Нико Дарья : другие произведения.

Вернувшийся

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Раманд возвращается в родную ятоллу после многолетнего изгнания, как ее Владыка. Только ему под силу выяснить правду о пугающих событиях, которые происходят здесь. Яревена - отвергнутая Пантеоном жрица, отмеченная позорным клеймом. Но только она может доказать бессмертным честность поступков Владыки. Им двоим придется столкнуться по велению судьбы, дабы противостоять предателям и врагам. Они должны выяснить, кто повинен в бедах ятоллы и спасти ее от повторения ужасных ошибок прошлого, за которое боги до сих пор еще не простили людей.
  Вернувшийся
  
  Пролог
  
   Двадцать три года спустя он вернулся.
   Он шел сквозь свои владения с неторопливостью тигра. Захватчик-лес шумел густой зеленой листвой, трещал над головой крепкими ветвями, играл светом и тенью, пытался обмануть глаз, бросал под ноги змей. Аспиды разевали пасти, брызгали ядом, но смелости приблизиться не находили.
   - Не хочешь власть возвращать?
   Громкоголосая птица сорвалась с ветки, объявляя на всю округу чужаку убираться туда, откуда пришел. На пернатую камнем из-за облаков рухнул ястреб и растерзал в своих когтях.
   - Я - хозяин.
   Сквозь воцарившуюся тишину стали слышны ветер и шум далекой реки.
   Лес, принявший свою участь, распутал под ногами вернувшегося узлы из древесных корней и убрал с его пути все камни, выстлал гладкую дорогу.
   Подобравшись к самому сердцу своей земли, он замедлил шаг. Дом. Место рождения. Место проклятия. Исток судьбы. Утерянное могущество былого не изменило взгляда хозяина и не тронуло его сердце. Время сделало свое дело, от дома не осталось ни ступени, ни стены. Обломки да осколки, да тонкий запах тлена.
   Он знал, что успеет на последний вздох. Он поймал его и сберег.
   Земля вздохнула судорожно, затрепетала, зашевелилась. Ощущение родного тепла пронзило и растревожило. Испугало, зачаровало, приманило.
   Черная кошка, подволакивая задние лапы, выбралась из зарослей густой травы и подползла к ногам вернувшегося. Исхудавшая, изможденная, она не надеялась на свои заплывшие бельмами глаза, тыкалась носом в стороны, выискивая того, кто пах прошлым. Далеким прошлым.
   Двадцать три года.
   Дух земли не имел сил приветствовать хозяина как должно, кошка лишь беззвучно раскрывала пасть. Он сам склонился к ней, провел горячими пальцами по выпирающим острым позвонкам, почувствовал, как хрупкое тельце задрожало от боли и радости встречи.
   - Теперь можно не бояться, - шепнул хозяин, поднимая кошку на руки, чувствуя, как глубоко внутри надрывно бьется сердце. - Теперь все будет хорошо.
  
  §§§
   - Да разве ж я плохо молилась?! - отчаянно восклицала Машани, обращая руки попеременно к небу и земле. - Или даров жалела? Почему они не хотят помочь моему ребенку?!
   Подруги-приятельницы поджимали губы, помалкивали, отводили глаза в стороны. Все - матери, все понимают, сочувствуют, но толк с того? Они вот так, во дворе, пред домом Машани, уже с полудня сиживают. Можно и до вечера просидеть, а ответа на вопрос никто не познает. Свои мысли бессмертные к смертным не обращают.
   Машани беспокойно поглядывала на приоткрытое окошко, что в углу дома, под вторым потолком. Там спальня ее младшего дитя, долгожданной дочери. Малютка, пятый годик справившая, мучилась гадкой хворью который день. Нежное тельце терзал жар и нестерпимый чес. Вызванный в дом богатого купца лекарь свое дело знал, но микстуры не помогали.
   Идите к богам, сказал он. Машани пошла.
   Боги могущественны, боги добры, боги рядом. Она напоила их алтари вином и угостила яствами, отказав собственному столу. Она омыла ритуальные чаши своими руками, она со склоненной головой оставалась за спинами жриц все время утренней молитвы. Но Пантеон не нашел и минуты, чтобы выслушать любящую мать, чье сердце не находило покоя.
   Боги могущественны, боги надменны, боги неторопливы.
   - Ты вот что, - зацедила вдруг одна из приятельниц, опуская глаза к земле и шаркая по ней ножкой, облаченной в красную сандалию, - кричи поменьше, Пантеон наших воплей не любит.
   - Я знаю все, что любят боги! - взвилась Машани. - И я верна им! Я...
   - Закрой рот, я тебе говорю, - оборвала ее та.
   Присутствующие женщины воззрились на говорившую с недоумением, шепнули друг другу на ушко по слову. Грубые слова, даже для нее, всегда острой на язык. Но молодая женщина не думала о взглядах знакомых и подруг. Она поднялась на ноги, перебирая в руках украшенный яркими камушками поясок легкого халата, ощупывая ласковый шелк его полов. Роскошь, окружавшая ее благодаря доброму мужу, успокаивала. Ей нужно решиться на слова.
   - Смени порог. Иди за помощью в последний дом на Закатной улице, сама знаешь к кому...
   Сказав, быстро приложила плотно сжатые три средних пальца к губам, затем ко лбу. Да простит Пантеон! Но это единственный совет, достойный отчаявшейся матери. Когда родное дитя на руках мается, сердце и душа женщины хуже бездомной кошки, потянется к любому, кто протянет руку. У нее самой сын еще и первого года не справил, она знала, каково в те дни и ночи, когда кроха надрывно плачет.
   - Станья! - ужаснулись сидящие по кругу женщины, всполошились словно птицы. - Ты что такое...
   Заголосили! Она окинула их жгучим взглядом темных глаз и надменно подняла голову. С рождения она смелее прочих, и по этому праву в мыслях своих приятельниц равняла с павами, только и способными осторожничать, не издавая лишних звуков.
   - Вы дур-то из себя не корчите! - губы Станьи повело вниз. - Можно подумать, в жестокий день и час, вы к ней не бегаете.
   - К этой ведьме проклятой?! - гневно засверкала глазами Машани. Не по нраву ей пришелся совет молодой подруги.
   А многие женщины прикусили языки. Бегают. Иные даже не по поводу и острой нужде, а по собственному желанию. Всякому в жизни своей приходится нарушать правила. В том и вся превратность судьбы. Даже если знамо как правильно да ладно, порой приходится обращаться в другую сторону.
   - Не ведьма она, - добавила Станья со вздохом, чтобы хоть немного приглушить те разговоры, что непременно понесутся по городу, как только женщины этот двор покинут. Говорить за спиной злое так бездумно не стоит. Никто никого судить в этом мире права не имеет. Это вне людской власти, все они в руках богов.
   - Помогает? - с сомнением переспросила Машани, кусая губы.
   - Знатно, - тихо призналась одна из приятельниц.
   Вот как. Значит, не только Станья. Про нее-то говаривают. О том, что дочурка одного из лучших кузнецов верхнего города хаживает в приметный угол. Хотя вроде не подруги. У той, что там живет, подруг нет.
   - Слухи ходят, что души крадет, - сдавленно произнесла Машани, кладя ладони на полную грудь. Душно было от мысли, куда предстоит идти.
   - Нужна ей твоя душа, - надменно фыркнула Станья и перемахнула толстую косу через плечо за спину. - Она другим берет.
   Лицо женщины побледнело, приятельницы зашептались. Те, кто по себе знал, о чем речь, говорили меньше, из остальных фонтаном полились вопросы.
   - Выбирай, - безжалостно усмехнулась Станья, - или боги, которые не слышат, или боги, в которых больше не верят.
   Женщины разошлись с думами и новыми сплетнями на языках. Верхний город жил вольготной жизнью на своих трех громадных холмах сытно, богато. Благодатная почва для скуки, та прорастает на ней буйным цветом, а стерва обильно порождает слова. Они - развлечение, основной источник вкуса жизни, имевшей мало остроты. Нижний город, раскинувшийся у подножия пологих гор, такие страсти не донимали. Выживать там посложнее, отчего времени поменьше, а дум больше. А когда есть думы, говорить особо не хочется.
   До вечера Машани маялась по собственному дому. На старших детей смотрела вскользь, мужа не ласкала, все слушала жалобное хныканье младшей. Никакого терпения к позднему часу у нее больше не осталось, а вместе с ним и выбор исчез.
   Закатная улица тянулась по северу верхнего города, пряталась за высокими торговыми домами и богатыми гостиницами. Оттого солнце исчезало отсюда раньше, затихали лишние звуки, появлялись странные тени. Всему виной, что это старая часть города. Она не претерпела серьезных изменений за последние годы. Только людей поубавилось, обитатели перебрались в новые кварталы, оставив свои дома, но главное - сады. Сейчас уже никто не живет в таких зарослях! У охочих до зелени во дворах - крохотные парки, и каждому росточку там отведено свое место. А здесь сплошное буйство, растениям приятно, вольно. Оттого воздух полнился сладким ароматом фруктовых деревьев.
   Этот запах Машани раздражал, и она прятала нос в расшитом яркими нитями наплечном платке. Не шла, бежала. Остро смотрела по сторонам, боялась быть застигнутой. Хотя кто осудит? Кто из знакомых увидит - пошепчется вечер-два, ну да это не страшно. Здоровье ребенка важнее. А боги слово держать не заставят. Пантеон хоть и не одобряет этого обрядчества, но шкуру не спускает. Скорее уж найдет лишний повод для насмешки. Правящих богов забавляют попытки Отвергнутых цепляться за этот мир. А люди что? Люди слабы, им камень в туфлю попадет, так это повод для страданий. Ничего удивительного нет в том, что они мчатся даже к тем, у кого сил-то и не осталось, раз уж всесильные не спешат им помогать.
   Машани решила - в храме лишнюю чарку вина на главный алтарь прольет, прощения попросит, не станут на нее бессмертные гневаться. Но это все потом, потом!
   Так она себя успокаивала, пока неслась к заветному дому. Тот прятался глубоко, терялся в густой зелени, с улицы не разглядишь. Женщина распахнула низкую калитку быстро и резко, чтобы не передумать. Пробежала передний двор по извилистой каменной дорожке до невысокого крыльца, проскочила ступеньки и постучала в дверь. Замерла, прислушиваясь.
   Открыла сама хозяйка. То и понятно, слуг здесь не водится, одна обитает.
   - Заходи, - бросила и ушла.
   Машани переступила ровный порог. И куда такой дом одной? Надежный, добротный, в два потолка. Из щелей не дует, крыс не водится, на полу ковры, да не износившиеся, а новосплетенные. Не из родной шерсти, а из заморской!
   Точно, ведьма.
   - Чего застыла, проходи! - донесся громкий окрик из нутра дома. - У порога не болтают.
   Пришедшая опомнилась, сбросила сандалии, стянула платок с плеч и пошла на голос.
   Комната, в которой хозяйка ее привечала, оказалась большой, но темной. На обоих окнах была опущена плотная занавесь, свет шел только от масляного светильника в дальнем углу и от настольных свечей, расставленных на красном полотенце. Большой стол, два стула с жесткими спинками, не разожженный алтарь. Вот и все убранство.
   Как в логове. Машани почувствовала холод в руках. Мерзнуть в их краях трудно, жизнь на юге лишала знаний о таком.
   - Зовут как? - спросила хозяйка, не глядя на женщину. Гостья ее будто не интересовала. Да и поздний час не смущал. Привыкла? В этот дом по утрам не ходят, это не храм.
   А голос низкий, грудной, глубокий. Как хорошо, что она запряталась здесь, от всех подальше. Погибель ведь, а не девица!
   Отринутой Пантеоном полагалось быть несчастной, подбитой, убогой. Из глаз должен пропасть свет, слезы должны вымыть их цвет, из позвонков исчезнуть стать и гордость, а из рук и ног сила. Она должна походить на куклу, которую истерзала в зубах бешеная собака. А эта... эта цвела весенней розой и сияла утренней росой! Молода, красива, ладна, крепка, сильна. Точно вишня, вобравшая в себя свет и тепло солнца. Косы черны да гладки, стелились по плечам и спине тугими змеями. Кожа чиста и смугла. Глаза остры. Зубы белы.
   Зависть брала.
   Это таково ее наказание за страшный проступок? Аль боги не так уж и гневались на нее, раз до сих пор так хороша?
   - Машани, - представилась пришедшая, отринув мысли. Глупости все это, она здесь ради дочери. Просто... несправедливо.
   Женщина краем глаза взглянула на себя в зеркало, что висело на противоположной стороне. В ней и доли такой красоты не было, а она верна Пантеону, своему мужу и семье.
   - Что хочешь для девочки, Машани? - спросила хозяйка дома, оправляя край полотенца подле себя.
   Пришедшая заерзала на своем месте, теперь холодок пробежал по спине. Откуда знает? Догадалась? Слухи дошли? Мысли читает?
   Неугодная усмехнулась одними губами. У той, что сидела напротив, все по глазам и лбу читалось.
   - Вылечить ее хочу, - заговорила гостья торопливо, резко. - Нужна талалатка на отвар, да не достать ее нигде, а дочь... нельзя дитя и дальше мучить.
   Хозяйка дома слушала внимательно, но в глаза по-прежнему не смотрела.
   - Знаешь, как готовить отвар? - в тоне неугодной призраком промелькнула насмешка, но точно не определить.
   Что за девица! Речи все так же горделивы. Говорят, всегда странной была, но тогда она обитала в храме, возле алтарей, служила богам, людские умы не тревожила, судеб смертных не касалась. Теперь же такое творит! Творит и считает себя... кем-то!
   - Знаю, - бросила пришедшая быстро. Сомнения заползли в ее мысли, она даже назад обернулась. Еще не поздно обратно ступить. Уйдет и забудет, осенит себя знаменьем Пантеона, мужу обо всем поведает как на духу, они вдвоем сходят в храм и...
   - Хорошо, талалатку достать несложно, - произнесла неугодная плавно и легко, двигая свечи на столе в только ей известном порядке.
   - Правда? - встрепенулась Машани с надеждой, позабыв обо всем.
   - Конечно, - кивнула хозяйка дома, оглаживая рукой перед собой поверхность стола. На пальцах тускло горели перстни, как глаза зверя. - Я у Лагри-Фаххи попрошу.
   - У...у... белоликой? - задрожала пришедшая всем телом.
   - Да. Ее силы за лекарства отвечают.
   Отвечали. Так правильно. Сейчас уже все. Не в свете богиня, как и все Отвергнутые. Во времена, когда она была в силе, белоликой ее звали за красоту лица, не тронутого ни румянцем, ни пороком. Сейчас это имя она носила потому, что напоминала собой призрака, и лица у нее не осталось... Таковы слухи.
   - А что... взамен? - Машани проглотила ком в горле. Ей ведь не придется встречаться с Отвергнутой? Говорили, что и характер у Лагри-Фаххи вслед за красотой исчез, а потому она теперь ко всему безразлична. Ну-ка с бесстрастностью решит и с просящей лицо сорвать.
   - Спрошу, - отозвалась хозяйка дома.
   Легко говорит. Как будто всегда такой была, как будто быть недостойной Пантеона - не самое страшное в жизни.
   Начала спрашивать. Телом здесь осталась, а взгляд бессмысленным стал. Машани сидела напротив не дыша, лишь поводя широко распахнутыми глазами по сторонам, ожидая, что одна из колеблющихся из-за света свечей теней вдруг обратится кем-то и набросится. Но дом полнился тишиной и покоем. Обрядчество представлялось ей другим. С долгими ритуалами, кровавыми подношениями, гашением свечей голыми пальцами и зловещими словами, произносимыми свистящим шепотом. Она почти испытывала разочарование.
   - Радость на полгода, - неожиданно заговорила хозяйка дома, прищурив темные глаза.
   - Что? - заморгала гостья, успевшая погрузиться в тишину.
   Она не поняла ни слов, ни смысла. Отвергнутые просят много странного, порой людям это легко отдать, порой невозможно. А иногда вот так...
   - Она заберет из твоей души весь свет на полгода, - терпеливо говорила неугодная. Теперь она смотрела.
   Ох... лучше бы и дальше в пустоту зрила. Взгляд у неугодной как камень. Придавил - не сдвинешься, не уйдешь обратно.
   Машани думала.
   - Ни глаз, ни рук не потребует?
   - Ты бы предпочла ими расплатиться? - теперь уж точно насмешка, красивые полные губы изогнулись.
   - Нет, я...
   - Ее условия я передала, - отрезала хозяйка дома.
   У нее был опыт. По опыту каждый просящий чем-то недоволен. Может быть и неугодной ее называют за то, что она людям угодить не может, а не богам? Боги не столь привередливы.
   Такая мысль ей понравилась, но она сдержала смех.
   - Дешево как-то, - скривилась Машани. За такую цену хороший товар не купишь, жена купца это точно знала. - Что это за богиня...
   - Дура, - почти ласково произнесла неугодная. - Думаешь, без света в душе так жить легко? Ты ребенка своего вылечишь, а радости не почувствуешь и легче тебе не станет. Видела я таких. За две недели серели и в петлю лезли. Так что думай, выдержишь или нет.
   Две недели? А ей полгода уговорено. Лагри-Фаххи хочет радоваться за счет чужой души, так как в своей ничего не сохранила. Должно быть так.
   - Выдержу. Говори, что я согласна.
   Машани рассудила о цене, как о несущественной. В самом деле, она рассчитывала на нечто чудовищное. А радость, свет... Когда дочь поправится и снова начнет бегать и играть со старшими детьми, она точно испытает счастье, хоть все Отвергнутые свет из души выпьют.
   Прогадала 'ведьма', подвела своих новых хозяев. Машани скрыла усмешку. То-то же. А то больно гордая! А по сути - торговка.
   - Хорошо, - снова отозвалась неугодная в своей странной манере. Как будто все время готова рассмеяться. - Клади меж свечей руку.
   Гостья протянула ту ладонью вниз. Отвергнутым открытые руки не показывают.
   Хозяйка дома повторила тот же жест по внешнюю сторону свечей. Руки неугодной славили ее, выдавали проступок, служили проклятием. Больно ли ей? Хорошо, если больно. А то выходит, будто Пантеону каждый перечить может. Эта вот прекословила и получила по заслугам.
   Далее не было ни ритуалов, ни слов. Пас рукой, да на минуту прикрытые глаза. И под ладонью Машани появился заветный мешочек, послышался пряный запах заветной травы. Пришедшая вцепилась в него, как в величайшую на земле драгоценность.
   - Если еще что понадобится, приходи, - наказала неугодная гостье на прощание.
   - Спасибо, - произнесла Машани ровным голосом.
   Ушла с желаемым, да нерадостная, как и было предвещено.
   Отодвинув край плотной занавеси, хозяйка дома следила в оконный проем на удаляющуюся спину женщины. Как бы никто не пришел теперь за нее просить. Полгода - это срок...
   Услышав легкий шорох за спиной, обернулась. Та, которая пришла, не очень любила появляться пред чужими глазами, поэтому и дождалась ухода просящей. Лагри-Фаххи таинственно улыбалась, таясь в уголку. Чужая радость тоже счастье, когда до своего не дотянуться. Отвергнутым трудно чувствовать и трудно быть, цена за проигрыш Пантеону.
   - Довольна, как я погляжу, - изрекла неугодная, остро следя за богиней. - Что делать будешь?
   Врут слухи, во многом врут. Людям проще верить в страшные сказки, чем в истории без резких граней. Бессмертная осталась красавицей, но красота эта больше не сияла, она просто была. Словно маска. Белоликая.
   - Чувствовать жизнь.
   Лагри-Фаххи мягко и плавно, словно танцуя, приблизилась к неугодной, осмотрела с ног до головы и, не удержавшись, провела руками по соблазнительным линиям тела.
   - Во всех ее проявлениях, Яревена, - прошептала она у самых губ смертной.
   Та вместо того, чтобы откликнуться, чтобы всю себя отдать и посвятить одной из тех, кому она теперь служит, приподняла соболиные бровки в насмешке.
   - Это тебе в притон, - она пальчиками отвернула от себя лицо богини и проговорила той на самое ушко, - в нижней части города их полно. Выбирай, что по нраву.
   Богиня убрала руки и отошла от неугодной, не обиженная, не рассерженная, только немного разочарованная. Договориться с этой особой было не так просто, даже поиграть не позволила. Бессмертной, знающей радость и счастье короткими урывками, хотелось получить первую каплю удовольствия здесь и сейчас, а не добираться до него окольными тропами.
   - Заешь хорошее местечко? - поинтересовалась Лагри-Фаххи.
   - Нет, - хохотнула Яревена, погашая некоторые из свечей. Не все из них можно оставлять в доме после ритуала.
   - Ладно, пойду прогуляюсь, - богиня-целительница потянулась всем телом, ощущая полившееся по оледеневшим венам предвкушение.
   - Далеко не уходи. Полгода пролетят, не заметишь, - не удержала язык Яревена.
   - Не напоминай! - из-за гнева богини по потолку побежала трещина.
   Хозяйка дома сразу же сделалась недовольной. Взгляд заметал молнии.
   - Хочешь вернуться к воротам закрытым? Руки в кровь разобьешь, не открою! - проговорила она в своей извечной дерзкой манере.
   Она выбрала Отвергнутых в тот час, когда прокляла Пантеон, но ни тем, ни другим выходок не прощала. Поэтому для тех и других она очень хорошая жрица.
   Богиня заметно напряглась и о своей несдержанности пожалела. Смертная способна следовать своему слову. Эта девица обладала нравом, которого хватит на усмирение шторма. Отвергнутые боги лишены столь многого, добывать желаемое им суждено лишь через выкуп. Если человек соглашается к ним обратиться и заплатить. Яревена в этой цепи средняя сторона, сдельщик. Это делало ее до крайности полезной.
   Неплохо устроилась, учитывая, на что была обречена.
   - Иди куда хотела, - махнула красным полотенцем неугодная.
   Богиня поспешила выбежать из дома. Полгода - ничтожный клочок времени, даже для отвергнутой богини. Тем более для отвергнутой богини.
   Яревена вздохнула. Лишившись мест в Пантеоне, бессмертные обиделись на весь мир. Обиделись справедливо, так как тот отобрал у них слишком много. Но справедливо было и то, что все боги проходили через это. Они, вечные, не имели возможность завершить существование. Жизнь и смерть для них не являлись ни целями, ни дорогами, ни чертами. Они не могли контролировать свою судьбу и менять ее. Единственное, в чем люди их превосходили. Бессмертным мир обозначил иной путь. Менялась суть их существования, они были затянуты в круговорот сменяющих друг друга вершины и низменной грани.
   Яревена взяла особую ритуальную свечу, завернутую в цветную рисовую бумагу, и опустила ее фитилем вниз. Пламя сожрало свечку за две секунды, оставив после себя горсточку пепла. Она вынесла его и вышвырнула за порог. Пепел порывом ветра понесло низко по земле в левую сторону. Неугодная взглянула на ночное небо.
   - Дождь будет.
  
  §§§
  
   Ранним утром в храме Отвергнутых горел свет. Пришедшие на первую службу в храм Пантеона видели это. К святилищу, что по левой стороне большой шестиугольной площади, вела пыльная дорога. Никто выложенные камнем плиты, ведущие до самой лестницы, не подметал и не чистил. Сегодня на них отчетливо виднелись следы. Ветра утром не было, не замел.
   Низложенным отводилось единственное святилище на всю ятоллу, и так уж сложилось, что оно приткнулось подле одного из множества храмов правящих бессмертных. Одни проиграли, другие выиграли, лики над вечным кругом огней внутри храма Пантеона сменились, людям было сказано кому отныне молиться и носить дары. Смертные без слов подчинялись наказам вечных. Отвергнутые проиграли своим собратьям и более не имели неисчерпаемой силы, но боги оставались богами для людей. Потому место, через которое они могли ступать на землю смертных, не могло быть ни осквернено, ни уничтожено.
   - Вы только посмотрите!
   - Кто там может быть?
   - Неугодная?
   - Она туда не ходит. Ей незачем.
   Шептались, косились, даже приближались к самому краю второй дороги. Но только самые смелые. Самые умные оставались где положено. К храму Отвергнутых тем, кто верен Пантеону, приближаться не следует.
   Что до неугодной, бывшая жрица не посещает храм своих новых хозяев, ведь она теперь слуга, а слугам нет нужды молиться.
   Вся ятолла Пантеону поклоняется. Кроме этой девицы, что попрала священные законы, никто к обветшалым стенам не приближается. Неугодная изредка омывает тамошний главный алтарь вином. На большее сил у одной не хватало, потому и удивляло, что святилище Отвергнутых цело до сих пор. На таких скудных подношениях долго не простоишь. Храмы богов стоят на молитвах, на вере, на дарах. Без людей храмы быстро разрушаются.
   Только этот назло держался крепко. Мог бы и сгореть до остова, никто не принялся бы слезы лить. Зато честной народ перестал бы торопливо пробегать мимо, осеняя себя священным знаменьем Пантеона. Заместо этого - переживания сплошные. Юные девицы заслоняют лица руками, дабы не приглянуться какому Отвергнутому, а мамаши своих новорожденных под белоснежными платками прячут, чтобы на тех порча не заползла. А порой на все четыре стороны в час волка от стен храма дурнотой веет, холодом, тревогой.
   А ведь говаривают разъезжие купцы да гости с других краев их огромной великой яссы, что чем ближе к столице, тем больше храмов Отвергнутых. Боги это боги. Находились люди, не желавшие менять в своих молитвах имена на других правящих. Так и соблюдают свою веру, обращаются к низложенным с покоем и без зазрения совести. Никто их за это не попрекает... Странно-странно, в их ятолле, именуемой Хаэсса, такое не прижилось.
   Так кому там быть, да еще в такую рань? В рассветный час приходят, дабы простоять службу за спинами жриц, но в святилище Отвергнутых ее вести некому, если только посетитель сам знает, как...
   Любопытствующие подсобрались в шепчущийся клубок, держась на другой стороне площади против входа в храм Пантеона. Пересекать разделявшее святилища расстояние не решались, незачем себя чернить. Пантеон за опрометчивость может наказать. Люди в жизни своей порой поминают Отвергнутых и даже обращаются к ним, но храм - это другое. Это верность, а если верность меняется...
   Черная дверь, испещренная символами низложенных богов, отворилась. Порог на выход переступил чужак. Не обернулся, не поклонился, не шепнул слов на прощание на последней ступени, спустившись. Отвергнутые или нет, но боги - это боги, смертным в их отношении не положено нарушать ритуалы. Пришлый допустил дерзость сознательно.
   Люди таращились на него, пожирали глазами, вытягивая из толпы головы, отталкивая друг друга, чтобы сунуться вперед. Чужак двигался неторопливо, легко, позволяя себя рассмотреть. В ответ толпу взглядом не удостаивал.
   - Кто такой? - выступила из толпы пара человек. Нахмуренные, настороженные.
   Чужак сейчас был против них всех, один на своей стороне, на той самой дороге. Роста он был среднего, но явная худоба делала его выше для взгляда. Темноглазый, чернобровый, скулы как тесаком заточены. А еще смуглый да кудрявый. Походил на большинство уроженцев самой южной ятоллы.
   Смущал наряд: несколько слоев, длиннополый, ткани тяжелые, ни рук открытых - рукава у нижней рубахи плотные, - ни ног - шаровары заткнуты в голенища припыленных сапог. Всего два цвета - черный и стальной, из-за чего чужак походил на кобру. Здесь никто так не одевается и здесь никто так не ходит. Они на юге, на земле, которая знает только солнце; здесь все раздеты, ни одной лишней тряпки на себя местные не натягивали - жарко, душно. Небесное светило - полное, щедрое, добирается до всех уголков, и день у него длинный, успеешь прожариться до костей. Здесь в нарядах властвуют цвета яркие, красочные, бесконечный радужный круговорот.
   А этот - бедуин какой-то, как только не спекся.
   Чужак продолжал неторопливо идти от ступеней храма, оставляя на пыльной дороге новые следы, да так и не бросив ни единого взгляда себе за спину. Разгорающийся рассвет занимал его гораздо больше. В этой части города высоких строений нет, небо было свободно распахнуто, вот он и любовался. Двери храма где-то там за спиной закрылись медленно и сами по себе.
   - Кто такой, тебя спрашивают, - один из мужчин, ступивших вперед, приосанился, сложил руки на могучей груди, придавая себе должный вид, рассчитывая напугать чужака. - Чей гость?
   - Я не гость, - последовал тихий ответ, похожий на шорох, с которым змея ползет по песку.
   - А кто ж? - невольно тот сделал еще шаг вперед, желая лучше расслышать.
   - Владыка.
   Толпа отхлынула, как волна от берега, и зароптала. Сказанное слово имело слишком большой вес. Никто в здравом уме таким шутить не станет. У чужака рассудок помутнел, как видно, от жары, нечего было на себя темные ткани навешивать.
   Помешанный.
   - Владыка. Это очень громко. Мы непременно отдадим тебе дань уважения, пришлый, как только ты нам расскажешь, кто ж тебя надоумил так назваться.
   Откуда такой странный взялся? По городу ни единого слуха не пронеслось о чужаке. А уж если бы действительно Владыкой был, так и нижняя, и верхняя части только бы о том и трещали без умолку. Тем временем на ратуше колокол не бил, никто перед жителями веского слова не держал, а Владыка явился.
   Их ятолла без Владык вот уже двадцать три года. Живет, справляется. Да, времена снова стали нелегкими, так не это ли повод свою землю беречь и не позволять всяким пришлым по ней разгуливать?
   - Так неужто в наш край по приказу? - выплеснулось из толпы.
   - По приказу, - тонкие губы незнакомца исказила слабая усмешка. Он сдвинулся с места и плавным шагом двинулся к толпе, пересекая разделяющую стороны храмов условную грань. Приблизился к тому, кто оказался здесь самым смелым, поравнялся с ним плечом к плечу и, немного повернув в его сторону голову, добавил, - по праву.
   Такая странная близость и тихий голос возле самого уха заставил позвоночник покрыться льдом. Свет Пантеона! Да кто это такой?!
   - Я - наследник Аркоста, - последовал ответ на ее мысли.
   Тишиной, наступившей после этих слов, следовало давить землю и делать ее плоской, как в старых поверьях. Гнета бы хватило.
   Толпа не просто молчала, она как будто перестала существовать. Люди, всегда такие шумные, прекратили дышать. Чужак читал по лицам и глазам. Им хотелось уйти, отвернуться. А еще им хотелось взъяриться, броситься на него, разорвать. Даже если это неправда, даже если он сумасшедший, за одни эти слова его должна постигнуть кара, мгновенная и жестокая. Но никто и шага с места не сделал.
   Чужак снова поднял глаза к солнцу. Оказывается, толпа это не страшно.
   - Ты несешь ответ за свои слова? - выступил вперед другой мужчина. Возраст лег на его волосы сединой и посеребрил бороду. В его теле уже виднелась старческая хрупкость, но шаги он делал уверенные.
   - Языком и головой, - ответил чужак теми словами, что в обиходе именно на юге их яссы. В других землях отвечали иначе.
   Шепот, шепот. Голоса менялись, взрастали, кто-то отступал, кто-то наоборот очень хотел приблизиться. Они отворачивались и осеняли себя символами Пантеона. Они тянули шеи и рассматривали. Они будоражились, вспоминали, возрождали в памяти и на языках прошлое и слова. Вернувшийся для них - что страшное приведение.
   Чужак покрутил перстни на пальцах. Толпа это не страшно. Теперь совсем не страшно.
   - Да что вы его слушаете! - возопил тот самый, который первым ото всех выступил и теперь ближе всех стоял. - От Аркоста никого не осталось! Аркоста самого не осталось!
   - Погоди, Онра, не разоряйся, - осадил его старик, равняясь с ним.
   В седовласом страха не было. Он с задумчивостью почесывал бороду, подробно рассматривая пришлого. Тот походил на них на всех, в его крови можно было не сомневаться, он отсюда. Во всем остальном - чужак. Наряд - с восточной стороны. Действительно кажется жарким, но лишь не цепкому глазу. Ткани-то все непростые, дорогущие, мастерицами вручную сотканные. Лежат тяжело, да легко носятся. В таких не запаришься даже в полдень. Сапоги и те примечательные, не из кожи, все - ткань, а подошву, надо полагать, подбили змеиными шкурами, на пятках особый перелив заметен. И весь он сам как дикий зверь. Смирный лишь потому, что достойных не видит, никто ему здесь не соперник. А вот говор... говор странный. Речь плавная, правильная, акцента нет. Никакого. Речь безликая. Где бы он так ни говорил, везде за своего сойдет. Худшее в чужаке - глаза. Темные, глубокие, дурные. Непонятно что ждать, никак не разобрать.
   Старик укорил себя. Столько лет на свете прожить, а в молодняке ничего не смыслить.
   - Тут вряд ли кто припомнит твое имя, мальчик, - проговорил он, уходя от долгих размышлений, - молодые в силу лет, а мы... постарались забыть. Но если ты это ты, полагаю, что я могу назвать тебя.
   Чужак растянул губы в подобие улыбки. Не умеет. Мышцы чуть ли не судорогой сводит. Ему ближе хмуриться, между бровями заметна складка. Да и глаза не изменились. Какие плохие глаза.
   - Раманд! Раманд, это ты? - хрупкая девушка проталкивалась сквозь толпу. Ее голос дрожал, когда она спрашивала. В ее глазах блестели слезы, когда она оказалась прямо против чужака, и она боялась сделать последний шаг навстречу.
   Он взглянул на нее. Кто она? Узнать его может только тот, кого он знал сам в прошлом, что разбилось на осколки. За двадцать три года даже тех осколков не осталось. А в нем самом не осталось памяти. Он загубил ее, заштопал тремя черными нитями.
   - Свет Пантеона! Раманд... Ты жив! - слезы все-таки потекли по ее щекам, но она не замечала их. Ее дрожащие руки тянулись к нему, но она себя одергивала и судорожно прижимала их к груди. - Это правда, что ты выжил! Как я рада! Это я, Гаяра, узнаешь? - девушка воззрилась на него с великой надеждой.
   Раманд сделал вид, что узнал, улыбнулся, механически повторив, как это делают окружающие. Она не распознала, не заметила, от радости ее лицо наполнилось светом.
   - Совсем дурная! - донеслось сбоку. - Так легко поверила.
   - По-твоему, я его не узнаю, Онра? - Гаяра обратила свой взор против того мужчины, что продолжал стоять рядом со стариком, и света в нем не было и капли. - Что вы все тут устроили? Что за сборище?!
   - Погоди, погоди, хозяйка, - замахал рукой седовласый. - Хоть место и время для нас всех неподходящие, но этот человек произнес слова, которые даже глухому в уши пробьются. Ему придется объясниться.
   Гаяра - красивая, стройная, невысокая - решительно двинулась вперед, чеканя шаг. Ему вторил звук низких каблучков. Дойдя до Раманда, она резко развернулась перед ним и, уперев руки в бока, вознамерилась стоять так против всей толпы.
   - Я не дозволю устроить судилище! - заявила она, вздернув остренький подбородок.
   Раманд оценил. Какая решительная молодая особа. Он все еще не мог ее вспомнить, но до чего же трогательно обрести такую славную защитницу. Его сердце непременно бы исполнилось благодарности, если бы умело отдавать себя чувствам. Гаяра была черноволоса и темноглаза, как и все южные, да вот только кожа куда светлее, чем у окружающих. На открытом воздухе не работает, прячется под зонтами, в тени, да в прохладе дома. Зовут хозяйкой...
   Представительница Дома Хаэссы. Какого?
   - Лучше тебе доказать свои слова! - проговорил старик, поглядывая себе за плечо. Народ шумел все больше, Онра сопел рядом все громче. - Да поскорее. Если ты Владыка, по крайней мере они из-за страха лишь шипеть станут, но не тронут. А если ты только Аркост... знаешь, что может случиться?
   Черты Раманда не изменились ни на миг.
   - Ничего не может случиться! - резанул звонкий голосок Гаяры. - Что это вы народ тревожите?!
   Старик приблизился к ней и чужаку, который мог оказаться вовсе не пришлым, а самым... нет, родным его считать не станут. Наследник. Он преемник места, которое всем бы хотелось испепелить дотла. Такая подлость ничего не исправит, да и виноват ли Дом, если проступок совершили его хозяева?
   - Ты наследник проклятой земли, мальчик, - подражая его тихой манере, произнес старик. - Это они слышат, только это. Поэтому если ты действительно Владыка, докажи. Иначе разорвут.
   Раманд задумчиво почесал висок.
   - Нет.
   Ему слишком интересно играть с ними. Хоть какое-то развлечение после долгой дороги сюда, не принесшей ни единого занимательного события.
   Спровоцировать? Позволить всему зайти слишком далеко? Пусть толпа покуражится. Он все равно победит.
   - Значит, сын, да?! - сплюнул себе под ноги Онра. Он, как и все остальные, понял, что сказанное не шутка и не бред. Правда, как есть. - Кровь от крови этого ублюдка!
   Гаяра влепила ему звонкую пощечину.
   - Свет Пантеона, Онра! Побойся всех богов! Или тебе язык не дорог? - девушка полыхала яростью.
   - Мне?! - взревел тот. - Мне богов бояться?! Порченой крови надлежит быть в изгнании! А он себя Владыкой объявляет!
   Владыка ятоллы - Аркост?! Боги с ума сошли? Вина на алтари пролилось слишком много, и им голову повело? Как Пантеон ему дорогу сюда проложил? Изгнанник и дальше должен по свету слоняться, а лучше гнить в каком подземелье, расплачиваясь за грехи своей семьи.
   - То, что совершили его отец и брат, не смывается давностью лет, в ответе все поколение семьи, - понеслось из толпы.
   Гаяра распрямила плечи, готовясь дать им всем бой. Пожалеют еще, что посмели вспомнить прошлое, что решились бросаться словами, как камнями.
   - Тогда и меня судите! - заявила она смело и громко. - И полгорода! Как будто сами чисты! Да вся ятолла в этой грязи.
   - Не надо, - остановил свою защитницу Раманд. Ей он распалять толпу не позволит. - Ясмир милосерден, с его позволения я здесь. А ятолла... имеет право меня ненавидеть.
   Радоваться тому, что изгнанник прибыл домой, никто не станет. Друзей здесь найти было не должно, а вот врагов с лихвой.
   - Ясмир простил тебя, но боги нет, раз кривой порог переступаешь, - Онра упорно стремился этим врагом стать прямо здесь и сейчас.
   Раманд посмотрел на него. Тот выдержал взгляд упрямством.
   - Моя вера имеет значение лишь для меня самого, вам не следует думать об этом, - произнес он тихо.
   Побывав в храме, он знал, что никто пред алтарями Отвергнутых колени не приклоняет. Для него это радость. Ни к чему лишние встречи.
   - Верно, - горячо поддержала его Гаяра и, вдруг схватив за руку, потащила за собой, - отстаньте от него. Если вернулся, значит так угодно богам. И расходитесь, наконец! Устроили себе зрелище!
   Люди расступались волной. Услышанное слишком сильно повлияло на них, мало времени прошло, они еще не опомнились, не набрались храбрости, чтобы ударить.
   Гаяра двигалась стремительно и быстро, свободные рукава яркого платья трепетали подобно крыльям.
   - Не слушай их. Вороны! Лишь бы каркать! - гневалась девушка, оставляя толпу далеко позади. - Сейчас побегут к алтарям правящих, возопят. Сами не будут понимать, о чем просят, но просить станут яростно, будто право имеют чьи-то судьбы решать.
   Раманд глядел на нее со стороны, но не старался вспомнить. Может статься так, что не вспомнит уже никогда. Всякая память - темные воды, но его, скорее, смола. Подняться сквозь нее на поверхность почти ничто не может. То, что она осмелилась прикоснуться к нему, - изящная ручка, украшенная золотыми браслетами, - скорее уж безрассудство, не смелость.
   Может, он ее от леопарда в детстве спас? Леопарды в лесах, что у нижнего города, водились, даже в самые захолустные кварталы забредали. Дети часто испытывали себя на храбрость, бегая туда. Опасно, интересно. Неинтересно стало после случая, когда стая голодных хищников действительно появилась и погналась за детьми. Спасли только быстрые ноги и Пантеон.
   Это Раманд помнил. Этот осколок не ранил.
   - Поверить не могу, что это ты! - ворвалась Гаяра в его мирные мысли. - Поверить не могу, что ты жив! Ах, прости.
   Она повторяет слова, способные причинять боль. Первая встреча с родным краем, спустя столько лет... Чувств не избежать. Раны могут вскрыться, закровоточить.
   Гаяра увела их обоих на магические тропы, дабы никому не попадаться на глаза. И без того вся ятолла на уши встанет к середине дня, каждая собака будет только об одном брехать. Появятся вопросы, всякий захочет знать ответы. Ей самой многое хочется узнать, но не сейчас, позже.
   Тропы - магия Домов, что берегут силу каждой ятоллы. Невидимые пути и дороги, доступные только хозяину Дома. Не видно ни их самих, ни по ним ходящих. Безопасно.
   Зайдя достаточно глубоко, Гаяра наконец остановилась и отняла руку. Смутилась, что так долго позволяла себе близость, но все же рассмотрела того, кто вернулся из небытия. Ей стало неловко, прошедшие годы она провела почти без памяти о нем. Никого не осталось, и она разрешила себе лишний раз не вспоминать, а то тревоги одни.
   - Изменился, - вынесла Гаяра вердикт серым голосом.
   Ничего не осталось от смешливого одиннадцатилетнего мальчишки. После того, что случилось... нельзя не измениться. Все другое, весь другой. Как она смогла его узнать? Неужели сам Дом подсказал? На земле ятоллы они едва заметно связаны меж собой.
   Она невольно прислушалась к той стороне, где располагался Аркост. Жив?
   - Неужели и правда на свою землю вернулся? - встряхнулась Гаяра.
   - Да, - ответил Раманд бесстрастно.
   Она чувствовала неудобство, что с ее стороны произносится куда больше слов. Она чуть с ума не сошла, когда расслышала речи, что велись возле храмов. А потом увидела его. Из-за нахлынувших чувств взялась спасать, а сейчас и вовсе наедине с собой держала. С чего она решила, что ее компания лучше, чем толпа? Их судьбы сплетены с той злосчастной ночи. Сплетены болью, гневом и гнилью. Ничего хорошего она собой не воплощает. Не только Раманд наследник дурной крови.
   Запутавшись окончательно, Гаяра резко выпалила:
   - Но Аркост разве жив еще?
   Все эти метания прелестной девушки Раманда совсем чуть-чуть развлекали. В той же степени, в которой его развлекали чаровницы, славившие одно небольшое государство на северо-западе их материка. На них возлагалась роль изображать из себя всякую, кого желает видеть перед собой проситель, посетивший дом развлечений. Не самое занимательное из всех мест, где он побывал.
   Что-то их связывает, раз она его не бросает. Прав тот самый Онра, кровь у владельца Аркоста порченая. И нет человеческого сердца, преисполненного таким милосердием, чтобы заботиться о нем. Не в их ятолле. Земля и люди еще не забыли ту проклятую ночь.
   - Смерти в нем больше, чем жизни, но это поправимо, - отвечал Раманд, не отвлекаясь от размышлений.
   - Как же ты будешь жить там? - занервничала Гаяра еще больше, принялась теребить рукава платья. - Может быть... может быть, пойдешь со мной? Я теперь хозяйка Минры, так что тебе и слова никто не скажет. У меня там раздолье пуще прежнего. Чужой не войдет, не приблизится. Ты сможешь прийти в себя...
   Минра! Раманд вспомнил. Гаяра - подруга детства. Вместе они вышли на костры, положившие конец детству и давшие начало юности. Он украл ее первый поцелуй, потому что Гаяра хотела целоваться, как хотят этого все дети, только постигающие взрослые чувства. Тогда она решила, что будет целоваться с другом, а не с кем-нибудь. Они бегали, играли, помимо них были и другие дети, и наследники Домов, и городские. Статус в детстве имел мало значения. Больше ничего примечательного их не связывало. А потом... потом закончилось детство, и все на свете. Потом разошлись дороги и миры.
   - Не стоит, - Раманд устремился избавиться от этой мягкой настойчивой заботы. Проще всего подыграть. - Того и гляди, черный огонь к тебе приведут.
   Гаяра рассмеялась, вскинув голову. Смех полился из горла красивым, легким, заливистым ручейком. Она тоже красива. Раманд не мог вспомнить все черты лица той девчонки, которой она была, но Гаяра изменилась. Владение Домом меняет.
   Минра принадлежит ей потому, что двадцать три года назад ее отец погиб на том острове. Потому что ее отец тоже был отступником. Она помнит об этом, но ее судьба сложилась иначе, и она может позволить себе так смеяться. Раманд этого дара лишился.
   - Я сильна, не посмеют, - заявила Гаяра гордо. Она имела право так говорить.
   - Это хорошо. Но мне надлежит быть на своей земле, - проговорил Раманд, поглядывая на то, как начинают подтаивать ее тропы.
   Они с трудом держали хозяина Аркоста на себе. Он для них слишком силен. Нужно скорее уйти, пока Гаяра не заметила. Минра была в противоположной стороне ятоллы. Именно такое расстояние должно разделять и самих хозяев Домов.
   - Понимаю, - пробормотала Гаяра.
   Минуту еще она вела Раманда за собой, после чего развеяла магическую дорогу у них под ногами. Лес окружил со всех сторон. Очень тихий лес. Казалось, даже ветер остерегается носиться меж зеленых ветвей.
   - Давно я этих краев не видела, - проговорила хозяйка Минры осторожно, боясь обронить неправильное слово. Раманда продолжало это забавлять. - Никто сюда не ходил.
   За что он был всем очень благодарен. Искренне.
   - Гаяра, я...
   - Понимаю, прости, - замотала она головой. - Я такая наглая. Сама себе удивляюсь. Тебе нужно время. Просто не знаю, может быть, тебе нужен... кто-то? Я могу помочь.
   - Нет, не нужен, - сухо обронил он.
   С этими словами они подошли к черте, дальше которой Раманд не желал пускать неожиданно встретившуюся подругу, и он преградил ей путь. Это еще даже не границы Аркоста, до них они еще не добрались. Гаяра с пониманием улыбнулась. Хозяин не хочет пускать ее на свои земли. Стыдно. Смотреть там не на что. Она полагала, там ничего не осталось, лишь последнее гнилое бревно. Болезненное напоминание старой силы и роскоши.
   - Это прозвучит опрометчиво, но помни, у тебя здесь есть друг, - с замешательством произнесла Гаяра. - Я постараюсь помочь тебе всем, на что буду способна.
   - Спасибо тебе, - Раманд чуть склонил голову перед ней.
   Хозяйка Минры, встревоженная таким значимым жестом, махнула на него рукой и быстро скрылась на своих тропах. Им полагалось укрыть ее от чужих глаз, но Раманд провожал ее взглядом. Столь слабые магические дороги для него как на ладони.
   Как ушла далеко, он быстрым уверенным шагом добрался до границ своих земель и пересек их.
   - Гихра!
   Ястреб сорвался с ветки и взмыл в небо. Хозяин Аркоста ослеп на один глаз и смотрел с высоты полета птицы на земли ятоллы. Этой ночью он уже оглядывал их, бегло, вскользь, того было достаточно. Сейчас стало интересно поглядеть на Минру. Гаяра занимала Раманда в гораздо меньшей степени. Земли Дома сами говорят за своего хозяина. Он должен понимать истинную суть того, с чем имеет дело.
   Хаждан - ясса, занимавшая треть второго по величине материка. Благословенный южный край, не знающий холода, но не повторяющий сухую судьбу пустынь. Ясса нежилась в лучах солнца, укрывая себя зеленью, произраставшей из щедрой земли. Как для всякой страны в этом мире, здесь магия тоже была одной из главнейших основ. Ее источники - магические жилы - хранились и береглись. В них магия рождалась и расходилась волнами по всему Хаждану. Для того на просторах яссы со стародавних времен существовало пятнадцать ятолл. Всякая из них - отдельная земля, и в сердце ее течет жила, которую надлежит сторожить как зеницу ока. Гибель магической жилы грозит ослаблением страны, шатким положением власти ясмира. Земли-источники были важнее прочих краев, кроме столицы.
   Дабы охранять ятоллы, на их территориях селили сильные магические семьи. Таковые одним своим существованием поддерживали магию и защищали ее от посягательств.
   В Хаэссе землю делили пять Домов. Аркост и Минра в их числе. Но Хаэсса однажды не справилась, не помогли никакие силы. Потому что сами Дома восстали и запятнали себя. Минру, выходит, простили. С Гаяры спроса меньше, ее не было на острове. Аркост пришел в запустение, потому что потерял и своего хозяина, и всех наследников. Он остался в одиночестве на долгие годы. И все это время медленно умирал.
   Раманд рассматривал Минру, Гихра летал низко. Земля сильна, не поспоришь. Должно быть у хозяйки легкая рука, раз сила так расцвела. Остальные Дома не утратили былого могущества, но и не преумножили его за прошедшие годы.
   Итог - даже если они все станут его противниками, им не победить. Что же до города, тамошние жители вовсе никогда не были опасны Домам. Слишком большая разница в силе с хозяевами.
   - На место, - отдал Раманд распоряжение ястребу.
   Птица вернулась обратно, уселась на ветку и сомкнула глаза. Потревожить ее может только оклик хозяина.
   Раманд неторопливо добрел до дома и вошел внутрь. Лачуга появилась за прошедший день, состояла всего лишь из одной комнаты, продуваемой на всех ветрах. Одно отличие от раннего утра - дверь перестала скрипеть. Черная кошка клубком свернулась в низком кресле - единственном предмете мебели здесь. Заслышав Раманда, она подняла голову и уставилась на него немигающим взглядом. В ее ухе тускло взблескивала сережка-гвоздик - знак принадлежности. Раманд приблизился, поднял ее на руки, а сам уселся в кресло. За короткий срок у духа разве что колтуны разгладились, но ни мяса не наросло, ни сил не прибавилось.
   - Один мой вид вызвал в них раздражение, а мое имя - страх и презрение. Как думаешь, что будет дальше?
   Он гладил кошку, чувствуя пальцами все позвонки. Он не ждал ответа, пока что она ему ничем не поможет.
   - Будет весело, - ответил он сам себе.
  
  §§§
   За ночь набралось несколько ведер дождевой воды. Часть оставив снаружи во дворе, два из них Яревена внесла в дом и теперь умело распределяла для собственных нужд. В дожде много природной силы, она пригождается для омовения ритуальных предметов, а то и рук самих богов. Звенели кувшины, банки и склянки. Чем не ведьма? Только что заговоры себе под нос не шепчет.
   - Слышала, что творится? Изгнанный вернулся, - трещала Станья без продыху, никак не помогая хозяйке дома. - Живой, целехонький, хочет власть над Аркостом восстановить.
   - А что ему восстанавливать, - рассудила Яревена справедливо, - если он наследник и земля дожила до его появления? Он в своем праве.
   Приятельница наблюдала за тем, как бывшая жрица совершает целый ряд странных манипуляций. Неугодная всегда вела себя интересно, Станья потому к ней и захаживала - развлекалась. Отец и муж не очень одобряли, но она всегда была девицей с характером, от чего-то оказаться ее заставить было трудно. Сейчас вот тоже решила, что пока не налюбуется, не уйдет. Зато потом в женских разговорах сумеет словечко вставить и опять будет мудрее всех выглядеть.
   - Да какое у него может быть право? - Станья поглаживала дорогие браслеты на тонких запястьях, те брякали друг об друга при малейшем движении. - Его отец вместе со старшим сыном пошли против Пантеона и ясмира. Я удивлена тому, что в опале лишь первое колено, я бы по четвертое...
   - Прекрати, - оборвала ее Яревена в раздражении. Она не любила, когда при ней лишние слова на ветер бросали, а уж все эти сплетни и разговоры за спиной того, кого и рядом нет, совсем не по душе приходились. - Какое тебе вообще до него дело?
   - Он нам теперь сосед, - бросила приятельница, глядя в окошко.
   На самом деле она бы явилась к 'соседу', да вот права только не имела. К порогу Дома может приблизиться житель города, получивший особую милость, ну еще старшая жрица может, на этом и все. Дома это Дома. Они - хранители магии, они - могущественная сила, опора богов и ясмира в ятолле. Все городские в сравнении с ними малозначимы. Исторически города в ятоллах рождались исключительно в угоду Домов. Проще говоря, Дома содержали общих слуг, выполнявших всевозможные поручения и всю хозяйственную работу. По прошествии сотен лет города разрослись и обрели самостоятельную жизнь. Теперь здесь жили тысячи людей, но статусы не изменились. Городские оставались простолюдинами, в то время как представители Домов именовались хозяевами.
   У Станьи из-за этого кошки в душе скребли. Она с пеленок считала себя достойной лучшего. На то и выбрала себе первого красавца города в мужья. А дали бы ей разойтись как следует, так может уже была бы и в какой Дом вхожа, да хозяева только вот на городских особо не смотрят. Они себе мужей и жен среди своих выбирают.
   - У него дома скорее всего даже нет, - вещала Яревена, вмешиваясь в мысли гостьи своим красивым голосом. - Ни силы, ни власти. Он один. За лесом. Там вепрь не той тропой побежит и шалаш его снесет. Так что у него столько проблем и забот, что мы вряд ли его будем видеть часто.
   Станья надулась. Ей хотелось, чтобы ее гнев кто-то разделил. А эта неугодная раздражала. И своей красотой и тем, что ведет себя так правильно, так честно. Смех один! Не ей из себя приличную корчить.
   - Он Владыкой себя назвал, - она даже голос понизила, дабы произвести особое впечатление.
   На секунду бывшая жрица замерла, гостья удовлетворенно улыбнулась. Наконец пробрало. Яревена подумала секунду-другую, да и пожала плечами, быстрым движением запрятала выбившуюся прядь смоляных волос за ухо. Владыка! Хоть ясмир! Ей-то что с того? У нее хозяева - бессмертные, пусть и не те, кто в свете, ей до людской власти дела нет.
   Станья пришла к тем же выводам. Что с убогой взять, ей все равно кроме Отвергнутых никто не нужен. Только те не брезгуют к ней прикасаться. Гостья с презрением поглядела на руки неугодной. Черны, как обсидиан, холодны, как вечный лед. От кончиков пальцев до самых локтей. Метка Пантеона за то, что натворила. То-то же, поделом. Видано ли, чтобы смертные богам перечили! А еще жрица! При храме всю жизнь провела, всю жизнь служила, до высшего статуса добралась в свои еще очень молодые годы. Все равно чем-то недовольна осталась, характер проявила. Вот и радует Станью то, что слывшая первой красавицей всего края, даже после своего позорного изгнания все равно никому не доступна.
   - Кого привечаешь на этот раз? - гостье было нужно во все дела сунуть свой длинный нос.
   - Невесту полоза, - спокойно произнесла Яревена, закончив с дождевой водой.
   Станья поперхнулась воздухом.
   - Ты... ей постель что ли стелешь?
   - Именно.
   Во второй раз уже. Отдых нужен всем, а несчастной негде спать. Хоть здесь сможет. Для этой Отвергнутой дни и ночи - мучения сплошные, от них ни Яревена, никто другой ее не спасет. Но силы восстановить в доме своей слуги богиня сумеет.
   - С ума сошла. Вместе с собой ведь в сон утянет и сожрет! - Станья осенила себя знаменьем Пантеона.
   Неугодная лишь усмехнулась.
   Вот всегда она так! Молчит да помалкивает, в чернющих глазах тайны кроются, а с языка не слетают. А ведь интересно - страсть!
   Яревена продолжала работать. Ритуал простой, домашний. Руки делали все быстро, уверенно, ловко. Как она вжилась в роль, только диву все давались. Это должно быть ее наказанием, а она как будто удовольствие получала.
   Под руку неугодной попалась какая-то склянка, она взяла ее убрать, руку тут же прожгло до самых костей. Яревена зашипела и отшвырнула стекляшку от себя, та не треснулась об пол, а покатилась куда-то в сторону.
   Станья вскочила, перепугавшись.
   - Прости! Прости!
   Эфирное масло из храма Пантеона она взяла с утра и принесла его с собою сюда. Для неугодной любая вещь правящих богов под запретом. Она не может к ним прикасаться. Иначе - боль. Вот Станья в этом и удостоверилась, а теперь умело изображала раскаяние.
   Яревена смотрела на пузырящуюся кожу на угольно-черной ледяной ладони. К этому цвету она привыкла - клеймо, знак, что она теперь на другой стороне.
   - Извини, - шептала Станья с честными глазами.
   Неугодная сходила за какой-то тряпицей, смочила ту в ароматной воде и стала старательно перематывать себе руку.
   - Все в порядке. Я была неаккуратна.
   - Пойду я, - заторопилась Станья. Ей не было смысла оставаться в этом доме дальше, ей теперь есть о чем толковать с подругами.
   - Иди-иди.
   Когда дверь закрылась, Яревена уперла тяжелый взгляд в спину той, что стремительно бежала прочь от ее дома. Попросить у Отвергнутых наказание для подлой? Нет, сама виновата, что в дом впустила. Давно чуяла неладное, с самого начала сомневалась, да все считала, что девица поумнеет. Станья была источником сведений, но никакие новости не стоят боли.
   Яревена продолжила приготовления. Руи-Эхал она уступала свою постель. Простыни на кровать легли свежие, ароматные. Подушки взбитые и прожаренные на солнце, одеяло большое и теплое. Мерзла богиня в южных ночах без своего жениха. Окна, по манере всего края, - без стекол, хозяйка дома занавесила темными шторами, чтобы ни единый лучик света не проникал сюда, не мешал сну богини.
   Руи-Эхал пришла. Выглядела бессмертная уставшей. Богиня, когда-то отвечавшая за расцвет земли и ее силу, еле передвигала ноги. Вся словно избитая, затравленная своим горем, она разучилась улыбаться. Ей у людей ни счастье, ни улыбку не выторговать. Ей от смертных вообще ничего не получить. Ей нужно своими силами обходиться, справляться как-то...
   Яревена не смогла спокойно смотреть, усадила богиню пред собой и стала вынимать из светлых волос сухостой. Когда-то голову богини венчал неувядающий венок из полевых цветов.
   - Пей и ложись, - она подсунула бессмертной отвар из трав.
   Говорить им не о чем. Невеста вздыхает о женихе. Он тут, неподалеку, но не дотянуться. Их участь тяжелее остальных Отвергнутых - они не вместе. Руи-Эхал пыталась победить судьбу ради них двоих, но ее силы шли на исход.
   Яревена проводила ее в спальню под вторым потолком, богиня легла и уснула. Только в этом доме она могла спать спокойно. Во всем остальном мире, где бы она ни прилегла, даже самая мягкая перина обратится остробокими камнями и будет причинять боль.
   Яревена покинула спальню, бесшумно притворив за собою дверь. Она уснет позже, когда богиня уже заблудится в чаще сновидений. Никто неугодную жрать во сне не станет, но грезы будут не из приятных.
   В задние двери дома заскреблись, за порогом заскулили. Яревена открыла. Собаки Дарз-Аша проскочили мимо нее и забились под лавки, дрожа всем телом. Когда-то эти звери охотились в бесконечных зеленых лесах, теперь бродили по улицам мира смертных как обычные шавки. Но беду они слышали загодя.
   Середина ночи принесла дурное. Ветер. Вой. Гнев.
   Выворотень вернулся.
  
