Дартс Павел : другие произведения.

Крысиная башня (Окончание)

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 7.68*26  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Окончание к "Крысиной Башне" вплоть до эпилога.

  Павел Дартс. Крысиная Башня (окончание)
  
  ЗНАКОМСТВО СО СТАЛКЕРШЕЙ
  Незадолго до Нового Года Олег вплотную озаботился тем, чтобы на следующий год Башня стала полностью автономной. В одной из квартир дома нашёлся альбом фотоиллюстраций европейских архитектурных достопримечательностей, в котором было немало замков, в основном с юга Франции. Фото одного из них, величественно возвышавшегося на неприступной скале, он повесил в столовой; и теперь каждый раз во время еды задумчиво на него смотрел, что-то подсчитывая. По его выходило, что для того, чтобы достичь автономности, Башне надо: А. Свой источник воды. Возобновляемый. Б. Запасы продовольствия. Желательно - возобновляемые. В. Оружие и 'свирепый гарнизон', готовый умело и незадумываясь это оружие применять. И если что касается 'гарнизона' всё было более-менее, о чём свидетельствовал успешно отбитый накануне штурм, то с остальным возникали вопросы.
  Оружие было. Но автоматы - неважный довод в возможном споре с гранатомётами и крупнокалиберными пулемётами; а что рано или поздно, особенно после эпидемии, они станут доступны повсеместно сомнений уже не возникало. Вопрос был только сколько ещё времени поредевшая Новая Администрация сохранит контроль над оружейными складами, над всё более старающейся обособиться и 'перейти на самообеспечение' армией. Пока что поползновения отдельных частей превратиться в подобие махновцев жёстко пресекались; собственно, на это, да на борьбу с сепаратизмом со стороны 'районов' и уходили все силы и ресурсы ВС Администрации. На город и поддержание порядка в поредевших окрестных деревнях и почти пустых теперь районных городах сил уже не отставалось; но долго это явно подолжаться не могло. И в этом случае кто первым в городе бы добрался до серьёзного оружия - тот и получил бы огромное, неоспоримое преимущество перед всеми соседями. Толик просто бредил вооружнием Башни: вдвоём с Олегом они, склонившись над листами ватмана, чертили сектора обстрела, спорили по поводу куда поставить АГС и нужна ли зенитная установка на крыше... Очень, очень хотелось завести в хозяйстве ПК и снайперскую винтовку! - но пока было 'увы'. Пока Администрация контролировала военные части и склады, соваться к воякам с предложениями 'вынести' что-то серьёзней АК или цинка патронов было явной авантюрой. Было принято решение 'держать руку на пульсе, прощупывать, и 'как только'...
  Запасы продовольствия скопились очень неслабые. Несколько квартир на самых разных этажах были заставлены коробками с провизией - и благодаря летним мародёрским рейдам, и благодаря батиной запасливости.
  К счастью, а вернее, благодаря бате, мы, наверное, одни из первых в городе сообразили, а вернее - знали, что настоящая ценность в 'новом мире' - не деньги или золото, а провизия. Очень много нам дали пиратские рейды на оптовку. Несколько подчистую вычищенных контейнеров с долгохраном составляли нашу продовольственную безопасность, по самым скромным подсчётам, не менее чем на три года. Но, тем не менее, батя постоянно призывал экономить, расходовать в первую очередь то, запасы чего можно было бы обновить - ту же картошку, которой у нас благодаря удачному рейду в 'операции 'Картошка' было более чем достаточно.
  Несколько серьёзных и обидных подзатыльников во время еды, несколько серьёзных скандалов, когда я или Белка по старой привычке пытались было недоесть и выбросить недоеденное в мусор чётко расставили приоритеты: пищу выбрасывать нельзя! Оно и понятно... В свободное время Володя занялся высушиванием той же картошки: резал её тонкими ломтиками и сушил на сетке над постоянно топящейся кухонной плитой, делая самодельный 'сублимат'. Зимой тёплая 'кухня' вообще стала постоянным обиталищем 'гарнизона' Башни.
  Пока что совершенно бесценным источником воды был бассейн. Тщательно забаррикадированный, с заминированными входами с улицы, он был нашим 'озером', откуда мы ежедневно черпали воду. Да, за прошедшее время её уровень заметно понизился. Зимой вода в чаше бассейна замёрзла. Лёд приходилось с бортика проламывать, для чего батя приспособил пудовую гирю, привязанную за ручку стропой. Темнело и так-то быстро, а в занесённом снегом снаружи зале бассейна всегда стоял полумрак. 'Добывание воды' было сходно с ритуалом: сначала с фонариком проверялись целостность входов с улицы, затем зажигался ещё один фонарь, закреплённый так, чтобы освещать только чашу бассейна в месте ежедневно обновляемой полыньи. Стелился на бортик пластмассовый жёсткий коврик-'травка', - чтобы не поскользниться на льду и не грохнуться в чашу. С бортика сталкивалась гиря, с брызгами проламывавшая намёрзший за сутки лёд. Вытаскивалась за сторопу. Снова сталкивалась, расширяя полынью. В свете фонаря красочным фейерверком в темноте взлетали огоньки брызг. Ведром на верёвке наполнялись пятилитровики, завинчивались, вешались на подобие коромысла. Убирался к стене, чтобы стекал и не примерзал, коврик. Оттаскивалась на сухое, чтобы не примерзала, гиря. Выключался фонарь, направленный в бассейн. И 'экспедиция', как правило, из двух человек, отправлась в обратный путь, через дыры в стенах, последовательно закрывая за собой лазы, включая охранное минирование. Процесс был важный, не терпящий суеты и спешки, - все помнили обгорелую, посечённую осколками тушку Бруцеллёза, пытавшегося сбежать через заминированный лаз в бассейн.
   Конечно, и в Башне были немаленькие запасы воды - Олег, а потом принявший на себя функции завхоза Володя, тщательно следили чтобы потраченные невзначай запасы восполнялись. Также и Ольге Ивановне, в её 'наблюдательный пункт', 'скворечник', как называл Толик, тоже каждый день или через день таскали воду 'на расход', чтобы она не трогала свои 'освящённые' запасы. Тем не менее было ясно что бассейн всё равно рано или поздно иссякнет. Нужен был свой, ни от кого независящий источник воды. Олег планировал к постройке в подвале 'абиссинский колодец', информация о котором нашлась в его нетбуке. По сути, это и не колодец вовсе, а разновидность скважины; собираемой из труб на резьбе с особым наконечником, забиваемых в землю над водоносным слоем в любом месте - хотя бы и в подвале. Несколько дней Олег советовался с Володей, чертил, считал. Нужно было найти где-то хоть какое-то металлообрабатывающее производство. В умершем городе это было непросто. Свои мастерские были у Администрации, но, конечно, они не занимались выполнением частных заказов. Вообще, после того как по городу, вслед за сёлами и 'коммунами' прокатилась эпидемия, военные не подпускали никого к 'зелёной зоне', опутанной колючкой на стойках, предупреждали выстрелами в воздух, бывало - стреляли на поражение. Теперь Администрация была 'город в городе'.
  Металлообработка в той или иной мере была у 'баронов', у тех, кто несмотря ни на что сохранил свои предприятия - например, 'МувскРыба'. По слухам, были и мастерские на восточной окраине города, чем там занимались, никто толком не знал. Вроде как восстанавливали машины, переводили их с бензиновых на газогенераторные двигатели, - старая технология, ещё с Большой Войны. Спрос на такие движки предполагался по мере окончательного и повсеместного исчерпания запасов жидкого горючего просто бешеный, особенно на селе.
  Олег и Толик собрались в экспедицию на восток. Пешую экспедицию, джип решили не гонять - слишком заметно в лишённом транспорта городе, да и хотелось внимательно разведать дорогу. Джип был надёжно спрятан: его перегнали из арки во двор Башни, и по сходням загнали, а больше - затолкали в решётчатую загородку с тыльной стороны магазина, где в прошлые времена складировалась пустая тара. Теперь, расчистив там место, туда поместили машину; замаскировав её от посторонних глаз всяким хламом. 'Загородка' закрывалась на замок, и просматривалась из верхних этажей Башни, так что по сравнению с аркой это было надёжное укрытие.
  Там, в 'экспедиции на Восток' они и повстречали Сталкершу. Как её звали, они толком так и не узнали. Кажется, Ольга. Но она представилась как Сталкерша, и звали её, когда приходилось, именно так - Сталкерша. Или - Уважаемая Сталкерша, в чём, несомненно, был элемент стёба. Впрочем, встреча была далёкой от шуток и юмора.
  ***
  Они шли уже несколько часов, шли медленно, с опаской, стараясь выбирать абсолютно безлюдные места. Оба были экипированы как для длительного автономного похода, каким пеший путь на восток, через весь город, по сути и был. Тёплые охотничьи зимние куртки и брюки из мембраны (привет,бывшая работа Толика, вернее, один из офисов, в котором нашли запасы зимней финской охотничьей одежды, дожидавшейся сезона), термобельё, флисовые шапочки, на ногах - меховые зимние берцы. Охотничьи жилеты, перешитые Белкой под разгрузки, набиты магазинами к АК. Гранаты в подсумках на поясе. Рюкзаки со спальными мешками, провизией, водой, спиртовыми горелками, - к экспедиции готовились серьёзно, и занять она должна была как минимум четыре дня.
  Скоро должно было начать темнеть. Прошлую ночь провели в подвале брошенного административного здания, обставившись минами-растяжками. Впереди была промзона, окраина Мувска. В отличии от центра, здесь чаще встречались следы людей. Где-то здесь нужно было искать производство, но ясно, что не на ночь глядя - непрошенные гости могли запросто схлопотать автоматную очередь вместо приветствия. Решили искать пристанище. Утром нужно было найти кого-нибудь из местных жителей, узнать о здешних 'заположняках', - являться без разведки и информации было чревато. Впереди виднелся какой-то многоэтажный дом, на фоне сереющего неба чернотой зияли его выбитые окна. Решили до темноты пройти к нему, осмотреться, и, если не будет опасности, заночевать где-нибудь на этажах. Мороз спал, продуманная экипировка себя оправдывала, в удачно подобранной одежде было тепло и уютно.
  Они шли к зданию через заброшенный гаражный кооператив. Вырванные или просто открытые ворота позаносило снегом, снегом были засыпаны остовы нескольких машин, брошенных прямо в проезде между гаражами. Тем не менее кооператив был проходной; днём здесь ходили, через него шла довольно утоптанная тропинка. Рычание и скулёж они услышали метров за двести. В собачьем подгавкивании слышалась досада - собаки явно до чего-то не могли добраться. Собачьи стаи в брошенном городе становились настоящей опасностью - брошенные хозяевами, драпающими в пригороды, собаки за лето и осень откормились и сплотилось в стаи, часто ведущие свои, собачьи войны за передел территории. Среди них можно было встретить и красавцев-догов, и мелких, но наглых и не дающих себя в обиду разномастных терьеров, и беспородных, привычных к уличной вольнице 'дворян'. Зимой, с оскудением 'кормовой базы', они становились реальной опасностью для одиноких невооружённых прохожих.
  Возле мусорного контейнера, забитого всякой всячиной, крутились несколько скулящих шавок, при приближении людей тенями метнувшихся в сторону. Они чуть не прошли мимо, но что-то задержало Олега.
  - Толян, постой-ка. Что они тут унюхали? - Он подошёл к мусорке, и стал ворошить накиданное сверху барахло.
  - Оно тебе надо? - отозвался тот, - Вполне может быть, что и труп.
  - Да ну... - Олег было отдёрнул руку, потом вновь взялся ворошить мусорку, - Кому бы это надо, сейчас-то, труп прятать... Столкнул вон в канаву, всего и делов. Не от кого сейчас трупы ныкать. А снега сверху нету - что-то не так давно явно спрятали... О! Что это?
   Он нащупал чем-то туго набитый пластиковый мешок. Забросив автомат за спину, с усилием вытащил из контейнера увестистый пакет.
  - Оп-па... Что-то спрятали... - он достал нож, полоснул, треснула синтетическая ткань мешка, - О, мясо...
  - Не человеческое хоть? - поинтересовался брат, не собираясь рассматривать находку.
  - Нет... Скотское. Как на продажу приготовленное. Сало... Солёное. Заныкал кто-то...
   Негромко рядом хрупнул снег. Олег не успел поднять голову, Толик же напрягся; и тут же поблизости щёлкнул взводимый курок. Мгновенно присев, укрывшись за фигурой брата, Толик тут же упал на бок, перекатился за мусорный контейнер, одновременно дёрнув с плеча автомат.
  - Стой как стоишь!! - раздался из-за угла звенящий девчачий голос, как раз метрах в пяти за спиной сидящего на корточках Олега; и тут же щёлкнул ещё раз взводимый курок. В спину, в поясницу ему как подуло ледяным ветром. Он замер. Из-за контейнера послышался яростный шёпот брата:
  - Хули ты застрял?? Падай на бок, я ...
  - Нет!! - очень чётко и отчётливо сказал, не меняя позы, не оборачиваясь, Олег, - Не надо!!
  Очень медленно он развёл в стороны руки, в одной он всё ещё держал нож. Из-за угла тёмная фигурка, слабо различимая в набегающих сумерках, тяжело дышала; холод от поясницы не отступал. Из-за мусорного контейнера, казалось, исходило свечение - настолько оттуда явно сочилось желание Толика раскрошить, изорвать фигурку за углом длинными автоматными очередями; палец его застыл на спусковом крючке, выбрав уже весь свободный ход. Оставалось только мгновение...
  - Сто-о-оп!! - ещё выше поднял руки Олег, - Без нервов!! Всем - спокойно! Всем! Спокойно!! Не делаем необратимых телодвижений! Все! Тихо... Тихо убрали пальцы со спусковых крючков и разговариваем! Спокойно раз-го-ва-ри-ваем! Все хотят жить. Все будут жить. Спокойно. Спокойно...
  Пара секунд тишины, и, кажется, напряжение стало спадать. Хотя, конечно, никто, ни незнакомка, ни тем более Толик, пальцев от спусковых крючков не убрали; но холод в спине стал не таким режущим. Продолжая держать руки на виду, Олег ме-е-едленно повернулся.
  - Девушка... Давайте без членовредительства обойдёмся, а? - увидев нацеленные ему в грудь два ствола обреза, неприятным самому себе просительным тоном проговорил он, жалея что на нём нет бронежилета хотя бы второго класса. Чё там обрез... Но с такого расстояния промахнуться картечью или дробью будет трудно даже бабе, а результат вполне предсказуемый: кровавое месиво и 'преждевременный конец этой ветви действительности'. А хотелось бы ещё покувыркаться...
   Та не успела ничего ответить, как в 'беседу' врезался грубый Толик, не сводивший автомата с незнакомки:
  - Слышь, лярва! Ты, надеюсь, понимаешь что я тебе сейчас лехко могу состричь одновременно ручёнки и головёнку, одной очередью? И только эта... врождённое человеколюбие... мешает! И даже если я, что невероятно, вдруг промахнусь - то куда ты нафиг денешься? От автомата-то? Тут везде открыто. Достану.
  И вполголоса, брату:
  - Это... Пяться сюда потиху...
  Но та просекла момент и, явно нагнетая в голос крутости, которая вдруг неожиданно преобразовалась в визгливый фальцет, крикнула Олегу:
  - Стой как стоишь! ... - и добавила крайне непечатно, - Сдвинешься хоть на шаг - замочу без раздумий! А потом посмотрим ещё, кто кого!
  Толик проворчал:
  - Чума-а-а...
  Отозвался Олег. Он уже освоился с ситуацией, и говорил нарочито скучающим тоном, но руки держал по-прежнему в стороны:
  - Толян, погодь... Ты грубый какой-то, нифига не женственный... ДеУшка!.. Давайте поговорим как интеллигентные люди!.. - и с недовольством вспомнил, что точно так же ему предлагал 'интеллигентно поговорить' Михал Юрьич, беглый чиновник Администрации.
  
  Та фыркнула, но ничего не ответила. Подбодрённый этим Олег продолжал:
  - Вы в шахматы играете?.. Нет? Ну, это когда фигурки по доске двигают, видели небось... по телевизору? Там есть такой момент - вечная ничья называется. Вот и здесь. Не можете вы меня грохнуть - вы ж... Во-первых, я чувствую, вы - интеллигентный человек...
  Из-за стены, от тёмного силуэта, донёсся смешок.
  - Во-вторых, смысла нету... Если бы вы хотели попользоваться нашим скромным скарбом, вам стоило бы стрелять сразу, в обоих, из засады. Тогда ещё шансы бы были. Невысокие, конечно, но всё же. А сейчас, - ну что? Вряд ли вы согласны разменять свою, безусловно, для вас бесценную собственную жизнь на жизнь старого маразматика типа меня, тем более который вам ничего не сделал... Так ведь?
  Молчание было ему ответом.
  - А потому давайте отмотаем ситуацию в исходную: вы тихо упятитесь, мы вас преследовать не будем; у вас же сегодня будет повод порадоваться: во-первых, подарили жизнь... ээээ... мне. Во-вторых - сохранили себе, что тоже, уверен, для вас немаловажно...
  - В третьих - это моё мясо! И без него я никуда не уйду! - звонким девичьим голосом откликнулась фигура.
  - Ах вон оно что... Мясо. Как-то я не оценил сразу всей ценности этого клада. Тогда понятна ваша непримиримость. ДеУшка, милая, уверяю вас, мы не претендуем на ваше мясо! То есть на мясо, которое вы считаете своим... То есть - на это вот сало... - вконец запутавшись в двусмысленностях, Олег замолчал; но опять влез Толик:
  - Э, мочалка! Я тебе реально говорю - опусти бердану. А то обрежу вместе с руками!
  Помолчали.
  Тяжело вздохнув, Олег опустил руки, которые всё это время он держал разведёнными в стороны, и стал заталкивать нож в ножны на разгрузке.
  - Э, мужик!.. Живо поднял руки! А то... - отреагировала девушка.
  - А то... А то! Ладно. Закончили препираться. Выходите сюда - поговорим как интеллигентные люди. Я ж говорю - не претендуем мы на ваше... хм... мясо. Вы же видите - мы по походному. Издалека мы, да пешочком. Неужто думате, что мы сюда притопали за вашим мясом, и, радостные, потащим его к себе - в Советский-то район, в центр?.. Пешком-то?
  - А вы откуда? Что там - в центре? - заинтересовалась та.
  - Мы - из Башни! Из Крысиной Башни! - веско заявил Толик, всё же не снимая пальца с крючка, - Слыхала небось?
  - А должна?
  - А то ж!
  - Нет. Не слыхала.
  - Темнота...
  - Мы ищем здесь металлообработку. Слышали, у вас тут есть кто работает до сих пор? Машины? - вклинился Олег.
  - Есть... - теперь она вышла из-за угла, хотя и не опуская обреза, - Можно поговорить...
  - Ну вот. И хорошо. Давайте-ка, робяты, стволы ставим на предохранители, не дело интеллигентным людям друг в друга целиться... - примиряющее проговорил Олег, давая знак Толику выходить.
  
  Взаимные оценивающие взгляды, еле различимые в наступающей темноте. Наконец, оружие у незнакомки и Толика поставлено на предохранители и убрано - за спину автомат, под полу пальто - обрез.
  - Олег - он первым протянул руку.
  - Я... Ольга, вообще-то. Но зовите меня Сталкершей - рука у девушки оказалась тонкая, но неожиданно сильная, Олег от неожиданности аж поморщился.
  - Стругацких уважаем?.. - оценил он, и продолжил процедуру знакомства: - Это мой брат.
  - Толик, - пожимая ей руку, представился тот, - Но для тебя - Анатолий. Ибо чуть не замочил я тебя.
  - Не вижу связи, - откликнулась новая знакомая, - И, кроме того, ещё кто кого - большой вопрос!
  И тут же перешла к делу:
  - Значит так. Мехмастерские - это цех бывшего танкоремонтного. Сегодня, понятно, туда соваться смысла нету. Завтра покажу, и, может быть даже, провожу. А пока, если поможете дотащить мешок, помогу с ночлегом - у соседки квартира... хм... освободилась...
  
  Она жила не очень далеко, и провела их так, что по дороге они никого не встретили. Против ожидания, окраина Мувска оказалась довольно населена; конечно, не так как 'до этого самого', но всё же: видно было, что в некоторых окнах горели свечки, где-то сквозь плотные шторы пробивался вообще электрический свет - по всему, от аккумуляторов; отдалённо стучал генератор... Из окон торчали трубы буржуек, тянуло дымком.
  В подъезде обычной панельной девятиэтажки двери не запирались, что явно говорило о полном отсутствии какого бы то ни было объединения оставшихся жильцов. Поднимаясь, миновали несколько квартир с явно взломанными дверями; на площадке, где жила Сталкерша, деревянная дверь соседней квартиры была грубо вынесена, явно 'с ноги', судя по отчётливо читаемым в свете фонарика отпечаткам на ней.
  
  - Старушка там жила, Пилагея Ильинична. Пришибли её гопники, - пояснила Сталкерша.
  Сама она жила за добротной железной дверью. Судя по обстановеке, достаток 'в доме' был - но постепенно рассосался: не было ни бытовой техники, ни телевизора - хотя по массивной стеклянной тумбе и креплениям на стенах не так давно там находился плазменный или жидкокристаллический монстр. Там было холодно, туда и сгрузили принесённый мешок с мясом и салом. Там же, накрытые ковром, лежали ещё несколько мешков и пакетов.
  Зато в одной из комнат небольшой 'двушки', с завешенной 'для утепления' одеялом дверью, стояла хорошая железная печь, даже с баком для нагрева воды и с каменкой, явно бывшая раньше принадлежностью загородной бани. Пока Ольга-Сталкерша подкладывала в неё дрова, будя уснувший в малиновых углях огонь, и ставила чайник, Олег бегло осмотрел её жилище, и, стараясь делать это неявно, разглядел получше девушку.
  
  Собственно, Сталкерша оказалась старше, чем это показалось сначала по голосу. Ей было лет под тридцать. Высокая и худощавая, длинноногая, что было заметно даже в балахонистом лыжном костюме, она производила приятное впечатление. Длинные светлые волосы собраны в пучок на затылке, серые глаза смотрели серьёзно и с вызовом. Со своим обрезом древней курковой двустволки она не расставалась даже когда растапливала печь. Олег заметил, что даже занимаясь хозяйством, она старалась ни на секунду не упускать из поля зрения гостей и держать обрез под рукой. Паранойя, вполне понятная в наше время, - сделал он для себя заключение. Чтобы не нервировать хозяйку, они с братом поставили автоматы в прихожей, там же повесили куртки и разгрузки. Однако пистолет и нож на поясе у каждого ясно давали понять, что к сюрпризам они готовы не только на улице.
  
  - Что уставился? - растопив печь и поставив на неё греться чайник, недружелюбно спросила Сталкерша.
  - Да я, собственно, не на вас, а на печь больше смотрю... - отмазался Олег, поймав себя на том, что действительно долгое время уже с удовольствием рассматривает ловкую фигурку в лыжном костюме, - Понимаете... Сейчас вот только сообразил - почему мы сразу не предусмотрели встроенный бак для нагрева воды? У нас ведь даже сварка есть, а в принципе, можно было его просто вмуровать в кладку. Это мой недосмотр, увы... Греем воду в вёдрах и баках на плите, как дикари на костре, чесслово...
   Сталкерша засмеялась, отреагировав на такую явную отмазку. Толик тем временем выкладывал из рюкзака съестные припасы. Устроились рядом с печкой, притащив из другой комнаты кресло и стул, и сервировав ужин на маленьком журнальном столике. Сталкерша зажгла пару свечей; но Олег заметил, что свечки были для неё, судя по всему, ценностью; и предложил свой вариант освещения: сунул включённый фонарик в скомканный полиэтиленовый прозрачный пакет, и поставил этот импровизированный светильник, в котором пакет играл роль диффузора, на стол. С видимым облегчением хозяйка потушила свечи - света хватало.
  - Вы успели затариться батарейками? А я вот экономлю...
  - Успели, да. Вы, может, помните - в самом начале, когда ещё давали свет, а мародёрка уже началась, батарейки буквально валялись под ногами. Собственно, мы просто были несколько предусмотрительнее остальных... Да это и не батарейки - аккумуляторы, у нас есть генератор для подзарядки.
  - Богатые?
  - Не так чтобы. Но быт себе немного стараемся облегчить.
  - Я смотрю консервы 'МувскРыбы' у вас?.. Новые? - спросила она, нарезая ломтиками солёное сало.
  - И новые. И старые есть, ещё до-бе-пе-шные. И шоколад есть. Угощайтесь.
  - Спасибо. - Сталкерша, в свою очередь, выставила на стол начатую коробку шоколадных конфет и пачку печенья.
  - А эпидемия у вас тут есть? Больные?
  - Было. Издому полтора месяца не выходила. Потом... Потом ЭТО прошло как-то само-собой. Говорят, 'штамм вируса не переносит низких температур' - просто вымерзла зараза. Вместе с носителями.
  - Сколько этих 'носителей' тут лежит по квартирам - представляете? Что будет весной?
  - Да понимаю я...
  Толик, не участвуя 'в беседе', разогрел на плите в одолженной сковородке перловую кашу с тушёнкой, выгреб себе в тарелку добрую половину и молча принялся за еду.
  - Ну так как, за знакомство? - Олег достал из нагрудного кармана небольшую стальную фляжку.
  - Ну шас. Как вы это представляете? На ночь глядя распивать спиртные напитки с малознакомыми мужчинами? Я девушка воспитанная! - с усмешкой отказалась Сталкерша и непроизвольно подвинула к себе поближе лежащий рядом обрез.
  - Какая-то ты явно озабоченная... - пробормотал с набитым ртом Толик.
  - Ах! Как приятно в наше время встретить столь воспитанного человека, столь тонко отслеживающего все нюансы ритуала знакомств... Это ничего, что мы представились друг другу в столь странных для благовоспитанных людей обстоятельствах?.. - не приминул подколоть Олег. Все засмеялись, напряжённая обстановка разрядилась.
  
  За чаем Олег рассказывал про Башню. Он сознательно не упоминал про состав и количество 'гарнизона', вскользь дав понять, что они с Толиком лишь небольшая разведгруппа, а количество стволов гарнизона позволяет решать самые разнообразные задачи. Про себя он подумал, что если не считать это простой предосторожностью, это можно было бы оценить как бахвальство, подобно тому как раньше 'новый русский' хвастался якобы имеющейся на Канарах виллой и яхтой в средиземноморском порту... Да, времена изменились, и наличие пулемёта в хозяйстве теперь было бОльши признаком преуспеяния, нежели 'Бентли' в прошлом.
  Коротко рассказал что 'Башня' уже выстояла против трёх наездов, что 'Башня' исповедует принцип кровной мести и имеет свой 'Кодекс'.
  В ответ Ольга рассказала про своё бытьё. Она не углублялась в прошлое, а начала рассказ сразу с начала развала. Олег отметил, что в рассказе её были явные недомолвки и умолчания; в частности, она так и не сказала, откуда взялся мешок с мясом и салом в мусорном контейнере. Оно было и понятно - жизнь не располагала к излишней откровенности.
  
  Несмотря на слабые протесты Сталкерши, намеревашейся отправить их на ночлег в соседскую квартиру, спать улеглись все в комнате с печкой, от которой исходило приятное тепло. Толик при поддержке Олега наотрез отказался 'ночевать в квартире, где пришибли какую-то бабку...'
  - Вдруг она ночью явится, вся в белом?? Брррр ! Да я с деццтва боюсь покойников!
  
  Хозяйка, не раздеваясь, устроилась на диване, в обнимку с обрезом под пледом; Олег с Толиком расстелили спальные мешки.
  
  На следующий день Сталкерша действительно вывела их на ребят, занимавшихся металлообработкой. Их старший, Валерий Александрович, серьёзный пожилой дядька, сразу оценил весь возможный будующий профит от изготовления оборудования для таких вот скважин. Но торговались долго. Олег напирал, что он даёт им новый фронт работ, новую 'рыночную нишу' - оставляет всю 'техдокументацию': самопальные чертежи на ватмане, и 'весь техпроцесс'; Валерий Александрович чесал в затылке, упирал на трудности с электричеством и отсутствие грамотных токарей. В конце концов хлопнул ладонью по столу - так, что дежурившие у дверей вооружённые автоматами молодые парни бандитского вида, охрана, явно дезертиры, судорожно клацая затворами ломанулись в комнату где шли переговоры, - и сказал:
  - А, ладно! Сам к станку стану, - сделаем! У нас тут хоть и частный сектор рядом, колодцы, но и самим скважина не помешает! Да в посёлках вокруг города почти сплошь центральное водоснабжение... Было. Сделаем! Цену гнуть не стану, главное - чтоб получилось!
   Ударили по рукам, обсудили ещё возможность к весне заказать машину на газогенераторном топливе, оговорили сроки и порядок расчётов - и расстались довольные друг другом.
  
  
  Попрощались со Сталкершей. Перед этим, во дворе мехмастерских, Толик, нагнав на себя проницательный вид, спросил:
  - Ты, брателло, не запал ли на неё? Чо-то есть у меня ощущение, что хочется тебе пригласить её в нашу команду, не?
  - А что?.. - неловко изобразив, что эта мысль только сейчас пришла ему в голову, ответил Олег, - Почему нет? Как ты на этот счёт?..
  - Ну чё сказать... Девка, как грится, справная... Во всех смыслах. Только есть моменты...
  - Какие же? - Олег был удивлён, что, как видно было, брат эту перспективу уже 'прокачал' на 'за' и 'против'.
  - Во-первых, - стал в манере Олега загибать пальцы Толик, - Если уж на то пошло, то 'по законам Дикого Запада', по которым мы теперь и существуем, прежде чем заводить себе новую женщину, надо бы прогнать, а лучше - пристрелить свою женщину прежнюю...
   Олег уставился на брата, пытаясь понять шутит тот или серьёзно.
  - А что? Так уж заведено было. 'Мама, мама, мне кажется, Билл скоро сделает мне предложение! - Почему ты так думаешь? - А он уже пристрелил свою прежнюю жену!' - Толик заржал над своей шуткой, но видя, что Олег и не улыбнулся, продолжил:
  - Прикинь реакцию твоей бывшей. И соответствующую ат-мо-сферу! Ты можешь ей ничего и не говорить - она сама всё просечёт! Даже я просёк, когда ты с ней вчера любезничал, а бабы такое чувствуют спинным мозгом... Собственно, другого им и не дано, да...
  - И чо мне теперь, всю жизнь... Вернее, весь остаток жизни, ходить в 'бывших мужьях'? Толик, вот уж реакция моей 'бывшей' меня волнует меньше всего.
  - Гы. Так я тебе и поверил. Тогда придётся пристрелить - рано или поздно. Лучше раньше, чем по необходимости поздно. Ты крысиного яду в тарелку, что ли, дождаться хочешь?.. Кстати!
  - Что?
  - Не думай, что я не заметил, что ты вчера чай стал пить только после того, как Сталкерша себе налила и отпила!
  - Оно и понятно, - согласно буркнул Олег, - Кто она нам, и кто мы ей? А стволы есть стволы - немалая ценность! А сплю я чутко...
  - Гы. Такая же фигня в голову пришла вчерась. Итого. Дальше. Во-вторых, и это главное, мне не понравился её взгляд. Чо-то тут, брателло... Знаешь, если одинокая молодая, и 'ничего себе' баба пережила этот год, - то через кое-что ей пришлось пройти... Что - она нам 'освещать' не стала. Откуда у неё этот обрез? Ты поверил сказке про соседку? А конфеты? А мясо и сало? Печка? Она ведь ничего внятного на этот счёт не сказала! Знаешь... Как бы нам не привести крокодила в наш курятник!
  - Сейчас выживают только крокодилы. Главное, чтобы это был свой, ручной крокодил. Пудель мне самому без надобности - вон, болонка одна уже есть. C пуделями вон что бывает - шкурка на пеньке... - он вспомнил Графа и кулаки его непроизвольно сжались.
  - Вон, из Элеоноры за несколько месяцев, за полгода, из болонки вполне себе крокодил получился! Ты ж и воспитал, - вспомнил Олег.
  - А! Да. Есть такой момент. - Толик ухмыльнулся, - А ничё крокодильчик получился, а? Не поверишь, - третий день не вижу - уже скучаю... Брателло, веришь? - сам не ожидал!
  - Это любовь, брат! - съязвил Олег.
  - Гы-гы-гы! Точно! Так вот он какой, северный олень! - одобрительно заржал Толик, и тут же стал серьёзным:
  - А если говорить начистоту, то чувствую я в ней... В Сталкерше, то есть. Хм... Родственную душу, как ни странно. Но ничего хорошего в этом нет! Поскольку себя-то я хорошо знаю, и вот что - я бы не советовал брать меня в компанию тем, кого я за свою компанию сам не признал. Понимаешь? Напряжно я себя с ней чувствую. Не рискнул бы лишний раз без необходимсти к ней спиной поворачиваться! Через чур дерзкая и резкая. Напрягает... Да, кстати! Она не лесби случаем?
  - Да ну тебя нафиг, с чего ты взял? - махнул рукой Олег, - Да и я-то откуда знаю?
  - Да не, это я так... Короче, что думаешь по раскладам?
  - Всё что ты сказал - убедительно. Но, в то же время, болонки нам и не нужны. И... Надо бы спросить согласия остальных. Понятно, что по большому счёту мы тут решаем, но определённый пиитет надо бы сохранить. Во избежание.
  
  Но всё определилось раньше и проще. Когда перед уходом пили чай и собирались прощаться, Сталкерша сама, вызвав немалое удивление обоих братьев, вдруг сказала:
  - Вы знаете, Олег, если вы собираетесь предложить мне идти с вами - то я отказываюсь.
  Склонив голову набок, полюбовалась на ошарашенного Олега, убрала с лица золотистый локон, и продолжила:
  - Что-то мне показалось, что именно это вы мне хотите предложить.
  Помолчали.
  - Или мне показалось?
  - Ясное дело - показалось! - влез Толик, - Когда такая глупость следующий раз покажется, - сразу крестись! У нас там рядом целое женское хореографическое училище, - есть с кем пайком делиться!
  - А, ну да! Как я сразу не догадалась! - улыбнувшись, подмигнула ему Сталкерша.
  - Хм... Знаете, Ольга, мы тут через месяц примерно за заказом приедем... Да, уже именно приедем. Тогда, давайте, к этому разговору и вернёмся. И... А, собственно, почему отказываетесь?
  - А вот давайте через месяц к этому разговору и вернёмся! - весело подвела черту Сталкерша.
  
  Когда уже оделись, навьючили на себя рюкзаки с остатками провианта, заправили фляги чаем, и стали прощаться в прихожей, торопясь захватить побольше короткого светового дня, она вдруг сказала:
  - Олег... Сергеевич! Мне так приятно, что мы с вами познакомились, и... хм... не перестреляли друг друга вчера! Вы про вашу собаку рассказывали, я вас так понимаю, как вы все переживали. Переживаете. Я понимаю, - это как члена семьи потерять. Я вам, вашему сыну, подарок хочу сделать. Ну - не подарок - так, презент. К Новому Году. Вот.
   Она протянула небольшую картонную коробку. Олег открыл её, в полутёмной прихожей посветил внутрь фонариком - в древесной стружке на него из коробки уставился красными глазами-бусинками маленький белый крысёнок.
  - Об-ба! - заглянув в коробку, воскликнул Толик, - То-то я слышал, ночью что-то шуршало; я так и понял - крысы!
  - Это домашний крыс, лабораторный, видите - белый! Я их парочку случайно в одной брошенной квартире нашла, - мальчик и девочка. Этот вот - мальчик. Имя ему сами придумайте. Без домашнего питомца как-то не так, я понимаю...
  - Нууу... Спасибо! - растроганно ответил Олег, трогая пальцем крохотное белое тельце с розовым голым хвостом, - Крыс, то есть Сергей, - будет рад! У нас жила крыска как-то. Давно. Совсем ручная, мы с ней даже в телешоу, в Москву ездили, первый приз получили... Ну ладно, это я потом расскажу, в другой раз. Спасибо!
  - Ну, раз у вас 'Крысиная Башня', вам и нужен тотем, правда ведь? - улыбнулась Сталкерша.
  - Там по округе таких хвостатых тотемов бегают стада! - заверил Толик, - Но, конечно, спасибо! От лица всей крысиной общественности Башни!
  - Пожалуйста, Анатолий!
  - Мне тоже очень приятно, что я вчера тебя не пристрелил, хотя очень хотелось!
  - Ладно-ладно, идти пора! - чтобы не дать развиться пикировке, заторопил Олег, - Ещё раз спасибо, Ольга! То есть - Сталкерша. Да! Кстати! Вот вам и от меня новогодний подарок!
  Он извлёк из кармана разгрузки и протянул ей зелёное яйцо гранаты РГД-5.
  - Ой! Мне?? - радость её была огромной и искренней.
  - Вам-вам. Берите. Как пользоваться - объяснять? Вернее - не пользоваться, - использовать?
  - У меня папа - подполковник ВДВ!
  - Ага... Ну, это многое объясняет. Ну, счастливо! - они вышли.
  
  - Ну ты, прям... Расчувствовался, брателло! - хохотнул Толик, когда они уже были на улице.
  - Тебе что, жалко?
  - Нет. Просто забавно смотреть, как тебя разобрало.
  - Ничего не 'разобрало'... Вполне себя контролирую, поверь. Могу я симпатичной мне женщине сделать подарок? Сам-то ты из-за ствола для Белки землю носом рыл - что я, не знаю?..
  - Можешь, можешь, успокойся! Видишь как складывается: за неимением брильянтов или билетов в театр как толковый подарок проходит граната. Оно и, пожалуй, покруче брильянтов будет - по нынешнему времени-то!
  Помолчав, продолжил:
  - В щёчку хоть чмокнула? - в благодарность и на прощание? В залог, так сказать, будущих отношений?
  - Отвяжись! Паси вон округу, а то получится как вчера!
  - Гы. Оно вчера как раз с тобой получилось, не забывай. Ладно - ладно, не заводись, пошутил я...
  
