Болевой шок запеленал меня, как родители в младенчестве, обездвижив руки и ноги тугим коконом. Пропал чердак, пропали полусмертные солдаты и накатившая ночь. Я осталась один на один с собой и со Смертью. Ее зародыш булькал во мне, рос рок-н-ролльными темпами - пляшущий шаман с оглушительным бубном, чей ухающий в голове стук перекрыл все внешние шумы. Умирать, как я не страшно. Так умирать обидно. Слишком много на себя взяла, расписалась в беспомощности, оступилась и к тому же пыталась сбежать, дав волю инстинкту самосохранения, хотя должна была стоять до конца. Да, мне удалось вырезать сердце коалиции, но медуза Горгона легко обходилась без туловища. Я умирала бес-по-лез-но. От этого туман мыслей принимал очертания усмешки, а чертов бубен звенел хохотом.
И больше всего на свете мне хотелось заткнуть эту поганую глотку, пока не поздно.
Смерть плясала во мне, водила хороводы с сознанием, я собрала в комок оставшиеся силы, и она оступилась. Замерла на мгновение. А после стала сворачиваться клубком, отпуская клетку за клеткой мое тело. Я чувствовала, как сжимается ее паутина, казалось, я вижу ее лицо - аккуратно нарисованные брови домиком, тонкие прядки черной челки, полуоткрытые от удушья губы, распахнутые в ужасе голубые и прозрачные, как проточная вода, глаза, которые тут же сменили цвет на болотную зелень. Брюнетки менялись с блондинками, пухлые губы трансформировались до узких лент, неизменным оставался лишь Страх в сужающихся зрачках.
-- Давай! Давай же, девочка, -- ворвался в канонаду выстрелов знакомый до вымученной улыбки голос.
Жива. Черт возьми, жива. Спасибо, Господи.
Туман съежился до темноты чердака. Стоя на коленях, Марк прикрывал меня от мельтешащего потока стреляющих солдатов. Они появлялись с обеих сторон и падали на хрустящий мусор чердака. Их становилось все больше, одурманенным мозгом я понимала, что Марк уже не справляется с кишащей массой. В скудном свете из маленьких окошек поблескивали усеявшие плащ дракона черные пятна. Кровь. Ее запах смешался с пороховым и покрыл язык медно-горькой пленкой.
-- Давай же, Лина, милая, давай.
С грохотом проломилась крыша. Пылевое облако рассеялось, показав присевшую на одно колено фигуру Джона. Драконы палили в обе стороны, но прорехи в рядах противника моментально заполнялись новыми телами, вооруженными до зубов. Братья боролись с собственными клонами, а я никак не могла преодолеть слабость. Джону доставалось больше, с его стороны враги сыпались, как саранча, дракон едва успевал отбиваться выстрелами и ногами. Марк отвлекся, отстреливая нападавших от собрата, и один из подделок изловчился прицелиться. Еще миг и пуля рассечет дракону голову. Я дернулась, заставляя тело подчиниться, выхватила пистолет и прострелила ловкачу мозги.
-- С возвращением, детка! -- сипло прокричал Джон из нутра пылевой завесы, и этот клич поднял меня на ноги.
Пистолеты выдохлись быстро, благо трупы не забирают на тот свет оружие. Я не считала подобранные автоматы, пробираясь вместе с драконами к дальней стене, где прятался люк, уже переставший выплевывать опасность.
В темный кабинет я спрыгнула первой, следом выпал Марк, Джон с криком "Пошли нахер, мрази" спустился последним. Мы заняли выгодную позицию в коридоре, напротив дверей. Рискнувших последовать за нами снимал Марк, я отбивалась слева, Джон справа отстреливал пришедших по лестнице.
Целая жизнь прошла, прежде чем смолкли выстрелы. Настороженно оглядевшись, мы опустили автоматы. По безмолвной договоренности драконы завернули штанины, поснимали пристегнутые к икрам пластиковые бляхи и пробежались по коридору, оставляя на каждом метре пищащие взрывчатки.
-- Вниз! - скомандовал Марк, остановившись у лестницы.
Первый пролет я преодолела, спотыкаясь на неровностях ступеней, а затем, как Джон стала прыгать через перила. У выхода Марк схватил меня за руку и дернул, выбрасывая на улицу. Мы еще не добежали до калитки, как рванул взрыв, и недавно отреставрированное здание с грохотом разбрызгало кирпичное крошево, заставив нас рухнуть лицом в асфальт.
-- Ну ты даешь, детка, -- донесся из мобильного голос Джона. Драконы ехали впереди на громоздком "БМВ", доверив мне нежно любимый "Фольксваген".
-- Знаю-знаю. Не читай нотации. Я правда думала, что справлюсь.
-- Ой ду-у-ура, -- протянул он, смеясь. - Ты хоть понимаешь, что самых сильных в одиночку завалила?