  §§§
   Раманд услышал его. Заблудший не крался, не скрывался, он несся сквозь чащу и бурелом.
   - Да тут и правда страшно, - зевнул хозяин Аркоста. Он ленно выволок себя из кресла, где его застал легкий сон.
   Кошка тревожно мявкнула.
   - Сильно утомил?
   Дух размахивал хвостом из стороны в сторону, шерсть на холке стояла дыбом. Чувствует, знает, чего ждать.
   - Понятно.
   Раманд покинул дом. Прислушался. Выворотень выл, оскорблял луну. Он не любил быть в свете. Но бледноликая, почитаемая в древности как сестра самого солнца, сегодняшней ночью была полна, сильна и смела. Она пользовалась своей властью и серебрила весь земной мир, делала его хрупким и прозрачным. Выворотень - создание давно покинувших миры богов древности - этого не любил. Он любил плотную шелковую тьму и ее ни с чем несравнимый запах. И он искал ее. А луна, царица ночи, заставила тьму отступить.
   Раманд, неторопливо бредя сквозь свои запущенные земли, думал о чудовище. Дела ятоллы хуже, чем он мог себе представить. Направляясь сюда, он ожидал найти беду, затаившуюся под корнями края. А во вторую ночь он сталкивается с тем, кого в древности считали предвестником гибели.
   В самом деле, он надеялся разобраться быстро. Он рассчитывал обрушить власть Владыки на ятоллу, как молнию на землю. Пока никто не опомнился, пока не решился прийти к Аркосту с вопросами или вилами. А такие вот схватки замедлят.
   Яростный вой вторил мыслям.
   Большой, злой. Даже воздух рвет. Ветер его не сопровождает. Отстал.
   - Чем же тебя усмирить?
   К моменту, когда сделался выбор, Раманд уже покинул свою землю, он шел навстречу заблудшему.
   Надо заманить чудовище на раскинувшийся по левую сторону от Аркоста пригорок. Самое место для боя. Луна все увидит. Ей должно понравиться, Раманд умел развлекать зрителей.
   Выворотень шел на верхний город. Надо полагать, нижний жжет костры с омелой по границам, что-то ведь отвело его от деревянных домов, да скотных дворов. Там защиты куда меньше, а мяса больше. Заблудший должен это знать. Богатые жители не то чтобы в большей безопасности, но чудовищу придется петлять по узким улицам, простора в верхнем городе немного. Впрочем, чтобы там в голове заблудшего не хранилось, по городу ему незачем шастать. Так решил Владыка.
   Раманд сел на прогретую за день землю, скрестил ноги и положил на колени серп. Огладив острое лезвие ладонью, он пролил алую кровь на землю. Та благодарно ее приняла и вздохнула еле слышно, позволяя бой.
   Выворотень, почуяв добычу, взбесился и завыл громче. Он забыл о богатых охотничьих угодьях, теперь он грезил о расправе над тем несчастным, который не только не успел спрятаться в эту ночь за знаменьем Пантеона, но и дал так скоро обнаружить себя. Хорошая ночь - сытая ночь, чем раньше начнется трапеза, тем лучше.
   Чудовище явилось. Огромное. В холке перегонит мерина. Передняя часть массивнее, шерсть железная, иглы по хребту подняты. Когти вспарывают землю до мяса. Массивные ноздри втягивают в себя воздух, впитавший сладкий аромат крови. С широкой пасти валится пена. Глаз у него нет, они ему без надобности.
   - Хорош, - оценил Раманд, одним рывком становясь на ноги. - Давай, жрать подано.
   Он сжал раненую ладонь, и кровь вновь закапала.
   Выворотень, подчиненный неутолимой жажде, сорвался с места. От жалкого, хрупкого человека, он ничего не оставит, только вскрик.
   Тот, чья плоть должна послужить началом трапезы, не выказал страха, того чувства, что чудовище привыкло чуять во всех своих жертвах. Человек прыгнул навстречу; серп мелькнул, передразнивая месяц, и, подчиненный твердой руке, нанес один точный удар. Голова выворотня покатилась по земле, а хлынувшая черная кровь сожгла всю траву вкруг поверженного чудовища.
   - Но я лучше.
   Раманд провел пальцем по лезвию серпа, касаясь дымящейся на нем крови. Орудию, выплавленному нечеловеческими руками, вреда не стало. Оно было радо послужить. Растерев кровь на руке, хозяин Аркоста прислушался к ее запаху, но тот ничего необычного в себе не нес. Выворотень объявился из-за того, что ятолла ослабла, но он вовсе не главная ее беда.
   Раманд вновь приложил лезвие серпа к раненной ладони и повторил первоначальное движение в обратную сторону. Рана исчезла. Он достал из кармана кусок серой ткани и принялся оттирать лезвие, в этот-то момент на пригорок и выбежали местные. Луна над ними смеялась, и звезды ее смеху вторили, подмигивали.
   Растерянная толпа сбила шаг, нарушила строй и увязла на месте с бестолковым видом. Надо же, какие храбрые и дружные. И вооружены до зубов. Знаки Пантеона виднеются на всем, от мечей до поясных фляжек с вином. Обладая такой несокрушимой верой, они обязательно бы победили, рассмешив выворотня до смерти этой нелепостью.
   - Я уже управился, господа. Можете не беспокоиться и отправляться по домам, - поспешил оповестить всех Раманд. Испорченную тряпку он бросил на землю, серп просто пропал из его рук.
   Местные впали в оцепенение. Даже если бы весь Пантеон сейчас предстал перед ними, это бы их не привело в чувство. Человек неторопливо спускался с края пологого холма, за его спиной все продолжала дымиться обезглавленная туша чудовища. Свет луны высвечивал эту картину, выжигая ее в памяти свидетелей.
   - У вас тут много всякой дряни, да? - меланхолии Раманда не было предела. - Ну ничего, при должных стараниях от всего избавимся. Доброй ночи.
   - Не торопись, - ему преградил дорогу неизвестный, - ловко ты его.
   Он демонстративно посмотрел через плечо победителя на остывающую тушу. Раманд даже обернулся, чтобы убедиться, так уж ли там все красиво, что у неизвестного аж глаза блестят.
   - Так обезглавливают буйволов в соседской столице, когда готовятся подать их на стол правителю. Я видел и вот испробовал, - пояснил он для появившихся.
   Что за речь. Дело не в говоре, в тоне. Не беззаботный, но легкий. Так говорят о несущественном, так говорят о просыпанной соли.
   - Далеко от нас, - продолжал тот, кто так и не представился, остро вглядываясь в пришлого.
   - Мог бы там и оставаться, - донесся чей-то злобный шепот.
   Ночью вместе они были смелыми. Но что если разбить отару?
   - Своя земля теплее, - ограничился Раманд.
   Известная поговорка. Для их ятоллы еще и буквальная.
   - Воля земли это хорошо, но есть еще воля людей. Я - глава Дома Ангу, Атуа, - назвался тот, что преграждал дорогу.
   Чуть старше, чуть выше, старается держать спину прямо и выглядеть грозно. Получается с трудом.
   - Совет ятоллы? - догадался Раманд, не уделяя и доли внимания ни названию Дома, ни имени хозяина. Он покрутил перстни на пальцах. - Он отныне не считается состоявшимся, если на нем нет меня. А мне пока некогда.
   Атуа скрипнул зубами.
   - Несите ответственность за сказанные слова.
   - Несу. Полную, - объявивший себя Владыкой указал себе за плечо: - Добро это не будет вечно там лежать, под солнцем сгниет за пару часов. Пользуйтесь моментом.
   Короткой речью он возбудил всю толпу. Чудовище приобрело в их глазах больший вес, чем его убийца. Туша заблудшего была огромной. На всех хватит.
   Глава Дома Ангу знал, что вернувшийся сознательно отвел от себя внимание. А сам Раманд подумал, что должно быть Дома и город теперь точно попытаются его вытравить со своих территорий. Возможно, даже буквально.
  
  §§§
   Сон богини сторожить, значит на себя все ее кошмары брать. Дурные сновидения нападают на богиню, не дают ей покоя, преграждают путь, и она не может приблизиться к своему жениху. Яревена уводила их на себя.
   Поэтому очнулась бывшая жрица с помутившимся рассудком и долго возвращала его себе обратно. Отбивалась от липких сетей чужого кошмара и лечила свою душу памятью о том, что сердце у нее свое собственное и в него вовсе не впивается тысяча когтей. Это от Руи-Эхал, это все ей принадлежит.
   Яревена поднялась с трудом, добралась до домашней купальни, держась за стены. Что-то совсем дурно сегодня. Холодная вода в лицо и на голову. Еще раз и еще. Кошмары уходили, истаивали. Неугодная тяжело вздыхала и смотрела на себя в зеркало в полный рост.
   - Красота, - объявила она своему отражению.
   Нельзя, торопиться надо, а Яревена все равно полезла в огромный деревянный чан, наполненный теплой водой. Надо сделать что-то обычное, привычное, чтобы в себя прийти, утреннее омовение подойдет. Всего лишь несколько минут тишины и покоя. Так она будет готова служить дальше в полную силу.
   Она вышла в кухню, с мокрых волос капала вода. Богиня сидела за столом и смотрела в окно. При появлении хозяйки дома благодарно ей кивнула. Этот дом - истинная благость, ценность, подобная жемчугу в океане. Неугодная Пантеону являлась самым настоящим спасением для этой бессмертной. Руи-Эхал неустанно благодарила судьбу за то, что смертная обрела такой путь.
   Яревена принялась ухаживать за богиней, накрывать стол. Руи-Эхал смотрела на выставленные перед ней яства без всякого аппетита. Поела также.
   - Когда он пробудится? - хозяйка дома нарушила тишину.
   Богиня вздрогнула. Бывшая жрица смотрела на нее прямо своими темными глазами. Не имела права на такой взгляд, а слова произносить - значит окончательно нарушить все правила. Дерзновенна как всегда. Без этой своей дерзости - отличительной черты - она бы все еще принадлежала Пантеону и купалась в жаре его круга огней. А как иначе, была лучшей из жриц всей ятоллы.
   - Суженый мой спит без малого уже тысячу ночей, - мягко и тихо заговорила богиня, опуская ресницы, - а как пройдет полторы, так он очнется, но меня позабудет. Если снова не полюбит, то я исчезну. Память к нему в ту же секунду вернется, и он не вынесет разлуки. Поднимется в небо, сложит крылья и камнем рухнет вниз.
   - Я не об этом спрашивала, - произнесла Яревена безжалостно.
   Руи-Эхал повторяла одни и те же слова всякий раз. Это проклятие, это наказание. Отвергнутым богам достается лишь горе да душевные терзания, только это. Проигравшие, низложенные. Было время, когда и они правили, а другие занимали их нынешнее место. Боги в отведенный час дерутся за власть, все, кто проигрывает, падает вниз, все, кто проходит испытание, пребывает на вершине. Извечный круговорот. Человеческие жизнь и смерть в сравнение с этим не кажутся такими уж сложными.
   - Тысяча ночей это много, может, другой путь есть?
   Если в одно и то же стекло постоянно биться, да по сторонам не смотреть, можно распахнутую дверь не заметить. Так казалось неугодной. Но даже бывшей жрице неведомы все секреты бессмертных.
   - Нет, нет его, - прошептала богиня со слезами в голосе и глазах.
   Невеста полоза, она пыталась прийти в сон своего жениха, но у нее не получалось. Если до истечения срока не получится... руки задрожали, и сила из них ушла. Чашку с отваром Руи-Эхал выронила.
   - Бессмертные, а в голове то же безумие, что у нас, - критично подметила бывшая жрица, поднимаясь, чтобы убрать осколки. - Даже обидно.
   Богиня ничего не ответила. Сквозь окно она смотрела в ту сторону, в которой был он. Вся ее любовь, вся ее жизнь, само ее сердце.
   - Раньше чем через декаду не приходи, - проговорила Яревена строго, - сил у меня до этого времени не будет. А если меня не станет... сама понимаешь.
   Без неугодной Отвергнутым хуже придется, за эти полгода она их избаловала своими трудами. К хорошему привыкаешь быстро.
   Руи-Эхал покинула дом.
   Оставшись одна, Яревена поднялась в свою спальню и осмотрела постель. Придется сжечь. Магия низложенной богини не позволит здесь лечь. Неугодная собрала все белье и понесла его во внутренний дворик. Разожгла костер и исполнила задуманное.
   Что-то тревожило край сознания, когда она в огонь смотрела. О чем же позабыла?
   Собаки Дарз-Аша, привлеченные ярким пламенем, вылезли из дома, запрыгали вокруг костра, словно вокруг круга огней. Яревена вспомнила.
   Дикий вой ночью! Выворотень! Сны богини были до того гнетущи, что перебили чудовище в сознании неугодной.
   А то ведь терзали нижний город три полнолунные ночи до этой, наполняя каждую первородным ужасом. Когда еще не знали, какую беду ждать, люди попались в лапы заблудшему. Жертвы, от которых остались лишь следы крови. По таким ни понять, ни посчитать, потому выясняли по семьям, к которым близкие не вернулись. Насчитали немало. Больше в полнолуние за околицей там никто не гулял.
   Верхний город с опаской взирал на беду, ползающую у него под ногами, понимая, что та в три прыжка может достичь и его порога. Слышно чудовище в этот раз было отчетливее, значит, оно пробралось в новые угодья? С рассветными лучами выворотень уходит в землю. Что случилось за ночь? Как прошла его охота? Нужно выспросить.
   Прежде чем идти в город, Яревена сменила наряд. Вместо свободного домашнего платья она надела полупрозрачную длинную голубую тунику, набросив на нее расшитую цветастым бисером синюю шаль, чьи длинные полы касались щиколоток. Добавила нити серого жемчуга в волосы и тронула запястья ароматным эфиром.
   Город должен знать, что ее невозможно сломать. Город должен помнить, кто его главная жрица. Сотню лет она может быть неугодной Пантеону, но люди для нее ничто. Пускай завистью давятся.
   Со злорадными мыслями Яревена покинула дом и пошла на прогулку. Дорога ее сопровождалась громким лаем местных собак. Одна дурная шавка даже посмела подскочить близко, попыталась зубами ухватить подол наряда. Неугодная потрясла перед скалящейся мордой широким наручем на левой руке. В том вместо драгоценных камней были сотворены замкнутые углубления, в каждом по осколку молочных зубов волкодава одного из Отвергнутых. Для обычных собак звук равнялся грохоту целой скалы.
   Псина издохла от страха, остальные заскулили, разбежались. Яревена зорко глянула в стороны, свидетели нашлись. Лица посмурнели, языки зашептали. Вот и хорошо, пусть говорят. Раз уж она спуску бессмертным не дает, смертным и вовсе бояться надобно.
   Вот только разговоров на каждом углу в центре верхнего города было и без нее много. В каждой лавке, куда она заходила, голоса хоть и стихали, только вот слово-другое с языков срывалось.
   Выворотень мертв, убит изгнанным. Хотя какой он изгнанный - вернувшийся скорее уж.
   - Говорят, одним ударом свалил.
   - Да быть не может...
   Не может. Выворотень это даже не медведь. О древних богах людям ничего неизвестно, кроме того, что в мире смертных существуют осколки их силы. А Пантеон и даже Отвергнутые с людьми не делятся, не считают нужным рассказывать о тех, чье место они заняли с течением долгого времени. Иногда люди сталкивались с чудовищами, иногда отыскивали древние алтари с неимоверной силой или атрибуты поклонения. За тысячу-другую лет сгинет и это, все исчезает. Может, настанет время, когда не будет ни правящих богов, ни низложенных. Может быть, бессмертных вовсе не станет...
   Так верить ли в слухи? Вернувшийся снес голову выворотню?
   Яревена шла медленно и задумчиво поглаживала золотой наруч на правой руке. Тот, в отличие от своего близнеца, сверкал камнями.
   Нет, не ее это дело - что правда, а что вымысел. У нее свои заботы. Она еще недостаточно раздразнила город сегодня. Не должен же он говорить об одном лишь хозяине Аркоста. У вернувшегося нет никакого права воровать столько внимания себе. Она в Хаэссе главная заноза.
   Яревена назло городским пошла по торговым домам. Да не по дешевым, таящимся в уголках, а по дорогим на центральных улицах. Наряды и украшения ценились на юге. Юг любил красоту и богатство, солнце приветствовало блеск металлов и россыпи драгоценных камней. И она примеряла, выбирала тщательно. Торговцы водили глазами, дышали тяжело и шумно, но мирились, стоило вкусно зазвенеть кошелю с заветными монетками в ручке покупательницы. Забывали даже, что руки ее черны да холодны! Яревена презрительно кривила губы. Когда городским что-то понадобится, они прибегут к ее порогу с мольбами и просьбами, будут вежливы и искренни. Люди фальшивы.
   Она знала, что это опасная игра. Любая выходка чревата. Городские могут взбеситься и сами рассудить по делу, по совести. Придут к ее порогу и приведут черный огонь. Неугодную не пожалеют, а наутро не вспомнят. Но Яревена все равно играла, она любила дразнить. Вот наиграется всласть и пойдет домой.
   - Все дерзишь.
   Она обернулась на тихий голос.
   Красивая женщина. Вся в белом. Жрицам вне храма дозволялось носить любые одежды, но Куомма никогда не изменяла правилам. Старшая жрица ятоллы. Как только Яревена исчезла из главного храма, более никто не оспаривал ни ее власть, ни красоту.
   - Мне нравится, - неугодная с удовольствием рассматривала новое колечко на руке.
   - Дурить тебе нравится, - Куомма не принимала ни легкомысленного поведения, ни опрометчивых решений. В ее коротко стриженную голову никогда ничего подобного не закрадывалось. - Кому и что хочешь доказать?
   - Я уже все доказала, - Яревена подняла руки и показала черноту.
   - Не стоило оно того!
   Бывшая жрица пожала плечами. Она сама не знала, стоило или нет. Знала, что даже если судьба повторится сто раз подряд, она продолжит делать один и тот же выбор. Никогда, никогда ее никто не подчинит! На все есть лишь ее воля и ничья больше! Бессмертным это надлежит знать лучше всего.
   - Полгода, Яревена, разве еще не хватит? - Куомма говорила тихо и двигалась медленно. Она не тратила себя ни на что кроме службы. Пыталась лишь образумить ту, кто прежде занимал ее дорогу к вершине. Ведь не так она желала подняться. - Ты продержалась, доказала, возвращайся.
   - Полгода против всей моей жизни. Мы еще не сравнялись, - неугодная оскалилась, тряхнула копной волос, жемчуг глухо звякнул.
   - Совсем с ума сошла, - вздохнула старшая жрица, поглядывая на людей, что проходили мимо них. Ни у кого доброго взгляда нет. Злость и зависть, непонимание.
   Зачем так дорого платить? Не только статусом, силой, телом, но и всей жизнью?
   - Может быть, жарко же, - Яревена взглянула на солнце, прикрыв рукой глаза. - Представляешь? Я не знала по-настоящему, что у нас в краю так жарко, я ведь никогда не гуляла целыми днями.
   Она вообще ничего не знала, кроме храма Пантеона. Весь мир был там, в его нутре, за его пределами могло быть что угодно, Яревену это никогда не интересовало. Теперь любопытство проснулось с троекратной силой.
   - Да делай ты что хочешь, только извинись! - взмолилась Куомма.
   - Я лучше себе язык отрежу.
   Вот и весь ответ. В духе неугодной. Старшая жрица схватилась за голову.
   - Двадцать три года мир смотрел на меня, дай теперь мне посмотреть на него, - произнесла Яревена. - Не мучай себя выдуманным долгом передо мной и беседами. Лучше предавай мое непочтение Пантеону.
   То, что случилось дальше, случилось мгновенно. Привычный мир стерся и исчез. Яревена оказалась в незнакомом месте. И первое, что она увидела, были глаза цвета ночного неба.
   - Любопытно, - сказал хозяин Аркоста.
  
  §§§
   Покончив с заблудшим, Раманд оставил его тело заботам городских. Им виднее, что с ним делать, может, в хозяйстве кому пригодится. Всем известно, что тела таких чудовищ растаскиваются на части. Людям они служат разную службу. Зубы, когти, шкура, кости. Все в обиход.
   Существовал вариант - принести в дар Минре. Такой жест показал бы всем, что они с Гаярой истинные друзья. Но неизвестно, как к этому отнесутся другие Дома, междоусобицу начинать ни к чему. Владыка должен объединять.
   Дух Аркоста встречал хозяина на пороге ветхого жилища, кошка чуяла запах крови.
   - Все хорошо, больше не будет будить ночами, - успокоил ее Раманд.
   В благодарность она сторожила его сон до самого утра.
   Поднялся как привык, с рассветом. Много дел предстояло решить. Аркост сам будет восстанавливаться в присутствии хозяина, но не следует сидеть без дела.
   Раманд сменил одежду на рубаху и штаны из грубой темно-серой ткани - так работать удобнее. Вышел во двор. Лес, изгнанный отсюда хозяйской рукой, обнажил землю Дома, проявилось скрытое. Старые раны земли повсюду, куда хватало глаз.
   Раманд дошел до скрюченного дерева, на котором оставались три полусгнившие ветки. Ничего ведь не будет плохого, если он вернет полную силу ему одному? Несправедливо, но... Он коснулся ладонью ствола дерева, и то начало наливаться силой. Яблоня распрямилась, поднялась, расцвела, зазеленела и даровала плоды. Он сорвал яблоко и надкусил. Вкус был тем самым, давнишним. Из той жизни, где было много света и тепла, той жизни, которую беда растерзала на части.
   - О былом не сожалеют, - выбросил он в сторону огрызок.
   Раманд взялся за работу. Когда хозяин работает на своей земле руками, той легче живется и дышится. Он снимал с нее тяжесть. То, что не смогли уничтожить природа и одиночество, он убирал. Осколки окон и зеркал, разрушенные камни алтарей, остовы деревьев, посаженных в честь рождения сыновей.
   Кошка вертелась под ногами неустанно. Боялась отходить от вновь обретенного хозяина.
   Раманд остановился, почувствовав, что солнце пропекло даже его. Прикрыв глаза рукой, взглянул на него. У него были странные отношения со светилом. Родившись под ним, Раманд успел им наполниться, а вот вырасти под теплом светила не смог. Долгое время его взращивал жар, равных которому нет в мире смертных. Потом мрак, льды и острые ветры. А уж они-то сменялись всем, что есть на этой земле. Но даже побывав посреди пустыни на ее раскаленном песке, Раманд более никогда не ощущал жара нутром. Туда он проникнуть не мог. Поэтому и рядиться в цветастые одежды, которые сам когда-то носил, он не спешил сейчас. Цвет несет в себе древний смысл - это приветствие солнцу. Раманд приветствовать светило не мог, по крайней мере, искренне.
   Он залпом выпил целый ковш свежей воды и еще раз присмотрелся к Аркосту. Заживет, у него выбора теперь нет.
   - Самое время.
   Пока город будет шептаться да дивиться объявившемуся Владыке, пока Дома станут решать, кому из них первым приблизиться сюда, дабы спросить с наглеца, он исполнит половину из задуманного.
   Люди его не волнуют. А вот перед богами придется слово держать.
   Нужен Свидетель.
   В руке появился кинжал длиной в две ладони. Лезвие, выкованное из ритуальной стали рукой старого шамана пустынного племени, не давало отражений. Раманд полоснул вдоль по запястьям. Кровь полилась обильно, густо, но земли не достигала, пошла на жертву богам. Главный алтарь Пантеона в одном из храмов сейчас окрашивается алым. Жуткое зрелище для той публики, что возносит там мольбы в неурочный час. Хорошо если жрицы правильно истолкуют ритуал, а то могут и не знать о нем, так крику будет...
   Пожертвовав достаточно крови, Раманд запечатал свои раны привычным же способом. Лезвием по ране в обратную сторону. И принялся ждать.
   Чаще всего Свидетелем бывает птица - свиристель или зимородок. Но выбор большой. Подойдет любой зверь, который имеет право входить в храмы. Олень, лисица, белка. А вот вепрю, волку и кукушке нельзя. С маленьким зверем попроще, с крупным хищником посложнее, но он управится с любым. Раманд был преисполнен уверенности ровно до той секунды, как ему выпал самый неожиданный вариант. Человек.
   - Любопытно.
   Хозяин Аркоста не смог этого предсказать. Впервые за тысячу лет, он испытал искреннее удивление. В самом деле, на такую шутку никакие боги не способны, только судьба, что гораздо выше бессмертных.
   Женщина. Красивая. Красивее многих. Красивее всех, кого Раманд встречал за свою жизнь, а он был во всех сторонах земли. Облачена в исконный наряд этих краев - легкий, свободный, откровенный. Ветер шевелил ткань, будоражил воображение. Он мог прикасаться к ней, а другие нет.
   - Это какая-то шутка? - ее голос был красив, но поломан волнением, самой гранью страха.
   Яревена смотрела на мужчину, здесь не было никого кроме него. Здесь не было никого кроме них. Ничего. Пустота. Изгнанный за черту лес, а все остальное - земля под пеплом, под обломками, под густой травой.
   Аркост.
   - Вы! - изрекла Яревена грубо. - Объяснитесь!
   Объясниться... Самому бы понять. Зачем ему человек? Только лишняя морока. Любого зверя Раманд бы мгновенно подчинил, с двуногими не все так просто.
   Сразу захотелось избавиться. Он взглянул на тень, что стелилась у него под ногами, та взглянула на своего хозяина в ответ. Последует ли приказ?
   Нет, он отверг эту мысль, и тень сомкнула все свои двенадцать глаз.
   - Имя.
   Яревена мгновенно озлобилась. Происходящее напоминало полночный бред. Нет возможности ни понять, ни быстро разобраться.
   - Имя, - снова прозвучал спокойный голос.
   Она металась, не знала, какое принять решение. Владыка, да? Может катиться прямиком в преисподнюю.
   - Да я лучше себе язык отрежу.
   Яревена извлекла из скрытой подкладки в широком рукаве туники несколько монет и рассыпала их у себя под ногами. Дешевый трюк, позволяющий уходить от неприятностей. Не всегда люди выражают отвращение неугодной лишь на словах, некоторым хочется причинить ей настоящий вред. Она кое-чему научилась за эти полгода. Монеты притягивают взгляд своим блеском, отводят глаза и позволяют незаметно скрыться.
   - Законы богов сильнее человеческих уловок, - произнес Раманд, продолжая рассматривать ее. Даже не моргнул ни разу. - Вас отдали мне, можете не тратить силы. Имя.
   Яревена дрогнула, когда хозяин Аркоста сделал первый плавный шаг. Он начал приближаться к ней. Она не двигалась с места, не в силах противостоять его взгляду. Только гордо держала голову, страшась будущего, которое не могла предсказать.
   Раманд знал таких. Он таких видел. Все наперечет. Нежная хрупкая оболочка, а внутри сталь. Хорошо. Никто кроме стали его не выдержит.
   - Что значит отдали? - горло сдавливало, и Яревена выталкивала из него слова.
   - Я призвал Свидетеля, и вы - ответ.
   Он стоял рядом. Он загораживал собой весь мир. Какие дурные глаза, а ей молиться некому! Слуги не молятся.
   - Свидетель, - Яревена старательно вспоминала это слово, разум отказывал в первые секунды.
   Вспышка. Она зажмурила глаза, на языке пересохло.
   - Постарайтесь примириться с этим как можно скорее, - подвел черту Раманд, пробегаясь по ней взглядом с головы до ног, - у нас с вами впереди долгое... сотрудничество.
   - От... отпустите.
   - Нет.
   Одно-единственное слово оборвало все внутри. Мысль, страшная, жгучая, болезненная, вытеснила из сознания Яревены все, включая ее саму.
   Вернувшийся призвал Свидетеля богов и вместо куницы ему послали ее?!
   - Вы - моя.
   - Нет, - она замотала головой и начала отступать, - нет.
   Она была жрицей, она купалась в огнях Пантеона, боги улыбались ей, и она танцевала для них. Они обманули ее, и она отвернулась от них, она по своей воле выбрала судьбу неугодной, она по своей воле держала изуродованные руки открытыми. Она никогда не сдавалась, она никогда никому не подчинялась. Она сама была себе хозяйкой...
   Свидетель.
   Слуга смертного. На привязи. Следовать везде и всюду. Смотреть только на него... Ни за что на свете! Что это за шутку придумали боги? Они уже наказали ее, второго наказания быть не может, не положено.
   Значит... судьба? Насмехается?!
   - Примиритесь, - шептал хозяин Аркоста.
   - Я скорее...
   - Нет уж, - он метнулся к ней, схватил ее рукой за подбородок и заставил смотреть на себя. - Вы мне нужны в целости. Вам предстоит наблюдать. В качестве компенсации я обещаю вас развлечь.
   Он отпустил ее, когда Яревена всерьез подумала вцепиться зубами в чужую руку. Она не собиралась себе вредить, она собиралась навредить ему.
   Она быстро ощупала себя. Браслетов на руках нет, ошейника нет.
   - Сережка, - подсказал ей Раманд.
   Она хватилась за мочки ушей. В правой оказался гвоздик, как она определила на ощупь. Маленький, аккуратный. Символ ее подчинения.
   Хотелось сойти с ума.
   Кошка - полуживой дух Аркоста - недовольно шипела под ногами. Видеть еще одну женщину на этой территории она не желала.
   Яревена не замечала хвостатую. В голове, как в клетке, бились мысли, смешивались в полном хаосе. Как это случилось? Почему? Как вернуть все за секунду до? Как снова оказаться перед Куоммой и выслушивать ее нотации, вместе с тем ловя на себе дурные взгляды всякого прохожего? Может, они и сглазили? Раз есть выворотень, осколок силы древних богов, возможно, существует настоящая магия проклятий. Ятолла сговорилась и решила сгубить неугодную худшим из способов.
   Даже когда она лишилась милости Пантеона, то не испытывала столь противоречивых чувств. А здесь... Быть Свидетелем богов не хуже, чем стать неугодной. Но отчего-то Яревене было дурно до темноты в глазах.
   Она проглотила подступившую к горлу желчь.
   - Что вы хотите? - задала вопрос, чтобы получить хоть какой-нибудь ответ. Объяснение, намек.
   - Ятолла теряет силы. Я хочу остановить это.
   Яревена выругалась.
   - В самом деле, вы реагируете так, словно вас в рабыню превратили...
   Как хорошо, что у него острая реакция. Раманд вовремя поймал руку, остро подточенные коготки метили ему прямо в глаза.
   Яревена смотрела на то, как он без усилий держит ее чуть выше запястья. Держит, не отпускает. Именно это ее отрезвило. Чернота и холод ее рук пугали всякого, никто в здравом уме прикасаться к ней бы не стал. Никто прикоснуться к ней и не мог... Его должно обжечь, ему должно быть больно. Терпит? Она пригляделась к хозяину Аркоста.
   Нет, просто не чувствует.
   Она вырвала руку и шарахнулась назад.
   - Какого черта...
   Прикоснуться к ней может только тот, кто поклоняется Отвергнутым. Таковых в Хаэссе не существовало.
   Раманд не считал нужным ни спрашивать, что с ее телом, ни обращать внимание на чужие изъяны. Какое ему до этого дело. Свидетель должен быть Свидетелем, если есть глаза, того и достаточно.
   Яревена тяжело дышала, сжимала челюсти, косилась на браслет на левой руке. Против собак хорошо помогает, а против людей не пойдет.
   - Успокойтесь наконец, - мягко произнес Раманд.
   - Сама разберусь! - рявкнула она в ответ.
   Он усмехнулся самым краешком губ. Прямо-таки волчица ему попалась. Рычит, скалится, нападает. Вот поэтому такому зверю и нельзя в храм, он не признает никакого подчинения. Раманд с удовольствием подумал, что 'сотрудничество' имеет шансы повеселить и его.
   - Я не согласна, - процедила Яревена.
   - Мне безразлично, но вы можете объявить об этом небу и земле.
   Она скрипнула зубами.
   Раманд ждал, когда она рычать по-настоящему начнет. Сколько энергии! В мирное бы русло направить, так цены не будет.
   - То есть выворотень... - начала говорить Яревена спустя продолжительное время. Разум начал прочищаться от эмоций. Мысли выстраивались, и она уже видела для себя выходы.
   - Милость, - коротко ответил хозяин Аркоста.
   Вот как. Значит, он проверил, позволит ли ему ятолла помочь ей. Если бы земля не признала его, то чудовище не полегло под его рукой. И дело тут не в силах. Будь он самым могущественным магом, сражаться на земле, которая тебя не принимает, невозможно. Никогда не победишь.
   - А я, значит...
   - Будете смотреть.
   Да. Роль у Свидетеля богов важная, но простая в исполнении. Она будет той, чью память считают боги, когда она придет в храм.
   Этот человек... вернувшийся изгнанник громко заявляет о себе. Владыка ятоллы. У Хаэссы нет Владык уже двадцать три года. За долгий срок не нашлось желающих связать себя с оскверненной землей. А этот захотел? Этот... тот самый. Наследник Аркоста и сын предыдущего Владыки. То-то Станья распиналась, люди такую кровь ни за что не примут. Но все это не касается бывшей жрицы, ей надо только сбежать отсюда.
   - Зачем вам Свидетель Отвергнутых? - спросила Яревена легким тоном и добилась желаемого.
   Лицо хозяина Аркоста изменилось. Тени замелькали с ужасающей скоростью. Она растянула губы в надменной улыбке. То-то же.
   - Что? - Раманд наконец посмотрел на ее. По-настоящему. Он ее увидел.
   Всем известно, что отчитываться следует правящим богам. К низложенным слово держать не ходят, они этого не достойны. Даже если сам хозяин Аркоста выбирает для себя Отвергнутых, те в делах Свидетеля не помогут.
   - Я бывшая жрица, я лишена милости Пантеона. Отдана Отвергнутым на услужение. Значит, и как Свидетель я смогу предстать только перед ними. Так зачем вам такая, как я?
   Раманд не смог найтись с ответом. Потому что услышанное заставило его растеряться. Подобное чувство посещало его еще реже, чем удивление. Такая палитра, вдруг проявившая себя спустя годы, не доставила удовольствия.
   - Что ж, значит, Отвергнутые.
   Пантеон не желает связываться с ним? Будь ятолла в немилости, край бы давно пришел в упадок. Но боги не оставили оскверненную землю, даже несмотря на то, какой вред она им причинила. Значит, дело в вине, что Раманд нес на себе. Он столь долго не молился Пантеону и отворачивался от всех его алтарей, что боги наконец наказали его ответным безразличием. И оставили работу на Отвергнутых, тем приходилось довольствоваться всеми объедками, что попадались под руку.
   - Вы так легко примете это? - бывшая жрица прожигала его взглядом.
   Неужели не получилось? Неужели не сбежать?!
   - Условия пока только такие, - Раманд не был намерен отвечать на вопросы. Он указал рукой на лачугу у себя за спиной. - Но долго терпеть неудобства вам не придется.
   Яревена закрыла глаза и осталась стоять на месте. Реальность не шла в сравнение с кошмарными снами Руи-Эхал, сны богини были гораздо хуже. Но они были понятны, а реальность - нет. Бывшая жрица, привыкшая понимать все действия богов, научившаяся предсказывать их желания и стремления, не понимала своей новой роли. Почему они решили испытать ее? И их ли это решение? Или колесница судьбы соткала узор, в который вплела легкой рукой имена смертных и бессмертных с одинаковым равнодушием?
   Неугодная еще раз коснулась сережки в мочке уха. Ничего не изменить.
   Хозяин Аркоста исчез с ее глаз. Яревена хотела бросить по ветру жестокие слова, дабы заставить того хотя бы споткнуться, но не стала. Не похоже, чтобы он ждал человека на своей земле, не похоже, что он был готов к этой встрече. Такой же заложник судьбы, как и все живущие в этом мире.
   Яревена взглянула на свои руки. Хозяин Аркоста их видел и ничего не сказал. Это с таким вот ей предстоит быть рядом? Сколько времени? Сколько времени она будет на цепи?
   Вырвать бы проклятую серьгу! Но хоть ухо отрежь, знак подчинения никуда не денется. Видоизменится, переместится. Ошейника только не хватало!
   Примириться, сказал он ей.
   Яревена двинулась с места. А ну как отрезать прядь смоляных волос и поджечь от них этот шалаш? За порчу чужого добра и сопротивление клятве, которая легла на нее тяжким грузом, накажут. Но что с того? Перетерпит, переживет.
   Она приблизилась к месту, которое домом называть язык не поворачивался. Вот какое обиталище ей назначено при службе человеку. Паутина в каждом углу. Просевшие ступени на пороге. В окна сквозь завесу из пыли ничего не видно. Открыла с трудом тяжелую дверь, в которой зияли щели толщиной с палец, и переступила порог. Невольно задержала дыхание, страшась пустить в легкие запах медвежьей берлоги, но опасения вышли напрасные. Дурным здесь не пахло. Нутро лачуги выглядело чистым. Здесь ничего не было. Кресло да возле правой стены под крохотным окошком, не способным пропускать внутрь дневной свет, деревянная лавка. Даже для ребенка маловата.
   Яревена уселась на нее. Кресло, надо полагать, хозяйское.
   Она пробормотала ругательства себе под нос. Попробуй тут примириться.
   Он пообещал развлечь! Смех да и только! Под гнетом хлеб и зрелища отдают мертвечиной. Надо во что бы то ни стало добраться до Отвергнутых, расспросить их. Долг богов отвечать на вопросы смертных. Пусть хоть они объяснят...
   С этой мыслью Яревена уснула. То ли ритуал отнял силы, то ли душе нужен был покой.
   Вечером, сидя в кресле, Раманд прислушивался к мерному дыханию женщины. По всей видимости, всю ночь проспит.
   Значит, Отвергнутые. Его кровь пролилась на их алтарь в храме. Выходит, никакого лишнего шума не поднялось, даже немного обидно. Жителям ятоллы встряска на пользу только.
   Пусть будут низложенные. Не ему спорить. Перед Пантеоном он в ответе. На нем грех, который никуда не денется, не смоется и не забудется, у того преступления нет срока давности.
   Может ли происходящее иметь тот же исток, быть отголоском прошлого? Нужно посмотреть на магическую жилу. Времени у Владыки не так уж и много. Он открыто заявил, что справится, он пообещал ясмиру такое, за что весь столичный двор тут же обозвал его выскочкой. Дружбы и так никто не водил, а теперь презирать начали. И удивлялись, почему повелитель поверил и позволил. Высшую милость нужно оправдать, даже если придется все силы истратить. Иначе ждет прилюдная порка. Ясмир все свои слова выполняет.
   Раманд поднялся на ноги, взял с единственной полки битую с одной стороны чашу, в таком доме ничего целого быть не может. С ней бесшумно вышел во двор и уселся пред домом, послушав ветер. Зачерпнул рукой горсть земли вместе с травой и положил в чашу. С пальцев сорвалась искорка и подожгла содержимое. Он дал ему как следует разгореться, после чего вдохнул в себя терпкий дым. Ритуальным ножом разрезал обе руки от локтя до кистей. Кровь потекла в землю. Связь пробудилась. Трава проросла, потянулась, вонзилась в раны, переплелась с венами. Боли он не испугался, эта спутница была с ним так долго, что они успели хорошо узнать друг друга. Раманд знал, как приглушать ее настойчивость.
   Он стал единым целым с Аркостом и всей ятоллой. Внутри нее, в самой глубине, текла магическая жила, словно полноводная река. Яркая, жаркая, сильная. Она резала глаза. Она полыхала так же, как полыхает лава, излившаяся на поверхность. Ее свет был насыщен и красив. На полупотухшую свечу не похожа, значит, не так уж и слаба, но что-то делается с ней. Как будто спит жила, а не живет.
   Раманд разорвал связь и посмотрел на кошку, сидевшую подле него.
   - Я готовился к чему-то более грандиозному. Зря?
   Дух смотрел на него не мигая, и в глазах читалась тревога.
   - Хорошо, я понял.
  