  ИСТОРИЯ СТАЛКЕРШИ
   Вот вспомните как мы с вами представляли Конец света (он же Апокалиписис, еще откликается на Армагеддон, ну, а для друзей просто Полный Песец) году эдак в ... Ну, не важно в каком. Многие думали, что все будет зловеще и величественно, прям как в Библии - всадники там бледные прискачут, земля развернется, ну и прочие голливудские спецэффекты в реале попрут, но все оказалось весьма банально - пришла толстенькая северная лисичка и нагло ухмыляясь навалила такую кучу, что мы и по сей день это дерьмо не можем разгрести.
  Знаете, бывают в истории такие точки отсчета, которые делят жизнь человека на две неравные части - 'до' и 'после'. Не даром ведь говорят 'это было до войны' или 'произошло уже после развала Союза'. Но вот что интересно, хотя про Развал и говорят точно так же, но никто ведь так и не определил дату его, так сказать, первого (или наоборот, окончательного?) прихода. Нет, конечно, все знаю, что сей зловредный пушной зверек с ценным мехом, заявился по нашу душу именно в этом году, но когда начинаешь допытываться более подробно, то едва ли не каждый называет свою собственную дату Развала. Для кого-то это 7 июня - день, когда было официально объявлено о дефолте, после чего рубль упал почти в восемь раз, а кто-то говорит о июле, когда к власти пришло Правительство национального спасения, оно же 'Новая Администрация'. Но ведь если вдуматься, то все началось намного раньше.
   Я, как и большинство наших сограждан, очень долго не замечала первых признаков надвигающейся катастрофы, хотя уже тогда в воздухе витало какое-то напряжение, некая зловещая энергетика, какая всегда ощущается перед грозой. Вроде как все кругом хорошо, птички щебечут, ветерок ласково листвой шелестит, но уже чувствуется приближение яростных шквалов урагана и ослепительных вспышек молний.
   Однако это были всего лишь неясные предчувствия, которые, словно разряды статического электричества, спонтанно возникая, почти сразу исчезали без следа. Тем более, что монолитно-государственное телевидение не оставляло сомнений в том, что как бы не сложились цветные стеклышки в калейдоскопе вселенского бытия, будущее для Страны все равно будет безоблачным.
   Конечно, были и зарубежные радиоголоса, все чаще и все настойчивей пытающиеся донести до вконец отупевшего от халявы и иллюзорного изобилия обывателя мысль о неизбежности проблем уже в самом ближайшем будущем, но кто сейчас слушает радио? Тревожные сигналы в мозги заторможенного электората посылал и Интернет, но всемирная паутина слишком дискредитировала себя едва ли не ежедневными прогнозами конца света, публикуемых вперемешку с фотографиями Ксении Собчак в нижнем белье и 'документальных' съемок вскрытия инопланетян.
   Поэтому даже когда гром все-таки грянул, поначалу большинство приняло его за всего лишь еще одно пиротехническое шоу. Именно поэтому конец света в стране как всегда пришел абсолютно неожиданно.
  Лично для меня конец света начался, когда я увидела, как маленький магазинчик в моем дворе громит толпа, почти сплошь состоящая из вполне прилично одетых людей. В оцепенении я стояла у окна и смотрела, как рассыпаются по асфальту разноцветный кульки и свертки вперемешку с осколками разбитых витрин. Самым страшным был даже не сам погром (слухи о таких вот экспроприациях в других городах циркулировали достаточно давно), а то, что погромщиками были не какие-то бомжи или уличные гопники и даже не вечно грязные гастарбайтеры с соседней стройки, а вполне нормальные люди, среди которых я даже узнал кое-кого из своих соседей. Почему-то именно этот факт и убедил меня в том, что мир окончательно рухнул и реальность, такая привычная и удобная, окончательно и бесповоротно разлетелась на миллионы осколков, словно зеркальная витрина от удара булыжника.
   В тот вечер я еще долго стояла у окна, все надеясь, что хоть кто-то прекратит этот беспредел, но так никто и не появился: ни милиция на УАЗиках с мигалками, ни частная охрана на раскрашенной эмблемами какого-то ЧОПа 'Форде': Наступила эпоха всеобщего эгоизма и каждый теперь мог рассчитывать только сам на себя, а будучи убит или ограблен не мог рассчитывать на хоть чью-то защиту. Просидев у окна далеко за полночь, я набралась храбрости и, сходив в разгромленный магазинчик, набрала целую охапку разорванных и растоптанных кульков и пакетов, брошенных погромщиками. Тогда еще люди не овладели искусством мародерства в полной мере, считая хорошей добычей не пакет крупы или упаковку сосисок, а бутылку дорогого марочного коньяка или пригоршню золотых цепочек. Но очень скоро даже самые тупые поняли, что мародерство в данный исторический момент это не метод обогащения, а способ выживания. И вот тогда Большой Песец пришел по-настоящему.
   Спустя пару дней, на улицах появились первые армейские патрули, а перекрестки 'украсили' блок-посты огороженные стенами из бетонных блоков и мешков с песком. Никакого серьезного влияния на борьбу с валом уличной преступности, буквально захлестывающим город, это так и не принесло - те, кто хотел выжить, все равно могли рассчитывать лишь сами на себя, а солдаты предпочитали отсиживаться на блок-постах, лишь изредка патрулирую ночные улицы на бэтээрах и УРАЛах.
  Однажды я была разбужена многоголосым людским говором за окном. Вскочив с постели, завернувшись в простыню, я, кинулась к окну и выглянула наружу. Перед подъездом собрались не меньше двух десятков соседей, окруживших какого-то незнакомого человека со старинным транзисторным приемником в руках, и что-то бурно обсуждавших. Сгорая от любопытства, я сунула ноги в сланцы, накинула халат и выскочила во двор.
   Протолкнувшись поближе, я стала жадно прислушиваться к доносящемуся из транзистора голосу. Но к моему глубокому разочарованию транслировали обращение какого-то Правительства национального спасения, какой-то 'Новой Администрации', которая объявила о свержении 'преступного авторитарного режима' и введении чрезвычайного положения. Больше никакой конкретики в этом послании не содержалось, если не считать таковыми призыва 'сплотиться вокруг патриотов страны' и угрозы 'дать отпор все врагам Отечества как внешним, так и внутренним'. По окончании обращения зазвучала 'Патриотическая песня' Глинки. Комментировали собравшиеся радиообращение каждый на свой лад, от 'Просрали страну, козлы!' до 'Ну, наконец-то наведут порядок!', но лично я так и не поняла, с чего все так всполошились - один черт все эти склоки в верьхах никакого порядка в нашу жизнь не привнесут, а просрали страну похоже, еще задолго до моего рождения. Домой я поднялась разочарованная до глубины души.
   Однако, в своем прогнозе я несколько ошиблась. Следующей же ночью меня разбудил тяжёлый удар, передавшийся через землю, стены - а затем отдаленный гул, похожий на звуки далекой грозы. Глянув в окно, я увидела зарево грандиозного пожара, встающее зловещим рассветом над центром города. Небо было сплошь прошито ослепительными стежками трассирующих пуль. Периодически треск автоматных и пулеметных очередей заглушался упругими хлопками взрывов, изредка вступали весомым басом то ли тяжелые пулеметы и автоматические пушки.
   Лишь под утро перестрелка поутихла, лишь изредка были слышны отдельные выстрелы или короткие, скупые очереди.
  На утро я, вместе с толпой потянувшейся к центру народа, пришла к Белому дому. Собственно 'белым' он уже не был - стены зияли пробоинами, а начерно закопченные оконные проемы скалились бритвенно-острыми осколками выбитого стекла. Периметр из бетонных блоков и плит был во многих местах снесен, а чуть поодаль дымилось несколько сгоревших грузовиков и бэтээров. Полуразрушенное здание областной администрации было окружено плотным кольцом военных, сплошь офицеров и прапорщиков внутренних войск, а вот милиции что-то не было видно совсем. Народ все прибывал, но люди вели себя как-то пришиблено, даже разговаривали вполголоса - видимо, сказывалась сюрреалистичность ситуации, когда посреди мирного, залитого летним солнцем города солдаты расстреливают резиденцию власти, которой еще недавно преданно служили.
   Потолкавшись в толпе, я из обрывочных сведений, выхваченных то тут, то там сумела-таки составить общую картину ночного боя. (А то, что тут был именно бой, сомнений не оставалось, достаточно было взглянуть на взорванные пулеметные гнезда и сорванный с опор шлагбаум при въезде). Звучала она приблизительно так:
  Позавчера ночью в столице произошел военный переворот. Возглавил путч генерал Родионов, командующий воздушно-десантными войсками, бросивший на столицу целую дивизию ВДВ. Десантники буквально за пару часов заняли все мало-мальски значимые объекты города, уничтожив оставшихся верными президенту и парламенту милицию и ОМОН. Поднятая по тревоги отдельная дивизия оперативного назначения внутренних войск не успела воспрепятствовать молниеносному захвату власти и уже на въезде в город втянулась в бой с десантурой, по слухам там и сейчас, спустя двое суток, периодически вспыхивают локальные стычки между десантниками и спецназом.
   Наутро, чины из министерства обороны сформировали Правительство национального спасения, ту самую 'Новую Администрацию', избрав президентом все того же Родионова, который первым же указом ввел в стране прямое президентское правление, назначив на должности генерал-губернаторов командующих военными округами. Ко всему прочему тут же им были подписаны списки лиц подлежащих немедленному аресту, в число которых угодила и большая часть ныне действующих мэров и глав областных администраций... Понятное дело, что уютно устроившиеся за годы застоя, чиновники вовсе не хотели покидать свои роскошные кабинеты и переезжать в сырые и неотапливаемые тюрьмы, а потому попытались саботировать указы новой власти, призвав на помощь оставшуюся верной милицию.
   Но, даже не смотря на то, что армия, в отличие от МВД, была серьезно ослаблена массовым дезертирством рядового состава, силы были явно не равны - армейцы, куда лучше вооруженные и имеющую бронетехнику и артиллерию, в считанные дни смели казавшуюся абсолютно незыблемой административно-командную вертикаль в регионах.
   В нашем областном центре произошло приблизительно то же самое - вэвэшники, сняв ночью с охраняемого периметра большую часть личного состава, взяли штурмом здание областной администрации, повыкидывав из окон засевших там немногочисленных ментов. Временную администрацию возглавил командир <вованского> полка.
   Побродив еще по пустынной площади вокруг полуразрушенного здания, я пошла домой со странным чувством, как будто побывала на похоронах какого-то не очень близкого, но все же хорошо знакомого человека. Впрочем, если вдуматься, то именно на поминках по навеки исчезнувшему политическому режим я и побывала.
   А выживать (именно выживать, а не жить) становилось все труднее и труднее. 'Новая Администрация' не сделала ничего нового, кроме как огородилась колючкой и бетонными блоками, создав внутри города 'зелёную зону', - аналог оккупационных 'зелёных зон' в Кабуле и Багдаде. Ресурсов больше не стало. 'Апофеозом' мудрости было 'решение' всеми способами выгнать людей из городов 'на подножный корм' в деревни и 'сельскохозяйственные коммуны'.
   Всё происходило постепенно, но быстро. Сначала позакрывались немногие оставшиеся не разгромленными магазины, на их место пришли стихийные рынки растущие, словно метастазы раковой опухоли. Торговцы собирались буквально на каждом свободном пятачке, оперативно стаскивая туда картонные коробки и скамейки, выломанные в ближайшем сквере и под охраной дюжины мрачных личностей в разномастном камуфляже, вели свой незамысловатый бизнес. Торговлей это было назвать нельзя хотя бы в силу того, что все сделки были скорее обменом ценностями, поскольку очень скоро стало ясно, что рубль, как денежная единица, не стоит даже той бумаги, на которой напечатан. Лишь первое время отдельные состоятельные счастливчики расплачивались неведомо как сбереженными долларами и евро, а потом окончательно наступила эпоха натурального обмена.
   Все это время я провела, бесконечно блуждая по сотням расплодившихся базарчиков, пытаясь (иногда даже успешно) выменять хоть что-нибудь полезное для нынешней жизни в обмен на то, что когда-то оставляло смысл жизни в прошлом. Первым ушел на рынок замечательный южнокорейский телевизор <Самсунг> с экраном чуть меньшим, чем крышка письменного стола. Тогда еще из-за наличия электричества подобные вещи неплохо ценились, и в результате этой бартерной сделки я получила продуктов почти на четыре месяца более-менее сытой жизни. Следующим обреченным стал ДВД-проигрыватель, за который я умудрилась-таки выменять у прижимистой крестьянки аж целый мешок картошки, что для того времени можно было считать очень выгодной сделкой. А вот почти новую кофеварку 'Скарлетт' я просрала, причем практически в буквальном смысле этого слова - потащив давным-давно ненужный агрегат на рынок в надежде обменять на какую-нибудь крупу, я, поддавшись случайному порыву, отдала его за две банки сгущенки, которые по приходу домой и съела в один присест, намазывая на размоченные в кипятке сухари. Конечным результатом этой гастрономической оргии стало многочасовое бдение на унитазе, благо в то время канализация функционировала еще более-менее исправно.
   С реализацией музыкального центра у меня вышла крупная промашка - именно в это время на город обрушилась первая волна веерных отключений электричества, и вся бытовая техника резко упала в цене. (И вправду кому нужен домашний кинотеатр, если свет дают хорошо, если на три часа в день?) Поначалу было дико видеть, как за разбитыми витринами магазинов сиротливо сгрудились супернавороченные домашние кинотеатры и плазменные телевизоры. Брошенные и никому не нужные, они почему-то напоминали мне гламурных декоративных собачек, всех этих пудельков и мопсов, которые вдруг надоели своим хозяевам и тут же оказались на улице. Когда-то они было желанны и престижны, украшая интерьеры элитных квартир и фешенебельных коттеджей, а теперь хозяева забыли про них, занятые куда более важными делами. Например, пытались выжить.
   Одним словом, хотя вырученные за мой 'Филипс' с пятидисковым чейнджером два пакета вермишели были скорее моральным утешением, чем реальным доходом, но тогда я радовалась и этому.
  Последним я, скрепя сердце, рассталась с ноутбуком, 'наварив' на этой сделке на удивление много. Электричество в большинстве спальных районов города уже начало переходить в разряд экзотических явлений, вроде северного сияния или шаровой молнии, и понимая бесперспективность обмена навороченного ноута на банку тушенки, я пошла ва-банк - смотавшись на армейский блок-пост и в два счета охмурив истосковавшегося по женскому обществу радиста, за пару часов зарядила аккумуляторы своего 'Ровербука' после чего исчезла, оставив незадачливого сержанта в состоянии глубокого разочаровании. На следующий день я толкнула ноут на отдаленном рынке барыге-кавказцу с лицом не слишком обремененным интеллектом, продемонстрировав ему на экране какую-то эффектную игру-стрелялку с кровищей и взрывами. На вопрос 'Как эта фыгня будэт работат когда батарэйка сядэт?' я небрежно ответствовала, что, мол, без проблем, все пашет от солнечных батарей, при этом демонстративно ткнув пальчиком в собственноручно наклеенные на верхнюю крышку ноутбука прямоугольные кусочки закопченого стекла.
   Столь дерзкая коммерческая операция позволила мне хорошенько затариться едой и протянуть до первых холодов, когда 'неожиданно' для всех стало ясно, что этой зимой отопительного сезона не будет. Совсем.
   С первыми же морозами на всех окрестных блошиных рынках синхронно подсочила в цене теплая одежда, но при этом нашлось очень мало желающих ее продавать. Именно в это время все окончательно осознали, что проблемы в стране из экономического кризиса плавно переходят в полную катастрофу, а нынешняя зима станет настоящим тестом на выживание, который сдадут увы, далеко не все. Лица людей на улицах как-то резко переменились, куда-то исчезли апатия и обреченность, теперь куда ни посмотри, кругом была видна какая-то отчаянная, даже бесшабашная удаль, эдакое чувство собственной обреченности, смешанное с желанием хорошенько повеселиться напоследок. При этом лишь незначительная, самая параноидальная, часть пресловутого электората предпринимала хоть какие-то существенные приготовления к предстоящей, страшной зиме. Из отрезков труб и старых железных бочек варганились печки-буржуйки, самые продвинутые и вовсе складывали внутри квартир настоящие печи. Почти в это же время электричество перешло в категорию умозрительных абстракций даже там, где оно ещё было - при первых же сильных морозах решившие согреться самопальными обогревателями горожане напрочь выжгли все трансформаторы на районных подстанциях. Власти предприняли тогда первую и последнюю попытку ремонта, но все свелось к новым выгоревшим дотла трансформаторным будкам.
  Приблизительно в это же время мне впервые по-настоящему повезло - умер сосед напротив, древний, но еще крепкий дедок с лихо закрученными усами, как у Буденного. Его супруга, чистенькая и трогательно-вежливая седенькая старушка, называвшая меня всегда не иначе, как <доченькой>, посвятила меня в свою тайну, которую она, вполне обосновано, боялась выдать первому встречному. Оказалось, что Иннокентий Кузьмич был не только заслуженным машинистом и ветераном труда, но и заядлым браконьером. Именно благодаря этому его курковая незарегистрированная двустволка и избежала повальных конфискаций легального огнестрела, организованного с истеричной поспешностью агонизирующей властью. Старушка панически боялась разглашать эту <страшную> тайну, будучи в силу совкового воспитания уверенной, что стоит только поделиться этим секретом хоть с одной живой душой, как ее тут же упекут в далекий сибирский лагерь вместе с убийцами и насильниками. Мне она решила довериться лишь по причине полной безысходности - к тому времени положенные пенсионерам социальные пайки не выдавали уже третий месяц, и старушка переборов страх, решила пуститься во все тяжкие, сменяв ружьишко 'на что-нибудь покушать'. Я мигом смекнула открывшиеся передо мной перспективы и мгновенно согласилась стать посредником в совершении этой полукриминальной сделки.
  Тогда оружие еще не стало предметом свободной купли-продажи наравне с картошкой и мылом, а потому, как всякий эксклюзив, имело огромную ценность. К тому же оружейные рейды привели к тому, что оружие осталось на руках либо откровенных бандитов, либо состоятельных граждан, сумевших откупиться от заявившихся за стволами 'конфискаторов'. А осенний взрывообразный рост преступности и вовсе повысил спрос на любой, даже самый завалящий ствол до немыслимых пределов, поскольку каждому стало ясно, что в самое ближайшее время уже сам факт обладание хоть каким-то оружием станет синонимом выживания. Именно поэтому я и согласилась сыграть роль посредника в продаже бесценного ружья. Причем в продаже самой себе.
  Конечно, я вовсе не собиралась платить за него реальную (читай - просто фантастическую) цену, которую дали бы за него серьезные торговцы, благо Пилагея Ильинична со своим хроническим маразмом навряд ли понимала истинную ценность предмета торга. (Угрызения совести, мучившие меня по этому поводу исчезли где-то через полминуты размышлений на эту тему. В конце концов не надо быть провидцем, чтобы понять тот простой факт, что нынешнюю зиму бабка все равно не переживет, а драгоценный 'тозик' достанется случайному мародеру.) К тому же, к моей вящей радости, в комплекте с ружьем бабулька отдавала три десятка патронов с крупной дробью, но и полторы банки пороха, вкупе с полусотней латунных гильз и коробкой капсюлей. Это окончательно развеяло все мои сомнения в плане чистоплотности такого торга.
   Сделка совершилась к всеобщему удовлетворению, Пилагея Ильинична получила кроме муки и консервов еще и одну из двух печек-буржуек, привезенных мной со своей заброшенной дачи. Вторую, с приваренным баком для подогрева воды с превеликим трудом вытащенную из тесной бани, я предусмотрительно оставила себе. Однако, и тут пришлось понести немалые расходы - за вывоз печек из садового кооператива пришлось отдать двум жадноватым деревенским мужичкам полбанки бесценного пороха.
   Где-то в это же время начали исчезать армейские блок-посты. Поначалу с каждым днем уменьшался их численный состав - по ночам отчаявшиеся солдатики дезертировали поодиночке, унося с собой оружие и сухпайки. В конце концов, все кончилось тем, что один из отдаленных блок-постов, в котором из личного состава осталось лишь полдюжины офицеров, был захвачен какой-то бандой, грамотно снявшей часового, а затем вырезавшей так и не успевших проснуться военных. К приезду тревожной группы все стрелковое оружие, запасы продовольствия и топлива исчезли без следа вместе с нападавшими.
   Спустя несколько дней, все оставшиеся войска и милиция были сосредоточены вокруг центра города и парочки пригородных элитных поселков. И тогда на улицы пришла настоящая анархия...
   Самое первое убийство, произошедшее у меня на глазах, случилось уже на вторую ночь после того, как армия и милиция сдали город на откуп уголовникам и мародерам. Где-то за полночь на улице послышался шум драки, затем дикий, какой-то нечеловечески вопль, прерванный хлюпающим ударом, словно кто-то пытался обработать громадную отбивную кузнечным молотом. Затем все мгновенно стихло, лишь слышался удаляющийся топот обутых в тяжелые зимние ботинки ног.
   На утро в неверном свете зарождающегося дня я увидела скрюченный труп с размозженной головой, вмерзший в лужу крови посреди детской площадке. Как ни странно это зрелище, в иное время ужаснувшее бы до глубины души, не произвело на меня ровным счетом никакого впечатления - похоже, что внутренне я была уже готова к тому, что очень скоро подобное станет таким же обыденным явлением как дождь или закат.
   Где-то в середине ноября снег лег уже окончательно и термометр за окном показывал ниже нуля не только ночью, но и днем. Окна многоэтажек ощетинились дымящимися трубами, а стук множества топоров стал непременным спутником каждого утреннего пробуждения - оставшиеся в городе сограждане усиленно заготавливали дрова, вначале ломая скамейки во дворах, потом беседки в детском садике по соседству, а под конец взялись за немногочисленные тополя вдоль аллей. Все попытки отапливаться, сжигая мебель, не увенчались успехом - ДСП давало куда больше копоти и дыма, чем огня.
   Я тоже по мере сил поучаствовала в запоздалой подготовке к отопительному сезону, однако, вскоре окрестные источники топлива истощились, и дрова пришлось возить из ближайшей лесопосадки, благо до нее было не больше пары километров. Другое дело, что даже такой не слишком далекий путь был доступен лишь молодым и сильным, а старики, оставшиеся без помощи родственников были обречены на скорое вымерзание.
  
   Приблизительно в это же время я впервые в жизни убила человека. Сейчас-то я понимаю, что только то, что я в основном сидела дома, спасло меня от того, чтобы сей факт случился намного раньше. Произошло это банально, вовсе не так, как в фильмах Роберта Родригеса, где главные герои сближаются в смертельном противостоянии под тревожно-пронзительную музыку Мориконе, а потом как и положено, включается эффект замедления времени и летящая вместе с пулей камера, эффектно пробивает голову главного злодея.
   Спасло меня только то, что сразу после приобретения двустволки я нашла в кладовке ржавое полотно ножовки и, обмотав один конец тряпкой, отпилила у ружья оба ствола и приклад, получив, таким образом, некое подобие старинного двуствольного пистолета, достаточно компактного, чтобы спрятать под одежду.
   Именно поэтому, когда в плохо в освещенном переулке дорогу мне перегородили трое малолетних шакалов породы 'гопник уличный обыкновенный', я одним движением выхватила обрез из-под куртки и направила в брюхо самого высокого, явно вожак стаи. Наверное, я все же не стала бы стрелять, но в панике так крепко сжала оружие, что указательный палец невольно вдавил спусковой крючок...
   Эхо от оглушительного выстрела еще гуляло между бетонными стенами, а двое уцелевших ублюдков уже скрылись под аркой, бросив третьего, корчащегося на земле с развороченным крупной дробью животом. Некоторое время я оцепенело смотрела на извивающееся на окровавленном снегу скулящее существо, еще совсем недавно бывшее наглым и уверенным в собственной безнаказанности самцом. В фильме какого-нибудь Джона Ву я должна была бы со звонким щелчком перезарядить обрез, выбросив на снег зашипевшую гильзу, и посмотрев в глаза поверженному врагу сказать что-нибудь многозначительное, пригодное для финальной фраза блокбастера, а потом выстрелом в упор добить умирающего. Но в жизни все оказалось совсем иначе - я просто постояла еще чуть-чуть и, спрятав оружие за пазуху, не торопясь, пошла по улице в сторону своего дома. В голове у меня была полная пустота, и рухну на кровать, я уснула быстро и безо всяких сновидений.
  
  В конце ноября в городе произошло то, что историки Древнего Рима назвали 'нашествием варваров', вот только 'варвары' эти не вторглись из далеких заморских земель, а напротив, были, плоть от плоти города - в последних числах месяца взбунтовалась колония особого режима на окраине. Подробности этого бунта я узнала лишь спустя долгое время от одной знакомой, которая служила там заместителем начальника колонии по воспитательной части.
   Тюрьма была переполнена заключенными, как отбывавшими срок с докризисных времен, так и осужденных за грабежи и убийства в последние месяцы. Камеры были переполнены, отопление осуществлялось самодельными печками, для которых вечно не хватало дров, а питание было настолько скудным, что случаи смертей от истощения вовсе не были чем-то из ряда вон выходящим. Тюрьма - всё же закрытое заведение, доступ 'с воли' очень затруднён, если не считать сотрудников, которые сами жили очень компактно; так что эпидемия ИТУ обошла стороной. Но в конце первого месяца нового года, администрации ИТУ стало понятно, прокормить всех зэков до весны не удастся. Получив подобную шокирующую информацию, новоиспеченный глава временной администрации принял по-военному прямое решение - ничтоже сумняще, он приказал попросту уничтожить часть наиболее опасных уголовников, дабы остальные смогли хоть как-то протянуть на скудных запасах, хотя до весны.
   Понятное дело, что выполнить такой откровенно бредовый приказ никто не спешил, и сотрудники ИТУ затаив дыхание, с ужасом ожидали приказа начальника колонии. Неизвестно, чем бы кончилось вся эта история, если бы какой-то доброхот не додумался сообщить зэкам об их возможной участи.
   Как именно начался бунт, точно не знает никто, но буквально за несколько минут вырвавшиеся из камер заключенные овладели тюрьмой и с отчаянием обреченных ринулись на штурм сторожевых вышек. Конечно, прежде чем погибнуть, часовые успели расстрелять немалую часть нападающих, но все же большинство зэков вырвалось в город, причем кое-кто с трофейным оружием в руках, в результате чего перепуганные горожане получили Варфоломеевскую ночь и 'Утро стрелецкой казни'' что называется 'в одном флаконе'.
   К счастью боеприпасов у заключенных оказалась не так уж и много, а армейские подразделения, контролирующие центр города, 'зелёную зону', были все еще достаточно сильны, чтобы если не остановить, то хотя бы как-то сбить волну уголовного беспредела. Несколько дней в городе почти непрерывно гремели выстрелы и рычали моторы бронетранспортеров - армейцы в последнем порыве зачищали город от разбежавшихся урок. О каких-то арестах и задержаниях речи уже не шло - оказавших сопротивление или даже просто подозрительных личностей расстреливали на месте, а потому при этом полегло немало вполне добропорядочных граждан. Все это время я безвылазно просидела взаперти, боясь даже высунуться на улицу и слышала, как на вторую ночь в квартиру Пилагеи Илиничны вломились какие-то уроды, высадив тонкую фанерную дверь. Отчаянные крики старушки, наивно попытавшейся позвать на помощь соседей, были прерваны глухим ударом...
   Через некоторое время, как видно не найдя чем поживиться в квартире бедной бабульки, уроды начали ломиться ко мне, решив, что за такой замечательной железной дверью уж наверняка есть что-то очень ценное. Сообразив, что просто отсидеться мне не удастся, а даже самая прочная стальная дверь рано или поздно не выдержит напора стаи разгулявшихся отморозков я, не долго думая, зарядила в обрез специально заготовленный холостой патрон и пальнула в прихожей, так что уши заложило, попутно, рявкнув, что если они, петухи фаршмачные, сейчас же не срыгнут, то за сохранность их очка я не ручаюсь. Ответом мне был топот убегающих вниз по лестнице ног.
   На третьи сутки зачистка пошла на убыль, основная масса беглых уголовников была либо уничтожена, либо разогнана по подвалам и брошенным владельцами бесхозным квартирам, однако и армейцы понесли немалые потери и, что самое важное, потратили практически все запасы топлива и боеприпасов. После этого все уцелевшие армейские подразделения были стянуты на территорию полка внутренних войск, где и разместилась временная администрация области. Лишь на выезде из города еще остались небольшие заставы, вяло пытавшиеся перенаправить вконец отчаявшихся людей, покидающих город, в уцелевшие после эпидемии 'сельхозкомунны'.
   С началом эпидемии ситуация с продовольствием в городе обострилась до крайности - рынки практически опустели, жители окрестных сел смекнули что почем и перестали отдавать картошку и мясо за никчемные МР3-плееры и сотовые телефоны. Очень ценились оружие (но его никто не продавал) и теплая одежда (однако, и тут спрос на порядок превышал предложение). Голодные и растерявшие последние остатки морали люди пытались выживать кто как может - мужики сбивались в стаи и промышляли грабежами, создавая конкуренцию уже существующим бандам гопников; а женщины пошли традиционным путем, предлагая в качестве товара в бартерных сделках самих себя. Но большую часть этих жриц любви составляли бабы с явными симптомами таких заболеваний, которые делали даже сближение с ними с подветренной стороны небезопасным занятием, а уж о занятии любовью без скафандра высшей биологической защиты нельзя было и помыслить, поэтому нива секс-услуг так и осталась толком не паханой.
   На улицу стало страшно не только выходить, а даже просто высунуться из подъезда - шанс получить по голове монтировкой прямо в подъезде собственного дома был куда выше вероятности найти хоть что-то съедобное в полумертвом замерзающем городе. Когда у меня закончились продукты, я решилась на крайние меры - спрятав обрез под стареньким пуховиком, пошла в соседний микрорайон - грабить. Объект экспроприации я выбирала не слишком долго - самыми беззащитными, но при этом имеющими при себе хоть что-то ценное, были немногочисленные уличные торговцы. Моими жертвами стали неопределенного возраста мужик, тащивший на пару с замурзанного вида теткой здоровенную тележку, набитую баулами и пакетами. Единственное чего я боялась, так это физического сопротивления, поскольку тогда бы уж точно пришлось пристрелить этих куркулей на месте, но, увидев направленные на них два ружейных ствола, парочка так перетрухнула, что даже не смогла внятно ответить на вопрос о содержимом тележки. Пришлось самой, положив торгашей мордами в снег, потрошить сумки, выбирая лишь самое необходимое и полезное, причем в том объеме, что я смогла бы унести самостоятельно. Моей добычей стали консервированные овощи, тушенка, несколько пакетов спагетти, три упаковки чая, огромная пачка галет и (о чудо!) небольшая коробка шоколадных конфет. По быстренькому связав разнесчастных жертв разбойного нападения их же собственным тряпьем, я помчалась домой, где тут же, не жалея дров, раскочегарила буржуйку и поставила на огонь кастрюлю с водой.
  Через полчаса я уже уплетала спагетти вперемешку с тушенкой, закусывая галетами. Охаляпнув здоровенную тарелку давно забытого на вкус итальянского деликатеса, я нашла в себе силы сделать небольшую передышку в приеме пищи и стала нетерпеливо ждать когда, наконец, закипит сверкающий никелированными боками чайник.
   На улице уже стемнело и пламя из приоткрытой дверцы печки освещало кухню. Язычки пламени, словно живые, плясали на красиво переливающихся углях; я возлежала на диване впервые за долгое время сытая и счастливая, прихлебывала горячий чай и медленно, и со смаком поедала конфеты с ромовой начинкой. Наверное, именно в этот момент я и поняла, что жизнь после конца света будет не совсем такой уж ужасной и беспросветной, как мне казалось сразу после Развала. Ведь можно будет вот так запросто лежать и не думать об опостылевшей работе, выплатах по кредитам, жирных начальниках-уродах с потными ручонками, лицемерных подругах-кровопийцах и развратных кобелях-ухажорах. Всего этого попросту больше не существует:
  В следующий раз я 'пошла на дело' через неделю. На этот раз я предусмотрительно захватила с собой старый отцовский рюкзак, дабы не ограничивать себя в объеме экспроприированных ценностей. Но все пошло вовсе не так, как я ожидала.
   Два мужика, впрягшихся в постромки солидного размера четырехколесной телеги, не захотели безропотно делиться захомяченным добром и одновременно кинулись на меня с бармалейского вида тесаками. Спасло меня только то, что один из нападавших споткнулся, запутавшись в упряжи. Второй умер мгновенно, получив заряд картечи прямо в грудь. Пока уцелевший мужичонка, истерично матерясь, выпутывался из веревок и ремней, я успела перезарядить обрез и прицельно снесла ему голову дуплетом из двух стволов.
  Стараясь не смотреть на окровавленные трупы, скорчившиеся на пропитанном кровью снегу, я наскоро осмотрела содержимое телеги и тут же поняла, насколько мне повезло - пластиковые мешки оказались забиты мороженым мясом и салом. Содержимого вполне хватило бы не только, чтоб протянуть до весны, но и для осуществления самых заманчивых коммерческих операций.
   Конечно, и речи не было о том, чтоб самой тащить неподъемную телегу несколько километров до моего дома и я решила пойти на хитрость - скинув в ближайший канализационный колодец уже начавшие коченеть трупы, я старательно ликвидировала все следы побоища, тщательно присыпав снегом кровавые пятна. Затем, собравшись с силами, перетащила большую часть набитых мясом мешков в ближайший гаражный кооператив, где и спрятала их, рассовав по переполненным мусорным контейнерам, завалив сверху всяким хламом. Затем впряглась в телегу и потащила добытое нелегким мародерским трудом по заснеженным улицам, оставляя за собой глубокую колею.
   Наверное, никогда в жизни я не уставала так сильно, как в тот вечер. Если поначалу тележка была просто тяжелая, то через пару сотен метров она словно потяжелела втрое, а еще через сотню казалось, что на нее незаметно подсел нагловатый слон-попутчик, тайком заныковшийся промеж трофейного мяса. Ремни врезались в плечи, сапоги проваливались в снег, кроша наст, но я с методичностью машины переставляла ноги, понимая, что если остановлюсь, то скорее всего, уже не смогу подняться. Ввалилась я в подъезд в полуобморочном состоянии, но безмерно счастливая от осознания ниспосланного судьбой богатства.
   Посидев на бетонных ступеньках и чуть было не заснув, я все же собрала все оставшиеся силы и сволокла твердое, как сосулька мясо к себе в квартиру, а потом повалилась спать даже не раздеваясь. Однако, не смотря на смертельную усталость, спала я плохо, ворочаясь и периодически просыпаясь. Возможно, какой-то идеалист и подумал, что меня мучила совесть за двух невинно убиенных человек, но на самом деле меня куда больше волновала судьба драгоценного мяса припрятанного так небрежно...
  
  ПРЕДНОВОГОДНЕЕ
  
  Так незаметно подошло время к Новому Году.
  Вот уж чего не ждал в прошлый новый год, так это того, что ТАК придётся встречать следующий...
  Что я там в прошлом году хотел-то? 'У деда Мороза', то есть? Что-то и не помню сейчас... Наверняка какую-нибудь голимую фигню типа айпада или нового айфона... А, вспомнил! Я ж ноутбук хотел! Вот нафига бы он мне спёрся? - нет, ноутбук и точка! Зачем, если дома свой хороший комп, личный? - а в институт с ним ходить, выпендриваться! Ой, дурак был, ой дура-а-а-ак... Столько возможностей было! Впрочем... А что 'возможностей'? Единственно, о чём жалел, - надо было в страйкбол поиграть, да с парашютом прыгнуть... Страйк - потому что нарабатываются навыки в перемещении, в тактике. А с парашютом - потому что теперь уже не прыгнуть... А в остальном... Всё же, только сейчас начал понимать, насколько нас батя спас, вытащил из этого говна, в которое мы чуть не вляпались - или попёрлись бы 'в деревни', как мама хотела, или в 'центр эвакуации', или просто бы сидели без дела и цели на жопе, когда надо было мародёркой в полный рост заниматься. Сейчас бы нас уже тогда прирезали бы. Или сдохли бы мы от эпидемии. Или сидели бы в холодном бараке в сельхозкоммуне 'и грызли бы последий йух без соли', как выразился грубый Толян.
  А всё потому, что батя реально ситуацию представлял, и к этому готовился - хотя бы и мысленно в основном. А потом - Толян...
  Он странный, конечно. Как-то временами он мне реально напоминает батю, а временами - какого-то отмороженного зверя. Иногда я его боюсь. Не то что как человека боюсь, а как гранату боюсь, у которой, как кажется, чека еле-еле держится, вот-вот выскочит, - и не знаешь что делать, то ли к ней кидаться, успеть рычаг прижать да чеку поплотней вставить (благо батя с 'поступившими нам на вооружение' после очередного гешефта с вояками гранатами мне ликбез провёл); то ли уже из комнаты кидаться, чтобы взрывом не накрыло. Но что не отнять - во-многом мы и выживаем ведь благоаря ему, и благодяря его зверству. Если бы не он... Да, чисто на хомячении, на батиной предусмотрительности, что само по себе и хорошо, но вряд ли мы бы столько протянули. С теми же автоматами. С мародёркой-оптовкой. Это не отнять, да. А иной раз как вспомнишь... Не, лучше не вспоминать. Да. Лучше не вспоминать, и не думать. Достаточно знать - он НАШ, Толик. Как ручной волк, - который из рук ест и погладить себя даёт, - но при этом так ведь волком, зверем и остаётся. Он наш, Толик... В чём-то он на батю похож. Или батя на него? Внешне? Поступки? Да они же постоянно собачатся! Но, тем не менее... Ай, да ладно! Что о всякой фигне думать! - Новый Год скоро! То, что мы до него дожили, уже, как говорит батя подражая диктору ТэВэ, 'Это большой успех всего коллектива!'
  У нас появилась теперь перспектива. После возвращения бати с Толяном из похода мы конкретно зажглись надеждой на 'развитие' - если мы 'по воде' реально станем совсем автономными, и заделаемся тут дилерами по реализации, а может - и по установке этих самых скважин, - то тогда можно будет и прилично гарнизон расширить, что, как говорил батя, становится реально необходимым всвязи с повальной вооружённостью. Дилемма, говорит - или нам идти 'под кого-то' со временем, или самим 'расти до серьёзного уровня' - а то съедят. Оно понятно... Только ни батя, ни Толик, который был конкретным единоличником, ни я - не хотели идти под кого-то. Оставалось одно - расти.
  
  Я как-то спросил батю: а что Толян, не рассматривал никогда варианта примкнуть к какой-нибудь более серьёзной... организации, - чуть не сказал 'банде'? С его-то навыками? Он бы у любого барона карьеру сделал. А? Нет, - говорит. Ты его, говорит, ещё слабо знаешь. Он конкретный индивидуалист и 'кот, который сам по себе'. Он, говорит, лучше на сухих корках будет сидеть, но не пойдёт к кому-то 'в услужение', как оно не называйся - 'служба' или сотрудничество... Индивидуалист ещё тот! Он даже личным составом командовать не может, - он всегда сам по себе! Обучить, передать навыки - да; но в бою, и вообще, - одиночка! Он, говорит, ты заметил? - почему с нами-то держится? Потому что с нами он равный, и даже с нами он в то же время сам по себе. Делает, чёрт побери, что хочет... По большому счёту - что сочтёт нужным. В этом, говорит, и его плюс, и минус. Единство, типа, и борьба противоположностей! - не слыхал про такое? Нет? Ну и не надо, значит.
  
  ***
  
  После их возвращения из 'экспедиции' батя презентовал мне маленького крысёныша, - говорит, подарил им кто-то там, на заводе. Чёрт, я был рад! Всё же с исчезновением (мягко говоря) Графа было временами совсем одиноко. С мамой у нас и раньше-то отношения были... Ну, до всего этого. Она вся в этом своём бизнесе была, вся 'на позитиве'; встречи-презентации-'мастер-классы', 'личностный рост'; до меня ей вечно не было дела. А сейчас... Сейчас она вообще как-то отдалилась. Стала сама по себе... Ну да ладно.
  Я определил крысёныша жить в клетку бывшей нашей попугаихи - кареллы. Поставил ему там картонную коробку и набросал крупно порванной мятой бумаги - что он сам себе гнездо организует я знал, у нас уже жила раньше, давно, крыска Дося; и как и что с этой животиной делать я вполне представлял. Укрепил ему там палку с сучками - лазить и грызть. Поставил поилку и положил кусочек сухаря. На ночь - клетку к себе в палатку, чтоб не замёрз. С час, пока я читал, он шуршал, рвал бумагу и утаскивал её в домик - устраивался на ночлег. Так, под эти звуки я и уснул.
  
  Ночью я проснулся от чёткого ощущения что на меня кто-то смотрит... Не поворачиваясь, не двигаясь чуть приоткрыл глаза - темнота. Свечка, подвешенная 'для тепла' в светильнике к пологу палатки, в которой теперь, зимой, я взял обыкновение спать, погасла, и вообще ничерта не было видно. Аккуратно и медленно я просунул руку под подушку и взялся за рукоятку своего ТТ-шника, с которым, впрочем как и с наганом, не расставался и ночью. Выждал. Ничего и никого, но ощущения чьего-то взгляда не походило. Блин! Да что же это такое! Башня на охране, я в наглухо застёгнутой палатке - что за фигня??
  Не выпуская из руки пистолета, хотя и не взводя пока курок, нашарил в кармашке палатки фонарик, зажёг... Палатка-то, как и была, застёгнута! - и только сбоку сверкнули красным две яркие точки... Да это же мой крысюк!
  Секунд тридцать мы смотрели друг на друга, причём крысёныш стоял столбиком, ухватившись передними лапками за край одеяла.
  - Ты что, морда усатая? - спросил я его.
  Тот, понятно, ничего не ответил, только пошевелил усами. Я осторожно поднёс к нему руку. Крысюк розовым носиком-кнопкой тщательно обнюхал её и лизнул палец. Я взял его в руку. Такой маленький, тёпленький, мохнатый... Я посмотрел на клетку - видать, пролез между прутьями, совсем ещё малой, надо будет прутики переплести проволокой. Ишь... тотем. Держа его в одной руке, пальцем второй погладил его по башке, почесал за розовым ухом, пощекотал под подбородком. Крыс затащился, аж закрыл глазёнки... Балде-е-ешь, падла! - как сказал бы Толик. Осторожно перепроводил его обратно в клетку:
  - Спи давай. Тотемный зверь...
  
  ***
  
  А так - к новому году так вообще мы хорошо устроились: Башня вся наша... Не всем так повезло-то. Тепло. Жратвы хватает. Вряд ли кто ещё из гопников дёрнется на нас - есть чем встретить. Батя сказал, что сейчас слабоорганизованные 'коллективы' больше пяти человек и без своей 'продуктовой поляны' распались скорее всего. Пять человек, говорит - это предел численности банды, чтобы могли себя прокормить налётами. Грабить-то особо уже некого, просто не прокормиться с мелочёвки-то; а те, у кого есть что взять - те уже серьёзно обустроились, типа нас. Опять же, эпидемия... Кто мер не принял; и где народу много было - у тех же 'баронов', у которых и производство, и запасы, и много контактов с внешним миром, и целые частные армии - тех эпидемия могла здорово выкосить. По весне, говорит батя, возможнѓѓы войны за передел прав собственности - с теми, у кого собственности в избытке, а личный состав эпидемией повыбило.
   К нам это не относилось, у нас, напротив, численность 'гарнизона' выросла - батя, посоветовавшись с нами, принял в Башню ещё четыре человека. На правах, как он выразился, 'вольнонаёмных работников с перспективой гражданства'.
  
   Когда ударили морозы, и со жратвой в городе совсем стало никак, к Башне стали приходить люди, просились... Просто за еду и тепло готовы были работать. Что угодно делать. Как они чувствовали, что Башня обитаема? Из Башни мы выходили теперь редко - просто незачем было, даже когда эпидемия прошла. Очистки, мусор, банки - всё только в мусорные пакеты и в первый подъезд, в 'мусорные квартиры'. Печи топились с подачей дыма в лифтовую шахту, и пока его дотаскивало до крыши, его уже и не видно было. Что двери в подъезды заперты, а не вырваны, как у многих окрестных домов - так это тоже не редкость: в некоторых домах, так-то вот, позапирались внутри - да и перемёрли все.
  
   Не пускали никого. В этом отношении батя стоял твёрдо: мы - не собес. Да, жестоко. Да, умрут. Но не мы это всё затеяли. Мы лишь выживаем как можем и всё тут. А кто 'хочет помочь страждущим' - тут он повысил голос и стал посматривать в сторону мамы, - тот может собраться и вместе с ними пошорохаться по округе, мы никого не держим... Но у мамы за прошедшее время здорово мозги от мусора прочистились, она на такие батины выступления просто молчала.
   Раз только заикнулась: 'У нас ведь много, мы могли бы...', на что батя жёстко и недвусмысленно ответил:
  - Не 'у нас', Лена, не 'у нас'. У тебя вообще ничего нет. Вся жратва - чисто моя и мародёрского коллектива: запасённая, награбленная, намародёренная. Ты... в этот коллектив войти отказалась, занятия наши неодобрила. Стало быть и распоряжаться 'нашим' не можешь даже на совещательном уровне. Внятно?
   Она не ответила, но и так всё было ясно. Мы - не собес.
  
