В последний день перед отпуском всегда с особым негативом начинаешь воспринимать внезапно свалившиеся задачи, а в этот раз они сыпались будто прорвало. Стоя в пробке по дороге домой, я думал, чем займусь. Выходило, что вместо отдыха я буду две недели разгребать скопившиеся дела, и не факт, что всё успею. К вечеру моё настроение стало просто омерзительным. Делать не хотелось ничего, разве что утопить кого-нибудь в дерьме. Я решил, что это не дело, и надо как-то приводить голову в порядок, например, немного прогуляться.
Обычно мне сложно просто бродить без конечной цели, с собакой по лесопарку походить ещё могу, а так получается редко. В этот раз ноги сами несли меня, через час я уже не узнавал мест, по которым шел.
Город никогда не спит, невозможно пройти квартала, чтобы не встретить нескольких прохожих и пары разноцветных вывесок. Надо думать, я забрел в какую-то глушь: уже четыре квартала ни прохожих, ни заведений, ни киосков. Наконец за очередным поворотом высветилась тусклая вывеска "Бар "Неявный Лабиринт" круглосуточно". Улица заканчивалась тупиком, выбора не оставалось.
В баре было пусто, даже свет над столиками не горел. За стойкой сидела девушка, лениво раскрашивая японский кроссворд. Увидев меня, она встала, убрала кроссворд и с неделовой улыбкой сказала:
-- О, я знала, что сегодня будет посетитель!
-- А у вас они не каждый день бывают? Может цены заоблачные, и я тоже не задержусь.
-- Вы задержитесь, обещаю! -- хитро улыбаясь, произнесла она. -- А цены обычные: пиво 100 рублей, будете?
-- Буду. Но почему у вас всё-таки так тихо? Как вы до сих пор не прогорели? Или только открылись?
Она налила мне бокал пива и, видимо прочитав мои мысли, поставила передо мной пепельницу.
-- Да нет, открылись мы очень давно, просто к нам заходят люди только в особых случаях. Вы же заблудились?
-- Улица незнакомая, но я примерно представляю, где нахожусь, и дорогу домой найти в состоянии. -- Я сказал правду, сложно потеряться в городе, где прожил больше двадцати лет.
-- Домой? А вы туда хотите? -- вопрос прозвучал как риторический.
-- Я там живу, -- пожал я плечами.
-- То, что вы где-то живете, ещё не делает место вашим домом.
-- И где же мой дом?
-- Далеко и не скоро, -- она снова хитро улыбнулась, -- проще говоря, у вас его нет.
-- Вы умеете порадовать усталого посетителя.
-- Я просто стараюсь говорить правду, -- пояснила она. -- Вы заблудились, вам почти не на что надеяться, ваши мечты никак не вяжутся с вашими планами. Вы более-менее устроились в этой жизни и научились находить, чем себя порадовать. Но себя так просто не обманешь, вы помните, что собирались стать кем-то совсем другим, когда вырастете. Вы -- вполне нормальный человек, но вам нужно кое-что ещё. Кое-что, во что взрослому человеку не пристало верить, как, например, в Деда Мороза. Только это что-то куда более важное, что-то, без чего ваша жизнь глубоко ущербна и, по большому счёту, не имеет смысла. С годами вы всё лучше и лучше скрываете эту жажду и всё острее ощущаете её сами. Вы вольны в любой момент повзрослеть окончательно, но едва ли пожертвуете мечтой и надеждой ради нормальной жизни, в конце концов, её и без вас есть кому прожить. Вам не так уж нужны богатство и положение, или, например, фантастический секс, успешные дети, или что-нибудь ещё, сопутствующее мечтам, но взятое отдельно от них. Зато вы готовы драться до последней капли крови за сами мечты, но не знаете с кем или с чем, не видите пути к ним. Вы заблудились, вот и пришли сюда.
-- Бармен-психолог?
-- Всё куда интереснее, но давайте не будем об этом, -- не захотела она отклоняться от темы. -- Вам не обязательно прямо сейчас возвращаться туда, где жили, вы можете отправиться гулять по Неявному Лабиринту. Там вы найдете ответы на многие вопросы, даже на те, которые никогда не пытались сформулировать, научитесь всему, что вам необходимо. Но должна вас предупредить, войдя в Лабиринт, вы уже не сможете выйти из него, пока не увидите всё, что вас там ждет.
-- Хорошее предложение, но дома... да-да, там, где я живу... есть люди, которые будут волноваться, если я пропаду надолго. -- На самом деле, мне стало просто страшно.
-- Можете не переживать по этому поводу, у Неявного Лабиринта своё время: пройдя его вы вернетесь в свою квартиру ещё до того, как зашли в этот бар. Ну, а если в Лабиринте вы сойдете с ума или погибнете... -- она немного потянула с продолжением, -- один из наших призраков проживет вашу человеческую жизнь за вас так, что никто не заметит подмены, вероятно, сделает это даже лучше, чем вы сами.
Обычно я решил бы, что это -- просто какой-то заумный лохотрнон, но в этот раз почему-то поверил.
-- Здорово, но страшновато, если честно. -- Я надеялся на более четкие объяснения. -- И часто ваши клиенты гибнут?
-- Выходят из Лабиринта примерно три процента вошедших. -- Спокойно ответила девушка. -- Я вам уже сказала всё, что нужно. Вам осталось сделать выбор и идти навстречу своей судьбе. Но помните, второго шанса не будет.
-- А куда идти-то? -- скорее на всякий случай спросил я.
-- Вы ещё и пол-литра пива не выпили, а уже не помните, как сюда вошли? -- она, усмехнувшись, указала на входные двери и, пока я оборачивался, успела скрыться за дверью в подсобное помещение.
Я вспомнил, что, входя, видел только одну дверь, изнутри же их было две. Я, конечно, не запомнил, через какую из них вошел. Точно помнил, что снаружи стена здания была прямая, без каких-либо пристроек, значит, одна из дверей была декоративная и никуда вести не могла. Или могла?
Выбор. Говорят, выбор есть всегда, просто иногда его очень легко сделать, настолько легко, что можно и самому не заметить. Ещё говорят, что пока выбор не сделан, все пути открыты, но стоит сделать шаг в одном из направлений, и целая жизнь исчезнет, так и не став реальной. Вот только отказ от принятия решения или его затягивание -- тоже выбор, как правило, не лучший, потому что в этом случае, его просто могут сделать за тебя. Я залпом допил пиво, положил на стойку два полтинника и направился к дверям.
У дверей стоял швейцар, которого я раньше не заметил. Я почему-то вспомнил загадку про две двери и двух стражников, из которых один всегда говорит правду, другой всегда лжёт.
-- Ну, и какая дверь ведет в рай, какая в ад? -- сам пошутил, сам посмеялся.
-- Я иногда говорю правду, иногда вру, никакой закономерности здесь нет, только моё настроение. Уверены, что вам нужен ответ? -- он всё-таи понял шутку. -- На самом деле они обе ведут туда, куда вы решил идти. Этот выбор за вас никто не сделает.
Ещё играя в старые игры, я привык поворачивать направо на всех развилках двумерных подземелий. Я потянул ручку правой двери.
Я обернулся, чтобы ответить. Никакого бара не было, я стоял на узкой тропинке, проходящей через густой лес. Запоздало я удивился, что девушка назвала меня по имени, и вдруг понял, что не помню этого самого имени, и вообще не знаю, кем был до того, как зашел в бар, со мной остались только какие-то совсем абстрактные воспоминания.
Разгорался рассвет, выбор был сделан, оставалось начать и кончить.
Неудачное злодеяние.
Решить, в какую сторону идти было не сложно, единственное, что имело значение, - солнце, которое могло бы светить в глаза. Я повернулся к солнцу спиной и пошел вперед, варианта оставаться сидеть на месте у меня в мыслях не было. В самом деле, что ещё можно сделать с тропинкой, кроме как пойти по ней.
Спину немного припекало, а вот сквозь кроны деревьев лучи почти не проникали и в воздухе сохранялась прохлада. Я почти не задумывался, о положении, в котором оказался, просто потому, что непонятно было даже откуда начинать думать. Наверное, где-то существовали близкие мне люди, но я их не помнил, соответственно не скучал, скорей всего они расстроились бы потеряв меня, но и эти размышления, не олицетворенные никем, не вызывали тревоги.
Я делал абсолютно всё, что мог делать: проходя мимо елей, срывал и жевал кислые светло-зелёные кончики веток; переходя ручей, умылся; а наткнувшись на упавшее дерево, сел, откинувшись спиной на ровный камень и прикрыв глаза. Что ещё мне оставалось?
