- Дядюшка, милый, ну сколько это может продолжаться?
Я влетела в библиотеку, едва не зацепив подолом подсвечник.
- Зачем ты поставил свечи на пол? Нет, я больше этого не выдержу!
Дядя улыбнулся:
- Чего? Свечей на полу?
- Нет. Сент-Мелен опять под окном.
Дядя расхохотался.
- Очередная серенада? Изволь послушать, не будь такой жестокой.
- Ну неужели он не видит, что совсем мне не нравится? Дядя, даю тебе честное слово, что никогда не подавала г-ну Оноре де Сент-Мелену ни повода, ни надежды! Он выставляет себя на посмешище перед всем городом, тем более, что его песни - образец бездарности и напыщенности.
- Маргарита, мне кажется, я воспитал тебя слишком уж едкой. От твоих насмешек скоро все кавалеры разбегутся. Знаешь, как зовут тебя за глаза? "Прекрасная безжалостная дама"! А этот стишок, там что-то про ангельский лик и чертовские речи, не помню точно. И это - благородная семнадцатилетняя девица!
- Стишок отвратительный. А насчет безжалостности - я терпеть не могу этих глупых овечьих глаз и заплетающихся языков, в особенности у Сент-Мелена. Ты же не молчал, как рыба, и не жевал слова, как столетний дед, когда ухаживал за дамами в молодости?
- Хм, Марго, у каждого человека свой нрав.
- И все-таки мне никогда не понравится человек, который за словом в карман полезет. Вот Сент-Мелен - он даже поет по бумажке! Скорей бы уехать назад, в Мераньеру!
- Ты же там с тоски умирала, в город рвалась?
- Тогда была зима, а сейчас уже апрель. Можно будет купаться в озере, кататься на лодке в море. И гости скоро соберутся. Господин де Фервак с Луи и Жанной. Они так милы!
Дядя усмехнулся:
- Значит, Луи де Фервак - очень мил?
- О да!
- И если бы он пел серенады, тебя бы это не сердило? Ладно, не красней, Фервак - вполне приличная партия, хоть и гасконец. А то, право, мне уже казалось, что ни один живой молодой человек не удостоится от тебя нежных взглядов, коими ты щедро одариваешь портрет герцога Бургундского... О, черт! Это еще что? - с улицы послышалось нечто, похожее на горестные стенания под плохо настроенную лютню.
- Дядя, ты прекрасно знаешь, что это поет Сент-Мелен. Намедни ты говорил, что его голос напоминает мартовских котов. Прости, но ты ошибся - коты поют нежнее и мелодичнее. Умоляю тебя, сделай что-нибудь!
- Марго, а ты не думала, что если на г-на Сент-Мелена в третий раз выльют воду и во второй раз уронят крышку от котла, он наконец-то заподозрит, что это не случайность?
Иди, поговори с ним сама, и пусть вопить перестанет.
Я вздохнула и неохотно отправилась в свою комнату унимать ненужного поклонника.
***
- Господин де Сент-Мелен!
Увидев меня в окне, он раскланялся, однако допел руладу.
- Сент-Мелен, я прошу вас, пойте тише - у моего дяди ужасная головная боль!
Он замялся и что-то пробормотал по поводу своих жалких талантов, после чего начал умолять меня соизволить послушать балладу собственного сочинения. Собственного, как же! Была заказана самому голодному и бесталанному студенту из университета. А может, и не бесталанному. Может, просто ленивому. Тому, кто поменьше взял за работу. Я кивнула головой - лишь бы не пел. Он завел что-то о звездах и кружевах.
Делая вид, что слушаю, я смотрела кругом. Светила луна, поэтому можно было видеть темные окна в соседних домах, чуть блестевшие перекрещенные шпаги на вывеске оружейника, жившего напротив. Весенний воздух пьянил, мягкая вечерняя темнота навевала сладкие грезы... Вот если бы вместо Сент-Мелена здесь стоял Луи де Фервак! Его черные глаза, тонкое мужественное лицо... Не то что эта вареная луковица! Я вся ушла в мечты, как вдруг услышала чей-то смешок. Или мне показалось? Нет, за углом оружейной лавки точно были два всадника, их темные лошади и темные плащи сливались с такой же темной стеной. Значит, наблюдают комедию, смеются над дураком Сент-Меленом, и надо мной заодно, что его слушаю. Кстати, что он там говорит?
