Долина Даниэла : другие произведения.

Кочевница (Продолжение 12)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    "Есть закон, по которому кочевник, связав себя узами любви с одним из магов, свежей кровью дарует его роду всесилие и неистребимость. Любовь, ожидающая тебя в этом мире, спасёт или уничтожит его. Ты сделаешь выбор, который будет единственно верным. Я знаю это". Если вам ещё интересно, какой выбот сделает Кочевница, то - вперёд! 12 НОЯБРЯ 2007 Г. (11.40) ДОБАВЛЕНО 9 НОВЫХ ГЛАВ. Продолжение следует...
  Как последний раз в жизни...
  
  
  Мария не изменила своего решения - переехала в дом сэра Мэтью. В домике у моря действительно никто не обрадовался её отъезду. Единственный человек, которому это пришлось бы по душе, покинул 'райский уголок' несколькими днями раньше.
  Мария поселилась в великолепном особняке сэра Мэтью на втором этаже. Ей, не смотря ни на какие возражения, были предоставлены апартаменты из трёх комнат. Все в доме, а там было полно прислуги, оказались простыми людьми - не волшебниками. Они чрезвычайно уважительно относились к талантам и человеческим достоинствам сэра Мэтью и приветливо приняли гостью. Скорее всего, сэр Мэтью их предупредил, что она необычная, очень важная особа. И Мэри приходилось соответствовать.
  Мария ни разу не осмелилась посетить своих друзей одна: бывала в гостях у молодых чародеев только в компании с сэром Мэтью. Приближалась свадьба Эдуарда и Елены. Орландо почти не бывал дома. Всё время посвящал работе, разъездам, то и дело подбрасывая заботу тётушке Молли, которая обливаясь слезами врачевала его раны.
  ― Он не умрёт своей смертью, - жаловалась старушка сэру Мэтью. - Если бы был жив сэр Флориан... Знал бы он, что сталось с его единственным сыном?
  ― И что же с ним сталось, дорогая? Он такой, каким его хотел видеть отец. Поверь мне. Ведь сэр Флориан был тоже смелым и отчаянным, настоящий сорвиголова.
  Каждый день Мария отправлялась на службу. Она теперь неотлучно была рядом с Элеонорой. Их отношения - сугубо деловые устраивали обеих. Мария справлялась с работой, показывая расторопность и ум. Это ценилось Элеонорой. Однако в отличие от мадам Гуртон, Мария не могла довольствоваться положением безмолвной стенографистки. И это приходилось принять даже мадам Элеоноре, ведь она имела дело с Кочевницей. Иными словами, для всех по-прежнему руководила советом мадам Элеонора, на деле же важные решения принимались обеими дамами.
  По настоянию магического совета была проведена мобилизация среди магов и людей. Долго доказывать необходимость подготовки к войне не приходилось. Всякий понимал, что другим способом унять алчущего власти и мирского страдания Берингрифа уже невозможно. Армия южан постепенно перемещалась на Север. И там, где показывались 'безоружные' южные воины, люди чувствовали себя увереннее. Всадники Берингрифа редко вступали в противоборство с южной армией. Они чего-то выжидали. Было очевидно, что у Берингрифа есть план. И вступать в открытую конфронтацию не является частью этого плана, во всяком случае, теперь.
  По вечерам сэр Мэтью вёл бесконечные беседы с Кочевницей. Она до сих пор не решалась поделиться с кем-нибудь пророчествами и открытиями относительно своего предназначения в этом мире. О Кривом Билле Мария тоже умалчивала. Всё в этом было слишком личным, и рассказывать о том, что главное оружие Кочевницы - не магическая сила, не мудрость, не воинская доблесть, а самая обычная её женская сущность, было просто очень стыдно. Кроме того, Мария могла и ошибаться. По-прежнему Мэри не верила в себя и в своё магическое чутьё. Однако сэр Мэтью и сам, похоже, был близок к прочтению метки. Он детально ознакомил Марию с жизненным циклом лососевых рыб и предположил, что путь Кочевницы в их мире может быть сопряжён с сущностью этого цикла.
  Осень была на исходе, когда сэр Мэтью сообщил Марии будоражащую новость, после чего она поняла - теперь что-то должно измениться в размеренной жизни канцелярской крысы. В далёком Хайхилле на свет появился новый Хранитель Ключа. Малышка Оливия родила сына счастливому Роланду, и последний в роду Питера по завещанию Кочевника должен был освободить Сэмюеля от его тяжёлой ноши. Только освободитель пока писался в пелёнки и слабо попискивал, если был голоден. Потом Мария узнала, что Орландо и Эдуард снова отправляются в Хайхилл, чтобы поприветствовать нового Хранителя Ключа и помочь Сэму донести до Роланда великое предназначение мужчин его рода. Ведь сохранить неприступность кузницы Берингрифа теперь, когда война стоит у порога, чрезвычайно важно.
  Очень стыдно, но вторая новость привела Марию в большее смятение, чем первая. Она собралась и без промедления отправилась в домик у моря. Сэр Мэтью не понял, зачем такая спешка, но возражать не стал. Он давно утвердился в том, что Кочевница не по годам мудра и талантлива. И если она решила сразу же встретиться с Орландо и Эдом, значит это действительно важно.
  Эдуард всего неделю назад стал мужем. Бедная Елена: вместо медового месяца с любимым девушка получает холодную пастель и ночи без сна в тревоге за самого дорогого человека на свете.
  В гостиной были Елена и Элизабет. Они обнявшись сидели в одном кресле и смотрели на огонь в камине. Мария тихонько вошла и села напротив. Долго молчали, пока не появились Орландо и Эд. Эдуард поцеловал жену и сел на пол, обняв её худенькие коленки. Она едва сдерживала слёзы.
  ― А где сэр Мэтью? - спросил Орландо. Он был в приподнятом настроении и даже, кажется, чему-то обрадован.
  Мария не сразу поняла, что должна отвечать именно она, и из-за долгого молчания прохрипела:
  ― Он остался дома. - Откашлялась. - Он дома.
  ― Кого хороним, дорогие мои? - спросил бодрым голосом Орландо. Он достал тлеющую головешку из камина и зажёг все свечи в комнате, пошёл на кухню, оторвал от залитого слезами передника тётушку Молли и потребовал накрывать на стол. Старушка никак не могла привыкнуть к боевым будням своих подопечных, и всякий раз оплакивала любую их отлучку из дома.
  Ужин проходил в необычной обстановке. Парни балагурили, приставали к девушкам, совсем не разделяя их на своих и чужих. Доставалось даже тётушке Молли. Она плакала и смеялась одновременно. Это было трогательно и забавно. Марии кусок не лез в горло. Она только делала вид, что ест. Елена несколько раз пыталась выспрашивать Мэри об экспедиции Эда и Орландо.
  ― Я сама узнала обо всём только час назад... Правда.
  Эдуард перебил:
  ― Мадам Мария, а как там сэр Даниэль? Отец говорил, что он сбрил усы. Ты как-то сказала, что усы делают мужчину старше, вот он и сбрил. Бедолага. Или ему есть на что надеяться, а?
  Парни засмеялись.
  ― ...Что? Я не знаю. Глупости это, Эд. Ничего он не сбрил. Или сбрил... Не помню.
  ― А-а-а... Так всё-таки сбрил.
  ― Какая разница?
  Девушки набросились на Эда, защищая Марию и пытаясь вразумить его. Ведь сейчас есть куда более важные вещи. Елена была уверена, что ей надо отправиться в Хайхилл вместе с мужем. Это её долг. Лизи не предлагала себя в попутчицы, но по всему было видно, что помани Орландо пальцем, и она помчится за ним на край света.
  Пока все шумели, Мария осмелилась взглянуть на Орландо. Какие необычные глаза у него... Серебристо-серые, но не прозрачные, а будто из бархата. Так и хочется прикоснуться к ним пальцем. Она не давала себе отчёта в своих действиях. Как когда-то Эд в лесу показывал ей фокусы с веточкой, так и она теперь нежно провела невидимой рукой по ресницам Орландо. Казалось, что вокруг никого нет, и звуки голосов растворились в воздухе. В груди стало горячо-горячо. В груди, в животе... И ноги онемели как у пьяной. А выпила-то всего полглотка красного вина.
  Его взор затуманился, и тут же Мэри почувствовала прикосновение к своим губам. Он проводил по ним кончиками пальцев, пытаясь приоткрыть, ...потом по шее и груди. Она спрятала лицо в ладони и резко встала:
  ― Извините. Можно я пойду?.. - Её пошатывало. Орландо подался вперёд, набрал воздуха в лёгкие и хотел что-то сказать. - ...В свою..., то есть в ту комнату, в которой я жила. Мне что-то нехорошо.
  Елена подскочила, обняла Мэри за плечи и повела наверх.
  ― Что случилось? Ты, наверное, устаёшь на работе... Я знаю, это твоя заслуга, что мадам Элеонора перестала открыто ссориться с людьми и настояла на мобилизации.
  ― Нет. То есть, да. Это я попыталась воздействовать на Элеонору. Но я почти не устаю. Знаешь, я бы тоже отправилась в Хайхилл. Очень хочется всех увидеть... Да, совсем забыла. Там в прихожей свёрток на полке. Отдай его Эдуарду. Пусть передаст Сэмюелю от меня. Это мелки, цветные.
  ― Сама отдашь. Ты ведь не обиделась на него?
  ― Нет.
  ― Он вообще не способен обидеть. Он такой... Мэри, если бы ты могла понять, как он нужен мне! Сейчас это будет очень опасное путешествие. Вдруг...
  ― Нет! Замолчи! - Мария запечатала комнату и бросилась к ногам плачущей подруги:
  ― Ты веришь мне? У меня было пророчество. Вы будете жить долго и счастливо. Я видела вас стариками с кучей внуков, - соврала Мария. - Не плачь, Леночка.
  Елена пошморгала носом, вымученно улыбнулась и, вытирая слёзы, спросила:
  ― Как ты меня назвала?
  ― Так называют женщин с твоим именем в той стране, откуда я пришла. Лена, Леночка, Ленок...
  ― Красиво. А как тебя зовут в том мире? Мария?
  ― Нет. Я забыла, - снова соврала Мэри.
  ― Знаешь, когда они уйдут, я здесь останусь совсем одна... с тётушкой Молли. Лизи не хочет возвращаться. Она ждёт, что Орландо сам её позовёт обратно. Только он не позовёт. Я знаю... Возвращайся, Мэри.
  ― Я подумаю.
  ...Мария лежала в пастели и рассматривала знакомую комнату в магическом сиянии. Было очень холодно. И не помогали никакие заклинания. Вдруг - шаги. Это шёл Орландо. Она распечатала комнату и подошла к двери. Дверь распахнулась. В темноте блестели его глаза. Он вошёл в комнату и запечатал её. Мария смущённо почти без одежды стояла рядом с Орландо, и круговерть, что он устроил, вскружила ей голову. Он привлёк её к себе и прижал к груди. Так спокойно и тепло рядом с ним. Она вспомнила сон из прошлой жизни, когда Орландо вырвал её из лап каких-то мерзких водяных существ. Тогда тоже было спокойно и тепло. Её тело теперь казалось пластилином в его руках. Только их силу и его дыхание ощущала она, и чуть слышно: 'Мэри, Мэри... Только моя... Никому не отдам тебя, никому'...
  ...А потом:
  ― Тебе хорошо со мной?
  ― Я была с тобой? - Она улыбнулась. - А я думала, что на небесах... - Мария рассматривала его профиль в магическом сиянии. Провела указательным пальцем от прядей чёрных волос по высокому лбу, прямому носу, губам, подбородку, по мускулистой шее... Когда палец коснулся ложбинки над грудиной, Орландо не выдержал: он сжал её ладонь и перевернулся, накрыв Мэри своим телом:
  ― Что ты там нашла?
  ― В моём мире считают, что там душа человека - его внутренняя сущность.
  ― Хочешь узнать, какая она у меня?
  ― Не знаю. Скорее - нет.
  ― Странно. Это всегда интересно женщинам.
  ― Интересно быть обманутыми?.. - последние слова она уже не могла говорить. Только шевелила губами, захлёбываясь глотками горячего воздуха. Его плоть настойчиво требовала удовлетворения, и Мэри снова сдалась...
  Последние два дня перед отъездом Орландо в Хайхилл Мария провела с ним. Это были самые прекрасные и тревожные дни в её жизни. Она не думала о будущем, старалась не вспоминать о прошлом и жила только сегодняшним днём. Она не выясняла, что чувствует Орландо к ней, не объяснялась с Еленой, Эдом и сэром Мэтью. Орландо и Мария были всё время вместе: в доме, на берегу, в море. Гуляли по городу, скакали на лошадях, поднимались на маяк и... любили друг друга так, как любят последний раз в жизни.
  