Дрему прервала тень, пробежавшая по векам. Я не спешил открывать глаза, левая рука ощутила то ли колыхание воздуха, то ли прикосновение одежды, кто-то сел рядом со мной, спустя мгновение запах цветочных духов подсказал, что это девушка или даже девочка. Её-то я и ждал.
-- Я сделала, как вы сказали, все думают, я уехала с караваном, -- тихо, не поворачивая головы, шепнула она.
-- И даже никому по секрету не сказала?
-- Нет, совсем никому! -- девочка быстро мотнула головой. Врать она не умела, отсутствие паузы позволяло надеяться, что так оно и есть. Её звали Лиси.
До стены здания напротив было не больше полутора метров, в узком проходе не было никого, кроме нас, зато с улицы доносился страшный галдеж. Я резко встал, и девочка последовала моему примеру.
-- Идем, -- сказал я, зевая. Выходя на улицу, я бросил полный сожаления взгляд на бревно, на котором сидел, и мы погрузились в живой поток.
Моя спутница была одета в пестрое выцветшее платье почти без выреза, на плечах повязана короткая накидка с опущенным капюшоном, темные волосы заплетены в косу, -- обычная горожанка. Присмотревшись, можно было заметить несвойственную её сословию осанку, если бы я не знал, кто она, решил бы, что дочь обнищавшего графа с окраин, что тоже было обычным явлением. Гаркаскит притягивал множество людей из самых разных земель, причем большинство приезжало просто посмотреть на город, одевались они, кто во что горазд, вдобавок к привезенному с собой наряду каждый норовил напялить какую-нибудь несуразную диковинку. Летом бедлам достигал невероятного масштаба, это было мне на руку, но раздражало до глубины души.
Нам нужно было пройти через центр города и обойти Длинный Замок со стороны парка. В центре было ещё хуже, тот же сброд, успев нажраться уже днем, собирался большими группами и орал песни. Не знаю, что на меня нашло, но не смотря на ответственность момента, когда очередной придурок потянул Лиси выпить с ними, я не удержался и вместо того, чтобы просто отстранить его, проследовал за ним во дворик кабака, где хорошим ударом сломал нос. Хлопец упал и не шевелился, поза наводила на мысль, что сломался не только нос, но и шея. На душе стало легче, идти оставалось не долго.
В конце пути я немного петлял, убеждаясь, что за мной не следят. Наконец мы вошли в переулок, где с одной стороны был проем между домами упиравшийся в забор, через пару метров, а здание напротив выпирало, создавая изгиб, в котором прохожего не было видно. В заборе была неприметная калитка, в которую мы и вошли, дальше по переулку отправились наши копии, копии были осязаемы и даже могли бы ответить на несколько простых вопросов, они должны были войти в парк и сесть в беседке.
В садике, куда мы попали имелся пруд, рядом с ним оказалось неожиданно прохладно, шаги Лиси стихли, обернувшись, я заметил, как она кутается поплотней в накидку, уже набросив капюшон. Не знаю, кому принадлежал сад, в котором мы оказались, меня интересовала лестница, уходящая в подземное овощехранилище. В помещении стоял полумрак, слабый свет проникал через два окна в крыше, мимо одного из них мы явно проходили, однако тогда я его не заметил. Пожалуй, лестницу я бы тоже не увидел, если бы не знал заранее, где искать.
Мне понадобилось дать глазам несколько секунд привыкнуть к слабому освещению, только потом я смог пересчитать присутствующих. Количество совпадало с ожидаемым, лиц из-под капюшонов не было видно. Все повернулись к нам, не произнося ни слова, а только слегка кивая в знак приветствия. Трое сделали руками жесты, выглядевшие естественно, но на самом деле подтверждающие, что они те, кого я должен встретить, и сообщающие, что остальные тоже проверены. Раньше помещение использовалось, как продуктовый склад, теперь же несколько коробов с овощами остались скорее для виду.
-- Братья и сестры, сегодня эта юная девушка пройдет посвящение, чтобы вместе с нами идти по истинному пути, -- громко проговорил я, -- сомкнитесь вокруг нас. Ей нужна наша поддержка.
Мы подошли к пентаграмме в центре помещения.
-- Ляг в соответствии с рисунком, дитя. -- Проговорил я тише, обращаясь к Лиси. Увидев, как она путается в непривычном одеянии, добавил. -- Можешь снять лишнюю одежду, здесь некого бояться.
Сказав, я тут же подумал, что переборщил. Пускай даже грохнулась бы и попортила рисунок, восстановить не долго, а можно и вовсе без него обойтись, хотя эффект был бы похуже. Возможные ушибы Лиси меня не волновали вовсе. Зато, она могла бы засомневаться, в "истинности", но обошлось, юная волшебница похоже нисколько не стеснялась двух десятков людей в плащах, и помедлила пару секунд скорей для вида. Правда, когда она стала стягивать платье, оказалось, что её бельё закрывает больше, чем верхняя одежда у половины людей на улицах, однако некоторые "братья" переступили с ноги на ногу, и кто-то что-то пробормотал.
Едва ли Лиси было больше шестнадцати, однако она уже имела представление о знаках. Она сразу легла в соответствующую рисунку позу: левая нога лежит прямо, носок вытянут, ступня правой упирается ей в колено, а правое колено отведено в бок, обе руки вытянуты в противоположную сторону, ладонями вверх. Больше того, я заметил, что она нащупала энергии, заключенные в рисунок, и стала соединяться с ними.
-- Теперь закрой глаза, -- насколько мог мягко и ровно проговорил я.
Она выполнила, я опустился на колени и положил руки ей на запястья, тонкие мягкие пальцы тут же обхватили за браслеты на моих руках. Укороченные рукава кончались умильными кружевными манжетами.
-- Откройся мне! -- Она и так знала, что делать, но нужно было поддерживать её внимание.
Глупое доверие, юная волшебница была совершенно беззащитна, с ней можно было сделать вообще всё, что угодно. Несколько лет назад я, вероятно, пожалел бы, о недостатке времени. От меня почти ничего не требовалось, даже без пентаграммы такой ритуал очень прост, когда подопытный открывается сам, а в результате всех приготовлений, достаточно было небольшого усилия воли, чтобы изменить направления силовых потоков. Кажется, в последний момент она заметила, что происходит что-то не то, или просто испугалась странного ощущения холода, но было уже поздно. Сила её жизни собралась в браслетах, за которые она держалась. Казалось, руки Лиси уже начали остывать, я отпустил их и быстро встал, от полученной энергии ощущалась приятная легкость в теле.
-- Ну, и кто ляпнул: "Почему она не голая?" -- сразу резко спросил я, а дождавшись ответа продолжил: -- Чтобы ты, молокосос, слюнями не истек! Ты за языком своим следить не пробовал? А если бы она услышала? Уточнил бы за одно, девственница ли она! Сказочек наслушался? Забрать жизненную силу можно у кого угодно, разница только в том, кого проще убедить, и кому меньше объяснять, что делать во время ритуала. Возьми её тело и вещи, и спрячь вон там.
Провинившийся кинул платье сверху на труп, поднял его на руки и понес в указанно направлении.
-- Как тебя зовут? -- окликнул я его.
-- Флаз, -- испуганно отозвался человек с телом. Поднятая для шага нога замерла в воздухе.
-- Хм, за тебя поручился Кирм Агг, просил по возможности сохранить тебя в живых. -- ухмыльнулся я. -- Увидишь там короб с картошкой, положи тушку в него, рядом должны стоять ещё несколько мешков, высыпь их сверху.
Перехватив тело Лиси поудобней, Флаз удалился. Я же решил больше не тратить время на выговор человеку, который скорей всего не доживет до вечера, но обратил внимание на неаккуратный шов на рукаве. Трое из моего отряда заметали пентаграмму, из темноты послышался хрип и стук картофелин по доскам.
-- Все же знают, где пруд со статуей Великого Стража? -- спросил я, повышая голос. Фигуры в плащах закивали, а я продолжил, -- от неё в трехстах метрах к северу есть заросли шиповника, из-за колючек туда мало кто лазит даже по нужде, но внутри есть не заросшее место, так вот собираемся там к закату. Людей в плащах, конечно, ходит много, но большими группами они не собираются, поэтому отсюда выходите по двое-трое, и заранее вокруг места сбора не маячьте. Всем всё ясно? -- Люди снова закивали, Флаз уже присоединился к остальным. Я отвернулся и пошел к выходу.
Выйдя на улицу, я сделал несколько кругов, проверяя, как расходятся мои люди. Никаких проблем не возникло, хотя вели он себя, как идиоты, я даже не смог придумать, что может заставить так ходить, человека, который ничего плохого не замыслил. Я вспомнил, что и сам вел себя не слишком неприметно, возможно убил человека в центре города, но я-то точно заметил, если бы за мной начали следить, а молодые придурки вряд ли.
