Данилова Ирина Леонидовна : другие произведения.

Проба Пера

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Ирина Данилова
   e-mail: aragorn_99@hotmail.com
  
  

SENSORIUM VITAE

  
   Artemisia Absinthium, верный дружок. - утоли печали, выросла высокая; по лугу пройдясь, запах горьковатый уносишь в волосах; васильки цветут, шмель гудит басовито, звонкие трели жаворонка;
  
   Близорукий глаз приоткрыв, на тебя смотреть хорошо; стройность и красота украшение есть и опора; ты присядь на минуточку рядышком, кисть мою тонкую подкинь на ладони; теплота и шершавость, нежность мягкая кож человеческих;
  
   Верность и ветреность, вечер и ветер, скрипка на крыше, усталость чуть сонная, липы цветущая сень;
  
   Города шум и толпы силе прибоя подобен, барашки снующих машин и жемчужны старых церквей за железными створками оград, из моря вышли и в море уйдем солью соли на влажном песке ;
  
   Детские игрушки заглянут на чай- паровозик, медведь да тигренок; скрип да скрип , престарелая ножка ; как во сне полетать над оврагами, нос в чернике и кровь на коленках ;
  
   Есмь глагола добро и скрипучей двери прилагательное, сказуемых щедрость листов запылившихся в стопочке книг; что писать, как писать, по добру, по здорову ли, толи гуся пером, толи мышкою, толи модный роман, толи сказочку про Арбатские улицы вещие;
  
   Ёж прокрался тайком в ежевики кусты;
  
   Жить хочу, как любить, нежно, пламенно, щедро, журавлей в облаках наблюдая;
  
   Заноза- зазноба, заряд- заусеница, залежь- зверинец, запястье-захват ;
  
   Ибис, чибис, ирис и Анубис, Египет и Месопотамия, радуга стекла китайских флаконов и ветви сакуры над склонами горы; картины импрессионистов, танцовщица Дега, медведи по утру в сосновом бору;
  
   Йог сидит на ветке, кушает конфетки, Йошкар-Ола, Йорш - Олаим, йод как спасенье от йогурта, сфера йо-йо в руках косоглазого самурая;
  
   Кисть белоснежная кистью водила по шершавой бумаге, по гулкому шелку, расцветали ирисы, меж сказочных древ выходили гулять златокудрые эльфы, саркастично взирал Н.В. Гоголь; златошвейка верблюда прогнала сквозь ушко, крест за крестиком, ладно и гладью; шерстяные барашки бродили стадами, плюш беззубых собак избегая; между пальцев скользила размятая глина, порождая бородатых гномов и красных с чешуйчатыми хвостами крыс, торопливо поглощающих круги парафинового сыра;
  
   Легкость невероятную бытия подвергая ежечасно сомнениям, неуловимым обаянием буржуазии попранный и повергнутый, этот безумный, безумный, безумный мир снова бьется в окно, поедая вечернее время;
  
   Море, ночь и маяк, чаек пронзительный крик, лай огромных породистых псов, круглые столики, новые лица, незаметно кинуть монетку, втихомолку опрокинуть бутыль; неслышно крылами махая, витать в упоении рядом;
  
   Нервы шалят и играют в казаки да разбойники, нетуть шныряет кругами, корчит рожи и веселится, склизкая, тошнотворная, чур, меня, сгинь, нечисть нетленная;
  
   Обитатели коммуналок выползают, как тараканы изо всех коммунальных щелей наблюдать и подсматривать, воровать неучтенные спички, наущать и заподличать; день за днем, с неизменными швабрами, создают разношерстые очереди на подходах к помывочным и телефонным рубежам;
  
   Пространствами площадей Петербурга переполнилось подсознание, пирожками, плацдармами, прибрежными памятниками, Петродворцом, полуночными переулками; призрачными пешеходами, прокладывающими плоскостопьями путь;
  
   Редкая птица - Кар, кар !- пролетела за мокрым окном, прикорнула на ложе карниза, а под руками моими - все клавиши, клавиши, до- ре- ми, фа- соль- я положить позабыла в кастрюлю, речь нелепую сочиняючи ;
  
