего полчаса заглядывала мне в глаза и жалобно спрашивала, понравилось ли мне. Я, как водится, небрежно отвечал: "Сойдет", зная, что будет мне за это и не порпрошеное мороженое, и непотребованный "Север". Словом, эффект щуки сработал на все 100. Я вообще-то сказки люблю. И русские-народные, и греческие-мифологические. Только так, чтобы много опасности было, а потом счастливый конец, чтоб с самого начала казалось, что ничего не получится. И чтоб волшебство было. А то какой интерес, когда Геракл какой-нибудь раза два кулаком или мечом махнет - и все довольны? Нет, драка, определенно - не мой метод. А уж как классно в сказках говорят - "изрек", "подобно", "вопрошал"... Вот так к маме подойдешь и скажешь: "Я голоден подобно волку", и мама сразу считает, что я умный. И даже не спрашивает, что у меня там по развитию речи, или по математике. Получается у них, что Вадим Неведов скоро автографы будет в магазинах книжный раздавать, ну да пусть развлекаются, мне-то что. Словом, как следует отпраздновав мой день рождения, родители выслали меня в "Сосновку". "Сосновка" эта не зря свое название получила, сосновый бор там был громадный, я даже сначала испугался немного. Но потом опомнился - ну бор, ну и что... и не водится там ничего страшного, и воспитатели вон они, рядом. В воспитательском корпусе. Вот границы лагеря мне страшно не понравились. Ну что за ерунда - доски гнилые валяются, и сетка на них заржавевшая натянута, на ветру болтается как белье на балконе. С одной стороны лагеря забора вообще не было - зато был обрыв, песчаный такой, кое-как корнями сосен укрепленный. Внизу была река, с ярко-желтым пляжем. Река-то оказалась мелковатой - даже для нас, так что ничего запрещающего на пляже не наблюдалось, только на кабинке раздевалки кто-то умный написал: "не пей, козлом будешь". Все это безобразие мне показывал парень по имени Егор. Егор-помидор - так его тут прозвали, и было за что - он весь был толстый, красный, а на макушке болтался белесый хвостик. Впрочем, подружился я с ним быстро - помидор чрезвычайно заинтересовался плиткой белого шоколада, которую я невзначай выложил на тумбочку у кровати. Наша комната, на тридцать кроватей, была пуста, поэтому я точно был уверен, что кроме Помидора на мою удочку никто не попадется. - Ешь, если хочешь, - безразлично сообщил я, - Только покажешь мне потом лагерь? А то как-то, - и я развел руками, дескать, ничего тут не знаю. В итоге, после помидоровой экскурсии, мы пошли на речку купаться. - Неплохие тут леса, прямо былинные, - лениво проговорил я, когда мы спускались к реке, - Только вот не водится ли здесь чего... и где наши воспитатели? - Ой, - Егор споткнулся о корень сосны, и чуть не полетел в воду, - Так ты что, ничего о наших не знаешь? Вместо ответа на столь неудобный вопрос, я скорчил замысловатую рожицу. - У нас до них не добраться. Им сейчас не до нас, они заняты очень, - неуверенно заговорил Егор, - Они там, - и указал на верхушку стеклянного здания, которое было видно даже отсюда, - На самом верху, на пятом этаже. Нам сказали, чтобы мы выучили их имена. Я вот, - тут Помидор стал круглее от самодовольства, - Выучил. Зиновий Громов, он тут главный. Николай Морской, Анатолий Смертов - заместители его. Дина Артемьева, Дельфина Минаева, Арсений Марсов - это воспитатели наши. Венера Киприянова - повариха. Вот... - Странные какие-то имена, - сказал я, залезая в воду, - Особенно эта... Венера. - А она татарка. Я ее даже видел, но мне не верят, - пробурчал Егор. - А я думал, у вас тут девчонки выдумщицы, - решил не поверить и я. С удовольствием наблюдая, как Егор возмущенно покраснел, я вылез из воды и разлегся на полотенце. - Мы с девчонками не разговариваем, - как-то странно сказал Помидор, - И они с нами не разговаривают. У нас война. - Да ну? - от удивления я даже приподнялся, - Это еще почему? - Ну... короче, мы... -начал объяснять Егор, но тут мне на голову опустилась резкая и тяжелая боль, и я провалился во тьму, успев подумать, что солнечный удар так не...
--- Очевидно, темнота обладала магическим действием на сознание - я не только отключился, но еще и пропустил воистину сказочное превращение берега реки в больничную палату на две койки. - Это... где я? - пробормотал я, приподнимаясь на койке, пытаясь понять, что, собственно, произошло. - Известно где. В медпункте, - сообщил мне с соседней койки сурового вида парень. Он был старше меня года на два, голос у него был значительно грубее, к тому же чувствовалось, что этакий персонаж может так врезать, что не очухаешься. Я решил вести себя дружелюбно до тех пор, пока нас не будет разделять по крайней мере 2 километра. - А что со мной случилось? - я продолжил своеобразное интервью , - Кто это меня... так? Вопрос был вполне правомерным - на моем затылке появилась солидная шишка. - Известно кто - Ленка-коленка, - с некторым уважением отозвался парень, - У нее есть один ударчик... коленкой. А тебя Ленка - поленкой. - Чем? - удивился я, - Поленом, что ли? - Ну, - подтвердил мой собеседник. - А как я здесь оказался? - спросил я, ощущая, что шуточки у этого парня довольно идиотские. - Известно как, - парень хмыкнул, - На ручках у нас, как маленький. Так что ты теперь нам обязан - мне и Ваське. Ох, повезло тебе - чуть опоздали бы, и тебя тоже в плен... как помидора. Ну да его не жалко, лишний человек. А тебя, кстати, парень, как зовут? - Вадим, - спокойно ответил я, испытывая огромное желание прибавить "известно, как". - А я - Петр, - со значением произнес "Известнокакич". - Петька, то есть? - попытался я упростить запоминание. - Слушай ты... Вадька... тут меня все называют так, как я скажу. Петр Громов я, понятно? Я тут самый старший. И я сын начальника лагеря, и у меня даже есть ключи. То есть, - тут он помрачнел, - Были. Можешь смело винить себя в том, что теперь их у нас нет. - Разве у твоего отца больше нет ключей? - ехидно поинтересовался я. - У меня больше нет доступа к отцу. Они все, - тут в голосе Петра появилась тихая, но достаточно ощутимая ненависть, - Сказали нам играть дальше, и ушли туда, в конференц-зал на пятом этаже. К ним больше не ходит лифт! Они вообще больше ни во что не вмешиваются. Но я считаю, - тут Петька все же несколько подобрел, - Что это к лучшему. Им нет дела - ну так пусть. Ключи мы у девчонок отнимем, и раз ты виноват, ты будешь за отнимку отвечать! "Отнимку", - презрительно произнес про себя я, но вслух ответил только: - Здорово! - Ну так и обсуждать нечего. Сейчас придет Эльдар, нас подлечит - и за работу. Я кивнул, выражая готовность ждать Эльдара, и отвернулся к стенке, обдумывая создавшуюся ерунду. То, что я оказался главным в "отнимке" - это неплохо. Если я отниму эти самые ключи у девчонок, то Петька будет считать меня нужным. Но если ключи я не верну, то... впрочем, почему это я не верну ключи? Что мне, девчонок, что ли, боятся? Или стоит их бояться? Ударила же одна из них меня по голове - вон, шишка есть. - Слушай, но ведь если поленом слишком сильно ударить - можно убить, - не поворачиваясь, сказал я Громову. - А то! - охотно подтвердил Петька, - А ты думаешь, что играть воевать просто? - Но... но это же понарошку! - неуверенно возразил я. - Сам ты понарошку, - грубо ответил Громов, - Сам увидишь. Это замечание мне не понравилось. То есть - здесь никто вообще не следит за тем, насколько опасны могут быть э-э... военные действия? - А что с Помидором сделают? - запоздало спросил я. Ответом мне был мощный храп Громова-младшего. Появления Эльдара он решил ждать с максимальным комфортом. Я угрюмо посмотрел на стенку. Потрескавшаяся краска создала много любопытных картин - пляшущая с ленточкой, как у гимнасток, фигурка, гусь в печке, зимнее дерево... синеватые в черных трещинах картины привлекали как... как... Я почти провалился в черную, как трещина, сон, но тут кто-то стеклянно зазвенел по комнате. Я обернулся. У стеклянного медицинского шкафа стоял стройный мальчик в слишком длинном белом халате. На голове у него красовалась синяя медицинская шапочка, подвернутая, но все равно слишком большая, сползшая на ухо. Он был примерно моего возраста, только вот красивее был раз в сто. - Привет, - спокойно, без интереса, сказал парень, - Я Эльдар. - Угу, - кивнул я, садясь на койке, - Мне Петр говорил. Петр мои слова подтвердить не мог - спал по-прежнему. - Что у тебя болит? - Эльдар говорил ровно, с какой-то странной, непонятной, правда, интонацией, - Тебя ударили? - Да. Вон, шишка на голове, - буркнул я. - Повернись, - приказал "лекарь", - Да, шишка. Все? - Да! - разозлился я, - Все! - Смажу сейчас, - сообщил Эльдар, - Йодом. Я наконец, разобрался, почему мне не понравился его голос. Он был томным, как у человека, который вот-вот заснет, или уже спит. И никогда не соберется проснуться. Хотелось встряхнуть его за ворот халата, но меня остановило красочное видение: как Эльдар выскальзывает из халата, и, по-прежнему спокойный, идет будить Петра. Не ради мести, а потому что ему чего-то там надо смазать йодом. Тьфу! Йод пощипывал, и я этому даже обрадовался. От Эльдарового йода можно было ожидать, что будет щекотно, или приятно, но никак не больно. - Петя, проснись, пожалуйста, - Эльдар пошел будить Петра. Я ожидал, что Эльдару влетит, но, к моему удивлению, Петька только невнятно что-то пробормотал, вроде бы: "Ведь просил же...". Ему тоже достались несколько мазков йода для ссадин на руках и синяка на коленке (тут же вспомнилась Ленка). После вышеперечисленных лечебных процедур счастливый обладатель халата и шапочки вышел. - Тьфу! - наконец выразился я, надеясь получить поддержку Громова, - Какой-то он... - Эльдар? - Петр пожал плечами, и продолжать мое "тьфу" не стал, - Так... известно, положение отчаянное. Я познакомлю тебя с ребятами. Решай, кого берешь с собой, тут даю тебе полную свободу. А потом - мигом, за ключами. - слушай, а что с Помидором сделают?- шепотом спросил я, - Надеюсь, Ленке его не отдадут? - Лучше бы Ленке, - поморщился Петр, - Тем более, что я ей хорошенько врезал, она еще надолго МОЮ коленку запомнит. - Ты что, ударил... - у меня от удивления перехватило голос. В конце-концов, давняя мечта любого мальчишки - ударить девчонку. Во имя мировой справедливости. Они нас могут бить - а мы их - нет? Но мечта-мечтой, а на деле в ушах начинает звенеть родительский наказ: "Девочек бить НЕЛЬЗЯ!" - Ну, - согласился Петр, - ударил. Ты скажи по-честному, разве тебе никогда не хотелось..? Я энергично кивнул . Меня захватил безумный восторг. И так месяц! Полной, абсолютной свободы! Взрослых тут нет, а девчонки наконец-то приравнены к парням! Нет, они, конечно, могут тоже ударить, но я могу ответить! И мне никто не скажет, что я... - Что, радостно? - хмыкнул довольный Петр, - Идем. А то что мы тут как павшие герои? Я слез с койки и пошел за Громовым. Мы прошли через стеклянную, остро-медикаментозную приемную. На подоконнике открытого окна, в солнечном луче, сидел Эльдар. Шапочку он снял, и его темные волосы в свете солнца сияли как необыкновенная аура. - Я зайду еще, - бросил Эльдару Петр, а потом торопливо вышел из медпункта. Я шел медленнее, и успел увидеть, что на томном лице Эльдара... решительно ничего не отразилось. С таким же успехом Петр мог сказать это белому столу. - Что, коленка еще болит? - спросил я у Петра, пока мы шли по тропинке к двухэтажному корпусу N2, где находились спальни. - Угу, - согласился Громов, - Так... смотри, вон там, на том берегу речки - девчоночьи корпуса. Речка у нас, сам понимаешь, мелкая, хомяк не утонет, но мост через нее есть. Чтобы вниз не корячится. Девчонки мост охраняют, не дуры. Но охраняют так, что по нему можно пробраться. Данька объяснит. - Данька? Спросил я с интересом, - Это кто? - А, вон он, - и указал на долговязого светловолосого парня в очках, лениво покачивающегося на ржавых качелях. Удивительно - но качели не скрипели, поэтому тишину нарушало только сопение Петьки. - Ты иди, с ним поговори, а я позову тех, кого тебе надо выбрать, - заявил Громов. - Это как? - ахнул я. - Известно как, - подмигнул мне Петька, и пошел, прихрамывая, в корпус. Я же побрел к Даньке. - Привет, - Данька радостно мне улыбнулся, - Новенький, да? - Меня Вадимом зову. А ты Данька? - Не отрекаюсь, - мудрено ответил мне Данька, чем сразу же заслужил мою симпатию - так говорить мог только близкий мне по духу человек. - Чудесно, - выразил свои мысли я, - Мне тут Петька про ключи поручил. И про мост сказал, и про тебя. - А, мост, - Данька слез с качелей и показал на холм, за которым была речка, - Пойдем, покажу. - Тут ребята должны... - предупредил я. - К мосту пойдут, не маленькие, - отрезал Данька. С холма мост был виден идеально. - Смешная конструкция. Как железнодорожный, - фыркнул я. - Согласен, - Данька довольно заулыбался, - Видишь, под деревянным настилом балки? По ним можно пробраться. Мы как-то раз под мост заплыли, и все увидели. - Но выход с моста все равно просматривается. Как же я смогу незамеченным пробраться? - Там канавка есть. Грязная, пыльная - зато незаметная, - просветил меня стратег Данька, - Пользуйся, полководец. - Спелись, я смотрю, - раздался у нас за спиной голос Петьки, - Так, хватит ерунду молоть. Смотри на бойцов, - сердито (понять бы, почему сердито) заговорил Петр. Бойцов было мало. Точнее - три штуки, причем у меня появилось впечатление, что их подбирали по принципу "кого не жалко". Одни - вертлявый рыжий негодяйчик, лет семи, которого мне представили как Влада. Второй - решительный угловатый крепыш с орлиным носом. И третий... Я сначала решил, что Петр нашел где-то одувачик-мутант. Потом понял, что это был мой боец, крошечное, лет шести, создание с торчащими во все стороны пушинками-волосами. - Это Глеб, - ткнул пальцем Петр в орлиноносого, - а это Кирилл, - и показал на одуванчика. Одного достиг Петр Громов - дара речи я лишился, и противостоять злому умыслу не мог. - Пойдете через час. У девчонок обед, большинство в столовке будут. Ключи, что б ты знал, что искать - длинные такие, серебристые, на кольце - брелок, череп. Хранятся они либо у Аленки, либо у Татьянки. Аленка - это главная. Сразу поймешь. А Танька у них как комнатная собачка, повсюду бегает, но проще ее найти у купальни. Парни тебе покажут, - решительно говорил Громов. А у меня появилось нехорошее ощущение, что посылают нас расчетливо и безжалостно под Ленкино полено.
