Аннотация: История о моем дедушке, простом Советском человеке, таком обычном и необыкновенным одновременно!
Глава 3. Деда Ваня, мой день рождения и "Детский Мир". Часть 1.
Я был уже не совсем маленьким, но и недостаточно взрослым, чтобы его хорошо запомнить не просто внешне, но понять и прочувствовать его внутренний мир и душу.
Когда он умер, мне как раз исполнилось 14 лет. Вроде бы и не мало, скажите Вы, но я, в сущности, был тогда еще совсем зеленым юнцом.
Я хорошо помню, что в тот год, а день рождения у меня выпадало аккурат после ноябрьских праздников (нет не тех, день единения, который теперь отмечают 4 ноября, а двух дней празднования Великой Октябрьской Революции 7 и 8 ноября), в 50 годовщину которой я и родился, только уже в ночь с 8 на 9, а значит формально 9 ноября, так вот в тот год, я первый раз решил отпраздновать свой день рождения не просто среди домашних, а пригласить к себе домой несколько одноклассников. Мы готовились к этому заранее, тогда ведь дни рождения совсем не походили на нынешние, когда все собираются в кафе, приглашают аниматора ну все такое прочее, нет, все было совершенно иначе...
Атмосфера праздника витала в воздухе еще задолго до этого дня, наверное, за неделю до того я уже почувствовал какой-то внутренний трепет в душе и радостное предвкушение предстоящего торжества.
Мама продумала праздничное меню, и начала с присущей её методичностью и энтузиазмом приготавливать заготовки, искать и доставать дефицитные продукты, и извлекать на свет божий из самых потайных мест такие необычные вещи, о существовании которых я даже и не подозревал!
Папа же вместе со мной стал разрабатывать собственно программу праздничного вечера, ну там всякие шарады, розыгрыши, конкурсы, ну и, конечно же, призы для победителей.
С этой целью, в наш общий выходной (а тогда школьники, в основном, учились по субботам), мы отправились в воскресенье в магазин "Детский Мир" на улицу Дзержинского (да, тогда она называлась именно так, а не Лубянка, как теперь).
К слову сказать, от того магазина тоже мало что осталось, только внешний фасад.
На первом этаже был огромный зал с потолком выше второго этажа, где, как казалось мне тогда, всегда царила какая-то совершенно необыкновенная и удивительная атмосфера праздника и детства.
Каждый Новый Год там устраивали необыкновенное Новогоднее представление, с настоящей елкой и Дедом-Морозом, с подарками, и конкурсами, одним словом, веселье и радость лились рекой.
Я очень любил приезжать туда с папой, даже просто так, я уж не говорю о тех посещениях, когда мне что-то покупали в подарок.
Именно там в свое время мне был куплен на очередной день рождения конструктор "Юность Љ6", последний в этом ряду, начиная с Љ1. Боже мой, какие удивительные вещи там можно было собирать! И автобус, с сиденьями внутри, и рулем, который реально поворачивал колеса... И огромный портальный кран, у которого перемещалось и двигалось практически все, и спортивную гоночную машину, там было бесчисленное множество вариантов.
Но больше всего я любил экспромт, то есть собирать не по шаблону, а самому что-то экспериментировать, это было самое настоящее творчество, которое захватывало меня до самых корней...
В тот раз мы ехали с вполне определенной целью купить призы, разные, ну конечно самые хорошие, мне так хотелось порадовать своих одноклассников, показать им, что и я тоже могу быть гостеприимным, устроить настоящий праздник. Отношения с одноклассниками у меня не заладились с самого начала. В эту школу (спецшколу Љ1 с английским уклоном я перешел из обычной Љ369, где проучился всего один год, и меня в срочном порядке перевели в спец., где уже к тому времени в пятом классе училась моя сестра!).
Одним словом, отношения с одноклассниками у меня были, мягко говоря, не очень, особенно мне доставалось от двух наших отпетых хулиганов, Рябова Игоря, и еще Королькова Димы.
Так вот, выбрав все подарки, которые мне хотелось бы презентовать моим однокашникам в качестве честно заслуженных призов, мы с папой встали в длиннющую очередь в кассу, так как раньше, в мое время, надо было сначала выбить чек, то есть оплатить товар, и только потом уже по чеку получать товар.