   С - по сути, безделица, мало ль, что приключается с тем и теми, которые С; город Со спит, сморкается сумрачно, суету сотворяет, скучает в смятении, слюдяную сосульку сосет, сушит скупо седую ставриду, собирает созревшую смокву, сигареты смолит суеверно, солнцем слепит соседа Суху;
  
   Тра-та-та да тра-та-та, тыр-тыр-тыр да трали-вали, не поймали, не узнали, не ходили за крота, ты не веришь, ты не врешь, не посеешь, не пожнешь, да как водиться, здоровеньким помрешь;
  
   Уши ходили холодные, бледные, снежком растираемы, сделались красными, ловились на звуки доверчиво речи, внимали послушно, да, видно напрасно - не все правда есть, что устами глаголется, не всяк молодец, что таким прозывается, зелень с деревьев ветром уноситься; тушь да помада водою смываются;
  
   Филигранью и чернью покрыты дорожки, форма школьная - было ли это, фармазоны, фортуна, сукно казино, дом казенный с резными наличниками, фиолетовость сумрачных будней ;
  
   Хитренький ты, милый мой, я же - хитрее стократно, сколько ни лги - раскушу, разотру зубом белым, так что - лучше не пробуй, чтоб потом не терзаться - мол, какая зловредная;
  
   Церемониальным маршем проскакали увитые славой герои, Цербер в скуке завыл на ущербную в чем- то луну, цыц, на цыпочках цыкнуть не смей , цыпа- цыпа, цыплятки мои, цепь серебряную отдать запаять, только времени, времени нет ;
  
   Чемодан под сидением, карты в руках, снова, летом- зимою, на юг, выйти пива попить на прокуренный полустанок, осчастливить торговку седую изъятьем вязанки лещей, пирожка откусить, да картошки с огурчиком, малосольным, заметьте, и - снова в тепло, анекдоты травить; на ночь глядя в окошко, посчитать придорожных овец, тук- тук- тук, тук- тук- тук;
  
   Шуршики заворчали - ворочайся быстрей, мол, дорога не та, печь не топлена, брат лежит, помирает, ухи не допросится, как тебе не ай- ай , недотепа не приуроченная, чебурахнулась что ли, ан- сдуру- то, да по тонкому льду, на салазочках , только ветер усами шумит;
  
   Щегольству щегла не уступить, щурясь на щербатое светило, щуплым щупальцем одним другое мыть, щекотаться, щебеча, щучку щучить сгоряча ;
  
   Ь - шелка мягкая нежность, спинка потягивающегося дремотно кота, вкус взбитых сладостно сливок ;
  
   Ы - ы - ы - дурацкий подростковый смешок, так и прет, так и лезет, настырный, ну, чего, скажи на милость, веселого-то, так нет, заливается, слюнями брызжет, - ы - ы - ы ;
  
   Ъ - удар кулаком по столу, сирена нагоняющей милицейской машины, пулеметная очередь в ночи за рекою, дробот паровозных колес;
  
   Эго - этика эстетствующего эпатажа, эталонами эстампов Эрмитаж экипирован, это ли не эрос, не этнография эгофутуризма;
  
   Юкку, Юлю, юлу как юродивый клянчу, Юту, Юрмалу мне, юрких юношей, в пропасти неба Южный крест ювелирной работы;
  
   Я - была, буду и есть в каждой ящерке малой, яшме, якоре, яликом плыть буду я по волнам, ясным Ярилом явлена.
  
   Ноябрь, 97
  
  
  

СКАЗОЧКА ПРО СКАЗОЧНИКОВ

   / Титаевым им /
  
  
  
   Ну, так, стало быть, на опушке липового такого с березками лесу, и живут себе, попиваючи утром кто чаю с конфеткой, кто кефирчик с бифидумом, а что - чай - не чаем одним, не кофейником, бактерий - он тоже пользителен.
  