-- Ты о ком?
Инициативу перехватил Марк, как всегда спокойный до отвращения.
-- Чем старше Подобный, тем больше у него сил. Тебя встречал цвет шайки. Знаешь, сколько лет Вате?
-- Около тридцати?
-- Умножь на пять, -- засмеялся Джон.
-- Хорошо сохранился, козел.
-- Ага. Линк, но это не главное. Тебе же сердце прострелили! Понимаешь? Сердце.
-- Ну и что? Вся заморочка ведь в мозге.
-- Без сердца мозг отключается, -- оповестил Марк. - Кровь не поступает.
-- Тогда как я вернулась?
Биологический насос работал исправно, мышцы горели напряжением после бойни, но не более.
-- Просто, -- Марк сделал паузу, я поняла, что он улыбается. - Лина, ты одна из нас. Мы не ошиблись.
Вдаваться в подробности не хотелось. Я одна из Них и это главное. Только запоздалый вопрос мучил.
-- Марк, а если бы вам в ноги попали, взрывчатки бы сработали?
-- Но этого ведь не случилось.
"Вот психи, -- подумала я не без восхищения. - Неизлечимые, отчаянные психи".
В световой полоске фар то и дело появлялся массивный зад "БМВ". Привыкший к быстрой езде Джон периодически притормаживал, чтобы не упускать из виду "Фолькс". Я опустила стекло, позволила ветру беспринципно трепать разлохмаченные волосы под мелодичный стон "The Cure" из стереосистемы.
Зачем мы возвращаемся в город, забитый безнадегой, страхом и моими фотографиями? Неуклюжий Омск хлебнул достаточно Смерти, чтобы оставаться под его небом. И все же мы ни разу не свернули со знакомой дороги.
От красного края рассвета пришлось защищаться солнцезащитным козырьком. Выстроились в ряд первые жилые дома, остались позади железнодорожный переезд и унылые производственные коробки. Город безропотно впустил нас, как заразу, к которой потерян иммунитет.
"БМВ" припарковался у обочины и замигал аварийкой. При моем приближении Джон вышел из машины, размял ноги и пальцы, пока я не затормозила, пристроившись к отколотой кромке бордюра.
-- Разблокируй задние, -- скомандовал он, вытаскивая из багажника небольшую коробку. Пять шагов до машины он нес ее аккуратнее антиквара, перекладывающего самые дорогие реликвии.
Я открыла дверь, дракон бережно устроил коробку на заднем сидении, а сам плюхнулся в пассажирское кресло.
-- Дальше едем вместе, -- зачем-то пояснил он. - Разворачивайся, езжай за переезд, а там покажу дорогу.
"БМВ" сорвался с места, укатил вперед, выбрасывая из-под колес гравий. Я выкрутила руль, машина нехотя развернулась, заехав правым колесом на бордюр.
-- Осторожнее! - взвыл дракон.
-- Не выпендривайся, иначе выкину, -- я искоса глянула на Джона, и шутить расхотелось.
Он нервничал. Настолько сильно, что заставил выключить музыку и периодически бессознательно покусывал пальцы. То и дело дракон оглядывался, проверяя сохранность и положение коробки.
-- Мы что, хрустальные вазы перевозим? - спросила я, стараясь разрядить обстановку.
-- Сворачивай налево и кати до пустыря, -- ответил Джон, даже не обернувшись.
Я послушалась.
Производственные цеха остались позади, плоские крыши жилых домов маячили далеко на горизонте, а впереди расстелилось поле. Необъятное и агрессивное, с отчаянием дикого зверя сопротивляющееся вторжению. Колеса неохотно пробирались сквозь заросли пожухлого сорняка, острые стебли шуршали о днище, то и дело приходилось объезжать валуны и непонятно как заброшенные сюда обломки бетонных плит. Слева показался ржавый корпус мертвого автомобиля, и я не сумела подобрать лучшего названия, чем "Пустырь Смерти".
-- Тормози, -- приказал Джон.
Машина остановилась в центре поля. Солнце будто стремилось разогреть землю докрасна перед осенью и палило лазерными лучами.
-- Хорошая погода, подходящая, -- пробубнил дракон под нос, щурясь от ослепительного светила.
-- Что это? - спросила я, когда Джон аккуратно поставил на траву коробку и, надев перчатки, вынул блестящий купол из множества зеркал, слепленных друг с другом под разными углами. Хватило секунды, чтобы трава под куполом занялась дымком. Джон поспешно спрятал трофей от света и затоптал тлеющие стебли.
-- Это - пропуск в вечную жизнь, детка. Наш Грааль.
-- Грааль был золотым, -- напомнила я и осеклась. - Джон, вы собирали золото...