  В ожидании
  
  
  После отъезда Орландо Мария на несколько дней куда-то исчезла. Она оставила записку сэру Мэтью, чтобы её не искали, что скоро вернётся, и... исчезла. Никто так и не узнал, где была Кочевница, но вопросов не задавали. Вернувшись, Мэри отправилась в домик у моря. Она вошла в гостиную и разожгла огонь. Тётушка Молли приоткрыла дверь и испуганно заглянула вовнутрь:
  ― А-а, это ты?
  Старушка вошла и, боясь запачкать мебель, присела на краешек стула:
  ― Хочешь что-нибудь съесть? ...Или выпить?
  ― Спасибо. Ничего.
  Молли всё же слетала на кухню и принесла мятный чай. Снова присев на краешек стула, протянула чашку Марии:
  ― А Елена очень скучает. Всё время плачет... И сэр Мэтью живёт здесь...
  ― Думаете, она не захочет, чтобы я вернулась сюда?
  ― Почему не захочет?
  ― Из-за Лизи.
  ― Нет. Она будет рада. Она так скучает, а вместе вам будет легче. - Тётушка Молли прослезилась.
  ― Элизабет здесь бывает?
  ― Почти каждый день...
  ― Вы уже приготовили ужин?
  ― Нет. Но я сейчас соберу что-нибудь...
  ― Не надо. Я просто хочу помочь.
  ― Да зачем? Теперь нужно совсем немного. Елена ничего не ест. Да и сэр Мэтью...
  ― Пойдём, Молли.
  Провозившись до вечера на кухне, Мария попыталась придать своему существованию хоть какой-то смысл. Молли всё время сидела у окошка и, глядя на Мэри, тихонько хныкала. К вечеру Мария взорвалась:
  ― Что вы скулите?! Ну, что вы скулите? Они что, уже погибли? Или ушли навсегда? Что слёзы лить? Если не перестанете, тётушка Молли, я вас высеку, как непослушного ребёнка. Вы думаете, что Елене станет легче, если она будет с утра до вечера созерцать ваше распухшее от слёз лицо? Идите наверх и приведите себя в порядок. Надеюсь не надо учить, как это делается?
  Молли забыла плакать. Ошарашенная вытаращилась на Марию, которая сама ещё час назад, глядя в одну точку, с трудом попадала картофелиной в кастрюлю. Однако не могла ослушаться. Мария вообще оказывала на старую ведьму истинно магическое действие. Имея привычку делать вид, что слушается каждого в доме, Молли чаще всего удавалось делать многое по-своему. С Мэри такие фокусы никогда не проходили. Вот и теперь старушка засеменила к выходу и молниеносно перенеслась наверх.
  Сэр Мэтью очень обрадовался, увидев Мэри. Елена тоже улыбнулась. Была сильно похудевшей и бледной. Великолепный наряд, что всегда туго облегал идеальную фигуру, выглядел неряшливо и будто с чужого плеча. Мэри повезло: сегодня Элизабет не была с ними.
  После ужина Мария довольно конструктивно обсуждала с сэром Мэтью новости в магическом совете и правительстве. Елена слушала с умным видом, но на самом деле была далека ото всех этих заседаний, коалиций и указов. Когда девушка начала засыпать, Мария решила отвести её наверх. Подходя к двери своей спальни, Елена сникла и умоляюще посмотрела на Мэри:
  ― Можно, я переночую сегодня у тебя?
  ― Конечно.
  Мария уложила Елену в пастель и сама легла рядом. Они долго не могли уснуть, хотя ещё несколько минут назад Елену еле удалось растолкать.
  ― Ты не сердишься на меня?
  ― Нет.
  ― Можно я вернусь сюда?
  ― Да.
  Мария обняла Елену за плечи, поцеловала в висок и прошептала:
  ― Я могу связываться с Орландо... Мы всё будем знать о них.
  ― Связываться? И Орландо тебе позволил? Даже Эд никогда не позволял мне этого... Ты знаешь, что сейчас с ними? - Елена уселась на кровати и приготовилась слушать.
  С этого дня Мария стала давать полные отчёты Елене о путешествии на Север. А наедине с собой она всё время сдерживалась, чтобы не проникать в ощущения Орландо ежеминутно. Это желание отвлекало от дел, мешало сосредоточиться. Когда он проводил ладонью по волосам, поправлял на себе одежду, она испытывала такое наслаждение, прикасаясь к любимому телу, что совсем терялась и долго не могла осознать, где и зачем находится...
  В таком полуреальном состоянии Мария и Елена прожили всю осень. Елена немного пришла в себя и научилась владеть чувствами. Мария как-то необычно похорошела. Просто расцвела. Будто Царевна-лягушка сбросила она свою лягушечью шкурку и превратилась в настоящую красавицу после поселившейся в сердце любви. За ней даже стали ухаживать мужчины, не смотря на всю неприступность величавой дамы из магического совета. Эти ухаживания, особенно жизнерадостного Френсиса, забавляли Мэри, давая возможность коротать деньки в ожидании встречи с Орландо. Но тоска по любимому цвела буйным цветом в душе. Только ни с кем, даже с Еленой, не делилась Кочевница этой тоской. И любовь, и нежность, и страсть, и эта снедающая тоска - всё принадлежало только ей... и ему. Вот вернётся, и она расскажет ему обо всём.
  ...Тот вечер не задался. На ужин пришла Элизабет. Она совсем не разговаривала с Марией, делала вид, что её вовсе нет. Так происходило уже давно. После известных событий Лизи стала презирать Марию. Теперь она поняла, чем объяснялась всегдашняя неприязнь к этой загадочной женщине, которая не была так хороша и молода, как Лизи, но с первой встречи с Орландо стала умело плести паутину, в которую, в конце концов, как ни странно и попал столь искушённый покоритель женских сердец.
  Тем вечером Марии никак не удавалось наладить связь с Орландо. Она видела лишь темноту и слышала тишину. Так бывало, когда он не хотел пускать её. Обычно на то существовала весомая причина. Первый раз Орландо не позволил Марии стать свидетельницей происходящего, когда файрбонинги сожгли маленькую деревушку под Ременом, и он не хотел пугать любимую жутким зрелищем обожженных тел. И потом, когда Эдуард пострадал при встрече с оборотнем в лесу у Хайхилла, Орландо тоже не разрешил созерцать Мэри стонущее и корчащееся тело Эда в землянке Нэнси. С помощью магии справиться с губительными укусами оборотня удалось, но показывать то, что происходило при этом с Эдуардом, было не обязательно.
  Вот и теперь Мария ждала неприятных новостей. Заснуть не удавалось.
  В дом кто-то вошёл. Шаги были знакомы, но угадать их не смогла. Через минуту - голос за дверью:
  ― Мадам. Мария... Вы не спите? Это я - Френсис. Вы слышите меня?
  ― Что случилось? - Мария натягивала платье, наспех приводя себя в порядок. Заклинания путались в голове. - Говорите! Что произошло?!
  ― Откройте. Я должен кое-что вам сообщить.
  ― Что?.. - Мэри стояла с распущенными волосами на пороге и таращилась в темноту. Она не увидела Френсиса. Только рассечённое хлыстом пространство перед глазами и падение куда-то в пустоту. Никого вокруг... 'Это смерть'?.. - промелькнуло в голове.
  
  
  Ночной полёт
  
  
  Она очнулась от жуткого холода. Не могла шевелиться: была связана. Связана и закреплена на седле. Очень необычном седле: широком и плоском, со спинкой. Оно больше походило на диван... Рядом кто-то сидел и поддерживал её, чтобы не упала. В ушах свистел ветер, будто лошадь неслась со скоростью реактивного самолёта. И дышать было тяжело: воздух, с силой вдавливающий тело в глубокое седло, мешал расправить лёгкие и сделать полноценный вдох. Перед нею и её спутником был огромный из плотной кожи щит. Человек, что сидел рядом, сгорбившись прятался за щитом и кутался в плаще. Лицо не разглядеть под капюшоном.
  Всё тело ныло, а правую лопатку будто вырвали с мясом. Мария поняла, что обезоружена, обезоружена силой.
  Незаметно для сопровождающего Мария начала осматриваться по сторонам, стараясь определить, где находится. Каково же было её удивление, когда ни леса, ни гор, ни бескрайних степей, даже пустынь она не обнаружила. Лишь серая и сырая мгла вокруг. Походило на стремительный полёт в воздухе. Эта мысль вдруг всё поставила на свои места. Они летят. Летят на каком-то диване-самолёте, и ветер свистит в ушах... Она не успела испугаться, как вдруг из-за щита приподнялась огромная крючкоклювая образина. Она двигалась как в замедленной съёмке, была беспорядочно покрыта перьями. За головой - голая как у стервятника, шея. Мария, по-прежнему притворяясь бессознательной, откинулась назад, чтобы осмотреть остальные части гигантского птичьего тела. Размах крыльев около двенадцати метров. Они почти не шевелились. Птица неслась с невероятной скоростью. Что задавало ей ускорение - было загадкой. Но стоит ли задумываться над законами аэродинамики, живя в мире колдунов и чародеев?
  Мария погрузилась в себя, пытаясь обнаружить расположение в пространстве. Это всегда происходило так. Мысленно покидая тело и возносясь над землёй, видишь всё со стороны. Вот и теперь, устремившись ввысь, она как на ладони обозревала северные и южные земли, узнавала знакомые очертания уже пройденных когда-то дорог. Гигантская птица и её два пассажира направлялись к Северным горам. Сомнений не оставалось: её похитили и переправляли в логово Берингрифа. Значит, он всё-таки решил взять её силой, нашёл самый подходящий момент. Кривой Билл не наврал.
  Но кто этот похититель, сидящий рядом на диване-седле? Не мог же сам Лорд Берингриф прибыть в Рив, чтобы выкрасть вожделенную мать своего ребёнка? Мария вспомнила, что открыла дверь Френсису. Значит кто-то говорил его голосом... И ходил его шагами? Не может быть!
  ― Жалкий шут. Значит, твой хозяин приставил тебя ко мне, чтобы развлекать? - Мария понимала, что Френсис осведомлён, какой ценный груз доверен ему. С этой минуты она не имела права показывать свою слабость. Великая Кочевница должна контролировать ситуацию. Это путь к спасению. - А мамочка знает, чем занимается её сынок?
  ― Вы напрасно сердитесь, мадам. Скоро вы сполна ощутите величие вашего предназначения, и только будете благодарить меня за то, что я помог вам приблизить этот славный час.
  ― Тогда, может, развяжешь меня, шут? Или ты боишься безоружную женщину, летящую неизвестно куда неизвестно на каком чудовище?
  ― Что вы, мадам? Я уверен в вашем благоразумии. Это для вашего же блага. С непривычки, не будучи привязанной к седлу, вы можете упасть.
  ― Какая забота... И всё же ты будешь наказан, шут. Своим хозяином.
  ― За что, мадам?
  ― Ты настоящий мясник, шут. Кто тебя так учил извлекать капсулу? Ты разворотил мне всю спину.
  ― Простите, но вы отчаянно сопротивлялись... Я оглушил вас хлыстом, но даже без сознания вас было не унять.
  ― А ты думал, что... Смотри, шут, не для нашей ли образины приготовлен этот аэродром?
  ― Что? - Френсис не знал такого слова. - Взгляните, вас встречают. Это Хэбиткилл - приближённый Тёмного Лорда.
  ― Ну ладно: этой ходячей груде железа просто некуда деваться. Жить среди нормальных людей этакий монстр не сумеет. А ты, шут? Что тебя заставляет лизать пятки хозяину? Чего тебе не хватает? Мало почёта, уважения? Или чего? Может денег?
  ― Мадам, прошу вас...
  ― Урод. Ты настоящий урод. И как только вас с Орландо могла произвести на свет одна женщина?
  ― Мадам! Вы пожалеете об этом!
  ― Что?! - заорала Мария. - Ты смеешь это говорить мне, мерзкий червь?! Да ты знаешь, что сделает с тобой твой хозяин? А мне плевать, плевать, что он с тобой сделает! Ты не знаешь, что я... Я с тобой сделаю! - Мария испугалась своего голоса. Казалось, что он звучит надо всей вселенной, что его слышат и в Хайхилле, и в замке Берингрифа, и даже в Риве. Это был не её голос - тихий и спокойный как речка в Хайхилле. Это был рёв водопада Виктория. Он заполнил всё пространство над безжизненной каменной твердыней. Толи угрожающий смысл слов, сказанных Марией, толи чудовищная сила голоса возымели такое действие, что вечно улыбающееся лицо Френсиса вдруг превратилось в испуганную мордашку бестолкового ребёнка. А страшная птица вместо того, чтобы приземлиться на ровную каменистую площадку внизу, вдруг взмыла ввысь. Френсис едва удержался в седле. Но как перекосилось его лицо, когда он обнаружил, что место рядом с ним опустело!
  Он заметался по вдруг ставшему просторным дивану. Он даже уже не боялся сам упасть на каменистые склоны Северных гор, потому что теперь хозяин его не пощадит: он угробил Кочевницу - последнюю надежду Тёмного Лорда на возрождение былой мощи и всевластия.
  
  
  Пленница или гостья?
  