  §§§
   Яревена заворочалась, неохотно выползая из сна. Мягкая перина баюкала нежным облаком. Разлившаяся по телу леность препятствовала даже тому, чтобы открыть глаза. Подозрительно сладко спится после мученических снов-то богини...
   Призыв. Подчинение. Чужой дом, не собственный.
   Неугодная резко распахнула глаза, взгляд уперся в высокий некрашеный потолок. Она рывком поднялась.
   Перина. Не лавка, а кровать. На нее одну, невысокая, но добротная. Отдельная комната за тоненькой дверью, тревожимой в петлях сквозняком. Яревена потрясла головой, разгоняя остатки сна. Как все изменилось! Она же не проспала, как царевна из сказки, несколько месяцев?
   Спустила ноги с кровати и встала. Бесшумно приблизилась к двери, приложилась к ней ушком. Ничего. Тихо-тихо. Отринув сомнения, Яревена распахнула дверь и тут же очутилась в той самой комнате, в которой уснула. Дом позаботился только о гостье, определил ей отдельный угол. Это же место так и осталось передней, гостиной, и вообще второй спальней. Комната пустовала, но было заметно, как потолки взлетели ввысь. Пространства стало больше. Завидные силы у хозяина Аркоста, раз так быстро восстанавливает все на своей земле. Но ни кровати, ни лавки здесь не появилось, все то же кресло. Выходит, не так уж безжалостен объявившийся Владыка, раз единственный угол за закрытой дверью отдал ей? Яревена должна была отыскать в нем что-то хорошее, в нем и в этом доме.
   Она сделала шаг из своей комнаты, разъяренная кошка бросилась ей под ноги.
   - Чертов дух! Не в ладах с собственным рассудком?! - вскрикнула неугодная.
   Тот шипел и гнул спину. Тощий, а такой злой. Один пинок хребет переломит.
   - Я тебя... - Яревена сделала вид, что замахнулась. Кошка прижала уши и начала пятиться задом. - То-то же, а лучше бы вообще вон пошла.
   Дух изобразил полное презрение. Это его земля, никуда он не пойдет.
   На каких только силах продержался двадцать три года здесь один? Духи без хозяев обречены на долгую и мученическую гибель. Они не могут к магии обратиться, они даже есть не могут. Должно быть, крылся где-то под полой, да издыхал себе день за днем. И надо же, дождался!
   - Полагаю, купальни нет, - рассудила Яревена и вышла из дома.
   У порога прямо на ступенях обнаружились тазы с чистой водой, уже прогретой утренним солнцем. Это немного примирило с действительностью, какая-никакая забота.
   Умывшись и кое-как пригладив взъерошенные волосы, Яревена выдохнула.
   - Ну и где он? Никак ушел?!
   Вездесущая кошка фыркнула за спиной и принялась вылизываться с самым независимым видом. Уж ей-то известно, где хозяин, она чует его, но человечке ничего не скажет.
   - Ну точно, послушная сука на поводке, - Яревену смешило собственное положение.
   Взять бы хозяина Аркоста за шкирку и прополоскать головой во всех тазах по очереди!
   Выйти с земли без разрешения Свидетель не может. Нет, право, с богами куда проще иметь дело. Они не могут посягать на волю смертных, а здесь эту волю даже негде проявить.
   Яревена подергала себя за мочку уха. Сережка впивалась в плоть крепко, не вытащишь. Надо что-то придумать, как-то разорвать эту связь. Может быть, тоже подобно кошке броситься на своего нового хозяина и расцарапать ему лицо? Он не стерпит, вышвырнет за порог, а только это и надо.
   Она поежилась. Не от дурных мыслей, а от странного ощущения. Обернувшись по сторонам, она обнаружила сидящего на нижней ветке молоденького дерева ястреба. Птица впивалась в нее черными глазами, сжимая в своих когтях добычу. Разодранная туша не оставляла возможности понять, что за зверя поймал охотник. Птица вернулась к своей кровавой трапезе. Бывшая жрица, скривившись, отвернулась.
   Примириться с ролью Свидетеля быстро она не сможет, но исполнять навязанный долг придется. Никуда не денешься. Осмотреться бы.
   Яревена начала с яблони, что бросалась в глаза. Единственное по-настоящему живое дерево здесь. Она подошла к нему, то само опустило к ней ветку с сочными плодами. Один из них упал прямо в руки. Краснобокий, крепкий. Яревена попробовала. Вкусно.
   Если бы хозяин Аркоста опоздал на месяц-другой, здесь бы ничего не осталось, а дух бы исчез.
   Яревена не знала тех времен, когда об этом Доме говорили без содрогания. Давно уже никто не вспоминал красивейшее поместье с лигами принадлежащей ей земли. Здесь должен быть фруктовый сад и виноградники, птичник и загоны для лошадей. Но ничего не осталось. Все сгинуло.
   Бывшая жрица всегда оставалась равнодушна к Домам. Вся ее жизнь проходила в жреческом ордене, куда ее отдали, не дождавшись исполнения года жизни. Об окружающем мире за стенами храма долгое время Яревена лишь слышала. Потом подросла и получила право выходить наружу. Прогулки не прельщали ее. Храмы и алтари завораживали больше, рядом с ними было тихо... Оттого гуляла она мало и редко, а Аркост уже считался проклятым местом, и она к нему не подходила. Ее не коснулись дела смертных, когда те пошли против самих богов. Аркост, Минра и другие Дома, окружавшие город, были для нее все равно что мифы, если бы не поручения старших жриц, она бы даже ни с одной городской улицей толком не познакомилась.
   Истинный кошмар для всей ятоллы был для Яревены лишь отголоском. Все равно что издалека слышать пожарный колокол. Знаешь, что случилась беда, но пути с ней не пересекаются. А потом Аркосту была дарована тихая смерть, по мнению многих, несправедливая. Эта земля породила безумцев.
   Под ногами пробежала крыса. Яревена, ничуть не боясь, проследила за хвостатой взглядом, та унеслась далеко и затерялась в высоком разнотравье да буреломе, что еще оставался вне центра земель Аркоста. Заприметив еще одну, Яревена пошла вперед. Хвостатые мелькали серыми шкурками в зеленой траве. Потеряв из виду и дом, и тропу, что вела к нему, неугодная с запозданием обнаружила себя посреди глубокой чащи.
   Остановилась, осторожно поглядывая на сгустившиеся от широких деревьев тени, прислушиваясь к шороху, да ежась от царившей здесь прохлады, редкости для южного края. Крыс вокруг становилось больше. Каждая что-то несла в острых зубках и точно знала, куда бросать. Яревена приблизилась к месту паломничества и увидела небольшую яму, в той были сотни белых копошащихся червей. Бесшумные, жирные, они лезли друг на друга и давили. Бесконечное шевеление отвратительной массы не позволяло отвести взгляд, обманывало чувства и казалось, будто мерзкие существа ползают прямо по коже...
   - Поводок все-таки длинноват, - раздалось за спиной, и Яревена почувствовала на своих плечах чужие руки.
   Попыталась вырваться, но удерживали ее крепко.
   - Что вы тут делаете? - строго спросил Хозяин Аркоста.
   Яревена поводила глазами от него до ямы. Меж двух огней. Отвратительный расклад.
   - Что вы себе там выдумали? Думаете, я вас туда сброшу? В самом деле, кем я предстаю в глазах окружающих?
   Как она сразу же рассудила, хоть ее и обещали развлечь, пока что развлекается только он сам.
   Раманд отпустил неугодную и заглянул в яму. Она следила за ним с таким напряжением, что впору было чувствовать себя неловко. Но он позабыл, как это делается.
   - Вы же жрица, сколько угодно раз бывшая, должны знать, что это за ритуал.
   Сказав это, Раманд развернулся и пошел обратно. Яревена снова посмотрела в яму.
   - Очищение? - она бросилась его догонять. Все же хозяин земель хоть и шел медленно, но шаги имел широкие. - Это очищение?
   - Именно. Если вы думаете, что там на дне человеческие кости, то ошибаетесь. Или подобное бы больше подходило мне и общему антуражу?
   Яревена опустила ресницы, скрывая мысли.
   Ритуал очищения земли имел неприглядный вид, но отличался эффективностью. Земля, надолго оставленная без хозяина Дома, продолжает жить обычной жизнью. Прорастают сорняки и умирают животные, ветер и подземные воды разносят различный сор. Во всем надлежит навести порядок, лишнее уничтожить. Сейчас яма небольшая, ритуал только начался. Крысы сносят в яму все, что могут унести. Когда потребуются силы побольше, можно использовать сов. Остальное ляжет на хозяина.
   - У меня две тысячи вопросов, - упрямо заявила Яревена.
   - Надеюсь, не ко мне, - бросил Хозяин Аркоста.
   - К вам половина.
   Вторая половина к богам. Неугодная с наслаждением вытрясет из бессмертных души. Даже если они не виноваты, даже если не в их силах что-либо исправить. Надо же на ком-то гнев сорвать.
   - Даже на нее не буду отвечать, - тем временем последовал ответ.
   - Вы нелюбезны, - поджала губы бывшая жрица.
   - Меня не успели воспитать как положено.
   Раманд без стыда признавался в этом себе и окружающим. Двадцать три года назад сколько ему было? Десять? Своего точного возраста он не помнил, но он не видел родную землю много дольше, чем жил на ней.
   При приближении к дому, его с радостью встречала кошка. Так и льнула к руке. Яревена посмотрела да подумала, что если он попытается вот так ее приласкать, она все же укусит.
   - Скажите хоть имя свое, - ей не хотелось спрашивать, но приходилось.
   - Вы вчера мне в этой малости отказали.
   Какой злопамятный!
   - Яревена.
   - Раманд.
   - Вы действительно наш Владыка?
   - Если я действительно Владыка, вы не можете задавать мне вопросы.
   Ей не понравилось поворот в разговоре. Ловко. Ему есть чем прикрыться, и он знает, как правильно этим воспользоваться. Яревена нахмурилась.
   - Обычно свое право доказывают.
   'Красива, стерва', - подумал Раманд. Ничто ее не портит, даже гнев. Напоминает грозу. Когда она разозлится по-настоящему, должна походить на бурю. Захотелось увидеть. Как правило, все шальные мысли, пришедшие в голову, Раманд исполнял ради собственного удовольствия. Окружающие в таких случаях лишались покоя и переставали считать его разумным человеком.
   - Я долго пробыл вне родной земли, утратил некоторые знания, - ответил он.
   - Это не знания, это разумное поведение и элементарный этикет...
   - Проводите меня в город. Мне интересно, как он изменился.
   Яревена осеклась. Вот как. Значит, собирается говорить только о том, о чем сам считает нужным. Похоже на Владыку.
   - А отказаться у меня есть право? - она решила заупрямиться назло.
   - Есть, - легко ответил ей Раманд, - но мне показалось, что вам здесь не очень нравится находиться.
   Что за?.. Каков! Так легко играть словами!
   Конечно, ей пришлось согласиться сопровождать его, потому что в Аркосте быть не хотелось. Но и идти с ним тоже. Из двух зол выбрала меньшее.
   - Переоденьтесь хотя бы, - заявила Яревена крайне недовольным тоном.
   Раманд осмотрел себя. Пожалуй, в город являться в таком виде действительно не стоило. Весь в пыли и грязи. Лазанье по самым укромным уголкам Дома не осталось бесследным.
   Яревена осталась ждать снаружи, но в одиночестве пробыла недолго. Внимательно осмотрела наряд хозяина Аркоста - штаны да рубаха, цвета на грани черного. Она рядом с ним напоминала павлина.
   - Следите за мной, - Раманд скорее просил, но тон голоса все равно звучал резко, - я не всегда внимателен к несущественному.
   - Если вас назначили Владыкой, вы должны были представать перед глазами ясмира, - она нашла за что уцепиться, - неужели не привыкли держать себя подобающе?
   - Не привык, за что меня не раз осуждали.
   Яревена покачала головой. Если ни столица, ни двор правителя не перевоспитали, то всем окружающим даже думать не стоит.
   Предвосхищая занимательную прогулку сквозь лес, Яревена уговаривала себя во что бы то ни стало сохранять спокойствие и проявлять терпение. Ее усилия оказались напрасны, нижний город явился перед глазами быстрее возможного.
   - Я наладил одну из троп, - пояснил Раманд, приметив волнение своей спутницы.
   - Уже?
   - Так будет удобнее и мне, и вам.
   - Удобнее? - изящная бровь надломилась, выражая презрение. - Возвращаться к хозяйской ноге?
   Хозяин Аркоста сощурился, посмотрев на небо. Солнце заполнило его, даже глазам было больно. Поэтому он перевел свой взгляд на спутницу. Яревена держала руки сложенными на груди. Золотые браслеты вторили своим блеском ее горделивости - немного наносной, все же она еще напугана произошедшим. Напряжение в ней усилилось, стоило ему начать надвигаться на нее. Как и в первое мгновение встречи, она не сдвинулась с места, а лишь делала спину прямее, доказывая самой себе, что не отступит ни под каким давлением. Она чуяла скрытую опасность от этого человека. Он был не намного выше нее, но каким-то образом заслонял собою все вокруг. Неугодная снова не могла отвести взгляд.
   - Яревена, - заговорил Раманд очень тихо, остановившись в преступной близости от бывшей жрицы. Он уловил ее сдержанное дыхание, - если вы свободного нрава, то мы выберем немного иные части моего тела, к которым вы сможете регулярно возвращаться...
   - Что вы!..
   - ...если же нет, то давайте изобразим благовоспитанных людей и соблюдем формальности в нашем с вами общении. Предположите хотя бы на секунду, что я серьезно недоволен тем, что мне подсунули не послушную пичужку, а подколодную змею.
   Раманд внутри себя улыбался в предвкушении. Ох, как себя сдерживала бывшая жрица! Изо всех сил! Выцедила весь воздух из легких сквозь намертво сжатые зубы. Роль проводника для нее не лучше роли Свидетеля. Все одно - она его служанка. В самом деле, это же огромная разница - служить по своей воле или по указке довлеющей над головой силы.
   - Я изображу, - пообещала Яревена тоном, сулящим проклятия.
   Раманд довольно элегантно поклонился в ответ. Неугодная круто развернулась на пятках, мазнув кончиками волос по его носу, и пошла вперед.
   Нижний город отличался хитросплетением улиц, узких и жарких. Все здесь было нагромождено друг на друга. Жилые и торговые дома смешивались, стояли рядом, либо были одним и тем же зданием. Лавки не имели определенного для себя места: наподобие восточных базаров хозяева раскидывали свои лотки где придется и громкими голосами завлекали к себе покупателей. Мимо одних народ проходил, не оглядываясь, у других толпился и теснил друг друга локтями. Гомон перекрывался грохотом груженых телег и стуком лошадиных копыт. Слышалась ругань стражей с пьяницами и мелким жульем, пытавшимся обмануть своими мудреными играми каждого встречного. Здесь вообще говорили громко, растрачивая себя и силы на разговоры. Здесь мало кто смотрел на незнакомцев. Разве что молодые девицы обращали внимание на пошив наряда Яревены, выявляя изящную работу не подвальных швей, а грамотных мастериц. Раманда никто не замечал. Он скользил мимо всех людей, мимо толпы, легко, ловко, не делая ни единого неверного шага, умудряясь ни с кем не сталкиваться даже на переполненных улицах и площадях. Он ни на кого не смотрел, или же так казалось. Во взгляде темных глаз не было отражений, будто за этими самыми глазами ничего на самом деле тоже не было.
   Яревена немного испугалась своих мыслей.
   - Наша прогулка будет долгой?
   - Вам теперь некуда торопиться, - последовал нескорый ответ.
   Бывшая жрица скрипнула зубами.
   - Я помню, вовсе не обязательно напоминать...
   - Это не напоминание, просто отвлекитесь от своих забот. Вроде бы все только об этом и мечтают, - рассуждал Раманд, пытаясь хоть один из уголков нижнего города возродить в своей памяти.
   Ничего. Даже неясно, в какой стороне произошла та самая пресловутая встреча с леопардом. Что-то было знакомо, но как картинка, которую множество раз пересматривал. По-настоящему в памяти нет, лишь образ запечатлелся перед глазами.
   - После четырех часов шатания под солнцем люди мечтают об отдыхе и глотке холодного чая.
   Раманд остановился и взглянул на свою спутницу. Он забывал, что люди вокруг него слабы и быстро устают. Яревена на самом деле выглядела утомленной, даже жемчуг в волос как будто потух.
   Раманд вернулся на одну улицу назад, получив выговор от бывшей жрицы себе в спину за бестолковые метания. Здесь он легко отыскал нужный дом. Таких мест в Хаэссе спустя двадцать три года найдется немного. Путеводные звезды, не сгоревшие за бесконечно долгое время.
   Войдя внутрь, Раманд убедился в собственной правоте. Все вокруг прежнее. Даже столы остались на своих местах. Этому чайному домику было две сотни лет, что ему два десятка. Хозяин Аркоста выбрал самый дальний стол и опустился на тонкую циновку возле него.
   Яревена, немного сбитая с толку, присела напротив. Судя по всему, ее спутник более не собирался растрачиваться на жесты, пояснения, пожелания и прочее. Пришлось самой звать девчонку-служащую и заказывать еду и напитки. Она покосилась в сторону Раманда, но тот покачал головой.
   - Вы отвыкли от юга? Забыли, как легко здесь получить обезвоживание?
   - Не волнуйтесь за меня.
   Яревена фыркнула. Она и не думала волноваться об этом... этом... Пусть падает в обморок, она сбежит, даже не позвав никого на помощь.
   Ела и пила она ему назло, потому что у самой весь аппетит оказался испорчен. Раманд выражал безмятежность, доступную разве что дневному небосклону. Скользил взглядом по сторонам, ничему и никому не придавая значения. Даже когда он увидел держателя дома, то ничего не почувствовал, пусть и встретил знакомое лицо. Старик, к которому он забегал запыхавшимся от вечной беготни мальчишкой, притягивал взор. Кто-то из прошлого, кого он не забыл. Почему он его не забыл? Вот Гаяра о себе ничего не оставила.
   Раманда не узнавали. Его трудно узнать, даже если вглядываться. А когда он не хотел, то никто и вовсе не мог рассмотреть его лица. Он выделялся разве что одеждой на фоне местных, но и тому любопытствующие не отдавали долгого внимания.
   Бывшая жрица забавляла. Она злилась, и, как он полагал, когда это злость станет настоящей, то круто возьмется за своего хозяина. Нужно быть готовым. Такая может и кинжал между ребер вогнать, и стакан воды с ядом подать.
   - Вы готовы продолжить нашу прогулку? - спросил Раманд спустя время.
   - Я готова отвести вас туда, где вы пропадете пропадом, - ответила Яревена с улыбкой.
   Он согласно кивнул и поднялся. Ей руки не подал, да она и не ждала.
   Теперь хозяин Аркоста выразил желание попасть в верхний город. Неугодная знала окольную дорогу, по той можно бы прийти незаметно, обойтись какое-то время без шепотков за спиной, но она не выбрала ее. Она выбрала ту, что вывела их на обозрение всем. Бывшей жрице было это не впервой, зато самоназванному Владыке пришлось идти под тяжелыми взглядами жителей. Нижнему городу не дано участвовать в выборе власти, в отличие от верхнего. Поэтому, если тамошние и знали о ком-то, кто объявил себя на столь высокий пост, то приняли это как нечто разумеющееся. Здесь же все было не так.
   Здесь не было гвалта и толп, суеты и забот. Жизнь здесь существовала в другом ритме. Поэтому и людям было дело до того, кто ими собрался править.
   Раманд шел как лев, а гиены скалились со стороны. Они знали, что их больше, но они боялись кинуться вперед. А грозный хищник даже не смотрел на ощеренные пасти.
   Здесь он попросил провести только по определенным улицам. Главную городскую площадь, ратушу, казначейство, главный пост стражей он рассмотрел внимательно, уделив им время. Храмы и алтари не подверглись такому тщательному ознакомлению. Угадать эмоции хозяина Аркоста являлось непосильной задачей. Странный взгляд. Не пустой, не бессмысленный, но полностью непроницаемый.
   Яревена постаралась дать себе зарок вообще не разбираться в этом человеке. У всего есть срок. Раз уж он Владыка, то беды от ятоллы должен увести как можно скорее, иначе в его роли нет никакого смысла.
   Что до остального - будь как будет. Вреда Свидетелю он причинить не может. Она будет держать ответ перед богами, пусть и Отвергнутыми, сила связавшей их всех магии укрывает Яревену от всех злодейств того, кто провел ритуал призыва. Иными словами, того, кто должен будет открыть свою память бессмертным, смертные тронуть не могли и пальцем. Намерения вернувшегося изгнанника ясны. По крайней мере, на первый взгляд, но даже если он и задумал что дурное, она за этим будет наблюдать лишь со стороны. Пусть делает что хочет, она скрепя сердце исполнит роль и избавится от оков.
   И задаст трепку на этот раз уже Отвергнутым. Те должны знать, какова она в гневе. Пантеон вот с недавних пор знает.
   - Отведите к воде, к которой можно подойти, - попросил Раманд.
   Яревена провела его до парка. Их появление приравнялось к пришествию тигров в сад с павлинами. Вот уж о чем точно будут говорить обе части города, так о том, что неугодная и вернувшийся прогуливаются парой по местным красотам. Это еще долго с уст не сойдет.
   Раманд подошел к каменной ограде пруда, вода в котором не исчезала под вечно палящим солнцем только благодаря магии, склонился и коснулся ее поверхности.
   - Погода изменилась?
   Это было его манерой в моменты сосредоточенности. Говорить резко, быстро, отрывисто и только по сути. Яревена всегда полагала, что люди должны научиться говорить поменьше, но, столкнувшись с подобной чертой, она чувствовала, как ее коробит.
   - Нет. Поэтому и выворотня не ждали. Из всех бед только свечи в храмах Пантеона мерцают, да знаки богов не греют с прежней силой.
   - Но боги приходят? - Раманд отвернулся от воды.
   - Приходят, конечно. Вся ятолла им поклоняется до единого, к Отвергнутым лишь я отношусь.
   Раманд посмотрел на своего Свидетеля. Она легко говорила. Ни намека на боль и страдание ни в тоне, ни в жесте. Разве она не наказана Пантеоном? Раз ее отдали низложенным, значит, больше не желали принимать как свою служительницу. Для жрецов это конец. Это унижение и стыд, клеймо, не на теле, а на душе. От него не отмыться и о нем не забыть. На теле клеймо он видел, а вот что с ее душой? Может, за то и отлучили от алтарей, что нет ее?
   - Но приходят не быстро, - продолжила Яревена свой ответ, не догадываясь о его размышлениях, - как в холодную воду входят. Поэтому бывают реже, чем все привыкли. Оттого ко мне и забегали, - усмехнулась она жестоко.
   - Кто?
   - Местные.
   - Зачем?
   - Затем, что беды сопровождают жизнь любого смертного, а мы, люди, в силу краткости своей жизни желаем иметь немедленное спасение. И когда Пантеон позволяет себе капризы, Отвергнутые уже не кажутся такими уж неприятными.
   Это была мысль, доставляющая Яревене несказанное удовольствие. Всю свою жизнь посвятив Пантеону, она никогда не задумывалась о низложенных. Отвергнутые были не ее заботой, все жрецы таковы. Судьба богов переменчива, сегодня на вершине одни, а завтра другие, жрецам полагается продолжать свою службу только тем ликам, которые проявляются над кругом огней. Бессмертные одни или другие - неважно, боги это боги.
   Люди были куда менее справедливы. Хаэсса в особенности. Вся ясса и ее ятоллы делились на тех, кто поклоняется разным алтарям. Только Отвергнутым кланяются в десятки раз меньше, но есть верные души, которые чтут традиции, или те, кто делает особенный выбор. В Хаэссе же низложенные равнялись чуть ли не скверне, чуть ли не Запретным! Тем самым, чьи имена произносить даже про себя - кощунство. Опасные слова никто и не говорил, но мысли, взгляды... Однако, стоило Яревене изменить свою судьбу, как нашлось множество тех, кто тут же позабыл свои клятвы и отверг все слова. Не одна Машани такой была.
   Раманд пригляделся к своей спутнице с новым интересом.
   - Как вы им служите?
   Яревена, склонив голову набок, улыбнулась, блеснув ровными белыми зубками.
   - С усердием.
   - Я был в храме, там давно не протирали пыль.
   - Пыль низложенных заботит в последнюю очередь. Да и в самом деле, разве можно представить, что я в одиночку способна поддерживать целый храм? У меня вина не хватит на все алтари, а если вычищать паутину из каждого угла, так мне и до конца десятилетия не управиться.
   - Если вы нечто подобное заявляли Пантеону, то я понимаю, почему они от вас избавились.
   Яревена рассмеялась. Смех был красивый. Красивее, чем у Гаяры. Неудивительно, что окружающие на них стали смотреть еще больше, чем до этого. Раманд все видел, всех чувствовал. Он играл уже в гораздо меньшей степени, чем в свой первый день здесь, но все же. Окружающие его забавляли.
   - Храм Отвергнутых без меня вовсе стоял запертым, - заговорила неугодная, - я открыла его двери и окна, и если вы в нем были, то заметили, что ступени под ногами не рассыпаются. Большего низложенным не нужно.
   - Это вы так решили? - уточнил он.
   - Разве я бы могла?
   Да, могла бы. Раманд в первый раз встречал такую дерзкую особу. Ее бы в столицу, под темные очи ясмира, вот уж правителю бы радость была. А то у него уже оскома от подхалимов да льстецов.
   - На все воля богов, - изрекла дерзновенная без капли почтения. - Я предложила им нечто большее, чем ритуальное повиновение. Это дозволено Пантеону, потому что правящим богам дозволено все. А тем, кто остался за чертой круга огней, достается слишком мало.
   - И вы стали посредником, - произнес Раманд.
   - Догадались?
   - Встречал таких, как вы.
   Яревену это застигло врасплох. Он надеялся на то, и получить желаемое оказалось приятно.
   - Что значит встречали? Кто еще?.. Где?! - выкрикнула она.
   Ее вера в собственные силы шаталась как неопытный гимнаст на шесте.
   - Мир огромен, и я успел его обойти, - изрек Раманд. - Вы не единственная неугодная и не единственная, кто изыскал для себя способ исказить наказание.
   Он бы добавил кое-что еще, но не стал. Не хотел воспевать ее самолюбие.
   Он видел разных. Видел тех, кто входил на плаху с гордо поднятой головой. Знавал тех, кто не раскрывал рта, когда к нему прикладывали раскаленное железо. Кто не сдавался и шел только вперед. Разных. Но никогда настолько своевольных и свободных. У всех есть оковы. У неугодной их не было. Хоть тысяча гвоздей в нее воткнется, хоть вся ее кожа станет черной, она все равно будет улыбаться в ответ.
   Неугодную тем временем постигло такое разочарование, что она оставалась на месте, даже когда Раманд пошел вперед. Должно быть, она гордилась своей задумкой. Ведь так уж повелось с начала человечества, что правящие боги исполняют желания смертных в ответ на их верное служение. Отвергнутые же были лишены этой могущественной силы, но даже за кругом огней они оставались богами. Жили в другом мире и могли несравненно больше, чем простые смертные. Яревена взялась за то, чтобы осуществлять желания самих низложенных, используя при этом людей, которые до Пантеона достучаться не могли. Иногда нет времени ждать перемены в настроениях правящих, и люди бежали к Отвергнутым, готовым на все.
   - В самом деле, выглядите так, будто расплачетесь сейчас, - проговорил Раманд, когда бывшая жрица наконец поравнялась с ним.
   - Скольких вы видели? - ее душу прожигало насквозь. Ей и в голову не приходило, что есть кто-то похожий.
   - Двоих, - ограничился спутник ответом.
   - В целом свете?!
   - На своем пути сквозь него.
   - Тогда это немного, я могу и дальше позволить себе гордо поднятую голову.
   - Вы не наполнены гордостью, вы преисполнены гордыней.
   Яревена вспыхнула. Те же самые слова она слышала от других жриц, когда совершила свое деяние. Они просили ее опомниться, просили прийти в себя. Они хотели заставить ее склониться перед алтарями Пантеона и семь дней, не разгибая спины, вымаливать у богов прощение. Она отказалась. Она отказала им всем. Лучше стелиться под Отвергнутых, чем под тех, кто избалован силой и могуществом. Кто забыл свою роль, кто не исполняет своих ответных клятв. Такие боги были Яревене не по нраву. Как жрица, она не имела права так мыслить, а она мыслила и говорила, отвечала ударом на удар.
   - Ну, а вы? - она решила отвлечь себя и все же немного влезть в душу того, кто повесил на нее могущественную клятву.
   - Что я? - поглядел на нее Раманд.
   - Чем преисполнены вы? Храбростью? Раз уж в одиночку пошли на выворотня.
   - Храбрость для этого не нужна, нужна лишь сила, - ответил он легко.
   Раманд испытал нечто вроде радости, поняв, что со стороны бывшей жрицы нет ни вопросов, ни лишних слов. Ему нравились люди, которые больше молчали, чем говорили. Таких он встречал редко.
   Яревена продолжила водить его по городу. Город походил на все города, в которых Раманд бывал за эти годы. Когда изучил в лицо весь мир, все кажется похожим друг на друга. Потому что основа у мира едина.
   Она-то и кидала смертным под ноги заботы так же легко, как и радости. Судьба все припомнила.
   - Эй, порченая кровь!
   Хозяин Аркоста знал, что это несется в его спину, но оборачиваться не стал. Яревена рядом лишь немного нахмурилась, но даже шага не замедлила. Какая умница.
   - Вот ублюдок, ну и кем ты себя возомнил, что расхаживаешь тут свободно?
   Ему все-таки преградили дорогу. Бывшая жрица тут же отступила в сторону, покручивая между пальцев те самые золотые монетки. Это на хозяина Аркоста они не подействовали, а на других очень даже, она ловко исчезла с их глаз. Раманд оценил и выдержку, и скорость решения. Разумно, зачем неугодной участвовать в чужих неурядицах. С ее статусом лучше от всего держаться в стороне, а он выставил ее на обозрение всего города, поставив рядом с собой. Даже хорошо, что она умела отводить от себя чужие взоры.
   - Я к тебе обращаюсь, - перед глазами кто-то появился.
   Раманд его не знал. Или не помнил, как и нынешнюю хозяйку Минры. Он их всех забыл. Забыл в ту пору, когда память была развернувшимся в душе и разуме ядом, кипящим котлом. А потом, когда все прошло, вспоминать их не требовалось. Они не нужны хозяину Аркоста и Владыке ятоллы. Ненужное он исключал из своей жизни и убирал с дороги.
   - Если ты желаешь драки, то атакуй, - проговорил Раманд тихо. Он так говорил всегда, когда желал привлечь особое внимание и загнать страх в позвонки собеседников. - Если хочешь просто лаять, то отойди в сторону, я не люблю, когда мне преграждают путь.
   У неизвестного за спиной нашлась поддержка, люди выстроились двумя рядками. Услышанные слова поселили в них неуверенность. Они воззрились на предводителя, тот оказался глуп, потому рассмеялся.
   - Смотрите, какой борзый, - продолжил он оглашать на всю округу с крайним раздражением. - Ты явно забыл свое место. Ясмир, говоришь, тебя помиловал? Ну, это еще выяснить надо.
   Ятолла не хотела в это верить, вот и не верила. Права неугодная, люди легко меняют приоритеты, когда им что-то не по нраву.
   - Аркост, - тот, кто так и не представился, сплюнул себе под ноги, - почему ты не всадил нож себе в живот? Почему ты жив? Весь город, все Дома против твоего существования, а ты смеешь являться. Да так громко.
   - А разве я намерен угождать вашим желаниям? - Раманд уже всех изучил, даже тех, кто подошел со спины, но выдерживал длинную дистанцию.
   Ни черта не могут. Прежде чем лезть на серьезного зверя, стоит изучить его повадки. Выходит, тут не только ятоллу спасти надо, но и воспитанием местных заняться. Распустились вдалеке от столицы, забыли твердую руку Владыки.
   - Мразь! - взвился тот. У представления появлялось все больше свидетелей. - То, что ты не сдох, должно быть ошибка богов. Они не захотели прикасаться к тебе и не избавили от тебя землю. Я не побрезгую. Я заберу твою жизнь.
   Раманд ждал продолжения яростной тирады. Бесталанная игра на публику ему не нравилась никогда, а подобное он считал и вовсе позорищем. Городские останавливались по разные стороны улицы, держали расстояние. Далеко не все были в довольстве от происходящего, но разбушевавшегося останавливать не спешили.
   Вот как. Значит, не из простых, один уровень с Аркостом. Оказывается, Дома растеряли свою честь за прошедшие годы.
   - Если ты вдруг забыл, то я представляю Дом Ясха. Я - наследник, Круо, - гордо выпятил грудь наглец. Высокий, широкоплечий, сильный уже просто от природы, он был рад довлеть над своим врагом. - Твой отец забрал силы у моей семьи в тот проклятый день. И я требую поединок. Я имею право спросить с тебя старый долг, порченая кровь.
   Шепот, шепот. Шелест удаляющихся шагов тех, кто не хотел дальше слушать. Поспешные движения тех, кто еще оставался, покрывали себя знаменьем Пантеона. Напряжение в Яревене, неспособной предсказать исход столкновения.
   Долго же они выбирали того, кто попытается это сделать, за прошедшие пару дней должны были глотки сорвать от споров. Раманд удивлен, что вызов брошен открыто. Он ждал, что его станут поджидать за каждым углом и бросаться из всякой тени темными ночами. Впрочем, они рассудили верно. В Аркост никто сейчас не пойдет. Силы вернувшегося неясны, что с землей неизвестно. Городские подступиться не смогут, нужно могущество Домов.
   Те привыкли к разделенной между ними власти над ятоллой, а вернувшийся никаких доказательств не предъявлял. Пойти открыто не могли, потому что если он Владыка, назначенный ясмиром, то дело может закончиться виселицей. Для них. Вот они и думали. Придумали.
   Раманд смотрел себе под ноги, носки запыленных сапог ему были интереснее этих крикунов.
   - Хорошо. Когда?
   Круо нужно похвалить за смелость. Ясха имел право на вызов, как и все те, кого отец и брат Раманда заставили страдать. Вернувшись на эту землю, он принял на себя все ее долги. Этот - один из них.
   Наследник Ясхи вместе со своей свитой радостно встретили согласие врага. На севере, в краях близ полярного круга, их бы не поняли, предвкушать победу и пиршество загодя - гневить судьбу.
   - Завтра в полдень на арене у ратуши, - оскалился Круо.
   - Я приду.
   Раманд спокойно прошел мимо компании, игнорируя слова, несущиеся вслед. Глупо было выбирать поединок.
   - Полагаю, вы чем-то недовольны, - сказал он Яревене. Она присоединилась к нему много позже, когда ее хозяин оказался в нескольких сотнях шагов от места злополучной встречи. Ей не избежать разговоров и пересудов, но ей хотелось, чтобы ее имя не упоминалось подле бед.
   Неугодная сначала таращилась на своего спутника, а потом сделалась злой. Нет, определенно, когда он доиграется, она взгреет его. Никакого спасения не будет. Эта женщина многим страшнее наследника Ясхи.
   - Только вашими выходками.
   - Я иногда слышу, что они отличны от большинства принятых норм, - справедливо рассудил хозяин Аркоста.
   - Немного.
   - Но быть бывшей жрицей тоже странно. Не находите?
   - Вы же видели таких, как я, - усмехнулась неугодная.
   - Видел, но запоминаю я немногих. Вас, Яревена, я запомню.
   Она вздрогнула от этих слов. Словно камень, брошенный в воду. Дрожь по позвонкам, желание воспротивиться. Отчего? Отчего пристальное внимание этого человека воображается проклятием?
   - И зачем вам это? - решилась она выяснить.
   - Это нужно ему, а не мне, - развел руками Раманд. Перстень на правой руке блеснул.
   - Могли бы не соглашаться.
   - Так нельзя.
   Она фыркнула.
   - Тут каждый третий имеет право требовать с вас долги. Намерены все отдать?
   - Как пойдет, - хозяин Аркоста смиренно принимал свою участь.
   - Вы выбираете дурацкие забавы. Для Владыки.
   - Какие же это забавы, мы будем драться насмерть.
   Яревена надеялась, что он действительно это понимает.
   - Если вам снесут голову, я тут же освобожусь. Неплохой расклад, - она встряхнулась, и жемчуга в волосах зашелестели.
   - Голову, говорите, - как-то странно проговорил Раманд, будто пробуя слово на вкус, - хорошо, пусть будет голова.
   Он все решил, а бывшая жрица не стала придавать значения его словам. Этот человек говорил странно обо всем.
   - Вы знаете мою историю? - последовал неожиданный вопрос.
   Она покосилась на него. Опасно. Еще опаснее было то, что спрашивал он об этом без всяких эмоций, Яревена не могла предсказать, какие чувства вызовет в нем ее ответ. И почему он сам об этом спрашивает? Разве наследник Аркоста не тот, кто как раз и должен молчать? Кто меньше всех должен прикасаться к прошлому, даже на словах? Тем более на словах. Двадцать три года назад Аркост наговорил достаточно...
   - Ее все знают, - ответила Яревена сухо.
   Невозможно не знать. Невозможно забыть. Ятолла впитала в себя боль и гнев, вся земля до сих пор еще вздрагивала в ту ночь, в которую все случилось. Сквозь годы тянулся этот кошмар. Она его не видела, она его не знала, но даже ей приходится нести в себе осколки. Они острые, ранят. Но они с Яревеной всю жизнь, она даже не знает, каково бы ей было без них.
   Двадцать три года назад произошло преступление против богов и людей. Вся ятолла была в опасности. Несколько людей надумали вызвать Запретных богов. Тех, кому суждено быть изгнанниками среди бессмертных, кто предал и осквернил свою извечную душу. Боги подвержены грехам, но их грехи задевают весь мир. К ним нельзя обращаться, их нельзя вызволять из заточения. Но смертные непослушны, заносчивы не в меру, не по праву и пробуют преступить законы.
   У них почти получилось. Минра, Аркост, Ериин - эти Дома оказались причастны, а под ними - куча городских жителей... Вовремя прибыл старший из богов, глава Пантеона и ясмир. Они предотвратили худшее, остановили беду. Виновных, что не погибли вследствие жуткого ритуала, как случилось с хозяином Минры, сковали цепями и приговорили. Наследника Ериин казнили на месте, Аркост увели на плаху и исполнили приговор у всех на глазах.
   Беда была в том, что отступники имели семьи. На них-то и пал гнев всей ятоллы. Люди, пережившие ужас, потерявшие близких, сорвавшиеся, погрузившиеся в гнев и отчаяние, стали одержимы лишь одним желанием - разорвать. Хоть кого-нибудь, хотя бы одного.
   Наследник Аркоста был тем одним. Единственным. Отец, в ту пору Владыка, и его старший сын приволокли младшего на остров за собой, он упирался и пытался вырваться. Он понимал, насколько ужасно преступление, в котором даже его мачеху не пощадили. Отступники не смогли заставить участвовать его в ритуале, поэтому он был тем, кто все видел, но ничего не мог сделать. Кошмары мучили его еще десять лет. Пока он не стал сильнее этих кошмаров.
   - Когда все что-то знают, - продолжил Раманд в ответ на слова Яревены, - с этим невозможно бороться. Это как вырываться из морской воронки. Надо дать себя утянуть на самое дно. Любые попытки яростной борьбы бесполезны, но стоит сделать вид, что сдался, как тут же отпустит.
   Яревене пришлось не по вкусу сравнение. Любые нападки на него будут косвенно задевать ее саму. Это правда, что стоит ему исчезнуть из этого мира, как она избавится от их связи. Но она не хотела разрушать ее таким способом. Двадцать три года назад одна злополучная ночь унесла множество жизней и еще больше искалечила судеб. Не хватит ли? Она отнесла бы себя к жертвам, но не считала, что имеет полное право. Все же она и здесь отыскала уловку, научилась справляться. Как жрица, она была не против смерти, но против того, чтобы эту смерть причиняли.
   - Полагаю, мне стоит пойти с вами, - проговорила Яревена неуверенно.
   Раманд слегка склонил голову перед ней, выражая благодарность. Он просить бы не стал, сам справится. Но присутствие 'своего' ценно даже для него, для того, кто научился побеждать все и всех. Пусть это 'свой' поневоле и в цепях. Она на его стороне, пока ее держит связь.
   - Вы еще чем-то недовольны, - подметил Раманд. Его спутница постоянно куда-то оборачивалась.
   - Либо отпустите меня домой, либо сопроводите до храма Отвергнутых. Мне нужно поговорить с ними.
   Она старалась звучать как всегда дерзко, но в ее голосе угадывалась просьба. Должно быть, она не верила в милость хозяина Аркоста.
   - Вы вольны возвращаться к себе домой когда угодно, если не нужны мне. Я даю вам это разрешение.
   Магия подтвердила его слова. Яревена облегченно вздохнула. В самом деле, ей нужно прекращать думать о людях только дурное. Стоило полгода пожить в качестве неугодной, и она уже сама озлобилась на всех.
   - Я могу пойти прямо сейчас? - уточнила она.
   - Льстит, что та, кто с богами не сильно церемонится, спрашивает у меня разрешение.
   У него еще остались дела. Раманд намеревался посетить места, в которых бывшей жрице лучше не бывать. И он добился своими речами ровно то, чего хотел. Остался один. Обруганный с головы до ног словами, которые от такой красивой женщины не ждешь. Хотя нет, именно от красивых чего-то подобного ждать и стоит. Неугодная, оцарапав его взглядом, унеслась стрелой.
   Весь путь до собственного дома Яревена сыпала проклятиями на своего хозяина.
   В дом вернулась, будто год в нем не была. Бросилась к домашнему алтарю. Зажгла свечи по обе стороны, благовония, дала от них разгореться алтарным камням. Легкие наполнились приятным ароматом. Она стала звать.
   Отвергнутые отвечали тяжело. Не как Пантеон, обрекающий смертных на ожидание в доказательство разницы. Низложенные вели себя как тяжелораненый зверь, которому нужно время, чтобы встать на все четыре лапы.
   Яревена поведала о случившемся, низложенные и так все знали. На их главный алтарь пролилась кровь вернувшегося. Бывшая жрица все равно говорила, ей нужен ответ на главный вопрос.
   - Что мне делать? Как служить вам?
   Боги есть боги. Даже низложенные. Они дали ответ. Сказали служить обеим сторонам в равной степени.
   Яревена вдруг напомнила себе шлюху. Ей пользуется всякий, кто может дозваться.
   Свечи на алтаре зашипели. Богам не понравились ее мысли.
   - А вот об этом я вас не спрашивала, - гнева в ней еще было достаточно, и она плеснула водой на раскаленные камни, погашая алтарь.
   Все вокруг только и делают, что играются. Так пусть! Она будет стоять за себя до самого конца. Гордыня, да? Хорошо. Гордости бы не хватило. А этот грех вытащит ее из всех сетей судьбы. Она не первый раз ей противостоит. И сейчас тоже сможет.
   В дверь украдкой постучали. На пороге нашлась Станья. Подвинув хозяйку, она ступила в дом и быстро прикрыла дверь.
   - Тебя видели с этим порченым! Это правда?
   Яревена недобро прищурилась, но приятельница, которая даже этим словом зваться не имела права, ничего не приметила.
   - А разве убогим не следует держаться вместе?
   - Яревена, ради своего же блага, отвяжись от него, - Станья очень любила давать советы. - Ясха назначил поединок, а за вернувшимся никто не последует. Круо его искалечит, а то и убьет. Он хороший боец, знаешь же.
   Неугодная понятия не имела, кто хороший боец в городе и среди Домов. Полгода назад ее ничего не касалось. Теперь мира вокруг стало слишком много. Вместе с людьми и их заботами, завистью, яростью и злобой. Клубок, который не разрубить. С богами проще. Пусть их терзают те же чувства, пусть они отличаются от смертных лишь бесконечным сроком жизни и силой, но они не лгут. Никогда. Ложь - удел мира людей. Этого боги так и не смогли понять в своих подопечных. Высшие силы, чья воля создала миры, богов и людей, с последними слишком намудрили. Или ошиблись.
   - Тебе не стоит обо мне беспокоиться, - холодно отозвалась Яревена.
   Как ни старалась, а объяснение непрошенному визиту находила лишь одно. Станья желала поглазеть на Владыку вблизи. Надеялась на его пребывание здесь, при худшем раскладе вызнать да выспросить подробности. Должно быть, сейчас она как никогда гордилась тем, что проторила себе дорогу к неугодной, могла войти в этот дом и первее всех сунуть свой длинный нос в чужие дела.
   - Да брось, я ведь стараюсь быть тебе добрым другом, - проговорила Станья, искренне веря в собственные слова.
   Яревена вдруг оказалась очень близко к девушке и заглянула той прямо внутрь зрачков.
   - Станья, добрый друг не подсунул бы мне под руку склянку со знаком Пантеона, - свистящим шепотом проговорила она ей в лицо. - Ты что же себе выдумала, будто вместе с милостью богов я растеряла разум?
   Та задрожала под безжалостным взглядом неугодной и сделала крохотный шажок назад, упираясь спиною в дверь. Лучше бы не закрывала, лучше бы не приходила. Бывшая жрица вконец обезумела. Никакие знания не стоят того, чтобы стоять беззащитной вот так перед ней.
   - Кому стоит быть осторожной, так это тебе, - Яревена скользнула своей щекой по ее щеке, приблизив губы к ее уху, - я нарушила законы богов. Неужели ты думаешь, что законы людей для меня что-то значат? А ну как верну должок?
   Рука, черная, ледяная, коснулась лица девушки и очертила скулу и подбородок. В груди Станьи начал рождаться крик. Яревена резко толкнула ногой дверь, та распахнулась, и девица вывалилась наружу, нелепо упав на крыльцо. Паршивка пребывала в полном ошеломлении.
   - Дура, - спокойно произнесла бывшая жрица и с хлопком запечатала дверь. С внутренней стороны стукнул засов для большей надежности.
   Не хватало еще таких змей подле себя держать. Рассорилась с богами, рассорится и со всем городом. Подумаешь, беда какая!
   До вечера Яревена занималась домом и собой. Как придет время возвращаться в Аркост, так не получится понежиться в купальне. А еще псы Дарз-Аша, которые теперь были очень похожи не на волкодавов бессмертного, а на простых, решили жить у нее на заднем дворике. Хоть выворотень теперь и мертв, они все равно лишний раз не хотели носы в город высовывать. Здесь им тепло и уютно, подкармливают со стола и камнями не закидывают.
   Вечером в доме неугодной объявился гость. Он не стучался, по уговору имел право приходить в любое время.
   Кмар-Яцын - бог оружия - сидел прямо на полу алтарной комнаты и таращился на хозяйку дома не мигая. Яревена смотрела на него в ответ, крутя перстни на пальцах.
   - Совсем плох, - изрекла она со вздохом.
   Язвы на теле бессмертного снова открылись, закровоточили. Бурые, гнилые, с отвратительным запахом, они сжирали его. До конца, до самых костей, после чего он восстанавливался, а раны снова появлялись. По кругу, по кругу...
   До встречи с низложенными Яревена искренне полагала, что мука, привязанная к ней стальными нитями, страшна. Поглядев на таких вот бессмертных, она позабыла о жалости к себе.
   - Тебе не ко мне надо, а к сестре своей старшей...
   Отвергнутый злобно рыкнул, ощерившись. Яревена почувствовала кровь в собственном горле. Плата за брошенные слова.
   Она сплюнула в красное полотенце, что уже взяла в руки, чтобы постелить перед ним. И отбросила в сторону как тряпку. Бессмертный качнул головой. Неуважение. С этим он ничего делать не стал. С ведьмы станется рассердиться, как и ему. Выгонит, за порог собственными руками вытащит. Кмар-Яцын поглядел на те самые руки. Силы и ловкости в них даже больше прежнего. Все, что смог Пантеон, это очернить их, да стужу в вены загнать.
   Зря неугодная к старшей сестре его посылает, что сейчас в свете, и о брате своем окаянном даже не мыслит. Неугодная тоже сильна, потому к ней и хаживает.
   Яревена взяла другое полотенце и разожгла алтарные камни. Рядом с ними бессмертному легче дышать.
   - Садись ближе.
   Он с трудом передвинулся.
   Она приготовила необходимое. Взяла нож, лезвие окунула в жадные языки огня, после чего отрезала себе волосы, укоротив их длину больше чем вполовину.
   Яревена принялась шить раны Отвергнутого своими волосами. Только так можно было стянуть их края. Только живой материей. Низложенным приходится несладко, ведь им почти никто не молится. Никто не дарует им энергию, и им нечем себя лечить, кормить, защищать.
   Объяснимо то, что верующих в Отвергнутых мало. Тяжело верить в тех, у кого нет сил прийти на помощь, кто, приходя, представляет собой столь жалкое зрелище. У людей сохраняется разве что призрачная надежда застать момент, когда все снова переменится. Тогда низложенные станут Пантеоном и, быть может, вспомнят о тех, кто служил им, наградят за верность. Но у смертных мало времени, чтобы застать перемены в жизни бессмертных.
   Кмар-Яцын смотрел в пламя не отрываясь.
   - Скоро ветер придет с северо-востока, он - враг, - проскрипел он, сумев наконец разомкнуть губы и заговорить. Лечение, болезненное и тщательное, помогало.
   - Кому? - коротко спросила Яревена. Она всегда внимательно слушала. Боги не говорят лишнего.
   - Всем.
   Кмар-Яцын никогда не бросался словами попусту. Но что они значат? Неугодная не стала спрашивать, все равно не скажет. Он и сам может не знать больше того, о чем предупредил.
   На этот раз Яревена управилась с шитьем побыстрее. Наловчилась к третьему разу.
   - Отдохнете? - предложила она богу кров.
   - Пойду, - он тяжело поднялся, пошел к черной двери. Собаки поднялись, заприметив собрата своего хозяина, вызвались проводить туда, куда Кмар-Яцын бредет, звонким лаем пообещали бывшей жрице вернуться.
   На выходе гости сменили друг друга. Старшая жрица замерла, переступив порог, смотрела себе под ноги. Не хотела даже взглядом касаться низложенного, дабы не оскорблять тех, кому истинно служит. Кмар-Яцын прошел мимо нее, будто не заметив. Она тяжело вздохнула. Подошла к ожидавшей ее подле дома Яревене, только когда след бессмертного остыл.
   - Вечно ты... - осудила Куомма хозяйку дома.
   - Не говори ничего, - бросила ей в ответ Яревена.
   Старшая жрица приняла слова. Говорить о том, в чем не сведущ, действительно не стоит. Неугодную никто не понимал, она тоже. Страшно ведь так жить, страшно пускать в дом тех, в ком силы нет, кому еще и помогать нужно. Вон как трудилась, все пальцы исколоты. Не щадит себя. Служа Пантеону, тоже не щадила, такая вот и есть.
   Куомма протянула Яревене бутылек. Та крепко сжала его в руке. Не опасен, хоть и от правящих. Старшая жрица старается, приворовывает, от круга огней ограждает эликсиры, которыми их же и поят. Неугодная ни за что бы не попросила о таком, ни за что бы не стала унижаться и унижать ту, что волею судьбы стала преемницей, но выбора не оставалось. Есть моменты, когда и душу распродашь по дешевке, лишь бы кости целыми остались. Слаб человек, и бывшая жрица тоже слаба, что поделать.
   - Ради тебя я иду на преступление, - недовольно проворчала Куомма. Каждый раз гримасничала, но договоренность исполняла точно. Жалела неразумную.
   А коли надумает Яревена вернуться, подвинется ли обратно, уступит ли положенное место? Вряд ли, оно теплое, всем нравится, по доброй воле с ним расстаться трудно, только злой ссорой все выяснять.
   - Я знаю, поэтому не благодарю, - ответила Яревена.
   - Да уж! Если не извинишься, то ничего не переменится. А я не смогу вечно тебя спасать.
   Лукавство. Спасала она бывшую жрицу не так уж и часто, но могла даже этого не делать.
   - Путь - это не всегда гладкая дорога.
   - Ты слишком задрала голову - споткнешься.
   - Давай и об этом не будем.
   - Давай.
   Помолчали. Ночь над ними расстелилась бархатом, укрыла уютным теплом.
   - Боги совсем не приходят, даже пред нами не являются, - поделилась Куомма тревогой.
   Яревена задумалась. Бессмертные не приходят по тысяче разных причин. У жриц, истинных служительниц, прав больше, чем у обычных людей, они могут звать куда настойчивее, но и к их голосам правящие порой глухи. Однако выворотень - это не шутка, а свечи близ кругов огней во всех храмах Хаэссы мерцают до сих пор. Им должно гореть ярко, а они не хотят.
   Знает ли Раманд, что происходит? Или ищет вслепую?
   - Служите, служите так, словно вы - главный храм яссы, - только этот совет Яревена сейчас могла дать.
   Куомма еле заметно улыбнулась.
   - Ты так и делала.
   - Только так и должно быть. Что бы правящие ни говорили и как бы не утверждали, что прошлое это прошлое, срок для них слишком маленький. Не забыл Пантеон, что мы сотворили на собственной же земле.
   Старшая жрица качнула головой. Все правда. У бессмертных длинная память.
   - С вернувшимся... ничего? - решилась спросить Куомма, косясь в сторону неугодной. Перемен в той не случилось.
   Яревена пожала плечами.
   - С него все как с гуся вода.
   - И ни одной метки? Ни одной раны? - она как будто хотела услышать положительный ответ.
   - С чего бы? - удивилась хозяйка дома. - За то, что сын? Он себя не запятнал, он... его, видимо, постигла худшая из участей.
   - Уже жалеешь, - поджала Куомма губы.
   - Пытаюсь представить, ты ведь знаешь, я все пропустила.
   - Да, ты пропустила все, но отражений на тебе больше, чем на всех нас.
   Яревена мотнула головой. Потому и просьба, и вот бутылек в руке. Надо будет выпить залпом, чтобы уснуть крепко-крепко. Сегодня дурная ночь, покоя не даст. Яревена так и не поняла, в чем разница всех ночей, что она проживала, как и все люди, день за днем, но научилась чувствовать.
   Иногда в голову лезла подлая мысль, а не потому ли она так умела и верна, что иначе бы ее жизнь была бы бесконечной мукой? А так, при службе всю жизнь Пантеону, полгода вот - Отвергнутым, она сохраняет себя в безопасности. С низложенными похуже, вот и приходится Куомму подталкивать к нехорошему. Все от этого? Или она на самом деле лучшая из жриц Хаэссы?
   - Береги себя, - бросила Куомма вместо прощания. Все же старшая жрица почитала труды той, кто была лучшей среди них всех.
   Ушла.
   Яревена потрогала мочку уха, гвоздик стал чем-то привычным. С таким можно примириться. В конце концов, это ведь не страшно, да? Низложенным страшнее.
   Когда-то один из богов Пантеона сказал ей, что бессмертные жалеют людей. Их бестолковую юность, короткую жизнь, глупость, слабость. Но богов не жалеет никто. Потому что та сила, что стоит над ними, не имеет выражения. Либо же она такова, что даже бессмертные не в состоянии понимать ее. Поэтому Яревена старалась жалеть их. И правящих, и низложенных.
   С этими думами она поднялась к себе в комнату. Уже можно и спать лечь. Если она понадобится своему новому хозяину, то он призовет ее, нет смысла сидеть в ожидании оклика. Она не властна над собой, поводок не перерезать. А служить она умеет, она хорошо послужит Владыке и все отдаст во власть ему и судьбе. Если победа будет за ним, она навсегда останется в близком для него кругу. Если всех одолеет судьба, Яревена докажет ей, что была послушна и покорна хозяйской руке, как объезженная кобыла. Кто бы из этих двоих не выиграл, она оторвет от этого кусок и себе.
   Выпив содержимое бутылька залпом, она рухнула в безбрежный темный сон. В такой не пробьются никакие крики, что слышались ей всюду. Что слышались ей все двадцать три года.
  
