Аннотация: О вечном стремлении к идеалу, о невероятной красоте, которой так нам не хватает в обычной жизни.
Глубина
Мария Давыденко
Романтические мечтания и стремления к идеалу множества поколений мужчин воплотились в легендах о русалках - грёзах о женщине недоступной, несхожей с заурядной дочерью Евы.
Современные психологи утверждают, что этот образ символизирует сексуальное желание, ведущее к саморазрушению. Русалка - символ смешения сексуального влечения и смерти, желания мужчины полностью забыться, даже осознавая, что сладостное забытьё это ведёт к самоуничтожению.
Я прошёл в порт Донречфлота. Погода на улице была замечательная: плюс тридцать и ни единого облачка на небе. Прохладный ветер остужал мои мысли и кожу. Я радовался, что смогу на целых три дня выбраться со своими друзьями на природу. Мне срочно требовалось расслабиться и отдохнуть. Я чувствовал себя измотанным и разбитым. И хотя я беспробудно дрых последние дня два, мне казалось, будто я разгрузил два грузовика с мешками цемента час назад. Моя усталость была скорее моральная, чем физическая. Глаза бессмысленно смотрели вперёд: они видели множество катеров, пароходов, барж, летающих чаек, а на самом деле не видели ровным счётом ничего. Я то и дело спотыкался о мелкие камни, как спотыкался всегда по жизни. Несмотря на то, что я был обут в удобные и довольно дорогие кроссовки, мои ноги всё равно чувствовали себя неудобно и некомфортно. Несмотря на то, что я был тощим и подвижным малым, в данный момент я безумно тяготился своим телом. Я с трудом заставлял его передвигаться. Оно меня не слушалось - не желало подчиняться такому неудачнику как я.
Два дня назад я, наконец, развёлся. Я не мог поверить, что брак, который длился аж год, завершился. Нет больше споров о том, кому достанется стиральная машина, подаренная общими знакомыми. Нет больше постоянных выяснений отношений и вечных придирок друг другу. Мне было двадцать три года, и я осознал, как это всё-таки мало для того, чтобы жениться. А для того, чтобы разводиться, и подавно. Но что я мог тогда поделать, год назад? Мила была беременна, мы были безумными влюблёнными малолетками, мы не могли и подумать об аборте... Я до сих пор говорю "мы". Теперь есть только "я". Больше не существует нашей семьи. Да и была ли она когда-нибудь?! Скоро мы и не вспомним друг о друге. Скоро, смотря на наши общие фотографии, я буду произносить: "Это ошибка молодости". И любое воспоминание о ней мне будет неприятно. Если бы у Милы не случился бы выкидыш через неделю после нашей свадьбы, то мы, может, и протянули годика три - пока ребёнок не подрастёт. Но после мы стали совсем чужими друг другу. Мы с трудом понимали, как это нас угораздило быть вместе. Никто не желал идти на уступки ради другого. Ведь нам было плевать друг на друга, если честно. Ничто нас не роднило, ничто нас не связывало.
Я нашёл на причале катер "Патрульный 3". Диман помахал мне с него рукой. Фролов мой старый школьный друг. Настолько старый, что последний год мы с ним и не виделись. Он уже давно работал мотористом в Донречфлоте. Диман всегда находился где-нибудь в плавании, а я в офисе в Камышине. Нам крайне редко удавалось пересекаться. Но вот случайно встретились в баре позавчера. И очень кстати. Он, услышав о моём разводе, тут же напоил меня водкой. А после предложил выехать с его компанией на берега Дона - Волга уже не впечатляла бывалых речников.
- Здорово, Женёк! Как жизнь?
- Сам знаешь.
Мы пожали руки.
- Ну, всё уладил, надеюсь, с бывшей. Я не хочу три дня смотреть на твою кислую физиономию.
- Всё будет путём, Диман.