  
  Однако Френсису повезло. Мария не погибла. Огромная воля к жизни заставили её проявить небывалую ловкость и физическую силу. Уже на лету она высвободила руки и, широко разведя их в стороны, попыталась ухватиться за какую-нибудь часть огромного птичьего тела. Онемевшие кисти не слушались, и она скользила по влажным перьям, опускаясь всё ниже и ниже к когтистым лапам монстра. Спустя несколько минут после падения Марии Френсису удалось справиться со взбесившейся птахой, и он всё же решился пасть с повинной головой к ногам хозяина. Когда ладони Марии полностью потеряли последнюю связь с птицей, посадочная площадка была довольно близка.
  Мария упала на скалы, пролетев около десяти метров, за несколько мгновений до приземления пернатого летательного аппарата. Упала и потеряла сознание.
  ...Она очнулась в просторной круглой комнате без окон и дверей. Отполированные каменные стены поднимались вверх, и было не видно, есть ли там - наверху потолок. По периметру комнаты у самого пола - факелы с холодным алым пламенем внутри. Они освещали чёрную комнату и причудливыми отражениями в зеркале стен и пола одновременно пугали и завораживали. Мария лежала на огромной кровати в чёрных холодных шелках. На ней было алое атласное платье с глубоким декольте. Она села.
  Когда Мария произвела это телодвижение, пламя в факелах взвилось ввысь, будто приветствуя Марию, или сигнализируя кому-то о том, что она очнулась. Острая боль пронзила всё тело Кочевницы, пригвоздив её вновь к холодному чёрному ложу. Боль долго не проходила, выкручивая все суставы, разрывая связки. Спустя несколько минут Мария повернула голову на бок и чуть не взвыла от тысяч впившихся в позвоночник и затылок игл. Сомнений не оставалось - она серьёзно травмирована.
  Ещё через несколько минут стена, на которую теперь смотрела Мария, раздвинулась, и на пороге появился тот самый всадник, который встречал путешественников на посадочной площадке, - Хэбиткилл. Марии было почти так же страшно, как когда-то в лесу. Но теперь она знала, что чудовище в доспехах не имеет власти над ней, что он не может причинить ей вред. И, кроме того, она Кочевница и должна вести себя подобающе.
  Хэбиткилл поклонился и проревел:
  ― Лорд Берингриф сожалеет, что ему не удалось встретить великую Кочевницу по всем правилам гостеприимства. Он хочет знать, что желает великая Кочевница.
  ― Спроси у своего хозяина, всех ли гостей привозят в его замок силой.
  ― Может быть вам что-нибудь нужно, мадам?
  ― Я же сказала - спроси? Или плазма в твоей башке совсем не в состоянии понимать человеческую речь?
  ― Простите, мадам...
  ― Проваливай!
  Хэбиткилл, кажется, встревожился. Мало того, что слова, только что произнесённые, не совсем были ему понятны, да ещё и свежо в памяти то, на что способен голос рассерженной Кочевницы.
  Мария осталась в одиночестве. Она не могла сосредоточиться на случившемся. Всё произошло так стремительно, что не укладывалось в сознании. Теперь она в лапах Тёмного Лорда. Есть ли у неё надежда на спасение? Как можно сбежать отсюда? Да и стоит ли вообще бежать? Скорее всего, побег - это безрассудство. Здесь нужен план, построенный на точном расчёте. Сейчас она не могла рассчитывать: очень устала... Так хочется спать... Она потеряла связь с реальностью, и сон унёс её в осенний лес. Голубое небо, жёлтые листья и она, вся в белом, летит над лесом, меж ветвей, над ворохом опавшей листвы ...
  ...Она не знала, как долго спала. Только проснувшись, ощутила сильный голод. А тело казалось чужим и неподвластным ей. Может, Берингриф заколдовал её, и теперь она не сможет пошевелиться без его волеизъявления? Мария поскребла ногтем по шёлковой простыне. Пальцы с трудом, но слушались. Попыталась приподнять руку. Она была онемевшей и очень тяжёлой. Подержав руку перед собой, Мария уронила её, и собрала все силы, чтобы повернуться на бок. Факелы, что до этой минуты едва шевелили маленькими язычками пламени, вдруг изрыгнули столбы огня.
  Тело совсем не болело. Она облокотилась на кровать и села, опустив ноги. Кровать была из чёрного камня с алыми прожилками, без декоративных штучек, похожая на пьедестал. От ног Марии вниз вели ступени. Странно, но, кажется, впервые в жизни ей захотелось взглянуть на себя в зеркало. Все каменные поверхности были отполированы, но отражение плохое: тёмное. Долго не раздумывая, Мария провела обряд очищения. Как раз вовремя. Когда последние пряди волос были уложены на затылке, а лицо засияло свежестью и чистотой, стена разошлась, и в комнату вошёл человек: высокий чёрный человек с пронзительными глазами и лицом, напоминающим восковую маску. Оно было неподвижным и ничего не выражало. Факелы приветствовали вошедшего. Мария догадалась, что это сам Тёмный Лорд решил навестить свою пленницу.
  Он медленно приближался к пьедесталу. Мария поняла, что близость с этим человеком будет невыносимой. А ещё следовало смотреть на него, говорить с ним. Она собрала все остатки душевных сил.
  ― Я вижу, что боль ушла. - Голос был величественным, но не страшным. А Мария почему-то думала, что он возымеет такое же действие, как когда-то давно голос всадника в лесу.
  Мария молчала.
  ― Вы не хотите со мной говорить?
  И почему-то в этот момент она подумала об Орландо. Его серые глаза как всегда заглядывали в самую глубину её души, а крепкая рука сжимала её ладонь. Мария искала связь с любимым...
  ...Он был в гостиной в домике у моря. Все: и Эдуард со шрамом на щеке, и Елена, и сэр Мэтью, и даже Молли с Элизабет, - вопросительно смотрели на него, а теперь уже и на неё. Ведь она была внутри Орландо: видела его глазами, слышала его ушами, чувствовала запах яблочного пирога из кухни и боль от крепко сжатых в кулаки ладоней.
  Орландо дома! Сколько же времени прошло? Не меньше месяца. Неужели всё это время Мария спала?
  ― Думаю, мне стоит рассказать вам о том, что происходит.
  Связь прервалась, и Мария стала внимательно слушать Берингрифа. Каждое его слово имело значение: ничего сказанного впустую. Мария решила говорить мало, чтобы не попасть впросак. Она ведь Кочевница: не может ни в чём уступить Тёмному Лорду. Так, как не уступал ему её предок - Великий Кочевник Вориэгрин.
  ― Совсем иначе я хотел бы принять вас в своём замке, Мария... Дурная слава лишила меня многих союзников. И вы не в числе тех, кто доверяет мне. Я постараюсь завоевать ваше доверие. Это важно. Не буду скрывать: вы нужны мне в качестве союзницы, великая Кочевница...
  Лорд Берингриф прохаживался вдоль стен и смотрел в отражение как в окно. Возможно, он видел там что-то ещё, не только тёмный силуэт своей величавой фигуры. Лишь иногда он скользил взглядом по постаменту и сидящей на кровати женщине. Она была прекрасна: отдохнувшая, в алом платье на фоне матовой свежей кожи.
  ― Приношу свои извинения за то, как обошёлся с вами Френсис. Он глуп и не изобретателен. Думаю, вас рассмешит то, что вода, защищающая от воспламеняющих взглядов файрбонингов, - не его выдумка. Это придумал Хэбиткилл. Представляете? Однако Френсис много заработал на заговоренной воде... Кстати, ваш хлыст возвращён на место. Я доверяю вашему благоразумию, Мария. Вы оказались здесь не по своей воле, но сможете оставаться только, если захотите. Никто насильно не станет удерживать вас.
  Первое, что пришло в голову: уйти. Но в чём подвох? За стенами замка - смерть? Или: иди, если сможешь открыть дверь?
  ― Прошу вас немного погостить в замке. Вы ещё не достаточно окрепли, чтобы преодолеть длинный путь до... Рива? Вы ведь туда направитесь, когда покинете мой дом? Однако и в Хайхилле вам будут рады. Не так ли? - Берингриф резко обернулся. Его плащ с длинным шлейфом, словно подхваченный ветром чёрный парус, развернулся за его спиной и медленно опустился на зеркальный пол. Страшные глаза испытывали Кочевницу. Она выдержала испытание:
  ― Ваши слуги позаботились о том, чтобы в Хайхилле меня никто не ждал.
  Берингриф пропустил мимо ушей слова Марии. Скорее всего, он знал наверняка, кто спасся тогда на постоялом дворе. Известно ли ему, где теперь семья Питера? Главное, чтобы Тайна Ключа была не раскрыта.
  ― Мои слуги немало потрудились, чтобы вернуть вас к жизни. На это ушло ровно семь недель. Они будут выполнять все ваши желания. Вам только стоит произнести их вслух, даже если в спальне никого нет.
  ― Это спальня?
  ― Не люблю нагромождения предметов. Но если вы нуждаетесь в какой-либо мебели, скажите - и всё принесут.
  ― А выйти из этой... спальни я могу.
  ― Да. Это Анна. - Во вновь образовавшуюся щель в стене вошла огромная рябая баба с тонкими светло-рыжими волосами, туго стянутыми на макушке. Она походила на настоящего надзирателя. Высокая грудь колесом, сжатые губы, бесцветные глаза. - Она проведёт вас всюду. И вообще будет прислуживать. Можете распоряжаться ею по своему усмотрению. ...Даже... убить... Если захотите. - Лицо Берингрифа по-прежнему ничего не выражало.
  
  
  В замке
  
  
  К вечеру того же дня Мария поняла, что Анна - нечто вроде зомби. Она выполняла все распоряжения Марии, если получала подтверждение откуда-то изнутри себя или извне. Она не разговаривала, если этого не требовала Мария, а говорила как робот без эмоций и интонаций, всё время смотрела куда-то мимо и двигалась как слепая. Вообще-то Марию это не очень беспокоило. Конечно, хотелось бы найти союзников в логове Тёмного Лорда, но шансы, похоже, были равны нулю.
  Первое, о чём распорядилась Мария, это обед. Анна принесла много мяса и овощей, хлеб, вино и сыр. Сначала есть было страшновато: вдруг еда отравлена? Но потом Мария решила, что она итак во власти хозяина замка. Если ему надо убить пленницу, он сделает это менее изощрённым способом. Что же касалось приворотного зелья или сыворотки правды, в конце концов, слуги Берингрифа запросто могут залить в неё все эти снадобья насильно. А на территории врага даже с оружием, когда вокруг, скорее всего, сотни очень сильных противников, в том числе сам Тёмный Лорд, противостоять насилию было бы невозможно. Иными словами, Мария начала поглощать всё, что принесла Анна, с аппетитом лагерного заключённого. И только опасения умереть от остановки желудка сдерживали её.
  Потом Мария захотела выйти на воздух, и пожалела об этом. Стена её спальни отворилась, Анна вывела пленницу на каменистый уступ. Вокруг облака красного цвета и густой туман. А воздух как тяжёлый расплавленный металл заливается в лёгкие, но при этом холоден и едок.
  Прогуливаться по залам замка оказалось чрезвычайно скучно: они все были абсолютно одинаковы - огромные круглые колодцы из полированного камня и сотни факелов, которые воспламенялись при появлении Кочевницы. На вопрос о том, зачем столько одинаковых помещений, Анна ответила:
  ― Они не одинаковые.
  ― И чем же это отличается от предыдущего?
  ― Здесь библиотека, а в предыдущем зале Лорд Берингриф принимает гостей.
  ― Библиотека? А где книги, полки с книгами?
  Анна подошла к стене и прикоснулась к ней рукой. Оттуда выехал глубокий тяжеловесный ящик из камня. Внутри - множество огромных книг, сложенных наподобие картотеки. Мария стала прикладывать ладони к стенам наугад, и отовсюду к центру комнаты стали выдвигаться большие и маленькие ящики. Это немного развлекло и заинтересовало. А что будет, если обшарить все стены в замке? Она потребовала у Анны отвести её в предыдущую комнату. Там таким же магическим образом из пола выросли огромный стол и стулья, каменные кресла, обшитые чёрным шёлком.
  ― И что, надо помнить, для чего предназначен каждый зал? Они ведь не отличаются друг от друга. Или где-то написано: это столовая, а это спальня?..
  ― Если вы поживёте в замке подольше, то начнёте видеть всё в отражении. Все предметы хорошо различимы внутри стен и полов, только надо привыкнуть видеть тёмное.
  ― Тёмное? Может, на это способны только те, у кого душа тёмная, кто пользуется тёмной магией? - Мария стала всматриваться в алые прожилки на стенах, пытаясь проникнуть в самую глубину отражения, но ничего не видела, а Анна замерла как изваяние, уставившись в какую-то точку на стене.
  ― А где люди? То есть колдуны? Ну, или файрбонинги? Слуги какие-нибудь? Понимаешь? Или Берингриф здесь один обитает?
  Анна не скоро очнулась:
  ― Все, кроме гостей Лорда Берингрифа живут внизу - над кузницей.
  ― Над какой кузницей? - Сердце ёкнуло.
  ― Под замком - кузница. Там куются файрбонинги.
  ― А-а-а. Они куются, что - не живые что ли? Они ведь разговаривают.
  ― Это магическая кузница.
  ― А тебя в какой мастерской собирали?
  ― Я продана в рабство. Я сильная и ловкая. За меня Лорд Берингриф дорого заплатил моим родителям. Они собирают и выращивают разных детей, чьи настоящие родители умерли или не способны сами ухаживать за своими детьми. Они следят, чтобы эти дети росли крепкими и здоровыми, а потом продают Лорду Берингрифу.
  ― Дикость какая... Значит внизу живут всадники и рабы?
  ― Да.
  ― Я хочу посмотреть.
  ― Там не место господам.
  ― И ты - рабыня станешь указывать госпоже, куда идти, где ей место?
  ― Нет. - Анна замерла на мгновение и повела Марию прочь из зала. Пройдя несколько каменных колодцев, женщины оказались в спальне Марии. Мэри вопросительно посмотрела на Анну. Та, не говоря ни слова, вышла.
  ― Здóрово. Вот и исполнение всех желаний.
  Очень скоро стена расступилась, и в комнату вошёл Берингриф.
  ― Вы огорчены? Я не могу позволить вам видеть нижние этажи замка. Там нет ничего секретного. Но скопление металлических монстров и людей, слепо подчинённых моей воле, может испугать или расстроить вас. Вам ведь не очень приятно общаться с Анной.
  ― Совсем неприятно. Но вы напрасно думаете, что я испугаюсь, тем более - расстроюсь. Мне отвратительны все обитатели этого замка.
  На лице Берингрифа, о чудо, появилось некое подобие улыбки:
  ― Вы ещё недостаточно знакомы со всеми.
  ― Пока я знакома только с вами и Анной.
  ― Мы с бедняжкой Анной вызываем отвращение? Жаль. Она, конечно, не красавица. Но прекрасно готовит. Вам понравилось?
  ― Да.
  ― Я рад, что хоть что-то вам понравилось. - Берингриф извлёк из пола два стула с высокими спинками и предложил Марии сесть. Потом сел сам.
  Стул не был удобным: твёрдый с острыми углами без ножек - только тумба под седушкой.
  ― Я могу задать вопрос? - Мария решила прикинуться наивной овечкой.
  ― Конечно.
  ― Если я захочу уйти, будет ли выделен мне проводник в ваших горах?
  ― Вы хотите уйти?
  ― А вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?
  ― Нет.
  ― Не всегда или не будет выделен?
  Берингриф снова улыбнулся:
  ― Вам будет выделен проводник. Но разве он нужен Кочевнице?
  ― А зачем вам нужна Кочевница?
  ― Какой резкий поворот... Если я сумею сделать вас союзницей, то сумею сделать этот мир гармоничным и прекрасным.
  ― По-вашему пепелища вместо заповедных лесов - гармония?
  ― Нет. Но это война, и все средства хороши.
  ― Значит, цель оправдывает средства. Что же, по-вашему - гармония? Чем так плох нынешний мир? Вы безраздельно господствуете в этих горах. По всей стране - ваши слуги портят кровь людям и волшебникам. И вашим слугам порой достаётся за это. По-моему, довольно гармонично. Пусть так и остаётся. Вы не согласны.
  ― Конечно. По-вашему я похож на вышедшего в тираж колдуна, который гадает на кофейной гуще и рисует карты звёздного неба? У меня гораздо более обширные интересы, и не плохо было бы расширить круг общения. В этой стране так много мудрых учёных и талантливых волшебников. Некоторые из них вынуждены тайно проникать в мой замок, просто чтобы сыграть в кости или поделиться новостями.
  ― Или обсудить планы истребления людского рода...
  ― Мария, вы ведь не беспокоились, когда Нэнси начинала травить тараканов на кухне? Почему же вас так беспокоит судьба людей?
  Зачем она начала дискуссию с этим нелюдем? Это ведь лишено всякого смысла. Неужели она в глубине души надеется на что-то. Это наверняка магия: он начал околдовывать её.
  ― Я хочу остаться одна. Вы утомили меня.
  ― Никто в целом свете никогда за долгие годы моей жизни не говорил такого мне. Но если бы сказал, то умер бы немедленно, - прозвучал неодушевлённый голос.
  Берингриф встал и вышел в проём в стене.
  
