Горло словно перехватило железной цепью, на какую-то секунду Питеру даже послышался ее глухой звон. Он подавился, хотя ощущение быстро ушло, уступая место холодной реальности, что пронизывала тело гораздо более ощутимо, чем иллюзии сна. Питер поморщился от яркого неестественного света вокзального фонаря, почти перегоревшего и теперь изредка мерцающего почти в полной темноте зимней ночи, что делало контраст болезненным. В этот предрассветный час, когда морозный ветер сдувал мусор с платформ, людей поблизости уже не было. Похоже, Питер проспал последний экспресс, и перспектива остаться тут до утра его совсем не устраивала - скорее, пугала. Слегка поежившись, он размял затекшие конечности, что отозвалось сильной колющей болью в позвоночнике, заставив Питера сдерживать стон, хотя это было и бессмысленно - вряд ли на ближайшую милю мог бы найтись хотя бы один нормальный человек, способный его услышать. Сон окончательно покинул его сознание, в котором осталась только надежда на случайную удачу в виде теплого ночлега или чего-то еще менее реального в подобной ситуации. Питер встал и уже, было решился уйти с вокзала, но ему помешал звук, из-за которого мужчина просто не смог не обернуться.
ГУДОК
Этот звук был просто спасением, и Питер, улыбнувшись несомненному везению, шагнул к краю платформы, мельком взглянув на часы...
2:37
* * *
Густой поток воздуха вкупе с пронизывающим насквозь светом фар - прожекторов обдал высокого прилично одетого сутулого мужчину, с лица которого еще не сошел сон, не теплый, не домашний, но холодный сон на ночной улице. Человек на платформе раздраженно поднял руку, чтобы огородиться от ярких искусственных лучей, но на лице его читалась еще и какая-то хищная радость... Казалось пальцы мужчины описали причудливый полукруг в знак приветствия, но точно сказать было нельзя - слишком темно.
* * *
Двери распахнулись перед самым носом, и Питер Гудливинг шагнул навстречу теплу. Как ни странно, в вагоне сидело еще около дюжины человек, тихо уставившихся кто в книгу, а кто просто в пол. Кроме нарастающего шума колес и редких гудков не было слышно ни звука, будто вся жизнь за пределами вагона ускорялась, а в пределах, наоборот, - замерла. Окружение убаюкивало, Питер, мерно пошатываясь, прошел к приглянувшемуся месту напротив пожилого джентльмена с книгой - "Буря", Шекспир, отметил Гудливинг. Сосед был потрепан на вид, однако одет прилично - пиджак и туфли с тупыми носами - человек со вкусом и без финансовых проблем, но давно не появляющийся дома, наверное. Питер отвел глаза от джентльмена, уставив их в зеленый клеенчатый пол, покрытый частыми трещинками, словно шрамами на теле какого-то инопланетного существа. Стук колес клонил в сон...
РАЗ - ДВА - ТРИ! РАЗ - ДВА - ТРИ...
Глаза смыкались, тело, словно проваливалось в беспросветную тьму, конечности расслаблялись, пока внезапный шум не возвращал уставшего за долгое время мужчину...
Когда Питер открыл глаза, то первое, что он увидел, был белый потолок вагона, запачканный от времени чем-то темным и неприятным. Опустив голову, он увидел соседа с книгой, все такого же ненатурального, как при первом взгляде. На лице пожилого джентльмена в пиджаке словно застыла маска, гримаса безразличия и отсутствия, глаза, вперенные в объемный томик. Ни звука, ни единого звука не исторглось из загадочного до странности соседа. Сам не зная почему, Питер взглянул на часы...
2.37
...время остановилось, наверное, сломались часы - села батарейка, решил он. Так часто бывает, и ничего особенного в этом нет. Глаза машинально двинулись по вагону: слишком спокойные люди вокруг, все, кроме одного. Совсем молодой парень, сидящий к Питеру лицом, истошно смеялся, неестественно, с надрывом. Гудливингу это показалось просто глупо, и он отвернулся, на этот раз, выглянув в окно, ожидая увидеть проносящийся с безумной скоростью пейзаж.
НИЧЕГО!