   Приняли в Башню только четверых.
   Первый был Геннадий Петрович, просто Гена, или Петрович, мужик лет под сорок, в очках. Кажется 'в прошлой жизни' он был бухгалтером, или экономистом - словом, какая-то компьютерно-бумажная профессия. У него вся семья умерла в одном из поселений от эпидемии - жена, мать, и две дочки. Хотели всё в город вернуться - но не пускала охрана, 'зелёные'; а потом уже было поздно. Но он сам каким-то чудом выжил. И очень невзлюбил, так сказать, людей в камуфляже. По каким критериям батя его выбрал понять было сложно; я подозревал, что тут сыграло упоминание про мать - батя ведь никаких известий о своей матери, моей бабушке, не имел с начала развала; и, как думаю, себя мучил сомнениями, не надо ли было ему в самом начале рвануть туда, на родину, за ней... Понятно, что поздно было, и наверняка бы не вернулся, но, как он выразился однажды, 'вариант реальности мог быть совсем другой...' А может и не из-за матери, а просто почувствовал, что на Петровича можно положиться - он был мужик тихий, как пришибленный, и очень исполнительный - делал, что велят; носил, что дают - только бы не камуфляж; ел, чем покормят. Я так подозревал, что после эпидемии, после житья в этих сельхозбараках, как в варианте концлагеря, на бессмысленных работах, когда он всю семью похоронил, он малость разумом подвинулся. Стал настолько тихий и неразговорчивый, что для нормального человека это было..., ну, ненормально, что ли. А главное, у него вдруг, уже во время обитания в Башне, прорезались какие-то шахтёрские, а скорее - кротовые наклонности.
   Несмотря на то, что Башню мы изнутри сильно изрыли проходами и лазами, как в муравейнике, батя всё не оставлял идеи во-первых, докопаться в подвале до воды, чтобы уж полностью обеспечить автономность; во-вторых, ему не давали покоя подземные городские коммуникации. Он хотел из подвала пробиться в них, и по ним иметь возможность невидимо перемещаться хотя бы в пределах квартала, а лучше - района. Жалел, что не имел раньше дел с диггерами.
   Петрович копанием в подвале, рытьём земли, можно сказать, увлёкся. Ну, не 'увлёкся', конечно; но, как кажется, когда он занимался чем-то простым и тяжёлым, типа рытья прохода в городские телефонные потерны, он чувствовал себя занятым полезным делом; к тому же он в своих земляных норах, которые он поочерёдно рыл в разных направлениях из нашего подвала, ощущал себя защищённым, что ли. И правда, в его норах разбирался только он и немного батя, с которым они и планировали новые подкопы.
   Выглядел он точно как гном - весь всё время в земле, в глине, воняющий потом и подземельем, так что мама постоянно ругалась, чтобы он переодевался, приходя в столовую; он сделал себе 'костюм' для копания под землёй: брюки и куртка сварщика из толстенного негорючего и несносимого брезента, на коленях - самодельные мощные наколенники из кусков автопокрышек; на голове - каска с фонариком, в руках кайло на короткой ручке и батина раритетная, ещё 44-го года изготовления, купленная в мирные времена на блошином рынке малая сапёрная лопатка - натуральный шахтёр, а скорее - гном из подземелья!
   Чтобы не переодеваться, да и вообще не таскаться лишний раз на этажи, он обедал у себя 'в подземелье' - батя относил ему. Спал он то там же, в норах; то наверху, в батиной мастерской. У него там, в подвале, было даже тепло. Короче, он заделался настоящим земляным червём. Ну я и дал ему очевидную кличку 'Крот', - не обидно, вскоре Петровича-Гену так вот - 'Крот' уже все и называли, и за глаза, и в глаза. Он не обижался. Вообще, он, наверное, ни на что бы не обижался, - лишь бы кормили и быть в тепле. А копался он в своих норах больше по желанию, чем по поставленным задачам. Он себя там, в норах, чувствовал в безопасности и при деле.
  
   Из пеонов у нас остался только Джамшуд; Кольку обменяли в конце концов на целую кучу полезнейшего добра. Выторговали всё же, у деревенских-то куркулей. Не сказать, что расставались с ним как с родным, но в общем без злобы.
  Джамшуд, слегка покалеченный так неудачно пытавшимся удрать Ибрагимом, теперь хромал, и совершенно не рвался никуда из Башни. Его уже и приковывать во время работы перестали, только что запирали на ключ. Даже до такого барана как он к зиме дошло, что здесь, в Башне, его кормят и спит он в тепле и безопасности; а в вымерзшем и вымершем большей частью городе ничего хорошего его явно не ждало. Он и не рвался никуда, видимо привык. Только постоянно ныл и скулил, выпрашивая пожрать что повкуснее, и возможности поработать поменьше. Хотя и так не переутруждался - после завершения в общем и целом 'нарезания ходов' на этажах, его использовали в основном на лёгких работах: растирать компоненты для самодельного пороха, резать в мелкую вермишель целлулоидную киноплёнку, как самое тяжёлое - рубить тонкую арматуру на мелкие отрезки, для ГПЭ (готовых поражающих элементов) батиных бомб-самоделок. Снабжённый водой и парашей, он теперь с утра до обеда и с обеда до вечера был практически предоставлен самому себе.
  Но однажды зайдя в квартиру, где трудился Джамшуд, в неурочное время, батя учуял странный запах. Глаза Джамшуда блудливо бегали, и на вопросы, что за запах он блеял что-то невнятное: дескать, с города в окна натянуло... Экспресс-дознание с применением насилия, а больше - угроза 'позвать Толика побеседовать' вскрыло что этот поганец пытался, - и, видимо, не в первый раз! - курить спитую и высушенную заварку, - в помещении, где делался порох, и хранился расходный запас горючих компонентов для этого! После полученной взбучки он был переведён в подвал - для подсобных работ Петровичу-Кроту: таскать землю из ходов и пересыпать её в мешки. И то он постоянно ныл и скулил, какая у него тяжёлая доля, а однажды его застукали, что он припахал самого Крота, пользуясь его безответностью, выполнять свою работу, а сам полдня бездельничал. И наглость его дошла до того, что как-то он даже заикнулся, что неплохо бы ему давать спиртного... хоть понемногу... хоть по воскресеньям... ну, пошутил, пошутил! Что вы в самом деле??
   Батя, внятно отлупив Джамшуда за наглость, и в очередной раз ему объяснив, что тут он находится на отсрочке приговора, а приговор у него совсем безрадостный; и что можно ему отсрочку-то и сократить; потом тяжело вздохнул и признался, что 'видимо быть рабовладельцем - это нужно иметь специальный склад характера. У нас, я смотрю, не очень получается, - один раб, и тот норовит на голову сесть...' И правда, единственно кого Джамшуд боялся до судорог - это Толика, но Толик редко спускался в подвал...
  
   И ещё семья у нас появилась. Миша, Оля, и Валечка. Миша и Оля - муж и жена, им лет по тридцать, а их дочке Валечке всего два годика. Она постоянно болела, с ней все бабы возились, тютюшкались; удовлетворяли, наверное, свой родительский инстинкт. Решающим для приёма их в Башню стала профессия Оли - она врач. И хороший врач. Она навела порядок в нашей 'аптеке' - в лекарствах, которые мы без счёта и толка нагребли во время мародёрки из окрестных аптек. А Миша стал заниматься генераторами, и вообще - механикой Башни. Ни батя, ни Володя, ни тем более Толик в технике особо не разбирались; к этому времени у нас из четырёх генераторов оставался рабочим только один, хотя и топливо было, и включали на пару часов в день - через день. Механик нам тоже, как и врач, был, конечно, очень нужен.
  
   Им повезло. Они убежали из одной из сельхозкоммун - как раз накануне эпидемии. Смогли. Многие вот не смогли. И всё же и Оля, и Миша тоже были такие тихие, несмелые... Толян как-то спросил батю: 'Ты их специально, что ли, подбирал таких - богом испуганных?', на что он обоснованно ответил:
  - Толян, которые дерзкие и резкие, те уже или успокоились навечно, или уже где-то пристроились - к банде ли, к армии ли. Неприкаянные вот такие только и остались.
  - Ну и зачем они нам? Они ж не бойцы.
  - А для обеспечения тыла. Чтоб нам не заниматься ничем кроме войны и охраны. Это как в муравейнике: есть рабочие муравьи, есть воины. Вот мы и есть воины. Воины Башни. А? Звучит?
  - На патетику мне положить, веришь? - отреагировал на это Толик.
  
   Вообще тогда, насколько помню, интересный у них разговор получился. Батя сумел раскрутить Толика на целую речь по теме 'что я вижу для себя в этой новой нашей действительности'.
   До этого Толик об этом и не задумывался, видимо. А тут проникся, - и выговорился: 'Я, говорит, живу ради остроты ощущений. Ради, говорит, аромата жизни. А риск даёт такой острый аромат, что только ради того, чтобы время от времени нюхать этот аромат, и стоит жить'
  - Сам придумал, или прочитал где? - осведомился удивлённый батя.
  - Не, брателло, веришь - всё сам! - отозвался польщённый Толян, - Единственно, говорит, цитата в тему: 'Живи быстро и умри молодым', - вот, говорит, это - по мне!
  - А чья цитата? - спрашивает батя.
  - А мне пофиг! - с полной безмятежностью отвечает тот, - Для меня главное не кто сказал, а что сказано.
  - Отморозь... - грустно вынес вердикт батя, - и я с ним согласился. Толян... Он иногда был просто запредельно жестоким, но не от садизма, а просто от такого своего понимания жизни. Напрасно батя его раньше обвинял в беспричинной и излишней жестокости, - он был не больше жесток, чем хорёк в курятнике, режущий всех кур, хотя ему 'на пообедать' вполне хватило бы и одной. Но он режет всех, и не потому, что он как-то по особому жесток, а просто он не видит оснований оставлять их в живых, - точно так же, как, скажем, для лисы нет оснований душить весь курятник, когда хватает одной несушки. Натура такая!
  
   В общем, батя их - Крота и Олю, Мишу, Валечку, - принял в Башню. Не то чтобы на статус полноправных жителей и 'в гарнизон'; это, говорит, недопустимо нам - в демократию играть, не то сейчас время. Статус он им определил что-то вроде 'вольнонаёмных пеонов', но с полной свободой перемещаться внутри Башни; и, как говорится, 'с совещательным голосом на совете'. Но выходить из Башни - только по разрешению; и оружие - не трогать без разрешения. Вот такой вот, как он выразился, 'просвещённый феодализм'.
   Толик поинтересовался: '- А кто тогда мы?'
  Батя задумался, а потом выдал:
  - Ты, Толян, правильную тему затронул. Хотим мы, не хотим - но в дальнейшем, чтобы выжить, нам нужно будет увеличивать гарнизон. А как же! Вон, Серому невеста понадобится... - подмигнул мне, но мне его подначки были пофигу, - Конечно, увеличивать будем по мере роста наших возможностей обеспечить всем пропитание, тепло и защиту, не раньше. И тут в полный рост встаёт вопрос 'статуса'. Каков будет статус новых членов? Одно дело, если мы будем объединяться с равными по статусу в новой этой нашей цивилизации людьми. И другое - если мы берём людей на прокорм и под защиту, - это совсем другой статус...
  - Ну, братан, ты как крепостник рассуждаешь! - хохотнул Толик.
  - Да ничуть! Так всегда было. Вот прикинь, скажем, год назад... Организуем мы с тобой, скажем, предприятие. Наша идея, наш риск, наши средства. С какой радости вдруг сторонних людей брать на равную долю, когда предприятие уже запущено и успешно функционирует? Долю в доходах, равный голос на совете? Согласись - неразумно. Так никто не делает, то есть не делал. Тот же Игорёша, - он хмыкнул, - Он ведь своим Лексусом с нами не разбежался делиться. Тогда-то. Ну а теперь, - теперь ситуация, сам понимаешь, ещё жёстче. Вот така вот...
  - Да усложняешь ты, брателло... - потягиваясь, бросил Толик, - К чему это?.. По человеку будет видно, кто и на что годен, и какой голос будет иметь.
  - Э, нет. Знаешь, брат, меня жизнь научила, что всегда нужно заранее кроить шкуру неубитого медведя. Во избежание непонимания в дальнейшем. И всегда расставлять точки над и. Чтобы не было потом мучительно больно!..
   Батя ухмыльнулся и на этом свернул разговор о 'статусах'. Но, как я понял, он никогда ничего не делал и не решал 'просто так', и этот разговор тоже был с прицелом на будущее.
  
  
  ВЕСЕЛО, ВЕСЕ-Е-ЕЛО ВСТРЕТИМ НОВЫЙ ГОД!
  
  Трещал так по домашнему огонь в печке. Подкладывавший в неё дрова - попиленные на аккуратные чурбачки толстенные половые плахи, содранные с бетонных перекрытий из 'разбомбленных' квартир, Володя бухтел, что 'надо бы щели глиной промазать, трескается наша конструкция...'
  Люда с Леной доделывали приготовления к праздничному столу, который накрыли в соседней комнате. Так всё 'по-домашнему', но с большой поправкой на изменившиеся реалии: светильники и свечи вместо 'верхнего света', печка вместо батарей центрального отопления. А вообще - всё как было. Поздравления, подарки, ёлка...
  
  Батя хотел поставить нашу старую, искусственную ёлку; но Толян в очередной раз решил метнуть понты, и договорился с кем-то из вояк, что приезжали из пригорода; и нам привезли (незадаром, конечно!) шикарную живую ёлочку!
  Вообще в этот Новый Год, да, по чести говоря, и раньше, только я так внимания не обращал, Толян открылся ещё с новой стороны - оказалось, что он жуткий понторез! Выпендриться, сделать показуху - это для него было важно! У него в последнее время прорезалась некая тяга к 'красивой жизни': пафосные, дорогущие, недоступные 'в той жизни' вещи стали доступны и зачастую ничего не стоили; зато самое 'очевидное' и обычное стало цениться как никогда; ну, он и кинулся навёрстывать. Батя подсмеивался над ним, говорил, что видимо это с 90-х годов, со времени его молодости засела у него в мозгу эта тяга 'к крутости', - и, главное, 'крутости' не только внутренней, но и внешней. 'Чё, брат, не удалось в 90-х малиновый пиНджак с карманАми поносить, да 'гимнаста на голде', так ты сейчас решил это компенсировать?.. Стечкин-то тебе больше как статусная вещь нужен, не?.. А разгрузка - так непременно фирменная? А в 'Гарсингах' тебе уже западло ходить, тебе 'Лоу' подавай?'
  Тот обижался и кидался спорить:
  - Чё ты? Вот чё ты?? Ну где понты, а? Это ж голимая целесообразность! - но со стороны-то было прекрасно видно, что для него внешние атрибуты 'крутости' очень даже важны. Как прежде для какого-нибудь нового русского было круто подарить своей подруге какую-нибудь хрень за дикие деньги - и чтобы все видели и 'оценили широту размаха', так и для Толяна... Если ёлка - то живая, это в обезлюдевшем-то городе, где с наступлением холодов посрубали, к сожалению, все ёлки, где они были - ну, вот, возле Цирка, или бывшего, теперь разрушенного Дома Правительства. Почему 'к сожалению'? Потому что если бы не срубили до нас - то срубили бы мы... А так - пришлось Толяну заказывать; да и с подарком Элеоноре он тоже выпендрился.
   Мы выпали в осадок, узнав, что он ей подарил...
  
  Ёлку у нас в семье всегда наряжал батя. Как-то так повелось. Он рассказывал, что это у него с детства: его мама - моя бабушка наряжала ёлку, а его не допускала, - только что привязывать к стеклянным шарикам ниточки. Он, говорит, смотрел, как она 'располагает' на ёлке игрушки, и 'осознал', что это 'не так просто', это - типа священнодействие; и только изредка бабушка его, значит, допускала повесить игрушку на определённое ею место... Вот он и проникся...
  Вообще он жутко консервативный. Это и хорошо и плохо. С ёлкой вот - хорошо! Оно как бы, я понимаю, и по-детски - весь этот Новый Год, подарки... Но... Нет, Новый Год - это всегда хорошо! Жаль что с ребятами, с Антоном, с Юриком я больше не виделся с того памятного вечера в 'Аквариуме', раньше мы всегда на Новый Год что-нибудь замучивали. Теперь, после эпидемии, когда мы полтора месяца отсидели взаперти, батя всё равно старался сократить количество контактов до минимума. Хотя, кажется, уже и установили, что вирус передавался совсем не воздушно-капельным путём... Если это был вирус. И если он 'передавался'...
  
  31-го... Вот чёрт его знает - я ждал Нового Года! Вот непонятно почему. Подарков? И подарков тоже.
  Даже неожиданно для себя. Я вспоминал прошлые новогодние праздники и свои 'предновогодние' ощущения - почему-то всегда казалось что 'вот этот Новый Год' - он какой-то 'унылый', его не ждёшь, постоянно поджимали то экзамены, то какие-то недоделанные дела; словом, как говорится и как все обычно хором ныли 'нет ощущения праздника!'
   А тут, сейчас, - было! Чёрт побери, в натуре - было это 'ощущение праздника!'
  Может быть потому что мы были все 'дома', и заботы были все 'домашние', соответственно и праздник-то 'домашний', может поэтому... Или потому, что он напоминал про прежние времена, когда в Новый Год можно было отставить все заботы? А скорее ещё и потому, что сейчас мы-то знали, сколько народу к этому времени умерло, или... Или, скажем так, им совсем не до праздника - мы видели временами мелькающие огоньки свечей в окнах полузаброшенных домов, и понимали, что у людей там совсем не было причин что-то праздновать, хотя бы и Новый Год.
  
   Вообще праздник начался у нас ещё накануне. Начать даже не с ёлки, а с 'бани', с того, что Миша установил насос чтобы качать воду с бассейна. Небольшой такой электронасос, который за смешную цену приобрели на рынке, - всё, что требовало подключения к электричеству теперь почти ничего не стоило.
   Батя почесал в затылке - чего сам до этого раньше не додумался?.. Очевидно, потому что самому приходилось за водой относительно редко лазить, и он не прочувствовал всей 'прелести' этого занятия. Я на него смотрю - ему было реально стыдно... Как Миша эту идею выдвинул, так батя... покраснел весь, задёргался. 'Я - говорит, - Как сам не додумался... Я всё насчёт обороны...' - а у самого аж уши крысные.
   Ладно. Не стали мы его того... третировать. Правда и насос только частично облегчил нам задачу, - 'толкать' воду далеко, да наверх, на этажи, он был явно не в состоянии, да и при выключении вода в шлангах быстро замерзала, приходилось их после каждого использования 'сливать'; так что насос давал нам воду только сквозь все проломы и проходы в самом бассейне, в бывшем 'Институте Физкультуры' - до Башни. А тут уж мы, набрав ёмкости, тащили по этажам; но и то - это было существенное облегчение! Набрали и залили все свободные ёмкости в 'жилой зоне', где у нас поддерживалась плюсовая температура, и решили 'сделать баню'. На холодрыге-то мыться даже горячей водой, поливаясь из ковшика - то ещё удвольствие! Другое дело - баня!
  
   Ну чё. Поставили освободившуюся теперь, после строительства большой кухонной печи, печку, захваченную у 'крестьян' в большой, объединённый с ванной санузел. Вывели дымоход, - туда же, в лифтовую шахту. Позатыкали все щели - чтобы не сифонило. Обложили печку кирпичом - для теплоаккумуляции. В прорезанный верх вставили кастрюлю с булыжниками - каменка. Батя всё вспоминал печку, виденную ими в экспедиции на окраину города - 'Надо нам потом такую, с водогрейным баком, где-нибудь сменять или найти'. Сделали отвод воды. И даже душ сделали - но это уже Толик выпендрился, заявил : 'Везде, где вообще можно жить - можно жить хорошо!', и что 'Баня - это зашибись, но я люблю горячий душ, и не вижу оснований его не организовать!'
  
  - Белк, а Белк! Пойдёшь со мной в горячий душ? Покувыркаемся... - это всё сопровождается недвусмысленным подмигиванием.
  - Может, ещё свечи и шампанское??
  - А чёё?.. В натуре. Хорошая мысль! Организуем! Винограда и апельсинов не обещаю, но вот консервированные персики, насколько помню, где-то были... Крыс, помнишь, на 'Гекторе' у жлобов отжали?
  - Толик, можно без этих пошлых подробностей? Кто у кого отжал... А что, это возможно? Ну, горячий душ?.. Обливаться из ковшика - это уже достало!
  - А чё для нас невозможного? - правда, брателло? Организуем! Хы!
  - Да-а... Ты какой месяц всё пистолет организовать обещаешь! Вон, у Серёжки так ТТ! А почему?..
  - А потому! И вааще, рыжая, прижми хвост! Всё будет - я же сказал! Вон, для гарантии - пиши записочку ДедуМорозу, - и клади под ёлочку, хы! А ТТ - не, это не гламурно. Инструмент, не более того.
  - Ой, с каких пор ты так о гламуре стал беспокоиться?
  - Твоё, это... тлетворное влияние, во! Разлагающее. Эдак вскоре мне в Париж захочется, на Эйфелеву башню, плевать на головы прохожим... Хотя, по последним сведениям, в Парижике-то ща чёрт-те что творится, арабы там всех белых вырезали и аллаху молются, те, что в эпидемию не окачурились; так что с Парижиком придётся погодить... Ну чё, пошли, Серый, душ организовывать??
  
  Джамшут обмер, когда в его каморку, заваленную всевозможными, в основном грязными и вонючими, одеялами, утром вошёл Толик. Я с интересом тусовался сзади - Толян обещал 'маленький цЫрк'.
  - Я пришёл к тебе с приветом, топором и пистолетом! Вставай, проклятьем заклеймённый! Что, сволочь, не курил опять??
  - Неее-ааа... Анатолий Иванович, я вааще... Я ничего... Я, как бы, завсегда... Меня как бы не за что!.. Ыыы... - зачастил обмерший от явления Толика Джамшуд. Обычно появление Толика не обещало ничего хорошего.
  - Я Петровичу - без вопросов... Вы спросите - у Петровича ко мне никаких претензий! Честно! Анатолий Иваныч!
  - Ша, придурок, успокойся, ещё в штаны тут наделай, один убыток от тебя... Пошутил я насчёт топора, хы! Есть халтура, предновогодняя. Гы, анекдот есть, соответствующий! Крыс, слышал, нет? - оглядываясь на меня, продолжает Толик: - Древний Рим, значит. Галера. Гребцы в цепях. Дрыхнут. Выходит на палубу главный надсмотрщик, будит их пинками, и объявляет: 'Наш достопочтимый хозяин делает вам подарок: после обеда ставит вам бочку вина!' Все: 'Ур-р-рааа!!' Надсмотрщик продолжает: 'Но до обеда вам придётся потрудиться: хозяин хочет покататься на водных лыжах!'
  - Хы! Усёк, чурка? Халтура есть, всё нормально сделаешь - будет и у тебя Новый Год с ДедомМорозом... Да, кстати, может, вааще отпустить тебя??
  - Что вы, Анатолий Иванович¸ за что?? Я ж тут уже... Меня, как бы... Да я, завсегда... Что скажете!..
  - Почти родной, хочешь сказать? Прописался? Ну как хочешь... А то можно и вольную выписать, хы... Отмыкай его, Серый, пошли показывать фронт работ...
  
  ***
   Толик с Белкой тащились в 'бане' уже около получаса. Джамшут этажом выше летал как птичка, только успевая таскать горячую воду из 'кухни' снизу, разводить её с холодной до нужной тепературы, выслушивать указания, и шустренько их исполнять.
   Я, развалясь поблизости в кресле, в квартире, чисто наблюдал за суетой пеона. Этому предшествовал разговор:
  - Серый, посидишь, попасёшь чурку?
  - Он не чурка; Костя его, кажется... Зачем?
  - Ну, во-первых, по 'регламенту', - если пеон пашет, его нужно контролировать. Во-вторых, чтоб всё по уму делал, а то вдруг ему наглости хватит в воду плюнуть, или, не дай бог... - я ж об этом думать буду, а я хочу потащиться... А, Серый?..
  - Да ладно... Так бака тебе, небось, хватит? Набрать, и свободен?
  - Э, нет! Тащиться так тащиться!
  
   И вот теперь он тащился с Белкой уже полчаса. Красиво жить не запретишь!
   Джамшуд шустро размешивал тёплую воду в здоровенной эмалированной выварке, потом переливал её в бак, который стоял над проломом в полу, и из него вниз, в ванную, шла труба с краном и сеткой душа уже там, этажом ниже. Оттуда же через дырку в потолке раздавались команды Толяна:
  - Погорячее!
  - Попрохладнее, чо, совсем сварить решил??
  - Чё напор слабый, тащишься там, што ле?..
   Кроме того у них там, внизу, громко играл магнитофон что-то сильно романтическое, и были слышны разные более интересные звуки, негромко, но вполне отчётливо за журчанием воды и музыкой:
  - Давай вот так!..
  - О, класс!!
  - Так неудобно...
  - Ногу сюда...
  - Я так грохнусь сейчас, скользко!
  - За меня держись, и вот за него... - Аааааууууу!!! Не кусайся!! Вернее, кусайся, но не так больно!
  - ...
  - Оооо!!! Я балдею с тебя!!
   и прочий шлак, слышать который, признаться было и занимательно и... хм, обидно. Я тут, в натуре, как олень, мужик я или нет?? Конкретно надо вопрос решать после нового года, тем более, что батя всё равно говорил, что надо будет с кем-то объединяться.
  
  Наконец, снизу глухо послышалось:
  - Серый! Се-ерый!! Там чурка не кончает ещё?..
  - Ему некогда, он пашет как дизель в Заполярье, весь в мыле. А я вот скоро уже... Устроили, чёрт побери, саундтрек к порнофильму!
   Снизу раздался смешок Толяна и Белкино 'Чё, они всё слышали?? Противный!'
  - Ничё не слышали, успокойся, это он прикалываецца... Серый! Харэ! Пусть прохладной, ну, почти холодной ведро заряжает - и свободен! Спасибо! С меня причитается!
  
   Передал только подошедшему с водой Джамшуту команду; велел натаскать ещё сюда горячей - после бани остальным сполоснуться; сказал, чтобы готовился тоже мыться, когда все закончим.
   В общем, ему тоже обижаться не приходилось, - и помылся; и переоделся в чистое, и хавки ему навалили нормальной и по праздничной норме. Посовещавшись с батей, Толик презентовал Джамшуду бутылку какого-то фирменного портвейна, чего-то там 'из Португалии'; и пачку сигарет. Керосиновая лампа у него и так на постоянном пользовании была; Толик лишь ему сообщил, что 'Если пожар устроишь - натурально, никто тебя тушить не станет... Замуруем и всё!', пожелал сдохнуть от никотина и напевая 'Хэппи нью иар' запер.
  
  
  Наступил вечер.
   Мама снова заикнулась, что неплохо бы... Вот... Люди буквально голодают... Всё же Новый Год... Мы могли бы... У нас ведь много...
   И опять батя ответил коротко и резко. Он сказал:
  - 'У нас?' У нас - да, хватает. Не у тебя. У тебя вообще ничего нет, говорил тебе уже. Потому оставь свои благие пожелания при себе!
   Он грубо сказал, да. Тяжело. Мама вздрогнула, как от удара, и тут же вышла. Но батя как будто мстил за что-то. За прошлое своё унижение. Годами. За конец семьи, как он её понимал. И за нынешнее - мне кажется, он всё никак себе не мог простить, что его тогда, после пропажи Графа, сломали на передачу 'пайка' этим... бомжам с ребёнком. У меня сложилось впечатление, что он стыдится своей тогдашней слабости, и потому сейчас старается быть 'ну совсем железным'...
  
   У нас всё было как в настоящий Новый Год: ёлка, праздничный стол, за который все разоделись 'по-праздничному', свечи и шампанское - несколько бутылок, найденных у того же таможенника в запасах; и не баран чихнул - а 'Дом Периньон'!
   Кстати, одну бутылку и пришлось отдать воякам за ёлку - как и ёлка в Новый Год, шампанское было жуткий дефицит и 'знак статуса'. А 'статус' - он и для вояк важен.
  
   О! Наверно, в немалой степени ещё Новый Год так остро и ощущался, потому что - никакого 'верхнего освещения', - только свечи и кемпинговые фонари; света хватало, но это был такой свет... Как сказать?.. Ну, словом, именно с Новым Годом он хорошо и вязался - и светильники, и, особенно, свечи. И то, что выйди из комнаты с печкой - и уже холод. Приятно. И ощущение полной безопасности: мы в Башне, у стены поодаль стоят автоматы и лежат разгрузки с боекомплектом; все минные заграждения включены в 'минный режим', - надёжно! А что может быть лучше для ощущения праздника, как не ощущение надёжности и безопасности? Как мы этого раньше не ценили! Ведь безопасно было! Так здорово! - можно было не устраивать светомаскировку, не ждать пули в окно; а случись что - не нужно крошить нападающих очередями с окна, достаточно позвонить 02, - и пусть милиция разбирается! Не, не ценили мы...
  
  Ну, праздник есть праздник. Под это дело мы 'переместили' с 12-го этажа за праздничный стол даже нашего наблюдателя, Ольгу Ивановну. Бабулька чувствовала себя немного не в своей тарелке, и всё порывалась вернуться 'на пост', но её уговорили - 'Оооольга Иванна! Сколько и как ещё впереди 'новых годов'?.. Хотя бы таких? Так давайте ценить... Почтите присутствием, не побрезгуйте!..' - хохмил батя, и сейчас и она, в своём стареньком, но, видимо, парадном платье сидела за столом, гладя сухонькой дрожащей рукой лежащую на коленях свою белую кошку, Пушинку. Эх, Граф, Граф...
  
   И Дед Мороз со Снегурочкой: батя с Белкой. Я ж говорил - батя консервативный, и здорово 'домашний', для него всегда понятие 'дом, семья' превыше всего, потому-то он так тяжело и переживал развод с мамой и, как он понимал, крушение семьи, дома. А теперь... Теперь он как-то почувствовал вновь себя 'в своей тарелке', - он был окружён людьми, которые его ценили, которые ему всецело доверяли, и, наверно это было немаловажно, и от него, от правильности его решений, зависели. Несмотря на то, что, судя по всему, с мамой у них было 'всё, приехали', он вновь почувствовал за это богатое событиями время почву под ногами. Вот и в Новый Год он решил - чтобы Новый Год был 'как полагается', - и с Дедом Морозом... Когда все сидели за столом, маленький мой крысёнок шарахался у меня по рукаву ожидая чем я его угощу, мама с Людой делали последние приготовления к праздничному столу, Миша и Оля всё 'парили' над своей Валечкой, которой по случаю праздника навязали на голову огромный белый бант и она сидела вся такая нарядная, но от испуга сама не своя; батя с Белкой ушли, сказав, что 'сейчас будет явление Деда Мороза со Снегурочкой!', а также 'вручение подарков детишкам'.
  Толик запротестовал, сказав, что 'Тут все взрослые люди... ну, почти! А взрослые люди на Новый Год, в отличии от детишек, заказывают Снегурочку без Деда Мороза, и обязательно в стрингах!'
  Белка показала ему язык, батя погрозил пальцем, уже входя в образ Деда Мороза, и они смылись.
  Толик тут же начал деланно беспокоиться 'Чё-то он долго там с моей Снегуркой пропадает, знаю я этих Дедов Морозов, разведённых...', поглядывая на маму. Я показал ему кулак, и он заткнулся.
  Сегодня от генератора пытались включать телевизор, - но где там, совсем сдохла трансляция. Нет, что-то там двигалось за сплошной рябью, но 'телепередачей' это назвать было нельзя.
  Володя включил транзистор, и мы прослушали обращение генерала Родионова, нынешнего главы Администрации.
  - Надо же, живой ещё, а вроде должность не располагает... - покрутил головой Толик, на него зашикали. Ну что там он сказал? Про трудный год, что мы его 'героически преодолели', что следующий год будет лучше... Не дослушали:
  - Не надо, не надо, я прошу вас - не надо!.. - вдруг подал голос обычно молчащий Крот, сидевший в уголке, и, с исказившимся лицом замахал руками на транзистор. Володя выключил, нам всем стало неловко - мы вспомнили, что у Гены... да уж, ещё тот год у него был, - и он во всём почему-то считал виноватыми вояк, чисто потому что они не пускали его к уже заболевшим жене, матери и детям...
  Неловкое молчание разрядили батя с Белкой. Они вломились под бой курантов, запись к которым также была у бати на нетбуке, и под отдалённую стрельбу из чего придётся, - гопота тоже празднует.
  - Ля-ля...
  - Ско-о-о-оро будет ёлка!!.. - немузыкально заорал Толик, и было ломанулся обнимать Белку-Снегурочку, которая, коза, постаралась как всегда выглядеть 'секси': голубенькая мини-юбочка над ногами в чёрных колготах и коротких кожаных сапожках, короткий голубой же пуховичёк-безрукавка, и бог знает где нарытая голубая вязаная, довольно кстати драная, шапочка.
  -Толян! Сел на место, бля!.. То есть, прошу прощения... - гаркнул на него, а потом смешался ДедМороз, - Вот за это тебе подарок будет последним!
   В натуре ДедМороз: ярко-красный банный халат где-то нашли, трещавший, правда, в плечах; красно-белый 'фирменный' колпак с помпоном, благо этого добра нам попадалось достаточно, борода из белого шарфа с рехмотами, висюльками; посох из ручки от швабры, перевитый всякой блескучей фигнёй.
  - Здравствуй, Дедушка Мороз! - опять вылез Толян, у которого после 'душа с Белкой' было на редкость хорошее настроение:
  - Борода из ваты!
   Ты подарочки принёс?
   ... (и дальше непечатно)
  
  - Толян! Сел на место! Ребёнка пугаешь! Да не Сергея, ёпт, Валечку!
  
  Подарки-подарки-подарки! Кому что. Кому от кого - но всё из мешка ДедаМороза. В прежние года... Честно говоря, я подарки-то получать любил, но вот сам делать... Ну... Как-то всё было не до того... Да что говорить! Не думал я о том, чтобы что-то подарить бате с мамой! Не думал! Эгоист был, что там! А тут как-то... Сплочение какое-то пошло. Ну, мамы это, понятно, не касалось... Но подумать жутко было, не будь сейчас с нами бати или Толяна! Я иной раз вспоминал невольно себя там, на козырьке подъезда, когда гоблины внизу рвали Устоса, а я собирался на них прыгнуть, с той шипастой устосовой дубиной, - мороз по коже, чёрт побери! Если бы не батя с Толиком! Сейчас бы... Сейчас бы я этих гоблинов положил бы с козырька одной длинной очередью, и рука бы не дрогнула, благо с патронами у нас нормально, - разбогатели; и пострелушки - с места, одиночным, короткими, с упора и в движении, - мы устраивали.
  Так что стал я как-то ценить родственные связи; людей, на которых можно положиться, нашу 'стаю'; и в подготовке подарков тоже принимал на этот раз живейшее участие.
  Насовали бате в мешок, кто-что. Для бати кое-что для самого было в удивление: доставал из мешка, вопросительно обводил взглядом присутствующих... Ага! Иди сюда - читай стишок! При этом из-под красного мохнатого халата, подпоясанного белым шарфом, выпирала явно рукоятка люгера - вот такие вот пошли сейчас современные ДедыМорозы...
   Васильченкам - персональный мультитопливный примус, готовить себе чай без печки.
   Ольге Ивановне - целую кипу тёплого шмотья, включая и что надевать, и чем укрываться; благо бабулька, как и обещала, устроилась на зимнее житьё на своей утеплённой кухне, которая отапливалась только от газового баллона. А сама старухенция вдруг тоже отдарилась, - презентовала нам аж три небольших, но вполне зрелых лимона. Оказывается, они у неё на подоконнике в горшке выросли. Или в горшках, чёрт его знает, как лимоны растут, не корнеплод, небось. Бабулька, значит, батю растрогала; он сказал, что под это дело будем пить чай с лимоном, но один он того... Себе оставит - под коньячок.
  
   Маме подарили целый пакет фирменной косметики, от Шанель, от Гарнье, от Лореаль, от... Много, словом. Дааа... Такой бы ей подарок, да год назад! А сейчас? 'Приоритеты сменились', как говорится. Но не ствол же ей дарить, в самом деле. Можно было бы что-то из одежды, из толковой одежды, что называется; из удобного и практичного. У неё как-то так неожиданно получилось, что одежды-то много... даже очень. А толком одеть нечего. Всё какое-то... Ну, не для жизни - для 'презентации', что ли. 'На выход'. Я помню их с батей разговоры-разборки ещё 'тех времён', когда она его грузила, что он 'Одевается как старик или как вышедший в запас и дотаскивающий армейское барахло дембель!' (батя у неё, мой дед, был военный - наверно, с тех пор она и недолюбливает военные шмотки). А батя отвечал, что 'Я ношу то, что удобно, практично и нравится; а когда мне надо выглядеть как банкир или свежий покойник, - вон у меня вязанка галстуков, кипа сорочек и три костюма; но носить это постоянно - слуга покорный!' Она: 'Есть масса красивой и модной одежды помимо костюмов!' - а он: 'Твоя 'красивая и модная' смотрится только на пидорГах на показах в телевизоре!' - ну и дальше обычно пошло-поехало... Каждый, как водится, остался при своём; тогда-то. А сейчас, реально, она постоянно зябла и носила почти одно и то же: спортивный костюм, то с одной вязаной кофтой, то с другим вязаным платьем или этим... как его?.. Жакетом. Мама вообще не любила слово 'кофта', оно у неё ассоциировалось с чем-то 'бубушкинским'; но чем вязаный жакет или джемпер отличается от кофты я, честно говоря, так и не понял; да и не стремился.
   То есть можно было бы шмоток надарить - но дело в том, что они и так в наших маркетах были навалены (а потом Володей и Людой аккуратно разобраны и развешены) более чем достаточно ('И обувь, обувь! Мужики, берём обувь в первую очередь! Безо всего можно прожить - без белья, одежду можно перешивать или кроить из подручного материала - но без хорошей обуви по ноге совсем кисло! Качественную и крепкую обувь - в первую очередь!' - так настропалял нас батя при вылазках в места, где водились шмотки).
  Но мама принципиально (как она говорила) не надевала ничего из 'нами наворованного'... Ну... Что тут сделаешь. Хотя еду-то, нами 'наворованную' она вполне кушала. Честно говоря, меня рубила такая непоследовательность, когда я стал обращать на это внимание; я даже с мамой пытался на эту тему разговаривать - но безрезультатно. Она почему-то в этом ничего непоследовательного не видела... Батя же, когда я как-то заговорил с ним на эту тему, только махнул рукой и ответил 'Вот, запоминай, это есть знаменитая 'Женская Логика!', - и всё.
   Словом, подарили ей целую кучу дорогущей (по прежним временам) косметики, вот косметику-то мы как раз 'купили', вернее - сменяли на что-то накануне; но, конечно, у такого же 'шоппера' как и мы, но купили! - но она что-то без энтузиазма... Ладно, что там.
  
   Гене-Кроту презентовали хорошую крепкую одежду. Мощные рабочие ботинки с армированными носами. Бушлат, чёрный, рабочий - он ведь постоянно пасся в подвале, а там хоть и не улица, но и не кухня по климату.
   А главное - посовещавшись с Толиком, ему подарили устосов клевец - вещь в Башне, можно сказать, уже легендарная. Но мародёрка, считай, уже закончилась, как и 'фортификация' в Башне, - Толян здорово наловчился острым клювом клевца с одного удара сносить висячие замки, и с встроенными разбираться также много времени не занимало. Но маму аж передёргивало, когда она случайно где видела этот инструмент-оружие, она всё не могла забыть то побоище, когда погиб Устос; с чего всё и покатилось, как она считала. Ну, тут она не права - 'покатилось' всё значительно раньше; но женщинам ведь подавай 'символ', - вот то побоище, и как его символ - клевец, на котором ей так отчётливо запомнились налипшие кровь, волосы и мозг, и стал для неё, что называется в психологии, 'якорем', на котором она зациклилась. Толик им много голов тогда разнёс, да и Устос, надо сказать, постарался. Но последнее время клевец стоял без дела, а Крот на него конкретно глаз положил - удобный, говорит, ручку только укоротить, - и удобней кирки в норах-то.
   Ну и батя решил ему презентовать, - это, говорит, даже символично: железку выковал лет сто или больше назад какой-то кузнец, и была она честным-мирным пожарным топором. А потом времена, вишь, сменились - и стала железка оружием. И много крови пролила. Ну и сейчас, - пусть, говорит, снова станет честным рабочим инструментом, и, типа, 'земля кровь смоет' - иногда батю тянет на эпические высказывания. Ну, думаю, Устос бы одобрил. Отдали, короче, Гене этот артефакт.
  
  Мне... Ну а что мне? Батя говорит, 'тебе, Крысу Серому Первому, Властителю Башни, Грозе Пеонов, и так нечего больше желать: одеваешься в меха заморские, - сиречь в штаны 'Блэкхоук', да ботинки 'Lowa', да курточку-подстёжку от 'Агрессор', а футболки хоть каждый день меняй!.. Спишь в отдельной квартире, в постели под балдахином (это про палатку, ага!) Часы - 'Омега', как у заправского буржуя... Оружия у тебя завались... ('Оружия много не бывает, не гоните!' - поправил я их.) И даже собственным пажом - придворным мародёром обзавёлся! - и ржут с Толиком, показывая пальцами на стол.
  А там мой Крыс Малой, пользуясь тем, что на него никто внимание не обращает, по рукаву моей куртки спустился на стол, подобрался к вазочке с печеньем, ухватил кусочек печенюшки и теперь пытается её утащить. Но сам-то маленький, а печенюшка большая. Но - наш парень! Ухватил её зубами покрепче, задрал башку с зажатой в зубах печенькой повыше, чтоб не уронить; для противовеса задрал также свой розовый голый хвост, - и неловкими скачками, скачками... ко мне.
  Хохотали все; и Белка, что до этого говорила, что 'какая гадость, как ты его в руки-то берёшь, ты посмотри, какой хвост розовый, голый, мерзкий!..Бр-р-р!' Ладно, говорю, не всем же хвосты пушистые, а у Крыса очень даже симпатичный хвостик... Смеялась Валечка - показывая пальчиком 'Клыска!' Улыбнулся даже Крот.
  Старая перышница Ольга Ивановна только влезла: 'Не дело, чтобы по столу крысы шастали, ничего в этом нет хорошего!' - а её Пушинка, высунув белую башку с зелёными глазищами над столом, стала следить за Малым Крысом с явным гастрономическим интересом.
  