Когда наконец подошла наша очередь, кассирша объявила нам сумму, до сих пор помню её очень хорошо, 8.90 руб. Папа достал большой кожаный бумажник-портмоне, тогда они были очень популярны, притом, разумеется, какие-то импортные, ни ни, ни боже мой, капиталистических вещей тогда у "обычных" смертных не было и в помине, а только то, что поставляли нам тогда страны участники СЭВ (было тогда вот такое вот содружество социалистических стран, в противовес странам Западного, насквозь прогнившего капиталистического мира!). Уж и не помню точно, какая именно страна это делала, хорошо помню только югославские зонтики и одежду, болгарско-венгерские консервированные продукты, польские и немецкие (ГДР) мебельные гарнитуры и еще много чего...
Одним словом, папа достал свой бумажник, и я даже знал, что в первом отделении он держит мелкие купюры достоинством в 1, 3 и 5 рублей, а во втором, закрытом на молнию, уже купюры покрупнее, в основном там лежали советские десятки с портретом Ленина грязновато-желтого цвета.
И вот он расстегивает молнию, а там, представляете себе мой ужас, пусто, ничего и нет... Оказывается, папа просто забыл переложить туда пару-тройку купюр, ну с кем не бывает.
Ну, о том, чтобы ехать обратно за деньгами уже и не могло быть и речи, не та ситуация, пришлось папе собирать всю свою "мелочь", ну разумеется, на все подарки уже денег не хватило, но все-таки что-то основное мы смогли купить! Помню только, что после нас стояла похожая пара, папа с сыном, и я мельком поймал презрительный взгляд его сына, мол, вот приехали в такой магазин, а это действительно по тем временам был самый крутой детский магазин, да и, кстати, не только, там можно было запросто купить и дефицитные зарубежные колготки, отстояв правда километровую по длине и трехчасовую по времени очередь, периодически отбегая то в туалет, то купить самого вкусного в моей жизни пломбира в кафешке на третьем этаже, а денег ни шиша...
Я назвал эту главу "Дедушка, мой день рождения и магазин Детский Мир...", а пишу все время не про него... Просто иначе не получается, я вот как раз подхожу теперь к главному.
А буквально на следующий день, в понедельник, дедушке неожиданно стало плохо, и его срочно увезли в больницу. Ему было 86 лет, и из больницы он уже так и не вышел...
И все это за несколько дней до моего дня рождения, точнее до того дня, когда мы собирались его отметить, отмечать то лучше всего в субботу или воскресенье, а умер он на самом деле 12 ноября, уже после моего дня рождения!
На самом деле, дедушка тем летом уже лежал в больнице, стояло необыкновенно жаркое московское лето, конечно не сушь, как в 1972, но все-таки гораздо жарче обычного.
И дедушке, проведшему практически всю свою жизнь в Тбилиси (по-старому Тифлисе), тогда столице одной из южных Советских республик, а ныне столице независимого государства, вспомнилась молодость и зрелость, за исключением, впрочем, четырех лет ссылки в Туруханском крае (с 1949 по 1953 год), когда по ложному доносу одного из соседей по лестничной клетке, который как потом выяснилось, состряпал все это дело ради шикарной четырехкомнатной квартиры в центре города на проспекте Руставели (об этом будет написано дальше), он поехал с бабушкой в места не столь отдаленные.
Каждое утро он ставил большой графин с водой в холодильник и весь день пил "ледяную" воду, забывая, что он не дома, а в Москве.
Это-то, в конце концов, и погубило его. Уже далеко немолодой, хотя и еще достаточно крепкий организм дал сбой, и дедушка заработал двухстороннее воспаление легких.
Самое удивительное, что его поставили на ноги, и он, пролежав две недели в больнице, вернулся домой, вполне оправившимся, и, заодно, поумневшим... ледяную воду он уже не пил, впрочем, и жара уже к тому времени окончательно спала, и стояла вполне привычная московская августовская погода с холодными ночами с росами и довольно жарким дневным зноем на ярко светившемся на голубом небе Солнцем.
Но видимо, все это не могло пройти даром, и осенью у него начались уже проблемы с почками, он мучился очень, жидкость не выходила, ему ставили несколько раз катетер, а потом вот как раз накануне празднования моего дня рождения увезли по скорой в больницу.
Они с бабушкой жили рядом с нами, то есть прямо на одной лестничной клетке, у нас была трешка, а у них однушка.
