Я кутаюсь в плащ прошлого. Мне холодно. Разожгите камин.
Нет, впрочем, не надо; ведь тогда что-то изменится, и исчезнет эта магия волшебных, но, увы, ушедших дней.
Что лучше? Наслаждаться тёмными звёздами, ночной прохладой, и ностальгией, которую они приносят? Или мчаться по солнцепёку на яростном коне вперёд и вперёд?
Наверное, умение жить заключается в чередовании этих двух крайностей. Нельзя постоянно идти не оглядываясь - вы можете не заметить, как палящее солнце сожжёт вас. Нельзя всё время сидеть в тени и перебирать старые воспоминания - иначе со временем они потеряют вкус и цвет, как долго мусоленная жевательная резинка. Да и замёрзнуть так недолго.
Зато как приятно лететь вперёд, изредка вспоминая о прошлом: торжественно замирая от мыслей о былых победах, и с тёплой грустью вспоминая поражения! Не менее приятно сидеть и отдыхать в ночи, вспоминая бешеную скачку. Чтобы завтра вновь лететь вперёд.
Не передать терпкий вкус этих полувоспоминаний-полуфантазий: здесь на самом пике возможности намешаны в опьяняюще экстатическом коктейле и грусть и восторг, и отчаянная любовь и жгучая ненависть.
Тот, кто изведал этот наркотический букет напитка ностальгии, никогда уже не забудет его. Этот напиток коварен - состав его таков, что чем больше вы пьёте, тем больше жажда, но тем больше и наслаждение. Однако ж он превосходно согревает в сумерки, когда вам не хочется никуда идти, а хочется только сидеть у огня с бокалом чего-то крепкого. И всё же стоит остерегаться злоупотреблять этим напитком - ибо подобно зелёной фее, живущей в абсенте, в ностальгии живёт тёмно-фиолетовая фея. Её руки тёплы и убаюкивающи, её одеяние усеяно осенними листьями и яркими звёздами. Её голос печален и чарующ, и смутно знаком, но с чем более сильным волнением вы пытаетесь вспомнить, кому он принадлежит, тем тише он звучит. Она сладко любит вас, но поцелуи её ядовиты.
Я встаю и достаю старую бутылку выдержанной ностальгии того жаркого лета. Снимаю крышечку забвения - как здесь не вспомнить старину Брэдбэри с его "Вином из одуванчиков"! - и принюхиваюсь. О, эта особенно крепка!
Здесь и голубое небо, и тёплое море, и слегка грустный саксофон молодого уличного музыканта в поношенных синих джинсах, и твои тёплые наивные глаза, и сочные розовые губы, и нежные упругие груди...здесь мои вечно печальные стихи лишь для тебя, и твои душистые чёрные волосы в моих загорелых руках. Здесь тот самый шоколад, и те маленькие белые розы из соседского сада, что я дарил тебе на день рождения. Здесь твоя преданная тихая вода и мой яростный гложущий огонь. Здесь наша жгучая и неуклюжая любовь невовремя, и хинная горечь расставания.
Этот напиток я приберегаю для особенно холодных зимних ночей, но не позволяю себе пить его - ибо это совершенное безумие. Мне достаточно лишь уловить невыразимый аромат этого изысканного букета, чтобы скоротать самую длинную ночь. К тому же я знаю, что наполняя новые бутылки, и настаивая их содержимое, я уже никогда не смогу получить тот же самый вкус.