  - Ну всё, - сказал батя, - В нашем коллективе прибыло! Не-не, отдай ему печеньку, она честно зашопплена, пусть точит; посади его только в клетку, пока его самого не сожрал вон тот страшный зверь; да и правда - нечего ему по столу шарахаться.
  Подарили мне запасную обойму к ТТ. Белка презентовала новую разгрузку с встроенной кобурой под ТТ-шник, - вон она что строчила на машинке, пока мы фортификацией занимались. Батя нож подарил - американский Бак Найтхоук, надо же, где-то сменял.
  - Нормально? - спрашивает, - Не хуже чем айпад ты хотел в прошлом-то году, а?..
  Издевается...
  Батя-то в ножах сечёт. У него самого их штук двадцать. Мама раньше постоянно скрипела на этот счёт, а он огрызался: 'Могу я иметь безобидное хобби?? А если бы я увлекался подлёдной рыбалкой и все выходные зимой с ящиком принадлежностей сайгачил бы морозить простатит на озёра - лучше бы было?? Думаешь - дешевле??' Мама: 'Не вижу связи!' Батя: 'А её и нету!.. А вот если бы я был маньяк по 'модной современной одежде' - это семье подороже бы встало! И вообще - это хобби!..' - ну и так далее...
  Как-то говорили с ним. Я - ну, нож и нож, чё такого-то? Заточенная полоска металла. Что из этого этот... фетишь-то делать? А батя говорит - 'это ты ещё фетишистов-маньяков не видел, чокнутых на ножах. Им и определение есть: 'найфоманы', от английского 'knife' - нож. Есть чокнутые, у которых ножей сотни, которые их целенаправленно собирают - а я что... Я так - небольшая утилитарная коллекция 'под случай'. По сути - ни одного толкового дорогого ножа - одни реплики. Но и то...' 'Back' у него точно не было, я б знал. Сменял где-то. Или отобрал... Как это сейчас делается, - и очень даже просто. Ствол - он всё же более веский аргумент, ага.
  
  Валечке надарили кучу игрушек, всяких мишек да зайчиков... Мише - Оле, - шмотки 'на одеться', - они реально в чём с лагеря смотались, потом ныкались по городу - страшно было смотреть. В Башне их приодели, конечно. Ну а сейчас подарили 'гардероб'. Тут, между делом, зацепились батя с Толяном - на тему шмоток. Мише презентовали куртку 'из мембраны', Hard Shell, и батя начал между делом распинаться, что 'в 21-м веке живём, современные материалы', то да сё... Толян слушал его скептически, а потом выдал:
  - Фигня эта вся твоя 'мембрана', все эти 'гортексы' и 'полартексы'! Нет ничего лучше натуральных тканей! Посмотрел бы я на тебя, как ты в горах или в лесу, свою 'мембрану' будешь обихаживать, когда весь в грязи...
   За батю впряглась Белка: 'Ты, Толик, ретроград!'
  Толян заорал '- Аааа, умными словами ругаться!!' и попытался её словить за руку, но она вывернулась и смоталась на кухню помогать подавать на стол.
  В общем, стали они с батей эту тему тереть, ну а я, как водится, сделал уши парусом; и вот что я полезного из этого всего уяснил:
  - Что мембрана - вещь, без сомнения, хорошая, современная и удобная, в ней и не промокнешь, и не взопреешь; что на ветру и холоде может быть очень чревато. Проще говоря, взмокнув на холоде можно простудиться и в ящик сыграть. Она лёгкая, удобная. Это не допотопный ватник. Но есть и существенные минусы. В частности - если уж носить мембрану, то нужно и подбирать под неё всё соответственно - то есть всю одежду с соответствующими характеристиками. Что мембранная одежда носится слоями: первый, на теле, должен впитывать пот и отводить его от тела; второй, 'тёплый', должен не препятствовать испарению пота к внешней поверхности одежды; ну и, собственно мембрана на внешнем слое должна испарять пот, но не пускать влагу снаружи. Это всё хорошо и замечательно работает, если все эти 'слои' подобраны правильно. Но если, к примеру, нижнюю футболку надеть хэбэ, то она, как и полагается хэбэ, будет пот впитывать, но не отдавать. Или, к примеру, шерстяной свитер... И толку от мембраны будет не больше, чем от обычного дождевика. Это раз. Кроме того, стирать мембрану можно только в особом порошке, чтобы не забивались поры. Кроме того, она, как всякая синтетика, боится огня, например искр от костра... То есть вещь это толковая - если, к примеру, идёшь ты покорять Эверест, качественно к этому событию подготовившись; или, скажем, воюешь в составе армии, где всю экипировку тебе грамотно 'послойно' подбирают - и есть из чего. В наших же, собачьих условиях...
  
  - Ничё, - буркнул, сдаваясь, батя, - Мы не каждый день и не каждую неделю под кустом спим! Зато, согласись, Толян, насколько удобно мы себя чувствовали в финских охотничьих костюмах в нашем походе 'на окраины'! Лучше, небось, чем если бы тащились в ватниках!
  - Ну так то была краткая экспедиция, - в свою очередь, согласился Толян, - А вот если бы нам пришлось месяц по развалинам ныкаться...
  - Тьфу на тебя, что ты говоришь! - влезла Белка, - Давай за стол. Заяц с картошкой!
  - Он точно не мяукал перед кончиной?.. - вставил Толян, усаживаясь; хотя сам же участвовал в 'закупке' кроликов на рынке, - А мне когда подарок?
  - В последнюю очередь! - заверил батя.
  
   Ага. Объёмные подарки кончились. ДедМороз достал из мешка очередной подарок - тяжёленькую на вид и небольшую коробочку, упакованную в синюю-блестящую со звёздочками фольгу. Мы с Толяном переглянулись - наш подарок! Батя вопросительно взглянул на нас, - мы согласно кивнули, - давай, разворачивай, тебе!
   Аааааа!! Угодили, да! Ну, мы знали что дарить! Через подвязки Толяна со всевозможными 'складскими' достали аж три коробки патронов к батиному люгеру - 'парабеллум', 9Х19, не копанина какая, - новые, барнаульские!
   Батя конкретно затащился, распечатал коробку, высыпал на стол горсть этих 'желудей', катает их ладонью и прётся... Нравится ему люгер, но с патронами всегда был реальный напряг, уж он экономил как мог, - а тут такое изобилие! Не, такое понять может только мужик, и только тот, для которого оружие не пустой звук; который сознаёт, что от того, сколько у тебя патронов в магазине может зависеть твоя жизнь.
   Остальные, в общем, и не въехали, - так, делали дежурное 'поздравляем', даже Васильченко или Миша, мама так вообще на нас смотрела как на больных; но я, видя что подарочки пошли у нас компактные-специфические, живенько врубил неинтересующимся на компе запись какого-то из прошедших 'Новых Годов', - ни то 'Некие песни о главном', ни то что-то там инсценированное по Гоголю, благо и этот шлак, вместе с огромадным количеством фильмов про зомбей, у нас на внешнем диске был, - они тут же и увлеклись.
   Батя натолкал в магазин новых патронов и изъявил желание 'пойти попробовать'; но тут же спохватился, и с типа таинственным видом сообщил, что 'Ничё, вместе пойдём... пробовать'.
  
  - Ну что? Продолжим? - с загадочным видом он опять полез в мешок; на секунду замер, прислушиваясь, - за окнами поодаль кроме одиночных выстрелов-салютов прошлись и очередями... Э, опять пьяные вопли - празднуют кто во что горазд, - не обращаем внимания... Достал коробку.
   Ну, что к Новому Году Толян в лепёшку расшибётся, но ствол Белке достанет - это и так всем ясно было, и ей самой, конечно, лучше нас всех. Рыжая и сидела с нами, не стала смотреть музыкалку по компу; вся такая заранее довольная - предвкушала подарок. Но что ей Толян достал - и она не ожидала. Развернула упаковочную бумагу (собственно, я заворачивал, у Толяна на этот счёт руки не под то заточены), достала деревянную коробочку - из-под какой-то ювелирки, хрен знает что за коробочка, - но выглядело богато; открыла, достала предмет, завёрнутый в бархатную тряпочку ('Ага, Толян, ты ещё в промасленную ветошь заверни! Ты вааще что-ли тормоз? Я видел в одной хате бархат, ща принесу, - упаковывать так упаковывать, не так ли?..')... Сделала таинственное лицо, с каким женщины в фильмах достают подаренные брильянты; - аж, я видел, и мама, и Ольга отвлеклись, заглядывая что там Белке подарили? - женщины... И достала оттуда - ну, пистолет, конечно, что бы ещё? Но что за пистолет!
  
  - Вау... - только и смогла вполголоса сказать, и в глазах её заискрилось... Это было натуральное произведение искусства, и не только оружейного.
  - Ну как, Белка, а? Как оно?? - жадно ждал её реакции Толян, с видом арабского принца, только что подарившего своей тян новенький 'Бентли', и ожидающий не то слов благодарности, не то бурного негодования за 'не то'. Конкретно Белка Толяна обломала, ого! - для него уже важно её одобрение...
  
  - Ни-че-го себе!! - Белка достала небольшой, как раз по её руке, блестящий пистолет (Толян вчера час драконил его у бати в мастерской шинельным сукном с пастой гои), весь расписанный-гравированный узором с ветками и листьями, с деревянной приятно блестящей коричневым рукоятью.
  - Нравицца?? - жадно ждал одобрения Толик.
  - Не то слово... Ва-аууу...
  - Гы! Сиг-Зауер, P-230, швейцарский! Кульминация, что называется, оружейной мысли! Это тебе не макаркой махать! Ты посмотри какое качество исполнения! Из нержавки! Он хоть и тяжелей немножко стандартного, но ты посмотри - блестит-то как! Гравировка... Да, кстати, с патронами тоже порядок, - есть. 9Х17, их у нас, оказывается, тоже выпускали, для ЧОПовских ИЖей. Не завались, но достаточно. Вот магазин - один, да. Но так он тебе не для перестрелок, сама говорила... - всё напрашивался на похвалу Толян. Смотреть на это со стороны было реально смешно, мы с батей только переглянулись. Дааа, влип пацан!
  - Вааще вещь!! - Белка поднесла пистолет к светильнику и стала любоваться гравировкой, - Нет слов!
  - Не стыдно с таким появиться в свете? - подколол батя.
  - Даааа... Класс! А как в руке сидит! Вааще! - Белка восторженно вертела в руках новую игрушку, - За такой, как говорится, 'я рожу тебе ребёнка...'
  - Ты чё, Рыжая, в натуре...
  - Это фигура речи такая.
  - Ты поосторожнее с фигурами, нашла время...
  - Толь! А откуда у нас такая красота?
  - А оно тебе надо знать?
  - Не, ну вообще...
  - Депутатский. От депутата, вникаешь? Слуги народа в своё время, вот когда твой, Крыс, батя, опасался двудулку завести, сами себе такие вот подарки делали. Да ещё извращались с гравировкой и отделкой, как видишь, - ручка-то - натуральный орех! Статусная вещь! Ну, этот не депутату - депутатше принадлежал, откуда и изыски с орнаментом. Но за последние месяцы сменил несколько хозяев, большую часть которых, как сейчас водится, и пережил...
  - Толик, давай без этих пошлых деталей.
  - А я чо? Сама ведь просила. Вот последний владелец мне его и продал, вернее - сменял...
  - Не на дырку в голове, надеюсь?
  - Да ну, ты чё, это западло... Подарок ведь. Не, всё рОвно...
  - Ну тогда ладно. Прелесть что за вещь!
  - Во! - вставил батя, - А я-то всё искал определенияе - 'прелесть!' Прелестный подарок на Новый Год девушке, - пистолет! - и вполголоса, мне: - Сменивший нескольких хозяев...
  - Дааа... Куда катится этот мир!
  - Ладно, брателло, заклинать; куда катится - туда и мы с ним. А с хорошим стволом оно и катиться сподручнее!
  
  - Да! Кстати! - спохватился батя, вновь натягивая себе на лицо самопальную бороду из белого шарфа, - Кто тут ещё стишок у нас не рассказывал? Кто тут у нас остался пока без подарка?
   - Эээээ... - затащился Толян, - Нешто гранатомёт? Нет? Тогда СВД-ху? А, да, в мешок не влезет... Чем же ты, вы меня испугать-то решили... У меня ж, как у Крыса, всё есть.
  - Нуууу, такого у тебя нет. Знаешь, когда 'всё есть' люди что делают?..
  - Дурью маются?
  - Ну, это само собой. Я имею ввиду, что тогда люди отходят от утилитарности вещей и начинают большое значение уделять статусности вещи...
  - Ути... литарности. Слышь, брателло, может не стоит меня так перед всеми опускать, я ведь обидиться могу!
  - Ладно, не прикидывайся, всё ты понял! Я хотел сказать, что когда всё есть, то... Чёрт, по другому-то и не скажешь, как сказал! Тут проще только на примерах: вот Элеонора тогда часы приносила, помнишь? В начале нашего знакомства. Дорогие. Или вот у Серого твой подарок - Омега. Что, время по китайским часам посмотреть нельзя? По тем, что пять долларов за пучок? Можно, и даже иной раз точнее время покажут. Но! - всем ведь подавай статусность! Вот и Элеоноре не по статусу с обрезом, а с СИГ-ом - самое то, правда?
  
  - Короче, Олежа, что за статусную вещь вы мне приготовили? - всерьёз заинтересовался Толик, - Турецкую саблю с самоцветными каменьями? Или золотой, инкрустированный брильянтами кастет? Так ты учти, я к своему привык...
  - Деревня! Никакой фантазии! Ладно бы какой Иванов был, а то ведь трёшься тут в образованном обществе: я вот, Сергей, хм... Элеонора. А никакого...
  - Давай-давай-давай!! Показывай!!
  - Стишок!
  - Ну... На:
   Здравствуй, Дедушка Мороз!
  Тут такое дело
  Хорошо мешок принёс
  Надо спрятать тело!
  
  - Тьфу, пошляк! Во, держи! Статусная вещь, по твоим габаритам, не стыдно будет засветить в приличном обществе!
   После такой мощной психологической подготовки, когда у Толика от нетерпения уже стали раздуваться ноздри, батя достал из мешка подарок - здоровенный кольт 45-го калибра, в меру потёртый, тяжёлый и надёжный. И коробку патронов - серые тусклые гильзы, жёлтые кругляши головок пуль, огромных, как крупные жёлуди.
   -Привет тебе, Толян, от полковника Кольта! Зацени: ещё ленд-лизовская вещь - Кольт М-1911 под патрон 45ACP, то есть 11.43мм! Подумать только, мы и предположить не могли, сколько на самом деле у людей на руках было разнообразных стрелялок! Машинка эта, будем правдивы, прошла через изъятие, - наградной. Из него ещё белых медведей на Севере стреляли. А 'пулька' эта, сам видишь, при попадании даже в конечность, никого равнодушным не оставит!
  - Да ужжж! - Толян с восхищением рассматривал обновку, - Предмет справный! Правильно говоришь, - статусный; в ногу попадёт, - оторвёт нафиг! Достойно... Это как повышение в звании, што ль. У лоха такой машинки быть не должно...
  - Ну так не лоху и дарим! Теперь на любой стрелке реальные пацаны будут видеть и ценить твой статус! Хотя и говорят, что 'Большой ствол - компенсация маленького чл...' Хм. Ну, в твоём случае это, конечно, неправда! - это уже батя прикалывается, - И прикинь, - какое 'повышение в чине', сам видишь, буквально за несколько месяцев - от нагана-переделки, пуляющего картечиной, до такого вот монстра!
  - Не надо 'стрелок!' - вмешалась Белка, - Сейчас на стрелках не статусами меряются!
  - Не учи учёных... Сильно, брателло, сильно! Ну, ребята, спасибо! Не ожидал! Тронут. Проникся! Ну чо... Все в стае прибарахлились, Крыс вон тоже не в обиде. Пошли пробовать?? - и лязг нескольких затворов был ему ответом.
  
   Чёрт побери, Новый Год реально удался! Конечно, на точность ночью толком не постреляешь, но бабахнуть с балкона, почувствовав как ощутимо лягается отдачей новый Толиков пистоль, ослепляя мощной вспышкой пламени мы все смогли. Вскоре к нему присоединился батин люгер, Белкин Сиг-Зауер и мой ТТшник. Вот это настоящий Новогодний салют, не дешёвая китайская пиротехника!
  Замёрзшие вернулись с балкона. Уютно, чёрт побери! Тепло! Безопасно! Настоящий Новый Год! Только мама всё сидела какая-то как не в своей тарелке. Оно и понятно, в общем. Мы все в этот год много что потеряли, - но многое и преобрели, и не только в плане материальном, конечно. А она? Она - только теряла...
  
  
  ПРОГРАММНАЯ РЕЧЬ БАТИ
  
   Чтобы запустить караоке, пришлось включить генератор, - ну, на то и праздник. Потом, когда все напелись, а Володя и слезу пустил, вспоминая под песни 'то время, что мы не ценили', а Ольга Ивановна была обратно препровождена вместе с надаренным ей барахлом на свой 12-й этаж; батя, уже освободившись от дедморозовского прикида, толкнул 'программную речь'.
  
  - Ну что, товарищи граждане Крысиной Башни? Подведём итоги? Первое и несомненное: мы живы, и это, надо сказать, бооольшой плюс! Второе - мы находимся в относительной безопасности, обеспечены на ближайшее время всем необходимым и можем планировать будущее. Вот о будущем я и хотел поговорить... Сейчас мы живём за счёт... хм... запасов. Запасы у нас порядочные, но, понятно, небесконечные. Что-то нужно думать на перспективу. Кое-что мы уже сделали: нашли металлообработку и заказали оснастку для установки 'абиссинского колодца', проще говоря - простейшей скважины. Вот Крот, то есть Гена, зарылся уже по вертикали метров на... сколько, Гена? Уже метра на четыре, и, в принципе говорит, что сможет и так колодец откопать - но это и слишком трудоёмко и технически сложно - надо как-то делать облицовку-укрепление, не бетонные кольца же сюда тащить? Хотя... В общем, когда мы забъём скважину и отработаем технологию, то можно будет это дело поставить на поток. Думаю, это большинству выживших анклавов будет интересно. Что говоришь, Толян? Сам Михалыч возьмётся? Не, не думаю, его конёк - производство, он на этом сидит, ему там гиморроя хватает, - а тут ещё с установкой и поиском клиентов возиться, опять же распылять силы охраны - он же не может батальон кормить!.. Не, это мы, если пойдёт, возьмём под себя. Кроме города, это наверняка будет интересно и окрестным деревням, где раньше было центральное водоснабжение; да хоть и состоятельным частникам - не суть важно; понятно что потенциал у этого проекта есть. Но пока мы только опробуем. Что и как будет по весне - надо будет смотреть. Мы до сих пор не знаем, насколько серьёзны дела с этой эпидемией, и прошла ли она окончательно или просто притухла до поры. Может так статься, что и некому будет особо-то нашей технологией пользоваться... Хотя... Судя по нашему визиту на окраины, народу там осталось вполне себе много; да и судя по новогодней стрельбе у нас в центре... (он прислушался - одиночные выстрелы и короткие очереди до сих пор раздавались вдалеке) ...тоже народу хватает. К сожалению - отмороженного и вооружённого.
   Об этом ещё одна наша задача - нам надо укрепляться и вооружаться. Лёгкая стрелковка - хорошо! Но нам ещё нужны (он посмотрел за поддержкой на Толика, и тот важно покивал, - всё это они уже ни раз обсуждали) и вещи посерьёзней - например как минимум пара подствольников с боезапасом. Потом - тяжёлая крупнокалиберная винтовка - это в наших условиях будет и мобильнее, и практичнее крупнокалиберного пулемёта. Хотя и от того же пулемёта не откажемся. Очень нужен хотя бы один, а лучше два-три общевойсковых пулемёта стандартного калибра - ПК или 'Печенег'. Ещё хорош был бы РПГ с запасом гранат... Как вы помните, моя самоделка себя не оправдала (Толик хмыкнул, мы все помнили этот самодельный курьез, позорно окончившийся снесённым наполовину тополем во дворе). Также нам надо максимально использовать преимущество нашей высотки. Мы раньше думали о АГС-17 'Пламя', - но пришли к выводу, что штука эта хоть и хорошая, но весьма прожорливая, разрекламированная и потому дорогая. Кроме того он не может класть гранаты вертикально. Короче, простое решение самое надёжное: нам, граждане, нужен миномёт! Если поставить его на крышу и хорошо пристреляться по точкам, то подступиться к нам будет нереально включая бронетехнику, если только не использовать что-то вообще тяжёлое, типа 'Мста' или 'Гиацинта'; или авиацию. То есть мы станем практически неприступными! Об этом мы будем думать, это - на повестке дня, да. Толян, общайся со своими знакомыми прапорщиками, 'винный погреб' того таможенника в полном твоём распоряжении для налаживания контактов; я под это дело согласен даже бухать не каждый день, а через день, хы!..
   Большое дело, что вот Петрович проломился наконец в какой-то кабельный коллектор... Впрочем ладно, это тема специфическая и мы её здесь обсуждать не будем, тем более что я его, пролом то есть, пока от греха заминировал нафиг...
   Потом, нам надо наращивать гарнизон. В первую очередь, конечно, тех, кто может носить оружие. Миша! Ты получишь автомат и пройдёшь 'курс молодого бойца' у Толика, нам реально ещё один ствол не помешает. Этот раз в экспедиции у меня душа болела оставлять вас тут взаперти за минами, - вдруг 'наезд', как бы вы тут без нас справились...
  - Да справились бы! - вякнула Белка, не особо вслушиваясь в батины слова, не переставая вертеть свою новую игрушку.
  - Вот мне бы не хотелось проверять! Таким образом, мне кажется, по весне начнётся кучкование выживших; и нам нужно будет или объединяться с кем-то, - а я подумываю о тех, что на Военном Кладбище засели, они вроде бы вменяемые; или идти 'под кого-то', что мне не нравится; или самим становиться 'центром силы', наращивая свой гарнизон и возможности до приемлемого уровня. Посмотрим, какую стратегию избрать. Может быть и сами расти будем... Почему нет? Если на бизнес присядем; то сможем содержать больше людей; а после эпидемии, да после неминуемых стычек между баронами, от которых нам надо бы держаться в стороне, будет немалое число тех, кого в старой Японии называли 'ронин'; то есть самурай, потерявший сюзерена, воин-одиночка. Вот таких и можно брать на службу, - но с выбором, с серьёзным выбором, друзья!
  
   - Кроме того, поговорим об энергии. Ну, есть готовить и греться мы пока можем на дровах, потихоньку разбирая и полы в Башне, - но это самоедство! И деревянную отделку в соседних домах, благо что за осень мы порядочно этого добра натащили. Нет, с топливом пока более-менее. Вопрос с бензином, с электиричеством. Генератор жрёт топливо... Топливо нужно для машины... И, хотя мы договорились о газогенераторном двигателе на весну, - это всё в проекте... Даже не знаю... Да, запас у нас есть. Но он не восполняется, вот в чём дело! Ладно, будем думать... Нет, Миша, ветряк на крыше - это несерьёзно. И сложно, и демаскирует, да и ветров у нас таких мощных нет... Солнечные панели - нуевонафиг! Пусть с ними 'просвещённые европейцы' играются, кто не наигрался.
   Что ещё?..
  
   Выпили ещё шампанского, включились в самодельный мамин торт - 'Графские развалины', рекомендую! - с чаем, с бабкиным лимоном; Люда заметила, что можно было бы натаскать земли, и по весне организовать некие сельскохозяйственные посадки - на тех же балконах и верхних этажах, а? Вот тот же лимон - вы посмотрите насколько он в тему? Лук-чеснок...
  - А таскать всё это Крыс будет, да?? - не понравилась мне эта идея.
   А батя врезал коньяка и его потащило от конкретики на философию:
  Что распад общества начался с распада института семьи, перешёл на государство; и что восстановление тоже начнётся 'с низов' - с восстановления ячейки семьи. К чему это он - я так и не понял. Я только ясно для себя решил, что надо будет принять меры, чтобы найти, наконец, куда-то пропавшую Аньку и возобновить отношения, - вот и есть мой личный вывод насчёт 'восстановления'.
  
  Володя спросил батю, 'чем всё это продолжится' на его взгляд.
  - Население убавится. В конце-концов наполовину, думаю, а то и на две трети. Может - на три четверти убавится. Кажется мне, что эта эпидемия, что 'пришла и ушла', только первый звоночек. Ну а дальше... Я говорил уже. Чисто исторически. Начнутся процессы интеграции. Кучкования, по-простому. Ещё проще - повторная уже организация банд. Ну - не банд, назови 'дружин' или 'общин', чтобы можно было проще и пропитание добывать, и от соседей отмахиваться. Пусть эти 'банды' или 'общины' будут называться 'армиями' или государствами, племенами, - неважно. Важно что опять, как это нормально для сапиенсов, начнётся объединение. Эти процессы интеграции будут сопровождаться, как водится, эксцессами... Непонятно? Драться будут банды между собой - за подконтрольную кормовую территорию, за главенство. Тоже крови прольют... Потом всё устаканится. Через несколько лет, наверное. Когда наиболее сильные пригнут под себя остальных, а с сильными соседями установится вооружённый нейтралитет. И вокруг этих 'центров силы' будет возрождаться цивилизация. На обломках, так сказать. Кстати, и не первый раз в истории. Просто не на таком уровне.
  - Неужели всё так беспросветно?
  - Ну почему 'беспросветно-то?' Нормально. Нормальное раннее средневековье. Десятки веков так жили: трудились, воевали с соседями... Это нормально. Ненормальное выдумали ни так и давно - что, типа, 'историю отменить, наступила 'информационная эра, глобализация, демократизация, теперь всё будет по-другому!' А по-другому не получилось! - человек остался человеком, лысым приматом, с довлеющими инстинктами: жрать, трахаться, изголяться над соседями. Нормально это... Впрочем, всё это 'нормально' будет только при том условии, если сильного развала не случится, если в той же Европе смогут удержать ситуацию под контролем хотя бы частично... Видишь ли, Володь, я говорил про 'ничего не изменилось' применительно к людям и к их интересам-потребностям, а в мире, - в мире много что изменилось! В техническом плане. И эти изменения, знаешь ли, многие недооценивают... Ну вот, раньше... Ну, вымерли ацтеки ещё до прихода испанских конкистадоров. Отчего? - толком никто не знает, только гипотезы. Ну, вымерли и вымерли - никто и не заметил. А сейчас... Ты представь, если 'вымрет' весь персонал какой-нибудь АЭС, пусть даже и с заглушенным реактром... Это же... Ну - ты понимаешь... Потому, знаешь ли, мои рассуждения о 'раннем средневековье' с автоматическим оружием и компьютерами могут оказаться неуместны - если грохнет что в Европе... Или у нас. Хорошо - мы далеко от этих дел живём... Но всё равно. И так-то, - это просто нереальная удача, что этот вот финансовый коллапс не сопроводился всеобщей войной 'всех против всех'. Ну, так, ограниченно... Подрались там, в Заливе...
  - По радио говорят - 'огромные потери от эпидемии' - это 'ограниченно'?..
  - Ну да. Даже гуманно где-то. Зато у оставшихся появился шанс... А представь, если бы задействовали все ядерные арсеналы, а не немного там бомбочками покидали в Средней Азии, - что бы было? Населения всё одно померло бы не меньше, зато и для оставшихся было бы... Ну вот представь - огромные загаженные радиацией пустоши... Да нет, не от боеголовок - от этого ядерного дерьма, которого напихано в каждую АЭС... Тогда бы шансов у человечества ещё меньше было бы, и намного. Впрочем, не всё ещё потерно - всё это ещё может быть! - оптимистичн закончил он.
  - А может и не быть. Я раньше предполагал по весне начало всемирной драчки, а теперь, когда эпидемия подчистила численность, то, может, и обойдётся...
  
  
  НОВОГОДНИЕ РЕФЛЕКСИИ
  
  Олег с братом сидели за неубранным, лишь слегка прибранным столом, освещённым только одной оплывшей уже цветной свечкой. Все уже угомонились и разбрелись отсыпаться. Затихла и стрельба, и пьяные крики на проспекте.
  
  Вертя в пальцах толстенький патрон от кольта, Толик, продолжая старый разговор, интересовался, давая возможность Олегу высказаться, сбросить с себя эту ношу хотя бы на время:
  
  - А вот скажи, были бы у неё шансы на примирение?
  - На какое 'примирение'? Мы не ссорились. Просто вылезла её натура, её нутро. Ну вот что значило бы 'примирение'? Что я вдруг сделал бы вид, что я этого нутра не понял, не видел? Забыть, как она хотела меня выгнать из дома, из моего ДОМА 'куда-нибудь' - всё равно куда? Потому что я ей тут мешал? Ну, 'забыл'. Вернее, забыть-то это невозможно - можно только вид сделать, что 'забыл'. И что дальше? От этого её натура изменится? От того что я 'забуду', как она вдруг открылась?
  - Так что, без вариантов?
  - Я думал об этом. Знаешь - сейчас ведь свободного время много... Ты знаешь... Без малого 20 лет ведь не выкинешь из памяти. Что смешно - нет, есть варианты. Как ни странно. Как минимум один вариант. Дальнейшего сосуществования.
  - Какой же?
  - Чисто теоретический, Толян, чисто теоретический. Невероятный. Потому и говорить о нём не стоит.
  - Ладно, брателло, кончай ломаться - я же вижу, что тебе надо высказаться. Говори, я слушаю, я сегодня жилетка.
  - Ладно. Если бы она 'сдалась'.
  - Это как понимать?
  - Видишь ли, того что прошло - не изменить. И прежних отношений уже не вернуть. Моего, честно говоря, трепетного к ней отношения, когда она для меня стояла на пьедестале, а я на неё смотрел снизу вверх. Этого уже не вернуть... Самое поганое, что я перестал ей доверять! Понимаешь? Это самое страшное - я ей больше не до-ве-ря-ю! Я допускаю от неё возможность любой практически гадости. Пусть умозрительно, пусть теоретически, но допускаю. Сам не хочу в это верить, - но умом, опытом, - допускаю. Для меня долгое время это было непостижимо, это было дико - но потом я с этим свыкся. Сжился с этой мыслью, принял это как данность. Несмотря на всю дикость этого. Почему дикость? Вот как бы тебе объяснить... Вот у тебя есть часть тела, рука. Ты не задумываешься о ней, она - часть тебя самого. Она может болеть, быть ушибленной или усталой, чесаться или быть грязной - но это твоя рука. Ты не можешь допустить саму возможность, что она будет враждебна тебе. Скажем, можешь допустить, что в результате болезни или ранения рука будет нежизнеспособна; даже что ты её чувствовать не будешь - это можно допустить. Но невозможно представить, что твоя рука, скажем, будет тебя же душить! Твоя рука - тебя! Или, скажем, когда ты стреляешь - она возьмёт, и вытащит обойму, или собъёт прицел, или выхватит оружие и постарается выстрелить в тебя... Дико, да? Вот и для меня это было дико. Потом я с этой возможностью сжился...
  
  В дверь кто-то негромко постучал, братья повернули головы - в проём просунулась голова Васильченко.
  - Не спите ещё?.. Я пойду уже. Джамшуда проверил, чтоб не угорел - не, нормально всё, спит. Пьяный. Это... Олег, я что сказать хотел. Раз уж меня поставили за запасами следить.
  - Что?
  - Ну, я на кухню отпускаю каждый раз, по раскладке, хотя женщины и ругаются. У них на кухне тоже свой запасец есть, расходный. Но тут - раз уж берёте, ставьте меня в известность, чтоб я у себя помечал!
  - А чё такое?
  - В 6-м складе, это что сразу над кухней, так смотрю - весь шоколад кончился! И всё сухое молоко! Я-то что, но я ж следить поставлен! Хоть предупрждали бы, что ли...
  - Ладно, ладно, Володь, разберёмся. Ты иди, иди, отдыхай. Потом всё...
  - Ага. Ну, с наступившим...
   Дверь скрипнула, закрываясь.
  Олег вновь повернулся к брату.
  - То есть, говоря сухим казённым языком, доверие она утратила. Но. - Он предостерегающе поднял руку, останавливая готового что-то сказать брата, - Я ведь знаю, что ты скажешь. Что если часть тела не просто болит или гниёт, но и представляет для тебя опасность - её ампутируют. Это так. Но! Я не могу и забыть всего хорошего что было. У нас сын. Наш, общий. Почти двадцать лет общей биографии. Я не могу забыть и то, как когда меня прихватывало с сердцем, она меня таскала по врачам, сама договаривалась через знакомых. Как когда... Помнишь девяностые?.. Когда я в КПЗ сидел, и светила мне жестокая статья - она мне жрать приносила, и делала, что я говорил, для нейтрализации... того самого... дела. Помогла мне вытащиться оттуда.
  
  - Брателло. Ты слишком строг к себе и слишком снисходителен к ней. Ну, жрать приносила... Так она же жена! И сын у вас тогда маленький был. Куда бы она нах делась с подводной-то лодки? Сам же говоришь - 'общая биография'! А когда она почувствовала себя 'на свободе' - вот тут и 'расправила крылья', тут ты и не нужен стал!
  Олег сгорбился, его лица не стало видно. Глухо сказал:
  - Свитер мне связала. Красивый... Старалась. Давно, правда. Для меня. Я и этого забыть не могу. - Голос его дрогунул.
  - Заботилась обо мне... Ругалась, что за собой не слежу; витамины мне таскала... От своих компаний.
  - Заботилась. О себе она заботилась, не о тебе! Что, не так??
  Помолчали. Олег глубоко, очень тяжело вздохнул.
  - Брателло, ты не досказал. Какой вариант ты видишь?
  - Да нереальный он.
  - Договаривай.
  - Я сказал - разбитую вазу склеивай, не склеивай - она всё одно разбитая, как прежде не будет. Нет и смысла тогда. Но можно попытаться сделать, слепить что-то новое, совершенно другое. Пусть не такое красивое, пусть кривоватое - но это будет новое, самостоятельное изделие. К чему это я?.. - он потёр лоб.
  - Я не могу забыть, что мне открылось. Но и хорошего забыть не могу. Она всё же не полная сволочь... надеюсь. И общего у нас много. Можно было бы со-су-ществовать. Вместе. Даже как муж и жена. Но! Чтобы она полностью зависела от меня, и 'своей' жизни, помимо семьи, не имела...
  - Так оно так и есть! Во! Этож так и есть, ты чо?? Она сейчас и так от тебя полностью зависит!
  - Ты не понимаешь. Да, сейчас так. Но это - внешнее. Всё равно как если мы пеонов в плен берём и на цепь сажаем, - никуда не денутся. Но вообще их только цепь держит, если бы не цепь - сбежали бы. А то и замочили бы нас. Так вот, для неё окружающая 'необходимость' - такая же цепь. Необходимость. А это должно бы быть решение. Её решение. Сознательное. Как бы... Ну, как она сознательно берёт, и часть своего 'суверенитета' сознательно, навсегда, передаёт мне...
  - Брат... Ты извини, конечно. Ты старший, и соображалка у тебя работает не в пример моей. Но сейчас, мне кажется, ты херню городишь. Несёшь полную беспросветную пургу. 'Передала суверенитет'... Зачем эти сложности?? Куда она денется-то??
  - А если бы было куда деться - делась бы? Ты пойми - это уже было! Жизнь 'по необходимости', по 'куда денешься с подводной лодки!' Чем закончилось - видишь? Зачем это повторять, зачем ступать на те же грабли?..
  - Ну так... Пошли её, окончательно. Или пристрели!
  Олег хмыкнул, и, подняв голову, с усмешкой взглянул брату в лицо, хотя в глазах его поблёскивали слёзы. Налил себе половину стакана виски, залпом выпил.
  - Я знал, что ты это предложишь... Эх, Толян, всё же разные мы с тобой. Очень разные.
  - Разные, заразные... Скажи ещё, что простой я как амёба. Да ладно, ладно, знаю я, что ты про меня думаешь! 'Примитивная сущность', ога. Наслышан. Только так как ты живёшь - прямой путь в... в ящик. Или там в простыню - и на полтора метра под землю, в пару к Устосу. Так, знаешь ли, нельзя! Сейчас крутые времена, и должны быть простые и крутые решения! Простые, брат! Палец загнил, - к чёрту его, если терапии не поддаётся! Даже если рука. Это раньше можно было годами рассусоливать, переливать из пустого в порожнее, обливаться слезами на мыльных операх и ток-шоу, таскаться к психоаналитикам! Сейчас так не выживешь! Не поддаётся терапии - отрежь! Отсеки! Поболит, да. Но перестанет. Это лучше, чем постепенно отравлять весь организм! Зато не сдохнешь! И... Что, ты на себе крест поставил?? Чего там 'лепить из прежнего материала', зачем? Ты на себя посмотри! Ты классный крепкий мужик! Прошаренный. Как это?.. А! Адаптированный к новой жизни! Что ты - себе бабу не найдёшь?? Нормальную? Чтобы тебя ценила, а не свою 'самостоятельность, независимость', которые близко тут не лежали. Зачем тебе это гламурное говно? Да у тебя, брат, ещё всё впереди! Я иной раз опасаюсь, что ты у меня Эльку отобъёшь, вижу я, как она на тебя с обожанием смотрит!..
   Оба засмеялись. Олег вновь опрокинул себе в стакан пузатую бутылку Джека Дэниэлса, отсчитывая 'бульки'.
  - Да найдём мы тебе девку, не переживай! Знаешь, сколько нормальных баб?? Та же Сталкерша. Они ведь более живучие, чем мужики. Да любой скво, кто сможет пережить эту зиму, будет за счастье за тобой; ноги будет тебе мыть и воду ту пить! Если ты к тому времени не сопьёшься ещё, - добавил Толик, наблюдая, как брат опрокинул в себя очередные полстакана желтоватого пойла.
  - Этот вот... карамболь, что в мире произошёл, - он многим мозги на место вправил! Он бы и твоей, может, вправил - но она, за тобой-то, за твоей спиной и твоим люгером сложностей-то не нюхала! А ещё пасть раскрывает! Да я бы её за одно хоть высказывание поперёк угандошил бы!
  - Но. Но!
  - Да ты позволяешь на себе ездить! Позволял. - Поправился Толик, - И теперь эта... пожинаешь плоды. Сам виноват. Но - ничего трагичного. Крыс у тебя - нормальный парень. Ты - мужик хоть куда. Найдём мы тебе девку!
  - Да, но...
   Что-то скрипнуло в прихожей, оба насторожились.
  - Оп! Кто там? Вошёл, быстро! - скомандовал Толик, в руке его образовался как бы сам собой кольт.
  - Да ты чё? Башня на охране, всё включено, чужих здесь быть не может; а наши спят давно, - поправил его Олег, но его рука тоже привычно легла на рукоятку люгера.
  - Ну-ну... - Толик встал, и не убирая пистолета, прошёл в прихожую. Вернулся.
  - Не, никого. Половицы рассыхаются.
  - Или дух Графа домой вернулся...
  - Да уж. Если только.
  - Да ты совсем уже носом клюёшь. Пошли спать. - Толик встал.
  - Да... Сейчас... - Олег навалился грудью на стол, спрятал лицо в ладонях, помял его, будто стирая усталость и опъянение.
  
  - ... она заботилась обо мне! Я не могу это отбросить! - в десятый раз, как заведённый, повторял он.
  - Тётя педиатр из деццкой поликлиники тоже заботилась о тебе, ну и что??
  - Ты ничего не понимаешь!!
  - Я всё понимаю!! Я понимаю, что ты опять двоишься, троишься; что ты сам ей выдумываешь отмазки!
  В свете стоящей на столе свечи казалось, что за тёмной фигурой Толика на стене колышутся чёрные крылья. Он выкаркивал слова каким-то чужим голосом:
  - Ты вспомни! Когда ты, после очередной разборки с ней, вне себя вылетал на улицу, с диким желанием убить кого-нибудь, всё равно кого; с кем-нибудь сцепиться, под машину попасть на худой конец - разве она тебя останавливала?? Ты вспомни, вспомни! Из тебя пёр адреналин, ты лихорадочно, трясущимися руками, одевался в прихожей, - а она стояла рядом и просто смотрела! Просто смотрела - молча! Могу спорить, что про себя она желала: 'Чтоб ты сдох!'
  - Это же было после ссоры... - Олег уронил голову в руки на стол и говорил еле слышно.
  - А что, во время и после ссоры она тебя не любила? Она что, тебя 'любит' только когда всё в шоколаде? А если бы ты тогда сдох? Сцепился бы на улице с отморозками, или сердце бы не выдержало - у тебя ведь с сердцем проблемы, и она это знала!
  - Она... Она же меня к врачам водила, договаривалась... Было ведь?..
  - Она ради тебя или ради себя тебя - к врачам?.. Насколько ты ей нужен тогда был, когда она тебя - к врачам, и насколько ей было пох что с тобой станет, когда надобность в тебе иссякла? А?? Вспомни! Когда вы поцапались под Новый Год, - ты ещё, как дурак, на коленях стоял, молил 'Лена, давай начнём всё с начала...' - а она в запале собиралась на машине куда-то мчаться, ведь ты её не отпустил! Не потому, что хотелось повыёживаться, как она решила; а тупо потому что в её состоянии за неё боялся! За неё! За неё боялся!! А она - тебя в растрёпанных чувствах спокойно на улицу выгоняла, - типа 'сдохни, освободи место!' Что, не так??
  
  - Откуда??? Откуда ты это знаешь?? Ты не можешь это знать, тебя тогда не было. Отку-да-ты-это-знаешь??!
   Олег подскочил на стуле, вцепившись в столешницу побелевшими от усилия пальцами, нащупывая брата взглядом вытаращенных глаз... Тот куда-то пропал.
  - Я про тебя много что знаю! Может и то, чего ты сам про себя не знаешь! Также как ты - про меня!! - раздалось у него в ушах.
  - Ты не можешь этого зна-а-ать! - опять закричал он. Колыхнулось пламя догоравшей свечи, метнулись тени по углам. Толика не было.
  
  Распахнулась дверь, в комнату просунулся заспанный встрёпанный Сергей в нижнем белье, с накинутой на плечи курткой, с включённым фонариком, с ТТ в руке; мигом оценил ситуацию.
  - Батя... Бать... Успокойся, а?
  - Откуда он мог это знать? Где он??..
  - Да кто? Ты тут один. Толян давно уже ушёл поди. Пап... Ты допьёшься такими темпами! Тебя уже глюки посещать стали, да? Ты что на всю Башню тут в одиночку орёшь??
  