  §§§
   Раманд вернулся в Аркост и призвал Гихра.
   Долгое путешествие сегодняшнего дня позволило обзавестись мыслями. Город был в странном состоянии. Внешне спокоен, в порядке, но стоило немного надавить, и все обращалось в прах. В прямом смысле. Раманд проверил. Дошел до старой мельницы и лишь коснулся ее деревянного основания, оно тут же осыпалось пылью ему под ноги. А в старом колодце было полно мертвой рыбы. Ятолла намного слабее, чем выглядит, что-то незаметно тянет из нее силы. Всюду, куда не падает взгляд людей, раны глубоки и болезненны.
   Город с высоты полета птицы выглядел живым и целым. Этой иллюзии существовать недолго. Странно, что из-под земли только выворотень вылез. Должно целое полчище заблудших прийти, для них здесь всюду раздолье. Кто же взялся за дурное дело? Кто не боится ни богов, ни людей? Раманд намеревался обучить неразумного страху. Без него дозволено жить лишь сильнейшим, а тот, кто исподтишка губит, сильным быть не может.
   - В Ясху.
   Ястреб ветром долетел до названного Дома. Этот край Раманд так и не вспомнил, но полагался на память своего будущего противника. Без веской причины Круо поединок бы не затеял. Надо сделать так, чтобы после завтрашнего полудня уже ни один Дом не пошел против своего Владыки.
   Вон как все. Представители Домов сегодня во дворе Ясхи, сидят близко друг к другу, говорят свободно. Минры только не видать. Выходит, Гаяра и правда друг? Могла прийти, подслушать, вооружиться знаниями, но даже этого не сделала. Не захотела пятнать себя.
   А Круо кичится тем, что ему первому дозволено спросить с порченой крови. Его поддерживают, желают доброй охоты. Уже решено меж всеми, что делать. Они оценят силу самоназванного Владыки и пойдут против него всем скопом, если ему удастся выжить. А потом оправдаются тем, что вернувшийся вел себя странно, упрямился и беспокоил мирную жизнь ятоллы. Ответ против держать тот все равно не сможет с вышвырнутой из тела душой.
   Ястреб вовремя вернулся на свою землю и обнаружил подошедшего вплотную к границам Аркоста незваного гостя. Гаяра навязчива в своей заботе.
   Раманд встретил хозяйку Минры у той же черты, далее которой она не смогла ступить и в прошлый раз. Когда он выходил к ней, то сливался с ночью благодаря одеждам, а благодаря глазам успел подметить, как подруга недовольна ни тем, что приходится ждать, ни тем, что держат ее даже не у порога, а много дальше. Что ж, сама хозяйка, - не привыкла к тому, но потерпит. Теперь у нее не должно было остаться сомнений в его нежелании видеть кого-то на своей земле.
   - Тебе не стоит стыдиться... - заговорила Гаяра вместо приветствия, подавив свои чувства.
   - Тебе не стоит ходить сюда, - произнес Раманд тихо.
   - Я же сказала, что не боюсь, - дернула она плечиком. - Минра - самая сильная земля, пусть только попробуют тронуть...
   - Гаяра, я не зову гостей не из-за нелепого стыда, а затем, чтобы не видеть вас.
   Слова остро ранили ее.
   - Я не настолько глупа, чтобы не понимать этого, - она чуть отвернулась от хозяина Аркоста, чтобы скрыть заалевшие щеки. - Но Раманд... ты - единственная нить. У меня ничего не осталось с тех лет, совсем ничего. И вдруг появился ты, словно чудо.
   Голос резко стих, перехваченный старой болью, как ловушкой. Если бы он не преодолел это, если бы он не преодолел всё, был бы таким же?
   - Чудо? Ты не знаешь меня, - голос Раманда шелестел чуть громче ночного ветра. - И если ты не глупа, то прекрасно осознаешь, что я не просто изменился. От прошлого у тебя ничего не осталось, но осталась ты сама. Я даже этим не могу похвастаться.
   Гаяра справилась с собой и посмотрела на него с вызовом. До взгляда Яревены ей еще тысяча лет.
   - Позволь хотя бы поговорить! Со мной никто об этом не разговаривает. Всем больно, и все боятся вернуть словами беду.
   Она вдруг подняла рукав накидки и обнажила руку по локоть. На коже еле заметно искрилась голубая метка.
   - Я боялась унаследовать волю своего отца, - говорила Гаяра бесцветным голосом. - Боялась, что он передаст ее мне, и меня поглотит безумие. Поэтому клятва.
   Непростое решение. Раманд сам его так и не принял. Такая клятва открывала мысли и душу своего носителя. Человек перед богами оказывался обнажен. Ни одного дурного помысла не утаишь. Но это как прожить всю жизнь с открытой дверью.
   - Как я боялась! - повторилась Гаяра в приступе чувств. - А ты справился?..
   Взгляд Раманда сделался еще хуже прежнего, потяжелел. Неправильный вопрос. Плохие слова.
   - Гаяра, тебе лучше в это не лезть, - предупредил он с нешуточной настойчивостью. - Уберегла себя, чему и радуйся. А я... я другой, мы с тобой разные.
   Она не понимала разницы, но решила согласиться. Разговоры разговаривать хорошо, но пришла она сюда с определенной целью.
   - Я приму все твои слова, но не сегодня. Завтрашний день. Что ты затеял? Ты хоть понимаешь, с кем тебе придется драться?
   Раманд не понимал. Он и знать не хотел. Он не обременял себя несущественным.
   - Это не имеет значения.
   - Дурак. Ты ведь ни о ком здесь не сведущ, - воскликнула Гаяра, взмахнув руками. Широкие рукава одеяния встрепенулись словно крылья переполошенной птицы. - Ты помнишь, каким Ясха был в детстве? Он стал лучше. Или хуже, тут уж для каждого свой расклад.
   - Нет, Гаяра, я не помню, - заговорил Раманд сухо, почти лениво, словно уже устал ждать, когда беседа закончится. - Я не знаю, кто из вас на каком месте, кто сильнее и кто сейчас здесь заправляет по-настоящему. Даже если это ты. Вы не справляетесь. Ятолла устала, она истощена. Я переменю все.
   - Ты только что сказал, что от тебя ничего не осталось, у тебя нет сил, - она посчитала, что поймала его, - Аркост восстанавливаться еще лет десять будет, а ты пришел властвовать?
   - Именно. Все мои заботы вас не касаются.
   - С ума сошел. Так не делается.
   - Я не знаю, как делается. Для меня эта роль новая, да и края я свои изрядно подзабыл. Я долго жил в разных концах света, напитался чужими привычками и обычаями. Но я не буду меняться, меняться придется вам.
   Гаяра смотрела на Раманда в испуге, со смятением. Она его не понимала. Очень хорошо. Это отвадит ее тайком подкрадываться, это извлечет лишние мысли из ее головы. Каким бы осколком прошлого он для нее не был, она не должна цепляться за него. Цепляться вообще нельзя. Ни за кого и ни за что. Все тает, все обращается пеплом.
   - Изменился. А я, кажется, дурочкой и осталась, запуталась, - она с усилием потерла лоб. - Увидела тебя спустя столько лет и поверила судьбе. Поверила, что боги вознаграждают за тяжелую ношу.
   - Иногда, - Раманд пожал плечами. Его движения были по большей части скудны, также как и его речь.
   Он не просто никого видеть не хочет, он не хочет даже говорить.
   - Прости, я еще совсем немного побеспокоюсь о тебе, - хозяйка Минры кусала ноготь. - Какое оружие ты хочешь в поединке?
   - Это не имеет значения.
   Гаяра поочередно обратила руки с открытыми ладонями к небу и земле.
   - Свет Пантеона, вразуми его!
   Раманд даже голову задрал к небу и по сторонам осмотрелся. Ничего необычного не произошло. Ему было бы забавно посмотреть, если бы ее молитва оказалась услышана.
   - Ты уверен в себе, как мужчина. Я понимаю, - рассудила она. - Думаю, ты через многое прошел, но ты должен сознавать разницу.
   - Между чем?
   - Кем! Между собой и Круо! Он растерзает тебя, словно ястреб...
   Где-то над головой на ветке Гихра пошевелил крыльями.
   - Завтра поймешь, - бросил Раманд. - Ты и все они. От любого из долгов мне есть чем откупиться. Я бы попросил тебя идти в Ясху и просить их переменить решение, но не хочу лишать себя возможности показать всю глупость их выбора.
   - Поединок это не глупость, - покачала собеседница головой.
   - Гаяра, рассуди как взрослая, - усмехнулся Раманд. - Потребуй он с меня деньги, я был бы вынужден выплатить любую сумму. Но поединок меняет статус обеих сторон. Мы выйдем на арену равными. Дома пошли по самому легкому пути, он приведет их к гибели. В полдень глава Ясхи будет оплакивать своего сына.
   Гаяра с сомнением отнеслась к его словам.
   - Они могут попытаться тебя убить.
   - В том и суть поединка.
   - Я о другом говорю, - раздраженно произнесла она. - Поединок лишь предлог. Им нужен повод, представление. Они попытаются расправиться с тобой до него, а если не получится, то бой завершит дело или ранит тебя так, что следующую атаку ты не переживешь.
   Именно это ее беспокоило. Обстоятельства играли на руку Домам.
   - Вот что, - заявила она уверенно. - Я приду завтра на арену с объявлением, что Минра на твоей стороне. Это подорвет их уверенность.
   - А почему ты не с ними? - без эмоций спросил Раманд.
   - Что?
   - Это ведь разумно. Быть с большинством.
   Гаяра смотрела на него пронзительно и долго.
   - Тебе бы стало от этого легче? Ты так сильно ненавидишь себя?
   Она была уверена, что задает правильный вопрос. Когда не переносишь на дух самого себя, начинаешь отталкивать окружающих.
   - Я избавлен от ненависти, от всего, что застилает разум, - легко ответил Раманд.
   - Я не знаю, как понимать твои слова. В последние дни я не понимаю слишком многого. Только вот Совет ятоллы...
   - Заседает? - Раманд сделал вид, что догадался.
   - Неофициально, - кивнула Гаяра.
   Он пожал плечами.
   - Вижу, что зря навязываю тебе свое общество, - вздохнула она. - Будь осторожен. Хватит с нас всех испытаний.
   Раманд холодно ей улыбнулся. По-другому у него улыбаться не получалось.
   Хозяйка Минры ушла, а он смотрел ей вслед. Эта девушка имела схожую с ним историю, но другую судьбу. Ее отец тоже был на том острове, тоже запачкал себя в крови, тоже поплатился за свое преступление. Он посчитал дочь слишком маленькой, чтобы подвергать испытаниям. На остров Гаяру никто не взял. Она осталась непричастной, незаклейменной, не подвергалась ни проклятиям, ни изгнанию. Но, возможно, она тащила на себе это прошлое, не считала себя свободной от этой грязи. А что же до остальных? Забыли? Отреклись от крови, от памяти? Самоназванный Владыка помешал им, не позволил и дальше не вспоминать. Стрелой он пронесся сквозь их разум, и тот теперь объят огнем.
   Что до Свидетеля, Яревена к ночи так и не вернулась. Не променяла уют собственного дома на прохладу чужого.
   Раманд позволил себе побыть у ее порога. Тихо, незаметно. Узнает - изничтожит. Но любопытно подсмотреть, как живет бывшая жрица. Один из неугодных, коего ему довелось повстречать, ютился при храме своих новых хозяев, другой бесконечно бродил по дорогам. У обоих незавидное положение, оба это понимали, но переменить свою жизнь не могли.
   Яревена жила как шахрада, как старшая княгиня востока. Вдали от чужих глаз, за буйными яркими зарослями, огражденная от мира. Ее дом был высок и широк. Оконные проемы не загораживало стекло, как и полагалось в их краях. Тепло и ветер наполняли его, и дышать внутри, должно быть, легко. В ее саду пахло олеандром, и роскошно цвел гранат. Каменная дорожка была проложена лишь от калитки до крыльца, иных путей проделано не было. Зеленый ковер под ногами. Должно быть, ступает босой ножкой по утренней росе и щурится от ощущения прохлады всякий раз. Во всем будто королева.
   На ее заднем дворе прятались псы Дарз-Аша. Они почуяли незваного, они почуяли силу, рядом с которой могли чувствовать себя спокойно. Поэтому радостно взвизгивали в приветствие и махали хвостами. Раманд разрешил им вкусить силы, попросив приглядывать за неугодной повнимательней.
   Ночью он решил не спать. Дел много. Дух Аркоста из-за этого пребывал в недовольстве. Кошка отчаянно зевала и встряхивалась всем телом, прогоняя от себя лень. Ей хотелось, чтобы в хозяине было больше покоя и меньше бури. Но он диким ветром бродил по своей земле.
   Та продолжала себя очищать, с радостью сбрасывала с себя всю грязь. Яма в глубине рощи росла, и черви в ней уже не копошились, теперь в этом огромном овраге гнила вся мерзость Аркоста. Ядовитый запах вытравил отсюда все живое, а окружающую зелень заставил зачахнуть. Дом стремился избавиться от скверны. Он стремился к тому, каким был раньше.
   Раманд вспоминал с трудом. Память - битые осколки, любое прикосновение - боль. Он отказался от памяти. Возможно, по малодушию. Но без этого он бы никогда не смог сдвинуться с места.
   Он вернулся к дому. Тот окреп, подрос, вдавился в землю, упрочняясь и наливаясь силой. Ему надлежит быть ростом в три потолка, справа вытянется терраса для южных ночей, слева - крытая веранда для дней, переполненных солнцем. А вокруг сады и бесконечные луга. Где-то на этих просторах были выстроены конюшни и псарня. Отец любил охоту. Старший сын впитал в себя его страсть. А потом перенял и взгляды на жизнь. И помешательство. Раманд в то время был слишком юн, чтобы понимать опасные перемены в родных людях. А мачеха, заменившая мать, о которой так ничего и не рассказал отец, была слишком слаба. Она не перечила воле двух мужчин, даже когда стало слишком поздно, она не нашла в себе силы ни бороться с ними, ни защитить себя.
   Раманд никак не мог вспомнить ее лица. Лица отца и старшего брата он помнил четко. Потому что это было последним осколком до изгнания. Врезались глубоко, как он не старался их выкорчевать, не получалось. Но во сне они к нему не приходили. За это стоило благодарить богов. Иначе бы он сошел с ума. Он и так был на грани. Не став ни жертвой, ни участником, он взял на себя роль свидетеля того кошмара. Как он долго жалел, что безумие не поглотило его, без него не существовало покоя.
   Не было ни покоя, ни спасения, даже когда все кончилось. Было изгнание. Долгие годы в клетке. А потом еще дольше в пути. А теперь вот вернулся. Оставаться или нет, он решит потом, когда спасет ятоллу.
   Спасению не должны мешать бесконечные поединки и старые долги. Поэтому он намеревался преподать Хаэссе урок. Аркост предвкушал. Земле нравится, когда хозяин демонстрирует силу. Поэтому когда заветный час в следующем дне приблизился, Раманд взял духа с собой. Магическая тропа позволяла кошке быть в безопасности и не терять связи с землей, которой она принадлежала. Раманд подвел тропу так близко, как только мог, чтобы никто не мог заметить, и оставил духа наблюдать. Гихра летал где-то высоко в облаках.
   О поединке говорили. Все. Заговорили еще больше, когда увидели хозяина Аркоста. Он запоздало опомнился, что остался все в той же простой одежде, в которой работал всю ночь напролет. В пыльной, не белой. Попрание норм и традиций. Раманд небрежно отряхнулся, так что штаны и рубаха стали хотя бы чистыми. Белить он их не стал, хоть и мог. Обойдутся. Кровь на белом смотрится ярко, но это всего лишь цвет. Он не придавал значения условностям.
   Арена была свободна от лишних зрителей. Ясхе хватило ума не устраивать цирк. Правда, все Дома пребывали здесь. Раманд оглядел каждого представителя. Все они прятали от него глаза, проигрывая. Гаяра, сидевшая на нейтральной стороне, была объята нервозностью. Явно не ждала, что друг детства доберется сюда целым. Она подала ему знак рукой, напоминая, что он может на нее рассчитывать. Но получила столь многочисленные взгляды от других, что стушевалась.
   Раманд давно привык к этому странному одиночеству. Когда среди толпы, но по-прежнему сам по себе. Ему так даже легче. Среди людей он задыхался.
   Яревена была на стороне хозяина Аркоста. Против воли. Исполняя роль. Кривила губы и перебирала золотые браслеты на запястьях. Ее одежды были темнее золота на несколько тонов, ткани подчеркивали бронзовую кожу. Если бы не пряталась в тени, то ослепила бы всех. Столько красоты... Люди глупы и смотрят на нее только затем, чтобы потом завидовать. Но как ее упустил Пантеон? Боги любят совершенства.
   Но в облике его Свидетеля произошли перемены. Кто разберет этих женщин. Зачем с такой легкостью менять свою внешность?
   - Раньше мне больше нравилось, - вместо всех слов произнес Раманд, приблизившись к Яревене.
   Он взмахнул рукой, и у нее снова отросли волосы.
   - Эй! Что?.. - бывшая жрица принялась хватать пальцами длинные черные локоны.
   Он так легко их вернул! У нее ушел бы месяц вновь их отрастить. Но преисполняться радостью неугодная не спешила.
   - Вам бы не мной любоваться, - проговорила она раздраженно. Ей не хотелось быть благодарной своему хозяину, но отказываться от дара поздно. Очередная хитрость.
   - С чего вы решили, что я вами любуюсь? - спросил Раманд без насмешки, но так, что это выставило ее глупой девчонкой.
   Яревена закусила нижнюю губу, сдерживая ругательства. Она взглядом распорола хозяину Аркоста живот и вырвала сердце. Даже носочком сандалии покрутила - впечатала в землю.
   - Я не единственная неугодная, которую вы встречали. Полагаю, что далеко не самая красивая женщина, которую вы видели, - согласилась бывшая жрица.
   - Нет, самая, - ответил Раманд легко и отвернулся.
   В спину понеслось шипение. Он усмехнулся. Эта женщина столь же ядовита, сколь и олеандр, произрастающий в ее саду. А к яду он устойчив.
   Противная сторона шепталась и скалилась. Стая. Так бы и бросились, не соблюдая правил.
   Яревена проверила в скрытом кармане широких штанов заколдованные монеты. Она уберется отсюда при первых же признаках настоящей опасности. Теперь уж весь город прознал, что она Свидетель самоназванного Владыки. Пока она шла до арены, ее не тронули лишь потому, что псы Дарз-Аша следовали за ней. С чего они так расхрабрились и где набрались сил, неизвестно, но от сопровождения неугодная отказываться не стала. Исчезли они сразу же при появлении вернувшегося.
   Наконец нашептавшись всласть, противник соизволил вспомнить о традициях поединка. К Раманду приблизился Круо со своими сторонниками. Их белые одежды в свете солнца резали глаза.
   - Оружие? - любезно спросил наследник Ясхи.
   - Выбирай, - хозяин Аркоста смотрел на небо, а не на него. Он давно не видел южного солнца.
   Круо выругался, скрипнул зубами. К нему не относились серьезно. Наглая скотина.
   - Меч! - рявкнул он, протягивая руку.
   Ему тут же вложили в широкую ладонь грозное оружие. Он им махнул пару раз для пущего зрелища, чтобы страха на врага нагнать. С мечом он обходиться умеет довольно ловко и двигается хорошо, что для такого роста и мощного тела редкость.
   - Преисподняя тебя заждалась, - шипел наследник Ясхи, пятясь спиной от противника. - Больно долго под солнцем разгуливаешь.
   Пусть порченый получит по заслугам. Если не удастся разрубить его пополам, значит, надо забрать руку или ногу.
   Раманду подали то же оружие. Он взвесил его в руке, примерился. Ничего особенного, не лучше, не хуже прочего, сделанного людьми. С сотворенным богами не сравнить.
   Стало немного смешно. Привык к хорошему, разбаловался. Кто бы мог подумать.
   - Как птица вспорхнет с ветки, начнете, - донеслась чья-то команда со стороны.
   Гаяра принялась нервничать. На ее взгляд, Раманд был излишне безмятежен. Ни в одном мускуле нет напряжения. Она же предупреждала! На Круо нельзя смотреть свысока. Наследник Ясхи не будет вести честный бой. Только не с тем, кого презирает. Что же не так? Хозяйка Минры искала причины своего беспокойства. Вдруг сердце дрогнуло. Солнце! Проклятое солнце, к которому Раманд постоянно поднимает глаза.
   Птица вспорхнула в небо в заговоренную минуту. Как только золотой луч вырвался из-за облака и ударил его по глазам. На секунду хозяин Аркоста ослеп, и Круо молниеносно ринулся вперед. Он был быстр и умел. Он знал, что успеет, достанет, дотянется, и арена получит кровь, земля пропитается ее влагой. С изгнанным покончено.
   Секунда, начавшаяся как победная, закончилась поражением. Птица улетела. Бой завершился.
   Солнце безжалостно освещало место поединка и смеялось солнечными зайчиками. Кровь искрилась в лучах. Голова поверженного, навсегда отделенная от тела, была обернута к далекому небу, глаза бессмысленно таращились в пустоту. Пустота - все, что досталось Круо. Его меч, расщепленный по самому центру вплоть до рукояти, валялся рядом. Победитель уже отирал лезвие своего оружия от крови все с тем же спокойным видом. Как будто он не двигался. Как будто он не победил. Как будто он не убил.
   Наконец раздался крик.
   В этом крике Раманд воткнул свой клинок в землю рядом с головой убитого. На секунду показалось, что череп несчастного он все же проткнет, но осквернять поверженного - последнее дело. Только воронам да стервятникам позволено.
   Раманд остался доволен партией. Такая игра ему нравилась.
   На победителя понеслась волна ненависти. На него бросились. Он ждал этого, но... Яревена встала между ним и чужой яростью. Раманд посмотрел на нее с удивлением. В самом деле, столько защитниц вокруг! То ли смеяться, то ли умиляться.
   - Все честно!
   - Уйди с дороги, неугодная!
   - Честно?! Честно?! Этот ублюдок убил моего сына!
   - Поединки заканчиваются смертью, - напомнила она всем.
   - Спелись, отверженные.
   Яревену покоробили эти слова, и она даже шаг в сторону сделала. Но вспомнив, что сдаваться никогда нельзя, не отвернулась и не убежала.
   Хаос и крики. Иступленное бешенство и боль. Кровь и тонкий запах смерти. Беснующаяся толпа. Такое уже было. Но теперь Раманд не боялся. Никого и ничего.
   - Я убью тебя!
   - Это вызов? - спросил хозяин Аркоста. Его не волновало, кто спрашивает - глава Ясхи или все Дома вместе. Если они хотят, то арена с лихвой пропитается кровью. Ятолле только на пользу, все, что по законам богов, то дозволено.
   На его вопрос собирались ответить, но появилась Гаяра. Она держала спину прямо и старалась смотреть твердо, дабы выглядеть грозно, говорить весомо.
   - Прекратите. Возьмите себя в руки. Если вы не были к этому готовы, то это повод вас подозревать. Если я сейчас перехвачу птицу, то на ней не будет никаких следов?
   Это немного поубавило пыл некоторых Домов. Не на то они рассчитывали, не так все должно было случиться. Круо никак не должен был погибнуть, пусть бы ему не повезло одержать полную победу, но не так ведь... Бессмысленно, глупо. Они все теперь выглядят дураками. Более того, теперь они объявили себя врагами Аркоста, а хозяин Дома даже не ранен. Не добить, а значит не добиться поставленной цели.
   - Не надо сейчас принимать опрометчивых решений, - продолжала внушать всем окружающим Гаяра. - Храмам будет достаточно забот.
   Она не смотрела в сторону тела поверженного, но всем и так было понятно, что она имеет в виду. Службы да молитвы. У семьи теперь только это осталось.
   - За женскими спинами прячешься, - прошипело со стороны. - Порченый!
   - Я здесь с разрешения ясмира, показываю один раз.
   Раманд снял перстень с руки и подбросил его вверх. Кольцо зависло в воздухе, засияло нестерпимым светом. Золотой металл касался правящей крови, теперь уж доказано. И сразу же перемены. Ох, как права Яревена в непостоянстве людских душ. Вместо Пантеона - к Отвергнутым, вместо оскалов - к вымученным улыбкам, неумелым поклонам. Стоило только бросить правду в глаза. Думали, что хозяин Аркоста обманывает? Зря.
   - Ты-то Владыка?! Прокляну! - только глава Ясхи бушевал, заглушая боль сердца от потери сына.
   Раманд вернул кольцо на место, почесал бровь.
   - Это уже личное право каждого. Я даже обойдусь без напоминания о том, что Владыка - это наместник ясмира. И не скажу вам, что вправе припомнить каждое слово, что срывалось с ваших языков. Не упомяну и о том, что оскорбление властвующего ятоллы - тяжкий проступок. Ох, простите, не могу быстро вспомнить полагающееся наказание.
   Раманд сделал вид, что серьезно призадумался.
   От ста ударов плетью до повешенья.
   Все молчали. Все боялись даже дышать. Ради этого момента он так долго не доказывал своего права. Чтобы можно было одним ударом раздавить всех. Ятолла в ловушке, в его руках. Дома могли скалиться, считая, что он блефует, но теперь они на обрыве. Ему даже делать ничего не надо, можно лишь подуть в их сторону, и они сорвутся. Лететь долго и страшно.
   - Как вспомню, так приму решение, - закончил хозяин Аркоста.
   Пусть попробуют хоть шаг к нему теперь сделать без дозволения.
   Гаяра с готовностью низко опустила голову, выражая подчинение. За ней - Ериин, молча, не поднимая взора от земли. Ясха, конечно же, не последовал за ними, сплюнул себе под ноги, распорядился забрать тело сына и сам убрался с поникшими плечами. Нет больше теперь Совета ятоллы, по-настоящему нет. Но нашелся и тот, кто поступил совсем иначе.
   - Владыка, требование платы! - он выступил из толпы.
   Глава Дома Ангу, Атуа. Тот, с кем столкнулись в ночь гибели выворотня. На поверженного тоже не смотрел. Не из-за страха, а из-за брезгливости. Улыбку еле скрывал. Вот, кто натравил Ясху, лично надоумил. Проверил темное болото чужими руками. Раманд оценил по достоинству усилия и ловкость. Славно, что тут есть и такие.
   Раманд еле заметно кивнул головой. Принял требование. Все долги Аркоста - его морока.
   - Золотом, - улыбнулся Атуа точно змей.
   Гаяра выругалась себе под нос. Другие Дома запутались в потоке чувств. Тот, кто больше остальных убеждал в необходимости сражения с самоназванным Владыкой, на поверку оказался куда продуманнее. Тоже неплохой урок. Надо понимать, чьи слова можно слушать, а от чьих закрывать уши ладонями.
   Поединки Ангу не нужны. Не зря проверял - понял, как лучше действовать самому.
   - Сейчас. Я не желаю обременять Владыку в будущем, - добавил Атуа с почтением.
   Раманд усмехнулся. Думает, что хорошо играет. Представить не может, как такие игры выглядят на самом деле. Столица бы над ним смеялась и, смеясь, разрывала бы на мелкие части.
   - Можно и сейчас, - согласился Раманд. Ему тоже не хотелось откладывать. Интересно, что получится из такого расклада. - Ближайший храм ведь через улицу?
   - Совершенно верно, - еле заметная улыбка так и не сходила с губ Атуа.
   Им полагалось прийти к святилищу Пантеона. Плата золотом взимается пред глазами правящих и оценивается их весами. Раманд многозначительно осмотрел тех, кто еще оставался на арене. Ни в ком желания следовать к храму он не разглядел. Никто более ничего не потребовал.
   Путь до святилища прошел быстро. Глава Ангу о чем-то тихо разговаривал со своей небольшой свитой, держась чуть за спиной Владыки. Таковы правила. Атуа не из подобострастия их выполнял, а считая это разумным. Так же, как он посчитал разумным заставить один из Домов бросить вызов Аркосту и спровоцировать прямое столкновение. Наблюдать со стороны куда проще и удобнее. Теперь вот он действовал сам. Храм Пантеона обязательно склонит чашу весов в его сторону, и Ангу увеличит свое состояние. Возможно, даже в несколько раз. Аркост не только из Ясхи силу вытянул для своего проклятого ритуала. До той ночи Ангу правила старшая сестра Атуа. Но когда Дом начал терять силы, она воспротивилась, заслонила собой свои земли и отдала слишком много. Она сошла с ума, и вскоре ее не стало. Атуа по праву занял ее место. Его горе не было ни глубоким, ни отчаянным, новое положение компенсировало все, но лишней платы не бывает. Он стребует с причастного полагающееся.
   Храм Пантеона, запрятанный в маленьком дворике среди высоких частных домов, открылся перед ними. Раманд остановился задолго до порога, входить внутрь он не станет. Необходимости в этом нет, можно и снаружи со всем разобраться.
   По приказу Атуа его сторонники пошли договариваться со жрицами. Те исполнили все требуемое. Перед храмом поставили стол, застелили тот белоснежной тканью, поставили на него хрупкие весы, сотворенные из заговоренного серебра. Это люди дарили богам золото, а вот бессмертные отвечали смертным серебром. Такова была разница.
   Раманд, притаившись под раскидистым деревцем, наблюдал за приготовлениями с ничего не выражающим взглядом. Краем глаза он отыскивал Яревену. Свидетель должна увидеть всю расплату по долгам, это входит в ее обязанности. Но она так и не попадалась в его поле зрения. Впрочем, пускай. Даже если нарушает правила, даже если сбежала... Губы тронула слабая улыбка. Нет, эта не сбежит. Кто угодно, только не бывшая жрица.
   - Владыка! - громко окликнул его Атуа, стоя возле стола с весами. - Прошу вас.
   Раманд отошел от дерева и приблизился к ритуальному месту. По левую руку от него замер глава Ангу, полный предвкушения получить горы золота. Против обоих хозяев Домов, через стол, стояла жрица. Молоденькая, немного испуганная тем, что один из людей молится вовсе не правящим. Но так уж повелось, что все людские споры и свидетельства судит исключительно Пантеон.
   - Приступим, - улыбнулся Атуа шире и протянул раскрытую ладонь к жрице.
   Та ритуальным серебряным ножом резанула его по руке.
   - Требование платы, - произнес глава Ангу, проливая кровь на одну чашу весов.
   - Согласие на плату, - ответил Раманд, когда его ладонь тоже разрезали, и кровь упала на другую чашу весов.
   Долгое ожидание. Дольше обычного. Даже жрица это приметила, переступила босыми ножками на месте. Наконец на чашу Атуа упали со звоном две монетки.
   На лице главы Ангу отобразилось столь сильное ошеломление, что его можно было принять за удар. В наступившей абсолютной тишине Раманд проверил свои карманы. Указанную плату отыскал, достал две монеты золотом и бросил их в воздух главе Дома. Монетки зависли перед лицом Атуа. Его мелко заколотило.
   - Что это еще значит?! - он набросился на всех разом, на окружение, на жрицу, на Раманда.
   - Таков мой долг перед вами, - проговорил хозяин Аркоста безмятежно. - Рассчитывали на большее?
   - Издеваетесь, - у Атуа по лицу пробежала судорога.
   - Ничуть, - качнул головой Раманд и повернулся к юной жрице. - Напомните, как бессмертные судят по долгу?
   Она встрепенулась воробьем под его пронзительным взглядом.
   - Судят по двум сторонам. Важно не только желание пострадавшего, но и раскаяние виновного. Если пострадавший объят алчностью, а виновный не виноват... Мы порой не знаем своих грехов и излишне предаемся самобичеванию. И то, и другое дурно. Благо, боги мудрее нас.
   Раманд дружелюбно кивнул девушке, и она невольно ответила ему улыбкой, опомнилась, покраснела и отвела взгляд. Глава Ангу что-то шипел.
   - Осторожно, боги услышат, - бросил Раманд, развернулся и ушел. С этими делами он явно покончил.
   Яревена догнала своего хозяина через какое-то время.
   - Можете не сомневаться, я все видела.
   - Безусловно, - согласился он.
   Раманд не заметил в ней страха. Объяснимо, что жрица не боится смерти, но непонятно, почему не боится того, кто лишает жизни.
   Как Пантеон ее упустил?!
   - Всюду за собой отставляете хаос, - проговорила Яревена недовольно. - Со дня вашего появления ятоллу так и трясет.
   - Когда землю трясет, змеи выползают наружу, - справедливо рассудил Раманд.
   Она вздохнула.
   - Вы ведь могли не убивать его. Это я тоже видела.
   Сокрытая тенями, Яревена лицезрела все в мельчайших подробностях. Эта секунда, изменившая так много, до сих пор стояла у нее перед глазами. Хозяин Аркоста был сверхъестественно быстр и силен, он уничтожил своего противника за время меньшее, нежели взмах ресниц. Одним точным движением, безупречным, искусным, заставляющим мороз бежать по коже.
   - Мог, но любой поединок заканчивается смертью.
   Вот и весь ответ. Ее собственные слова. Неугодная ждала чего-то подобного. Решение о судьбе Круо было принято давно. Голова, да?.. Она вздрогнула, когда понимание и воспоминания схлестнулись.
   - Что вы теперь будете делать с ними? - хмуро спросила Яревена.
   - С кем? - приподнял брови Раманд.
   - Домами.
   - Я уже все сделал. У них теперь головы будут гудеть от забот.
   - Храмовый ритуал...
   - Яревена, я о другом. Двадцать три года не было Владыки. Сначала некому было доверить роль, потому никто за нее не брался. Это время Дома привольно жили, все же от столицы Хаэсса далековато. А я - власть. А власть это политика. Они быстро вспомнят, придут в себя. Аркосту понесут дары, меня постараются ублажить. Я, как капризная девица, буду ломаться. Ятоллу нужно спасти, людей перевоспитать. Мне надлежит справиться с двумя серьезными задачами сразу. Все просто, понимаете?
   Вместо всего она сделалась недовольной.
   - Я всю свою жизнь была жрицей. Людская власть для меня неясна. Власть богов куда проще и справедливее.
   - Не спорю. Сколько вам лет?
   - Некрасивый вопрос, - Яревена отвернулась в другую сторону.
   - Я уже объяснял вам, что у меня нет манер.
   - Вы же власть.
   Точно олеандр. Нужно быть осторожным.
   - Вы мне нравитесь, - усмехнулся Раманд.
   - А вы мне нет.
   Наверное, если бы она не считала нужным помнить о манерах самой, то показала бы ему язык. В силу характера, из вредности.
   - При первом разговоре с ясмиром мы обменялись этими же фразами, но в обратном порядке, - признался Раманд в памятном эпизоде собственного прошлого.
   Неугодная обернулась в его сторону, и он тут же попал под прицел всего ее внимания. Как таращится, глазищи в пол-лица.
   - Вы позволили нечто подобное при обращении к повелителю? Вы сумасшедший?!
   - Это вы мне скажите. Если я на самом деле сошел с ума, то попросту не знаю этого.
   Она была далеко не первой, кто подозревал в нем искру безумия. Раманд предполагал, что настанет день, когда он и сам наконец это поймет.
   Яревена прикусила губу. Ничего она не могла сказать хозяину Аркоста. Она сама - главная сумасшедшая этого города и всей ятоллы.
   - Пойдемте, нужно посетить одно место, - произнес Раманд, сворачивая на узкую улочку.
   - Вы только что убили человека. И продолжаете заниматься своими делами? - она последовала за ним. Все время, пока они шли, она старалась быть внимательной. Как ни странно, их не преследовали.
   - Вы думаете, он единственный, кого я убил? - хозяин Аркоста даже обернулся на нее, чтобы проследить за реакцией.
   Нет, после увиденного Яревена так не думала. Но и к страху не обращалась. Не ей - разозлившей богов - бояться смертных.
   - Куда вы хотите идти?
   - В старый храм Пантеона.
   Путь до него Раманд помнил отчетливо. К тому же, вернувшись в Хаэссу, он отправил Гихра осмотреть то место. Годы сделали его ветхим и хрупким, но не уничтожили.
   Бывшая жрица, решив ждать чего угодно все время своего служения этому человеку, ничуть не удивилась и на этот раз. Только предупредить была обязана.
   - Со дня трагедии он заперт. Силы в нем нет. Только стены, которые вот-вот рухнут.
   - Именно. Хочу проверить, нет ли там новых следов.
   Это пошатнуло уверенность Яревены и сбило ее шаг.
   - Вы сумасшедший?
   - Как жрица, вы должны быть хорошо образованны, не позволяйте своей речи быть настолько скудной, - укорил ее Раманд за повторяющиеся фразы.
   Она, конечно же, разозлилась. И ее глаза загорелись жаждой мести. Хозяин Аркоста испытывал удовлетворение. Всякий раз их беседы все занимательнее, даже рисковать не страшно.
   - Где вы были двадцать три года?
   - Везде.
   - Многое видели?
   Он оглянулся и внимательно всмотрелся в неугодную.
   - Я встречал людей, видевших гораздо больше моего. К чему вопросы?
   - Во время ритуала все ослепли. А вы нет. Почему?
   Вот к чему.
   Она себя не удержала. Раздражение всегда приводило Яревену на острые грани. Из-за этого она теперь не купается в тепле круга огней Пантеона, поэтому она бродит по городу с каким-то вернувшимся.
   Ей было интересно, изменится ли он из-за этого вопроса. Ослепли выжившие жертвы. Им застили глаза тьма и ужас, что привел за собой кровавый ритуал. Их лечили еще несколько недель, не всем вернули утраченное зрение. И это было еще одним камнем в сторону наследника Аркоста, что побывал на острове. Глаз не лишились лишь отступники, потому как именно они и призывали Запретных. Поэтому сына хозяина Аркоста подозревали в сговоре и обмане.
   Раманд не изменился.
   - Все несколько сложнее, - заговорил он более размеренным, чем обычно, тоном. - Были те, кто не выдержал и ослеп, были те, кто ослепил себя сам, а были те, кто просто больше ничего не захотел видеть.
   Яревена почувствовала дрожь в руках, в горле появился ком. То, что она слышала, имело отношение к ней. Больше, чем она могла представить до своего опрометчивого любопытства, больше, чем Владыка знал.
   Этот человек был там. Он все видел. Он видел всех. И своего отца, резавшего горла жертвам, и жертв, до которых отступники не успели добраться. Что в его памяти? Что с его памятью? В бывшей жрице было столько отражений той самой ночи, но может ли она сравнивать себя с сыном бывшего Владыки? В ней лишь эхо, а в ее хозяине запечатлелся весь кошмар целиком.
   Яревена решила, что вряд ли выдержала бы такие воспоминания.
   - А я хотел видеть, - произнес Раманд просто. - Хотел, чтобы весь остальной мир, за рамками того острова, застил мой взгляд, чтобы я больше никогда не видел то, что увидел там.
   - Я... почти поняла, - произнесла она судорожно.
   - Это вряд ли.
   Он не хотел ее обидеть, он просто точно знал, что бывшая жрица не в силах представить или вообразить то, что было там, поэтому и понять не может. Это нормально. Это самое нормальное, что может быть с человеком.
   Больше за оставшуюся часть дороги никто из них не сказал ни слова.
   Старый храм, таившийся на одной из главных улиц, лишь на малую часть уходящий от центра города, являл собой боль Хаэссы. Оскверненное святилище. Напоминание прошлого. Когда его возводили, то надеялись, что стены будут купаться в свете вечно, никто не ждал, что судьба подведет к иной черте. От храма невозможно было избавиться. Святилища богов нельзя разрушать, да и у смертных сил бы не хватило. Можно лишь покинуть его. Его оставили, но с глаз он никуда не делся. Храм Отвергнутых для взора был приятнее, чем этот.
   - Не лезьте, - бросил Раманд, проходя внутрь.
   Яревена оскалилась ему в спину и осталась у порога. Одна из створок дверей уже рассыпалась, другая покосилась и держалась на последней петле. Здесь все ветхое и сыпется, того и гляди потолок рухнет. Бывшая жрица усердно сверлила взглядом потолочную балку. Что ей стоит упасть на чью-нибудь голову...
   Раманд, улавливая дурные помыслы своего Свидетеля, принялся изучать храм. Он был в нем в детстве, но редко, и нутро святилища помнил плохо. Отец, поддавшись безумию, перестал ходить к Пантеону, для него они не были больше богами, которым следует поклоняться. Но именно отсюда отступники начали свое безумное шествие. Они разбили главный алтарь и воткнули в него крепкую ветку шиповника, разбросали крапиву повсюду, на дверь прибили бычью голову. Все для того, чтобы бессмертным было не просто прийти и успеть помешать кровавому ритуалу.
   Эти следы исчезли. Глава Пантеона, почувствовав шевеление Запретных и их неизмеримое довольство, догадался о людском проступке. Он прорвался в ятоллу именно через этот храм, сжег все препятствия на своем пути.
   Раманд скользил взглядом по разрушенным алтарям, по давно потухшему кругу огней. На втором ярусе ровно над ним на стене все лики правящих богов были затерты. Вместо них рассматривались еле уловимые штрихи других лиц. Запретные. Те, кого попытались призвать безумные люди, откликнувшиеся и подступившие к порогу, что делил миры смертных и бессмертных. У них не получилось. Глава Пантеона все уничтожил быстрее. Злы ли Запретные из-за упущенного шанса или спокойно ждут новый? По всему миру всегда найдутся те, кто поддастся слабости и попытается.
   Раманд потратил много времени, но излазил все щели. При своей худобе пролезть он смог везде, где захотел.
   - Нашли, что искали? - спросила Яревена, когда Владыка выбрался на свет и, без конца отряхиваясь и снимая паутину с кудрявых волос, приблизился к ней.
   - Нет, - тряхнул он головой.
   - А что вы искали? - надо было вызнать, зачем он там пропадал столько времени.
   - А как вы думаете, что здесь происходит?
   - Все по воле богов, - ответила неугодная как истинная жрица. - В большей степени - Пантеона, в меньшей - Отвергнутых.
   - О Запретных забыли. Там, внутри, их лики.
   - Что? Нет! Нет!
   Яревена даже отшатнулась в ужасе. Должно быть для жрицы, сколько угодно бывшей, одна мысль - уже испытание. Служители богов не говорят о тех, кто оскорбляет суть правящих. Запретные оскверняют своим существованием даже Отвергнутых. И для жрецов они хуже самого горького яда.
   - Почему? Почему они не причастны? - допытывался Раманд.
   - А почему вы так спокойно рассуждаете об этом? - вдруг вскричала неугодная, не совладав с эмоциями. - Не вас ли должно бросать в дрожь при одном их упоминании?
   - После восьми лет в Калеодоне меня трудно чем-то пронять.
   Яревена содрогнулась.
   - Калеодон?..
   В горле все пересохло, на языке осела горечь. Она с усилием втянула в себя воздух.
   Это не шутка. Хозяин Аркоста всегда говорит правду. А в их мире не положено шутить Запретными и Калеодоном. Последним в особенности. Преисподняя, что отыскала себе место на земле, не упоминалась никем и никогда.
   - Я не понимаю, - неугодная потерла лицо и шею руками, пытаясь как-то справиться с новым знанием. - Почему? Ваш отец погиб на острове под ударом главы Пантеона, вашего брата обезглавил ясмир. Почему их участь оказалась легче вашей?
   Худшее наказание из возможных. Свидетелю. Выжившему. За что?
   Раманд смотрел на небо. В Калеодоне, что закончился для него теперь уже много лет назад, неба не было. Его застилал едкий серый дым и падающий вверх пепел. Вулкан. Горнило. Вяло текущая раскаленная лава на склонах огромной горы. Ее огонь добывался человеческими руками. Он был ценен, он был важен. Он стоил жизни тем, кого отправляли к нему.
   Калеодон был избран самими людьми как место каторги. Туда ссылали тех, кого человеческие законы покарать за содеянное не могли, и тех, над кем боги отказывались проводить суд, считая этих смертных столь низко павшими, что прикасаться к их душам было отвратительно.
   Он оказался среди них, стал одним из них. Его пропекло до самых костей. С него чулком слезала обгоревшая кожа. Он задыхался этим дымом и выжигал себе легкие жаром. Его по рукам и ногам связывали заклятия, тяжелее всяких кандалов. Одно из них стегало его бичом, если он работал медленно или недостаточно хорошо, другое не давало упасть замертво, покуда оставалась хотя бы толика сил. И Раманд проклинал то, что оказался двужильным. Таким крепким, что мог продолжать ходить по раскаленной докрасна земле прямо к лаве и таскать бесконечную череду телег, словно ломовая лошадь. Свою тяжкую ношу он сгружал в бочки, с которыми тоже кто-то работал. Но их работа казалась благом, они были далеко от вулкана, он не испепелял их и не плавил им кости. Лава уже почти остывала к тому моменту и не могла серьезно повредить. Он так и не попал на то место. Восемь лет он провел возле жидкого огня. Он тоже думал о том, чтобы утонуть в лаве, как это делали сдавшиеся, но лишь думал. Почему не сделал лишнего шага, сам не мог объяснить.
   - Они не знали, что со мной делать, - заговорил Раманд еле слышно, выныривая из омута воспоминаний на поверхность. - Ясмир и глава Пантеона признали меня невиновным, имея в виду, что я не содействовал ритуалу, но все же я был там. Ясмир принял решение о моем изгнании. Я благодарен ему за эту попытку, это ведь защита. Он хотел убрать меня подальше от родных земель, пока здесь еще все кровоточит.
   Он говорил неугодной все это, потому что потом она сможет стереть себе память. Когда Яревена ответит перед богами, то может избрать себе подобную награду. Раманд не сомневался в том, что она предпочтет это сделать. Знать его историю, слушать ее - слишком для любого человека. Каково бы ни было прошлое самой неугодной, приведшей ее к такому статусу, их нельзя сравнивать.
   - Попытку? - Яревена упирала взгляд в землю. Что-то мешало ей просто смотреть на хозяина Аркоста. Она не могла примириться с участью того, кого сама не признавала.
   Это даже не жестокость. Это за гранью допустимого. Судьба не справилась, не уберегла, не увела в сторону от удара. Куда она смотрела? Как позволила произойти такому?
   - Ясмир не мог следить за всем лично, - произнес Раманд голосом, в котором было много силы. Когда-то говорить о Калеодоне он не мог, но и это прошло. Все проходит, стоит только идти вперед. - Меня передали в другие руки. А эти руки... этот человек был отцом одной из жертв. Его сын был среди них. И он не мог смотреть на то, как его ребенок погиб, а порченая кровь человека, это сделавшего, продолжает жить. Но и убить он меня не мог, так как был под гнетом приказа главы Пантеона и ясмира. Поэтому Калеодон.
   Восемь лет. Целая вечность в месте, сравнимом с адом. Когда он ушел оттуда, когда те, к кому он обратился, увели его оттуда, он пошел на север. И утопал в его снегу, слеп от его льда несколько лет. Он не мог надышаться холодом. Он долго не мог избавиться от копоти в собственных легких и привкуса пепла на языке.
   - А что же потом? - Яревена проглотила ком в горле.
   Тяжелее этих слов были лишь те, что звучали из уст бессмертного, когда он лишал ее милости Пантеона.
   - Потом я вспомнил, как молиться. Немного странно, - губы Раманда скривились в подобии улыбки. - Обычно люди с годами, в которых нет света, забывают это. Они считают, что боги отвернулись от них, и они тоже отворачиваются. А я начал кричать.
   - И кто услышал? - Яревена теперь не хотела знать ничего, но не имела права остановиться.
   - Помощь правящих я не принял, с тех пор к ним не обращаюсь. Но, как вам известно, у Отвергнутых тоже хватает сил.
   Вот как. Он сам определил себе еще одну меру наказания. Решив, что порченая кровь не должна просить Пантеон, он больше не поклонялся им. Может быть потом, когда пройдет еще двадцать с лишним лет...
   - Яревена, не смейте плакать о моей судьбе, - вдруг заговорил Раманд вполне человеческим голосом, и это немного привело неугодную в чувство. - Даже я ни одной слезы не проронил.
   Какая чувствительность сердца. Потому и жрица хорошая.
   Неугодная зажмурила глаза, упрямо мотнула головой.
   - Не думала даже!
   Он сделал вид, что поверил.
   - И не ждите, что я перестану задавать вопросы!
   - Конечно, - Раманд уже согласился с этой участью, - две тысячи, половина - ко мне.
   - Вот именно, - буркнула Яревена.
   - Задавайте свои вопросы, кроме как о том, что произойдет сейчас.
   Он вдруг подошел очень близко, резко развернул спиной к себе и взял ее за плечи, заставив замереть на месте. Неугодная поняла, что не может сдвинуться.
   За спиной сначала царила тишина, а потом грохот сотряс несколько улиц вокруг. Яревена заслонила ладонями уши. Чужие руки отчего-то давили на плечи слишком сильно, а еще ладони хозяина Аркоста были горячими. Слишком большой контраст с ее собственными руками.
   Инстинкт требовал и обернуться, и бежать со всех ног, но Раманд удерживал бывшую жрицу. Он краем глаза следил за тем, как одна из его теней разносит старый храм в щепки, превращает в груду обломков. На благо. Ему уже давно пора сгинуть. Люди уничтожить его не могут, а боги не хотят. По неведомым для смертных причинам. А он может, он имеет отношение к обоим мирам и имеет силы, способные свершить такое деяние. Да и тени полезно побесноваться. Застоялась, начала скучать и злиться, что не отпускают далеко.
   Она размялась и вернулась, спряталась в человеческой тени. Затаилась до времени.
   Раманд отнял руки от Яревены, как бы случайно коснувшись ее кожи ниже локтя. Тот же холод, что он однажды уже ощутил, когда она на него замахнулась при первой встрече. Снова отметив, что не только чернота является клеймом. Стужа в венах. И она живет с ней, также как он с пеплом вулкана в крови.
   Яревена испуганно вытаращилась на хозяина Аркоста, потом, почти вывернув шею, заглянула через его плечо. Над разрушенным храмом витал густой столб пыли.
   - Что вы?.. Да как же... Владыка!
   Она произнесла это странным голосом. Раманд так и не понял, одобрила или нет.
   На улицах начал подниматься шум, голоса приближались со всех сторон. То все стороной это место обходили, а сейчас будут рассматривать и лезть близко-близко.
   - Ты как всегда шумишь.
   Раманд обернулся на голос. И, кажется, на его лице появилось некое подобие улыбки. Тот самый владелец чайного домика в нижнем городе, которого он помнил. Значит, заметил тогда все же? Старик, а глаз все тот же.
   - Мое почтение, Алро, - Владыка слегка склонил голову.
   Тот улыбнулся, махнул рукой.
   - Пойдемте.
   Раманд уверенно зашагал за стариком, ноги у которого чеканили шаг довольно твердо. Яревена закатила глаза в знак негодования, но поплелась следом. Путь до нижнего города занял время, но дал возможность уйти ото всех. Пусть верхний город на ушах постоит да поищет того, кто такое дело натворил. Даже если и заподозрят Владыку, отыскать его не смогут. Не подумают у подножия холмов рыскать.
   Алро тоненькими переулками нижнего города, где не было лишних глаз, привел обоих в свои владения. В черные двери пропустил и во внутренних комнатах, где нет посетителей, расположил. Два помещения, объединенные в одно, давали много пространства. Оно делилось по какому-то особому устройству хозяина, только ему самому и ведомому. И на кабинет походило, и на столовую, и даже немного на спальню. Предметов и мебели здесь присутствовало много.
   - Совсем не изменились, - оценил Раманд, как и в первый раз. Сюда он тоже пару раз попадал. И тоже помнил.
   - А я и не хотел, - хохотнул Алро.
   Здесь все двести лет ничего не менялось. Он был пятым владельцем этого места. Семейное дело, передающееся из рук в руки. Такое стоило беречь в первозданном виде.
   - Хорошо, когда есть память о корнях, - произнес Раманд.
   - Пророс - не выкорчуешь, - протянул старик многозначительно.
   Яревена, почувствовав себя немного неловко, завертела головой по сторонам. Под взгляд попали стеклянные шкафы в другом конце большой комнаты. За их прозрачными стенами прятались красивые чайные сервизы. Скорее ради украшения и хвастовства, чем для ежедневного пользования. Посетители приобретали таковые по баснословной цене. Бывшая жрица узнала тонкую работу, исполненную мастерства и изящества. В храме, в котором она жила и служила, были такие. Подавались богам во время их трапез.
   - Присмотрите что-нибудь себе, дорогая, - произнес Алро, приметив ее интерес. Ему было наплевать, что она неугодная. Он просто улыбался ей. - Вам уступлю так. В честь возвращения этого мальчика.
   Яревена, получив разрешение, отошла смотреть сервизы, чтобы позволить двоим давним знакомым поговорить.
   - Не буду спрашивать, как ты, - заговорил старик иначе, стоило им присесть друг против друга на тонкие ковры у пустого стола. По правилам Владыку угощают, только когда тот сам требует. - И так все вижу.
   Раманд качнул головой.
   - О себе расскажете?
   В детстве Алро казался добрым другом. Можно догадаться, что в юношестве он мог бы стать хорошим советчиком, если бы наследнику Аркоста оказалось суждено расти здесь. Не случилось.
   - А что старику говорить? - держатель чайного домика махнул рукой. Ему действительно было много лет, и морщины покрывали его, цвет из густых волос почти исчез, а глаза выглядели бледными. Но присутствие духа в нем чувствовалось все то же. - Живу себе и живу, и еще поживу. Неплохо мне на этом свете, несмотря на все, что было... все равно неплохо.
   Мачеха работала именно здесь. Долго проработала и здесь же встретила отца. На свою беду. Алро хорошо относился к своей работнице и печалился по-своему, когда обо всем узнал, сейчас тоже загрустил, но на десятую долю от прежнего. Все-таки не дочь, не родная кровь, просто жалко, что невинную душу сгубили.
   - Так надолго ты к нам? - отбросил Алро воспоминания.
   - Коли я Владыка, значит, надолго, - рассудил Раманд.
   Старик прищурился.
   - Ой, врешь. Вижу ведь, что замыслил всякое.
   - Не без этого, - легко согласился хозяин Аркоста.
   - Ты наведи порядок, наведи, - одобрительно покивал Алро. - Тем более если вздумаешь снова уйти. Ятолла без хозяйской руки слишком долго, дурно ей без этого, как строптивой девице.
   - Я не укротитель, - уголки губ у Раманда дрогнули.
   - Ой ли?
   Тот пожал плечами и осторожно мотнул головой в сторону Яревены, что продолжала пребывать в дальнем конце комнаты.
   - Тут не ровен час самого скрутят и поджарят на медленном огне.
   Старик хохотнул.
   - Не знаю, кто там что себе думает, а по мне, так она гордость ятоллы. Абсолютно свободный дух, ну где таких сейчас встретишь? Все перед кем-то преклоняются, перед богами али людьми. А перед этой хоть сами Запретные явятся, так она им рожи расцарапает.
   Алро произнес и тут же испугался упоминания, крепко сжал челюсти.
   - Прости.
   - Ничего, переболело, - на его же манер махнул рукой Раманд.
   Старик кивнул. Во Владыке не чувствовалось слабостей. Как хорошо. Хаэсса заслужила такого. Столько времени неприкаянная, ненужная, хватит с нее. Всему свой срок. Какое бы горе не было, жизнь должна двигаться дальше.
   - Так хватит у тебя сил справиться? - призвал к ответу Алро хозяина Аркоста. - Могу я на старости лет не волноваться лишний раз?
   - Сил полно - девать некуда.
   - Вон как, - вскинул брови старик. - Ну что ж...дерзай, а если надо будет спрятаться, приходи.
   Раманд коротким поклоном выразил свою благодарность.
   - Приглашений я пока еще ни от кого не слышал. Все только в пропасть посылают.
   Алро снова бросил взгляд в спину Яревене.
   - Что ж с вами молодыми делать, характеры еще не приглажены как следует. Доживете до моих лет, поуспокоитесь.
   - Нам и так неплохо, - протянул Раманд с довольным видом.
   - О, ясно-ясно, ну на всякие такие страсти у меня уж давно сил нет.
   Они поговорили еще о том и другом, просто разговаривать тоже было приятно. Небольшая передышка в бурном потоке.
   - Можем возвращаться, - произнес Раманд меньше чем через час, подойдя к Яревене, - и вам лучше пойти со мной.
   - Почему же? - его Свидетель, отбросив впечатления о страшной истории Калеодона, вспомнила, что нужно упрямиться.
   - Потому что, как вы и заметили, я сегодня убил человека, и вы были на моей стороне. Не будем давать людям лишний повод для гнева.
   В том был смысл. Да вот только говорил ее хозяин спокойно. Он говорил спокойно обо всем. Маска? А что под ней? Котел или пустыня?
   Той же магической тропой вернулись обратно в Аркост. Яревена обнаружила, что дом стал заметно больше. Под порывом ветра теперь не развалится. Территория стала свободнее, чище, трава ложилась под ноги ласковой волной, обозначились черты садов, им еще предстояло расцвести и набрать силу. Земля быстро вспоминала хозяина и вкус могущества.
   Кошка, завидев неугодную, шипела и гнула спину дугой. Дух окреп, подрос, даже уже мог охотиться. И, кажется, планировал в качестве своей жертвы видеть бывшую жрицу. Как только достигнет своих положенных размеров, тут же погонит прочь. Яревена видела кровожадный блеск в ее глазах.
   - Не буду скрывать, что благодарна за безопасность, - заговорила она издалека, - но вынуждена проявить наглость...
   - Для вас это естественно, - произнес Раманд.
   Яревена осеклась. В хозяине Аркоста снова не было эмоций. Но этот таинственный блеск в глазах - точно насмешка над ней. Он веселится за ее счет.
   - Я есть хочу! - рявкнула она.
   Раманд искренне удивился, темные брови чуть приподнялись. После чего как следует подумал над словами своего Свидетеля.
   - Вам стоило раньше обратить мое внимание, - Раманд решительно вошел в дом, пересек главную комнату и подошел к противоположной от входа стене. Прислонив к ней руку, он заставил появиться дверь. Дом заскрипел, переживая быстрые перемены в своем внутреннем устройстве.
   - Нормальным людям не нужно напоминать о естественных вещах, - кривила полные губы Яревена и дергала себя за мочку уха, в которой торчала сережка-гвоздик. - Вы вообще бываете голодны?
   Хозяин Аркоста пожал плечами. Взявшись за ручку новой двери, он распахнул ее и представил глазам неугодной широкую кухню, совмещенную со столовой. Больше пространства пока не выиграть.
   - Думаю, найдется все необходимое.
   Раманд приглашал бывшую жрицу войти внутрь. Но в столовые и кухни вперед хозяев не входят. Это обычай не ятоллы, так принято во всей стране.
   - Вы сами меня сюда притащили, а теперь вам не подходит моя компания? - Яревена мгновенно уловила в этом оскорбление для себя. Ведь значит, он не собирается делить с ней стол.
   - Вовсе нет. Просто меня действительно не беспокоит голод.
   Неугодная окинула хозяина Аркоста многозначительным взглядом. Подумалось, что мясо на эти кости нужно наращивать насильно. В самом деле, велико подозрение, что в ней веса больше.
   Яревена гордо вошла в кухню и не следила уже за тем, куда делся Владыка.
   Ела без аппетита, будто стащила кусок хлеба из сиротского приюта. Разозлившись на себя за нелепые мысли, ушла к себе в комнату. Та поднялась, расположилась под только появившимся вторым потолком. Яревена закрыла себя здесь. В самом деле, как вести себя рядом с этим человеком? В нем много силы и много воли. Он вернулся в место, повинное в его изгнании, он смотрит на людей, заставивших его путь уйти в Калеодон. Он вправе злиться и ненавидеть их в ответ. Но от ненависти и гнева ее хозяин избавлен. Если бы она собственными глазами не увидела сегодняшний поединок, то до сих пор бы наивно полагала, что в нем нет ничего выдающегося, кроме странного желания навлечь на себя неприятности.
   Она Свидетель не просто Владыки ятоллы. Она вблизи созерцает того, о ком проще рассказывать в легендах. Такие люди - выдумка. Их сказка страшная и злая, от нее становится больно, и слезы застилают глаза...
   Яревена вырвалась из сна из-за этих ощущений. Что-то происходило, что-то дурное. Дышать трудно, жарко и вкус пепла на губах. Она слышала во сне ветер. Это все от него.
   Ночь проявила значение слов Кмар-Яцына. Пришел враг-ветер. Обрушил свою длань на ятоллу, давя ее безжалостно до самого хруста. Но хуже, что Ериин на своей земле встретил другую стихию - огонь. И эти двое, объединившись, начали дикую пляску. Голодное пламя на невидимых крыльях разлилось по сторонам. Дом попытался сбросить его, затушить, но вместо того чтобы ослабнуть, пламя ужом скользнуло по магической тропе и лизнуло одним своим языком пару домов в городе.
   Начался хаос.
   Яревена вылетела из своей комнаты и быстро спустилась вниз.
   - Куда это с такой резвостью? - перехватил ее за руки хозяин Аркоста.
   - Выпустите, - взмолилась неугодная, - выпустите!
   В пламени горел храм Отвергнутых. Она слышала его, она чувствовала его. Ее легкие наполнялись едким дымом, что катался темными клубами по нутру святилища.
   Раманд видел это в ней. Она не злилась, она забыла, чего добивается своего гневом. Она выглядела иначе, нежели он знал до этого. Аркост слышал вой ветра и рев огня. В ночном небе на юго-востоке был виден яркий отблеск пламени. Но Дом был в безопасности. Из-за своей слабости он не мог привлечь ничье внимание. А единственную тропу легко было перекрыть. Беде сюда не пробраться.
   - Будете тушить огонь голыми руками? - спросил Раманд, следя за растущим страхом неугодной.
   - Я не знаю, но я должна... - она продолжала вырываться.
   - Нет, этого вы не должны делать, смертные богов не спасают.
   Она упрямо мотнула головой и вновь рванулась, пришлось схватить еще крепче.
   - Яревена, у вас сил не хватит! - Раманд встряхнул ее.
   Она таращилась на него перепуганными глазами, что совсем ей не подходило. В ней не должно быть страха, внутри нее - сталь. Он при первом же взгляде это в ней увидел.
   - А у вас? - она судорожно сглотнула и уже сама вцепилась в него. - У вас хватит?
   Раманд понял, что нужно идти навстречу огню как можно скорее. Иначе он станет свидетелем того, как неугодная, не сломавшаяся под волей богов, примется просить его. Это будет слишком. Есть вещи, которые не должны случаться.
   - Успокойтесь, - произнес он тихо, - явление огня, также как и выворотня, означает слабость ятоллы. Это мой долг - сражаться с бедой.
   Что же происходит с краем? Что так сильно мучает, что свои страдания ятолла переносит на всех?
   Гихра уже кружил над городом. Раманд смотрел с высоты его полета на город и Ериин, следил за пламенем. Изучив его достаточно, он приказал ястребу мчаться к храму Отвергнутых. Птица, подчиненная воле своего хозяина, подлетела к святилищу.
   Раманд в ту же секунду развернул тропу и ступил на нее. Яревене оставалось лишь следовать за Владыкой. Роль Свидетеля - быть рядом со своим хозяином, когда он исполняет свою роль. Вдруг ощущение жара и удушливости схлынуло, будто волна во время отлива. Она даже не сразу поверила в ощущения. Это сбило с толку. Неужели храм рухнул?..
   - Гихра потушил огонь, - ответил на ее мысли хозяин Аркоста. Ястребу хватило пары мощных взмахов крыльями, чтобы уничтожить пламя. Птицу это существенно ослабило, но зато неугодная избавится от страхов. Это показалось куда важнее. - Вы забываете, что теперь не одна.
   Яревена уперла ему взгляд в спину. Она не поняла и половины из того, что произошло. Но, кажется, как и с комнатой, хозяин Аркоста в первую очередь позаботился о своем Свидетеле. И это в миг, когда вся ятолла в опасности. Ей стало стыдно за то, что она не сдержалась, поддалась слабости и заставила себя защищать.
   - Простите... и спасибо, - прошептала Яревена. Услышал ли ее слова Раманд, осталось неизвестно.
   Магическая тропа привела их в Ериин. Благодаря Гихра Раманд выследил очаг. Владыка мог входить в любой Дом без разрешения, что более никому не позволено. Некоторым здешним обитателям его появление понравилось так же, как нравится быку красная тряпка.
   - Пошел вон! - выкрикнул какой-то мальчишка-подросток. - Тебе нечего здесь делать! Мы сами справимся! Пока не явился, все спокойнее было!
   Силы голоса у него хватило, чтобы перебить рев пламени, что бушевало на территории Дома совершенно по-хозяйски. Люди ничего не могли с ним сделать.
   - Умолкни! - к нему подбежала мать и ударила по губам. Она со страхом смотрела на Владыку, склоняя голову. - Благодарим вас за помощь.
   После сегодняшнего полудня Ериин принял решение, сделал выбор. Раманд не любил ни церемоний, ни излишнего подобострастия, но сейчас они нужны. Не позволят никому мешаться у него под ногами.
   Яревена следила за тем, как он приблизился к юго-восточному углу дома, больше всего пострадавшего за эти короткие мгновения. Тут уже все прогорело дочерна. Она заслонила рот и нос рукавом, чтобы немного защититься от пепла и гари.
   Раманда огонь волновал в той же степени, в какой беспокоит горящая спичка. Он изучал сосредоточение пламени внимательно и неспешно. Познав жар Калеодона, меняешь восприятие. Здесь было жарко для кого угодно, кроме него.
   И вдруг, закатав рукава, он залез в огонь голыми руками по самые локти. Яревена вскрикнула, даже ринулась вытаскивать его из пламени. Но он настойчиво отодвинул ее от себя плечом и продолжил сосредоточенно поводить руками внутри огня.
   - Вам не больно? - пораженно выдохнула она.
   - Это несущественная боль.
   Обожженные до мяса руки - это для него несущественная боль? К горлу подступила тошнота, голова пошла кругом от зрелища.
   Он сумасшедший, он точно сумасшедший.
   Наконец Раманд за что-то ухватился и стал тянуть наверх. Даже ему это далось нелегко и не с первого раза. Из огня он вытащил какой-то странный бурдюк. Яревена понятия не имела, что это, но ей инстинктивно стало противно. От бесформенного мешка тянуло резким запахом гнили. А хозяин Аркоста его поочередно поднес близко к глазам и к носу.
   - Кожа человеческая, - вынес Раманд вердикт, и Яревена вздрогнула всем телом.
   Он без всякой осторожности грохнул бурдюк на землю, и тот лопнул с тихим мерзким звуком. Из его нутра медленно вытекла какая-то дрянь, разного размера куски, перепачканные подозрительной темно-бордовой жидкостью.
   - А вот жилы и кишки звериные, - как следует в них покопавшись, возвестил Раманд.
   Тошнота и головокружение усилились. Яревена заставляла себя смотреть. Она всегда хорошо служила, сейчас нужно перетерпеть. Перетерпеть и не грохнуться в обморок, как изнеженной барышне. Ей нельзя. В ее жизни был миг, когда она танцевала на битом стекле. И станцевала же! Боги остались довольны.
   Неугодная должна была смотреть, она и смотрела. Видела, как быстро на хозяине Аркоста затягиваются раны. Их уже не было, когда он снова вернулся к огню. Снова полез в него... Воздух густо полнился запахом горелой плоти.
   Раманд вытащил несколько мешков, и пламя в Ериин вслед за этим сразу же потухло.
   - Мерзость, - кривилась Яревена, отступая на шаг назад, чтобы не перепачкать сандалии в крови и ошметках.
   - Вот уж точно, - согласился Раманд, махая рукой людям, что стояли в стороне и со страхом следили за действиями Владыки.
   Его жесты без всяких слов были истолкованы совершенно правильно. Ему подали полотенца и тазы с водой. Он принялся умываться прямо с головой.
   - Готовятся к чему-то грандиозному, - отфыркиваясь, проговорил он.
   Любопытство распирало узнать, кто и к чему. Уже достаточно для плахи. Никакой тюрьмы не будет. Только высшая мера. И Раманд очень рассчитывал на то, чтобы самому привести приговор в исполнение.
   - Мне бы ваше спокойствие, - проговорила Яревена, наблюдая за тем, как он вытирает руки и лицо. Целый, невредимый.
   - Оно возможно. Нужно растратить все нервы.
   Ей такие слова не понравились.
   Ястреб низко кружил над городом, соблюдая наказ хозяина. Чтобы тому было известно о происходящем. У Ериин есть силы восстановиться, и быстро. Городу хуже придется. Но ему Раманд на помощь не собирался, пусть кто другой разбирается, с него пока и этой работы достаточно.
   Ангу пришел в город со своими силами. И прожигал Владыку взглядом, приметив его птицу. Ястреб вскоре исчез из неба.
   Раманд покинул Ериин, не слушая и не принимая благодарностей Дома. Он быстро прошел по улицам до храма Отвергнутых. Того подкоптило, но он обещал стоять и дальше. Свидетелю будет где держать слово. Яревена даже внутрь вошла и как следует все там рассмотрела. Главный алтарь был цел, лики низложенных огонь не повредил. Она выдохнула.
   Выбравшись наружу, тут же получила приказ.
   - Возвращайтесь, - Раманд бросил ей под ноги тропу до Аркоста.
   Яревена не торопилась на нее ступать.
   - А вы? - вглядывалась она в своего хозяина с прищуром. Владыка выглядел подозрительно. Если бы за прошедшее время она не убедилась в отсутствии в нем настоящих чувств, то заявила бы с уверенностью - он нервничает. Его что-то беспокоит и так сильно, что он впервые по-настоящему распорядился ее действиями. До этого момента приказывать он не смел.
   - Мне нужно прогуляться, - Раманд старался не смотреть на запад. Только не на глазах неугодной. Не хватало еще, чтобы она поняла. Следом ведь увяжется. А ему нужно остаться одному. Потому что он не знает, что будет дальше.
   - Яревена, вы ведь мне благодарны за спасение святилища низложенных? - поймал он ее на словах. - Исполните сказанное, идите.
   В ней возникло противоречие, но идти против своих слов не должно. Она ступила на тропу и ушла обратно в Аркост.
   Раманд втянул воздух в легкие сквозь сжатые челюсти. Ему нужно подойти к западу береговой линии. К той стороне, где остров...
   Он позволил себе маленькую слабость: он шел медленно. Его вторая тень чувствовала дрожь своего хозяина, вылезала на поверхность наполовину, таращилась дюжиной глаз во все стороны. Ветер донес до нее странный запах, тень нырнула обратно и, бросив Раманда, как гончая устремилась вперед.
   Она пришла первой. К самому берегу, к краю. Он изгибался, резко и остро, если пройти дальше, завернуть, то подступишься к заливу, к одному из красивейших мест Хаэссы. А эта сторона не была красивой, она была другой. Тень обнаружила здесь странное. Вода у берега - не вода вовсе, а плавленый громом и молниями камень. Не ступить, не переплыть. Это и был остров. Его уничтожил глава Пантеона, превратил в извечно кипящую массу. Та за двадцать три года немного поостыла, загустела, но все еще оставалась раскаленной.
   А ведь глава правящих богов сначала хотел остров оставить. В наказание, чтобы громадный кусок суши, отделенный от берега двумя милями воды, всегда напоминал о свершенном проступке. Но все-таки уничтожил. Когда-нибудь все забудется, когда-нибудь сотрутся все следы того кошмара. Плавленый камень застынет, а затем промоется водой, унесется бесконечными приливами и отливами моря, что обнимал ятоллу по эту сторону.
   - Когда-нибудь все исчезнет, - прошептал Раманд, наконец нагнав свою вторую тень и встав рядом с ней, - когда уже не будет нас.
   Боялся, что подойдя сюда, не сможет смотреть. Тоже слабость. Он избавился от всех уязвимостей, но это место было самой зыбкой почвой, потому что до сих пор не мог понять, боится он его или нет.
   В своем долгом пути Раманд встречал места, подобные этому, - оскверненные, как вся Хаэсса. Запретные всегда ищут для себя двери, всегда пытаются выбраться из заточения. Правящие их побеждают. Смертным не дано знать, видел ли мир победу Запретных и увидит ли в будущем. Или же эта опасность лишь мелькает, обжигает и уносит ноги прочь.
   Хозяин Аркоста смотрел вперед и в своем воображении видел остров. Память - колодец, темный, бездонный - гулко откликнулась. Обрывки воспоминаний вылезли из него гнилыми тушами и заполнили доверху. Замутило, голову повело. Пришлось закрыть глаза. От злости Раманд сжал руки в кулаки. Он не закрывал глаза с той самой ночи, уверенный в том, что видел самое худшее, что более ничто не может поразить его взор. И вот опять слабость. Как плохо. Впору сомневаться в собственном духе и собственной силе. Не закалились, не обратились в сталь до конца.
   Ястреб кружил над плавленой лавой, но далеко лететь не мог, мог спалить себе крылья. Тень была безрассуднее. Она протянула одно из щупалец, коснулась ее глади. Вода-камень обожгла, тень, шипя, отпрянула и спряталась.
   Здесь ощущалась магия ясмира и главы Пантеона. Здесь было тихо. Здесь неоткуда взяться опасности. Источник беды не здесь. Ведь так?
   'Какая опасность порченой крови'... Голос или мысль, принесенная порывом ветра.
   Раманд схватился за голову.
   - Чтоб вас! - выдохнул он резко.
   Уже столько лет прошло с последнего раза, когда он слышал этот шепот. Стоило приблизиться к месту, что изменило судьбу, и он тут же возник. Не исчез, не отпустил, все еще не успокоился.
   Ветер подошел еще ближе, скользнул тяжелым хвостом по хребту. В ушах зазвенел чей-то смех. Запретные боги всегда смеялись над людьми.
   - Сторожишь, зараза.
   Раманд подавил волю, что передалась ему от отца. Родитель оставил ему тяжкое наследство. Не отринуть и не сбросить, только бороться. Ему остается бороться несмотря ни на что.
  