   Трое их как бы нынче. То есть поначалу- то , один был, да еще одна, две избушки стояло на просеке. И движения всякие наблюдались - туда-сюда, сюды - туды, то лешачья с балалайками набежит, то еще какой лесной альтернативы принесет, только за голову- то и хватаешься, опять же- повышенная засаленность волосяного покрова производится да бражки в закромах убытие нескромное. Потом- то , конечно, съехались и милиционера на перекрестке поставили, мол, регулируй, братец, движения масс, да не в том суть и малинничек .
  
   Бывало, встанут на зорьке, ближе к полудню, покумекают на предмет сусеков, закрома подметут, и давай жизнь веселую друг дружке обустраивать, только перья да бумага разлетаются.
  
   - Ты чего, - хозяин, стало быть, хозяйке кричит, - бельмесы- то распластала, не пройти, не проехать, самосвалом не собрать ?! Щас как дам щелбана, черепушка- то и треснет...
  
   Молодуха словам таким не нарадуется - сразу уполовничек хвать и супруга дорогого поперек позвоночника чуть пониже спины потчует, да приговаривает:
  
   - Ах ты, чудище небритое, ужасное, тебе чем бельмесы мои не угодили?
  
   Ну, потом конечно, нежности ослабевают, крупа перловая в сковородке с лучком подрумянивается, обедать пора. А после обеда - и за дела, сказки творить принимаются. Потому - что за сказка такая на голодный желудок? Это не сказка - страшилка выйдет, Робин - Бобин - Барабек со всеми, прямо скажем, последующими для холодильника катастрофами. Или на местной этнографической почве не в меру прожорливая баба Яга и трехголовый ее собутыльничек произрастут, а тебе потом перед народом ответ держать. Куда это годится ?
  
   А манер да стратегий у каждого свой - хозяин, к примеру, тепло и покой любит. Тут то и располагается он и ждет - когда значит, крылышки прорежутся и полетит он на них на гору на Парнас, выберет там местечко поукромнее и засядет в засаде - ждать, когда рифма да сюжет к водопою пойду. Их главное что - тащить и не пущщать, а там - только успевай записывать, чего только не расскажут, чтобы отпустили-то. Хозяйка же другой дорожкой ходит - рукодельной. Возьмет шкатулочку расписную, по крышке постучит - Просыпайтесь, дружочки , а там, глядь - вылезают- потягиваются нитки шелковые да шерстяные, сестры- спицы да иголка- нержавейка. Садятся они кружком и начинают думать да гадать - чтобы такого веселого да красивого сотворить. И придумывают, ведь, и тебе начинается - овечек стада по столу бегают - б-э-э-э и куклы танцуют веселые, и мышки шныряют сытые, гладкие, а если вдруг семейство карандашей да кисть какая подоспеют, то только держись...
  
   Так вот и жили они, день за днем, зима за осенью, да дедка за бутылочку с бальзамом, мирно да ладно, как вдруг объявился в тех краях старик- телевизионщик. Ходил он по дворам и всем желающим предлагал в волшебный ящик сыграть. И к хозяину с хозяйкой заглянул - подивитесь, мол, на диковинку- судьбу свою узнаете. Разобрало сказочников любопытство - стулья подхватили и - шасть за дверь, будущее созерцать. А там - что за диво - сидят за столиком Филя с Хрюшей: - Добрый вечер, девочки и мальчики!...- Добрый вечер, р-р-ребята! - да мультфильмы, знай, показывают.
  
   - Дяденька телевизионщик, кто такие эти ребята, что им такое обхождение?
  
   - А вы своих заведите, а там, глядишь и разберетесь ...
  
   - Да как же их заводят- то ?
  
   - Ну, это вы уж как - нибудь сами, али не сказочники, а прозаики
   какие?
  
   И исчез, как в мусоропровод провалился. Ну и ну...
  
   А любопытство- то осталось, и такое зловредное- так и точит, так и пилит- хочу, вопит, знать, понимаешь. Первым делам по энциклопедиям полезли: всю Молоховец перерыли, ничего не нашли, в атлас географический заглянули - среднерусскую возвышенность узрели, напоследок была - не была - в словаре юного филолога справились, и смотри ж ты - Ура!!! - обнаружили себе информацию, лежит, понимаешь под корягой и усами шевелит. Сачком - то ее быстро выволокли, давай, говорят, раскалывайся, а то в уху пустим и листиком лавровым заправим, что- то он у нас залежался.
  