  
  ***
  
  - Ира, Ирочка, я уже не знаю, как с ними... Они совсем с ума сошли! Это какая-то банда, звери - не люди! Они на Новый Год друг другу пистолеты дарили, патроны - а потом палили с балкона. Я думала они после этой экспедиции успокоятся, делом займутся, - ну, производством там, коммерцией, они говорили об этом... Где там! Для них это всё так, сбоку. Главное - оружие, оружие, насилие! - почти дословно повторяя слова из 'Баллады об оружии' Высоцкого, шептала Лена стоявшей за окном сестре.
  
  - Надо что-то делать. Я не могу уже так жить! Мы тут обжираемся, когда ты в таких условиях. И как твои мальчишки неизвестно... Ну, не плачь, не плачь, Ира, мы выкрутимся! Ты с Ильшатом разговаривала? Что он говорит?
  
  ***
  
  - Авдюша...
  - Я триста раз просил не называть меня 'Авдюшей!!'
  - Хорошо. Я виновата. Авдей! Если я сделаю, как ты сказал, - я смогу вернуться к мальчикам? Авдей! Им без меня плохо, я знаю!
  - Вернёшься. Комбат же сказал: 'на перевоспитание!' Или тебе уже у Ильшата понравилось, ааа??
  - Авдей...
  - Авдей, Авдей... Сказано же - вместе уедем. Но сначала надо сделать вот что...
  
  
  
  НОЧНАЯ НАПАСТЬ
  
  Поздний вечер.
  - Слушай, вот сколько можно говорить, а? - Олег в очередной раз распекал Люду на кухне.
  - Можно же так меню составить, чтобы съедалось в первую очередь то, что быстрее портится! Вот нафига консервы-то истреблять? Что 'рацион-рацион?' А как осенью на помойку кучу колбасы выбросили вместо того чтобы съесть, - не помним?? Ах, 'не при тебе'?.. Нет, я не призываю 'есть тухлятину и ждать пока и нормальный продукт испортится', я призываю исходить не из гастрономических пристрастий, а из жизненных реалий! Картошку сейчас готовить чаще надо, а не крупы-каши; с крупами за год ничего не случится при правильном хранении, тем более - с макаронами! Ну и что что 'много!' Картофан попортится к весне, а вы...
  
   Внизу, на лестничной площадке, отчётливо стукнул пистолетный выстрел, и тут же оглушительно раскатилась автоматная очередь.
   Опрокидывая попадающиеся на пути стулья, выхватывая на ходу люгер, Олег ломанулся к выходу из квартиры. Когда, рывком распахнув дверь, сместившись в сторону и присев, он оказался на лестнице, двумя этажами ниже стрельба стала напоминать бой: сухие пистолетные выстрелы перемежались оглушительными автоматными очередями, темноту лестничного пролёта рассекали сполохи пламени из стволов. На площадке же никого не было. Несколько секунд только понадобилось на то, чтобы из соседней с кухней мастерской-арсенала выхватить калашников и подсумок с магазинами; и Олег устремился вниз.
   На тёмной площадке четвёртого этажа, освещённой только мечущимся светом чьего-то налобного фонаря снизу лестницы, сизым душным занавесом висел пороховой дым, намешанный с пылью от выбитой со стен пулями штукатурки. Олег включил свой фонарь. Дверь, ведущая в квартиру с проломом-лазом в Институт Физкультуры-бассейн была распахнута; снизу по лестнице, направив на неё стволы одновременно нагана и ТТ, оскалившись, стоял Крыс, готовый к стрельбе. Это его фонарь светил на площадку.
  - Кто?? Что??
   Оглохший от стрельбы, Сергей только помотал головой и махнул стволом в направлении двери:
  - Ща рванёт!!
   С дробным топотом сверху лестницы принёсся Толик, уже в разгрузке и с автоматом.
  - Сколько их? Куда ушли? Почему мины не сработали??
  Крыс только тыкал стволом в направлении открытой двери:
  - Двоих видел! Туда! Щас долбанёт!! - но взрыва всё не было.
  
  - Ааа-ссс!! - Толик оскалился, - Твои дол-л-лбаные самодёлки! Если не снизу - значит через бассейн! И сейчас они драпают! Жмите отсюда - а я на улицу! - в его руке мигнул и зажёгся красным светом небольшой фонарь, и он быстро, но осторожно, готовый к стрельбе, устремился вниз, к подъездной двери. Ниже этажом начинались 'баррикады' с насторожёнными минами-ловушками, все по случаю вечернего времени в режиме не 'управляемого фугаса', а 'минного заграждения'; благо навыки перемещения в этой ситуации были отработаны.
  
   Вскоре лестничная площадка озарилась ещё несколькими фонарями.
  - Сергей! Серёжа!!! Ты здесь, ты цел?? - крик Лены. Луч фонаря заметался, осветил Сергея.
  Выждав ещё минуту, и так и не дождавшись взрыва, Олег коротко отдал распоряжения уже подтянувшимся к месту происшествия соратникам:
  - Женщинам - очистить лестницу! Позвоните бабке - пусть не кипешует. Миша! - с автоматом держишь эту дверь. При любом там шевелении - стреляй! Володя! - с дробовиком вниз, к входной двери, питание с мин я сейчас сниму. Из Башни не выходи, паси окрестности; учти - там Толик вышел, осторожней! Серый! - бегом за автоматом! Где, чёрт побери, Белка??
   Сам он метнулся в 'пункт управления' и щелчками нескольких выключателей снял питание со всех мин в Башне. В это время отдалённо, за Институтом Физкультуры, протарабанила автоматная очередь. И сразу же ответные, торопливо, перебивая друг друга, из нескольких стволов.
  - Толян! Ах ты чёрт!
   Сверху с лестницы сбежал сын, уже с автоматом и в разгрузке.
  - За мной. Страхуешь. Как на зачистке - помнишь?
   В квартире, в которой в своё время подорвался при попытке бегства Ибрагим-Бруцеллёз, никого не было. Невредимый диван с бомбой отодвинут от стены, обнажая тёмный лаз.
  - Нет, не полезем... Миша! Вот здесь встань, следи за лазом. Если граната - укроешься в кухне. А, ч-чёрт, боец... Если мы там будем - мы крикнем, не пальни сдуру. Серый! За мной - на улицу!
  
   Неожиданно громко хрустел под ногами снег. За Институтом уже не стреляли. Фонари метались по сторонам, освещая то ободранные стены Башни, то беспросветно чёрные коробки соседних домов, то остовы раскуроченных машин. Прикрывая друг друга, ежеминутно опасаясь засады, добрались до угла Института.
  - Толян. Толян! Ты где? - вполголоса позвал Олег. Прислушался. - Эй! Брат!
  - Здесь я. Дуйте сюда! - послышался голос Толика от главного входа. Сам он укрывался за одной из четырёх массивных колонн, поддерживающих портик над входом.
  - Удрали они. На джипе, на УАЗе вроде. Наверное все - но надо бы проверить, - сообщил он, когда Олег с Сергеем взбежали к нему по ступенькам, присыпанным снегом.
  - Ты стрелял?
  - Ага. Но уже вслед, припоздал слегонца. И они дружно так из четырёх стволов ответили, так что не привалил я никого, кажись. Но в машину несколько раз попал, да, в машину попал, это точно.
  - Ты видел, откуда они выбежали?
  - Не-а. Они уже отъезжали.
  - Ну, осмотримся... Как же они мимо мин в Башню попали?? Это практически невозможно... - Олег посветил своим 'фениксом' на занесённые снежком, пыльные, запертые массивные двери Института.
  - Вот сейчас и посмотрим. Насколько невозможно. Блин, а холодно, а!..
  
   Место проникновения в бассейн нашли довольно быстро, по вытоптанному снегу, который, к тому же был местами стёрт до асфальта, как будто по нему что-то волочили. Пролом слева от дверей, в нише стены. Через него можно было попасть в вестибюль.
  - Ну что, глянем?.. Не думаю, что там кто-нибудь остался.
  - Выхода нет, да. Не ждать же до утра. Да и утром - что бы изменилось?
  - Я посмотрю. Посвети. - Олег приготовился пролезть в дыру.
  - Давай. Если чо я за тебя потом отомщу, хы. Да не ссы, думаю, нет там уже никого. Кстати, Белка в Башне, чтоль, осталась?
  - Не видели её... - глухо отозвался голос Олега уже с той стороны пролома.
  
   Осмотр и выяснение всех деталей проникновения заняли около получаса. Нападающие пробили стену рядом с заминированными изнутри входными дверями и попали в вестибюль. Ещё пролом - опять рядом с заминированными дверями, - и они оказались в помещении бассейна.
  - Они чё... Пробивали все стены пока не попали в Башню? Сколько же это времени заняло?? И мы не услышали? Нереально...
  - Сейчас увидим.
  - Да я просто не понимаю, какого чёрта они пробивали стены рядом с дверями, а не ломали двери! Откуда они знали, что двери минированы?? Я вешал таблички 'на испуг', но ведь давным-давно всё поснимал! Откуда они вообще знали, что из Башни у нас есть проход в бассейн, что мы в нём бываем??
  
   Нет. Они не пробивали ВСЕ стены. Эти два пролома были всё, что сделали нападающие. Ни одна мина не сработала, потому что ни одни двери не были взломаны. Все двери, и все лазы, задвинутые мебелью и заминированные, были вскрыты, питание с мин - отключено. Вход в Башню был открыт изнутри.
  
  
  НОЧНОЙ СОВЕТ
  
  Подавленные, они сидели в квартире Устоса, в своём 'Зале Собраний'.
  Это был тяжёлый удар. Помимо совершенно немыслимого, невозможного проникновения чужих в Башню и суматошной перестрелки на лестнице, пропала Элеонора-Белка. Просто исчезла. Попытки выяснить кто её видел в последний раз окончились ничем. Поужинали. Разошись по своим делам. Больше её никто не видел.
   Уже отбушевал Толик, оравший, что порежет на ремни тех, кто тронул его подругу, что вырвет им кишки, вобъёт глаза в затылок, сделает им 'колумбийский галстук' и прочую дичь, - и по нему было видно что это отнюдь не пустые угрозы.
   Было вновь включено питание на все мины по лестнице. Сейчас Васильченко к тому же сторожил с 'Моссбергом' входную подъездную, надёжно запертую дверь; Миша с автоматом - вновь закрытый с включённой миной диваном лаз в здание Института. Все тут, у Устоса, отдавали себе отчёт, что это - лишь бы занять их чем-то, это ничего не решало. Кто бы ни были нападавшие и зачем бы они не влезли в Башню, потратив немало часов на пробитие в глухих стенах Института лазов в бассейн, рядом с так соблазнительно-непрочными дверями - они явно не полезут сейчас на мины.
  
   Сергей в третий раз пересказывал историю с перестрелкой, ему в третий раз задавали по сути они и те же вопросы:
  - Я иду, вверх. От нас, из нашей квартиры, типа, - в кухню. Задумался чо-то. Тут шевеление впереди на площадке какое-то. Я только голову поднял - люди, двое, ЧУЖИЕ! Я, честно говоря, очканул; даже мысль дикая мелькнула, что это привидение Ибрагима - его же как раз в этой квартире убило, и как раз дверь открыта. Потом гляжу - автоматы!
  - Узнал кого? Ну, на кого похожи хоть?
  - Не. Всё быстро пошло. Я только светом с фонаря мазнул, - и тут же один ко мне кинулся. Ну а у меня рефлекс сработал: выдернул наган и бахнул в него!
  - Попал?
  - Не. То есть скорее всего нет, я не знаю. Но там близко было, мог и попасть. И тут же второй в меня из автомата, тут же!
  - А ты?
  - Я скатился назад, на межэтажную площадку, да я и поднялся невысоко, несколько ступенек; и тот, первый, меня заслонил от очереди; тот, второй и впулил-то в стену и в окно... Ну, я по лестнице ещё вниз прыгнул, снова с нагана шарахнул. Он - из автомата, тоже неприцельно. Я ещё ТТ-шник выхватил, и стал мочить... ну, в ту сторону просто, не кидаться же на автоматы! А они - типа в мою сторону, но тоже боялись подставляться. Ну и... Вот так вот, пожгли бестолку - и они в квартиру, где проход. Ну я и замер, - думаю, их сейчас как Ибрагима... Тут ты прибежал.
   Помолчали. Сергей добавил:
  - Эта... Впечатление, что хреновые они вояки, - суматошно палили, не глядя. Хотя и автоматы. Истерики. Лупят длинными, хотя меня не видят...
   Он ожидал обычной реакции, что-нибудь типа 'Не задирай нос' или 'Ты уже профи стал, что отличишь суматошно-несуматошно?', но никто ничего не сказал.
  - А чего он к тебе кинулся?
  - Ну... Не знаю...
  - Может, прикладом ударить хотел? Автомат у него в руках был?
  - Был... В одной руке. Не, вроде не ударить. Наверно как схватить?
   Олег грохнул ладонью по журнальному столику.
  - Это чёрт-то что - какие-то козлы... Проникают в Башню, мы ничего не видим и не знаем, несмотря на включённую полную защиту! Перестрелка у нас под носом, Сергея чуть не грохнули. А мы с тобой, Толян, в это время занимаемся спокойно своими делами!
  - Мне тоже снова эмоции включить? Поорём - развеемся? - отозвался Толик.
   Упало молчание. Его вновь прервал Олег:
  - Короче, вот. Как это, на мой взгляд, выглядело. Они сделали проходы в бассейн. Почему проломы в стенах, а не через двери, - сразу говорю, я не знаю. Вообще мне кажется, если мы на этот вопрос ответим - то и остальное выясним. Так вот. Сели там в засаду. И сгребли первого, кто туда пришёл - Белку. Поскольку...
  - Чё Белке на ночь глядя делать в бассейне? Вот чё бы она туда попёрлась??
  - Не знаю! Но этот вариант единственный правдоподобный! Белка отключила мины, в бассейне её повязали - и по её следам, обратным лазом пролезли в Башню... Мы там, кстати, небось уже целые тропы протоптали, когда воду таскали...
   Крыс спросил:
  - А зачем им Белка?
  - Ну, это очевидно. Продавать. Не исключено, что именно нам же. Даже скорее всего. Но не обязательно.
  - Ну. Повязали девку в бассейне. Утащили. В Башню-то зачем полезли?
  - Очевидно, из жадности и на удачу. Добыча уже есть, - вдруг ещё кто попадётся. Это ж заработок! Потому он на тебя, Серый, и кинулся - хватать, вязать... Тебя реакция спасла, и наработанные рефлексы, смекаешь??
  - Смекаю я, смекаю. В принципе, попав в Башню незамеченными, они могли ночью нас тут всех перемочить! Или даже не ночью. Во всяком случае - попытаться. Чо они так?
  - А видимо всё упирается в уровень исполнителей. Сам говоришь - лохи, стреляли неприцельно...
  - Лохи не будут делать проломы в кирпичных стенах рядом с дверями, как будто на дверях написано: 'Осторожно, мины!'
  - Это первый непонятный момент. Второй - куда дели Белку.
  - Ну, это мы вскоре узнаем. Сами скажут. Вместе с ценой.
   Послышался отчётливый неприятный скрежет, Олег и Сергей подняли головы. Это скрипел зубами Толян.
  - Я им... Пусть только попадутся! А они - попадутся! Ох, я им-м-м-м!!.
  - Как узнаешь... Теперь только ждать. Ты точно не вальнул никого из этих?
  - Точно-неточно. Откуда я знаю? Не упал никто, тела нету, крови нету, ответили из четырёх стволов - откуда я знаю, попал-непопал? Сейчас ваще опасаюсь - в машину-то я точно попал! А если в машине была Белка? Вернее, где бы ей ещё и быть?
  - Нууу, будем надеяться на лучшее.
  - ...
  - Чё делать-то?
  - Ждать...
  - Вот этот момент, с проломами рядом с дверьми, реально непонятный. Никак не могу объяснить. Такие осторожные? И такие лохи, что пацана взять на лестнице не смогли?
  - Я не пацан.
  - Пацан.
  
   Снова тяжело замолчали.
   Молчание нарушил Крыс:
  - Эта... Вы видели - там ватник валялся? Возле пролома?
  - Нет, вроде... А валялся?
  - Кажись, я видел. Тряпка какая-то. И рукавицы рабочие.
  - Вот ломы я видел. Две штуки.
  - И ватник! Я видел. Кажется.
   Олег поднялся.
  - Ну, пойдём.
  
   Старый засаленный и местами рваный ватный бушлат действительно нашли у второго пролома. Картина была ясной: его сняли, когда долбили стену, хозяин положил его на подоконник; потом он с подоконника упал на пол, в темноте и спешке его не заметили и не подобрали. Тут же валялись пара драных рабочих рукавиц.
   Олег тщательно обследовал грязные карманы, но кроме табачных и хлебных крошек в них ничего не обнаружил. Вообще ничего больше. И эта ниточка оказалось 'в никуда'. Олег бросил ватник на пол.
   Они стояли в проходе возле пролома в сам бассейн. Три налобных фонарика плюс к большому кемпинговому фонарю, запитанному от самодельной батареи из компьютерных аккумуляторов, включённому на полную мощность, давали яркое освещение. Олега уже не заботило, что отблески света фонарей в окнах бассейна могут увидеть из соседних домов. Это было уже не важно. В чём же, где они прокололись?.
   Стояли молча, лучи фонарей шарили по стенам, останавливаясь на лежащих у стены, рядом с кучей битого кирпича и раствора двух ломах и совковой лопате с поломанной ручкой. Никаких идей. Никаких зацепок. Толик опять начал грозить неведомым похитителям самыми изысканными видами умерщвления. Крыс молча смотрел в тёмное окно.
   Движимый неясным побуждением Олег вновь поднял грязный, засаленный бушлат, и ещё раз обыскал карманы. Ничего. Только пальцы провалились под драную подкладку. Он положил бушлат на подоконник, и, подсвечивая себе налобным фонариком, в два приёма оторвал весь сопревший подклад, обнажив грязно-серую изнанку ватной подбивки. На пол упали какие-то бумажки. Поднял их, разложил на пыльном подоконнике. Размочаленная сигарета без фильтра. Кусок от сигаретной пачки из рыхлой, плохой бумаги. Так, что это? 'Астра'. А это?
   Не менее мятый клочок бумаги. С какими-то сизыми разводами. И с текстом.
  - Ребята, давайте-ка вернёмся в Башню. Поднимимся ко мне в мастерскую. Что-то тут...
  
  
   Он оторвался от большой лупы, через которую рассматривал клочок бумаги.
  - А знаешь, Толян, наверно не придётся нам с тобой сегодня выспаться... Знаешь, что это?
  - Ну?!
  - Это не очень старый, двухнедельной давности талон на питание. Да, там дата есть. Надорванный - погашенный, значит. Заверенный печатью Верхне-Залесского сельсовета. Достаточно отчётливо читается.
  - И??
  - И - вот. Мы в Мувске. Вот он - талон из... какого-то сраного сельсовета. Я знаю, сейчас они все в сельхозкоммуны преобразованы. Ну и... Я горю желанием повидаться с владельцем этого талона. И спросить его, что он забыл в эту ночь в Мувске, кроме старого ватника. Что он здесь искал. И хочу спросить его поскорее, пока он не добрался до своего Верхне-засранского сельсовета! Седлаем коней??
  - А не пустышка? - Толян ещё сомневался, - Может, он перебрался оттуда в Мувск?
  - Может. Две недели назад пообедал в Верхне-какой-то столовой, а сегодня решил в Мувске подломить Башню? Как-то странно, не находишь? Может. Всё может, Толян. Но бензин нынче дорог, чтобы совершать просто так такие круизы. И я очень хочу повидаться с местными, Верхне... Залесскими жителями, и уточнить, кто за эти две недели 'перебрался в Мувск', куда конкретно, и настолько крут, что носит с собой автомат и вламывается в Крысиную Башню! Где нераздумывая палит в её обитателей. Не думаю, что таких архаровцев там много; тем более, что учёт в коммунах ведётся - там паёк подушно выделяют. Поедем, 'поспрашиваем'. Чем чёрт не шутит - можем ведь даже и догнать. Но - Башню оставляем опять практически без гарнизона... Мммм... Что же делать?? Но это - это шанс, да, шанс! Они не могут ожидать, что мы знаем их базу!
  - А поехали! Поговорим с местными, посмотрим, что это за 'сельсовет', и кто в нём заправляет! Побеседуем! Я, блин, буду очень убедителен в беседе!!
  
  ***
  
  Через час джип был выведен из загородки, заправлен и прогрет. Толик укладывал на заднее сиденье три самодельных маскхалата, пошитых заранее из простыней; и комплект тёплой одежды для Белки. Сухой паёк. Инструменты. Оружие, патроны. Экспедиция обещала быть не столь долгой, как на окраину, в поисках мастерских; но достаточно насыщенной событиями.
  
  - Мы - только туда и обратно. Никаких долгих разборок. Мы вернёмся сегодня же или завтра! Крыс, ты за старшего. Полная автономия. В бассейн не выходить, пользуйтесь запасами. Мины не отключать. Ждите нас. Мы постараемся поскорее. Рацию я взял, подключил, постоянно на приёме, благо антенну на крышу мы вывели, и рацией с нами таксисты 'поделились'. Динамик... Словом, кодом сигналишь, как договаривались. Ну, давай!
  - Может, я с вами?.. Володя с Мишей тут, да и Петрович...
  - Даже не думай. Ты - за старшего. Всё. Двинули.
  
  
  В ПОЕЗДКЕ
  
  Джип проглатывал километр за километром, освещая дорогу прямо перед собой узкими синими, 'как на войне', полосками света из заделанных фар. Дорога была не то что наезженная, но видно было, что периодически по ней машины шли. Раньше-позже, - сказать было трудно, снега не было несколько дней. Сидящий рядом с Толиком Олег при свете фонарика разбирался с картой.
  - Вроде не туда свернули... Хотя нет. Всё правильно.
  - Штурман, ёпт.
  - Чё ты думаешь, я здесь был? Какие карты. Блин, светает уже.
  
  - Слышь, брателло.
  - А?
  - Встанем подальше, подойдём пешком.
  - Это понятно. Чай не махновская тачанка, врываться-то...
  - Осмотримся. Сейчас все коммуны охраняются - банд боятся, так?
  - Так.
  - Но за деревню наверняка ходят. Они ж не Башня, чтоб на всём готовом.
  - Ну.
  - Кого-нить повяжем и допросим. Для начала. Узнаем предварительный, так сказать, расклад. Жаль, ПБС на автомат нет. Зато АПБ есть...
  - Угу. И что?
  - Это я к тому, что когда допросим, чтоб время с тобой на разговоры не терять. С 'языком' я разбираться стану, - и допрашивать, и потом.
  - Ты это к чему?
  - К тому. Что, зная твою, бля, 'гуманность', хочу сразу расставить, как грится, 'точки над 'ё'. Есть определённые правила проведения спецопераций, они как и ПДД, как ТБ при обращении с оружием кровью писаны, и их просто нужно выполнять! А не терять время на разжёвывание основ 'почему да почему'. Просто выполнять - и всё.
  - Я что, против? Не улавливаю, к чему ты.
  - Я же сказал - я про твою 'гуманность'. Вспомнилось мне что-то, как ты патруль собирался 'обезоружить и связать', хы!
  - Кончать их, что ли, имеешь ввиду?
  - Грубый ты. Нифига не толерантный, хы. Вот в наставлении более обтекаемо сказано: 'Группа, находящаяся в тылу противника, должна принять все меры, чтобы исключить возможность своего обнаружения'. Всосал? 'Исключить' и 'Все меры'. А каковы эти меры для 'исключения возможности обнаружения' - это решается по-месту. Вот и я к тому, что я сам определюсь, как 'исключить', - а ты со своей гуманностью пока отвернёшься, лады? Ибо порядок есть порядок, а правила правилами, и их надо соблюдать. А если ты не согласен - то я лучше один пойду, а ты в машине подождёшь!
  - Согласен я, согласен. Не разводи тут...
  - Ага. Согласен. Ну чё, растёшь над собой, впитываешь, так сказать, реальность... Не спишь ещё?
  - Нет. Поспишь тут.
  - Это пока всё на адреналине. Но скоро приход будет, перепсиховали всё ж.
  - Да знаю я. Я 'допинг' взял.
  - Что за допинг?
  - Во фляжке там. Коньяк прокипячённый с кофе и шоколадом. Адова смесь.
  - Хы, братан, тебе как всегда лишь бы наклюкаться.
  - Сшутил, типа? Предпочитаешь таблетки жрать?
  - А чё, приходилось. Если грамотно подходить к делу. Как это, говорят? 'Всё есть яд, и всё - лекарство, дело только в дозе?' Вот. Но и твоя болтушка тоже подойдёт, ага. Особенно если Белку найдём.
  - Найдём... Не факт что она здесь, в этом Верхне-задрищево; если её менять собрались то могли и в городе где-нибудь оставить-спрятать. Но если у них тут база - то, конечно, 'на базе' им надёжнее. Но ниточку мы отсюда потянем, это наверняка! Родственники там, в Мувске, адреса...
  
  Некоторое время ехали молча, Олег внимательно озирал открывающиеся заснеженные просторы и думал. Наконец сказал:
  - Слушай... А ведь они знали, что кто-то ночью придёт в бассейн! Не на удачу проломы делали!
  - С чего так решил?
  - Сам прикинь: хоть мы, бывает, и днями не выходим из Башни, но всё одно - не слепые же мы котята! Общаемся, ходим на рынок, движемся по городу... Мы пролом бы увидели в стене Института, рано или поздно! Снаружи бы заметили! Даже скорее всего на следующий день; и даже не пролом, а дежурющую рядом машину! А ставить машину далеко они бы не рискнули - видишь, и так они еле успели удрать!
   Олег отчётливо дёрнулся. Пришла новая мысль, факты увиделись под другим углом зрения.
  - Но тогда... А ведь... Откуда они знали, что человек - будет, и будет один?! И на ночь глядя?? На 'когда-нибудь' рассчитывали?? Так мы за водой всегда ходим по двое-трое, а стволы всегда при нас; бесшумно взять живьём двоих вооружённых мужиков - это фантастика!
  - Васильченко ствол не носит.
  - А кто это знает??
  - А кто говорит про 'знает?' Ты думаешь...
  - Откуда ОНИ знали, что будет девка, и будет - одна?! Не сама же она им открыла! - в этом случае вообще бы проломы не понадобились, сняла питание с мин, или тросики сняла, - и заходите... через двери. Можно было вообще ночью входные в подъезд открыть...
  - Про Белку фигню не думай! Кто мог...
  - Я и не думаю. Я рассуждаю. У них, получается, был только этот вечер, и ночь... Они не 'первого кто пришёл' в бассейне сгребли - они ЗНАЛИ кто придёт!! Разворачивай!! Разворачивай, чёрт побери!!!
   Джип, заложив крутой вираж, махнув длинным прутом антенны на крыше, ткнулся носом в занесённый снегом куст, взревел мотором, и, отпрыгнув задним ходом, с пробуксовкой развернулся капотом к городу. Встал, порыкивая двигателем.
  
  - Как бы там ни было, мы-то здесь уже близко! Надо бы здесь сначала...
   В это время на рации замигал глазок светодиода - 'вызов'. Олег схватил тангету. Чётко прошёл сигнал: 'Башня в опасности, подвергается нападению, степень опасности максимальная!'
  
  
  БОЙ КРЫСА
  
  - Что-то мне фигово, брат... Что-то мне фигово. Что-то мне это всё сильно напоминает ту поездку, когда Устоса убили. Что-то... Так же вот с тобой тогда возвращались - к оконцовке...
  - Что ты разнылся как баба?? У меня тоже хреновые предчувствия! Я же не ною!
  Олег замолчал.
  Джип резво мчался по пустым улицам в пригороде, временами притормаживая, чтобы объехать валявшийся посреди дороги крупногабаритный мусор или остовы сгоревших автомобилей. Через некоторое время сидевший за рулём Толик ткнул пальцем в лобовое стекло:
  - Глянь!
  Олег и сам уже видел - там, где скоро должна была появиться Башня, мутно расплывалась в небе полоса дыма. 'Погребальный костёр Устоса' - всплыла откуда-то мысль, и остро заклешнило сердце.
  
  ***
  
  Крыс.
  После всех этих ночных событий, казалось я только заснул - и тут же вновь 'вывалился' в явь, меня как толкнуло. Прислушался - где-то неподалёку фырчал двигатель, негромко пока, но отчётливо. Причём не просто какая-то легковушка или грузовичок - работал двигатель чего-то серьёзного, типа большого самосвала, - так мне показалось спросонья. Посмотрел на Малого Крыса - тот повис всеми четырьмя лапами на стенке клетки и точит стальной прутик своими мелкими белыми зубками.
   Вжикнул молнией на палатке, подорвался к окнам - ничего не было видно. Тут зазвенел звонок внутренней связи, - Ольга Ивановна, наш 'вперёдсмотрящий'. Сообщает, что к нам во двор пытается проехать нечто военное, 'БТР или БМП' как она выразилась - откуда у бабки такие познания? Причём прётся целенаправленно, расталкивая старые машины, стянутые нами в 'зигзаг' на въезде во двор.
  
   Вот оно... Мне как-то сразу стало предельно ясно, что это не случайность, и уж точно не проездом - это по наши души. К нам. И ведь как момент выбран! - ни бати, ни Толика! Даже Белки нет. Те же, что и ночью, что ли? Я и Володя, да ещё Миша, который толком и стрелять не умеет - вот и весь боеспособный гарнизон. Всё это я соображал пока, не замечая холода, лихорадочно-быстро одевался. Не 'по домашнему' - одевался 'по-боевому', - берцы, разгрузка с магазинами и гранатами; дополнительный пояс с кобурой нагана, ТТ - в кобуру под мышку. НЗ - складник, как и аптечка, и так всегда на ремне, тут ещё дополнительно в карман на бедре сунул подаренный батей серьёзный, боевой нож... На мгновение мелькнула мысль, что я экипируюсь прям как Шварц из 'Коммандо', старого-перестарого, но неплохого фильма; он ещё Толику нравится... Морду ещё гримом испачкать, полосами, ага... Или как Устос экипировался перед битвой с гоблинами? Ой, не поможет это всё, ой, не поможет - если всерьёз по нашу душу. А судя по всему, так и есть. Залязгало и зафырчало мотором уже во дворе.
  Тут же зазвенел звонок от Васильченков - ага, и они увидели, надо было их сразу будить... Снова сигнал - Крот, из подвала. Этого вообще трудно понять: обычно молчащий Петрович начал, захлёбываясь, быстро-быстро нести что-то про 'Это эти, это эти, я точно знаю - это эти, которые не выпускали меня с Таней и Машенькой, это эти, они во всём виноваты, они и сюда приехали...'
   Попросил его заткнуться и не показываться из подвала.
   Схватил автомат, сунулся к двери. Чёрт, суечусь. Это уже не поможет, только вред. Заставил себя спокойно вернуться к палатке, в которой спал, просунул палец в клетку между прутьев, погладил Крыса по башке, почесал под подбородком - Крыс затащился, лизнул мне палец. Поилка почти полная, сухарь недогрызенный - жди, Крыс, я скоро. Постараюсь...
  
   Во дворе, расталкивая и так уже побитую баррикаду из опрокинутых на бок легковушек, фырча сизым выхлопом, вертелся БМП. В разновидностях я не разбираюсь, это к Толику... А Толика нет!
  Тут грохнуло так, что заложило уши - БМП ударил из своих пушки и пулемёта по фасаду Башни, очередью. Вот так вот - последние сомнения тут и кончились, - соображал я, скорчившись на полу сбоку подоконника на лестничной клетке. До этого ещё какая-то идиотская надежда теплилась - что может случайно; может проездом; может, перепутали с кем-то...
   Меня толкнуло - что я расселся? Я ведь главный по обороне! Побежал вниз, на площадке столкнулся с мамой. Она была уже полностью одета, как и не ложилась.
  - Серёжа!
  - Иди домой, говорю! Не выходи ни под каким видом! Запрись!
  - Серёжа, Серёжа...
  Что 'Серёжа, Серёжа??' Кто это такие??И ведь не 'просто так' - не стали бы палить по окнам. Круто как-то, без политесу, как сказал бы батя. Кто такие, кто такие?? Трындец нам подкрался, вот что! Это не бомжики, и не гопники, и даже не та залётная группа бандюков с автоматами - это военная техника! Вон как врезал по Башне, аж до сих пор в ушах звенит... Да, я смотрю, как-то без переговоров, дерзко так... Ага. А что-то не фырчит - уехал, что ли?..
  
  ***
   БМП, растолкав машины во дворе, смяв кусты и повалив небольшое дерево, неприцельно обстрелял фасад из пушки и пулемёта, и свернув за угол, вскоре выкатился на проспект. Отъехал на другую сторону проезжей части, и опять врезал по Башне из пушки и пулемёта. Коротко, для острастки, чтобы видели, с кем имеют дело.
   Попадалово! Я по рации тональным сигналом известил батю и Толика, что Башня подвергается нападению, угроза очень серьёзна - и получил подтверждение приёма. Всё. Теперь оставалось только надеяться на себя, на своё оружие и свои навыки. 'Ни-че-го, ни-че-го, ничего! Устос бился в худшей ситуации, и в конце концов победил! Я - смогу. Я - смогу!!' - твердил я себе делая всё необходимое для обороны.
  
   Позвонил Васильченкам.
  - Володь, видал?? Не высовывайся, слышь? А лучше - сразу с Людой перебирайтесь наверх.
  
  Метнулся к Оле с Мишей и Валечкой. Трясутся... Вот так вот вы неудачно подселились, да. Это я про себя, понятно. Перебирайтесь, говорю, выше. Миша, говорю, не высовывайся. Стрелять - только на отвлечение, и сразу в другую комнату. Нифига мы тут эту железную коробку из автоматов не остановим...
  
  - Кто же это такие?.. - задавал я себе вопрос - Что им здесь надо? Неужели они думают, что у нас тут изобилие? А если думают - то почему?..
  Ответов не было. Да бог с ним, потом разберёмся, сейчас главное - прогнать этих вояк. Только вот как?
   Меся грязь вперемежку со снегом, нарезав круг вокруг Башни, БМП встал во дворе, напротив подъездов, нацелив длинный тонкий ствол пушки и рыльце пулемёта на молчащий фасад. Ни один из протянутых тросиков не проходил, увы, даже близко над машиной; а значит, нельзя послать им шрапнельный 'подарок', что я сразу отметил про себя, подглядывавший за ними сквозь дырку в ткани, которой было затянуто окно. Открылся задний десантный люк, и оттуда выкатились пять фигур в камуфляже, с автоматами, умело залегли рядом.
  
  - Ну что... - подумалось - Отсюда я их не достану... Ну почему, ну почему у нас нет завалящего гранатомёта?? - я вспомнил, что, так и не сумев купить или выменять гранатомёт, батя пытался сделать какую-то самоделку из трубы, но толком так ничего и не получилось. Опробываемый во дворе 'шайтан-труба', привязанный к дереву и инициированный на всякий случай издалека, вместо того чтобы выплюнуть заряд в цель, гулко взорвался, расщепив ствол дерева; и на этом батя закончил свои опыты по 'созданию РПГ на коленке'.
   'Авиабомбы' же, самоделки для метания с крыши, со стабилизатором и ударным взрывателем пока оставались только в проекте.
  
  - Постараться их не пустить. Да. Не пустить. Но с этой зелёной коробкой не справиться! Основная война, видимо, будет внутри Башни. Ну, давайте. Вломитесь, да. Давайте. Не зря мы тут месяцами сюрпризы того... совершенствовали.
   Посовещавшись, пятеро 'десантников' перебежками двинулись к подъезду; ко второму, 'жилому' подъезду... И тут же грохнул дробовик Васильченки, сверху совершенно неприцельно простучала очередь Миши; сам я, порвав на окне защитную ткань, двумя короткими очередями встретил нападавших. Никто из них не попал под пули, но они тут же попадали на землю и споро расползлись к укрытиям; а БМПэшка грохнула огнём по Башне.
  Я, перепрыгивая через ступеньки, бежал вверх по лестнице, слыша как внизу, где я только что был, грохочут, разнося всё в клочья, снаряды из пушки БМП.
  
  ***
  
  Пулемётно-артиллерийский залп по окну, откуда стрелял Васильченко перевернул всё кверх дном в кухне, пробив стену, разворотив и расшвыряв кирпичи от с таким трудом построенной печки... Васильченко, контуженный, схватившись за уши, лежал у развороченного окна, Люда хлопотала около него.
  'Вот, понятна тактика...' - на бегу думал Крыс, - 'Будут лупить из пушки и пулемёта по всему что шевелится в Башне, стоит только мелькнуть в окне. А потом, типа, войдут и возьмут тёпленьких... Ага-ага. Нет, раз РПГ нет, перестрелку тут устраивать не станем - условия уж больно неравные... Пусть 'входят' - 'разговаривать' будем в помещениях... Я вам тут устрою 'Контр Страйк'!
  
  - Ми-и-иша! Ми-и-ишка!! - закричал он изо всех сил, - Не стреляй!! Не высовывайся!! Запритесь и берегите Валечку!
  Он неким периферийным сознанием еще отметил и похвалил себя за то, что - 'Ого! Рассуждаю-то как бывалый боец!..', спохватился: - 'А я, чёрт побери, и есть БЫВАЛЫЙ БОЕЦ! Я - он. Я - он! Я - он!! Я - бывалый боец!! Да я их всех тут сожру без соли!!' - но почему-то дрожали руки и хотелось плакать... Он чувствовал себя совсем, совсем одиноким. Даже ночью, когда на него выскочили в темноте подъезда две тёмных фигуры, и столкновение закончилось бешеной обоюдной пальбой, он не чувствовал такой беззащитности, потому что тогда рядом, он знал, были и батя, и Толик. Тогда он палил, по сути, в стенку, только чтобы отвлечь и выиграть время; он знал, что на стрельбу вся Башня, весь боеспособный гарнизон примчится, и примчится во всеоружии, но сейчас... сейчас можно было рассчитывать только на себя, и это было чудовищно неожиданно, страшно...
  
  БМП отработала по окнам, и замолчала, теперь шаря по фасаду стволом автоматической пушки, стараясь найти цель. Но больше никто не стрелял. Пятеро 'десантников' опять, перебежками, зигзагами, падая и перекатываясь, двинулись к подъезду и вскоре скрылись под его козырьком.
  Крыс в квартире на шестом этаже суетливо в это время копался в ящике, готовя 'гранату' на тросе, наподобие той, которой он шуганул нападавших у второго подъезда. Обострившееся от опасности чутьё подсказывало ему, что эти вот точно долго копаться не будут, у них наверняка есть чем быстро вскрыть подъездную дверь... 'Привяжут тротиловую шашку - и очень просто...' - лихорадочно подумал он.
  
  Он явно не успевал: внизу, под козырьком подъезда, что-то пронзительно зашипело, из-под козырька пошёл густой сизый дым... Пулемёт БМП тут же разразился длинной, 'безадресной' очередью по фасаду, стараясь 'подавить' защитников, не дать им воспрепятствовать входу в подъезд штурмовой группы. Наскоро примотав на конец шнура здоровенный керамический изолятор, набитый самодельным порохом, с торчащим из отверстия фитилём ('Чёрт, почему он УЖЕ не лежит привязанный?? Чёрт, чёрт!!..'), Крыс подскочил к окну, достал зажигалку... Руки тряслись, зажигалка, как живая, дважды выскочила из рук, падая на пол ('Чёрт, чёрт!!! Надо было черкушку на конец фитиля заранее привязать, со спичкой!..'), пока фитиль бодро не затлел красненьким огоньком, не зашипел, пузырясь плавящейся селитрой.
  Он понимал, что стоит только открыть окно - и для БМП он станет целью номер один. Потому всё сделал быстро - с одного пинка вынес лист ДВП, которым было забито окно, и обеими руками, от груди, швырнул вперёд-вниз дымящуюся 'гранату'. Он не увидел, что небрежно привязанный снаряд, тряхнувшись на тросе, вылетел из петли и покатился, дымясь, по ступенькам, вместо того чтобы зависнуть над головой нападавших. Крыс же сразу отпрянул от окна, схватил стоящий у стены автомат и бросился из квартиры. Вовремя. Он уже был на лестничной площадке и захлопнул за собой железную дверь, когда в квартире с визгом стали рикошетить пули ПКТ, а потом несколько раз гулко лопнули снаряды. Почти одновременно грохнуло на улице, у подъезда - взорвалась самодельная 'граната'.
  
  Удалось отогнать 'десант' от подъезда самоделкой, нет?.. Он не обольщался, что 'граната' могла их уничтожить - некому было контролировать территорию, и 'десантники' наверняка смогли укрыться, спрятаться - если успели. Успели?
  Ответом стал металлический грохот внизу, - это ввалилась внутрь выжженная спецсредством 'Контур' дверь подъезда. БМП сосредоточенно обрабатывал теперь окна Башни именно над козырьком второго подъезда, откуда вылетела взорвавшаяся, но не причинившая вреда хрень; и в стуке пуль , грохоте разрывов 30мм снарядов автоматической пушки почти неслышно лопнула в подъезде вброшенная туда нападающими эргэдэшка. Старший 'десанта' что-то прокричал в рацию, - и БМП прекратила огонь. Настала звенящая тишина; несколько секунд - и её разорвали очереди из автоматов ворвавшейся в подъезд пятёрки. Зарикошетили по лестницам, прошивая навороченные на входе баррикады из мебели. Ещё одна эргэдэшка - теперь уже отчётливый, гулкий, на весь подъезд грохот сдвоенного взрыва, - вместе с гранатой сработала настороженная на входе мина - и проход расчищен. Распинывая берцами дымящиеся и горящие обломки, 'десантники' ворвались в подъезд.
  
  'Десант'. Вошли.
  Теперь оставалась только методичная, планомерная зачистка. Судя по огню из Башни во время подхода, обороняться тут особо некому... Семьдесят процентов задачи было выполнено, как посчитал Старший.
  