Это тоже целая отдельная история, как они оказались с нами так рядом, а точнее, целая эпопея, где мой папа приложил титанические усилия, а мои дедушка и бабушка потеряли не только квартиру сначала в Тбилиси, правда не ту шикарную четырёхкомнатную, а более скромную, трёхкомнатную, уже и не в самом центре, но, тем не менее...., и однокомнатную кооперативную квартиру в Дегунино, с потолками 2,8, просто невероятно огромной по тем временам кухней в 12 кв. м, где дедушка поставил себе топчан и спал, и огромной комнатой-залой в 25 кв. м, но и много хороших вещей, при перевозке контейнером по нашей славной ж/д.
И вот, конечно же, все торжества и празднования были в одночасье отменены, и три дня у нас были поминки, ну сначала, похороны, а потом поминки.
Почему такой срок... Дело в том, что у дедушки почти все знакомые и родственники остались в Тбилиси, и, разумеется, всем были разосланы телеграммы о смерти, и, конечно же, всем им очень хотелось приехать в Москву и лично выразить соболезнование бабушке и близким.
По счастью, тогда по таким телеграммам (а также, в связи с рождением, или свадьбой), можно было подойди в окошечко кассы на ж/д вокзале, и добрая тетенька кассир, как волшебница, могла продать тебе билет из брони! Бронь, какое сокровенное слово того времени... Как много оно значило тогда для нас, для простых смертных. Бронь могла вознести тебя почти до небес, превратив в одночасье из простого смертного обывателя до VIP персоны.
По брони можно было получить почти все, просто все зависело от того, применительно к какой ситуации употреблялось это слово.
Я очень хорошо запомнил эти дни, они врезались в мою память настолько остро, что я и сейчас, закрывая глаза, отчётливо вижу бабушку в строгом черном костюме, какое-то отрешенное, но в то же время, невероятно собранное лицо отца, и маму, какую-то потерянную, которая бесконечно хлопотала по столу, представляете, сколько народу успело побывать за три дня...
Конечно, мама была не одна, ей помогали родственники и знакомые, но учтите, что тогда не было никаких таких услуг, какие сейчас кажутся настолько обыденными и повседневными, так что все, в буквальном смысле все, приходилось делать своими руками.
На сами похороны я не поехал, точнее меня и не взяли, посчитав, что я еще слишком мал для такого серьёзного мероприятия.
А вот поминки, все три дня, я запомнил очень хорошо.
Это был первый, как сейчас говорят, реальный случай, когда я столкнулся со смертью воочию, а не по книгам или фильмам, и это конечно глубоко потрясло меня.
Тогда-то я впервые задался самим невинным на первым взгляд, но очень глубинным, по сути вопросом: "А ведь и я когда-то умру, и почему люди вообще умирают?!"
Конечно, это был для меня шок, ведь до этого жизнь мне казалась каким-то удивительным и волшебным представлением, где добро всегда побеждает зло, и справедливость торжествует в итоге!
И тогда же я впервые задал себе вопрос о боге, и религии, вере и всем остальном...
Надо сказать, что мой отец был атеистом, коммунистом и прожженным материалистом, а мама, хоть и была верующей и даже крещенной, все это прятала в себе и таила как от отца, так и от нас, и вообще от всех окружающих, словно боялась, что это какое страшное зло для всех, которое нужно тщательно скрывать.
Лишь уже после того как отец, много позже описываемых событий, слег окончательно, и почти год лежал как груша, и врач безнадежно разводила руками, говоря, ну сердце то у него хорошее, сколько так пролежит, я не знаю... и мы, конечно, наняли сиделку, истратив на это кучу денег, то вконец отчаявшаяся мама, больше не в силах выносить это, пригласила священника, который покрестил папу, и..., случилось чудо, бог неделю спустя забрал его к себе, а мама вспоминала потом, что отец почти не спал, так как все время лежал в каком-то коматозном, бессознательном состоянии, а тут вдруг под утро забылся тихим спокойным сном. Он так и ушел тихо во сне, мама тоже на какое-то время забылась, и поэтому, когда она проснулась, отца уже не было с нами.
Дедушку похоронили в колумбарии Ваганьковского кладбища, позже, там оказались и все остальные члены семьи, бабушка, папа, последней туда положили маму осенью 2018 года.
Вот так вот, в свои 14 лет я впервые познал горечь утраты близкого мне человека, и позже, мне это довелось испытать еще не раз...
Глава 4. Деда Ваня, мой день рождения и "Детский Мир". Часть 2.
А дедушка у меня был мировой человек, такой удивительной биографии, и невероятной судьбы, что иногда, вспоминая об этом, мне кажется, что все это не могло случиться с одним человеком и в одной жизни!