Час пролетел незаметно - и ладно бы, если б толково. Более-менее я мог доверять только Глебу, ему бы я доверил свою оборону от полена или чего-нибудь еще, сугубо девчоночьего. Влад носился по поляне, на которой мы расположились, и не собирался останавливаться. Планы его не интересовали. Его интересовало одно - когда же мы наконец двинем девчонке по шее, и может ли он самостоятельно кого-нибудь пнуть. А Кирилл сидел на пенечке и что-то меланхолично напевал себе под нос. Похоже что третьего нам дали в команду как полкового поэта - песенки явно были самодельными. Пару раз я расслышал то-то вроде: " Жарко солнышку летом, и оно уходит, а у нас тогда зима в полном гололеде". Припев был несуразным. Как и сам Кирюша. Как и вся эта ситуация. - Ладно, Глеб, - закончил я изложение плана вполне обычными отговорками, - По ситуации решим, верно? Глеб опустил голову, и наконец хмуро произнес: - Громов от нас избавиться решил. - Слушай, ну даже если нас девчонки... того, побьют... ну, обидно, конечно. Не ведь ничего же страшного по-настоящему не произойдет, правда? Я сам удивился, насколько неискренне прозвучали мои слова. - Ты, Вадим, конечно, верно говоришь, - нехотя согласился Глеб, - Но мне это все не нравится. Знаешь, почему меня одного нормального тебе передали? - Ну не дурак же Петр, он же ясно понимает, что ключи от столовки нам необходимы, а мне одному с этими двумя каши не сварить, - попытался отшутиться я. - А ты знаешь, что у Петра готов второй отряд, для того, чтобы ключи отнять? - отрицательно помотал головой Глеб, - И уж поверь мне, там действительно стоящие люди, не то, что у нас. - Это на всякий случай, - мой голос сорвался на неприличный писк. - Ну да, - хмыкнул Глеб, - Они нас посылают, - тут он оглянулся, и, наконец, мрачно сказал, - На верную... ну, ты понимаешь. - Ну не убьют же нас! - прикрикнул я на Глеба, - Это же все типа игры, правда? Глеб промолчал, но по его лицу было заметно, что "типа игры" - это явно не то определение. Задумываться над этим было глупо, ясно было, что и надежный с виду Глеб оказался с бзиком, в данном случае - с излишней впечатлительностью. - Ладно, идем. Аккуратно, к мосту, а там - как Даня сказал. - А ты Даньке доверяешь? - в спину крикнул мне Глеб, но я уже решительно шагал к мосту, который показал мне Даня с холма. Сам мост был с нашей стороны удачно прикрыт подлеском, и, не особенно скрываясь, мы добрались до обрыва. Узенькая тропинка вела под мост, и эти два-три песчаных метра мы уже преодолели ползком, пытаясь одновременно смотреть и на девчоночий берег, и туда, куда мы ползем. Юркнули под мост - и присели на одну из балок. - Вроде бы несложно, правда? - произнес я, посматривая на балки. Расстояние между ними было небольшим, так что перебраться с одной на другу было легко. И даже начало канавы, упомянутой Данькой, было отсюда видно. Жизнь показалась мне не такой уж плохой, а уж Глебовы опасения... - Так, я - первый, за мной Кирилл, потом - Влад, последним - Глеб. - Давай быстрее уже! - буркнул Глеб, - Все это мне уже поднадоело! Я кивнул, и перелез на следующую балку, а потом - еще на одну. Когда оказался прямо над серединой реки, убедился, что высота приятно, но не страшно кружит голову. Нет, невысоко, и все-таки - течение здесь кажется довольно быстрым, да и глубина здесь, вероятно, больше - вон, вода темная... А следующая балка легко ушла вниз. Падая, я успел удивиться, отчего мне так нестрашно. С оглушающим плеском я погрузился в омерзительно-теплую воду. Удар о воду был сильным, но я успел понять, что если я сейчас... Кашляя и отплевываясь, я выплыл на поверхность - и тут же получил первый знак внимания от дозорных-девчонок - в плечо мне ударил увесистый камень, а рядом шлепнулась палка. - На берег! - заорал я, и в бешеном темпе начал выполнять свой собственный приказ, искренне надеясь лишь на то, что вот этот берег - девчоночий. Ну же, еще немного... уф! Я выскочил из воды и нырнул под песчаный выступ. Ко мне метнулись две перепачканные тени, в которых я с некоторым облегчением узнал Кирюшку и Влада. - Уф, вы... - воскликнул я, - Так, быстро сейчас - вон к тому кусту! И мы побежали, осыпаемые "снарядами" - шишками, комьями земли, палками прочей дребеденью - к тому кусту, а оттуда - к большой сосне. У Кирюши под давлением обстоятельств будто выросли крылья, вместе с дополнительной парой рук - он успел запустить в незамеченных мною девчонок палкой, при этом уворачиваясь от девчоночьих снарядов. Бой начался, одним словом, судорожно и неправильно - это нас и спасло. Никто не ожидал, что мы будем бежать напрямую к купальне - на нее мне указал Влад. А мы бежали, и вполне успешно. Скрываться больше не имело смысла, но, как оказалось, в этом и необходимости-то не было. Через две или четыре перебежки мы наткнулись на мелкую девчонку в голубой гигантской, как зонтик, панаме. В руках эта мелочь держала наши ключи, длинные такие, серебристые, на кольце - брелок, череп. Наши ключи! Я рванул ключи у нее из руки, и услышал горький плач, причем - такой горький, что у меня защипало в носу, как от простуды. - Это же Танька! - услышал я за спиной голос Влада, - А ну-ка дадим ей по шее! Рыжий мой помощник подскочил к созданию, льющему слезы в три ручья, и размахнулся. Голубая панамка защищаться вроде бы не собиралась, но ее превосходно защитили свои - раздался стук, и Влад осел на землю, обиженно вопя - брошенное сосновое полено, похоже, сломало ему руку. Со стороны леса к нам приближались двое, и вид у них был совершенно жуткий. Возглавляла отряд...э-э... воительница. Такую я видел в раскраске по мифам народов мира - и назывались они там валькириями, девчонки такие. Ничего красивого в ней не наблюдалось, но отсутствие симпатичности с лихвой заменяла упрямая и упертая решимость, готовность драться до предела. В руках она держала такую же упрямую и упертую колотушку, и держала вполне по-боевому. Вторая вояка держалась более скромно. У нее были совершенно удивительные черные волосы до пояса, спутавшиеся, правда, но все равно классные. Она была вооружена сетью. В сети запутались листья, из-за чего эта девчонка была похожа на паучка. - Заходи слева, - как сквозь сон услышал я слова первой девчонки, с колотушкой. Она была старше меня на пару лет, и вооружена, так что - было чего бояться. - Погоди! - заорал я неожиданно для себя самого, - Меняю ключи на Егора-помидора! Пожалуй, самым неожиданным для меня было то, что в эту минуту я вспомнил о Помидоре. - А мы ключи и так отнимем, - каким-то хитрым голосом заявила "валькирия", - Чего, думаешь, что не отнимем? - Если я сейчас побегу - не догоните, - продолжил я свою речь, - Я вообще, если хотите знать - по физкультуре отличник, и бегаю быстрее всех! Сто метров за семь с половинкой секунд пробегаю! - отчаянно врал я, - Сбегу - и не видать вам ключей, а так... Я остановился и перевел дух. Во взгляде воительницы промелькнуло что-то достаточно обнадеживающее. - Меня Аленкой звать, - милостиво сообщила она с царственным кивком, - А ты, видно, новенький? Я тебя на линейке не видела. - Недавно приехал, на месяц. Ну так как - меняемся, а, Аленка? Аленка прищурилась, и хитрющее на меня посмотрела. Я отчего-то засмущался, и внезапно подумал, что не такая уж они и некрасивая - это ей просто румянец, который от быстрого бега - не идет, а так она... да и старше меня, к тому же. Я покачал головой. - Ну, говори! - Наталочка, приведи с кем-нибудь вместе нашего Егора, - наконец произнесла Аленка, - И уведи Таню, конфету ей дай - смотри, как расстраивается. Танька в панамке лила слезы как натуральный Ниагарский водопад. Поэтому, когда ее увели, в лесу стало довольно тихо. Аленка спокойно смотрела на меня, не обращая внимания на присмиревшего Кирюшку и бледного, как мел, Влада. - Я здесь главная, - заговорила Аленка, - Среди девчонок. Я тут распоряжаюсь с умом, наших у вас в плену не было никогда. У нас вообще лучше. Даже наша сторона лагеря, и та лучше. Эта ссора - просто глупо, правда? Аленка посмотрела на меня своими хитрыми карими глазищами - как горячим шоколадом облила, даже жарко стало. - А из-за чего все началось? - спросил я с интересом. Аленка поморщилась. - Ваш Громов считал, что мы должны делать все, как они скажут. И что он - главнее всех, если у него папа - начальник лагеря. Но ведь это несправедливо, так? У меня здесь работают мама, и тетя, и сестра в будущем году приедет... А вон и Таточка с вашим Егором идет. И, хотя я видел Егора в просвете между соснами, что-то подсказало мне обернуться. За моей спиной стояла еще одна девчонка. Я еле увернулся - еще бы чуть-чуть, и меня бы огрели поленом второй раз за день. Я, не особенно размышляя, ударил ее кулаком в лоб. Похоже, девица этого как-то не ожидала. На ее веснушчатом лице отразилась сложная череда чувств, самым сильным из которых было удивление, переходящее в ярость. Я завопил: "Бежим!", и, ни капли не сомневаясь в своих спутниках, побежал к реке. Обратный путь оказался еще более суматошным - приходилось спасаться бегством от весьма серьезных противников... противниц... к тому же, тяжело вооруженных. Уже на самом берегу реки мне в спину ударило что-то тяжелое, и я, не удержавшись, скатился по обрыву, но то были уже последние неприятности - речку я переплыл без проблем, даже с удовольствием. Причина необыкновенной легкости обнаружилась на берегу - встречали нас более двадцати ребят. - Не принес? - спросил тут же один из встречающих - Громов. За его плечом, как призрак, стоял Эльдар в своем белом халате. - Принес, - торжествующе сообщил я, и оглянулся. Мои "бойцы" - в их число я великодушно включил и спасенного Егора - тоже вылезали из воды. Влада, по-прежнему белого и ничего не понимающего, волокли Кирюшка с Помидором. Я взмахнул ключами, и брелок в виде черепа зазвенел как колокольчик. - Ну и чудесно, - без тени одобрения ответил Петр, - А с этим чего, с Володькой? - Кажется, Аленка сломала ему руку, - небрежно заявил я. - Ты что, с Аленкой виделся? - ахнули несколько ребят, - И с ее свитой? - Отняли ключи у Таньки, - я проводил взглядом Эльдара, уводившего трясущегося Влада, - И наткнулся на Аленку. Мои бойцы проявили себя с лучшей стороны, ну вы понимаете, - говорилось мне легко и по-взрослому, - А еще мы видели Натку, и еще одну... - Круто! - пронеслось по берегу реки. Я впитывал чужое восхищение, наслаждался им - еще бы, теперь-то я всенародный герой! Куда там Петьке! - А почему взяли в плен Глеба, и что у вас там случилось с балкой? - прервал восхищение резкий голос Петра. Я почувствовал, что жаркий день наполнился нехорошей прохладцей. Я был абсолютно уверен, что Глеб просто струсил, и не прыгнул в воду... А уж что случилось с балкой... - Я... что с Глебом такое произошло - не знаю, как упал в воду... - растерянно пробормотал я. - Он на мост вылез, с вами не упал - услышал я спокойный голос Даньки, и мне стало немного легче, - Но там его уже ждали девчонки. Он ничего и сделать-то не успел. Помочь ему мы не могли, Далеко были. А балки... На берегу реки установилась холодная и мертвая тишина. - Балки были кем-то подпилены, - сообщил Данька, - То есть - и так понятно, что девчонками. Я посмотрел аккуратно - чудо, что вы до середины моста добрались. Там подпилы рано начинаются, ты в воду полетел - ну и соседние балки не удержались, Глеб последним полз, ему повезло бы, если бы на мост не полез. - Да ну, разгадали девчонки вам замысел и тайный ход, - заговорил кто-то из толпы, я так и не понял - кто, - И что же? Зато Егор у нас, и ключи у нас - пойдем уже обедать! Вадька молоток, правда? И ребята шумно с ним согласились, как будто именно этих слов и не хватало для полноты картины.
Столовая была ничего себе такая, с серенькими стенами, просторная, и, что приятно, прохладная. На стенах большой прямоугольной комнаты были развешаны пейзажи с какими-то безрадостными туманными картинами. Я, как положено победителю, сидел совсем близко от Петра и Эльдара - кроме меня этой чести удостоились мои бойцы и Данька. Когда мы вошли, тарелки с первым и вторым, а так же стаканы с компотом, уже стояли на столах, поэтому к еде мы приступили быстро, а еще быстрее в столовой начался кавардак - мелочь (в том числе и Кирилл) полезли в дружескую драку, в комнате стало шумно. - Эльдар, что там с Владом? - спросил я, неторопливо кусая кусок черного хлеба, предлагаемого к супу, - А то как-то... И я пожал плечами. Признаюсь, мне было не слишком хорошо оттого, что я вспомнил о Владе только сейчас. - Рука не сломана, - все тем же тающим, сонным голосом отвечал мне Эльдар, - Ушиб сильный. Сейчас лежит в нашей спальне. - Почему не в палате? - я решил восполнить недостаток внимания усиленной строгостью, - Там что, раненых толпа? Мой допрос привлек внимание Петра. Реакция на этом мой строгий, но в сущности, невинный вопрос, у Петра была ненормальной - он весь побелел, и нервно затрясся: - К медпункту не подходить! Ваш этот... Влад - он выписан, ясно! И не ходить туда, пока я не скажу, ясно? - Владу нужен покой! - продолжал я атаку, - А в общей спальне... Петр неторопливо, но основательно вылез из-за стола, и подошел ко мне. Лицо его покрылось красными пятнами, и мне стало не по себе. Чего этот ненормальный собирается делать? Петр резко схватил меня за шиворот, и легко поднял над стулом. В столовой наступила резкая и мертвая тишина. От этой тишины Петр опомнился, и шмякнул меня на стол. Моя футболка пропиталась недоеденным супом, и я обиженно заорал: - Ты че? С ума сошел? Долго приобретаемый сказочно-изысканный стиль покинул мою речь, словно смытый супом. - Нормуль, - произнес загадочное слово Петр, - Все нормуль. Он с треском опустился на свой стул, и продолжил есть пюре, с шумом запивая его компотом. Я медленно слез со стола, и вышел из столовой. Я услышал, как за моей спиной хлопнула дверь, и оглянулся, надеясь увидеть Петра с его извинениями, но на бетонном крылечке стоял Эльдар. - Он поступил грубо! - голос Эльдара звучал бодро, если не сказать - звонко. Как будто Эльдар внезапно проснулся от заколдованного сна. - Да ладно, - я махнул рукой, - Это лишнее... Но Эльдар не желал возвращаться к своему нормальному полусонному состоянию. Глаза его яростно сверкали, от чего он стал похож на какого-то Георгия-Победоносца с увиденной некогда иконы. - Я его не прощу! - упрямо заявил Эльдар, - Не прощу, не прощу! Никогда! Полоумный спрыгнул с крыльца (ойкнув при этом - видимо, отбил пятки), подбежал ко мне, порывисто обнял, после чего рванул со всех отбитых ног в сторону своего медпункта. Я недоуменно пожал плечами (футболка при этом противно прилипла к лопаткам, прочно приклеенная супом), и развернулся в сторону спального корпуса. Но не успел я сделать и полшага, как дверь столовки опять хлопнула. Но и на этот раз это был не Петр, а Данька - со стаканом компота. - Держи, - стакан он протянул мне, - С нашим положением голодным из столовки уходить просто опасно - Петька уже один раз проворонил ключи, что ему еще раз мешает. Но, - тут он перехватил мой мрачный взгляд, - Ты еще можешь пожевать свою футболку. Я взял стакан, и в три глота выпил компот - во вкусу, кажется, клубничный. - Я, признаться, так и не понял, что там такое произошло с Петром, - честно сообщил я Даньке, понимая, что сочувствия иначе не добьюсь. Данька не ответил, и пошел вперед. Я не отставал, и плелся за ним, как побитая собака. - Ну ты можешь сказать? - обиженно спросил я. - Не здесь, - коротко ответил Данька, - Идем к реке. Мы вышли на какой-то странный участок берега, его я еще не видел. Здесь река огибала каменистый уступ, так, что подойти незамеченным к нам при всем желании было сложно - кусты в этаком месте просто не росли. - Здесь можно, - Данька говорил резко и отрывисто, - Надежное место, но часто сюда ходить не стоит - Петр вовсе не так уж и глуп, заподозрит, что я тут секретами делюсь, а дальше... Он мрачно замолчал, в задумчивости накручивая на палец прядь длинных светлых волос. - Ну так чего? - не вытерпел я. - В этом лагере творится черт знает что, - наконец заговорил он, и его очки таинственно блеснули в рассеянном тучами солнечном свете, - Начнем с того, что никого из взрослых тут нет. - А разве в корпусе... - А толку с этого корпуса? - громко возмутился Данька, и тут же испуганно понизил голос, - Можно подумать, это чем-то поможет. - А Петр что же? - напомнил я. - Медпункт - это его база, - тут Данька смутился, - Ну и Эльдар... Оказывается ему всяческое покровительство, будто Эльдар Петру - брат родной. А с этой полусонной рыбиной - каши не сваришь, глуп как пробка, ладно хоть в медицине кое-что понимает. Я тут же с Даней не согласился, и тщательнейшим образом описал поведение Эльдара у крылечка. - Надо же, а ты ему понравился, - хихикнул Даня, но тут же снова стал серьезным, - А вообще тут смешного ничего нет. Если Эльдар из-за тебя на Петра войной пойдет... Во-первых, это просто глупо. Эльдар против Петра - все равно что бабочка против истребителя. А во-вторых, Петра сегодня только обилие свидетелей остановило от обыкновенного, извини, мордобоя. Думаешь, ему слабо? Я покачал головой. Супное пятно уже порядком высохло, и теперь неприятно царапало кожу. - Так что будь осторожнее. Теперь о ключах. Как вы их достали? Не скрывая своего героизма, я поведал в деталях наши приключения. - Отнял ключи у Таньки? - на это сообщение Данька отреагировал несколько болезненно - сморщился как печеное яблоко. - И что она? - Разревелась, - отрапортовал я, - А что? - Да так, - Данька махнул рукой. - Любопытно, почему они вообще ей ключи доверили, - задумчиво произнес я. - Да тут как раз ничего любопытного нет, - Даня улыбнулся, - Танюшка - чудный ребенок, ангелочек просто, - он поймал мой изумленной до крайности взгляд, и расхохотался, - Да Аленка просто души в ней не чает, Танюшка то, Танюшка се, мы на линейке просто ухохотались. Она ей какая-то родственница, к тому же выглядит трогательно, как кролик какой-то мелкий... - А еще я какую-то с сетью видел, - решил ознакомиться я со всеми участниками битвы, - Это кто? - Это Наталка-Арахна, - гордо ответил Даня, - Из Аленкиной свиты. Знаешь, кто такая Арахна? - Да знаю, - отмахнулся я, - Ну, еще такую, всю в веснушках видел. - Ленка-коленка, - представил мне мою обидчицу Даниил, - Это ведь она тебя - поленом? Лучшее ее оружие. Это все свита, Аленка без них никуда не ходит. Веришь, или нет, но Аленка эту войну точно выиграет, у нее все куда лучше, чем у Петра организовано. Я кивнул, и сполз с камня. Я, конечно, мог ошибаться... но, по-моему, за одним из деревьев кто-то был. - Там есть кто-то, - тихо сказал я Даньке. - Вижу, - едва слышно прошипел он, - Успеем? Я покачал головой. Успеть можно было только в том случае, если бы я действительно обладал совранной Аленке скоростью. Данька тоже не производил впечатление великого чемпиона по бегу. - Надо попробовать, - прошептал я, и рванул в сторону шпиона, надеясь хотя бы увидеть его. Но было поздно - похоже, что шпион все понял. За деревьями было пусто, солнце красиво подсвечивало лес, и казалось, что уж в этом месте точно не может быть никакой войны и никаких заговоров. - Ну как? - Даня подошел ко мне, - Никого? - Уже улизнул, - согласился я. - Или улизнула, - пожал плечами Даня, - Думаешь, наша территория для девчонок - табу? Я услышал незнакомое слово, и напрягся - но тут же постарался как можно невозмутимее возмутится: - Здесь же обрыв такой, что... И потом - разве осталась хоть какая-нибудь секретная переправа? - У нас - нет, а у девчонок... Даня подошел к обрыву и стал пристально вглядываться в противоположный берег. Я приблизился к нему, желая увидеть объект такого пристального внимания. По песку противоположного, куда более низкого берега, прыгала громадная, как зонтик, голубая панама.
