Эта история произошла со мной прошлой осенью и оставила глубокий отпечаток в моей жизни. Отпечаток, который у меня так и не получается стереть полностью, вследствие чего я потерял спокойный сон и стал более раздражительным. Думаю, еще долгое время меня будут мучить кошмары, как во снах так и наяву. И только по настоянию своего давнего друга я решил написать про эти события, тщетно надеясь искоренить их из моего подсознания, передав бумаге. Но, не буду забегать вперед и начну сначала.
В то время, помнится, я писал один рассказ, где главный герой хотел преодолеть свой первобытный страх перед темнотой. И для этой цели он решил спуститься в станцию метро поздно ночью и, когда составы уже не будут передвигаться, пройти по темным тоннелям. Скажем так, искоренить страх огнем и мечом.
Я, в буквальном смысле этого слова, почти две недели потел над этой завершающей частью рассказа. Уже и не вспомню, сколько страниц я сжег или порвал за это время (никогда не любил печатать свои произведения на компьютере). Написанное мною не производило на меня никакого впечатления. У меня не получалось как следует описать внутренние переживания главного героя, атмосферу ужаса, страха и чувства беспокойного присутствия в темноте. Все казалось мне отдаленным, чуждым, не способным вызвать у читателя эмоциональные потрясения, погрузить его в созданный мною мир, овладеть им. И я уже серьезно раздумывал над тем, чтобы отправить этот рассказ на полку, на кладбище к другим, так и не удостоившимся чести быть законченными моим детищам (а их, к сожалению, скопилось уже предостаточно).
Но, в один прекрасный день, выражаясь цинично, озарение пулей пробилось в сознание. В тот день я со своим другом Миграном сидели в одном из кафешек Еревана, и за чашкой кофе беседовали на различные темы. И в тот момент, когда мой друг самозабвенно начал критиковать Элифаса Леви за излишнюю самоуверенность и самолюбие, то случайно рукой задел свою чашку. Черная жидкость начала быстро пропитывать белую салфетку. И вот тогда, мысль, до того времени сидевшая у меня в подсознании, но никоим образом не выдававшая своего присутствия, мысль, которую я всячески гонял, в тайном уголке своего естества всегда боясь ее - вырвалось фонтаном, и я, подобно Архимеду, воскликнул.
- "Помнишь тот мой рассказ, о котором я тебе говорил? Ну, там, про темноту и страх..." - прервал я рассуждения Миграна.
- "Ну, и?"- с непониманием глядя на мое возбужденное лицо, спросил мой друг.
- "Я только что понял, как мне его закончить. Я..." - Мигран прервал меня неуместно громким смехом, и напомнил, что слышал от меня такого рода высказывания раз шестьсот, не менее. "Ты у нас генератор идей, Арм, - сказал он сквозь улыбку, "твое дело генерировать гениальные идеи, а опускаться на уровень реализации этих самых идей - ниже твоего достоинства". Я оставил его саркастические слова без внимания и лишь в уме протер руки, поскольку точно знал, что собирался делать.
Через неделю кропотливой работы и психологического настраивания у меня все было уже готово. Фальшивые удостоверения, разного рода бумаги и разрешения на мое имя, как на работника киностудии, пара бутылок водки, на тот случай, если бумаги будут не столь убедительны и диктофон с приклеенной к нему маленьким фонариком (я не хотел "портить" картину чрезмерным присутствием света).
Тот день выдался омерзительно долгим. А нервную систему расшатывало мучительное ожидание наступления ночи. Мне понадобились титанические усилия, чтобы собраться с духом. Я посмотрел на часы, залпом осушил бокал виски и уже более решительно вышел из дома. По дороге к зданию метрополитена у меня не раз возникала мысль бросить эту затею и отправиться, скажем, в какой-нибудь бар и вдоволь напиться. Я просто мечтал, чтоб хотя бы кто-то позвонил бы мне и предложил сходить куда-нибудь. Но, как назло, никто так и не позвонил. Черви сомнения не переставали грызть меня изнутри даже тогда, когда я стоял перед дверями здания и ждал, когда кто-нибудь откликнется на мои стуки. Я уже собрался было уходить, в душе радуясь тому, что никто так и не пришел, когда перед дверью возникло сонное и встревоженное внезапным появлением нежданного гостя лицо сторожа.