Праздношатающийся народ снова начал меня бесить, я представил, как мог бы уделать ещё какого-нибудь гуляку. Мысли были приятны, но удовлетворения не принесли, тем не менее я решил взять себя в руки и ограничиться воображением. Я знал заведение неподалеку, где не было ни выпивки, ни обстановки, которую ценит приличный горожанин, поэтому посетителей там тоже обычно было не много.
Обеденный зал был обставлен грубо выструганной деревянной мебелью и никак не украшен, занято было только два стола, да и за ними люди просто ели. Ко мне подошел хозяин, я заказал кофе с печеньем и отправился за стол в дальнем углу.
Шум с улицы почти не доносился, несколько минут мне было почти хорошо. Но всему приходит конец, на стол передо мной поставили кофейник.
-- Ваш кофе и печенки, желаете что-нибудь ещё? -- это было произнесено с такой милой интонацией, что мне сразу захотелось выплеснуть кофе в лицо принесшей.
-- Спасибо, а может тебе стоило пойти работать в другое заведение, и красоваться наигранной доброжелательностью там?
-- Вовсе она не наигранная, -- ответила официантка, чуть нахмурившись, -- добра я вам искренне желаю, что не помешает мне забыть вас сразу, как повернусь к вам спиной. У меня сегодня хорошее настроение, ничего с этим не поделать.
-- Поделать тут можно очень много, -- зло ухмыльнулся я, -- держи себя в руках и не раздражай меня.
-- Вам тоже стоит держать себя в руках, а иначе недалеко и до убийства, -- она позволяла себе многовато для официантки, я уже собирался сказать, что убийств сегодня будет много, и, возможно, одно её, но она меня опередила. -- Я имею ввиду, что убьют вас.
Наглость была настолько неожиданной, что девушка успела уйти прежде, чем я нашелся, что ответить.
Продираясь через колючие заросли я уже представлял своих дурней, торчащих здесь последние полчаса и успевших задремать. Оказалось, что никто даже не сидит, и не заросший пяточек почти не был потоптан. Одного человека не хватало, появился он через пару минут.
-- Тебя где носило? Неужели нельзя вовремя прийти? -- тут же накинулся на него я.
Людей в этой части парка всегда было не много, до недавнего времени здесь было кладбище, я не преминул этим воспользоваться: за нашим отрядом поплелись пятеро зомби. Для их оживления я первый раз воспользовался силой чужой жизни. Нельзя сказать, что я не мог бы получить эту силу другим путем, но все прочие способы либо требовали времени, либо были недоступны в городе, времени у меня не было, а, проходя через внешние ворота с таким запасом силы, я непременно привлек бы лишнее внимание.
Как не парадоксально во дворец попасть было значительно проще, по крайней мере в то крыло, которое меня интересовало. В конце кладбища стояло две статуи малоизвестных бородатых мужиков с копьями, рядом стояло маленькое каменное здание с оружием. Вокруг всегда были стражники, которых часто сменяли. Охраняли они, конечно, не будку с железом и тем более не гранитных бородачей, здесь находился люк, закрывавший подземный проход во дворец. Мои зомби не отличались качеством и вряд ли могли нанести вред бодрствующему человеку, зато они идеально подошли, чтобы отвлечь охрану. С одной стороны, бродячие мертвецы -- это форменный беспорядок, требующий немедленной ликвидации, с другой стороны, редкостью в этом веселом городке их тоже было нельзя назвать, студенты часто развлекались некромантией.
Стражники скорей всего сами не знали, что охраняют на самом деле, поэтому завидев моих подгнивших друзей дружно покинули пост. В ход пошли лишь три упыря, двое остались спрятанные ждать, моего возвращения. Мы быстро вскрыли люк, я буквально пинками загнал туда подчиненных, не обращая внимания на оханье стукнувшихся об угол впотьмах. Спустился я последним и, задвигая люк убедился, что стражники всё ещё увлечены измельчением не перестававшей шевелиться мертвечины.
Оказавшись в темноте, я почти инстинктивно заставил радужные оболочки глаз светиться, и стал протискиваться вдоль стены вперед колонны. Некоторые из моих бойцов зажгли светящиеся шарики на ладонях. Ход был в приличном состоянии, но не проходило и минуты, чтобы кто-нибудь не чертыхнулся, споткнувшись или нащупав выступ плечом или лбом. Все начинающие колдуны зажигают на ладони огненные шарики, романтично, конечно, но не эффективно: под ноги почти не светит из-за ладони, зато слепит это мерцание страшно. Я, конечно, понимаю, что направленной свечение радужных оболочек не каждому под силу, но неужели, черт возьми, нельзя догадаться руку перевернуть, он же невесомый, не упадет.
За очередным поворотом показалась полоска света, я жестом велел своему отряду ждать. Бесшумно подойдя к двери, я прикрыл глаза и постарался ощутить, что происходит за дверью, там была закрытая комната, в ней сидели два сонных стражника. Обоим сначала почудилось что-то на полу, когда они опустились на четвереньки, страшно захотелось прилечь, и только потом отказало сердце. Я и восемнадцать человек вышли в комнату, четверо без напоминаний унесли тела обратно в проход и закрыли его.
В этом крыле обитал лорд Леффи, персона в государстве на первый взгляд важная, но на самом деле скорей декоративная. Порой лорд Леффи занимался вещами, известия о которых могли испортить репутацию очень многим другим значимым людям, поэтому охраняли его покой только проверенные люди, коих было не так много. Было также несколько магических ловушек, но они также не имели связи с внешним миром. Постоянно здесь не жил никто, кроме самого лорда, и большинство комнат попросту пустовало, предназначаясь лишь гостям.
Я снова попробовал ощутить происходящее вокруг сквозь стены, не сказать, что я увидел всё, что хотел, но было достаточно, чтобы переходить от скрытной части операции к быстрой.
-- Четверо к южной лестнице, четверо -- к восточной, пятеро смотреть за галереей, всех, кого встретите убивать на месте. Главная задача: никто не должен поднять шум на других этажах. -- Я давал только общие команды, тыкать каждому к счастью не приходило, распределялся отряд мгновенно, не таких уж и новичков мне дали. -- Остальные со мной. Выходим!
Надо сказать, дворец был красив, хотя у меня и не было времени его разглядывать, я отметил, что не отказался бы жить в таком. Нам встретились ещё два охранника, которые даже понять ничего не успели. В основном же моё внимание занимало наблюдение за теми, кого я не мог видеть глазами. У каждой группы произошло по несколько стычек, серьёзного сопротивления не было, охрана слишком расслабилась, но один из двигавшихся к южной лестнице всё же погиб -- получил арбалетный болт в лицо почти в упор.
Налево от нашего пути был проход на большой балкон, там стояли двое. Прямо там их ликвидировать было нельзя -- могли заметить снизу, поэтому я оставил ещё двоих подстерегать их на выходе, дальше мы пошли вчетвером. Только сейчас я заметил, что среди моих ближайших спутников всё ещё был человек с заштопанным рукавом.
За последним поворотом перед покоями лорда меня ждал сюрприз. Путь нам преградил человек в одежде, которую я никак не ожидал сегодня увидеть, желто-оранжевая роба указывала на принадлежность противника к культу огня, а возраст не позволял надеяться, что это послушник.
Маг без раздумий поднял руку в направлении ближайших к нему двоих ребят, за мгновение до того, как вокруг них сомкнулось пламя, они успели окутать себя силовыми щитами, последовавшие крики показали, что это не помогло. Теперь настала моя очередь, одного залпа пламени было никак не избежать, и я тоже прикрылся щитом, вложив него ощутимую часть силы, которую принес в браслетах. Мой щит выдержал, но осталось от него не много, естественно было бы восстановить его перед следующей атакой, и это было обычной ошибкой противников служителей огня, последней ошибкой. Разжигая адское пламя, в котором невероятным образом сгорали даже нематериальные нити заклинаний, эти ублюдки почти не утомлялись. Инстинкты и привычки в бою хороши лишь до определенного момента, в этот раз они погубили моего противника, он даже не мог подумать, что вместо работы над новым щитом, я сделаю ещё шаг вперед, а рука из-под плаща вынырнет уже с мечом. Маг сразу забыл, как колдовать, зажимая руками распоротый живот он рухнул на пол. Я вытер меч, добавив ярких цветов на одеяние поверженного врага, и пошел дальше.
Спустя несколько шагов я заметил мерцание на стенах и быстро обернулся. Трясущаяся рука вновь тянулась в мою сторону, камень в кольце на мизинце ярко светился. Я узнал кольцо, уже не было времени ругать себя за невнимательность, нет у меня перед глазами не пронеслась вся жизнь, но я достаточно четко осознал, что умру в следующее мгновение. Вокруг запястья мага быстро вращались три голубые искры, разогнавшись они почти слились в кольцо и исчезли внутри руки. Камень в кольце начал гаснуть, а расслабленная кисть упала на пол, отделившись от запястья.