После такого завершения разговора оставаться рядом с Данькой совсем не хотелось - мало ли в чем его могут обвинить, так хоть меня не тронут. Я и так много времени потерял на все эти глупости с ключами, толком и не обустроился еще. Данька, конечно, самый нормальный тут, но уж больно сомнительные у него настроения. Еще выдаст Петру, например, что не нужно... Побродив немного по лесу, я вернулся в спальню. В ней было пусто - если не считать Егора и Влада. Егор бродил по спальне с задумчивым видом, даже не замечая того, что явно раздражает Влада. Герой "отнимки" лежал на кровати у окна и пытался читать комиксы под многообещающим названием "Рассвет живых мертвецов" (я решил, что позднее непременно потребую у Влада книжку). Переворачивать страницы одной рукой было неудобно, книжка то и дело падала на пол, отчего Влад злился еще больше. Взгляды, которые он бросал на Егора, были все более и более злыми. Наконец он не выдержал: - Может, угомонишься? - возмущенно спросил он, вновь - и, судя по всему, окончательно - роняя на пол комиксы, - Между прочим - больно! Рука Влада и впрямь выглядела неважно - местами окрасилась в нежно-фиолетовый оттенок и заметно распухла. Егор остановился у койки Влада и одарил его несколько безумным взглядом. - Разве ты не чувствуешь, что происходит? - абсолютно невпопад спросил Егор, - Разве не чувствуешь, что мы проигрываем эту войну? А все почему?.. Почему именно мы проигрываем эту войну - осталось неизвестным. Влад не выдержал, вскочил с койки и здоровой рукой как следует треснул Егора по затылку. Помидор мгновенно увял, поник и ушел в затененную чахлой занавеской часть спальни. Лег на кровать в углу и уставился в потолок. Я решил, что достаточно насмотрелся на все это безобразие, и подошел к разбушевавшемуся Владу. - Нормуль, - употребил я любимое Петром слово, - Все нормуль. Рука скоро пройдет, Эльдар обещал. - Эльдар обещал, Эльдар обещал, - в голосе Влада звенела обида, - Он и Петр вообще много чего обещают! Мне, например, пожрать обещали, а где оно все? Судя по запрещаемому родителями слову "пожрать", все было достаточно серьезно. - А меня в лагере девчонок кормили, - снова невпопад, но с каким-то затаенным злорадством сообщил Помидор. Влад кинулся было к нему, но я его удержал. - Это все Петька виноват, - отмахнулся я, не желая признавать свою вину, - Он пролил твою тарелку супа. И чуть не поколотил меня, представляешь? Вот был бы ужас! - Я хочу есть! - плаксиво произнес Влад, - Ну вас всех к черту! - вконец разозлился мой недавний союзник, и попытался выскочить за дверь. Замешкался, открывая - и, наконец, справился, выбежал. - Дурак, правда? - решил я завоевать симпатию хотя бы того же Помидора, - Чего это с ним? Сам не свой. Помидор молчал. Я подошел ближе - подумал, уж не заснул ли бывший пленник. Но Егор не спал - смотрел в потолок и что-то бормотал себе под нос. "Воистину - гнездо сумасшедших", - подумал я, - "И ведь, воистину", - это словом мне ужасно нравилось, - "Никто из них не желает лечиться". - Егор, привет! - помахал я рукой. Егор вздрогнул и перевел взгляд на меня. - А, Вадька, - несколько снисходительно отозвался он, - Это ты. Ничего более идиотского он спросить не мог. - Конечно, я. А чего это ты так со мной разговариваешь? Я считал, что у Егора нет никакого повода говорить таким лениво-небрежным тоном - как будто одолжение мне делает, честное слово! Что еще за штучки? Я его угостил шоколадкой! Я его спас! - Как - так? - спросил Егор, глуповато-нахально ухмыляясь. - Как будто ты у нас тут самый главный, - буркнул я, стараясь изо всех сил не повторить действия Влада. Помидор важно ответил: - Ну, может и не главный, но точно поглавнее тебя. С этими словами он слез с кровати и снова принялся расхаживать по спальне - с невыносимо самодовольным видом. - Как это поглавнее тебя... то есть меня? - подскочил я к Помидору, - Чего несешь? Я ключи добыл! Я тебя, Помидор, спас! - А то, - Помидор, услышав свою кличку, немного покраснел, но даже не подумал остановиться, - Тебя, говоришь, чуть Петр не побил? Значит, ты хоть и герой, и меня спас, и ключи принес - а все же плохи твои дела, и ты Петру вовсе не нужен. Захочет - в речке утопит, и все, нету недовольных. А я - человек спасенный, ценный - к тому же сведения о лагере девчонок добыл, меня теперь Петр кем хочешь назначит. Буду его личным помощником, например. - Так уж и утопит, - хмыкнул я, но в сердце, как говорится, "заползла змея сомнения" - может, и утопит... Я немного помолчал, а затем спросил у Егора: - А ты что, правда много о лагере знаешь? - А то! - Егор не скрывал своего превосходства, только вот теперь оно меня уже совсем не бесило - скорее внушало тоскливый ужас, - Вот закончится обед - все Петру расскажу. Кстати, - Егор резко развернулся ко мне, и нахально улыбнулся, - Ты бы не называл Петра Петькой. Сам понимаешь, утаить, - Егор явно хвастался, произнося это слово, - Такой случай я не могу, а он, знаешь, так на это злится... Егор медленно и плавно вышел из спальни - почти выплыл, важно так, со значением. Я уныло поплелся к койке Влада, поднял с пола "Рассвет живых мертвецов", и, рухнув на свою кровать, попытался увлечься чтением. Однако мрачные картинки наводили скуку, от коротких фраз главного героя становилось тоскливо, и вообще - читать сейчас не хотелось. Я швырнул комикс под койку и лег на бок - нужно было обо всем подумать. Получается, Егор теперь - важный человек. А кто я тогда? Наверное, нужно было бежать за Егором, дать ему пакет с орехами и попросить не рассказывать Петьке... то есть Петру... о том, что я его назвал Петькой. Потому что мне и так несладко - вот-вот могут обвинить в заговоре, да и ссора эта в столовой непонятная... Правда, надо было его догнать, и Егор явно этого хотел - медленно выходил из спальни, можно было перехватить. А что теперь? Что теперь, спрашивается? Петька будет меня бить? Из коридора послышались неясные, но явно приближающиеся голоса. Было их несколько, но голос Петра четко угадывался среди остальных. Дальше я действовал совсем не по расчету, а так, как придется. Открыл окно, перелез через высокий подоконник, шмякнулся на землю, вскочил - и побежал в лес, надеясь, что за мной никто не будет гнаться. Бегать по солнечному лесу вообще занятие прекрасное, ничего себе так - светло, приятно, особенно если под ноги всякая дрянь не попадается. Но ведь не тогда, когда за тобой гонится разъяренная толпа! Толпа, конечно, не самая большая, но бить от этого меньше не будут. Именно это соображение заставило развить меня такую скорость, о которой мне даже не приходилось мечтать на уроках физкультуры. Несмотря на то, что леса я почти не знал, выбежать удалось на совершенно дикое место, даже обидно стало. Собственно, само место было даже живописным, только вот непонятно было, что с этой живописностью делать, если меня все-таки догонят: я стоял на берегу исключительной глубины оврага, темного и зловещего - из такого же лезли мертвецы в заброшенной под койку книге. На дне оврага было самое натуральное болото, плавно переходящее в озеро (отсюда-то и вытекала наша речка). Из болота торчали сомнительные обломки моста. Как перебраться на ту сторону - было непонятно. Я медленно и осторожно начал спуск к болоту (в конце-концов, пусть лучше побьют, чем я сверну себе шею), но довольно скоро не смог верно выбрать направление и попросту скатился с ужасно скользкого глинистого склона. Словом, как ни старайся, все равно ничего не выйдет, хорошо хоть без травм обошлось. Ладно, спустился я, а теперь-то что? Я уныло посмотрел на болото. Меня сверху заметить очень легко, надо на ту сторону, может девчонки и не такие уж чудища... В итоге, перемазавшись как леший, я все же перебрался по гнилым опорам моста на противоположный берег. Этот поступок в качестве награды принес мне парочку дополнительных ссадин. Когда я наконец добрался до девчоночьего берега, мое внимание привлек удивительный для этой местности чумазо-белый камень необычной формы. Подошел ближе - и узнал Глебовы шлепки, вернее - шлепку, правую. Пришлось задуматься не только о том, что делать дальше, но и о том, как здесь, довольно далеко от цивилизованной части лагеря, оказалась эта шлепка. "Наверное, Глебу удалось сбежать, он лагерь знает куда лучше, чем я, вот и решил переправиться через болото. Судя по как следует засохшей грязи", - я почувствовал себя Шерлоком Холмсом, ничуть не меньше, и даже забыл о преследовании, - "Это произошло довольно давно, час назад-то уж точно. Ну, это хорошо, значит, с ним все в порядке. Другое дело - как он здесь перебирался, и почему бросил тапки? Здесь же глубоко". Однако мысль о том, что с Глебом все в порядке, несколько согрела меня, так как я все еще чувствовал себя виноватым - вот, поймали его, а мы все выбрались нормально... Правда, нормально - это у кого как, конечно, у Влада рука болит, так что он на людей бросается, я вообще теперь на каком-то, извините, нелегальном положении... Я покачал головой - мое положение нравилось мне все меньше и меньше. Тем более, что пока я ползал по болоту, солнце решило, что на сегодня с него хватит, и уверенно поползло вниз. В овраге становилось все неуютнее. Подъем по склону оказался и вовсе невероятным - за день я порядком устал, и ноги просто отказывались карабкаться по скользкой глине. Наконец, я махнул на это занятие рукой, и побрел вдоль болотоозера. В воде мерещилась всякая пакость, из-за идиотских комиксов постоянно казалось, что из вязкой темноты озера вот-вот полезет что-нибудь мертвое... И обязательно меня сожрет. Живьем. От таких картинок хотелось постоянно оглядываться, и я этому желанию не препятствовал, оглядывался. Голова от этого, конечно, кружиться, но хотя бы не так страшно. Когда меня схватили, я даже решил не сопротивляться, и повис на чьих-то когтистых руках, как дохлая кошка. Я ждал чавкания, или завывания, или укуса - но костлявые руки равнодушно и уверенно поддерживали меня, не давая упасть на землю. Я осторожно поднял взгляд, и увидел голубую панаму. Перевел взгляд чуть ниже - и узрел ветки. Панама висела на корявом низком дереве, которое невесть как смогло вырасти на этом берегу. Дерева я, конечно, не заметил, потому что в этот момент оглядывался, оттого на миг со мной приключилась легкая истерика - я подергал панаму - она была непонятно зачем привязана к ветке - отвязывать ее я не стал, зато пожал до смерти напугавшую меня древесную конечность, и залился несколько зловещим смехом, постоянно оглядываясь, в надежде убедиться, что кроме дерева со мной больше никто познакомиться не желает. Наконец я чуточку успокоился, и решился продолжить путь. На этот раз мне повезло - буквально через пару шагов я нашел более-менее нормальный подъем - тоже скользкий, но все-таки не такой крутой. Так что удалось подняться ближе к вершине берега. Там я нашел вполне сухую и уютную нишу - юркнул в нее, прикрыл глаза - и... моментально, конечно, не уснул. Хоть и устал - но все-таки, кто сможет сразу отключиться в темном лесу, особенно если этот "кто" - типичный городской житель, и леса знает максимум по сказкам и учебникам биологии. Никакой тишины в лесу не было. Ветер раскачивал сосны, они, разумеется, шумели и поскрипывали, и пару раз мне даже примерещилось, что какая-нибудь из них непременно упадет на меня. К тому же от ветра плескалась вода - и все время возникало чувство, что кто-то перепончатыми лапами вот-вот меня схватит. От постоянного напряжения пару раз хотелось завопить, но я вовсе не был уверен, что это спасет меня от сосен и лап - зато вполне может привлечь девчонок. Еще немного - и я дошел бы до такой степени, когда девчонки, их поленки и коленки пугают значительно меньше чем всякая потусторонняя жуть, но мне повезло, и я наконец-то ухнул в сон.
Сначала я подумал, что меня разбудили первые лучи солнца, но когда я наконец открыл глаза и осторожно огляделся, выяснилось, что лучи, конечно, были, но были они явно не первыми, а разбудила меня задорная песня, которую старательно выводил звонкий девчоночий голосок. "Этого-то я и боялся...", - мрачно подумал я, стараясь получше разглядеть исполнительницу. Наконец я высунулся из своей норы настолько, что смог хорошенько осмотреть пляж. По берегу задорно прыгала забавная девочка - этой я еще не видел. Этакий ландыш - юбочка зелененькая, майка белая (я даже с досадой посмотрел на себя - я просто идеально сливался с местностью...), и очень аккуратные белые сандалики. "Беззаботная какая-то", - неуверенно подумал я. Чтобы получить наиболее выгодный угол обзора, и основательно высунулся из своей норы - и мгновенно за это поплатился, сила притяжения уверенно меня притянула к земле, вернее - к воде. Я с оглушительным шлепком рухнул в воду и ошарашено уставился на врага. "Точно меня сдаст...", - затравленно подумал я, и вспомнил Наталку-арахну вместе с Ленкой. "Ландыш" тоже на меня уставилась, но не со зловещей радостью, а скорее с любопытством. - Ты чего здесь делаешь? - спросила девчонка, - Заблудился? "А может ее оглушить чем-нибудь?" - лихорадочно раздумывал я, - "Да нечем вроде...". - Я... Ээээ...Ну да, - так как я не очень понимал, что отвечаю, ответ вышел малопонятным, - Бродил... то есть блуждал... - Мост там, - девчонка ткнула пальцем влево, - Через болото лучше не ходить, Алена запретила. Она говорит, что там опасно. Я не сумел удержаться от горделиво-безразличного "да был я там". - Да и вообще - чего там бояться, болото как болото, - продолжил я завоевывать уважение, - Перебрался, жив и здоров. - А зачем же ты перебирался? Ты не знал, что это наш берег? - поразилась свидетельница моих подвигов. Мне на это сказать было особо нечего - я промычал нечто малопонятное и постарался выразительно развести руками - мол, вот перебрался, и все. Ответом мне был любопытный взгляд зеленых глаз. - Меня Вадиком зовут, а тебя как? - я решил, что знакомство можно продолжить - не бежать же от девчонки к мосту, теперь уже не страшно. - Полина, - сообщила она свое имя, и замолчала. Как продолжить разговор - я не знал. Снова во всей своей широте развернулась мысль о том, то делать мне нечего, и деваться некуда. Полину молчание, похоже, нисколечко не смущало - стояла смирно, таращилась на меня, да так, что я даже покраснел и с досадой ощутил, как бодро жалуется на судьбу мой желудок. - А если честно - ты от Петьки сбежал? - уверенно спросила Полина. Я покраснел еще больше, и нехотя кивнул. Полина в первый раз за разговор улыбнулась - правда, как-то не очень весело. - Я и сама бы рада сбежать от Аленки, но бежать тут абсолютно некуда, - пояснила она, - В общем-то, как и тебе. Правда? Оставалось кивать как заведенному. Стало обидно. Полина с интересом продолжала меня рассматривать. - Ну чего уставилась? - не выдержал я. - Ты грязный, как крот, - фыркнула она в ответ, что, разумеется, моего настроения совсем не улучшило. - За тобой бы гонялись по лесу, - пробурчал я возмущенно, - Тоже, небось, не Белоснежкой выглядела. Мое бурчание было перекрыто иным бурчанием - это к разговору решил присоединиться желудок, которому дико хотелось есть, а высокомерно терпеть он не учился. На этот раз его выступление оказалось довольно громким. - Знаешь, я тебе еды принесу, - с явной жалостью в голосе сообщила Полина, - Посиди здесь немного, хорошо? - А ты в это время позовешь Аленку, Ленку и еще пару десятков своих, - охотно продолжил я. - Я бы с удовольствием взяла тебя с собой, но ведь тебя поймают. И... - тут Полина резко помрачнела, - Зачем ты говоришь глупости? - Все равно. Я лучше пойду с тобой. Прослежу, - упрямо возразил я. Разговор явно зашел в тупик. Есть, конечно, очень хотелось, но этой Полине я не доверял, вернее, доверять-то ей - ничего себе так, но делать этого не следовало, оттого и возникало чувство, что решения у моих проблем нет. Полина спокойно развернулась и начала подъем по песчаной тропинке. Я нерешительно потоптался на месте, рванулся было за ней, но, так и не придумав, что в итоге делать, махнул рукой на все, и сел прямо на мокрый песок. Ничего противнее ожидания нет, этому меня научили приемные стоматолога и учителя, проверяющие при мне мои работы. Никогда не выносил эту тягомотину, когда сделать уже ничего нельзя, зато нужно сидеть и ждать непонятно чего - или зуб тебе будут сверлить, или двойку поставят - словом, ничего хорошего не произойдет. От нечего делать я начал исследовать окружающую меня местность. Местность ничем особенным не поражала - узкая полоска мокрого песка, полупесчаный - полуглиняный берег со спуском к темной воде, корявое дерево, которое так напугало меня ночью. Словом, скучно. Правда, скука была мгновенно развеяна все тем же деревом (вероятно, назначение у него такое было - меня развлекать путем шоковой терапии). Панамки на дереве не было. Это настолько заинтересовало меня, что я вскочил с песочка и кинулся к воде - проверить, может все-таки отвязалась и утонула. Но - то ли Танька уже успела сюда прогуляться, то ли нашлись желающие притащить мелкой ее глупую шляпу - но панамки я так и не нашел. "Чего это я так разволновался из-за этой панамки?", - недовольно подумал я, - "Лучше слазать наверх, посмотреть - не идет ли кто..." Слазал. В лесу по-прежнему было довольно тихо и по-утреннему мирно - солнце красиво подсвечивало деревья, в целом картинка была даже успокаивающая. Постарался прислушаться - может, кто-нибудь приближается? Но услышать тоже ничего не удалось. Так что я слез вниз и плюхнулся обратно на песок. "Что-то долго эта Полина копается. Наверняка ведь все расскажет, а куда тут убегать?", - я снова вскочил и подошел к реке - проверить глубину. Как и следовало ожидать, глубина оказалась мизерной, - "Ладно, если что - нормально переплыву. Если, конечно, палкой по голове не заедут раньше, чем я успею доплыть до того берега. Ээээ, нет, стоп, а что я буду делать на том берегу? И, кстати, что находится напротив меня?" После недолгих размышлений я пришел к выводу, что нахожусь как раз напротив того места, где еще вчера днем у нас был столь неудачный разговор с Данькой. "Какая прелесть. Я отсюда виден как... как...", - как именно я отсюда виден - додумать не пришлось.