  ***
  
  Но кое-что уже изменилось. Наблюдавший за ними сверху в лестничный пролёт жёлтыми от ненависти глазами человек считал иначе. За эти несколько минут с Крысом Серым Первым, в далёком теперь прошлом просто Сергеем, кое-что произошло. Он только что держал на руках убитого Крыса Малого. И теперь он был твёрдо убеждён, что убьёт их всех. Всех. До одного. Руки у него больше не дрожали. Он чувствовал, как кто-то другой, сильный и безжалостный, рвётся из него наружу, и он выпустил его... Холодная всепоглощающая ненависть затопила его душу. И больше всего теперь его заботило то, чтобы никто не успел отступить, это касалось и экипажа БМП... Теперь он собирался не 'отбиться', он собирался убить их всех. Они шли в мышеловку, но пока не знали об этом. Он - знал.
  
  ***
  Когда на улице грохнула самоделка, Сергей вбежал в 'свою' квартиру, где посреди большой комнаты стояла его палатка, в которой он ночевал. Он хотел взять ещё запас гранат, - весь 'разбор' предстоял на лестничных маршах и в квартирах, где, как говорили и батя, и Толик, всё решают гранаты, короткоствол и 'вёрткая тактика'. Кроме эргэдэшек, которые он уже нацепил на себя, в 'спальне' лежал запас батиных 'гранат', не очень мощных, но очень шумных и многоосколочных самоделок.
  
  То, что он увидел, ударило его как лопатой: 'спальни' с палаткой больше не существовало, внутри комнаты разорвался снаряд от пушки БМП. Клочья палатки, спальников дымились, валяясь вперемешку со штукатуркой, осколками стекла, щепками и обломками мебели. В углу лежала смятая, порванная клетка с маленьким Крысом... Внутри маленьким грязно-белым комочком лежал крыс, крысюк, маленький товарищ... Он, забыв зачем он здесь, осторожно достал легенькое пушистое тельце из клетки, подержал на ладонях.
  Внизу, в подъезде, вновь громыхнуло, послышалась истеричная матершина и затарабанили автоматные очереди. 'Десант' пока 'воевал' с баррикадой между вторым и третьим этажами, и уже нёс потери.
  Ему показалось, что маленький Крысюк ещё дышит... Но тут в голову как будто простучал жёсткий голос Толика:
  - Ты ему ещё искусственное дыхание сделай, изо рта в рот, чёрт тебя подери! Ты воевать собрался, или сопли распускать! Мёртвых оплакивают после боя, мёртвых крыс - тоже! Ты - боец! Иди - воюй!
   Некий переключатель будто щёлкнул в голове у Сергея, превращая его в бойца, в Боевого Крыса Башни, как его, смеясь, как-то назвал батя... 'Сейчас... Сейчас вы у меня увидите, что бывает с теми, кто убивает тех, кто мне дорог!..'
   Положил осторожно маленькое тельце у стены на обрывок спального мешка, прикрыл другим обрывком.
  Встал, вытер руки от крови о штаны. Подумал без всякой патетики, без всякой позы, чисто по деловому: 'Ну всё. Вы попали. Вы. Реально. Попали!' Ощущение было как тогда, когда стоял на козырьке подъезда, собираясь прыгнуть с шипастой палицей в гущу гопников, пинающих тело Устоса - холодная, яростная решимость и чёткое понимание необходимости того, что собирался сделать; только на этот раз вместо обречённости была твёрдая уверенность в себе, в своих силах, в том, что 'всё получится'. Ему показалось, что в него вселился другой человек - и этот другой очень чётко знал, что делать...
  - 'Не бесись, не бесись...' - звучал в его голове голос - 'Злость делает тебя твёрдым, каменным. А в бою нужна гибкость, нужна расслабленность для объективного осознания действительности... Расслабься...'
   Расслабиться... Глубоко вздохнув, потряс опущенными руками, как плетьми. Пора. Он бегом бросился из квартиры на лестницу, оттуда на шестой этаж, в батину мастерскую, где тоже был запас гранат. Попутно забежал в соседнюю квартиру с той, что граничила с 'маминой', сдвинул в сторону на кухне диванчик, протиснулся в лаз. Крикнул:
   - Это я, Крыс!
  В Башне санузлы были сделаны в центре, у центральной несущей стены, проходящей через всё здание, и были, пожалуй, самым защищённым местом во всей квартире - даже если бы в квартиру бросили гранату. Лена была в ванной комнате, куда Олег велел прятаться в случае любой тревоги, когда совершенно чужой ей человек открыл дверь. И сейчас она с ужасом смотрела на него. Пауза растянулась больше чем на секунду.
  
  - У вас всё в порядке? - спросил человек.
  - Ты кто?? Что тебе надо?? - пронзительный крик Лены был ему ответом. Стоящий в дверном проёме человек явно не был Сергеем. Он не был даже Крысом, как Сергей называл себя. Сейчас перед ней стоял совершенно чужой, казалось, человек; с искажённым лицом, с яростно горящими жёлтыми в свете фонаря глазами.
  - Вы... чего? - и тут же в мозгу издевательский голос 'Что ты встал, ты воевать идёшь, или поболтать зашёл?..'
  Махнув рукой, он выскочил из ванной; опять комната - кухня - лаз, быстрая пробежка до мастерской, сумка с гранатами-самоделками.
  
  ***
  
  Штурм Башни изнутри, зачистка с самого начала началась с неприятностей. Удачно вскрыв дверь и расчистив гранатами проход в вестибюль подъезда, пятёрка сгруппировалась для рывка на второй этаж; но перед этим Старший послал бойца проверить проход в первый подъезд. Через томительные несколько минут тот сообщил, что проход в первый подъезд есть и открыт, но лестницы с первого и до третьего этажа обрушены. А здесь... Старшему сразу не понравились нагромождения габаритного домашнего хлама на лестнице, ведущей с площадки второго этажа и выше, оставляющие только узкий, боком, проход. Не понравилось то, что эти 'баррикады из хлама' кто-то явно со знанием дела выстраивал, связывал проволокой, а не тупо валил в кучу. Но они считали себя профессионалами своего дела, и, в общем, судя по всему, пока кроме гор хлама путь ничего не преграждало.
  'Как вариант - все попали под пушку и пулемёт БМП' - подумал он и знаком приказал начать движение. Страхуя друг друга, ощетинясь стволами автоматов, пятёрка начала движение. Переступая приставным шагом, один за другим, готовые подавить шквалом свинца малейшее сопротивление, они поднялись на второй этаж. Проверили квартиры - пусто, голо, взломан паркет, выломаны половые доски... Явно не жильё. Передний ступил в проход, ведущий на площадку между вторым и третьим этажами, и, поднимаясь, ненароком толкнул коленом так неудобно наполовину выкатившийся из прикрученного проволокой к перилам письменного стола выдвижной ящик... Гулко грохнуло раз, и тут же - второй. Подъезд, и так задымленный взрывами гранат на входе, теперь заволокло и вонючим дымом сгоревшего самодельного пороха. Осколочная бомба, залитая в цементный блок, сработала почти под ногами; и самодельная 'мортира' из толстой водопроводной трубы, прострелив спинку кресла, которым она была замаскирована, послала сечку из рубленых гвоздей и шурупов прямо в голову шедшему первым. Оглохнув от сдвоенного взрыва в узком пространстве лестницы, десантники, яростно матерясь, разрядили по магазину в окружающий их и выше хлам. Когда немного осел дым от взрывов-выстрелов и чуть-чуть перестало звенеть в ушах, они обнаружили, что их осталось четверо. Шедший первым изломанной дымящейся окровавленной куклой лежал на лестнице; ниже коленей - месиво, а взгляд на то, что раньше было лицом, не оставил бы равнодушным даже записного любителя фильмов ужасов. Не помог и бронежилет высшего уровня защиты...
  
  'Мины-сюрпризы' - сделал очевидный теперь вывод старший. Это было крайне неприятно и существенно осложняло дело. Мины - и четырнадцать этажей на два подъезда, и по три квартиры на каждой лестничной клетке; и непонятно, кто и сколько уцелело из 'гарнизона'... Старший предпочёл бы, как уже было не однажды, ожесточённое сопротивление, - ломать отчаянных, но плохо вооружённых и плохо обученных 'выживальщиков' было не внове. Красться же по казалось бы хаотично заваленным хламом лестницам, ежеминутно опасаясь сорвать ненароком растяжку или получить заряд картечи из-за двери квартиры - такая перспектива не вдохновляла. Зачистка могла затянуться... Впрочем, возможно, что все защитники уже получили своё из пушки и пулемёта? Тогда нужна просто тщательность и последовательность, последовательность и тщательность... Оттащили окровавленное безжизненное тело на первый этаж и продолжили осторожное движение. Вышли на площадку третьего этажа. Зачистили квартиры. По правилам бы надо было в каждую закатить по гранате, потом прошить все непросматриваемые углы из автоматов, руководствуясь верным принципом зачистки 'В помещение входят вдвоём - сначала граната, потом ты, с нажатым спусковым крючком' - это гарантировало от неприятных сюрпризов; но - четырнадцать этажей, да по три квартиры на каждом, да в каждой квартире не по одной комнате... Вся эта Башня не стоила такого боезапаса.
  
  - СтаршОй - провод! - коснувшись руки, прошептал штурмовик, показывая стволом на связку проводов, явно относящихся к внесённым совсем недавно 'усовершенствованиям'. Старший и сам заметил, причём явно было, что эти провода неумело замаскированы - заклеены по стене дурацкими плакатами с кривляющимися поп-дивами, заставлены вдоль стены стульями. Пучок проводов шёл по стене сверху и уходил за чугунную батарею на площадке между третьим и четвёртым этажами, и заглянуть за неё издалека не удавалось - мешали стоящие у неё и привязанные к батарее стулья. Но явно ничего хорошего там быть не могло. 'Толкового сапёра бы...' - подумал старший, раздумывая, стоит ли преодолеть явно опасную площадку рывком, или постараться сначала обезвредить мину за батареей... 'А, чёрт, тормозим...' - с досадой подумал он и, приказав подчинённым отступить, укрываясь за стенкой, опустил забрало своего единственного у штурмующих шлема 'Маска', вскинул автомат. Длинная очередь раскрошила батарею на куски, хлынула ржавая вода, из-за батареи вывалился длинный, в руку длиной, не то стальной, не то чугунный цилиндр, в который и входили провода. Ещё очередь - кучно, по проводам - и цилиндр гулко ахнул малиновой вспышкой, опять оглушив штурмующих, ударив по стенам осколками и так разбитой чугунной батареи.
  Пересчитались - никого не задело. 'Хороши бы мы были, если бы сунулись перерезать провода...' - мельком подумал старший, похвалив себя за предусмотрительность. Запищала рация. БМП запросил 'Что у вас там грохочет, как дела?' - это Сашка, мехвод и по совместительству стрелок с БМП, правая рука Старшего.
  - Один двухсотый у нас, активного сопротивления не встречаем, проходы обильно минированы. Подошли ещё двоих из резерва и побольше гранат - будем пробивать проходы.
  - Валерьич, а она, эта халупа, стоит того, чтобы на неё расходовать боезапас? - прохрипела рация.
  - Не знаю я пока, Сашок. Не уверен. Но... Уж очень крепко тут сели, явно неспроста. И потом, мы одного уже потеряли, так что выхода нет - идём до конца! Ладно, не жмись - давай гранаты! Может, тут живых уже и не осталось, но по минам шарахаться - я слуга покорный!
  
  Дальше продвижение пошло проще - десантники разносили гранатами нагромождённые на лестницах баррикады, пробиваясь всё выше, методично зачищая квартиры - но пока не встретили ни одной живой души. Ещё до того, как штурмовики вломились в подъезд, Люда смогла увести раненого и контуженного Володю из их квартиры на третьем этаже наверх, на самые высокие этажи Башни. Но рано или поздно...
  
  На четвёртом этаже, наконец, невидимые до сих пор защитники Башни проявили себя, - и методичное, неторопливое движение по этажам сломалось, сменившись бешеной каруселью беготни, криков, стрельбы и взрывов. Сверху хлестнула автоматная очередь, и тут же, не успели штурмующие ответить, к ним покатились две дымящиеся, явно самодельные, гранаты. Отпрянув назад, штурмовики дождались, пока гранаты грохнули, ещё больше наполнив подъезд вонючим сизым дымом; и устремились вверх, прошивая из автоматов лестничные марши над собой. Стрелявший отчаянно огрызался короткими очередями, не давая выйти на себя в прямую видимость; дважды, отступая всё вверх и вверх, бросал такие же гранаты-самоделки, из чего старший заключил, что защитник уцелел один, и что серьёзного у него ничего нет. Захламленные баррикадами лестничные марши кончились, и штурмовики, уже не опасаясь мин-сюрпризов, азартно устремились за отступающим противником - 'игра' опять стала ясной, привычной. Гнать на самый верх, и либо застрелить по пути, либо прижать на последнем рубеже и уничтожить гранатами - задача была ясна, уже с некоторых пор привычна, вполне выполнима. Как гончие зайца, они гнали его, отступающего всё выше и выше, и только постоянно катившиеся сверху дымящиеся, гулко лопающиеся гранаты-самоделки тормозили их продвижение.
  Опытному старшему не нравилось то, что 'в тылу' они оставляют недосмотренные, незачищенные квартиры - но овчинка стоила выделки: 'достать' сейчас очевидно единственного боеспособного защитника Башни - и можно будет уже не торопиться, и не опасаться выстрела в спину... И потому, пропустив вперёд прибывшее подкрепление, он всё гнал и гнал 'зайца' вверх по лестницам.
   С площадки седьмого этажа опять начались забаррикадированные лестничные марши. Отступавший ужом привычно проскользнул между нагромождениями, поднявшись этажом выше, и полоснул оттуда очередями. Сгрудившись на площадке перед баррикадами с оставленным узким проходом, штурмовики яростно и азартно палили вверх, но соваться в лабиринт не торопились. 'А чёрт!.. - подумал старший, - Я-то думал, догоним до крыши - и капец! Ладно.'
  - Гранаты! - помня о минах, скомандовал он. Но не успела первая эргэдэшка взорваться на баррикаде, разрушая её вместе с возможными сюрпризами, как шестое чувство, замешанное на богатом опыте уличных боёв в самых разных условиях, шепнуло ему: 'Вы тут сейчас... толпой-то... прекрасная мишень!'
  - Вниз, вниз! - заорал он - Рассредоточиться!!!
  
  И тут же оглушающе взорвалась дистанционно активированная мина в стенном электрощитке на площадке рядом с ними. Мощным ударом расшвыряло десантников на лестнице, лишь двое успели выполнить команду старшего и сбежать на полэтажа вниз. Самого Старшего, находящегося ближе всех к щитку, спас шлем; хотя, отброшенный взрывной волной, он здорово приложился головой о перила. Замешательство от взрыва буквально за спиной, оглушение, - и они потеряли драгоценные несколько секунд, когда не 'пасли' находящуюся впереди баррикаду, - и потеряли одного бойца: почти сразу после взрыва из-за баррикады, как чёртик из табакерки, вынырнул парень с автоматом и двумя длинными очередями прошил лестничную площадку. Тут же в ответ огрызнулось несколько автоматов - навскидку, 'от живота' - но парень исчез, укрываясь за наваленным с толком хламом, удрал вверх по лестнице; а на площадке остался лежать один боец, получивший три пули в грудь. Да и остальные серьёзно пострадали: один боец, постанывая, зажимал простреленную ногу; у одного обильно шла из ушей кровь, и все были оглушены и посечены в кровь мелкой бетонной крошкой... Повезло, что у того, кто со знанием дела готовил этот 'сюрприз', не было нормальной, армейской или промышленной взрывчатки, и он обошёлся маломощной самоделкой. Отдавая должное 'самоделкину', старший признал, что будь там, за железной дверцей щитка, не самодельное говно, а хотя бы двухсотграммовая тротиловая шашка - и они все скопом остались бы здесь, размазанные по ступеньками и перилам. Спасло их ещё и то, что месяц назад Олег опрометчиво вытащил из щитка стоявшие там же, рядом с миной, две бутылки с бензином, решив использовать их для генератора - 'огненный шторм' вполне мог оказаться последним видением в жизни большей части штурмовиков... Причём и использовал-то совсем не потому, что это был последний бензин - просто потому, что этот бензин был ближе всего, и потом забыл заменить... Мелкие недосмотры, бывает, так дорого обходятся!
  Перевязывая друг-друга, при этом тщательно 'пася' лестницу ведущую вверх, штурмовики вполголоса матерились, обещая 'гарнизону' небыструю и экзотичекую кончину; старший же подумал, что сами они уже получили двоих двухсотых и одного трёхсотого, да и все остальные тоже серьёзно пострадали, оглушены как минимум; а сами они пока ещё не видели ни одного трупа защитников Башни... Кажется, сказал он себе, он поторопился с процентами выполненной задачи...
  Теперь, оставив раненого на развороченной взрывом площадке седьмого этажа, они поднимались, напряжённо косясь на каждый угол, каждую отопительную батарею, каждый шкаф или тумбочку - везде могла быть мина. И они предпочли вновь потратить гранаты, чтобы разнести в щепки эти чёртовы нагромождения на лестницах.
  
  Снова запищала рация. Старший, благодаря 'Маске' сохранивший слух, понял из комариного писка динамика: БМП запрашивает, 'что у вас там за постоянные взрывы, 'что за танковое сражение под Прохоровкой??'
  Это уже этот, чёртов торгаш, давший наводку на 'жирный неохраняемый кусок'.
  - Он ещё шутит... Смешно ему, гаду, за бронёй-то, с пушкой и пулемётом... - озлобленно подумал старший и рявкнул:
  - Подними задницу и дуй сюда! Сам! Заодно и поруководишь!
   Выслушал ответ и заорал:
  - А мне плевать! У меня три человека выключено уже! Нахер мы сюда полезли, ради каких таких ништяков?? Пока я тут ничего ценного не видел! Мы на элеваторе одного трёхсотого получили, а тут уже два двухсотых!! Ты семьям придумал, что сказать, или мне отдуваться? Сюда дуй, говорю - твоя, чёрт побери, наводка! Да, останется один наводчик - ничего с ним, чёрт побери, не случится! Дай ему микрофон!!
  
  Уничтожив баррикаду между седьмым и восьмым этажами, они шли теперь вверх с оглядкой, осторожно, страхуя друг друга - и потому успели отпрянуть назад, когда из-за простыни с нарисованной на ней какой-то дурацкой мордой, на них устремилась ощетинившаяся стальными пиками махина. Три автомата прошили её очередями в самом начале движения, но это её ничуть не остановило, и только хорошая реакция бойцов спасла их от травм; впрочем, один из них всё же получил блестящим штыком в плечо по касательной, и теперь, матерясь, перебинтовывал руку поверх быстро набухавшего кровью рукава камуфляжа. При ближайшем рассмотрении ранивший его так болезненно штык оказался отточенным шампуром, что вызвало ещё один взрыв ругательств от пострадавшего. Никто не пошутил на этот счёт, всем было как-то не до шуток.
  Ещё один лестничный марш вверх - и навтречу им с грохотом повалились, загромождая проход, несколько чем-то тяжёлым набитых холодильников и тумбочек. Ещё и ещё.
  - Аааа!!! - злорадно подумал Старший, - Кончились бомбы-то?? Ну всё, значит, приплыли вы - холодильниками вы от нас точно не оборонитесь!
   Страхуя друг друга, ожидая постоянно выстрелов сверху, они карабкались один за другим по наваленному хламу, бывшему недавно чьей-то мебелью и бытовой техникой, - и абсолютно не ожидали длинной, в весь магазин очереди прямо через дверь одной из квартир...
  
  ***
  
   Крыс стоял за дверью, и, держа в руках автомат, напряжённо смотрел на лестничную площадку в дверной глазок закрытой двери. Эта дверь была особая - в отличие от остальных почти всех квартир Башни, давно сменивших деревянные двери на изделия местного или импортного металлопрома, эта квартира принадлежала старикам, не посчитавшим нужным тратить скудную пенсию на защиту от вторжения в своё обиталище, благо что и ценностей там было только что старенький цветной телевизор да холодильник. Впрочем, обитая кожзамом, снаружи эта дверь представляла из себя вполне респектабельное творение, не особо выделяясь среди двух других на этой лестничной клетке. Теперь она должна была сыграть важную роль.
  Он очень, очень хотел, чтобы они собрались на лестничной площадке все - но... Один за другим, гуськом, с интервалами, они перелазили через завал и показывались на площадке. Ах ты, ах ты... Не везёт... Хотя б двоих прибрать... Ну... Ну!
  Нет. Судя по всему, последний карабкался по баррикаде, и вот он уже напротив двери... Отступив на шаг, Крыс поднял автомат на уровень груди и вдавил спусковой крючок, поведя оглушительно застрочивший в тесноватой прихожей автомат слева-направо и обратно, и ещё вниз. 'Это тебе не пейнтбол, здесь двери не защита!!'
  Опустошил магазин, мельком глянул на чёрный развороченный дерматин двери, из которого густо торчал теперь тлеющий утеплитель, и побежал в комнату, на ходу меняя магазин. Было предельно ясно, что квартиру сейчас 'будут зачищать'.
  
  ***
  
  Старший был в ярости. Последний боец уже перелазил через завал, а этот урод, втравивший их в бессмысленную авантюру с бомбами-сюрпризами, внезапно прыгающими навстречу ощетинивщимися шампурами столами на тросе, бесноватым парнем с автоматом, - до сих пор поднимается по лестнице... наверняка, сволочь, шарахаясь от каждой двери! Чёрт дёрнул лезть в эту Крысиную Башню, недаром она пользовалась в округе дурной славой, надо было ограничиться городскими пятиэтажками и пригородными коттеджами богатеев - навара больше, риска, сопротивления - меньше...
  Старший стоял на площадке между восьмым и девятым этажами, пропустив вперёд весь остаток группы, дожидаясь, пока отставший боец перелезет через завал и поднимется к ним. Первым делом он осмотрел батарею у себя за спиной - и не обнаружил за ней никаких сюрпризов, и потому временно чувствовал себя в безопасности. На самой же квартирной площадке - не будешь же взламывать все щитки, да можно и получить 'в лицо', как раз когда занимаешься этим... Потому он уже облегчённо собирался вздохнуть, когда последний его боец миновал завал - Старший всё же опасался, что в этих холодильниках и тумбочках, набитых чёрт-те чем, могут быть запрятаны сюрпризы. Но 'сюрприз' оказался совсем неожиданным: когда боец ступил на лестничную площадку, дверь напротив взорвалась длинной очередью; полетели куски ваты и клочья дерматина; Старший ясно, чётко увидел, как пули прошивают дёргающееся тело бойца, отбросив его к баррикаде.
  
  - Ааааа... Сссс... Па-а-адлааа!! - только и сумел он возопить от неожиданности, и ринулся вниз, к простреленной двери. Он понял, как они попались. Но, ценой жизни бойца явно попался и стрелявший! Сейчас! Сей-час!!
   Подскочив сбоку к двери, он, укрываясь за стенным косяком, выставил напротив двери автомат и разрядил его также сквозь дверь, вконец практически перерезав пополам непрочную деревяшку, обитую дешёвым кожзамом. Сверху, гремя каблуками, бежали его бойцы. Пинок в дверь - заперта, но носок берца проваливается в измочаленный очередями дэвэпэ. Перекинув автомат в левую руку, он рвёт с пояса гранату, и, уцепив кольцо большим пальцем левой руки, срывает чеку, проталкивает гранату в пробитую дыру. Отшатывается к стене. За дверью глухо бьёт взрыв, и ошмётки двери вылетают на лестничную площадку, прямо на тело расстрелянного почти в упор бойца.
  Старший шарит по разгрузке - но это была последняя граната.
  - Быстро! Туда! Закати ещё одну, в комнаты! - командует он бойцам, - Теперь он попался!! - с мрачным торжеством орёт он.
   За угол летит ещё одна граната, в комнате грохает взрыв. Готовые разнести в щепки всё что попадётся на пути, штурмовики врываются в зачищаемую квартиру. Короткие очереди - в диван в углу, по тумбочке с опрокинувшимся разбитым телевизором, по тлеющей шторе у выбитого окна. Никого. Ещё граната летит в приоткрытую дверь туалета - штурмовики приседают, зажав уши - взрыв, сорванная с петель дверь вылетает в коридор. Ещё граната во вторую комнату - снова взрыв; ворвавшиеся оглохшие штурмовики яростно прошивают густыми очередями 'по-американски', как в боевиках, всё, что может служить хоть каким-то укрытием, вплоть до дешёвенькой кухни из обшитого цветным пластиком ДСП. Наконец, стрельба прекращается, штурмовики шерстят комнаты в поисках тел. Но тел нет...
   Только тут Старший обращает внимание, что прицепленная к разгрузке рация настойчиво сигналит, требуя связи. Включил.
  - Константин Валерьевич, тут сверху какие-то крики... Вы не послушаете?..
  - Кто 'крики', какие крики?? - в запале орёт он, в ярости, что человек, только что расстрелявший его бойца, казалось, растворился в воздухе.
  - Тут крики... На лестнице. Сверху. Кто-то кричит 'Помогите, помогите!'
  Старший наконец сообразил, что это говорит то трусливое чмо, Яков Михайлович, по наводке которого они и влипли в эту авантюру.
  - Ты где??
  - Я тута, на площадке...
  - Так что же ты, скот, по рации мне тут вещаешь, когда стоишь в двух шагах за дверью?? - ревёт Старший, и вылетает на лестничную площадку.
  - Так у вас там стрельба, взрывы... - лепечет тот, но не договорив, валится на пол от тяжёлой пощёчины.
  Упав, тот и не пытается встать, прикрывая руками лицо и испуганно глядя снизу вверх на разъярённого Старшего, - целый подполковник в той, прошлой жизни, солдафон по жизни, он ведь и пристрелить может...
  - Где кто кричит? - немного успокоившись, спрашивает тот; но тут из квартиры раздаётся крик:
  - СтаршОй! Старшой, Валерьич, глянь - вот он куда ушёл!
   Он бросается обратно в квартиру. Там - простреленный и изорванный осколками угловой диван отодвинут от стены, обнажив пролом в деревянном полу, и дальше - в бетонной плите пола. Достаточно широкий, чтобы мог пролезть человек средней комплекции; и приглашающе свисающая вниз толстая верёвка, привязанная за заднюю ножку дивана, недвусмысленно объясняет, куда делся парень.
  - Гранату туда! - командует Старший, и уже опережая его слова, в пролом летит граната. Грохает взрыв.
  'Ах ты чё-ё-ё-ёрт, он ведь мог уйти совсем вниз!! Это что же, опять его по всему подъезду искать??'
  Старший, сообразив, ломится из квартиры, выбегает на лестничную площадку, едва не послав плечом в нокаут стоящего напротив квартиры Якова Михайловича, перепрыгивает через безжизненное тело своего бойца и лезет, оступаясь и матерясь, через нагромождение холодильников и тумбочек вниз, на шестой этаж. Попутно вспоминает, что там они ведь оставили бойца, раненого в ногу, и уже ожидая увидеть его бездыханное тело. Но! Тот вполне жив; туго перетянув бедро бинтом, на котором уже алеет кровавое пятно, он сидит на полу, опёршись спиной о стену, держа на животе готовый к стрельбе автомат.
  
  - Тищенко! Тишенко... Жив?.. Оч-чень хорошо! Паси вот эту вот квартиру - он ткнул пальцем в железную дверь, - Этот шустрик, что тебя подстрелил, спустился в неё через пролом в полу. Он там теперь, в ловушке! Если не успеет выбраться в окно... О! Точно!
   Он хватает рацию, и нажимает сигнал вызова.
  - Коробочка! Коробочка?? Сашок! Слышишь меня? Приём. Хорошо. Давай обойди дом на ту сторону, на проспект. Там может из окна седьмого этажа попытаться спуститься один шустрик - встреть его из пулемёта! Тут, мимо нас он уже не проскользнёт. В темпе!
   Во дворе громко фыркает, заводясь, двигатель БМП.
  - Вот так... Тищенко - значит, пасёшь эту дверь! При попытке открыть - лупи из автомата прямо насквозь, должно взять!
   Как для подтверждения своих слов Старший вскидывает автомат и даёт короткую очередь в железную дверь, обшитую коричневым дерматином. В двери появляется несколько дырочек с торчащим из них утеплителем.
  - Отлезь вот сюда, чтобы не напротив. Тут не достанет. Лупи короткими, главное - не дай ему высунуться. Выкинет гранату - укройся вот... за ним... - Старший , проинструктировав бойца, перекантовывает вниз здоровенный холодильник 'Атлант', обрушенный с восьмого этажа, и вновь, в охотничьем азарте, бежит наверх.
   Яков Михайлович всё так же стоит в коридоре, неумело сжимая в руках подобранный автомат убитого.
  'Аааа, как знал, с него толку как с козла молока... Ладно, пусть понюхает порох и кровь, поменьше будет за долю торговаться, морда...' - думает Старший и орёт ему:
  - Ну что ты встал? Вот что ты встал?? Давай, вперёд, на зачистку, нах! Кто там чего у тебя кричал? Вот и иди разберись!!
  - Эээээ, может быть, мы вместе... Константин Валерьевич?.. - жалко блеет штатская рожа. Уууу, так бы и дал прикладом, столько ребят уже положили из-за его 'классной наводки', сволочь...
  - Сам, нах!.. - и в квартиру, к ребятам.
  
  - Ну как там?
  - Молчит.
   На секунды задумался, походил. Лезть в пролом или ломиться в дверь?.. Быстрее надо, быстрее! Не нравятся мне эти ходы и эта явная 'продуманность обороны'... За дверью, за железной дверью, опять-таки может ждать какой-нибудь взрывчатый или стреляющий сюрприз; так что ну его, лучше через дыру в потолке, расчистить там всё гранатами - безопасно... Про себя Старший уже решил - если ещё хотя бы один трёхсотый - то уходить. Чёрт с ним, с реноме, с престижем; что ребята полегли, а ничего оттуда не взяли, - шкура дороже. Чутьём бывалого волка он чуял, что непруха сегодня, совсем непруха! А сначала казалось - так удачно вошли в дом... И вот - трое отличных бойцов, совсем не пацаны неопытные - убиты, и ещё один с навылет простреленным бедром, и сколько он ещё будет небоеспособен... И ни одного трупа 'с той стороны', вот что бесит! Да-а-а, втравил этот унылый идиот!
   Кстати, кто там, он говорит, наверху кричит? Чем чёрт не шутит - может, это шанс. Тут, вроде бы, этого шустрика обложили плотно... Но всё равно - надо торопиться, не просто тут всё, ой, не просто! Может, его там и нет уже?!.
   Как ответ на его мысли снизу, из пролома простучала автоматная очередь; пули наискосок прошлись по стене, выбивая длинные, как след удара огромной когтистой лапы, борозды в штукатурке; с визгом отрикошетили от потолка, заставив шарахнуться в стороны штурмовиков. И тут же все они кинулись к пролому, наперегонки застучали все три автомата, посылая свинец вниз, так же, в расчёте зацепить хотя бы рикошетом. Следом вниз полетели две гранаты - внизу грохнуло, поднялась пыль. Самое время, не давая опомниться, спрыгнуть вниз, добить гада! Здесь он, точно здесь, никуда не делся!
   Но на прыжок вниз не хватило решимости. Будь лет десять назад, или молодым отчаянным лейтенантом - он бы ринулся вниз не задумываясь, просто из азарта и желания играть со смертельным риском; но теперь... нет. Конечно нет, для этого вот они есть...
  
  - Вяхирев! Давай за ним! Добей гада!
   Лицо бойца выразило понимание, и в то же время - отсутствие хоть какого-то желания лезть в дымящую дыру. Но Старший недаром был профи, в его отряде приказы не обсуждались, потому что он действовал с подчинёнными по американскому армейскому принципу: 'Солдат должен бояться сержанта (командира) больше смерти, тогда в бою он не задумываясь выполнит любой приказ'. Не очень торопясь, но и не мешкая, боец начал снимать с себя разгрузку с магазинами.
  - Чё ты возишься??
  - Эта... Не хочу как Винни Пух в норе застрять...
  Старший метнул взгляд ему в лицо - не издевается ли, - вроде бы нет. Но и не особо торопится.
  Старший почувствовал, что его авторитет тает с каждой секундой; и неудивительно - три трупа и один раненый не способствовали укреплению оного. Вот и второй боец, с густо измазанной кровью физиономией, с торчащими из ушей кусками марли, постоянно непроизвольно трясущий головой - последствие оглушения при взрыве, явно ведь встанет на сторону товарища; а ведь, чёрт побери, если бы он, Старший, не среагировал за секунду до взрыва - все бы там, на площадке и остались бы! Но поди им сейчас объясни! Вот падла, Вяхирев - не торопится!.. Но не самому же туда лезть! Он чётко почувствовал, что давить сейчас - значит наткнуться на открытое противодействие, что с вооружёнными отчаянными людьми может привести к непредсказуемым, но потенциально очень тяжёлым последствиям; спустить же всё на тормозах - значит дать понять, что дал слабину; а это аукнется, да, это неминуемо рано или поздно аукнется!
  
  Его выручил стон, отчётливо раздавшийся снизу, из дыры, из которой сейчас, кроме вони от сгоревшей начинки гранат тянуло и дымом начинающегося пожара. Вяхирев тоже услышал, шлёпнулся на колени рядом с дырой, наклонился, не выпуская из рук автомат... Да, отчётливый стон.
  - Эта... Кажись, всё же мы его достали! - уже с повеселевшим лицом доложил он Старшему, - Ща я ево окончательно прижучу! - и стал вынимать из снятой разгрузки оставшиеся гранаты.
  - Так. Заканчивайте с этим здесь - и наверх. Я там буду. Зачищу пока. Один! - он подчеркнул это. Вроде бы и приказал; вроде бы и их решение... Возражений не последовало, ну, открытого противостояния удалось избежать. И то хлеб. Быстро он вышел из квартиры. Унылый субъект, Яков Михайлович, всё ещё мялся на лестничной площадке, делая вид, что 'охраняет'... Кого, от кого? О, эта штатская шушера, чиновное рыло, он и автомат-то держит как член, чуть не двумя пальчиками, тьфу!
   Выйдя из квартиры, Старший от души выматерился, обращаясь к Якову Михайловичу, но вымещая всё своё неудовольствие от паршиво складывающейся ситуации. А, ладно! Сейчас тут этого доберут; потом доработаем по оставшимся, - а судя по всему, это единственный боеспособный и был, - и посмотрим, пороемся, стоила ли овчинка выделки. А дисциплинку потом подтянем, да! Хотя объяснить троих двухсотых - это нелегко будет... Впрочем - вот он, козёл, - на него всё и спишем! Он нас сюда завёл, он подставил! И ещё ведь четвертную долю от будущего хабара выторговал, а хотел вообще треть, жучила!
   С такими мыслями Старший прислушался на площадке - и правда, парой этажей выше кто-то глухо стучал в стену и кричал; может, и вправду 'Помогите!', - не разобрать. Ну чё, щас тебе и поможем... Мы уж такие девять-один-один, - куда ломиться!
  - Останешься здесь! - приказал он 'унылому дольщику', - прикроешь ребят со спины, и вообще...
  По опыту он знал, что чем тащить с собой такого лоха, который и автомат держать в руках не умеет - лучше одному, целее будешь. Дурак в заполохе может и в своего стрельнуть, нафиг такие случайности.
  - Потом с ними - ко мне! - закончил он, и пружинисто, по-волчьи, стал подниматься, шаря стволом АК по лестнице, вжимаясь спиной в стены. В воздухе висела пыль, поднятая стрельбой и взрывами - он включил подствольный фонарь, давший яркий узкий пучок, - отличная вещь при разборках в тёмных и пыльных помещениях. Ну и... 'Автомат с апгрейдом' - признак профи; опять же, авторитету способствует.
  
  'Помогите! Выпустите меня! Спасите! Я тут пленник!!' - орал, конечно, Джамшуд. Затаившись с началом стрельбы, он выжидал; но вскоре стало ясно, что на этот раз за Башню взялись всерьёз - из пушки и пулемёта её ещё не обстреливали. Сжавшись под подоконником, он неумело молился непонятно какому богу, чтобы снаряд ненароком не залетел в его окно, пока БМП лупила по фасаду.
  Да, близится, близится и час свободы, и час расплаты! Джамшуд почему-то был уверен, что хуже, чем сейчас ему уже нигде не будет....
  Когда же частая стрельба и взрывы начались уже в подъезде, он окончательно уверился, что 'Старому' со всей его командой приходит каюк, теперь основная задача была не попасть под раздачу вместе со всеми. Могут ведь и грохнуть - очень просто! - а он-то тут совершенно не при делах! Надо себя обозначить! - и потому он изо всех сил орал 'Спасите - помогите!' и стучал в пол металлической кружкой. Стучать в саму входную дверь он не мог - не пускала цепь. 'Ну ничего, ща вам всё отольётся!' - злорадно думал он, - 'Скока месяцев, как собаку на цепи держат, кормят всякими объедками, вкалывать заставляют как шахтёра в забое, за всё время ни бабы, ни глотка спиртного... Почти! - пи..оры! Ну ничего, мне бы только выбраться, - я с вами посчитаюсь, особенно с этим, с Толиком!!' - и он с удвоенной силой принялся стучать и кричать.
  
  Поднявшись на площадку десятого этажа, Старший определился, из-за какой двери раздаются крики и стук. Попробовал - заперто, но в замочной скважине торчал ключ... На всякий случай, предвидя возможность хитрости, засады, попинал соседние по лестничной площадке двери - одна заперта, другая открыта, и замок явно сломан, раскурочен снаружи. Проверил - ничего интересного, нежилая: вытащенная мебель, осколки посуды, взломанный и частично попиленный на аккуратные чурбачки деревянный пол. Может, и правда пленник. Внизу, в глубине, глухо протрещали автоматные очереди, затем грохнули два взрыва. Пауза в секунд десять, - и снова длинная автоматная очередь. И, кажется, крик. Да, точно, крик. Ага, ребята дочищают. Но по подранку так щедро можно было бы гранатами и не кидаться; впрочем, сейчас не до экономии.
  Повернул ключ, рванул дверь, - и отскочил в сторону, ожидая чего угодно. Но ничего не произошло. Осторожно заглянул в прихожую - из комнаты раздавался звон цепей, и отчётливые крики 'Помогите!'
  Подождать ребят, или самому идти? Впрочем - сам же сказал, что 'один зачищу', - нужно поддерживать образ сурового бесстрашного командира. Страхуясь, 'нарезая сектора' по всей науке грамотной зачистки, вошёл в квартиру, в комнату. Там, прикованный замком к трубе батареи отопления, на пяти - семи метровой блестящей цепи, обвитой вокруг пояса, стоял на коленях с поднятыми руками мерзкого вида тип: неопределённого возраста, с нечесаными волосами до плеч, собранными сзади в кокетливый хвостик, с нагло-трусливой мордочкой хорька, он непрерывно зачем-то кланялся. Старший огляделся, шаря по сторонам лучом подствольного фонаря, - этот тип явно тут и жил: двуспальная кровать с наваленной кучей разномастных одеял, засаленных и вонючих, как и обитатель этого жилища. Таз. Керосиновая лампа. Трёхлитровая банка с водой на тумбочке, там же - начатый рулон туалетной бумаги... На полу возле - огромная кипа растрёпанных глянцевых журналов с полуголыми красотками на обложках. В углу - накрытое сверху дверцей от тумбочки воняющее ведро с заправленным в него полиэтиленовым мусорным пакетом - параша. Видать и правда - раб, пленник. Удачно - от него сейчас всё и узнаем...
  
  - Ну, ты, мурло! Зовут как?
  - Джамшуд! Ээээ... то есть Анафема, нет - Костик! Да, Костик, Костя... - неумытик угодливо улыбался. Увидев перед собой человека в армейской форме, он заключил, что Башню взяли штурмом армия или милиция-полиция; во всяком случае, теперь мучениям настал конец - сейчас его освободят, отвезут в этот... как его? В Центр Спасения, где, конечно же, помоют горячей водой, покормят и дадут курить... А там поглядим!
  Но что-то с эвакуацией и с Центром Спасения, как и с горячей ванной с куревом, сразу незаладилось: военный был явно не в духе.
  - Джамшуд, говоришь??
  - Не! Костик...
  - Да мне похер! Сколько бойцов в Башне?
  - Ээээ, я не знаю... - растерялся Джамшуд-Анафема-Костик, соображая, что бы такого сказать, чтобы его поскорее освободили от цепи и отправили в другое, безопасное и тёплое место, - Много! Может, пять, а может, десять! Девка ещё...
  - Чё ты врёшь, морда! - крепкая оплеуха, призванная освежить память пленнику, вместо этого как кодовое действо, включила 'программу повиновения и недумания', крепко за эти месяцы вбитую ему в голову надсмотрщиками, особенно же, хотя и мимоходом, Толиком... Он тут же перестал что-либо соображать, только кланялся, закрывался руками и что-то блеял, продолжая вожделеть освобождение от цепи, свободу, вкусную хавку, курево... О спиртном и бабах он и мечтать боялся!
  Экспресс-допрос, сопровождаемый пинками и затрещинами, ничего не дал; этот лохматый и вонючий чурка то ли ничего не знал, то ли придуривался; и Старший уже хотел оставить его в покое и идти дальше 'с поквартирным обходом', когда внизу вдруг вновь треснули автоматные очереди. Он подскочил как ужаленный - он-то считал, что внизу всё закончено! Раздавшаяся вслед за этим короткая, на два патрона, очередь, не оставляла сомнений - кого-то 'законтролили', только вот кого?.. Что-то происходящее всё больше ему не нравилось; происходящее резко выбивалось из отработанного уже сценария захвата ништяков у богатеньких хомяков Мувска.
  Он устремился вниз, попутно, следуя спецназовскому правилу 'не оставлять в тылу живых врагов, как бы безобидно они не выглядели', свернув шею Джамшуду. Коротко, между делом: правой рукой на подбородок, левой - на затылок, рывок вверх для расслабления шейных мышц - и резкое скручивающее движение против часовой стрелки; - и тело Джамшуда, дрыгая ногами, упало на пол. Старший вовсе не был запредельно жестоким человеком, просто он выполнял устоявшиеся правила, а стрелять означало обозначить себя. Подхватив стоящий у стены свой автомат, он мягким, скользящим шагом, выставив вперёд ствол, двинулся вниз...
  