Сент-Мелен воспевал даму с глазами русалки. Что за глупое сравнение!
- Сударь, о ком это вы? Вы пленились наядой или нимфой? Ах, знаю я этих наяд - какая-нибудь рыбачка!
Сент-Мелен смутился и начал уверять, что ни о ком, кроме меня он и не думал, что, конечно, сравнение моих глаз с глазами русалки неудачно. Было противно его слушать.
- Ах, да оставьте вы ваши извинения. К тому же ваша баллада была длинной, а сути в ней я так и не уловила.
Он поднял голову:
- Про вас не зря говорят - ветреная фея! Я-то надеялся хоть цветок от вас получить за мою поэму.
- Но сударь, в ней все равно так много строф, что у меня не хватит цветов на каждую.
Еще не хватало, чтобы он хвастался цветочками из рук мадемуазель де Ла Ферье!
Смех у лавки повторился, всадники выехали оттуда и шагом отправились по улице мимо моего окна. Один из них задержался рядом с Сент-Меленом:
- Не переживайте так, сударь! Она вас мучит не со зла - просто
Уж так устроены мы, люди,
И для того мы рождены -
Когда нас любят - мы не любим,
Не любят нас - так любим мы.
Я не видела его лица, тень от капюшона полностью скрывала его. Но этот незнакомый голос отдался где-то в моей груди - низкий, с бархатистыми нотками, чуть насмешливый.
Мне было все равно, красив ли его обладатель, молод или не очень - слушать, слушать его! И я крикнула:
- Монсеньор! Мне понравились ваши стихи, и у меня для вас кое-что есть.
Из букета, стоящего на столе, я выбрала самую большую розу, красную как кровь, с темной серединой, такие еще называют "жар сердца".
- Возьмите, монсеньор!
Незнакомец поймал цветок.
- Благодарю, мадемуазель. Тем более, что это - единственные рифмованные строчки, что удалось мне сочинить за всю жизнь. Прощайте!
Стих стук копыт. Лицо Сент-Мелена вытянулось, как мой старый зеленый шарф.
- Ну знаете ли, мадемуазель! Я месяц не могу добиться от вас столь ничтожной милости, а тут какой-то бродяга... Как это понимать?
Я наконец-то нашла повод выплеснуть свое раздражение.
- Вот как, сударь? Вы наблюдаете меня? Вы изволите мне указывать? Позвольте напомнить, что вы мне не родственник и, тем более, не жених, и никогда им не будете!
Мне надоели ваши стихи - о, с их бездарностью может поспорить только их бесконечность! Мне надоели ваши песни - у вас отвратительный голос, от которого у меня начинается мигрень! Мне надоели ваши ухаживания, и умоляю вас найти для них какой-нибудь другой предмет!
И я захлопнула окно. Сент-Мелен обиделся и ушел. Слава Богу! Я легла в постель, но в ушах моих продолжал звучать голос незнакомца, я чувствовала его всем телом. Разве такое возможно? Кто же он? И человек ли вообще? Может, лукавый бес?
***
Прошло три дня. Сент-Мелен не показывался, о незнакомце я почти забыла. Вопреки тому, что я говорила дяде, в нашем доме скучать не приходилось - у господина де Ла Роша всегда были интересные гости - поэты, алхимики, путешественники, и, конечно, молодые люди из лучших домов Монпелье - всех привлекали веселый еще не старый хозяин, его миловидная племянница, хорошая музыка и вкусное угощение. Были два интересных дворянина, не таких противных, как Сент-Мелен. Они никак не могли решить, кому из них я отдаю предпочтение, и это было очень забавно.
Как-то утром дядя вошел с письмом в руках.
- Ты как в воду глядела! Фервак с детьми собирается к нам через две недели. Завтра же едем в Мераньеру.
- Наконец-то! Я так соскучилась по Эме и Бланке! Не понимаю, почему она наотрез отказалась ехать с нами.
- Прекрасно понимаешь - ведь Сент-Аманды в Монпелье не собирались. И радуешься ты еще по другой причине, которая зовется Луи де Фервак.