   - Ой, не надо меня в уху, люди любознательные, сказочники разлюбезные! Аллергия у меня на лаврушечку - то. Я вам вот что скажу - вы аиста поищите. Это такой чувак - что хош достанет. Только капусты с собой побольше прихватите, очень он до нее охоч...
  
   - А какой, - интересуются, - капусты, белой али цветной?
  
   - Вот чего не знаю, того не знаю, только, старики сказывают, главное - ее конвертировать.
  
   Ну, что- что, а конверт сказочнику сотворить- что в тот колодец плюнуть. Ради великой цели постарались, поднатужились, вышло просто трехслойное загляденье - внутри байка, в середине клеёнка, снаружи - одеяльце стеганое в медведях - ничто теперь капусте не страшно - ни холод, ни дождь, ни ухабы дорожные. А кочанов наложили разных - и простой белокочанной, и брюссельской и кольраби и цветной, да и красную не забыли; взяли с собой горшочек волшебный да вечно полную бутыль Ессентуки 7 и пошли пешими маршрутами аиста искать, а для ориентиру самолетик бумажный пускают - куда сядет, туда и идут.
  
   Долго - ли коротко ли шли, о том история болезни умалчивает, Рип Ван Винкль вон, за день сотню прожил, но месяцев с десяток набежало, как сытому пить дать. Измучились страшно. Хозяйка извелась - дальше некуда - еще один день вынесу, больше не смогу, кричит, а сама от волнения все из горшочка- самовара отхлебывает, весу прибавила- любо дорого смотреть. Хотя, смотреть- то, конечно, надо б не на нее, а по сторонам, а то так далеко уйти можно. И под ноги не мешает, а то о жерди какие, посреди дороги лежащие, спотыкнешься, впрочем, те тоже попались не лыком шитые, как вскочат, как заверещат:
  
   - Вы чего это мне косточки перемалываете, здесь вам не мукомольный комбинат!
  
   - Ой, извиняемся, ой, не хотели, не думали!!! А не скажете ли вы, как нам аиста найти?
  
   Косточки задумались, стали кругом хозяина с хозяйкой выхаживать и критически поглядывать, да краем крыла клюв все поглаживают.
  
   - А точно не думали, не умышляли?
  
   - Нет- нет, что вы , как можно ?!
  
   - Ну, тогда, я - аист. Чего надобно- то ?
  
   - Да вот, добрые люди сказывали, ребятишек можете подкинуть...
  
   - Тогда пройдемте, поговорим...
  
   И пошли через топи болотные к дровяному сарайчику. Заходят, а там - ну и ну - стол дубовый, гроссбухами заваленный, кресло кожаное, кушеточка колченогая, да лягушки препарированные в котелочке со специями варятся. Глядь - поглядь, а аист уже в белом халате за столом восседает, на голове- зеркальце металлическое и пером по бумажке чирк- чирк.
  
   - А что это вы такое пишите, любезный аист? - спрашивают вежливые сказочники, а сами друг друга локтями пихают, мол, пойди, подсмотри, а то ведь интересно.
  
   - А это мой новый роман, - отвечает, - Суровый анамнез. Так что там, насчет ребеночка-то?
  
   - Да так, мол, и так, - ответствуют, - смутил, понимаешь, покой и сон коварный телевизионщик, напоказывал всякого разного, а мы уж который месяц маемся.
  
   - Точнее!
  
   - Ну, восемь с половиною точно будет.
  
   - Так, так, понятненько. Небось, и под елочками смотрели и в Детском мире справлялись?
  
   - Ну, так, слегка...
  
   - Вы бы еще к Кашпировскому обратились, ну народ пошел, пока к специалисту соберутся, состояние переходит в необратимое, знаете вы это?
  