Тут я увидел приближавшегося ко мне Саню Пашкова. Ёщё один школьный товарищ, которого я не видел ещё дольше. Он тоже, какая неожиданность, работает в судоходной инспекции. Я с некоторой завистью смотрел на их шикарный бронзовый загар и стальные мышцы. Мне, простому отечественному программисту, никогда не достигнуть таких результатов. Я целыми сутками сидел за компом, и развивал разве что геморрой и скорость пальцев.
- И ты здесь, Санёк! Вон как вымахал!
Я ударил его кулаком в плечо.
- А ты всё такой же хлюпик. Всё штаны с клавой протираешь?
- А куда деваться?! Работа такая! А как ты?
- Да ничего. Капитан уже. Кстати, через неделю у меня свадьба. Раз уж ты сейчас в Калаче-на-Дону, то почтишь своим присутствием.
- Без базара, Санёк. Так ты главный на этой посудине?
- Типа того. Пошли, познакомлю тебя со своей невестой!
Они меня познакомили ещё и с начальником Донречфлота Михалычем, и с его женой Тамарой, и с его тремя внуками. Народу на борту было предостаточно. Я сразу забыл о своих проблемах. У меня не было и секунды на борту "Патрульного 3" без общения. У меня лежал ноутбук в маленькой спортивной сумке, но не возникло желания в него уткнуться и сделать вид, что я никого не замечаю. Мне было весело. Речники это особый народ. Они любят выезжать огромными компаниями на отдых, и порой складывается впечатление, словно они одна дружная семья. Они всегда держатся вместе и готовы помочь друзьям и близким. Свежий речной ветер выбивает всякую дурь из головы. Ты живёшь лишь сегодняшним днём и не мотаешь нервы себе и всем вокруг своим страхом перед будущим.
Я проснулся часа в два ночи от того, что мне жутко захотелось в туалет. Я никогда в жизни столько не ел и не пил: раки, уха, шашлык, множество салатов, пиво, водка, вино... Это далеко не полный список находившегося у меня в желудке. Я с трудом слез с верхней койки каюты и вышел на палубу.
В эту ночь было полнолуние. Луна светила очень ярко, простирая серебристый туннель на поверхности речной воды. Миллионы звёзд украшали бескрайнее небо. " В городе такого не увидишь!" - вздохнул я. Хор сверчков заглушал мой внутренний голос. И они звучали лучше, чем самые маститые певцы. И, конечно, гораздо красивее, чем мои мысли. Слушать сверчков было приятнее, чем себя. Маленькие волны бесшумно ударялись о катер, подгоняемые лёгким ветром. Рядом шелестел камыш, шепча что-то очень личное склонившейся иве. И среди этой идиллии раздалось громкое кваканье наглой лягушки.
Я сходил в уборную и продолжил любоваться донским пейзажем. Противная лягушка не унималась, портя моё романтическое настроение. Её кваканье действовало мне на нервы. Я увидел свисающую лестницу в конце катера: её забыли убрать, когда ныряли сегодня днём. Я воспользовался этой оплошностью и с разбегу плюхнулся в воду. Она была теплой словно парное молоко. Каждая частичка моего тела почувствовала самую приятную теплоту на свете. Вода была идеальной: не слишком горячей и не слишком прохладной. Моя кожа будто попала в рай, соприкоснувшись с нагретым солнцем и охлаждённым луной Доном.
На глубине я в чём-то запутался. Я подумал, что в водорослях. Но открыв в воде глаза, я увидел золотистые длинные волосы. В следующую секунду я увидел большие зелёные глаза, обрамлённые чёрными ресницами. Яркое свечение луны даже в воде позволяло видеть. Бледная кожа светилась, словно нефрит, в темноте. Это была девушка. В этом не могло быть сомнений. Она испуганно смотрела на меня, удаляясь на самое дно. Я опомнился и взглянул вверх. Я слабо рассмотрел круглую луну на небе среди тонн воды, но, выплывая на поверхность, она становилась всё отчётливее. И вот я жадно вдохнул воздух.