- Дядя! Я ведь тоже прекрасно знаю, что ты скучаешь по Эме! А почему бы тебе на ней не жениться? И не надо говорить о том, что она - дочь разорившегося купца, тебе ведь это безразлично!
Дядя взял мою руку и поцеловал.
- Девочка моя, обещаю, когда мне стукнет шестьдесят лет, я на ней женюсь. Только не говори ей об этом, а то начнет меня пилить прямо сейчас, как всякая добропорядочная супруга.
Я покачала головой и рассмеялась.
День прошел в сборах и прощаниях, спать я легла рано, выспалась прекрасно, и на рассвете была уже в седле. До свидания, Монпелье, здравствуй, Мераньера!
***
Я много раз пыталась узнать, что означает имя нашего замка, но никто не смог мне дать вразумительного ответа. Вот только насчет Жемчужного озера все было ясно. Я его очень любила - небольшое, укрытое лесом со всех сторон, кроме маленького островка посередине, на который я часто плавала. С одной стороны были видны белые стены Мераньеры, а с другой - старый каменный дом, который дядя отдал младшему брату своей покойной жены, мессиру де Лассанжу, принадлежавшему к ордену Святого Иоанна. Имя озеру подарила некая дама, проживавшая в этих местах лет триста назад - плавая на лодке, она упала в воду. Даму спасли, но жемчужный убор, бывший на ней, смыло, и достать его так и не смогли.
***
... Солнце уже клонилось к западу, когда мне вдруг захотелось искупаться. Правда, утром мы с Бланкой уже плавали в море, но мне захотелось в теплое озеро, одной. Я сказала Эме, что посплю немного до ужина, а сама выскочила в низкое окно моей комнаты и побежала в лес.
Озеро, открывшееся мне, вновь поразило своей красотой. Темная прозрачная вода слегка поблескивала золотыми нитями под проникающими сквозь густые кроны лучами солнца. Эти же лучи, косо падающие на островок, золотили его половину - кусты и невысокие деревья, за которыми можно было укрыться, полежать на мягкой травке и помечтать.
В старом доме несколько раз негромко ударил колокол, но я знала - сюда никто не придет. Я никогда не видела в лесу рыцарей-госпитальеров мессира де Лассанжа, да и самого Лассанжа - один раз за пять лет, мельком. Что ж, в своем доме он мог делать все, что угодно. Я стянула юбку и бросила ее на траву. Рубашка последовала за ней. Я тихо вошла в воду, и она мягко обняла мое тело со всех сторон. Перевернулась на спину и, глядя в голубое небо, медленно поплыла к островку. Вылезла на берег, встряхнула волосами - тысячи золотых брызг полетели с них. Потянулась с легким стоном удовольствия. Вспомнила танцовщиц-гречанок, которых видела в Монпелье и попыталась изобразить их движения, напевая мелодию их песенки. И вдруг услышала, совсем рядом:
- Вот так сон! Позвольте спросить, вы - фея или ведьма?
Я резко повернулась. Если бы я увидела кого-нибудь из слуг - обозвала бы ослом и пригрозила бы поркой, но этот человек был мне незнаком. Самым забавным было то, что одет он оказался не больше меня, то есть даже без фигового листка, в противном случае я, наверное, завизжала бы и бросилась в воду. А так я просто окаменела, не сводя с него глаз. Сложен незнакомец был не хуже античной статуи - широкие плечи, узкие бедра, длинные сильные ноги... Неприличное какое-то положение. Но делать нечего, пусть считает меня феей.
- А что вы делаете в моем озере?
Голос прозвучал хрипло, наверное, феи разговаривают не так.
- Простите, я не знал, что это озеро ваше. Я думал, это собственность барона де Ла Роша.
Его удивление прошло, и в голосе послышалась усмешка. Голос... Почему он отдался у меня где-то в груди? Зеленые глаза с темными точками смотрели на меня с вызовом и насмешкой. Молод и, пожалуй, красив, хотя лицо довольно жесткое. Мокрые темные волосы острижены коротко, как у солдата, да и странно было видеть его без оружия. Сэр Галахад из рыцарского романа!
- А если я сейчас вас утоплю или превращу в жабу?
- Ваше фейство, чтобы любоваться вами, не грех побыть и жабой.