  
  На грани безумия
  
  
  Пласты камня со скрежетом сошлись за его спиной, не оставив и щели. У Марии похолодели руки, и в висках застучало. Надо быть осторожней. Но ведь он не убил наглую пленницу. Значит, она действительно ему нужна. Необходимо как можно дольше не давать возможности Берингрифу получить от неё желаемое, чтобы Орландо и его друзья сумели помочь. Они наверняка как-нибудь узнают, где Мария. Они что-нибудь придумают...
  Мария лежала в неуютной пастели и гнала от себя мысли о Берингрифе, что ядовитой змеёй заползали в мозг. Ему нужна свежая кровь Кочевницы. Он получит её любой ценой. Только ребёнок, рождённый без любви, не спасёт Берингрифа. Дедушка писал: '...кочевник, связав себя узами любви'... Она же ненавидит этого убийцу - Берингрифа!
  Если бы можно было хоть на мгновение оказаться рядом с Орландо... Милый, желанный... Во всей вселенной нет более близкого ей человека: ни в одном из миров. Мария попросила любимого пустить её к себе. Он сразу позволил войти. Она увидела белоснежный потолок своей спальни в домике у моря со знакомыми трещинками над самой кроватью, напоминающими античную вазу и лобовое стекло автомобиля с 'дворниками'. Потом почувствовала на лице мягкое прикосновение подушки и вдохнула едва уловимый аромат степного мака. Ей был знаком этот запах с детства. Так пахло в украинских степях, где она гуляла с дедом. Так теперь пахла её одежда и волосы. Орландо любил вдыхать аромат её волос. Он лёг лицом вниз, а она чувствовала, как желание просыпается внутри его и её тела. Это было ни с чем не сравнимое ощущение проникновения в мужское естество.
  Заглушая в себе зов плоти, Орландо встал и быстро переместился к двери в комнату Эдуарда, стукнул по ней кулаком:
  ― Эд, она связалась со мной!
  Дверь открылась не сразу. Эдуард с обнажённым мальчишеским торсом приглаживал взъерошенные волосы. Разрумянившаяся Елена сидела на пастели, укутавшись простынёй.
  ― Извини... - Орландо шагнул в комнату, запечатал её и бесцеремонно уселся на кровать рядом с Еленой. - Скажи ей, как мы договаривались.
  Он обращался к Эдуарду, и Эдуард начал говорить:
  ― Мария, если ты в беде, то свяжись с Орландо через полчаса. Если с тобой всё в порядке, то свяжись через час. Потом попробуем выяснить детали таким же образом. А сейчас связь прерывай. Надо экономить время.
  Через полчаса Мария снова связалась с Орландо. До самого утра чародеи общались с Кочевницей. Они выяснили, что выкрали её прямо из спальни, обманув и оглушив хлыстом, что теперь она в замке Берингрифа, и злодей не причинил ей вреда, но выбраться из пленения пока невозможно. Объяснить друзьям все детали не получилось, но главное они теперь знали, и от этого Марии стало немного легче...
  ...Тянулись долгие и безысходные дни пленения. Мария плохо спала по ночам, плохо ела и совсем ослабла в заточении. Ей не хватало свежего воздуха и солнечного света. Она похудела, с лица спал румянец. Берингриф будто даже переживал из-за этого. Он устроил комнату Марии наподобие жилища обычных людей, но это не помогало. Анна готовила еду только из свежих продуктов. Марию кормили овощами и фруктами, зеленью, отпаивали парным молоком и прекрасным вином. Но день ото дня пища всё больше вызывала отвращение у Мэри.
  Берингриф был приветлив с Кочевницей. Он развлекал её ничего незначащими разговорами, чтением старых магических книг, а иногда Мария понимала, что он просто флиртует. Показывая живые картинки, Берингриф старался приблизить своё лицо к ней. Приглашая её куда-нибудь пройти, он даже брал её за руку, заставляя Мэри содрогаться. Его рука была крепкой и... тёплой. Когда они говорили об изобразительном искусстве, или он декламировал стихи древних поэтов, Мария начинала забывать о том, что за чудовище сейчас рядом с нею. Однажды она даже представила на суд Берингрифа гениальные пушкинские строки, Ахматову и свои нестройные вирши. Тёмный Лорд был растроган. Он поцеловал ей руку, а она... потеряла сознание.
  Мария очнулась в своей комнате. Теперь у неё была дубовая кровать и пуховая перина. Мэри сразу же связалась с Орландо: только он сумеет помочь перебороть страх и смятение в её заблудившейся душе. Орландо скакал на лошади вдоль знакомого берега у школы военного мастерства. Рядом с ним сидела Элизабет. Он обхватил её тонкий стан и заглянул в раскрасневшееся девичье лицо. Лизи блаженно опустила ресницы и заулыбалась... Мария задохнулась и издала такой пронзительный крик, что спустя секунду в комнате уже были Берингриф, Хэбиткилл и Анна. Мария лежала на полу. Берингриф взял на руки почти невесомое тельце Кочевницы и, боясь уронить, как хрустальную вазу, перенёс его в пастель.
  ― Простите, мой господин. - Хэбиткилл пытался говорить тихо. - Может стоит послать за доктором Соулмечентом?
  ― Сегодня же он должен быть здесь!
  ― Да, мой господин.
  Берингриф провёл ладонью по лицу Марии, покрытому испариной, обернулся и велел слугам выйти, потом наклонился и поцеловал её в висок. Кочевница не подавала признаков жизни.
  Берингриф стремительно покинул спальню и знаком приказал Анне вернуться к Марии.
  В этом сказочном мире тело Кочевницы стало сильным и выносливым, но её душа, оказывается, осталась хрупкой субстанцией, которая разбилась в одно мгновение от неловкого, убийственного касания. Тело Кочевницы лежало на кровати со спокойным изнеможенным лицом, а её душа агонизировала в опавшей груди.
  Мария видела себя на борту того корабля, что переправил её к берегам великого города Рива. Только теперь остров не сиял в утренней дымке сочной зеленью и белизной строений. Над городом нависла алая тяжёлая туча. Кроваво-красные клубы, обтекая преграды, смыкали смертельные объятия, угрожая задушить сказочное животное, распластавшееся на водной глади. Вдруг поднялся ветер, но он не касался плывущих на корабле. Он отчаянно терзал алое покрывало над островом. Спустя мгновение ветер сдул его, а вместе с ним... - вдруг рассыпавшийся на мириады песчинок, Рив. Целое море золотистого песка уносилось на север, закрывая кровавое светило, оказавшееся равнодушным свидетелем гибели южной столицы...
  Пророчество уже не трогало умершее сердце. Ведь иначе не могло быть. Берингриф знает о предназначении Кочевницы, а Орландо - нет. Берингриф будет ласков и любезен, пока она не родит ему ребёнка. Так вёл бы себя и Орландо, но он ничего не знает. ...В этой жизни, как и в прошлой, она спускается по реке без вёсел и припасов. Её жалкая сущность снова вступила в схватку с бытием и снова была повержена...
  Мария лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок, которого не было. Мысли смешались, и распутать клубок никак не удавалось. '...Кочевник, связав себя узами любви'... Берингрифа она не сможет полюбить никогда. Может... пожалеть? Она ощущала ущербность его маниакального злодейства. И это вызывало жалость к человеку, тонко чувствующему музыку стиха, магию цвета и формы. Она любила Орландо, и... ждала ребёнка от него. Но, если Рив будет сметён с лица земли, значит, малыш не родится. 'Моё сердечко... Не родится. Моё живое сердечко'... Будущая мать медленно теряла рассудок.
  