За моей спиной послышались шаги, я обернулся, приготовившись - если что - удирать, и увидел Полину. В руках она несла довольно глупый ядовито-розового цвета пластмассовый чемоданчик, из тех, в которых продаются всякие куклы. - Вернулась наконец, - довольно беззлобно произнес я, - Почему так долго? Полина бросила на меня сердитый взгляд: - Знаешь, как иногда от подруг сложно отвязаться? Сущие прилипалы! - она протянула мне чемодан, - Держи. Я брезгливо посмотрел на гадостного цвета вещицу, но все же чемоданчик принял. Немного повозился с тугим не вполне понятным замком, и в итоге открыл. - И все, что ли? - я еле прикусил язык, чтобы не прибавить что-нибудь совсем уж разгромное, - Два бутерброда с повидлом? Я ожидал от девчонки реакции в духе "Сам попробуй, что-нибудь достань", но Полина пожала плечами, и серьезно проговорила: - Время позднее, у нас завтрак в семь утра, так Алена приказала. Потом у нас обход территории. Еды остается мало, часть сказано запасать на тот случай, если вы ключи у нас отберете. Что осталось. Но ничего уже не осталось, два несчастный бутерброда мгновенно были съедены. Над пляжем повисло неловкое молчание. - Ты говорила, что бежать тебе некуда, - вспомнил я полинкину фразу - первое, что в голову пришло, - А разве не можешь попросить, чтоб родители забрали? - Нет, конечно, сам разве не знаешь? - Полина даже свой чемодан уронила - оттуда на песок выкатились две яркие коробочки - видимо, очередная девчоночья косметика. - Чего не знаю? - я понаблюдал за тем, как Полина лихорадочно прячет свою чепуху обратно в чемоданчик, - Родителям-то можно сказать? - Телефон - в корпусе воспитателей, а он закрыт... по случаю совещания... уже неделю, - резко сказала Полина, - Сам сходи и позвони. Мне, честно говоря, до этого разговора вообще мысль о родителях в голову не приходила как-то... А вообще - лучше бы и не приходила. Стало невыносимо страшно, причем не очень понятно - отчего. Я рванул вверх по склону с приличной скоростью, подкрепленной бутербродами. Полина что-то невнятно крикнула мне вслед, но я на это внимания не обратил - побежал, куда ноги несли. Несли они в сторону болота, кажется, и, когда я едва не врезался в ограду, был очень удивлен интересным положением вещей в этом мире. Тем более, что ограда за прошедшие сутки основательно изменилась. Если раньше на дряхлую оградку нельзя было взглянуть без смеха - ну что за препятствие - гнилой забор, то теперь она волшебным образом превратилась в мощное сооружение из бетонных блоков, наспех выкрашенных в зеленую краску. Я ошалело прижал ладонь к бетону - и еле ее отклеил, краска была совсем свежая. Принюхался - но пахло только как следует разогретым лесом, и все. На земле валялись гнилые щепки и куски ржавой проволоки - явные следы разрушения старого забора. - Этого тут быть не должно! - растерянно произнес я, старательно пытаясь оттереть следы краски с помощью сосновой коры. - Ничего себе... - запыхавшаяся Полина подбежала к забору, покрутила головой, посмотрела на щепки - и благоразумно проверила свежесть краски только указательным пальцем, - Вчера этого не было... Мы в заторможенном и отупевшем состоянии пошли вдоль ограды. Сделана она была явно наспех - бетонные блоки стояли вкривь и вкось, между ними оставались достаточно солидные щели - однако не настолько солидные, чтобы они хоть как-то помогли отсюда выбраться. - Даааа... - протянула Полина, наконец остановившись. Добавить к ее разочарованно-шокированному "даааа" было нечего, и я промолчал. Как по команде, мы сели на выступающий из земли сосновый корень и погрузились в созерцание бесконечности зеленого забора. - Откуда знаешь, что вчера не было? - наконец нарушил молчание я. - Тут территория моя вчера была... я тут патрулировала... - Полина с трудом выговорила свое вчерашнее занятие, - Обычное было... Это все странно, правда? - А то, - растерянно согласился я, - Хотя нет... Здесь вообще все странно. Возразить на это было нечего. - А сегодня ты где патрулируешь? - без особого интереса спросил я, - У реки? - Нет, там Танюшка бегает, а за ней наши присматривают, чтобы не свалилась никуда. Вот, я с ней немного погуляла, а потом ее увела Аленка. Она очень о ней заботится. - Ясно, - мрачно произнес я, поднялся на ноги и уныло побрел вдоль забора. - Ты куда? - ахнула Полинка, - Вообще отсюда уходить нужно, мы и так забрались почти к столовой! Пойдем отсюда! Я покорно остановился. В голове будто ураган пронесся - пусто, беспорядочно и тихо. - Тебе лучше спрятаться, - серьезно произнесла Полина и взяла меня за руку. Я послушно побрел туда, куда повели, и вообще чувствовал себя так, будто было вообще все равно, где сейчас находится. Снова мелькнула мысль о родителях. - Телефон в воспитательском корпусе, ведь можно туда как-то пробраться? Разбить окно, влезть, - вяло спросил я. - А воспитатели? - Полинка уверенно шла впереди, и даже не оглянулась. - Но ведь не могут они неделю... так просто... заседать. Вдруг там что-то произошло... Злосчастный комикс никак не мог забыться. Представились высохшие тела, скорчившиеся вокруг круглого, самого заседательного стола. И потемневшие пятная крови на стенах. Если учесть, что мы как раз подходили к болоту, то размышления вообще вышли очень мрачные. - А почему здесь нужно прятаться? - неуверенно поинтересовался я, - Ведь болото. И комары. Комары, честно говоря, как следует искусали меня еще за вчерашний вечер, отчаянно чесался локоть. Лезть туда, где их в это время больше всего - не хотелось. - Вечером обратно уйдешь, вечером Аленка эти места обходит. А сейчас там, где ты спал, девчонки купаются. Там рядом купальня, в двух шагах - непременно кто-нибудь увидит. Она наконец отпустила меня, правда, не сказал бы, что от этого спокойнее стало. - Мне нужно уходить, - Полина явно чувствовала себя неспокойно - постоянно оглядывалась, прикрыв глаза рукой, смотрела на солнце, и вообще будто бы торопилась. Я успел уже было успокоился по поводу надежности Полинки, а тут снова задумался - можно ли ей вообще доверять, и даже увидел камень, которым можно было в случае чего Полину стукнуть. Камень был страшно многообещающий - похожий на сдобную булочку, которые у нас продают в магазине за углом, и вообще очень ухватистый. - Куда тебе нужно уходить? - тихо спросил я. - У нас обед. Я же говорила, что нельзя опаздывать. Я ухожу. Принесу тебе что-нибудь, никуда отсюда не уходи, хорошо? Ладно... Полина не дождалась от меня уверений, что я не уйду, и побежала в сторону девчачьего корпуса. Она не обернулась ни разу - может быть и зря, потому что первым делом я ушел с того места, где она меня оставила. Многообещающий камень я прихватил с собой - был он тяжелый, нагретый солнцем и достаточно надежный, что вселяло уверенность. Ну и так... просто спокойнее. Первым делом я решил исследовать тот край оврага, на который мне не удалось взобраться ночью. В целом он был очень неприятным - весь зарос еловым лесом, да еще таким густым, что нижние ветки елок все засохли. Совсем неприятные воспоминания появлялись - например, про Лысую гору. Верхушки у елок, правда, были зеленые - но все равно казалось, что я хожу в засохшем по воле ведьм лесу. На земле, исключительно усыпанной хвоей, попадались весьма интересные штуковины. Например, капли зеленой краски - я попробовал было определить, куда направлялся счастливый обладатель зеленой краски, но с одной стороны след привел меня все к той же ограде, а с другой стороны след оборвался, и оставалось только гадать, с чего это у обладателя вообще эта краска потекла. Еще через минут пятнадцать блуждания я нашел ярко-красную стеклянную бусину - повертел в руке, швырнув надоевший камень на землю, признал бусину малоинтересной - и сунул ее в карман. Поднял камень и продолжил исследование берега. Вниз старался не смотреть - после падения с моста высота очень даже пугала, тем более что здесь было куда выше, чем тогда. В итоге я решил вернуться и проверить, пришла ли с обеда Полинка. Возвращался тихо, стараясь осторожно подкрадываться, оттого и едва не умер, когда кто-то не слишком вежливо хлопнул меня по плечу. - Зачем ты ушел? - резко произнесла Полина. Голос у нее был очень сердитый. Я обернулся - и удивленно уставился на нее. В общем-то, было от чего удивляться - если уходила Полина вполне аккуратной, то теперь ее волосы невероятно спутались, губа была разбита, под глазом сиял синяк. Его Полина пыталась скрыть за черными очками в ядовито-зеленой оправе, но все равно получалось плохо - синяк был качественный, большой и очень свежий. - Это что такое? - прошептал я. - Ничего, - буркнула Полина, не удержалась и шмыгнула носом - то ли плакала до встречи со мной, то ли и по носу заехали. - Да ну, брось, - отмахнулся я, - Подралась с кем-то? Я поймал себя на том, что говорю совсем как мой папа - примерно так же встречал он и меня, когда мне случалось появиться дома с синяками. Но такое случалось очень редко - я в драки старался не лезть. - Нет, - Полина села на землю, сняла очки и закрыла лицо руками, - Я опоздала. На обед. Аленка за это... Она снова всхлипнула - я решил, что все-таки она плачет. Сел рядом и осторожно погладил ее по руке. - Круто она у вас... - утешающее проговорил я, - За опоздание? - Она точная. Очень... А я часы... Я потеряла... У меня были... Мне родители давали с собой, что бы я никогда... Они такие красивые были... такие... Полина не удержалась, и окончательно разревелась, да так, что мне оставалось только смущенно хмуриться и беспомощно уговаривать ее успокоиться. А что еще остается делать? И часы... Мне вдруг так стало жалко и Полинку, и ее часы, и себя, что я сам не присоединился к Полине только потому, что плакать при девчонке стыдно. - А где потеряла? - попытался расспросить Полину я, но она только отмахивалась, отчаянно всхлипывала и вытирала слезы, хотя это было совсем бесполезно, потому что ей было никак не успокоиться. Наконец слезы дошли до вполне естественного итога - Полина начала икать, засмущалась и отвлеклась от всех своих несчастий. - Попробуй дыхание, что ли, задержать... - я еле сдерживался от смеха - красная, как вареный рак Полинка давила икоту, а она никак не проходила - икота, конечно. Наконец Полина прекратила икать и всхлипывать, и в лесу наступила совершенно оглушительная тишина, я даже испугался. Полина на меня посмотрела и рассмеялась, хотя повода, вроде бы, не было - а потом поморщилась, видимо, из-за разбитой губы особенно было не до веселья. - Я тебе поесть принесла, - спохватилась она, и снова полезла в свой дурацкий чемоданчик- достала оттуда преаппетитнейший бутерброд - странный правда - огромный кусок черного хлеба, на который было шмякнуто не меньше двух ложек пюре, а сверху - полкотлеты. Я оживился и принялся за обед - кажется, за эту рыбную полкотлету я отдал бы все на свете, а вот в школьной столовой она мне совсем не нравилась. Полина во время моей трапезы сосредоточенно рассматривала коленку, на которой красовалась умеренной величины ссадина. Обед несколько отвлек меня от явной несправедливости Аленки, но в целом было ужасно противно - что вообще такое творится? Вот у нас Петр... Тут, правда, я вспомнил, что Петр меня бы вообще убил, и был вынужден признать, что Аленка еще ничего. Доев, я с интересом посмотрел на Полинку: - Ну, ты как вообще? - наконец нашел нужный вопрос я. - Нормально... - Полинка в этот момент явно думала о чем-то исключительно своем и сооружала из хвоинок замысловатый рисунок, - Я вот все пытаюсь понять... Я лениво продолжил допрос: - Что понять? Почему Аленка дерется? - Да нет, - Полина удивленно на меня уставилась, - Тебе что, не интересно, зачем это все? Ограда, воспитатели исчезнувшие... Все не просто так, нас здесь зачем-то держат. Я тяжело вздохнул. Подобные мысли приходили мне в голову, но я старался их гнать - наворачивались совсем уж жуткие теории. - А что если как в фильме... - прошептала Полинка, - Так страшно было бы... - В каком еще фильме? Это все ерунда! - я понял, что ничего хорошего она мне не расскажет, и сразу решил полинкиной теории ни в коем случае не верить. - Фильм такой был... "Смертельный лабиринт". Там кто-то людей похитил, и запер в большом доме. Я сначала боялась смотреть, думала - на них монстры будут нападать, или эти люди будут умирать из-за каких-то жутких ловушек... А это мне все совсем страшно... Но они друг друга сами убивали, а одна выбралась из этого дома, но ее снова заперли, с теми, кто тоже выбрался... Я, признаться, не очень понял, что там случилось, но все равно стало жутко. - Ну, убивали... А зачем они это делали, они что, дураки? - против воли вырвалось у меня. - Им денег пообещали, много-много... И они стали друг друга убивать... Что характерно - хотя Полинка рассказывала мне все это зловеще-таинственным голосом, сама она была не очень-то и напугана - я же ощутил мерзкий холодок паники. - Нам денег не обещали. И вообще ничего не обещали. И это... Здесь ведь не убивают. Никого. Точно, это все вранье. От беспокойства я вскочил на ноги и нервно огляделся, ожидая, что в любую минуту меня начнут убивать. - Я не знаю, что они сделали с пленником. Я застыл на месте и осторожно оглянулся. Полинка по-прежнему сидела на земле, и осторожно складывала узор из хвои. - Что? Ты о чем? - растерянно спросил я. - Мы взяли в плен одного мальчишку. Мы дежурили у моста, Аленка знала, что вы полезете за ключами. Я дежурила, и еще Галка, Ирка и... ладно, ты их не знаешь. Вот. Мы ждали. А Ленка до этого подпилила балки. С вашей стороны подпилила. Полина замолчала. Потом прошептала - так, что я еле расслышал: - Мне кажется - рядом кто-то есть... Я ,как мог, вслушивался в скрип елей, в шум ветра - но даже если нас кто-то подслушивал, он - или она - сумели затаиться. Я кивнул в сторону болота. Полина, уставившаяся на меня, осторожно поднялась с земли и тихо пошла к оврагу. Я поплелся за ней, представляя, что теперь будет. Вполне возможно, что теперь и Полина окажется в таком же жутком положении, как и я, а что дальше делать? Но не у Полины же спрашивать, как-то нелепо - да она и сама, наверное, не знает. В итоге мы спустились к озерцу-болоту и сели на высохшую лохматую кочку почти у самой воды. Несколько минут были слышны только резкие хлопки - комаров тут было совершенно огромное количество. - Так что там дальше-то? - наконец вспомнил я. - А... - Полина размазала очередного комара, и уже более свободно продолжила рассказ, - Мы сначала и не думали, что получится кого-то в плен взять, нас просто так поставили. А потом на мост вылез этот ваш... - Глеб, - подсказал я. - Ну да, - кивнула Полина, - Мы схватили Глеба. Его ударили по голове. Полинка помолчала немного, и махнула рукой: - Ладно, чего там... Я ударила его по голове, и мы все вместе его утащили в наш корпус. У нас есть чулан, там можно держать пленников. Вернее, пленника - он очень маленький. Я представил себе, каково было Помидору в тесном чулане, и мстительно улыбнулся. - Что потом с ним делали - я не знаю, вроде бы Аленка собиралась его допрашивать. Меня просили, но... То есть, я не о том. Я только знаю, что сегодня с утра его там уже не было. - Где? - я отвлекся на громадного слепня, который явно выбирал момент, когда я отвлекусь, и поэтому немного растерялся. - В чулане! Глеба! Его там с утра уже не было! - несколько сердито сообщила Полина, - С утра была моя очередь подметать в корпусе, а я забыла, и тут ты еще... Я поэтому так долго за завтраком бегала. Вот. Швабра и ведро стоят в чулане, я их доставала - поэтому знаю, что Глеба с утра в корпусе не было. - А, так все нормально! - я вспомнил свою теорию, и от души улыбнулся, - Он сбежал! Я нашел его шлепку недалеко отсюда, так что все хорошо. Мне даже жарко стало - оказывается, во время всего рассказа Полины я ждал, что она скажет что-то непоправимо страшное, а оказалось - ничего ужасного не произошло. Полина, правда, моих восторгов явно не разделяла - настороженно на меня посмотрела, и покачала головой - правда, возражать не стала, и я был за это ей очень благодарен - потому что сомнения только вид сделали, что улеглись, а сами ждали подходящего момента, как и слепень. Я почесал укушенную слепнем руку. Насекомое момент уже нашло.
- Больше так продолжаться не могло, сам понимаешь. Становилось слишком опасно, Вадим. Полина говорила очень серьезно и спокойно - будто объясняла второкласснику таблицу умножения. Во время разъяснения она неторопливо перебирала инструменты, непонятно как оказавшиеся на территории лагеря - блестящие скальпели, щипцы, зажимы, пинцеты и жуткого вида иглы. Все инструменты находились, можно сказать, в боевой готовности - чистенькие и наверняка великолепно заточенные. - Я отказалась пытать Глеба, и мне досталось, но теперь речь идет о моей жизни. Рисковать я не могу, меня ждет мама. Я не знал, что на это сказать, и поэтому глубокомысленно молчал. Уйти из этой зловещей комнаты я не мог - и дело было не в том, что Полина очень интересно рассказывала, а в том, что меня крепко привязали к кровати. Из-за того, что веревки усиленно впивались в тело (особенно почему-то давили на грудную клетку), дышать было тяжело, и неприятно покалывало в боку. Приходилось высокомерно терпеть. - Вот это очень по-девчоночьи, - неожиданно для себя резко и мрачно произнес я, - Схватить во сне, связать, а потом пытать. Конечно... По-честному вам никогда не удается. Подлые создания. Все это я говорил не вполне естественным, героическим тоном - правда, героизм был темного и жутковатого свойства. Я попытался поерзать на кровати - но не удалось, привязали меня надежно. Левая рука, оказавшаяся волей случая и неловких девчонок привязанной совсем уж туго, начала затекать, и я ощущал в этой несчастной руке легкое неприятное покалывание. - И где ты такому научилась только? - презрительно спросил я. - Я же говорила - у меня мама - врач, - не отвлекаясь от инструментов, напомнила Полина, - Она у меня хирург. - И ты меня будешь резать? - с настойчивостью обреченного продолжил расспросы я. - Конечно, - Полина наконец посмотрела на меня, и улыбнулась этак вежливо-холодно, прямо как стоматолог на вопрос: "А больно будет?". Полина наконец определилась с выбором орудия пыток. Орудием оказался длинный и узкий нож. Мне он сразу не понравился, надо сказать. Полина уверенно подошла ко мне - а я все не мог отвести взгляд от ножа... а нож приближался к моей руке. Я ощутил холод металла... попытался закричать, но не смог - зато... ...проснулся. Скальпель, который почти впился в мою руку, оказался холодным камнем, ну а дышать мне было тяжело, потому что я во сне шлепнулся животом на землю, да так и продолжил спать. Вообще-то мне не следовало здесь находиться. Я старательно вспомнил все, что произошло перед сном. Мы сидели с Полиной на кочке, и вяло обсуждали нашу жизнь вне лагеря. Потом солнце почти село... да, кстати, мама у Полины вовсе не врач. Да... был вечер... Полина сказала, что б я еще часок посидел у болота, а потом осторожно вернулся в нору у реки. Через час, дескать, все девчонки точно будут в корпусе, и меня никто не поймает. Вот. Значит, сидел на кочке, пялился на воду, думал о чем-то... совсем стемнело... и вот - уснул, конечно, а прошло уже много времени. Кажется, Полина что-то говорила про Аленку - она ходит здесь ночью? Я с недовольным сопением встал с земли и побрел по уже изученному вчера пути. На этот раз из-за только что приснившегося вполне реального кошмара живые мертвецы не пугали возможностью своего явления. Было на душе мутно и сонно, как всегда после внезапно прерванного сна. Затекшая левая рука возмущенно болела. Внезапно я увидел ЕГО. То есть ЕЕ. Привидение. Она мирно и плавно скользила по воздуху навстречу мне, и что-то тихо напевала себе под нос. Белое видение с отрубленной синей головой в руках - совсем чужой головой, своя у нее была на плечах - надвигалось на меня, и меня до того шокировало, что за камень на пляже я спрятался только потому, что ноги подкосились. Рухнул, можно сказать, и приготовился к худшему. Призрак, все так же тихо напевая (я разобрал только явно английское "Ghost are coming from the graves", перевел в меру разумения слова "призраки" и "могилы" - в английском я был крайне слаб - и понял, что дело плохо), подошел к уже знакомому мне дереву и бережно привязал чужую голову к ветке. Затем, с песней, поплыл... поплыла... обратно. Я ошарашено подошел к дереву и осторожно подергал за голову. Никакая, конечно, это была не голова - только в сумерках из-за игры света так показалось. Это была Танькина панамка. Стало быть, за призрака в белом я принял Таньку в белом сарафане. Легче не стало - я все еще ждал какой-нибудь особенной гадости от окружающего меня полумрака. Не дождался. Повздыхал и почти пришел в себя - ноги, правда, еще не очень слушались, пытались подкоситься и уронить меня в реку. "Интересно, зачем Таньке все это представление? И вообще...", - я посмотрел на противоположный берег - на нашей стороне он здесь был очень высоким, - "Я ведь как раз напротив того места, где еще позавчера... Ничего себе, уже позавчера!.. с Данькой совещался. Получается - она тогда здесь бегала... Нет, Полинка говорит, что она всегда здесь бегает... Интересно, почему - она ведь совсем маленькая, вот, глупости всякие творит... Еще полезет в воду... Зачем она надела панамку на дерево?" Я тихо захихикал - отчего-то я решил, что дереву ночами холодно, вот Танька его и одевает. Вывод был вполне достойным - я никак не мог успокоиться, и все хихикал - сдавленно, правда, потому что никто не знает, что еще может вылезти из этой тьмы. Наконец я решительно полез наверх, в свою нору. Пора было поспать, наконец. Хотя... Тут я представил, что приснится опять какая-нибудь мерзость. Нет, надо было настроиться на что-нибудь хорошее перед сном, и тогда все будет в порядке. ...уснуть удалось только после десятой представленной котлеты.