Я быстро подплыл к лестнице и мгновенно взобрался на катер. Я был готов орать от испуга, но вовремя успокоился и не стал будить десять не совсем трезвых людей. "Ну вот! Допился до русалок! Я понимаю, моряки, годами бороздившие океан, принимали тюленей за русалок. Они то, наверное, подыхали без женского общества, упивались своими видениями красоток с хвостами вместо ног. Но я то здоровый нормальный мужик! У меня с чего бы это?! - проносилось у меня в голове - Да будь проклят этот развод! И кто сказал, что мужчины легко его переносят! Вон уже русалки мерещатся! А главное, она была так реальна. Мне стоило лишь руку протянуть, чтобы до неё дотронуться. А её волосы... Я же ощущал их на своём лице! Я же запутался в них! Наверняка, это были просто водоросли. Не воспринимай всерьёз, брат!"
Но я должен был признать, что она была самым красивым, что я когда-либо видел в своей жизни. Эти шикарные волосы, которые блестели словно золото, переливаясь в ярких красках от лунного света. Эти зелёные выразительные глаза, сверкающие, словно мутный драгоценный камень на солнце. Они были настолько грустными и прекрасными, будто в них заключалась вся горечь и красота мира. Я видел их всего несколько секунд, но они прочно застряли у меня в памяти. Я не мог бы забыть эти глаза, даже прожив целую вечность. Я помнил бы их, мне казалось, и на том свете. Они завораживали, как завораживает глубина. Они были чем-то не из этого серого мира. Они были настолько восхитительны, что в это невозможно было поверить. Когда я представлял их снова и снова, у меня останавливалось дыхание. От этой красоты захватывало дух. Ничего подобного я не мог представить раньше. Моё воображение было скудным, но она была настолько чудесной, что могла не оставить его в покое до конца моих дней.
Следующей ночью я проснулся в это же время. Словно она разбудила меня. Я ощущал её присутствие. Я, не совсем отдавая отчёт своим действиям, вышел на палубу. Вода притягивала меня словно магнит железо. Или это она манила меня - прекрасная незнакомка? Я не мог сопротивляться её зову, даже если бы это стоило мне жизни. Я был в её власти. Я нырнул.
Когда я всплыл, она оказалась прямо передо мной. Я смотрел на неё словно заворожённый, у меня не было сил оторвать от неё взгляд. Капельки воды сверкали на её мокрых ресницах. От её белоснежной кожи веяло холодом. Безупречна! Это слово так и хотело сорваться у меня с губ. Она была единственным, что мне не хотелось изменить в этом мире. В ней не было ни единого недостатка. Она была пугающе совершена.
- Привет! - нарушил тишину её чарующий голос.
Я остолбенел. Она ещё умеет говорить! В это сложно было поверить. И её голос прозвучал так реально. Он не был похож на галлюцинацию. Я осторожно коснулся её плеча. Она была настоящей. Мои пальцы почувствовали её тело.
- Всё ещё сомневаешься, что я существую?
- Немного. Это как-то странно. Тебя не должно быть. По законам логики.
- И почему вы - люди - всегда так уверенно судите о том, что может быть в природе, а что нет? Случайно не ты создавал мир?
- О нет! И давно ты здесь... плаваешь?
- Триста двадцать пять дней и ночей. Если честно ты первый человек, с которым я говорю за то время, как перестала быть человеком. Я думала, что не вспомню, каково это - говорить.
- Так ты была человеком?
- Да. Восемнадцать лет и шестьдесят три дня.
- А что случилось потом?
- Я утопилась.
- Интересно, что может восемнадцатилетнюю девушку заставить утопиться? Ведь вся жизнь ещё впереди.
- Какой ты любопытный! А как тебя зовут?
- Женя. А тебя?
- Моё имя слишком обычное для русалки.
- Мне тебя так и называть - моё имя слишком обычное для русалки.
Она засмеялась. Её смех был подобен пению соловья. Это было самое замечательное, что я слышал за свои двадцать три года. Наверное, именно так смеются ангелы на небесах. Наверное, именно так звенят колокольчики. Наверное, именно так эльфы разговаривают друг с другом.