  
  План побега
  
  
  Проникнуть незаметно в замок Берингрифа было неосуществимо. И никакое животное не смогло бы сделать это, чтобы волшебники получили возможность взять под наблюдение всё, происходящее в замке. Несколько дней в домике у моря не утихали разговоры. Были перевёрнуты груды книг, рассмотрены самые невероятные варианты, придумывались и тут же отметались планы освобождения Марии. Всем искренне хотелось вернуть Кочевницу в Рив. Кто-то, сгорая от любви, не мыслил себе жизни без неё; кто-то, связав себя узами дружбы, готов был пойти на всё ради неё; кто-то трезво осознавал, что Кочевница в руках Тёмного Лорда - залог победы сил зла. И только Лизи не могла откровенно предаваться всеобщему настроению беспокойства и переживания. Она не могла простить Марии Орландо и в душе ненавидела соперницу. Но природная совестливость не позволяла оставаться в стороне. Тем более, дело касалось не только любовного треугольника, но судьбы всей страны.
  Было далеко зá полночь. В маленькой спальне Марии душно и светло как днём от моря зажженных свечей. Повсюду разложены книги и свитки. Чародеи листают, медитируют, шепчут какие-то заклинания. Иногда затевается разговор, потом спор, потом снова все погружаются в поиски. Элизабет присела на пуфик у кровати и, склонив головку на покрывало, дремлет. Елена беззвучно шевелит губами, глядя в огромную книгу с золотым теснением на вишнёвом бархате обложки, переходит на шёпот, невнятное бормотание и, наконец:
  ― 'Последний в роду будет назван Берингриф'... Последний в роду. Последний. Почему Сильвер решил, что Берингриф будет последним? Почему ни какой-нибудь там Георг или Бернард? Не пишет, в каком возрасте Берингриф сдохнет. Вот этого не знает. Сколько сейчас Тёмному Лорду?
  ― Можно точно посчитать... Что-то около пятисот. Точные подсчёты займут время. - Сейчас на носу сэра Мэтью сидели маленькие очёчки без оправы, и он то и дело поправлял съезжающие на самый кончик стёклышки.
  ― Не надо считать.
  ― Что тебя так заинтересовало, дочка?
  ― Предсказания Сильвера ведь довольно часто сбываются.
  ― Верно.
  ― Может нам удастся его прикончить?
  ― Может и удастся. А может и не нам. А может это произойдёт ещё лет через двести... - подал голос Орландо из угла на комоде. Он сидел там и листал завещание Вориэгрина. - Если к утру мы ничего не решим, я отправляюсь на Север. Она выходила на связь последний раз неделю назад. Что-то случилось. Я знаю. На месте разберусь...
  ― Я пойду с тобой, - сказал Эдуард.
  ― Я тоже. - Елена встала с кровати и этим разбудила Элизабет.
  ― Давайте отложим до утра. Башка совсем не варит... - Лизи поёжилась и вышла из комнаты, буркнув на ходу: 'Спокойной ночи'...
  ― Дети мои, это верная гибель.
  ― Папа, а оставлять Марию Берингрифу - не гибель?
  ― Если рисковать, то хотя бы не так безрассудно. Надо взять с собой войско. В Оттеле стоят в полной готовности отряды генерала Фоплинга. Я завтра же переговорю с мадам Элеонорой, и мы будем ходатайствовать, чтобы вам позволили взять их с собой. Похоже, настал тот момент, когда о появлении Кочевницы должны узнать все.
  ― Это затянется на несколько недель. Мы не можем ждать.
  ― Выходите завтра, Орландо. А депешу Фоплингу я пришлю со скороходом.
  ― Вы ничего не слышите? Орландо... - Елена насторожилась и подошла к окну. Ставни были закрыты.
  Орландо распечатал комнату и мягко беззвучно спустился вниз. Остальные последовали за ним. На лужайке возле дома ничего особенного не было. Сквозь прозрачные цветные витражи входной двери волшебники видели только ровно стриженную травку в серебристом сиянии ночного светила. Елена скользнула в гостиную, и почти сразу же раздалось её испуганное 'Ай!'.
  Она стояла спиной к окну и, разинув рот, указывала на что-то за собой. В окошко, изящно изогнувшись, заглядывала бледнолицая красавица Виола. Она улыбнулась подошедшему к окну Орландо и кокетливо поманила его пальчиком.
  Все в комнате переглянулись. Эдуард пожал плечами, взял Елену за руку и сказал:
  ― Похоже, надо выйти на улицу. Что-то не представлю себе фею в нашей гостиной. Да ещё и зверюги эти...
  ― Ты прав. - Сэр Мэтью первым направился к выходу.
  Фея Виола была не одна. Её сопровождали ещё две красавицы и их саблезубые охранники. Они как обычно урчали, придерживаемые невесомыми хозяйками.
  ― Какое счастье видеть тебя, прекрасная Виола! - Орландо склонил голову перед феей Виолой. - И твоих сестёр.
  ― Я тоже рада видеть тебя живым и здоровым, сын Флориана.
  ― Позволь представить тебе, сестра, моего наставника - сэра Мэтью. - Остальных Виола знала. Старик сорвал очки и восхищённо обозревал неожиданных гостей:
  ― Я много читал о вас, прекрасные лесные феи, но то, что теперь открылось моему взору, не идёт в сравнение ни с чем.
  ― Па, не увлекайся... - Эд тихонько потянул отца за рукав и неловко прокашлялся, оглянувшись на жену.
  ― Что ты, сынок? Я уже так стар... Мне это не грозит.
  ― Я на вашем месте не был бы так уверен. - Орландо попытался отстранить сэра Мэтью от махайрода Виолы, который, сверкая глазами, с силой втягивал носом воздух вокруг.
  ― Ах-ха-ха-ха! - на три голоса зазвенело над лужайкой.
  ― Рада познакомиться с вами, уважаемый сэр. Я тоже слышала о вас. Да-да. Не удивляйтесь. В Форест Феори знают обо всех ваших бесчисленных достоинствах, талантах и безграничной мудрости. В другое время я с удовольствием побеседовала бы с вами, сэр. Но сегодня... Чрезвычайно важное дело привело меня на ваш остров.
  ― Что вам известно о ней? - Орландо позабыл о церемониях, принятых в общении с феями. Он каким-то образом догадался, что речь идёт о Марии.
  ― Значит, всё-таки поделили.
  ― Что?
  ― Ты достался Кочевнице. Неужели красавица Лизи не сумела удержать тебя, сын Флориана?
  ― Сестра... Виола... Прошу тебя!
  ― Она в замке Берингрифа. Он хочет сделать её своей женой. Это, возможно, скоро удастся ему.
  ― Что ты говоришь? Ты в своём уме?
  ― В замке живёт один... человек. Он возлюбленный сестры Амальфи. Он многое ей рассказал. Сестра... - невесомая ладошка Виолы поманила к себе малышку со столь тонкими чертами лица, что нельзя было поверить в реальность её облика. Амальфи плыла над лужайкой, сопровождаемая урчанием огромного махайрода. Её зверь был крупнее остальных.
  ― Кочевницу принимают как почётную гостью в замке Берингрифа. Он влюблён в вашу подругу. Только последнее время он почти не навещает её. Наверное, Кочевница отказала Тёмному Лорду.
  ― Бред какой-то... Почему? Я ничего не понимаю.
  ― Орландо, если ты так... Ну... Если ты влюбился в Мэри, почему кто-нибудь другой не может? Вот и твой брат...
  ― У меня нет брата, Елена!.. Прости, красавица, я забыл твоё имя... - Эд тихонько напомнил. - Амальфи, ты, то есть, твой приятель, возлюбленный, он не знает, как она? Почему... Ладно. Не важно. Она здорова?
  ― Недавно к ней приглашали доктора Соулмечента. После этого Берингриф перестал навещать свою гостью. Был только один раз, и с тех пор лишился сна.
  ― Ничего не понимаю.
  ― Успокойся, мой мальчик. Если прекрасные дамы помогут нам, очень скоро ты всё узнаешь из первых уст. Мэри всё тебе объяснит.
  ― Мэри? Сэр Мэтью, вы что-то придумали?
  ― Да. И думаю, дамы помогут нам. Это ведь и в ваших интересах, красавицы, лишить Тёмного Лорда столь сильного оружия, коим является Кочевница?
  ― Я ни минуты не сомневалась в вашей мудрости, сэр Мэтью, - пропела Виола.
  ― Ваш возлюбленный, прекрасная Амальфи, он ведь выполнит любое ваше желание?
  ― Уверена.
  ― Не поможет ли он этим молодым чародеям проникнуть в замок Берингрифа и освободить Марию? Я понял, что ваш возлюбленный довольно близок к хозяину.
  ― Очень близок. Он охраняет Берингрифа.
  ― Он что - файрбонинг?
  ― Нет... Он...
  ― Думаю, Амальфи, следует всё рассказать.
  ― Хорошо, сестра. Мой возлюбленный много лет назад был укушен оборотнем. Теперь он тоже оборотень...
  Елена испуганно взглянула на шрам Эдуарда.
  ― Всё в порядке, дорогая. Я не заражён...
  ― Он живёт в замке и служит Берингрифу. Он уже много лет не становился человеком. Недавно я случайно встретила его в лесу. Берингриф отпускает Гарольда на волю в полнолуние... Он... Он стал человеком, увидев меня, несмотря на полнолуние. - Амальфи замолчала и, кажется, прослезилась.
  ― Бедняжка переживает... Парень поможет вам. Я позабочусь об этом.
  
  
  Выбор
  
  
  В тот день, когда доктор Соулмечент осмотрел Марию, Тёмный Лорд узнал тайну, что так тщательно скрывалась его пленницей. Берингриф ощутил не просто горечь поражения, он понял, что судьба его тёмного царствования предрешена.
  Однако сдаваться без боя не было в правилах Тёмного Лорда. Пусть написана тысяча законов, доказана тысяча теорем, пусть все известные миру магов пророчества всегда сбывались точно в срок, Берингриф обойдёт любые законы, передокажет теоремы и изменит пророчества. Это не раз уже удавалось. Ещё в прошлую смуту всё говорило о близости конца тёмного рода Берингрифа, но он до сих пор жив, и в комнате за стеной - женщина, которая может родить ему ребёнка. Она должна проникнуться чувствами к Тёмному Лорду. Это почти случилось. Он просто поторопился, потерял навык. В молодости ни одна женщина не могла устоять перед статью тёмного мага. Конечно теперь он имеет дело не с простой женщиной... Кроме того, её сердце уже кому-то отдано.
  Кому же суждено сделать свой род всемогущим? Он уничтожит этого ребёнка. Пусть даже придётся пожертвовать самой Кочевницей. Если она не может достаться ему, то пусть не достанется никому! Этой мыслью Берингриф успокаивал себя. А где-то в подсознании, не облачённые в слова, теснились другие мысли, подпитываемые неведомыми доселе чувствами.
  Берингриф снова потерял сон. Он сидел на своём троне, и окаменевшие глаза его смотрели на неподвижно лежащего у ступеней трона огромного волка. Ещё совсем недавно его мысли уносились в прекрасное будущее. Тёмный Лорд, уподобляясь мечтательному юноше, представлял мир, покорившийся его несокрушимому величию. Он видел рядом с собой Кочевницу - самую необычную женщину изо всех, что существовали в этом мире, их возлюбленного сына. Он верил, что страна превратится в мир магов и чародеев, что не останется ни одного человеческого выродка, и всё от Северных гор до Южного моря будет принадлежать ему, а каждый, кто не покорится его воле будет испепелён бесчисленной армией файрбонингов - существ, которых несколько тысячелетий назад научился ковать его всемогущий предок.
  Уж давно забыто, по какой причине, но этот предок был рождён обычной женщиной и получил от своей матери в наследство отвратительный горб, подслеповатые глаза и такое уродливое лицо, что только подземелье спасало от насмешек или людской жалости. Горбун Кейвдэвл был настоящим исчадьем ада. Он наделил всех своих потомков такой ненавистью к людям, что спустя тысячелетья она не только не угасла, но расцвела и стала приносить жуткие плоды. Оставив в наследство после себя целую армию файрбонингов, Кейвдэвл завещал каждому в своём роду уничтожать жалких людишек и тех предателей, что станут на защиту человечества.
  Теперь священное по мнению Берингрифа противостояние могло подойти к логическому завершению, но какой-то чародеешко или человечешко посмел опередить Тёмного Лорда. Если бы можно было проникнуть в мысли Кочевницы! Но этого не дано ни одному колдуну в мире. Зная мысли женщины, Берингриф сумел бы её увлечь. Среди кочевников всегда были маги, сочувствующие и даже открыто встающие на сторону тёмных сил.
  Сейчас следовало решить: оставить Кочевницу в живых, уничтожив её ублюдка, или... Он не мог убить Марию.
  Спустя девять дней после посещения доктора Соулмечента Берингриф решил встретиться с Кочевницей. Она лежала на кровати, повернувшись на бок и безучастно глядя на язычки холодного пламени. Она так исхудала, что была почти незаметна в огромной пуховой перине. Её алое платье казалось неуместным на истощённом теле. Под глазами - синцы, но глаза эти давно не плакали, а как-то лихорадочно блестели и казались ещё чернее на белоснежном лице.
  ― Чей это ребёнок?
  Кочевница будто не слышала его слов.
  ― Я задал вопрос.
  Снова тишина.
  ― Ты в моей власти. Ты и он.
  Мария ощутила на расстоянии грубые лапы на своём животе, вскрикнула и скатилась с кровати, захватив чёрное покрывало. Голова закружилась, но она встала с колен и попятилась к стене, глядя, как загнанная волчица, в тёмные глаза Берингрифа.
  ― Где же подевалось ваше гостеприимство? Что случилось? Беременная женщина перестаёт быть женщиной?
  ― Я думаю: ты действительно не знаешь, зачем находишься здесь? Или прикидываешься?
  ― Не знаю! Или прикидываюсь...
  ― Кто его отец?
  ― Главное, что это не вы, Лорд Берингриф.
  ― Ты слишком много времени пользовалась моей благосклонностью...
  ― Я пользовалась положением, которое даровано моим предназначением! - перебила Берингрифа Кочевница.
  ― Молчать. - Тёмный Лорд не повысил голоса, но не подчиниться приказу не хотелось. - Сегодня я предлагаю тебе выбор: стать матерью моего ребёнка или умереть. Завтра будет так, как ты решишь. Видишь, я снова проявляю благосклонность к тебе... Хотя ты этого и не заслуживаешь.
  Берингриф ушёл, а Мария опустилась прямо на пол и впала в забытье.
  