   - Знаем, знаем. - А сами конвертик с капустой ножками придвигают, чтобы виден был, значится.
  
   Аист как увидел, как подскочит:
  
   - Это что, - кричит, - взятка?!
  
   - Да что вы, что вы, как можно! Это вам к лягушечкам вашим, для гарниру, диво хорошо выходит... - А я-то надеялся, взятка... - И до того погрустнел, бедный, что свалился обратно в кресло свое и заплакал слезами горючими, авиационными.
  
   Сказочники, как известно, души тоже ранимые, сразу к аисту подбежали, стали утешать, перышки гладить.
  
   - Ну, простите, простите вы нас, нехороших стяжателей, хотите, мы вам споем что- нибудь или спляшем, или барашка шерстяного подарим, будете с ним гулять по утрам, здоровье поддерживать и развивать...
  
   - А правда, подарите?!- аист сразу успокоился.
  
   - Конечно! - И достают из кармана, да такого толстенького да гладенького, рожки витые, морда до того симпатичная, что просто симпатичнее и не бывает.
  
   - Ой, утешили старину аиста, ой, спасибо, дорогие. Я вам тоже подарочек сделаю - фокус покажу. Там у вас в конвертике - что?
  
   - Капуста...
  
   - Дайте-ка мне кочан на ваше усмотрение.
  
   - А какой лучше - тут у нас и белая и цветная и брюссельская?
  
   - А какой больше любите, тот и дайте!
  
   - Ну, мы больше белую любим, из нее и щи и соляночка, а уж квашеная хороша, просто объедение, вот в прошлый засол...
  
   - Давайте, давайте!
  
   Полезли в конверт, вытащили вилочек отборный, не крупный и не мелкий, листик к листику. Аист вилок схватил:
  
   - Смотрите внимательно...
  
   Вытащил из шкафчика клееночку, постелил на столе, сверху простынку накинул, потом взял кочан и - на весы электронные, взвесил, на бирочку записал, и бирочку ту к кочерыжке веревочкой прикрепил, положил кочан на простынку, сверху другой прикрыл, взял в крылья брошюру, не пойми, откуда взявшуюся, трижды прочел голосом Игоря Кириллова:
  
   - Настоящее свидетельство о рождении выдано, -
   и трижды же по кочану той брошюрой шлепнул, в продольном, поперечном и сагиттальном направлении соответственно.
  
   - Готово, господа сказочники! - и сдернул верхнюю простынку.
  
   Смотрят сказочники, а там - розовощекая такая, с бирочкой на ножке, лежит да улыбается.
  
   - Это что, наша?!
  
   - Конечно, чья же еще?!
  
   - Ура!!!
  
  
   И давай это дело лягушечками тушеными отмечать, а барашку травки свежей нарисовали на радостях целый стог, пришлось потом аисту его воображаемой касторкой отпаивать.
  
   Ну, а потом, ясное дело, ребеночка в конверт, конверт с собою, и в обратный путь. Напоследок на дорожку ковровую присели.
  
   - А скажите, уважаемый аист, - любопытно стало хозяину, - вот если бы мы не белую, а цветную капусту выбрали?
  
   - Гм...Вы как- нибудь ко мне заскочите вечерочком, мы эту проблему с вами вдвоем обсудим, очень это сложный, я бы даже сказал , философский вопрос....Ой, что это ?!
  
   А это- хозяйка. Подкралась тихонько и скалкой обоим по головам, чтобы, значит, крамолу не наводили на хрупкий плетень супружеских отношений.
  
   - Вы лучше, любезный аист, скажите, как у вас с записью на
   прием?! Заранее, али с утра на вечер?
  
   - Вас - всегда без очереди, как своих. И вот еще что: я слышал, у маленьких детей бывают бабушки...
  
   - Бабушки?! А кто это?
  
   Даже сказочники могут не все знать. Такая вот поучительная в некотором роде история. Ну, да разберутся. Не впервой. На то, понимаешь, и сказочники.
  
   Ноябрь 20, 1997
  
   Октябрь, 97
  

Н.Н.