- Называй меня Сурэной! Кстати, это я вчера ночью пыталась квакать. Похоже получилось?
- О да! Попробуй ещё раз!
Она издала звук, полностью имитирующий кваканье лягушки. Теперь засмеялся я. Она взяла меня в воде за руку. Мурашки пробежали по всему моему телу. Я хотел бы вечно держать её руку. Я желал смотреть в её глаза до конца света. Я тонул в омуте её очарования. Она поглощала меня всего целиком. Она затрагивала глубину моей души. Мне было невыносимо приятно находиться рядом с ней. Мне казалось, что моё сердце остановится от переполнявших меня эмоций.
- Давно я не прикасалась к человеку,- произнесла она.- Я уже забыла, как это приятно. Не боишься, что я утащу тебя с собой на самое дно?
- Увидев тебя, можно умереть, Сурэна! Поверь мне!
- Но зачем ты мне нужен мёртвым?! Я сама уже покойник. Лучше оставайся живым!
- Резонно. Ты добрая русалка.
Мы медленно поплыли к камышам. И я впервые увидел, как она плескала воду своим рыбьим хвостом. Речная богиня удостаивала меня своим вниманием. Она проводила своими волосами по моему лицу, она целовала меня бархатными губами, она щекотала мои пятки. Каждое мгновение, проведённое с ней, было длиной в жизнь. Стирались грани времени. Исчезали предрассудки секунд. Я был всего лишь смертным человеком, а она утопленницей. Но какое это имело значение? Я не мог думать ни о чём, кроме неё. Я был её единственной связью с миром людей. И я её не боялся. Если она и была моей смертью, то иной я и не желал. Если и была она моей погибелью, то я был готов умирать бесконечно.
- Я в первый раз увидела его, когда мне было шестнадцать, а ему двадцать восемь. Конечно, он не жил в Пятиизбянке. Он был слишком хорош для этого: слишком умён, слишком красив, слишком энергичен. Он лишь изредка приезжал в гости к своим родителям. И неизменно на мерседесе или тойоте чёрного цвета. Он словно стеснялся того, что его мать и отец продолжали жить в этой глуши. Но сколько он не уговаривал их переехать к нему в Москву, они всегда отвечали отказом. Старики, он был у них единственным и весьма поздним сыном: его родителям было за сорок, когда он появился на свет. Они уже привыкли по утрам слышать кукареканье петуха, а после сразу идти пасти своих трёх коров. Переезд был бы для них губительным.
Его мать и отец жили напротив нас. Когда он уехал в Москву, я была совсем маленькой. Я не помнила его. Я знала его лишь понаслышке. Но однажды я увидела в окно, как к дому соседей подъехала иномарка. И оттуда вышел он - в длинном чёрном пальто из приличного бутика, в кожаных перчатках. И даже из своей комнаты я почувствовала аромат его дорогого парфюма. Было забавно смотреть, как он вляпался своими ботинками за несколько сот баксов в навозную кучу. Он не вписывался в обыденную картину нашего посёлка. Он был похож на парней, каких я видела только в глянцевых журналах. Он смотрелся словно гладиолус среди сорняков. Ведь у местных парней не было привычки следить за собой. Им лишь бы напиться до полусмерти, да поваляться потом под забором. Он же был не такой.
Я засмеялась в открытое окно, наблюдая, как он пытается стряхнуть коровье дерьмо со своей обуви. И он, наконец, взглянул на меня. "Ты же Настя! - радостно воскликнул он. - Я узнал тебя. Ты пешком под стол ходила, когда я тебя в последний раз видел". Мне стало неловко и стыдно: как любому подростку, когда начинают вспоминать его раннее детство. Я ощущала себя уже полностью взрослой, и намёк на то, что я когда-то была ребёнком, задел моё самолюбие. "Надо признать, ты очень изменилась с тех пор. Похорошела", - исправил он свою оплошность. Я действительно была самой красивой девушкой в классе, да и во всей школе, пожалуй.