  
  Северный поход
  
  
  Воины южной армии, расквартированные в Оттеле, давно ждали приказа к началу военных действий. Это были лучшие войска страны под началом славного генерала Фоплинга - соратника Великого Кочевника и Флориана. Появление сына Флориана и слухи о том, что именно он поведёт людей на Север, взбудоражили и офицеров, и солдат. Весь город кипел: к жителям вернулась надежда на счастливую жизнь, подаренную когда-то Кочевником.
  Обнародование сведений о Кочевнице возымело эффект разорвавшейся бомбы. Пленница замка Берингрифа была возведена в ранг великомученицы. Каждый готов был безоговорочно отдать жизнь ради спасения наследницы Вориэгрина. Никто толком не знал, как она сможет изменить расклад сил в войне, но был уверен, что она - главное оружие южан и должна вернуться в ряды верящих в её силу.
  Движение в лагере противника не могло быть не замечено Берингрифом. Поэтому южане готовились к столкновениям с файрбонингами ещё в пути. Воины не только держали наготове свои хлысты, но и запасались по возможности на каждом привале водой. Бочки с водой навьючивались на слонов, и в пути погонщики то и дело покрикивали на устающих от огромной ноши и страдающих от зимнего холода животных. Продвижение на север происходило не так быстро, как хотелось.
  Первая встреча со всадниками Тёмного Лорда состоялась на подходе к Форест Феори. Файрбонинги вышли на лагерь южан рано утром, когда сладкий предрассветный сон стал смыкать глаза даже стоящим в дозоре. Однако враг не застиг врасплох чутких чародеев. Всадников было мало, и, похоже, они не собирались обнаруживать себя. Но чьё-то неловкое движение вылилось в скрежет железа, и слух чародеев не мог не уловить этот звук.
  В то же мгновение тысячи светящихся хлыстов взметнулись к небу. Страшной в том бою была лишь неопределённость. Южанам трудно было понять цель столь малочисленной вылазки противника. Кроме того, никто не мог дать гарантии, нет ли где-нибудь за холмами многотысячной армии Тёмного Лорда. Но всё обошлось. Несколько десятков всадников были рассечены и погашены небольшим отрядом южан. Армия генерала Фоплинга более чем на девяносто процентов состояла из волшебников. Ведь именно они были защищены перед лицом испепеляющей опасности файрбонингов. Только чародея не мог воспламенить взгляд слуги Берингрифа.
  Больше ни разу по пути в Хайхилл южане не встречали всадников Тёмного Лорда, но всегда были готовы к такой встрече.
  В Форест Феори к армии южан присоединились многочисленные отряды лесных фей. Каждая была со своим махайродом и перепоясана крест-накрест кожаными ремешками. На поясе - по паре серповидных ножей, чем-то здорово напоминающих клыки саблезубых зверюг. Если бы это случилось хотя бы полгода назад, Орландо ощущал бы себя как рыба в воде среди белокожих восточных красавиц. Но теперь... Правда, бесконечные заботы, которые неминуемо возникают в пути, особенно, если движется целое войско, немного отвлекали его от тягостных раздумий.
  Жизнь начала уходить из-под ног ещё тогда, когда они с Эдом вернулись из Хайхилла и не обнаружили Марию. Орландо ощущал себя так, будто его лишили сердца. Ничего подобного никогда не случалось с парнем, который старался не привязываться к людям, жить легко и свободно. Он хорошо выполнял свою работу, был смелым, умел вести за собой большое количество людей. Безусловный лидер во всём, Орландо располагал к себе внутренней силой, волей, каким-то очарованием мужественности. Ему можно было доверять безоговорочно. И это знали все.
  То время, пока спал в лесу, жил в землянке Нэнси, выхаживал Эдуарда, он только и думал о Марии, только мечтой о встрече с любимой подпитывались его терпение и выносливость. Теперь отчаяние сводило с ума, тоска тянула в болото, из которого не всякому дано выбраться. Сильный и опасный человек, Орландо стал ещё опаснее в своей беззащитности перед несправедливостью судьбы. Он перебирал тысячи вариантов таинственного исчезновения Марии, потом - её освобождения.
  Потом случилось недоразумение, от которого совсем мерзко стало на душе. Лизи попросила Орландо отвезти её в школу военного мастерства. Мол, лошадка заболела, а скакать на другой просто не хочется... Орландо сразу понял, что это обычная девичья уловка, но пожалел Лизи и согласился. Он знал, Элизабет будет кокетничать с ним, может даже соблазнять, уверенная в своей неотразимости. Его же теперь совсем не трогали ни её сочные губы, ни томные взоры огромных глаз. Просто было жаль девчонку. И всё.
  На морском берегу, обнимая Лизи за талию, он думал о Мэри. И, как часто бывало, именно в момент таких воспоминаний Мария вышла на связь. Она застала его с Лизи, сразу ушла и больше не пыталась связываться с Орландо.
  Он страдал, негодовал, поносил себя последними словами. Он даже терял силы: не только душевные, но и физические. Почему-то болела голова, не было аппетита. Пытался напиться: не получилось...
  В походе с Орландо бок о бок были Эд, Елена и... Лизи. Они замечали неладное с парнем. Но истинную причину знал только Эдуард. Лизи тешила себя надеждой, а Елена всё время выспрашивала мужа, стоит ли подруге на что-нибудь ещё рассчитывать.
  ― Если ты изведёшь себя в конец, зачем ты будешь нужен ей - такой? - сказал Эдуард другу, когда тот метался на походном ложе, стонал, обливался потом, несмотря на лёгкий весенний морозец.
  ― Я здесь ни при чём. Всё как бы независимо от меня. Знаешь, я не думал, что так бывает... Хочу быть с ней до ломоты в зубах... А если она уже стала его женой? - добавил, помолчав.
  ― Да как это может быть?
  ― Насильно... Может.
  ― Насильно? С Кочевницей - насильно? Ты бредишь. Никто не сможет овладеть ею насильно.
  ― Значит, обманом... И почему она больше не связывается со мной? Неужели, та сцена возле школы?.. Готов загрызть себя за это. Прямо бес какой-то во мне. Даже было интересно наблюдать, как Лизи старается, чтобы увлечь меня. Я специально подливал масло в огонь... Урод! - Орландо вышел из палатки и до утра слонялся по лагерю: подсаживался к кострам, слушал байки старых вояк, нескладные песни о былых сражениях и подвигах.
  К утру, едва волоча ноги, он вернулся. Эдуард отчитал его и велел спать. До рассвета оставалось около часа.
  Время в походе тянулось невыносимо долго. Орландо готов был лететь на крыльях, а ползти с обозами считал тяжёлым испытанием. Да и другие военоначальники понимали, что промедление может закончиться самым непредсказуемым образом. Всем хотелось спасти Кочевницу. Каждый видел именно себя на месте героического освободителя мадам Марии из заточения в замке Берингрифа.
  Был на исходе второй месяц пути, когда войска подошли к Хайхиллу. Орландо и его друзья навестили семью Питера в их лесном пристанище. Теперь все: и Нэнси, и Оливия, - знали о том, что мужчины имеют какие-то дела с чародеями. Женщинам было велено задавать поменьше вопросов и лишь приветливо принимать гостей. Дамы не были этому рады, но слушались беспрекословно. Нэнси давно поняла, что недуг Сэмюеля, который так внезапно возник год назад, а потом вдруг стал проходить, как-то связан с необычными гостями... И гибель Питера...
  Рол сообщил чародеям, что Берингриф не собирается кого-либо подпускать к своему замку. Он полностью окутан теперь алыми облаками, а на плато у подножия Северных гор вот уже пару недель разбит лагерь всадников. Их очень много.
  Файрбонинги, полученные не в кузнице, не были так сильны и несокрушимы, но всё же опасны, и следовало хорошо подготовиться к бою. Были заполнены до отказа все бочки водой, на передний фланг перемещены отряды колдунов, люди оставались в запасе и должны были вступить в бой, когда основную массу всадников искромсают чародеи. Они тогда беспрепятственно смогут гасить полыхающее нутро файрбонингов. Кроме того, людям нельзя подниматься в горы к замку Тёмного Лорда. Ведь там не могут дышать обычные живые существа. Туда будут пробираться только отряды чародеев и фей. Лесные феи поддержат магов с флангов.
  Орландо предвкушал исход долгого и изнурительного путешествия. Он старался не думать о том, какой увидит Марию. Даже если она измучена пленением, ослаблена и больна, он своей несокрушимой любовью исцелит её, вернёт к жизни. Он сумеет всё объяснить про Лизи, и Мэри простит. Не может не простить. Он никогда прежде не встречал людей, что так хорошо понимали его: с полуслова, с одного взгляда.
  А что касается Берингрифа... В этой битве выживет только кто-то один. И Мэри достанется победителю. Если Тёмный Лорд сделал её своей женой, то когда она овдовеет, Орландо женится на вдове. Он думал обо всём этом и не узнавал себя. Всегда с недоверием и сарказмом относившийся к браку, был готов хоть сегодня пойти под венец с Марией. Только бы побыстрее снова обнять её, прижать к себе всегда желанное тело, ощутив доводящую до безумия упругость её груди...
  В ночь перед битвой Орландо попросил Елену усыпить его с помощью магии, а Эда - разбудить, если понадобиться проснуться раньше срока.
  Всё дышало тревожным ожиданием и предвкушением величайшего в истории северных и южных народов сражения.
  
  
  Штурм замка Берингрифа
  
  
  Утром седьмого лунного дня в предрассветном тумане началось наступление южан на укрепления файрбонингов.
  Чародеи перемещались тихо, но стремительно. Вслед за войсками двигались навьюченные слоны. Без смертельной для всадников Берингрифа влаги штурм замка был бесполезен. У самого неприятельского лагеря лошади стали тревожно храпеть и выворачивать гривастые шеи, учуяв грозный сап фантастических вороных коней файрбонингов.
  Очень скоро чародеи оказались на обширном плато перед замком Берингрифа. У подножия Чёрной горы сплошной стеной стояли огромные полчища всадников на вороных конях, которые в нетерпении перебирали копытами и дико сверкали белками глазных яблок. Файрбонинги лоснились металлом доспехов, щитов и мечей. Головы всадников так высоко упирались в облака, что просто тонули в алых клубах, спускающихся с Северных гор.
  Некоторое время противники созерцали друг друга. В каждом росли ненависть и страх. От того, какие чувства пересилят, зависел исход боя.
  Орландо был в окружении друзей. И в этот момент истины, когда перед лицом опасности душа обнажается, как всегда прекрасные лица молодых чародеев выказывали и решительность, и отчаяние, и готовность принять самое страшное в их жизни. Глядя в глаза Орландо, всякий понимал, что перед ним победитель, и сломить его волю будет невозможно. Лизи сбросила личину кокетливой девчушки и выражала холодный расчёт и мужество. Все помыслы Эдуарда были направлены на прекрасную Елену. Он находился здесь не для спасения мира, он был надёжным щитом и опорой для своей единственной женщины, что старалась быть смелой и как могла гасила разгорающийся с неистовой силой страх. Ещё минута ожидания, и она обратится в бегство или упадёт в объятия Эда, зальёт слезами его одежду, будет просить помощи, как напуганный жутким сновидением, ребёнок.
  Но прóбил час, и по рядам южан прокатился воинственный клич 'К бою!'. В одно мгновение войска озарились неоновым свечением тысяч взметнувшихся ввысь плетей, что вызвало нестройное 'у-у-ух' в стане противника. Скрежет металла и выставленные вперёд щиты были достойным ответом файрбонингов.
  Тьма обезумевших, подгоняемых своими наездниками, разномастных лошадей устремилась навстречу металлическим чудовищам. По мере продвижения к рядам всадников воздух сгущался. Стремительность чародеев гасла, увязая в плотном как кисель ореоле файрбонингов.
  То там, то здесь словно жала из неоновой массы южан стали выбрасываться длинные плети самых умелых и отчаянных воинов. Они выхватывали из металлических лап всадников щиты и оружие, рассекали груди коней-исполинов, даже вырывали из толпы некоторых воинов, повергали их на землю, перепоясав, разрубали на части, выпуская холодный огонь наружу. Всё это воодушевляло южан. Чародеи пришпорили коней, внеся настоящее смятение в ряды противника меткими ударами смертоносных хлыстов.
  Прежде, чем схлестнуться со всадниками Берингрифа в ближнем бою, Элизабет сумела уничтожить по меньшей мере десяток огнедышащих уродов. Их искромсанные тела корчились на камнях, воспламеняя землю и подпаливая гривы и хвосты лошадей. Всё труднее приходилось уводить животных от испепеляющих взглядов файрбонингов. Слоны с бочонками, наполненными водой, ещё далеко, а расчищать поле боя от горящих останков чудовищ было просто необходимо. Чародеи отпускали своих коней и шли в наступление без них. Смятение в рядах противника продолжалось недолго.
  Когда огромное каменное пространство у Северных гор было усыпано обломками доспехов, железными конечностями и головами, стало происходить небывалое. Огонь, полыхающий в безжизненных дуплах, вдруг начал выползать наружу, стремясь слиться воедино. Языки пламени объединялись в бесформенные подобия гигантских человекообразных тел, принялись собирать обломки металла и облачаться в них. И вскоре передние ряды южан очутились в кольце из неповоротливых всадников у подножия Чёрной горы и уродов, слепивших себя из останков изрубленных файрбонингов. Такого поворота событий южане не ожидали. Вот, значит, как теперь могли плодиться всадники Берингрифа. Файрбонинги отдавали драгоценные капли своего внутреннего пламени, создавая огненные тела, которые потом облачались в выкованные кузнецами-рабами доспехи. Мощь войска Тёмного Лорда, несомненно, была не та, что прежде, но столь неожиданное оживление казавшихся уже почти безопасными всадников серьёзно ухудшило положение южан.
  Орландо, ругаясь, как сапожник, умудрялся кромсать проклятых всадников на расстоянии. Он носился по полю боя, захватывая хлыстом всё пространство вокруг себя. Ещё никто из файрбонингов не сумел подойти вплотную к отчаянному воину и нанести хотя бы один удар. Несколько раз он становился спина к спине с Элизабет, и тогда у противника вообще не оставалось ни единого шанса.
  Эд и Елена сражались рядом. Эдуард успевал отражать натиск файрбонингов и за себя, и за любимую супругу. Но Елена не долго мирилась с таким положением дел. Очень скоро страх в душе сменился ненавистью, и она стала проявлять такие чудеса техники боя, что Эдуард даже оторопел и едва не поплатился жизнью, подпустив слишком близко огненную фигуру файрбонинга, что ещё не прикрыла наготу доспехами, но уже могла орудовать мечом.
  Чудесным образом была спасена и Лизи, когда пятеро всадников окружили её у самой Чёрной горы.
  ― Мадам Элизабет, сзади! - услышала девушка знакомый голос над самой головой. И со скалистого уступа, обвивая шеи неповоротливых чудовищ, обрушился хлыст паренька с ёжиком тёмных волос по имени Колин - того самого, что был когда-то повержен в учебном бою непобедимой Элизабет. Она, не меняя решительного выражения лица, скользнула глазами повыше стриженой макушки парня и после короткого 'спасибо' стала пробираться наверх к искусно замаскированным воротам замка.
  Ещё не раз в течение боя Колин оказывался довольно кстати рядом. Однажды он даже посмел словно куклу отбросить наставницу себе за спину и принять мощный удар меча файрбонинга на себя. Меч был выбит, а файрбонинг рассечён на множество частей. Теперь стало важно не только перепоясать всадника плетью один раз, а искромсать на огромное количество осколков, чтобы воину Берингрифа было труднее собирать себя вновь и практически невозможно облачиться в доспехи.
  Элизабет подоспела к воротам замка вовремя. Там был Орландо. Получив серьёзное ранение в бок, он истекал кровью. Около десятка чудовищ окружили его. Кольцо сжималось. Поодаль в тёмной массе файрбонингов мелькала белоснежная головка Елены, а рядом с ней как коршун носился Эдуард.
  Лизи, пробиваясь сквозь кольцо окружения, крикнула Орландо:
  ― Где волк?! Ты видел волка?!
  ― Нет! Ударь по воротам! У меня нет сил.
  Лизи нанесла три условленных удара хлыстом, ворота стали медленно разъезжаться. Эд и Елена бросились к Орландо, приподняли его и потащили в образовавшуюся щель. Элизабет, пятясь, отбивалась от противника. За воротами замка чародеев встретил невысокий человек с красными воспалёнными глазами - оборотень Гарольд. Именно он не очень давно укусил Эдуарда в лесу под Хайхиллом.
  ― Я не могу ему доверять! Не могу! - не смущаясь того, что предмет недоверия рядом, воскликнула Елена.
  ― У нас нет выбора, - Эдуард сам содрогался при виде человека, который даже в этом обличие был похож на зверя.
  ― Тебя надо перевязать. - Елена обращалась к Орландо и уже держала наготове бинты.
  ― Потом...
  ― Сейчас! - Элизабет впервые посмела так откровенно перечить Орландо. Он уже слабо слышал её голос и вверил себя в заботливые руки друзей. Спустя несколько минут Орландо стоял на ногах. Волшебные снадобья сделали своё дело. В ушах ещё шумело, но голова работала ясно и трезво.
  Где-то здесь в каменных лабиринтах замка - Мария. Он мог думать только об этом. Он шёл сюда ради неё, жил ради неё уже несколько месяцев. И, если надо, он... Нет. Он освободит её из заточения в этом холодном оплоте зла и сумрака. Для долгой и счастливой жизни.
  Вслед за Гарольдом чародеи преодолевали коридоры и залы замка. Щели в стенах расходились и сходились за их спинами. И всё больше казалось, что человек-оборотень умышленно заводит их в самое сердце замка, чтобы передать в руки своего хозяина.
  ― Долго ещё, волк? - Всевидящие серые глаза Орландо буравили Гарольда.
  ― Нет. Надо незаметно миновать тронный зал. Иначе попадёмся в руки хозяина.
  В замке было пустынно. Но это не казалось необычным. Все знали, что по залам имеют право ходить лишь избранные. Здесь бывают только редкие гости и очень редкие слуги. Берингриф один хозяйничает в своём замке.
  Вдруг Гарольд приостановился и сказал, больше обращаясь к Орландо:
  ― Пришли. - Он прикоснулся к холодным камням, и те со скрежетом разъехались в разные стороны.
  Сердце Орландо билось так, что, казалось, его слышат все вокруг. Лизи чуть не плакала от обиды, зависти и ещё чего-то совсем необъяснимого, когда видела лицо парня, за которым могла пойти на край света, но пришла сюда спасать его единственную и, похоже, настоящую любовь.
  