В голосе была скорее откровенность, чем учтивость, и мне это понравилось.
- Вы тоже неплохо выглядите. Но что же вы здесь делаете без моего разрешения?
- Право, я не знал, что здесь живет фея, а то бы обязательно попросил разрешения искупаться. Ну и какой выкуп вы с меня возьмете?
И тут я вспомнила - ночь, лавка оружейника... Быть не может! Но голос... Мои глаза раскрылись от изумления, я сделала шаг к воде, он двинулся за мной.
- Мессир Мишель, мессир Мишель, да где же вы? - послышался голос из леса.
- Ну что там? - резко крикнул мой собеседник.
- Мессир де Лассанж... Вас требует! Немедленно!
- Передай, уже иду! - недовольно ответил он и снова взглянул на меня. Я нашла в себе силы усмехнуться.
- По крайней мере, мне вас представили, мессир Мишель.
- А ваше имя?
- Спросите у озера. Да идите же, плывите, то есть. Вам пора.
- У озера? Как же это? Жемчужина? Перл, Джемма...
- Мессир Мишель!!! - снова заорали с берега. Он бросился в воду, проплыл немного, потом повернулся ко мне:
- Маргарита, верно?
При этом чуть не нахлебался воды, но выровнялся и быстро и легко поплыл к берегу.
Я свалилась на траву почти без сил, голова у меня шла кругом. Мною овладело странное чувство, ничего подобного я не испытывала. Я чувствовала себя то ли пьяной, то ли отравленной. Сердце колотилось, как птица в клетке.
***
- У тебя неважный вид, Марго, - сказала Бланка, заходя ко мне в комнату. Я влезла в окно перед ее появлением и едва успела прилечь.
- А что такое?
- Ты спала полтора часа, а выглядишь больной. Глаза блестят странно. Ну конечно - перегрелась на солнце и перекупалась! Эме говорила тебе, что весеннее море опасно, а солнце жарит немилосердно. Но ты же никогда никого не слушаешь! Я скажу ей, она даст тебе лекарство!
- Нет, Бланка, никчему. Я не спала - я купалась в озере и прекрасно себя чувствую.
- В озере? И меня с собой не взяла? Ну, знаешь!... Ах, это ты от радости, все ясно! Завтра приезжает Луи де Фервак!
- Луи? - Я искренне удивилась. Какой еще Луи и зачем он мне? Ну и что, что завтра приезжает? Должно быть, удивление изобразилось на моем лице, потому что Бланка схватила меня за руку.
- Хватит притворяться, все знают - ты влюблена в него и выйдешь за него замуж!
Замуж? Ах, да...
- Нет, я за него не выйду! С чего ты это взяла?
Мой голос прозвучал слишком резко.
- Марго, прости меня,- озадаченно выговорила моя подруга, - Но в чем дело? Ты его уже совсем не любишь?
- Ни капельки.
- Но раньше...
- О, это не любовь. Так, детская игрушка, - отвечала я, глядя в одну точку.
- Та-ак, - растягивая слово, произнесла Бланка, - Мадемуазель де Ла Ферье наконец-то всерьез поразила стрела Амура. Кто он?
- Я не знаю.
Бланка положила руку мне на лоб.
- Понятно, это все-таки солнечный удар. Сейчас я позову Эме, а господину де Ла Рошу скажу, что к обеду ты не выйдешь.
- Нет, Бланка, нет! Я выйду, я совершенно здорова. Позови Люси. Пусть принесет палевое платье.
***
Переодевшись, я вышла к столу. Дядя поцеловал меня в щеку.
- Что-то глаза у тебя блестят. Не лихорадка ли?
- Нет, дядя, все хорошо.
Мы сели, Эме велела слугам налить вина.
- Дядя, что за господа ходят по нашему лесу?
- Господа? А, верно кто-нибудь из рыцарей братца Лассанжа. Кто помоложе, по его недосмотру - он-то этого не позволяет. Ну и пусть себе ходят, нам они не мешают.
- А сколько у него человек?