  §§§
   В большой комнате царили сумерки, солнце не пускали тяжелые занавеси, даруя возможность насладиться сном. Но Яревена отчего-то проснулась рано.
   - Можно подумать, наш с тобой хозяин силу из воздуха черпает, - сказала она комнате и дому, поднимаясь.
   Три дня прошло с огненной ночи, и вот преподнесен еще один дар. За появившейся в уголку узкой дверкой нашлась небольшая купальня. Над головой - открытое небо. Дом не стал прикрывать комнату крышей. Яревена была с ним полностью согласна. Она прошлась по всем углам, потом присела на каменный борт бассейна. Коснулась ступнею наполнявшей его воды. Руки неугодной были не способны чувствовать тепло.
   - В любой службе можно найти хорошее, - изрекла она, сбрасывая легкое одеяние и опускаясь в горячую воду. После такой южный воздух кажется прохладным.
   Насладившись утром в спокойном одиночестве, она набралась сил для исполнения своих обязанностей. Спустившись вниз, застала дом пустым. В привычке хозяина Аркоста было покидать его с первыми лучами солнца. Даже думать было нечего, что он все еще отлеживается в появившейся для него отдельной от главной комнаты спальне.
   Яревена с каким-то странным внутренним раздражением отметила следы скудного завтрака на столе. Нет, правда, откуда будут силы, если так питаться. Но если она примется читать лекции, хозяин Аркоста над ней только позабавится. Она вообще для него главный источник потехи. Как он там сказал? Запомнит ее? Как обезьянку, громко хлопающую в тарелки. Видимо, в каком-то таком виде.
   Бросив взгляд в окно, неугодная замерла на месте. Ни за что в своей жизни не стала бы подсматривать, но представшая перед глазами картина поглотила с головой.
   Декада Шатурархи. Также известная, как бой против тьмы. Десять кат, посвященных солнцу. Этот стиль принадлежал востоку. В той стороне, в далеких горных храмах, закрытых для посещения, жрецы оттачивают свои навыки. Практика для тела и духа, постичь которую дано не всем. Десятилетиями они трудятся каждый день, приближая себя к совершенству.
   Яревена лишь читала о ней и никогда не видела. До этого дня.
   Безупречность каждого движения, мастерство шагов, искусство, облеченное в плоть и кровь. Она смотрела на Хозяина Аркоста заново, придавая мало значения тому, что земля под его босыми ногами лоснится густой зеленой травой, что сады наполняются силой, вытягивают стволы и ветви вверх, распускают цветы и даруют плоды. А дом поднимает потолки вверх, будто наконец вдыхает очищенный воздух полной грудью. Она смотрела только на Владыку.
   Неотрывно скользила взглядом по его рукам и ногам, по обнаженному торсу. Яревена понимала, что ошиблась. За темными плотными тканями, в которые он вечно был облачен, скрывалась не худоба, равняемая всеми со слабостью. А сила. Он был отлично сложен. До предела сухой и подтянутый так, что каждая жила и мышца - стальной канат. Ловкий и гибкий, как степной кот. Забывший эмоции, а потому спокойный и сосредоточенный. Скупость в каждом движении, точная выверка шага позволяла не делать ошибок.
   Подумалось, что он знал много голода и много тяжелой работы. На нем были шрамы, следы, отпечатки прошлого. Их оставил не только Калеодон. Но его тело стало совершенным конструктом, способным справиться со всем.
   Раманд окончил практику, медленно остановился, выдохнул. И посмотрел прямо на бывшую жрицу. Застигнутая врасплох Яревена шарахнулась от окна в глубину дома. Он усмехнулся краешками губ.
   Неугодная, ругая себя последними словами за опрометчивость, чувствовала, как щеки горят огнем, стыд затоплял с головой. Внутренняя тревога усиливалась из-за презрительного взгляда дурного духа, взявшегося не пойми откуда. Кошка прожигала чужачку темными глазами и недовольно топорщила усы. Ревновала.
   - Да не нужен он мне. Не приведите боги!
   Серьга в ухе кошки надменно мигнула. Дух развернулся и медленно пошел прочь. Стоило отметить, что размеры его заметно изменились. Почти с собаку ростом. Точно в горло вцепится, если Яревена еще раз себе вольность позволит.
   Бывшая жрица усердно изображала хладнокровие, когда спустя время хозяин Аркоста вошел в кухню. Умытый, переодетый и бодрый.
   - Налюбовались? - спросил он с особым удовольствием.
   Яревена скривила губы в натужной улыбке, очень усердно таращась в чашку с чаем.
   - Если вы дали представление для меня, то лишь время зря потратили. Хотя вполне представляю, что в своем долгом путешествии вы повстречали достаточно особ, чувствительно реагирующих на ваши необычные навыки. Некоторым нужно и меньше, чтобы обострилось желание улечься поскорее в постель...
   - Яревена.
   - Что?!
   - Вы говорите слишком много для той, кто старается не выдать своего смущения.
   Она оборвалась, словно на нее ушат холодной воды вылили. Раманд, устроившись за небольшим столом против неугодной, имел удовольствие в близости созерцать все ее душевные переживания, отражавшиеся на лице.
   - И почему вы сразу заговорили про постель, - продолжил он действовать ей на нервы, - о чем вы там себе думали, глядя на меня?
   Как всегда она разозлилась. Больше из-за того, что достойного ответа не находилось. Не существовало слов, которые позволили бы ей не проиграть эту партию.
   Яревена закусила изнутри щеки и принялась смотреть в окно, наблюдать за небом и ветром, будто за самыми завораживающими вещами в мире. Одна из завораживающих вещей всплыла перед внутренним взором, и она тряхнула головой.
   - Вам было больно очень долго, - произнесла неугодная вдруг тихо.
   Каждый шрам - шаг, каждый шрам - след. Страшно представить, откуда и как он вырвался. Боги увели его из Калеодона, но до этого восемь лет... а потом? Куда повели его низложенные? Какими дорогами водила его судьба?
   - Все в прошлом, - сказал Раманд, глядя на своего Свидетеля. С чего в ней эта чувствительность? Точно не ей переживать за своего хозяина. Она сама бы его и придушила, если бы сил хватило. Шедшее вперед время должно наращивать в ней раздражение из-за невидимой цепи, вместо этого... она пытается понять. - Время - как река, если не унесет с собой, так загладит.
   Раманд не был уверен, что ему это нужно. Его с трудом понимали боги, как он должен будет что-то объяснить смертной?
   - Вы знаете... хотя, конечно, знаете, - сбивчиво говорила Яревена, не возвращая своего взгляда к Раманду. - Для богов не существует ни прошлого, ни будущего. Время для них - вода, и они внутри нее, а она вокруг них. Им доступно намного больше, чем нам, но они все равно беспомощны.
   - Потому что это не совсем точное определение, - произнес он. - Время для них действительно нечто единое и всеобъемлющее, но оно для них - океан. Они видят только то, до чего дотягивается взгляд. До всего остального нужно плыть, но вода есть вода, она не постоянна, она перемещается, и иногда волны накрывают с головой.
   - Тогда они должны путаться больше, чем мы, - изрекла неугодная.
   - Они и путаются.
   - Боги! - фыркнула бывшая жрица.
   - Вы недовольны и смертными, и бессмертными, - лицо Раманда смягчилось от еле заметной улыбки.
   - Потому что никто не разбирается в судьбе, никто не справляется с ней. Болтаемся как щепки в бурной реке. Прошу, скажите, что встречали в своей дороге и тех, кто противоречит этому.
   - Вы противоречите, вы со всем справляетесь, - честно ответил ей хозяин Аркоста.
   Яревена посмотрела на свои руки и сцепила те в замок перед собой.
   - Нет. Я лишь делаю вид и запрещаю себе жалеть о содеянном.
   Это была первая слабость, в которой она призналась кому-либо. Никто не знал. Она молчала, зная, что стоит сказать хоть слово, как ее тут же уничтожат, заклюют, омоют презрением и утопят в насмешках. Стоит сказать хоть слово, и внутри все пошатнется. Пока делаешь вид, что сильная, сама невольно веришь в собственную ложь. На том и держишься изо дня в день.
   Гордыня подтолкнула ее к опрометчивости, гордость не позволяла сдаться, когда шаг уже сделан. Раманд мог это понять.
   - Чар-Оват? - спросил он, рассматривая руки неугодной.
   Пожалуй, так осквернить тело мог только бог снов и предначертаний. Этот правящий был скор на расправу и не всегда знал в ней меру.
   - Что же вы сделали? В чем перечили?
   Она усмехнулась. Отвечать не собиралась.
   - Как вас в жрицы взяли?
   - Они брали кота в мешке.
   - Полагаю, тогда вы были еще очень юны, - предположил Раманд.
   - И по большей части помалкивала, - оскалилась неугодная.
   - Золотые времена.
   - Но все проходит.
   Раманд согласился с этим.
   - Сегодня развлечений не предполагается? - уточнила Яревена.
   - Нет, сегодня я надеюсь просто поработать.
   Бывшую жрицу он привлекать не стал, а она не считала нужным просить. Она всего лишь Свидетель. Ушла на прогулку в противоположную сторону от той, куда направился ее хозяин.
   Раманд выбрал себе дело на сегодня. Аркост, как и всякий Дом, имел на своей земле храм. Владыка не приходил к нему раньше, зная, что тот подождет с вниманием хозяина земли. А еще потому, что входить в его стены этот самый хозяин не мог.
   Храм Пантеона выглядел запустелым, но крепким. Святилище правящих - небольшое, построенное вручную предками - единственное, что не разрушилось за эти годы в Аркосте. Стоя на земле отступников, храм сам закрыл себя, все двери и окна плотно запер. Его непременно бы ждало полное уничтожение, если бы отец с братом вернулись, если бы ритуал удался. Святилище не стало бы осквернять себя присутствием отступников, не позволило бы им разрушить себя дерзновенной рукой. Но хозяева Аркоста не вернулись, и храм остался стоять в ожидании будущего.
   Раманд смотрел на него. Тот не смотрел в ответ. Может быть, стены спали, а может, не считали нужным отвечать тому, кто более не обращает свои молитвы в их чертогах.
   Он расчистил дорогу, поглощенную запустением. Убрал разросшиеся деревья, чтобы те не роняли свою тень ни на подступ к святилищу, ни на него самого. Храм должен купаться в лучах солнца.
   Хозяин Аркоста подкатил одну за другой две внушительные бочки, что заранее подготовил. Открыв у одной из них крышку и взяв ее в руки, он рывком выплеснул содержимое на первые ступени храма. Остро пахнуло вином. Из второй на верхние ступени и дверь полилась животная кровь.
   Храм принял все подношения, вобрал в себя, не оставив и следа.
   Раманд не мог переступить его порог и не мог молиться рядом с ним, но права подкрепить его силы он не лишился. Хозяин Аркоста видел, как ровняются ступени, слышал, как скрипят оконные ставни, желая распахнуться. Святилище просыпалось быстро. Окна открылись, когда он рассыпал золото перед входом. Благодатный для бессмертных металл приятно звякал и ярко переливался в солнечных лучах.
   - Теперь тебе должно быть легче, - рассудил Раманд, садясь рядом с дорогой, что подступала к самым ступеням храма. Он не желал быть против дверей.
   Святилища Пантеона иногда распахивались ему навстречу, напоминая о том, что именно смертный решил к нему не возвращаться. От него самого не отрекался никто. Но Раманд считал себя правым. Да и куда он пойдет, вторую тень тогда за порогом надлежит оставить, а она станет волноваться. У нее связь с Отвергнутыми, она не может бродить по святилищам правящих.
   Минута тишины, которую хозяин Аркоста себе позволил после тщательных трудов, закончилась вестью беды. Он поднялся на ноги и бросился обратно к дому.
   - Извинитесь, что я не знаю с вами покоя, - недовольно бросила Яревена, выходя к нему навстречу.
   День даже догореть не успел, солнце только склонилось к закату.
   - Владыка прощения не просит, - ответил Раманд и ступил на магическую тропу.
   Бывшая жрица не сомневалась, что услышит такой ответ. Вряд ли они оба могут позволить себе иной тон, никто не собирается уступать другому.
   Яревена шла следом, раздумывая, какая беда случилась на этот раз. Ятолла взвыла так громко, что всюду было слышно.
   Тропа вывела их к заливу и открыла взорам зрелище сколь чарующее, столь и опасное.
   - Хеста, - вымолвила неугодная, отступая назад.
   Не хватало только проклятых явлений и разбушевавшихся духов.
   Вода встала на дыбы. Ее волны более не льнули к берегу, с ревом они возносились вверх, поднимая весь залив к небу. Он становился выше, сильнее. Самый край, загнутый язык, готовый вот-вот перелиться и обрушиться вниз, противореча законам природы, затачивался, превращался в кинжал.
   Появление Владыки не осталось незамеченным ни людьми, ни опасным явлением. Хеста плеснул гибкими водными плетями по всему берегу, растратив себя совсем немного, но изрядно напугав собравшийся здесь народ.
   Раманд стряхнул с лица холодные капли, он с неугодной стоял слишком далеко, чтобы его серьезно задело. Любопытствующих и самонадеянных глупцов, не считающихся с опасностью и подступивших слишком близко к явлению, свалило с ног, а некоторых заставило бежать обратно в город, куда вода добраться не может. Она имеет власть только в пределах своих владений.
   - Простите, Владыка, но мы тут сами, - раздался звучный голос со стороны.
   - Онра? Так?.. - Раманд смотрел на того, кого увидел первым после возвращения в ятоллу.
   Тот кивнул.
   - Края изменились за давностью лет, - продолжил говорить мужчина, - дух, живущий в заливе, у нас баловень, ему девицы в каждую полнолунную ночь подарки дарят. Уж больно нравится им, что он к нам корабли купеческие приводит, да аристократов из других стран с особым гостеприимством принимает.
   Именно так все и думали. Духи - существа свободомыслящие. Вчера у них одно настроение, а сегодня что-то не по нраву пришлось. Хеста - это слишком, но и залив сколько лет никаких бед не знал. Вот,наконец,за все время и выказал недовольство.
   - Онра, дурак, отступи, - кричал кто-то из городских, видя его рвение. - Не твое это дело.
   - Мое, мое, - махнул он рукой, - знаете ведь, я в воде лучше плаваю, чем по земле хожу. Что ж я, с духом не переговорю?
   Он смело двинулся к грани воды. Та возвышалась над ним в двадцать человеческих ростов и обещала раздавить одним ударом, если ей отвага смертного дерзостью покажется.
   - Вы ему позволите? - обратилась Яревена к Владыке с дрожью в голосе.
   - Раз говорит, что знает духа, пусть попробует, - Раманд оставался на прежнем месте, ленивым взглядом обводя горизонты вокруг.
   Что ж все так шумят. Нельзя на нерв духа выводить, если он уже не в ладах с собой.
   - Мне это не нравится, - Яревена была готова как следует встряхнуть Владыку, чтобы он проявил хоть какие-нибудь чувства. - Хеста - это не шутки.
   - Проявлялся когда-нибудь?
   - Нет!
   - Тогда этот человек по-настоящему отважен.
   - Да что ж вы!.. Вмешайтесь, остановите его!
   - Вы тоже чувствуете, да?
   Раманд очень внимательно не только смотрел, но еще и слушал, загораживая себя от людского гомона. Хеста - одно из явлений гнева. В ятоллах все главные части земли, как правило, благословлены богами. Благосклонность была не просто словами, а настоящим проявлением силы бессмертных, она рождалась в виде духа и селилась там, где указано. Такой чести удостаивались все Дома к тому же, потому и существовали у хозяев духи. Их ятолла раскинулась на берегу моря, вода была частью жизни, поэтому давным-давно получила благословение от Пантеона. Дух жил здесь с незапамятных времен. Стерег, берег. Он был мирным, потому что люди к нему хорошо относились. Не нарушали правил, не нарушали клятв. Ему подносились дары без запозданий и без скупости. Но вот что-то сделало духа не просто бешеным, что-то вселило в него ярость...
   Онра встал у воды и воззвал к тому, кто всегда был их защитником и другом. Раманд не вслушивался в слова человека, слишком далеко даже для его слуха, да и вода ревела. Она была повсюду, в воздухе, над всем берегом. Капли, словно бусины, висели и множились, множились...
   Дух оттолкнул того, кто посмел подойти к нему, не выслушав, но смертный заупрямился и снова встал на ноги. Онра проявил магию, и... часть изогнутой волны рухнула на него. Сломила. Почти пополам. Вода снова взметнулась вверх, снова плеснула водными щупальцами, но Онра лежал, не способный подняться. Более никогда.
   - Теперь, когда все научены горьким опытом, можно и вмешаться, - произнес Раманд, делая шаг вперед.
   Яревена с гневом смотрела ему в спину. Она понимала, почему он убил Круо, но она не понимала, почему он поступил сейчас так жестоко. Снова захотелось бежать куда подальше от этого человека. Хоть Пантеон моли о милости и защите.
   Сила Владыки взметнулась вокруг Раманда. Хеста перестал смотреть на остальных, он воззрился только на того, кто был самым сильным здесь.
   - Игры закончены, - объявил хозяин Аркоста.
   Капли, что висели рядом в воздухе, превратились во множество мелких острых кинжалов и понеслись в его сторону. Раманд взмахом руки заставил их испариться.
   - Совсем не слушаешь. Так не пойдет.
   Он переместился с такой скоростью, что никто ничего не успел увидеть. Так выглядит бросок кобры. Владыка вдруг оказался внутри этой огромной волны, а потом уже вне ее. Он уходил от Хесты внутрь берега, волоча за собой нечто, не имевшее формы, но исторгающее из себя звучный рев. Дух.
   Раманд швырнул его себе под ноги. Тот метался по сухой земле, давясь ею и воздухом, которым дышать не мог. Вся вода, что полнила пространство и держалась над землей, рухнула обратно с оглушительным грохотом. Залив заполнился. Раманд не обратил ни на что внимания, хоть с него и лило ручьями. Он склонился над духом.
   - Давно не пороли?
   Тот шипел и пытался ударить водными щупальцами смертного, у которого оказалось так много сил. Страх переливался в духе быстрыми волнами, он чувствовал превосходящую силу человека. Тот не позволил себя даже коснуться, отмахнулся лишь раз - и дух распластался по земле, оглушенный.
   - Раздражаешь, - признался Раманд. - Сжечь тебя что ли?
   Кончики его пальцев охватило пламя. Дух завизжал подбитой псиной, когда огонь жадно лизнул по его воде. Говорить на человеческом языке духи не могли, но понимали его. Он замер под тяжелым взглядом смертного.
   - Гневаешься на ятоллу?
   По воде побежала рябь.
   - Нет? Обидел кто? Тоже нет. Но с тобой же сотворили это. Укажи мне его?
   Дух заметался, расплескался по берегу, свернулся в клубок. Он не мог дать ответа. Он боялся говорить. Он знал, что в беде из-за своего молчания. Человек, что спрашивал его, не шутит, водный дух хорошо это чувствовал. Все, что он мог, это показать собой в виде запечатлевшихся в нем отражений луну и золотые дары.
   - В последнее полнолуние. Четыре дня назад, - догадался Раманд, погасив огонь.
   Духа опять баловали: городские девушки, мечтавшие о заморских аристократах, одаривали славного духа всю ночь. Пели ему и танцевали вместе с ним. А кто-то в это же время творил магию, у которой есть лишь один оттенок. Черный как уголь.
   Раманд принял решение.
   - Я вырву у тебя сердце, и ты снова станешь водой, и не будешь напоминать собою отродье, не относящееся ни к одному из живых видов.
   У воды не должно быть сердца, дух - это сила, обретшая форму. Таковой ей и надлежит оставаться. Но ее изменили, переделали на иной лад, чтобы проявить Хесту. Ведь если есть сердце, то непременно будут чувства. Дух, не знавший их, к ним прикоснулся и сотворил беду.
   Тот слушал человека замерев, загипнотизированный взглядом страшных глаз. Согласился.
   Движение было молниеносным, и вот уже сердце воды было в руках Владыки. Он сжал его в пальцах, давя и уничтожая, кровь брызнула в стороны. А дух сразу же стал самим собой - водой - ушел в землю, стек по ней в родной залив и растворился в нем. Все прекратилось. Хеста исчез.
   - Что это значит? - Яревена, приближаясь и убирая мокрые пряди с лица, смотрела на руки Раманда. Те были перепачканы кровью.
   Она отчетливо все видела. Сердце. У духа было сердце! Это черная магия, запрещенная Пантеоном под страхом казни. Даже Отвергнутые на такое никогда не пойдут. Мерзкое действо, требующее слишком много от того, кто его затеял.
   - Вы знаете, - ограничился Раманд словами. Он смотрел на тех, кто еще был здесь, он думал о тех, кто ушел отсюда.
   Кто из них? Кто? Духу можно дать сердце двумя способами. Отдать свое по собственной воле, обрекая себя на мученическое завершение жизни. Прожить после такого, как ни странно, удастся, но немного. Посмотреть за тем, что сотворил, и отправиться в преисподнюю. Еще можно вырвать это сердце из чужой груди после ритуала, истратив силы и использовав достаточное количество крови. Если вырывать, то у невинного.
   - Дети не пропадали? - спросил Раманд.
   Яревена покачала головой.
   - Ко мне прибежали тут же, если бы кого не нашли. Неужели кто-то может детей...
   - Могут, люди все что угодно могут, - он дошел до воды и отмылся от крови. - Мы отличны в этом от богов не в лучшую сторону. Впрочем, если у вас тут полно девиц, берегущих себя для великой любви и свадьбы, могли и такую выбрать.
   - Как будто это лучше! - выкрикнула Яревена.
   Все равно цена - чужая жизнь. Все равно - нарушение всех правил против богов и людей.
   - Не лучше, но прекратите плакать, - одернул ее Раманд, приблизившись обратно. - Слезы - та же вода, только ни на что не способны.
   Неугодная провела руками по щекам. Она вся была мокрая, а слезы и правда вода, но только они жгли кожу. Она отвернулась от своего хозяина. Ото всех.
   - Они могли использовать самих себя, а не кого-то, - прошептал Раманд, склонившись близко к ней. - Не всегда... ломаются жизни невинных людей. Иногда прогнившие идут до самого конца только своими силами.
   - Разберитесь! Покончите с этим! - почти в беспамятстве проговорила неугодная, не оборачиваясь. - Я не хочу узнать, что будет еще один день или ночь, когда снова разрушится множество жизней. Когда люди запутаются в боли и ненависти, затягивая все больший круг, и так без конца, до предела, до потери разума или Калеодона...
   - Яревена! Яревена, очнись! - Раманд схватил ее за плечи и встряхнул как куклу с такой силой, что у нее голова рывком качнулась вперед-назад.
   Он не понимал, что так на нее повлияло, и не знал, из-за чего вдруг случилась истерика. Жрица. В этом все дело? Она провела всю свою жизнь в храме. Она слышала благодарность людей за обретенное счастье, но чаще людские крики, слезы и мольбы. Люди приходят к богам за просьбой, а не с признательностью. Ятолла настрадалась и страдала долго, эхо до сих пор слышно. Наверное, она слышала его отчетливее, чем кто бы то ни был.
   - Помоги ему! - кто-то поднесся к неугодной, старавшейся прийти в себя, и стал тянуться к ее рукам. Тем самым рукам, которые вызывали во всех дрожь. Все меняется, когда отчаяние заполняет до краев. - Ты ведь можешь!
   Яревена встряхнула головой. Она даже не понимала, кто перед ней, пока не сосредоточилась. Родная тетка Онры, воспитавшая его с младенчества. Неугодная перевела взгляд дальше, раненый все еще лежал там. Люди кружили над ним, точно вороны. Владыке до него дела было мало, а она забылась, поглощенная страхом за будущее ятоллы и свое. А он все там так и лежит...
   - Я не могу. Боги могут, - сухо бросила бывшая жрица.
   - Так попроси их! - воздела руки к небу женщина. Опомнилась, опустила. Не к правящим ведь идти следует.
   - Заплатите? - Яревена безжалостно взглянула прямо на женщину. Дурно или нет, но этот вопрос главный.
   Она умолкла, вздрогнула, отступила, прижала руки к груди. Но потом собралась с духом.
   - Заплачу.
   Яревена посмотрела на хозяина Аркоста. Он еле заметно качнул головой.
   - Несите его в мой дом, - распорядилась неугодная, возвращаясь мыслями к себе. Стоит заняться делом, и страхи приглушатся.
   Женщина упросила помочь ей, и на Закатную улицу ступила целая процессия. Двое несли раненого на толстом полотнище - все, что нашлось на берегу в короткий срок, немного подбавляя магии, чтобы Онру не сильно качало. Его тетка шла рядом, испуганно взирая на воспитанника, так и не очнувшегося ни разу после удара. Подле нее бежали подруги и что-то нашептывали, кося глазом в сторону бывшей жрицы, идущей впереди всех. Раманд же, наоборот, оставался за всеми спинами на расстоянии. Ему была безразлична судьба человека, сунувшегося против Хесты: кто не рассчитывает силы, тот платит. Он давно стал равнодушен к собственному горю, что уж ему чужое. Но ему не нравился шепот, что преследовал Яревену. Люди шли за ней добровольно, шли за помощью, но их языки были злы и остры. Вот настоящая несправедливость, а не то, что он попал в Калеодон.
   Когда вошли в дом, Яревена распорядилась положить раненого возле алтаря. После чего оставила подле себя только его тетку, а всем остальным сказала уйти. Они послушались ее охотно, вероятнее всего даже не станут у калитки ждать, вовсе уйдут. Что им возле дома этой девки околачиваться, мало ли какая напасть на голову свалится из-за приближения к Отвергнутым.
   - Что белоликой нужно? - спросила женщина с дрожью в голосе, глядя на то, как неугодная готовит все для ритуала.
   Красное полотенце на стол и поперек тела раненого, свечи, благовония, раскаленные камни алтаря.
   - С чего ты решила, что мы будет обращаться к белоликой? - бросила Яревена, продолжая свое дело.
   - Она же Машани с ее дочерью помогла.
   - Одними лишь травами против болезни, да еще и детской. А здесь... его ударил Хеста - скверна - нужно очищать не только тело, но и дух.
   - К кому же взывать? - женщина закашлялась от едкого дыма, когда на алтарные камни пролилось черное масло.
   - К Мин-Араю, - Яревена указала, чтобы просящая села к ней за стол напротив.
   Услышав имя этого бога, женщина споткнулась на последнем шаге.
   - К безмолвному? - в ее голосе и глазах возрастал ужас.
   - Ему подвластно здоровье человеческого тела, - Яревена говорила тихо и уверенно. Здесь ее власть и ничья иная. Если только разговоры разговаривать, может и поздно стать. Нужно все сразу решить, а не околицами беседу водить.
   - Свое поправить не может, - прошептала просящая.
   При низложении Мин-Арая лишили пятидесяти двух частей тела. Говаривали, что череп да позвоночник только остались. Прикованное к ним сознание разрывало от невыносимой боли. В существовании бессмертного не было ни проблеска света, до тех пор, пока он не изыскал для себя выход. Он понял, как восстановить каждую из утраченных частей. Человеческое тело вполне могло стать для этого основой.
   - Что он заберет у меня? - спросила женщина, осторожно опускаясь за стол.
   - Я не знаю, - произнесла Яревена.
   Просящая зыркнула на неугодную недобро. Оценила молчание, как издевку. Яревена взглянула на раненого. Онра делал свои последние вдохи.
   - Руки и ноги он себе вернул, глаза и сердце тоже, возможно что-то еще, - дала подсказку неугодная.
   Но женщина не могла сделать выбор. Чего лишит ее бессмертный? Легких? Желудка? Пятьдесят две части это много, выбор большой.
   - Если вы передумали, то прошу забрать это тело из моего дома. Тут вам не храм, - бросила бывшая жрица.
   В храме только тела хранятся, а племянник еще живой. Как смеет эта!..
   - Я согласна, - скрипнула зубами просящая.
   Она поставила на то, что Мин-Араю можно возвращать по одной части за раз. Так что возможно, она отделается одним пальцем.
   Весь ритуал занял меньше минуты. Свечи мигнули, да алтарь зашипел, опять потянуло гарью.
   Яревена остро посмотрела на ту, что оставалась против нее. Женщина вдруг странно дернулась всем телом, ее глаза стремительно наполнились слезами, она открыла рот и оттуда хлынула кровь. Она застонала и принялась корчиться от боли, хватая себя за горло.
   - Кажется, безмолвный более не будет соответствовать своему прозвищу, - неугодная лизнув пальцы, затушила ближайшие к ней свечи.
   У просящей бессмертный забрал язык и исполнил свою часть уговора. Онра избавился от порчи и открыл глаза, даже сел сразу после второй попытки, спина побаливала, но и это пройдет.
   - Что здесь?.. Ты что наделала, дрянь?! - взвыл он, вскакивая на твердо державшие его ноги и кидаясь к приемной матери.
   Одна из собак Дарз-Аша, незаметно ютившаяся в дальнем углу, поднялась на лапы и зарычала. Алтарь ярко вспыхнул, Отвергнутые не желали слышать оскорбления той, кто помогает и им, и жалким смертным, забывшим, что такое настоящая благодарность.
   Яревена решила, что не услышала плохих слов.
   Женщина перехватила руки воспитанника и покачала головой, все еще кривясь от боли. Все платят.
   Онра заметался.
   - Зачем же ты... Я могу... обменять ее на себя? - он даже покаянно голову склонил. Бывшая жрица осталась безучастна к его извинениям.
   - Плата не возвращается, - озвучила Яревена главный закон сделок с Отвергнутыми. - Идите.
   Им больше ничего и не оставалось. На веранде, вольготно расположившись на широкой качели, сидел Владыка. Он медленно раскачивался, упираясь ногой в пол, и на покинувших дом людей даже не взглянул. Онра впустую ожег его взглядом, подозревая лишь то, что по-настоящему злиться ему стоит лишь на самого себя.
   Раманд поднялся, как только потерял из виду людей, вошел в дом и отыскал его хозяйку в алтарной. Пес Дарз-Аша подскочил под его руку, довольно тявкнул, получив короткую ласку. В самом деле, как к родному льнет!
   - У тебя гости, хотя, скорее всего, это ко мне, - сказал Раманд.
   В ту же секунду в черную дверь постучали. Яревена настороженно посмотрела на Владыку. Зверь какой-то, все слышит.
   - Проходной двор, - изрекла она, выходя из комнаты.
   Стоило только дверь распахнуть, как порог перескочила неожиданная гостья.
   - Минра еще не удостаивала меня своим вниманием.
   - Я не к тебе, а к нему, - бросила Гаяра.
   Ей явно было неуютно быть здесь, и оттого тон вышел излишне резким.
   - Он так и сказал, - буркнула хозяйка дома, жестом позволяя гостье сорваться с места и ринуться внутрь дома.
   - Если не хочешь, чтобы тебя здесь видели, лучше бы совсем не приходила, - такими словами встретил Гаяру Раманд, не выходя навстречу.
   Вообще, лишним не позволялось находиться в алтарной, но пес Дарз-Аша вел себя спокойно. Если бы собака лаять начала, Яревена бы всех взашей отсюда вытолкнула, но коли так, то пусть боги и сами посмотрят за тем, кто все деяния в ятолле творит. Может, им интересно. А то когда они до памяти Свидетеля доберутся, еще неизвестно.
   Гаяра стянула с головы шелковый платок, что служил ненадежной защитой. Она куталась в него, дабы никто не узнал. Одно дело - городские захаживают к неугодной по глупости, другое - глава Дома.
   - Поймите правильно, вся моя семья - верные почитатели Пантеона, - оправдывалась Гаяра перед обоими, - мне и правда не следует даже мимо этой улицы проходить. Но иначе о тебе никто не позаботится.
   Так и не дождавшись от старого друга исполнения манер, она сама приблизилась к нему. Яревена с интересом наблюдала от порога комнаты. Что это так переживает глава Минры?
   - Без последствий сердце скверны не вырвать, - Гаяра многозначительно посмотрела на Раманда.
   - Ты об этом? - он показал ладонь, на которой выделялся странный знак. Черный, до крови в кожу впивающийся.
   Гостья нахмурилась.
   - Даже хуже, чем я думала.
   Она принялась что-то извлекать из маленькой поясной сумочки.
   - Я планирую справиться сам, - рассудил Раманд, наблюдая за ее движениями.
   Понятно, что о Хесте и ее стремительном конце известно уже всей ятолле. Непонятно, почему та, кого он настойчиво отворачивал от себя, продолжает вот так приходить. Научить ее грубостью? Может, тогда поймет?
   - Лучше помолчи, - бросила Гаяра раздраженно, поводя плечами. - Отвергнутые тебе не помогут, а к Пантеону не пойдешь, упрямец.
   Она быстро схватила его за руку и высыпала ему на ладонь белый порошок. Кожу зажгло, Раманд даже не скривился.
   - Прошу прощения, что вмешиваюсь, - громогласно напомнила о себе Яревена, заставив Гаяру как следует вздрогнуть, - но коли снова дала о себе знать первая любовь, то будьте добры все предварительные ласки производить на собственных территориях, у вас гораздо больше места.
   Раманд улыбнулся ее словам. Олеандр.
   Гаяра вспыхнула, щеки залило румянцем.
   - Вам, Яревена, следует быть внимательнее. Свидетелю легче распознать беду со своим хозяином, чем тем, кто далеко, - она попыталась укорить, чтобы скрыть свой стыд.
   Неугодная обнажила зубы в улыбке-оскале ей в спину. Раманд украдкой любовался.
   - Я не рыцарь, - она покинула комнату, не считая нужным слушать наставления малознакомых девиц. Глава Минры может катиться в бездну следом за Чар-Оватом.
   - Мы сейчас в ее доме, Гаяра, - произнес Раманд тихо, когда они остались одни. - Ты не можешь позволять себе дерзость.
   Та покраснела пуще прежнего.
   - Прости, просто я как узнала... Все говорят, что Владыка силен, что, как справится, то старые грехи можно если не забыть, то хотя бы более никогда о них не заговаривать. Ты ведь пытаешься сделать это, да? Отмыться добела перед всей ятоллой?
   Гаяра мельком взглянула на него и продолжила залечивать рану. Лекарства из храма Пантеона быстро избавляли Раманда от болезненного следа.
   - Думаешь, это возможно? - спросил он, прищурившись.
   - Я не знаю, я только хочу, чтобы ты был осторожнее. Бесстрашие красит мужчину, но слишком часто сталкивает его в пропасть.
   - В ней нет ничего страшного. Все можно пережить: и срыв, и полет, и удар о самое дно.
   Хозяйка Минры совсем ничего не понимала. Она жила в слишком безопасном мире, слишком легко. Ее не коснулись осколки, на ней не было ни единой раны. Раманд примечал то, что она скорее гордится своей принадлежностью к трагедии, вместо того чтобы проклинать случившееся. Поэтому она ему нравилась с каждым разом все меньше. Захотелось отнять руку, но он позволил ей себя перевязать. Так все закончится быстрее.
   - Я знаю, что мне никогда не понять тебя, - прежде чем заговорить, Гаяра убедилась, что за спиной у нее никто не стоит. Хозяйка дома не собиралась подслушивать чужие беседы. - Но... я все равно хочу уберечь тебя. Понимаешь, то время, оно под запретом, о нем стараются не говорить и стараются не вспоминать, но мы ведь были живы тогда. Почему я должна делать вид, будто этого времени не было? Был один очень плохой день, перечеркнувший очень хорошую жизнь всех нас. Ты - светлое воспоминание, и я хочу сохранить тебя.
   - Я давно не в свете, Гаяра, - Раманд пошел к порогу комнаты, и ей пришлось следовать за ним.
   - Позволь мне так думать, - грустно улыбнулась она.
   Он знал, что за заботу следует благодарить, но хозяйку Минры благодарить не хотелось.
   - Иди, - он кивком указал ей на черную дверь, - разозлим моего Свидетеля, обоим мало не покажется.
   Гаяра явно хотела сказать что-то еще, но побоялась задерживаться в доме неугодной еще дольше. И так будет не оправдаться, если прознает кто. Все мгновенно заговорят о том, что ятолла не так уж и верна Пантеону.
   Гаяра стремительно покинула дом бывшей жрицы.
   Раманд вздохнул, подавил раздражение и отправился снова разыскивать Яревену. Она пряталась в дальней комнате, служившей, скорее всего, внутренней гостиной, такие еще называли чайными. Сюда хозяин дома приводил только тех, с кем хотел проводить время. Убранство соответствовало названию: пусто, ничего, кроме толстых мягких ковров вокруг большого квадратного стола. Бывшая жрица лежала, прикрыв рукой глаза. Она слышала хозяина Аркоста, но ни смотреть, ни говорить не хотела.
   Раманд ушел и что-то принялся делать в другом конце дома. Яревена не нашла в себе сил даже злиться на хозяйское поведение чужака. Владыка! Ему путь в любой дом открыт.
   Владыка вернулся к ней, ступая совершенно бесшумно. Стукнуло, звякнуло. Она убрала руку, поглядела на стол. Свежезаваренный чай пах вкусно. Неугодная села, посмотрела на своего хозяина и принялась осторожно пить. Первый же глоток заставил насторожиться, она принялась принюхиваться.
   - Ром?
   - Тебе не помешает, выглядишь уставшей.
   Решив, что со стороны виднее, Яревена не стала отказываться. Не стала даже возмущаться за фамильярное обращение, на которое он так резко перешел. На алкоголь она и списала странное ощущение, затопившее с головой. Она чувствовала себя спокойно наедине с человеком, понять которого было совершенно невозможно. С тем, кого проклинать можно с той же силой, с которой и благодарить.
   - Простите, - Яревена нарушила тишину и молчание спустя более получаса, вынырнув из странного состояния полусна.
   - За что? - Раманд отвлекся от своих размышлений и впервые за это время пошевелился, повернув к ней голову. До этого его интересовало разве что небо, видневшееся в оконном проеме.
   - За истерику.
   Он долго не отводил своего взгляда от нее и даже когда отвел, она знала, что он внимательно за ней следит и изучает. Наверное, даже стук сердца слушает. У него отличный слух.
   - Ты не похожа на того, кто на грани срыва. В чем причина? - Раманд решил узнать правду, а не догадываться самому.
   - Я могу не отвечать?
   - Мне кажется, ты хочешь ответить.
   Яревена закусила губу. Как легко он ее поймал. Пришлось подняться на ноги и подойти к окну, она загородила ему собой обзор. Раз уж так любопытно, то пусть смотрит. Хотя... он прав, она нуждается больше. Ей нужно сказать хоть единой живой душе.
   - Я... родилась в ту ночь.
   Раманд не вздрогнул и не побледнел, он выпрямил спину и уставился на нее, не мигая. Яревена растянула губы в вялой усмешке. Поражен.
   - Единственная рожденная в ночь, когда люди попытались призвать Запретных богов. Говорят, моя красота от этого. От того кошмара, что творился там. Ведьмы рождаются в огне.
   Она говорила тяжело. Слова будто камни катились по гортани вниз к сердцу и оставались там. Груда. Гора. Иногда из-за нее тяжело дышать.
   - Я не знаю, кто мои родители. Я даже не знаю, здесь ли они или покинули ятоллу. Я знаю лишь то, что меня отдали в храм, потому что со мной не справлялись. Призыв Запретных... тридцать две жертвы, безжалостно зарезанные на алтарях безумцами. Я вобрала в себя их крики, я слышу их до сих пор.
   Странно, что глаза оставались сухими. Она думала, что заплачет. Она рассказывала кому-то чужому впервые, до этого лишь жрицы знали. Теперь пусть знает и Владыка. Это утяжелит его ношу, но ему полагается знать, скольким та проклятая ночь испоганила жизнь.
   - Теперь я понимаю, что есть еще один голос. Твой. Твой крик я тоже слышу. Он не самый громкий, но в тебе больше всех ужаса. Оттого, что для них все прекратилось, а для тебя - нет.
   Раманд ожесточенно потер рукою лицо. Готовый ко всему, в броне, за щитом, он вдруг почувствовал себя полностью разбитым. Не от всего в этом мире можно загородиться, иногда слова-вода просачиваются сквозь малейшие щели и жгут хуже ядовитых змей.
   - Только в храме голоса затихают. Без милости Пантеона тяжелее, хотя служба Отвергнутым тоже дарит тишину. Старшая жрица ворует для меня эликсиры, они помогают в те ночи, когда крики особенно громки. Но ятоллу раздирает на части. Огонь, Хеста. Я боюсь, что голосов станет больше, если не положить этому конец. Полагаю, что даже если я оглохну, с них станется звучать у меня в голове, и тогда мне останется лишь просить окружающих о милости избавить меня от нее...
   Наступившее молчание было долгим и тяжелым. Обоим приходилось держаться и справляться. Как будто заново.
   - Ты спрашивала богов? - Раманд чувствовал, как в затылке поселяется тяжесть. Вот, к чему он был не готов, а не к хохоту Запретных над своею головой. Как же так получилось, что не только его муки преследуют.
   - Спрашивала, - быстро ответила Яревена, - они не в ответе за людские проступки и за тех, кого ранило осколками.
   Похоже на бессмертных. Они не разбираются в людских бедах, они лишь отвечают на молитвы. Не будут они от криков ее избавлять. Вобрала - неси. Такова, значит, судьба. Она у всех разная, и каждый сам за нее в ответе. Больше, чем имеется, сил не дается, а значит, все справедливо.
   - Они сказали, что уже достаточно того, что, греясь возле их огней, мне даруется покой.
   Яревена надменно скривила губы.
   - А я же сама разрушила эту связь.
   - Как? - Раманд знал, что получит ответы на все свои вопросы. Он поднялся и подошел к ней, встал рядом, лицом к окну. Нужно видеть мир вокруг, чтобы не думать, будто он сузился до жутких воспоминаний и боли, застрявшей так глубоко.
   Неугодная помолчала некоторое время, чтобы припомнить, с чего верно следует начать.
   - Это история неподчинения. Обитал в городе один, не принадлежавший ни Домам, ни городскому совету, но обладавший силой, влиянием и деньгами, и мнивший себя господином. Он принес в жертву Чар-Овату сто быков, застил бессмертному глаза. И решил, что ему все дозволено. Он стал брать в городе всякую, которую захочет. Захотел и меня, старшую жрицу. Во всеуслышание объявил, что заарканит меня или подкупом, или силой. Ему ведь ничего не страшно, он от самих богов откупился, - Яревена вспоминала, и ее трясло от гнева. - Я пришла в храм, я пришла к богу и рассказала ему обо всем. Я считала, что подобное заявление оскорбляет сам Пантеон. Но Чар-Оват рассмеялся и сказал, что человеческое тело это не тот предмет, который стоит так уж беречь. Мне ведь не смерть сулит, - она сжала руки в кулаки. - Он должен был меня защитить! А бессмертный решил, что лишнее целомудрие девушке не идет. Невинную мне из себя строить поздно! Я разозлилась. На него, а не на зажравшегося скота. Я защитила себя. Во время вечерней трапезы я лично подала Чар-Овату золотое блюдо... с головой оленя.
   Раманд удивился. Услышав множество историй за свою жизнь, его удивляла только неугодная. Даже если бы ему дали время, он ни за что бы не догадался. Он с трудом представлял себе подобную картину. Жрица не просто не исполняет положенного, а своими действиями сквернит Пантеон и храм.
   - Шума было на всю ятоллу, - Яревена вдруг стало смешно. Теперь-то уж можно смеяться. - Прямое оскорбление бога! Думали, храм рухнет от его гнева. Меня лишили милости и регалий тут же. Чар-Оват бушевал и ярился, ему было мало, что я стою перед ним обнаженная, лишенная права даже церемониальным платьем прикрыться!
   Она показала Раманду руки со всех сторон.
   - Я вся должна была покрыться струпьями. Те бы болели, кровоточили и жгли. Но я и этому воспротивилась. Я не была неправа. Моя сила против его. Человек против бога. Алтари потрескались, окна с дверьми выбило. Нельзя сказать, что я победила, но выражение лица у бессмертного было непередаваемое.
   Она снова громко рассмеялась. Точно также как тогда. Весело и легко. Свободно. Никто никогда ее не подчинит. Для ее жизни есть лишь ее воля, все остальное может гореть в черном огне.
   - В итоге вот.
   Кожа на руках от кончиков пальцев до локтя угольно-черная, но гладкая и чистая. Это все, чем она заплатила.
   - Я думала, казнят, - произнесла Яревена без страха, немного успокаиваясь. - Прими они такое решение, я бы окончательно разочаровалась в Пантеоне. Но они просто отдали меня Отвергнутым. Не знаю, почему.
   Раманд догадывался. Пантеон испытывал те же чувства, что и он сейчас. Ошеломление и восхищение. Чар-Овату попало от остальных, возможно от самого главы. Пантеону нравились сильные, смелые и упрямые люди. Жрица доказала себя. Она не побоялась, она защитилась, несмотря ни на что. Пантеон точно не мог ее казнить, таких они берегут. Однако и просто спустить с рук дерзость тоже не могли. Поэтому отдали Отвергнутым. Отпустили на расстояние вытянутой руки. Хороший ход.
   - И что же твой поклонник? - Владыке интересно стало, как все кончилось.
   - О, - с особым чувством протянула Яревена, глаза подернулись дымкой удовольствия, - я предложила ему взять меня. При всех. А он струсил и отказался, с тех пор его здесь никто не видел.
   И вот здесь Раманд искренне рассмеялся, как и она ранее. Яревена впервые слышала его смех и немного растерялась из-за этого. А ему было забавно думать о том, что несчастный попал в ловушку и никак не мог исполнить свое громкое заявление. К лишенной милости жрице, да еще и отданной во служение Отвергнутым, не мог прикасаться никто из тех, кто поклоняется Пантеону. Это оскорбление. Позор на всю ятоллу. Ему, не ей. Ей шепот в спину, злые взгляды, но все на расстоянии, близко подходить к такой бывшей жрице кто угодно забоится.
   - Замечательная история, - оценил Раманд. - Полагаю, что мне стоит ответить такой же откровенностью. Потому что твоя изобретательность поистине ужасающа. Не знаю, что ты можешь придумать в отместку. Но чуть позже. Сейчас мне нужно кое-что сделать.
   - Как откажешь Владыке, - Яревена развела руками, показывая, что дом в его распоряжении.
   - Похоже, ты единственная, кому нравится так ко мне обращаться.
   Ее смех понесся ему в спину. Раманд вышел на внутренний двор дома. Чаша, горсть земли, искра, пламя, дым. Он повторил положенный ритуал, чтобы увидеть магическую жилу, что текла под ятоллой.
   Ни пятен, ни колебаний. Хеста, существование которого прекратилось быстро, не повлиял на нее.
   Раманд все же решился присмотреться внимательнее, чего не сделал в первый раз. Сейчас он повел взглядом от самого истока жилы, с самой восточной стороны Хаэссы, а дойдя до устья, подавил тяжелый вздох. Жила обрывалась ровно под островом. Тот потому и выбрали - окраина, силы много, но мало кто смотрит в ту сторону. Устье все еще искрило. При ритуале из нее вырвали целый кусок. Двадцать три года прошло, а жила до сих пор рану не затянула.
   Как тут память не тронутой оставить, если все в глаза лезет. А он тогда решение принял, не слепнуть, а смотреть неотрывно, и менять его не станет.
   Яревена, сидя на скамье подле дома, смотрела, как хозяин Аркоста приходит в себя, как обрывает длинные стебли травы, что переплелись с его венами. На землю брызгала кровь. Тоже несущественная боль?
   - Нам нужно вернуться, - произнес Раманд, проявляя магическую тропу возле себя.
   Яревена уже смирилась с мыслью, что ее собственный дом для нее же лишь временное пристанище. Так и будет заглядывать сюда урывками, пока связь с ее хозяином не завершится.
   - Возьмем их с собой, - он не спрашивал, он просто указал на псов Дарз-Аша, которые уже считали этот двор своим прибежищем.
   - Я им не хозяйка, - произнесла бывшая жрица, поглядывая на собак.
   Те прониклись абсолютным доверием к Владыке. Прям щенки. Неужто как приласкает, так уже и уходить от него не захочется? А коле попробовать?..
   Яревена в ужасе отогнала подлую мысль. Едва знаменьем Пантеона себя не покрыла. Вовремя опомнилась, иначе бесчувственные руки прожгло бы до самых костей. Но неугодная искренне пожелала кругу огней гореть ярко и вечно, потому как Владыка не заметил всех ее переживаний. Уже благо.
   Аркост встречал их еще большей силой и густым расцветом. Яревена касалась сиреневых гроздей глициний. Целый шатер над головой, она смотрела и улыбалась. Слышались птицы. До того на загнивающей земле Дома пернатых не было. Отныне вернулись и пели на все голоса, стрелами носились в небе. Гихра за ними наблюдал из своего укрытия, не понимая, откуда у него столько соседей.
   - А виноградники вернешь? - спросила Яревена из любопытства. - Говорили, что вино на вашем столе всегда было отменным.
   - Идеальным оно стало, когда мачеха за лозами ухаживать стала, - заговорил странным голосом Раманд. - Если Аркост захочет, то вернет. Я в его решения не вмешиваюсь.
   Улыбка погасла на лице неугодной, когда она увидела мрачный взгляд хозяина Аркоста, направленный вдаль. Юго-западная сторона. Да, она видела. Краем глаза, когда гуляла. Подходить близко не решилась. На земле этого Дома продолжала существовать незаживающая рана. Клеймо отступников, превративших в жизнь свое первое злое намерение прямо здесь.
   - Она... пробыла с вами недолго? - тихо спросила Яревена, как будто по льду ступая. Почему-то казалось, что говорить о мачехе Раманду особенно тяжело. Об отце и брате он рассуждал трезво и холодно, но не о женщине, вступившей в дом с надеждой на счастье, а получившей распоротое от уха до уха горло.
   - Недолго, - ответил он тихо, - так недолго, что я не успел посчитать ее близкой. Ни разу матерью не назвал... Она ждала этого, я знаю. Но не дождалась.
   Ее принесли в жертву. Именно на том месте, которое с тех пор обожжено и не заживает. Испугаться она успела, а вот что-либо понять нет. Раманд корил себя за то, что не спас ее от безжалостной руки отца и равнодушного взгляда брата, смотревшего за изуверством со стороны. За тех, что погибли на острове, он не считал себя в ответе. К тому времени отступники уже вывернули ему руки, за то, что он не желал покрывать себя знаменьем Запретных, даже ребра поломали из-за злости. Недовольны были тем, что молокосос упрямо сопротивляется. Но здесь, в Аркосте, случившимся за несколько часов до острова, Раманд еще был цел. И в нем были силы. Он мог кинуться, начать кусаться и брыкаться, дать возможность мачехе сбежать...
   - Хватит, - одернул его строгий голос неугодной, и он вырвался из внутреннего болота, - тебе не идет слабость, кому угодно, только не тебе.
   Она не смотрела на него, сознательно отвернулась. Раманд стер одинокую слезу с ресниц.
   - Можно подумать, ты в ту ночь был чем-то сильнее только что рожденной меня, - бурчала себе под нос Яревена.
   Она не хотела видеть более его таким. Пусть издевается и ловит на каждом слове, пусть и дальше превращает ее в обезьянку со звонкими тарелками и усмехается самыми уголками губ. Что угодно, лишь бы не боль. Неужели с него не хватит?
   - Я в порядке, - произнес Раманд вполне человеческим голосом, - прости, если расстроил.
   Бывшая жрица недовольно дернула плечиком.
   Он ушел, чтобы проверить яму. Та вобрала в себя всю грязь Аркоста до последней капли. Теперь эта была рана, и ей надлежит залечиться. Уже с двух сторон подпирала земля, скоро раздавит, сомкнет края, не оставит даже намека на то, что здесь было. Совсем хорошо станет. Не как раньше, по-новому, но станет, если он избавится еще от одного струпья, застрявшего в теле его земли. Тот обнаружился благодаря жиле. Слабо выбивал из нее искру одну за одной - верный признак дурной силы. Раманд не увидел бы, не решись просмотреть всю жилу внимательно.
   В дикой чаще - в глубине Аркоста - тек ручей. Петлял между деревьев, прятался под камнями тоненькой серебристой змейкой, вспыхивал в пробивающихся сюда лучах солнца драгоценностями. Вытекал прямиком из отравленного истока.
   Раманд ожег его ненавистническим взглядом, но толку с того не сделалось. Сколько тут таких захоронок? Одна или сотня?
   - Да чтоб вас...
   - Брат? - Яревена пришла следом за своим хозяином. Если так волноваться и дальше станет, то из обезьянки в собаку превратится.
   Точно, думалось ведь еще недавно про суку на поводке. Мало что изменилось с тех пор.
   - Вернуться рассчитывал, - сказал Раманд, не отрывая взгляда от ручья.
   Отец оставил ту проклятую метку как хозяин Аркоста, а старший сын придумал это. Место, связывающее его с Запретными богами. Удавшийся ритуал позволил бы стать ручейку личным источником новой силы молодого хозяина.
   Надо уничтожить.
   Раманд прикоснулся магией к водному истоку, потянул. Вода тут же зашумела в ушах горным водопадом, затопила горло и легкие. Он захлебнулся и отпустил. Яревена нервно перешагнула на месте. Такая мелочь, а, похоже, что не проще Хесты.
   - Они так искренне верили в то, что делают, - она покачала головой. Только это объясняло ту мощь, что проросла в метках и позволяет им быть здесь до сих пор. Такие не сотрет время, нужна превосходящая сила.
   - О да, - приводя дыхание в порядок, проговорил Раманд со злобой, - с той же искренней верой в свое совершенное будущее отец перерезал горло девятерым, а брат четырем. Ни у одного рука ни разу не дрогнула.
   Ей стало дурно от представшей пред внутренним взором картины. Когда хозяин Аркоста вот так говорил, неугодная боялась, что крики в сознании проявятся куда отчетливее, чем прежде.
   Раманд окунул руку в воду, но исток тут же его ошпарил и отпрыгнул в сторону, как живой.
   - Проклятье!
   - Я попробую, - шагнула вперед Яревена.
   - Не надо, - раздраженно произнес Владыка.
   Она его не слушала, смотрела на свои руки. Черные, ледяные. Что ей станется...
   Неугодная поднесла руки к истоку ручья. Тот не изменился. Яревена усмехнулась. Метка против метки. Но у нее от Пантеона, от властвующих богов, а не от падали. Она осторожно сомкнула пальцы в воде, та оказалась упругой, как молодая ветвь дерева. Можно удерживать, если постараться.
   Яревена выдернула метку Запретных одним резким рывком, бросила под ноги хозяину Аркоста, и тот обрушил целый столб пламени на нее. Оставалось надеяться, что это последняя дрянь, тихо травящая Аркост и содержащая в себе память той ночи.
   - Может, и правда судьба, - пробормотала Яревена, убеждаясь, что на руках не осталось никаких отметин. Эти руки ее то и дело что выручали.
   - Спасибо, - произнес Раманд.
   Она гордо задрала голову, торжествуя в эту минуту.
   - Еще останешься должен своему Свидетелю!
   - Упасите все боги! Разреши расплатиться сразу же?
   - Как? - спросила она, прищурившись.
   - Откровенностью за откровенность, - с хитрой ухмылкой произнес Раманд.
   - Ты и так это обещал, - воспротивилась Яревена.
   - Вот ко всему и сведем, - безжалостно произнес хозяин Аркоста, проходя мимо с намерением выбраться из чащи обратно к дому. Ей пришлось бежать за ним. - С оговоркой, что моя история не содержит и капли иронии. Поэтому разрешу задать три вопроса.
   Еще и оговорки! Бывшая жрица закатила глаза, сделалась недовольной. Ничего-то ей толком не добиться, как бы ни хотела делать по-своему, Владыка все на свой лад переворачивает. Манер и правда никаких, а хитрости и ума - с достатком.
   Яревена не посмела упускать шанс, иначе без всего останется.
   - Почему ясмир благоволит тебе? - задавая свой первый вопрос, она указала на перстень.
   - Я спас его жизнь, - ответил Раманд, привычно коснувшись кольца.
   Его Свидетель изрядно поразилась услышанному, но он более ничем ее не порадовал. Подробности банальны, может потом, когда-нибудь, расскажет и их.
   Яревена поджала губы. Лишнее слово из него ей не вытащить. Даже собственными руками не напугаешь, хотя те пострашнее раскаленных клещей. Нипочем ему ее проклятье.
   - Что за магия тебе подчиняется?
   - Это не секрет, и догадаться легко, - сказал Раманд, подхватывая бывшую жрицу под локоток, чтобы было овраг проще переступить. - Элементная.
   Подтвердилось. Магия, что дозволяет владеть сразу несколькими силами. Яревена сомневалась только потому, что эти силы имели рамки. Но в хозяине Аркоста они не чувствовались. Элементная магия давала богатый выбор сил в подчинение, но, владея ею, маг не мог достичь вершины ни в одной ее составляющей. Сила развивалась только за счет филигранного мастерства управления имеющимся ресурсом. Расценивая элементы отдельно, всегда выходит, что силы такого мага ниже среднего. То-то и странно, не выглядит Владыка балансирующим на грани надрыва. Легко управляется с огнем и водой, будто с собственными руками.
   Захотелось спросить, сколько элементов у него в подчинении. Десяток? Два? Но Яревена спросила другое.
   - Когда ты ел в последний раз?
   Вопрос застал Раманда врасплох, он даже шаг замедлил. Бывшая жрица строго глядела на него.
   - Я не голоден. Пища для меня не самое главное.
   Это что-то чисто женское. Инстинкт накормить мужчину, хочет он того или нет. Или, быть может, обычные мужчины всегда есть хотят? Он в череде путешествий как-то привык обходиться без расписанных по времени обедов да ужинов. Когда придется, тогда и садится за стол. Кто ж знал, что его Свидетеля это до крайности не устраивает!
   - Все! Ничего не желаю слышать! - пуще прежнего разошлась Яревена, ускоряя шаг и уходя вперед. - Я бы еще поняла, вернись ты на собственную землю, дабы тут же и покончить со своей жизнью. Но ты довольно бодро ставишь на уши всю ятоллу, значит, имеешь планы и на собственное будущее. А человеку для этого силы нужны.
   - У тебя их явно переизбыток, - Раманд сцедил смешок в кулак, - раз уж ты взялась меня отчитывать.
   Она обернулась и зыркнула на него раздраженно.
   - Я собираюсь взяться готовить, - произнесла Яревена таким тоном, будто шах и мат кровному врагу поставила. - С видом, что для тебя, раз уж твоя первая любовь укорила меня за невнимательное отношение к хозяину. Но больше для себя самой. В самом деле! Мы на юге, славящемся тем, что самый обычный стол способен удовлетворить самый изысканный вкус.
   Раманд не знал, чему больше удивляться в этой громкой речи и от чего громче смеяться. Свидетель у него все-таки неподражаемый.
   - Яревена, - он осторожно остановил ее перед самым домом, - не надо стараться.
   - Я еще даже не начала.
   - Я с давних пор не привередлив в пище. Желудок испорчен, - признался он со вздохом.
   - Тоже Калеодон, - покосилась она на него напряженно.
   Раманд кивнул.
   Вот как. Значит, не только шрамы.
   - Я готовила трапезы богов, - решив лишнего не надумывать, Яревена откинула волосы назад одним резким движением, - уж с тобой-то я справлюсь.
   Он в этом и не сомневался.
   - Раз уж у нас эпизод из супружеской жизни, то, полагаю, мне следовало бы пойти колоть дрова, но сегодня слишком жарко, - рассудил Раманд. - Может быть, я просто тут побуду?
   Под 'тут' он подразумевал всю территорию Аркоста. Где-нибудь да укроется, трусливо сбежать, конечно же, не получится. Никуда ему с собственной земли не деться.
   - Нет уж, - Яревена оставалась категоричной, - из-за твоих слов мне теперь неуютно, но и от своих я отказаться не могу. Будешь развлекать меня.
   Она первой вошла в дом и решительно направилась в кухню. Та увеличилась, отвела от себя столовую комнату, оставив себе небольшое уютное пространство со всем необходимым.
   - Фокусами? - Раманд прошел следом за бывшей жрицей.
   - Историями! - объявила она вдруг с неожиданным для него восторгом. Он с сомнением косился на скалку и половник в ее руках, но неугодная отложила их в сторону.
   Плошки, тарелки. Мясо, птица. Груда овощей. Два десятка специй. Яревена собиралась справиться со всем этим всего лишь с помощью одних своих рук. Ну руки-то почти волшебные, может, и выйдет...
   Заранее захотелось есть, даже под ребрами от боли свело. Раманд присел поудобнее на своем месте, напротив бывшей жрицы, дабы не мешать масштабам всей ее затеи.
   - Я ничего о мире не знаю. А слухи до меня не доходят, - говорила она, не отрываясь от своего занятия, - сначала мне и дела до них не было, но сейчас, когда вне храма Пантеона жить стала, вдруг пожалела. Рассказывай, раз уж ты везде был. Что на востоке?
   Раманд поймал себя на том, что с удовольствием слушает ее красивый голос и смотрит за ней. И ее любопытство не раздражает, хотя он не любил вопросы и отвечать на них тоже не любил. Его жизнь всегда была его жизнью, весь его путь принадлежал лишь ему. Никто им не интересовался, никто не мог его понять. Она поймет? Может, если не до конца, то хотя бы часть? Не только она всю жизнь молчит о чем-то, не только ей хочется хоть кому-то рассказать.
   - Холоднее, чем у нас, теплее, чем на севере, - заговорил Раманд, подбирая слова. Если она так хочет узнать, он ей все расскажет. И тогда она тоже запомнит его по-настоящему. - Там много дождей и много людей, там порты и корабли со всего света, базары, занимающие кварталы, и храмы, выбитые в цельных скалах. Там пьют яд змей, чтобы никогда не болеть. И тут же делают настойки на гнилых фруктах, один наперсток которой сваливает с ног любого.
   Яревена слушала его и пыталась не сбиваться, не отвлекаться от собственного занятия. Получалось плохо.
   - А север?
   - Острожен, что часто принимают за неприветливость. Продуваем всеми ветрами. До полярного круга мир почти как наш, за ним - иномирье. Дома стоят на сваях и не касаются земли. Там есть племена, которым текучая вода кажется божественным проявлением, потому что весь их мир изо льда. Сквозь льды прорастают травы и цветы, олени едят их, а люди едят оленей. Кожевники выделывают шкуры, и те защищают их от ветров и мороза. Там все - хищники.
   - А на западе? За океаном тоже был? - немного дрожащим голосом спросила Яревена.
   Она впервые слышала, чтобы так говорили. Она впервые слышала от него такую речь. Хозяин Аркоста наслаждался. Знал ли он сам, насколько полюбил свой путь, и что тот пророс до основания в него? Должно быть, ему трудно быть здесь, в ятолле. Узко, душно. Ему мало места. Всего, что здесь есть, ему, должно быть, недостаточно.
   - Запад огромен, - Раманд закинул руки за голову и потянулся всем телом. - Местами пустынен, местами перенаселен. Очень много языков. В одном городе говорят сразу на всех, а в другом соседние улицы не понимают друг друга. Там все посыпают красным перцем и предпочитают дуэли всем словесным спорам.
   Ей, жрице, знавшей только стены храма и всегда довольствовавшейся этим, вдруг захотелось узнать весь мир. Поглотить его. И она продолжила задавать вопросы. Он отвечал на все. Ему легко было говорить. Его научили рассказывать истории. За то ясмир и хотел держать подле себя изгнанного. Тот, кто умело говорит, думает тоже хорошо. А думающих в нынешний век мало. Правителю нужен каждый. Часть столичного двора за то же самое Раманда не возлюбила, считала, что тот своими речами опутывает сознание светлого правителя. Глупцы. Разве можно обмануть побратима бога? Ясмир был связан обоюдной клятвой с главой Пантеона. Честь, которой до него не удостаивались четверо правителей Хаждана подряд.
   - ...Обезьян?! - Яревена ужаснулась и скривилась от представления.
   Все было готово, стол был весь заставлен. Время пролетело. За окном царила ночь. Но говорить хотелось еще о многом.
   - Да, - продолжал рассказывать Раманд, отодвигая от себя тарелку. Еле сил хватило все попробовать. - С большим удовольствием. Подается запеченная голова с отрезанной верхней частью черепа, они берут ложку и...
   - Достаточно! - неугодная судорожно глотнула воздуха и со звоном поставила чайную чашку на стол. - Пожалуй, не все хочу знать.
   Раманд рассмеялся.
   - Зря, так много интересных предпочтений. Человек на самом деле ест вообще все, единственное животное, которое так неразборчиво. Например, правителю одного островного государства, согласно какому-то особому календарю, подают живых тараканов размером с палец...
   - Нет, пожалуйста, - Яревена принялась закрывать ладонями уши.
   - Верят, что увеличивает мужскую силу, - расхохотался Раманд.
   Она не разделяла его веселья и уже вообще не могла смотреть на расставленные тарелки. Весь аппетит пропал. Или это от того, что она съела в пару раз больше обычного?
   - Давай ограничимся природой, погодой и какими-нибудь интересными, но безобидными традициями, - попросила она почти с мольбой в голосе.
   Ей нужно было смыть неприятные ощущения. Раманд серьезно задумался. Он тщательно выбирал. В его памяти, другой, отличной от той, что заштопана, от той, где гниль и болото, должно существовать нечто чрезвычайное, от чего дыхание у его Свидетеля перехватит.
   - Есть племя - коневоды, - заговорил он медленно, нанизывая каждое слово на невидимую нить. - Они не знают наших богов, они никогда не видели их. Они верят в то, что все связаны между собой, что они одна семья. И когда член семьи покидает их, на свет всегда рождается жеребенок. Они считают, что это душа умершего вернулась к ним. Они не убивают. Ни друг друга, ни лошадей. Они даже пауков и гусениц просто уносят из своих домов, сооруженных из соломы и глины. Они говорят, что если убить по злости или по глупости, то больше ни одна лошадь не родит. А, значит, более ни одна душа не будет способна вернуться обратно в мир, значит, все племя вымрет. И вымрет весь мир.
   После этих слов наступила тишина. Нельзя было говорить сразу. Яревена судорожно сглотнула, уперев взгляд в стол. Надо же, как бывает. Тут отступники и подлые приятельницы, а там, оказывается, есть такие люди...
   - И что же, они правда так и живут? - спросила она, подняв на Раманда испытующий взгляд. - Разве есть в этом мире те, кого не тронули грехи?
   - Они живут так поколениями, - покачал он головой. - Я пробыл с ними полдня. Я бы остался с ними навсегда, если бы к тому моменту не спас себя десяток раз тем самым способом, который для них противоестественен. Я не мог их оскорблять.
   - Что ж, если так, то... хорошо. Я рада, что в мире есть чистые души. Но не рассказывай больше никому о них. Чем меньше людей и... богов знают о таких, тем лучше.
   Раманд согласился. Он рассказал ей, чтобы стало легче. Гниль и крики не объяли весь мир, это их ятолла сделала неправильный выбор.
   - Теперь ты убедилась в том, что я не упаду в голодный обморок? - уточнил он.
   - Да, - Яревена осталась довольна исполненной работой.
   - Я удивлю тебя еще больше, я теперь и спать хочу.
   Она тут же будто очнулась и увидела непроглядную южную темень за окном. Увлеклись. А ведь не последний день вместе, что все выспросить хочется.
   Бывшая жрица цепко поймала хитрую мысль, что не так-то и плохо Владыке служится и что время еще есть - тоже хорошо. Поймала и затолкала подальше.
   Раманд поднялся из-за стола с надеждой добрести до комнаты, а не рухнуть посреди пути, но сон вдруг отшвырнули безжалостные руки боли. Он покачнулся на ногах и вцепился рукой в край стола.
   - Помочь добраться до спальни? - с насмешкой спросила Яревена.
   Он не услышал. Внутри все горело огнем, худшим, нежели он ворошил голыми руками. Очередная волна боли, изо рта хлынула кровь.
   Бывшая жрица сдавленно охнула и рывком встала на ноги.
   - Р...Раманд, что с тобой?
   Не было причин, чтобы ему в одну секунду стало так плохо. Кроме одной.
   - Я ведь... ничего такого... - ее резко затрясло от страха.
   Зашарила глазами по столу. Какое из блюд? Чем она его так отравила? Все время же спрашивала, что можно добавлять, а что нельзя...
   Раманд быстро вылетел из кухни и покинул дом. Боль в груди разрасталась, но с нею он справлялся, а вот со своим бешенством - нет. Это какой же смелый отыскался, чтобы вот так напасть на него? Приговор себе подписал.
   Яревена выскочила следом, пытаясь подобрать слова, объясниться.
   - Это не ты, - прохрипел он, прерывая ее невнятный лепет и утирая кровь с подбородка.
   Он наклонился и коснулся земли раскрытой ладонью. Сразу же ощутил жар в ней. Схоже с тем, что терзало Ериин, но не настолько глубокое. От его руки невидимой волной разлилась сила по всему Аркосту. Проявилось то, что раздирало хозяина и землю изнутри. Старательно не прятали, надо полагать, времени не хватило.
   - Дрянь! - рявкнул Раманд и тут же закашлялся кровью.
   - Что это? - шепотом спросила Яревена, поравнявшись с ним.
   Тут и там загорелись бледно-зеленые огни. Они немного рассеивали темноту ночи, но таким зловещим светом, что невольно пробирала дрожь.
   - Земля заболела, - бросил он коротко. - Воды принеси.
   Неугодная метнулась в дом и вылетела обратно лишь секунду спустя, держа в руке чашку. Дух Аркоста вертелся юлой вокруг своего хозяина, тот сидел на земле, тяжело опершись об нее руками. Становилось все хуже. Он махнул рукой Яревене, и она приблизилась к нему, растерянная. Раманд выглядел так, будто тяжело болел уже целую декаду, лицо было бледным, скулы и нос заострились, в глазах поселился лихорадочный блеск.
   - Я могу помочь? - прошептала она жалобно.
   - Ты помогаешь, - ответил он сипло, подавая знак духу.
   Кошка мягко ступила к Яревене. В ней было то же беспокойство, что и в бывшей жрице, даже сережка в свете странных огней взблескивала испуганно. Дух носом ткнулся в воду, понюхал, проверил, раскрыл пасть и осторожно коснулся одним клыком края чашки. В воду закапал яд. Три капли. Хозяин Аркоста вырвал посудину из рук неугодной и залпом выпил. Посидел, опустив голову.
   - Что происходит? - спросила Яревена у духа. Она как-то враз прониклась к кошке добротой.
   Хвостатая повела ушами и ничего не ответила, только тыкалась носом в хозяйскую ладонь.
   - Раманд, пожалуйста, - бывшая жрица тоже потянулась к нему рукой.
   - Так! - рявкнул вдруг хозяин Аркоста, чем напугал обеих своих спутниц до икоты.
   Дух с гневным мявом отскочил подальше от беспокойного хозяина, уже бодро поднимавшегося на ноги. Неугодная взирала на него с яростью. Он подал ей руку.
   - Я уж понадеялась, что ты решился нас от своего присутствия избавить, - проговорила она ядовито, принимая помощь и вставая.
   - Не так скоро.
   - Так какого черта?!
   - Кости. Здесь повсюду закопаны кости, - Раманд обводил глазами территорию Аркоста. В только что расцветших садах и на свободной земле всюду бледнели коварные огоньки.
   - Но ритуал очищения ведь завершился, - произнесла Яревена, припоминая яму. - Не могло здесь столько остаться.
   - А это свежие. Сегодня закопали.
   - Что? Здесь кто-то был?! - она даже головой по сторонам завертела, будто могла отыскать врага прямо сейчас.
   - Был, пока я с Хестой разбирался.
   Хозяин Аркоста не выглядел мрачным, он был преисполнен темноты.
   - Надо выкопать до рассвета, иначе прорастут. Все здесь вывернут.
   Аркост, только-только утвердившийся на ногах, только развернувший крылья, только сделавший первый вдох, снова попал под угрозу. Эту скверну он даже не смог вовремя показать своему хозяину. Кости не тяжелые, тонкие. Птенцов, котят, щенков. Были бы от кого постарше, то Аркост бы почувствовал неладное, понял опасность, а так... принял за крупные пылинки.
   - Огонь в Ериин, Хеста с этим сердцем, ты в поисках следов Запретных, - голос Яревены наполнялся дрожью все больше.
   - Я не нашел никаких следов, - ответил он твердо, глядя на нее.
   - Пока не нашел, да? - она искала в его лице ответы. Знала, что поймет, стоит ему лишь на секунду не справиться с эмоциями. Но он то ли справлялся, то ли она не видела так хорошо, как сама думала.
   Раманд приблизился к бывшей жрице, встал рядом.
   - Все это ритуальная черная магия. Она позволяет вредить людям, иногда очень сильно вредить, - говорил он размеренно и тихо, как сказку читал. Нужно привести неугодную в чувство, иначе с ней случится настоящая истерика. - Магия Запретных отличается тем, что вредит богам, правящим и низложенным. Все, что происходит сейчас, это не подготовка, по крайней мере, не к призыву. Призыв Запретных стремителен, изобилует жертвами и жестокостью. Всего этого, как видишь, нет. И да, ты права, пока что нет. А теперь успокойся, начни дышать нормально, я пока тут разберусь.
   Он слегка коснулся ее руки, тут же развернулся и пошел к огонькам. Яревена глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Что-то совсем сил не осталось. Раньше она такой не была, справлялась. Почему сейчас все изменилось? Она стала недовольна собой.
   - Я помогу, - выкрикнула Яревена, бросаясь догонять хозяина Аркоста. Дело отвлечет ее от размышлений.
   - Нет, - отрезал Раманд, даже рукой махнул, отгоняя прочь.
   - Это был не вопрос.
   - Забыла, кто хозяин?
   - Ты мне хозяин как Свидетелю, не перебарщивай.
   - Иногда так хочется за розги взяться, - протяжно вздохнул Раманд.
   - Время теряем. Ты позабыл в своих путешествиях, что здесь ранние рассветы. Солнце скоро встанет.
   Это вызвало у него нервный смешок. Она с ним пререкается, а он время, видите ли, теряет. Раманд бросил взгляд на руки неугодной.
   - Даже тебе будет больно.
   - Больнее, чем в тот раз, когда ты в огонь полез? - задумчиво спросила Яревена.
   - Нет, не так, но нельзя сравнивать.
   - Значит, справлюсь.
   И ринулась вперед него!
   - Яра, не смей! Чтоб тебя!
   Пришлось догонять. Она уже добежала до ближайшего огонька и коснулась его. Обожгло. Она одернула руку и рассмотрела ладонь. Следов не было.
   - Шрамов не останется, только боль, - зло бросил Раманд, проходя мимо.
   Вот уж точно неугодная! Никому не угождает, все по-своему делает. Точно задолжает собственному Свидетелю. Как будто ему это надо. Чем платить-то потом?
   Яревена проводила хозяина Аркоста взглядом. Мало времени, потом разберутся, кто прав. Упрямо сжав губы, она снова схватила огонек. Тот боролся за свою жизнь, упорно цеплялся косточками-корешками, но она вырвала его, смирившись с тем, что руки, за полгода позабывшие, что такое тепло, пропекает до костей.
   На ее счету огоньков оказалось больше чем полсотни. Хозяин Аркоста был куда быстрее и сноровистее, Яревена даже знать не хотела, какое количество у него. Кто здесь побывал? Кто это сделал? Неужели Хеста лишь отвлек, чтобы пробраться и все здесь изгадить?
   Не Запретные. Владыка сказал, что пока еще это не Запретные. Бывшая жрица верила. Отголоском в ней звучали чужие крики, и она знала, чем отличается магия призыва от остального. Пока что еще в их ятолле никто так же не кричал. Она надеялась не услышать. Не увидеть, не узнать.
   Люди вредят людям. Страшно и тоже больно, но пусть так, нежели люди опять захотят навредить богам. Тогда уж точно спасения не будет.
   Не найдя рядом с собой огней, Яревена пошла отыскивать хозяина Аркоста. Небо уже светлело. Идти пришлось далеко, пересекать один из садов до конца.
   - Я буду просить у богов особой милости за исполняемый долг, - объявила неугодная Раманду в спину.
   Он поднялся и медленно выдохнул, душа в ладони огонек. Работа оказалось тяжелой.
   - Еще один, - указала Яревена под широкие листы папоротника и сама потянулась к нему. Вырвала, не почувствовав жжения.
   - Какой-то не такой...
   Откуда-то из земли вырвалась стрела, пронеслась, просвистела сквозь сотни шагов, нацеленная в голову тому, кто попался в ловушку. Стремительная и жадная остро заточенная сталь почти добилась желаемого. Раманд перехватил ее за древко. Яревена смотрела на острие стрелы у самого носа, с кристальной ясностью осознавая, что выиграла новую жизнь. Хозяин Аркоста одной рукой сломал стрелу. Она, замагиченная, была прочнее железа, но он этого не заметил.
   Яревена, прикрыв глаза, на одном выдохе произнесла пару десятков самых грязных слов, что только ей вспомнились.
   - Вот теперь тебя в скудной речи не обвинишь, - проговорил Раманд, задумчиво оглядывая вырванные из земли кости.
   Неугодная косилась на брошенную на землю стрелу, что испускала серый дымок. Так и истает, уже не опасная.
   - Я буду просить у богов не милости за исполняемый долг, - тут же запротиворечила она собственным словам, - а даров!
   - Твое право. Просить мы все горазды, - пробормотал хозяин Аркоста.
   Яревена почесала нос. Нужно или не нужно думать о том, что она избежала смерти? Нужно или не нужно благодарить? Не захотелось, не стала. У черной магии часто бывают ловушки. Попалась и ладно. Жива ведь.
   - Что теперь? Жечь? - спросила она как ни в чем не бывало, скрывая трясущиеся руки за спиной.
   Даже избавив землю Аркоста от скверны, нельзя кости оставлять вот так лежать. Солнце их не уничтожит.
   - Задохнемся, - бросил Раманд, выискивая что-то по сторонам.
   Отыскав подходящую ветку у молодой вишенки, он оторвал ее от дерева, избавил от листов, одним ударом выбил сердцевину, а еще двумя сделал дырочки. Подул в наскоро сотворенный свисток, Яревена прислушалась к длинному протяжному звуку.
   Хозяин Аркоста призвал птиц. Целую стаю пернатых. Разномастных, со всей округи. Они вертели головами и таращились глазами-бусинами на людей. Он поднял руку, и первая птица опустилась ему на ладонь. Без всякой жалости, не медля, он вонзил поднятую с земли кость той в крыло. Птица закричала от боли, забилась, но взлететь без приказа не могла. Раманд, покончив, отбросил пернатую на землю, та судорожно била единственным здоровым крылом. Пришел черед следующей. И следующей.
   Яревена отвернулась, не смогла смотреть. Какие-то секунды, а под ногами уже сотня или две искалеченных крылатых. Все они кричали от боли. Их крики могли поспорить с теми, которыми она была проклята всю свою жизнь. Затошнило.
   - Прошу прощения за нелицеприятное зрелище, - произнес Раманд без дрожи в голосе, без сожаления. Он продолжал как палач, привыкший к своей работе.
   - И за жестокость тоже извинись, - сдавленно проговорила Яревена, боясь смотреть прямо на него. Она боялась увидеть его в другом свете. В искаженном. Да в свете ли он?! - Не понимаю, зачем так. Можно ведь иначе...
   - Это хорошо, - сказал Владыка как-то странно, вонзая очередную кость в очередное крыло. - Если вдруг поймешь, то знай, ты вошла в число тех, кто познал силу, а вот душу, скорее всего, спасти не смог.
   Яревена резко обернулась к нему. Эти слова, которые он как всегда произнес тихо и вскользь, поразили ее. В этот же миг Раманд хлопнул в ладоши, и вся стая искалеченных птиц поднялась в воздух. Улетела вместе со скверной, тратя на полет последние капли жизни.
   - Вернутся к тому, кто устроил все это, - пояснил он, глядя в небо.
   Неугодная судорожно вздохнула.
   - А проследить за ними и узнать врага? - нельзя было об этом не подумать. И Гихра кружил над головой.
   - За такой магией не уследишь. Ослепнешь. Но нашему врагу тоже придется несладко.
   Птицы рухнут замертво на его земле и заполонят все вокруг. Нужен целый ритуал чтобы избавиться от них. Сложнее, чем тот, что произвели они только что.
   А жаль, что проследить нельзя. Раманд бы вмиг разобрался с изувером, затеявшим все это.
   - Полагаю, теперь враг оценит твою силу, - произнесла Яревена сухо. - В следующий раз он может нанести соразмерный удар и сломить Аркост вместе с тобой.
   Она не знала, зачем говорила это. Не для того, чтобы обидеть его, не для того, чтобы испугать себя. Просто она начинала понимать, насколько все серьезно. Ериин со своим огнем и Хеста со своим сердцем не даровали ей осознания, а жалобные крики птиц пробили до основ. Она тряхнула головой. Поняла, что хозяин Аркоста молчит и смотрит на нее с особой пристальностью.
   - Нет такого удара, - наконец ответил Раманд на ее слова. - В Хаэссе никто не обладает долженствующей силой.
   Яревена не приняла его самоуверенность. Глупо считать себя всесильным, когда одно имя уже тяжкий груз.
   - Ну, теперь-то уж точно знаем, что враг реальный. Раз на меня напал, значит, я ему знатно на хвост надавил. А то как призрак прячется. С ними сражаться я не обучен.
   - Призраков не существует, - проговорила Яревена и тут же вздрогнула, - не существует ведь?
   Она смотрела на Раманда округлившимися глазами. Теперь уж он не смотрел на нее, изучал небо. Вместо слов лишь пожал плечами.
   Неугодная ушла, убежала, спряталась в доме и даже дверь свою на замок закрыла. Отопрет не раньше полудня. Выйдет наружу, только когда солнце встанет в зените, при нем не так страшно.
   В остаток ночи душащая тревога не давала уснуть, но все же отпустила. Вместо нее пришли сновидения, краткие, обрывочные, непонятные. Проснулась Яревена разбитой и долго лежала, глядя в потолок, подавшемуся уже не в высь, а в ширь. Комната увеличилась знатно. Ничего не сделалось Аркосту, они успели и спасли его, он продолжал набирать силу.
   Кому-то это серьезно не нравится. И это, и то, что Раманд объявил себя Владыкой. Все сошлось, все совпало. Только неугодной не повезло! Она всю свою удачу исчерпала, когда против богов выстояла.
   Поднявшись, Яревена не нашла в себе сил даже искупаться, только умылась. В доме кроме себя никого не обнаружила, пришлось выходить наружу. Хозяин Аркоста только закончил упражняться. Неужто разрешил себе проспать рассвет?
   Раманд сидел на земле, низко опустив голову, выравнивая дыхание. Яревена топталась на крыльце. Спросить что ли? Пусть обучит какой технике. Ей нужно научиться справляться с гневом. И со страхом. В последнее время страха в ней было больше, чем за всю жизнь.
   - Поедим? - спросил Раманд, вскидывая голову.
   Неугодная нахмурилась.
   - Не хочу.
   - Обмен ролями? - усмехнулся он, поднимаясь и накидывая на себя рубаху.
   Конечно же, ей это не понравилось, поэтому она унеслась на кухню и из духа противоречия решила съесть вообще все, до чего только смогла дотянуться. Раманд наблюдал и качал головой.
   - Я думал, что если позволить тебе плакать, кричать и топать ногами, то лучше не сделается, - начал он вдруг рассуждать вслух, - но может тебе стоит попробовать?
   Яревена грохнула ложкой о тарелку, словно ядовитую змею отшвырнула.
   - А кто мне сказал, что слезы бесполезны? И из-за кого я и так постоянно кричу? Скоро голос сорву.
   - Ох, ты не только самая красивая, но и самая сложная женщина из всех, кого я встречал.
   - Может быть, ты просто мало встречал, - пожала она плечиками, - ходил по буреломам, какие уж там женщины.
   - Обсудим мой опыт? - хохотнул Раманд.
   Яревена фыркнула. Вот уж точно не тема для разговора.
   Кошка, дух Аркоста, смирно лежавшая все это время возле ног своего хозяина, вдруг громко рыкнула и подскочила на лапы. Заводила глазами по полу кухни, заскребла прочные деревянные доски когтями, слыша исходящий от скрытой земли странный звук. Даже твердая рука хозяина на холке не заставила ее отвлечься, кошка скалилась.
   - Полоза, видимо, слышит, - рассудила Яревена. Отвергнутый ворочался во сне, она тоже это чувствовала.
   Плохо ему, сон все сильнее давит, как гора. И ему не выбраться.
   - Нем-Аку здесь? - спросил Раманд изменившимся голосом.
   - Да, - ответила неугодная беспечно, - спит беспробудным сном уже тысячу ночей.
   - Яра.
   - Почему ты меня так называешь? - проговорила она сердито.
   - Потому что хочется, - рыкнул хозяин Аркоста. По-настоящему рыкнул, будто зверь какой. - Скажи, что я должен был сделать, чтобы узнать о столь необычном соседстве раньше?
   Произошедшие в нем перемены ей не понравились. Под таким взглядом она может воспламениться, только пепел останется. Она даже отодвинулась вместе со стулом.
   - Какое тебе дело до него? С Отвергнутыми что только не случается. Под руку кому из Пантеона в неурочный час попался. Могли наказать.
   Могли. Но таких совпадений не бывает.
   - Идиотка, - протянул Раманд.
   - Да как ты смеешь, - задохнулась Яревена. - Окончательно зарвался...
   Хозяин Аркоста грохнул кулаком по столу, тот треснул, развалился на две кривые части. Все полетело на пол вместе с ним, наводнив столовую невообразимым грохотом. Неугодная сжалась в комок от вдруг вцепившегося в позвоночник страха. Она никогда еще не видела Владыку в таком бешенстве, и все оно было направлено целиком на нее.
   Раманд наклонился в ее сторону и подвинул бывшую жрицу к себе вместе со стулом, заставив быть так близко к себе, что дыхание смешалось. Только неугодная дышать перестала, ожидая, что ее голову расколют сейчас так же, как несчастный стол.
   - Один из низложенных здесь, и ты молчишь, - говорил ее хозяин вкрадчивым шепотом и, казалось, что ядовитые змеи вползают прямо под кожу.
   Он очень осторожно убрал прядь волос с ее лица, обманчиво нежным движением. Яревена кожей чувствовала, как мелко дрожат у него руки. Точно убьет. Свернет шею как котенку.
   - Я не молчу, я... - произнесла она сдавленно, путаясь мыслями. - Разве ты не знал? Ты ведь всю ятоллу видишь.
   - Тут ты права, - вдруг произнес он почти нормальным голосом и отклонился назад, - я должен был увидеть, но не смог. Как и врага. Знаешь, почему? Это слепые пятна, так иногда камень под самой ногой не замечаешь. Если бы все легко было увидеть, мы бы не калечились.
   Яревена изучала его лицо, следила за тем мигом, когда он снова обратится к ярости на нее. Но вспышка прошла, пронеслась возле самого виска, только слегка задела. Владыка погрузился в думы.
   - Тысяча ночей это почти три года, - заговорил он спустя время, поднимаясь со своего места. - Немногим раньше, чем все здесь началось. Впрочем, может, с этого все и началось.
   Она слушала его с неверием, даже головой замотала.
   - Это слишком. Хочешь сказать, что и богов кто-то усыпляет? Никто такой силой не управляет.
   - Яра, я достаточно разочаровался в твоих умственных способностях. Не усугубляй, - бросил Раманд безжалостно.
   Бывшая жрица закусила губу. Если бы не чувство вины, взявшееся из ниоткуда, она бы его ударила прямо сейчас. Никто не смеет так с ней разговаривать. Но... если правда полоз под рукой человека сдался, а правящие и ни при чем? Она ведь не спрашивала у Руи-Эхал, а бессмертная все одно только твердила.
   Она принялась нервно прикусывать ноготки.
   - Нужно его разбудить, - произнес Раманд.
   Должен же он знать, кто бессмертному колыбельную спел. И ясно теперь, почему жила такая, из-за него и спит, хотя так же ярка, как раньше. Сон Нем-Аку на всю ятоллу пологом лег. То-то ясмир с опозданием беду почуял. Для него каждая ятолла, как своя собственная вена. А Хаэсса тихой оставалась, даже когда злоключения с ней начались. Только время спустя стало известно о неладном, и то скорее из слухов, чем из предчувствий. Так можно было бы и вовсе опоздать.
   - Его даже невеста разбудить не может, - буркнула Яревена, пряча от Владыки глаза. Не хватало только еще виноватой сделаться. Если выяснится, что только этими словами и решалась вся беда, он ее ровно под той яблонькой, что цветет здесь краше всего, и прикопает.
   - Слишком нежно будит, - лицо хозяин Аркоста исказилось, черты заострились, стали строже, ничего хорошего это не предвещало. - Веди.
   - Я Руи-Эхал привечала, она меня к нему не водила, - оправдалась неугодная.
   - Значит, зови возлюбленную, - потребовал Раманд, резко схватил бывшую жрицу за руку и подвинул к себе.
   Через секунду они оказались на улице подле ее дома. Яревена задыхалась. Такое перемещение по магической тропе даже ведущему вредит, не то что ведомому. Раманд оттолкнул ее от себя.
   Пришлось плестись в дом. Сразу в комнату. Огонь алтарю и слова Отвергнутым. Неугодная могла лишь звать богиню, Руи-Эхал сама решала, приходить или нет. Может и не прийти. А ощущение скорой расправы тем временем вонзалось в бывшую жрицу все глубже. Хозяин Аркоста зол как стая демонов, сдерживается только потому, что не до того сейчас.
   Яревена смотрела на алтарные камни неотрывно, чуть не скулила от досады, что дело скоро не решается. Отдадут ее собакам Дарз-Аша на растерзание, вот так все будет. Те отчего-то Владыку слушаются.
   Раманд, прождав достаточно, подошел к алтарю и прислонил к пылающим камням перстень, дарованный ясмиром. Алтарные камни пошли трещинами и вспыхнули ярче. Должно богине поторопиться: не тот момент, чтобы смертные терпение проявляли.
   Но даже так, даже под гнетом зова правителя яссы, что заключался в перстне, Руи-Эхал пришла лишь через час. Богиня выглядела потухшей. Обращение неугодной для нее было не более чем эхом, если бы не резкий окрик кого-то другого, она бы никогда сюда не пришла, незнакомый голос немного привел ее в чувство.
   - Зачем вам я? - произнесла она серо, выслушав просьбу человека. В смертном было много силы и много жизни, от этого у богини слезились глаза и сводило душу. У нее-то самой уже ничего не осталось. - Оставьте, я своему сердцу и то не могу помочь.
   - Был я в краю, где женщины считаются от природы глупыми существами и за всякий проступок наказываются. Так вот я бы вас обеих прилюдно выпорол! - рявкнул Раманд, от чего сотряслись стены.
   Одна молчит о столь значимом присутствии в ятолле, другая из-за горя ничего не видит вокруг. Точно за розги взяться пора.
   Яревена потерла пальцами виски. Бессмертная растерянно таращилась на мужчину и женщину.
   - Тысячу ночей ты нежным шепотом да ласками его пробуждаешь, - Раманд смотрел на богиню со злостью. - Почему не взвыла на весь край?
   - Я кричала, да разве меня кто-то слышал, - прошептала Руи-Эхал безучастно.
   Яревена подошла и взяла богиню под тонкую руку, уж больно ослабевшей та выглядела. Даже Раманд притих. Он ничего не знал о горе бессмертных, но, возможно, оно очень похоже на человеческое. Возможно, Руи-Эхал кричала изо всех сил, но только внутри себя. Ведь это только ее горе, никто другой не услышал.
   - Отведи к супругу, сейчас же, - он оставался тверд в своем решении.
   Богиня неохотно кивнула и выстлала перед ними свой путь. Ступив на него, смертным пришлось пригнуть головы. Отвергнутые, но все же боги, - силы в них много больше, нежели в людях.
   Пришли быстро. Лес, что за пределами ятоллы, широкий, богатый, обычный. Ни духа у него особенного, ни земли. Под ним жила не проходила, поэтому нечего было и странности искать. Что-то иное его переиначивало. Раманд слушал, смотрел и почти принюхивался.
   У богини вдруг начали подкашиваться ноги, и Яревена приняла на себя весь ее вес.
   - Ясмир чувствует все ятоллы. Хаэсса казалась ему странной, по его приказу все проверили, без результата. Он задумался, чтобы Владыку сюда вернуть, но не мог определиться, кого. Тогда еще рядом с ним меня не было, - произнес Раманд, поглядывая по сторонам.
   - Уж за три года могли осуществить, что бы там ни задумали, - ответила Яревена.
   Она неотрывно следила за тенью Владыки. Та вела себя странно, искажалась, колебалась. Что это? Особенность пути богини, какое-то влияние ее силы? Но собственная тень неугодной оставалась ровной.
   - Не успели, - сказал Раманд, - а теперь я мешаю. Сон Нем-Аку опасен для всей ятоллы. Земля недостаточно сильно сопротивляется из-за него.
   - Такое возможно?
   - Да. Разбужу его, и поговорим обо всем.
   Яревена нервно фыркнула. Смертный собрался говорить со змеем? Просто... говорить?! У их ятоллы Владыка - истый безумец.
   - Я должна следовать за тобой? - неугодная волновалась за себя и за богиню, больше походившую на большую куклу. Она могла переставлять ноги, но взгляд стал абсолютно пустой. Вот как выглядит тот, у кого из груди медленно вырывают сердце.
   Не может Руи-Эхал быть близко к своему жениху. Совсем дурно становится. Она знает, какой он сейчас, и знает, что ничего не выйдет. От того и сереет на глазах.
   - Не бойся, - бросил Раманд, чуя сторону, куда следует идти. - Я смогу защитить вас. Только, Яревена, глаз от меня не отводи.
   Предупреждая, он бросил на нее столь многозначительный взгляд, что ей не подумалось ослушаться. Откуда только вера тому, кто лезет в проклятый огонь голыми руками и вырывает сердца у духов?
   Она пошла за ним, по-прежнему поддерживая богиню.
   Раманд шел впереди, в самую чащу. Тут было мало света и много холода, туман стелился молоком возле самых ног. В таком удобно прятать ловушки для взгляда. Посмотришь на случайно мелькнувший огонек и застынешь, забудешься, никогда отсюда не уйдешь. Что-то сторожило полоза, не желало пускать сюда всякого. Руи-Эхал проходила свободно, на нее ловушки не действовали, да она тогда еще силой полнилась, ей и дела не было до человеческих хитростей. Сейчас же наоборот, слишком ослабела, чтобы нечто ее могло заметить.
   Яревена смотрела только на Владыку. Знала - что-то происходит. Туман иногда вздымался выше, в этом тумане был... кто-то. По краям зрения мелькали брызги крови, вспыхивали ярко-алым. Она не знала, кто убивал и кто погибал. Знала лишь то, что Раманд защищает себя, ее и бессмертную. Больше знать и не хотелось.
   Неугодная корила себя. Прав Владыка, она была беспечна, неразумна, ошибалась. Пантеон мог заклясть Отвергнутого, чтобы избавиться от него, но боги не стали бы чинить препятствия людям. Только человек вредит человеку.
   Дошли. Раманд медленно выдохнул, только тем и выдавая, что путь, не занявший много времени, потребовал от него большой траты сил. Дремучий лес расступился, туман остался за спиной, а они стояли на краю холма. Всю землю, весь горизонт загораживал свернувшийся в кольца змей. Его шкура светилась на солнце серебром. Налившиеся свинцом веки полоза были плотно сомкнуты. Змей спал. Да так мирно, что едва можно было приметить. Кошмаров бессмертный не видел, его в плену держали хорошие сны, оттого и не знал он о своей беде. Руи-Эхал вырвалась из рук Яревены, рухнула рядом и заплакала. У нее не осталось никаких сил.
   Раманд к стенаниям богини остался равнодушен. Он наклонился, поднял горсть земли, растер между пальцами. Сладкий медовый запах и больше ничего. Что за магия убаюкала полоза, он не распознал. Но против любой силы есть превосходящая, кружившая голову смертным и бессмертным в равной степени. Владыка снял подаренный ясмиром перстень с пальца и подбросил его в воздух. Заговоренный металл засветился ярко, перекрывая лучи солнца, как и в тот раз, когда хозяин Аркоста доказал свое положение всей ятолле. Тогда перстень лишь застил глаза людям, теперь же он сотворил настоящую магию. Когда свет потух и массивное кольцо вернулось на руку хозяина, все вокруг было обращено в золото.
   - Столько должно быть достаточно.
   Яревена медленно поворачивала голову. Ей казалось, что даже ветер, скользящий по округе, сверкает золотым. Солнце щедро одаривало родственный себе металл блеском. Такое жертвоприношение богу, отвечающему за воздаяние и благополучие, за хранение материальных богатств, несомненно было избытком. Пантеону столько не даруют.
   Полоз, окруженный теплом и блеском благородного металла, очнулся. Бессмертный поднял громадную голову, расплетая свои кольца. Боль напитала его мышцы и кости, отчего его водило в стороны. Он топорщил стальную чешую и шумно втягивал ноздрями воздух. Нем-Аку, прочитав по звездам время, взвыл от ярости, ощерив пасть, усеянную острыми зубами. Все позолоченные деревья вокруг разнесло в щепки. Бессмертный принялся хвостом бить землю, что вмиг стала ненавистна, и казалось, что он истерзает ее до настоящей крови. Руи-Эхал смотрела на жениха обезумевшими глазами.
   Яревена вжала голову в плечи, боясь и пропасти под ногами, и обрушения неба на голову. Но мир оставался на положенном ему месте. Ни щепки до нее не долетало, ни осколка, хотя пространство от гнева бессмертного трескалось на кусочки. Неугодная протянула руку вперед себя, пальцы коснулись чего-то прозрачного, но из-за прикосновения пробежала еле заметная рябь и стало ясно, что существует барьер, что защищает их всех. Она взглянула на Раманда. Владыка ятоллы взирал на близкое буйство бога со спокойствием скалы. Богиня, поверившая, осознавшая, столкнувшаяся со взглядом своего жениха, вскочила на ноги и забилась по эту сторону барьера, словно бабочка о стекло.
   - Что ты делаешь? - прошептала Яревена в ужасе. - Пусти ее к нему.
   - Я сюда пришел не за тем, чтобы эту пару друг другу в объятия бросить, - процедил сквозь зубы Раманд.
   И приглядываться было не надо, чтобы понять - с ним что-то происходило. Владыка будто продолжал с чем-то бороться. Яревена повела глазами по сторонам, но опасность не отыскала. Кроме той, что совсем близко. Глаза Руи-Эхал, полные слез, стремительно наполнялись и гневом. И весь он ядовитой стрелой был направлен в Раманда.
   - Прекрати немедленно! - взмолилась Яревена, вставая на пути у богини, пальцы рук которой обращались стальными когтями. - Убери барьер, и нам следует ноги уносить, - бессмертные не простят, что смертные препятствуют их встречи. Изничтожат до самого последнего клочка.
   - Мне нужно спросить! - голос Владыки грохнул раскатом грома.
   Глаза Нем-Аку сверкнули золотом, когда смертный сделал шаг к нему. Шипение полоза застило все звуки мира. Раманд скривился. Если не устоять на своем, ничего не выйдет. Безумие встречи после столь долгой разлуки поглотит бессмертных надолго, а у него нет столько времени. Поэтому и приходилось препятствовать, упрямиться и рисковать собственной головой. При том, что ту уже разрывало на части от шепота похуже змеиного. Проснулось, выползло из-под обломков эхо голосов тех, от кого он старательно отворачивался. Все полоз виноват. Он будит кровь, вытаскивает иную сущность из нутра, превращает в дикого всякого, кто близко к нему стоит. А в крови Владыки ятоллы не только его собственные звери, но и демоны далекого прошлого.
   - Спрашивай, - смилостивился Отвергнутый, увидев, что человек и шага назад не сделал, даже когда с его клыков на землю яд упал. Ту прожгло до глубины в целый рост.
   - Кто? - Раманд смотрел прямо в золотые глаза бессмертного.
   - Не знаю, - ответил тот спустя время, со злостью грохнул хвостом. - Гладко постелено было. Я уснул мгновенно.
   - Думаешь, я это хочу услышать? - в раздражении рыкнул Раманд, подходя еще ближе.
   - Смертный, - прошипел змей, поднявшись над людьми и загородив собою небо, - ты еще не забыл, что смертен?
   - Нет, было достаточно лишений.
   - И даров не меньше! - возопил полоз.
   Нем-Аку взглядом прожег тень смертного, что скользила у того под ногами, а потом не мигая уставился на неугодную. Яревена отступила, чуть пригнув голову.
   Раманд сплюнул кровь, накопившуюся во рту, на землю. Долго он так не протянет. Змей ведь видит, знает.
   - Что с тобой? - волновалась рядом бывшая жрица. Теперь Владыка ятоллы по-настоящему походил на сумасшедшего.
   - Отстань! - отмахнулся он, признавая ту бурю, что бушевала внутри. На несколько мгновений его хватит, потом он забудется, поддастся безумию. Ну да боги усмирят, может руки-ноги поломают без особых церемоний, но скрутят. Ему нужны ответы, они ценнее всего. - Соприкоснуться вам не позволю, пока не ответишь!
   - Хватит! - громкий, полный силы голос Руи-Эхал хлестнул пространство, и прозрачный барьер пошел трещинами. - Тебе дан ответ! Так услышь его!
   Раманд странно дернулся всем телом, низко опустил голову. С ним творилось ненормальное.
   - Забирай его и уходите.
   Богиня обратилась к Яревене, бросая путь под ноги смертным. Барьер наконец исчез и пустил богиню к супругу. Владыка еще получит за то, что посмел препятствовать, за то, что отнял эти несколько мгновений. Но это позже, все позже.
   - Узнаешь врага, приведи ко мне! - рявкнул полоз в спину.
   Раманд, запутавшись в подступающем безумии, попытался сойти с тропы, и когда у него это не получилось, зарычал, словно дикий зверь. Яревена, перебарывая страх, коснулась его руки. Он обернулся, ожег взглядом, но она заупрямилась и не отступила. Как всегда. Дорога выбросила их где-то на краю ятоллы, еще дальше от того места, в котором они оказались вначале. Здесь никого не было, Раманд отпустил силу и дал ей разгуляться. Шума и грохота было немногим меньше, чем от ярости низложенного. Стало немногим легче лишь на пятую часть.
   - Раманд, пожалуйста...
   Зря подошла, а не убежала. От нее не легче, только хуже становится. Не понимает, глупая. Ничего не понимает. Ну да он и не рассказывал. Раманд обернулся на этот шепот неугодной. Увидел ее, также как увидел ее при первой встрече, когда она призналась, что принадлежит Отвергнутым. А когда видишь кого-то по-настоящему, удержаться невозможно. Такая близкая. А все, что близко, то желанно.
   Он схватил ее, прижал к себе и поцеловал. Резко, грубо, причиняя боль. То ли испугать хотел, то ли крови позволил властвовать. Та понеслась по венам быстрее, сделав мир вокруг ярче и звонче. От чего захотелось всего и сразу, кроме как останавливаться. А его Свидетель ответила, не подумав как следует, решив, что и позже будет время пожалеть о содеянном. Она знала, что это полоз виноват. Слышала, что бессмертный пробуждает огонь во всех. И раз так, то выходит даже Владыке не хватает сил противиться.
   - Черт тебя возьми, Яра, почему поддаешься? Почему не отталкиваешь? - Раманд с трудом отстранился от бывшей жрицы.
   - Я не знаю, - еле слышно произнесла она, цепляясь за него. - А должна?
   - Должна, - он смотрел ей в глаза. - Должна была ударить и прогнать.
   - Иди ты к Запретным... - начала Яревена злобно.
   Он не поцеловал ее, а почти укусил.
   - Я был у них, - прошептал Раманд ей в губы. - Не хочу возвращаться.
   Отбросил от себя, неугодная пошатнулась. Он ушел, исчез на тропе, запечатав ее за собой, не забрав ее. Яревена смотрела в пустоту, прижимая тыльную сторону ладони к истерзанным губам, думая о том, что всадила ему стрелу в сердце словами, которые многие бессмысленно произносят по три раза на дню. Лишь для него в них было все. Все, что у него было, - эти слова. Весь его мир был другим. И как ей с этим разобраться?
   На то, чтобы вернуться домой, ушло время. Придя к себе, неугодная заперлась, и все окна занавесила. Чтобы не метаться по дому переполошенной птицей, заставила себя работать. С алтарной комнатой соседствовала та, в которую Яревена поставила ткацкий станок. Перед Отвергнутыми принято красную ткань расстилать, но в Хаэссе низложенным никто не преподносил даже такую малость. Приходилось самой все делать. Утешало, что сотворенное своими руками силу имеет большую, чем приобретенное со стороны.
   Терпения хватило на полчаса. Из-за мыслей, из-за чувств, из-за памяти об этом дурном поцелуе потряхивало. Плетение не ложилось, узор сбивался, нити буквально горели в руках и бахрились во все стороны.
   - Чтоб вас! - Яревена стукнула кулаком по станку.
   С таким смятением внутри ткать не получится, это дело для спокойной души. Она пыталась понять, когда именно позабыла про покой. Всю свою жизнь, каждый свой шаг она делала уверенно, даже в пропасть шагала легко, а тут вот.
   Изгнанный. Вернувшийся. И она рядом с ним встала, а он все собой заполонил. Полоз столько горизонта не отнял, сколько этот. Что с этим делать? Бежать надо было раньше, теперь куда уж бежать. Надо перетерпеть. Это все из-за его рассказов, из-за того, что его мир много больше ее собственного. Вот ей и захотелось посмотреть, послушать. Даже несмотря на то, что в том мире много боли. Что с нее, она всегда в жизни каждого человека есть, иначе жить бы не получалось. Но не делить ведь чужие кошмары? Но, выходит, что не делить не получается, когда так близко.
   В черную дверь заколотили. Яревена обозлилась на незваного гостя, но пошла открывать.
   - Опять ты, - вздохнула она, глядя, как тот быстро переходит порог и захлопывает за собою дверь.
   - Ты не рассуждай. А лучше избавь меня от этого, - как всегда нервно проговорил Нуроят.
   Он приходил только в дурном расположении духа, только с требованием, только со взглядом, долженствующим смешать хозяйку дома с грязью.
   Неугодная посмотрела на язвы, раскрывшиеся мерзкими алыми бутонами на запястьях и шее мужчины. Вот что значит изменять беременной жене, которая вымолила для себя и своего ребенка у богов Пантеона защиты. Те закрывали ее от негодного мужа. Каждая измена отражалась на теле позорной меткой. И он бежал к Отвергнутым, чтобы те исцелили его. Почему-то он не думал о том, чтобы самому измениться.
   Яревена, не желавшая лезть ни в чужие судьбы, ни в души, приступила к привычному ритуалу. Нуроят, глава Дома Ясха, трясся, чесался и ни за чем не следил. Ничему его жизнь не учила. Седина взблескивала в висках, а ума не прибавлялось. Затаился на несколько дней после сокрушительного удара, что нанес ему Владыка, погоревал о судьбе сына, да припомнил, что привык предаваться грехам. Заново взялся.
   В бедах городу и ятолле не помогал, а сам за помощью прибежать поспешил. Так тоже бывает.
   Неугодная зажгла ритуальную свечу, та коротко вспыхнула и погасла, выдав сноп искр. Бывшая жрица снова поднесла спичку к фитилю, но все повторилось. Пламя исчезало как под дуновением ветра.
   - Что так долго?- заорал Нуроят, поводя руками по зудящей коже.
   Яревена не обратила на его крик внимания. Она попробовала в третий раз и со спокойной душой отодвинула от себя свечу, сложила руки на столе.
   - Все.
   - Чего? - сморгнул глава Ясхи.
   - Ты исчерпал свои просьбы, - пояснила неугодная. - Боги не желают смывать позор, сам понесешь дальше.
   - Как это? - зло усмехнулся он, и суровое лицо исказилось, стало особенно неприятным. - Слышишь, девка, не дури. Давай делай что положено и не изображай тут из себя. Знай свое место.
   - Я его знаю, а ты свое?
   - Вот сука, вздумала взбрыкнуть? - начал звериться Нуроят. - Или хочешь, чтобы я не только с богами, но и с тобой расплатился. На, на!
   Он принялся швырять в нее горсти мелких медных монет. У него их достаточно, на все хватит, и на низложенных, и на эту неугодную, позабывшую, что ей положено верно в глаза не только бессмертным глядеть, но еще и смертным кланяться. Иначе как она себя отмоет.
   Монеты, не коснувшись Яревены, зазвенели, не звонко и весело, а тяжело, будто колокол в ночи. Раскатились по сторонам, замерли каждая на своем месте. Нуроят и к этому не пригляделся.
   - Убирайся, - неугодная вонзилась глазами в просящего. Тот по глупости своей взгляда не понял, не испугался.
   - Что ты там сказала? - он поднялся из-за своей стороны стола и надвинулся на нее грозной тенью.
   - Убирайся, - Яревена сохраняла твердость слов. - Отвергнутые более не откликнутся, им наказ дан. Пантеону не понравилось, что ты пытаешься скрыть.
   - Закрой рот и работай! - брызнул он слюной.
   - Нет, - неугодная начала убирать со стола ритуальные предметы.
   Нуроят пришел в неистовство, смел рукой все со стола. Свечи, блюдца, кувшины полетели на пол, разбились на осколки и черепки, и тоже замерли, как и монетки.
   - Что ты тут корчишься из себя, дрянь?! Ты же ничего не можешь!
   - А ты проверь, - прищурилась неугодная.
   Глава Ясхи бросился на нее, желая ударить, научить гордячку манерам, но все предметы, что успели рассыпаться по полу, вдруг оказались у него под ногами, и он споткнулся, заскользил и нелепо рухнул на пол. Яревена смотрела на него, распластавшегося у ее ног, без всякого выражения.
   - Уходи.
   Дверь дома открылась сама. Белая дверь. Черным ходом хозяйка не позволит ему уйти. Обойдется. Раз отказали Отвергнутые, значит, свою удачу смертный исчерпал. Кто она такая, чтобы противиться решению бессмертных.
   Нуроят медленно поднялся, как не вовремя разбуженный медведь. Злее прежнего. Глаза налились кровью, и он снова попробовал ударить бывшую жрицу. Та напоминала ему жену, такая же горделивая, такая же дрянная. Но жену, хранимую силой Пантеона, он тронуть не мог, а до этой дотянется. Стоит только за шейку тонкую грубыми пальцами прихватить, так на все согласится, сама и заплатит. Яревена к его удивлению юркой кошкой ушла от тяжелой руки, поднырнула под локоть и оказалась очень близко к просящему. Пальцы ее руки впились ему в шею. С неженской силой она приложила мужчину спиной о стену. Острые ногти впились ровнехонько в красные язвы, причиняя еще больше боли. Нуроят попытался вцепиться в ее руку своими руками, чтобы оторвать от себя полоумную, но лишь обжегся холодом. Эти руки, проклятые руки, которые должны были мучить ее, служили ей защитой.
   - Тебе обязательно вредить всякой женщине, с которой ты встречаешься? - проговорила Яревена на ухо просящему совершенно спокойно. - Последний раз говорю, уходи, иначе я выпотрошу тебя.
   Она убрала руку с его шеи, он, напуганный ее силой и болью, ретиво сопротивляться не мог. Неугодная держала его словно на прицеле стрелы под своим взглядом. Потом провела рукой по воздуху, не прикасаясь к тому, кто вызывал омерзение, от шеи до грудной клетки и дальше вниз.
   - Хочешь, избавлю тебя от желания посещать дешевые бордели?
   Поняв, что она имеет в виду, Нуроят издал странный скулящий звук и начал отползать по стене в сторону выхода. Яревена его побегу не препятствовала. Она лишь смотрела, и в этом взгляде было много плохого. Глава Ясхи выбежал через белую дверь. Чьи-нибудь глаза да увидят, завтра вся ятолла заговорит.
   Яревена услышала, что дверь дома закрылась, и отряхнула руки.
   - То-то же.
   Настроение улучшилось. Она взялась подметать дом. Даже пожелала, чтобы кто незваный еще к ее порогу явился. Может, удастся весь гнев из себя выпустить.
   За выколачиванием ковров ее застала Лагри-Фаххи. Богиня, что получила радость от Машани, наблюдала за смертной с осторожностью и держала расстояние. Уж больно грозно та колотушкой орудовала.
   - Рано что-то ты, - проговорила неугодная, бросая на бессмертную взгляд. - Тебе еще гулять положено.
   - Я гуляю, вот к тебе забрела. Накорми и обогрей, - улыбнулась белоликая.
   Яревена отбросила колотушку в сторону и уперла руки в бока. Богине охота капризы свои проявить, а отказать ей бывшая жрица права не имеет. Пришлось застилать деревянный стол во дворе и расставлять перед гостьей полные тарелки.
   - Так гремишь, что сейчас скиснет все, - с наигранным осуждением произнесла бессмертная, первым делом хватая бокал с вином.
   Хозяйка дома фыркнула.
   - Да кто ж тебя всю так извел? - спросила Лагри-Фаххи, утолив первый голод, что накопился за все эти дни. Трапезничать абы где она не решалась, стол, накрытый руками той, что служит, гораздо приятнее, чем любой ужин в дорогой таверне.
   Яревена потерла лицо ладонями.
   - Я думала, роль у Свидетеля попроще, а это - болото.
   - А, ты об этом... - махнула рукой бессмертная.
   - Всего лишь, - криво усмехнулась хозяйка дома.
   - Сама потом рассудишь, повезло тебе или нет. Человека в Свидетели редко назначают, знаешь ведь. А когда назначают, то просто быть не может. Хозяин у тебя непростой.
   - Знаете его? - напряженно спросила Яревена.
   - Знаем-знаем, - повела ручкой Лагри-Фаххи. - Сплетни, слухи, сказки. Среди нас ходят истории о людях, также как вы говорите о нас. Разница лишь в том, что нам известны имена лишь самых интересных, - она многозначительно улыбнулась.
   - Это не то слово, каким его можно представить, - покачала головой неугодная.
   - Не спорю, но уж каков есть, - богиня вдруг стала очень серьезной. - Ты мне нравишься, потому предупрежу. Вздумаешь связать себя с ним, крыльев не получишь.
   Яревена посуровела. Такие слова слишком много значили. Такие слова неуместны. Им рано звучать. Еще слишком рано.
   Тем более, что о крыльях она и не думала. Была такая легенда о любви, что дарует крылья. Легенд о любви было множество, но они могут все катиться в преисподнюю. Ей не нужна никакая связь с этим сумасшедшим. Лишь бы поскорее ее хозяином быть перестал. Вот что ей поможет.
   - Ему как следует сердце истрепали, - продолжала вещать богиня, довольная угощениями. - За одну секунду он потерял все: семью, свободу, жизнь. Не по своему выбору. И где он был все эти годы, даже моему брату неизвестно до конца.
   Брат Лагри-Фаххи за пути-дороги отвечал, и след смертных был для него открыт. Нужно уходить далеко и ходить долго, чтобы низложенный из виду потерял.
   - Ушел наш изгнанный с родной земли медвежонком, а вот вернулся зверем лютым. Поэтому подумай, хочешь ли ты в огне гореть.
   - Извиниться что ли перед Пантеоном? - с тоской протянула Яревена, опуская голову.
   Бессмертная расхохоталась во все горло.
   - Скорее уж со всех гор снега сойдут, чем наши правящие увидят тебя перед собой на коленях покорную.
   Богине не солжешь, известно то. Много гордости, еще больше гордыни. Неугодная не преклонится, не попросит простить, не возьмется умолять, чтобы прикрыли тело, сердце и душу от творящегося. Все самой придется нести и со всем справляться. Она должна смотреть вперед. Для нее, рожденной в унисон с криками жертв, есть только эта дорога.
   - Ты голову себе так не морочь. Молода еще хмуриться да думать дольше пары минут. Зачем тебе морщины в таком возрасте.
   Яревена даже коснулась пальчиками лица, словно желая удостовериться, не покрылось ли оно ими целиком. Лагри-Фаххи хихикнула.
   - Хорошо у тебя, но пойду.
   Яревена повела богиню к порогу дома. Но та не удержалась и решила наставление вместо прощания дать.
   - Осторожнее, девочка, этот вернувшийся повязан с нами, но не только с нами, - тихо и тяжело заговорила Лагри-Фаххи, упирая взгляд в землю. - Воля отца... она для него - меч над головой. Он сильный, сломает, да вот только...
   Глаза богини вдруг остекленели, а из уголка рта потекла тоненькая струйка крови. Она медленно и судорожно повернула голову в сторону, словно старая кукла.
   Неугодная устремила свой взгляд следом. Мир немного сместился, земля под ногами дала крен.
   Дэо-Аюм. В ятоллу пришел бог Пантеона.
   Лагри-Фаххи тряслась под взором бессмертного собрата. Правящие боги не делят землю с низложенными. Последние должны убраться отовсюду, куда ступит Пантеон.
   - Пошла прочь! - шепнул он Отвергнутой.
   Яревена загородила богиню от слов Дэо-Аюма. Защитила, спасла. И, пораженная навзничь, она осталась лежать на земле недвижимо. Низложенная исчезла в тот же миг.
   - Ятолла приветствует тебя, бессмертный. Благодарим, что пришел избавить нас от скверны, - голос Станьи взвивался в воздух легко и звонко, ее взгляд слишком явственно касался неугодной, так что ее последние слова обретали слишком двоякий смысл.
   Дэо-Аюм пришел сюда, потому что люди особенно усердно молились. Его явление было даром для их веры. Еще с самого утра стал приметен в храме Пантеона знак, что бессмертный придет. Станье и вовсе повезло оказаться на нужной улице, засвидетельствовать появление и шепнуть пару слов. Теперь бог отдохнет в своем святилище, возьмет дары, угостится трапезой и наконец сотворит чудо для ятоллы. Все стихнет. Даже если Владыка останется, даже если ясмир его не отзовет за то, что тот не справился, шастать по всем углам вернувшийся точно перестанет. А это уже покой, для города уж точно. За его пределами с ним пусть Дома мучаются.
   Дэо-Аюм глядел на неугодную с жалостью. Она была ему известна, и он был из тех, кто не считал наказание для нее полностью справедливым, но это ничего не значило. Боги смертных не считали, как люди не считают сломанные ветки под ногами. Даже если сгинет прямо тут, значит, так и надо.
   - Прошу вас, - правящему поклонилась старшая жрица, спешно прибежавшая на зов ликующих со всех сторон людей.
   Куомма с тревогой смотрела на Яревену. С расстояния было видно, что та недвижима, возможно уже и не дышит. По справедливости да по совести людской старшей жрице следовало подойти, проверить, сделать хоть что-то, но вся ее жизнь - это служба. Поэтому она принялась служить правящему и вести его в главный храм ятоллы, а свою предшественницу с тяжелым сердцем оставила за спиной. Одно только сделала, хозяина ее позвала.
   Раманд явился короткий промежуток времени спустя, но на всех улицах вокруг было тихо. Люди либо в храмы поспешили, либо к домашним алтарям обратились. Явление бессмертного много что им даст, не только духом воспрянут, но и хвори мелкие уйдут, какие-нибудь желания осуществятся. Бессмертные многое творили одним своим присутствием, а когда уж пальцем пошевелят, так и вовсе чудеса начнутся невероятные.
   Яревена лежала на ступенях собственного дома. К ней никто не стал подходить, оправдали себя тем, что не могут к ней прикоснуться. Раманд приблизился к неугодной, поднял ее на руки и через минуту возвратился с ней на землю Аркоста. Правящий подождет. Хоть Владыка и обязан к нему явиться, представиться, пусть даже без поклона, так как не к Пантеону по вере своей обращается, но это все потом. А может быть и никогда. Во всей Хаэссе имела значение только бывшая жрица.
   Даже дух забеспокоился, почуяв странную рану, что терзала Яревену. Кошка, выросшая, набравшая сил, ставшая черной пантерой, приподнималась на задние лапы, чтобы разглядеть неугодную, и тревожно дергала ушами, да взмахивала хвостом.
   Раманд пронес Яревену внутрь дома. Тот тоже возвратил себе прежнюю силу и облик. В нем теперь был и чистый гладкий порог, и передняя, и все собрание комнат, положенное особняку в три потолка. Это его хозяин так разошелся после случившегося. Гнев внутри себя переплавил и в чистую силу вылил, вот Аркост и преодолел почти весь свой путь к восстановлению.
   Хозяин дома принес Яревену в ближайшую комнату и осторожно положил на кровать. Она дышала тяжело, более ничего в ней не выдавало последствий удара. Но слово бога для человека слишком много значит. Ее сознание искалечено. Расколото, разбито на части, как иссохшая древняя кость.
   Раманд сдерживал себя и свою ярость. Если бы не весточка от старшей жрицы, брошенная в последний момент, он бы еще долго не узнал о произошедшем. Он бы не узнал о нем вовремя. Яревена бы так и осталась лежать там. А все, кто был рядом, ждали исхода, повторяя, что на все воля богов.
   Хотелось вернуться и разнести город. Хотелось вернуться и ворваться в храм Пантеона. Хотелось взглянуть на бессмертного, который позабыл ту, что служила им так верно. За свои грехи она заплатила, платит прямо сейчас, нельзя все на свете беды лишь на ее собственные силы взваливать. Смертные хрупкие, им иногда нужна помощь.
   Тень возле Раманда вынырнула, поднялась, встала во весь рост, заполнив собой большую комнату.
   - Сотри, - обратился к ней хозяин. Двенадцать глаз смотрели на него. - Пожалуйста!
   Он не мог вспомнить, когда он в последний раз произносил это слово.
   Тень заколебалась, переместила свое массивное тело ближе к неугодной, вытянуло к ней одно из своих щупалец и провела вдоль ее тела, не касаясь. Как языком тень слизала слова бога, что осели на смертной невидимым плотным пологом. Раманд тут же схватил ее за руку и сжал в своих ладонях. Его сила коснулась ее, но черная кожа отшвырнула его от себя, будто грязную тряпку.
   - Чтоб вас! - прошипел он.
   Раманд переместил свою ладонь неугодной на лоб. Магия коснулась легко, не потребовалось ни сил, ни времени, чтобы успокоить ее сознание и залечить невидимые раны. Этому он был обучен. Он себя излечить не мог, а кого другого - с легкостью.
   Яревена открыла глаза.
   - Полоумная. Кто собой загораживает бессмертных? - первые слова, что она услышала после той пропасти, что так быстро поглотила ее.
   Неугодной казалось, что прошло очень мало времени, но за окном стало темно.
   - Я служу им, - последовал ответ.
   - Слишком верно.
   - Так и должно быть.
   Она села на постели и покрутила головой в стороны. Посмотрела на свою юбку, стало жалко, что на той столько пыли, и она принялась старательно ее очищать.
   - Даже не тошнит, а я думала, череп треснет, - заговорила она в параллели со своим дурацким делом. - Помог?
   - Спас, - мрачно произнес Раманд.
   - Как скромно, - Яревена отвесила ему насмешливый поклон.
   - Дура.
   - Ой, хватит, не тебе кого-то судить, - она вознамерилась встать на ноги, но он легко надавил на нее силой. Больно не было, просто она как будто в киселе увязла и забавно дергалась, надеясь из него выбраться. - Отпусти!
   Глаза метали молнии.
   - Отпустил, - протянул Раманд. - Полдня назад. И вон как все обернулось.
   - А какое тебе до этого дело? Ты ятоллу спасай.
   - Для этого Дэо-Аюм явился. Все за меня сделает, - криво усмехнулся Раманд.
   Бессмертному достаточно рукой махнуть - и вся земля от бед избавится. Такова сила богов. Несравненная мощь, абсолютное могущество. Стоит лишь достучаться до них.
   - Тогда и мои глаза тебе не нужны, - Яревена более не сопротивлялась удерживающей ее на месте силе, но ничего хорошего такая покорность не предвещала.
   - Возможно, - качнул он головой, - скоро обретешь свободу.
   - Хотелось бы. Если ты намерен дать мне ее.
   - Тебя не удержали боги, мне тем более сил не хватит.
   - Ты только и делаешь, что похваляешься своей силой.
   - Ты только и делаешь, что дерзишь, кусаешься и смотришь на всех свысока, - Раманд схватил ее пальцами за подбородок и придвинулся ближе к ее лицу. - Какая ты, если тебя приручить? Ласковая? Или огня станет еще больше?
   Она вырвалась.
   - Черт с твоими манерами, которые ты позабыл. Но поводки у тебя, как у дикого! Из какой части света ты их приволок?!
   - Даже не знаю, возможно, с севера, - задумчиво проговорил хозяин Аркоста. - Местные в горах на диких коз охотятся...
   - Я на козу похожа?! - взвилась Яревена.
   - Ты похожа на ирбис, что охотится на всех, кому хватит смелости забрести на ее территорию. Столкнулся я однажды с такой. Она мне пару шрамов о себе на память оставила. Ты, когда пожирала меня глазами во время упражнений, могла видеть...
   - Да сдался ты мне со своей порченой шкурой!
   - Ценный, между прочим, товар, - он гордо приподнял голову. - А дотянуться не всякая рука может.
   - С моих рук хватит. Я как-то совсем перестала думать, что надлежит больше о себе заботиться.
   - Да, я тоже уделял этому мало времени. Но в твоем присутствии, Яра...
   - Не называй меня так!
   - ...я вспомнил, что голоден, - произнес он снова, надвинувшись.
   Неугодная не стала думать, что могли значить эти слова, и ответила самое очевидное.
   - Ну так иди и поешь! - она убежала. Он ее отпустил, и она сразу же убежала.
   Взлетела по лестнице наверх и заперлась на замок в своей комнате. Упершись лбом в дверь, Яревена пыталась унять зашедшееся сердце. С ума можно было сойти! Что происходит? Почему так происходит?!
   - Из-за этого умалишенного! - она пнула дверь ногой. Стало больно, и боль немного отрезвила.
   Она закусила губу. Не думать! Не думать! Не думать о предательской слабости и подлой мысли о том, что голод мучает и ее саму.
   Два дня она трусливо пряталась в комнате, выбираясь из нее только ночами, чтобы тайком пробраться на кухню. Как крыса, как дура. Надо полагать, хозяин Аркоста о вылазках знал. И, видимо, о манерах кое-что тоже вызнал, потому что не мешал, на глаза не попадался, не ухудшал и без того патовое положение.
   Два дня пировал Дэо-Аюм. Люди охотно несли дары. И он вкушал сладость меда и пряность трав. Весело блестело золото, рассыпанное возле ковра, на котором он сидел. Жрицы танцевали для него. Преисполнившись наслаждением и довольством, бессмертный проявил свою силу. Вся ятолла оказалась под его властью, он охватил ее рукой. Та рука была колыбелью, и земле сталось в ней уютно и тепло. Бог избавил ее от тревог и печали, от черноты и дурного. Так просто. Так легко.
   Гихра летал над храмом, и Раманд все видел. Он помнил, как двадцать три года назад глава Пантеона низвел все старания отступников меньше чем за секунду. Запретным, что так стремились обрести свободу, было суждено и дальше пребывать в своем далеком мире. Когда за дело берутся боги, деяния смертных смотрятся нелепо.
   Дэо-Аюм видел птицу у себя над головой и подал знак ее хозяину. Людям приказали покинуть святилище. Из-за чего Раманду, явившемуся к храму, пришлось идти сквозь них. Они расступались, освобождали дорогу и шептали в спину.
   Приверженец Отвергнутых приглашен на аудиенцию к правящему бессмертному! За одним столом с Пантеоном. Тот сам его пригласил. Неслыханно.
   Порог храма Раманд переступил медленно, думая, что тот и треснуть может. Вдруг Дэо-Аюм переусердствовал с вином и плохо понимает суть своего приказа, другие правящие могут не позволить человеку ступить в свое святилище. Но они не смотрели сейчас сюда и ничего не видели. Хозяин Аркоста вошел. Его тень осталась снаружи, ей сюда хода не было.
   Бессмертный махнул рукой.
   - Владыка, раздели со мной трапезу, - его голос возносился к потолку храма и гремел громом со всех сторон.
   Раманд церемонно поклонился в знак благодарности, в знак того, что ему оказана великая честь. Жрицы, притаившиеся по сторонам на расстоянии, смотрели на него во все глаза. Воля бессмертного видеть его перед собой их дивила, но перечить они не могли. Дэо-Аюм усмехался. Человек соблюдал весь положенный церемониал, но только острый глаз бессмертного, привыкшего видеть, как гнутся чужие спины и опускаются глаза долу, знал, что смертный дерзок и насмешлив. Ни повиновения, ни подобострастия, ни слепого раболепия. Владыка ятоллы был сам себе хозяин.
   Дэо-Аюм подал знак, и жрицы наполнили две чарки вином. Раманд взял одну, вознес выше головы, отдавая дань уважения, и выпил залпом. Бессмертный возлежал на подушках и тянул глотки, наблюдая за своим гостем.
   - Как дом после стольких лет скитаний? - голос бессмертного звучал гулко, сильно.
   - В скитаниях спокойнее, - честно ответил хозяин Аркоста.
   - И опаснее.
   - Но все на ладони, предсказуемо.
   Дороги Раманду приносили многое. И печали, и радости, много удивления, много знаний, опыт во всех делах. Но они заканчивались, он проходил по ним, оставлял за спиной. Он не пребывал на них, а в ятолле он увяз, крутился белкой в колесе. Приходилось одно и то же делать, проматывать по кругу, вертеть с разных сторон, а понятнее не становилось.
   - Я со всем покончил, как ты можешь видеть, - указал на пространство вокруг себя бессмертный. - Тебе тоже следует это сделать.
   Раманд посмотрел на бога. Покачал пустой кубок на ладони, размышляя.
   - Отсылай своего Свидетеля в храм, пусть держит слово перед низложенными, и разрывай связь.
   Прозвучало приказом, даже круг огней вспыхнул ярче, поддерживая слова Дэо-Аюма.
   - А если скверна не исчезла? - медленно произнес Раманд.
   - Порченая кровь за язык тянет? - грянул голос Дэо-Аюма.
   - Я отдаю себе отчет в том, что говорю.
   - А в том, что я тебе голову снесу за твои сомнения в моей силе? - прищурился бессмертный.
   Смертный ничего не сказал.
   - Ты избрал Отвергнутых, но мы, Пантеон, от тебя не отрекались, так что ты в нашей власти, - он осушил кубок и с грохотом поставил его перед собой на стол.
   - Я знаю, но остров... - Раманд сопротивлялся силе и воле. Уже было тяжело, хотя бог еще на него не давил, все еще просто сидел рядом. Каково было Яревене противиться проявленной и направленной только на нее силе?
   - То проклятое место исчезло под силой главы, - рыкнул Дэо-Аюм. - Хотя я бы оставил вам в укор, чтобы вы все по третье колено помнили, на что осмелились. Все, иди, выполняй, что должно!
   - Хорошо.
   Владыка должен был подчиниться, хочет он того сам или нет.
   Поклон вышел еще менее охотным, чем вначале. Бессмертный покачал головой. У таких, как Владыка Хаэссы, спина не согнется, даже если на них скалу обрушить. Когда под закалкой превращаешься в сталь, другого быть не может. Надо было его меньше по миру гонять, а в путешествиях стращать поболе, а то вон что вышло. Теперь только норов и проявляет, попробуй с таким справиться.
   - Услады! - громыхнул голос бессмертного за спиной, когда Раманд вышел их храма. Жрицы понесли Дэо-Аюму вино и фрукты.
   Тень легла хозяину Аркоста под ноги.
   - Неужели я только зря время тратил? - произнес он еле слышно, и тень встрепенулась всеми своими щупальцами.
   Чтобы никто его не увидел и чтобы дальше не быть на обозрении у людей, что так и толклись у храма, Раманд вернулся в Аркост. Все равно нужно слово бессмертного выполнять. Как только согласовать с ним свою тревогу в душе?
   Яревена сидела на открытой террасе, замерев в ожидании, кошка лежала у ее ног. Обе знали, куда их хозяин ушел, обе ждали, с каким ответом возвернется. Тут уж не до глупостей, да и толку по углам прятаться, судьба всюду находит.
   - Все, - одно слово ответом на дюжину вопросов.
   - Я отмучилась? - неугодная надломила бровь.
   - Как Пантеон терпел тебя? - скрипнул зубами Раманд.
   Она пожала плечами.
   - Но мы не знаем, кто стоял за этим, - все же нахмурилась бывшая жрица.
   Так не должно быть. Нельзя останавливаться вот так, даже если планы врага попраны, даже если рухнули в бездну под силой бессмертного. Надо же узнать, кто подл сердцем и помыслами.
   - Не о том молились, - вздохнул Раманд.
   Верно. Боги исполняют молитвы. Ятолла просила избавить себя от скверны, никто из людей не просил найти недруга. Так всегда и бывает. Люди так много хотят, но не понимают даже суть своих желаний. Даже выразить их нормально не могут. Получают в итоге не то, что им нужно, или не так, как им бы хотелось, и делаются недовольными миром вокруг, о себе плохого никто не подумает.
   Яревена вскочила на ноги и легко сбежала по ступеням, быстро оказавшись рядом с хозяином Аркоста, да так близко, что Раманд даже полшага назад сделал.
   - А если уйти далеко-далеко, я перестану слышать эти крики? - она испытующе уставилась на него.
   - Я не знаю, - ответил он честно.
   Он уже думал об этом. Может ли избавить ее от эха прошлого. Он тоже был в эхе, и Раманду это не нравилось. Ему не хотелось, чтобы она слышала его, чтобы знала таким, каким он был там в ту секунду. Ничего хорошего, одна только слабость да стыд.
   - Ты был за морями и океанами, ты должен знать, как далеко тянется нить, - настаивала Яревена.
   - Я вернулся, как видишь. Потому что нить тянется через сердце, - произнес хозяин Аркоста.
   Неугодная нахмурилась.
   - Ты сказал, что не всякая рука до тебя дотянется. Но Запретные, они дотянулись как-то, да?
   Все-таки соотнесла, все слова как бусины на нить нанизала и увидела картину. Молодец, зря он ее ум оскорблял. Снова волноваться начала, хотя еще не все понимала.
   Раманд очень долго молчал.
   - Воля отца, он передал мне ее, - слова с губ сорвались с трудом, внутри все закровило.
   У Яревены округлились глаза.
   - Что? - сорвалась она на шепот.
   Он отступил. Ее близость немного сбивала, а ему нужны были слова для признания. Ему нужно было сказать о том, о чем он никогда никому не говорил. Боги знали, ясмир знал, тень под его ногами тоже знала. Но не потому, что он рассказывал, а потому, что они либо видели, что с ним творилось, либо мысли его читали. Он никогда не произносил эти слова вслух. Мир их не слышал.
   - Это сложно, - признался Раманд ей и самому себе. - Отец искренне верил в то, что Запретные все изменят. Для него, по крайней мере. А как не вышло, как поймали, в миг, когда ему сносили голову с плеч, он возжелал продолжить свое дело сильнее прежнего. Родительская воля всегда передается детям. Брата тоже коснулась, но того казнили. Остался я, она меня доверху затопила. Вместе с шепотом Запретных - я для них будто потаенная дверь, замочная скважина, они поглядывают и смеются, смеются... Им всегда смешно. От боли и крови. На острове, когда пошли первые жертвы им в угоду, первое, что грянуло со всех сторон, так это их хохот. Потом стихло, конечно, для всех, кроме меня. Даже если бы меня не изгнали, я бы сам ушел. Даже если бы не Калеодон, я бы сам изыскал преисподнюю, чтобы запереться там. Воля отца всегда со мной, Яра, она всегда просит меня завершить то, что было начато. Я сопротивляюсь и буду сопротивляться всю жизнь, но убежать от этого не могу.
   Так страшно оказалось это слушать. Ему тоже было страшно узнать ее секрет? Нет, секреты разные. Крики, что эхом доносятся до нее, можно вытерпеть. Храмы и боги отстраняли их, она изыскала для себя щиты, загораживалась ими. А у него щитов не было. Он сам, в одиночестве, против всего, чего не желал, в чем не был повинен.
   Яревена потянулась к нему рукой и коснулась кончиками пальцев щеки.
   - За что тебе?
   - За кровь. Порой этого достаточно, - Раманд потерся о ее руку.
   - Потому отвернулся от Пантеона? - она совсем приблизилась к нему и осторожно обняла.
   - Само мое существование оскорбляет их, - он принял ее ласку.
   - Кажется, они такого тебе не говорили. Они видят больше нашего и знают, чему должно быть, а чему не следует, - Яревена заглядывала ему в глаза. - Говоришь, что не в свете, а свет только на тебе клином и сходится.
   Раманд отпустил ее, отступил далеко.
   - Нужно идти, Яра. Нужно с этим покончить.
   Она грустно вздохнула и склонила голову.
   - Хорошо.
   Она отправилась в храм и исполнила все, как сказал Владыка. До самого утра Яревена сидела у алтарей Отвергнутых, свобода пришла к ней, только когда рассвет разгорелся во всю силу. Она переступила кривой порог на выход и, стянув с головы красную шаль, посмотрела в небо.
   - И что теперь?
   Она взглянула на стоявший тут же храм Пантеона. Всего несколько шагов, всего-то и надо - склонить упрямую голову... Нет! Это не она не права, это бессмертные ошибаются! Они сильны и мудры, но они живые, не менее живые чем люди, а может и того больше. Поэтому могут быть слепы и глухи, могут оступаться, заблуждаться.
   Яревена заставила себя идти домой. В Аркост ей теперь не надо... Собаки Дарз-Аша отыскались здесь, ждали хозяйку дома, никак Владыка им наказал с нею побыть. Яревена открыла пред ними дверь и махнула головой, псы тут же забежали внутрь и разбрелись по углам. Прежде чем войти, она тревожно оглядела тихую улицу. Никому дела нет до нее, пока Дэо-Аюм здесь. А после него так и вовсе. Люди хорошо заживут, сила бессмертного будет благодатью разливаться по ятолле еще долгое время.
  