После кошмаров, связанных с Полинкой и пытками, от ночного сна я ожидал чего-то запредельного, но вроде бы все обошлось, если не считать того, что проснулся я слишком рано, еще даже солнце толком не встало. Проснулся я оттого, что спать стало как-то не очень удобно. В голове возникли нечеткие ассоциации с принцессой на горошине. Повозившись как следует в норе, я обнаружил причину беспокойства. Из песка не слишком явно торчал короткий блестящий ключ, этакого вызывающе-яркого золотистого цвета. Я задумчиво посмотрел на это сокровище, и в итоге сунул его в карман, к бусине. Сел на край норы, и задумался. Уже, кажется, стоило перестать удивляться тому, что творится в этом лагере. Вот, вчера этого ключа не было, и что с того? Сижу себе спокойно, и думаю о том, что зарыла его здесь наверняка Танька, потому что она постоянно бегает у реки. А иначе и быть не может, потому что ключи сами по воздуху не летают, и в землю в общем-то даже по соображениям личной безопасности не зарываются. Кстати, интересно, от чего ключ? Так как никаких особенных теорий у меня по этому поводу возникнуть не могло, я просто сидел на песочке и смотрел на восход солнца. Вообще это очень здорово, когда летом ночью не спишь, и вот так можно посмотреть на утреннее солнце. Оно еще свежее, воздух чистый и даже вкусный - особенно здесь, в лесу. Если бы не это все... (я поспешно отогнал неприятные мысли, и продолжил любоваться рассветом). Здорово просыпаться раньше всех - летом, на даче, когда осторожно выберешься на веранду, и читаешь какую-нибудь увлекательную книгу - только не слишком увлекательную, лучше уютную, в которой рассказано, как люди обустраиваются. Вот... Очень приятно, особенно если потом, после утра на холодной веранде тебе нальют горячего чая с мятой. А так... Я обнаружил, что мне ужасно себя жаль. Вот, я тут сижу, и единственное, чем я могу себя вознаградить за бодрствование - это глоток затхлой и наверняка кишащей микробами воды из этой противной мутной реки! Жалость к себе достигла устрашающих, невозможных размеров. Из глаз покатились злые слезы. Я отчаянно всхлипнул, стараясь прекратить ужасно стыдное занятие. Плакать, вот еще... Нельзя... В общем - то мне и не дали как следует расклеиться. Послышались легчайшие шаги где-то надо мной, и я поспешно юркнул в нору. - Подвинься! - прошептала Полинка, и я радостно вздохнул: - Я уж думал, это Аленка... - Нет, что ты... Никто ведь не знает... - Полина кое-как втиснулась в песчаную нишу, - Уф, как ты тут спишь, сыро ведь? - Я и не сплю, - фыркнул я. Вообще настроение значительно улучшилось после того, как пришла Полина, - Как, нормально вчера добралась? - Да, все хорошо, - Полина мягко улыбнулась, но тут же перепугано посмотрела в сторону обрыва, - Кто-то там... - прошептала она. "Кажется, в этом лагере вообще невозможно остаться с кем-то наедине! Ни с Данькой, ни с Полинкой! Вот если бы она меня пытала - был бы шанс, а так - вечно кто-то подслушивает!", - возмущенно, и вовсе не испуганно подумал я. Устал бояться уже. Даже нормальной драки захотелось. Но нормальной драки все равно бы не вышло. По тропинке спускался некто напевающий вполне знакомую песенку про призраков. Через некоторое время на пляжик вышла Танька, теперь совсем непохожая на потустороннее явление. Подсвеченная солнцем, она была похожа на иллюстрацию из какой-то сказочной книжки, только вот не удавалось вспомнить - из какой. "В целом происходящее и правда напоминает книгу", - мрачновато подумал я, - "Поймать бы этого автора..." Танька изящно присела на песочек, явно собираясь кого-то ждать. Этот "кто-то" не заставил себя ждать. Послышался плеск воды, тихое чертыхание - и на пляж вышел человек, которого я, пожалуй, меньше всего ожидал увидеть на этом берегу. - Танюша! - негромко произнес Данька и обнял эту мелочь. Мелочь вела себя довольно интересно - вроде бы и не совсем была рада встрече, да и вообще казалось, что она попала сюда случайно. - Кокетничает... - услышал я шепот Полины. Посмотрел на нее - и удивился - моя верная союзница смотрела на Таньку едва ли не с завистью. - Ну и... - начал я изумленную речь, но самое начало этой речи Полинка прихлопнула ладошкой - зажала мне рот, так что ничего не удалось. Данька в это время завершил милое приветствие в духе: "Как спалось?" и все такое, и ласково чмокнул Таньку в щеку. - Ну не сейчас же! - несколько холодно сказала Танька, - Не при них. - Не при них? Ты о ком? - Отсюда было не очень хорошо видно Даньку, но в его голосе явно слышалось бескрайнее удивление. - Да тут Полька со своим, - как-то не совсем по-детски заявила Танька и отошла от Даньки. Я едва не вывалился из норы, и был пойман Полиной. Данька принялся лихорадочно оглядываться, и, разумеется, нас увидел. - Вадим? - шокировано спросил Данька, хотя в общем-то и так было видно, что это я. Мы кое-как выбрались из норы и спустились на пляж. Танька в это время прыгала по песочку - играла в классики, и вообще мы для нее явно перестали существовать. - Что ты здесь делаешь? - вышло так, что этот вопрос мы задали почти что хором. Обычно это выходит довольно смешно, но тут было как-то не до смеха. - Это... я... - Данька снял очки, попытался их протереть, да так и забыл это сделать. Вообще выглядел он крайне смущенным, - А ты-то здесь зачем? - Меня Петька мог убить, - сообщил я, втайне радуясь по поводу того, что мои объяснения по поводу того, что я делаю на этой стороне, более убедительны. Данька озадаченно посмотрел на меня, спохватился и надел очки. - Ты что? - он бросил на меня ошарашенный взгляд, - Убить? За что? Мы тебя искали всем лагерем! Пропал куда-то, причем непонятно - почему... - Ну... это... - тут уже засмущался я - совершенно не хотелось признаваться, что я струсил, - Я думал - это Помидор нас тогда подслушал... на обрыве... и Петьке рассказал... Я услышал невнятное хмыкание Полины и обернулся. - Вообще-то если вам интересно, кто вас тогда подслушивал... Словом, это я пробралась на вашу территорию. Я хотела понять, кому Танька вывешивает панамку. Я посмотрел на дерево. Панамки на нем уже не было, Танька отвязала ее от ветки и сейчас складывала в нее гладкие камушки, найденные у берега. - Ну и поняла? - резко и нервно спросил Данька. Полина радостно улыбнулась и кивнула: - Хотя я никак не могла подумать, что ты ей нравишься, - сообщила она. Над пляжем повисла тишина - Танька копалась в своих камнях, Данька вяло ковырял шлепкой песок, Полина с гордостью смотрела на Таньку и Даньку, а я пытался сообразить, могу ли я теперь вернуться на свой берег. - Может, пойдем? - наконец сообразил я предложить Даньке верное решение возникшей проблемы. - Может пойдем... - рассеянно повторил Данька - правда с другой интонацией. В его голосе звучало совершенно необыкновенное сомнение. - Хорошо, - я решил, что придется быть "за главного" - схватил Даньку за руку и потащил его в воду. Данька постоянно оглядывался на Таньку, оставшуюся на берегу, и в итоге дооглядывался - споткнулся о подводный камень и с громким плеском умудрился уйти под воду - правда, ненадолго и недалеко, утонуть тут все-таки было невозможно. С другого берега казалось, что на гранитный утес невозможно забраться, но, когда я дотащил Даньку до берега, выяснилось что это не совсем так. Без особенного риска для жизни по еле заметной тропке все-таки можно было подняться. - Значит, здесь ты ходишь обычно, - ехидно заметил я, но Данька не обратил на эти слова ни малейшего внимания - все старался посмотреть на девчачий берег. За компанию я тоже оглянулся, но девчонки уже успели уйти. Я весело помахал тому берегу рукой - все, свободен, свободен! Только сейчас я понял, насколько я устал от прогулок по вражеской территории. Данька, кажется, обрел способность нормально мыслить, в связи с этим бросил на меня несколько неприятный взгляд. - Ты лучше подумай, как объяснишь свое отсутствие Петру, - довольно холодно произнес он, - Он непременно поинтересуется. Мне показалось, что Данька недоволен не только потому, что мне придется давать объяснения, а оттого, что в процессе объяснения я могу нечаянно (а может и чаянно) проболтаться Петру о том, где, как, с кем и почему я встретил Даньку. Хотя - тут было не очень понятно, о чем именно думает Данька - был он какой-то непривычно задумчивый и даже тревожный. Впрочем, Данька был прав - нужно было что-то врать Петьке, а что? Тут передо мной предстало великолепное, красочное видение - как я рассказываю Петьке о том, что от солнечного удара в моей голове случилось временное затемнение, и на какое-то время я искренне считал себя девочкой по имени Владлена (Или Валерия? А может быть и вовсе какая-нибудь Веспасиана?). Я учился заплетать косы, и даже освоил сложную науку плетения косы под названием "рыбий хвост" (тут уж спасибо Полинке за информацию) - эксперт, можно сказать. А еще я понял, как вплетать ленты в волосы, и достиг в этом подлинного мастерства, и даже сумел сделать прическу капризной Нате, соорудив ей венок с ленточками. Еще меня научили плести фенечки, вот, даже бусина одна завалялась... Видимо, у меня и правда случилось нечто вроде умственного затемнения, потому что несколько минут я вполне серьезно рассматривал этот вариант. Потом, к счастью, прошло, так что я даже удивился - что это со мной вообще было? - Скажу, что заблудился, - я не решился озвучить придуманный только что вариант, - Что никак не мог выйти, а потом... а потом я девчонок... испугался. Последнее я произнес с большим сомнением - в обычной жизни бояться девчонок было стыдно, но тут я уже ни в чем не был уверен, уж лучше пусть думают, что я их испугался. Правда, не очень понятно - лучше чем что? - Ну да, - Данька хмыкнул, - Испугался? Засмеют. - Они же с поленом ходят иногда, как же не испугаться? - не согласился я. - И ты ходи с поленом, - предложил Данька - правда, не очень дружелюбно. - А... - начал было возражать я, но закончить не удалось - по той простой причине что перед нами стоял Петр. Он был один - но выглядел вполне солидно и грозно, так что даже рядом с Данькой я себя чувствовал совсем неуютно - тем более, что вряд ли Данька стал бы меня защищать. - Эээ... Привет, Пет...Петр, - сдавленно произнес я, - Как жизнь? Сдавленно я говорил пока только от волнения, но подозревал, что рано или поздно меня и правда могут начать душить. - Явился, значит, - зловеще ответил Петр. - Угу, - поспешно согласился с этим я, - И это... - К завтраку явился? - продолжил свою речь Петр - она была наполнена несвойственной ему едкостью. - Было бы неплохо, - я согласился и с этим. - Очень рад, - сообщил Петр, - Когда найдешь, что можно жрать - позови остальных. Сразу предупреждаю - лягушек никто есть не будет, можешь оставить себе. Мы с Данькой на него удивленно уставились. Я всего ждал - расспросов о том, где я, собственно, шлялся, или, например, обвинений в шпионаже - но такое невольно ставило в тупик. - А что случилось? - осторожно спросил Данька. - А ничего! Сегодня приходим в столовку - а там пусто. Нет жратвы, нет ни крошки, - поведал Петр. Слово "жратва" было грубым и неприятным - хотя еще неприятнее было ее, жратвы, отсутствие. - А куда все подевалось? - наконец поинтересовался я. - А никуда, ничего сегодня не принесли, может и на обед ничего не принесут, а что тогда будет - понимаешь? - сердито продолжил Петр, - И вода будет только из речки. Эльдар говорит, что нельзя. Я чуть не хихикнул - имя Эльдара Петр произнес с непонятного происхождения благоговением. Я хотел было сказать, что пил воду из речки, и ничего со мной не сделалось - но решил, что Петька, пожалуй, этого не оценит, раз "Эльдар сказал, что нельзя". Петр одарил нас мрачным взглядом, и, так и не спросив, где я пропадал, ушел в сторону спального корпуса. Произошедшее вновь непонятным образом объединило нас с Данькой. - Интересно, что он теперь будет делать? - насмешливо фыркнул Данька. - Надеюсь, не лягушек ловить, - присоединился к его веселью я, - Хотя тут и правда не до шуток. Что мы есть-то будем? - Да уж, - Данька перестал улыбаться, - Нет, я не скажу, что у меня все интересы к еде сводятся, но ведь и правда как-то невесело. Воображение сегодня меня как-то постоянно подводило - вело себя слишком уж оживленно. Теперь мне представился меланхоличный Эльдар, жующий все еще дергающуюся ногу Влада, и Петька, живо бегающий вокруг костра - вот кто на костре жарился, я не разглядел, но возникло нехорошее ощущение, что это кто-то знакомый - может быть, даже я. От таких видений я поежился - ладно, хоть с того берега выбрался... другое дело, что там кормили. Мысли от моего удачного побега почему-то метнулись к сбежавшему Глебу. - А Глеб, кстати, как? - не вполне кстати спросил я. - Да все так же, в плену у девчонок, - спокойно ответил Данька, - Пожалуй, ему повезло. Несмотря на довольно жаркое утро, у меня возникло ощущении, что я сижу в холодильнике. - Эй, ты что? - крикнул мне вслед Данька, но я не обратил на него внимания - бросился к болоту. Предчувствия у меня были самые мрачные. По поводу возможности заблудиться в этом лесу я не так уж сильно врал, как выяснилось - до болота я добирался долго и нудно, путаясь и теряя направление. Почему-то все время я выходил к столовой, хотя нужно мне было совсем в противоположную сторону. Наконец я увидел знакомый овраг. Паника заставила меня съехать по стенке оврага, не обращая внимания на то, что такие оригинальные маневры могли легко довести меня до всяких не слишком забавных травм - например, до полного сворачивания шеи... Спустившись к болоту, я решительно в него полез, отмахиваясь от целой тучи комаров - они, видимо, сообразили, что я не настроен их истреблять, и тут же вцепились в меня не хуже пираний. Да, болото было тем еще испытанием. В прошлый раз я пересекал его по кое-как торчащим из болотной жижи столбам от моста и кочкам, а тут с исследовательскими, видите ли, целями забрался в воду и получил неприятностей по полной программе. Во-первых, ноги то и дело попадали в какую-то слизистую гадость, от которой хотелось волшебным образом выпрыгнуть из воды на три метра (не меньше) вверх. Во-вторых, если ноги попадали не в слизь, они попадали на бревна, которые от моста-то отвалились, но сгнить не успели. Пробираясь к девчачьему берегу я неожиданно сообразил, что раз в воде есть остатки моста, то, наверное, есть среди этих остатков и доски с гвоздями... от этого мне стало совсем нехорошо, я запутался в непонятной дряни и рухнул в болотистую темную воду. В такой воде хоть открывай глаза, хоть не открывай - толку мало, все равно тьма. Пытаясь хоть как-то сориентироваться, я уцепился за пару скользких бревен и выплыл на поверхность. Потревоженные бревна плавно покачивались у поверхности воды. Отдышавшись, я внимательно посмотрел на то, что помогло мне выбраться. Одно бревно, как ему и положено, было темненьким, а вот второе, наплевав на все законы природы, нахально светлело. Уже примерно понимая, что именно вытащится из воды, я ухватился за это светлое и потащил его на поверхность. Все-таки надо обладать определенной храбростью, чтобы тащить трупы из воды. Храбрости у меня не было, зато я был до такой степени ошарашен, что нашел в себе силы внимательно посмотреть на улов. Зв время, проведенное в воде, Глеб совсем не стал симпатичнее - слегка раздулся, потяжелел, побледнел и выглядел...кхм... Я выпустил труп, и тот торжественно ушел под воду. Я же несколько заторможено улыбнулся, помахал трупу рукой и суетливо вскарабкался на ближайшую кочку. "Пожалуй, здесь можно свить гнездо", - меланхолично подумал я, а потом меня так стало трясти, что я чуть не ухнул вслед за покойником. Сколько я так сидел на кочке - я не знаю, но когда я наконец кое-как успокоился, солнце уже нахально торчало высоко в небе и упиралось лучами мне в макушку - во всяком случае, так казалось. От этого становилось неприятно, к тому же я почему-то не чувствовал особой жары. Напротив, мне казалось, что с непонятной мне целью меня сунули в морозилку. "Это нервное", - подумал я. Обычно так говорила моя тетя - та самая, которая обеспечила мне путевку в этот несчастный лагерь. Я осторожно перебрался с кочки на ближайшее бревно, а оттуда постепенно - на берег, кажется все-таки на свой. Там мне снова стало плохо, на руках почему-то все еще оставалось это глупое ощущение - как будто я все еще держу покойника. Я поймал себя на том, что постоянно пытаюсь вытираю руки о футболку, и решил, что это уж слишком, так и до сумасшествия недалеко. "Что же теперь делать?" - вяло размышлял я, сидя на земле (мои штаны уже все равно было не спасти - за время моих приключений они приобрели совершенно ужасный вид - мама, конечно, не одобрит, но пусть не одобряет! До нее бы еще добраться...), - "Наверное, надо кому-то сказать... А что сказать? Почему он оказался в болоте? Бежал с девчачьей территории, полез через болото...ночь, темно..." Тут я вспомнил, что никаких "ночи, темно" быть не могло. Не успел Глеб утонуть ночью. В плен его захватили днем, еще до обеда. Потом у нас был обед, потом я с Данькой поговорил, потом сбежал.. и только потом появилась ночь и стало темно. И вот тогда уже я видел Глебову белую шлепку. - Так что же получается? - только сейчас я заметил, что говорю сам с собой, но решил, что в данном случае - можно, - Его поймали, допросили, возможно - пытали, а потом его уже не было. Вывод - он сбежал днем. Или не сбежал. Но так не может быть. Так не должно быть. Не могли же девчонки его убить? Продолжая свою пламенную речь, я умудрился выкарабкаться из оврага, и даже довольно далеко от него отойти. - Надо найти Даньку, конечно, Данька умный. И он знает Таньку. А она все знает, кто бы мог подумать, что такая мелочь может все знать, правда? Танюшка-Танюшка, вот же пронырливая - с Данькой роман закрутила. Надо найти Даньку, пусть решит. С этими словами я врезался в искомого Даньку, и, не удержавшись, упал на землю. - Что это с тобой? - удивленно спросил Данька, - Лицо у тебя... просто ненормальное. - Да ну? - фальшиво удивился я, - Будет тут ненормальным. Послушай, я совсем не понимаю, что случилось с Глебом. Скажи, девчонки могли его... ну...скажем...убить? Данька снял очки, близоруко и растерянно посмотрел на меня, старательно протер стекла и затем аккуратно очки надел. Мне показалось, что он тянет время. - Если я скажу, что тут уже все возможно, ты не очень будешь сходить с ума? - тихо сказал он, - Я всякого могу ждать. Ты считаешь, что они его убили? Я старательно рассказал Даньке то, что мне было известно о Глебе - и то, что мне рассказала Полина, и про найденную шлепку, и сделанные мной выводы о времени. Ну и про найденный труп, конечно. Данька снова начал протирать стекла очков. Меня это уже раздражало, так что даже захотелось его стукнуть. Ну что за человек такой! С Петром все хотя бы конкретно, хоть и в глаз получить можно. - Пойдем, - наконец решился Данька, и потащил меня за собой. - Куда? - возмутился я, - К болоту? Опять его вылавливать? Думаешь, это приятно, да? Ты псих! Я не хочу опять там появляться! Пусти! Тут Данька меня выпустил, и я чуть снова не упал. - Так-то лучше, - более мирно произнес я, но тут же, по довольно зловещему и даже почему-то страшному молчанию Даньки понял, что вовсе не мои протесты на него повлияли. Данька стоял, чуть заметно покачиваясь, и старательно смотрел на какой-то белый сверток, лежащий в кустах. Я хотел подойти поближе, чтобы понять, на что так уставилось это очкастое чучело, но Данька снова схватил меня за руку. Пальцы у Даньки были ледяные, и схватил он меня так крепко, что я поневоле призадумался - здоров ли он. "Нарвался на психа...везет, надо же..", - подумал я, и, хотя приблизиться к находке мне мешал Данька, внезапно понял, что там такое в кустах лежит. Я ее узнал по белому платью, и, честно говоря, сначала подумал, что она спит. Но потом разглядел, что у Таньки ухо в крови, а кровь текла из солидной раны на голове. Сигнальная синяя панамка лежала у Таньки под рукой. Я не понимал, почему Данька стоит на месте - если Танька ранена, то ему надо суетится, искать врача - или хотя бы Эльдара, словом - спасать ее как-то, а он все никак не мог сдвинуться с места. - А, ты крови боишься! - подумал вслух я, умудрился наконец освободится от Данькиной крепкой хватки, и подошел к Таньке. Присел, осторожно прикоснулся к краю раны на голове - и тут же отдернул руку.