- Немного. Около десятка рыцарей, пара-тройка монахов, секретарь и прислуги чуть-чуть. И молодых парочка - еще не рыцари, что-то вроде послушников. Один - дю Мон, мелкий дворянчик, очень честолюбивый. Денег немного есть, а связей никаких. А второго только пожалеть остается. Из весьма уважаемого рода, граф де Вильер. У этого кроме имени вообще ничего нет - какой-то из его кузенов провернул весьма нечистоплотное дело, в результате чего бедный мальчик остался без гроша - опекуну-проныре нетрудно обобрать малолетнего сироту. Если бы не Лассанж, боюсь, с графом произошел бы какой-нибудь несчастный случай. Он прекрасно образован и хорошо воспитан, однако Лассанж сумел привить ему свои понятия о жизни, а они не очень-то...
- Значит, Лассанж спас Вильера, как вы - меня? - спросила Бланка.
- Ну и речи! Девочка, ты читаешь слишком много романов! - рассмеялся дядя.
- Это Маргарита много читает, а не я.
- Маргарита читает сплошь новеллы и фаблио, от чего у нее явно недостает изысканности слога. Ладно, оставим разговоры и лучше уделим внимание этому фазану.
Я перебила:
- Постой, я хочу узнать, кого я видела в лесу!
- Дорогая, ты умрешь с голоду от любопытства и меня заодно уморишь! Ну, каков он был собой?
- Высокий, стройный, зеленые с карим глаза и темные волосы.
- Прекрасно. Это - Тони, наш младший конюх. Или Люка - мой лакей. Вот тебе последствия чтения фаблио, Бланка - она не в состоянии рассказать, как выглядит человек.
Я была в состоянии, но боялась себя выдать.
- Он - настоящий дворянин, у него приятный голос.
Дядя взял ножку фазана с твердым намерением начать, наконец, трапезу.
- А, еще я слышала, как его окликнули "мессир Мишель".
- Ты сразу сказать это не могла? Мишелем зовут Вильера. Успокоилась? А теперь ешь.
Но аппетит у меня пропал начисто. Я лишь пила вино, заедая его сыром. Мишель де Вильер. Граф де Вильер...
- Маргарита, это никуда не годится!
Я, словно очнувшись, взглянула на дядю, и вдруг поняла, что уже некоторое время улыбаюсь безумно-блаженной улыбкой, а он смотрит на меня и качает головой с неодобрением и, будто бы, с жалостью.
***
Сезар де Ла Рош в сопровождении Эме вышел в галерею.
- В чем дело, мой дорогой? Почему у вас такое озабоченное лицо?
- Эме...Что делают девушки?
- Читают вдвоем итальянскую книжку, стихи.
- А, Петрарка! ... Этого еще не хватало!
- Но, Сезар, вы же сами ее принесли!
- Я не о книге. Истинно дьявол нашептал этому Вильеру гулять по нашему лесу!
Эме усмехнулась.
- Вы так боитесь за Маргариту? Не может быть! Вокруг нее всегда была толпа молодых людей. Она им заинтересовалась только потому, что он - новенький.
- Если бы так! Видела ее лицо? Она весь обед в небесах витала.
- Но вы сами сказали, что он - граф, потомок древнего рода. Титул тоже не пустяк, а денег у нее на двоих хватит.
- Да, но через месяц он даст обет безбрачия. Почти монах!
- Сезар, ваше беспокойство напрасно. Чтобы Марго, такая насмешница, влюбилась после одной встречи? Простое кокетство.
- Твоими губками, Эме, да мед бы пить. Я видел ее лицо - уж больно решительное. Насмотрелся я на влюбленных женщин! И не забывай, что ее отцом был Лувьер, а этой семейке если что-то придет в голову, то они горы свернут! А ее мать?
- Пустяки, завтра приедет господин де Фервак с детьми, она увидит Луи и забудет обо всех других.
- А я уверен, что о Луи она уже и слышать не хочет.
- Даже если так, она добьется своего, Вильер в нее влюбится и откажется от ордена.
- О, Эме! Ты знаешь, каков будет гнев Лассанжа? Та история с Анаис...
- Я была еще слишком молода, помню только слухи.