  §§§
   Противореча мыслям, сопротивляясь надеждам, ночью, в час волка, в полной тишине, развернула крылья беда.
   Собака в каждом дворе, без воя и лая, пошла против своего хозяина. Крепкий сон сыграл с людьми дурную шутку, и множество псиных пастей наполнились кровью. Тем зверям, кому удалось убить, взвывали резко прорезавшимися голосами и звали так своих собратьев. Крики людей смешивались с воем и всевозрастающей волной охватывали город.
   Напившись крови, собаки выходили на улицу и сбивались в стаю. Они тут же рвали друг друга на части, выясняя свои силы. Победители схваток шли дальше, они медленно двигались, вонзаясь красными глазами во всякого, кто переходил им дорогу. Люди, скуля и трясясь, отступали, опуская оружие, приглушая магию, чувствуя бессилие против чудовищ. Город не мог им сопротивляться.
   На выручку пришли Дома. Минра ударила первой. Под лапами озверевших псов земля заколыхалась словно вода, как болото она начала затягивать в себя чудовищ. Они скалились и рычали, царапали землю, оставляя на ней чудовищные шрамы, но захлебывались землей и погибали. Те, кто половчее, побежали, но их оттолкнул ветер Ангу. Тогда самый сильный и крупный пес вышел вперед и полоснул когтями по ветру. Знаком ему стал человеческий крик. Ветер развеялся. Глава Дома навсегда остался изуродован шрамами через все лицо.
   Собаки побежали под гнетом зверской силы, что ими управляла. Она пригнала их к храму Пантеона, она заставила их перепрыгнуть его порог. Тот не треснул, а загорелся из-за осквернения, подпалив шкуры, но заклятым чудовищам боль была нипочем. Жрицы направили против них силы круга огней, еще сильнее запахло паленой шерстью, и святилище наполнилось воем.
   Дэо-Аюм, убаюканный сладостью вина и радостью легкой победы, очнулся неохотно. Стены храма затряслись из-за гнева бессмертного, узревшего осквернение своего обиталища. Взмахом руки он снес головы озверевшим псам, но в ту же самую руку вцепилось чудовище, которое успело подкрасться. Бог пал под ударом боли мгновенно, и в ту же секунду все собаки, что были окровавлены, обожжены и ранены, бросились на него, давя своими силами и разрывая своей яростью.
   - Магия Запретных! - раздался крик жриц, чьи тела покрывались глубокими порезами, разделяя муки, что испытывал бессмертный.
   Ни приблизиться, ни спасти. Собаки выволокли Дэо-Аюма за порог, дабы ослабить, чтобы самим уйти от силы Пантеона. Бессмертный кричал...
   Он пришел с громовым раскатом и молнией, рассекшей пополам небеса. Ночь сгустилась вокруг Владыки ятоллы и кружила огромной тенью за спиной. Та тень стрелой метнулась вперед, нырнула под самые лапы озверевших собак и начала убивать их одну за другой, отрывая головы и ломая хребты. Эта сила, никем не рассмотренная, никем не разгаданная, всему положила конец.
   С неба полил дождь. Раманд, объятый мраком, смотрел на то, как земля впитывает кровь. Вся ятолла свернулась в болезненной судороге, ему не нужно было соединяться с землей, чтобы увидеть, как искрит жила в глубине. Искрит так, как положено, когда претворяется в жизнь мерзкая магия Запретных.
   Владыка приблизился к бессмертному под сотней глаз тех, кто успел уже собраться здесь. Дэо-Аюм не мог подняться из-за ужасающих ран и нестерпимой боли. Он смотрел на человека, в настоящей тени которого пряталась сила, что дана лишь избранным. Но не только она сейчас спасла бессмертному жизнь.
   - Ты не отказался от защиты ятоллы, - прохрипел Дэо-Аюм, разгадывая обман смертного.
   - Если бы я исполнял каждое ваше божественное указание немедленно и в точности, меня бы уже давно не было в живых, - оскалился Раманд.
   Дэо-Аюм смотрел на него со смешанными чувствами. Смертный заранее чувствовал или даже знал, он не перечил упрямому самодовольному богу и не доказывал того, что еще не произошло, не предвещал беду. Он просто проявил терпение, время само рассудило правых и обманувшихся. Так действует судьба.
   - Нравится тебе должников получать, - скривился бессмертный.
   - Мне нравится получать ответы на вопросы. Теперь один я знаю точно, - Раманд протянул ему руку и помог подняться.
   - Как и все вокруг тебя, - шепнул Дэо-Аюм, тяжело выравниваясь.
   Да, Владыка спиной чувствовал эту стаю, что хуже любых собак. Таращатся так, что он сейчас прямо здесь и воспламенится, поярче порога храма, который жрицы все еще не могли потушить.
   - Я справлюсь, - заявил хозяин Аркоста уверенно. - А тебе лучше уйти.
   Дэо-Аюм более ни слова не сказал, исчез. Люди в ту же секунду обезумели.
   - Это ты... это ты сделал...
   - Магия Запретных богов. Сволочь!
   Да, только эта магия способна навредить Пантеону. Больше ничья. И то, что обвинили именно его, изгнанника, наследника порченой крови, понятно.
   - Ты заплатишь!
   - Лучше вам быть аккуратнее, - с этими словами Владыка обернулся к толпе.
   Готовы наброситься, разорвать, Раманд знал это. В его руках вспыхнула магия.
   - Что? Еще смеешь силы свои против нас поднимать?!
   Они ударили друг друга одновременно. Владыка людей, а люди Владыку. Но его сила попала точно в голову из ниоткуда взявшейся собаке. Не уничтожь он ее, псина успела бы кому-нибудь одному разорвать горло.
   Все очумело смотрели на тело поверженного пса. Видимо, последнего из оскверненных.
   Магия, направленная против Раманда, врезалась в невидимую стену и осыпалась прахом на землю.
   - А если бы я не прикрыла, принял бы на себя все их удары.
   Он оглянулся на Яревену. Та отряхивала руки. Амулет, наполненный силой Отвергнутых, прямиком из их Храма, полностью истратил себя и стал прахом.
   - Но ты же прикрыла, - уверенно произнес Владыка.
   Неугодная выглядела хмурой. Как он ей и сказал, она отправилась в храм низложенных, но ничего им не сказала. Просто побыла там. Откуда хозяин Аркоста знал, что скверна еще не исчезла, даже когда Пантеон на нее воздействовал, Яревена не понимала. И то, что она видела вокруг себя, раздражало.
   Изувеченный храм, раненые жрицы. Старшая испугана так, что ее не держат ноги, и она сидит на самом верху лестницы. Пострадавший город, напуганные люди, чья-то смерть... Сколько? Сколько еще?
   И они во всем этом вдвоем против города, против всей ятоллы.
   - Прекратите! - глава Ангу выступил вперед. Он касался рукой страшной раны, но почти не кривился от боли. Терпел. - Если бы не Владыка, мы бы все...
   - Но Запретные!.. - вскричали поперек его слова.
   - Да, это была их магия, - проговорил Раманд в извечной тихой манере, заставляя все звуки вокруг себя стихнуть. - И я скажу тому, кто виновен в ней. Я найду, поймаю и сам рассужу. Никакие бессмертные не спасут.
   Его словам поверили, под его взглядом опустили головы.
   - Считайте погибших, несите в храмы. Собак напоили кровью, чтобы на Дэо-Аюма напасть, но могут и дальше пустить в расход.
   Владыка говорил о вещах, вызывающих оторопь, слишком легко. Он не терял голову, он не впадал в отчаяние, и его принялись слушать. Горе горем, кому-то придется слезы пролить из-за потери близких, но нельзя допустить, чтобы магия Запретных еще какую пищу для себя нашла. Тела погибших ей, что дрова, - только накормиться. А потому надлежит их в храмы отнести, где пройдут положенные службы, где под силой Пантеона их уже никто не тронет.
   Раманд внимательно проследил за тем, чтобы все разбрелись по сторонам. Не нужны ему рядом толпы и все эти глаза, и без них тошно. Дом Ериин взялся руководить городом, за что он им остался благодарен.
   - Поговорить бы, - подошел к нему Атуа. Он оторвал часть рукава от всего одеяния и обтирал лицо, делая себя еще страшнее.
   - О чем? - взглянул на него Раманд.
   - О том, что каждый в городе может быть отступником.
   - И всякий Дом тоже.
   Глава Дома Ангу вздрогнул всем телом.
   - Нет, мы не можем... не может быть, чтобы все повторилось.
   - Дома не участвуют в этом, Раманд, - раздался голос Гаяры. Она была стремительна и мрачна. - За глупость наших предков мы заплатили слишком дорого, а если попытаемся повторить - с живых шкуру спустят.
   Она подняла рукав накидки и обнажила руку по локоть. Напоминая, что на ее коже бледнеет голубая метка.
   - Точно-точно, - закивал Атуа и тоже показал свою метку, - это кто-то из города. Возможно, еще с тех пор остался или сумел вернуться из заключения.
   - Из заключения не может вернуться никто, - отрезал Раманд.
   Главы Домов переглянулись между собой.
   - По указу ясмира казнили всех, кого-то прилюдно, а кого-то ночью в камере, - дал пояснения своим словам Владыка. - Правитель не пожелал видеть предателей живыми и не разбирался в тяжести содеянного. Он просто уничтожил тех, кто переступил границу дозволенного.
   Такое знание заставило их глубоко задуматься.
   - Может и не нужно вглядываться в знакомые лица, - заговорила Гаяра, потирая горло. Все происходящее душило ее. - Наша ятолла - благодатная почва для преступления.
   В ее словах был смысл. Из-за призыва в Хаэссе уже образовалась трещина, магия Запретных может травить край через нее. Пока не прошло время, пока трещина не исчезнет, вторую попытку предпринять легче.
   Яревена, не способная помочь в этом разговоре, не стала слушать его. Она поднялась по ступеням храма и подошла к старшей жрице.
   - Боги любят красоту, - она провела пальцами по щеке Куоммы, стирая кровь.
   Порог потушили, пахло гарью. Жрицы стенали.
   - А ну хватит реветь! - огласила на всю округу Яревена. - Кому интересно ваши вопли слушать! Кто служить будет, когда убитых принесут!
   Они встрепенулись, вспомнили голос и манеру бывшей своей старшей. Вперились в нее глазами, словно она тоже богиня и пришла к ним даже без просьб и мольбы, а просто так. Как приходит солнце.
   Забегали, отвлеклись от боли. Раны, что они разделили с Дэо-Аюмом, затянутся так же быстро, как бессмертный поправится. Недолго им носить их на себе.
   - Ты как всегда, - грустно усмехнулась Куомма, видя, как все сразу изменились.
   Жрицы наконец догадались поднесли чаши с водой и чистые полотенца своей старшей, пострадавшей больше всех. Яревена стала вынимать осколки из ран Куоммы и промывать той раны.
   - Если бы ты была... если бы здесь была ты, ни один камень даже не подвинулся бы, - проговорила та, опустив глаза.
   - Я не всесильна, - холодно отозвалась неугодная.
   - Ты упряма.
   - Это верно. Понимаешь почему? - Яревена бросила на нее косой взгляд.
   - Лишь отчасти, - качнула головой старшая жрица.
   Неугодная почесала кончик своего носа и ополоснула руки от крови в тазу, после чего умылась сама. Долго их ятолле еще отмываться, ох как долго. Натворили столько, что на три поколения вперед грехов хватит.
   - Тебе нужно стать такой же, чтобы даже с ранами улыбаться и танцевать, - произнесла она, отстраняясь от Куоммы.
   Та вместо ответа взглянула неугодной за спину.
   - Она наверняка вам не рассказывала, - произнесла вдруг старшая жрица, обращаясь к Раманду, который тихо появился позади Яревены. - Я расскажу. У нас отдыхали боги. Они поссорились, до драки не дошло, но напольные вазы раскололись из-за их гнева. Осколки хлынули прямо ей под ноги, - Куомма выразительно взглянула на Яревену.
   - Это не особо примечательная история, - проворчала она, пытаясь воспрепятствовать рассказу.
   - Еще какая примечательная. Можете себе представить? - Куомма и не думала замолкать. - Осколки под босыми ногами во время танца. Она не сбилась ни на шаг, даже когда пол стал скользким из-за ее крови.
   Раманд неотрывно смотрел на неугодную. Она чувствовала на себе его взгляд, и он ей не нравился. Ей не нравилось, что ему рассказывают эту историю. Чем больше он узнает, тем не слаще ей придется. Поймет все о ней и... что сделает?
   - Бессмертные, лицезрев такое диво, позабыли про ссору. Я тогда поразилась, как они безжалостны. Ведь они позволили ей закончить. Мы думали, что она не удержится и рухнет, хотя бы раз вскрикнет от боли. Но эта сумасшедшая завершила танец полагающимся поклоном и держала его, пока бессмертные ее не отпустили, а они время тянули! А когда отпустили, то расстелили во всем храме ковры, правящие призвали своих личных слуг и те омыли ее ноги, залечили все раны смертной. Не знаю, сколько храмов может похвастать таким свидетельством. И сейчас я вот думаю, наверное, то был первый раз, когда они проиграли ей.
   Яревена сердито передернула плечами. Она так не считала, вообще об этом не думала. Она никогда не стремилась выиграть, она стремилась не потерять свою гордость. Опускала свою голову в знак почтения, но не в знак рабства. Она служительница, а не невольница. Вот и весь секрет.
   - Должно быть, ты красиво танцуешь.
   Раманд сказал об этом так, что у бывшей жрицы мороз побежал по коже, и она резко обернулась. Не взгляд, а тихая заводь. Что под маской? Что?! Она уже гадала когда-то, но ответа так и не нашла.
   Владыка отвел глаза. Яревена поднялась. Снова посмотрела на поврежденный храм.
   - Вам предстоит работа.
   - О, да, - грустно усмехнулась Куомма.
   Вдруг взяв полотенца, она стала обматывать ими себе ноги. Другие жрицы, поглядев на это, принялись повторять. Служительницы храма не должны были укрывать свои ступни ничем на территории святилища. Но не резаться же теперь.
   Яревена рассмеялась. Ее характер оказывал пагубное влияние на окружающих.
   - Возвращаемся, - Раманд протянул ей руку.
   Как Владыка, он сделал достаточно, надо пользоваться своим правом и оставить заботы другим Домам.
   Бывшая жрица обеспокоенно посмотрела на Куомму. Та махнула рукой. Справятся уж как-нибудь. Тогда Яревена приняла руку хозяина Аркоста, он переплел ее пальцы со своими и расстелил перед ними тропу.
   - Если всегда одним путем ходить, он изнашивается, - проговорила она, следуя за ним. - Враг ведь... не проберется?
   Раманд сжал ее руку сильнее.
   - Ты в порядке?
   - А что мне сделается? - легкомысленно произнесла Яревена.
   - Магия Запретных: только что на ятоллу обрушилась она, - проговорил он осторожно, следя за ней.
   - А! Мне должно заходиться в приступе страха, да? Ведь случилось то, чего я действительно боялась. Но знаешь, теперь, когда все произошло, мне кажется странным, что оно не случилось с самого начала. Ведь все и так было очевидно, правда?
   - Правда, - произнес Раманд, немного сбрасывая напряжение.
   Он действительно не знал, что станет делать, если его Свидетель примется трястись от страха. Ведь она боялась, что голосов станет больше, сегодняшняя ночь унесла не одну жизнь. Благо, что те смерти ее не коснутся.
   Аркост показался перед глазами, и Яревена приняла мысль, что оказаться здесь после случившегося ей по-настоящему приятно. Безопасно. Безопаснее, чем вне земель этого Дома. Под сенью его садов дышалось свободно.
   Яревена попыталась отстраниться от хозяина Аркоста, но Раманд перехватил ее руку чуть выше запястья еще крепче и не дал отойти от себя.
   - Ты бы станцевала для меня? - спросил он, встав ближе.
   Ее глаза стали круглыми, как блюдца.
   - Кем ты себя возомнил? Только перед бессмертными...
   - Ты веришь, что все боги когда-то были людьми? - перебил он ее возмущенный возглас, не отпуская от себя. - Меня порой очень захватывает эта мысль. В самом деле, только представить, что смертный может так вознестись...
   - И ты мне говорил что-то про гордыню? - не имея выбора, Яревена сама ступила к нему, сократив расстояние до ничтожного. - Тебя скоро молния поразит за высокомерие.
   Судя по взгляду, она надеялась призвать эту самую молнию прямо сейчас. Пришлось отпустить. Неугодная отошла медленно, чтобы у ее хозяина даже мысли не возникло, будто она может испугаться его и отступить. Раманду это очень в ней нравилось, и он улыбался.
   - Как у Владыки, у тебя нет времени на бред, занимайся краем.
   - Я все знаю про время. Я обещал ясмиру, что через полгода здесь будут золотые сады.
   - Что ты обещал?!
   Яревена не верила в услышанное. В самом деле, с какой легкостью этот мужчина выбивает у нее опору из-под ног. Магия Запретных ее не поразила, а его слова сразу же!
   - Полоумный.
   Золотые сады расцветают в ятоллах в самые благоденственные времена. Красивейшее зрелище и доказательство мощи жилы, что течет глубоко в сердце края. Дар, который исходит даже не по воле богов, а как отклик силы магии, как отражение людских помыслов и душевного порядка всех, кто обитает на этой земле. В Хаэссе не цвели сады более полувека. Другие ятоллы видели это явление не чаще, но эта земля надолго очернила себя.
   - Безумие позволяет мне жить дальше, без него бы я долго не протянул. Разве тебе это не знакомо? - спросил Владыка.
   Яревена не хотела отвечать.
   - Сейчас тебе следует уйти, - вдруг произнес он. - Здесь тот, с кем ты не хочешь встречаться.
   Вслед за его взглядом она обернулась. И вся наполнилась гневом.
   Чар-Оват. Прямо здесь. Впервые перед ее глазами с того самого дня.
   - Нет-нет, - Раманд мягко перехватил неугодную за руки, когда она уже сделала несколько шагов вперед в неудержимом желании растерзать явившегося. В ее руках достаточно силы для этого. Бессмертный сам ее даровал. - Если мой Свидетель убьет бога, даже я не смогу оправдаться перед ясмиром и главой.
   - Почему он здесь? - прошипела Яревена. - Ты его вызвал?
   - Высокомерие позволяет мне прямо смотреть им в глаза, но я не в силах заставить богов исполнять мои прихоти, - зашептал он ей на ухо. - Уходи.
   Раманд даже подтолкнул ее в сторону дома. Надо предотвратить кровавую расправу спесивой смертной над горделивым бессмертным.
   Неугодная, постоянно оборачиваясь по пути, дошла до особняка и спряталась внутри его стен. Чар-Оват по мере своего приближения к хозяину Аркоста чувствовал на себе пронзительный взгляд бывшей жрицы и знал, какие беды она шлет ему на голову, но даже ни разу не взглянул в ее сторону.
   - В мире нет сил, что способны усмирить гнев женщины, - произнес он, подойдя к Владыке.
   - Миру нужно было подумать об этом прежде, чем вкладывать в мужчин ту опрометчивость и глупость, которые приводят к женскому гневу, - ответил Раманд с еле заметным поклоном. На своей земле он был не обязан сильно гнуть спину.
   Бессмертный с ним согласился.
   - Я слушаю, - произнес Владыка.
   Просто так правящие не приходят. Без молитв и просьб, без даров, которыми их можно усладить и приманить. Раз по собственной воле, значит, самим есть что сказать. Произошедшее с собратом не могло остаться без слов и дела, удивительно, что только один бог пришел.
   - Это хорошо. А видишь? - произнес Чар-Оват насмешливо.
   - Все, чего касается мой взор.
   - Плохо смотришь, смертный. Или мало думаешь. Слава о тебе среди нас преувеличена?
   Раманд нахмурился. Быть на устах бессмертных ему не нравилось, за прошедшие годы он смирился, но принимать за эту самую славу укоры не хотел.
   - Ответь мне, что происходит, - требовательно произнес Чар-Оват.
   - Бледная тень того, что было здесь двадцать три года назад, - сказал Раманд без сомнений. - Жалкая попытка воспользоваться следом, что остался.
   - Для вердикта довольно и этого, - по губам бессмертного змеей скользнула жестокая усмешка.
   - Какого еще вердикта?! - вытянулся в струну Раманд.
   Чар-Оват стал грозен.
   - Если людям угодно разрушать все, что у них есть, мы позволим вам это. Мы позволим вам сгореть в этом пламене дотла.
   - Я...
   Глаза бессмертного полыхнули огнем, и Раманд остановил свои слова. Есть моменты, когда смертным не позволено говорить.
   - Хотите вызвать наших собратьев, что прогнили до глубин своих душ? Мы позволим вам это! После чего ятолла будет уничтожена. Никто вас не спасет на этот раз, никто не вытянет с края бездны. Падайте и летите прямиком в преисподнюю, расплачиваясь за собственные грехи.
   - Таково решение главы? - напряженно спросил хозяин Аркоста.
   - Это решение круга огней, - губы Чар-Овата растянула ужаснейшая из улыбок.
   Вот как. Даже если глава Пантеона и был против, вердикт бессмертные вынесли большинством голосов. А раз так, то обещанное будет исполнено. Устали они от Хаэссы, от людской алчности и глупости. Уставая, боги становились суровы и выносили приговоры без всякой жалости. А этой ятолле и без того милосердия даровали слишком много, еще тогда могли покарать всех и каждого, кто связан с ней. Глава Пантеона и ясмир заступились за людей, сами поверили в то, что те более так не оступятся, и вот каков итог...
   Раманд тяжело вздохнул. Он думал, что все знает про время, но оказалось, что его вообще нет. Ошибка или промедление, непонимание следующего шага врага - и он все потеряет. Все исчезнет. Хаэссы не станет, и негде будет золотым садам цвести, нечем похваляться перед правителем. А ясмир своего провалившегося Владыку и видеть не захочет, он не принимает тех, кто не справляется с его наказами.
   - Будет уроком вам и вашему ясмиру, - говорил Чар-Оват громко и надменно. - Побратим нашего главы зазнался, на мой взгляд, как и ты.
   Взгляд бессмертного невольно скользнул к дому, поднялся под второй потолок, безошибочно определив окна заветной спальни. Там была та, в ком горделивости хватало на семерых. Ее хоть немного отрезвила кара или так и считает себя правой?
   - У меня хватит сил, - ледяным тоном проговорил Раманд.
   Бессмертный насмешливо взглянул на него.
   - Мы ждем доказательств. Однако, я уже разочарован. У тебя под самыми ногами ловушка, а ты смеешь хвалиться передо мной всевидящим взором.
   Раманд напрягся, скользнул взглядом по сторонам.
   - Ты, спасший жизнь одному смертному и двоим бессмертным, позабыл, что не всё тебе подвластно. Вот и испытай свои силы в настоящей борьбе.
   Чар-Оват щелкнул пальцами и исчез. Взамен ему пришла беда, что скованной оставалась в глубине Аркоста. Она, приведенная сюда чужой злой волей, ждала своего часа, но, подстегнутая безмерной силой бога, явила себя.
   Все тени живых существ, что были сейчас здесь, ожили, стали топким болотом и потянули вниз в свое необъятное нутро, наполненное кромешной тьмой.
   Раманд пошатнулся на ногах лишь на долю секунды. Вторая тень защитила хозяина. Ей, связанной с кровью и сутью бессмертного, такая черная магия навредить не могла. Она, перемещая десяток своих щупалец, накрыла своим огромным телом живую тень, не позволяя той причинить вреда Владыке. На этом удача исчерпала себя и оставила один на один с жестоким выбором.
   Раманд услышал взвывшего от страшной боли духа. А следом он услышал Яревену.
   Тень, черная и густая, утопила ноги по самые щиколотки и продолжала тянуть вниз невидимыми руками. Яревена, застигнутая ловушкой на ступенях лестницы, цеплялась за перила. Ее рукам доставало сил на то, чтобы крошить дерево, но это не могло спасти. Она вязла все больше. От любого движения тень начинала торопиться и пожирать ее быстрее, потому Яревена боялась снова кричать. Вблизи не было ничего, что помогло бы ей вытянуть себя из угольно-черной топи. Оставалось только заталкивать страх на задворки сознания и стараться думать изо всех сил.
   Сорвав с запястья один из браслетов, она полоснула его острой частью по ладоням до самой крови. Измазав в ней пальцы, Яревена принялась чертить знаки Отвергнутых прямо в воздухе. Тень это приглушило, существовал шанс выиграть время. Неугодная повторяла одни и те же символы раз за разом, ускоряясь.
   Тень, раздраженная помехой, вдруг вздохнула живым существом и выпустила тоненькие струи смоляного дыма. Тот, добравшись до начертанных кровью в воздухе символов, принялся растворять их. Неугодная с ужасом смотрела на то, как они истаивают друг за другом. Опустив взгляд вниз, она увидела тонкие нити тени, ползущие по ее ногам ядовитыми лозами. Уже выше колен добрались. А за то, что смертная смела сопротивляться своей участи, они в один миг впились в ее плоть, взрезавшись до живого мяса. Яревена закричала, что принесло магии особое удовольствие, и она причинила ей еще больше боли. Сквозь застеленный серой пеленой разум неугодная дрожащими руками вывела всего пару символов, но тень даже не заметила их. Ей было интересно следить за тем, как жертва барахтается в паутине и запутывается все больше. Она вытянулась перед ней в полный рост тонкой лентой, и Яревена чувствовала, что на нее смотрят. У этой твари не было глаз, но она точно пробиралась до самой души. А опускать веки и отворачиваться нельзя, раз черной магии нравится страх. Склоненная голова и признанное поражение заставляют такую силу терять интерес, и она гораздо быстрее приводит окончательный приговор в исполнение.
   Тень оценила дерзость своей жертвы, и из верхнего конца тонкой ленты появился острый шип. Яревена тихо всхлипнула, Магия в ответ задрожала в предвкушении крови и боли. Лента метнулась подобно змее, направляя шип прямо в глаз бывшей жрицы. Она инстинктивно дернула головой, понимая, что удар примет висок. Все закончится быстрее, не так мучительно.
   Вместо удара и короткого мига боли, Яревена почувствовала лишь движение ветра по своему лицу. Одновременно с этим что-то зашипело, словно воду пролили на горячую сковороду. Она с осторожностью повернула голову и медленно открыла глаза. Зловещая тень издыхала, пронзенная стрелой из арбалета. Под ногами снова был твердый пол.
   - Ты в порядке? - спросил Раманд, арбалет из его рук исчез.
   Яревену затрясло с такой силой, что пришлось обхватить себя руками за плечи. В душе все перемешалось. Она не могла избавиться ни от страха, ни от ярости, переплетшихся друг с другом плотными корнями.
   - Ненавижу, - слетело с ее губ, - ненавижу всех вас. Всех проклятых мужчин, что обещают мне свою защиту!
   - Ты в порядке?! - попытался перекричать он ее вопль, подходя ближе.
   - Катитесь вы все в преисподнюю! Возвращайтесь к Запретным! Сгиньте во тьме и больше никогда, никогда не прикасайтесь ко мне!
   Эти слова неугодная произнесла, потому что хозяин Аркоста попытался до нее дотянуться. Она оттолкнула его руку и влепила пощечину с такой силой, что у него дернулась голова.
   Раманд резко выдохнул, повернулся снова. Яревена, застигнутая осознанием смысла произнесенных слов и сотворенного, замерла под каменным взглядом.
   Сейчас он ее убьет. Владыка ее спас, а она его ударила. Точно убьет.
   Раманд рывком притянул бывшую жрицу к себе и впился в ее губы с такой силой, что стало больно. И она ответила мгновенно. Набросилась на него с той же неистовой яростью, и поцелуй поцелуем не был, а был удар, столкновение двух стихий, которые разбились друг об друга.
   Яревена почувствовала себя прижатой к перилам, почти зажатой в ловушку. Но она была согласна даже на это. Лишь бы он не отстранялся, лишь бы не бросил. Только не сейчас. Сейчас она умрет без него. Раманд читал ее мысли и не отпускал. Он чувствовал во рту вкус ее крови, и это будоражило, а не отрезвляло. Он прижимал ее к себе слишком сильно, до хруста в костях, но на это было наплевать. Если бы она сама так не стремилась к нему, если бы не дарила себя в ответ, он бы не позволил себе это. Он не посмел бы целовать ее с исступлением и безумием, не позволил бы поцелую превратиться в катастрофу, которая обнажила их обоих до самых пределов. Теперь ничего не изменишь и не скроешь. Теперь они оба знали друг о друге слишком много.
   Раманд все-таки положил конец обоюдному бреду, пока все совсем не вышло из-под контроля. Хотя все уже летело к чертям. Он не отпускал неугодную от себя, Яревена уткнулась ему в плечо и тяжело дышала, держась за него обеими руками. Она боялась упасть в обморок.
   - Я в порядке.
   - Прости. Прости меня, обещаю, что с тобой больше ничего не случится.
   - Со мной случился ты. Чтоб тебя.
   - Прости.
   Он дал им обоим время. На то, чтобы замереть среди хаоса. Даже для них это слишком. Он, конечно же, вылечил ее от ран, но, кажется, были и те, с которыми магия сладить не могла. С ними тоже нужно что-то делать, только вот что?
   - Почему так долго? - проговорила Яревена сдавленным голосом, не поднимая головы. - Почему на то, чтобы спасти бессмертного, у тебя ушло времени гораздо меньше?
   - Столько же, тебе просто показалось, - прошептал Раманд возле самого ее уха.
   Неугодная заслышала тяжелые шаги и вывернулась из его рук. Дух Аркоста выглядел потрепанным и ошеломленным, нервно дергал ушами и зыркал по сторонам темными глазами.
   - Ты сначала спас его и только потом меня? Сволочь, - Яревена оттолкнула хозяина Аркоста от себя и быстро сбежала по лестнице вниз, намереваясь уйти из этого дома, покинуть эту территорию и попробовать отыскать в этом мире тот клочок земли, где ей будет одиноко и безопасно. Рядом с ним не безопасно. Рядом с ним вулкан. Он притащил чертов Калеодон вслед за собой.
   Или же он сам стал его воплощением. Вот что под маской. Огонь, сила и смерть. Она не хотела проходить через все это. Она хотела внять предупреждениям Лагри-Фаххи и обернуть все вспять.
   - Взглянем на виновника? - донеслось ей в спину.
   Яревена резко обернулась. Он знал, как ее остановить.
   - Что?
   - До этого я могу добраться, - взгляд Раманда был устремлен куда-то в пустоту. - Сообщник или помощник. Не укрылся как следует, вот я ему ноги и подрубил.
   Гихра уже летал над домом того, кому вынесен приговор. Один доигрался.
   - Как?
   Владыка не ответил.
   - Я о тебе что-то не знаю, да? - мрачно спросила неугодная.
   - Ты и половины обо мне не знаешь, - бросил хозяин Аркоста, проходя мимо и хватая ее за руку, чтобы вести за собой.
   - Убью.
   - Потом. Сначала я оторву чью-то голову.
   Магическая тропа привела их к знакомому месту. Нижний город. Чайный домик. Алро.
   Гихра сидел на козырьке крыши, являя собой символ неизбежности. Яревена обозлилась на то, что судьба не уводит в стороны, а подталкивает к тем, кто знаком. Ее одолела тревога за Владыку, но по лицу Раманда ничего нельзя было понять.
   Они вошли внутрь. Светло и тихо, как и в тот единственный раз, когда хозяин домика укрывал их. Здесь же он сажал хозяина Аркоста за свой стол, а в помыслах была одна лишь подлость.
   Яревена внутренне готовилась к тому, чтобы увидеть стены, залитые кровью. Вряд ли Владыка будет церемониться с врагом, даже если его по рукам и ногам вяжут хорошие воспоминания. Теперь, когда она знала, что в Раманде весь жар Калеодона, не сомневалась, что в том все переплавилось. В том жаре горят и сердце, и душа, и память. Ему уже ничто не страшно, огонь все спалит дотла, теперь он ему не враг, а лучшая защита.
   Неугодная сжала руку своего хозяина крепче.
   Владыка знал куда идти, вглубь дома, сквозь широкие комнаты, за маленькую дверку. По сути своей, Алро прятаться было негде, боль и страх бичами погнали его, но привели лишь в самый угол.
   Хозяин чайного домика сидел, прислонившись спиной и затылком к стене. При появлении гостей зло сплюнул на пол кровь, он весь был окрашен алым. В груди старика торчали две стрелы, выпущенные из того же арбалета, которым Раманд пагубные тени уничтожил. Эти пролетели сквозь магическую тропу, почуяв врага, что обратил магию против Аркоста, и впились в него.
   - Как ты это сделал? Как напал на меня? - прохрипел старик.
   - Даже вы... Нет, тем более вы, - вздохнул Раманд, вычеркивая очередное воспоминание.
   Алро ощерился зверем.
   - Что ты знаешь!..
   - Как от богов прятались? - спросил Владыка спокойно, скользя взглядом по всему вокруг.
   Ни символов, ни атрибутов. Никаких признаков отступничества. У отца они были. Не только та метка, что никак не сводилась с Аркоста, но и другое. Раманд собственными глазами увидел, перед тем как его потащили на остров, перед тем как убили мачеху.
   - Слова-вода, - проговорил Алро, усмехнувшись.
   Владыка кивнул.
   Если помыслы свои не проявлять наружу, если лишь говорить, но руки не пачкать, ничего не будет. До определенного момента. Такие отступники тоже бывали. Трусливые и подлые, потому что таились, опасаясь за свою жизнь. Даже судьбе было тяжело за такими охотиться, но это не значило, что она их не настигала.
   - Даже не поцарапал тебя что ли? - Алро с разочарованием смотрел на невредимого хозяина Аркоста. - Какой крепкий. Закалился, значит. Унаследовал бы волю отца, смог бы все до конца довести.
   Яревена вздрогнула, обхватила ладонь Раманда двумя своими руками. Кому-то же надлежит защищать его от всех этих слов.
   Владыка перевел на старика взгляд. Алро придавило плитой.
   - Вы бы этого хотели? - спросил он тихо.
   - Этого хотели все! - забрызгал тот кровавой слюной. - Но ты взбрыкнул, воспротивился! Не по нраву тебе все пришлось, видите ли! Как будто если хочешь получить многое, можно отдать малое! Нет, мальчик, и жертва должна быть соответствующей.
   - А зачем вам больше того, что есть?
   На миг на лице старика появилось растерянное выражение, но через секунду он уже хрипло смеялся.
   - Все хотят! Только одни скрывают, а другие кричат. Но ты сам знаешь. Иногда кричи - не кричи, ничего не добьешься. Вот и приходится обращать взор к тем, кто внимателен к просьбам.
   - Это Запретные внимательны? Двадцать три года назад вы также думали?
   - Всегда, мальчик, я верен им.
   - Им... а моей мачехе?
   Воспоминания о мачехе все еще отзывались болью где-то в глубине, но справляться с ней было легко. Раманд сожалел лишь о ее душе, пострадавшей от тех, кому она посвятила себя, с кем связала. Такой короткий срок и такой ужасный итог. Даже его приговор справедливее, нежели случившееся с ней.
   - Она же мне не дочь, чего мне с ее жизнью считаться, - пожал Алро плечами и поморщился от боли.
   Он и не стал считаться. Он подсунул ее бывшему Владыке и сказал, как именно использовать. Неплохо вышло, жалко только, что не впрок все усилия пошли.
   - Полагаю, сердце в Хесте было вашим?
   Старик снова сплюнул себе под ноги и судорожно закашлялся. У него и так жизненных сил оставалось после ритуала немного, эта рана - приговор.
   - Вы ничтожны в сравнении с тем, кто все это затеял, - справедливо рассудил Раманд. - Кто?
   Алро покачал головой.
   - Верность вас не спасет.
   - Меня ничего не спасет, мальчик. Верши то, что должно.
   Владыка поверил ему. Старик ничего не скажет, не сможет. Клятва, или что похуже, не позволит ему нарушить данное слово. Даже если пытать, даже если взрастить в его душе самый разъедающий страх, окончится лишь тем, что он погибнет. Погибнуть просто так Раманд ему не позволит.
   - Иди к себе, дальше я сам, - обратился он к Яревене.
   Ей, конечно же, было что сказать, но он взглядом указал ей на дверь. Неугодная печально опустила голову, послушалась и ушла.
   - Будет казнь, - сказал Раманд, когда она исчезла.
   - Я готов, - Алро вытянул шею, чтобы не дать своей голове склониться в последнюю минуту.
   - Нет, к такому ты не готов, - прошелестело вокруг.
   Мрак за спиной хозяина Аркоста шевельнулся. Старик вздрогнул. Тень схватила его всеми щупальцами, ломая хрупкие руки и ноги, ужасный крик погас в Алро, когда она обмотала своей тьмой, как непроницаемой тканью, все его лицо.
   Раманд пошел, и тень потащила врага вслед за ним. Вышвырнула там, где было сказано.
   Полоз зашипел, и вся округа согнулась к земле, придавленная силой бессмертного. Его невеста, сидевшая на конце завернутого в кольцо хвоста, прожигала взглядом, полным ненависти, смертного.
   Как Нем-Аку и хотел, Владыка отдал ему врага, виноватого в его сне. Алро хорошо служил своим хозяевам, да так ловко, что только сейчас стали понятны его хитрости. Сон полоза случился из-за черной магии, которой старик воспользовался впервые в жизни. Вот никто и не заметил. Воспользовался во второй - и Раманд его схватил. Теперь пусть низложенный выносит приговор. Преданность Запретным должна караться самым жутким способом. Раманд до сих пор считал, что отец и брат не заслужили быстрое избавление. Снесенных с плеч голов было недостаточно. Он бы подверг их куда худшим страданиям.
   Старик, явленный золотым глазам змея, орал и трясся от страха. Возопил о том, что готов рассказать все, тут же из-за нарушенной клятвы вскрылось горло, и Алро стал захлебываться собственной кровью. Однако прежде чем тело исторгло из себя его дух, Нем-Аку подверг его страшным мучениям. Руи-Эхал облегченно вздохнула, когда все закончилось. Раманд смотрел на зрелище от начала и до конца без чувств. Алро стоило и дальше направлять свои старания против бессмертных, но не трогать ту, чья судьба хозяину Аркоста с недавних пор небезразлична.
   Запах крови и очередная близость Отвергнутых снова пробудили волю отца. Запретные шелестели и смеялись внутри сознания. Владыка слышал их. И, как прежде, отвергал.
   - Решил быть беспощадным, - прошипел полоз, покончив с местью.
   - Я всегда таким был. Только вот... ярости во мне раньше не было, - Раманд устало потер ладонями лицо.
   - Ярость это чувство сердца, - проговорила Руи-Эхал, поглаживая рукой шкуру жениха, - значит, ты чувствуешь теперь иначе.
   - Я забыл, каково это. Думал, уже никогда не вспомню.
   - Я же говорил, одарен сверх меры, - шипел змей на этот раз одобрительно.
   - Но по-прежнему нуждаюсь в помощи богов.
   - Как и все люди, - ответил Нем-Аку, обнажая острозубую пасть в оскале. - В том нет дурного, в том суть всего. Иначе, зачем бы мы делили с вами свет и тень.
   Если бы Чар-Оват не пришел, если бы не проявил силу... Когда бы черная магия набросилась? Среди ночи? Он бы тогда смог спасти ее или не успел бы? Кажется, правящий, даже считая людей излишне высокомерными, помнил о том же грехе в самом себе. Своими действиями он скорее помог Яревене, чем хозяину Аркоста. Надо будет как-то объяснить бывшей жрице, что тот, кого она послала в преисподнюю, преисполнен чувством вины перед ней.
   Раманд усмехнулся. Он знал, что она ответит на это.
   - Мне все еще не известно главное.
   - Узнаешь, - прошипел полоз.
   - Он так ненавидит тебя, что уже не может сдерживаться. Скоро явится. Выиграй бой, - напутствовала Руи-Эхал.
   Владыка склонил голову, принимая слова.
   - За тот раз наказывать будете?
   - Достаточно с тебя, - рассмеялась бессмертная. - Тебя сейчас терзают муки не хуже наших, вот и преодолевай.
   Раманд покинул Отвергнутых с тяжелыми думами. Желания росли и множились, требовали всего и сразу, а он их, как бешеных собак, держал на цепи. Этак они его и растерзают изнутри. Но нельзя по-другому. В любом ином случае больно будет не ему, а ей. Уж лучше еще раз Калеодон, нежели так.
   Тропою хозяин Аркоста добрался до дома неугодной. Все также пахло цветочным ядом. Когда он им отравился так серьезно?
   Яревена с кем-то говорила в алтарной комнате. Дверь захлопнулась прямо перед носом, когда Раманд попытался туда взглянуть. Пришлось ждать. Не меньше часа прошло, прежде чем гость покинул дом, и она вышла к нему.
   Согрела чай, разлила по чашкам, расставила. Села напротив. Рядом садиться не стала, боялась.
   - Отомстил? - спросила спустя время.
   Он кивнул.
   - Кто враг?
   - Он мой враг.
   Его. Не ее. Все решил. Как хозяин, как Владыка. В этом они с ним похожи, поэтому и злит так сильно.
   - Ты меня снова защищаешь или указываешь мне на мое место? - из-за злости язык слушался плохо, а ядовитые слова на него ложились хорошо.
   - Я не...
   - Мне ничего от тебя было не нужно, я ничего не просила, кроме как отпустить. Ты не сделал этого, ты был ко мне жесток и насмешлив. Я стерпела, я вынесла. И что же мне за это? Так ты меня защищаешь?
   - Ты должна понять...
   - Не желаю! Это у тебя гром-камень вместо сердца, а у меня оно кровоточит. Даже боги до него не добрались, я никому прикасаться не позволяла. Но ты... ты подобрался слишком близко.
   Она поднялась и заметалась по комнате, как рысь, пойманная в капкан. Когда шевелиться можешь на крохотном клочке земли, и от всякого движения страдания, даже от вдоха.
   - Тебе я не хотел причинять боли, - проговорил Раманд, глядя на нее.
   Даже для них это слишком.
   - Разве? - неугодная взглянула на свои черные руки. - Боль можно выдержать, когда понимаешь, ради чего сопротивляешься. Но ты... что ты со мной делаешь?
   - Яра.
   - Зачем ты дал мне это имя? Зачем зовешь меня им? Я уже пришла к тебе, а дальше? Что дальше? Крыльев нет, их правда нет, но так много огня. Мне больно. Больнее, чем когда-либо.
   - Яра.
   - Сделай шаг ко мне. Ты ведь знаешь, чего я жду? Ты же знаешь об этом, да?
   Она обернулась и посмотрела прямо своему хозяину в глаза.
   - Когда ты возьмешь все, что принадлежит тебе.
   Он не ответил. Ушел.
   Неугодную затрясло, по щекам полились слезы. Она от злости смела руками все со стола. Она бы весь этот дом разрушила, но силы резко покинули ее, и она упала на колени на пол.
   Предатель. Трус. Все - бахвальство наносное, все слова - ложь, вся его сила - пустое. Чуть только сердце сбилось, и сразу хвост поджал. Вот и пусть идет на все четыре стороны!
   Она возненавидит его. Один шаг до ненависти. Всего один.
   Каким богам ни служи, а исход один. Боги помогают, поддерживают, направляют, выносят приговор и карают. Но заправляет всем судьба. Ее, такую близкую и далекую, такую невидимую и всемогущую, задушить бы собственными руками, избавиться от бремени и стать свободной. Но никак. Никак! Потому что если начать душить, то обнаружишь сомкнутые пальцы на собственной шее. Что за проклятая шутка!
   Яревена от злости и горя схватила набор трав и бросила их в огонь. Она пригласила его. Того, кого так долго отвергала. Кто приходил к ее калитке и бродил по дорогам. Кого она слышала, кому она никогда не отворяла. На кого она даже в окно не глядела, зная, что один случайно пересекшийся взгляд, и ей придется уйти с ним. Теперь она была готова. Вместо того чтобы посылать всех в преисподнюю, она прогуляется до нее сама.
   Он пришел. Отвергнутый бессмертный. Один из тех, чья участь страшила даже собратьев.
   Ен-Укам. Тот, за кем ходит смерть. Тот, кто может исчезнуть по-настоящему. Ему нужно было разделить с кем-то дорогу, чтобы вырваться из страшных пут.
   - Я готова, - сказала ему неугодная, покрывая голову красным шелковым платком.
   Он подал ей руку, она положила на нее свою ладонь, и они вышли на улицу. Все было серо, и все было далеко. Это грань мира, на которой он бродит, которая мало относится к смертным и бессмертным. Так уж сложилось.
   Было не холодно и не тепло, но дыхание замирало. Яревена знала, что эта грань будет отбирать у нее каждый вздох и передавать его бессмертному. Так он будет дышать сам и наполняться силой, если ее накопится вдоволь, он сможет вырваться отсюда.
   - Вы отчаялись? - спросил Ен-Укам.
   - Наоборот, - вскинула бывшая жрица голову, наплевав на муки, что уже терзали ее тело. Все это ерунда.
   Ей нужно пройти по краю пропасти, чтобы изгнать из крови яд страхом. Как только она почувствует его, то поймет, что все неважно, важна только она сама. А не какой-то там изгнанный... Даже изгнанному не доводилось встречать тех, кто отважился бы гулять с Ен-Укамом. Даже спрашивать об этом не надо. На такое толкает безумие. В этой ятолле рождаются только сумасшедшие.
   Отвергнутый шел по краю ее жизни, Яревена же пыталась не рухнуть на оставшейся для нее тонкой тропе. Рухнет и заберет его смерть с собой. Для него такая прогулка на пользу.
   - Не только вы, - прошелестел голос бессмертного рядом.
   - Что? - она очнулась от своих тяжких дум.
   - Не только вы думаете, что будет, если вырвать сердце из груди.
   - Было бы проще. Только не говорите мне избитое 'тогда вы бы не были людьми'.
   - Не буду. Сердце отвечает не за это.
   - А за что? - спросила она.
   Говорить с богами ей всегда было интересно. И какая разница, где и когда. Может, узнает что толковое, поймет, переиначит собственную жизнь. Да так, что не останется в ней места для вернувшегося. Как хорошо тогда станет, как легко.
   - За грань, - отвечал ей Ен-Укам. - У всех она есть. Сердце говорит, можем мы переступить ее или нет. Любовь, ненависть, страх, боль, решимость. Во всем есть грань, до которой мы доходим. И мы решаем: идти дальше или нет. Этот ответ дает сердце.
   - Неужели нельзя было создать нас простыми, - проворчала Яревена.
   - Не знаю, не мы вас создали, - рассмеялся низложенный.
   Вполне понятный ответ. Людям дали богов, чтобы они знали к кому обращаться, но никому в этом мире не даны силы, чтобы легко справляться с жизнью. Это извечный вопрос и всегда ускользающий ответ. Поэтому и надо просто жить.
   - Он обещает защитить, обещает победить, - заговорила неугодная в каком-то беспамятстве сразу с середины. - Выглядит всесильным, всемогущим. Вы как будто меркнете в сравнении с ним, но... он смертен. А смертность это ведь изъян. С чего же я считаю его безупречным?
   - Как вы запутались, - Ен-Укам мягко улыбнулся.
   - Дело в этом, да? - она взглянула на бессмертного с надеждой. - Совершенно сумасшедшие полгода моей жизни. Полгода назад, явись он, я бы не взглянула, я бы о нем даже не знала.
   - Он бы все равно призвал, и все равно явились бы вы.
   Она застонала и приложила ладонь к голове.
   - Нет же, нет. Все должно было быть не так.
   - Все всегда так, как должно быть.
   - Не это я хочу слышать от бессмертного.
   Он снова глухо рассмеялся над ней.
   - Вы хотите слышать, как вам спастись? Избавиться? А вы уверены, что хотите этого? Вы сейчас здесь со мной оттого, что его нет рядом. Останься он с вами, вы бы о нас и не вспомнили.
   Прав. Во всем прав. Что же творится?
   - Что за ловушка такая?
   - Красивая, как роза, острая, как ее шипы, - произнес Ен-Укам, останавливаясь.
   Яревена удивилась. Замирать во время прогулки им не стоило, так может хуже сделаться. Она сейчас свою жизнь на двоих делит, и если стоять на одном месте, то тяжесть бессмертного может ее раздавить. Ей не настолько не хотелось жить, чтобы погибнуть вот так вдруг.
   И тут она наконец увидела его. Владыка ятоллы просто встал у них на дороге.
   Она глазам своим не верила. Как он может быть в этой стороне мира? Сюда могут прийти боги, и боги могут привести человека с собой, но он точно никак не может прийти сюда один.
   - Я прошу прощения за свою дерзость, но я заберу вашу спутницу, - Раманд говорил прямо, громко и голову не склонял.
   - Наша прогулка не окончена, - произнес Ен-Укам.
   - Знаю.
   Бог и смертный смотрели друг на друга спокойно, никто не уступал в этой тихой битве.
   Яревена подумала, что Раманд проиграл, потому что отвел взгляд первым, но он, вместо того чтобы отвернулся, взглянул на нее.
   - Пойдем.
   Отвергнутый ничего на это не сказал, отпустил, буквально передал в руки, она даже понять ничего не успела. Вокруг снова оказался обычный мир.
   - Пригласите меня еще как-нибудь, - прошелестело за спиной. - С вами интересно...
   - Что ты... как ты... - неугодная оборачивалась, искала бессмертного, а Раманд буквально тащил ее волоком за собой.
   - Пойдем.
   - Да с чего ты решил, что я хочу тебя видеть?!
   - Мне наплевать, что ты хочешь. Я забираю тебя, потому что с тебя хватит, - его голос ломался из-за всех оттенков эмоций.
   Яревена посмотрела на себя. Вся ранена - порезы, ссадины, даже глубокие раны успели появиться, даже загноиться успели. Кровь капала на землю. А ведь думала, что контролирует свои шаги рядом с бессмертным. Не рассчитала сил.
   - Наплевать, - буркнула она.
   Вспомнив о боли, неугодная тут же почувствовала ее. До этого той как будто и не было. А, может, в той грани мира, где бродил Ен-Укам, боли и не существовало. Судя по всему, ее дали только миру смертных, и люди за всех мучились.
   - Это ты виноват, - добавила она тихо, как следует подумав.
   Они оказались в Аркосте, и Владыка сразу же затащил ее в дом.
   - Вини в чем хочешь, гибнуть не смей.
   - Не волнуйся, я доживу до знаменательного события. Явлюсь перед богами и все им о тебе поведаю. Если ты выиграешь, если ты конечно хоть что-то можешь.
   Раманд посмотрел на бывшую жрицу. У нее в глазах стыли слезы. Она жалила словами не глядя, била ими наотмашь, хотя бы так, лишь бы что-нибудь делать и говорить. Лишь бы меньше чувствовать.
   Он обхватил ее лицо руками и заставил смотреть на себя.
   - Мне нужно, чтобы ты жила, просто жила. Остальное неважно.
   У нее губы повело от этих слов. Сколько презрения, хватит, чтобы полмира утопить.
   - Я не собираюсь умирать. Уж точно не по твоей вине.
   Он вздохнул.
   - Хочешь, я дам тебе меч, и ты убьешь меня?
   - Хочу, давай, - она протянула раскрытую ладонь.
   Тут же подле них появилось с десяток грозных оружий. Далеко не весь его арсенал, но то, чем она сможет воспользоваться. Он избрал для нее легкий вес и значительную остроту. Что угодно, только пусть успокоится.
   - Идиот, - Яревена фыркнула и отвернулась.
   Пока она никак ему не сопротивлялась, Раманд ее вылечил. И попытался приблизиться, уже по-настоящему. Она сразу распознала, поняла, отшатнулась от него, как от огня.
   - Как ты смеешь! После того, что сказал! И не сказал! - закричала неугодная. - И после того, как ушел! Это был твой выбор. Страх, а не я.
   - Ты не понимаешь, - он отвечал ей очень тихо.
   - Я все понимаю. И не нужна мне чушь вроде той, что думал ты обо мне!
   - Вообще-то о себе. Мне же придется с этим справляться.
   Он стал еще на полшага ближе. Опасное расстояние, теперь она сможет его задушить, да и если за клинок какой схватится, даже без замаха обойдется. Если не промахнется, то сразит сразу под ребра, в сердце. Впрочем, она уже не промахнулась.
   - Ты подонок, ты не имеешь права так поступать! - неугодная ярилась и зверела на глазах. - После того, как ты меня поцеловал! Зачем ты теперь делаешь это со мной?!
   - Я обещал тебе, что с тобой ничего больше не случится, - он отвечал медленно и неотрывно смотрел на нее.
   - Тогда какого черта я все еще рядом с тобой?! Почему ты еще не отпустил меня?! Не прогнал! Не уничтожил само воспоминание о тебе. Как мне от тебя избавиться?!
   Она кричала все громче и срывала голос. Ее трясло. И он думал о том, что треклятое безумие заразно. А он отравился ядом, придя к ней. Обменялись.
   - Я прокляну тебя, - заявила Яревена неожиданно. И очень спокойно.
   Раманд еле заметно вздрогнул, схватил ее за руки крепче.
   - Проклянешь и свяжешь наши души вне этого мира.
   Это уже не просто слова, не поверье. Это действительность. Проклятие - связь вечная, но существует за пределами мира смертных. Это не красивая легенда, в этом вообще мало красоты. В этом больше казни.
   - Вот и хорошо, - тряхнула Яревена головой. - Ты привязал меня здесь, я привяжу тебя там. Почувствуешь себя в моей шкуре. А то мало тебе досталось.
   - Ты так хочешь этого? - он притянул ее к себе.
   - Да, я достаточно сильно тебя ненавижу, - рассмеялась она ему в лицо.
   - Ты так хочешь быть со мной?
   Она захлебнулась смехом. Глаза в глаза. Он снова победил. По ее щеке пробежала слеза, и она со злобой ее стерла.
   - Не хочу.
   - Это ложь. Я знаю, что хочешь. Я только не понимаю, насколько сильно.
   - Есть разница?
   - Есть. Если определить эту силу, то я смогу понять, выживешь ты или нет.
   Когда он ринулся спасать духа Аркоста, а не ее, он знал, что она выдержит, справится. Он знал, что у него есть время, так как в ней достаточно силы. Но у любой силы есть предел. Чертов Калеодон сделал из него свое подобие, ей нужно не понимать это, а осознавать всем нутром.
   - Тогда просто спроси, - сорвалось с ее губ.
   - Ты умрешь за меня? - спросил Раманд.
   - Нет, - со смешком ответила Яревена. - Я буду жить ради тебя. Это сложнее.
   Она права. А он проиграл. Поэтому именно он сделал последний шаг к ней.
   - Нет, - неугодная завертела головой и принялась высвобождаться из его рук, но он держал крепко. - Не смей. Не смей этого делать со мной! Я тебе не сука, покорная руке хозяина. Когда захотел - отшвырнул, когда захотел - приласкал!
   Она снова влепила ему пощечину, еще и ногтями зацепила. Кожу засаднило, выступили капельки крови. Яревена смотрела на алый цвет и дрожала.
   - Почему не залечиваешь? - спросила она, проглотив ком в горле.
   - Я заслужил. И за тот раз, и за этот. Ты все еще можешь меня убить.
   Мечи никуда не исчезали, продолжали висеть в воздухе.
   - Я очень хочу. Ты поцелуешь меня? Как тогда?
   - Нет.
   Она на него замахнулась. Раманд поймал ее руку и с силой сжал. Неугодная покосилась. Он с легкостью может сломать ей запястье. Но держал лишь на грани боли. Предупреждение. Больше он ее наглость не потерпит.
   - Я затащу тебя в постель, - шепнул он, склонившись к ней.
   Ее зрачки расширились, а сердце забилось с новой силой. Раманд посмотрел на ее сердце и улыбнулся. Как хищник. Как зверь.
   - Я передумала, - Яревена отступила.
   На этот раз она оказалась прижатой к стене.
   - Ты... даже соблазнять не станешь? - под его взглядом ей становилось дурно и жарко. - Просто возьмешь?!
   - Ты - моя.
   - Да, но...
   - Наговорились, хватит.
   Он поцеловал ее. Совсем не как в тот раз. Пронзительно-нежно. Это заставило ее замереть. Через мгновение она готова была плакать, а еще через одно умереть. Как со скрытой в нем демонской силой он может дарить ей такую нежность?
   Все сломалось, как та заклятая стрела в его руках. Мир с грохотом рухнул и исчез, его сожрало пламя. Оно же заалело перед глазами, обожгло руки, губы и разум.
   - Я задыхаюсь без тебя.
   Благом и проклятием стало то, что теперь можно с ним переплестись. Что можно шептать и признаваться. Захотелось рассказать обо всем сразу, а слов не было. Слова исчезли вместе с миром. Там, где они вдвоем оказались, те потеряли значение.
   Отчего-то стали слышны мысли, все очистилось до кристальной ясности, и нашлись ответы на все вопросы. Сердце разогнало страсть раскаленной ртутью по всем венам, породило неудержимое желание и смело барьеры. Стало важно только то, чтобы быть вместе и быть одним целым. Нежность ушла, уступила, перестала прикрывать фальшивым пологом безумие. Поцелуи глубокие, бесконечные, выпивающую душу. По ее горлу, вдоль вены, в которой билась жизнь. По всей нежной коже, чтобы заклеймить своей и запечатлеть в собственной памяти. Лаской заставить ее выгнуться, стать еще ближе, раствориться в нескончаемом желании и стремлении. Он обрек их на близость резкую и стремительную, полную исступления, принесшую за собой волну острого, как клинок, наслаждения. Она сбила дыхание, но этого было мало. Пришлось броситься друг на друга с правом и требованием. Впиться друг в друга с силой, до боли, доказывая, что все происходит по-настоящему. И так до тех пор, пока вера в сбывшееся не отпечаталась на душе и самой судьбе.
   Яревена стояла возле окна, обнаженную кожу серебрил лунный свет. Она следила в ответ за луной, та оставалась далека и холодна, как и все тысячи лет своего существования. Раманд поднялся с постели и подошел к неугодной. Всю рассмотрел, пользуясь своим правом.
   - Ты очень красивая, - произнес он.
   - Я знаю, - ответила она спокойно.
   - Ни черта ты не заешь. Мне хочется стать зверем и утащить тебя к себе в берлогу.
   - Ты - зверь, и все это - твоя берлога, - Яревена обвела рукой весь Аркост.
   Раманд кивнул и протянул руку. Это было не просьбой, это было приказом. Она без сопротивления подчинилась и оказалась в его объятиях. Вот как, оказывается, можно прожить всю жизнь в его руках, а не в свете огней Пантеона.
   Он провел ладонями вдоль ее тела, отмечая каждый изгиб, не отказывая себе ни в чем. Раманду нравилась ее покорность, она не сдалась, а просто примирилась с их общей участью. Все равно уже не убежать, не спрятаться, никакие бессмертные не помогут.
   Прав Нем-Аку, столько даров...
   - Я останусь с тобой, - призналась Яревена шепотом, проводя губами по коже, - на всю следующую тысячу лет.
   - А потом? - он перебирал ее волосы прядь за прядью.
   Она фыркнула ему в шею.
   - А потом на тысячу зим. На все весны. И бесконечную осень.
   Яревена откинула назад голову, открываясь, предоставляя всю себя ему. Губы и руки заскользили по линиям, по раскаленному шелку. Он что-то сделал, как-то особенно ее коснулся, и она рухнула прямо в его руки с протяжным выдохом, с затуманенным взором. Вслепую нашла его, поцеловала, снова забирая душу. Ей нравилось ее пить и наполняться ею. Он позволял. Отдавал. Он отдаст ей все, что она захочет, скажет и потребует. Потому что свое он уже забрал. Ее сердце билось в его руках.
   - Мы справимся с этим? - спросила неугодная, смотря в его глаза и позволяя близости случиться.
   - Может быть и нет, - Раманд наслаждался ею и пил словно воду, до самого дна, не оставляя ни глотка.
   Она укусила его, оставляя след на коже. Их единение случилось быстро, растрепало нервы и выбросило на берег.
   - Но если подумать, почему мы должны не справиться? - Раманд настойчиво потянул ее обратно в постель. - Это ведь наше чувство.
   Яревена согласилась, улеглась рядом. Вытянулась вдоль него, чтобы ощущать всем телом. И принялась смотреть на хозяина Аркоста.
   - Вижу лишь тебя. С того дня, как ты призвал меня, я вижу только тебя, а не горизонты.
   Раманд слушал, проводя кончиками пальцев по плавному изгибу. От бедра до груди. Ладонь ощутила приятную тяжесть. Неугодная упивалась этими прикосновениями и опускала веки от удовольствия.
   - Ты блаженство, - шепнул он ей в губы.
   Она распахнула глаза.
   - Если ты будешь так говорить, мне будет нечем дышать.
   - Я буду так говорить, тебе придется привыкнуть, - улыбнулся он еле заметно.
   Раманд склонился над ней, снова всю рассмотрел, разбросал поцелуи по всему телу, заставив метаться на сбившихся простынях.
   - Ты можешь попросить о большем, - продолжил он соблазнять ее.
   Яревена замотала головой. Он осторожно взял ее за подбородок и заставил смотреть на себя, провел пальцами по губам, заставляя их призывно раскрыться.
   - Я научу тебя говорить вслух обо всех желаниях.
   - Зачем? - выдохнула она еле слышно, все ее нервы были охвачены дрожью.
   - Затем, что я точно хочу их знать, - рассуждал Раманд почти спокойно. - И затем, что это будет волнующе. Из твоих прекрасных уст это будет звучать великолепно.
   - Ты в кого меня хочешь превратить?
   - В ведьму. Тебе немного осталось. Все лишнее уже спало, осталась пара слоев.
   Яревена попыталась найти в себе страх, но его не было. Владыка прав. Совсем чуть-чуть - и она сойдет с ума окончательно и сможет быть со своим зверем всецело.
   - Я рад, что ты все понимаешь, - улыбнулся Раманд в ответ на ее мысли.
   Обманчиво-легкими ласками он заворожил ее, загипнотизировал, она никак не могла выпутаться из шелковых цепей. Сдалась и откликнулась, пошла за ним в новый омут и всей душой пожелала никогда из него на поверхность не подниматься.
   Утро не принесло с собою света, лишь ветер и сильный дождь. Они этого не заметили.
   - ...Острова исчезнут под водой уже через тридцать лет, поэтому я и побывал там, - закончил Раманд очередной свой рассказ.
   Яревена слушала его завороженно и смотрела не отрываясь.
   - Что еще хочешь знать? - он спрашивал с улыбкой.
   За каждый вопрос он требовал с нее поцелуй. А потом становился жаден и требовал большее, они отвлекались, забывали, Яревена не узнала и половины из того, чем интересовалась, но уже ни о чем и не помнила. Она льнула к нему и постоянно прикасалась, будто он мог испариться. В столовой было не очень удобно, но вспоминать об этом было некогда. Завтрак на столе уже давно остыл почти не тронутый.
   - Я хочу покататься на слонах, - произнесла Яревена, как следует подумав.
   Раманд потянулся к ней и тут же остановился.
   - Это не вопрос.
   Она хитро улыбнулась. Он вздохнул и отстранился. В знак утешения она скользнула губами по его щеке.
   - За слонами придется ехать к нашим восточным соседям, - протянул он задумчиво. - Я сам не видел, но говорят, они там вместо лошадей.
   Яревене было неважно, о чем он говорит. Ей было неважно, поедут ли они когда-нибудь на восток или запад. Суть жизни, оказывается, не в этом. Да и как бы все не сложилось, его историй хватит на обе их жизни.
   - Откуда шрам? - она провела пальцами по его ребрам.
   Раманд ее поцеловал, но она вовремя отвернулась и не позволила увлечься. Ему не нравилось, что она так скоро училась сопротивляться, ей это стоило видимых усилий, но бывшая жрица держалась.
   - Это вопрос, - укорил он ее.
   - Это другой вопрос, - упрямилась Яревена в ожидании ответа.
   Он подумал.
   - Кажется, это откуда-то с северных островов, - Раманд говорил неуверенно. - Я незаконно пересекал их границы, а копья у них хоть и на руку рассчитанные, но тяжелые, дальнобойные. И вот.
   Его Свидетель поджала губы.
   - Из-за нарушения закона? - голос был пропитан холодом. - Не потому что ты голыми руками дрался со львом или крокодилом?
   Раманд рассмеялся.
   - Ну уж прости.
   - А этот? - она провела пальцами по плечу и тоже поцеловала.
   - От отца, - сухо ответил он.
   Она занервничала и завертелась у него в руках, попыталась даже отстраниться, но он не позволил, оставил подле себя, как величайшую драгоценность.
   - Болит? - Яревена решила выпытать главное.
   Она избавит его ото всех шрамов. От этих следов прошлого, она разделит их с ним, как жрицы делят боль с бессмертными.
   - Нет, - прозвучал хладнокровный ответ.
   Неугодная упорно смотрела на этот след на его теле, и ее глаза подозрительно блестели. Раманд обхватил ладонями ее лицо.
   - Яра, если бы у меня все болело и кровоточило до сих пор, я бы сюда не добрался.
   - Ты просто не говоришь, - упорно настаивала она, - я ведь и половины о тебе не знаю.
   Он снова вздохнул.
   - Я все тебе говорю, даже больше, чем следует.
   Она не поверила и обиделась. Не просто вывернулась из рук, а отодвинулась, отвернулась, вспомнила про накрытый стол, дотянулась до вина и плеснула его себе щедро в бокал.
   - А что там с Минрой? - спросила излишне спокойным тоном, не оборачиваясь.
   - Ты о чем? - Раманд дотянулся до ее волос и принялся плести косы на их кончиках. Все же уйти она от него смогла только на расстояние вытянутой руки, дальше их обоюдоострая нить не пускала. Если отступить хотя бы на шаг больше положенного, станет больно. После познанного удовольствия боли не хотелось, несмотря на все упрямство.
   - Эта Гаяра правда первая любовь? - голос бывшей жрицы звучал столь небрежно, что выдал с потрохами все ее истинные чувства.
   Раманд опустил голову, стараясь не показывать колеблющейся на губах улыбки. Это ее взбесит.
   - Яра, ты что, собралась меня ревновать?
   Она пожала плечами, бросая на него косые взгляды и поигрывая бокалом в руке.
   - Я собираюсь узнать... всякое. Все-таки по всему свету бродил, мало ли, жены да невесты...
   - Яра! - вдруг гаркнул он над ухом, из-за чего неугодная вздрогнула всем телом и попыталась отползти, но он поймал, вытолкнул бокал из рук, скрутил, придвинул к себе и зашипел хуже полоза: - А что на счет тебя? Делила постель с Отвергнутым? Говорят, они нами не брезгуют?
   Яревена даже побледнела от ярости, вся кровь в глаза хлынула.
   - Как ты смеешь? - зацедила она сквозь зубы. - Как можешь только такое говорить?
   - Не большая дурь, чем та, что несешь ты, - произнес Раманд безжалостно.
   - Ну, знаешь ли... да тебя это вообще не касается!
   - Тогда и тебя тоже.
   Взгляды столкнулись, искры рассыпались по сторонам. Противостояние длилось с минуту. Потом Раманд взял одну руку неугодной и медленно поднес к губам. Он неотрывно смотрел в ее глаза, целуя тыльную сторону ладони. Ему было наплевать на сосредоточенный в ее коже холод. Он, несший в себе жар Калеодона, его не замечал. А она его пламя чувствовала, единственное, что смогло пробиться сквозь стужу в ее венах.
   - Следи за словами, - предупредил Раманд таким тоном, что нутро у неугодной скручивало в судороге. - Я старше тебя, видел и знаю больше. И могу спорить на трех языках. Я не откажу тебе ни в одном вопросе, но не буду терпеть глупости.
   Яревена из-за смешения чувств отвела взгляд. Было немного волнительно, страшно и стыдно.
   - Там все еще висят в воздухе эти твои треклятые мечи, - пробормотала она. - Точно возьму один из них и проткну тебя.
   - Попробуй, - самоуверенно заявил он.
   - Откуда их столько? - спросила она и тут же оказалась притянута и страстно поцелована. Да так, что все вымело из головы.
   На этот раз Раманд сам остановился. Не иначе как ради хвастовства.
   - Сорок три божественных орудия. Мне довелось собрать неплохую коллекцию.
   - Ты отбирал их у бессмертных?!
   Он искренне рассмеялся.
   - У бессмертных ничего невозможно отнять. Они что-то могут даровать, что-то обронить, о чем-то позабыть. Они бывают щедры и довольно небрежны, а я научился быть внимательным.
   Она залезла к нему на колени и поцеловала сама. Ей до дрожи нравилось то, как он говорил о богах.
   - Знаешь, у меня еще множество вопросов, - призналась Яревена шепотом.
   Манящим движением она скользнула вдоль всего его тела и с удовольствием увидела, как его глаза затопляет жажда. Пусть он старше и сильнее, в соблазне они оба одинаково хороши. Раманд сразу же признал это, с подобными вещами не спорят.
   - Сколько хочешь, - он обхватил руками ее бедра, - но перед этим, как Владыка и твой хозяин, я сам с тебя многое спрошу.
   Яревена в ответ лишь рассмеялась.
  