  ***
  
  Крыс сейчас реализовывал один из сценариев борьбы с ворвавшимися в Башню захватчиками, которые они раньше полувшутку-полувсерьёз обсуждали с Олегом. После того, как через дверь застрелил одного из нападавших, он бросился в комнату, перепрыгнул через стоявший в углу диван, и, повесив автомат на шею, протиснулся в дыру в полу, спустился вниз по верёвке. Ему, мальчишке по габаритам, это было несложно, а вот для Толика лазить по таким узким дырам было, как он выражался, 'шкуродёр'. Квартира, в которой он оказался, была заперта, он это знал; и она так же была 'проходная' - выломан кусок стены с водопроводной арматурой в ванной, и в соседнюю, тоже запертую квартиру можно было попасть вполне легко, всего лишь нагнувшись. Из следующей квартиры замаскированный ковром на стене лаз шёл уже в квартиру, принадлежавшую к первому подъезду, - а там уже можно было перемещаться хоть вверх, хоть вниз... Батя так и говорил:
  - 'Серый, наша Башня - подобие густых джунглей, или муравейника, где только мы знаем все пути-дорожки. А не в чистом поле, в лесу-джунглях роль играет не мощь оружия, и даже не численность нападающих, а тактика ведения боя и знание местности. Какая разница, сколько человек можно срезать очередью - одного или пятерых, если ты стреляешь из засады? Вот в этом всё и дело!'
  И они, 'в лёгкой, игровой форме', как пошутил батя, заранее придумывали 'ходы' в этой шахматной партии, - для 'знающих территорию' это была такая же интересная игра, как, скажем, 'шахматы без шахматной доски', - лишь иногда они использовали бумагу, чтобы набросать схему перемещений, 'играя' то за 'контру', то за 'терров', как в Контр-Страйке, по очереди:
  
  - Я, значит, отступаю сюда, там сквозь кухню перехожу в соседнюю, оттуда через потолок поднимаюсь этажом выше... И сверху захожу в тыл. С пикирования!
  - А я оставил человека на лестнице, вошёл в ту квартиру, где ты скрылся, и пошёл за тобой!
  - Куда, наверх? Да ничего подобного! - там лаз в потолке замаскирован в шкафе-купе, через который я ушёл, а на виду пролом в соседнюю квартиру, ты туда по логике сунешься!
  - Нуууу... Допустим. И что? Потеряю время, только.
  - А не только! Там, у лаза, ставим стиралку, мину 'на сдвиг', полезут - как минимум 'минус один', так?
  - Нуууу... Если у каждого лаза мину ставить, то где мы столько мин наберём, да и самому ненароком можно забыть и подорваться.
  - Ничё. Мины делаем пороховые, а пороха мы наделать сами можем сколько угодно. Активировать, в смысле - взводить мины можно уже непосредственно в процессе движения, а забыть... Ну, брат, если сам будешь делать - где ж ты это забудешь!
  - Ладно. Ну... Пусть минус один. Но ты тоже 'сверху зайти' по лестнице так уж спокойно не сможешь - это не засада, это просто выход на перестрелку.
  - А я дуэль не буду устраивать! Тихо выхожу на дистанцию - и гранату! С уменьшенным замедлителем! Ожидать не могут! Что - ещё минус один?
  - Ааа... Не факт... Ну пусть. Ладно, дальше? Они услышали, ломанулись за тобой, - ты?
  - Ухожу на двенадцатый. Двести восемнадцатая - помнишь? Заперся - чтобы задержать, и в пролом, уже вниз! В двести пятнадцатую.
  - Нееее!.. Тут выходить надо не по вертикали. А по горизонтали, потому что...
  
  - и так далее. Это был такой мысленный 'Контр-Страйк', с массой вариантов, в процессе обсуждения которых постепенно вырабатывалась приемлемая техника 'войны в каменном муравейнике'.
  
  
  Спустившись в квартиру, он отбежал в туалет и приготовился, бросив гранату, нырнуть в пролом, уходя в соседнюю квартиру, и дальше, может быть, в соседний подъезд, если бы преследователи сразу нашли дыру в полу и были бы настолько отмороженные, что сразу бы в неё и ринулись... Но преследования не получилось - в квартире наверху гремели взрывы и автоматные очереди, но вниз никто не стрелял... Долго их ждать?
  Ага, нашли наконец, - в дыру ударила очередь. Ну, гранату, а как же! - Крыс отпрянул из комнаты и укрылся в ванной, без ущерба переждав за двумя стенами взрывы. Приготовил гранату, не высовываясь, катнуть желающим спуститься под ноги. А, - да, могут и через дверь ломануться - ничего, тогда опять-таки гранату - и ухожу 'к соседям'... - все эти варианты всплывали в голове автоматически, как варианты действий в мозгу железного Терминатора в старом фильме с этим... который бывший губернатор Калифорнии, ага. Но те, наверху, что-то затормозили. Сверху слышались какие-то разборки, - эдак они, чего доброго, что-нибудь нестандартное изобретут, нами непредусмотренное, - не-е-ет! Преследуйте, твари! Вот он я!
  Он обратно сунул гранату в подсумок, поднял автомат ('Закончил стрельбу, выпала передышка - сразу перезарядись!' - прозвучал в ушах голос Толика), выдвинулся в комнату, осторожно, готовый в любую секунду давануть спуск автомата и метнуться назад, если вновь сверху кинут гранату. Чё тянут... Я вам!.. Подсунулся поближе к дыре, и, выставив вперёд автомат, выпустил вверх очередь, с целью и 'взбодрить гадов', и, может быть, кого-то достать рикошетом. Тут же бросился назад, в ванную, - в дыру сверху ударили аж три автомата, следом полетели гранаты; Крыс выкатился в пролом в соседнюю квартиру и прижался к стене, пока там долбили разрывы. Вновь приготовил гранату. Ну?!..
  Опять тянут. Ну лезьте уж, добивайте, чёрт вас побери!! - он, рискуя, лёжа просунулся в комнату, и, прижав ко рту ладонь, и, как учил батя, направляя звук вдоль стены, в сторону кухни, громко застонал... Если бросят гранату - то, скорее, туда. Ну же! - фиксируя дыру в потолке, он, непереставая, стонал, стараясь, чтобы звук шёл в сторону, - он сам раньше не верил бате, что этот старый 'разведчицкий' трюк, описанный ещё в 'Моменте истины', настолько действенен, пока они не провели как-то 'натурный эксперимент'.
  
  Наконец, после каких-то идиотских промедлений, наверху, кажется, решились: в дыру на вытянутых руках просунули автомат и дали длинную очередь в сторону кухни, - ага! Сработало! Следом полетела граната, вторая - в другую сторону, чуть не в руки Крысу, - хорошо, что он ждал этого, и, отпрянув, закатился в ванную. Опять оглушающее ударили взрывы, хотя теперь по ушам били легче - первые гранаты высадили все стёкла, и теперь взрывная волна имела некоторый выход на улицу. Теперь, сто процентов, они должны ломануться - и, скорее всего, и через пролом, и через дверь? Нет, только пролом, дыра в потолке - когда он заглянул в комнату, он увидел, как в дыру просунулись ноги в камуфляжных штанах, обутые в берцы; дальше сидящий на краю с трудом стал проталкивать в дыру задницу.
  Не успел, - Крыс подскочил и разрядил автомат длинной очередью в бёдра, в таз, в показавшийся в проломе живот...
  
  ***
  
  Сверху, надёжно, как им казалось, подавив автоматным огнём и гранатами и без того раненого врага, в дыру споро полез Вяхирев. Второй боец помогал, поддерживая его подмышки. Пролом был узкий, но протиснуться можно было. Но когда Вяхирев как пробка заткнул дыру, снизу глухо ударила очередь, и тот, выкатив глаза, уже ничего не видя, до боли вцепившись в руки товарища, откинул голову и дико закричал. Поняв, что они в очередной раз попались, тот за плечи попытался выдернуть его назад, но Вяхирев был и слишком тяжёл, и сразу обмякнув, застрял... Судьба жестоко подшутила над ним: непроизвольно сбылось его же пророчество - 'застрял как Винни Пух в норе у Кролика'... Проклиная всё на свете, а больше всего Старшего, привёдшего их в эту Чёртову Башню, штурмовик тянул и тянул, стараясь вытащить норовившее провалиться вниз тело товарища...
  
  Стоявший на лестничной клетке Яков Михайлович испугался до икоты, до испарины по всему телу, когда в квартире, вход в которую ему приказали охранять, вслед за взрывами внизу и глухой автоматной очередью снизу же вдруг дико, предсмертно закричал человек. Господи, зачем он только влез в эту авантюру! 'Богатая Башня, и людей там всего ничего', - да разве стоят все запасы Госрезерва и сокровища Форта Нокс этого ужаса - когда в нескольких метрах за стеной дико кричит, умирая человек; а рядом, на площадке, раскинув руки, в луже крови на грязном-прегрязном полу, лежит, уставя мёртвые глаза в потолок, ещё один... Да не в покойниках дело, он повидал их достаточно; и не в криках - ему приходилось принимать участие в допросах с пристрастием, - а в том, что как-то близко замаячила перспектива стать следующим... И зачем он вылез из БМП? Не его это - беготня и стрельба! Сидел бы сейчас рядом с мехводом под защитой надёжной брони... Если бы не жуткий страх перед Старшим, скорым на расправу, он бы сейчас бросил автомат и побежал бы из Башни к БМП. Если бы не Старший, да не восемь ещё этажей Башни вниз, которые можно бы и не успеть пробежать... Сейчас ведь и защищать-то её некому, основные уехали, как клятвенно доложил надёжный агент, - так кто, как?.. Стены тут стреляют, что ли?? Чёртова, чёртова Башня, недаром про неё рассказывали всякие ужасы, вплоть до голов на кольях по периметру, а он, дурак, не верил...
  
  ***
   Разрядив автомат в сучащее ногами тело, нелепо торчащее в потолке, Крыс бросил бесполезный теперь автомат и через дыру в стене ванной комнаты устремился в соседнюю квартиру. Пробежав её насквозь, оказался в кухне; распахнул дверцы встроенного шкафчика - там вместо полок со всякой кухонной утварью, зияла дыра в соседнюю квартиру. Мигом оказавшись в ней, он затворил за собой дверцы, аккуратно навесив на вкрученные изнутри шурупы петлю из проволоки, ведущую к замыкателю на коробке с взрывчатым 'сюрпризом'. Проверил положение замыкателя, щёлкнул тумблером включения; вернее - большим, квартирным выключателем, в самоделке успешно заменяющим тумблер. 'Для желающих гнаться следом - велкам!'
  
   Теперь он крадучись прошёл к запертой входной двери и приник к глазку. Как и ожидал - на лестнице был чужой. Через хороший, панорамный глазок было видно: спиной к двери и чуть наискосок сидел штурмовик, держа под прицелом дверь напротив. Подняв глаза к потолку, Крыс посчитал: 'На площадке их было человека четыре... Может пять. Одного я точно свалил, надёжно. Ещё одного, наверняка - через дверь. Этого, 'в потолке' - ещё один... Итого - должно остаться как минимум трое, возможно - больше. Один - здесь. Ещё пара человек - наверху... Или больше? Могли подтянуться, да. Чёрт! Как бы не запрятался какой по закоулкам, ищи его потом... Надо одного взять живым и допросить! - решил он. И этот, за дверью... Он на сто процентов был уверен, что Толян 'убрал' бы его без стрельбы - в глазок видно было, что тот пасёт только дверь впереди; открыть дверь - и вот он, голубчик... Прирезал бы как свинюшку, или прибил бы рукояткой, - но... тут же в голове прозвучало 'Не выпендривайся. Не форси. Делай всё САМЫМ ПРОСТЫМ и самым надёжным способом! Война - не время для экспериментов...'
   А руки тем временем делали дело: достал из кармана подаренную батей ещё года два назад бандану ('Хорошая вещь, Серый, на все случаи! Прикинь: головной убор, платок, фильтр, противопыльная повязка, жгут, на крайний случай - тампон для раны, или...' - это когда они играли с ним в игру 'Придумай сто вариантов использования обычной вещи'. А он ещё кривился - дарит, типа, всякую ерунду... Тогда воспринимал слова бати как издевательство - чё у нас, война? Или походники мы опасные?.. - а вот поди ж ты, пригодилась!), сложил её в несколько раз, так что получился плотный плоский жгут; наложил его на ствол пистолета, и примотал лейкопластырем из НАЗа. Вспомнил - спустил осторожно большим пальцем и вновь взвёл курок - ТТ имеет подвижный ствол, и если его сдвинуть назад даже немного и случайно, - пистолет становится на предохранительный взвод, и для выстрела нужно вновь взвести курок... Похвалил себя за память и предусмотрительность... Одновременно, где-то в глубине сознания тот, маленький мальчик, каким он был раньше, с почтительным удивлением произнёс: 'Ну ты даёшь...' Цыкнул на него - не время. Восторгаться и восхищаться, а также делать 'разбор полётов' будем потом - если будет кому, если вновь увидимся, мой дорогой... ...Сергей. Серёжа.
   Не хотелось шуметь и обращать на себя внимание тех, этажом, площадкой выше. Крыс выжидал. И вот - удобный момент: наверху заговорили двое на повышенных тонах, один кричал, что-то требуя, второй оправдывался невнятно, но упорно. Потом тот, сверху, крикнул:
  - Как там, Тищенко?
  Ответил этот, что сидел на ступеньках спиной к Крысу:
  - Тихо всё. Держу дверь.
  - А?.. Громче говори, с ушами у меня...
  - Ти-хо, грю!!
  - Ага. Вяхирева грохнули...
  - Да ты чё??
  - И старшой вверх ушёл, а это чмо штатское нипочём не хочет помочь! Вот. Чо делать?
  Помолчал и вдруг:
  - Аааа, на..! Я ему ща!..
   Через секунду сверху, из квартиры, послышались длинные истеричные автоматные очереди - тот, глухой, опять палил в пролом в полу, бессильно вымещая злобу; а этот, что сидел спиной к двери, теперь вообще раздвоил внимание - пас дверь напротив - и слушал, что происходит площадкой выше; и совершенно не заметил и не услышал за стрельбой вверху, как за спиной у него почти бесшумно открылась дверь, и тонкая мальчишеская рука быстро поднесла чёрный пистолет с намотанной на ствол тряпкой ему к голове... Глухо стукнул выстрел, из головы плеснуло красным; пуля, пройдя навылет, чиркнула по стене напротив. Тело повалилось на ступеньки.
  Из двери показался Крыс, сдирая с ТТ бывшую бандану, успешно выполнившую роль одноразового глушителя. Там, наверху, кажется, если и услышали, то ничего не поняли - уж очень звук нехарактерный, на выстрел совсем не похожий.
  
  Стоявший на лестничной площадке 8-го этажа Яков Михайлович только что 'отстоял' своё право 'не лезть в кровавую кашу', - а именно: не идти 'подстраховывать' никого в этой проклятой квартире. Ему хватило того, чего он там увидел, когда заглянул туда: тело Вяхирева, которого напарник всё же вытащил из дыры в полу - ниже пояса всё изорванное пулями, и сплошь, как мясо, облепленное пропитавшимся кровью камуфляжем. Он уже не дышал; на грязном, засыпанном пылью, щепками и бетонной крошкой полу вокруг него расползалась лужа крови. Яков Михайлович тут же рванул на лестницу, отдышаться, и уже тут вступил в ожесточённую перепалку со штурмовиком, который требовал помочь ему: 'Мы зажмём его с двух сторон - со входа и через дыру в потолке!' Постарался объяснить ему, что тот может 'зажимать' кого угодно и где угодно, но сам он в этом участвовать не будет - просто не умеет! Да, отвяжитесь! Он и автомат держит третий раз в жизни, и не подписывался на боевые действия - и зачем его понесло из тёплой надёжной БМП в этот дом, - точно ведь сыграла свою роль тупая жадность; думал всех сейчас заглушат уже, и успеть к первому периоду мародёрки, самому сладкому, когда дербанится то, что легко рассовать по карманам - в первую очередь золото. И вот тебе...
  Диалога со штурмовиком не получилось - после того, как его глушануло фугасом на лестничной площадке, он плохо слышал; и всё свелось только к взаимным воплям 'Пойдёшь!' и 'Не пойду!!' Тот сдуру схватился за автомат - но во-время одумался, - воевать-не воевать, но уж нажать на спуск в упор, на лестничной площадке сумел бы и такой лох, да и толку с него по-любому... Рванулся в квартиру сам - швырнул в дыру последнюю гранату, - и тут же, перепрыгивая и перешагивая через наваленные на лестнице холодильники и тумбочки, оскальзываясь и оступаясь, матерясь, устремился вниз, на седьмой этаж, чтобы высадить замок, и ворваться в квартиру 'по горизонтали', забросав её гранатами из запаса стерегущего дверь Тищенко.
  
  Увы. Тищенко уже лежал на лестничной площадке навзничь, раскинув руки, и сразу в глаза бросился его правый окровавленный висок; вернее то, что виска, по сути, не было - была дыра, выходное отверстие; и всё с ним было ясно. А над телом стоял парень, пацан лет семнадцати, и держал в руках автомат Тищенко...
  Схватиться за автомат, висящий на шее, чтобы освободить руки при перелазании через завал на лестнице, он уже не успевал. В последней, отчаянной надежде спастись он пригнулся, прячась за здоровенный холодильник, одновременно хватаясь за автомат; но холодильник - не гранитная глыба, он плохая защита от пуль 5.45, да ещё выпущенных с расстояния всего в несколько метров. Очередь прошила и холодильник, и тело штурмовика, отбросив его на стену.
  
  Яков Михайлович увидел, как пробежавший мимо него, и карабкающийся по завалу из холодильников и тумбочек штурмовик вдруг шарахнулся в сторону, за холодильник, хватаясь за автомат - и тут же снизу, с площадки простучала очередь; дёрнулся холодильник, покрываясь пулевыми отметинами, и штурмовика швырнуло в стену. Он ещё сползал по ней, как на межэтажной площадке появился человек с готовым к стрельбе автоматом; короткая очередь, - и штурмовик свалился, оставив на стене отметины от пуль и брызги крови с мозгом. В совершенном ужасе Яков Михайлович направил автомат на парня, но и не решился, и не успел нажать на спуск - парень, сместившись вправо-вверх, тут же снова дал короткую очередь - и пули выбили крошки штукатурки и бетона возле его головы. Он рухнул на пол, отбросив автомат; сознание от ужаса почти покинуло его, - теперь, он был уверен, его ждёт то же, что и штурмовика - короткая очередь в голову. Надо бы было бежать, попытаться укрыться в квартире; но конечности стали словно ватными, и он не смог заставить себя сделать больше ни одного движения. Он ожидал пуль в голову, но вместо этого по голове ему 'прилетел' приклад, начисто лишивший сознания.
  
  ***
   Крыс сел на пол рядом с лежащим ничком человеком, которому он только что от души врезал в голову прикладом. Вот и пленный. Судя по тому, что вёл себя он как олень - не штурмовик, не десантник. Начальство? Из-под расстёгнутого бушлата стала видна рукоятка пистолета - ТТ, чёрно-синий, как у меня; и год тот же, с одного склада, что ли, натырили? а это что? Пара запасных обойм. Это хорошо. Наверное, и правда начальство - и морда его чем-то знакома... А, разберёмся. Толкнул его стволом - реально отъехал, ишь, аж слюни потекли, не слишком ли я его... Неприятно, неудобно было одновременно разбираться с лежащим и пасти квартиру сбоку, и лестницу, ведущую вверх - там ещё могли быть враги. Взяв автомат наизготовку, вошёл в квартиру - всё, как учили. На выстрелы из квартиры никто не показался, большая вероятность, что никого там и нет - но правила существуют, чтобы их выполнять, иначе это и не правила никакие. Да, они могли и разделиться - уйти вверх. Но на верхних этажах - Володя, Миша; даже раненые, они просто так не сдадутся, будет стрельба. Да и женщины... Нынешние 'заположняки' ведь всем известны - взяв запасы, в живых бывших владельцев не оставляют.
  
   В разорённой квартире, уже полной дыма, который натягивало из горевшей внизу через пролом в полу, живых не было. Только труп штурмовика в луже крови и россыпи гильз. Но, как подтверждение опасений Крыса, сверху, с верхних этажей, раздались автоматные очереди. Рядом. Он рванулся к выходу. Вовремя. Или, наоборот, не вовремя? На площадке показалась фигура в камуфляже, в тяжёлой каске-'Маске' на голове с опущенным забралом. Автоматная очередь едва не зацепила Крыса, он отпрянул за угол. Ещё очередь, ещё. Выставив автомат из-за стены, не высовываясь, Крыс наугад тоже дал очередь - и тут же по автомату как будто ударили ломом, - он вырвался из рук, - одна из пуль очереди Старшего попала в ствольную коробку. Крыс откатился за угол, выхватывая ТТ и готовясь вновь прыгнуть в пролом, в дым и пожар, уходя от гранаты, если бы её бросили - но на лестнице, выше площадкой, вновь ударили выстрелы - гулкий, из дробовика; и автоматная очередь. Человек в камуфляже ответил им короткими, и внезапно устремился вниз по лестнице... Крыс услышал, как загремели совсем рядом наваленные на лестнице холодильники и тумбочки, когда по ним, оскальзываясь, оступаясь, устремился вниз, удирая, Старший.
  
  ***
   Старший. Прикончив пленника, он двинулся вниз, осторожно, осторожно... В то же время его тут же напрягло, что сверху за ним по лестнице тоже, как казалось, кто-то был. Кто-то крался сверху, явно неумело, стукнув железом о перила, но тоже очень осторожно. Идти вниз или разобраться с этими, сверху? Чтобы зарубиться с этими, сверху - и быть зажатым в клещи, тут, на этаже? Вообще без гранат и с далеко неполным боекомплектом к АК?
  'Я тут что, один, что ли??' Стараясь опередить осторожно крадущихся сверху врагов, он сам быстро заскользил на площадку восьмого этажа, чтобы, объединившись со своими бойцами, вместе додавить оставшихся - но открывшаяся картина повергла его в ступор. На площадке восьмого этажа лежал, раскинув руки, мёртвый или без сознания Яков Михайлович, унылый урод, втравивший их в эту авантюру. Рядом - безжизненное тело бойца. Чуть ниже, на лестнице, заваленной крупногабаритным хламом, - тело ещё одного бойца; брызги крови и мозга на стене. И ни одного трупа врагов! Это что же???
  В голове дурацким рефреном прозвучало
  '- Я вижу, как мухи потирают свои передние лапки...
  - Как будто у них есть план...
  - Как будто моя песенка спета!..'
  
  Тряхнул головой, отгоняя идиотские мысли.
   Он шагнул на площадку, одновременно контролируя как лёгкие, шуршащие шаги не менее чем двух человек сверху, так и вход в квартиру. Вот они появились на верхней площадке - Старший резанул по ним очередью, но они успели отпрянуть. И, когда там, в квартире, сквозь раздербаненную в куски дверь и дым увидел мелькнувшую фигуру - фигуру в чёрном, не в родном армейском камуфляже, - его как снесло с тормозов: 'Уходить, уходить немедленно! Уходить, пусть одному, и к чёрту их всех! Здесь, в этом лабиринте, он потерял уже всю группу, или почти всю? Может, они уже сбежали?? Вяхирев, Тищенко? Они или мертвы, или сбежали, иначе этот, в чёрном, не расхаживал бы так в квартире!'
  Подавляя короткими злыми очередями попытки его высунуться, и жалея, что кончились гранаты, он был уже на этажной площадке, когда те, у него за спиной, вновь объявили себя: сразу двое, как мельком показалось Старшему - бабы! - появились на площадке между девятым и десятым этажами, рассматривать их было некогда: оттуда грохнул как из пушки помповый дробовик и рассыпалась очередь автомата. Ответив им, послав ещё одну очередь в квартиру, Старший предельно ясно понял - или он сейчас удирает, или, зажатый с двух сторон, вынужденный на 180 градусов вертеть ствол автомата чтобы отвечать в обе стороны, он вскоре будет валяться здесь же, на залитой кровью площадке, рядом со своими людьми. Ужасом давило и от закрытых дверей за спиной - казалось, в любую минуту они могут в упор разразиться свинцом... Чёртов, чёртов дом! Немедленно из него, под защиту надёжной брони! Огрызаясь короткими очередями, он быстро, но осторожно начал спускаться по лестнице, стараясь контролировать верх и низ. Лежащие у стены на лестнице окровавленное тело бойца и на площадке седьмого этажа тело Тищенко с простреленной головой было последней каплей - немедленно, немедленно уносить отсюда ноги!!..
   Но - очень, очень осторожно! Очень! Здесь любая дверь может выстрелить!..
  
  ***
  
  Крыс. Голос в голове сказал ему:
  - Что ты собираешься делать?..
  Он ответил, ровно и жёстко:
  - Я собираюсь убить их всех. И этого - тоже! Догнать и убить!
  - Ты не сможешь... Это опасно... Он профессионал... Он убъёт тебя!
  - Я смогу. Я убью их всех. И ты мне поможешь! А сейчас - заткнись!
   Сунув трофейный ТТ-шник в набедренный карман, он теперь 'мчался' через этажи, не выходя на лестничные клетки: лаз - пролом в полу - пробежка через квартиру, тумбочка в сторону - лаз, опять пролом в полу, - ковёр на стене долой - лаз... Вот он, первый подъезд! - теперь по лестнице вниз, в два прыжка преодолевая лестничный пролёт, благо руки свободны, - ещё пролёт, ещё этаж, ещё... Теперь сюда - выключатель питания на мину... рывком сдвинул в сторону заминированный сервант, - и через пролом, через откинутый ковёр на стене - в квартиру третьего этажа второго подъезда. Крадучись, мягким кошачьим шагом - к двери, успокаивая дыхание; оба ТТ уже в руках, курки - на боевой взвод. Приник к глазку. Вот он!
   Замок предательски щёлкнул; уже пробежавший было мимо Старший рывком обернулся, вскидывая автомат - но Крыс уже был на площадке, смещаясь вправо, на лестницу, ведущую вверх, одновременно поднимая пистолеты на уровень глаз и вдавливая спусковые крючки. Два с половиной, максимум - три метра, это ведь почти в упор. Короткая очередь резанула в дверь - сбоку - над головой, - и две пули из ТТ, практически одновременно. Мимо. Уходя вниз от поворачивающегося к нему дула автомата Крыс, жутко оскалившись, сцепив, как учил Толик в стрельбе 'по-македонски', кисти рук с ТТ-шниками большими пальцами, чтобы оба ствола были чётко параллельны, непрерывно стрелял двойками из обоих пистолетов, одновременно смещаясь в сторону и внося коррективы после каждой серии. Резанула ещё одна очередь из автомата Старшего - он тоже уклонялся от пуль Крыса и стрелял второпях, неточно, - выше, над головой. Он опустил ствол и указательный палец уже давил на спуск, чтобы очередью во весь остаток магазина перерезать, перечеркнуть наконец этого вёрткого шустрого гада, когда две пули ТТ почти одновременно ударили его в забрало шлема. Не пробили, оставив два отчётливых белых пятна в карбоновом стекле, но голова его резко дёрнулась назад, очередь резанула в потолок. Ноги Старшего подкосились, и он рухнул на пол. Крыс, целясь ему в грудь, вновь выстрелил из обоих пистолетов, дважды - и оба ТТ встали на затворные задержки, бесстыдно оголив блестящие стволы. Но Старший был убит до этого - пули, попавшие в шлем, не пробили защитное стекло, но чудовищным ударом сломали ему шейные позвонки.
  Судьба вновь посмеялась в этот день - он только что сломал шею Джамшуту, и вот - лежал сам со сломанными шейными позвонками.
  
  Крыс нажал на кнопки освобождения магазинов - и они выпали из рукояток. Перебросил пистолет из правой руки в левую, зажав в ней оба ТТ, правой зашарил в кармане, доставая полные магазины, не сводя взгляда с с площадки выше этажом, - там появились два силуэта, против света. Он уже готов был юркнуть спиной вперёд обратно в приоткрытую дверь, когда узнал их - Люда и Оля. Бледные, дрожащие, они сжимали в руках оружие: Оля автомат Миши, Люда - помповый дробовик Володи.
  Они только что прошли мимо трупов, заваливших площадку и лестницу восьмого этажа, и были явно 'не в себе'.
  - Вы-то что припёрлись? - немного задыхаясь ещё, но уже вполне недоумённо спросил Крыс, быстро перезаряжая пистолеты. Щёлкнули затворные задержки, затворы загнали в стволы по патрону.
  - Серё-ё-ё-ёжа-а!!! Живо-о-ой!! - они ломанулись к нему по лестнице, забыв про оружие.
  Он неловко попятился от них спиной назад в квартиру, но не успел - они повисли у него на шее, рыдая, заливаясь слезами, всхлипывая, сморкаясь...
  - Эт-та... Вы... Отстаньте, а!.. Ч-ч-чёрт! Оля, Люда! У вас же оружие в руках, вы чё делаете?? - он ожесточённо, но по возможности мягко отдирался от их объятий, локтями отталкивая плачущих женщин - в обеих руках он держал взведённые пистолеты, не забывая следить и за их оружием - не хватало ещё случайно словить самострел от чокнувшихся баб... - Нету там больше, выше... этих?
  - Нету!.. Нету! - наперебой заговорили они, - Мы вот за этим шли, а сначала он к нам шёл... Мы думали - всё... Убъют... Стрелял в нас!.. А Володя - контужен. Без сознания. А Миша - ранен, весь в крови. Но живые оба! Серё-ё-ё-ёжа-а-а!! Неужели - всё?? Неужели - отбились??
  Они буквально захлёбывались слезами.
  - Да ну вас!!.. Отстали, я чо сказал! - по возможности строго рявкнул Крыс, но голос его предательски дрогнул,
  - Не всё ещё! БМПэшка во дворе. Там ещё могут быть. Не всё ещё, поняли?!
   Отрезвив таким образом женщин от нахлынувших эмоций, и, наконец, освободившись от объятий, скомандовал:
  - Вот, стойте здесь. Не, давайте на площадку ниже. Держитесь напротив входной двери. Как кто появится - стреляйте; необязательно прицельно - чтоб отпугнуть. Я услышу. Гранату кинут - прячьтесь в квартиры, там сейчас всё нараспашку.
  - А ты?.. Серёжа... Ты совсем плохо выглядишь... У тебя жар?
  - А я на этажи, посмотрю, что можно сделать с БМПэшкой. И это... Да, пленный же там! Ч-чёрт!
   Перепрыгивая через ступеньки, он вновь побежал на восьмой этаж.
  
  ***
  
   Он опасался, что пленный пришёл в себя, и опять 'будут проблемы', - но тот лежал всё так же, закрыв глаза, с кровоточащей ссадиной от приклада на лбу. 'Это хорошо-о-о, это хорошо...' - приговаривая так, он живо перевернул тело пленного лицом вниз и связал ему руки за спиной куском капроновой верёвки, нашедшейся в набедренном кармане штанов - как и отец, Крыс становился запасливым... Так, теперь глянуть, где БМП. Чтобы выглянуть во двор, он поднялся на пол этажа. Во дворе машины не было! Где же она?..
   Побежал вниз, в квартиру, чтобы посмотреть на проспект, - попутно оценил зрелище, открывающееся с верхней площадки перед квартирами: трупы, кровь, брызги, щербины на стенах, гильзы, пленный ничком... Зрелище!
   Вбежал в квартиру, тут же закашлялся, - всё было в дыму, квартира внизу уверенно себе горела, и не думая тухнуть. Пробрался к окну, осторожно выглянул - а, вот она. Стоит напротив, метрах в десяти от Башни, задрав стволы пушки и пулемёта, все люки задраены.
  О, блин... Чо же у нас нету гранатомёта... Или, хотя бы приличной гранаты... Как там, батя как-то упоминал - во время Большой Войны связывали гранаты?.. Как это? - он достал из карманов разгрузки два зелёных яйца РГД-5 и с недоумением посмотрел на них... Непонятно, как это вообще возможно связать, - может, их в сетку упаковывали? Или - в полиэтиленовый пакет?..
   Пригибаясь и кашляя, выбрался на площадку. Да, впрочем, есть же этот - коктейль Молотова... Непонятно, что за название, но везде так и называется, и в истории с бомжами хорошо себя показал. Крыс уже хотел бежать вниз, на этаж, где стояли банки и канистры с горючим, когда обратил внимание на то, что от бесчувственного тела пленного исходит негромкое жужжание. Об-ба, так это похоже на зуммер! Он обыскал его карманы, ворочая как мёрзлую коровью тушу, и нашёл рацию - О, 'Моторола', многодиапазонная, не как у нас уёжище... А ну-ка...
  КРЫСИНАЯ БАШНЯ Павел Дартс. Крысиная Башня (начало) pavel.darts@mail.ru
  
  // Выжить в БП в городе //
  
  
  СБЫЧА МЕЧТ
  
  Наконец проход в квартиру соседнего подъезда был пробит. Ещё несколько ударов ломом, и в образовавшуюся дыру в стене можно было без труда пролезть, даже не зацепившись за торчащие из-под обрывков обоев обломки кирпичей. Олег, седой крепкий мужчина на вид лет сорока пяти, ломом пооббивал края дыры. Стоявший рядом Сергей, худощавый подвижный, как на шарнирах подросток, протолкнул в дыру лопату, пролез туда, и, пока отец отдыхал, развалясь на запорошенном пылью диване, зашуршал там, за стеной, сгребая лопатой в сторону обломки кирпича и штукатурки.
   Вскоре в дыре появилась его физиономия. Он вдруг стал задумчив:
  - Пап... А пап... Что-то мне в голову пришло... Ты говорил тогда про это вот, ну, как его - что если хотеть долго и упорно; или даже не 'хотеть', но об этом думать, - то 'оно' реализуется. Ну, желание. Само, типа.
  - Ну и?.. - у Олега от усталости не было никакого желания поддерживать беседу, он уже вяло думал, что делать дальше: надо бы... Нет, втроём мы тут прокопаемся долго... Надо это как-то механизировать... Или людей 'нанять'?..
  Но тема Сергея занимала:
  
  - Десант, я коробочка; десант, я коробочка, ответьте, ответьте, приём... - забубнила рация, когда он повернул регулятор громкости.
   Ага...
   Он рывком перевернул пленного опять на спину, и у самого от этого рывка вдруг поплыло в глазах - и тут же узнал его: 'еврей, цыган, или лошадиный барышник в прошлой жизни', как обозвал его батя; он же - посредник на переговорах по обмену-продаже Кольки и Иванова. Ах он падла! - не сдержавшись, неловко саданул ему кулаком в лицо, в нос - но лишь пустил тому кровь, в сознание он так и не пришёл.
   Так, что говорил батя... Ух ты, как голова-то кружится... Насчёт 'привести в чувство'?.. Больно, чтоль, что-то сделать? Так он ведь ничего не чувствует... Олю позвать, пусть подскажет, она же медик?.. А! Точно! Чем батя гоблинов в чувство приводил - нашатырный спирт! Он порылся в поясной сумочке, тут же выдернул руку, порезавшись о стекло разбитого флакончика: мчась через узкие проломы и лазы, видимо несколько раз приложился по стенам; теперь там было месиво 'йодного цвета'.
  Ч-чёрт! Упав на колени, вывалил на пол содержимое. Покопался - о, класс! Маленькая колбочка была хотя и сломана, из-за чего всё содержимое остро провоняло нашатырём; но ещё содержала в себе не менее трети жидкости. Вытряхнут её прямо себе на рукав, сунул под нос пленному. Дыши, гад! Ага, закрутил мордой; во-о-от, глаза открыл! Теперь поговорим...
  
  Но пару раз всё равно пришлось сделать ему действительно больно, чтобы и окончательно привести в сознание, и ясно дать понять, что это не шутки. Появившаяся вдруг откуда-то Ольга, сочувственно поглядывая на Крыса, сделала пленному какой-то укол. Тот начал окончательно приходить в себя.
  
  ***
  
  - Скажи, чтоб поднимался сюда!
  - Он не пойдёт... Он водитель и наводчик. Единственный у нас. Он не пойдёт, нет... Он на зачистки не подписывался... Вы же понимаете...
  - Прикажи!
  - Он не послушает... Я ему не командир...
  - Тогда скажи чтобы с Проспекта сдавал задом к дверям магазина, скажи, что выносить хабар будете. Скажи, что у старшого рация разбита... И убедительно говори, сволочь! Иначе я сделаю тебе очень больно! Ты меня понимаешь, морда?? - включив рацию на передачу, Крыс сунул её под нос пленному; другой рукой достав нож и крутя лезвие у того перед глазами. 'Надеюсь, теперь ты меня ясно понимаешь?'
   Тот, как загипнотизированный глядя на холодную поблёскивающую сталь, чётко отработал задачу: с проспекта послышалось чихание мотора, потом ровный рёв завёдшегося дизеля.
  - Ладно, лежи, гад, потом с тобой будем разбираться! - ещё раз проверив насколько надёжно связаны руки у пленного, Крыс ткнул его носом в пол и побежал вниз, в одно из хранилищ топлива.
  
   БМП сдал задом к дверям магазина, к решётке. Встал, редко пофыркивая выхлопом. Ждал.
   Сергей стоял около окна пятого этажа. Прямо над ним. Почему-то кружилась голова и подташнивало. Откуда-то в ушах накатывал глухой, густой, на пороге слышимости, рёв, - но стоило помотать головой, и рёв пропадал, чтобы через некоторое время вновь начинать вползать в голову. Он покосился на стоявшую рядом Ольгу, напросившуюся помочь ему с бензином, не слышит ли она чего; она опасливо поглядывала на него, и, видимо боролась с желанием вновь пощупать ему лоб - нет ли жара. Всё это было не ко времени - и жар, и рёв в ушах, и подкатывающая какого-то чёрта тошнота... Тот, второй, так во-время взявший на себя управление, мог в любой момент уйти, спрятаться. Глюки, что ли... Надо было спешить. Дело было ещё не закончено.
  
  По информации пленного, в 'коробочке' был только один наводчик, он же - водитель. Но даже один, находясь в этой бронированной, специально предназначенной для войны коробке, он мог наделать много неприятных дел.
  Сергей снял с подоконника автомат, поставил его к стене. Открыл створки окна, наполовину застеклённые, наполовину заклеенные картоном на скотче. Вспомнил, что батя собирался сделать что-то вроде авиабомб - чтобы со стабилизатором; с верхних этажей башни или с крыши можно было добросить далекоооо... Но так и не собрался; да и против брони это не вариант, только против пехоты...
  Вот это - другое дело. Взял с стола трёхлитровую стеклянную банку с мутной коричневатой жидкостью - смесью печного топлива и бензина, проверил, как держатся несколько примотанных скотчем больших 'охотничьих' спичек. Не, не должны потухнуть. Тут и лететь-то... А они, говорят, и под водой горят... Ох ты, опять этот гул в башке... Достал зажигалку; синенький турбо-огонёк лизнул крайнюю спичечную головку. Зафырчал, разгораясь. Отложил зажигалку и аккуратно 'толкнул' банку от груди вперёд-вниз, в БМП.
  Ольга, высунувшись, проследила полёт дымящей банки - полёт закончился на крыше бронированной машины. Отшатнулась, когда там, внизу, с хлопком вспух огненно-дымный клуб, ударивший жаром, казалось, даже сюда, в окно пятого этажа. Взглянула на Сергея - он с поразительно спокойным лицом, примерившись, отправил вниз, туда же, вторую банку, и взялся за автомат.
  
  БМП, охваченная огнём, содрогнулась, выпустив сквозь огонь струю чёрного выхлопа, дёрнулась вперёд на метр и заглохла. 'Ну, где же он?..' - Крыс выцеливал верхние люки, ожидая увидеть водителя, но вдруг крики раздались из непросматриваемой из окна зоны, от самых почти дверей магазина. 'Ах ты чёрт, я ведь задние, десантные люки не вижу!.. Сбежит же!!' - он высунулся по пояс из окна, держа в руках автомат, и пытаясь рассмотреть, что делается между кормой БМП и решётчатыми дверями магазина.
  
  Увидел. Там Петрович, Крот, изо всех сил бил клевцом визжащего человека в камуфляже. Тот катался по асфальту и пытался прикрыть голову, уворачивался, автомат валялся в стороне; Крот сильно, наотмашь бил его по рукам и плечам, по груди и спине блестящим от рытья земли остриём клевца, теперь оно уже было чёрным от крови; и каждый удар исторгал у человека у камуфляже вопль. Он катался по уже залитому кровью заснеженному асфальту и дико кричал, а Крот преследовал его с занесённым оружием и бил, бил. Очередной удар пришёлся в голову - и водитель затих, распластавшись на асфальте.
  
  - Петрович... Крот! - позвал Крыс.
   Тот, держа клевец в опущенной руке, поднял голову, отыскивая взглядом, кто его зовёт. Очки он где-то потерял. Глаза его были полны слёз, но он улыбался. Он отомстил за семью и был этим счастлив.
  
