Аннотация: Неизбежность зачастую печальна. Но иногда жизнь делает неожиданный поворот, и случается то, чему не найти простого объснения. Очень многого мы не в состоянии понять и оценить, но мы можем почувствовать, что верны в своих помыслах...
(посвящалось В.В.)
Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
...
Всё время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.
Пастернак.
Очень многого мы не в состоянии понять и оценить, но мы можем почувствовать, что верны в своих помыслах...
Большие хлопья снега, словно ленивые белые мухи, медленно падали на асфальт. Мимо проносились машины, оставляя за собой едкий серый дым и запах бензина. Небо было именно сизым. Представляешь? Именно сегодня именно сизым... именно как ты любила. А еще ты безумно любила зиму, хотя сама родилась осенью. Тебе нравилась эта белая морозная бесконечность, из которой можно было лепить снежки, а потом класть их на батарею, смотреть, как они тают, оставляя смешные лужицы на полу. Ты всегда вытаскивала меня на улицу по утрам, как только я проснусь, ты радовалась, глядя, как в воздух поднимаются белые облачка пара, когда дышишь, а я стояла сонная и никак не могла понять к чему такая радость. Ведь я всегда пыталась прогнать прочь зиму, ждала, когда она, наконец, закончится и после скоротечной весны придет мое любимое теплое лето... Для меня единственным достоинством зимы был лишь Новый год.
Второй твоей бесконечной любовью были собаки. Никогда не забуду твоего милого Ричи... и никогда не забуду тебя в тот день, когда его не стало, ты была такой далекой и печальной; мы даже не разговаривали, помнишь? Просто сидели на нашей любимой крыше, покрытой серой черепицей и смотрели на спокойную холодную воду нашего Тихого озера.
А еще мы хотели убежать от родителей и купить небольшой домик где-нибудь в лесу. И чтобы рядом была река или озеро. И чтобы мы опять могли сидеть на крыше и просто молчать. А еще у нас был бы камин... и собака! Да, доберман, предположительно, Джек; мы бы расставили и развесили его фотки в рамочках по всему дому и связали бы ему забавный красный ошейник! А утром, когда бы мы спускались завтракать - он приносил бы свежие газеты, ведь ты знаешь, как я их люблю... А на завтрак был бы наш любимый кофе с молоком и сахаром и тосты с плавленым сыром. Ты всегда готовила кофе лучше меня и подавала его мне в такой смешной кружке с Гомером Симпсоном. А потом мы втроем с Джеком гуляли бы. Долго. До самой ночи. А ночью ты как обычно смотрела бы телевизор, а я бы продолжала что-нибудь сочинять. Ты любила читать мой бред, я помню, ведь ты даже оставила себе что-то на память и потом перечитывала каждый вечер.
А еще мы все так же продолжали бы ходить по очереди в ближайший магазин и угадывать по возвращении кто что купил, как и прежде... А потом я купила бы нам два больших колючих и теплых пледа. Они были бы желтыми, как тюльпаны у бабушки на грядке; знаю, что твой любимый цвет синий, поэтому и делаю именно так специально, потому что знаю, что ты потом купила бы в отместку мне пару пушистых синих тапочек. И вот мы сидели бы как две старушки перед камином, кутаясь в пледы, и смеялись, опять вспоминая о чем-то только нам понятном, о чайках например, ты наверняка помнишь ту историю, с ними связанную, а у ног в синих тапочках лежал бы наш пес. Да, мы подарили бы шлепанцы Джеку, чтобы у него не мерзли лапы, и он ходил бы по дому, смешно шаркая и сопя... Еще у нас в доме было бы много цветов! Таких высоких монстер под два метра в больших расписных горшках из глины. И маленьких, они стояли бы на подоконнике и глядели на нас своими разноцветными глазами.
А еще...
Лето быстро пролетело, оставив лишь приятное тепло, какие-то воспоминания и еще один год в моей жизни... А ты уехала. Два письма, и почему-то ты пропала... мне было грустно. На полке пылился уже давно приготовленный подарок на твой День Рождения, но ты так и не вернулась. Ни до этого дня, ни после.
Прошло три года, а может и больше... Здесь столько всего случилось, пока тебя не было, что уже и не припомнишь... Один раз я возвращалась откуда-то и шла домой через парк. Стояла дождливая осень, деревья роняли свою золотую листву мне прямо под ноги, и я ступала по ней как по ковру, приятно шуршащему под подошвами туфель. Дул сильный ветер, трепавший мои тщательно уложенные волосы, я потеплее куталась в свой колючий вязаный шарф. Где-то справа шумели неспокойный воды озера, начинал моросить дождь, такой мелкий и холодный. Почему-то сразу вспоминаются маленькие лесные лягушата, они ведь тоже маленькие и холодные... Я свернула с дороги пошла через рощу, было безлюдно. Еще бы, кого в такую погоду потянет в парк? Даже безумный романтик предпочел бы отсидеться дома, в тепле. Дождь усиливался, да и ветер тоже, а у меня не было не то что зонта, но даже капюшона. Окончательно промочив ноги, я вышла к ближайшей детской площадке со старыми скрипучими каруселями и скамейками, порядком попортившимися от руки бессмертного времени. В воздухе висел какой-то странный мутный туман, совершенно неуместный в такую погоду, казалось, капли дождя просто зависли в воздухе и не хотели падать на землю. Вокруг почти ничего не было видно, еле различимые предметы казались невесть чем. Останавливаться было бессмысленно, здесь негде было укрыться от дождя, и я побрела дальше, надеясь на то, что меня не собьет где-нибудь машина...