  
   В неизвестный час Аркост потревожили. Впервые сюда пришла весть. Городу требовалась помощь всех Домов и особенно Владыки ятоллы.
   Остров, ставший под гнетом ярости главы Пантеона раскаленной лавой, вышел из берегов и потек в город. Оползень, содержавший в себе неизмеримое количество силы бессмертных, не знал пред собой препятствий, сметал все, что мешало его течению.
   Тревожно бил городской колокол. Люди, еще не пережившие ужас ночи нападения на Дэо-Аюма, вновь почувствовали опасность. И снова она была более чем реальна, можно дотянуться рукой, а можно погибнуть, если вовремя не покинуть дом и не убраться с улицы.
   Раманд наблюдал за кипящим оползнем с расстояния. Никакая магия лаву не брала. Той оставалось немного, чтобы добраться до густонаселенных улиц.
   - Боги не придут к нам, да? - Атуа приблизился к Владыке, его Дом внимательно следил за движением лавы и предупреждал всех о ее потоке. Если начнется паника, неминуемо последуют жертвы.
   Раманд ничего не ответил.
   - Значит, нам самим искать способ, - судорожно вздохнул глава Дома Ериин, признавая очевидное. - Но все бесполезно, любой кордон не замечает. Все плавится.
   Так и было. Под этой лавой растворялась даже земля, но недостаточно быстро, чтобы раскаленный оползень провалился и увяз в ее нутре. Наоборот, он впитывал в себя все, до чего дотягивался, становился сильнее, только в скорости терял. Что ему торопиться, если рано или поздно он весь город собой накроет.
   - Уведем на тропы, - произнес Раманд, как следует все обдумав. Иного варианта он не видел.
   - Что? - вздрогнул глава дома Ангу.
   - Это не решение, - воспротивилась Гаяра, появляясь рядом.
   Ее Дом помогал людям уйти на другую сторону как можно дальше. Только так они выиграют время. Она уже обратилась к Ясхе, но Нуроят прославился на весь край после своего позорного побега из дома неугодной. Боялся на глаза людям вылезать, а больше некому пока за дело взяться. Может, позже, когда его поста лишат, его жена место займет. От бремени разрешится и все исправит, восстановит поруганную честь дома и заживет спокойно без дурного мужа.
   - Как раз решение, - Владыка отвернулся от той стороны, откуда наступала лава, и принялся смотреть на глав Домов. - Мы сможем справиться, а город нет.
   Они снова видели в нем безумца.
   - Кто это мы? - испуганно воскликнул глава Дома Ериин. - Кто это выдержит? Аркост? Для того, кто жар Калеодона голыми руками загребал, наверное, это и возможно, но не для нас.
   Надеяться и рассчитывать на кого-то Раманд не любил, но весь оползень Аркост принять не сможет. Сейчас ему нужна поддержка. Если в единственный раз, когда ему приходится просить, люди ему откажут, может случиться что-то похуже обрушившейся на город лавы. Он не станет терять время и сдерживаться.
   - Мы можем принять либо камень, либо гнев города, после того как оползень все сметет, - произнес Раманд, надеясь этими словами достучаться до разумов людей сквозь их страхи. - Вряд ли те, кто останется без крова, простят нам нашу осторожность.
   - Впервые я сейчас пожалела о твоем возвращении, - вздохнула Гаяра устало.
   Своими словами он не дал им выбора, а обрек на усилия, на которые их может и не хватить.
   Раманд откровенно удивился ее словам.
   - Может быть, ты спасешь ятоллу и уйдешь? - спросила хозяйка Минры с надеждой. Кто бы мог подумать, что человек, которого она была так рада видеть, станет для них всех проклятием. - Ладно, давайте попробуем, - мрачно проговорила Гаяра и тут же развернула свои тропы на пути оползня.
   Было страшно, поэтому она торопилась. Нельзя передумать. С неохотой и гневом, преодолевая себя и исчерпывая свои силы, другие главы Домов передали приказ Владыки по всему городу. Сильнейшие семьи ятоллы взяли ярость лавы на себя, пустили на свои земли, спасая беззащитный город. Тот должен был служить им, но сейчас им впервые пришлось послужить ему. Лава начала уходить по магическим тропам на земли Домов, и хозяева друг за другом возвратились к себе. Им предстояло много тяжелой работы, нельзя позволить сгинуть собственным территориям, а значит, необходимо обуздывать и сдерживать лаву. Это потребует всего времени и сил.
   Раманд забрал в Аркост больше, чем другие Дома. Жар его не страшил, он нашел ему применение. Обрушил лаву на ту самую метку, доставшуюся от отца. Но та осталась невредимой, даже когда все вкруг нее оплавилось и растворилось. Гихра показал это своему хозяину.
   - Не всегда удается получить все желаемое сразу, да?
   - Не станешь даже проверять, все ли в порядке с Домом? - раздался голос Яревены позади.
   - С ним все в порядке, там есть, кому справляться, - ответил Раманд, отзывая ястреба со своей земли. Тот принялся кружить над городом и Домами.
   У духа Аркоста теперь достаточно сил. Она использует свою магию и осторожно остудит раскаленный оползень.
   - Увидели бы другие, как ты легко с этим справился, головой бы в лаву окунули, - произнесла неугодная.
   Всем остальным приходилось куда тяжелее, они прикладывали неимоверные усилия, чтобы не позволить земле своего Дома погибнуть. А владыка на подобное даже свое внимание не рассеивал, всем кошка занималась.
   Яревена оставалась за его спиной. Она единственная знала, где он находится в этот момент. Как и всякому хозяину, ему следовало быть на своей земле, но Раманд поступал иначе. Он замер посередине города, готовый к тому, чтобы оказаться на любой его стороне как можно быстрее. С самого верха центральной башни городской ратуши он следил сразу за каждым углом, но не видел ничего. Из-за этого Раманд хмурился с каждой секундой все больше.
   - Это мой первый провал за столько лет, как неприятно, - произнес он в конце концов с полным разочарованием в собственных усилиях.
   Устроить такой переполох и ничего не добиться - худшее из его решений и совершенно бессмысленные последствия.
   - Провал? Не понимаю...
   - Я понадеялся врагу хвост подпалить, а он даже не чешется. Хорошо себя прикрывает, зараза, и уверен в своих силах.
   - Раманд, о чем ты? - в голосе Яревены звучало беспокойство.
   Он обернулся к ней, кажется, в его взгляде можно было распознать жалость, но бывшая жрица была настолько сбита с толку, что позабыла обозлиться.
   - Не думаешь же ты, что подобное явление могло произойти как-то само по себе? Яра, это я дал камню разлиться.
   Она с полминуты как следует обдумывала его слова.
   - Как?!
   - Как Владыка, - Раманд пожал плечами и снова уставился в небольшое окошко в стене.
   Яревена медленно приблизилась к другому окну, вгляделась вдаль. Подробно отсюда ничего было не рассмотреть, но на востоке в воздух взвивались струйки дыма, лава еще не до последней капли утекла на земли Домов и продолжала сжигать свой путь. Только-только перестал бить колокол в соседней башне.
   - Это ты сделал? - теперь она с опаской смотрела на Владыку. - Все равно не понимаю...
   - Земля слепа, Яра, - произнес Раманд глухо, пытаясь совладать с раздражением. Он был уверен в своем шаге, но тот ничего ему не дал. Если враг сейчас еще и веселится из-за этого, то совсем уж мерзко. - Она носит на себе праведников и грешников, она не различает нас, мы для нее равны. Она живет ощущениями, а не помыслами, а они сходят быстро. Я понадеялся на скорую руку вызнать у земли истинного врага. Лазейку дала смерть Алро. Я даже не думал о ней, пока полоз не принялся вершить суд над стариком. Только тогда услышал, с какой ненавистью ятолла откликается... Я ее поймал на этом и уговорил разрешить мне сделать больше, чем позволено Владыке. Я еле успел подточить берега, запирающие лаву, в те секунды, когда ятолла еще не успела успокоиться.
   Яревена ловила каждое его слово и постоянно переводила взгляд на восток, но все равно до самого конца так и не могла проникнуть в суть.
   - Не могу понять, почему не сработало, - кривился Раманд. - В лаве столько силы главы Пантеона, соприкоснувшись с землей отступника, она должна была вскипеть. Его Дом бы уже весь на крик изошелся, но я ничего не слышу, а Гихра ничего не видит.
   Ястреб уже два раза облетел всю округу.
   - Когда ты все успел, - с откровенным недоумением произнесла Яревена, прикасаясь к гвоздику к мочке уха, - ты был все это время со мной...
   Вместе с последним звуком, слетевшим с ее губ, в него полетело сорванное с руки кольцо. В том была сильная магия, рассчитанная на то, чтобы убить. Бывшая жрица носила его с собой все эти полгода на тот случай, если удача отвернется окончательно, и ей придется защищать свою жизнь любой ценой.
   Яревена целилась в голову Владыки. Он перехватил его рукой, сдавил и вышвырнул в окно. Не меняясь в лице, неугодная выпутала из волос одну из жемчужных нитей, растянула ее пальцами в обе стороны, заставляя ту тоненько и тревожно звенеть. Она ударила ею по полу башни, и каменная кладка треснула под ногами Раманда, он осторожно отступил в сторону. Еще один удар - и он снова сделал шаг. Кто-то другой бы не успел, споткнулся, упал, а как только бы он упал, нить ударила бы снова и расколола бы череп. Яревена с такой кристальной ясностью видела эту картину перед своим внутренним взором, что даже облизывалась. Это будет великолепное зрелище.
   У нее оставалось еще одно оружие. Она совсем о нем позабыла. Дар от Лагри-Фаххи, которой очень понравилось то, как смертная поставила на место Чар-Овата. Яревена вытянула из другой мочки уха сережку. Стоило снять, и в руке оказался кинжал. Дар Отвергнутой, который она разрешила использовать бывшей жрице как угодно. Этим оружием можно убить и не оставить никаких следов.
   Она медленно повертела его в пальцах. Раманд следил за ней, не двигаясь. Кончиком ножа Яревена провела по ладони, с маленькой ранки потекла кровь, и она пролила драгоценные капли прямо на лезвие, произнося заговор, усиливая его меткость и боль, которую он должен причинить. Яревена метнула в своего хозяина нож. Раманд поймал его двумя пальцами возле своего правого глаза. Повертел, как будто на баланс проверял, посмотрел инкрустированную камнями короткую рукоять. Красивое оружие, много элегантнее всех вариантов, что были у него. Неугодной подходило. Надо будет научить ее с клинками обращаться. Настоящее оружие в заклятых руках этой женщины будет поистине страшно.
   - Вернуть? - предложил Раманд, покачивая клинок ровно по центру на указательном пальце.
   - Ублюдок, - рявкнула Яревена.
   - Только лишь?
   Она прибавила еще несколько слов, которые он принял ровно с тем же спокойствием.
   - Любовью он со мной занимался... Тебе время нужно было на то, чтобы что-то убить. А тут я такая завороженная и вожделеющая. Понравилось пользоваться?!
   - Я с тобой в постели почти сутки провел. Думаешь, если бы не понравилось, я бы терял время? - развел он руками.
   - Скотина! Животное!
   - Что-то я не помню, чтобы ты противилась, когда я вел себя как животное.
   Она зарычала, гневаясь на него и себя.
   Не просто не противилась. Она принимала эту его нечеловеческую сущность с восторгом и сама становилась непохожа на человека. Это и злило.
   - Яра, - проговорил Раманд, - у нас с тобой просто все совпало.
   - Знаешь, что еще совпало? Я тут вспомнила, - в ее глазах плескалось пламя. Она развернулась, готовая уйти. Но напоследок бросила слова через плечо, - что Отвергнутые нами действительно не брезгуют. И пара богов вовсе не против со мной...
   Она сделала лишь шаг, но клинок вонзился аккурат рядом с носком ее сандалии. Она не почувствовала стремительного приближения, лишь то, как Раманд прижал ее спиной к своему телу и обхватил всей рукой хрупкое горло. Это было очень нежное прикосновение, почти невесомое, но оно-то и грозило тем, что одно движение и голову он ей свернет. Яревена чувствовала тяжелые удары его сердца.
   - Так тебе шутить не следует, - предупредил он ее обманчиво вежливым голосом. Его дыхание щекотало висок, - никогда.
   Еле заметное движение рукой, и нож взлетел, лег обратно ему в ладонь, он перевернул его и подал ей рукоятью.
   Неугодная не взяла. Отвернулась.
   Его губы скользнули по краешку ее уха и скуле. Яревена зажмурилась, борясь со слабостью и желанием, тут же проникшими в кровь самым подлым образом.
   - Ты дрессируешь меня что ли? - спросила она, тяжело дыша.
   Его руки не делали ничего недозволенного, он еле ее касался, но колени предательски подкашивались. Она была в ярости из-за этой его выходки, из-за того, что все время, пока они были вместе, он осуществлял какой-то дурацкий план. Который даже не удался! Она бы его убила, точно бы убила, если бы он не оказался так близко, если бы она не чувствовала его возле себя. Но хватило и мимолетного прикосновения, чтобы полностью лишить ее воли. Точно дрессура.
   - Приучаю к себе, - прошептал Раманд, скользя губами обратно по виску, прямо по вене, что бешено билась. - Со мной тяжелее, чем с тобой. Поэтому ты должна знать, что дозволено, а что нет.
   - Я тебе не рабыня, - она даже ногой от злости топнула, попыталась на него наступить, но не вышло.
   - Я знаю, кто ты, Яра, - его голос звучал будто в самом сознании, и ей хотелось бороться и сдаться одновременно. - Но ты должна понять, кто я.
   - А я еще не все знаю? - процедила она.
   - Нет, еще не все, - Раманд по-прежнему крепко ее держал.
   Яревена обернулась, оплела руками его шею, прильнула и поцеловала. Поцелуй был долгий, глубокий, отнимающий дыхание, силы и призывающий к большему. И наплевать, что время и место неподходящие.
   - Значит, мне нужно задавать больше вопросов.
   - Ты знаешь плату за каждый вопрос.
   Она кое-что поняла о нем. Он был требовательным, намного требовательнее ее самой, и он желал продолжения здесь и сейчас. Нельзя, нельзя будет ни о чем его спрашивать на людях, он на глазах у всех ее возьмет. От этой мысли по нервам пробежала волнующая дрожь, внизу живота стало тяжело. Раманд прав, надо говорить о собственных желаниях больше, чаще и откровеннее. Иначе она так с ума сойдет.
   Яревена отстранила его от себя. Ей было труднее, чем ему. Он лучше себя контролировал, хоть его чувства и были тяжелее.
   - А когда, - она облизала губы, Раманд проследил за этим, - когда я научусь чувствовать так же, мы убьем друг друга?
   - Нет, мы просто умрем в постели от изнеможения.
   - Должно пугать, но не пугает.
   Он кивнул.
   - Кстати, это был аванс, - дерзко усмехнулась неугодная.
   - Я не беру авансы, - отрезал Раманд.
   Яревена вздохнула. Они никогда друг другу не уступят.
   - Так чего ты ждал? - она сложила руки на груди. - Пусть Дома увели оползень, но если они неповинны, если в городе...
   Он подал ей руку, и она тут же ее приняла.
   - Поэтому весь камень, что пришел на территорию Аркоста, я уведу, - произнес он, стоило им вернуться на землю Дома. - Растечется под городом, прямо в воде. К каждому придет. Посмотрим, кто заорет первым.
   - А ты... готов? - не удержалась от вопроса Яревена.
   - К бою? - Раманд ловко поигрывал ее ножом в руке. С завораживающей филигранностью.
   Она сглотнула и отвела взгляд.
   Всю ночь он следил за тем, как камень растекается по протокам, проходит через весь город. Владыка слушал и смотрел. Гихра без устали парил в небе. Все было тихо.
   Утро вынесло вердикт о неверном решении хозяина Аркоста и дало ему возможность обдумать как следует новый шаг.
   - Иногда так утомляет, - вздохнул Раманд, распрямляясь.
   - Что именно? - зевнула Яревена, поднимая голову с его плеча. Она так и провела всю ночь, сидя подле него на террасе.
   - Стараться ради того, кто ничего не достоин.
   - А ты не ради него, ты ради своих обещанных золотых садов стараешься, - протянула неугодная с ехидством, - без них тебе худо придется, не так ли? Что обещано ясмиру, то должно быть исполнено.
   Хозяин Аркоста повел глазами с непередаваемой выразительностью. Яревена подло над ним рассмеялась. То-то, пусть хоть чего-то в этой жизни опасается.
   - Так что теперь? Ничего более шумного ты натворить уже не сможешь.
   Теперь усмехнулся он. Заодно еще и поцеловал, прежде чем встать на ноги и потянуться всем телом. В преддверии тяжелой работы немного заныли кости.
   - Я возьму магию из жилы.
   Яревена со стоном, полным страдания, заслонила лицо руками. Владыка ятоллы совсем ума лишился.
   - Есть ли предел твоей самоуверенности? - проговорила она глухо из-за рук.
   - Я давно избавлен от ограничений, - произнес Раманд.
   Дух Аркоста чуял странное настроение своего хозяина. Кошка приблизилась к неугодной, никак из женской солидарности. Они вдвоем воплощали собой живой укор в сторону Владыки.
   - Зачерпнуть из жилы сродни тому, что держать в своих руках солнце, так ведь? - Яревена пыталась представить себе. - Рассчитываешь на свою магию? Я так и не спросила, сколько элементов у тебя в подчинении. Но теперь думаю, что два-три десятка, не меньше. Даже если из всех поставишь заслоны, может не хватить.
   Она как следует подумала над собственными словами, посмотрела на кошку. Та мигнула в ответ.
   - Ты ведь не умирать собрался? - спросила бывшая жрица, прищурившись.
   - А ты бы плакала обо мне? - усмехнулся хозяин Аркоста.
   - Раманд!
   - Мне нравится, как ты произносишь мое имя, - проговорил он с удовольствием.
   - Я прокляну тебя им же! - она знала, что повторяет ранее сказанные слова. - Что ты задумал? Как собираешься справиться?
   Если он думает, что сможет промолчать, то ошибается. Она выпытает. Неважно как, но вытянет из него правду. Потому что если существует хотя бы малейшая опасность...
   - Попрошу ее, - хозяин Аркоста опередил начавшие затоплять разум Яревены мысли.
   Из-за спины Раманда поднялась тень. Вторая, иная. Вынырнула из той, что есть у всего живого и неживого на этой земле. Громадная, бесформенная, она встала рядом со своим хозяином и уставилась на неугодную всеми двенадцатью глазами.
   - Что это такое? - сдавленно проговорила Яревена, невольно отползая назад.
   Дух Аркоста, сидевший рядом, недовольно порыкивала. Ей не по нраву приходилось это нечто, но кошка принимала все, что было в ее хозяине. А эта тень - неотделимая часть его самого.
   - Одна из теней Отвергнутого, - произнес Раманд, слегка оглаживая рукой ее контур. Все же к тени прикоснуться нельзя. - Того, что приходится родным братом нынешнему главе Пантеона. В один из памятных эпизодов моей жизни Дах-Марзу признал меня своим смертным братом и поделился тенью.
   Об этом нельзя было говорить, как о перемене погоды, но хозяин Аркоста говорил. Яревене резко разонравилось то, как он рассуждает о богах, хотя именно в эту секунду стало понятно, почему именно так Владыка ятоллы о них и рассуждает. Недалеко стоит. Хотя все и не так просто. Правящие могут признавать людей равными себе, таким образом оказывая им величайшую честь. Это не позволяет человеку считать себя выше смертных, но позволяет ему смотреть на мир иначе. Ясмир Хаждана был названным братом главы Пантеона, но ясмир - правитель, в его руках судьбы миллионов.
   - Да кто же ты такой? - проговорила Яревена жалобно, прижимая руки к груди.
   Зачем судьба ее во все это ввязала? Зачем переплелась с судьбой этого ненормального?
   - У меня две тысячи вопросов и все к тебе, - выдохнула она.
   - О, это увлечет нас надолго, - улыбнулся Раманд. - Давай чуть позже.
   - Объяснись!
   - У Дах-Марзу есть сын от смертной, - быстро заговорил хозяин Аркоста. Больно недобрый взгляд стал у его Свидетеля. - Его-то в свое время я и вытащил за собой из Калеодона. Понятия не имел, кто этот мальчишка и как его в ту преисподнюю занесло, но за его жизнь я получил награду. После этого какое-то время я путешествовал с ним и его отцом. И низложенный решил, что я достоин такого статуса.
   Все время, что он говорил, Яревена теребила в руках подол своего одеяния. Порвала в итоге из-за нервов.
   - Каждый раз, когда я узнаю что-то о тебе, у меня сердце останавливается. А ты говорил, что я и половины не знаю, - обвинила она его снова. И вдруг вскинула голову. - Ночь нападения на Дэо-Аюма, собаки... это оно их всех загубило.
   Он не ответил, тень рядом с ним шевельнулась. Двенадцать глаз поочередно перемигнулись. Неугодная почувствовала мороз, побежавший по коже. Обхватила себя руками за плечи и качнулась взад-вперед.
   - С ума сойти. Я умудрилась влюбиться в побратима бога.
   Раманд еле заметно улыбнулся. А она не чувствовала радости, она действительно с трудом осознавала услышанное и увиденное.
   Это сегодня они Отвергнутые, сегодня Дах-Марзу не смеет подойти к брату и сесть возле круга огней в храмах, а завтра места бессмертных переменятся. И Раманд станет побратимом не низложенного, а одного из Пантеона, а это... это...
   - Ясмир знает? - выдавила из себя бывшая жрица.
   - Знает, - качнул головой Раманд. - У него в руке припрятаны трюки куда интереснее.
   - Вот же...
   Яревена встала на ноги, с осторожностью поглядывая на тень. Наверное, к этому удастся привыкнуть. Ей ко всему придется привыкать, что ж за напасть такая.
   Хозяин Аркоста сделал мимолетное движение, и тень спряталась в его первой тени, исчезла, будто и не было.
   - Даже с ее помощью, пока на Аркосте метка твоего отца, жила не позволит к себе так просто прикоснуться, испепелит, - рассудила Яревена, потирая рукой затылок, в котором разрасталась боль, и поворачиваясь в ту сторону, где земля несла на себе осколок прошлого. - Я избавлюсь от нее. Ведь если бы это было просто, ты бы уничтожил ее давным-давно.
   Раманд помрачнел так сильно, что сам мог вполне походить на живое воплощение теней.
   - Видишь, - грустно улыбнулась неугодная, - есть пределы. Даже для тебя.
   - Я справлюсь, нужно лишь постараться.
   - Нет, справлюсь я. Это все равно связано с богами, пусть и Запретными, подходящий труд для жрицы.
   - Яра, - Раманд знал, что услышит от нее подобное, он даже думал, как это предотвратить, но правда была в том, что у нее действительно шансов больше.
   Он слишком затянул с этим, нужно было раньше решиться и покончить с меткой. Но даже смотреть на нее с расстояния было физически больно, как и приближаться.
   Неугодная подошла и поцеловала хозяина Аркоста. Ее немного волновала та мысль, что всемогущему Владыке ятоллы нужна ее помощь.
   - Буду осторожна, - шепнула она.
   Раманд чуть склонил голову в ее сторону, давая разрешение, но держал положение дольше положенного, превращая его в поклон. Он по-настоящему ни перед кем не кланялся с той ночи, что исковеркала ему жизнь. Даже с ясмиром держал себя неправильно, нарушал весь протокол.
   Яревена обо всем этом догадалась, а потому с вдохновляющей мыслью приблизилась к тому самому месту. Улыбка исчезла с лица неугодной. Клочок земли в пару шагов длиной и шириной. Выжженный дотла. На нем не произрастала никакая жизнь, трава стелилась вокруг него, но даже не касалась, не ложилась на проклятую метку.
   Она села рядом с ней, сняла все украшения с себя, все знаки Отвергнутых. Атрибуты богов не должны соприкасаться с тем, что направлено против них. Бывший владелец Аркоста и Владыка ятоллы, предавший собственную землю, отрекся не только от Пантеона, но и от всех богов. Пантеон переменчив под влиянием судьбы: сегодня в его храмах одни лики, а завтра - другие. Они сменятся сами, люди придут, увидят и станут молиться, и приносить дары тем, кто теперь властвует над ними. Те же, кто взывал к Запретным, не хотели никакой власти, чего они хотели на самом деле, никто не знал. Время от времени в мире появлялись испорченные души, готовые совершить безумие. И как их не спрашивали потом, они так и не давали ответа, зачем им нужны силы тех, кто приносит с собой только хаос и страдания. Запретные боги испорчены и злы, их, должно быть, одинаково веселят судорожные попытки людей призвать их в свой мир и надменность собратьев, считающих себя чище и выше. Запретные терпеливы, ибо тоже бессмертны, они ждут своего часа, они ждут каждого часа. Двадцать три года назад не получилось, они подождут еще. Когда-нибудь получится.
   Из-за этого Яревена очень хотела уничтожить метку. Чтобы это 'когда-нибудь' так и осталось эфемерным. Аркост не должен нести на себе следы прошлого, которое не одержало победы.
   Неугодная немного изменила положение так, чтобы солнце светило в затылок, а не глаза. Она опустила веки и запретила себе на пару минут дышать. Сердце забилось медленно, в такт его ударам она начала шептать заговор. Она могла победить метку только словами. Проклятое место было лишь клеймом, оно не сохранило ни силы, ни воли того, кто провел обряд отречения, но оно все равно не собиралось уступать. Яревена произносила слова, они ложились на метку слоями, но тут же теряли свою силу, и все старания сходили на нет.
   Она еще больше исказила свое дыхание, и биение сердца стало тише взмаха крыла птицы. Чем меньше она будет связана с жизнью, тем проще проклятую метку победить. Клеймо само по себе ничего общего с жизнью не имело, поэтому и уничтожить его могло лишь нечто иное.
   Бывшая жрица чувствовала, как стремительно тают ее силы, каждый новый заговор требовал от нее все большей сосредоточенности, а голова и тело начинали подводить, слабели. Слова произносить становилось все тяжелее, язык заплетался, губы немели, приходилось начинать заново. Жар солнца вдруг стал казаться беспощадным, ей, южанке, захотелось загородиться от него. Яревена не позволяла слабости взять верх, она не позволяла неверным мыслям глубоко в нее осесть. Она боролась. Она должна была исполнить свою работу хорошо, лучше всех. Она давно привыкла быть лучше всех, так пусть гордыня и в этот раз не позволит ей отступить.
   Из уголков глаз и губ потекла кровь, горло сдавило, легким не хватало воздуха, разум начала застилать пелена. Яревена почувствовала, как клеймо дало первую трещину. Она распахнула налитые кровью глаза и взглянула на землю. У проклятой отметины оказался крепкий панцирь, но все решает сила воли.
   - Достаточно, - прошептала неугодная и свалилась на бок, уступив нахлынувшему на нее забытью.
   Она более не служила препятствием солнцу, и то пролило свой свет на клеймо. Оно, получившее рану, возымевшее изъян, куда благодатный свет смог проникнуть, вспыхнуло, загорелось и в несколько секунд истлело до самого дна. Проклятой метки более не было, осталась лишь черная земля, перерожденная и обнаженная.
   Раманд, мучимый ожиданием все это время, наконец смог приблизиться. Одного прикосновения хозяйской руки хватило на то, чтобы все выровнялось и поросло травой.
   Он подхватил Яревену на руки и отнес в дом, на террасу. Он даже не знал, верил или нет в эти несколько минут, наверняка показавшиеся бывшей жрице часами, в ее удачу. Она так легко решилась исполнить долг, что был тяжелее скалы. И справилась, ведомая своей силой и грехами. Они даже слишком похожи.
   - Кажется, теперь мой черед постараться, - проговорил Раманд, оставляя ее.
   Он осмотрел Аркост, расцветший и полностью освободившийся. Теперь Дом выглядел местом, где по-настоящему можно жить. Если его Свидетель захочет, они навсегда здесь останутся, так же как, стоит ей только попросить, и они навсегда отсюда уйдут. Смотреть на мир второй раз, вместе с ней, будет интересно.
   Раманд сел на землю, исполнил все то, что положено для обретения связи.
   - Иди, - резко выдохнул он.
   Тень сначала поднялась вверх, а потом резко нырнула вниз. Она опускалась все глубже, и хозяин внимательно за этим следил. За два биения сердца его тень достигла жилы, ей, происходящей от Отвергнутого, магия людей не могла сделать ничего. Она не чувствовала ее жара и не могла в нем сгореть. Несколькими своими щупальцами она прикоснулась к жиле и потянула из нее нить к поверхности.
   - Должно быть достаточно.
   Тень вытянула крошечный клочок силы и подала ее своему хозяину. Раманд к нему не прикасался, он разорвал связь с землей и принялся внимательно слушать. Гихра вместо него смотрел.
   Ответом стал крик Яревены. Раманд бросился со всех ног внутрь дома. Неугодную застал сидящую на постели и закрывающую голову руками.
   - Отвергнутый... умирает, - проговорила она сквозь боль.
   Как жрицы разделили раны Дар-Аюма, так она испытывала на себе боль низложенного.
   - Раманд, что он творит... это ведь хуже, чем ритуал на острове.
   Да, когда умирает бессмертный, значит, совсем плохо. Людские жизни и жизни богов не равны. Последние ценнее, потому как не имеет своего окончания. Врагу вдруг понадобилось бесконечный источник силы.
   Раманд погнал Гихра со всех крыльев, чтобы ястреб наконец увидел того, кто поддался абсолютному безумию. Хозяин Аркоста, прикасаясь к жиле, загадывал на то, что враг должен потерять разум от страха. Сначала оползень, а теперь это. Ему нужно действовать очень быстро, чтобы избежать кары. А от нее он будет просить защиты только у своих хозяев.
   - Вот же... - выругался Раманд, увидев заветное место.
   Он резко развернул тропу и уже ступил на нее, когда Яревена намертво вцепилась в его руку.
   - Ты не пойдешь.
   - Я говорила, что служу им, - процедила она, прожигая его взглядом.
   Она даже забыла о собственном бессилии и о том, что сражаться она не сможет. Ни сил, ни навыков. Но данные клятвы надо исполнять до конца, особенно когда ты лучшая жрица ятоллы.
   Раманд повел ее за собой по тропе, ощущая странное. Предчувствие подсказало вовремя, тропа занялась огнем и начала сворачиваться. За все это время, что он пользовался ей, она достаточно ослабла, чтобы легко впустить на себя чужую магию. Пресловутый черный огонь, в котором сгорает все и вся.
   За этим и мучают низложенного, чтобы помешать прийти. Он почувствовал, как Яревена впивается пальцами в его ладонь. Нужно торопиться.
   Раманд достал из воздуха одно из своих оружий. Махнул серпом по огню, и огонь оказался срезан, как молодая трава. Захлебнулся, потух. Сотворенный на скорую руку, а не как тот, что привели в Ериин, он не мог быть серьезным препятствием.
   - Минра, - протянула с отвращением Яревена, когда они сошли с тропы.
   Все-таки Дом. И все-таки именно этот. Под взглядом Раманда вся земля должна была немедленно истлеть без всякой магии.
   Неугодная оглянулась, мучимая болью, и увидела Отвергнутого. Кмар-Яцын. Низложенный, что был всегда ранен и очень слаб, чьи язвы она зашивала собственными волосами, попался. Теперь, распростертый на земле, он не мог подняться. Его что-то удерживало, но Яревена не могла с такой дали рассмотреть.
   - Мне нужно подойти к нему, - предупредила она.
   - Подожди, - хозяин Аркоста не отпускал ее от себя, продолжал изучать все вокруг. Враг здесь, и он готов ко всему. Владыка заставил его отчаяться, заставил действовать быстро. Это опасно для всех.
   Яревена не знала, может ли она ждать. Она чувствовала, что время бессмертного истекает.
   - Раманд... Раманд, помоги, - вдруг прошелестел голос откуда-то со стороны.
   Он рывком притянул к себе Яревену ближе и мгновенно загородил собой. С противоположной стороны от той, в которой оставался схваченным Кмар-Яцын, к ним брела Гаяра. Вся согнутая, она подволакивала правую ногу и прятала лицо в ладонях. Выглядела так, словно уже пережила жестокий бой.
   - Я не понимаю... - шептала она, - так больно, почему так больно?!
   Последние слова она проорала, резко отняв руки от лица. Вид был поистине ужасен. На ее лице под глазами прорезалась еще одна пара, огромная, кровоточащая и наполненная чернотой.
   - Помогите мне... - она потянула руки к пришедшим.
   Раманд смотрел в сторону Отвергнутого и возвращался взглядом к хозяйке Минры.
   - Что происходит? - спросила Яревена осипшим голосом. Такого же самообладания, как у Владыки, она в себе не отыскала.
   - Раманд, я ничего не вижу, - Гаяра слепо ощупывала пространство перед собой, продолжая медленно ступать вперед искалеченными ногами, - помоги мне.
   - Вот как... - еле слышно проговорил хозяин Аркоста, делаясь суровым, и отпуская руку бывшей жрицы, - поторопись.
   Яревена, даже застигнутая врасплох увиденным кошмарным зрелищем, тут же сорвалась с места и бросилась к Отвергнутому. Низложенный здесь и сейчас для нее важнее всего. Что бы ни случилось с хозяйкой Минры, неугодная не сможет ей помочь.
   Кмар-Яцын попался в ловушку, силки отплели его с макушки до самых пят, надежно приковав к земле. Яревена судорожно искала способ помочь ему. Бессмертный намертво держал в сжатом кулаке пути-дороги Домов и ятоллы, чтобы никто сюда не подобрался, не успел, не помешал. Владыка силен и сумел преодолеть эту магию, но более никто сюда не проникнет. Другие хозяева даже близко не подойдут, а, значит, не помогут справиться с бедой и врагом. А для надежности пальцы Кмар-Яцына сшили между собой крепко-накрепко тремя черными нитями, вымоченными в его же крови.
   - Я не разорву, - со злостью вперемешку с отчаянием проговорила Яревена. Два раза стоило ей дотронуться, и пальцы оказались рассечены до глубоких ран.
   У нее нет сил против магии Запретных. Это не метка на земле Аркоста. Та была сильна, но отрезана от них, а эти нити живые, даже шевелятся еле заметно. Неугодная начала слышать голоса жертв, поморщилась, не позволила себе увязнуть в этих криках. Важно то, что сейчас, а не прошлое.
   - Ломай, - просипел бессмертный на тоненькую нить, приближая к ней кулак.
   - Что? - вздрогнула Яревена всем телом, позабыв о собственном мече над головой.
   - Ломай!
   Неугодная покосилась на руку Кмар-Яцына. На нити она воздействовать не сможет, а на бога сумеет, шила ведь она его раны.
   Неугодная взглянула на свои черные руки и проглотила ком, вставший поперек горла. Потянулась к кулаку бессмертного и принялась выламывать его пальцы...
   Раманд поморщился и отвернулся. То, что он оставил сейчас за своей спиной, ему приходилось не по душе. Яревена будет чувствовать боль Отвергнутого, все время, что она спасает его таким чудовищным способом, она разделит его страдания.
   - Только за это ты уже заслуживаешь смерти, Гаяра, - проговорил он, полностью отдавая свое внимание врагу, которого пришлось искать и ждать так долго. - Хватит притворяться. Думаешь купить меня таким дешевым спектаклем? Все это время ты играла гораздо лучше. Кого ты вдруг решила изобразить? Неосознанную приверженку?
   Находились в мире и такие, чей разум под чужой жестокой властью был искажен. Люди даже не понимали, что возносят свои молитвы Запретным, до тех пор, пока их жизням не приходил конец или кто-то не очищал их сознание от воздействия. Раманд видел таких, Дах-Марзу показал ему за время их путешествия, чтобы смертный брат знал, что бывает участь хуже, чем выпавшая ему.
   После его слов, Гаяра несколько секунд еще изображала страдания, надеясь немного поиграть, но потом переменилась. Человеческие глаза закатились, обнажив белок. А те, что таращились пустотой, стали зорче, в их центре появился тлеющий угольком зрачок. Они смотрели на гостя с изрядным весельем.
   Раманд начал слышать смех Запретных. Сейчас они были близко, гораздо ближе, чем за всю его жизнь после острова, но не так, как на нем.
   - Я надеялась, что ринешься спасать, - хохотнула хозяйка Минры, выпрямляясь, и даже с тщательностью расправила весь свой наряд. При гостях она хотела выглядеть самым лучшим образом.
   - Ты изображала слепую, но назвала именно мое имя, - подметил Раманд.
   - Ох, кажется, я сглупила, - Гаяра приложила пальчики к губам, каясь за лишние слова.
   - Я бы все равно не подошел.
   - Тогда пустое, - махнула она рукой без всякого разочарования, словно хотела разыграть друга невинной шуткой и та не удалась.
   Владыка рассматривал отступницу. Кроме отвратительных глаз ничего иного в ней не проявилось. Она немного склонилась в сторону и вытянула шею, чтобы посмотреть, чем в другой стороне занимается неугодная.
   - Немного... бесполезно, - проговорила Гаяра с оттенком стыда. Все же бывшая жрица силы тратит и так сильно мучается, а ни к чему это все.
   Раманд загородил собой ей видимость.
   - Раз уж я здесь, ты не можешь позволить себе отвлекаться.
   Хозяйка Минры мигнула черными глазами, в них заполыхало сильнее прежнего.
   - Какая самоуверенность! Ровно та же самая, что я увидела в тебе в преддверии боя с Круо! - она хлопнула в ладоши в знак одобрения.
   - Как призвала-то Отвергнутого? - спросил Владыка.
   Она задумалась, припоминая. Ей это стоило усилий. Многое из всего, что она творила, творила будто бы и не она. Гаяра позволяла это делать с собой силам, стоящим гораздо выше нее, им всяко лучше знать.
   - Станья! - прихлопнула она себя рукой по бедру, возродив из памяти ответ. - Ею легко управлять, она очень завидует красоте нашей неугодной. Все завидуют, но не всех эта зависть так сильно разъедает изнутри. Она же на что угодно хотела пойти, лишь бы навредить. По моей просьбе склянку ей под руки подсунула, на том предмете энергия и осталась. Я уж обратила ее себе на пользу. Совсем мало, лишь на имя бога хватило. Но, услыхав фальшивый голос своей служительницы, Кмар-Яцын поспешил в мою ловушку.
   - Клятва верности тоже пустое? - продолжил свой расспрос Раманд, чутко прислушиваясь к тому, что происходило за его спиной. Яревена в очередной раз резко выдохнула, Кмар-Яцын так и не издал ни звука за время изуверского деяния.
   Гаяра не сразу поняла, о чем он, и с недоумением покосилась на собственную руку. Метка подсвечивала мягким голубым светом. Метка, которая доказывала, что она верна правящим и полностью открыта им, что все ее помыслы направлены лишь им во благо.
   - Пустое... - выдохнула она медленно.
   Острый кол появился прямо из ее руки и проткнул метку Пантеона. Она закричала от боли и вся скорчилась, зажимая рану, сквозь которую обильно полилась кровь.
   - Подзабыла как-то об этом, - оскалилась Гаяра. - Метка настоящая, да вот только на особый лад нанесенная. Не знаю, как, они сами мне ее сделали.
   - Ты приняла его волю, Гаяра, - произнес Раманд главные слова.
   Волю своего отца, его грех, его безумие. То же, что всегда преследовало его самого, то, от чего он долгие годы убегал, петлял диким зайцем по всей земле. Не убежал, но научился отстраняться. Пусть голоса Запретных жужжат над самым ухом, он перестал из-за этого раздражаться, просто научился жить с этой своей частью. Хозяйка Минры оказалась слабее. Или же не была мучима таким жгучим желанием противостоять силе, которой нет места ни в одном из миров.
   - Это не просто воля моего отца, Раманд, это крик его души, - заговорила Гаяра очень серьезно, и глаза, наполненные чернотой, обрели осмысленный взгляд. - Знал бы ты, как я противилась, как пыталась уйти, спрятаться от этого вопля! Но все было бесполезно. Пока я не осознала. Я противлюсь собственной судьбе, я противлюсь своему же пути. Все равно, что отворачиваться от солнца.
   Раманд усмехнулся. Солнце у всех разное.
   - Я жила в преисподней! - призналась хозяйка Минры в своих страданиях. - Их шепот всюду, в каждой минуте. Я умоляла оставить меня, я умоляла не мучить меня. А они говорили, говорили, говорили. А потом я услышала отца...
   - Ты услышала то, что они хотели, - произнес Раманд.
   Он не знал, как оправдываются отступники. Отец и брат не оправдывались до самой последней секунды, а потом стало поздно, их лишили голов. Но сейчас казалось, что ото всех можно услышать одинаковые слова. Что таким людям еще остается? Сама их вера искажена, они полностью погрязли и запутались в ней.
   - Заткнись! - озлобилась Гаяра. - Изгнанный, что ты знаешь! Что ты можешь знать о них, если ушел, сбежал, струсил. Ты не принял их, ты их даже не выслушал. А все, что они говорят, - разумно, все, что они говорят, - правдиво.
   - В Запретных нет правды, Гаяра, в них есть только безжалостность. Они не выбирают методы, - со скорбным знанием проговорил Раманд.
   - Тут ты прав, - ее взгляд скользнул мимо него, прямиком к Яревене, все еще не покончившей со страшным мучением низложенного.
   Следом за этим взглядом скользнула чья-то тень.
   Неугодная почувствовала опасность, но даже не обернулась на нее. Ее дело важнее, нежели подлое нападение со спины. Нуроят, прогнивший хозяин Ясхи, не достигнув своей цели, с криком повалился на землю, сраженный болью и глубокой раной. Словно мало было их дому наследника потерять, теперь и глава окончательно сгинул. В его спине виднелся нож под самым сердцем. Раманд успел.
   - Мразь, - Яревена презрительно скривила губы, искоса взглянув на него. - Пантеон и Отвергнутые тебе не помогали, и ты метнулся к падали.
   Она сплюнула на землю рядом с собой. Кмар-Яцын отвернул голову от того смертного, чья душа была полностью загублена.
   - Они не выбирают методы, потому что их не слышат, - продолжила говорить Гаяра, впечатленная таким резким обменом ударов. Она полагала, что удастся если не убить, то хотя бы покалечить. - Я вот услышала, и мир преобразился.
   - Окрасился в алый? - уточнил Владыка, снова заслоняя бессмертного и смертную собой.
   - Ты идиот, Раманд, - хозяйка Минры чутко улавливала все его движения своими новыми глазами, подаренными в честь верной службы на протяжении всех этих лет. - Ты тоже избран, как и я, и можешь иметь все, но ты отрекаешься.
   - Безумие и скверна мне не нужны.
   Она разочарованно покачала головой.
   - Твой отец был лучше моего, сильнее моего, ты можешь получить больше, чем я, - ее глаза горели алчностью, противореча мягкому тону голоса, который ей удавалось контролировать.
   - Ты этому завидуешь? Желаешь получить столько же? - догадался о ее потаенных мыслях хозяин Аркоста.
   Гаяра закусила губу до самой крови и тяжело выдохнула.
   - Я бы не отказалась.
   - Ты не отказалась ни от чего, - подметил Раманд.
   - Он мой отец! - заорала она в ответ. - Я не имею права предавать свою кровь!
   - Взамен этого ты предала свою душу.
   Она зарычала. Чертов изгнанный говорил так, будто был лучше. Во всем лучше! Все то время, пока она была одна, пока она росла в окружении воспоминаний о прошлом, его образ преследовал ее. Она волновалась и боялась, она хотела его вернуть. Вернуть хотя бы одного из тех, кому пришлось хуже, чем ей. Оба их отца были на том острове, оба они испачкались в крови невинных жертв. Но Раманд исчез, а она осталась. Ее участь была лучше его, так все считали. На нее никогда не смотрели косо, ее жалели, ей помогали. Она была той, что оказалась предана своим отцом, на нее никогда не возлагали его грех. А она чуяла его всюду и всей душой желала иметь подле себя кого-то, у кого будет еще более затравленный взгляд. У Раманда, по ее представлениям, должен был быть такой. А потом он вернулся! Сильный и несломленный, и все ему было нипочем! Еще и от воли отца отрекся, будто от грязи избавился, под ноги себе швырнул и все эти годы топтал. А она подобрала, она венчала ее в себе, как лучшее, что дала ей судьба. И вот снова, она снова будто проигрывает.
   По воле хозяйки земля Минры застонала и заколыхалась. Яревена, подтащив за собой Кмар-Яцына, еле успела убраться с того места, на котором начал вырастать алтарь.
   Раманд узнал его сразу же. Тот же самый, что был на острове. Старый, испещренный символами и ссадинами, пропитанный запахом крови. Стоило ему появиться, и все это место мгновенно стало похоже на то - проклятое.
   - Давай воспроизведем сцену. Ты был там, - проговорила хозяйка Минры благоговейно, кидаясь к алтарю, как к возлюбленному, - расскажи мне все. Это должно быть интересно.
   - Совсем с ума сошла, - пораженно произнесла Яревена, глядя за тем, как Гаяра кружится возле алтаря. Возле места, что всегда является причиной гибели. - Даже не понимает этого.
   - Она и не должна, - прохрипел Кмар-Яцын, - наши собратья, которых мы все лишили имен, отнимают у смертных каждую часть, чтобы потом добраться до души и уничтожить ее. Их это забавляет. Это единственное, что их забавляет. В своем вечном заточении они могут делать только это, иначе они тоже сойдут с ума, а им этого не хочется.
   Неугодная тяжело посмотрела на бессмертного.
   - Ты еще не закончила, - напомнил он ей, отвлекая от размышлений, совершенно ненужных в эту минуту.
   - По какую сторону стоял мой отец? - спросила тем временем Гаяра у Раманда.
   - Там, - указал он на левый край алтаря. Он все помнил. Теперь он помнил все. И воспоминания уже не были так страшны, их, оказалось, можно выдержать.
   - Я займу его место, - с довольным видом произнесла Гаяра и утерла уже не в первый раз кровь, текущую из второй пары глаз. Пользуясь силой Запретных, она буквально отдавала им свою жизнь. - Я все это делаю в память о нем.
   - Дурная память. Зачем тебе это?
   - Я же тебе говорила. Это мои единственные воспоминания, - раздраженно бросила она. - Я призову Запретных богов, и они наконец разберутся со своими собратьями. Мой отец начал это и проиграл, но я ошибку не совершу.
   То, как она вонзилась взглядом в Кмар-Яцына, сказало обо всем. Раманд снова встал на пути взгляда жутких глаз, хозяйка Минры жестко усмехнулась. Она имела большие планы на низложенного. Пусть бывшая жрица старается освободить пути, которые приведут сюда подмогу, пусть надеется освободить Отвергнутого. Толку не будет. Он погибнет, и его смерть даст Запретным гораздо больше сил, нежели гибель десятков смертных. Вот, что нужно было сделать двадцать три года назад, но их отцы не смогли, не решились.
   - Я долго готовилась, - заговорила Гаяра быстро, поводя руками по алтарю, - я все силы собрала. Ослабила ятоллу. Мне нужна была искра от твоей земли, от Дома твоего отца, что связал себя с Запретными сильнее нас всех. Ее бы хватило для завершения. Но ты явился в предпоследнюю секунду. Очень не вовремя. Я разозлилась и решила сжить тебя со свету, - она судорожно рассмеялась. - Поэтому и все эти проклятия на тебя посыпала. Лучше бы и дальше был в изгнании.
   - Я был в изгнании до тех пор, пока считал это необходимым, - спокойно ответил ей Раманд.
   - Вот как, - цокнула языком Гаяра, кривясь. - Люди не вынесли тебе приговор, поэтому ты сам решал свою судьбу. Похвально. У тебя сильный дух. Но у меня тоже. Ты же видишь, как упорно я шла к своей цели.
   - К смерти, - поправил он ее.
   - Что? - наполненные темнотой глаза вновь мигнули.
   - Ты шла к своей смерти, - его взгляд полнился покоем.
   - Этого не будет, - тряхнула головой хозяйка Минры. Ей не нравилось, что в нем не было эмоций. Это неправильно. Он должен был бояться и страшиться своей участи, он ведь не уйдет отсюда живым. И его Свидетель тоже. Потухнет главная красота ятоллы, прямо здесь и сгинет.
   - Это случается всякий раз. Одно и то же.
   - Самоуверенный, - оскалилась Гаяра. - Сколькими же элементами магии ты владеешь? Тридцатью? Сорока?
   Раманд поглядывал себе за плечо. Яревена вместе с бессмертным почти лишились сил, но неугодная все равно почувствовала на себе взгляд Владыки. Махнула рукой, разрешила о себе не беспокоиться. Он еле заметно улыбнулся и вновь обернулся к своему врагу.
   - Полутора сотнями, - произнес он, глядя прямо в жуткие глаза.
   Лицо хозяйки Минры исказили ненависть и злоба. И она бросилась на него, поняв, что у нее нет выбора. Этот человек, что спутал все планы, что заставил ее хозяев ждать лишнее время, хвалился перед ней силой, которой у смертного быть не может. Он не ясмир, чтобы так говорить. Столько спеси, столько гордости, надо уничтожить, чтобы он наконец понял, как ошибался.
   С рук Гаяры сорвалось алое пламя, она хлестнула им Раманда, как бичами, но он оттолкнул его от себя. Отрекшаяся изуродовала себя ужасной гримасой, долженствующей напоминать улыбку, но разве только зверя. Тот и явился, ровно за спиной Владыки. Но вовсе не в него целились его острые когти. Воскресший выворотень бросился на неугодную. Гаяра тут же разожгла на своих ладонях огонь и направила его на Владыку, чтобы тот ослеп, пропустил важную секунду. Но сквозь него пролетел короткий меч, она еле успела отвернуться от грозного оружия, от которого веяло силой правящих. Клинок развеял пламя.
   Пришедший дух Аркоста - огромная черная кошка - разрывала когтями и зубами выворотня. Заблудший, которого сразил Раманд в ту ночь, не имел головы. Запретные с удовольствием возвращают к жизни любое живое существо за очень дорогую цену, но только в том виде, в котором оно было в миг своей смерти. Дух покончил с выворотнем так скоро, будто тот не нес в себе магию Запретных. Кошку обожгла застывшая в жилах кровь заблудшего, и она фырчала и рычала, отираясь об нее лапами. Эти раны болезненны, но пройдут. Главное, что она вовремя помогла своему хозяину. Она осталась на защите бессмертного и бывшей жрицы.
   Раманд знал, что Яревена успела покончить со своим ужасным деянием, и Кмар-Яцын больше не мешал путям-дорогам стелиться вокруг. А восстановившему силы духу ничего не стоило самому открыть и проложить новую тропу, чтобы оказаться здесь. Владыке ни на что не пришлось отвлекаться.
   - Чтоб вам провалиться, - каркнула Гаяра и дернула за те невидимые нити, что по-прежнему все еще связывали Отвергнутого. С ними неугодной не разобраться.
   Кмар-Яцын дернулся, и в следующую секунду его должно было перенести на алтарь, но нити вдруг оборвались. Все одновременно.
   Хозяйка Минры вгляделась в нечто, что предотвратило неизбежное, помешало случиться главному. Возле Раманда стояла тень, и все ее двенадцать глаз были открыты. Все они были страшнее тех, что теперь принадлежали Гаяре. Она почувствовала дрожь и бросилась к алтарю.
   - Не так легко!
   Она не собирается сдаваться! Не может быть, чтобы старания всех этих лет были так легко разрушены.
   Стоило брызнуть на алтарь своей кровью, и тот выпростил щит вокруг. Никто ее не тронет, пусть она не проведет ритуал как положено, пусть придется изменить все шаги, но она все равно дотянется до своих хозяев. А стоит им хоть одну руку в этот мир протянуть, и для ее врагов все кончится.
   Тень бросилась на щит, Гаяра с ужасом увидела, как тот идет трещинами.
   - Не может быть, - прошептала она с ужасом.
   - Знаешь, насколько быстро все закончилось, когда на остров пришел глава Пантеона и ясмир? - голос Раманда был похож на шипение сотен змей и вливался прямо под кожу отрекшейся и в ее сознание. - Много быстрее, чем я с тобой вожусь.
   Еще один меч, другой, он ударил им о щит, и тот рассыпался. Осколки полетели в Гаяру и впились в нее. Запретные уже услышали ее обращение, но чуяли, что у новообретенной последовательницы не хватает сил. За это они начали пить жизнь из нее.
   Раманд надвигался на Гаяру неумолимой волной.
   - Нет! - выкрикнула она и вновь обратилась к пламени.
   - Ты во всем ошиблась, - произнес Владыка и призвал на землю Минры остатки раскаленного оползня, что приберег заранее. Легко было догадаться, что, раз у Запретных хватило силы фальшивую метку нанести на свою последовательницу, то и с раскаленным оползнем, несшим в себе силу правящих, они как-то разобрались.
   Как много успели.
   Остатки лавы выползли на поверхность ровно под алтарем, затопляя его вместе с отрекшейся. Гаяра закричала от жуткой боли.
   - Поединок всегда заканчивается смертью, - это все слова, что Владыка оставил ей на прощание.
   Его тень бросилась на нее и разорвала. Он внимательно проследил за тем, как она сгинула, чтобы быть уверенным. Неся в себе волю своего отца все эти годы, Гаяра не давала ятолле ни очиститься, ни избавиться от скверны. Яревена слышала голоса жертв, потому что прошлое никак не отпускало эту землю. Теперь должны будут утихнуть, а давно случившееся должно наконец уйти, как ему и положено.
   Раманд обернулся. Бывшая жрица помогала встать на ноги Кмар-Яцыну, сил в бессмертном не осталось, он и на бессмертного-то не очень походил.
   - Надо закончить, - произнес он отрывисто.
   Владыка посмотрел на алтарь. Порченая кровь, что текла в нем, откликалась на шепот Запретных и на силу, что они предлагали теперь уже ему. Для них не имело значения кого звать, они обращались ко всякому. Впервые Раманд обернулся к ним и усмехнулся в ответ на их безумный смех.
   - Надо.
   Силы бога и человека обрушились на старый камень, раскололи его на части, а тень растоптала, завершая начатое, избавляя ятоллу от двери, в которую пожелали просунуться Запретные. От скверны ничего не осталось. Кровь принесла своему Владыке благо, и он впервые подумал о ней, как о ценности.
   - И правда, так много даров. Почему я раньше не замечал?
  