- И что? - примороженным голосом спросил Данька. "Интересно, как ему сказать, что ему уже беспокоиться о Таньке незачем?", - подумал я. - Уже ничего, - довольно спокойно ответил я, - Точнее, уже все. - Я и без тебя понял, - все так же странно сообщил Данька, - Что теперь? "А что теперь?", - с легким удивлением подумал я, - "Непонятно. Труп можно в болото кинуть, это уже традиция". - Данька, - задушевно начал я утешение, но Данька так на меня посмотрел, что я тут же замолчал. - Наш берег, - сказал Данька. "Все. Он сошел с ума", - пронеслось у меня в голове. - Ты о чем? - постарался как можно более незаметно спросить я. - Она лежит на нашем берегу. Ее убили здесь. Ее наши убили, - неохотно пояснил Данька. Мне показалось, что он вообще не понимает, с кем разговаривает. - Может, не убивал ее никто? Упала, ударилась, - я почувствовал, что, во-первых, Данька мне не верит, потому что не слушает, а во-вторых, что я и сам себе не верю. Это уже было совсем плохо. Данька в это время пришел к каким-то своим выводам, и решительно пошел по направлению к медпункту. Мне это очень не понравилось - похоже, Данька не сомневался, что Таньку убил Петр. Я нерешительно потоптался на месте, а затем рванул следом за Данькой. Не могу сказать, что я разделял его мнение... более того, мне не хотелось воевать с Петром... но Даньку я почему-то бросить не мог. Данька ворвался в медпункт и сразу направился в изолятор. Однако в медпункте было пусто. - У нас обед! - понял я причину отсутствия Петра и Эльдара. Данька обернулся и с довольно устрашающей улыбкой на меня посмотрел. Затем, не сказав ни слова, вышел из медпункта. Пришлось снова бежать за ним - теперь уже в столовую. В столовой, как любит говорить мой папа, царила анархия. Еды на столах не наблюдалось, зато беспорядок можно было легко заметить. Пара мелких (в том числе - наш боевой поэт) хныкали в углу - похоже, за недовольство им досталось от Петра. Влад сидел на подоконнике и вырезал на раме не вполне приличное слово (я удивился инструменту, которым он вырезал - это оказался блестящий большой скальпель, явно из медпункта). Искомый Петр стоял у дверей, и старательно объяснял что-то Помидору. Эльдара я в столовой не увидел, впрочем, и не до него сейчас было. Данька в то время, пока я оглядывался, уже подошел к Петру и не слишком деликатно оттащил его в сторону. Только сейчас я осознал, что Данька выглядит куда значительнее Петра. Просто до этого момента это было не очень-то заметно. - Так, чего тебе? - похоже, Петр осознал серьезность момента, и было заметно, что он не против уйти от разговора. - Я нашел в лесу девчонку, ее убили, - подозрительно спокойно, и даже почти ласково проговорил Данька, - Ты не знаешь, кто это сделал? Данькины голос и улыбка (которая казалась мне неприятной), похоже, успокоили Петра, так что он слегка расслабился: - А тебе-то чего надо? - начальственно спросил Петр. - Хотел узнать, - мягко произнес Данька, - Это ты сделал, так? - Ну, а если я, то что? - раздраженно поинтересовался Петр. - Нет, ничего, - дверь хлопнула, и Данька обернулся - в столовую вошел Эльдар. Дальше события вышли более разнообразными - Данька бросился к Эльдару, схватил его за шиворот и вытащил из столовой. Все это произошло так внезапно, что Петр не успел ничего сделать. Подобное Данькино необъяснимое поведение явно шокировало Петра, он несколько мгновений тупо смотрел на дверь столовки, а потом выбежал вслед за Данькой. "Как все-таки оригинален Данька...", - вяло подумал я, - "Он решил убить не Петра, а Эльдара. Очень красивая месть". С этой мыслью я неторопливо вышел на улицу, решив, что самого неприятного все равно пропустить не получится. Участников этой трагедии перед столовкой не было, и я даже нашел в себе силы удивиться - куда это они подевались? Однако решение как-то не приходило в голову, так что я, потоптавшись на крыльце, ушел на площадку перед спальным корпусом. Там плюхнулся на ржавые качели и задумчиво уставился в красивое, правда, довольно облачное небо. Думать о происходящем не хотелось, но не слишком веселые мысли все равно лезли в голову. Нечего сказать - доигрались. Глеб умер... Наверное, его девчонки убили, а может быть, это Петр постарался? Решил, например, что Глеб - предатель, и убил. Хотя нет, шлепка на том берегу валялась. Не мог он шлепку просто так потерять. Значит, девчонки... А Петр убил Таньку. Поймал ее у нас, и... Тут я замер - что-то во всем этом было не то. Зачем Танька оказалась на нашей территории? Если она так хотела встретиться с Данькой, то она вполне могла привязать к дереву свою панамку, с утра бы и встретились. Но она так не сделала, она пришла сюда. Значит, она хотела сообщить о чем-то срочном? Что бы это могло быть? Может быть, вернулись воспитатели? Нет, не то, воспитателей мы бы и сами увидели. Почему же здесь оказалась Танька? Полина должна знать... Пожалуй, я в первый раз вспомнил о Полине, и тут же подумал, что расстались мы не очень хорошо, я даже с ней не попрощался. И ничего ей не сказал, не поблагодарил за еду. Плохо, очень плохо - девчонки такие обидчивые. Ей это, наверное, совсем не понравилось, а я просто обо всем забыл, когда понял, что можно вернуться к нашим. Кажется, происходящее окончательно свело меня с ума - ноги сами принесли меня к реке. Осознав, что нахожусь недалеко от Танькиного дерева, я решил уйти от реки как можно скорее, но, как видно, двух трупов для меня сегодня было мало. На краю берега, там, где находилась тайная тропинка Даньки, лежал Эльдар. Лицо у него было довольно густо измазано кровью, и создавалось впечатление, что его сбросили с обрыва. Некоторое время я никак не мог решить, что лучше сделать - махнуть на очередного покойника рукой и уйти (пусть кто другой найдет), или все-таки полюбопытствовать. Наконец, жалость к этому непонятному Эльдару победила, и я подошел ближе. Оказалось, Эльдар был еще вполне жив, хотя и не очень-то... Когда я подошел к нему, он пошевелился и открыл глаза: - Вадим, ты? - тихо произнес он. - Я, естественно, - от испуга я ответил довольно грубо, - Что тут вообще происходит? Эльдар не ответил - снова закрыл глаза и шмыгнул носом. По тропинке к нам спускался Данька. Чем закончилась разборка с Петром - было неясно, однако Даньке досталось - одно стекло в очках треснуло, на лбу собиралась вскочить шишка, и казалось, что Даньку долго лупили ногами, как следует изваляв в земле. - Хорошо, что ты здесь! - излишне бодрым голосом заявил я, - Поможешь отнести Эльдара в медпункт! Данька улыбнулся, кивнул, подошел поближе к Эльдару и резко ударил его по голове аккуратным серым камнем, похожим на сдобную булочку. Уже когда Данька замахнулся, я поспешно закрыл глаза (для надежности - даже руками), и поэтому только услышал звук удара, а затем тихий плеск. Стараясь не упасть, я осторожно развернулся к берегу, и только тогда открыл глаза. Говорить с Данькой не хотелось, но у него, кажется, было другое мнение. - Пойдем, надо успокоить малышню, - равнодушно сказал Данька, размахнулся и швырнул камень в воду (сначала я подумал, что он собирается ударить меня, и от ужаса зажмурился). - А зачем успокаивать? - еле слышно спросил я. - Еды им не дают, непонятно что происходит - пусть уж лучше идут в спальный корпус, - ответил Данька. Меня только и хватило на сдавленное "угу". Мы наконец добрались до столовой. Правда, там уже никого не было - только Влад продолжал ковырять оконную раму. - А где все остальные? - спросил Данька. - Разбежались - кто в корпус, кто решил в лесу поискать что-нибудь съедобное, - пробурчал Влад, - А чего это тебя интересует? И Где Петр? - Теперь я главный, - сообщил Данька, и Влад моментально вывалился из окна. - Пойдем в медпункт, там должен быть лейкопластырь, очки заклеить, - спокойно произнес Данька, и я потащился за ним в медпункт. В отличие от Влада, мне совсем не хотелось задавать Даньке какие-либо глупые вопросы. В целом, все было и так понятно, хоть и противно. В медпункте Данька начал по-хозяйски копаться в стеклянном шкафу, а я рухнул на белый стул у окна, и постарался обо всем забыть. Как всегда, когда очень хочется что-то забыть, что-нибудь вспоминается. - А я знаю, где можно еду добыть! - неожиданно звонко воскликнул я. - И где же? - Даньке удалось кое-как заклеить треснувшее стекло, и теперь он был немного похож на пирата, которого с целью обелить искупали в хлорке, так что даже черная повязка на глазу выцвела. - Сейчас, - я осторожно выглянул в окно - мне показалось, что кто-то прошел рядом с медпунктом. Но снаружи никого не было, - Так вот, девчонки откладывали часть еды. Они боялись, что мы сможем отнять у них ключи, и они останутся без еды. Наверное надо напасть на девчонок и заставить их поделиться. - Я не буду нападать на девчонок. Мы так делать не будем, ясно? - голос у Даньки был вполне ровным, но я решил, что больше предлагать ему подобное не буду. А Данька, словно я и не предлагал ему ничего, сел на подоконник и закрыл глаза. Некоторое время я задумчиво смотрел на него, но потом решил, что Данька может так просидеть довольно долго. - Данька, я пойду? - спросил я нерешительно. - Иди, - разрешил он, и я, стараясь не шуметь, вышел из медпункта. Я вышел на площадку перед медпунктом и растерянно огляделся - куда бы пойти? В медпункте находится было тяжело, хотя, с другой стороны, а где сейчас легко? Исключительно по глупости, а не расчету, я пошел в спальный корпус, и мгновенно об этом пожалел. Обстановка там была хоть и более шумная, но куда пострашнее. Малышня забилась под одеяла и пыталась рассказывать друг другу страшные истории, только у них плохо получалось - всякая мистика бледнела по сравнению с тем, что у нас творилось в лагере. Ребята постарше, в том числе Влад, сидели на моей койке, и что-то подавленно обсуждали. Кажется, один Помидор был доволен сверх меры - сидел на своей койке и с противной улыбкой наблюдал за беспорядком в спальне. Когда меня увидели, в спальне повисла тяжелая, как гиря, тишина. Мне стало неприятно, и я решил уйти, но тут Влад поймал меня за руку и потащил к остальным. Меня усадили на койку и устроили оригинальный допрос: - Петр... он что, все, да? - первым делом спросил Влад, причем даже не испуганно, а с живым любопытством. У меня этакий интерес вызвал жуткое отвращение, но пришлось все-таки кивнуть - дескать, да, точно выразился, с Петром уже все. - Его Данька грохнул, да? - никак не унимался Влад. Я снова кивнул - угу, Данька его, а ты как думал? - Ну Данька дает! - захлебываясь неуемным восторгом, заявил незнакомый мне парень - кажется, один из тех, кого Петр когда-то запихнул в другой отряд для отнимки ключей. Особенно противно, что его, восторгающегося, поддержали. Во всяком случае, поступок Данькин одобрили. - И Эльдара он убил? - ехидно и четко спросил Помидор. Да так этот вопрос прозвучал нехорошо, что всякое веселье тут же утихло. Помидор не сказал "грохнул" или "шлепнул", он довольно уверенно произнес "убил", так что ничего особо игрушечного в этой ситуации не осталось. И всем стало страшно - в всяком случае, малыши из-под одеял больше не шептались. - И Эльдара он убил, - ответил я. А что еще оставалось? - А что он теперь собирается делать? - все так же нахально поинтересовался Помидор, - Убьет еще кого-нибудь? Ты бы, Вадька, особо не важничал, у психов, - Помидор сделал красивую и эффектную паузу, - Поведение странное, могут и лучшего друга не пожалеть. Я мрачно посмотрел на Помидора. Нет, Данька и правда был ненормальным, но Помидор-то повода для его ненормальности не знает. И, честно говоря, очень рискует. Вот об этом я решил Помидора предупредить. - Помидор, ты бы поосторожнее, - грубо произнес я, - За себя не боишься? Но угрозы он совсем не испугался, может быть потому, что знал Даньку дольше, чем я. А может, просто не особо верил в то, что Данька кого-то убил. Дальше участвовать в этом собрании я не мог - раздраженно хлопнув дверью, ушел из корпуса. Пожалуй, первый раз со мной такое вышло - чтоб некуда было пойти. Я озадаченно посмотрел на медпункт, но возвращаться к Даньке, особенно после такого разговора, не хотелось. - Тогда - куда? - произнес я идиотскую фразу, и нерешительно побрел к берегу реки. Посмотрел с обрыва вниз - нет, отсюда было не спустится, а перебраться на тот другими путями как-то не хотелось. "Вообще-то есть мост..." - вспомнил я, - "Но вот проку от этого моста... Во-первых, он охраняется. Во-вторых, он может развалиться. Балки-то подпилены... Балки..." Я спустился по тропинке к той площадке, откуда можно было заползти на балки моста. Осторожно проверил ближайшие балки. Задумчиво посмотрел в воду, и сел на край опоры деревянного моста. "Мы совсем забыли про эти дурацкие балки, а ведь их подпилили... Полина говорила, кто это сделал, но я, конечно, уже не помню... Ладно, кто сделал - не важно, а вот почему... Если они подпилили балки незадолго до нашего нападения, значит раньше они об этом не знали. И что получается? Кто-то им сказал. Интересно, кто?" Я оглянулся и посмотрел на медпункт. Почти стемнело, но света в окнах не было. "Так и сидит в темноте. Конечно, это он сказал. Кто же еще? Ключи были у Таньки, а он не хотел, чтобы девочку обидели... Вот и допрыгались. Ну и зараза же этот Данька! Строил из себя потом невесть что. И Глеб из-за него попался." Я вздохнул и перебрался на мост. Стараясь не думать о том, какая встреча мне обеспечена на том берегу, я неторопливо (а куда торопиться? Либо девчонки на том берегу убьют, либо с моста свалюсь, если он разрушится...) перешел через реку. Как ни странно, на том берегу меня никто не ждал. Я растерянно осмотрелся и, не обнаружив охраны, спустился к Танькиному дереву. Я очень надеялся, что Полина здесь еще появится. Хотелось поговорить с ней, рассказать о том, что произошло. Больше ведь не с кем... Конечно, это было глупо - ждать Полину, хотя надежды на встречу с ней было мало. Прошло минут сорок, и я уже решил вернуться на свой берег, но тут я услышал знакомые шаги. Точно - это она. Я радостно подбежал к старой знакомой. - Привет! - крикнул я - забыл как-то о том, что кричать на этом берегу мне вовсе не следует.