Налево мчались облака,

а справа выплывала звездочка,

тая нелицеприятное предсказание,

а в социалистическом Берлине

шел адски промозглый дождь и

ангелы Вендерса

мечтали о реинкарнации.

Где-то играют в любовь,

обмороки, буриме и рок-н-ролл,

разве это не здорово-

однажды появиться на свет

дрожащих на ветру

азалий и сальсапариля?

Спеть, что ли, песенку

о чем-нибудь легком и светлом,

чтобы никто не заметил

и ни о чем не спросил...

Сентябрь, 97

  
  

  
   Лисенку с любовью...
  
  
  
  
   Хомячок гулял по крыше,
   тихо заспанные мыши егозили за углом,
   молоко деля с котом.
   Хомячок играл на крыше.
  
   Как у крошки хомячочка
   лапки, ножки - два крючочка,
   глазоньки как бусинки,
   сухонькие трусики.
  
   Хомячок шныряет ловко,
   где тут божия коровка,
   кисы, кати, дяди Во,
   вот ужо я их того...
  
   Шустр наш хомяк как рыбка,
   лишь чудесная улыбка расцветает тут и там,
   чехарда и тарарам.
   Милая, смешная рыбка.
  
   Сентябрь 24, 1997
  
   ПОПУТНОЕ
  
  
  
   Настала пора - заводи мотор, набивай подержанный багажник снедью, полотенцем и палатками, выруливай на 95-ую, да смотри, не перепутай север с югом, иначе, того и гляди, попадешь вместо тепленького песочка в таежную глухомань. Ну, поехали, стало быть.
  
   Осенью, ближе к зиме, вьюгам и где новогодним, а где и рождественским елочкам-подарочкам тянет меня к солнышку ласковому, не жаркому, шуму просоленных с барашками волн да торжественному парению мыслей широкой русской души. Поэтому, был бы случай, а поддержать авантюру-это я всегда за. Не без того конечно, чтобы посопротивляться, куда это, мол, работа, дом, детишки / я / без присмотра. Но- еду. Скрипя зубами, гордо несу голову и часть груза. Карабкаюсь сквозь сплетение ремней на свое, заднее. Поехали!
  
   Я люблю машины, а вы? Блестящие коробочки из стали, руля и мягких обширных сидений, на коих можно с комфортом расположить падкое до удобств тело. За окнами несутся резвым аллюром всевозможные пейзажи, а лобовое стекло эффектно обрамляет изможденное морщинами зерцало многоопытного водилы, терпеливо разъясняющего то и дело возникающую ситуацию.
  
   Вечереет. Вдоль обочины, невдалеке от заправочной станции вытянулись рядком мужские фигуры, лицом к лесу...
  
   - Ну, ничего ж себе народ обнаглел !. Прямо как в России. А
   еще цивилизованное общество. До restroom дойти не могут...
  
   - Да не, это правоверные. Видишь шапочки? Они всегда перед закатом лицом на восток положенное число сулл и поклонов отбивают.
  
   - А...
  
   Смачно похрустывая кошерным огурцом, проплыл и скрылся в дымке Манхеттена чувак в смокинге и расшитом уборе. Ну и город...
  
   Пройтись по Сохо - одно из труднейших испытаний для чувственной женской души. Какие наряды, на каких манекенах! Открытые всем ветрам и взорам декольте, пышногубые негритянки в сиянии отблесков африканского неба и львиных шкур, услужливо подложенных под зябкие ножки, туловища без голов, головы с плечами, голова кругом, кошелек пуст, за углом Эдичка покупал Елене колготы. С Эмпайер - билдинг просматриваются Бруклинский мост, Аппалачи и советско-канадская граница. На вопрос, кто был первым президентом США отвечать смело и без запинки: George Washington
   Bridge . Он, кстати, тоже весьма недурен.
  