Панорама просто отсутствовала, как в самых страшных снах ребенка с неокрепшей психикой. Ни городов, ни домов, ни людей, деревьев, да хоть чего-то! Питер моргнул, надеясь, что это и был сон - тщетно. Картина оставалась все той же. Это был просто черный холст с серыми пятнами на нем, холст, двигающийся по мере движения экспресса, ведущего уже в никуда... Питер вскочил, буквально ошарашенный увиденным. Сначала он обратился к прилично одетому мужчине с книгой:
- Эмм... Сээр? - нет ответа, - Вы меня слышите? Сэр? - это уже звучало глупо, ведь никто не обращал на него внимания, маска джентльмена сохраняла свою жестокую непоколебимость, а события начали протекать с дешевостью пародийной комедии. Только закричав, Питер понял, что голос раздается не за пределами его тела, нет! в его голове и нигде больше! Это уже походило на безумие, его крик буквально разрывал на куски его мозг, но никто его не слышал. Трясясь от страха, мужчина начал воспроизводить последние события этой ночи, которой, судя по пейзажу за окном, не будет конца. Смех подростка так же звучал только в голове Питера, слова пропали...
КАК ТОЛЬКО ОН СЕЛ В ПОЕЗД
...этого не может быть, это все не по-настоящему!
Но все же это была реальность, вырваться из которой он не мог. Последнее, что оставалось делать - понять, что здесь твориться.
ЧАСЫ ОСТАНОВИЛИСЬ НЕ ПРОСТО ТАК
Не обращая внимания на режущую боль в голове, Питер вытянул руку и сильно схватил мужчину с книгой за подбородок, чтобы повернуть его неестественное лицо к себе. Через мгновение Питера Гудливинга уже выворачивало на пол вагона - он не смог выдержать этого прикосновения: кожа была холодной и словно сделана из резины, он мог поклясться, что отводя руку, оставил в ладони лоскут этой отвратительной ткани, что запузырилась, упав на пол. Прикрывая рот рукой в ожидании нового приступа, Питер взглянул на джентльмена: лицо по-прежнему было лишено эмоций, как будто ничего и не случилось. Единственным отличием являлась тонкая струйка крови, быстро вытекающая из правой части подбородка и спадающая на накрахмаленный воротничок белой рубашки. Глаза словно застыли навеки, устремленные в книгу, невидящие, искусственные. Тем временем к Питеру повернулся тот странный подросток, чьи крики раздавались в голове. До этого момента Гудливинг мог видеть только часть спины парня, но сейчас ему открылась и передняя часть. Картина была просто невыносимая, и Питер схватился за голову, пытаясь удержаться на ногах и одновременно не сойти с ума. Спереди у экстравагантного юноши НИЧЕГО не было, он был словно пейзаж за окном... Все это крутилось в мозгу Питера Гудливинга до того момента, пока собственный сдавленный крик отчаяния и боли не пробудил его...
В первое мгновение казалось, что он так и не вздохнет - грудь была полна чего-то плотного, но воздуха не было. После оказалось, что это всего лишь ощущение, словно побочный эффект от внезапного пробуждения. Сна Питер не помнил, как и бывает обычно, но знал, что выдался он неприятный. На ум сразу пришло несколько его вариантов, но восстановить сон так и не удалось. Свет вокзальной лампы болезненно бил в глаза, на платформе валялся мусор: бутылки от "пепси-колы" и "Будвайзера", раздавленные окурки и кое-где пачки из-под арахиса.
Началось все с того, что Питер Гудливинг уснул на привокзальной скамье, дожидаясь последнего рейса, который должен был доставить его домой. Экспресс ушел уже давно, и теперь станция была уже закрыта, персонал распущен, и единственным свидетельством "жизни" остался вот этот фонарь, неприятно слепящий глаза. Питер совсем не хотел оставаться здесь до утра, хотя другого выхода не оставалось. Он устало посмотрел на наручные часы...
2.35
...что-то пронеслось у него в голове, словно сознание выхватило часть сна, часть сна, ничего не значащую для самого Питера.
ЕЩЕ ДВЕ МИНУТЫ...