Родился он, страшно сказать, аж в позапрошлом веке, в 1895 году, в благополучной и вполне обеспеченной семье в городе Тифлис.
Тогда это был очень колоритный, и интернациональный город, впрочем, справедливости ради следует отметить, что подавляющее большинство населения составляли на тот момент времени армяне.
Когда дедушке исполнилось, кажется, 8 или 9 лет, его отдали учиться в самую лучшую по тем временам, Нерсесяновскую гимназию при Тифлисской Духовной семинарии, я искал информацию о ней, что-то очень скупое есть в Википедии.
Учился он там очень хорошо, и с отличием выпустился из неё примерно в 1914 году.
У меня дома, я точно помню, был альбом с выпускниками этого славного заведения различных годов и очень многие, впоследствии, стали выдающимися Государственными Деятелями, или видными учеными и творческими работниками. Например, я совершенно точно знаю, что там, в свое время, учился Анастас Иванович Микоян (справка для тех, кто не знает, этот человек сумел удержаться при трех Генсеках, начиная со Сталина, и, заканчивая Брежневым, и занимал разные посты в ЦК и правительстве).
Но тут грянула первая мировая война. Будучи истинным патриотом, и хорошо понимая, какая опасность грозит армянам со стороны Османской Турции, настроенной крайне враждебно против христианской Армении, он добровольно поступил на ускоренные курсы прапорщиков, и сразу же был отправлен на Южный (Закавказский фронт). Подробности как он воевал, я не знаю, но то, что он был награжден Георгиевским крестом за смелость, мужество и отвагу, а также умелое руководство взводом, это остается фактом.
А тут как раз 17 год, революция. Спросить теперь уже не у кого, поэтому глубинного анализа провести не могу, но дедушка сразу же и безоговорочно принял революцию, и уже в составе Красной Армии прошел всю Гражданскую Войну там же, на Кавказе.
А потом мирная жизнь, и дедушка по призыву партии пошел на агронома, восстанавливать надо было не только промышленность, но и сельское хозяйство.
Проработав несколько лет, он понял, что это не его стезя, и резко сменил профессию, отучившись в педагогическом, и став преподавателем физики в школе.
Это и стало делом всей его жизни, и профессией и хобби одновременно. Уже живя в Москве с нами и будучи давно на пенсии, он перевез с собой из Тбилиси почти весь физический кабинет, приборы, почти все из которых он собирал сам, кропотливо и с любовью.
А потом война, уже Великая Отечественная, и снова фронт. Дедушке уже было далеко за 40. В числе немногих он вплавь добрался из отступающего Крыма (через Керченский пролив) на ту сторону, под непрерывным артобстрелом и огнем пулеметов самолетов, пролетавших над морем на бреющем полете.
Для справки из википедии: "Керченский пролив - пролив, принадлежащий акватории Азовского моря и соединяющий его с Чёрным морем. Западным берегом пролива является Керченский полуостров Крыма, восточным - Таманский полуостров. Ширина пролива - от 4,5 до 15 км. Наибольшая глубина - 18 метров. Важнейший порт - город Керчь".
Но он выжил, хотя и был легко контужен, но, слава богу, не ранен.
А потом опять фронт, и на этот раз он опять попал в передрягу, отступая в июле 1942 года к Ростову, дедушка был вторично контужен и захвачен в плен.
Сколько времени он пробыл в плену, я точно не знаю. Могу только предполагать, что не так долго, поскольку очень быстро немцы, разбитые и под Сталинградом, и на Кавказе, стремительно покатились назад, и к осени уже и место, где держали дедушку в качестве разнорабочего, находилось в непосредственной близости от театра военных действий.
Спасло дедушку хорошее знание немецкого (дедушка помимо русского владел ещё армянским, грузинским, персидским и немецким языками), он случайно подслушал разговор двух офицеров, о том, что те скоро будут "драпать".
Тогда они с товарищем каким-то чудом сумели спрятаться в стоге сена, и укрывались там несколько дней до прихода Красной Армии.
А потом, конечно же была проверка особым отделом, и, о чудо, дедушку не отправили в дисбат или того хуже, не дали срок, а просто поверили всему и отправили на фронт. Невероятно, скажете Вы, но это действительно было так!
И прошел дедушка всю войну, до Берлина, правда, его часть не добралась, а застряла где-то в Восточной Пруссии. Был награждён медалями за "Боевую Отвагу" и другими наградами и знаками отличия, правда ордена не заработал, ну, тут как говорится, воевал честно и не трусил, ну что же, на орден не отличился, зато домой живым вернулся!