-- Да, -- оборвал он. - Черт возьми, Лина, я так долго ждал этого дня.
Сидя на корточках перед коробкой с зеркальным монстром, сильный, непобедимый дракон выглядел маленьким мальчиком. Гиацинтовый взгляд рассеянно блуждал по выгоревшим на солнце травинкам, пальцы поглаживали картонные бока, вырисовывая чуднЫе узоры, грудь то и дело вздымалась от чересчур глубокого вдоха и замирала, будто не желая выпускать воздух.
Он боялся, наверное, впервые в жизни боялся промаха.
-- Джон, а какими вы станете, если все получится?
Дракон сфокусировал на мне взгляд и прищурился от солнца, которое пекло спину через плащ, словно курицу в духовке.
-- Неуязвимыми, -- заученно ответил он, но тут же встрепенулся, возвращаясь из омута задумчивости. - Марк придумал, как заставить и мозг регенерировать. Некоторые яды и алкалоиды в смеси с парами золота должны изменить клетки мозга так, чтобы они самостоятельно восстанавливались. То есть, даже если прострелят башку, мы не умрем.
-- А если отрежут?
-- А ты попробуй, подойди, -- ухмыльнулся он невесело. - Правда питаться станет сложнее, барьер поднимется до уровня людей, но при желании его можно будет подвинуть. Лин, я не знаю всех тонкостей, это Марк у нас гений генной инженерии.
Он сказал достаточно. Неприступные и неуступчивые драконы из века в век будут отнимать Жизни, пока не найдется кто-то достаточно сильный и безобидный на первый взгляд, тот, кто сумеет подобраться вплотную к бессмертным и лишить их возможности воскреснуть. Такие вряд ли найдутся. А это значит, что у будущих Маришек и Артемов остался один единственный шанс.
Марк кивнул, открыл багажник и вынул огромную чашу, как оказалось из тано-вольфрамового сплава. В центре на небольшом постаменте лежал массивный золотой слиток - квинтэссенция потерянных нервов десятков продавцов ювелирных украшений. Глубокие желобки вокруг него были забиты сухими травами.
-- Что это? - я ткнула пальцем в перемешанные листы и стебли.
-- Много чего, -- ответил Марк, поставив чашу подальше от машин и их теней. - Белладонна, аконит, ландыш, аморфа, тисс... Сто двадцать наименований, всех не помню.
Дракон присел на корточки, достал из холщового мешка громадную линзу, оклеенную с одной стороны черной пленкой, и вставил в невысокий цилиндр, к бокам которого крепились три трубки. Судя по расположению, изначально их было две.
-- А это зачем? - я выудила из вороха трав мелкую стружку картофельной кожуры с зеленым налетом.
Хорошо, что я стояла далеко, иначе перекрестный огонь взглядов разрезал бы пополам.
-- Ты. В меня. Веришь? - отчеканил Марк. Его щеки горели, край рубашки высунулся из брюк и елозил по сухостою. Вся Жизнь интеллектуала-дракона в этот момент принадлежала другу, впервые усомнившемуся, и зависела от единственного слова.
-- Да, -- заверил Джон. - Как никогда ранее.
Осторожно, с ювелирной скрупулезностью Марк закрепил купол на чаше и рывком сорвал черную пленку. Я зажмурилась, боясь отраженных лучей, но, правильно сгруппированные, они сфокусировались внутри причудливого кальяна. Прошло несколько минут, прежде чем из трубок показались первые ниточки дыма.
-- Черт побери. Черт меня побери! - завопил Джон, падая на колени перед самой немыслимой трубкой, которую я когда-либо видела.
На лице Марка расцвела отрешенно-восхищенная улыбка Франкенштейна. Его монстр сделал первый вдох. Точнее - выдох.
-- Так, -- хрипло выдавил он и прокашлялся. - Теперь надо втягивать в себя... это... дым. Вы поняли.
-- И сколько? - спросил Джон, уже потянувшись к соломинке.
-- Пока не отключимся.
-- А не обожжемся? - поинтересовалась я.
-- Нет, в трубочках фильтры.
-- Тогда... -- Джон не закончил, обхватил губами мундштук.
Марк приник к "кальяну" следом.
А я не решалась. Перед глазами играли в чехарду лица Мертвых. Убитых мной и незадачливым недо-драконом, чья Смерть помогла восстановиться рекордно быстро. Они плакали, безмолвно умоляли вернуть отобранное, собравшись в калейдоскоп похлеще коллажа на потолке ванной. И каждый упрекал, каждый ненавидел и презирал.
Я наблюдала за движущимися вниз-вверх макушками драконов и задавала себе вопрос: достойны ли Жизни носители Смерти, достойны ли они бессмертной Жизни?
Я ответила "Нет". И вместе с щелчком распрямившихся внутри ножен пружин две головы упали на колючую траву.