-- Ну спасибо, тебе дружище! -- Я удивленно глядел на Флаза. -- Не думал, что ты такое умеешь, да ещё так быстро среагировал.
-- Умею, -- спокойно согласился он.
Когда мы вошли в кабинет, хозяин пытался спрятаться под столом.
-- Многоуважаемый, лорд Леффи, думаю, вы догадываетесь зачем я здесь. -- Я старался подражать манере встреченной сегодня официантки, но получалось что-то другое, впрочем, так мне тоже нравилось. -- Если вас не затруднит, отдайте мне это устройство, после этого я немедленно вас покину и более не побеспокою.
Леффи неуверенно замотал головой.
-- Серьёзно? Не отдадите? -- уточнил я, глядя лорду прямо в глаза, спустя три секунды недоумение в них сменилось ужасом, лорд схватился руками за голову, но отвести взгляд уже не мог.
Когда боль прошла, хозяин кабинета сразу стал сговорчивей:
-- Ладно, ладно! -- пролепетал он, чуть не плача, и бегом бросился к шкафу.
Сколько раз убеждался, что избавление от боли -- наилучшая мотивация, бедняга, не колеблясь больше ни мгновения, открыл сейф в задней стене шкафа и опять же бегом бросился ко мне. Я взял деревянную шкатулку из трясущихся рук, и проверил содержимое.
-- Огромное спасибо, было приятно иметь с вами дело! -- не переставал кривляться я. Уже на пороге, обернувшись добавил: -- Думаю, вы понимаете, новость об утрате этой штучки может серьёзно навредить вашей карьере, возможно, не стоит сразу поднимать, шум, лучше сначала приберитесь, а потом придумаете что-нибудь.
Перед выходом с балкона лежали два трупа, мои люди были целы. Я нащупал остальных, лишь со стороны галереи были посетители, но и там всё прошло гладко.
-- Вы двое отправляйтесь к остальным, через пятнадцать минут с этого момента все снимаются постов и возвращаются, как пришли. Не вздумайте уходить раньше, вы должны прекрасно понимать, что будет со всеми нами, если мне не удастся скрыться с артефактом для господина. -- говорил я на ходу. -- Флаз, уходишь вместе со мной, мне может понадобиться твоя помощь.
Несмотря на легкость, с которой всё проходило, я начинал ощущать смутную тревогу. По узкому подземному коридору я бежал так, что чуть не навернулся пару раз. Подбегая к люку, ведущему на свободу, я призвал оставшихся упырей, они откликнулись на мой зов, но в этот раз всё прошло не на столько удачно, как когда мы заходили. Может я поторопился вылезать, а может кто-то из стражников слишком много читал устав и не оставил пост.
Сложность была в том, что активное использование боевой магии здесь уже было слишком заметно, а рукопашная сулила продолжительный звон метала. Флаз сориентировался быстрее меня и прыжками кинулся в противоположную от стражей сторону, они, не раздумывая рванули за ним, тем самым сокращая расстояние между нами. Я повернулся к ним доставая меч, боковой взгляд уловил блеск, и двое из четверых бойцов замерли, схватившись за шею, ближайшего из оставшихся я встретил, пока он только замахивался, перед последним возник мой молниеносный спутник, вояка сделал ещё несколько шагов и зарылся лицом в землю.
Спустя ещё несколько минут жилые кварталы скрыли нас. Свернув в пустой переулок, я наконец смог отдышаться. Проверив, что шкатулка, из-за которой всё началось, по-прежнему лежала в кармане, я нащупал висящий на шее теневой оповеститель и отправил с его помощью заученный сигнал господину, бессмысленный набор символов означал, что город временно беззащитен, и можно переходить к следующей части плана. Мне вовсе не нужно было вывозить артефакт из города, достаточно было, чтобы он не вернулся в руки властей в ближайшие несколько часов, потом бы им и так стало не до того.
-- Был раз знакомству! -- положив руку на плечо, попрощался я с Флазом.
Бросив последний взгляд на дворец, я развернулся, но не успел сделать шаг, помощник схватил меня за плечо, чтобы остановить.
-- Нет, нам не туда, -- прошептал юный девичий голос, -- мы возвращаемся в центр.
В грудь мне упиралась полоска темноты, изящная рука, сжимавшая рукоять кинжала, по моим представлениям должна была лежать в овощехранилище. Но она была здесь, и это значило, что я проиграл задолго до того, как начал волноваться. О кинжале, чей клинок не отражает ни одного луча солнца ходили разные слухи, сходившиеся в одном -- принадлежало это оружие совершенно определенному человеку. За спиной у меня стояла глава королевской разведки и, черт его знает, чего ещё, собственной персоной, а протеже Кирма Агг, видимо, уже остыл заваленный картошкой.
-- Ты много знаешь, поэтому не умрешь, пока не расскажешь всё, что может показаться мне интересным. -- Нежность в её голосе никак не вязалась, со сказанным. -- Кроме того, у тебя будет время вспомнить все свои преступления. Ты помнишь Эрми? Помнишь, что вы сделали с моим мальчиком? -- на последней фразе её голос слегка дрогнул.
Честно говоря, я не помнил никакого Эрми, но не сомневался, что вспомню, и даже на том свете забуду нескоро. Если только...
Обычно для мага моей специальности прекращение собственной жизни дело секундное, сейчас у меня это не получилось. Попытка лишь отозвалась тянущей болью на запястьях, где раньше были браслеты. Я не мог вообще ничего, мои возможности были очень качественно заблокированы. Эти оковы были на мне уже несколько часов, я впустил эту дрянь в себя сегодня днем вместе с силой чужой жизни. Всегда неприятно, когда разбиваются надежды, но, когда лишаешься надежды на быструю смерть, это нечто особенное.
Мы вышли в город. Я не был связан, мы просто шли вдвоем по улице, но отсутствие шансов на побег сомнений не вызывало.
Вдруг я обнаружил, что иду один. Потом заметил, что как-то не так одет. И только потом вспомнил, что именно так был одет, сидя в баре Неявный Лабиринт.
-- Так, а я кто? -- вслух спросил я и замер. К счастью никто не обратил внимание на мой вопрос.
Мне вспомнилось, что в конце соседней улицы был приятный чистый трактир без лишних изысков. Я извлек из кармана горсть незнакомых монет, резонно было предположить, что это как раз и есть местные деньги, и побрел по единственному знакомому маршруту. Ночной воздух был наполнен запахом дыма и жареного мяса, желудок зашумел, намекая, что стоило бы ощутить ещё и вкус. Навстречу мне прошла большая компания молодежи хором напевающей какую-то песню, походка некоторых наводила на мысль, что по одиночке они бы на ногах не устояли, однако в ритм попадали даже они, и это было ужасно мило. Улица, видимо, была не из богатых, и камнем её не выложили, но вдоль домов шел ряд сухих деревянных мостков, поскрипывающих под ногами так уютно, как ни одному креслу-качалке и не снилось. Я поднял глаза на небо и улыбнулся, вроде я ни о чем не задумывался, значит мне просто нравились эти мгновения. Меня ждал уютный трактир с милой официанткой.
Тут меня осенило, официанткой, мать её, была всё та же девушка, что наливала мне пиво в баре, когда втянула в это приключение. Я ещё раз вспомнил сегодняшний день, произошло всё это именно со мной, и в то же время не со мной. Сегодня я делал страшные вещи, но одновременно они продолжали казаться мне обыденными. В любом случае прогулка по Неявному Лабиринту была отнюдь не безобидной, я наконец испугался, и решил, что девку при случае стоит придушить. За квартал до трактира я встретил продавца цветов и купил пять тюльпанов разных цветов.
В трактире опять оказалось почти пусто, а внимание редких посетителей было полностью сконцентрировано на их тарелках. Изысков в еде было не больше, чем в интерьере. Лысый трактирщик спросил, хочу ли я есть, и услышав положительный ответ удалился, не предложив больше никакого выбора, а через пять минут появился с тарелкой жаркого и краюхой серого хлеба. Впрочем, жаркое оказалось умопомрачительно вкусным, а хлеб ещё теплым и мягким, как пух. После ужина я договорился о ночлеге и отправился наверх располагаться. Войдя в темную комнату я не задумываясь осветил её светом из собственных глаз. Присев на кровать, я отметил, что не хочу спать, кроме того в комнате было жарковато от проходившей через неё печной трубы. Окно выходило во двор, где тоже стояло несколько столов, за одним из них сидели двое стражников в полном обмундировании. Я решил тоже посидеть на свежем воздухе, а пока спускался последние посетители ушли.