   От Нью-Йорка в сторону Чикаго, как ни крутись - трубы. Изогнутые во все стороны под немыслимыми углами стоят, зловещие, символизируя собой единение торжества цивилизации и животно-растительного апокалипсиса наших и последующих дней. Прочь, прочь оттуда, больше газу, шофер, больше, кожаная тужурка, клетчатая кепка и квадратные черные очки, жми на все педали сразу...А это кто? Полицейский? Какой такой полицейский? Да мы всего лишь того гая - гея обгоняли, да укрыться от ночи и сырости - да, вот в этом самом клоповнике с кошками в камине. Мечтали. Стремились. Взволнованно. А как вы относитесь к школе для дураков ? Нет, это я про книгу. Нисколько не имея в виду. Да, пожалуйста учтите.
  
   Простыни в мотеле отдают дихлофосом, но это лучше дождя, полного хлестких капель, пробивающих стенки палатки посреди очередного, приторного как дюжина напудренных донатсов сна. Завтра прямая, ладно накатанная дорога вывезет к морю - Атлантическому океану, это прямо как в Сочи - выехать из Москвы и сутки крутить баранку, и увидишь вдруг - нет больше березок, татарских соседей и просоленной коричневатой жижи под протекающими, но все же резиновыми ботинками, а есть - гряда желанных гор, запахи повядших водорослей, да южного вида лица и фамилии, до безобразия привычные и трудно отделяемые. Да здравствуют железный век, Джефферсон и братья Черепановы - Монгольфьер! И монгольская орда, если уж такая пьянка, а что она будет - и не сомневайтесь. Просто там - водка и мировая нежность, а здесь - виски и метание дротиков, и везде люди, и ничто им не чуждо. Например, нелюбовь к раннему вставанию.
  
   - Слушайте, и это - университетский город?
  
   Неуклонно движется, заполняя поле зрения, чреда уродливых в своем тупом однообразии, низкорослых, безвкусно отделанных, полных неторопливо шляющихся толсто- и черномордых обитателей, без единого деревца, улиц.
  
   - Балтимор, что же вы хотели? Зря, что ли здесь По Ворона писал?
  
   - Ой, не зря...
  
   Где-то вдалеке, куском желанного миража- downtown , с ратушей, галереями, вечным портовым аквариумом и - котики. Примостившись на камне, пятачком вверх, задает Храповицкого увесистый самец, весьма напоминая почтенного главу многочисленного семейства, уютно свернувшегося вечерком в кресле у камина. Пижама, шлепанцы и газета, все как положено. На счет раз - и - хр-р-р...
  
   Машина на эмиттере, ноги в руки, руки, соответственно, в карманах. Туда- сюда, бегом на осмотр общепринятых небоскребов.
  
   А дальше - все близится юг, вот уже показались усатые в кепках торговцы. Чем торгует старина Ричмонд?
  
   - Арбузами ...
  
   Вот уж где, видать, тишь, спокойствие да провинциальная сонливость.
  
   И как это угораздило перебраться в подобное захолустье актерскую чету По? Из старушки Англии, через океан на дощатой посудине. Так вот и умирают в двадцать четыре года, оставляя троих детей - одного - умирать /в двадцать четыре года /, вторую - гениальную пианистку, страдать аутизмом, и третьего, настоящего извращенца - жениться в двадцать семь на тринадцатилетней кузине / умершей, разумеется, в двадцать четыре /и всю жизнь сочинять разные ужасы памяти ненаглядной своей Виржинии - Анабель - Ли.
  
   Вышел Клинтон из тумана,
   Вынул вэлфер из кармана.
   Раз, два, три
   Не получишь его ты...
  
  
   При свете солнышка пейзаж за окном менее хмур и неприветлив. На подъезде Вашингтон. Сразу в лицо - а где аптека? Людей и фонарей на улицах пруд пруди, не говоря о разномастных машинах, а зубной пасты купить, понимаешь, и не где. Куда смотрят правительство и президент? А кто куда. Сенат - на помпезного вида площадь с разлившимся в бетонированных берегах зеркальным прудом , уютным дендрарием и, воплощением демократии, серебристыми белочками с живыми карими глазами и теплыми шершавыми носишками, терпеливо вынюхивающими вкусненькие гостинцы. Президент - на ежеутренне выкашиваемую лужайку, где к вечеру так приятно исполнять вариации государственного гимна для саксофона с Хиллари. А вдалеке, за основательно чугунным забором , притаившиеся в немом восхищении, туристы методично щелкают затворами. Иногда при этом получаются неплохие кадры, порой - в новом кабинете.
  