Совсем одинокий на пустынном перроне, мужчина побрел к выходу с вокзала. Бетон под ногами отдавался мокрым гулом - недавно прошел дождь, и сырые потеки на платформе еще не успели подсохнуть. Только нарастающий гул заставил Питера обернуться - поезд, подходящий к ближайшим путям, поезд, которого не было в расписании, слишком поздний, хотя люди внутри не были похожи на перевозимых рабочих или на кого-то в этом роде. Несомненная удача! Через какую-то минуту вся эта ночная история будет позади...
* * *
Глубокая ночь, беспроглядная мгла уже давно успела покрыть собой безлюдные просторы. Спокойствие, бесшумное, почти звенящие, полная тишина... Горожане спят и видят сны, кто-то приятные, кто-то - не очень. Спит все вокруг. Звезд нет, и это навевает еще большего спокойствия, тучи закрыли небо, но и их не видно. Через несколько часов покажется солнце, но пока миром правит тьма. Звуки словно пропали, их будто стерли. Ни одно животное в этот час не осмелится подать голос или пробежать, всколыхнув пожухлую осенью траву, неприкрытую ранним снегом. Все замерло.
Тишину, словно гром, разрывает гудящий рев, заставляя проснуться все вокруг. В свете прожекторов - фар мир словно пробуждается, но не как при свете дня, пробуждение как будто мертвое, уж точно не живое. Птицы срываются с ветвей, оглушенные и напуганные. Прокладывая путь сквозь ночную безмятежность навстречу тьме, мчится многотонный поезд. Куда? Ответ знает лишь машинист...
* * *
В вагоне было тепло и пахло чем-то приятным, почти приторным. Редкие пассажиры спали или переговаривались между собой монотонным шепотом, редко посмеиваясь, чтобы показать непринужденность беседы. Питер сел на свободное место (а таковых было довольно много - не то, что в час пик) и прикрыл глаза...
БУРЯ
...ночь и усталость вновь взяла над ним верх...
* * *
Где-то вдалеке был слышен мерный стук колес. Звук нарастал, пока Питер Гудливинг не открыл глаза. С этого момента стало понятно, что звук был совсем рядом и ни на секунду не покидал мужчину, пока тот спал. Питер поднял глаза и увидел знакомую картину - пожилой мужчина с книгой английского драматурга.
"БУРЯ", ШЕКСПИР
Ситуация начала выходить из под контроля то ли наяву, то ли в голове Питера. Быть может, это происходило сразу везде. Реальность словно трещала пополам, открывая другое измерение, полное своих уродов и галлюцинаций. Собственный голос стал неподвластным мужчине, очнувшемуся в столь абсурдном мире. Он кричал, не зная причины. Они все были тут: пожилой интеллигент с книгой, молодой парень, похожий на часть полигональной текстуры и другие монстры, от вида которых кружилась голова. Как и в раньше, Питера стошнило, хотя в желудке уже было пусто. На мгновение ему показалось, что в следующий раз наружу выйдут его органы. Он отвел глаза, чтобы только не видеть всего этого кошмара... Отвел глаза на пейзаж, простирающийся за окном. Его не было. Снова. Питер Гудливинг провалился туда, где монстров не было, лишь приятное забвение, небытие...
* * *
Над ним склонились люди, человек пять - шесть. Они были из другого мира, Питер узнал их. Зла они, вроде бы, не желали.
КАК ТЫ?
Спросил один, хотя голоса слышно не было. Звук словно раздавался в голове.
НИЧЕГО, СПАСИБО
То же самое, голоса нет.
Питер Гудливинг поднялся на ноги, кое как отряхиваясь. Он хотел задать всего один вопрос...
ЗАЧЕМ МЫ ЕДЕМ КУДА-ТО, ЕСЛИ КОНЦА ПУТИ НЕТ?
Мужчина, тот самый, что читал Шекспира, обернулся и с недоумением ответил
А РАЗВЕ НУЖНА ПРИЧИНА? ВАМ ЗДЕСЬ ПЛОХО?
Ответ Питера вполне устраивал, он сел на свободное место и взглянул в окно. Кроме отсутствующего пейзажа, который больше не пугал, он увидел свое отражение. Оно было не таким, как раньше - полупрозрачным, Питер выглядел как призрак. А может он был таким и раньше?
Питер Гудливинг, больше не тревожась о будущем и последствиях, откинулся на сидение и принялся ждать.