Я сел за стол, собираясь хоть как-то оценить ситуацию, в которой оказался. Но одиночество мое длилось не больше двух минут.
-- Как вам в Лабиринте? -- спросил меня знакомый голос из окошка за спиной.
-- Я научился светить глазами, очень увлекательно, но рассчитывал на несколько иное.
-- Не переживайте, всё будет! -- с какой-то странной интонацией она это сказал. -- Желаете что-нибудь?
-- Даже не знаю, -- я как-то забыл, зачем пришел, -- а что вы посоветуете?
-- Какао, -- без раздумий предложила девушка. -- Кстати, я поднималась, чтобы позвать вас сюда, и нашла это, -- она показала мне букет, который я принес, -- я решила, что это мне. Так будете какао?
-- Давайте, лет пять не пил, -- с этими словами я подошел к окну.
-- А чаще и не надо, просто, когда днем убиваешь много людей, на ночь стоит выпить кружку какао, -- равнодушно пояснила она. -- Вы же на самом деле узнали не только, как глаза зажигать.
Мне была выдана большая теплая кружка. Сделав несколько глотков, я отметил, что какао на цельно молоке, а это уже не пять лет, а все пятнадцать, до такого только у бабушки руки доходили.
-- Рас уж вы так беспардонно цветы присваиваете, можно на "ты"? Кстати, как тебя зовут?
-- На себя посмотри! -- Резко бросила моя загадочная собеседница, потом сразу ушла от окна и стала составлять кружки на полку.
Сначала я подумал, что это она имела ввиду беспардонность и попытался вспомнить, что такого сделал, прошло не меньше минуты, прежде чем я понял, что речь об имени. Действительно, своего имени я тоже не помнил. Сложно сказать, когда бы я это заметил, если бы не барменша, я ведь не сомневался, что оно у меня есть, я даже помнил какао, которое варила бабуля, правда саму её тоже не помнил. Девушка уже совсем не старалась делать вид, что увлечена посудой, и с интересом наблюдала за переменами в моем лице.
-- Надо же, как легко тебя выбить из колеи. Всё, допивай и иди спать, а то я не удержусь и продолжу издеваться.
Неправильный поворот.
На лицо падали редкие капли дождя, спустя мгновение, холод от них уже не ощущался. Я без особой надежды на успех пытался найти дыру в светло-серой пелене, закрывшей всё небо, всё что было ниже меня не тревожило.
-- Дуэль продлится до первого серьёзного ранения, -- бесстрастно произнес человек в черном костюме.
"Где я теперь оказался, и в какой дряни мне придется участвовать в этот раз?". Я окинул взглядом поляну, на которой кроме меня было ещё несколько людей, и перешел к осмотру себя. Одежду эту я раньше никогда не видел, но прежде, чем смог внимательно её изучить, осознал, что слово "участвовать" подходило слишком хорошо. Именно я осматривал тело, в котором находился, глазами и шеей двигал я, а не хозяин тела.
Я как-то сразу сообразил, что объяснять всем вокруг, кто я и как здесь оказался, - не лучшая идея. Нужно было экстренно разбираться в происходящем и импровизировать. На плече у меня обнаружились погоны и, если они здесь читались также, как я привык, то я был капитаном. В руке у меня был пистолет, я таких раньше никогда не видел, тем не менее никаких сомнений назначение сего предмета не вызывало. В руке у человека напротив меня, который, кстати носил лейтенантский погон, был такой же. А человек в стороне что-то говорил про дуэль. Итак, мне предстояло сыграть роль человека, у которого были все шансы сыграть в ящик в самое ближайшее время.
-- Вероятно, одного из нас через несколько минут не станет... -- отстраненно проговорил я, -- все-таки немого жаль.
Едва ли в этой ситуации полагалось так говорить, но я решил, что сопливый идиот выглядит не так подозрительно, как просто идиот.
-- Вы оклеветали меня: прилюдно назвали дезертиром! -- тут же вспылил лейтенант. -- Чего вы ещё ждали?
Да уж, не хорошо получалось. Извиняться, как я чувствовал, тоже не стоило.
-- Не ждал ничего иного. Строго говоря, это мое решение привести вас сюда, а вы делали лишь то, что положено. -- Меня самого удивляла жесткость в своего голоса, и формулировка могла бы быть помягче. -- Вот только сейчас я перестал быть уверен в его правильности.
-- Не похоже на извинения, хотя и их было бы мало теперь. -- Подрагивающий голос противника был красноречивей гордой речи, можно было продолжать.
-- Вы правы, я пока и не извиняюсь, так как не вижу необходимости. Но быть может я изменю свое решение. Ваша готовность умереть за чистоту своего имени -- веская причина подумать об этом. Итак, по-вашему, что я упустил, когда подумал о вас плохо?
-- Всё подробно изложено в моем рапорте. У вас была возможность с ним ознакомится, хоть это вас и не касается, не моя вина, что вы этого не сделали! -- Лицо лейтенанта успело покраснеть и снова побледнеть. -- Перед вами оправдываться...
-- Не драматизируйте! -- перебил я его. -- Просто расскажите лично мне. Мы с вами сейчас очень много значим друг для друга, не так ли? Проявите уважение. Можете считать это последним желание, не обязательно моим, быть может, это последнее желание, которое вы исполните.
-- Что ж, ладно, я расскажу ещё раз. -- Он был рад этому, и рисковать жизнью можно не сейчас, а через пять минут, и честь на месте. -- Я покинул крепость с донесением, которое полковник Рунцен считал крайне важным, действительно, уже вскоре я понял, что это не так, но было поздно возвращаться -- крепость была в осаде. Конечно, я мог бы явиться в ближайший гарнизон и уже сейчас снова принимал бы участие в боевых действиях, но решил, что донесение нужно доставить, часть информации всё же могла оказать полезной.
-- Есть мнение, что это недостойный выбор, но я готов признать его вполне разумным. Странно другое: если донесение было так важно по мнению Рунцена, то почему он отправил именно вас? У него были люди, которые сделали бы это быстрее и надежнее. -- Я сказал это не задумываясь, хотя понятия не имел, о какой крепости вообще идет речь.
-- Пожалуй, вы правы, -- собеседник опустил глаза, явно решая, что сказать. -- Я не упоминал об этом ранее, думаю, полковник также хотел спасти меня, хоть и не сказал об этом. Я должен жениться через полтора месяца, и он расспрашивал меня об этом, незадолго до того, как стало известно о вторжении.
-- Звучит довольно глупо, но такое возможно. -- Я поднял руку к лицу и помассировал большим пальцем невидимую, но уже ощутимую щетину. -- Вот что любезнейший, тут есть над чем подумать. Давайте убьём друг друга в когда-нибудь потом.
Я понимал, что веду себя совершенно неуместно, но выбор был не велик. Я развернулся на каблуках и быстрым шагом направился к краю поляны, где ждали карета и несколько лошадей.
-- Куда же вы? -- окликнул меня несбывшийся дуэлянт на пол пути. -- Я требую смыть позор кровью! -- Судя по уверенности в голосе следующей фразой должно было быть обещание маме рассказать.
-- Что в спину выстрелите? -- бросил я через плечо.
Передо мной открыли дверцу кареты и спросили "домой?". Мне оставалось кивнуть, сесть на мягкое сиденье и надеяться, что теперь у меня будет немного времени обдумать положение и приготовиться к новым испытаниям.
Прежде, чем карета начала останавливаться, я понял в какой дом еду. Дом выделялся среди соседних, но не примечательными деталями, а их полным отсутствием. Тем не менее, с первого взгляда было ясно, что дом крепкий, надежный и куда более уютный, чем у соседей. Оценивая свое состояние и поведение, я предположил, что вместе с телом мне досталось что-то ещё, вот и дом, вероятно, был уютным только потому, что был "моим".
Войдя в дом, я встретил несколько человек явно чем-то занятых, откуда-то я знал, что это была прислуга, хоть и не представлял, что именно они сейчас делают. Доверившись телу, я добрался до кабинета на втором этаже, по пути со мной не только поздоровались, но и наконец поинтересовались, наличием распоряжений. Я потребовал ужин и не беспокоить. Спустя пятнадцать минут первую просьбу удовлетворили, а ещё через десять минут, отказали во второй.
Дверь распахнулась, как от пинка, но наружу, то есть её просто резко дернули. В кабинет ввалились три человека, все трое были серьёзно пьяны. Очевидно это были мои друзья, те самые чертовы друзья, которые могут припереть без приглашения в любом состоянии, в любое время дня и ночи, и прислуга, даже если она есть, их остановить не может, ведь это, мать их, друзья.
