На стенке тихо цыкали часы:
"Не разбуди! Рассвет лишь на подходе..."
Под одеялком шморгали носы,
Но не чихали ночью этой вроде.
Смолистой хвоей переполнен мир,
Ещё не сбросивший ночные тени:
На шторе кремовой мерещился сатир,
А на ковре - два северных оленя.
Я у окна не сразу поняла,
Куда вдруг подевалась вся прозрачность
Добротного оконного стекла?
И приложив ладошкину горячность,
Вдруг с головою окунулась в сад
Соцветий дивных иглоугловатых,
Тропинкой хрупкою вернулась я назад
В тот день и час из прошлого когда-то,
Где тоже тихо цыкали часы,
И пахло хвоей, и бродили тени,
И наши с братом беспокоили носы,
И не было тогда у нас сомнений,
Что мир узорный белый на стекле
Был нарисован кем-то не случайным,
Что, может это - он, который мне
Под ёлку положил мартышку тайно...

Ладони от стекла я отняла.
Они замёрзли, даже покраснели.
На месте их - два зеркальца-крыла,
Под ними - лапы ледниковой ели.
А за спиной моей уже возня,
Уже сопенье, шелест целлофана,
За рукава уж дёргают меня
И топят в поролонистость дивана...