- А, привет... - рассеянно и, как мне показалось, сердито отозвалась Полина. - Ты обиделась, да? - вспомнил я о том, что у Полины был повод для обиды, - Извини, я не хотел так прощаться, просто как-то забыл обо всем, это ведь не очень страшно, да? Я говорил быстро и громко, что мне в общем-то не свойственно, просто уж очень обрадовался Полинке. - Обиделась? - в голосе Полины послышалось удивление, - А, нет... Тут... Она всхлипнула и закрыла лицо руками. - Тебя опять Алена побила? Что случилось? - забросал я Полину вопросами, - Чего у вас тут происходит? - Да нет, не Алена, - Полинка махнула рукой, - Таньку убили. - А ты откуда знаешь? - на этот раз удивился я, - Она ведь на нашем берегу... - Я знаю, кто ее убил, вот и все, - буркнула Полина, - И почему ее убили - тоже знаю, и мне страшно - что теперь со мной будет? - Погоди, - мой восторг несколько угас, и я сумел как следует вникнуть в смысл сказанного Полиной, - Причем тут ты? - Как? - она ахнула, - А если и меня тоже убьют? - Ну, если ты боишься того, что убил Таньку, то теперь это бессмысленно, - ответил я, - Он тоже... В смысле, он уже мертв. - Он? - переспросила Полина, - Почему он? - Ее ведь Петр убил, но я не понимаю, откуда ты знаешь... снова на наш берег лазала? Это ты зря. То есть теперь-то уже не опасно, а тогда... - Ее убил вовсе не Петр! - перебила меня Полина, - Ее убила Ленка! Она ударила ее по голове поленом. Ей приказала Аленка! За то, что она встречалась с Данькой! Не представляю, откуда она могла узнать... И все-таки, это ее приказ... - Полина заговорила тише, видимо, испугавшись, что нас могут подслушать, - Вот так. Обвинила в предательстве, не пожалела. - И ты точно знаешь о том, что это сделала Ленка? - спросил я настороженно, - Точно? - Конечно, - Полинка вздохнула, - Нас... Тут голос у нее как-то сорвался, и стал жалобным: - Нас заставили присутствовать. Показательная казнь. Пусть все предатели видят. Теперь и меня могут... Уверена, это Аленка для меня все устроила... Она снова всхлипнула - похоже, была очень напугана. - То есть получается, что Данька зря... - я почувствовал, что от сделанного вывода мне стало очень плохо, и я чуть не упал на холодный песочек. - Что Данька зря? - нерешительно спросила Полина. - Убил Петра и Эльдара, - прошептал я. - Он думал, что Петр убил Танюшку? Прозвучало это довольно трогательно, если бы все не было так страшно. - Ну да... - неохотно согласился я, - Он... он как-то не особенно это отрицал. Погоди, глупость какая-то... Ключи были у Таньки... Ей Аленка отдала! Мне говорили, что она к ней ну...нормально так относится, зачем же она Таньку убила? - Да ни к кому она нормально не относится! - резко воскликнула Полина, - Дольше, чем на пять минут...А потом вот так. Она замолчала, и я почувствовал себя как-то совсем неловко. Что я тут делаю? За утешением, что ли, прибежал? Нечего сказать, утешили. - Я пойду, - довольно сухо произнес я, - Уже темно. - Вадик... - она произнесла мое имя так жалобно, что я еле собрал остаток сил, чтобы не пожалеть Полинку. Я решительно начал карабкаться наверх, не обращая внимания на то, что очень хотелось остаться. Еще чего! Хватит с меня! Обратный переход по зловещему мосту не вызвал у меня никаких особенных эмоций. --- Пока добрался до медпункта - упал. Поэтому в медпункт я возвращался, тихо ругаясь. Основными обвиняемыми стали темнота и дурная погода - луны в эту ночь не было, и вообще, чувствовалось, что солнца завтра не будет. С другой стороны, загорать явно никто не будет. А к реке я теперь ни за что не подойду. В медпункте было по-прежнему темно, так что заходить туда было страшновато, но я героически победил свой страх. - Данька! - позвал я, осторожно заглядываю в приемную, - Данька, ты здесь? Я нашел на стене выключатель и все-таки зажег свет. Данька, сидевший у окна, казалось, даже не заметил этого. - Данька... - растерянно повторил я, пытаясь сообразить, стоит ли ему указывать на совершенно ужасную ошибку, которую он совершил, - Данька, я тут поговорил. Я узнал... Данька на меня даже не посмотрел. - Я узнал, кто убил Таньку, - наконец решился я, - Это не Петр. Это Ленка. Она ее поленом... Ей Аленка приказала. Наконец-то Данька хоть как-то ожил! Другое дело, что он не выглядел ошеломленным или расстроенным. Так... нормально выглядел. - Откуда узнал? - поинтересовался он. - Я с Полиной говорил. Ее при всех... А потом на нашу сторону. Вот, - сообщил я. Данька немного помолчал, видимо что-то придумывал. - Кажется, ты говорил, что девчонки запасали еду? - с отвратительной, на мой взгляд, улыбкой спросил Данька. - Ну, говорил, - неохотно согласился я. - Ты предлагал отнять у них еду? - Предлагал, - я подтвердил и это. - Значит, нужно собрать наших и напасть прямо сейчас, когда они этого не ожидают. - Кто не ожидают - наши или девчонки? - осведомился я довольно ехидно, - Послушай, я, конечно, ничего такого не хочу сказать... Но ведь ты Петра и Марата убил... - Причем тут это? - довольно зловеще спросил Данька. Мне стало как-то не до смеха. - Теперь ты хочешь Ленку убить, да? - довольно тихо задал я вопрос. - Вадим, - Данька перестал улыбаться и серьезно на меня посмотрел, - Ты считаешь, что я совсем сошел с ума, да? Я послушно кивнул, хотя тут же вспомнилось предостережение Помидора. "Если меня сейчас тоже убьют - это будет довольно глупо...", - мелькнула не успевшая спрятаться мыслишка. Данька тяжело вздохнул: - Какая теперь разница. Все равно уже ничего не сделать. Мне показалось, что эти слова Данька вообще сказал не мне. Он решительно направился к двери. - Ты куда? - удивленно воскликнул я. - Я же сказал, - в голосе Даньки была слышна досада на мою непонятливость, - Надо сказать нашим, что мы нападем на девчонок. Возражать было бесполезно, это я сразу понял. Так что я покорно поплелся за этим ненормальным. Ничего хорошего из этого, конечно, получиться не могло. В спальном корпусе, разумеется, еще никто не спал, хотя было уже довольно поздно. Шум стоял просто невыносимый, да еще мелочь устроила бой подушками, так что суматоха была невообразимая. Я устало прислонился к стене - день начался для меня слишком рано, и все никак не мог закончиться. А я так устал... - Тихо, - приказал Данька. Приказ и сам был очень тихий, однако беспорядок тут же улегся - во всех смыслах. Малыши попрятались под одеяла. Обсуждавшая и осуждавшая Даньку компания явно хотела поступить также, но кое-как приняла серьезный вид. А вот Помидор даже не соизволил отложить книжку (На этот раз это были не комиксы, а "Затерянный мир"). - Мы сейчас нападем на девчонок, - спокойно сообщил Данька, - У них есть еда. Можно отнять. Предложение нового главного вызвало жуткий интерес. Даже Помидор наконец отвлекся - честно говоря, его важность, нахальство и невозмутимость в последнее время ужасно меня раздражали. Он вел себя так, будто знает нечто весьма важное, нам, дуракам, недоступное. - А чего сейчас? - живо поинтересовался Помидор. - Они сейчас спят, и не ожидают нашего нападения, - вежливым голосом пояснил Данька. - Да ну? - ехидно спросил Помидор, - Чушь, Данька. Они всю ночь болтают постоянно. Вот если напасть ближе к утру... Там все как раз уснут, так что нормально будет. - А почему ты решил, что сейчас они не спят? - задал вполне разумный вопрос Данька. - А ты сейчас спишь? И вообще, хоть кто-нибудь сейчас спит? - не менее разумно возразил Егор, - Вот-вот. Сейчас нам как раз нужно лечь спать, все выспимся, а потом, часов в пять, каааак... Данька кивнул - похоже, подобный план его вполне устроил. Наладив таким образом поставку еды и решив свои личные дела, наш главный удалился в медпункт - вполне вероятно, что теперь, определив истинных виновников несчастья, он мог вполне спокойно поспать. Что же касается меня, то спать в медпункте я бы ни за что не согласился. Слишком жутко было там. Поэтому, несмотря на шум и беспорядок, я улегся на какую-то койку (кажется, бывшую Данькину...), и мгновенно уснул. Участвовать в нападении мне совсем не хотелось, а вот спать... Уже засыпая, я услышал, как у кого-то прямо у меня над ухом спросили: "Ты куда?", но посмотреть, кто там куда сил уже не было. --- - Вадька, подъем! - закричал мне кто-то в ухо, а потом довольно уверенно сбросил с кровати. Да, день как-то плохо начинается... - Зачем это вы меня? - застонал я, нехотя открыв глаза, - Еще ночь...почти... То, что было за окном, никак не тянуло на рассвет - бледно-серое небо оптимизма не внушало. Да и окно все было в каплях дождя. Я попытался вспомнить, по какому случаю у нас такой веселый подъем, а когда вспомнил, мне стало плохо. - Все уже в сборе! - прокричал мне в ухо все тот же заботливый поэт Кирюшка, - Ух, что сейчас будет!!! От его восторга мне стало дурно, и я решил, что постараюсь никуда не ходить. Решение-то было вполне похвальное, но мне не позволили. Кирюшка и Влад, оживленно подпрыгивая, потащили меня к Даньке. Если вчера я, можно сказать, был помощником нашего главного, Даньки, то сегодня это место неожиданным образом оказалось занятым. Рядом с Данькой сегодня крутился Помидор. У Егора был страшно довольный вид, так что я невольно позавидовал - вот, добрался же человек до власти... То ли Егор так повлиял на Даньку, то ли Данька окончательно свихнулся. Я как-то совсем не ожидал, что он будет подгонять ребят для того, чтобы поскорее "как следует врезать девчонкам". В итоге отряд более-менее сформировался. Руководителями, конечно, были Данька и Егор, а я старался не попадаться им на глаза - чувствовалось, что уж мне-то обязательно какую-нибудь гадость поручат. - А теперь - тихо! - приказал Егор, - Пойдем через мост, все равно они все спят! И молчать всем! Молчания, конечно, особо не получилось, но через мост мы перешли вполне благополучно. Вообще у меня появилось ощущение, что после показательной казни дисциплина на девчачьем берегу упала - вчера, например, я спокойно перешел через реку, и хоть бы кто встретил! Потом мне долго казалось, что кто-то услышал мои мысли. Конечно, они только выбирали момент, когда мы отойдем от моста подальше, к их спальному корпусу. В предрассветной полутьме, под мелким отвратительным дождичком, началась совершенно мерзкая драка. О том, что на нас напали, я догадался быстро, легко и просто - меня снова наградили ударом полена, так что само сражение я, можно сказать, пропустил. На этот раз я, правда, не отключился совсем, но и принять участие в драке у меня не получилось - я упал прямо в довольно жесткие заросли вереска, и, если честно, весьма и весьма пожалел о том, что упал в мокрые кусты, а не в обморок - настолько заболела голова. "Ленка, зараза... Как только не убила..." - продираясь сквозь боль, появилась в моей многострадальной голове затюканная мысль. И тут же умчалась. По голове меня ударила вовсе не Ленка, а Полина. От удивления у меня даже не получилось что-либо сказать - я только таращился бессмысленно на то, как Полина старательно лупит поленом Влада. Вообще драка уже заканчивалась - часть наших (в основном, мелкота) умудрилась улизнуть, Данька все еще вяло отбивался длинной, с гвоздями, доской (откуда только достал?), но тоже отступал к мосту. Егора нигде не было. Я даже приподнялся, пытаясь понять, что с ним случилось, но тут же шлепнулся обратно - голова от каждого движения болела невероятно. Так я и лежал, а потом Полина и еще кто-то поволокли меня к спальному корпусу, так что стало не до Егора. Волокли меня довольно неумело - пару раз уронили в грязь (хотя - кто знает, возможно, они это специально сделали...), и, наконец, притащили в спальный корпус. Там меня немилосердно шваркнули на койку, после чего - старательно меня к ней привязали. Подобная крепкая привязанность, разумеется, должна была удержать меня от необдуманных поступков - например, если я Аленке в глаз двину, или еще чего. В том, что допрашивать меня будет именно Аленка, я даже не сомневался. Пока в спальне было тихо - похоже, что девчонки старались истребить остатки участников неудачного нападения. - Рада видеть, - услышал я торжественный голос Аленки, зажмурился, и с надеждой представил себе, что вот-вот проснусь. Так, конечно, быть не могло, но вдруг... - А ты, наверное, здорово удивился, когда девчонки начали вас бить? - с восторгом поинтересовался Егор. От неожиданности я вытаращился на Помидора, который, нахально усмехаясь, подошел к моей койке. - Ты-то что здесь делаешь? - ахнул я, после чего в глазах у меня потемнело - от боли и обиды, - Ты что, все им рассказал? Почему? - Конечно, рассказал. Я почему предложил с утра нападать? - Егор довольно перечислял свои заслуги, с гордостью поглядывая на несколько хмурую Алену, - Думаю, пока вы дрыхнете все - сгоняю к Аленушке, все ей расскажу. Я Алене все о наших рассказывал. И про балки у моста, и о том, что Данька этот, дурак, к Таньке на свиданки бегает. Тут ко мне подошла Полина - изрядно вымокшая под дождем, но вполне спокойная, будто ей и так неплохо. Вот уж кто предатель, так это она. - А зачем? - возмущенно спросил я, - Чего ты у них забыл? - Как что... - Помидор улыбнулся, да так радостно, что уж ему-то я бы точно в глаз дал, - Алена - человек деловой, не то, что эти... Петр и Данька. У нее все устроено. А еще она добрая. Вероятно, в качестве доказательства того, что она и правда добрая, Алена великодушно погладила Помидора по руке. - С ней не пропадешь, - похвастался Помидор. - Пойдем, Егорчик, Полина у нас девочка умная, все у этого узнает - и что вообще Данька замышляет, и куда спрятаться мог. Она уже поняла, с кем связываться точно не следует, - ласково произнесла Алена, помахала Полине рукой, и увела Егора. В спальне остались только я и Полина. - Больше так продолжаться не могло, сам понимаешь. Становилось слишком опасно, Вадим. Полина говорила очень серьезно и спокойно - будто объясняла второкласснику таблицу умножения. Во время разъяснения она неторопливо перебирала инструменты, вероятно, предназначенные для пытки - до ужаса ржавый нож, кривые ножницы и непонятно откуда появившийся на территории лагеря острый блестящий скальпель. - Я отказалась пытать Глеба, и мне досталось, но теперь речь идет о моей жизни. Рисковать я не могу, меня ждет мама. - Я это уже слышал, - мрачно произнес я. Полина не обратила внимания на мои слова - похоже, все ее слова должны были успокоить не меня, а саму Полину. Я же вспоминал свой сон, и мне становилось очень страшно. Одно дело - когда тебя убьют сразу, хотя бы тем же поленом. Это, наверное, не больно, или хотя бы недолго больно. А вот так... - Вчера Алена пришла ко мне, и сказала, что Ленка все подслушала. Она слышала, как ты предложил отобрать у нас еду. А потом она услышала наш разговор у реки. Алена мне посоветовала тебе не верить, это правильно. Пока тебе было удобно, ты себя вел нормально, а потом организовал нападение. Мне сразу нужно было это понять. К тому же, Егор сказал, что вы с Данькой заодно. Ты мне соврал, ты ему помогал Петра убить. Ровный, серьезный голос Полины скорее усыплял, чем тревожил, да и голова так болела, что хотелось только спать, и все. "Вечный сон тебе непременно обеспечат, уж будь спокоен", - попытался я напугать самого себя, но получилось плохо. - Врет все этот Помидор, - сонно произнес я, - С убийствами Данька вполне самостоятельно справился. А еда... Так жрать очень хотелось. И страшно было. - Почему страшно? - несколько удивленно отозвалась Полина. - Ты бы Даньку видела... Я думал, он всех убьет, - засыпая, пробормотал я, - Главное, тебе нужно успеть применить пытки до того, как я засну. Так спать хочется ты не представляешь... Наверное, на несколько минут я и правда уснул - а проснулся только от того, что почувствовал прикосновение холодного металла к руке. Я попытался закричать, но не смог - зато проснулся. Разумеется, все это мне не почудилось - во второй раз этот сон не мог меня навестить.