-- Здорова, Джон! -- выкрикнул один из друзей, падая в кресло напротив меня. Двое других обрушились на диван. -- Да, я помню, что ты сегодня никуда не собирался, мы тоже не собирались тебя беспокоить, но тут такие слухи дошли, что мы не удержались. Сидим мы значит в Каменной Кружке, никого не трогаем. Вдруг залетает Лек, помнишь этого ушлепка? Не помнишь? Ну и ладно. Так вот, он тут же подсел к своим корешам, и, давясь хохотом, начал пересказывать что-то несусветное про какую-то несостоявшуюся дуэль. История такая: кто-то из местных офицеров оскорбил дезертиром гордого лейтенанта из Лекрейма сбежавшего, оскорбленный вызвал его на дуэль, следующим же утром встретились стреляться, как положено, но в последний момент грубиян наш местный говорит: "Не буду тебя убивать", и просто уходит. Я, конечно, не поверил, но на всякий случай подошел уточнил, кто такое выкинул. Он же, глазом не моргнув, отвечает: "Так это из ваших, капитан Ламбер". Я естественно сразу ему втащил за такие сплетни, но потом мы обсудили и решили, что не мог он такое придумать, и, пожалуй, верил в то, что говорил, иначе бы мне точно не сказал, о ком речь. В общем мы не можем спокойно бухать, пока твое чистосердечное не услышим. -- Закончив говорить, друг присосался к бутылке, которую держал в руке.
-- Уговорил, наливай, -- ответил я, и, придав лицу мученическое выражение, извлек из ящика стола четыре металлических стакана.
-- А ты говорил, выгонит, -- донеслось с дивана.
Затрудняюсь сказать из чего был самогон, но за душу брал с первого глотка. Залпом выпив содержимое стакана, я вернул его на стол.
Напившись можно было вести себя странно даже с друзьями, возможно, и я узнал от них не мало полезного, но увы во рту было сухо, а в голове пусто. Как оказалось, утрата памяти после пьянки -- свойство тела, а не... что там от меня осталось? А может быть я и вовсе отсутствовал во вчерашнем вечере, черт его разберет этот Лабиринт.
Тело не хотело подчиняться мне после вчерашних надругательств, но собрав волю в кулак я начал осматриваться. Я очень надеялся, обнаружить на расстоянии вытянутой руки тару с жидкостью, предусмотрительно оставленную с вечера или принесенную кем-нибудь заботливым. Слева стояла прикроватная тумбочка, на ней искомого сосуда не обнаружилось. Повернув голову вправо, я вскочил как ошпаренный: общеизвестно, что не бывает некрасивых женщин, а бывает мало выпитого, но выпить столько смертному не под силу.
Я "знал", что всё ещё нахожусь дома, оставалось надеяться, что в соседних комнатах не осталось гостей. С другой стороны, мне всё ещё нужно было многое узнать, причем срочно. В конце концов, у Джона Ламбера были какие-то обязанности, личные и служебные. "Чего ж не Сильвер?" -- усмехнулся я мысленно, между делом отметив, что прекрасно помню прочитанную в детстве книжку, хоть и не помню собственного имени. Это было очень приятно, не так уж мало от меня осталось, оказывается.
Чудовище на кровати не подавало признаков жизни, и это не могло не радовать. Пожалуй, в моем положении, "ничего не помню" и "не было ничего" были вещами равнозначными. Стараясь не шуметь, я быстро оделся и выскользнул в коридор. Лишь спустя несколько шагов до меня дошло, что раньше мне не приходилось иметь дело с такой одеждой, тем не менее, никаких проблем с кучей застежек незнакомой конструкции не возникло, и вообще не вызывало сомнений, что всё одето правильно. "Значит хозяин тела оставил мне по меньшей мере некоторые механические навыки", -- отметил я, -- "Хотя стоп, а с чего я взял, что никогда не носил ничего такого, разве я помню, что носил? Да уж".
Вероятно, догадка была верна, я, не задумываясь, пришел на кухню, где залпом осушил кастрюлю с каким-то компотом, потом в ванную, где привел себя в относительный порядок. Быть может, не сосредотачиваясь на происходящем, я легко бы победил во вчерашней дуэли, впрочем, отсутствие пострадавших не было поводом для сожалений.
Закончив одеваться во второй раз, я наконец подошел к зеркалу. На вскидку капитану Ламберу можно было дать от сорока до шестидесяти лет. Несколькими движениями я расчесал волосы цвета только остывшей золы: среди светло серых волос обнаруживались и сохранившие почти черный цвет. Очевидно, Джон никуда не делся, и телом мы управляли с ним вместе, расслабившись, я позволил ему быстро уйти от зеркала и толком не смог себя рассмотреть.
-- Утро доброе, Джо! -- На лестнице стоял человек, чьё помятое лицо заставляло сомневаться в искренности доброты этого утра. -- Дернул же тебя черт устроить выходной прислуге. Не против, если я похозяйничаю у тебя на кухне?
-- Пожалуйста, -- вяло разрешил я.
Итак, можно было не волноваться о своем поведении, достаточно было о нем не думать, и всё получалось само. Однако это не означало, что также правильно будут выполняться более значимые действия, если я за них не возьмусь. Проснувшись с похмелья, люди туго соображают, нужно было как минимум узнать свои планы на день, пользуясь этим.
-- Как же хорошо, когда просыпаешься и вспоминаешь, что тебе сегодня никуда не надо... -- Я постарался проговорить это, не выдавая интереса вопросом и ничего не утверждая о конкретном дне одновременно.
-- Да уж, а нам меньше, чем через час нужно отправляться, -- также лениво промямли мой вчерашний собутыльник. -- Пойду разбужу Берта и Карла сразу.
Не наделив меня никакой информацией, он скрылся в коридоре первого этажа, вероятно там были ещё спальные комнаты. Хотелось верить, что в "нам" я не входил. Я вернулся на кухню и принялся жевать то, что осталось на столе, надо думать, вчера здесь уже кто-то похозяйничал -- прислуга не могла оставить такой бардак.
Через несколько минут в дверях появилось два новых опухших лица.
-- Смотри, Карл. Джон встал раньше всех, несмотря на то, что у него выходной. -- говоривший, очевидно, был Бертом. -- Я же говорил, такая красавица, как Бетти с площади, под боком лучше любого будильника.
Прозвучали сразу две хороших новости: сегодня мне действительно никуда не надо, перед леди на кровати у меня нет никаких обязательств. Я даже забыл возмутиться от радости. Нужно было попытаться узнать что-нибудь ещё, но голова тупой болью требовала вернуть её на подушку, и Джон, похоже, с ней был солидарен.
Я вернулся в спальню, разбудил "красавицу", она оказалась одета, то есть, действительно, ничего не было, вот и славно. В процессе выдворения она что-то кричала про оплату простоя, но я посоветовал обратиться к нанимателю, а Берт, конечно, не счел нужным выйти попрощаться.
Входная дверь умела захлопываться, поэтому я не стал дожидаться, пока друзья умоются и позавтракают.
-- Я досыпать, закроете за собой! -- бросил я в сторону кухни.
-- Пока, Джо! Не болей! -- донеслись прощания.
Вернувшись в спальню, я положил на кровать новое белье и наконец снова поместил голову на подушку. Увы, прийти в себя мне так и не дали. Стоило начать проваливаться в сон, как кто-то принялся стучать во входную дверь. Некоторые проблемы рассасываются сами собой, если на них не обращать внимания, вот и сейчас я решил сделать вид, что не слышу или вовсе отсутствую. Стук почти сразу стих, а я старался не шевелиться, чтобы не разгонять сон.
Надо думать, стучали с перерывами из вежливости, но тогда мне казалось, что это такое издевательство. После третьей трехминутной паузы началась очередная серия ненавистных звуков, и я решил разобраться. С трудом поднявшись я отправился открывать, по пути желая визитеру медленной и мучительной смерти.
-- Здра... -- начал стоявший на пороге человек, когда я открыл дверь.
-- Слушаю очень внимательно! -- резко сказал я, и когда гость начал открывать рот, снова перебил: -- Утро доброе, кстати!
-- День, -- видимо, машинально поправил он и, судя по изменившемуся лицу, тут же понял, что брякнул лишнее. -- Её Превосходительство Сканта вызывает вас по срочному делу. Я буду ждать вас в карете.
Я прикрыл дверь и пошел одеваться.
Сканта. Похоже, помимо совместного управления телом, я мог "слышать" некоторые мысли хозяина тела. Так я "начал знать", что Сканта -- моя непосредственная начальница, глава королевской разведки. Уж не та ли это девочка, которая спеленала моё прошлое Альтер эго? Если это действительно была она, то нужно было быть крайне осторожным, вообще ничего не предпринимать, если называть вещи своими именами.
В карете, взглянув на каменное лицо посыльного, я сразу понял, что узнать что-то интересное у него было бы затруднительно. Он мог ничего интересного и не знать, да и я смутно представлял, что спрашивать.