И вот тут-то вновь появилась ты. Как возвращение блудного сына, ты снова возвратилась в колесо уже привычной без тебя жизни. Ты сидела на холодных мраморных ступенях, ведущих к озеру и смотрела в никуда, хотя со стороны могло показаться, что ты старательно изучаешь свои кроссовки... Я и не узнала тебя поначалу. Не имею представления, какая случайность послужила причиной нашего разговора. Наверное, никакая. Или просто дождь (и лягушки). Я подошла к тебе и спросила который час. Ты как будто и не услышала, а когда, наконец, подняла голову, то почему-то улыбнулась. Может быть, мой вид мокрой курицы тебя развеселил, хотя, ты и сама выглядела не лучше, а если говорить точнее, то ты выглядела также, ведь нас до сих пор путают точно двух сестер-близняшек. Вернее, путали... Ты так изменилась. Постарела лет на десять, не принимая во внимание тот факт, что ты младше меня... Что-то сломало твою жизнь, словно спичку. И оставило лишь отпечаток вечной печали на твоем лице и потухший взгляд. Наверное, в твоей голове кружились те же черные вороны, что и у меня во время осенней депрессии. Но депрессия рано или поздно проходит, а печаль твоей плюшевой жизни осталась, равно как и вороны, ронявшие свои дьявольские перья тремя седыми прядями на твоих волосах. Они появились от горя, я знаю... Наша встреча вовсе не была холодной, но и не была такой же радостной как раньше. Какая-то странная преграда мешала нормально говорить, и я уже не понимала тебя, а ты меня тем более. О прошлом вспоминать было глупо, я знала, что ты опять уедешь... Сейчас. Через несколько минут, и я даже не успею добежать до дома и, схватив с полки подарок, вернуться назад. Да я и рассказать-то толком ничего не успею. Есть время только попрощаться. Вновь. И на этот раз навсегда, ведь ты и сама не знаешь, куда едешь.
Сзади хлопнула дверца машины, я обернулась и, увидев того, кто стоял рядом с автомобилем, поняла, что, вернее, кто сломал ее жизнь и сделал несчастной. Без комментариев. Мне нечего сказать об этом человеке, могу лишь отметить то, что он мне неприятен и даже мерзок. А еще мне обидно за тебя. Порой кажется, что Бог дал глаза далеко не всем, некоторые люди просто слепы и не видят с кем идут плечом к плечу по жизни, заканчивая ее гораздо раньше, чем следовало бы...
Ты пожала мне руку, и в твоих глазах блеснули слезы. Он сердито и нагло поторопил тебя, человек без сердца, стоявший у дорогого авто и надменно скрестивший руки на груди, что-то недовольно пробормотал. Я повернулась, наши взгляды пересеклись и с той самой минуты мы оба поняли, что ненавидим друг друга. Он оказался слабаком, просто схватил тебя за руку и грубо затолкал на заднее сиденье. Бросив еще один высокомерный и гневный взгляд в мою сторону, он сел за руль, дал по газам так, что завизжали шины, и уехал. Увез тебя и оставил лишь хоровод кружащихся желтых листьев да две черные полосы на мокром асфальте. Мне ничего не оставалось, как смотреть вслед удаляющейся в тумане машине, которая, превращаясь в постепенно удаляющуюся темную точку, наконец, совсем исчезла из виду.
Озеро было неспокойно, его волны яростно бились о берег, казалось, хотели выползти на сушу, но падали обратно. Ветер безжалостно трепал мои намокшие взъерошенные волосы и конец длинного желтого шарфа, что-то шептал на ухо... только я уже не слушала его, а думала лишь о том, как не сладко тебе придется всю твою оставшуюся жизнь. Да ты и сама знала это. И знала, как эта жизнь коротка, поэтому и не отчаивалась. Я знаю, что сейчас этот хмырь остался один, а ты, наверное, наблюдала за ним "оттуда сверху" и смеялась над его неудавшимися попытками загубить твою жизнь окончательно, ведь ее на самом деле очень скоропостижно загубил рак...
И знаешь, у меня такая странная и необъяснимая уверенность, будто ты уже вернулась. Я даже знаю, где ты живешь. В том самом домике в лесу у озера, что мы когда-то хотели купить. У тебя то же самое имя, что и раньше. Настолько для меня привычное и родное. Тебе семь месяцев и у тебя прекрасные родители, ты снова счастлива, и часто (особенно ранним утром) дом звенит от твоего веселого заливистого смеха. И знаешь, еще у тебя уже есть один маленький замечательный друг...
...Забавный доберман по кличке Джек с красным вязаным ошейником...
Очень многого я не в состоянии понять и оценить, но я действительно чувствую, что верна в своих помыслах.