   Эх, хорош, прекрасен и величествен стольный град Вашингтон, неусыпно несут дозор полицейские львы, бойко шныряют в подвалах конгресса изящные вагонетки. Но, чу! Где-то тут же, совсем, то есть неподалеку, говорят, есть и иное диво - военное...... Заскочим, что ли?
  
   - Что ж, Пентагон как Пентагон,
   Отвечаю Зине я....
  
   Многоугольное, угрюмо- неприветливое здание проплыло и осталось слева.
  
   Снова - пейзажи, на этот раз- с полями и пейзанками- бойкими фермершами , аранжированными задорными рыжими тыквами , И, наконец, в кольце из курортных мотелей и ресторанов- Виржиния- Бич. Каково - в два заезда все восточное побережье, ну разве что за небольшим исключением. Так, так, посмотрим, разнюхаем, попробуем ногами.
  
   - Пеликаны видны?
  
   - Парят, родные!
  
   - А акулы? Должны быть такие черные треугольники, деловито плывущие вдоль...
  
   - Есть!!!
  
   - Порядок! ...Батюшки, а это что такое?...
  
   -Где?
  
   Растянувшись на прибрежном песке в ожидании ночи, в струящемся свете прохладной осенней луны вдруг ощущаешь присутствие глаз. Осторожно, чтобы не спугнуть таинственного гостя, поворачиваешь влево - вправо голову, напряженно всматриваясь. Ага, привет, стало быть. Два полупрозрачных бугорка в районе небрежно скинутых сникерсов неторопливо выкапываются, все больше напоминая проголодавшегося краба. И не одного. Постепенно пляж заполняется снующими туда- сюда бочком вперед, клешня вместо ложки, обитателями. Так вот и постигаешь единство свое со временем и пространством. Звезды над головой крупные, наливные, океан рокочет, трубит, катит упругие волны; налитый соленою влагой, ветер обходит дозором прибрежный кустарник; встревоженным глазом таращится из облаков луна.
  
   Утром пляжи не узнать - нет той загадки, нет того шарма, крабы попрятались в норки, туристы, одетые в плавки смущают своим фривольным видом местных носителей шорт.
  
   Но до пляжа, до пляжа ли, если зовет, снова на север, но перед тем чуть на запад, к первым поселениям колонистов. Интересно же! Вдруг всколыхнет гладь диковинной бухты осторожно- неспешный взмах весел седого индейца или пойдет погулять к стенам нового форта дочь вождя Покахонтас. Кто были они, эти первые кто-то? Бравые волки морей, во славу родной стороны открывающие все новые земли? Благородные рыцари, несущие новое знанье отсталым народам? Или же - шайка воров и убийц, сосланных прочь и подружки их - девы отборные, грязные? Кто и зачем прибыл первым сюда? Кто и за что первым был съеден на ужин? Почему, называя себя потомками смешанных, белых с индейцами, браков, истребляли и гнали одних, оставляя права для других? Что вообще есть история наша? Лишь красавцы дубы, распростершие длань над остатками стен / это - здесь /, да ковыль и полынь над курганами / там /, и могли б дать ответ, но - для нас ли? Не таков человек, чтоб открыто признать свои промахи. Слыть достойным и честным хочет он на века, вот и пишет трактаты и повести, лепит бюсты и монументы. Такие вот мы. Что ж, на север! В дома листву ярко- красную, охряно- желтую, к мозаике света и тени , вина и пикантности плесени сыра. Снова - мимо полей, по мостам на чудовищных сваях, протянувшихся сквозь океан. Мимо рыбных таверн и креветок, гребешков и торговцев ножами. С жабой - пипою, медом и персиком, сена запах вдыхая. С ветерком, по дороге, с попутками.
  
   Dixi.
  
   19-Окт-97
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"