  
  
  ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ЭПИЛОГ
  
  Олег сидел на краю кровати и держал сына за руку. Рука была сухая и горячая.
  - Серый... Не холодно? Не, не вставай. Тебе нельзя. Света добавить? Съешь чего? Ты знаешь, что ты почти два дня был без сознания?.. Оля сказала, что это от переутомления и сильного душевного волнения. Оно понятно. Ты сделал такое, что трудно себе представить...
  - Как всё?..
  - Нормально. Пока нормально.
  - Наши?.. Как?
  - Все живы.
  - Кто это были?
  - Совершенно левые. Пасли нас, судя по всему. Как, кто, откуда нас пас - Толян сейчас занимается. Твой пленный - наш 'цыган', - раскололся по самую жопу. Нет, это с пропажей Белки не связано. Совпадение. Вернее - не совпадение, а просто пасли - и использовали момент. Мы не ожидали, что на нас так пристально того... со всех сторон всматриваются. Херово у нас контрразведка работает; одно её извиняет, что её и не было до этого времени совсем...
  - Белка?
  - Мы не доехали. Вернулись, получив твой сигнал. Сам понимаешь. Но ты не переживай. Главное мы ведь практически знаем где она, или узнаем - ниточка есть. Ну, не перехватили по дороге - накроем на месте. Тем более можно теперь ожидать, что они двинут свои требования. Это - ещё ниточка.
  - Думаешь, продавать станут?
  - Обязательно. А зачем она им ещё иначе? Они тут корячились столько времени, делали пролом... Это я дурак!
  - Что ты?..
   - Да, понимаешь... Я всё об этом думаю. Всё себе простить не могу. Понадеялся на то, что входы мы позытыкали, а про стены не подумал. Надо было ставить датчики на объём...
  - Ты не виноват.
  - Знаю, что не виноват. Всё не предусмотришь. Но стараться надо. Хотя как предусмотреть то, что кто-то не полезет через дверь, - а это ведь очевидное решение! - а будет долбать стену? Ну вот как это можно было предположить??
   Помолчали.
  - Ты думаешь?..
  - Серый. Я вообще тебя проведать пришёл, а не о делах говорить.
  - Ты думаешь... это... сдал кто-то?..
  - Давай не будем про это?
  - Будем. Будем, почему?.. Я должен всё знать. Теперь-то?
  - Да...
  - Кто-то... сдал?
  - Сто процентов. - Олег отвёл в сторону взгляд, - Ну, девяносто. Или сдал, или тупо проболтался. Никто не знал вне Башни про мины на дверях. Да вообще про бассейн никто не знал. Вернее, не должен был знать.
  - Пап. Тут из Башни не выходит никто без нас. А в одиночку ходит вообще только Толян.
  - Толян не мог. Ни сдать, сам понимаешь, ни проболтаться. Исключено.
  - Тогда... кто?
  - А ч-ч-чёрт его знает! Ты ж меня знаешь, я, пока не уверен, не могу на кого-то что-то навешивать... Тем более на своих... Вообще, может, случайность...
  - Пап. Тут и 'сдать'-то невозможно - никто ж с внешним миром не общается. Или...
  - Не общается, говоришь... Ну. Я ж говорю - случайность. Ты поспи.
  - Пап.
  - А?
  - За дурака меня не держи.
  - Да чё ты, чё ты...
  - Мама где?
  - Тоже неважно себя чувствует. Заходила раньше, сидела тут, пока ты в отключке был. Сейчас отдыхает.
  - Позови.
  - Серый, отдыхает она.
   Пауза затянулась. Отец сделал попытку встать, но Сергей удержал его, вцепившись в рукав.
  - Значит...
  - Ничего не значит. Отдыхай.
  - Позовёшь? Нет? Значит. - Он обессилено откинулся на подушку.
   Отец тяжело, глубоко вздохнул.
  - Да. Значит.
  - Где она?
  - Я не знаю. И никто не знает. После того как ты сжёг эту железную коробку, а эти гаврики соответственно собой расчистили проход в Башню, её никто больше не видел. И лучше бы если бы в ближайшее время она не появлялась, во-всяком случае, при Толяне. Он, знаешь ли, те же выводы сделал. И удержать я его не смогу... Да и не захочу теперь!
  - Мама?..
   Олег молчал.
  - Нет. Не может быть.
   Олег тяжело вздохнул.
  - Ладно. Всё равно - рано или поздно. Лучше раньше чем позже. Короче - тебе письмо есть.
  - Письмо?
  - Да. Вот. Дома на столе было.
   Он достал из кармана и подал помятый вскрытый конверт, на котором Лениной рукой было написано 'Сергею. Лично в руки'.
  - Я его вскрыл, да. И прочитал. Вот так вот. На.
   Сергей чуть подрагивающими руками взял конверт, достал из него лист бумаги. Прочитал:
  
  'Всё, что я делала, я делала в первую очередь для тебя. Когда ты станешь взрослым, ты наверняка меня поймёшь. Так, как вы живёте сейчас, жить нельзя. Твоя мама.'
  
   Уронил руку с листком на одеяло.
  - Мама. Мама...
  - Знаешь, я с неделю назад, перед Новым годом, видел случайно в городе её сестру, ну, Иру. И тогда не придал этому значения.
  - Я знаю.
  - Откуда?
   Сергей не ответил. Он тяжело задышал. Отец встревожено стал вглядываться ему в лицо.
   Тяжёлое, несколькоминутное молчание разорвал крик:
  
  - Нет!!! Это всё неправда!! Это-всё-неправильно! Она не могла!! Так всё не должно быть!! Не-так!! НЕТ!!! Я не хочу такую пара-дигму! Я-здесь-не хочу! Не хочу!! Нет! Так быть не должно!!! НЕЕЕЕЕТ! Я отменяю всё этоооо!!!
  
  Сергей рвался с кровати, бился; отец с искажённым страхом лицом едва удерживал его. Всё закружилось перед глазами и наступила тьма.
  
  
  НЕПРАВДОПОДОБНЫЙ ЭПИЛОГ
  
  Сергей.
  Чистая свежая постель. Тепло. В окно бьют лучи яркого солнца, слегка заглушённые лёгкой зелёной шторой. Фоном - отдалённый лязг прошедшего трамвая, фырчание паркующихся внизу, у магазина, небольших грузовиков-фургонов и еле слышимые реплики грузчиков.
  Лето.
  Я, лёжа в постели, уже около получаса смотрю на окно и не могу понять - как так реально это всё снится? Я ведь даже отдельные слова с улицы могу различить. Разве так во сне бывает? И - лето причём. Это хорошо. Подзадолбала меня уже эта зима. Это хорошо, что сон - про лето. Только что я всё вот лежу да лежу? Пусть бы пошёл куда. Или чтоб пришёл кто, Анька, например... Интересно, можно во сне заказывать, чтоб пришёл кто? Но пусть, пусть. И так хорошо. Хороший такой сон, мирный. Я - у себя в комнате. Ну надо же...
  
  ***
   Бесшумно вошёл батя. Батя?? Я уже совсем забыл, когда так его видел: лёгкие светлые просторные летние брюки, футболка с рекламой одной из наших компаний-партнёров. Но... Не в этом дело. Лицо. Лицо - другое. Другой совсем. Не... Не тот. И без ствола, что совсем непривычно. А, ну да. Во сне таким бы и должен быть - как до всего этого.
  
  - Па-ап?..
  - О, нормально! Как сам себя-то?.. Врачиха сказала что кризис миновал, сейчас на поправку пойдёшь! Сок будешь?
  - Чё-то я тут не узнаю ничего...
  - Ну, как не узнаёшь?.. А, ну оно и понятно. Ты ж столько время... Вчера только полегчало, ага. Вчера-то говорили - помнишь?
  Чёрт, как непривычно слышать свой голос во сне-то! Да ещё, оказывается, нужно напрягаться, чтобы говорить, ну надо же... Вроде как во сне говоришь не напрягаясь и не задумываясь? А когда я последний раз с кем-то говорил во сне? То есть - говорил, и знал, что я говорю во сне?.. Не, чушь какая-то получается...
  - Па-ап?
  - Что?
  - Я сплю?
  - Нет. Уже нет. Серёж, всё нормально, всё наладилось. Да я тебе ещё вчера говорил, ты что, не помнишь? Ну, не помнишь и ладно. Ты ж болел. Ты ж неделю почти в бреду. Жар и всё такое. Инфекция? Да нет. Они, врачи в смысле, сами ничего не знают. Говорят 'все признаки сильного душевного потрясения', - какое 'потрясение', откуда?? Да фиг с ними, главное - на поправку. А то неделю как зомби - не узнаёшь никого, вскрикиваешь, то куда-то бежать собираешься... Зовёшь кого-то...
  - Ооой... Так я сплю, или спал? Или что?..
  - Я ж говорю тебе...
  За дверью слышится подскуливание-рычание. Скребущие звуки.
  - Па-ап... Граф??!
  - Ну а кто ещё-то? Подонок, опять нассал сегодня на штору.
   Отец встаёт и приоткрывает дверь в комнату; живой-здоровый и весёлый Граф 'с пробуксовкой' по паркету влетает в комнату, с разбегу прыгает на кровать, и, заскочив мне на грудь, начинает радостно лизать в нос и щёки. Мокрый и тёплый язычара... Отец подхватывает его под передние лапы, поднимает и ставит на пол. Слышится обиженное сопение-рычание.
   Комната начинает кружиться и куда-то пропадать... Еле слышу голос бати:
  - Да, ты поспи, поспи! Теперь всё нормально будет. Ты спи...
  
  ***
  
   Мы разговариваем с батей уже около получаса. Вернее, я задаю ему вопросы, расспрашиваю, а он с некоторым удивлением отвечает; и периодически пытается напоить меня соком или смотаться на кухню греть бульон.
  
  - Что, и Устоса не было??
  - Устоса? Какого... Аааа! Ты Диму-Устоса имеешь ввиду? Что значит 'не было'? Куда бы он делся? Впрочем, он и вправду...
  - Что? Вправду?!..
  - Ну, на выезде он сейчас. Снимается в каком-то историческо-фэнтэзийном боевичке, что-то там и мечи, и многоэтажки, - ну, сейчас это модно, что-то про 'попаданцев', что ли... Вместе со своей группой.
  - Жи-ив??
  - Серёж, Серёж... Ты успокойся, а!.. Что бы с ним случилось-то??
  
   Я поднимаю руку и внимательно смотрю на неё. Это... Не моя рука. Вернее, моя, - вон и след от ожога выше большого пальца, это когда с пацанами давно на стройке пластмассу на палках жгли, и Антон палкой махнул - мне капнуло. И... Ногти вон погрызены, - дурная привычка, батя говорит. Моя. И в то же время - не моя. Чистая. Нет под ногтями чёрной каймы, нет цыпок, да и кожа... - сколько руки ни смазывай на ночь кремами из маминых запасов, но если на холоде руки приходится мыть в основном холодной водой, то они... В общем, это не рука Крыса, точно. Это рука Сергея, Серёжки. Того. Каким я был. Лето, говоришь?..
  
  - Аня вот приходила тебя навестить.
  - Какая... Аня?
  - Ну, подруга твоя. Апельсины принесла. Ты спал, не стали будить.
  - Как у неё? Чего не подождала?
  - На работу ей надо, подрабатывает, вторая смена. Лето же, каникулы. Зайдёт ещё.
  - Апельсины?..
  
  - А мама где?
  - Она послезавтра вернётся.
  - Сбежала??..
  - Слушай, ты вообще... Я конкретно уже начинаю за тебя опасаться. В смысле, за рассудок твой. Куда 'сбежала-то?' Зачем? Вызвали её. Она б не поехала, но там срочно; и у тебя вроде на поправку, вчера же она с тобой и разговаривала! Приедет. Послезавтра. Да она звонит постоянно, чо ты, хочешь сейчас её наберём??
  - Не. Не надо. Не сейчас.
  - Ну так я...
  - Пап... Да не надо бульон. Вернее, надо, но потом. Я чо хотел тебе рассказать. Вернее, не хотел, а надо. Ты это... Ты сядь. Послушай, а? А то я чокнусь сейчас...
  
  ***
  
  - Серёж... Я что хотел сказать. Я много думал, сопоставлял. Понимаешь, ты вчера много неожиданного рассказал. Знаешь... Честно говоря, большую часть тобой рассказанного можно было бы списать на бред. Я же говорил тебе - ты неделю в себя не приходил, мы уж с мамой опасались, что ты не выкарабкаешься... Да нет, нет-нет, мы конечно знали, что ты поправишься, но тебе было очень тяжело. Ты бредил, метался; иногда наоборот застывал на целые часы, так, что приходилось прислушиваться дышишь ли... Серёж. Я, честно говоря, сначала 100% был уверен, что это бред у тебя был, что ты вчера рассказывал так подробно. Ну, накатило... Переиграл в эти свои дебильные компьютерные игры...
   Сергей попытался что-то возразить, но отец замахал руками, останавливая его:
  - Нет-нет, ничего не говори! Ты и так вчера слишком много... Меня слушай. Да я и знаю, что ты хочешь сказать: что не играл ты в игры с такими сюжетами, что вообще 'не твоё это', но может быть... Может, я подумал, просто мейнстрим... Ну, понимаешь, это как носится в воздухе, и ты впитал; и тебе потому в бреду всё это и привиделось, и связалось так вот связно; ну, говорят, бывает такое... Отчебучивает мозг, когда информации мало, а времени много, вот он её и тусует, тусует, - вот на выходе такие бредни и получаются... Складные, в общем. Серёж, ты молчи давай, не возражай, ты вчера говорил. Да. Я что хотел сказать: я это всё так вот СНАЧАЛА и подумал. И успокоился, типа. А потом чувствую - что-то меня грызёт, грызёт... Сам не пойму что. Уж больно много ты вчера наговорил! А потом... Потом дошло!
  
   Отец встал со стула и походил по комнате в волнении. Остановился:
  - Знаешь... Кое-что из того, что ты рассказал, ты просто знать не мог! А что-то мог, но оно так... переплетено, и так 'в строку', что ты просто не смог бы это выдумать, да и не твоё это, и ни одна фантазия на это не ляжет... - от волнения он вдруг начал выражаться невнятно; потом вдруг подшагнул к постели и быстро спросил:
  - Какой калибр пистолета ТТ? Сразу!!
  - Семь-шестьдесят две...
  - Где у него предохранитель - слева или справа??
  - Нету... Нету предохранителя, есть предохранительный взвод...
  - Насечка на кожухе-затворе твоего ТТ-шника была какая - прямая или наклонная??
   Сергей на секунду прикрыл глаза, как во что-то, видное ему одному, всматриваясь, и медленно ответил:
  - Прямая...
  - Год выпуска? Сразу!!
  - Тридцать третий...
  Склонившийся над ним отец как будто обмяк лицом, зацепил ногой за ножку стул, подтянул к себе, поправил, сел. Помолчал и переспросил:
  - Ну, сколько патронов в магазине, я думаю, спрашивать...
  - Восемь...
  - При неполной разборке ствол снимается? Или?..
  - Вынимается, да...
  - Когда ты его последний раз в руках держал, разбирал?
  - Стрелял когда... В этого, в шлеме. Там, в подъезде... А он в меня - из автомата... Я попал, он - нет... Разбирал - когда чистил... Дней пять назад, я не помню...
  
   Отец толчком встал, так, что стул чуть не отлетел назад, и чуть не упал; придержал его за спинку, походил по комнате и вновь сел:
  - Понимаешь, старик, в чём косяк... Не мог ты его пять дней назад чистить, пять дней назад ты тут лежал, и ещё в сознание не приходил... Тут обдолбились уже все - и Антон звонил, и Дима, и Блэки твой этот самый... А второй косяк в том, что, зная немного твои интересы, я со стопроцентной гарантией могу сказать, что сто лет тебе не интересны были ни калибр ТТ, ни ёмкость магазина, и уж точно что у него нет предохранителя и ствол при разборке снимается, - этого ты никак знать не мог! И это меня конкретно гнетёт... Нет, гнело... Гнетло... Нагнетало? Тьфу, чёрт! Короче, это всё мелочь. Так, мелкая проверка. Дело в том, что много других мелких моментов, которые ты никак знать не мог! В частности, например, что Паралетов действительно устроился в МувскРыбу, - это было, когда ты уже из комнаты не выходил, лежал; я специально проверил. Да и не знал ты его, он в первом подъезде живёт. Ну и прочие... нюансы. Много. Очень много... Можно было бы отмахнуться. Но я не могу - жизнь научила, что надо на детали внимание обращать!.. Быстро - сколько патронов входит в магазин Калашникова??
  - Тридцать... Но Толик велел больше двадцати пяти не заправлять, чтобы щадить пружину; и чтоб третий-четвёртый - трассеры... Пап, ты что, не веришь мне?
  - Серёж... ты, когда всё вчера рассказал, я сначала хотел к тебе психиатра вызывать; а я потом стал сопоставлять, - я думал, я умом тронусь! Но потом... Знаешь, есть только одно правдоподобное объяснение... Вернее, оно совсем-совсем неправдоподобное, но хоть что-то; нельзя же всерьёз решить, что мы тут с тобой оба чёкнулись... Да и не то что 'оба', - это любому расскажи, и он про себя к такому же выводу придёт! Но! - объяснение есть! Да, кстати. Что, говоришь, я тебе на Новый Год подарил?.. Но ТОТ Новый Год?..
  - ТТ... То есть нет, ТТ раньше, - нож.
  - Какой?
  - Бак. Такой... Американский... Бак Найтхоук.
  - Ручка какого цвета?
  - Чёрная с зелёным. Пупырчатая такая...
  - Вот такой? - отец повернулся, привстал, и что-то достал с полки, и, повернувшись к сыну, продемонстрировал нож.
  - Ну да. Он.
  - Он... Видишь ли, я его действительно... Случайно совершенно купил, и не показывал. Откуда бы ты знал... При тебе не упоминал... А самому тебе ножи, как и пистолеты, как ёмкость магазина АК, - триста лет были неинтересны и незнакомы, насколько я знаю! Вот такие вот пирожки с котятами. А объяснить это можно, но сложно... и неправдоподобно. Но если не объяснять - то ещё сложнее и неправдоподобней это всё будет выглядеть.
  - Да как же, пап?..
  - Ты лежи, лежи... Не вставай. Тут ещё вот какой момент, я тебе сразу-то не сказал... Самый... такой. По сравнению с которым всё остальное, знаешь ли... Кто, говоришь, учил тебя обращению с автоматом?
  - Толик... Где он?..
  - Толик... - отец, наконец, решился, - Дело в том, Серёж, что у меня никогда не было брата Толика. И вообще не было брата. То есть ВООБЩЕ. Понимаешь? Не было и нет.
  - Как не было? А кто тогда Толик?..
  - Не было никакого брата Толика, я же говорю! Никогда.
   Оба помолчали, переваривая сказанное. И Олег продолжил:
  - Но кое-что из того, что ты 'про Толика' рассказал мне знакомо. Даже очень. И это меня натолкнуло на мысль... Что, говоришь, у него передние зубы - керамика? На ринге, говоришь, выбили?
  - Ты же сам рассказывал. Не на ринге, а на татами, в рукопашке, типа...
  - Вот... И это тоже. Странно очень. Но объяснимо. Хотя и дико.
  - Я ничего не понимаю... Не приезжал он?..
  - Не было его. Вообще, никогда. В природе не было у меня брата Анатолия. Соответственно, не мог он тебя учить обращению с автоматом!
  - А что было?..
  - А было... Было вот что. Серый. Я тебе рассказывал, ну, урывками, конечно, - про 90-е. Как тогда жили, с чего начинали. Что я, молодой и резкий тогда, входил в 'бригаду'?
   Сергей молча моргнул, показывая, что помнит.
  - Вот. Это был не 'сериал 'Бригада', это было всё проще и грубее, хотя, пожалуй, и не так уж криминально и кроваво, как в одноимённом фильме показано... Не так 'круто и весело', да. Хотя... Ладно. Так вот. Был у нас в... в компании один отморозок, в драке зверь-зверем, себя не контролировал ничерта, форменный берсерк. Чеканутый в натуре. И не только в драке. Без тормозов, в общем. Не, не пугайся, он потом уехал куда-то, в Сыктывкар, что ли. К родне. Просто после него, после его 'подвигов' появилось в бригаде такое выражение: 'Включить Толика', - то есть войти, так сказать, в боевой транс... В натуре, 'потерять себя' и драться как полная отморозь, как воплощение одновременно Чака Норриса и Масутатсу Ойямы в лучшие годы, отбивающихся от роя пчёл... Вот это у нас и называлось 'включить Толика'.
  - Не понимаю...
  - Серёж, это сложно объяснить, я сам это только-только... Но других объяснений не вижу, хоть убей!..
  - Да говори... Говори, ну же. Слушаю.
  
   И Олег изложил свою 'теорию'. Дикую и неправдоподобную, но которая ВСЁ объясняла.
  
  - Толик - это часть моего 'я', одна из сторон моей же личности. Теневая, так сказать, часть. Что ты про него рассказывал - дико и немыслимо. Для меня, сейчас, во всяком случае. Но... Кое-что мне знакомо. Из побуждений, хотя бы. Я, знаешь ли, сам иногда хотел бы... Мы сами себя до конца не знаем. Что нами движет, на что мы способны - в тех или иных ситуациях. Когда тихий, незаметный и безобидный бухгалтер становится 'лейтенантом Келли', 'зверем из Сонгми', приказывая уничтожить целую деревню вместе с жителями. Или педагог идёт в газовую камеру вместе со своими воспитанниками, хотя легко мог бы этого и избежать. Словом, много чего... в нас 'неизведанного'. И иногда, иногда это наше 'второе 'я' выходит, вылазит наружу... Мы как-то про это с тобой говорили уже...
  - Ты что?.. Не так же?
  - Молчи-лежи. Я говорить буду. Да. Не так. Но... Дело в том, что и ты - был не здесь.
  - А где я 'был??.'
  - В... Я сейчас дикую вещь скажу, ты только не пугайся, я сам-то думал много сегодня и вчера об этом, оно неправдоподобно, конечно, но... но всё объясняет. Ты был в другой реальности. В параллельной, что ли. Реально ты там был, или в бреду на тебя накатило, - я не знаю. Так вот, там... Там, в той, параллельной реальности, 'мой брат Толик' - был. Только он не брат - а по сути я. Ну, как сказать? 'Другая сторона меня', вот так вот можно сказать. Только он, она, ну, эта 'другая сторона моей личности', существовала ТАМ не во мне, а параллельно. Толик. Понял? Только не говори, что понял, я сам до конца не понял, но что-то в этом есть. Значит, всё, что ты знаешь и видел в Толике - есть и во мне. Да даже наверняка есть, просто... Просто в нынешних условиях я ЭТО наружу не выпускаю. Оно и 'не просится'. А 'если вдруг'... Ооооо, трудно сказать, что из нас всех 'вылезет'... Из меня. Из тебя... Из мамы... Не перебивай! И ещё... Видишь ли... Глянь вот - ты раньше просто не обращал внимания; собственно, ты знал, но давно; и забыл... Вот!
   Отец щёлкнул выключателем надкроватного светильника, и жёлтый пучок света упал на его наклонившееся к Сергею лицо. Сверкнули жёлтым зрачки. Он раздвинул губы в оскале, показав зубы, - и щёлкнул ногтём по передним:
  
  - Забыл, да? У меня, у меня, Серёж, четыре передних - керамика. Это мне, не какому-то 'Толику' их на соревнованиях вынесли! И я тогда драться продолжал. 'Включил Толика', как пацаны орали... Вот так вот. Ты знал - но забыл.
   От отодвинулся и выключил светильник.
   У Сергея опять начало ломить в висках, но он постарался не подавать виду, понимая, что заметь отец его самочувствие - и тут же разговор прервётся.
   Помолчали.
  - А менять магазин подбивом я тоже во сне научился?..
  - Серёж, вот потому я и не говорю, что это всё бред. Это... Ну что сказать, - я уже всё сказал. Видимо, был ты ТАМ. И вернулся. И слава богу. Всё. Лежи. Вообще не стоило столько говорить. Лежи, я сейчас соку принесу.
  - Па-ап...
  - А?
  - Люгер у тебя... уже есть?
  - Какой 'люгер', ты о чём? А, это...
  - Пистолет.
  - Люгер... Это который 'парабеллум'? А откуда... Ээээ... Зачем мне 'люгер'?
  - Достань. Пригодится. И ружьё охотничье возьми. Лучше - два...
  - О, блин... Я сейчас что-нибудь от температуры...
  
   Отец вышел. Взгляд Сергея скользил по стенам, по обстановке. Он чувствовал, что засыпает. Хорошо как... Спокойно. Безопасно... Анька, говорит, приходила. Скучает... Мама. Завтра приедет. Устос - живой... Белка-Элеонора... А, да, мы ж с ней ЗДЕСЬ и не знакомы. Не беда. Взгляд натолкнулся на висящую на противоположной стене рамку с белым магнитным планшетом; большую как крышка письменного стола, - на ней цветными магнитиками прикреплённые постеры музыкальных групп, последняя афиша Блэки (надо будет с ним потом пересечься, рассказать ему... посмеёмся... или НЕ посмеёмся), яхта и авто - на визуализации, как мама объясняла: 'Если сильно желаешь - то рано или поздно, В ТОМ ИЛИ ИНОМ ВИДЕ ты будешь это иметь!' - закон природы, типа, такой...' Часы. Наручные. Хорошие часы, Омега Сеамастер, как у Джеймса Бонда...
  Он вдруг ощутимо почувствовал ЭТИ часы у себя на руке, так отчётливо, что даже повернул голову и поднял руку, чтобы посмотреть - нет, нету. А ТАМ - были. Толик подарил. Которого здесь - нету тоже. И 'своя квартира'. Самостоятельность. Уважение. Сила. Снова заломило в висках... Белку-то вытаскивать надо из плена, не дело... Ух ты, как кружится! Уснуть, что ли...
  
  ***
  
  Что ж так холодно-то?.. Впрочем, если поглубже укрыться одеялом, и нос туда же... Под одеяло! И руки. Блин! Я чо, одетый сплю??
  
  - Ты чего?? Ты зачем?? Здесь-то?! Ааа??
  - Чё ты? Оля вышла. Ну я и сменил её. Жрать хочешь?
  - А Устос? А?.. Устос?.. Что он?
  - Серёг. Серый. Крыс! Успокойся. Вот чёрт. Оля!!
  - Спокоен я. Устос что? Где он? Жив??
  - Как 'жив', Серёг, о чём ты? Мы же его при тебе хоронили, ты помнишь? Ты что...
  
  Полумрак, за окном неторопливо падает редкий снег. На краю кровати сидел... Толик. Совершенно реальный, привычно пахнущий потом и немного гарью. Сидел, и теперь как ни в чем ни бывало разглагольствовал, не давая раскрыть Сергею рот:
  
  - Ну, давай, Серый, выздоравливай! На тебя теперь большая надежда! Ты, считай, основной! - в одиночку перемочить отделение спецуры или как их, и сжечь БМП, пленного взять... Старик, ты знаешь, как сейчас Башня в городе котируется??.. Мы теперь, считай, входные двери можем не запирать, - никто не сунется! Все боятся даже мимо пройти! - как мимо замка графа Дракулы, хы! Вот ты наработал Башне рейтинг, дааааа...
  
   Сергей смотрит на него остолбенело и молчит. Потом суёт руку под подушку - рука натыкается на прохладный металл пистолета. Хорошо-о-о. Значит... Значит - это ТЕПЕРЬ реальность? А Толик поправил одеяло и продолжил:
  - Мы ж что увидели на подъезде-то?.. Идём по проспекту - около Башни конкретный такой дым. Густой! Ну, твой батя сразу начал икру метать - типа, всёёёё, горит Башня, руки трясутся и всё такое, хы-гы. Тут... Издалека уже видим - бээмпэха горит! И складно так горит, уверенно! Мы, значит, спешились, проходим... Первый трупешник - у бээмпэхи! Чо он из себя представлял - ты видел?.. Нормальный такой... пролог! к зрелищу. Потом ещё один - на входе! В мясо который! И тишинаааа! Хы! Чуть не сказал 'И мёртвые с косами стоят!', га-га-га! - Толик довольно заржал, вспоминая недавние впечатления, и продолжил:
  - Ну, 'с косами' там не было, но самих их, мёртвых значит, - с избытком! На первом к нам тут Люда с дробовиком нарисовалась, и Петрович с клевцом, - охрана входа, ёпт! Толком ничё сказать не могут, Люда плачет, Гена трясётся, - комедь! Но, главное, одно сказали - что все живы. Только... А... Ну, это ладно...
  
  - Я знаю, - вставил Крыс. Толик, как не заметив реплики, продолжил:
  - А в Башне, а в Башне-то!! Один на одном, один на одном! Как ты их поклал всех! И обстановочка такая справная - всё вдрызг! Не, мне антураж очень понравился - когда я узнал, что никто из наших серьёзно не задет! Я Олежке потом говорю - надо сюда экскурсии водить, до уборки декораций, по десятку патронов с рыла, - и обогатились бы, и в обозримом будущем близко бы никто по своей воле не подошёл! - натуральный фильм ужасов, Ромеро с Хичкоком отдыхают, бля! Короче, рейтинг ты Башне поднял на неизмеримую в городе высоту! Бригада-то была из основных, котировалась в первой пятёрке! А когда узнали, что ты и пленного взял...
  - Это, может, и не совсем я...
  - А кто - старуха с косой? Я так и понял. Вы с ней теперь в корешах, в натуре! Тебе только свистнуть!.. Нашли, кстати, и 'наводчика' на Башню - из соседнего дома оказался, тот самый мужик, чья семья Графа съела, и кого консервами твой батя подкармливал... вот так вот в жизни бывает, да, говорил ведь я! Как нашли, спросишь? А твой пленный и сдал, его это был чел, на довольствии. Не, я проверил, само собой. ПээНВэ нашёл в ихем барахле, со свежими батарейками, и бинокль. Рация опять же. Ну и это... Девчонку их к себе взяли, пока. Потом пристроим куда. А мама твоя, Лена, значит, сбежала. Куда, как - неизвестно. Как ты с 'пришельцами' разобрался, мочканул их всех, а последнего Крот клевцом же и 'добрал', - прикинь, помнит всё же вещь для чего сделана, хы! - Оля с Людой своими мужиками пошли заниматься и по очереди вход сторожить, - там порядочно ихних задело, но не опасно, Володе вот... А, ну ладно. Так вот, ты остался на пятом, а потом они вернулись - а ты уже в жаре весь, типа бредишь, как на пол сел, так и не в себе. Вот. А что Лена пропала - они потом увидели. Сбежала, поди. Все её уличные вещи пропали, - оделась и ушла, типа. Куда-зачем? Знаешь, твой батя просил с тобой этот вопрос подробно не обсуждать...
  - А кто... Эти были? Конкретно.
  - А новая генерация такая образовалась - из вояк. Варяги. Викинги. Флибустьеры, нах. Оторвы, типа. Работают по наводке или по найму за процент от добычи. Уважаю! Их несколько тут в городе, кто от Вэ-Эс Администрации отпочковался, кто сам-собой организовались. Сделали себе базы, свезли туда семьи - и бесчинствуют в городе и по окрестностям. С горючкой и боеприпасами проблем нет. Ватажники, типа. Кошерный по нынешним временам промысел. Но этих вот, - ты практически всех успокоил, они как сила - кончились, ага. Кстати, их родственники приезжали. Отдали мы им трупы, без оружия, само собой; но - целые, и - незабесплатно, конечно. У нас, старик, теперь пулемёт в хозяйстве есть! Сменяли! И не только!
  
  - А Белка?
  - А что Белка?
  - Где? Элеонора.
  - Ну как 'где?' У этих. По прежнему пока. Тебе же батя говорил, да ты и сам знаешь. В заложниках, типа. Уже присылали 'предложения по обмену', уроды - значит живая. Чмо какое-то с базара притащил. Я хотел ему голову отрезать, и чтоб в виде нашего ответа отнёс обратно; но Олег не дал - 'это, говорит, ему будет затруднительно'. Тогда, говорю, давай уши отрежу - и пусть в конвертике отнесёт, - тоже не дал; он, говорит, не при делах. Чмо, слушая такие расклады, натурально сделал под себя, хы. Я уж не знаю, что они ему пообещали, но он точно сильные эмоции испытал, ага. Отправили обратно, сказали, что подумаем, и чтоб Белка ни в чём не нуждалась, а то накажем. Подумаем мы, подумаем. Завтра-на днях сами им визит нанесём, 'со встречным предложением', хы!
  
  - Толик... Тебя же нету. Нету - тебя. Не существуешь?..
  - Бредишь, что ль? Ольга, глянь, - бредит?
  - Ничего я не брежу... Нету тебя. И не было никогда.
  - Ну конечно. Ты наговоришь... Чё бы меня 'не было?' На-ка, пощупай. Во он я. Кто тебе наган-то подарил, а??
  - в голосе Толика слышится обида, - А теперь, значит, вот так вот - нету! Ну ты даёшь...
  - Мне батя сказал.
  - Вот так вот - нету и всё?
  - Да.
  - Ага. Сказал. Что меня - 'нету'.
  - Не здесь.
  - А где??
  - Там. Ты не поймёшь.
  - Серый, я понимаю, ты перенервничал... Но всё равно - ты давай, эта, восстанавливайся. Я на тебя не обижаюсь, за 'не поймёшь'; тем более что меня и нету, хы! Некому обижаться, хы-гы. Ладно. Не надо бредить-то, и ещё с таким серьёзным видом! Или ты теперь шутишь так?
  - Батя так сказал. 'Там'.
  - Да иди ты. Где 'там?' В глюках твоих, что ли? Чо, мне его позвать, пусть подтвердит 'здесь?' Ты ж знаешь - Оля терапевт, и немного теперь хирург; но никак не психиатр, некому с тобой упражняться... И со мной тоже, надумай я ща у твово бати спросить - есть я или нету. У него и так сейчас проблем хватает, ты тут ещё, психический... Ладно, отдыхай, пойду я.
  - Толя, стой.
  - Меня ж нету??
  - Крыса убили...
  - Данунах! Чё ты! Ты ж живой! Оля сказала, - поправишься, через пару дней будешь как новенький! Да мы с тобой теперь тут всё на рога поставим, ты ж теперь боец каких поискать, я...
  - Маленького. Маленького Крыса. Убили.
  - А, Крысюка? Тотема типа нашего? Из пушки-то? Опять нет. Живой он. Не берёт его пушка.
  - Кры-ыс?? Жи-и-иво-о-ой?..
  - Ага. Его глушануло, и осколком стекла, или ещё чем, лапу заднюю перебило. Эта... Ампутировала Оля её. Перевязала. Так он - того, быстрее тебя восстанавливается! Не задаётся, что характерно, вопросами кто есть, а кого нету. Ковыляет на трёх лапах, представь; и уже на стенку клетки залазить пытается! Крысы... Мы, 'Крысы из Башни' - того, - живучие!
  - Уууу... Класс... Принеси мне его.
  - Принесу. Завязывай давай с твоими глюками, у нас дел полно. Олег вон минно-взрывные заграждения восстанавливает день и ночь; вчера мы к этим, на кладбище которые, съездили... Ничего, нормальный там дядька, Игорь Аркадьич, полкан МЧС бывший, кликуха 'Спец' - он там главный. Бабы и девки, кстати, тоже есть. Они нам дадут три-пять бойцов на недельку, в Башне подстраховать, пока мы с этими, с 'сантажистами' разберёмся! У меня, бля, руки чешутся! Я бы хоть сейчас! За Белку я б их передушил голыми руками! Но Олег говорит - нет, всё сделаем по-уму, у него всё 'планы-планы'. 'Мы, говорит, торопиться не будем; мы ме-е-е-едленно спустимся с горы...', и... и 'того'! Оприходуем! Ихнему стаду мало не покажется! Давай, выздоравливай, чтоб за пришлыми в Башне приглядеть, пока мы с твоим батей будем вопрос решать. А то можешь с нами - повидаешься со своими 'родственничками'... Хотя нет, тебя в Башне оставим, не дело...
  
  
  ПРОСТО ЭПИЛОГ
  
  Зима. Но под одеялами тепло, да и от газового керамического обогревателя, что раньше стоял в комнате Белки, исходит приятный сухой жар. Олег сидит на краю кровати, где недавно сидел Толик :
  
  - Повидался, говоришь? Там-то? Ну и как тебе? Жизнь - это не что-то стабильное, остановившееся, Серый. Жизнь - она как велосипед. Процесс! Постоянно приходится крутить педали чтобы не упасть. Даже если видишь, что едешь не туда, - в канаву, - всё одно, пытаясь свернуть, ты вынужден крутить педали, иначе упадёшь здесь, сразу... Даже если едешь не туда. Останавливаться - нельзя! Ты не можешь, подпрыгнув, зависнуть в воздухе, - ты должен куда-то приземлиться. Жизнь - процесс, Серый, постоянно движущийся, изменяющийся процесс. Надо просто найти себе в нём место. Ты-то - нашёл?
  
  ***
  
  Снова забытье, и калейдоскоп мелькающих огней, - я знаю теперь, это - не огни, это - окна. Много. Разных. В каждом - жизнь. Но - своя жизнь. Непохожая на другие. В каждом - я. Непохожий на другие 'я'. И непохожая реальность. 'Варианты реальности', чёрт бы их побрал!
  Кто я?
  Я - Крыс Серый Первый, в одиночку перебивший, считай, отделение спецназа?
  Или тот испуганный мальчишка, с ужасом смотрящий, как отец дерётся с вооружённым ножом хулиганом?
  Или я всё ещё там - на тусне, где 'Ооооо, кто пришёл!! Серый! Заваливай, давно тебя ждём! Пиво будешь?..' - и речитативчик вставляющего Блэки:
  
  'Ночь и я сижу за текстами один
  Чё то пишу высоко поднимается дым
  Там нету нас - эти люди из пластмассы
  Я видел как легко мир теряет краски
  
  В зеркале видишь, остывают глаза
  И мы не будем теми кем были вчера
  Я в принципе тебе никто и меня звать никак
  Тут вариант один на сто! Давай закурим, брат
  
  Моя звезда горит я иду за ней
  Это моя болезнь, тень в суматохе дней
  Мне больно от того что всем плевать на это
  Я соберу рюкзак и улечу в вечное лето
  
  Там океан говорят там счастье
  Там птицы высоко, люди помнят как улыбаться, чёрт возьми
  Без чей-то выгоды и денежной возни
  Там говорят цветные сны...'
  
  Белка. Толик? Испуганный, какой-то постоянно потухший взгляд мамы. Или она сейчас в командировке по бизнесу??
  Кто я?
  Букашка, как в том, давнем, батином рассказе, случайно получившая возможность увидеть 'дальнейшие варианты'? - и 'изменить их 'под себя?' - вернее даже не 'изменить', а 'вползти' в тот вариант, который покажется предпочтительнее? Или человек, сам выбирающий 'свой вариант?'
  А какой предпочтительнее? Как выбрать? Где кнопка? Где я, чёрт побери, 'удачно сохранился' в этом бардаке под ошибочным названием 'реальная жизнь?' Где кнопка с надписью 'Save'? Уже?.. Когда?
  Когда собирался прыгнуть с шипастой устосовой дубинкой в гущу гопников, и только появление бати с Толиком остановило меня?
  Или раньше, когда... я вижу это - мама отчитывает батю за 'идиотски потраченные деньги на идиотские консервы и идиотский фонарик, на 'все эти дурацкие ножики', 'которыми сейчас интересуются только идиоты!' - сейчас, 'когда нам не хватает оборотных денег для развития бизнеса!' - а батя с хмурым, упрямым лицом, не возражая, сидит и смотрит в угол?..
  Или когда я стою на этаже, и холодный ветер вперемежку с гарью от пылающего внизу, под Башней, БМП, бъёт мне в лицо?..
  Я не знаю.
  А есть ли это вообще всё?
  Может быть, всё это лишь тяжёлый бред, так странно похожий на реальность?
  Кто я? Крыс или Серёга?
  
  Темно. Ночь. Никого. Совсем темно... Опять? 'Нажал я кнопку' или нет? Холодно... А холодно ли? Нет. Что так тяжело? Одеяло или просто дышать трудно? Кажется, это не одеяло, а простыня - но даже пошевелиться почему-то страшно. Зима или лето? Надоело мне метаться. Я... Я свой выбор сделал. Чувствую, что сделал. Только... Только сам ещё не знаю какой.
  
  Сейчас всё узнаю. Да. Узнаю. Проверю! - я придумал как! Сейчас суну руку под подушку... Ствол у меня там всегда, ВСЕГДА! Если нет... То тогда это всё и правда бред?? И?.. Всё ещё можно передумать, и переделать? И это... подготовиться? И ещё можно ВСЁ СДЕЛАТЬ, всё предпринять?? Ой, как кружится голова-а-а...
  И как страшно... как страшно совать руку под подушку - а вдруг там и вправду... ствол? Вдруг там наган или ТТ, без которых под подушкой я не спал уже месяцы и месяцы? Тогда, значит?.. Это УЖЕ??!! Это и будет та 'КНОПКА', что выбросит меня в то или иное 'окошко реальности или оставит тут?'
  Но я ещё и сам не решил что мне надо! Или решил всё же? Решил ведь.
  
  А и... Впрочем, даже если там не будет ни нагана, ни ТТ, если на улице по-прежнему свободно гуляют сытые люди и в кранах есть вода, и даже - горячая вода, а Устос сейчас не на кладбище, а на съёмках фильма в массовке, всё равно... всё равно ведь! Я УЖЕ не буду прежним. Я другой. Я - изменился...
  
  ***
  
  НАПЫЩЕННЫЙ ПОСТСКРИПТУМ
  
  'Опасайтесь своих желаний, они имеют свойство реализовываться!'
  
  Мы этого зачастую не замечаем - но наш мир меняется. Незаметно и постепенно - или резко и быстро. Когда постепенно - мы говорим что ничего на самом деле и не происходит; когда резко - мы ударяемся в панику, сходим с ума и клянём судьбу. Но независимо от нашего желания и отношения мир меняется постоянно. Понять в какую сторону это происходит - чаще всего = выжить.
  
  Нас часто выбрасывает в разные пространства вероятностей - просто зачастую это очень близкие реальности. Но... Не сказать, что это бывает (и будет) всегда. И не сказать, что это от нас не зависит. Нет - но зависит не от 'позитивности' или 'негативности' мышления - зависит от адекватности, от адекватности реакции ТАМ, КУДА МЫ ПОПАДАЕМ. А попадаем мы - каждый день. Каждый!
  Однажды ты проснёшься совсем в другом мире. Оглянись вокруг - ты уверен что сейчас, сегодня ты там же, где был вчера, а завтра проснёшься в 'той же реальности'? Ты уверен в этом?..
  Да? Уверен? Ну тогда не обижайся - тебя предупреждали...
  
  
  
  
  
Оценка: 7.68*26  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"