"Чего надо?",- спросил тот хриплым и грубым голосом. Я жестом показал, чтоб он открыл дверь, и пока сторож возился с замком, я сразу же вошел в роль.
"Здравствуйте",- сказал я, нагло войдя внутрь помещения,- "меня зовут Давид Григорян, я из киностудии "Виздом Продакшн". Мы снимаем документальный фильм про метрополитен. Я должен спуститься вниз и осмотреть тоннели для последующих съемок." Прочитав немой вопрос на его лице, я в мыслях улыбнулся и озадачено добавил "Вас должны были предупредить о моем визите". Еще не успевший толком развеять сон сторож хотел было что-то сказать или возразить, но я не дал ему этого шанса и начал тыкать в него бумагами. "Вот мое удостоверение, а вот и разрешение мэрии. Видите, тут сам мэр подписал". "Но меня никто не предупреждал о Вас", - жалостливо вымолвил сторож, на что я бросил сердитый взгляд и начал возмущаться по поводу бестактности и некомпетентности начальства. Это дало результат. Во избежание ненужных проблем и скандала, сторож проводил меня вниз, за что был щедро вознагражден водкой.
"Ну что ж, самое сложное уже позади",- громко выговорил я, когда остался один, -"Осталось самое страшное"-ответил голос внутри меня.
Каждый человек есть то, что он создает, вспомнил я давно прочитанные где-то слова, и иголки сомнения тут же начали больно колоть мое сердце. Темнота, тоннель меня ничуть не пугали (по крайней мере, я сам себе так внушал). Пугала меня до дрожи в коленях внезапная встреча с мчащимся на всех порах составом, хотя я и неоднократно проверял и удостоверился, что они в это время больше не ходят. Почти полчаса я стоял там и переводил дух, нервно выкурив штук десять сигарет, от которого меня уже начало тошнить. Подумать только, во всем мире сейчас миллионы людей спят, занимаются сексом, рождаются, умирают, по клубам, барам ходят и лишь один ненормальный писатель рыщет в темных тоннелях метро, чтоб написать один рассказ и то не зная будет ли он опубликован или нет. Громко, возможно чересчур громко посмеявшись своей шутке и со словами "а почему бы и нет" я вспрыгнул вниз.
Через пару минут дрожь в ногах прошла, сердце начало биться в нормальном для нее ритме. Я еще немного подождал, пока глаза привыкнут к темноте и начал медленно и осторожно шагать вперед, включив находу диктофон, записывая свои впечатления на пленку (фонарик я пока оставил выключенным). Даже сейчас, спустя столько времени, я не могу словами описать то, что я чувствовал тогда. Атмосфера была весьма жуткой, даже для такого любителя хоррора как я. Вокруг царила невыносимая тишина, и я слушал лишь свои шаги да биение собственного сердца. Рубашка холодным потом приклеилась к телу, по которому все время ползли мурашки. Хотя я себя и не видел, но чувствовал, как с каждым шагом моя кожа покрывалась гусиной кожей. Каждый следующий шаг давался мне с возрастающим трудом. Что-то давило на меня, некое чувство обреченности ядом проскальзывало в вены, делая кровь черной, покрывая разум вуалью вдовы. Я уже начал серьезно переживать за свой рассудок. Метров через сто у меня под ногами что-то хрустнуло, и что-то пробежало. Наверно, то была просто крыса, но от неожиданности я вскрикнул, попятился и упал на пятую точку. Со всех сторон до моих ушей донеслось эхо моего же крика, которое внезапно перешло в самый настоящий душераздирающий вопль. Страх полностью овладел мной. Я затаил дыхание. Во тьме всегда много затаившихся звуков, - пытался я успокоить себя, - всему есть свое объяснение. Это мог быть ветер или еще что-нибудь в этом духе. Я с трудом поднялся с холодных рельс, пару минут пошарил в темноте и отыскал-таки свой диктофон. К счастью для меня, он не был сломан, да и фонарь, слава богу, не отклеился. Я включил его и снова начал медленно идти вперед.