Добраться до места без приключений не удалось, прозвучало два выстрела, карета остановилась.
-- Выходим, господа! -- Прозвучал голос снаружи. -- Не делаем глупостей и остаемся живыми.
Посыльный быстро глянул на меня, открыл дверь и вышагнул наружу, я последовал за ним. Мы стояли на лесной дороге, кучер дрожал, держась рукой за колесо, вокруг нас стояло восемь человек. Я начал судорожно вращать головой, со стороны это выглядело, как инстинктивные поиски пути для побега, но между каждыми поворотами головы я быстро снизу-вверх осматривал одного из окружавших нас людей, сам я правда почти ничего не уловил, но думаю капитан Ламбер отмечал значительно больше. Четверо были с мечами, двое с топорами, один с винтовкой и один, главарь, судя новой по одежде, с пистолетом.
-- Итак, господа, -- ухмыляясь, начал главарь, -- благодарим вас, за пожертвования Фонд Братской Помощи. На улице нынче не жарко, поэтому одежду мы не возьмем, даже не уговаривайте. Ну, разве что твои сапоги, -- он указал пальцем на меня. -- Пожалуйста, оружие сдавайте в первую очередь, чтобы не было недоразумений.
-- Чтобы не было недоразумений, брат, и просто, чтобы не пораниться, я рекомендовал бы тебе и остальным... -- я кивнул на самого здорового из бандитов, -- братанам избавиться от оружия своего. -- Во время речи Джон продолжал "нервно" оглядываться, контролируя все, что делали члены шайки. Также попутно была изображена сцена незнания, что делать с руками, и поправлены три спрятанных под одеждой метательных ножа.
Надо думать, жизнь нам могли и сохранить, но и к убийствам эти разбойники относились спокойно. Двойной блеф имел моментальный результат:
-- Несговорчивый... -- прокряхтел грабитель и двинулся ко мне, поднимая меч. Туша этого здоровяка идеально подходила, чтобы закрыться от двоих с огнестрельным оружием, что я (или не я?) и сделал в следующее мгновение.
Мой спутник, к сожалению, не смог правильно оценить ситуацию, вытаскивая на ходу свой меч, он бросился на главаря. Как и следовало ожидать, раздался выстрел, сделав ещё пару шагов, посыльный упал лицом в грязь.
Следующим стрелял уже я, бандита с винтовкой, так и не сумевшего прицелиться, можно было списывать со счёта. В главаря полетел толстяк с собственным мечом в груди -- само по себе не смертельно, но достаточно, чтобы обезвредить на пару секунд.
Дальше началось что-то невероятное. Реакция мне, видимо, тоже досталась вместе с телом, и я успел рассмотреть всю череду быстрых выверенных движений, которые оно совершало, однако смысл большинства из них мне оказался не понятен, поэтому и не получилось даже мысленно воспроизвести произошедшее. Запомнился только момент, когда Джон оставил тяжелый меч в животе одного из нападавших, без него увернулся от двух ударов, потом, не глядя, забрал из оседающего на землю тела и поместил в другое.
Всё заняло не больше двух минут. Я стоял с дымящимся пистолетом в левой руке и окровавленным мечом в правой, на дороге лежали девять трупов, из-за крупа лошади выглядывал бледный кучер. После резких движений тупая боль в голове превратилась в пульсирующую, я присел на порог телеги чтобы её успокоить.
Вместе с кучером мы погрузили погибшего спутника в карету, остальных мертвецов оттащили в канаву. Ехать с покойником не хотелось, и я пересел на козлы.
Я узнал Гаркаскит ещё до того, как оказался на улицах, которые уже успел увидеть, может что-то в архитектуре было, а может просто некий дух города почувствовал. Дожди не пошли городу на пользу: на дорогах стало грязно, вывески, которые наверняка подновляли во время ярмарок и сезона урожая, поблекли. Капитан Ламбер велел кучеру заняться убитым, а сам решил дойти пешком. Без кареты можно было пройти через парк, не знаю был ли такой путь короче, но он точно стал приятней. Листья здесь не превратились единое месиво, а лежали желто-красным ковром, я ощутил, что Джону, как и мне, это доставляло эстетическое удовольствие.
Тропа становилась всё уже, а перед тем как упереться в стену с тяжелой дверью почти исчезла. Чтобы открыть дверь пришлось навалиться на неё всем телом, внутри стояли двое стражников, закрывая дверь, я поочередно встретился с ними взглядом и поприветствовал каждого кивком. В несколько шагов я пересек двор и, пройдя через ещё одну дверь оказался полутемном холле здания, которое даже оглядеть снаружи забыл.
Два лестничных пролета и длинный коридор привели меня к двери, за которой для каждого открывалась новая глава в жизни. Может у меня воображение разыгралось, может шестое чувство развилось, а может передались мысли других людей, когда-то сюда заходивших, с виду обычная дверь была совсем необычной, пройдя через неё я непременно должен был встретить нечто значимое. На пару шагов я задумался, что о дверях нужно судить в первую очередь по тому, куда они ведут, а уже после по всем остальным качествам. Я уже собирался перехватить контроль у капитана, чтобы остановиться собраться с духом. Но дверь была приоткрыта, и все решили за меня.
-- Заходи, Джон! Уже давно тебя жду. -- донесся голос юной девушки. Догадка оказалась верна, со Скантой мы были знакомы, к счастью, в одностороннем порядке. -- Садись. Ты неважно выглядишь. Опять напился и подрался?
Опыт первой половины дня давал все основания надеяться, что мой "носитель" со всем разберется без моего участия, оставалось только наблюдать. Несмотря на положение собеседницы, здесь можно было обходиться без формальностей, поэтому я промолчал. Да, "я" решил, что пока не буду забивать себе голову вещами, для которых даже названия нет, не до того.
-- Твоя последняя операция прошла успешно, мы хорошо поработали, чего нельзя сказать о действиях нашей армии на фронте. -- Интонации Сканты наконец стали деловыми, хоть они по-прежнему не вязались с голосом и внешностью девочки подростка, воспринимать сказанное стало легче. Я все лучше чувствовал мысли Джона Ламбера, и уяснил, что она это делает специально, чтобы с ней было проще разговаривать, а такая честь выпадала далеко не каждому. -- Ты знаешь, что крепость Лекрейм была осаждена? Конечно, знаешь, у тебя вчера была дуэль с молодым офицером оттуда. Кстати, почему ты его не убил? Я читала его рапорт с "важным донесением", действительно похоже на фантазии дезертира, а может он и вовсе сотрудничает с врагом. Рас вы собирались стреляться, надо полагать, ты был такого же мнения.
-- У него свадьба на днях, -- начал я.
-- И что? Идет война, каждый день гибнут люди, многих из них ждут не только возлюбленная, но и дети. -- Сканта не спорила, кажется, ей было просто интересно понять.
-- Думаю, он действовал по приказу полковника Рунцена, который в свою очередь действительно думал не о том, как передать важную информацию, а о том, как спасти парня. За неимением иных сообщений от него, можно даже считать это последним желанием, было бы не хорошо его пристрелить в таком случае.
-- Быть может, ты прав... -- протянула начальница. -- В любом случае, всё к лучшему, причем не в глобально-философском смысле, а конкретно сейчас и для нас. Сегодня утром Лекрейм пал, это само по себе не критично, насколько вообще может быть не критична гибель нескольких тысяч людей. Скажу больше военное командование допускало такое развитие событий, правда рассчитывали, что Лекрейм продержится до зимы. Крепость хороша, как пограничная, но к серьёзной войне по нынешним временам не готова. Кроме того, зимой, учитывая, что будет с дорогами, врагу удержать её будет ещё сложнее, поэтому мы ожидаем спешных попыток взять Страж Зеленого Каньона, там нам будет проще реализовать имеющиеся преимущества. В противном случае мы просто вернем Лекрейм. В общем положение у нас по-прежнему неплохое. Но случилось кое-что ещё: штурмом был взят один из храмов огня, думаю, кто-то помог изнутри, впрочем, теперь это не важно. Важно то, что в храме был один очень серьёзный артефакт, о чем даже я была не в курсе, -- хрустальная статуя Пирикрии, представляешь, что это?
Я кивнул, но либо утратил тонкую связь сознаний, либо знание не умещалось в несколько простых мыслей, поэтому так и не узнал, что же это такое.