  Таинственное исчезновение
  
  
  Четверо чародеев и их проводник ворвались в зал, который был обставлен обычной деревянной мебелью, обвешан картинами, а на полу лежал красивый изумрудного цвета ковёр.
  Глаза каждого искали Марию. Гарольд указал на кровать под балдахином в центре зала. Орландо бросился туда. На кровати - никого. Но пастель была ещё тёплой. И едва уловимый аромат степного мака. Орландо в сердцах сорвал покрывало, молниеносно перепоясал Гарольда плетью и притянул к себе:
  ― Где она?! Где она? Говори, волчье отродье?! Я прикончу тебя прежде, чем ты покроешься шерстью!
  Гарольд оскалился и зарычал.
  ― Орландо. Осторожно!
  ― Он нужен нам живым!
  ― Посмотрите, он превращается в зверя!
  Орландо отшвырнул оборотня к стене. Тот снова обнажил клыки и дико засверкал глазами. Потом по-звериному изогнулся всем телом, встал на четвереньки, и некоторое время было видно, как в нём ведут борьбу волк и человек.
  На этот раз верх одержало человеческое начало. Гарольд выглядел больным и поникшим.
  ― Я бы не стал вести вас в эту комнату, если бы знал, что её здесь нет. Наверное, хозяин перепрятал женщину. Я должен обратиться в волка. Только так я смогу как-то вам помочь.
  ― Берингриф знает, что мы в замке?
  ― Думаю, ещё нет. Он наверняка смотрит в свою чашу за ходом битвы.
  ― Не мешало бы и нам узнать, что там делается. Не хочется себя заживо похоронить в этом склепе.
  Гарольд открыл стену, и чародеям явилась панорамная картина боя. Основные события разыгрывались у самого подножия Чёрной горы. Густая маслянистая масса воинов Берингрифа кое-где пузырилась пустыми, сияющими неоновым светом, площадками, контролируемыми чародеями с хлыстами. Они стояли спинами друг к другу и отбивали натиск противника. Другие сновали с бочонками и заливали полыхающие останки файрбонингов.
  Впечатляющее зрелище являли собой великолепные лесные феи. Несмотря на изящный облик, они были весьма мощной боевой машиной: очаровывали противника, а затем обрушивали на него всю силу своего смертоносного оружия, беспощадно рассекая серпами тела врагов. При этом их собственные тела по-прежнему парили в воздухе. А некоторые, всё же поражённые тяжёлыми мечами файрбонингов, переставали орудовать серпами, но так и оставались зеленоватой дымкой витать над полем боя, постепенно растворяясь в воздухе, безжизненно разбросав руки и навсегда закрыв свои восточные очи.
  Исход боя был ещё совсем не ясен. В запасе у чародеев есть многочисленные отряды. Но, к сожалению, действия происходили так близко к замку Тёмного Лорда, что не всякий человек мог участвовать в них. Лишь те, что всю жизнь занимались магией и умели защитить себя от тлетворного действия алых испарений, шли в бой на помощь чародеям.
  Наверняка и Тёмный Лорд имел какие-то свежие воинские части. Он же по-прежнему обладал и основным оружием: пока Кочевница у Берингрифа, он непобедим.
  ― Сколько времени нужно тебе, чтобы узнать, где Кочевница? - спросил Орландо.
  ― Я постараюсь... Но может ничего и не получится вообще.
  ― Ты шутишь, волк?!
  ― Спокойнее, Орландо. - Эдуард как всегда был рассудителен и сдержан. - Мы будем ждать полчаса. Возвращайся через это время, даже если ничего не узнаешь. И помни, твой отец в наших руках. Если с нами что-нибудь случится... по твоей вине, Кривой Билл получит сполна за всё, что натворил в своё время.
  ― Я вернусь... - Гарольд поплёлся прочь из спальни Кочевницы. Казалось, его плечи несут на себе всё бремя человеческого греха.
  Время тянулось невыносимо медленно. Орландо сидел на холодных ступенях у кровати Марии и пытался собраться с мыслями. Он всегда умел найти правильное решение в условиях, когда решать надо быстро и наверняка. Но сейчас был далёк от ответа. Чувства мешали холодной рассудительности. Эдуард лежал прямо на ковре, прикрыв глаза и обняв прижавшуюся к нему Елену. Только Лизи прохаживалась по комнате и рассматривала мебель и вещи:
  ― Не очень-то напоминает тюремную камеру. Похоже, Берингриф действительно решил жениться на своей пленнице. Как вы думаете, зачем? - Она обращалась ко всем, но смотрела на Орландо.
  ― А зачем женятся, Лизи? Ты же сама говорила: 'Семья - это домик, в котором живёт любовь до самой смерти', - ответил Орландо.
  ― Да. Я говорила. Ты думаешь, Берингриф того же мнения?
  ― Хватит вам. - Эдуард потёр жену по запачканной щеке. Елена встала и провела обряд очищения.
  ― Я думаю, - сказала она, - что Берингриф знает о предназначении Марии. А мы, к сожалению, нет. Он сможет воспользоваться Кочевницей, если станет её мужем.
  ― Как воспользоваться?
  ― Ну, не знаю, Орландо. Может, будучи женой тёмного мага, она сама станет тёмной. А, может, в этом положении она лишится своей воли и будет исполнять приказы хозяина. Как рабы Берингрифа.
  ― А ещё?
  ― Что ещё?
  ― Другие версии есть?
  ― Можно подумать...
  ― Только некогда, - сказал Эдуард.
  ― А, по-моему, тут и думать нечего. - Лизи с разбега плюхнулась в кресло и запрокинула ноги на подлокотник. - Смотрите, как здесь всё устроено. Если Берингриф позволил сотворить подобное со своим замком, значит, он просто влюбился. Кстати, не удивлюсь, если Мэри сама скрывается от нас. Ну... не хочет встречаться. Вы видели Тёмного Лорда? Он хоть и старик, но ничего: не урод.
  Орландо резко встал, отвернулся ото всех и ушёл в глубину комнаты. В этот момент языки холодного пламени в факелах взметнулись вверх. Все инстинктивно выхватили оружие. Ещё через мгновение в комнате появился Гарольд. Он еле передвигал ноги. Бледность на лице и огромные капли пота говорили о его крайне тяжёлом физическом состоянии.
  ― Быстрее... Он сейчас будет здесь. Он и другие. Надо бежать! - Гарольд задохнулся и закашлялся, казалось, захлебнувшись толи слюной, толи кровью.
  ― Где Мэри?
  ― Потом... Быстрее!
  Гарольд собрал остатки сил и повёл чародеев по запутанному лабиринту замка к выходу. Выбравшись наружу, все оказались в вязком красном тумане. Вокруг царила странная тишина. Бой окончился. И, кто победил, было ясным. Если на поле ни одной живой души, значит - чародеи отступили. Нет и файрбонингов. Дышать становилось всё труднее. Во рту каждый ощущал привкус крови. Казалось, что туман состоит из микроскопических капелек крови.
  Гарольд ослаб настолько, что припал к каменной стене и не мог идти. Орландо с Эдом потащили его безжизненное тело прочь из красного тумана. Елена кашляла и слабела на глазах. Через минуту Эдуард уже нёс её на руках, а Орландо, взвалив Гарольда на спину, поддерживал слабеющую Лизи.
  Перенестись не удавалось. Каждый настолько был истощён, что мог едва передвигать ногами. Среди груды железа и мёртвых тел на тлеющей земле Орландо заметил скрючившееся тело молодого воина, подающее признаки жизни. Парень стонал, обхватив голову руками, и раскачивался из стороны в сторону.
  ― Ты можешь идти?
  ― Мадам Элизабет! А я боялся, что так и умру, больше не увидев вас... - произнёс он как-то нараспев.
  ― Вставай, Колин. Обопрись на меня.
  ― Что вы, мадам Элизабет? Я сам.
  ...Глотнуть свежего воздуха удалось лишь в лесу под Хайхиллом. До лагеря, откуда утром начали наступление южане, оставалось совсем немного. Но надо было сделать привал, чтобы перевести дух и оказать помощь нуждающимся.
  Елена и Колин стали приходить в себя довольно скоро. Колин был контужен, и Элизабет начала хлопотать вокруг парня, чем не только не улучшила его состояние, но, кажется, довела его до совершенного умопомрачения. Он пытался что-то бессвязно говорить, глупо улыбался и всё время подвергал сомнению очевидное: не мог поверить, что сама мадам Элизабет шепчет над ним заклинания.
  Орландо сбросил свою ношу под куст и упал на траву. Если Гарольд не очнётся, он может потерять Марию навсегда. Нет. Этого не случится. Мария явилась в мир северных и южных народов не для того, чтобы стать женой Берингрифа. Она здесь для него. Всю жизнь Орландо был одинок. И эта женщина принадлежит ему.
  Когда-то, кажется, в прошлой жизни, когда он впервые овладел Марией, она была так прекрасна в его руках, так мила и желанна... Орландо тогда сказал:
  ― Я не имею права скрывать это от тебя. Ты должна знать. Даже если рассердишься, обидишься и прогонишь меня... Я скажу это... Я никому не позволю прикоснуться к тебе. Ты будешь моей, даже если мне придётся удерживать тебя силой. Запомни: ты только моя.
  Она не рассердилась, не обиделась и не прогнала его. Она улыбнулась и спрятала лицо в подушку. Он ещё долго шептал ей слова любви, которые не говорил никому, которых, казалось, не знал, но которые лились тогда безудержным потоком прямо в её маленькое ушко.
  Она слушала, прикрыв глаза, облизывая разгорячённые губы и прерывисто дыша. Будто боялась, что глубокое и громкое дыхание заглушит тихий голос любимого. Он говорил, а она в темноте нашла его рот и стала целовать нежно, едва касаясь, на каждом сказанном им слове. Он улыбался, но не замолкал. Мэри ласкала язычком его губы, уголки рта, потом убрала волосы со лба и стала целовать виски и переносицу, брови, щёки, скулы...
  Насколько тогда Орландо был счастлив, настолько сейчас его душа переполнялась отчаянием и тревогой.
  Гарольд простонал: 'Амальфи...' Оказывается, и оборотня сейчас терзало то же великое чувство, что способно зарождать жизнь и быть причиной больших человеческих бед.
  Все окружили оборотня.
  ― Ты жив, волк? - спросил Орландо.
  ― Я не волк...
  ― Где она? Ты узнал что-нибудь?
  ― Да...
  Орландо наклонился к самому лицу Гарольда. Говорил быстро и тихо. Все слушали и не верили своим ушам. Так говорить Орландо не мог. Кто угодно, только не Орландо - их бесстрашный, бесшабашный, сильный Орландо...
  ― Прошу тебя. Не умирай. Ты ведь знаешь, что такое любовь. Мне не жить без неё, волк. Хочешь, обратись и искусай меня, если это даст тебе силы. Только не умирай. Скажи, жива она или нет. Где он держит её? В замке? Что он сделал с ней? Ты видел её? Какая она, Гарольд? Ты ведь видел её. Она прекрасна. Разве ты не влюбился бы в неё, если бы не Амальфи?..
  ― Он даже плакал, когда Кочевница отвергла его.
  ― Кто?
  ― Хозяин.
  ― Плакал?
  ― Да. Он никогда не плакал. Никогда.
  ― Что он сделал с ней?
  ― Она в Подводном мире.
  ― Что?!
  ― Он отдал её водяным.
  Приговор прозвучал.
  Никто. Из живых существ. Никогда. Не возвращался. Из Подводного мира. В Форест Феори, в самом его сердце было огромное озеро, где жил странный и очень многочисленный народ - водяные - долговязые прозрачные существа с тонкими вытянутыми лапами и огромными плоскими ступнями. У них не было голов: лишь безликие водянистые пузыри - продолжение туловища. Толпа водяных всегда издавала шлёпающие и шепчущие звуки, боялась шума и света.
  В их озере не водилась рыба, и не было водорослей. Над водой возвышались странные серые строения, похожие на железобетонные коробки с дырками вместо окон. До не давних пор в городе водяных многие бывали. И не раз. Туда привозили школьников на экскурсии. Дети играли в прядки в пустых лабиринтах-коридорах. Стены серых строений имели одно необычное свойство: могли пропускать сквозь себя человека, животного, любой предмет. Можно бросить мяч, и он полетит, преодолев множество сырых каменистых преград.
  Но само озеро очень опасно. Никто не сумел выплыть из мутной жижи Подводного мира. Там влачили своё существование водяные. Их видели ночью и в городе, но громкий крик с берега всегда заставлял толпу водянистых уродов прятаться за стенами строений, убегать, прыгать в воду. Город был безопасен только днём. Что происходило с людьми, оставшимися по той или иной причине в городе ночью или оказавшимися в воде, никто не знал...
  Так было до недавних пор. Тёмный Лорд собрал под своё крылышко всю мразь, сущую в мире. Полтора года назад в Сером городе пропала целая группа туристов с Юга. Был солнечный день, и до вечера - уйма времени, чтобы вдоволь насладиться ужастиками и развлечениями в коридорах мрачных пустующих домов. Только над городом вдруг опустился красный туман, небо заволокло, и во внезапно наступившем красном сумраке ожидающие на берегу услышали крики и мольбы о помощи, но ничем не смогли помочь. Воздух, насыщенный кровью, не позволял дышать в тумане. Все стояли на живописном берегу и слушали. Не скоро свидетели злодеяния смогли забыть истошные вопли несчастных.
  Теперь над озером всегда стояло алое облако. В Сером городе наступила вечная ночь. И, что теперь вытворяли там водяные, никто не знал.
  ― Зачем он это сделал, Гарольд?
  ― Хозяин не хотел, чтобы она досталась другому... - Оборотень издал слабый стон-выдох и замер, оскалив последний раз жёлтые клыки, которые уже давно не исчезали даже у Гарольда-человека.
  Все молчали. Елена тихонько скулила, уткнувшись в плечё Эдуарда. Добрая душа уже почти забыла, чьи зубы оставили след на любимом лице. Лизи быстро-быстро моргала, но не плакала.
  ― А разве так бывает, чтобы кочевница погибла, не выполнив своего предназначения? В чём оно, кстати? - спросил Колин.
  ― Нет, курсант, не бывает, - отрезал Орландо. - Надо похоронить оборотня и догнать своих.
  ― Орландо, ты что, не понял? Она погибла. Её больше нет!
  ― Это ты не понял, Эд. Она рассказывала мне свой сон. Ей это снилось ещё в прошлой жизни. Пророчество, понимаешь? Я спас её от водяных.
  ― Это невозможно.
  ― Не знаю. Если ей это снилось, значит - возможно.
  ― Что ты собираешься делать?
  ― Потом.
  