Уверенность медленно возвращалась ко мне, но до тех пор, пока я не отправил луч к стенам тоннеля. Увиденное поразило меня: сложные каббалистические символы, переплетающиеся друг с другом украшали обе стены. Некоторые из них были мне хорошо знакомы: такие как древо сефирот, печати и пентакли Соломона, эннеограмы Гурджиева. Но были и такие, происхождение которых мне было не ведомо (про детали последних предпочту не углубляться, поскольку это будет интересно лишь весьма узкому кругу людей, и если есть таковые среди читателей я охотно поделюсь своими наблюдения с ними в беседе). Но в одном я был уверен: эти весьма тонко и с мельчайшими подробностями выполненные знаки не могли принадлежать каким-нибудь малолеткам-сатанистам, или любителям мистики. Это было дело рук настоящих знатоков оккультизма, коих мало встречается ныне в мире, тем более в Ереване.
Я бы еще долго оставался б там, погрузившись в свои мысли, если б не повторившийся вопль. На этот раз он прозвучал весьма близко, паучьим укусом парализовав меня, пригвоздив к месту. Ни одно известное мне существо и даже мое больное воображение не способно было на такое. В нем чувствовалось все: страх, боль, ненависть, гнев, неутолимая жажда плоти. В полусомнамбулическом состоянии я начал медленно направляться к источнику звуков. С каждым шагом мое уже предвещающее фатальный исход сознание стенало и корчилось в предсмертельной пляске мук, однако я в тот момент был целиком во власти первобытного бессознательного любопытства.
Шаг. Шаг.
Еще один шаг.
Я замер.
До моих ушей донеслось, как в темноте открылась тяжелая железная дверь. Откуда-то снизу слышалось сакральное песнопение в исполнении хора. Но невозможно было разобрать слов. Кто-то спускался вниз по лестнице. Я боялся выдохнуть воздух из легких.
Дверь с шумом закрылась.
Я снова начал движение.
Шаг, шаг.
Еще один шаг.
И тут оно напало на меня.
В половину человеческого роста собакообразное существо на двух ногах выпрыгнуло из темноты с диким воплем и повалило меня на пол. Тупая боль в голове распространилось по всему моему телу. Его когти рвали одежду, царапали кожу и, подобно острым ножам, врывались в плоть. Я почувствал его смрадное дыхание на своей щеке и как его клыки вонзились мне в предплечье. Я крикнул, но вместо этого раздался сдавленный всхлип. Я попытался отбросить его с себя при помощи ног, но тщетно. Оно придавило меня всем своим тяжелым весом к холодным рельсам. В глазах мутнело, я чувствовал, как жизнь медленно вытекает из меня.
Но тут моя рука, беспомощно шарящая в темноте наткнулась на что-то острое. Это была обглоданная, со свисающими обрывками мяса кость какого-то животного (или человека). Не теряя секунды, я схватил ее и молниеносно вонзил в бок чудовища по самую свою руку. Тот взвизгнул от неожиданной боли и немного поднял свою грудь с меня. Этого оказалось достаточно, чтоб моя левая рука освободилась, и я что было сил резко ударил ему в челюсть. Монстр пошатнулся, и я повторил удар, при этом чуть не сломав себе руку. Оно потеряло равновесие, и я с силой пнул по его торсу обеими ногами. Чудовище отлетело от меня буквально на полметра и с визгом упало на что-то железное. Я начал жадно глотать воздух. Боль не торопилась покидать мое тело, и я думал, что уже обречен. На повторную схватку у меня уже не хватило бы никаких сил. Уродливые, декадансские мысли в своих гротескных нарядах как будто поднялись из земли, из самих недра ада и начали со скрипом свое вторжение в мое сознание. И я поддался им. Все в моей жизни, включая меня самого, как-будто в мгновение ока потеряло свое значение, смысл, ценность, словно все это существовало лишь в неправдоподобном сне. И я, бессильно лежа на холодных рельсах, тяжело дышал, весь израненный, проигравший внутренний дуэль самому себе и желал скорейшей смерти. И впервые за этот день я почувствовал сильную усталость. "Скоро, скоро оно поднимется с места и довершит начатое",- подумал я. Но ничего не происходило. Не знаю, сколько времени я вот так пролежал и вслушивался в тишину. Не было ни звука, даже дуновение ветра словно чьей-то невидимой рукой было остановлено. Вокруг царила тотальная гробовая тишина. И я начал громко смеяться и плакать одновременно. Внутри все перемешалось и хлынуло наружу. Чувство было такое, как будто я в чем-то одновременно и сильно разочаровался и возрадовался. И вдруг в моем уже поглотившимся мраком сознании вспыхнула факелом спасательная мысль "а что же там было, за дверью?". Подобно утопленнику я в неистовстве схватился за нее и начал свое восхождение. Я чувствовал, почти слышал, как голоса, мысли, пытавшиеся придать меня самоуничтожению запаниковали и медленно рассеялись. Я снова был на ногах. Все мое тело дрожало от ран, холода и напряжения. Я не стал зря тратить время в поисках диктофона с фонариком и просто медленно поплел по направлению к железной двери. В голове царил самый настоящий Хаос.