- Да и во всей Пятиизбянке, я думаю, - перебил её я.
- Может быть, учитывая, как мало в посёлке жителей. На улицу выбежала его мать, и он будто забыл о моём существовании. Она начала его обнимать, целовать, тормошить его каштановые волосы, а после повела откармливать пирожками со сметаной. Родители не могли налюбоваться им, не отпускали от себя ни на секунду, к огромному моему разочарованию. Я знала, что он не пробудет у них дольше, чем до завтрашнего утра. Я смутно догадывалась, что таким парням не очень приятно находиться в местах, из которых они всеми силами старались вырваться.
Вечером я, как обычно, вся расфуфыренная направилась гулять: так мы называли посиделки на лавочках за бутылочкой пива. Он курил на порошках. Его родители, наверняка, легли спать несусветно рано, как и все деревенские старички. Даже в отцовской потрёпанной фуфайке на голое тело он смотрелся притягательно. Я была рада, что он увидел меня во всей красе: на каблуках, с килограммом косметики на лице, в симпатичной белой курточке. "Родители, наконец, наговорились с тобой. Узнали все новости за последние десять лет", - начала я разговор. "Да. Они у меня классные. А ты на гулянку намылилась?" "Вроде того. А ты разве не хочешь встретиться со старыми друзьями?" "Думаю, те мои друзья, которые живут здесь, не слишком обрадуются моей компании". "Завидуют?" "Скорее, у нас разные интересы". "Хочешь, я составлю тебе компанию? Мне не сложно". " А как же твои друзья? Они, наверное, ждут тебя. Не стоит их огорчать. И я уверен, парни только из-за тебя там сегодня собрались". "Ничего. Переживут один день". Я поднялась к нему по лестнице и бесцеремонно спросила: "Так чем займёмся?" "Ну как-то я помогал собирать тебе пазлы. Можно и сейчас попробовать". Я мгновенно разозлилась, издала какое-то гневное рычание и направилась уже в обратную сторону, но он удержал меня за руку. "Я пошутил. Извини!" "Интересно, все столичные пижоны любят извиняться?" " Только те, что родились в Пятиизбянке". "Сложно поверить, что ты когда-то жил тут". "Я и сам с трудом в это верю. Но из жизни ничего не выкинешь". "А как московские девушки? Симпатичные?" "Девушки как девушки. Ты гораздо красивее их, я бы сказал". "Так женись на мне! Я буду тебе хорошей спутницей жизни!" "Ты, я смотрю, смелая девочка. Но очень глупая. Нельзя же предлагать себя первому встречному!" "Ты не первый встречный! И что я могу поделать?! Ты завтра утром уедешь в свою Москву, и я больше никогда тебя не увижу. Может, лет через десять ты снова появишься здесь. А к тому времени я стану старой и некрасивой! Превращусь в совершенную деревенщину, и ты будешь снисходительно посматривать на меня, как и на всех жителей Пятиизбянки". "На тебя я никогда не буду смотреть снисходительно. Я обещаю". "А как сейчас ты на меня смотришь?! Я так и читаю по твоим глазам - какая же провинциальная дура эта Настя". "Нет. Я думаю, какая же ты замечательная, красивая и смелая! Но сколько тебе лет - пятнадцать, шестнадцать?" "Шестнадцать". "Это мало, очень мало для того, чтобы думать о браке! Тебе, вообще, не стоило бы о парнях пока думать!"
Я заплакала от обиды. Он совершенно не воспринимал меня как девушку. Для него я была просто капризным ребёнком. Мне казалось, что ещё чуть-чуть и он даст мне конфетку, чтобы я успокоилась. Я его забавляла, не более того. Он не воспринимал меня всерьёз. Смазливая девчонка, которая подумала, что сможет покорить настоящего взрослого мужчину. Я сожалела, что рассказала ему мои самые сокровенные мысли. Мне было до такой степени противно от себя самой, что я безмолвно побежала домой, даже не попрощавшись с ним. "Настя!" - крикнул он мне вслед, но вскоре дверь закрыла мой позор.
