Господа, есть у меня два хобби. Про периодические лингвистические изыскания вы уже в курсе, а вот о том, что я время от времени люблю просматривать бессмысленные хорроры из категории b-movies, наверно, слышите впервые. Сегодня мне посмотрелся канадский Septic man и навел меня на интересные мысли.
Мне кажется, что родным языком невозможно описать или выразить превосходную степень неестественности, ненормальности. Всем русский язык хорош, кроме того, что он морально не готов к встрече с чем-то запредельным. Английский, кстати, тоже не готов. А вот французский с его латинскими корнями - способен выразить то, что я хочу выдавить задыхающимся горлом. Какие замечательные слова они придумали: absurde, bizarre, cauchemar, grotesque, surrealisme. Нет у нас в языке и близкого семантического аналога, поэтому нам пришлось целиком заимствовать эти термины.
Вернемся к фильму. Мы сейчас будем скакать туда-сюда, чтобы было забавнее. Septic man - фильм о сумасшествии. О постепенном обезумливании на фоне грязи, крови, дерьма и рвоты. Все жидкости, которые мы щепетильно скрываем где-то в недрах организма, пошли в дело. Мне нравится, что фильм снят в тяжелой манере, что изображение отдает сепией, и что критики почти единодушно не смогли его переварить. В конце концов, разве не должен быть фильм об отвратительном быть... отвратительным?
При этом я откровенно не понимаю, почему омерзительный Hostel был воспринят на ура, а отвратительный Septic man - забросан тухлыми помидорами. Ведь первый - это скучная потрошня, а второй - такое скопище грязи и темноты, что в какой-то момент мы переходим в тотальный surrealisme, лишенный телесности. У нас господин Сорокин по первости пытался так писать. Стоит заметить, что Septic man получился лучше, чем все наследие звезды отечественного постмодерна.
Ну так вот, слова из чужого языка дают нам не только красивое звучание, но и возможность вложить дополнительные оттенки в термин, который мы в отрыве от нативной среды не понимаем. Происходит очуждение, остраннение (именно так, а не "отстранение" и не "отчуждение", поскольку я имею в виду Verfremdung, а не Entfremdung). Наш друг и учитель Аристотель утверждал, что философия начинается с удивления. А удивление (это уже моя ремарка) начинается там, где кончается обыденность. В одномерном быту, в полной бытовой вовлеченности нет ни философии, ни удивления, ни абсурда. Но стоит посмотреть на нашу повседневную жизнь, как на незнакомый предмет из другого мира, voila - Кафка и Сартр уже стучатся в дверь.
В этом отношении Septic man полностью открыт интерпретациям. Это настолько вещь в себе, что ее можно трактовать, как угодно. Это может быть социальная драма, в которой верхние гадят на нижних. Канализация может быть олицетворением дремучего Ид главного героя, в котором происходят ужасные вещи, и на которое со стороны аккуратно заглядывают в люк второстепенные персонажи. Это может быть даже притча об одиночестве разрозненных индивидов. А может, это тупой и малобюджетный фильм спекулирующий на наших рвотных позывах.
Видите, какое богатство интерпретаций скрывает в себе второсортный кинематограф? А сколько открытий мне подкинули сказочник Шьямалан или absurdist Винченцо Натали? Все дело в навыках. Я научена деконструировать, как морпехи научены убивать и ставить мины. Я овладела навыками пристального чтения и построения мыслеобразов. Поэтому вам я этот фильм не советую, вы не мифологи. Вообще не надо вслед за мной подбирать с дороги всякую дрянь и пихать ее в пищевод, если не уверены в кислотных свойствах своего желудка.
Ведь если я приснюсь вам, это непременно будет cauchemar. И к вам и трем с Смерти-Мавки.