Блин, - в эфире передача "Смак"! Хе-хе, сидел бы ты тут рядом, Макаревич наш, и пел бы
всем "вот, новый поворот, и мотор ревёт... у-у-у...".
Что он нам несёт, суслик этот Андрюша! Ой, дурак! Бред какой-то!
- Да не орите вы так, идиоты! - заорал вдруг он сам, но не услышал своего голоса, - пассажиры орали и ревели, цепляясь друг за друга, за кресла и за все, на что натыкались руки.
- Сашенька, что же это! - слышал он над ухом вопль пожилой женщины, перегнувшейся через кресло и почему-то разрывающей на себе платье. - Сашенька, Сашенька-а! Ты где?
- Зачем тебе Сашенька, дура старая? - попытался крикнуть он снова, но женщина уже зачем-то вцепилась в него самого и пыталась то ли поцеловать, то ли съесть.
Самолёт завертело.
Во, блин! Луна-парк! - проносилось в мозгу. - Горки американские! Только не за три доллара, а за триста тридцать восемь девяносто девять... с бутербродом.
Мужик, ты чо, - совсем? Ну, ты даёшь! Зачем иллюминатор вышибать? Ты же и ногой туда не пролезешь!
"И пугаться нет причины, если вы еще мужчины..." - ну вот, что же вы, хлопцы! Как весь этот бред на стадионах орать вместе с Кутиковым, так запросто! А тут...
О, вот ещё песня хорошая! - "мы шли под грохот канонады, мы смерти смотрели в лицо..."! Обалдеть! - А где у смерти лицо? Там же череп один рисуют.
И дальше - "с улыбкой юный барабанщик на землю сырую упал" - замечательно! Эй, ну чего вы тут не улыбаетесь все, а? Барабанщики!
Сейчас будет вам земля, будет. Пухом!
Эк, как же тебя перекосило-то, мужик! Да ты и впрямь наделал тут, что ли? Что за запах! Бли-и-н-н...
И ведь... не выйти.
Никуда не выйти!
Не, ну народ! - Ну, хоть посмотрите же на это! Ну, вы же сейчас умрёте!
Уже близко!
Смотрите же!
Вы же так думаете, да? Значит, - умрёте!
Ой, дураки....
Ну, вот и...
Бумкнулись.
Опять... труба какая-то узкая, толчки, свет,... руки какие-то... лица...