"Загляни за занавес, загляни за занавес..."
Дверь была изумительная. Без замка, без ручки, сплошная и неприступная дверь - стена, с нарисованной на ней красным королевским троном, на котором восседал король-скелет, окруженный множеством змей. А внизу была надпись "Театр Проклятых".
"Загляни за занавес, загляни за занавес,
Загляни за занавес, что там?"
Песня просто потрошила мою сущность, проскальзывала своими холодными щупальцами во внутрь меня и насиловало вопиющее и пошатнувшееся сознание. Я повернул голову туда, где лежал зверь, напавший на меня, но ничего там не обнаружил. Тогда я полностью сконцентрировался на двери.
"Ты не догма, Айн Соф, ты не догма..."
Я прикоснулся щекой к холодному железу, руками начал ласкать гравюру и легко толкнул дверь. Она не поддалась. Тогда я еще сильнее надавил, но снова безрезультатно. Слезы отчаяния начали течь по лицу, я прислонился к двери спиной и медленно присел на пол, охватив голову руками.
Внезапно все мое тело вздрогнуло от неожиданности, поскольку я отчетливо услышал звук поднимающихся по лестнице шагов за дверью. У меня сердце уже готово было взорваться прямо в грудной клетке. Я не знал, что мне делать. Быстро поднявшись с места, я начал пятиться назад. С каждой секундой шаги все приближались, отзываясь глухим эхом в моей голове.
И тут мои нервы не выдержали, и я дрогнул. Я повернулся спиной к двери и начал бежать прочь, то и дело спотыкаясь об рельсы. Я не понимал, что я делал и почему. В глазах мутнело и я едва различал дорогу.
"Ну все, дождался",- мелькнуло у меня в голове, когда до моих ушей донесся звук движущегося состава. И только тогда я понял, что после полночи составы не перемещают пассажиров, но это не исключало возможности перестановок вагонов с одного конца на другой. Эта роковая ошибка могла стоить мне жизни. Я собрался и изо всех сил возобновил свое бегство.
Я часто спотыкался, оглядываясь назад. Позади уже виднелись контуры света, бросаемого составом.
Оставалось не долго, скоро должно было быть разветвление.
Я не мог не успеть, я просто обязан был успеть.
Поезд был уже совсем близко.
До спасательного поворота оставалось каких-нибудь десять метров.
"Быстрее, быстрее", - орало мое сознание.
"Не успеешь",- безжизненно ответило подсознание.
Я оглянулся.
Меня ослепило ярким светом.
Затем последовал удар.
Тьма и тишина. Было такое чувство, как будто я летал. Потом из далека донесся голос.
"Чего надо?"
Тишина.
"Глухой, что ли, спрашиваю, чего надо?".
Темнота начала медленно рассеиваться, и я открыл свои глаза.
Я стоял перед дверями здания метрополитена. Передо мной возвышалась фигура полусонного сторожа, с презрением глядящего на меня. Внутри меня все словно остановилось в непонимании ситуации. "Неужели все это было лишь сном? Или я сошел с ума?",- сотни, тысячи, миллионы мыслей молниеносно кружились у меня в голове, в отчаянной попытке пытаясь обяснить происшедшее. У меня было шоковое состояние.
"Вали отсюда, чертов бомж, не то я охрану вызову",- сказал сторож, тряся кулаком.
Невыносимая боль поразила меня. Я посмотрел на свои руки, они были изранены, одежда моя была изрядно порвана, и я чувствовал, как тонкая струя крови шла с предплечья. Я уже и не помню как добрался домой, сбросил с себя окровавленную одежду и отключился, едва дойдя до кровати.
***
Недавно мой коллега по перу Рубен поделился со мной мыслю, что хочет ночью пробраться в здание метрополитена и пройти по тоннелям для острых ощущений. Я ему ничего не сказал о том, что случилось со мной. Может он и наткнется на что-то интересное там, внизу, но, это уже его история...