Он приехал через год и даже привёз мне подарок, как старой знакомой - mp3плеер. Но я видела, что его мнение обо мне не изменилось. Он по-прежнему вел себя со мной как какой-нибудь старший двоюродный брат. Он установил мне единственный интернет в Пятиизбянке, потрепал дружески волосы, а утром уехал. Я знала, что он уже женат, что он недавно стал отцом, но не затрагивала эту тему. А он по-джентльменски не вспоминал наш прошлогодний разговор. Я с ужасом поняла, что мой шанс потерян. Я осознавала, что лучше его больше никого не встречу. Я не обращала внимания на других парней, хотя они всегда вились толпами вокруг меня. Я не разменивалась по мелочам. Я хотела только его и никого другого. Летом я жутко затосковала: у нас были каникулы в техникуме. Не нужно было думать ни об учебё, не о парнях, так как я сидела взаперти дома. Мне не хотелось никуда выходить. Я не желала никого видеть. ...И в один прекрасный солнечный день я утопилась. Но не умерла. Я очнулась на самой глубине и в страхе поплыла на поверхность, пока не поняла, что я могу дышать в воде. Что я теперь ни человек и не призрак. Ведь я из плоти и крови, меня можно видеть, я могу сидеть на деревьях. Я нахожусь где-то посередине между человеческим и иным миром. Моё сердце больше не бьётся, но оно не перестало чувствовать.
- Извини меня, Сурена... Настя, но это было очень глупо - пойти и утопиться из-за безответной любви. Ты была так молода, так красива! Ты бы нашла себе ещё уйму парней. А, может быть... встретила бы меня.
- Ты думаешь, я не виню себя? Самоубийство - страшный грех. Человек не вправе лишить себя жизни, ведь не он её создал. Она принадлежит Всевышнему. И лишь он знает, когда дать её, а когда забрать. И я жестоко поплатилась за свою смерть. Мне теперь плавать целую вечность на речной глубине, ведь у меня нет сил уплыть в море. Я родилась здесь, я здесь умерла. Это моё место. Это мой дом. Вечное одиночество - моё наказание. Бог никогда не простит меня. Вот сейчас и ты меня оставишь. Уже слишком поздно. Вернее, слишком рано.
Красные облака заполонили небо. Солнце исполосовало его кровавыми шрамами и смещало луну. Свет пробивался все сильнее и ярче. Утро вступало в свои законные права. Вскоре должны были проснуться обитатели "Патрульного 3". И они не должны были увидеть то, что скрывает глубина. И я совсем продрог, мои пальцы немели от длительного нахождения в воде. Легкие наполняла простуда. Мои губы, наверное, стали цвета баклажана. Мои волосы покрыла роса. Я видел, как капельки блестели у меня на носу. Я увлекся. Увлекся настолько, что потерял чувство реальности. Но нужно было возвращаться в свой мир. Мир, который был так скучен и невзрачен без неё.
- Уходи! - тихо сказала она. - Не трави мне душу! Она и так не спокойна.
- Но я снова приду к тебе. Чтобы скрасить хоть как-то твоё одиночество.
- Почему? Почему я не встретила тебя, когда была живой? Я хотела бы сейчас заплакать, но вокруг меня всегда так много воды, что я разучилась.
А потом моя прекрасная русалка нырнула и её скрыл покров воды.
Я оставил свою поддержанную "девятку" на просёлочной дороге, а дальше пошёл пешком. Меня не радовала перспектива в сотый раз пробираться через камыши, но иного пути не было. Я снял кроссовки, закатал джинсы и двинулся к маленькому притоку Дона. Мои ноги тонули в грязи. Я с трудом боролся с отвращением. Бесконечные стебли били по рукам. Знала бы она, через какие жертвы я прохожу, чтобы лишний раз её увидеть! Но то место было самое безопасное. Там нас никто не мог бы случайно увидеть. Какой придурок попрётся в это болото, если только этот придурок не я!