А дома снова работа, снова школа, и любимый "хлеб", учить детей физике. И все тихо, и мирно, пока не грянул гром в 1949 году.
Теплым ноябрьским вечером в дверь квартиры резко позвонили...
На пороге стояли двое аккуратно одетых, прилизанных молодых человека, все было понятно итак, без слов. "Собирайтесь", коротко бросил один из них. И, увидев остолбеневшее от ужаса бабушкино лицо, уже мягче добавил: "Не торопитесь, у Вас есть время собраться, и возьмите с собой все теплые вещи, какие найдете!"
Меньше чем через час они уже ехали в товарняке, переоборудованном для перевозки людей, вместе с такими же, как и они, ни в чем не повинными людьми. Ехали долго, несколько суток, без удобств, и я уже даже и не знаю, чем они вообще питались в дороге.
А потом внезапная остановка в какой-то глухомани. "Всем выходить из вагонов", скомандовал кто-то. Они вышли. Кругом заснеженная равнина, на улице около минус 30, середина ноября, Туруханский край. А В Тбилиси было +20С. "Видите вдалеке огни", снова раздался голос старшего. Вам туда, там село, там размещайтесь, кто, где сможет. И все, дальше только рассчитывайте на себя.
И они дошли... дошли, в числе тех немногих, кто сумел дойти, почти половина просто замерзли по дороге, потому что началась пурга, и они собственно и не были готовы к таким холодам.
Но это было только начало. Потом они долго искали, где можно было бы переночевать, хотя бы на одну ночь, никто особо не хотел связываться с сосланными. Но им повезло, какая-то бабушка их приютила, и оставила жить у себя. Каким-то чудом они выжили, пережив долгую и суровую зиму в тех краях.
А дальше была короткая весна и еще более короткое, хотя и почти жаркое лето. И дедушка обивал пороги, чтобы ему разрешили работать по специальности, учителем, а сосланным это было категорически запрещено. И он ждал, сейчас не могу точно сказать, сколько, но два или три года.
Но... опять случилось чудо, и осенью 1952 дедушке дали класс, и сразу выпускной, то есть 10-й, и его любимая "физика".
Дедушка с головой погрузился в дело, и время пролетело быстро, а тут умер Сталин, и потихонечку начали реабилитировать сосланных. Дедушка с бабушкой попали в первую волну.
В апреле 1953 года их вызвали и торжественно объявили, что они свободны и могут немедленно отбыть к себе на родину, в Тифлис.
И вот тут вот, мой дедушка, достаточно мягкий по жизни человек (к тому же всю жизнь беспрекословно подчиняющийся бабушке) заявил, что никуда он не поедет, а останется до июня месяца, чтобы довести до выпуска свой класс. Вот так вот, и точка!
Конечно, Гэбист был в шоке от такого, человеку свободу дают, лети как свободная птица к себе домой, ан нет, условия еще ставят.
Бабушка честно сказать, тоже не поддержала дедушку, уж очень ей хотелось домой, и она, можете себе представить, уехала, одна...
А дедушка остался, и довел класс до выпуска!
И где-то у нас дома должна быть эта фотография, когда дедушка вместе с классом, но ценность этой фотографии, конечно, не в этом, а в том, что на обороте расписались все, и написали примерно такие строки: "Нашему любимому Педагогу и Человеку, Ивану Богдановичу Давтяну". Вот именно так. Самое интересное, что у этой истории есть и продолжение. Примерно через 30 лет, когда дедушка уже был в Москве, он, ну совершенно случайно столкнулся на улице с одним из своих бывших учеников. Разумеется, дедушка его не узнал, столько лет прошло, юноша стал зрелым мужчиной, а вот тот его узнал, ведь с возрастом люди хоть и меняются, но все-таки не столь сильно...
Он кинулся к нему со словами "Иван Богданович, Иван Богданович..." Дедушка был смущен и растроган, и не сразу понял, кто это! Потом тот звал его к себе, оставил телефон, но дедушка так и не воспользовался его приглашением. А вот как звали того человека я не помню, прошло много лет!
Точно знаю только, что он стал популярным актером театра и кино.
Потом была долгая жизнь и работа педагогом в школе, больше 30 лет, а в конце 70-х, когда здоровье уже стало подводить, его и бабушку папа перевез в Москву.