-- Так вот, без служителей культа храм стал почти беззащитен, но статую перевезли. В Лекрейм. Не знаю, сколько им понадобиться времени чтобы научиться ей пользоваться, но думаю меньше, чем хотелось бы. Это делает наши планы на возврат крепости весьма туманными, в атаке её тоже можно использовать, но это сложней, и надеюсь, до этого не дойдет. Итак, статуя большая и тяжелая, выкрасть её не представляется возможным, но у врага она остаться не должна, её нужно уничтожить, особых ритуалов не требуется, просто разбить будет достаточно. У нас, конечно, есть планы тайных ходов пригодных к использованию, за последние несколько лет, но на практике в таком деле, сам знаешь, куда полезнее знание обычных жилых построек, вот тут-то твой лейтенант будет очень кстати.
-- Прямо проведение, -- усмехнулся я.
-- Вот-вот, -- кивнула Сканта и замолчала.
-- Разрешите уточнить, -- начал я, не дождавшись продолжения. -- Какова моя роль в операции?
-- Пьянство -- это плохо! Впрочем, если тебе нужно объяснять просты вещи, пожалуйста. Искать лейтенанта Клайри не нужно, он здесь, возьмешь под ручку, и отправляйтесь в Лекрейм! -- Видимо, я временно лишился привилегии делового разговора, интонации Её Превосходительства снова стали соответствовать внешности, но она тут же снова сжалилась. -- Во-первых, у нас не хватает людей, кроме тебя сейчас такое дело доверить некому, а во-вторых... проведение. На столе перед тобой папка со всей информацией по крепости и окрестностям, которая у нас есть. И ещё. Этот кинжал может полностью слиться с телом, становиться совершенно неразличимым ни на вид, ни на ощупь, для этого его нужно приложить к груди, эфес на солнечное сплетение, кончик клинка к горлу, или на руку, эфесом на запястье, чтобы достать просто положишь руку туда, где должна быть рукоять. В обоих случаях потребуется небольшое усилие воли, этакий мысленный приказ, то есть, случайно не выпадет. Имей ввиду, при желании убить им можно, даже просто царапнув.
Сканта протянула мне кинжал, который я уже видел у своего горла, будучи в другом теле. Клинок и плоская гарда были совершенно черными, и напоминали скорее дыру в пространстве, чем материальный предмет.
-- Я думал, такие вещи никогда никому не отдают. Польщен доверием, но такое оружие больше подходит для немного других заданий, я вполне могу погибнуть так и не получив возможности им воспользоваться.
-- Согласна, надеюсь ты останешься жив, а он тебе не понадобится, но лучше пусть будет, так или иначе, время, когда он мог принадлежать мне, прошло. Дело очень важное. -- Я почувствовал, что Джона ответ не устроил, но Её Превосходительство решили закрыть тему. -- Тебе нужно набираться сил, иди покушай. Когда вернешься, тебя будет ждать карета с твои новым другом, доедете до Стража Зеленого Каньона, дальше своим ходом.
Отстраняться, позволяя действовать собственнику судьбы и тела, оказалось совсем не сложно. Собственно, за три дня дороги я ни разу не вмешался в происходящее. С лейтенантом, звали его Анс Клайри, разговор не завязывался: он меня, возможно, просто ненавидел, Джону, видимо, тоже не слишком хотелось беседовать с ним, мне же он показался человеком просто глупым, и явно не был тем, с кем можно обсудить переживания посетившего Неявный Лабиринт. В Страже Зеленого Каньона я прямо у ворот потребовал дать поесть, что готово.
-- Нет, ночевать мы здесь не останемся, -- ответил я на вопросительный взгляд лейтенанта Клайри. И это было первое, что я сказал ему за день. -- Коней тоже брать не будем, дорога дальше дрянная верхом там в темноте нечего делать.
Через пару часов стемнело окончательно, идти приходилось почти наощупь. У Джона это не вызвало затруднений, зато Анс постоянно спотыкался.
-- Если идти не останавливаясь, то до Лекрейма дойдем к полудню, -- сообщил он, я кивнул, показывая, что знаю. -- Только надо ли нам это?
-- Не надо, конечно, -- отмахнулся я, но потом пояснил, -- Километров через шесть будет перекресток, если свернуть налево, то есть в лес, можно прийти в деревню служителей какого-то древнего бога. Бог, надо думать, очень консервативный, жители деревни во всем следуют заветам предков. Короче говоря, они сказали "нет" прогрессу, и сильно от него отстали, жить окружающим не мешают, и сами никому особо не нужны. Иногда, правда, шайки разбойников решают, что деревушка, где нет ни колдунов, ни кузнецов, ни тем более огнестрельного оружия, -- легкая добыча, их, утыканных стрелами, потом развешивают между деревьями вдоль дороги.
-- Хочешь попроситься на ночлег? -- уточнил лейтенант.
-- Не попроситься, а остановиться в таверне, она у них, представь себе, есть, -- пояснил я.
Поужинав, Анс ушел спать. Меня в сон пока не тянуло, я остался за столом, потягивая пиво, подумать о последних днях и о том, что ждало завтра. В обеденном помещении было почти пусто, только за столом в противоположном углу сидел седой мужчина, как и я, попивающий пиво. Следующая ночь обещала быть жаркой, я чувствовал, что Джон совсем не уверен в своих силах, но, разумеется, даже не задумывался о возможности не идти.
-- Не возражаешь, если я составлю тебе компанию? -- Я начинал клевать носом, и не заметил, как второй засидевшийся посетитель подошел ко мне. -- Не беспокойся, я не отниму у тебя много времени, просто интересно, что военный делает в таком месте?
-- Пожалуйста, присаживайся, -- я зевнул. -- Военный в таком месте ест, пьёт и собирается спать. Вот и всё, а кто ты?
-- Это не так просто, давай скажем, что я просто Странник, -- слово было произнесено так, как будто было собственным, а не нарицательным. "Да уж, обменялись исчерпывающими ответами." -- подумал я.
-- Не лучшее время для странствий, идет война. И не успела она начаться, как всякая шваль вылезла на дороги в поисках быстрой наживы. -- Договорив я резко поднял голову и посмотрел Страннику в глаза. -- Как-звать-то тебя?
-- Звать меня можно Крихон, -- старик встал снял рукой несуществующую шляпу, -- Я умею избегать неприятностей так, как тебе, капитан, и не снилось. Но, если они меня найдут, смогу за себя постоять, Странниками не рождаются. Но спасибо за заботу, Джон.
-- Слышать всё, что говорят вокруг -- навык хороший, хотя услышать имя из разговора не показатель. Но теперь ты мне поверь, я тоже видел совсем не мало, опыт былых лет может защитить от многого, но отточенные навыки ослабевают, когда их применяешь не каждый день. Не хотел бы тебя обидеть, но старость и вовсе может подкрасться незаметно, сколь бы не был ты силен душой, тело может подвести.
-- На себя посмотри вояка, вот давай дождемся хозяина таверны и спросим, кто из нас старше выглядит. -- Договорив он сразу засмеялся. -- Шучу, ты совсем не так плохо выглядишь. Рас уж тебя так волнует сохранность моей шкуры, может открыть тебе пару страшных тайн?
-- Валяй!
-- Я уже совсем не человек, был им, но давно и сравнительно не долго, -- начал Крихон. -- Видишь ли, разумное существо не обязано жить по законам реальности, в которой родилось, тем более законам материального мира.
-- Да, некоторые знакомые меня наводили на подобные мысли, -- усмехнулся я. Капитан Ламбер, видимо, вспомнил начальницу, мне же не то что далеко, вообще ходить за примером не требовалось.
-- Лектор из меня так себе, так что не буду объяснять тебе суть своей природы. Только поясню, находясь в мирах подобных этому, такие, кая я, обычно выглядят и ведут себя, как особь доминантного вида реальности, но я не завишу от этой жизни, -- Странник указал большим пальцем на себя, -- так, как ты зависишь. У меня нет каких-то обязательных для удовлетворения физиологических потребностей, есть только желания, интерес, ну или хобби. Слова, чтобы назвать это нет, термины высшее существо или бог мне не нравятся, первый не подходит, так как бывают и повыше, а второй попахивает поклонением. Иногда проводя условное разделение на виды по интересам. Странники -- самый бестолковый, мы просто гуляем там и тут, любуемся видами, слушаем песни, смакуем еду и питье, и слушаем истории или сами их наблюдаем, но как правило не вмешиваемся.
-- Понятно, -- протяну я. -- А кто ещё бывает?
Я подозревал, что мой собеседник просто свихнувшийся анахорет, и хозяин тела был со мной солидарен, но послушать было интересно. Но если это было не так, он мог бы помочь мне понять своё нынешнее положение. Правда не известно, как Джон отреагировал бы не на новость о моём присутствии.
-- Ну, из тех, кого более-менее легко охарактеризовать... -- он погладил бороду, -- Например, Хранители. Хранители выбирают себе какой-то мир или несколько миров и берут под свою опеку, следят, так сказать, за происходящим. Надо отметить их представление о том, как должно быть, зачастую разительно отличаются от представления обитателей мира.