Вот уже два месяца я почти каждый день приезжал к ней. Я не мог надолго оставлять её одну. Я не мог сам находиться не рядом с ней. Лишь она понимала меня по-настоящему. Только ей я мог довериться, ведь она уносила мои тайны в пучину. Она была моим наваждением, моим сумасшествием, моим всем. Я слышал её мысли на расстоянии. Я видел её во сне каждую ночь. Мне было её безумно жалко. Как бы я хотел сделать её счастливой! Я был готов утопиться, чтобы плыть с ней рука об руку миллионы лет! Но я не незамужняя невинная утопленница, бороздящая водные просторы в поисках того, что было невозможно обрести человеком. Я мог лишь дарить ей своё внимание, ласку, нежность. Она была моей избалованной любимой доченькой, чьи капризы я был готов выполнять в любое время суток. Моей обожаемой маленькой принцессой. Моим златокудрым ангелом. Я раньше никогда не испытывал ничего подобного. Я не представлял это возможным. Я не мог описать те эмоции, которые она во мне вызывала. Она заполнила собой каждую клеточку моего организма. Она проникла в самые потаённые закоулки души.
Я кинул три камушка по очереди в воду: это был наш условный знак. И вот моя речная нимфа появилась вновь. Я всё никак не мог привыкнуть к тому, как она потрясающа. Она неземная красавица, и это каждый раз шокировало меня.
- Привет! Как дела на работе?
- Как всегда. Скука смертельная! А как ты?
- Я весь день лежала на дне и думала о тебе. Представляла, как ты работаешь за компьютером, как ты обедаешь, как ты едешь в машине, как ты разговариваешь по телефону. Я скучаю. Это моё единственное занятие, когда тебя нет.
- Из тебя вышла бы отличная домохозяйка. Тебе есть, что сказать, даже если говорить не о чем. Я тебя обожаю.
- Знаю. Никто никогда не заботился обо мне так, как это сейчас делаешь ты. Уже сентябрь на дворе, а ты до сих пор не забываешь обо мне. Ты терпеливо рассказываешь мне главные новости в мире, анонсируешь все фильмы, которые смотришь, подражаешь разным голосам. И всё это, чтобы развеселить покойницу. Столько усилий ради какой-то утопленницы!
- Не говори так! Ты самая живая, кого я когда-либо встречал, как бы кощунственно это не звучало.
Нагрянуло молчание. Моя русалочка залилась румянцем. Она была польщена. Комплимент пришёлся ей по вкусу.
- Жень, я чувствую, что становлюсь невесомей. С каждым днём я исчезаю.
- Что ты хочешь сказать?
- Утопленница, бродящая в реке в поисках суженого. Она исчезает. Я нашла то, что желала. Я обрела тебя после смерти. Даже то, что моё сердце перестало биться, не помешало мне быть с тобой. Моя душа успокаивается. И мне кажется, Бог забирает меня к себе. Он прощает меня. Я всё чаще вижу ослепительные врата рая. Он готов принять меня.
- И ты оставишь меня одного?
- Это не в моей власти. И я ведь мёртвая. Будь я жива, я бы попыталась одарить тебя тем теплом, что ты меня осыпал. Будь я жива, я родила бы тебе пять детей. Но не суждено нам быть вместе на этой земле. Отпусти меня и я уйду с миром.
- Ты просишь меня отпустить тебя?! Тебя?! Мою незабываемую мечту, моё счастье. И как я могу отпустить тебя?! Господь сам решает!
- Отпусти!
Моя радость, моя незабвенная надежда, смысл моего существования, моё окровавленное сердце, моя заветная тайна, всё лучшее в моей жизни. Я прижал тебя к груди и прикоснулся к самым мягким губам на всём белом свете. Я ощутил вращение земли. Я услышал пение солнца. Ты дарила мне блаженство. Ты рассказывала мне самые интересные сказки. Ты была всем, что я хотел.
Моя самая желанная цель, моя самая невероятная фантазия, мой самый сладкий сон, моя ненаглядная иллюзия. Мой самый несусветный бред.