Это была тоже целая эпопея, тогда ведь продавать ничего было нельзя, были только обмены. Уж и не знаю всех подробностей, но обмен был какой-то невероятно сложный, тройной кажется, и в результате дедушка с бабушкой стали обладателями шикарной кооперативной однокомнатной квартиры улучшенной планировки, правда в весьма неудачном тогда районе, почти окраине, и в придачу без метро (его, то есть метро открыли буквально пару-тройку лет тому назад).
Но там была одна комната 25 кв. м, кухня 12 кв. м, и там дедушка поставил себе топчанчик и спал, встроенные шкафы и антресоль + огромная лоджия. Паркетный пол, два лифта, невероятно огромный холл, все это, по сравнению с нашей убогой 9-этажкой было просто по-царски! Мы часто там бывали, и мне там очень нравилось!
Ехать надо было от метро Новослободская минус 20 в переполненном автобусе, или второй вариант, можно было доехать до платформы Моссельмаш Ленинградской ж/д и оттуда пешком минут 10. Папа так и мотался к ним, почти каждый вечер, и конечно поздно приезжал домой, и очень уставал, а мама сердилась, что почти не видит его. Долго так не могло продолжаться, и, в конце концов, сделали еще обмен, и у нас как раз рядом была однушка, там жила семья аж из 6 человек (бабушка, дедушка, папа, мама и двое детей, вот так вот) и они получили то ли одну четырехкомнатную, то ли две квартиры, в новом 17 этажном панельном доме на соседней улице.
А бабушка и дедушка стали жить рядом с нами. До своей смерти...
Дедушка был необыкновенным человеком. До конца своей жизни он сохранил оптимизм и жизнелюбие, и радовался всему как ребенок. По сути, он и был большим ребенком, для которого не существовало никаких интриг и прочих закулисных гадостей, а только чистая светлая открытость и доброта к людям, и склонность прощать, даже если его обижали, и притом сильно.
Кстати его настоящее имя и отчество были Ованес (Иван) Цхалобович (Богданович), так его записали на русский манер, так как тогда была такая традиция.
От него я так мастерски научился делать гренки (жена с дочкой до сих пор обожают, когда я утром на завтрак им это делаю, ну, на всякий случай, для тех, кто не знает, это хлеб, замоченный в сбитых яйцах).
И до сих пор, если делаю плов по кавказски (это значит только рис, без мяса), то кладу вишнёвое варенье в него, да столько, что рис в нем плавает (помню бабушка все подварчивала на дедушку: "Ты, что, плов с вареньем ешь, или наоборот?!").
И мне кажется, что по характеру я многое взял от него, почти абсолютный музыкальный слух (он играл на скрипке, меня тоже отдали в 6 лет, правда из этого ничего хорошего не вышло...), невероятное трудолюбие и аккуратизм (впрочем, как часто мне говорит жена, граничащий с педантизмом, вот только оптимизм у меня подкачал, это (то есть пессимизм) я больше видимо взял от мамы, и только годам к 50 стал понимать, что главное в жизни совсем не то, чему я раньше придавал такое огромное значение!
Аккуратизм дедушки был поистине безграничным. Например, все книги в нашей библиотеке были переписаны и каждой присвоен инвентарный номер, как в библиотеке. Грампластинки также имели свою опись!
И уже теперь совершенно не помню почему, но я называл его "тюкой", может быть отчасти за мягкость характера, теперь уже трудно сказать почему.
Сейчас я жалею лишь о том, что тогда был еще недостаточно взрослым и многое из того, что мне хотелось бы узнать о том времени, было бы гораздо проще, а главное, достовернее, узнать от него, чем ворошить страницы интернета, где много лжи и обмана, и трудно разобраться, что истина, а что нет.
Но я горжусь, что ношу его фамилию, и, хотя на мне, к сожалению, эта фамилия похоже и закончиться (папа был единственным ребенком, а у меня есть только дочь), все-таки память о нем я сохраню до конца своих дней, и очень надеюсь передать это и моей подрастающей дочке.
Кстати, у дедушки было много братьев и сестер, но про их судьбы мне мало что известно. Точно знаю только, что один из братьев предпочел Советской России Аргентину (кстати, сам был удивлён, прочитав недавно в википедии, что это была одна из самых благополучных стран Южной Америки до гибели фашистской Германии). И они даже переписывались до середины 30-х, пока все общение с внешним миром было оборвано. Так что, может быть живут где-нибудь в Аргентине, или где-нибудь еще, мои троюродные братья или сестры, может быть даже с нашей фамилией, кто знает... А я все жду, вдруг мне придёт письмо счастья с огромным наследством оттуда (шучу, конечно же...).