  
  Что было потом
  
  
  Изрядно побитые войска южан возвращались в Оттел, чтобы залечить раны и собраться с силами. Война продолжалась. Кочевница погибла. Так считали многие. Это же было официальной версией. Кроме того, всем стало известно, что Берингрифу не удалось сломить, поработить Марию или перетянуть её на свою сторону. Значит - шансы по-прежнему равны. И ещё. Ползли слухи, что великая Кочевница смогла пошатнуть оплот зла и насилия, что Тёмный Лорд был очарован ею и потерял голову от любви. Теперь он не тот, что прежде. Он ослаблен и растерян. Это вселяло надежду на победу.
  Пусть многие навечно остались у подножия Чёрной горы, пусть план освобождения Мэри не удался. Но теперь всякий знал наверняка, что файрбонинги уязвимы как любые твари, живущие на земле. Спокойная и почти беспечная жизнь, подаренная народам несколько столетий назад, сделала людей беспомощными перед сегодняшней бедой. Однако страх, ещё недавно сменившийся унынием и безысходностью, стал превращаться в уверенность в своих силах и в здоровую злость на тех, кто покусился на почти безоблачное существование людей, чародеев, магических существ и всего чудесного естества в Стране Северных и Южных Народов.
  С Юга подтягивались свежие боевые соединения, расквартировывались в уцелевших домах Оттела. Всадники Берингрифа опасались далеко выползать из своего логова и к Оттелу больше не приближались, зато бесчинствовали на Севере. Хайхилл и Лоухилл были превращены в безжизненные снежные пустыни. Несмотря на весну снега не таяли. Холод и ледяной ветер сделали вековые северные леса выхолощенными зарослями мёртвых деревьев. Исчезли птицы и звери: оставшиеся в живых перекочевали на юг, а кости погибших, покрытые лоскутками обугленной шкуры, могли привести в ужас любого, заблудившегося среди звенящих на морозе головешек, что ещё недавно считались вековыми дубами или корабельными соснами.
  Нэнси с семьёй перебралась в Форест Феори. Теперь под присмотром лесных фей она, её дети и Оливия с малышом были в безопасности. Однако удаление от Огненных Врат беспокоило посвящённых в Тайну Ключа. Оставаться же вблизи Северных гор тоже было невозможно. Неизвестно, чем могла бы обернуться потеря Ключа.
  Орландо, Элизабет и Эдуард с Еленой поселились у Кривого Билла и стали готовиться к путешествию в Подводный мир. Орландо долго пришлось убеждать друзей в правильности своего решения. Помог случай, довольно неожиданный и попросту нелепый.
  ― Если есть хоть один шанс, я воспользуюсь им. Даже если шанса нет вовсе. Я всё равно пойду туда, с вами или без вас. Нужна Кочевница людям или нет - теперь это уже не имеет значения. Она нужна мне! И ещё... - Немного помолчав, Орландо добавил тихо, будто говорил это только себе: 'Я ей нужен. Ей больше не на кого надеяться. И она никогда не будет одинока, пока я жив'.
  ― Дружище, но кто знает, жива ли она?
  ― Эд, у меня нет доказательств. Я просто чувствую... Но представь на минуту. Мы решили, что с нею покончено, что она уже утопленница. Начнём готовить новый поход, суетиться, со временем забудем о ней совсем. Представь... А на самом деле Мэри жива: сидит сейчас где-нибудь в заточении на дне озера или подвергается жутким пыткам... Или ещё что-нибудь. Ты, Эди, сможешь с этим жить? Спать, есть, ходить по городу, забыв обо всём... А она ещё жива... Как с этим мириться?! Я должен увидеть её мёртвое тело или то, что от него осталось. Должен, и - 'точка'.
  ― Мы потеряли Марию и не можем рисковать тобой. Ты слишком дорог нам, Орландо. И не только нам. Тебя любит народ: уважают старики и боготворят молодые... Да что говорить! Ты и сам всё знаешь. Это очень рискованно.
  Елена, как всегда, - умница. Она и Эдуард были по-своему правы, но Орландо знал, что без Мэри он долго не протянет: или безрассудно погибнет в бою, или... Чародеи умели умирать, когда больше не могли жить, когда жизнь теряла цвет, вкус и запах, погружалась в кладбищенскую тишину. Сейчас всё вокруг стало пресным и серым как уныние бесконечного туманного дня, когда не знаешь, далеко ли до вечера и будет ли утром солнце. Поэтому надо воспользоваться последним шансом: вырвать любимую из лап мерзких водяных чудовищ или уйти в небытие там, где навеки сомкнулись её милые чёрные очи.
  В дверь кто-то постучал.
  ― Наверное, Колин. К тебе.
  Элизабет быстро встала и подошла к двери:
  ― Кто?
  ― Это Билл, Кривой Билл, мадам. Позвольте мне... Мне нужен сэр Орландо!
  ― Нет. К тебе. - Лизи демонстративно не стала открывать и снова удобно расположилась на диване рассматривать безупречный маникюр. Орландо мрачно взглянул на бывшую подружку и пошёл к выходу. Распечатав комнату, он толкнул дверь. На пороге обозначилась приземистая фигура Билла.
  Билл продолжал исправно содержать своё заведение, прислуживать чародеям. И, кто знает, что творилось в душе старого колдуна, потерявшего сына и решившего навсегда порвать с Тёмным Лордом? В подробности произошедшего были посвящены немногие и лишь эти немногие заметили, что старик стал чуть ниже ростом, чуть темнее лицом. А его колючий бусинка-глаз будто ослеп, подёрнулся пеленой. Может, он устал жить, собрался на покой? А может, так приготовил себя к новой, другой для себя жизни?
  ― Простите, господа. Я хотел поговорить...
  ― Можешь говорить. От присутствующих у меня секретов нет.
  ― Я знаю. Только, похоже, в этом деле, сэр Орландо, господа вам не союзники.
  ― В каком деле? - Орландо запечатал комнату и показал Биллу на табурет у стены. Старик сел, отставив негнущуюся ногу в сторону.
  ― Это наше с вами дело.
  ― Ничего себе!.. С тобой я ещё дел не имел, старый лис.
  ― Да... Случается и такое.
  ― Ладно, не томи. Сейчас не до твоих загадок.
  ― За мной долг. Я должен одному чародею. Он спас мне жизнь. Вернее оставил в живых, а мог прикончить. Уж поверьте мне... Великий и сильный волшебник...
  ― Ну и что?
  ― Вы не знакомы с ним. Это было давно. Он теперь покинул этот мир.
  ― Ну и что?!
  ― А долг я так и не отдал...
  ― Твои проблемы. Я здесь при чём?
  ― Я должен...
  ― Ты специально меня изводишь, старик?! Забыл, как пару лет назад вынудил меня перекроить твою харчевню? А колодец до сих пор, кажись, плюёт в каждого, кто по воду ходит?
  ― Гхы. - Эд чуть не прыснул от смеха, но сразу же смутился под строгим взглядом Елены. Элизабет тоже улыбалась.
  ― Я думаю, что если не смог отдать долг тому колдуну, то может смогу расплатиться с его внучкой...
  ― Внучкой? - голос Орландо как-то подсел. Он откашлялся и уставился на Кривого Билла так пристально, что единственный глаз старика быстро-быстро заморгал, а сам он заёрзал на стуле как на сковородке.
  ― Да, сэр. Мадам Мария - его внучка. Я думаю расплатиться с нею.
  ― Мадам Мария погибла, - вставила Елена.
  ― Ну, не знаю. Я лично не видел её мёртвой, да и люди говорят, что Кочевницу никто не хоронил. Когда умирает кто-то из рода кочующих волшебников, обязательно что-нибудь случается. Или солнечное затмение, или дождь льёт много дней и ночей, а потом - тысяча радуг во всё небо... Я не видел, но так говорят.
  ― Значит, ты думаешь, что она жива? - Эдуард внимательно посмотрел на Орландо, потом - на Билла.
  ― Я не знаю. Но я должен её деду и хочу отдать долг.
  ― Кому ты будешь отдавать долг? Где она? Ау! Мадам Мари-и-я-я-я! - Элизабет возбуждённо подскочила с дивана и села на корточки перед стариком. Развела руками. - Где она, сэр Билл?
  ― Ну, мне кое-что известно...
  Лизи снова хотела возразить, Орландо остановил её жестом.
  ― Что? - обратился он к старику.
  ― То же, что и вам: хозяин..., то есть Тёмный Лорд отдал её водяным.
  ― Ну?
  ― Он ведь не убил её.
  ― Ну и что? Это лишь ещё раз доказывает, что твой хозяин - сущий изверг. Лучше бы убил. А теперь неизвестно, какие муки терпит наша Мария. - Елена сверкнула глазами, встала и начала мерить шагами комнату. Распущенные волосы переливались в лучах весеннего солнца, сквозь узорчатое окно заливающего небольшую комнату постоялого двора. - Да. Лучше бы убил. Кто знает, что делают с людьми эти мерзкие твари? Мэри... Она очень сильная. Она сразу не сдастся... - Елена задумалась. - Если она жива, почему не выходит на связь?
  ― Ты же знаешь...
  ― Да знаю... Эх, ты... Если идти в Подводный мир, чем мы сможем себя там обезопасить? Имеет ли силу наше оружие против водяных?
  ― Водяные никогда не мешали ни волшебникам, ни людям. Их мало кто изучал.
  ― Придётся, Наимудрейший, - с сарказмом бросила Елена, а потом грустно добавила: - Боюсь..., не успеем.
  Лизи сидела на полу и поворачивала голову вслед за маячившей перед носом подругой.
  ― А лесные феи? Они ведь хозяйничают в Форест Феори. Может что-нибудь знают о Подводном мире? - сказала она.
  Елена остановилась. Орландо не знал, что говорить. Как-то защемило сердце. 'Наша Мария'... Они снова вместе!.. Снова с ним... И ради неё.
  
   ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"