- Он любил ее до безумия, она чего-то там ему наобещала... Бедняга пришел просить ее руки в тот самый день, когда было объявлено об ее помолвке с Ла Ферье. Этот дурачок бросился на шпагу, но промахнулся на полдюйма, и врач вытащил его с того света. Честь и хвала врачу, но лучше бы ему этого не делать, потому что Бернар немного помешался, и женщин с тех пор не выносит. Когда, пять лет назад, до него дошло известие о скандале, который учинила Анаис с капелланом, он напился, громко хохотал и чуть не выпал из окна, как уверял позже, от радости, что Бог сохранил его от такой жены. Можешь представить себе, как отнесется он к тому, что его любимчик Вильер попал в сети к дочери Анаис?
- Сезар, умоляю, успокойтесь. У вас непомерно разыгралось воображение из-за пустяковой случайной встречи двух молодых людей. Забудьте все это. Завтра у нас много хлопот - Ферваки, Сент-Аманды, и наверняка кто-нибудь из Монпелье.
- Да, боюсь, что этим "наверняка" окажется Сент-Мелен, терпеть его не могу. Может, придумаешь предлог отказать ему от дома?
***
На другом конце леса, за озером, в старом доме, в маленькой по-спартански обставленной комнатке, больше похожей на келью, у окна, положив ноги на подоконник, сидел Мишель де Вильер. Такое поведение шло вразрез с установленным порядком, но мессир де Лассанж позволил ему молиться у себя, а не в часовне. Впрочем, голоса монахов были слышны и здесь. Мишель их презирал - им бы только сытно поесть и сладко выпить. То ли дело рыцари, мессир Бернар в особенности. А вообще - надоело ему все это, он особо и не скрывает. Дю Мон, тот подобострастничает, ему плюй в глаза - скажет, божья роса... Но без него было бы совсем скучно... А эта девочка с озера очень недурна - фигурка точеная. У Мишеля есть подружка в Монпелье, дочь одного торговца (втайне от Лассанжа, конечно, тот бы такого не одобрил), но ей далеко до этой, как ее? А, вспомнил, Маргарита. Она уж точно дворянка. Хотя, все они одинаковы. Скотина Кристоф, принесло же его на берег не вовремя! Нет бы заблудился где-нибудь на полчаса. А, ладно, женщины не стоят долгих сожалений. Но не все.
Взгляд Мишеля упал на Библию. Знал бы мессир Бернар, что там хранит его любимец! Засушенная роза цвета темной крови, подарок неизвестной дамы за пару рифмованных строчек. Он сам себе удивляется, почему не хватает духу выбросить этот цветок. Та дама такая остроумная и насмешливая, как ловко она поставила на место этого дурака с его слюнявыми объяснениями! Вот бы ему такую возлюбленную! Но Мишель даже не расслышал ее имени. А тем вечером они с дю Моном уехали из Монпелье и больше туда не возвращались, и он даже не мог узнать, чей это дом. Правда, не имеет он право думать о красивых знатных дамах - через месяц приезжает магистр. Если бы он был богат! Но все богатство - два кольца и ожерелье покойной матушки, которые едва удалось спасти от родственничков.
Завтра идти к Ла Рошу - у того будут гости. Ла Рош всегда приглашает мессира, мессир никогда не ходит, а тут вдруг согласился. "Мишель, вам ведь не очень хочется меня сопровождать?" Да он чуть не подпрыгнул от радости! Но пришлось сделать постное лицо: "Если вам так будет угодно, мессир". "Поймите, я не хочу силой водить вас в гости, но дю Мон будет дурно выглядеть в обществе Ла Роша, а мне непременно нужно привести с собой кого-то". Слышал бы дю Мон, вот смеху-то было бы... Мишель, что же ты с такой тоской смотришь на Библию? Ты ведь не дурак, чтобы влюбиться в женщину по голосу! О, черт, его зовут! Кому еще он понадобился?
Мишель де Вильер с неохотой встал и вышел в коридор.
***
Гости приехали в полдень, мы с Бланкой вышли их встречать. Первые - Ферваки, все трое темноволосые, статные, все трое верхом на арабских лошадях. Вдова де Сент-Аманд выходит с дочерью из носилок, а вот и оба ее сына. Господин д*Арси с дочерью, четырнадцатилетней Луизой, - выглядят, как брат и сестра, ему едва за тридцать. Атлетически сложенный господин де Корни и непомерно толстый де Варель - дядины друзья из Монпелье... Кажется, все... А это? Сент-Мелен собственной персоной! Мария Магдалина, его-то мне и не хватало! С кем бы из молодых людей его стравить? А еще лучше - со всеми сразу!