  §§§
   Золотые сады цвели уже вторую неделю. Вся ятолла будто была объята мягким пламенем, даже когда солнце не светило на небосклоне. Этот огонь был мягким и ласковым, и люди часами смотрели на его красоту. Она еще не вошла в полную силу, еще нужно несколько дней, но ясмир ждать не стал. Прибыл. И выглядел очень довольным.
   Хозяин Аркоста принимал правителя у себя, как Владыка, заставляя город затаивать дыхание. Хаэсса не знала, что ей сулит за все прегрешения, за то, что не приняла вернувшегося как положено, за то, что посмела нападать и бросаться словами.
   Но правитель и Владыка не думали о ятолле и страхах ее жителей, они занимали себя иными мыслями. Ясмиру накрыли стол посреди виноградника, а потому их всех окружал сладкий дурман.
  Правитель довольно поглядывал по сторонам, оценивая силу Аркоста. Раманд недовольно хмурил брови из-за того, что свита правителя бродила по садами и лугам, топтала землю, совалась куда не следует и раздражала хозяина Аркоста все больше. Дух Дома вторил его мыслям и недовольно бил хвостом по земле.
   Яревена закатывала глаза и тут же стыдливо их опускала, когда правитель касался ее взглядом.
   - Хорошо ты себя чувствуешь, как не погляди, - судил ясмир своего Владыку, - даже лучше положенного.
   Неугодная снова заерзала на своем месте, уж больно многозначительно на нее смотрел правитель.
   - Я надеялся, что вы будете рады моей победе, а вы будто обвиняете.
   - И чему это я радоваться должен? - повысил голос ясмир и вышло у него это довольно грозно, даже дух Аркоста немного пригнул голову. - Не тому ли, что ты выполнил именно ту работу, что и положена Владыке ятоллы?
   Раманд немного нервно почесал бровь, сдавленно кашлянув. Яревена с открытым ртом наблюдала за этим невероятным зрелищем. Видеть его смущенным ей еще никогда не доводилось. Ясмир неугодной задорно подмигнул, делая глоток вина.
   - Если он дал вам обещание о золотых садах, - оживилась бывшая жрица и набралась смелости, чтобы спросить. - То должна была быть назначена плата за его неисполнение.
   - Три года на арене, - легко ответил ясмир.
   У Яревены дрогнули руки, и она поспешила поставить свой бокал обратно на стол. Раманд, сидевший рядом, сделал глубокий вдох, не иначе как представив свою незавидную участь. Арена для боев использовалась правителем развлечения ради себя и приближенной к нему публики. Он действительно заставлял сражаться там тех, кто серьезно провинился перед ним. Худшего наказания не придумаешь. Позор. Биться и тратить свою кровь, да не в борьбе за ценное, а на радость зрителям. Никто не хотел туда попасть, никто.
   - Видишь, у меня были основания стараться изо всех сил, - проговорил Раманд, ощущая духоту.
   Яревена согласилась с ним и поглядела на ясмира другими глазами. Она не переставала удивляться правителю, с тех пор как он прибыл сюда.
   - И зачем вы его только выбрали? - кажется, ясмир больше спрашивал у самого себя, нежели у неугодной. Сложившаяся пара его изрядно развлекала.
   - Я... - запнулась бывшая жрица, - боюсь, что я не выбирала.
   Правитель покачал головой с пониманием.
   - Кстати, у меня есть для вас кое-что.
   По его указке на стол поставили небольшую шкатулку, ясмир подвинул ту ближе к Яревене и жестом указал ее открыть. Она исполнила и увидела внутри кольцо. Выбора не оставалось, поэтому она надела его себе на руку. В ту же секунду вся чернота с них сошла. Неугодная замерла, поняв, что все переменилось.
   - Пришло время возвращаться, - мягко произнес ясмир, еле заметно улыбаясь бывшей жрице, которая только что бывшей быть перестала. - Пантеон желает видеть вас в своем в храме.
   Яревена не могла определиться с чувствами, не было ни печали, ни огорчения, только растерянность.
   - Только не говорите, что вы жалеете Отвергнутых, - догадался о ее мыслях правитель и уже откровенно рассмеялся. - Они справлялись до вас и справятся без вас.
   - Я... успела привыкнуть к ним, - проговорила она тихо, поглаживая кольцо.
   - Вы служили Пантеону всю жизнь, а им всего девять месяцев. Почему у вас, женщин, такое непостоянное сердце? - корил ее ясмир.
   - Все в порядке с нашими сердцами, - фыркнула Яревена, не стесняясь противостоять правителю. - Просто у нас память лучше, чем у вас, мужчин.
   - Если не вернетесь, я главу Пантеона попрошу к вам прийти, - переменил условия правитель.
   - Не надо! Я вернусь! - поспешила жрица заверить всех вокруг в своих намерениях. Она ни секунды не сомневалась, что ясмир сможет пойти на подобное. И не только потому, что он названным братом приходится главе Пантеона, а чтобы и себя развлечь, и бессмертного.
   - Что это вы так пугаетесь? - продолжал веселиться правитель. - Шанс увидеть его выпадает не всем.
   - Мне достаточно, что вот у него слишком тесные связи с богами, - она обвинительным жестом указала на Раманда, безмятежно слушавшего весь этот разговор.
   Ясмир и Владыка странно переглянулись и очень похоже усмехнулись. Яревена почуяла неладное и даже протянула руку к духу Аркоста, кошка была тут единственной на ее стороне. Они обе не понимали этих двух мужчин.
   - Будут еще теснее, - проговорил ясмир как ни в чем не бывало. - Насколько знаю, Дах-Марзу вот-вот войдет в Пантеон.
   - Что? Как войдет? Почему? Когда? - подскочила на своем месте жрица, и Раманд осторожно вернул ее обратно, потянув за руку.
   - Да кто же разберет бессмертных, - чуть ли не зевая, сказал правитель. - Мы, смертные, просто принимаем перемены. Хотя... они с братом в ссоре были, он в Отвергнутые подался по собственной воле, а не из-за проигрыша. Теперь, видимо, помирились.
   Ясмир рассуждал о богах еще проще, чем Яревена уже привыкла слышать. Ей стоило усилий сдержать нервный хохот, рвущийся наружу. В самом деле, слишком много перемен за последнее время. Слишком много всего за эти недели.
   - Ты во всем виноват, - зашипела она на Раманда.
   - Безусловно, - согласился он, и не думая спорить, поднося к губам ее пальцы.
   Жрица смутилась, но руки не отняла.
   - И охота с краем, в котором тебя чернили, возиться, - поднимаясь на ноги, произнес ясмир. Просторы Аркоста его вдохновляли. Он давно не чувствовал столько силы и не видел столько красоты. Хаэсса заслужила покой больше остальных ятолл, хорошо, если на ее земли надолго пришли благоденственные времена.
   - Дайте мне пару лет здесь всех повоспитывать, - ответил Раманд.
   - Пару лет? А потом что? - завертелась на месте Яревена.
   - Ко мне под крыло, - рассудил правитель. - Вам в главном храме место найдем.
   - Думаете, я разрешу ей танцевать кому-то кроме меня? - грозно зыркнул Владыка на ясмира.
   - Раманд! - воскликнула жрица.
   - Понял-понял, устроим иначе, - тут же переменился правитель. - Верховная жрица давно себе замену приглядывает, да все не определится.
   Яревена почувствовала дурноту. Место верховной? В главном храме столицы? Танцевать определенно не придется, там обязанности иные. Придется править.
   - Я пойду прогуляюсь, у вас прекрасный сад, - посмеиваясь, произнес правитель. И ушел на прогулку.
   Жрица уставилась на Владыку с недовольством. Хозяином он ей быть перестал с того дня, как она свой долг Свидетеля исполнила. Отвергнутые признали, что все действия хозяина Аркоста были правыми и служили лишь благому. После этого и зацвели сады.
   - Что все это значит?
   - Я такой же смертный, я тоже ничего не знаю, - увернулся Раманд от ответа.
   - Врешь, - Яревена смотрела на него с гневным прищуром.
   - Ты выйдешь за меня? - спросил он совершенно неожиданно.
   - Нет! - она не позволила сбить себя с толку. Он уже не в первый раз пытался. Все равно не поймает.
   - Трижды спрашивал, а ответ один, - проговорил Раманд обеспокоенно. - Я скоро начну бояться на самом деле.
   - Очень хорошо, - Яревена гордо вскинула голову. - Хоть чего-то будешь бояться в этой жизни.
   Раманд вздохнул. В сравнении с этим воля отца, что так и довлеет над головой, казалась чем-то несущественным. Ее он переломит, не сегодня, так завтра. Куда важнее со жрицей справиться и договориться, а то никакого спасения он не найдет.
   - Между прочим, пока ясмир здесь, мы могли бы договориться о роскошной свадьбе.
   Жрица молчала с полминуты. Потом медленно повернулась к нему всем телом и вонзилась немигающим взглядом. Владыка держал себя спокойно, еле сдерживая рвущееся наружу веселье.
   - Да? - она попыталась, чтобы ее голос не звучал звонко от всевозрастающей радости.
   - Конечно, - ответил Раманд безмятежно.
   Яревена заметалась, чем выдала себя с головой.
   - Если подумать, то у меня нет никаких оснований тебе отказывать, - повела она плечиком.
   - Да, их нет, - согласился с ней Владыка.
   - Тогда... свадьба к концу года?
   - Через месяц.
   - Зачем так скоро?!
   - Олеандр расцветет.
   Яревена смотрела на него с непониманием, искала подвох. Нет, все-таки она до сих пор многое о нем не знает.
   - Это так важно?
   Раманд пожал плечами и вновь поцеловал ее руку.
   - Ты ведь не пригласил ясмира так поспешно, именно за тем, чтобы всю эту сцену разыграть? - принялась допытываться Яревена.
   - Конечно, нет, - ответил ей Раманд.
   Она все же немного сомневалась в словах, уж больно честными были его черные глаза, но обручальный браслет, появившийся на запястье, отвлек. А Владыка в ту же секунду украдкой подмигнул духу Аркоста, чтобы кошка и дальше продолжала хранить его маленький секрет.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"