- Стоило из-за эт... - начал было я, но она бросила на меня крайне выразительный взгляд - молчи, дескать! - и я замолчал. Теперь тишину нарушало только противное поскрипывание перепиливаемых веревок и сопение Полинки. Наконец, минут через пять этой чепухи, я смог слезть с койки. Тело затекло по - страшному, так что сначала я даже пошевелиться толком не мог. Потом сделал пару неуверенных шагов к двери. - Ты что! - прошептала Полинка, и подтолкнула меня к окну, - Сюда! "Только не это!", - успел подумать я, а потом меня выпихнули из окна и я шлепнулся в лужу под окном. Дождь к этому времени разошелся вовсю, так толком рассвета и не было. Из лужи меня достала Полинка. Сам я все никак не мог подняться - ну и мерзкое же ощущение, когда ничего сделать не можешь! Мы куда-то потащились - кажется, в сторону противоположную от болота. Когда мы отошли на более-менее безопасное расстояние, я оглянулся. Из-за дождя мало что можно было разглядеть, но я все-таки увидел, что кто-то (мне показалось, что это Данька) идет по дорожке к девчоночьему корпусу. Конечно, этого ерунда - он ведь не совсем дурак, чтобы нападать на девчонок сейчас? Хотя... Полинка нетерпеливо толкнула меня в бок, и я послушно поплелся следом за ней. - Куда мы идем? - наконец придумал я толковый вопрос. - Здесь недалеко есть старый мост, нам нужно перебраться на тот берег, - ответила Полина. Я фыркнул. - Ты чего, мне не доверяешь? - сердито спросила она. - Нет, просто капли с носа падают, - ответил я, - Ведь все время была такая хорошая погода, а сейчас... А сейчас с неба так лило, что в двух шагах от нас уже все расплывалось. Даже казалось, что мир потихонечку смывается куда подальше от этого лагеря. Хотя нет, какое там потихонечку - нагло и с шумом! - А почему по этому старому мосту никто не ходит? - придумал я еще один неглупый вопрос. - Там опасно... - вздохнула Полинка. - Почему ты меня поленом ударила? - абсолютно некстати воскликнул я. - Когда? - возмутилась Полина, а потом спохватилась, - Ах, когда вы к нам полезли? Ну... Я... Это... Аленка за мной следила, нас ведь тогда Ленка подслушала... Вот. Пришлось соответствовать. Хотя я на тебя сначала и правда очень разозлилась. Но пытать не стала бы, конечно. - А, ладно, - махнул я рукой, - Но зачем на тот берег? Там ведь уже, наверное, никого... Или ваши. - Хотя бы спрятаться можно, - неуверенно проговорила Полинка. - А смысл? И так уже есть очень хочется, а потом еще хуже будет. Или девчонки найдут, тогда нас вообще убьют. Нет, нам нужно в корпус воспитателей. - Нам нельзя! - ахнула Полинка. - А умирать нам можно? - поинтересовался я. Впрочем, мой интерес быстро прошел - я обо что-то споткнулся и едва не полетел в наполненную дождем неизвестность. Полина еле успела меня поймать за руку. - Мост, - она указала на непонятную темную конструкцию, - Ты аккуратнее, тут много всякого валяется. Я кивнул - то, что попалось мне под ноги, оказалось корявым железным прутом, буквально вросшим в землю. - Интересно, если по нему запрещено ходить, почему ты так хорошо знаешь эти места? - спросил я. - А, - Полина хихикнула, - Хотела понять, почему его заварили. - Мост заварили? - ошарашено переспросил я, - Это как? Вместо чая? Мне показалось, что я схожу с ума. - Да нет! - Полина замахала руками, - Что ты! Вот, посмотри! Я подошел ближе к мосту. К опорам моста были небрежно приварены прочные цепи. Пробраться через них было несложным делом. Сложные дела начались дальше. Металлический мост был ужасно скользким. Если учесть, что видимость была практически никакой, а ржавые перекрытия собирались немедленно развалиться, переход на другой берег больше напоминал сцену из плохого фильма ужасов. - А тут глубоко? И высоко? - еле слышно спросил я у Полины, когда очередной кусок металла просто плавно ушел у меня из-под ног, и мне пришлось крепко обнять опору моста. - Что? - крикнула Полина, - Чего ты там мосту в любви объясняешься? Голос у Полины был не очень-то добрый, видно не мне одному хотелось поскорее перебраться на тот берег. - Ничего! - крикнул я в ответ, - Осторожнее, тут дыра, не провались! - Спасибо! - несколько более мягко проговорила Полина, перебираясь через опасный участок. Я нашел в себе силы отпустить опору и продолжить переход. Мост не мог быть бесконечным, все-таки это уж совсем бред. Наконец я смог разглядеть другой берег. Я радостно подпрыгнул на месте - и тут же об этом пожалел. Медленно и плавно, как во сне, мост покачнулся. - Дурак, что ли? - Полинка схватила меня за руку и потащила за собой к берегу. Задыхаясь от быстрого бега, мы шлепнулись в грязь на том берегу. - Дождь, кажется, скоро перестанет, - невнятно пробормотала Полинка, - Посидим пока здесь? - Хорошо, - согласился я. Мы так перемазались в глине, что в луже можно было спокойно сидеть. Дождь постепенно утих, облака быстро и незаметно расползлись, и совершенно неожиданно вышло солнце - жаркое, яркое и будто вымытое. Я наконец смог как следует разглядеть страшный мост. Теперь-то в нем не было ничего интересного, хотя вид у него, конечно, оказался запоминающимся - похож на обглоданный рыбий скелет. Кажется, такая конструкция носила какое-то красивое название, только вспомнить его я так и не смог. Цепь, закрывавшая вход на мост с этой стороны, была оборвана. - Ну и мостик... - сказал я вяло - просто для того, чтобы услышать свой голос, не приглушенный дождем. - Ага... - сдавленно отозвалась Полинка, - Я так устала... Я посмотрел на Полинку. Выглядела она кошмарненько так, будто черт из болота - вся в грязи, волосы мокрые торчат во все стороны, под глазом синяк. - Ничего, скоро во всем разберемся, - я осторожно встал на ноги и сделал несколько шагов в сторону воспитательского корпуса. Стеклянное здание, умытое дождем, сияло на солнце как бриллиант. Оно стояло совсем близко, и казалось таким спокойным, что во мне устало ожила злость. - Идем, - согласилась Полинка, и с печальным "ох!" кое-как поднялась с земли. Мы подошли к стеклянному корпусу. Зеркальные окна не позволяли увидеть, что там было внутри, а белая пластиковая дверь не открывалась. Я неуверенно посмотрел на Полину. - Разбить окно? - спросил я, оглядываясь - нет ли здесь подходящего камня или палки. Камень нашелся сразу у крыльца - довольно увесистый осколок бетона. Я вздохнул, покачал головой - и швырнул камень в ближайшее окно. Стекло красиво разлетелось, несколько осколков упали рядом с нами. - Надеюсь, наша обувь достаточно прочная, - я с сомнением посмотрел на свои шлепки и на зеленые сандалии Полинки. Мы, осторожно перешагивая через осколки, вошли в здание. В коридоре было тихо и как-то тревожно. Несмотря на забавные рисунки, которые украшали стены (явно дело рук младшеньких - все какие-то радужные корявые птицы, рыжие лисы и цветочные клумбы), хотелось бежать отсюда как можно скорее. - Кажется, нам сюда, - прошептала Полинка, указывая на белую дверь в конце коридора. Дверь не открывалась. Сначала-то я робко постучал, надеясь на ответ, потом - навалился на нее всем телом, но она только заскрипела, и ничего. - Зайти с другой стороны, наверное, надо... - растерянно произнес я. Полинка как-то странно на меня посмотрела. - Мне как-то не по себе, - прошептала она, - А вдруг там... Мы аккуратно вылезли через разбитое окно и обошли здание. Там и правда было "вдруг", да еще такое "вдруг", что никаких других, более подходящих определений не находилось. Во-первых, стеклянная стена была почти полностью разрушена упавшей сосной. Почему-то ее ничего не задержало, так что другая сторона воспитательского корпуса, которую нельзя было увидеть со стороны лагеря, ощетинилась громадными осколками разбитого стекла. Во-вторых, внутри преподавательский корпус выгорел. Когда мы подошли ближе к разбитой стене - увидели основательно изъеденные огнем стены и груду обгоревшего мусора на полу. - Посмотрим поближе? - спросил я, хотя мне совсем не хотелось что-либо там рассматривать. - Да, наверное, - еле слышно ответила Полина. Мы вошли в эту жуткую комнату. Страшные черные обломки перекрытий я старался обходить как можно дальше. - Значит, получается, они тут все... если на совещании были, то... - говорить нормально у меня не получалось, - Ничего... Что именно "ничего" я сказать не успел, потому что заметил странное яркое пятно на полу. Подошел ближе - и увидел красные бусы на разорванной нитке. Часть бусин разлетелась по комнате. Я вытащил из кармана давнюю находку - точно, эта была отсюда. - Полина, я тут нашел... - негромко произнес я, - Посмотри. Полинка подбежала ко мне: - Ой... - она удивленно на меня уставилась, - Это Танькины бусы... Я живо представил себе мертвую Таньку, которая навещает эти жуткие развалины, и мне захотелось сбежать отсюда как можно дальше, можно даже к девчонкам. - Она их потеряла. Ей Аленка подарила, а она неделю назад потеряла. Получается... получается, она знала, что здесь, - Полинка вздрогнула, - Вот такое приключилось? И она ничего не сказала? - Выходит, так, - я бросил свою бусину к остальным и брезгливо вытер руки об изрядно измазанную футболку, - Нам теперь никто не поможет. - Зря ты так, - ответила Полина, - Я тут кое-что нашла. Выберемся из лагеря. Только давай сначала уйдем отсюда. Мы аккуратно выбрались из жуткого здания, стараясь особо не всматриваться в обгоревшие обломки на полу. - Ну, так что ты нашла? - спросил я у Полинки, когда мы наконец оказались в лесу. - Это - график, когда забирают грязное белье. Его отвозят в прачечную, которая в городе, где-то в районе Ручьев. Приезжает грузовик. Как раз сегодня днем. - Может быть, мы уже... - я не договорил, и побежал по направлению к воротам лагеря. Полинка держалась молодцом - почти не отставала, хотя и пыхтела на бегу как паровоз. Остановились мы только у ворот лагеря. - А если мы опоздали? - спросил я, - Что тогда? - Ворота открыты, - довольно прохладно ответила Полинка, - Уйдем отсюда. Хоть куда. - А потом что? - проявил упрямство я. - Здесь я не останусь, - тихо произнесла Полина. Я хотел было сказать, что до ближайшего хоть сколько-то населенного пункта очень далеко, а вот до лесных зверей наверняка близко, но тут мы услышали, что к воротам лагеря подъехал грузовик. - Эй, там как, белье готово? - прозвучал раздраженный мужской голос за воротами. Затем водитель прибавил с десяток дольно грубых предложений для воспитательского состава этого лагеря. - Опять придется за ними тащиться, - буркнул водитель. Я дернул Полинку за руку, и мы юркнули в ближайшие заросли Иван-чая. Тут же выяснилось, что заросли состояли далеко не только из Иван-чая - нашлась и крапива. Я тихо охнул, и тут же прикусил язык - привлекать внимание водителя им было совсем ни к чему. Мрачноватый водитель направился к воспитательскому корпусу, а мы выбежали за ворота лагеря. - И что, нам в кузов лезть, получается? - сам себя спросил я, но махнул на все рукой, и забрался в кузов, благо, было не особенно высоко. Следом за мной в грузовик залезла и Полинка. Она с сомнением подергала край брезента, образующего крышу грузовика, но ничего не сказала. Мы устроились в углу, стараясь укрыться за мешками, которые валялись в кузове. Кажется, там тоже было белье. Не успели мы как следует спрятаться, как снаружи раздался топот водителя. Судя по всему, воспитательский корпус ему тоже не понравился - он даже не ругался, только громко и занудно икал. Водитель поспешно залез в кабину, и мы наконец-то выехали из лагеря. - Минут через сорок будем в городе, - прошептала Полинка. Предосторожность эта явно была лишней - шум мотора заглушал почти все, и водитель нас наверняка не услышал бы, даже если бы Полинка вздумала кричать во весь голос. Остаток пути мы провели в молчании. Во-первых, совсем не верилось, что эта история наконец-то закончилась. Во-вторых, водитель ехал на мой взгляд очень быстро, а в пригороде у нас такие дороги... Короче говоря, меня ужасно укачивало, и единственное, что меня радовало - то, что я сегодня ничего не ел. ...Грузовик резко остановился. Я осторожно выглянул из-за мешков - что там вообще такое? - Полинка, мы в городе, надо поскорее выбираться! - я толкнул Полинку, которая успела крепко уснуть в обнимку с мешком. - Хорошо... - сонно пробормотала Полинка, - Еще пять минуточек, ладно? - Какое там пять минуточек! - я схватил Полинку и вытащил ее из грузовика. Успели как раз вовремя. Мы отошли от грузовика буквально на пару метров, и тут нас заметил выползший водитель. Смотреть на него было неприятно, потому что он, бледный, обильно заросший бородой, стал похож на исключительно русского по духу вампира. - Брысь от грузовика...- замогильным голосом приказал водитель, - Бегают тут... Но, судя по его виду, ему сейчас было совсем не до нас. Водитель махнул на нас рукой (во всех смыслах), и мы послушно ушли от грузовика подальше. Прачечная и правда была недалеко от Ручьев. До моего дома - минут двадцать пешком, если, конечно, "зайцем" на автобусе не проехать. Так-то совсем быстро. Мы с Полинкой присели на скамеечку у прачечной. Скамеечка стояла удобно, в тени - на небе снова было жаркое солнце, хотя здесь, в городе, кажется, даже дождь не прошел. - Ну как? - спросил я, - Тебе отсюда до дома далеко? - Нет, - Полинка задумчиво покачала головой, - Минут пятнадцать. Я дойду быстренько, и все... Она всхлипнула - похоже, очень устала, да и выглядела она неважно. - Полин... - нерешительно произнес я, - Скажи мне свой телефон, пожалуйста. Я тебе позвоню вечером, хорошо? - Зачем? - удивилась она. - Ну... узнать, все ли у тебя хорошо. И может еще увидимся потом. Когда отдохнем. Ты мой телефон запиши, хорошо? - Куда я его запишу? - вяло улыбнулась Полинка, - У меня ничего с собой нет. - Ну тогда запомни, - я продиктовал ей свой телефон, и она его послушно повторила. - Запомнила? Позвонишь? - спросил я, и она кивнула, - Диктуй свой. - 534-10-20, - сообщила Полинка. - Простой! - обрадовался я, - Хорошо запоминается. Созвонимся вечером, хорошо? Хорошо? Полина непонимающе посмотрела на меня, а потом кивнула. - А сейчас - беги домой, - посоветовал я Полине, - Пока! - Пока, - тихо повторила она, и пошла в сторону проспекта Науки. Когда она отошла довольно далеко, ей, видимо, что-то пришло в голову - она обернулась, и помахала мне рукой. - Удачи! - крикнул я, и, прихрамывая, отправился к себе домой. Происходящее надоело мне до ужаса. "Зайцем" проехать удалось почти до моей остановки, пришлось, правда, выскочить раньше - откуда-то принесло контроль. Карточка и деньги у меня остались в сумке, а сумку из нашего корпуса я забирать не собирался. Пусть родители потом едут. Я им все расскажу, они помогут... А завтра мы, конечно, пойдем с Полинкой гулять. Сегодня я буду спать. И есть. Например, попрошу жареной картошки, с корочкой, в масле... Мысли о еде немного отвлекли меня от усталости, и минут через пять я уже нажимал на кнопку звонка у своей квартиры. За дверью было тихо. После пяти минут истязания звонка, пришлось смириться с тем, что в квартире никого нет. Как-то до этого мне даже в голову не приходило, что моих родителей может не быть в квартире, когда я, такой несчастный, голодный и грязный здесь появлюсь. Они просто обязаны быть на месте! Я ведь так устал... Ноги меня уже не очень держали, так что я сполз на коврик, прислонился к двери и закрыл глаза. "Я ведь даже не знаю, какой сейчас день недели. Если сегодня - суббота, то они на даче, погода-то чудесная... значит, так еще два дня сидеть? А еще у них может быть отпуск. Тогда мне придется их ждать месяц, не меньше. Повезло, если они на работе. Хорошо бы они и правда были на работе..." - печально думал я, а потом как-то незаметно уснул. --- - Вадька, подъем! - заорал мне кто-то в ухо. "Сейчас мы пойдем воевать с девчонками, и меня снова ударят по голове. И так будет всегда. Лучше бы меня убили", - подумал я, совершенно, впрочем, напрасно. - Мама! - обрадовался я, попытался встать на ноги, но не смог - ноги основательно затекли. Оставалось преданно смотреть на маму снизу вверх. Все-таки сегодня был не выходной - мама была в строгом деловом костюме. - Вернулась с работы, а тут под дверью мне такой подарочек! - сердито говорила она, втаскивая меня в квартиру, - Сбежал, что ли? - Сбежал! - радостно подтвердил я. - Марш в душ, чучело, - вздохнула мама, - На тебя смотреть страшно. Я бы сейчас от радости даже в колодец нырнул, не то что в душ. Более-менее умывшись, я в халате выполз на кухню. Мама, хоть и сердилась, все-таки решила, что без обеда меня не оставит. Суп я съел совершенно стремительно, даже не понял, что это был за суп. А на гречу меня уже не хватило - так потянуло в сон, что я едва с табуретки не падал. - Пока ты мылся, я лагерному начальству позвонила, - сообщила мама, убирая тарелку с гречневой кашей. Я моментально проснулся и настороженно посмотрел на маму. - И что? - тихо спросил я. - А что? - удивилась мама, наливая мне чай. - Они тебе ответили? - еще тише поинтересовался я. - Конечно, - фыркнула мама, - Сказали - звякнут твоим воспитателям, пусть тебя больше по лесам и болотам не ищут. - Не понял, мам, - проговорил я, чувствуя, что мне совсем не по себе, - Звякнут воспитателям? Ты звонила в лагерь? Прямо в лагерь? - Что ты так разволновался? - немного обиженно отозвалась мама, - Я звонила в офис лагерного начальства, который в городе. Они потом воспитателям все скажут. В лагерь не дозвониться, у них там что-то с телефоном. Вадик, что с тобой? Вадим! Тебе плохо? Мама потащила меня в мою комнату, на диван. - Посиди-ка. Да что с тобой такое, Вадим? Плохо себя чувствуешь? - перепугано спрашивала мама. - Мам... - неуверенно заговорил я, - Пожалуйста, позвони еще раз начальству. Скажи, что воспитательский корпус сгорел, что там все погибли. Скажи, что там ребята остались... Что они там друг друга поубивают, если никого не прислать. - Что ты такое говоришь? - сердито спросила мама, - Как такое могло быть? - Мама, я тебя очень прошу, - я старался говорить как можно убедительнее, но получалось очень жалобно. - Ну хорошо, - проворчала мама, - Так и быть. Она принесла телефонную трубку и набрала номер лагеря. - Алло, это офис летнего лагеря "Сосновки"? Я вам недавно звонила. Это мама Вадима Неведова. Он говорит, что в лагере какие-то ужасы случились... Некоторое время она слушала собеседника, а потом протянула мне трубку: - На, убедись! - Алло? - слабым голосом произнес я, - Там, в лагере... - Все нормально. Связь с лагерем установлена, просто была авария на телефонной линии. Мы связались с воспитателями, и передали им, что ваш Вадим никуда не пропал, - сообщил мне четкий и уверенный мужской голос. - Спасибо... - поблагодарил я, но меня уже не слушали - лагерное начальство повесило трубку. - Вадим, что с тобой произошло? - резко спросила мама, - Почему ты придумываешь страшные истории? Там все в порядке. - Мам, я правду говорю, - начал было я, но мама меня перебила: - И слушать не желаю! Знаешь... - тут она, видимо, вспомнила, что я не очень здоров, - Ты пока поспи, а я врача вызову. - Мама, я еще хотел попросить... - я говорил с трудом, хотелось поскорее провалиться в сон и забыть обо всем. - Ну? - нетерпеливо воскликнула мама. - Мне вечером может позвонить девочка. Мы договорились. Разбудишь меня, ладно? Или нет, постой, можно я сейчас позвоню? Мама недоверчиво на меня посмотрела, но телефонную трубку дала. - Какой-то простой номер... - попытался вспомнить я, но не смог. Там что-то было простое... Почти наугад набрал я какой-то номер. - Алло, Полину позовите, пожалуйста, - быстро произнес я, как только сняли трубку. - Здесь такие не живут, - резко ответили мне, и в трубке раздались короткие гудки. Отвечавший по голосу чем-то напоминал водителя из лагеря. - Ничего, она помнит мой номер, - уверенно произнес я, вручая маме трубку, - Если она позвонит - разбудишь, да? - Хорошо, - покачав головой, согласилась мама, - Спи, Вадим. Я упал на подушку и моментально уснул. --- В общем-то на этом мое большое приключение закончилось. С утра мама, отпросившись с работы, потащила меня по врачам. Мысль о том, что я мог сойти с ума, маме с папой не нравилась, но это не помешало им записать меня на прием к психиатру. Врач слегка успокоил моих родителей, заявив, что переходный возраст - это всегда трагедия для подростков, в это время они часто совершают глупости, и в целом моим родителям очень даже повезло, что все ограничилось побегом из лагеря. В качестве надежного средства от подобных приключений, маме сказали название какого-то чудодейственного препарата, и года три мне пришлось принимать перед завтраком, обедом и ужином таблетки со сложным и непонятным латинским названием. Потом эта история как-то забылась, мама простила мне мой побег из лагеря, и все стало как прежде. Правда, за сочинительство меня больше никогда не хвалили. Только через несколько лет мне все-таки удалось выяснить всю правду о том, что случилось в этом детском лагере. Воспитательский корпус действительно сгорел, я ничего не придумывал. Но вот заведующий лагерем не желал сообщать эту новость посторонним. К тому моменту, когда в лагерь позвонила мама, водитель грузовика уже сообщил начальству о том, что произошло, и начальство старательно прикрывало себя - как могло. Что в итоге стало с Аленкой, Данькой, Помидором и прочими - я не узнавал. Видеть их мне совсем не хотелось. Телефонный номер Полины я так и не вспомнил, и найти мне ее не удалось. Звонила ли она мне в тот вечер - я не знаю, мама упорно отказывалась рассказать что-либо об этом, и лучшее, на что я мог рассчитывать - это вялое "никто тебе тогда не звонил". В общем-то, после этого я не очень рассчитывал на звонок, а сейчас уже и думать об этом нет смысла. И все-таки - я всех прошу вечером мне не звонить. Я не хочу, чтобы был занят мой телефон.