Не являясь, слава Богу, особо верующей, зато являясь, скажем так, достаточно ошарашенной, я вижу Луну иначе.
Начнем с того, что свет ее вовсе не мертвый. Напротив, очень живой и естественный в противовес этому нашему желтому карлику. Она возвращает миру его должный облик. В сильном лунном свете предметы, не стесняясь, выпячивают наружу свою суть. А их внешняя оболочка скрадывается.
Луна - это единственный действительно достойный собеседник. Ей я могу что-то рассказать. Ее я всегда готова выслушать. И настоящие обещания я даю лишь ей одной. Все остальное можно нарушить при определенных условиях, но сказанное Луне - сакрально и незыблимо. Моя госпожа.
Цикл новолуний и полнолуний означает постепенное движение от тотальной ситкомовской рутины до жутковатой и восторженной сказки. Она - ночное Солнце, светящее для художников, безумцев и всякой швали независимо от того, носят они галстук или нет. Она единственная обогревает души этой публики и провоцирует хоть какое-то движение внутри.
Смотри на небо.
Луна умеет быть разной. Я почти уверена, что разные люди видят разные Луны. Моя - призрачная, болезненная и рыбная. От нее веет молчанием. Говорит тишина. Я знала тех, кто видел кровавую Луну. И даже тех несчастных, кого преследовала черная Луна, забиравшая свет, а не отдававшая его. Вы не слышите, что она говорит, не умеете расшифровывать. А потому каждое полнолуние наполняетесь тоской или безумием, одиночеством или снами, вдохновением или похотью. А я научилась покорно принимать ее свет, не отдавая ничего взамен и не становясь оборотнем.
Луна может говорить. Или, вернее, транслировать. Я понимаю, что после судьи Шребера о всяких лучах, волнах и прочих эманациях следует говорить аккуратно, но кого это волнует здесь и сейчас?
Я помню один случай, который не помнит никто из вас. В одно из полнолуний вы стояли посреди улицы, раззявив рты и пялясь на мою королеву. Вы пришли, повинуясь ее зову, но не в силах разобрать слова. Обесточенные люди, застрявшие посреди дороги, будто манекены. И я проходила сквозь толпу, прикасалась к лицам, нашептывала бредовые мечты. Сейчас я для вас никто, в лучшем случае. Но в ту ночь вы принадлежали мне, были моими вещами, моими медными проводами.