Улыбки, поцелуи, комплименты. Сент-Мелен раскланялся, я едва кивнула в ответ, зато выказала большую радость Фервакам и Сент-Амандам. Дядя провожает по комнатам мужчин, мы с Бланкой - дам, Эме занимается прислугой.
- Отдыхайте, мои дорогие, приводите себя в порядок. Обед будет в шесть часов... Варель, для тебя есть сюрприз, знаю, ты любишь покушать... Д*Арси, вы не надумали жениться? Нет? Право, жаль - мечтаю повеселиться на вашей свадьбе. Нет, Маргарита, мадам де Сент-Аманд эта комната не подойдет, лучше мадемуазель де Фервак...
Стояла суета, гвалт, шуршание платьев. Сент-Мелена дядя предусмотрительно поселил подальше от меня. Рядом разместились Жанна де Фервак с Луизой д*Арси и мамаша Сент-Аманд со своей Элиной. Мой покой был надежно обеспечен.
Устроив всех дам, и, убедившись, что у каждой есть все необходимое, я пошла к Эме. Та лично занималась столовыми приборами.
- Сколько у нас гостей? Четыре, три, пять... Двенадцать!
- Еще приборы, Эме, - сказал дядя Сезар, входя в столовую.
- Я пригласил Бернара де Лассанжа.
- Тринадцать гостей? Хозяин, вы хотите несчастье накликать?
Дядя досадно тряхнул головой.
- Я знаю, что ты веришь в эту чушь. Он не один придет. Будет четырнадцать гостей, так что добавь два прибора.
- А кто с ним будет? - спросила я, чувствуя, что не надо бы этого делать.
- Откуда я знаю? Кого хочет, того и приведет. Позволь спросить, тебе-то какая разница?
- Ну... Любопытно.
- Лучше иди, выбирай себе платье, я знаю, у тебя никогда ничего не готово до последнего. И займитесь с Бланкой цветами, а то прислуга опять чего-нибудь напутает.
***
- Как он хорош..., - Бланка замерла с огромной гортензией в руках.
- Полагаю, за пару месяцев хуже не стал.
- Ах, Марго, тебе бы все смеяться! А что делать бедной девушке, которой нравится господин барон?
- Не изображай из себя служанку. Тоже мне, господин! Да и у тебя кое-что за душой водится.
- Чтобы с голоду не умереть! Если бы не твой дядя, я ходила бы в обносках.
- Дядя даст тебе достойное приданое, если посватается достойный человек.
- Никого достойнее я не знаю!
- Ну, Жозеф де Сент-Аманд очень мил, только волосы у него светлые.
Бланка закружилась с букетом в руках.
- Ну и что, это только ты считаешь, что светловолосый кавалер не может быть красивым! А барон поистине...
- Кто вчера издевался надо мной? - прервала ее я, - Ах, солнечный удар! Ах, лихорадка! А ты, я вижу, от радости просто с ума сошла, и сейчас перебьешь все вазы. Лучше бы Сент-Мелена окрутила так, чтобы он обо мне и думать забыл. Как вспомню его серенады! - Я томно закатила глаза и, страдальчески гнусавя, передразнила,- О, вы неземное существо, у вас глаза русалки! Ах, я умираю подле вашего окна от счастья лицезреть предмет моей жестокой страсти!
Я упала в кресло и расхохоталась.
- Тебе повезло, Монфор! У Жозефа хороший вкус, и ты не услышишь ничего подобного.
- А я бы послушала серенаду. Только не Сент-Мелена, конечно.
Вазы были водворены на свои места, цветы перестали летать по столовой. Эме отправила нас отсыпаться до обеда, но нам было не до сна. Бланка мечтала о златокудром кавалере, а я думала, с кем же придет Лассанж. Промучившись некоторое время, мы не выдержали и пошли выбирать себе платья. С нарядом Бланки решили быстро, она взяла голубое платье, так как этот цвет нравился старшему Сент-Аманду. Я же ходила по гардеробу и ничего не могла придумать. На моем любимом вишневом вдруг почему-то потускнело шитье, модное черное, с зелеными полосками, вдруг показалось мне вульгарным, а о темно-зеленом и думать не хотелось. Бланке это надоело.
- Ну что ты капризничаешь! Закрой глаза и ткни пальцем, они все тебе к лицу. Ты же у себя дома, а не на приеме у короля! Знаешь, а если то платье морской волны, которое ты привезла из Монпелье?
- У него рукава не дошиты.
- Да там пара швов! Работы вдвоем на полчаса.
Мы схватили иголки. Платье по новой моде, в талию, с небольшим вырезом было чудесно и сочеталось с моими глазами. Взяв наряды, мы вернулись в спальню, и тут же туда молнией влетела Эме.
- Девочки, не спим! Ко мне по очереди! Прическа, румяна...
Едва она закончила, в комнату вошел дядя.
- Марго, быстро идем встречать Лассанжа! Бланка, тоже выйди с кем-нибудь из гостей, окажем братцу честь!
... Они шли не торопясь. Оба высокие, в одинаковых красных колетах. У меня был равнодушный взгляд, но мне шею вывернуть хотелось, чтобы увидеть их лица. Вот они уже близко. Лассанж - красивый мужчина немного моложе дяди, под сорок, а другой... Сердце мое стукнуло, меня бросило в жар.
- Здравствуйте, Бернар. Моя племянница Маргарита.
Лассанж едва коснулся моих пальцев, это явно не доставило ему никакого удовольствия - красные искры злобно метнулись в глазах.
- Мадемуазель де Ла Ферье, представляю вам графа де Вильера.
Брови Мишеля чуть поднялись, только по этому я узнала, что он удивлен.
- Идемте, господа! - Дядя завладел Лассанжем, за ними отправились Бланка с Жозефом. Я и Вильер немного задержались. Он улыбнулся уголками губ.
- Вот уж не знал, что де Ла Рош в родстве с озерными феями!
- А я и не думала, что вы - граф.
- О, это пустое слово применительно ко мне, оно ничего не значит. Почему дамы так любят титулы?
Я не нашлась с ответом, но меня спасла Бланка, крикнувшая, долго ли еще я собираюсь держать гостя на пороге. Мишель подал мне руку, мы пошли по галерее.
- У вас красивое платье, мадемуазель.
- Благодарю вас, мессир.
Он чуть склонил ко мне голову и тихо добавил:
- А то, что под платьем - еще лучше.
- Прекратите, - прошипела я, - я не нуждаюсь в подобных комплиментах.
- Вы привыкли к другим?
- Да, не к таким откровенным.
Вильер смерил меня взглядом и снова усмехнулся. У меня появилось желание пребольно ущипнуть его за руку, но, к счастью, мы уже входили в зал. Дядя перехватил моего спутника, чтобы представить его гостям, я осталась одна, увидела подходящего ко мне Сент-Мелена и совсем растерялась. К счастью, рядом оказался Арман, младший де Сент-Аманд, которого я очень любила. Я незаметно сделала ему знак, и он предложил мне руку, немедленно оперевшись на которую, я сказала:
- Арман, хотите посмотреть новую гончую?
Конечно, Арман жаждал ее увидеть, а потому вышел за мной в коридор.
- Что случилось, Маргарита?
- Арман, я буду вам очень благодарна, если вы не позволите Сент-Мелену подходить ко мне, когда я буду одна.
Сент-Аманд засмеялся.
- Неужели он вам настолько надоел? Ну неважно, для вас я способен на все.
Мы вернулись в столовую, где гости уже садились за обед.
Стол был накрыт отлично, как всегда. Я сидела на месте хозяйки, но, несмотря на все искусство поваров, кусок не шел мне в горло. С одной стороны я постоянно встречала насмешливые глаза Вильера, с другой - неотступные Сент-Мелена. Наконец, голод был утолен, и все отправились в соседний зал, где уже стояли кресла для тех гостей, которые не танцевали, и играла музыка. На севере обычно пляшут там же, где и ели - варвары, что с них взять!
Вильер сел рядом с Лассанжем, и вид у него был пренесчастный. Я пригласила бы его присоединиться к нам, но Бог знает, что он мне ответит, и как на это посмотрит Лассанж.
Уже собралась просить Бланку, но дядя опередил меня: