Давыдов Сергей Александрович : другие произведения.

Гнилой лес

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Гнилой лес Осень 1945 года. Вторая Мировая война не закончилась. СССР воюет против своих бывших союзников - англо-американцев. Операция "Немыслимое" обернулась для них чудовищной военной катастрофой. Погиб под гусеницами советского танка генерал Джордж Паттон, фельдмаршал Монтгомери сгинул в битве под Дрезденом, убит советскими диверсантами Омар Брэдли. Ситуация для англо-американцев критическая, но у главнокомандующего силами союзников генерала Эйзенхауэра есть туз в рукаве, который поможет если не остановить советские танковые клинья, то хотя бы эвакуировать силы англо-американцев из Европы.
Сергей Давыдов
(Капитан ветров)

Повесть

Гнилой лес

Вступление
Дюнкерк
1
Ноябрь 1945 года. Франция. Дюнкерк.
...Мощным ударом многотонный стальной мастодонт сокрушил надолб и пошёл прямо на пулемёт, который прижимал красноармейцев к земле. Грохнуло орудие и пулемётное гнездо поднял на воздух мощный взрыв.
Двое американцев пальнули из базуки, но мина просто отскочила от толстой брони, а широченные гусеницы вдавили с ужасом вопящих солдат в осеннюю грязь. Ещё трое не выдержали и оскальзываясь, вылезли из окопа, но тяжёлые пули вмиг срезали им головы, оторвали одному руку, другому ногу...
- Вижу танк! - прокричал Зиновьев. - На три часа!
Американский танк заходил им с борта, разворачивая башню. Он прикрывался дымовой завесой, но от единственного здорового и очень зоркого глаза Зиновьева не могло укрыться ничего.
- Бронебойный! Дистанция восемьсот метров! Видишь его, Сева?
- Понял командир! - отозвался наводчик Севастьянов и массивная башня тяжёлого танка стала разворачиваться в сторону врага.
По броне ударил снаряд, танкистов тряхнуло, но это не остановило советский танк, который нёсся вперёд с силой раненого носорога. Грохотали башенные пулемёты, рассекая американцев на кровавые ошмётки.
- Дорожка! - не отрываясь от прицела, скомандовал Зиновьев, стукнув сапогом в спину мехвода Макарова. - Скорее, он заходит нам справа!
Танк на короткое мгновение замер.
- Выстрел! - крикнул Севастьянов.
Враг попал в прицел, отошёл назад казённик, выплёвывая горячую дымящуюся гильзу в гильзоуловитель, а вражеский танк окутался дымом.
- Беспощадный! - раздался в рации рокочущий голос полковника Гладышева. - Беспощадный! Веди свои танки в город, помоги нашим десантникам! Янки их зажали на главной улице!
- Есть! - отозвался Зиновьев. - Все машины, за мной, направо!
А по броне их танка защёлкал дождь из тяжёлых пуль. По ним вела огонь самоходная зенитка.
- Макаров, самый полный ход! Тарань их! - скомандовал Зиновьев.
- Есть!
- Дави! Дави нечисть!
Танк пошёл быстрее. Исчез под гусеницами похожий на гроб корпус американской саможодной зенитки. Раздался скрежет, вопли ужаса.
Из-за дома появилась американская самоходка, выстрелила и стала отползать задним ходом.
- Бронебойный!
- Есть!
- Чёрт, дальномер разбили паскуды! Наводи по пристрелочному!
- Слушаюсь!
Наводчик Севастьянов нажал на электроспуск башенного пулемёта и в сторону самоходки унеслась цепь трассеров. Ахнул выстрел. Самоходка присела, словно жаба и скрылась в огне. Полыхнул бензин.
Осокин выкинул стреляную гильзу в бронелюк.
- Вперёд, марш! - скомандовал Зиновьев.
Тяжёлый танк прорыва помчался дальше, сметая противотанковые ежи, кроша надолбы, сминая бесполезно лупившие по нему английские пушки, опрокидывая на бок "Шерманы", сминая самоходки и бронемашины.
А вражеские солдаты, которых настигли пули в начале боя начали вставать, медленно, как во сне и тянуть к русским солдатам холодные руки...
Снова восстал в памяти Зиновьева леденящий душу кошмар, который он видел в том проклятом лесу. Только он и мехвод Макаров выжили в той бойне, новые экипажи не знали, с чем они могли столкнуться.
- Командир... они встают! - в смятении крикнул Севастьянов.
- Из пулемёта их! - крикнул Зиновьев. - Не дай им добраться до танка!
- Они мёртвые! Мёртвые не могут вставать!
- А эти, что на танк лезут разве живые?! Ты посмотри на них!
- Это не правда... Так не бывает!
Севастьянов вылез наверх и встал у пулемёта. Стреляные гильзы зазвенели по броне, грохот оглушал, вражеские пули звякали о бронещит.
А сзади подоспели другие танки и пехота на бронетранспортёрах. Но впереди из-за дома вылезла огромная зелёная тварь с длинной пушкой.
- Дорожка!
Американский танк и стал разворачивать башню в их сторону...
Зиновьевский танк замер, покачнулся. Севастьянов еле удержался.
- Огонь!
Вражеский танк вспыхнул, как факел от попадания в моторный отсек...
2
Танковая лавина двинулась дальше, хороня засевших в окопах англичан и американцев, вперёд шла озверевшая за дни этого непрекращающегося кошмара пехота, выметая свинцовым шквалом живых и не до конца убитых врагов. В окопах вспыхивали яростные схватки, а танки крушили вторую линию окопов, подбираясь к лесу, за которым горел город.
- Дорожка!
- Есть командир!
- Сева, на два часа, выходит из-за деревьев! Видишь его?
- Вижу командир!
Севастьянов нажал на кнопку и башня стала с гулом разворачиваться в сторону заходящего им справа американского танка.
- Заряжаю бронебойный!
- Сева, огонь, он разворачивает башню!!
- Выстрел!
Казённик выплюнул гильзу. Ковалёв, обжегая руки, выкинул её в бронелюк.
По ним снова стали лупить из базук и пиатов, но мины не пробивали стального мастодонта, а тяжёлые пулемёты рвали плоть вражеских солдат.
Американские солдаты не выдержали и бросились бежать. Ещё трое исчезли под гусеницами зиновьевского танка. Зиновьев на миг увидел их перекошенные от ужаса лица и руки, которые скребли по броне.
- Беспощадный! - снова раздалось в наушниках. - Быстрее бери город, сюда идут американские бомбардировщики!
- Есть! - ответил Зиновьев. - Всем танкам, ускорить темп наступления!
Над полем пролетел, чертя дымный след похожий на немецкую "раму" подбитый американский двухмоторный истребитель. Вслед за ним пронеслась с воем реактивных турбин тройка наших ястребков и стала набирать высоту.
Англо-американцы вот-вот будут разгромлены. Ничто уже не могло их спасти от советской стальной лавины. Сгинул в дрезденском котле фельдмаршал Монтгомери, убит советскими диверсантами генерал Омар Брэдли и союзники были зажаты под Дюнкерком...
- Беспощадный! - послышалось в наушниках. - Беспощадный! На тебя идут танки противника, врежь им, иначе пехоте не выстоять!
- Вас понял! - откликнулся Зиновьев. - Броневойска, вперёд, марш, дави нечисть!
Лес был пройден, впереди показались дома. Горела техника, всюду разбегались от ревущего стального монстра американские и английские солдаты, ветер носил листы бумаги и пепел.
Они уже не пытались брать на абордаж рвущиеся к проливу советские танки, как в начале боёв, теперь они обходили их стороной. Только те, кому было уже нечего терять, раскрывали в жутком вопле кровавые рты, с ненавистью и болью в неживых глазах ползли изо всех щелей, чтобы зажать врагов в холодных мёртвых обьятиях...
- Вижу танк противника, на восемь часов! - крикнул Зиновьев, отрываясь от прицела. Его зоркий глаз ни разу не подводил.
Севастьянов поймал его в прицнел и нажал на кнопку. Массивная башня с гулом повернулась. Теперь прицел не отпустит американский танк. Он будет держать его бульдожьей хваткой, пока тот не разлетится ошмётьями брони в вихре ревущего пламени и маслянистого чёрного дыма...
- Выстрел!
Вражеский танк заполыхал, а в прицел попал разворачивающийся к ним неизвестиный английский танк. Он был большой, с пушкой, как телеграфный столб. Сейчас он всадит им в борт снаряд...
- Огонь! - скомандовал Зиновьев.
Танк выстрелил на ходу в борт разворачивающемуся англичанину и у того взрывом приподняло башню. Танк уронил пушку, вспыхнул и замер.
Вражеские снаряды не брали зиновьевский танк даже с близких дистанций, но наученный ещё в борьбе с немецкими "Кёнигстиграми" и другой нечистью экипаж, старался лупить вражеские танки по слабым местам.
Нельзя было подпускать и вражеских пехотинцев. Немецкие "фаустники" один раз уже спалили их танк под Познанью...
"Засос ведьмы..." Страшная штука! Сам танк свиду невредим, в броне лишь оплавленная дырка, а в танке пепел, оставшийся от танкистов...
Им повезло тогда, вовремя выскочили.
И снова та же ситуация. Американцы уже лезут к их танку...
- Пулемёты! - приказал Зиновьев и сам нажал на электроспуск зенитного пулемёта, отсекая от их танка рвущихся на абордаж американцев.
Зрохотали все пулемёты. Кровь брызгала на грязь.
- Фаустники!
- Чёрт, слишком близко!
- Дави их!
По ним ударили из базуки, но кумулятивная мина с воем отскочила от толстой брони. А из-за мешков с песком врезали по танку из динамореактивного орудия. А вот это уже серьёзно...
Танк тряхнуло, но кумулятивный снаряд снова не пробил броню.
- Наводчик! - крикнул в переговорник Зиновьев. - Динамореактивное орудие на два часа! Врежь ему, а то оно нас сожгет нахрен!
- Есть! - отозвался Севастьянов.
Башня с гулом повернулась в сторону гнезда динамореактивного орудия, а по их танку ударил новый снаряд.
- Осокин, Ковалёв, заряжайте осколочно-фугасный! Быстро!
- Есть!
Грохнул выстрел, откатился назад казённик. В воздух взметнулся столб земли и песка, ошмётки орудия и человеческих тел. Вперёд рванулись десантники с танков и бронемашин, выметая оставшихся в живых янки и англичан свинцовым шквалом.
Снова по танку влупил снаряд.
- В церкви! - определил Зиновьев. - Пушка! Огонь!
Грохнул взрыв и передняя стена церкви обвалилась. Прогрохотал пулемёт и тела американских солдат шмякнулись на обломки, разбрызгивая кровь. Десантники ринулись на штурм, их плащ-палатки полоскал ветер.
Американец вскинул на плечо базуку, его напарник что-то кричал, но выстрелить они не успели. Оба с дикими криками исчезли под танком.
А зиновьевские танки уже выезжали на главную улицу. Горели американские грузовики и броневики, чадили танки и самоходки.
- Беспощадный! - раздался в ларингофоне голос. - Это Земля! В ратуше их пулемётчики! Не можем пробиться! Слишком сильный огонь!
- Понял тебя Земля, держитесь, мы уже рядом! - отозвался Зиновьев. - Всем танкам огонь по ратуше!
Загрохотало так, что даже сквозь броню было слышно. Ратуша обвалилась, вверх взметнулись грязно-розовые облака, а десантники снова пошли на штурм, выметая врагов губительным свинцовым шквалом.
3
Зиновьев направил танк через пустырь, чтобы отсечь от пехоты английские и американские танки. Здесь побитой техники было ещё больше и везде в лужах крови на мёрзлой земле лежали тела. Из окна свесился труп американского пулемётчика. Вниз по стене стекала кровь. Чадили бронетранспортёры. Дым заслонял солнце.
- Сева! Стреляй вон по тем! - приказал Севастьянову Зиновьев.
- Но они же мертвы, товарищ командир...
- Стреляй тебе говорят, твою бога душу мать!
- Зачем комиандир?! Они ведь мертвы!
- Чтобы они не встали и не сожгли нас! Стреляй пока они ещё валяются, чтобы не убивать их во второй раз, когда эти сволочи встанут!
Севастрянов навёл на трупы пулемёт, нажал электроспуск. Пули кромсали тела, брызгала кровь и грязь...
Вдруг мёртвый американец в окне зашевелился, поднял изуродованную пулями голову и стал лупить по красноармейцам из пулемёта. Сразу пятеро упали, разбрызгивая кровь.
- Так не бывает... - разинул рот Севастьянов. - Он же сдох! Я сам его срезал!
- Сдох, да не до конца... - проскрежетал зубами мехвод Макаров.
Красноармейцы спрятались за танк. Пулемётчик лупил длинными очередями. Пули стукали по броне.
- Ах ты сволочь! - выругался Зиновьев. Он видел его хорошо. У американца не было нижней челюсти, весь он был прошит пулями, но эта дрянь, которую нельзя было уже назвать человеком стреляла по ним.
Зиновьев навёл башенный тяжёлый пулемёт на американца, нажал электроспуск и того просто разорвало на куски.
Вдруг танк тряхнуло и он осел и замер.
- Мина! - крикнул Макаров. - Каток оторвало!
- Осмотреться! - быстро среагировал Зиновьев. - Огнетушители!
Вспыхнувший пожар быстро потушили, не дав огню добраться до снарядов, а зиновьевские танки ушли вперёд. Рядом осталлись две самоходки.
Красноармейцы выбили союзников из города. Зиновьев высунул голову из люка. В небе творился сущий ад. Армаду американских бомбардировщиков, как рассерженные осы, атаковали советские истребители и уже несколько бомберов, завывая, чадя дымом и полыхая огнём из развороченных снарядами двигателей, разваливаясь в воздухе, неслись к земле.
- Беспощадный! Беспощадный! - раздался в ларигнофоне нетерпеливый голос полковника Гладышева. - Почему остановились?
Зиновьев закрыл люк. Темнело, с неба начал сыпать лёгкий снежок. Солнце то и дело пряталось в тяжёлой облачной хмари.
- Каток оторвало! - чуть не сплюнул Зиновьев. - Сейчас чиниться будем.
- Ладно, - устало сказал полковник. - Чинитесь и догоняйте!
Зиновьев выбрался их люка и долго оглядывал через бинокль поле боя. У танка было тихо, сражение грохотало и вспыхивало в синеве зарницами где-то впереди, по дороге в осаждённый Дюнкерк. А здесь повисла тишина. Только раздавались то и дело автоматные очереди, голоса пехотинцев и треск пламени горевшего в ста метрах английского танка.
- Это какой-то новый танк, - озабоченно заметил Макаров. - Таких у англичан ещё не видел. Посильнее других...
- Сильнее не сильнее, - мрачно ответил Зиновьев, - а и он горит!
Вражеский танк чадил, уперев пушку в бугор. Из люков свисали посечённые пулями и осколками англичане. Они горели и советские танкисты задержали дыхание, пока ветер не подул в другую сторону.
Снег вдруг показался танкисту налитым кровью.
"Кровавый снег, - пришло на ум Зиновьеву. - Зима мертвецов..."
Искрился иней на перепаханном снарядами и танками поле. Изо ртов красноармейцев валил пар, а на западе над крышами французской деревушки багровел закат. Картину портили трупы американцев и англичан вокруг танка.
- Как думаешь, командир, они встанут? - спросил Зиновьева Макаров.
- Чёрт его знает, - напряжённо сказал Зиновьев, опуская бинокль.
Правую часть лица жгло холодом. На правом глазу, который не видел, была повязка, но левый глаз видел очень зорко и ничто от него не могло укрыться. Сотворил с Зиновьевым это осколок снаряда. Он срезал ларингофон и обезобразил танкисту правую часть лица. Спас командира наводчик Москаленко, который в танке у них был ещё и медиком...
Москаленко уже не было в живых, а он будто стоял рядом. Были рядом и смотрели на своего живого командира все его погибшие экипажи...
Зиновьев затылком почувствовал, как за его спиной встала фигура. Он резко обернулся и выстрелил. Мёртвый американец, бледный, окровавленный уже хотел всадить танкисту в спину штык винтовки, но пуля угодила твари в лоб, брызнула спёкшаяся кровь и солдат упал в лужу грязи.
- Они уже встают... - сказал Зиновьев. - Уходить надо.
Солдаты и танкисты тоже понимали, что оставаться здесь опасно.
- Их надо похоронить, - переглотнув, сказал заряжающий Осокин, самый молодой из всего экипажа. - Здесь и так уже... Не звери же мы...
Он закашлялся и приложил к носу платок.
- Их надо уничтожать, пока они не встали и не стали по нам стрелять, - жёстко отрезал Зиновьев. - Некогда нам хоронить эти существа...
- Это люди!
- Они были людьми!
Зрелище вокруг танка было жутким. Всюду лежали трупы, а позади, за лесом коптили небо сотни вражеских танков. Здесь тоже стояли танки. Их бросили отступающие американцы. Как призраки мимо них в осенних сумерках шли красноармейцы. Слышались выстрелы. Они стреляли по трупам, чтобы не пришлось убивать их во второй раз...
- Ладно славяне, - сказал Зиновьев, - давай чиниться!
Танкисты вылезли из тёплого нутра танка, открыли ящики с ремкомплектом и начали ремонт. Рядом курили красноармейцы.
- Помочь, танкеры? - спросил пожилой сержант.
- Да не мешало бы, царица полей! - обрадованно сказал Зиновьев.
- Мужики, айда танкерам поможем! - свистнул товарищам сержант.
Звуки боя затихали вдали. Но и танкисты, и пехота были настороже, никто не убирал автоматов и винтовок.
В городе и в лесу вспыхивали перестрелки. Солдаты пинками и прикладами вели пленных американцев и англичан. Воняло едкой гарью, к которой прибивался запах горелой человечины. Не всем танкистам союзников удалось вырваться из объятых пламенем танков. Некоторые застряли в люках...
Зиновьев вспомнил свой старый экипаж и старый танк.
Однажды в сорок третьем зиновьевский танк сожгли "Фердинанды" в одном из боёв за Восточный вал. Он один уцелел из экипажа. Башнёр Илья вытолкал его из горящего танка, а сам уже не смог вылезти. Обгорелый и израненный Зиновьев лежал под ёлкой в лесочке и умирал, сжимая в одной руке пистолет, в другой гранату. Ждал немцев.
Зиновьев запомнил тогда тишину, шелест хвои, ветерок и слепящие лучи солнца, которые проникали сквозь ветки елей. И боль, которая терзала его, зато давала понять, что он ещё живой...
Он ждал немцев, а пришёл мальчик лет двенадцати по имени Ваня, донёс его на себе до партизан, а те его на самолёте прямо в госпиталь отправили. Три месяца провалялся... Мальчика потом он так и не нашёл...
Каток был приделан, теперь возились с гусеничными траками.
- Здесь на мине подорвались, славяне? - к танку подошёл капитан сапёрного батальона в броненагруднике поверх пятнистого комбинезона.
- Здесь, - мрачно ответил Зиновьев.
- Мужики! - свистнул сапёр. - За дело! Сейчас здесь ещё танки пойдут.
Сапёры принялись за поиски мин.
Небо чертили дымные шлейфы сбитых американских бомбардировщиков, расцвели в нём белыми цветками купола паращютов...
А с запада под конвоем автоматчиков стали приходить пленные.
Много было американцев и англичан, попадались канадцы, французы. Они понуро шли на восток. Грязные, в порванной форме, перебинтованные, с каменными лицами, в которых ещё чувствовалось неверие в происходящее.
- Пыл свой поубавили! - услышал Зиновьев.
Американцы не ответили, только вжали головы в плечи.
И куда делась их спесь, самоуверенность и чувство превосходства над красноармейцами, измотанными в боях, которое не исчезало у них с момента их высадки, когда они шли победным маршем по Европе? Куда делась их пренебрежительность к советским воинам, когда они в июне готовились к нападению? Могли ли они знать, что с ними станет?
Им больше не хотелось воевать. Они, как многие, устали от этой грязи и крови. Их конвоировали редкие красноармейцы с винтовками. Пленных вели на перевязку и в блок питания, потом гнали дальше, на восток.
Вдруг всё поле огласилось стонами и рычанием.
- Командир! Они встают! - с ужасом воскликнул Севастьянов.
- Едреть твою... - сказал Макаров, бросая кувалду.
Убитые американские и английские солдаты медленно, со стоном, воем и хрустом поднимались с мёрзлой земли. Так поднимаются уставшие, не выспавшиеся люди. Медленно, с неохотой...
Мертвецы вокруг танка вставали и тянули к танкистам и пехотинцам скрюченные, одервенелые руки. Рядом с Зиновьевым выросла фигура американского солдата с перекошенным лицом, выпученными глазами и разинутым кровавым ртом. Руки вцепились мёртвой хваткой танкисту в горло.
Громкий захлёбывающийся вопль огласил поле. Танкист вонзил мертвецу нож в горло. Брызнула кровь, но мёртвые руки не отпускали его.
Прогрохотала автоматная очередь. Зиновьев скинул с себя мертвеца, снял с плеча автомат, ударил им другого американца и открыл огонь.
Вечерний морозный туман погасил звуки просыпающегося кошмара...

Армия тишины

Глава I
Хюртгенский лес
1
Октябрь 1945 года. Германия...
Хюртгенский лес, главный узел обороны англо-американцев темнел мрачной полосой впереди. Странно тихий, словно и не было там людей, зловещий, отталкивающий от себя, чуждый. Этот лес был искуственный, высаженный людьми. Огромные зелёные ели стояли рядами, кое-где в глубину леса вели просеки, по которым могли пройти танки.
Над головами прочёсывающих поле боя красноармейцев пролетели два щтурмовика, сбросив где-то в лесу по паре бомб, и ушли в противозенитный манёвр. А в лесу вспухли огненные шары и чадный маслянистый дым взвился в хмурое октябрьское небо. Ветер донёс жуткие вопли горящих заживо.
Зиновьев стоял в командирском люке своего танка и смотрел на разъезженную грязную дорогу. Макаров работал рычагами. Его голова торчала в люке, вся грязь летела в него. Танк еле полз. Двигатель чихал, и гудел. Он мог загореться во второй раз. Первый раз танкисты чудом его потушили прямо под снарядами и пулями американцев. Зиновьев стрелял из тяжёлого пулемёта. Пулемётный ствол тоже пришлось менять, а палец, в который угодил осколок срочно бинтовать. Хорошо хоть не оторвало! Крови было...
- Осторожней! - крикнул Макарову Зиновьев, когда они наехали на воронку от снаряда. - Танк он тоже ласку любит.
- Машина еле ползёт, командир, - откликнулся мехвод Макаров. - Очень трудно поворачивать, а тут везде эти колдобины...
Над их головой на бреющем полёте пронёсся штурмовик, сбросил бомбу в лесу и тоже ушёл в противозенитный манёвр.
- Слушай, командир, а что это за слово такое, фубар? - спросил капитана сквозь грохот и рёв танка, мехвод Макаров. - Я от пленных его слышал.
- А чёрт его знает, Коля, - поморщился Зиновьев, оглядывая поле боя, - матерятся наверное по-своему...
Мимо как раз брела по грязи среди воронок от снарядов колонна американских военнопленных. Война для них кончилась.
Англо-американские войска и их союзники сейчас с потерями отступали по всем фронтам под мощными ударами Красной Армии, проигрывая одно сражение за другим, и всё больше их сдавалось в плен.
У них уже не было ни поддержки с воздуха, ни боеспособных войск на пути рвущихся к Ла-Маншу советских танковых клиньев...
Их вероломное нападение на советские войска в освобождённой от фашизма Европе, с дальнейшим уничтожением, оккупацией и порабощением Советского Союза обернулось для бывших союзников разгромом.
В двенадцатидневном встречном танковом сражении, затмившим по масштабам битву под Прохоровкой, в сорок третьем, англо-американцы потеряли господство на земле и в воздухе и были разгромлены...
Ситуация для англо-американцев грозила военной катастрофой.
- Как рана, командир? - спросил наводчик Москаленко. - Тебе бы в санбат сейчас. Кровь не останавливается.
- В сорок третьем хуже было, - небрежно сказал Зиновьев, притрагиваясь к намокшему от крови бинту на голове и стараясь не показывать, что ему больно. - А сейчас ничего, с глазом только что-то... не вижу!
Танк еле полз. Зиновьев содрогнулся, вспомнив те двадцать попаданий, когда кумулятивная смерть стучала по ним, жгла броню их танка...
Американцы палили из базук со всех сторон. Сожгли два средних зиновьевских танка. Тяжёлый ИС-4 им был не по зубам. Мины отскакивали от тяжёлой брони, уродуя боевую машину. А танк маневрировал, хороня американцев под широченными гусеницами. Рёв двигателя, лязг и скрежет траков, грохот башенных пулемётов заглушали истошные вопли тех, кого через мгновения раздавит в кровавые кляксы громадный стальной монстр.
Движок завывал, скрежетали катки.
- Трансмиссия скоро накроется, командир! - с тревогой в голосе доложил механик Макаров. - И движок скоро полетит...
- Знаю... - досадливо поморщившись, сказал Зиновьев. - Нам бы до мастерских дотянуть. Завтра бой, а мы еле ползём...
Другим танкам тоже досталось. Но у тех движки были впорядке. Их нужно остудить, а в зиновьевском танке только заменить.
Зиновьев скривился от боли. Мимо прошли пленные американцы, которые за несколько месяцев заметно упали духом. Танк еле полз, накрывались двигатель и трансмиссия. А ещё эта боль и повреждённый глаз...
Движок ревел, визжал, задыхался. От него несло копотью.
- Командир, двигатель вот-вот сдохнет, - снова сообщил Макаров.
- Слышу, - ответил Зиновьев, опираясь побелевшими от напряженя ладонями о крышу башни танка. - Вон там кажется рембаза.
- Как бы пожар не начался, командир... - с тревогой заметил Москаленко, сидевший рядом на люке наводчика. Руки у него тоже были перебинтованы. Во время боя он тушил пожар. И сейчас двигатель снова задымился...
- Всем машинам стой! - приказал в переговорник Зиновьев.
Танкисты остановились. Достав ещё один огнетушитель они потушили уже пробивающиеся из вентиляционной решотки огоньки.
Ещё двадцать минут они заводили танк. Макаров сел за рычаги и ему наконец удалось сдвинуть с места шестидесятитонную махину.
Танк нехотя двинулся дальше. Сражение сильно потрепало его. После боя броня была вся во вмятинах.
- Пожар потушили, - ворчал Макаров, - но двигатель повреждён здорово, командир, вот-вот сдохнет.
- Ничего Коля, дотянем до рембазы, - ответил Зиновьев, стараясь не замечать боли. - Ты уж вытяни нас!
- Вытяну, - устало буркнул в усы Макаров.
Танк трясло, потому, что земля была в сплошных воронках от разрывов снарядов и бомб. Двигатель не тарахтел, а завывал. Выхлоп был чадный.
- Сержант, где здесь танковые мастерские? - окликнул Зиновьев сержанта, который принимал бочки с горючем у дороги.
- Двести метров направо, - ответил сержант. - Вон где танки стоят. Спросите полковника Клименко. Он здесь ведает ремонтом.
- Спасибо, - ответил Зиновьев.
Танки начали спускаться вниз. Длинные пушки могли зарыться в землю.
- Андрюха, подними пушку до максимума, - приказал Зиновьев.
- Есть! - отозвался Москаленко.
Длиннющая и толстая, как телеграфный столб пушка пошла вверх. На ней уже красовалось шестьдесят звёздочек. Столько американских и английских танков уничтожил зиновьевский экипаж уже на этой машине.
- Ах чтоб тебя! Электрика искрит... - вылез из люка старый заряжающий Доронин, который пытался починить сдохший механизм поворота башни.
- Выруби её к дьяволу. Оставь только управление.
- Есть.
Доронин скрылся в люке. Он был вторым механиком в экипаже, хотя Зиновьев и сам часто копался в нутре танка наравне со всеми, Доронина не заменишь. Если он говорил, что с электрикой плохо, значит так оно и есть.
- А янки-то с англичанами послабей фрицев будут! - вступил вразговор наводчик Москаленко. - Вон сколько их набили!
Американские и английские танки и вправду были слабее немецких. Зиновьев помнил, как штурмуя Зееловские высоты ещё на ИС-3, лупил по огромному танку, напоминавшему "Кёнигстигр", только без курсового пулемёта и с огромной пушкой, и лишь с пятого снаряда тот загорелся. Немецкие снаряды тоже не пробили броню его танка, но каждый раз танкисты содрогались, когда смерть отскакивала от толстой брони.
Американские танки они брали с первого выстрела. Фугасный снаряд срывал им башни, бронебойная болванка разрывала даже "Першинги", а их снаряды просто размазывались по броне зиновьевского танка. А пушка просто творила чудеса. Ещё недавно его танк крушил доты, когда зиновьевский экипаж штурмовал Зееловские высоты и сносил завалы из-за которых стреляли фаустники в трижды проклятом Берлине, чудом дожив до капитуляции немцев. Американцы были слабей, серьёзных укреплений у них не было, зато базук было много. Иногда при появлении советских тяжёлых мастодонтов, экипажи американских танков в ужасе покидали свои машины и бросались наутёк...
Всё было, как в апреле, когда Красная Армия прорвала оборону на Зееловских высотах на пути к логову фашистского зверя. Немецкий фольксштурм спасался бегством, оставляя убитых и раненых, разбитую технику, а на восток, навстречу направляющимся к фронту частям Красной Армии шли бесконечные колонны немецких военнопленных...
- Всем пушки вверх до максимума! - продублировал команду Зиновьев.
Все десять танков задрали пушки вверх.
У Зиновьева после боёв осталось десять танков от батальона. Пять тяжёлых и пять средних. Все нуждались в срочном ремонте...
2
Земля на окраине леса была изрыта окопами. Чад, едкая гарь забивались в рот, в нос и в глаза. Рвались снаряды в горящих танках. Несмотря на слякоть осеннего дня было жарко, как в пекле. Плацдарм был занят. Линия вражеской обороны получила брешь. Красноармейцы начали закрепляться.
- Верно, - пробормотал Зиновьев, - расхолаживаться рано. Как бы они снова в атаку не пошли... Танки второй волны ещё далеко...
Чем ближе к лесу, тем чаще постреливали. Изредка раздавалось журчание в воздухе снаряда и сотрясающий землю разрыв. На восток по грязным дорогам понуро шли нескончаемые колонны пленных американцев и англичан. Ноги месили грязь...
Над лесом снова пронеслись краснозвёздные штурмовики и где-то там что-то полыхнуло. Закрутив противозенитный манёвр, они прошлись по лесу из пушек и пулемётов, а потом ушли на бреющем назад.
Попытавшиеся из перехватить "мустанги" полетели к земле дюралевым горящим мусором, попав под огонь "лавочкиных", которые видно их ждали, баражируя высоко в небе. Американцы не успели выпрыгнуть...
- Товарищ командир, вон, впереди, смотрите! - ахнул Москаленко, который высунулся из своего люка и глядел по сторонам.
Впереди, среди леса стояло что-то огромное и зелёное...
Зиновьев вылез из танка и поразился увиденному. В десятках метрах от него стояла чудовищная артсистема, задравшая орудие вверх. По бокам от чудовищного орудия были зенитные пушки.
- Вот что за дрянь стреляла по нам вчера, - сказал Зиновьев и осмотрелся.
Пушка была на гусеницах и отдалённо напоминала огромный танк. Она стояла одна, а вокруг ни одной живой души.
- Ё-о-о-о! - обронил подошедший к танку пехотный командир.
Красноармейцы обошли это стальное чудовище, но ничего больше не нашли, только уже успевшие разложиться трупы немцев.
- Немцы, - определил Зиновьев. - Только как они здесь оказались? И как они сюда притащили такое чудовище?
- Не знаю, командир...
- Нету живых? - крикнул Зиновьев лазавшим по верхним боевым мостикам красноармейцам.
- Нет, товарищ командир! - откликнулись солдаты, у которых на лицах были удивление и страх. - Все мертвы!
Зиновьев поднялся в казематы. На железном полу лежали трупы в немецких шинелях и касках. Все почерневшие, давно мёртвые.
"Если они мертвы, - задумался Зиновьев, - кто же по нам стрелял вчера?"
Не найдя ничего интересного, танкист вышел на верхний мостик и осмотрелся. Солнце скрылось за лесом, а с севера опять надвигался дождь.
К лесу шли красноармейцы. Все были настороже. Здесь, на взятой линии обороны было много скрытых блиндажей, где могли ещё укрыться враги.
Зиновьев полез назад, в свой танк и они двинулись дальше.
А танковый мотор зачихал, из выхлопной трубы полетели искры, но танк всё же шёл по дороге в сторону мастерсеих. Клименко их огорошил.
- Нету у меня сейчас, капитан, ремкомплекта на ваш танк, - сказал Клименко, хлопая себя по ногам, - не привезли ещё! Вот, - он показал на закрытый брезентом здоровенный танк с ещё более длинной пушкой, чем на зиновьевской машине, - прислали сейчас. Хотите, пересаживайтесь на него.
- Что за танк? - с сомнением спросил Зиновьев.
- Это новый танк, - с ноткой гордости ответил Клименко. - Сверхтяжёлый, прорыва. Только начали поступать в войска.
- Сверхтяжёлый, - повторил Зиновьев. - А в грязи не увязнет?
- Да ты на гусеницы его посмотри, капитан! - с жаром сказал Клименко. - Видишь, какие гусеницы! Он хоть и большой, а не завязнет даже в болоте. Пойдём покажу, коль не веришь.
Танкист и ремонтник подошли ближе.
- Эй, ребята! - кликнул Клименко четверых ремонтников. - Скиньте-ка брезент с этого танка!
Ремонтники скинули. Зиновьев невольно ахнул. Такого танка он ещё нигде не видел. Даже не знал, что такие есть в войсках.
Массивная башня, чуть не с весь танк, сам корпус от его "четвёрки", только без смотровой щели водителя в лобовой броне. Вместо неё блестели наверху триплексы. Мощный танк, такой не прошибёт ни один снаряд. Мехвод тоже был доволен. В Прибалтике в корпус зиновьевского танка попало десять немецких снаряда, не пробили, а размазались по броне. Этот наверное тоже неплохо держится в бою. Это хорошо... А чудовищной длинны орудие! У старого танка поменьше... Крупнокалиберные пулемёты, гусеницы пошире, чем на их ИС-4, и катки больше, и лоб хрен каким снарядом прошибёшь!
- Хочешь-забирай, - предложил Клименко. - Корпус почти как у вашего танка, изучать не надо. Башня другая и орудие. Вот только у пушки нет раздельного заряжания. Вам ещё один заряжающий нужен. Одному-то такие дуры не больно-то поворочаешь. А так хорош. Его, говорят сам нарком товарищ Берия одобрил, чтоб в войска пустить.
- А какова скорость? - с сомнением оглядев танк, спросил Зиновьев. Он ещё помнил свой старый КВ-5, который пришлось выдёргивать из грязи тремя танками во время наступления на Левобережной Украине.
- Скорость больше, чем у других, - с достоинством сказал Клименко. - На нём новый мотор стоит, посильнее чем на ваших танках. Не испытывали в бою правда... Но главное, говорят его ни одна их базука не возьмёт. Забирай. А ваш старый, отдадим кому-нибудь. У нас ещё полно безлошадных.
- Экипаж, ко мне! - скомандовал Зиновьев.
Танкисты построились возле танка.
- Как вам этот бегемот?
- Хоро-о-ош!
- Посмотрим, как в бою себя поведёт, командир, - рассудительно ответил мехвод Макаров.
- Ну это справедливо... - согласился с Макаровым Зиновьев.
Танкисты полезли в боевую машину.
- Изучите его, - сказал экипажу Зиновьев, - а я пойду второго заряжающего нам найду.
- Зачем искать? - удивился Клименко. - Нефёдов, ко мне!
Откуда ни возьмись появился молодой, но крепкий башнёр:
- Товарищ капитан! Сержант Нефёдов в ваше распоряжение прибыл!
- От всего экипажа живым из танка выскочил, - сказал Клименко.
- Какого колибра снаряды ворочал? - сразу спросил Зиновьев.
- Бывало разные, - пожал плечами Нефёдов. - Последний месяц на танке ИС-3 воевал, тяжёлые бетонобойные в ствол подавал и бронебойные болванки.
Зиновьев осмотрел танкиста. Глаза глядят честно. Низенький, коренастый, скуластый, волосы выбиваются из-под танкошлема, с сильными руками, с обожжёными ладоняи-ворочал стрелянные гильзы, выкидывал их из люка, чтобы не задохнуться от пороховой вони.
"Так и есть, - понял Зиновьев, - заряжающий. Они все такие..."
Зиновьев знал, что такое ИС-3, у этого танка стамиллиметровое орудие, нет раздельного заряжания и снаряды тяжёлые. Трудно такие ворочать. Он освобождал на таком танке Белоруссию, и горел в нём, вступив в бой против пятерых "Львов", когда немцы пошли в контратаку. Четыре чудовища сжог, но пятный обошёл его и ударил в моторный отсек, прежде чем вспыхнул сам...
- Ну что ж, собирай вещи сержант, и пойдём в танк, - удовлетворённо кивнул башнёру Зиновьев. - Родина-мать зовёт...
Через полчаса танкисты вылезли наружу.
- Как танк? - спросил Зиновьев у экипажа. - Рация по-моему даже лучше, чем в нашем старом. И приборы вроде как совершеннее. Какие нарекания?
- Орудие хорошее, - ответил наводчик Москаленко. - Прицел далеко бьёт.
- Снаряды правда нераздельного заряжания, - слегка разочарованно заметили заряжающие. - Трудновато их будет ворочить...
"Вот почему на этот танк их двое нужно", - пришло на ум Зиновьеву.
Пустили вхолостую двигатель.
- Как он ревёт! - с удовольствием заметил Макаров. - Как бизон!
- Да, хорош, - согласился Зиновьев.
- Двигатель мощный! - радовался Макаров. - Во всяком случае машина ползать, как черепаха не будет.
- Брони много, - заметил Зиновьев. - Хоть их танков можно не бояться.
Танкисты ещё раз осмотрели танк. Потом Зиновьев достал краску и намалевал на башне имя танка: "Беспощадный". Так назывались все танки, командиром которых был он, Зиновьев. Теперь это была их машина.
И тут танкистов пробрало холодом. Солдаты вокруг замерли.
Из тёмного леса раздался нечеловеческий, но и не звериный вой...
3
Воздух холодной октябрьской ночи перебивал запах разложения.
Метались по полю тёмные тени. Это похоронные команды собирали трупы англичан и американцев, которые остались после отбитого час назад контрудара союзников и наскоро закапывая их во рву.
Вдруг впереди раздались жуткие крики, и мёртвые американские солдаты вдруг начали подниматься один за другим и с перекошенными лицами бросились на красноармейцев. Мёртвые?!
- Стой, стрелять буду! - крикнул какой-то лейтинантик, поднимая пистолет. - Руки вверх!
- Санитар! Они встают... - крикнул пехотный сержант.
- Что там у них, товарищ капитан? - спросил Зиновьева Москаленко.
- Раненых приняли за мёртвых, - мрачно сплюнул Зиновьев. - Ожили. Врачи называют это постбоевым шоком...
Но ожившие солдаты не желали останавливаться и подпускать к себе санитаров. Они размахивали руками, пучили глаза и скалили зубы.
- Огонь!
- Огонь!
Раздалась трескотня автоматов и американские солдаты осели на землю.
- Боже, что творится... - покачал головой старый заряжающий Доронин.
- Пойдём посмотрим, - мрачно сказал Зиновьев, выдёргивая из кобуры пистолет и остановился возле открывших огонь солдат.
- Что здесь происходит, капитан? - спросил Зиновьев капитана с нервно дёргавшимися пальцами. Капитан отчаянно пытался закурить, но спички ломались, а из самокрутки высыпалась махорка.
- Мы думали они убиты... - нервно дёрнулся пехотный капитан. - И собрались их в ров скинуть. Сами понимаете... если их вовремя не закопать. Зараза будет, солдаты заболеют. Температура-то сейчас совсем не осенняя. Мухи даже летают... А они встали!..
- Отставить истерику! - приказал Зиновьев. - Макаров, дай ему закурить.
- Держи пехота! - Макаров вынул из кармана комбеза кисет с немецкими сигаретами, прикурил и дал капитану.
Один американский солдат, которого разорвало взрывом, пошевелился поднял голову, зарычал и пополз к красноармейцам, волоча за собой кишки. Стоящий рядом офицер достал вальтер и продырявил ему голову. Солдат плюхнулся в грязь, запёкшаяся кровь красным пятном расплылась в луже.
- Я же сам видел, как я его убил... - сказал он. - Гранатой рванул. А теперь они встают, будто и не умирали вовсе...
- Значит они не до конца умерли... - заметил Зиновьев, которому стало слегка не по себе от этого зрелища. - Чего только не увидишь на этой войне...
Солдат пробрало холодом. Настолько дико и страшно это звучало.
- И ещё крики эти из лесу... - зашептались солдаты.
В небе вспыхнула осветительная ракета, простучала пулемётная очередь, сверкнула в темноте цепочка трассирующих пуль.
Солдаты немного успокоились и принялись тащить трупы ко рву.

Глава II
Журавлиный клин
1
Неделю войска готовили удар по лесу. На запад шли бомбардировшики, вдали слышалась канонада. Зиновьев сидел на башне их нового танка и смотрел на багровый закат. В лесу снова кто-то заорал нечеловеческим голосом. Танкист с удивлением почувствовал, как по телу бегут муражки.
Наступила морозная и промозглая октябрьская ночь. В небо взметались осветительные ракеты. Постреливали. Грохотали тяжёлые станкачи и цепочки трассеров со свистом уносились в темноту.
Из леса доносились жуткие вопли. Солдатам в окопах становилось неуютно и даже страшно. И что-то сатанинское было в этих ночных криках. Что там, под тёмной хвоей? Что их там ждало?
- Мы движемся на этот лес, - генерал Князев показал на отмеченный на карте Хюртгенский лес, - в лоб... Эйзнхауэр расчитывает задержать нас в лесу, чтобы если не остановить наше наступление, то хотя бы его задержать, выиграть время и эвакуировать союзные войска из Европы. Мы должны прорвать их оборону и не дать им отступить...
Командиры танковых батальонов собрались в просторной землянке. Со стен которой ещё не содрали плакат с Дядей Сэмом, который закатал руку, в которой держал гаечный ключ, и американский флаг. Некогда. Да и не задержатся они здесь долго. Вперёд пойдут и уже завтра есть вероятность перейти бельгийскую границу.
- Будет тяжело, не спорю, - значительно сказал Князев. - Но слева и справа от леса янки нарастили мощную оборону. Когда только успели... Лес-это самое слабое место в их обороне. Они считают, что нашим танком по нему не пройти. Мы пройдём! И разрежем их силы на две части. Вот здесь.
Князев показал на карте, нарисовал стрелку и обвёл то место, где нужно закрепиться после удара.
- Вопросы? - Князев поднял свои вечно хмурые брови.
- Есть, товарищ генерал, - вызвался Зиновьев. - Я слышал от воздушных разведчиков о дотах в центре Хюртгенского леса. Вот здесь, - он обвёл синим карандашём область. - Я не могу поручиться, что у американцев там нет мощной артиллерии и броневых колпаков. А ведь бункеры строили ещё немцы. Может стоит провести бомбардировку?
- Разумно капитан, - одобрительно ответил Князев, - разумно. Эта бывшая "Линия Зигфрида", у немцев тут была мощная оборона... Можно было бы вызвать бомбардировщики с снести их к чертям... Но только не в этот раз. Мы должны атаковать внезапно. Я поведу свой танк вот сюда, - он показал на карте место. - Вы все за мной. Дроздов и его танкисты пойдёт сюда... Мы как бы охватим клещами эти бункеры. Ломите янки огнём! И прикрывайте бронёй пехоту! Надо сохранить как можно больше людей.
Все командиры внимательно слушали.
- Мною получен приказ на счёт бункеров! - продолжал Князев. - Бункеры нам нужно взять в целости. Доберёмся до них и пустим штурмовую пехоту.
- А что именно находится в них, Леонид Васильевич?
- Два часа допрашивали их офицеров... мы им языки развязали... и вот что они говорят. У них там какое-то секретное оружие спрятано. Что за оружие, пленные не говорят. Боятся даже чего-то... У меня такая мысль, что атомную бомбу они там прячут. Рванут весь лес, стервы. Полстраны будет заражено.
- Как с японцами в тридцать девятом... - сказал майор Дроздов. Он хорошо запомнил рёв удара и три огромных грибовидных облака над ударными японскими армиями, которые должны были идти на Сибирь...
- Совершенно верно, - кивнул генерал Князев. - Но мы сбросили бомбы на войска. Американцы же хотят рвануть её здесь, где очень много народа.
- С чем ещё там можно столкнуться? - обеспокоенно спросил Зиновьев.
- Не известно, - развёл руками Князев. - Очень странный район. Мы взломали их оборону. Здесь, где мы сейчас, она была особенно сильная. Так даже немцы Берлин не защищали! А лес будто и не защищён даже... Что-то не так с этим лесом. Я две разведгруппы там угробил и ни одна не дошла до бункеров. Теперь на вас, танкистов и пехоту у меня надежда. Нужно нам стремительным броском взять их!
- Есть! - первым отсалютовал Зиновьев. Он знал, что ослушаться было нельзя, как бы не тревожно было на душе.
Офицеры вышли из землянки. Трое закурили, пряча огоньки сигарет в ладонях, чтобы из леса их никто не заметил.
Князев остался в землянке.
В небе баражировали ночные истребители. Зная любовь англичан бомбить врагов ночью, сыпя из бомболюков смерть как на войска, так и на мирных жителей, командование позаботилось о поддержке с воздуха.
А слева и справа гремело. Небо пылало зарницами.
Они дошли до рощи, где стояли танки. Завтра они пойдут в бой, чтобы окончательно сломить сопротивление врага. У англо-американцев не осталось резервов, а оставшимися войсками некому командовать.
Погиб под гусеницами советского танка генерал Паттон, который спасался из своего, горящего, когда остатки его армии пытались прорваться из окружения. Сгорел в броневике британский фельдмаршал Гарольд Александер, когда его армия шла напомощь американцам...
Зиновьев поглядел на ночное небо и зашагал по петлявшей среди деревьев тропинке, вдоль которой под маскировочными сетями ждали утреннего наступления на лес танки.
У всех танков на пушках и на бортах были звёздочки. Сожжёные танки, уничтоженные орудия, броневики...
- До завтра ребята, - махнул рукой майор Дроздов, раздавив сапогом окурок и пошёл к своему танку.
Зиновьев успел отметить, что дроздовский Т-45, похож на ИС-3, только больше, мощнее бронирован и вооружён. И катки побольше. Танк тоже был весь в оспинах от американских и английских попаданий. Зинивьев помнил, как летом они с Дроздовым вдвоём дрались сразу с двадцатью "Кометами" и "Першингами" и вышли победителями.
Зиновьев посмотрел на свой новый танк. Никаких звёздочек ещё не было, но он был уверен, что завтра они сожгут много вражья. Ещё в сорок первом, когда он на сверхтяжжёлом КВ-6 уничтожил больше сорока танков за один день, а прикрывавшие его танки взорвали ещё больше.
Тогда была остановлена целая немецкая армия...
Сколько было взорвано и раздавленно пушек, Зиновьев не помнил. Их снаряды отскакивали от тяжёлой брони, а через минуту, гусеницы танка корёжили их, вминая в землю вместе с артиллеристами.
Один раз, уже на ИС-4, атаковав американцев с тыла они вышли на батарею крупнокалиберных пушек и устроили там побоище.
Сколько сожжено американских и английских броневиков, Зиновьев не считал. Он только помнил, как от попаданий крупнокалиберных пуль башенных пулемётов в баки с горючим те оседали, как толстые жабы и вспыхивали синими огоньками высокооктанового бензина. Иногда и пулемёт был не нужен, когда стальной мастодонт сминал эти консервные банки всем своим весом вместе с теми, кто не успел выпрыгнуть.
А завтра начнётся бой за лес, из которого летели сатанинские вопли...
2
Утро ещё на наступило, как в чёрное небо взлетели ракеты и танки в сопровождении пехоты уже двинулись к лесу. Князевский танк, ревя мотором вырвался вперёд, разбрасывая из-под гусениц комья мёрзлой земли.
Князев привык действовать на острие самого удара. Всю войну провоевал на тяжёлых танках и сейчас он мчался вперёд на ИС-3, который перемалывал широченными гусеницами останки вражеских солдат и техники.
Храбрость генерала часто граничала с безрассудством.
- Марш! Марш! Марш! - скомандовал Князев своим танкистам.
Зиновьевский танк двинулся следом. Мощная огромная махина оказалась очень хороша. Даже на усыпанном воронками поле, она двигалась плавно.
С грохотом двинулись другие мастодонты. За ними, укрываясь бронёй шли пехотинцы на бронетранспортёрах.
За тем вдали раздался монотонный, наростающий рокот и лязг.
Солдаты, идущие следом за танками замерли, с испугом глядя на потревоженный лес. Грохот, рёв и металлический лязг становились сильнее. Деревья тряслись, сбрасывая с ветвей капли воды. Что-то огромное и ужасное, как демон войны шло к ним из утреннего тумана.
- Не трусь, пехота, - ободряюще сказал красноармейцам Князев. - Это ужас американцев, танк береговой обороны!
Деревья затряслись сильнее. Что-то огромное ломало их, словно спички и наконец на осенней равнине показался чудовищный танк. Настоящий сухопутный линкор! Огромные гусеницы оставляли просеку в лесу. Огромный корпус, огромная башня, явно снятая с крейсера, три орудия. Ещё с десяток пушек в малых башнях, в спонсонах, счетверённые зенитные пулемёты. По танку прогуливались вооружённые автоматами красноармейцы.
На бронеэкранах корпуса и башни краснели звёзды.
- Новый сверхтяжёлый танк прорыва! - объяснил оторопевшим красноармейцам Князев. - Мы на нём ещё Линию обороны Берлина проламывали. И фрицы, как его увидели, тут же драпать. От англичан, французов и американцев он и вовсе мокрого места не оставит!
Этот мастодонт был настолько огромным, что сопровождавшие чудовище танки казались крошечными.
- Ни одна пушка его не возьмёт! - сказал, довольно покручивая ус Князев и закрыл люк своего танка. - Вон какая в нём силища!
Войска двинулись на приступ новой линии обороны англо-американцев.
Стальной мастодонт с одного выстрела своих чудовищных орудий поднимал на воздух мощные немецкие доты и те коптили грязно-чёрным дымом синее небо. По танку бесполезно лупила американская и английская артиллерия, но чудовище шло вперёд, расчищая войскам путь. Его атаковали американские самолёты, но зенитные пушки и пулемёты танка сбивали их один за другим и те чертили за собой дымные шлейфы.
Зиновьев высунулся из люка. Искрился иней на броне его танка, искрился он и на покосившемся телеграфном столбе. С проводов свисали сосульки, изо рта вырывался пар.
- Слышите, командир? - спросил вылезший следом Москаленко.
В небесной синеве наростал мерный гул, и вскоре танкисты увидели настоящее чудо. Над ними летел огромный зелёный самолёт. Это был дальний бомбардировщик, обвешенный пушками и пулемётами, сравнимый по размерам с самолётом "Максим Горький", только вместо бомб он нёс истребители. Они стартовали с него один за другим, уносясь вперёд, штурмовать вражескую линюю обороны, куда уже летела авиационная армада.
Огромный самолёт выпустил ястребки.
Из леса сразу забили пушки и застрочили пулемёты. Красными искрами засвистели трассирующие пули, рикошетя от брони и разлетаясь в разные стороны. И вот уже первые потери: американскими пулями посекло нескольких солдат, встал, окутываясь дымом средний танк, загорелось два броневика, из них на мёрзлую землю посыпались вопящие комки огня...
В небе раздался гул. Тёмными тенями на светлеющем небе шли на запад, бомбить вражеские тылы тяжёлые бомбардировщики.
- Замедлить ход! - послышался голос Князева в наушниках. - Сейчас ударит наша артиллерия!
- Есть! - ответил Зиновьев. - Самый малый ход!
Танкисты уменьшили скорость. Над головой засвистело и на окраине леса грохнули первые снаряды и в темноте вспухли разрывы.
Но пушки американцев не удалось подавить до конца. Один из снарядов стукнул по броне зиновьевского танка и отскочил с колокольным звоном. Танкисты еле-еле почуствовали встряску от удара.
- Ну уж не подведи родная... - прошептал боевой машине Зиновьев.
Второй снаряд скользнул по башне и ушёл вверх.
Зиновьев жутко засмеялся и крикнул:
- Вперёд! Пленных не брать! Намотаем их кишки на траки!
И танки лавиной пошли вперёд.
Зиновьев выглянул из люка и оглянулся назад. Хрипящий вой разорвал ночь. Огненные стрелы полетели в лес. Это вели огонь реактивные системы.
Зиновьев щёкнул затвором тяжёлого пулемёта и трассеры полетели в сторону леса. В ответ по щитку пулемёта забарабанили пули американцев.
- Огонь по опушке леса! - кричал в передатчик Зиновьев.
Чудовищные пушки опустились и грохнул залп. Столбы разрывов взметнулись вверх, падали деревья, а навстречу шли "Шерманы" и "Кеметы" англо-американцев, и тоже стреляли.
Снаряды со стуком размазывались по броне русских тяжёлых танков.
- Огонь по танкам! - скомандовал Зиновьев.
Первый залп тут же накрыл врага. У четверых "Шерманов" взлеткели в воздух башни, ещё столько же вспыхнуло от близких разрывов. Две "Кометы" разорвало на части от сдетанировавших снарядов.
В огне метались тени, сквозь грохот боя слышались истошные вопли.
- За товарищей! - кричал Зиновьев. - Спалить до тла нечисть!
Пристрелочный пулемёт протарабанил по американскому танку. Следом полетел снаряд и башня вражеского танка с грохотом взлетела в воздух.
На востоке взошло солнце и осветило картину ужасного побоища.
- Ну теперь держитесь, - проговорил Зиновьев. - Сейчас солнце будет бить им в глаза, но в лесу не зевать!
- Есть командир!
Рвались снаряды, взлетали вверх башни английских и американских танков, чадили наши, падали под пулями пехотинцы.
- Отлично ребята, - сказал разгорячённый боем Зиновьев. - Из-за солнца они плохо нас видят. Мы быстро дойдём до леса. Лишь бы снарядов хватило...
А из леса выползло чудовище с длиннющей пушкой. Он был похож на обычный "Першинг", только длиннее и башня больше. А орудие! Зиновьева невольно бросило в жар. Таких не было даже у немецких танков. Даже у "Кёнигстигров" были короче, чем у этого монстра!
Чудовищная пушка уставилась на зиновьевский танк. Рявкнул выстрел и танкистов оглушил колокольный звон.
Снаряд отскочил от тяжёлой брони.
- Цель на один час, - скомандовал Зиновьев. - Дистанция шестьсот пятьдесят метров. Бронебойный!
- Есть! - отозвался наводчик Москаленко.
Башня с лязгом развернулась. Танк американцев попал в прицел.
Заряжающие зарядили снаряд. Казённик с лязгом проглотил его.
- Дорожка!
Танк остановился. Москаленко выстрелил. Американский танк окутался дымом, но тяжёлый снаряд не взял его. Американец выстрелил и снова снаряд высек искры из брони и улетел куда-то вверх. Танкистов тряхнуло.
- Огонь!
- Выстрел!
Казённик орудия откатился назад, выплёвывая гильзу. И снова попадание. Но американец оказался живучим. Он выстрелил, когда зиновьевский танк поворачивал башню и снаряд просто чиркнул по броне.
- Целься ему в баки! Огонь!
- Мы слишком быстро движемся, командир!
Чудовище исчезло. Его заслонил дым горящих американских танков.
- Где он, мать твою за ногу! - разозлился Москаленко.
- Отставить панику! - тут же срагировал Зиновьев. - Сейчас мы обойдём чад, и выстрелим этой гадине в бочину!
Позади полыхнул наш средний танк. За ним ещё один, и ещё один тяжёлый, разгоралась напоминающая "Фердинанд" самоходка СУ-100, уронив пушку на моторный отсек, рядом, в воронке затаились два танкиста. Выскочили, успели, вжавшись в воняющую порохом землю...
- Эта гадина расстреливает наши танки! - разозлился Макаров. - Где она?!
Зиновьев развернул башню туда, откуда стреляли.
Мимо проплыли горящий "Першинг" и "Шерман" с сорванной башней, бросала красные отсветы на землю горящая американская самоходка. На земле лежали изуродованные окровавленные трупы.
Неожиданно из-за горящего танка вынырнули двое американцев. Они проворно вскинули базуку, готовые всадить мину зиновьевскому танку в борт.
- Подохнете! - прохрипел Зиновьев, направив на них башенный пулемёт.
Американцев разорвало на куски.
Вдруг ожил один из горящих американских танков. Он повернул к зиновьевскому танку башню, но тут же со всего маху его протаранил Т-45 командира второй бронегруппы майора Дроздова и тот опрокинулся на бок.
- Отлично Слава! - сказал в переговорник Зиновьев.
Из люка покорёженного американского танка вылез человек, и тут же попал под гусеницы другого русского танка.
- Я его вижу! - крикнул Зиновьев, припав к перископу. - Приячется за дымом... Стрелять по команде "дорожка!" Механ, заходи ему справа!
- Да, командир!
Дымовая завеса кончилась и они наконец увидели чудовище, которое по ним стреляло. Расстояние было совсем малым.
- Дорожка!
- Выстрел!
Казённик откатился. Нефёдов проворно выкинул гильзу в люк.
Американский танк уже горел, но продолжал стрелять. Тоже не способный пробить броню русского мастодонта.
- Живучий, скотина! - выругался Зиновьев. - Бронепрожегающий, заряжай!
- Есть, бронепрожегающий!
Заряжающие с крягтением достали тяжёлый снаряд и он лязгнул в казённике.
- Дорожка!
Остановка...
Казённик откатился назад, а у американского танка сорвало его уродливую башню от взрыва боеприпасов. Взметнулся маслянистый дым, полыхнуло пламя, бросая розовые отсветы вокруг себя.
- Спёкся, нечисть болотная! - выдохнул Зиновьев.
- Получил своё! - обрадовался остальной экипаж.
Зиновьев снова сел за пулемёт. Пули настигали врага везде. Но американцев становилось только больше.
Они поднимались с земли, прострелянные, с оторванными конечностями и тянули к красноармейцам и русским танкам руки, ползли безногие, перебитые надвое, волоча за собой внутренности. На лицах гримассы боли и злости. Танки рубили их пулемётами, давили гусеницами, но те всё вставали и вставали...
3
Убитые американские солдаты вставали и шли в бой. Зиновьев почувствовал, как у него встают дыбом под танкошлемом волосы от этой жуткой картины, бой сразу превратился в ночной кошмар...
- Заряжаю бронебойный! - крикнул Нефёдов, ворочая тяжёлый снаряд.
Доронин помог ему вогнать снаряд в казённик орудия.
Зиновьев нырнул в люк, но не закрыл его за собой. Если закрыть, можно уже не выскочить, если танк загорится...
- Танк на восемь часов! Огонь! - скомандовал он.
У выползшего вперёд английского "Чёрного принца" сорвало башню тяжёлым снарядом. Москаленко взялся за спаренный пулемёт. Пули с визгом посекли американцев, наводивших на русский танк динамореактивное орудие.
А вражеские солдаты всё шли и шли с упорством, каким не могли похвастаться даже фанатики из "Гитрерюгенда", и это пугало. Танки подминали их под себя, но они всё шли и шли из проклятого леса! Их были тысячи!
Пятеро американских солдат с перекошенными, словно сведёнными судорогой лицами исчезли под гусеницами зиновьевского танка, ещё трое рухнули, скошенные из пулемётов.
Зиновьев навёл тяжёлый пулемёт и нажал электроспуск. Тяжёлые пули крупнокалиберного пулемёта секли плоть, превращая врагов в кровавую кашу.
- Вперёд! Вперёд! Ломи огнём и бронёй! - кричал в радиостанцию генерал Князев. - Не сбавлять хода, товарищи!
- Живее, новый приказ! - крикнул в переговорник своим танкистам Зиновьев. - Вперёд ребята! Дави нечисть! Не давайте им опомниться!
Нефёдов и Доронин ворочали один снаряд за другим, а впереди полыхали танки союзников, коптя небо чёрной гарью. Зиновьевский танк ревел и грохотал, казалось даже не ощущая попаданий снарядов. Те лишь рикошетили и высекали искры, улетая в небо и зарываясь в землю.
Вот впереди показалась английская пушка и пятеро солдат расчёта. Они успели выстрелить по зиновьевскому танку. Снаряд отскочил, не причинив танку вреда, а сама пушка со скрежетом исчезла под гусеницами.
Спастись удалось только двоим. Но и те далеко не убежали. Зиновьев срезал их из пулемёта.
- Беспощадный! Беспощадный, приём! - послышался в наушниках нетерпеливый голос Князева. - Я Сосна! Я Сосна, как слышишь меня?!
- Сосна, я Беспощадный, слышу вас! - ответил Зиновьев.
- Беспощадный, веди свои танки строго за мной! Я впереди на два часа. Мы пробили брешь в их обороне!
- Есть! Макаров, танк на два часа!
- Слушаюсь! - ответил Макаров.
- Всем танкам на два часа! - скомандовал своему батальону Зиновьев.
Танки повернули, не прекращая огня. Всё больше чалило "Шерманов", несколько лёгких танков просто разорвало взрывами. Двое американцев с базуками попали под гусеницы, успев выстрелить. Но мина не сработала.
Зиновьев выискивал новые цели. Москаленко наводил и стрелял, а заряжающие ворочали тяжёлые снаряды.
Но потери несли и наши. Даже тяжёлые мастодонты горели, уронив огромные пушки. Видно подорвались на минах и были сожжены из засады...
Лес был совсем рядом. На опушке чалила здоровенная приплюснутая американская самоходка с чудовищной пушкой и два "Черчилля" с оторванными башнями. Внутри рвались снаряды.
Зиновьев посмотрел назад.
Наши танки несли потери, но гораздо меньшие, чем союзники.
Совсем рассвело. Напомощь танкистам подоспела вторая волна мощных средних и тяжёлых танков. Шесть самоходок с огромными орудиями оседлали холм и палили по выезжавшим из леса америеканским танкам, прикрывая наши огнём. Сами были приплюснутые, покатые, а орудия больше, чем они сами.
Это были новые ИСУ-152М, о которых Зиновьев только слышал. Такие могли на раз-два сжечь и немецкие "Маусы", не говоря уже о другой нечисти!
А в синем небе развернулось воздушное сражение...
Впереди попался увязший в грязи "Додж" с двумя американцами, которые пытались уехать от движущейся на них смерти.
Не смогли, не успели. Зиновьевский танк накрыл несчастную машину вместе с людьми своей стальной многотонной тушей. Зиновьеву почудилось, что он услышал два сдавленных крика.
Танки въехали в сумерки утреннего леса, ломая толстые деревья, давя расчёты пушек и хороня американцев и англичан в окопах. Пехота шла за танками и добивала уцелевших.
Кровь лилась рекой. В бой шли штыки, приклады, сапёрные лопатки и шлемы, а танки двигались дальше. Ничто уже не могло остановить эту лавину!

Глава III
В темноте
1
Танки всё глубже уходили в лес. Пехота следовала за ними. Грохотали пулемёты, то и дело кто-то из американцев стрелял в танки из базук, но мины только царапали тяжёлую броню, не причиняя танкам особого вреда.
Но оказалось, что американцев нельзя было недооценивать. Им подошла помощь и в лесу завязалось танковое сражение на близкой дистанции.
Зачадили сразу две "тридцатьчетвёрки", потом взорвались четыре лёгких танка, которых пустили на зачистку. Сразу шесть "Шерманов" било в зиновьевский танк, но броня была крепка и выдерживала их снаряды.
- Огонь! - командовал Зиновьев.
- Заряжаю фугасный!
- Выстрел!
Казённик орудия с лязгом отошёл назад и выплюнул дямящуюся гильзу, а стоявший впереди "Шерман" разорвало снарядом. Зиновьев повернул башню к другому танку. Через минуту вспыхнул и он. За ним и третий, и четвёртый.
Два танка, почуяв, что через две минуты тоже повторят судьбу товарищей, столи отходить назад, стреляя из пулемётов, стараясь угодить по прицелам, перископам и бакам.
Но тут вперёд вырвались два средних танка с бортовыми экранами, пушками и бронёй, которые сгодились бы тяжёлым. Это были Т-54, о которых танкисты рассказывали всё лето, но которых никто ещё не видел.
Не останавливаясь, они сходу выстрели и "Шерманы" запылали.
Зиновьевский танк со скрежетом пошёл вперёд.
- Трансмиссию повредили сволочи! - выругался Макаров.
- Ничего, потом починим, - нетерпеливо сказал Зиновьев, выискивая новые цели в дыму и пламени сражения. - Сейчас только вперёд!
Но чем дальше шли они в лес, тем сильнее становилось сопротивление.
Американцы бросались на танки со всех сторон, с отчаянием самоубийц. Их перекошенные лица, застывшие широко открытые глаза, жутко раскрытые рты, скованные и в то же время резкие движения, пугали. Зиновьева уже несколько раз прошибло холодным потом.
А убитые американцы всё вставали и вставали...
Холодом повеяло в танке, хотя танкисты все обливались потом и кашляли от пороховой вони. И тут будто люк открыли...
- Что за херь... - обмер Зиновьев и посмотрел вверх.
Люк и в самом деле был открыт! В него лез американец с разодранной пулей щекой, бледный, как смерть, с остекленевшими глазами. Глазами, в которых было тупое упорство. Как у наркомана, о которых Зиновьев слышал на политинформации о капиталистических странах от парторга ещё до войны.
Американец лез в люк и хрипло что-то говорил.
- Ах ты сволочь! - прохрипел Зиновьев, достал пистолет и выстрелил.
Американец захрипел, но вниз не упало ни капли крови. А в люки лезли всё новые и новые. Зиновьев вылез из люка и разрядил в них две обоймы, зарезал пытавшегося задушить его солдата. Встал к пулемёту.
Красноармейцы с остервенением бились с опьянёнными от наркотиков американскими солдатами, а те всё лезли и лезли.
- Что с ними, товарищ командир? - с нервной ноткой спросил Москаленко, испуганно оглядываясь во все стороны, откуда лезли враги.
- Не знаю, - не прекращая стрелять, ответил Зиновьев. - Чертовщина какая-то в этом лесу. Эта война зашла слишком далеко...
- Может конец света настал, раз они встают?
- Кто?
- Мёртвые...
Зиновьева снова пробрало холодком. Мёртвые? Быть этого не может...
Но они вставали и шли в атаку!
Сознание лишь сейчас поверило в то, что видели глаза танкистов...
Русские танки были забрызганы кровью и копотью, но шли вперёд, ломая деревья, противотанковые ежи, разрывая колючую проволоку, подминая под себя грузовики, автомашины и бронетранспортёры...
Впереди их поджидали американские и английские танки. Зиновьеву показалось, что он видит высунувшиеся из люков бледные перекошенные рожи с остекленевшими мутными глазами.
- Люки закрыть! - скомандовал Зиновьев.
Лязгнули люки и тут же в броню ударили сразу три снаряда.
- Бронебойный!
- Есть! Заряжен! - выдохнули Доронин и Нефёдов.
- Дорожка! - скомандовал Зиновьев.
- Выстрел!
Казённик с лязгом откатился назад. В нос танкистам ударила едкая пороховоя вонь. Заряжающие сразу выбросили гильзу в бронелюк, а стрелявшая по ним американская самоходка вспыхнула и завалилась на бок. А по танку ударили ещё несколько тяжёлых снарядов. Танк тряхнуло, танкисты едва успели взяться за поручни, чтобы не стукнуться о броню. Разбились две лампочки, мотор взревел, как раненный зверь, обиженно завыла трансмиссия.
- Откуда стреляют?! - крикнул Макаров.
- Две самоходки на пяить часов! - покрутив командирскую башенку, определил Зиновьев. - Огонь! Сжечь гадов!
Массивная башня повернулась в сторону самоходок. Рявкнула пушка и одна самоходка с длинной пушкой тут же окуталась дымом.
- Ох и рванёт сейчас! - с торжеством в голосе выкрикнул Москаленко.
Секундой спустя она и впрямь вспыхнула и развалилась.
Вторая выстрелила снова и стала отходить задним ходом, но не успела и загорелась погребальным костром.
- Товарищ капитан, - устало выдохнул Макаров. - Танк долго не протянет...
- Идём пока можем, - отозвался Зиновьев. - Сколько снарядов?
- Двадцать четыре! - отозвался заряжающий Доронин.
- Ещё повоюем, - с мрачной решимостью сказал Зиновьев. - Вперёд! Там Князев. Мы должны ему помочь!
Десять раз их обстреляли из базук. На землю слетели противокумулятивные экраны, а танк опять тряхнуло. Зиновьев и Москаленко взялись за пулемёты и увидели, что на танке не осталось живого места.
А впереди из-за ельника, как чудовищная ящерица вылезла огромная зелёная дрянь с длинной пушкой.
- Огонь! - крикнул в ларингофон Зиновьев.
Остальные танки тоже заметили чудовище. В самоходку полетело сразу четыре снаряда, но те не причинили ей вреда.
Тварь рванулась на них выстрелила. Снаряд с колокольным звоном, ударил в лоб башни, на миг оглушив танкистов.
- Дистанция триста метров! Огонь!
- Заряжаю подкалиберный! - Доронин потянулся к боеукладке.
- Дорожка!
Танк на миг замер на месте. Самоходка попала в прицел.
- Выстрел!
Но и пятый снаряд не причинил ей вреда.
- Да что же это... - ошалело прохрипел Москаленко.
- Обходим её! Обходим с разных сторон! - скомандовал Зиновьев своим танкистам. - Дымовые снаряды!
- Есть!
Казённик отошёл назад, а там, где стояла вражеская самоходка вспухло облоко дыма. Рядом разорвалось жирными облаками дыма ещё три снаряда.
- Сейчас сама выползет! - с мрачным торжеством сказал Зиновьев.
Раздался рёв раненого носорога и американская самоходка пошла на русские танки, которые рассредоточились и, как волки стали заходить ей с разных сторон, окружая этого опасного хищника.
Самоходка вынырнула из дымового облака. Дистанция была пистолетная и американцы поняли, что попались. Медленно скрежеща гусеницами, она стала поворачиваться лбом к зиновьевскому танку.
- Стрелять в бочину! - скомандовал Зиновьев. - Сжечь эту сволочь!
Танк яростно взревел мотором и вырвался вперёд, стараясь не попасть этому крокодилу в сектор обстрела. Самоходка медленно разворачивалась. И тут случилось страшное. Неизвестно откуда прилетевший снаряд заклинил башню танку и теперь зиновьевский танк сам стал самоходкой.
- Вперёд! - проорал Зиновьев.
Танк взревел и помчался вперёд, чтобы зайти самоходке с борта.
Американцы поняли, что им грозит и самоходка ползла назад чадя от попаданий. Позади загорелся наш средний танк, за ним вспыхнул тяжёлый.
- Стрелять по моей команде! - приказал Зиновьев.
Зиновьевский танк вырвался вперёд, они сравнялись с самоходкой. Та медленно отползала, но русский танк был быстрее.
- Разворот на три часа! Дистанция сто метров!
- Есть!
Москаленко развернул танк пушкой прямо в борт чудовища.
- Дорожка!
- Выстрел!
- Есть! Получай сволочь!
Снаряд угодил самоходке в маску пушки и та рухнула на земою, уткнувшись дулом в бугор. Там видно поняли, что случилось и самоходка ещё отчаяннее стала отползать назад, в гущу леса.
- Убить гадину! - приказал Зиновьев. - Бронепрожигающий!
Танки рванули вперёд, стреляя по самоходке. На пятом снаряде она загорелась, вспыхнул двигатель, баки, отвалилась гусеница, а из люков вылезли трое американских танкистов. Зиновьев скосил их из башенного пулемёта...
2
Дальше наступление столкнулось с контратакой врага. Зиновьевский танк то и дело разворачивался, чтобы ударить из пушки. Тяжёлый башенный пулемёт раскалился, а враги всё шли и шли. Шли с перекошенными бледными лицами, окровавленные, бледные, мёртвые... Они не прятались, а брели и брели вперёд, желая затопить собой весь этот зловещий лес.
Красноармейцы сдерживали атаку. Враги падали, как подкошенные, не выпуская из окоченевших рук автоматы и винтовки.
Зиновьев ужаснулся этому зрелищу.
- Мёртвых своих в атаку послали сволочи... - с содроганием проговорил старый танкист, вытирая взмокший лоб.
А вражеские солдаты шли бесконечной лавиной...
Ещё три снаряда оглушительно стукнули по броне.
- Танк на час! Дистанция двести метров!
- Заряжаем! - крикнул Нефёдов, и они с Дорониным, крягтя толкнули снаряд в казённик. - Готово командир!
Выстрел, и казённик пошёл назад. Грохнул взрыв и зачадил американский танк с чудовищной пушкой.
Макаров развернул танк и новый снаряд сорвал башню с другого монстра. Третий пошёл в сторону, желая обойти их и ударить в борт, но и он вспыхнул. Из него полезли танкисты, а в прицеле мелькнул красноармеец, перезаряжающий гранатомёт.
Впереди, ломая ели, показались четыре английских танка. И сразу же загорелись от попаданий. Зиновьев увидел, как к его танку подоспели два Т-54, прикрывая его с двух сторон.
Уцелевший английский танк выстрелил и попал в гусеницу тяжёлому танку, разбив кажется ещё и катки. Зиновьевский танк со скрежетом встал. Москаленко навёл на него пушку.
- Всё, командир! Это последний! - выдохнул Доронин.
Снаряд улетел в английскую "Комету" и сорвал ей башню. Впереди, по просеке шли американцы, за ними ползли бронетранспортёры с тяжёлыми пулемётами. Танк снова тряхнуло от попадания тяжёлого снаряда.
На миг воцарилась тишина. Танкистов контузило. У Зиновьева поплыли круги перед глазами, а в ушах били колокола...
- Броня не выдерживает! - раздался голос Москаленко.
В танке стало жарче, запахло едким дымом. На этот раз броня уже не выдержала и истерзанная машина погибала.
- Танк горит! - первым опомнился Москаленко.
За противопожарной перегородкой ревело пламя.
- Все вон из танка! - скомандовал Зиновьев. - Забрать оружие и гранаты!
- Командир... - схватил Зиновьева за руку Доронин.
На губах у него пенилась кровь. Обе ноги были оторваны...
- Держись, не помирай! - заговорил Зиновьев. - Мы вытащим тебя!
- Я... уже не жилец командир... - еле ворочая языком произнёс Доронин. - Вы бегите в лес, а я их задержу из пулемёта...
А огонь уже вырывался из моторного отделения и люков. Вспыхнули баки и канистры с дизельным топливом. Зиновьев с болью посмотрел на своего друга, с которым он освобождал Польшу, и дал ему две гранаты.
- Скорее, в лес! - приказал Зиновьев.
Танкисты под огнём спрыгнули на землю, спрятались за танком и принялись отстреливаться. Доронин сел в люке и открыл огонь из пулмёта. Тяжёлые пули продырявили бронетранспортёр и тот загорелся.
Американцы вынуждены были пригнуться, а уцелевшие броневики стали отходить, стреляя по танку из пулемётов.
- Всем в лес! - приказал Зиновьев.
Нефёдов кинул гранату и побежал к лесу. За ним остальные.
Позади грохотал пулемёт, а когда стрельба стихла, грохнуло два взрыва...
3
Канонада осталась где-то позади. Темнело. Деревья расходились ровными рядами, их верхушки золотились на заходящем солнце. Изредка по небу проносились краснозвёздные истребители или штурмовики. Зиновьев то и дело смотрел на компас, чтобы определить, куда идти.
- Хоть это радует, - усмехаясь, сказал Москаленко. - Небо теперь наше.
Но всю дорогу танкистов не отпускало чувство давящей тревоги.
- Почему не прочёсывают? - размышлял вслух Зиновьев. - Здесь их зона.
- Может наши их зажали? - предположил Макаров.
- Нет, - невесело вздохнул Зиновьев. - Наша атака захлебнулась. Мы даже не видели никаких бункеров впереди. Мы в тылу врага... Надо наших искать.
Тревога усиливалась. Канонада незаметно стихла и в лесу вместе с темнотой повисла мёртвая зловещая тишина.
Ни одного американца или англичанина. Но танкисты не выпускали из рук автоматы. Москаленко нёс пулемёт, который он снял с башни. Наводчик обвязался пулемётными лентами и шёл позади, прикрывая всех.
Совсем стемнело.
- Темно, словно в подвале, - проворчал Москаленко. - Может фонарь зажгём, а то ведь и на мину недолго наступить! А командир?
- Нет, фонари зажегать не будем, - возразил Зиновьев. - Кто знает, кто их может увидеть. Наших в этой части леса точно нет...
Погода испортилась, на лес шла гроза. Уже гремел гром. А темнота стала совсем непроглядной.
Танкисты вспоминали бой.
- Я так думаю, не наркотики они приняли, - убеждённо сказал Макаров. - Даже морфий такого не может с человеком сотворить!
- А что же с ними было? - спросил Москаленко.
- У них лица... - Макарова пробрало ознобом... - у них лица словно и не живые были. Страшные лица! А как они бросались на танки. Такого даже немчура и японцы себе не позволяли! Словно не боялись ничего!
- Так что же с ними?
- Неживые они, это точно!
- Мёртвые? - сорвалось с языка у Зиновьева.
- Кто его знает... - ответил Макаров. - Мы их близко почти и не видели.
- Я видел, - мрачно сказал Зиновьев, и в памяти у него вплыло то изуродованное мёртвое лицо в люке...
- Что же они со своими сотворили?..
- Наверное потому мы рвались к бункерам, - рассудительно ответил Зиновьев. - Там что-то есть... Я воюю ещё с финской, кто знает, до каких пределов эта поганая война могла зайти...
- Мы же сами видели, как вставали убитые солдаты! - нервно сказал Нефёдов.
На несколько минут повисла тишина. Но тишина была недолгая. Хмурое небо низко нависло над ними, гремел гром. Изредка сполохи на миг освещали деревья, буреломы и лица танкистов. Поднялся ветер, от которого скрепели и стонали ели. Капали редкие капли, предвещая ливень.
- Да, накроет, не спрячешься, - зябко содрогнулся Нефёдов.
- Укрыться где-то надо... - забеспокоился Макаров.
Зиновьев был обеспокоен другим.
- А ведь мы далеко ушли, - озабоченно заметил он. - И ни одного человека на всю зону. Вымерло здесь всё что ли...
Снова громыхнуло в небе.
Зиновьев вдруг насторожился и прислушался.
- Что случилось, командир? - спросид Москаленко.
- Тише! - зашептал Зиновьев и обратился в слух.
Далеко впереди раздавался какой-то непонятный монотонный звук и главное, то, что заставило его снять с предохранителя автомат: он явственно слышал хруст веток под чьими-то ногами.
- Слышал? - спросил он Макарова.
Макаров не ответил, он куда-то исчез.
- Москаленко! - позвал Зиновьев. - Нефёдов!
- Мы здесь товарищ капитан!
- Занять оборону!
- Есть! - отозвался Москаленко и лёг под елью за бугорком с пулемётом.
Нефёдов отбежал к соседней ели и лёг с автоматом, достал из карманов две лимонки, которые он забрал из подбитого танка.
- Ждите меня здесь, - приказал им Зиновьев. - Я пойду найду Макарова. С места не сходить. Если мы пойдём к вам, крикну. Если услышите английскую речь... или вообще никто не ответит...
- Ясно, товарищ капитан!
Зиновьев вынул из кобуры пистолет, перезарядил его, снова сунул в кобуру, снял с плеча автомат и, стараясь не шуметь, осторожно двинулся вперёд, навстречу темноте и этому пугающиму звуку.
А звук приближался. Был он странный, отдалённо напоминал, стенания, как стонут от боли раненные, как вскрикивают обожжёные танкисты, с которых снимают комбенизоны. А ещё слышались будто плач, хрипение и сиплый кашель того нечта, что шло танкисту навстречу.
Сполохи молний освещали на миг лес и танкистам чудились в грозовом свете и метавшихся теней чьи-то движущиеся силуэты.
- Оружие к бою! - приказал Зиновьев.
- Есть! - откликнулся за деревом Москаленко.
А что-то нехорошее приближалось к ним.
"Если это американцы, - подумал Зиновьев, всё больше тревожась. - Почему без фонарей и собак?"
И снова жуткий монотонный звук. Потели ладони, взмокла голова под танкошлемом. Что-то к ним приближалось, что-то шло в темноте...
И всё это почти в кромешной тьме этого проклятого леса. Никто не светил фонарями, не стрелял для острастки. Впереди и сзади, отовсюду на танкиста смотрела зловещая, словно живая темнота.
Зиновьева пробрало холодком.
"Это не группа зачистки, - подумалось Зиновьеву. - Они бы сейчас, как немцы, пустили бы собак..."
Но ни рычание, ни лай собак, ни оклики с предложением сдаться не потревожили тишину. Был только этот звук. Что-то надвигалось на них из темноты, оттуда, откуда они шли, где оставили свой горящий танк...

Глава IV
Вундерваффе
1
Зиновьев замер и спрятался за елью. Впереди оказалась полянка. Фонарь включать было опасно. Сразу заметят и резанут очередью. Американцы злые стали, после того, как их разгромили в Германии. Вот и вымещают злобу на редких пленных, которых им ещё удавалось захватить. Но янки не так часто пытали, как немцы, а чаще сразу привязывали к столбу и расстреливали...
Хрен редьки не слаще...
Зиновьев напрягся. Тьма впереди будто зашевелилась и танкисту показалось, что он видит впереди какие-то неясные силуэты.
На поляну, медленно, словно сонный, вышел человек. Шёл он как-то странно, словно ноги у него были деревянные. Движения были неуклюжие и в то же время резкие. Он закашлялся и остановился, шатаясь из стороны в сторону и с шумом потягивая носом воздух, хрипя и будто плача.
- Макаров! - позвал Зиновьев.
Человек не ответил, зато медленно повернул к танкисту голову, повернул так, что наверное легко бы свернул себе шею... и вышел из тени.
Ветер ещё сильнее закачал деревья. Затрещали стволы и ветки.
Сверкнула молния и осветила жуткий оскал смерти.
Зиновьев ошибся. Это был не его друг мехвод Макаров. Это был американский солдат. В форме, в снаряжении, с подсумками для патронов и гранат. В одной руке он держал автомат, в другой свой шлем.
Но это был уже не солдат. И не человек под наркотическим дурманом...
Никакой наркотик не сотворит с человеком такое! На танкиста смотрело остекленевшим взглядом то, что ещё утром было человеком. В груди у существа, зияли несколько дыр от пуль крупнокалиберного пулемёта.
Ни один наркотик не поднимет мёртвого! Оно шевелилось, шло, хрипело, нарушая собой все законы природы. Сладковатый запах разложения ударил в нос. Зиновьева бросило в жар от этого зрелища.
Вспышка потухла, прогрохотал гром...
Снова вспышка молнии. Капли с неба.
"Нет! - всё кричало в танкисте от нереальности происходящего. - Он не мог быть жив! С такими ранениями не выживают!"
Но существо, явившееся из приисподней стояло от Зиновьева в тридцати шагах, слабо покачиваясь и хрипя, шевеля губами. Хрип наростал. Существо явно что-то говорило. Говорило на своём, на английском, какие-то ругательства... Говорило и поднимало автомат!
Зиновьева прошибло холодным потом. Он сам поднял автомат. Руки не слушались. Прогрохотала очередь. Но пули даже не задели существо. Вдруг слева раздались два сухих выстрела. Брызнули сгустки спёкшейся крови.
Мертвец уронил автомат и каску, и мешком упал в траву.
- Живы, товарищ капитан? - рядом с пистолетом в вытянутой руке стоял его механик-водитель Макаров.
- Жив... - хрипло ответил Зиновьев. - А этот?
- Он мёртв. Давно, с самого утра наверное...
- Забери у него оружие и гранаты.
- Есть!
Макаров пихнул мёртвое тело ногой, нагнулся, подобрал автомат, вытащил из подсумка гранаты и хотел было уже уходить, но тут из темноты возник ещё один американский солдат. Окровавленный, с перекошенным предсмертной судорогой и обезображенным трупными пятнами лицом. Он вышел из породившей его тьмы и рубанул длинной очередью. Пули чудом не задели Макарова, который тут же упал на землю.
Зиновьев ответил короткой очередью. Пули попали мертвецу в голову, продырявили шлем и тот слетела вниз, покатившись по земле.
Американец плюхнулся на бок.
Снова налетел сильный порыв ветра. А за вторым вышел и третий. Кровь стекала с развороченного пулями черепа, заливая солдату лицо...
Зиновьев расстрелял и его. Солдат зарычал и свалился мешком на замлю.
- Берём их оружие и уходим отсюда! - приказал Зиновьев, стараясь поймать нити реальности и выдирая из мёртвой хватки американца автомат.
Жуткий монотонный звук наростал. Танкисты бросились назад, повторяя, чтобы их экипаж не резанул их с перепугу очередями:
- Дорожка! Дорожка! Дорожка!
- Это вы, товарищ капитан? - отозвался из темноты Москаленко.
- Мы! Занять оборону! Они идут сюда!
- Слушаюсь!
Зиновьев спрятался за елью и разложил у ствола гранаты. Макаров тоже спрятался за елью и все четверо принялись ждать.
Звук наростал. Неизвестный, страшный враг приближался.
Они появились из темноты и сразу открыли огонь. Толпа убитых ими утром в бою американских солдат всё-таки нашла их в этом проклятом лесу, пришла за ними, чтобы мстить...
- Гранатой, огонь! - скомандовал Зиновьев.
В мертвецов полетели гранаты. Взрывы сотрясли землю, раздались нечеловеческие крики и стоны. Грохотал пулемёт Москаленко, выкашивая ряды живых мертвецов, огрызались автоматы остальных такистов.
Американцы шли и шли, стреляя из автоматов, винтовок и пулемётов, но их пули врезались в землю, в стволы деревьев. И едва они подходили ближе, как падали один за другим, разбрызгивая спёкшуюся кровь. Но чем больше их падало на землю, тем больше танкисты приходили в ужас.
Это и было то чудо-оружие, которое американцы прятали в лесу...
2
Ужас шёл на выживших в этом аду танкистов и с каждой вспышкой кошмарные мёртвые лица становились всё ближе. Они качались, дёргались, хрипели и выли, поливая лес из автоматов и пулемётов.
- Это те самые солдаты, которые погибли в утренней атаке! - задыхаясь от ужаса, проговорил наводчик Москаленко. - Это же... они же...
- Мертвы, - напряжённо ответил Зиновьев.
- Но это бред! Бред! - с отчаянием кричал Нефёдов. - Мёртвые не ходят!!
- Эта война зашла слишком далеко, - прошептал Зиновьев, отстреливаясь от мертвецов. - Они что-то сделали с ними...
Но сдержать эту реку здесь было невозможно. На Макарова бросилось одно из этих существ и стало душить задервеневшими руками.
Макаров выстрелил два раза в грудь существа и сбросил его с себя.
Танкисты били в упор, а мертвецы падали, падали...
- Нам их не сдержать товарищ капитан! - закричал Москаленко, заряжая уже которую по счёту пулемётную ленту. - Они нас живьём разорвут!!
- Приказываю с боем отступать! - отдал приказ Зиновьев.
Танкисты вскочили и короткими перебежками бросились из этого страшного места, успевая набегу перезарядить оружие.
Но мёртвые солдаты не желали оставлять их. С упорством, в котором, как и в них самих уже не было ничего человеческого, они ломились вперёд, хрипели и кричали у танкистов за спиной.
- Занять оборону! - приказал Зиновьев, когда они влезли на холм.
Танкисты заняли оборону. Здесь была выгодная позиция. Отсюда хорошо было видно их ужасных преследователей.
- Ещё утром мы их всех постреляли, - заметил Макаров. - Убили всех...
- Убили... - мрачно произнёс Зиновьев. - Значит они не до конца умерли.
Снова загрохотал пулемёт, затрещали автоматы, оглушительно грохнули под ногами адских существ последние гранаты...
От ветра стонали могучие ели. Его вой сливался с воем тех существ, которые шли лавиной на танкистов.
Экипаж готовился к худшему, но очень быстро всё кончилось. Последние мёртвые солдаты как тряпичные куклы упали возле деревьев.
- Как думаете, встанут? - спросил, переводя дух Макаров.
- Если встанут, мы тут все ляжем... - ответил Зиновьев и сам ужаснулся своим словам. - Уходим!
Но мертвецы больше не шевелились.
"Значит они уже окончательно умерли..." - решил Зиновьев.
Пять минут танкисты не могли прийти в себя от пережитого. Не к такой войне их готовили! Не такое они ожидали увидеть здесь!
- Кажется всё... - сглотнул наводчик Нефёдов.
- Командир... - выдавил из себя Москаленко, облизывая засохшие губы. - Как же так? Что всё это значит?
- Я сам ничего не пойму, - сказал Зиновьев. - Но оно здесь, в этом лесу...
Зиновьев полностью взял себя в руки и приказал собрать оружие и боеприпасы с теперь уже окончательно мёртвых американских солдат.
3
Они шли по лесу ещё какое-то время, часто останавливаясь и прислушиваясь к тишине. Все они боялись услышать тот монотонный звук, возвещавшем о том, что на них идут ходячие мертвецы...
Вдруг путь им преградила невысокая фигура. Она брела, шатаясь. В нос ударил трупный запах, перебиваемый гарью.
- Команди-и-ир! - прохрипела она.
Танкисты чуть не упали от охватившекго их ужаса.
Этого не могло быть, ведь это голос заряжающего Доронина, который погиб там, на просеке, в горящем танке!
- Доронин... ты? - неуверенно спросил Зиновьев, поднимая автомат.
- Я, командир... - прохрипела фигура.
- Как ты спасся?
- Они спасли меня...
Фигура вылезла из тени и танкисты чуть не закричали. Это был Доронин, мертвенно бледный, обгоревший и израненный. Две оторванные снарядом ноги ему кто-то пришил, но они подгибались под тяжестью. Рот был чёрной дырой, глаза горели ненавистью.
- Вы меня бросили, а они спасли... - заговорил Доронин. - Знаешь, командир, я был там, на том свете. Там мне не понравилось.
- Это не ты Доронин, - с болью сказал Зиновьев, отступая назад. - Это не ты, друг! - и крикнул. - Что вы с ним сделали сволочи?!
Очередь посекла существо, которое ещё днём было их другом и оно с хрипом завалилось на бок. Оно умерло, только остекляневшие глаза смотрели на танкистов и мерцали в грозовых сполохах.
- Его надо похоронить... - нервно сглотнув, произнёс сержант Нефёдов.
- Некогда, - замотал головой Макаров. - Надо к своим пробиваться.
- Верно, - согласился Зиновьев. - Надо идти в командный пункт, и сообщить, что за оружие используют здесь янки и англичане. Они несут потери, но им похоже удалось это обратить в приимущество. Мёртвых не жаль направить на наши танки... Если такие солдаты появятся по всему фронту...
Они отдали дань своему мёртвому товарищу и пошли в ночь.
- Что же они сделали со Дорониным? - с дрожью в голосе спросил Москаленко. - Как им удалось его зомбировать, чтобы он нас ненавидел?
- Всё дело в бункерах, - пробормотал Зиновьев. - Они что-то делают с солдатами, и похоже так могут не только со своими, но и с нашими. Если они пройдут по полю боя, они оживят и своих и наших... Они могут убить местных, потом их оживить, дать им оружие и отправить против нас!
Танкисты молча кивнули. Они поняли, что за страшная опасность нависла над всеми советскими армиями, которые шли на запад.
- А если наши армии их не остановят, - продолжал Зиновьев, - мертвецы со временем заполонят все континенты. Война никогда не кончится, а человечество будет уничтожено...
И только сейчас они услышали какие-то странные лязгающие звуки, гул и удары, будто что-то огромное и неживое шло к ним из темноты.
- Что за дрянь... - оторопело выдохнул Москаленко.
И по танкистам ударила пулемётная очередь. Они еле успели пригнуться и отползли за деревья. А пулемётчик включил фару и всё стрелял и стрелял. Из темноты с лязгом появился причудливый чёрный силуэт.
- Это не человек! - ахнул Макаров.
- Они все здесь нелюди! - с нажимом сказал Зиновьев. - Огонь!
В чудовище ударили из пулемётов и автоматов. Но дрянь оказалась живучей и стала пулемётить всё вокруг. Сквозь пальбу до танкистов доносилось лязганье и хриплое дыхание. Грохнула граната.
- У этой сволочи гранаты! - выкрикнул ошарашенный Нефёдов.
- Убить тварь! - кричал Зиновьев, перебегая от дерева к дереву и лупя по врагу длинными очередями. - За Доронина! За всех наших!
Над головой снова прогремело, молния осветило существо и танкисты от страха потеряли дар речи.
- Мертвец! - прохрипел Нефёдов.
Наконец пули попали существу в голову и оно затихло, уронив её на грудь, но на землю не упало и капли крови.
Танкисты обступили существо и ужаснулись.
- Это не человек... - прохрипел Москаленко.
- В этом существе давно не осталось ничего человеческого... - ответил, поражённый тем, что с этим существом натворили, Зиновьев.
- Но это и не машина, - рассудительно заметил Макаров. - Это что-то среднее между ними.
Макаров был прав. Мертвеца с мутными глазами соединили с машиной.
Он был обглодан теми, кто его создал. Под голой грудной клеткой, вокруг костей, торс обмотала пулемётная лента. Сам пулемёт мотался из стороны в сторону. Пулемёт всё ещё сжимала мёртвая рука. Он соединялся с каким-то цилиндром, а от него шли ноги шагающей машины. Мертвец упирался в них коленями, его собственные ноги кто-то скрутил колючей проволокой. Из ран сочились гной и сукровица. Кровь превратилась в желе... Обглоданные руки опутаны проводами. Их, и само тело укрепили бронёй...
- Вот почему он оказался таким живучим... - заметил Зиновьев.
- Комиандир, смотри! - с ужасом прошептал Нефёдов.
Тут было на что посмотреть...
- Война стала кажется ещё более бесчеловечной, - заметил Макаров.
- Если так вообще можно выразиться о войне, - иронично заметил Зиновьев, - раз даже мёртвым не найти теперь покоя...
К какому-то аппарату на пулемёте тянулся из глазницы на проводе глаз мёртвого солдата. За спиной у мертвеца было что-то похожее на рацию с антенной, пол лица, искрошенного автоматной очередью, закрывало что-то похожее на противогаз, на голове американский шлем.
- Его наводили! - понял Зиновьев. - Он не сам стрелял! Они знают о нас!
Только сейчас он понял, что та нежить, которая пёрла на них в лесу, шла не сама, она была безвольным орудием войны. Ими всеми кто-то управлял!
- Уходим! - быстро скомандоал Зиновьев.
Но уйти далеко им не дали...
Вдруг им в лицо ударил слепящий белый свет. Зиновьев успел заметить массивные казематы дотов, колючую проволоку, знак с черепом и перекрещенными костями и пулемётные вышки с часовыми.
- Стой! - раздался голос с сильным английским акцентом. - Руки вверх!
- Ах вы сволочи! - закричал Нефёдов и дал очередь по прожектору.
И тут же прогрохотала ответная пулемётная очередь. Нефёдов упал на землю, корчась от боли. У него была простреляна рука.
- Руки вверх, коммунистические ублюдки! - пролаял голос.
- Вот они, бункеры! - зло прохрипел Москаленко. - Мы же чуть-чуть до них не дошли! Эх, жаль нашего танка нет...
- Что делать будем, командир? - спросил Макаров, поднимая руки.
- На месте узнаем... - сумрачно сказал Зиновьев.
- Вперёд, марш! - велел танкистам тот же голос. - Факинг ще-е-ет!
Танкисты молча пошли на голос, стараясь не смотреть в слепящий свет.
- Сюда, пожалуйста, - вежливо произнёс американский офицер. Он даже улыбался. На мясистом носе покоились очки, которые сверкнули в свете прожекторов. Но те быстро потухли.
Их повели в калитку из колючей проволоки. У входа в бункер стояли два тёмных силуэта часовых. Малиновые глаза уставились на танкистов.
Грозовой сполох осветил их. Танкистов бросило в ужас. Это были мертвецы. На них смотрели, оскалившись черепа. Оба жутких часовых сжимали в мёртвых руках пулемёты. Прогрохотал гром, свет потух и мертвецы снова окунулись в тень, оставив только жуткие розовые глаза...
- О да! - значительно сказал американский офицер, увидав ужас на лицах советских танкистов. - Часовые! Им не нужно спать, не нужно есть, они не знают усталости и боли. Не те, что в лесу... Те знают, что умерли, они сохранили разум и чувства. Они боятся, не хотят идти в бой сами. Их приходится зомбировать специальной машиной, которую для нас оставили господа нацисты... А это наше новое оружие. Создали два дня назад. И пока они защищают наш бункер нам нечего бояться... - и приказал русским танкистам. - Вниз! Живее!
Они спускались по освещённой тусклыми лампочками лестнице вниз, откуда слышались жуткие вопли. Они спускались в царство ужаса...
Вскоре они оказались в каземате. Зелёную бронедверь за ними закрыли два военных полисмена. Щёлкнув каблуками они встали к ней спиной, держа наготове автоматы. Такие же полисмены стояли и у других дверей.
К танкистам подошёл человек в докторском белом халате.
Он внимательно осмотрел их.
- Неплохие экземпляры, - задумчиво сказал он очкастому офицеру и недобро оскалился. - Даже не смотря на то, что русские... Мы ещё успеем закончить эксперемент... У нас есть три дня, чтобы добиться успеха и пустить наших суперсолдат в бой. Посмотрим, как это понравится большевикам!
- Тогда я бы на вашем месте поторопился, - мрачно ответил офицер. - Мы насилу сумели сдержать их наступление. Русские прорвали нашу оборону.
- Далеко ли они?
- В четырёх милях отсюда.
- Что ж, - с огорчением проговорил доктор, - тогда и вправду нужно поторопиться. Бросить их в камеру номер восемь. Через час я буду готов.
Доктор удалился.
- Вот в этот коридор, пожалуйста, - вежливо улыбнулся танкистам очкастый офицер. - Брэдли, проводите их до камеры.
- Пошли! - гаркнул офицер с квадратной челюстью, сплёвывая табак.
Советских танкистов повели сразу четверо военных полисменов.
Зиновьев же в это время думал, что делать. Они шли по одному из коридоров фашистского бункера, к которому они стремились утром, но не дошли, не выполнили приказ, не пленили тех, кто создал это бесчеловечное оружие, а угодили в их плен сами.
- Пошли за шерстью, а вернулись стриженые! - проворчал Макаров.
И теперь их ждёт где-то уготованный врагом кошмар...
Вопли то стихали, то снова заполняли собой весь бункер. Что-то гудело, слышался электрический треск и удары. Безусловно это работала какая-то дьявольская машина, оставленная здесь ещё немцами...

Глава V
Ярость
1
Они двигались по мрачному коридору. Через каждые сорок шагов были двери, у дверей стояли американские солдаты с автоматами. Из-за дверей раздовались нечеловеческие вопли и рычание. Там оживляли мёртвых...
"Мы словно в дьявольском зверинце, - пришло на ум Зиновьеву. - Что за зверьё делает из людей чудовищ? И как бы они не вырвались на волю... Надо похоронить их всех. Если они вырвутся, в этой войне не победит никто!"
К стёклам окошек то и дело прислонялись обезображенные смертью лица и скалили чёрные зубы. В двери постоянно стучали, а в глубине что-то трещало, гудели голоса, то и дело кто-то зловеще смеялся.
Два рослых солдата при их появлении открыли дверь.
- Сюда, - сказал солдатам очкастый офицер. - Охраняйте их, парни, как зеницу ока, пока мы решим, что с ними делать! Они нужны доктору. Но уж если попытаются сбежать... Короче, вы сами знаете.
- Йес со-ор! - откозыряли солдаты.
Советских танкистов затолкали в камеру. Щёлкнул засов. Танкисты оказались в полумраке. Тусклая лампочка едва рассеивала тьму.
В углу что-то захрипело и пошевелилось.
- Тише! - насторожился Зиновьев. - Мы здесь не одни...
В углу снова зашевелились, раздалось сипение, бульканье, хрип, которое превратилось в рычание. В нос ударила вонь разложения. Танкисты пришли в ужас. Из темноты вылезло существо, обезображенное смертью, с чёрными зубами в оскаленном рте, с безумными глазами, но такое знакомое...
- Князев! - с оторопью и ужасом вымолвил Зиновьев, узнав генерала.
Существо встало и бросилось на скованных ужасом танкистов.
Яростная схватка продолжалась десять минут. Князев, вернее то существо, в которое он здесь превратился, рычал, с кровью выхаркивая невнятные слова тянуло свои белые скрюченные окостеневшие руки, стремясь задушить своих товарищей, в неживых глазах горела ярость...
Танкистам стоило труда скрутить его и приложить головой к двери, пока мертвец, истекая кровью не затих, издав последний хрип.
И на этот короткий миг что-то человеческое, забытое, вытравленное этими нелюдями появилось в умирающем второй раз танкисте. Человек под конец победил то существо, в которое он превратился...
- Простите ребята, не уберёг... - прохрипел Князев. Лицо генерала уже покрылось трупными пятнами, но в остекленевших мёртвых глазах будто ещё не угасли остатки разума. - Сожгли нас... не дошли мы до бункеров... Эти твари схватили нас... Ими кишит весь лес! Простите.... Прощайте...
И генерал затих. Тут же лязгнула дверь и вошли очкастый офицер в сопровождении доктора и двоих рослых солдат.
- Очень хорошо, - с садистской ухмылкой сказал доктор. - Вы доказали, что стоите большего, чем если бы мы вас убили и оживили. Вы станете прототипами нашего супероружия, которое поможет нам уничтожить заразу большевизма, которую вы разнесли по всему миру!
Солдаты схватили танкистов и потащили из камеры.
- Заразиться не боитесь? - сплюнул под ноги доктору Зиновьев.
- И на вас найдётся дезинфекция, - иронично усмехнулся американец. - Скоро вы, варвары очиститесь от той заразы, которой обработали вас комиссары и будете служить великой Америке! Мы создадим из вас такое оружие, которому позавидовали бы даже нацисты. Мы сделаем то, что не удалось им и весь мир будет трепетать перед нами!
- Шевелись! - рявкнул очкастый офицер.
Танкисты вышли из камеры. Долго шли по каким-то переходам с дверями, мимо коек, на которых лежали безжизненные окровавленные тела. То и дело навстречу или в ту же сторону, что и они, шли солдаты, офицеры и врачи в белых халатах, везли привязанных к каталкам дёргающихся людей.
- Вы даже не знаете, какого джина вы выпустили из пробирки, - с презрением ответил Зиновьев. - Вы играете со смертью, доктор. Вы не знаете всю суть природы. Она вам это не простит.
- Я ожидал, что вы это скажете, - пренебрежительно ответил доктор и опять садистски улыбнулся. - Ваш ум, ум недочеловека, не способен понять всего величия нашего эксперемента. То, что мы здесь творим-есть благо для всего человечества. Скажите, что вами движет? Что вам приказали комиссары?
- Намотать ваши кишки на траки и утопить вас в море вашей крови.
- Вы настоящий солдат, - неожиданно с уважением ответил доктор. - Такие как вы, что даже на волосок от смерти не теряют духа-именно то, что нам нужно. Другие бы сейчас молили меня о пощаде, но видя ваше варварское упорство, я понимаю, что о лучшем материале я не мог и мечтать!
Зиновьев скривился. Он мог бы сейчас одним рывком свернуть обезумевшему доктору шею, но здравый смысл подсказывал танкисту, что надо узнать о них больше и лишь тогда нанести удар.
- Ошибкой было бы думать, - увлечённо продолжал доктор, - что у нацистов хватило бы сил завоевать весь мир. Не говоря уже об узкоглазых с их камикадзе. Ваши о них позаботились... Это входило в наши планы, - доктор улыбнулся. - Ни Гитлеру, ни Ямомото, ни другим этого не удалось бы сделать, имея лишь танки и самолёты. Но теперь у нас есть оружие, которое докажет вам, и другим недочеловекам, что хозяева мира-американцы!
- Так думали все завоеватели, которые мечтали погубить нас, - прохрипел Зиновьев, - только все они давно в могиле.
- Могила это ещё не конец! - торжествующе рассмеялся доктор. - У нас будет целая армия мёртвых воинов, которые не страшатся ни пуль, ни снарядов.
В двери кто-то яростно стучал, в окошках появлялись жуткие, совсем уже нечеловеческие лица. Кто-то царапал когтями в бронедвери с той стороны. Слышался лай и крики. И у каждой двери стояли подвое солдат.
Они остановились у одной из дверей.
- Здесь вас ждёт новое испытание, - объявил очкастый офицер. - Но это потом... А сейчас у нас есть два часа, прежде, чем подействует препарат и мы сумеем наконец получить действительно супероружие. Читали комиксы про Капитана Америку? Нет? Ах, как я забыл, вы, русские не знакомы с ним. Но, уверяю, мы познакомим вас с Капитаном Америкой! Вы станете нашим новым оружием! И с вами мы поставим этот мир на колени.
- Хотите из нас сделать монстров? - прохрипел Зиновьев.
Очкастый офицер даже отшатнулся, настолько жуткое лицо было у русского танкиста. Грязное от копоти, изуродованное осколком, с железными зубами во рту, и с одним видящим глазом.
- Вы и так монстры, - взял себя в руки майор. - Ваша страна-страна монстров, которая поглотит весь цивилизованный мир, если вас не остановить здесь, в Европе. К сожалению мы уже проиграли это сражение. Но у нас ещё остались бастионы, о которые вы разобьётесь, как вода о волнорез.
- Воду ничто не может остановить, - усмехнулся Зиновьев. - А уж тем более монствов. Хотите увидить настоящего монстра-взгляните в зеркало! Вот-монстр, который заигрался в бога.
- Что вы знаете о боге? - скривился очкастый офицер и ударил Зиновьева кулаком под дых. Зиновьев согнулся, но не проронил ни звука. - Вы отреклись от бога, когда устроили свою революцию! - он справился с собой и приказал своим солдатам. - В лабораторию их! - он зловеще улыбнулся. - Посмотрим, как действует ваш препарат, доктор... на живых людях.
Солдат открыл дверь в лабораторию.
Танкистов ослепил яркий свет. Когда они привыкли к нему, то увидели странные механизмы и машины, молнии, которые били в привязанных к койкам солдат и те дёргались, открывали глаза и хрипло кричали.
Десятки людей в белых халатах резали их, вкалывали им что-то из шприцов, другие занимались машинами. На экранах бегали какие-то линии, перемигивались кнопки. Зиновьев увидел какое-то странное оружие в руках солдата. Направив его на ожившего мертвеца, он ударил его молнией и живой мертвец растёкся булькающей кровамой жижей по полу.
- Мёрфи, где твой препарат? - спросил очкастый. - Вколи им сейчас же, и начнём наш эксперемент.
- Придётся ждать два часа, сэр, - ответил врач, неся четыре шприца.
- Я терпелив, - зловеще оскалился очкастый. - Если мы сумеем сделать то, что задумали, нам больше не нужно будет оживлять мертвецов.
И офицер повернулся к танкистам, которых уже привязали к койкам.
- Вы уже поняли, с чем столкнулись в бою? - улыбаясь, сказал он. - Мы оживили несколько миллионов наших убитых солдат. Ими кешит весь укрепрайон. Они по всему фронту! В окопах, в танках, в самолётах... Мы сумели сделать из мёртвых-солдат. Они не устают, не требуют пищи и мыслей у них нет. Осознанных конечно. Осталась только ненависть к вам, большевистским ублюдкам. Мы им приказываем-они слушаются и идут в атаку. Скоро мы начнём контрнаступление и боюсь вы не выживете.
- На этой войне никто не выживет! - сплюнул Зиновьев. - Из-за таких, как вы на ней не осталось уважения к мёртвым. Они уснули, но вы их подняли, поработили их разум. Даже немцы до этого не дошли!
- Немцы? - с издевкой усмехнулся очкастый майор. - Оглянитесь! Это ведь немецкие бункеры и немецкая лаборатория! Это они так сильно нам помогли. Ведь они сами жаждали создать вундерсолдат. Из мёртвых. Но это конечно не идеальное оружие. Из из мертвеца солдат некудышный. Недели две и они разваливаются на куски. И потому мы создали препарат, который делает суперсолдат из живых людей.
Он подмигнул доктору и тот вколол в руку танкистам красную жидкость из больших шприцов.
- В изолятор их, - распорядился очкастый. - Заприте все засовы. Будем наблюдать. Солдат в ярости-штука страшная. Они могут здесь всё разрушить.
Санитары развязали танкистов.
Зиновьев чувствовал медленно растекающееся по всему телу жжение и шум в голове, который превращался в чьи-то голоса.
- Запирайте дверь и готовьтесь к первым испытаниям, - распорядился очкастый, затворяя за танкистами бронированную дверь.
- Всё, командир... - тяжело дыша, сказал Макаров. - Нам не жить...
- Что с нами?! - шипел от боли Нефёдов. - Я весь горю!
- Я слышу голоса! - хрипел, свернувшись в углу, Москаленко. - Мне больно!
- Не дрейфь, мы ещё выберемся! - прохрипел Зиновьев.
Он чувствовал, как исчезает в нём человеческое сознание, а откуда-то поднимается кипящей волной ярость, преваращая его в суперсолдата...
2
Зиновьев проваливался в дрёму, в жуткий бред, где ему мерещились те, кто умер сегодня в этом лесу. Он видел очкастого и вдруг ясно ощутил, как крепнут его мышцы и что он жаждет исполнить любой приказ американцев.
В забытии пролетело два часа и наконец над головой прохрипел динамик:
- Встать, солдаты!
Танкисты послушно поднялись. Боль прошла. В голове носились обрывки человеческих мыслей. То, что делало их людьми не угасло. Оно было загнано в самую глубину сознания. Но оно никуда не делось!
- К бою!
"Борись! - мелькнула в голове мысль. - Борись с ними!"
Руки танкистов, сжавшиеся в кулаки, опустились.
- К бою, я сказал!
Руки снова поднялись и сжались в кулаки.
"Нет! - металась в голове Зиновьева мысль. - Нет твоей власти над нами! Я ещё чувствую себя человеком! Мы ещё люди! Мы не твоё супероружие, которое ты пустишь против всего мира!"
Раздалсся прерывистый сигнал и двери напротив распахнулись. В камеру вошли, хрипя и пошатываясь бойцы двух погибших русских разведгрупп...
Их окоченелые, покрытые трупными пятнами лица были перекошены судорогой, изо рта текли кровь, слюни и желчь. Мёртвые глаза ничего не выражали, кроме ненависти.
- Что они с вами сделали? - прохрипел Зиновьев. Видно что-то человеческое в нём ещё уцелело.
Но мёртвые не ответили, продолжая надвигаться на них.
- Мы же свои...
- Свои-и-и-и!
Мертвецы набросились на танкистов и начался бой.
Кровь брызнула на стены, стальные кулаки танкистов сокрушали мёртвую плоть, рвали её, чтобы выжить, не быть как они, бездушными мертвецами, подчиняющиеся чьей-то злой воле.
Камера огласилась воплями, рёвом мертвецов и криками танкистов.
Глаза мертвецов светились, с них капала сукровица, они булькали и рычали, обнажая жуткие чёрные зубы, кожа слелаза и рвалась, обнажая красную плоть, исторчающую сладковатый гнилостный смрад.
В них совсем не осталось человеческого... Остались только страх, боль и ненависть ко всему живому, и приказ нового командира, впечатавшиеся в оживлённый, после инъекции препарата, электроразрядом могз...
Танкисты в ярости отрывали им руки и головы.
Но выжили не все. Четыре мертвеца вгрызлись в тело Нефёдову. Он орал, сворачивал им шеи, отрывал головы, но не уцелел. Захлебнулся кровью.
Мертвец протянул руки к Зиновьеву, но тот наступил ему на голову и та лопнула, растёкшись кровавой жижей по кафелю. Макаров бил об стену голову другого мертвеца. Кровью была забрызгана вся камера. Переломанные тела тех, кто был когда-то человеком валялись всюду и не шевелились.
Раздался прерывистый сигнал.
Дверь открылась и рванувшихся танкистов тут же парализовало. Их пристегнули ремнялм к койкам.
- Чудесно! - обрадованно сказал очкастый офицер. - Похоже вы, доктор действительно создали Капитана Америку! Его не смогли создать немцы, но сама природа согнулась в поклоне перед американским гением!
- Сэр, их надо срочно в камеру, - с тревогой сказал очкастому доктор. - Парализующий разряд долго не удержит этих монстров.
Очкастый кивнул и подошёл к танкистам.
- Наши последние исследования привели к тому, - заметил очкастый, разглядывая танкистов, - что мы сумели вычистить им мозги. Они не помнят, кто они и кем были. И оставили им два чувства. Подчинение приказам и ненависть к врагам. К нашим врагам. Так мы направили на вас ваших мёртвых бойцов. Что в них осталось к вам? Ненависть! Обида за то, что погибли они, а не вы. Но к сожалению мертвец, пусть даже и оживший-штука недолговечная, а сейчас у нас в руках оружие, перед которым меркнет атомная бомба!
- Когда я доберусь до тебя, - прохрипел Зиновьев, - ты сто раз пожалеешь, что вколол нам эту дрянь, вместо того, чтобы пристрелить.
- В камеру их! - пропустив угрозу мимо ушей, распорядился очкастый.
Танкистов бросили в камеру и приставили к двери двух солдат...
3
Вой и жуткие крики не прекращались не на минуту. Зиновьев прислушался к ним, пытаясь понять, сколько несчастных ещё остаются живыми и скольких сейчас эти учёные пытаются превратить в суперсолдат, не ведающих ни боли, ни страха. Ничего не вышло. Не ясно, живы были они или мертвы. А из головы не выходило то странное оружие, которое било молниями и превратило мертвеца в жижу. Не выходили из головы и солдаты у каждой двери. Что будет, если выпустить из камер то, что билось и царапалось в двери?
И не об этом ли секретном оружии говорил Князев, когда был ещё жив? Не это ли оружие защищали янки в этом проклятом лесу?
- Что будем делать, командир? - невесело спросил Москаленко.
- Надо добраться до рации, - ответил Зиновьев, - и передать сведения об этом секретном оружии американцев. Чем быстрее наши войдут сюда, тем больше жизней будет спасено при наступлении к Ла-Маншу...
- А что за дрянь они нам всё-таки вкололи? - спросил Макаров, осматривая след укола на руке. - Мне хочется всё крушить!
- Вот выберемся отсюда, - мрачно оскалился Зиновьев, - у тебя будет возможность осуществить задуманное. Единственный шанс отсюда сбежать и принести командованию сведения об этом сверхоружии это, посеять здесь хаос.
В коридоре за дверью послышались шаги. Зиновьев узнал их. Это шёл доктор и сопровождавшие его солдаты.
- Тише! - обернулся Зиновьев к товарищам. - Приготовьтесь-это за нами.
Танкисты молча кивнули и встали по обе стороны от двери.
Что-то загудело и раздался голос доктора.
- Ну вот и пришёл ваш час! - сказал он и дверь открылась.
- Ошибаешься, - прорычал Зиновьев, - пришёл твой час, янки!
Они увернулись от лучей парализатора и затащили вопящих от ужаса американцев в камеру. Брызнула кровь, раздался хрип и оба солдата изломанными куклами упали на кафель.
- Остановитесь! - булькал кровью доктор. - Я приказываю вам остановиться!
На миг танкисты замерли, но это не помогло доктору. Его швырнули прямо на подскочивших часовых и те отлетели к стене.
- Немедленно остановитесь! - стонал доктор. - Вы больны!
- Ты даже не представляешь, насколько я болен! - мрачно сказал Зиновьев, приблизив к вспотевшему от ужаса доктору своё изуродованное лицо. Одним ударом он размазал голову доктора по стене.
Отшвырнув мёртвого доктора на дверь соседней камеры, Зиновьев поднял с пола лежавший возле трупа часового автомат. Москаленко и Макаров тем временем разделывались с часовыми. Ошмётки того, что было головами американцев шмякнулись на пол, а в коридоре ещё несколько секунд гуляло эхо от их жутких предсмертных воплей.
- Янки должны были поднять тревогу... - забеспокоился Макаров. - Они кричали на весь бункер, - кивнул танкист на трупы. - Не засветимся?
- Не думаю, что они её поднимут из-за чьих-то криков, - рассудительно проговорил Москаленко, поднимая автомат из кровавой каши на полу. - Здесь каждую секунду кто-то кричит.
- Надо найти пульт управления, - решительно сказал Зиновьев. - Выпустим всех, кто сидит в камерах и когда начнётся бойня, захватим рацию.
Они пошли по коридору. По пути им попалось всего двое солдат, но те быстро отлетели в разные стороны со свёрнутыми шеями.
А два других были сметены свинцом.
Над дверью взвыл динамик и засветилась красным лампочка.
- А вот теперь покажем им монстров! - обернулся Зиновьев к танкистам, и глаза им застил багровый туман, заставляющий крушить всё на своём пути...
Едва из-за поворота показался отряд американцев, как под ноги им полетели гранаты. Грохнули взрывы, американцев смело осколками, а те, что выжили, были забиты прикладами и раскиданы по коридору. Но тут подоспел ещё один отряд и началась перестрелка. И оказалось, что препарат, который им вкололи сделал их почти неуязвимыми к пулям и страху.
Зиновьев видел ужас ни лицах американских солдат, когда в него попало сразу пять пуль, а он шёл на них и стрелял. Началась бойня...

Глава VI
Люди и чудовища
1
Советские танкисты расшвыривали американцев и те кровавыми кляксами шмякались о стены и сползали вниз. По тревоге на место боя бежала уже четвёртая группа, но было поздно, потому, что русские дошли до лаборатории. Очереди косили американских солдат. Зиновьев поднял со стола то самое оружие, которое видел сегодня в руках у доктора. Странная штука, похожая на автомат, только с трубками, проводами и батареей.
Что-то повернув, он услышал, как загудело это странное оружие в его руках, сверкнула и затрещала молния и пущенные напомощь живым мёртвые американские солдаты растеклись по полу отвратительной жижей.
Зиновьев пробежал по лаборатории, пихая в комбенизон бумаги. Времени было мало, надо было искать пульт управления.
Пульт управления оказался на один ярус глубже. Танкисты изрешетили из автоматов охраняющих пульт солдат.
- Быстрее, уходим! - приказал Зиновьев танкистам, и рванул рычаг на пульте управления. По всему бункеру тут же раздался грохот, а за ним жуткитй кладбищенский вой и вопли тех, кого сейчас раздирало на куски то, что имело человеческий облик, но перестало быть человеком.
Они выбежали из разгромленного пульта управления.
А в бункере началась паника. Выла сирена, кричали живые солдаты, хрипло и яростно вопили ожившие мертвецы, не стихала стрельба и взрывы.
Начался яростный бой, но у американцев не было шансов против восставших беспощадных суперсолдат-чудовищ, которых они сами же и породили. Зиновьев взревел и бросился на группу американцев. Те с воплями бросились в рассыпную. И тут он увидео очкастого офицера.
Он бежал к двери, что-то крича своим солдатам.
- Видно зря я недооценил действие сыворотки, - сказал очкарик, усмехаясь, хотя его глаз нервно дёргался, - я и не думал, что и она тоже выведет вас из-под нашего контроля и превратит вас в монстров, способных разгромить бункер. Однако я восхищён, что из вас получились такие монстры!
- Восхищён говоришь? - прорычал Зиновьев. - А помнишь, что стало с Франкеншейном?!
Забившиеся в панике американские солдаты забрызгали стены и бронедверь своей кровью.
- Хочешь монстров? - усмехнулся вслед очкарику Зиновьев. - Сейчас ты встретишься со всеми своими монстрами!
- Здесь рация! - воскликнул Москаленко и тут же упал с прострелянной головой, а очкастый проскользнул в дверь.
- Лёня-а-а-а! - заорал Макаров, посылая очкастому вслед очередь, но очкастый задраил за собой дверь.
Танкисты забарикадировались, в бункере царил хаос, а здесь была рация.
Зиновьев скакал с волны на волну, пытаясь поймать ту, нужную, на которую можно было передать сведения о бункере и бесчеловечных эксперементов американцев посреди этого проклятого леса.
- Ну что там, командир? - спросил Зиновьева Макаров.
- Я передал нашим, что здесь творится, - ответил Зиновьев, - и что за секретное оружие они прятали в бункере.
Ещё полчаса он слушал эфир, а в дальних коридорах затихли последние вопли мёртвых и предсмертные крики тех, кого они убивали...
- Похоже наше дневное наступление было отвлекающим манёвром... - со смесью неверия и торжества ответил Зиновьев. - Наши прорвались на левом и правом фланге, вырвались на оперативный простор и развивают наступлание. Лес скоро будет в котле! Эти твари отсюда не вырвутся!
Зиновьев откинул наушники и взял автомат.
- Идём наверх, мы ещё сможем прорваться к своим! - решительно сказал он, напрвляясь к двери.
Танкисты вышли из пункта связи и их чуть не вытошнило. Всюду были кровь и растерзанные тела солдат. Некоторые ещё двигались, ползали...
Никто не спасся. Хаос, который они учинили расчистил танкистам путь и они выбрались наверх.
Часовые лежали с разорванными гортанями. Вокруг валялись ещё несколько десятков изломанных изуродованных тел.
- Эти всё ещё где-то здесь, - с тревогой сказал Зиновьев. - Будь внимателен.
- Есть... - отозвался Макаров.
В это время начало светать. Лес сделался синим. Сквозь гарь и мертвечину пробивались запахи сырой земли и хвои.
У бункера догорал танк, а рядом валялись кучей мёртвые тела. Из люка танка торчало тело американского танкиста. По броне текла кровь...
Невдалеке горел броневик, бросая красноватые отсветы на землю и деревья. В воронке от снаряда застрял разбитый автомобиль. Фары его горели. На пулемёте висел труп американского солдата. Рядом лежали ещё три тела.
- Интересно, что сейчас делает очкарик? - задумался Зиновьев. - Вот бы поглядеть, люблю комедь!
Стена бункера тоже была забрызгана кровью. На бетоне отпечаталась чья-то окровавленная ладонь. Возле другого курили два американских солдата.
Танкисты содрогнулись от мысли о том, что здесь произошло...
- Стой! - окликнули они танкистов, поднимая винтовки. - Назад! Вы не имеете права выходить из бункера!
Они приняли в темнорте русских танкистов за своих!
Зиновьев поднял пулемёт и американцев отшвырнуло к стене бункера, по которой они сползли, оставляя на бетоне кровавые следы.
А из темноты на танкистов шли солдаты. Медленно, еле волоча ноги, наклонив головы вперёд, назад и на бок. Солдаты и офицеры. Мёртвые.
- Стреляй! - приказал Макарову Зиновьев и сам поднял пулемёт.
Тишину рассвета разорвали очереди. Мёртвые солдаты, как мешки с песком падали на землю, но они всё выползали из темноты, протягиивая к танкистам скрюченные одервеневшие пальцы.
- Уходим! - крикнул Зиновьев.
Танкисты бросились вдоль бункеров, чтобы найти дорогу к спасению, где не тянулись к тебе руки этих существ. Но эти твари были всюду!
- Как думаешь, командир скоро мы выйдем из леса? - спросил Макаров.
- Мы идём навстречу нашим, - ответил Зиновьев. - Сюда скоро пошлют ударную группу, штурмовые отряды.
- Ясно, - откликнулся Макаров, закуривая папиросу. - Это значит: слушай мене и беда вас не мене!
- Ещё бы!
- А янки?
- А янки здесь, как в ловушке!
- Ошибаетесь! - раздался холодный голос очкастого офицера. - В ловушке здесь не мы, а вы. После устроенного вами здесь разгрома я бы пристрелил вас, но у нашего генерального штаба на вас другие планы.
Танкисты обернулись и подняли руки. Очкастый офицер и перепуганные этим кошмаром солдаты целились им в головы. Погибнуть было можно, но кто передаст сведения центру?
Надо было выжить, сбежать и скорее дойти до советских войск, пока затаившаяся в лесу дрянь не вырвалась и не расползлась по всему миру!
2
Над опушкой проклятого леса занимался хмурый рассвет. По разъезженным, грязным дорогам среди рядов елей, мимо взломанных снарядами и бомбами серых фортов и дотов сновали грузовики и бронетранспортёры с пехотой. Бункеры были ещё немецкими, а теперь они заняты американцами, англичанами, канадцами и французами. На крышах сидели и курили солдаты.
На многих грузовиках и бронетранспортёрах были нарисованы красные кресты. В них везли окровавленных, наспех перебинтованных, накаченных морфином раненых солдат. По грязи понуро шли оборванные, измученные войной американские пехотинцы. Над ними вился сизый смог-дым от множества сигарет. Винтовки, автоматы висели на них кое-как, многие шли, держа каски в руках, не в силах держать их на раскалывающихся от боли головах. Последствие контузии...
Многие несли на носилках своих раненых товарищей. Раненые стонали, плакали и просили морфий. Кровь капала в лужи и в грязь и они становились красными. По обочинам стояли под маскировочными сетями танки.
Зенитчики хмуро смотрели в небо, ожидая, когда в вышине появятся советские бомбардировщики или ещё что похуже.
Капеллан исповедовал тех, кому уже ничем нельзя было помочь. Только молитва и морфий! Только избавить несчастных от адских мучений!
Они отступали пока ещё организованно, стараясь не сорваться в паническое бегство к проливу Ла-Манш, чтобы сесть на пароходы, выскочить с извергающих огонь и смерть полей и лесов Европы. Ведь канонада за этим проклятым, полным нелюдей лесом становилась с каждым часом всё ближе.
А за колючей проволокой томились пленные красноармейцы. Уже перестав бояться, они хмуро, враждебно, и со злорадством перед неминуемой смертью, смотрели на выскакивавших из дьявольского котла, с паникой на лицах, ожидавших неминуемого возмездия, врагов. Смотрели, как бульдозером в спешке сваливали в ров их мёртвых товарищей в перемежку с трупами американцев и англичан. Всё в спешке! Некогда бросать гашёную известь. Некогда разделять или оживлять убитых. Всё это уже неважно!
Они больше не вернутся сюда. Теперь пусть проклятые русские воюют с этой нечистью, которая ещё несколько недель назад была людьми!
Но самое худшее, что нечисть была и здесь. Военные полисмены и крепкие солдаты изо всех сил держали вырывавшихся мёртвых товарищей, старавшихся задушить, или грызть зубами ещё живых солдат.
Их тут же расстреливали из пулемётов, других запихивали в разбитые автобусы и сжигали из огнемётов. Дикие нечеловеческие вопли боли оглашали всю округу, сливаясь с громом канонады, стонами раненых и грохотанием пулемётов. Мертвецам оказывается тоже было больно...
"Если верить этому помешанному, - с ужасом подумал Зиновьев, - то живые мертвецы уже по всему фронту..."
Миллионы мёртвых солдат... Он и подумать боялся, с чем столкнутся идущие на прорыв части Красной Армии. А кошмар только начинался...
"Но что-то с ними не так... - снова подумал Зиновьев. - Очкастый говорил, что они понимают их команды и ненавидят их врагов. Почему же они теперь нападают на своих?"
Зиновьев мрачно смотрел на этот ужас, еле держась на ногах. Рядом покачивался, валясь от усталости мехвод Макаров. Они единственные выжили в той мясорубке в ночном лесу, в главном бункере.
Трое солдат поливали из канистр увязшую в грязи потрёпанную в бою английскую "Комету", а ещё четверо запихивали в люки дико орущих с яростью обречённых мёртвых английских танкистов.
- Зачем вы это делаете? - спросил курившего рядом очкастого американского майора Зиновьев. - Боитесь, что танки достанутся нам?
- Не только, - охотно и как-то насмешливо ответил очкастый майор. - Нам не хватает горючего для танков. И совсем не для того, чтобы идти в наступление, но даже для того, чтобы доехать до моря. Беда в том, что у нас совсем не осталось горючего. Ваши взорвали наши склады с топливом и перерезали пути снабжения.
- А зачем засовываете мертвецов в танки? - хмуро спросил Зиновьев.
- Они танкисты, - значительно ответил майор. - И если б у них было горючие, они пошли бы в свой последний бой... Вот только горючего больше нет, а снаряды бесполезны, если танк стоит на месте.
- Не проше бы их просто убить?
- Пуль на всех не хватит.
- Вы прямо как фрицы. Тем тоже жаль было пуль, и тогда они придумали газовые машины. А когда не стало хватать бензина для выхлопа, они построили газовые камеры в лагерях и стали сыпать циклон...
- К сожалению у нас и этого нет.
- Вы осознаёте, что вас рано или поздно за это расстреляют?
- Мне это не грозит, пока идёт война, - ответил американский майор. - Вы знаете, как говорили немцы из их фолксштурма? "Радуйтесь войне, ибо мир будет страшен!" Вот я и радуюсь... Я демон этой войны!
- Вы безумец, - с отвращением произнёс Зиновьев. - Заигравшийся в бога безумец.
- Все мы на этой войне безумцы! - зевая, наставительно сказал майор.
К танку подошёл огнемётчик. В люки изнутри отчаянно бились мертвецы, башня двигалась из стороны в сторону, пушка и пулемёты наводились на обступивших танк живых солдат. Огнемётчик пустил струю огня.
Танк вспыхнул. Из-под брони донёсся соединённый в пять надорванных глоток отчаянный, полный ярости и ненависти вопль горящих заживо. Вернее замертво. А башня обречённого танка всё вертелась. Пушка то поднималась вверх, то опускалась вниз, пулемёты нацеливались на живых...
Макаров не выдержал всего этого бесчеловечного зрелища, упал на четвереньки и начал блевать.
- Это бывает, - сочувственно сказал американец. - Не все могут привыкнуть. Тем более, что эта война зашла слишком далеко...
Рядом и в отдалении вспыхнуло ещё три десятка танков.
Зиновьев посмотрел в невозмутимое, циничное, безжалостное лицо очкастого майора.
- Да, это бывает, - ответил танкист. - Потому, что именно такие, как вы, только рангом выше, и развязывают войны... Которые в конце-концов и заходят слишком далеко. Вы начали войну, а мы её закончим!
Майор ничего не ответил. Да и стоило ли отвечать тому, кто всё равно будет расстрелян уже этим утром?
- Командир... - сказал Макаров. - Канонада...
- Что с канонадой?
- Она смещается влево и вправо!
Американцы были заняты восставшими против них ожившими мертвецами и не замечали нависшей над ними, как чёрная туча большой беды!
3
А канонада уходила вдаль. Из леса на сумасшедшей скорости выскочил автомобиль с двумя людьми на передних сидениях. Машина завиляла из стороны в сторону, чуть не влетев в дот и затормозила рядом с ними.
- Сэр! - из машины выскочил американский первый лейтинант в каске, обращаясь к очкастому майору, думая, что двое русских пленных рядом с ним не поймут по-английски. - Я ищу вас по всему этому проклятому лесу!
- Что стряслось Томас?
- Полковник просит вас поторопиться с этим! - в панике крикнул лейтенант, бешено вращая глазами. - Русские прорвались по всему фронту! По всему фронту!! Их танки уже у нас на флангах и двигаются вперёд. Ещё два часа, и они окружат нас в этом районе, и мы останемся в лесу с этим зверьём!
- Это не дезинформация, сынок?
Краска отхлынула с лица майора. Циничная улыбка сменилась на миг гримасой страха. Он снял очки, протёр их платком и водрузил на мясистый нос. О советских танкистах он сразу забыл.
- Нет, это данные нашей разведки, - ответил первый лейтинант Томас. - Их вчерашнее наступление на лес-только отвлекающий манёвр. Они хотели убедить нас, что именно здесь они и прорвутся. Мы стянули сюда почти все свои силы. А теперь они прорываются везде! А нас зажимают в кольцо!
Первый лейтинант сдёрнул с головы шлем. Он со стуком упал на землю. Сам лейтинант был на грани истерики. Он отчаянно тёр лицо ладонями.
- Слышите? - чуть не плакал первый лейтинант. - Канонада! Это они... Это они!!
Канонада, гремевшая слева и справа сместилась куда-то вперёд...
- Ещё два часа, - плачущим голосом сказал первый лейтинант Томас, - и мы будем в огромной мышеловке с этими нелюдями! Эти проклятые танкисты доложили своим из центрального бункера, что мы прячем в этом лесу!
- Отставить сопли! Сынок, успокойся... Что они сообщили?
- О нашем супероружии. О проэкте "Капитан Америка!" Они собрались нас окружить и разбомбить. Потом они пошлют команды зачистки.
- Проклятье!
Зиновьев засмеялся. Это был хриплый, но торжествующий смех.
"Они всё поняли! - торжествовал Зиновьев. - Но поняли в тот момент, когда исправить уже ничего нелья!"
Майор был в бешенстве. Как безумный посмотрел он на русских танкистов, только сейчас осознав, кто виновен во всех злоключениях американской армии в этом проклятом лесу.
Рука с золотым кольцом на пальце потянулась к кобуре с кольтом.
Сейчас он расстреляет их. Зиновьев приготовился к смерти. Но тут из-за лесных верхушек вылетели два штурмовика с красными звёздами, предвестники обрушившейся на американцев страшной и неминуемой беды...
- Файер! Файер! - раздлось над позициями зенитчиков и в небе стали вспухать чёрные облачка. К штурмовикам потянулись красные цепочки трассеров, но те завернули противозенитный манёвр и сбросили на зенитчиков, на колонну грузовиков и на бронемашины бомбы.
Вспухли огненные разрывы, но ревущий огонь самовоспламеняющейся огнесмеси не заглушил отчаянных воплей заживо горящих людей.
Штурмовики прошлись по колонне из пушек и пулемётов, сбросили ещё по две этих адских бомбы и на бреющем полёте исчезли за верхушками леса.
Не успели американцы оправиться, как из-за верхушек тёмных елей выскочили и на бреющем сбросили бомбы ещё четыре штурмовика.
На земле разверзся огненный ад. Штурмовини пролетели над медицинской колонной, но заметив красные кресты, бросать бомбы не стали.
А над лесом в вышине раздавался слишком знакомый мерный рокочущий гул. Это шли советские тяжёлые бомбардировщики.
- Быстро! В лес! - потянул Макарова за руку Зиновьев.
- Что за чёрт... - в недоумении прохрипел майор.
Зиновьев сорвал с лейтинанта автомат и прежде чем американцы опомнились, перечеркнул их длинной очередью.
Макаров бросился к колючке, изрешетил замок, рванул оплетённую проволокой створку ворот и заорал пленным:
- Быстрей! Быстрей! Все в лес!
С диким рёвом пленные набросились на ошалелых от атаки с воздуха американцев. Начался яростный бой за оружие.
Между тем из-за леса вырвались ещё две четвёрки штурмовиков и пальнули по колоннам грузовиков и бронемашин ракетами.
Округу огласили вопли несчастных.
Макаров вытащил из кобуры мёртвого майора кольт и застрелил бросившегося к ним военного полисмена.
- Быстрее в лес! - крикнул Макарову Зиновьев и оба бросились за деревья, подальше от того, что устроили штурмовики и того кошмара, который скоро начнётся, когда прилетят бомбардировщики.
В это время по рвущимся на свободу пленным загрохотали пулемёты.
- Командир, я ранен! - застонал Макаров, падая в грязь.
- Вставай, товарищ! - Зиновьев взвалил его на себя. - Это ещё не конец!
Едва они успели нырнуть в лес, под пулями, посланных вдогонку американцев, как на то место посыпались полутонные бомбы...

Послесловие
Возвращение в кошмар
1
Ноябрь 1945 года. Франция...
Близкая автоматная очередь заставила танкистов насторожиться. Они ехали в реммастерскую получать новый танк. Старый был настолько изуродован боями, что его оставили позади, на переднем крае. Пять раз танкисты тушили пожары но после возгорания двигателя танк не мог продолжать наступление.
Изуродован, как правая часть лица командира... Правый глаз всё так же не видел и Зиновьев закрыл его повязкой, зоркий левый глаз свирепо смотрел по сторонам и от этого лицо у танкиста было страшным.
Позади грохотала канонада, перестукивались пулемёты, ревело пламя в горящем французском городе, в котором зажали огрызавшуюся английскую часть. Для решающего штурма нужно было получить танк.
- Постреливают... - с тревогой заметил башнёр Осокин, стоя сзади у пулемёта, направив его на лес, где стреляли больше.
- Не трусь, Осокин, - бросил Зиновьев. - Это наши части зачистки.
Мимо проходили солдаты в плащ-палатках. То и дело грохотали тяжёлые танки, бронетранспортёры, самоходные зенитки и снова солдаты.
Пятеро пехотинцев вели колонну пленных.
- А янки какие-то ненормальные стали, - заметил заряжающий Ковалёв. - Командир, ты помнишь, как они бросаись на наш танк?
Зиновьев не ответил: каждое движение отдавалось вспышкой боли. Его зацепило осколками мины, но показывать слабость экипажу он не хотел.
- Как бешеные собаки! - подтвердил Осокин. - Никогда такого не видел!
- Как самураи, - вторил Севастьянов, который громил японцев летом, в Манчжурии, но после ранения лёг в госпиталь, а после лечения попал на Западный фронт, в зиновьевский экипаж.
- Откуда у них такая ярость? - удивлялся Ковалёв.
- Ярость... - задумчиво отозвался Севастьянов. - Нет, тут что-то не то. Не в ярости тут дело. Ты видел их лица? Даже у японцев.... такого не было.
- Такое забудешь! - сказал второй заряжающий Осокин.
- Может они тут все под опиумом? Как уголовники?
- Возможно... Но почему они все были в крови? Ты видел того, который гранату в нас бросил? Его же очередью прошили, а он пёр на танк!
- Чёрт его знает, что они делают со своими солдатами... - с содроганием сказал Осокин. - Я одного срезал из пулемёта. А у него руки не было!
Зиновьеву было тревожно. Из нового экипажа лишь он и Макаров знали, что американские солдаты, которые бросались на танк были не под наркотиком.
Они были мертвы...
А дорога шла через лес. Сыпал снег, тая в грязи. Над головой слышался мерный гул. Это в вышине шли советские тяжёлые бомбардировщики.
В небе раздался ревущий гул. На лес падал четырёхмоторный американский бомбардировщик. Два краснозвёздных реактивных истребителя, воя турбинами пошли вверх, делая горку. А бомбардировщик, чадя горящими мотрами грохнул где-то впереди.
А в лесу шла перестрелка. Слышались наши пулемёты. Машину тряхнуло, она въехала в воронку. На краю дороги стоял Т-34-100 с огромной просторной башней и пушкой как у "Кёникстигра", а может и длиннее. Дуло пулемёта смотрело в небо. Трое танкистов чинили гусеницу и каток, четвёртый танкист лежал рядом, весь в крови, без головы. Мёртвый.
- Смотри, сколько наших-то здесь легло... - прошептал Севастьянов.
Вдоль дороги коптили небо "тридцатьчетвёрки", вокруг лежали мёртвые танкисты, один не выбрался из верхнего люка механика-водителя, другой сгорел, высунувшись из башни, а в окопах лежали трупы американцев, не желающие выпускать из рук даже после смерти длинные зелёные трубы базук...
- В упор стреляли сволочи... - с дрожью заметил Осокин.
Их нагнал медицинский автобус с раненными. Некоторых несли на носилках солдаты. Здесь были и наши, и американцы, и англичане. На этих тоже не жалели бинтов. У разбитых и брошенных американцами и англичанами танков курили вырвавшиеся из сражения бойцы и вздрагивали от любого близкого разрыва или пулемётной очереди в окружавшем их лесу.
Зиновьев проехал мимо съехавшего в канаву британского "Кромвеля" с крупнокалиберной, но короткой пушкой.
Он был не разбитый, брошенный. Двое солдат закрашивали на нём британские опознавательные знаки. Третий рисовал огромную красную звезду.
Божедомы собирали трупы. Красноармейцев отдельно, всех остальных бульдозерами сваливали в противотанковый ров...
Хмурое небо темнело, и на лесную дорогу опускались грязноватые сумерки. Навстречу проехало несколько грузовиков с солдатами в сопровождении мотоциклистов, потом проскрежетали гусеницами один тяжёлый и три средних танка. А стрельба в лесу не прекращалась. Танкисты взялись за автоматы, тревожно поглядывая на лес.
Дорога была разбита снарядами и бомбами, но шофёр умело маневрировал между воронками. По бокам, в канавах догорали разбитые английские танки и бронемашины, коптя небо чадным дымом. Валялись в грязных лужах изуродованные тела английских солдат. Их заносило снегом...
2
Длинная пулемётная очередь хлестнула прямо по машине. Раздался звон разбитого стекла, машина рыскнула влево, убитый водитель упал лицом на руль, а танкисты полетели в канаву. Зиновьев вскочил и привалился к ели, держа автомат, а по канаве хлестнула ещё одна очередь. Послышалась невдалеке, за деревьями английская речь.
- В лес! - скомандовал Зиновьев. - Осокин, к пулемёту!
- Есть! - ответил Осокин, снял с машины пулемёт и бросился к лесу.
Из-за деревьев появились американцы. Что-то крича, они бросились к русским танкистам. Взметнулись в воздух гранаты.
- Ложись! - крикнул Зиновьев.
Взрыв осыпал их землёй и хвоей. Осокин поднял голову и застрочил из пулемёта. Двое американцев упали, остальные залегли за разбитым танком.
- В лес! - повторил Зиновьев.
Он сумел засечь, откуда стреляли сильнее. Его единственный здорвый глаз видел очень хорошо. Танкист привалился к дереву и дал очередь, загрохотал пулемёт Осокина. За танк полетели гранаты. Ещё не осел дым, как русские танкисты метнулись за деревья и стрельба осталась за спиной.
- Командир, далеко нам до наших? - напряжённо спросил Макаров.
- Если через лес, - ответил Зиновьев, - километров пять... Нам бы до ночи пройти. Похоже лес ещё не зачищали от янки...
Но тут из-за холма по ним хлестнул пулемёт. Танкисты залегли. Теперь они были меж двух огней. Завязался яростный бой. Танкисты перебегали от дерева к дереву, ложились под огнём в лесные ямы с холодной водой. За холм полетели гранаты. Вражеский пулемёт замолк.
- Быстрей! Быстрей! - подгонял танкистов Зиновьев.
Они влетели на холм и постреляли уцелевших американцев. Зиновьев сел за тяжёлый американский пулемёт. И тут совсем рядом раздался такой знакомый жуткий кладбищенский вой.
- Что это?! - невольно задрожал Осокин.
- Это смерть... - прошептал Макаров.
На них двигался рослый американский солдат. Он шёл медленно, еле переставляя ноги и стрелял из автомата.
- Огонь! - скомандовал Зиновьев.
В американского солдата ударили автоматные очереди. Но пули ему не причинили вреда. Он всё так же шёл и стрелял.
- Макаров, стреляй ему в голову! - приказал Зиновьев.
А солдат поднял голову. На них смотрели чёрные глаза. Чёрные глаза на изуродованном красном лице. Солдат открыл рот и нижняя челюсть неестественно отошла вниз, обнажая жуткие чёрные зубы.
В этот миг ему в голову попала автоматная очередь. Американец замер, сделал шаг вперёд и повалился мешком на землю...
Танкисты окружили мертвеца.
- Твою мать, что это за штука такая? - проронил Осокин, опуская пулемёт прикладом на землю. Звякнула пулемётная лента.
Зрелище было жуткое. Это был не человек. То, что с ним сделали, лишило его человеческого облика и лицо обезобразил звериный оскал.
- Это сверхсолдат... - сказал Зиновьев, с опаской рассматривая чудовище. - Прав был тот американский майор. Война зашла слишком далеко. Это уже не комиксы про Капитана Америку...
- Десять пуль в голову, прежде, чем оно сдохло... - проронил Макаров.
Американец дёрнулся и с рыком раненого волка бросился на танкистов.
На весь лес разнеслись вопли ужаса и отчаянный треск стрельбы...
3
Они чудом спаслись из кошмара и поймав автомашину, доехали уже без приключений, и на новом танке сразу ринулись в бой. Из дыма вылезло огромное стальное чудовище, и выстрелило по зиновьевскому танку.
- Разворачивай башню! - крикнул башнёру Зиновьев. - Он сзади заходит!
- Е-э-эсть! - прокрягтел Севастьянов и башня развернулась.
- Бронебойный!
- Есть! - заряжающие Осокин и Ковалёв сунули в казённик снаряд.
- Огонь!
- Выстрел!
Орудие с лязгом откатилось, в нос ударила пороховая вонь от звякнувшей стреляной гильзы. Осокин подхватил горячую гильзу и выкинул в круглый бронелюк в корме башни...
- Горит, горит!
Но за первым стальным чудищем, ломая дом, выползло второе.
- Маневрируй! Сейчас он по нам пальнёт!
- Есть! - мехвод Макаров нажал на рычаги и танк ушёл из-под огня.
Американский снаряд рванул где-то за кормой.
- Снаряд! - с напряжением крикнул Зиновьев. - Бронепрожегающий! Эту сволочь болванкой похоже не возьмёшь...
- Заряжаю бронепрожигающий! - откликнулись Осокин и Ковалёв.
Здоровая дура унитарного снаряда исчезла в казённике. Заряжающие на миг смогли утереть пот, уже не раз ругаясь, что у пушки не раздельное заряжание. Такую здоровую тяжёлую дуру попробуй ещё удержи!
- Огонь!
- Выстрел!
Орудие откатилось, со звоном выплёвывая гильзу.
Снаряд угодил в американский танк. Вверх полетели ошмётья брони, вспыхнуло ярким цветком пламени топливо в баках.
В броню стукнуло сразу два снаряда. Зиновьев рассмеялся. Он видел, как в сторону его танка разворачиваются американские самоходки.
Загорелись сразу две "тридцатьчетвёрки", на правом фланге. У одной подлетела башня и грохнулась в лужу грязи. Вспыхнуло яркое пламя...
- Ах ты сволочь... Огонь! Сжечь этих гадов!
- Выстрел!
Откатился казённик. Ковалёв выкинул гильзу, а у вражеской самоходки вспыхнуло моторное отделение.
- Макаров, жми вперёд, что есть сил! - скомандовал Зиновьев. - Мы сейчас зайдём им с левого фланга!
- Есть! - отозвался Макаров, работая рычагами.
- Самоходки на десять часов! Дистанция семьсот! Сева, видишь их?
- Вижу командир!
- Бронебойный!
- Есть бронебойный!
Снаряд исчез в казённике. Наводчик захватил вторую самоходку в прицел. Башня с гулом повернулась в её сторону. Снова стукнул по броне снаряд. А вторая американская самоходка стала ближе.
- Бронебойный!
- Есть! - отозвался заряжающий Осокин.
- Огонь!
Казённик откатился назад. У самоходки, которая пытаталась зайти танку справа отлетела башня. Кувыркнувшись в воздухе, она рухнула в канаву. За ней загорелась третья. Из башни вывалились горящие заживо американцы...
4
А к вечеру советские танки уже стояли на отвесной круче, грозно устремив жерла орудий в океан. Марш через нормандские боккажи занял два часа, и позади всё ещё полыхали пожары. Танковые клинья Красной Армии разрезали боевые порядки союзников и они оказались в сжимающихся котлах. В небе господствовала советская авиация. Гигантская мышеловка, в которой оказались все армии англо-американцев и их сателитов наконец захлопнулась.
Это был пролив Ла-Манш. В мощные бинокли быда видна Британия. А позади горели, выбрасывая клубы едкого чадного дыма в хмурое небо вражеские танки. На восток шли тысячи американских и английских военнопленных. Для них ужасы войны уже закончились.
- Остановимся там, - махнул Зиновьев высунувшемуся из люка Макарову, указывая на раскуроченный немецкий бункер с огромной пушкой.
- Есть, - отозвался Макаров.
Было грязно, огромные туши тяжёлых советских танков шли по дороге мимо сожжёных американских броневиков и ещё неубранных мёртвых.
Некоторые мёртвые шевелились, вставали.
"Даже после смерти они не обрели покоя..." - с болью подумал о них Зиновьев.
Советские солдаты добивали их, чтобы те умерли уже навсегда. А пленным вкалывали на медпункте сыворотку, чтобы они не восстали из мёртвых, если они умрут.
Темнело, только горящие танки и самоходки бросали красноватые отсветы на землю и на их новый танк. А на крышах подбитых танков стояли сгоревшие танкисты, с земли из грязи поднимались изуродованные солдаты. Они шли и шли, выли и тянули руки к живым, словно просили красноармейцев заступиться за них. Мёртвые, которые ожили, чтобы продолжить проигранный ими бой, толпой брели по полю.
Жуткое зрелище...
Зиновьев расстреливал их из тяжёлого пулемёта и те, разбрызгивая спёкшуюся кровь падали, как скошенная трава. Они жутко кричали, когда пули отрывали им руки или ноги, разрывали головы.
И чудились танкистам в них боль и страдание.
Осокин не выдержал. Его рвало прямо на лобовую броню.
- Ничего, ещё привыкнешь к этому ужасу, - похлопал его по плечу Зиновьев.
Слетевшиеся вороны клевали мертвечину. Садились прямо на головы и плечи живых мертвецов и клевали их. Те вяло отмахивались и в этот миг казалось, что разум их не ушёл, что они не секретное оружие, а всё ещё люди.
Танки один за другим проезжали по втоптанному кованными сапогами гусениц в землю трупу американского солдата...
Двоих пехотинцев, которые шли за танками вырвало.
- Теперь это наша крепость, - сказал кто-то из солдат.
По дороге вели пленных. Всё была как тогда, у Хюртгенского леса. Всё повторялось, только там, куда шли лавиной тяжёлые танки и армады бомбардировщиков засело пять миллионов американцев и англичан, которые отказались сложить оружие, которые предпочли и после смерти бродить по земле, лишь бы не достаться русским живыми...
- Всем танкам, - проговорил Зиновьев в переговорник, - стой!
Они дошли до бункера, остановились и всё стихло, лишь шумел прибой...
5
На земле возле одного из бункеров лежала гора окровавленных американских касок, внизу, где простирался огромный пляж, стояла брошенная союзниками техника. С неба посыпал снег, а с пляжа слышались вопли тех, кто пытался спастись из этого ада. Красноармейцы рубили из автоматов по пытавшимся уплыть американцам и те захлёбывались в кровавой пене и шли ко дну. Волны окрасили песок пляжа кровью. Прибой выносил на берег шлемы и тела. Солдаты мстили тем, кто когда-то больше двадцати пяти лет назад устроил кровавую интервенцию и зверствовал, насиловал, грабил...
Трофейные команды уже ходили по пляжу в поисках того, чем можно поживиться. Прибой был красным от крови, в воде болтались тела солдат, которые ещё пытались спастись, надеялись переплыть Ла-Манш на надувных лодках или вплавь, лишь бы только не попасть в плен...
Над головой прошли четыре зелёных краснозвёздных реактивных самолёта со стреловидными крыльями.
- Товарищ командир! - к танку подошёл Осокин. - Тут пленные...
- Надеюсь они ещё способны говорить? - сощурил единственный зрячий глаз Зиновьев. - Или они из этих?
- В бункере прятались...
- Иду.
Зиновьев спрыгнул со своего танка в грязь, прихватив автомат. В кобуре лежал заряженный вальтер. Ещё постреливали и он не ходил без оружия. Экипаж грузил снаряды в новенький танк, который дали им сегодня, в разгар боёв с англо-американцами в нормандских боккажах...
Американцы стояли спиной к солдатам, охранявшим их, упарев лбы в холодную стену бункера.
- Ю! Ком хиер! - позвал Зиновьев американского офицера. - Ес, ес, ю!
Офицер несмело подошёл к танкисту.
- Кто-нибудь ещё оживёт? - спросил он, кивая на трупы. - Сколько ваши вкололи им этой дряни?
- Много... - ответил американец.
- А вам тоже вкололи?
- Да... - подтвердил американец. - Мы последние, с кем это сделали. Теперь людей превращают в суперсолдат, неуязвимых к боли... А мёртвых оживляют и превращают в пулемётные шагоходы.
- Сколько их здесь?
- Много...
- Гуд... Ребята, ведите этих в медпункт, а потом к энкаведешникам. Там разберутся.
Зиновьев прошёлся вдоль стены бункера. Ещё не стёрли американцы со стен свастику и немецкие номера. У стены стоял до боли знакомый шагоход. Сделанный из мёртвого солдата. Он был почти голый, ноги согнуты и сжаты проволокой. Только эта дрянь была уже окончательно мертва.
В грязи лежал пулемёт...
Под навесом о чём-то беседовали офицеры. Рядом стояла махина тяжёлого танка прорыва с огромной пушкой. Зиновьев таких ещё не видел. Пушка смотрела в море, где горели два британских эсминца...
Великобритания готова была вот-вот пасть. Хватил удар после очередного запоя премьер-министер Великобритании Уинстона Черчилля, королевская семья села на субмарину и сгинула где-то в океане, бросив свой народ... Американский президент Гарри Трумен сошёл с ума и выбросился из окна Белого дома не выдержав страшной новости о разгроме союзных войск в Европе. Два разжегателя войны покончили с собой, оставив свои народы в безвыходной ситуации, которая ухудшается для американцев и англичан с каждым днём советского наступления...
Веками накопленная русскими ненависть к вероломному врагу, который много раз пытался погубить их родину, который устроил интервенцию в Гражданскую, захлестнула кровавыми волнами Туманный альбион... В этом штурме уже мало кто помнил, что "черчилли приходят и уходят, а британский народ остаётся", красноармейцы шли, чтобы добить врага в его логове.
А небо перечёркивали цепочки трассеров. В чернеющей вышине остатки британских Королевских военно-воздушных сил таяли от волн советских самолётов. Облака озарились красным сиянием.
Гладышев уже ждал Зиновьева в автомашине.
- Задание очень ответственное, - говорил Гладышев. - Катуков беспокоится, что мы не возьмём Дюнкерк раньше, чем через четыре дня...
- Такая сильная оборона? - поднял брови Зиновьев.
- Не в их обороне дело, - вздохнул Гладышев. - Вы с Макаровым единственные, кто видел, что янки и англичане творили со своими мёртвыми солдатами в бункерах Хюртгенского леса...
Зиновьева пробрал холодок. Над головой гудели бомбардировщики и торпедоносцы, которые шли бомбить британский флот в проливе.
- Значит... - протянул он, но не договорил.
- Да, - ответил Гладышев, не глядя майору Зиновьеву в глаза, один из которых не видел, - вас перебрасывают именно туда, под Дюнкерк, где они эвакуируются на Британские острова. Я дам вам любую поддержку, только чтоб вы взяли тех, кто это делает. Живыми!
- Значит именно мой батальон... - сумрачно проговорил Зиновьев.
- Другие с вашей задачей не справятся, - резонно ответил Гладышев. - Товарищи из Шестого отдела НКВД интересуются. Товарищу Сталину уже доложено... Сам Лавоентий Павлович ждёт от вас выполения этого задания.
- С чем мы столкнёмся? - спросил Зиновьев, хотя уже знал, что их ждёт там, где в окружение попали остатки союзных армий. - С ними?
- Да, там видимо тоже эти штуки... - помедлив, сказал Гладышев. - И шагоходы, сделанные из мёртвых солдат. А может и сверхсолдаты, которых можно убить только выстреив им в голову... Война не закончится, пока мы оставим их бродить по земле без души. И тех, кто их души лишил...
Зиновьев отдал честь и зашагал к своему танку.
Они снова шли в ад, туда, где оказались в котле пять миллионов американских, английских и канадских солдат. Живых и тех, кто умер не до конца и теперь бродит по земле без души. Переставшие быть людьми, ведомые злой волей тех, кто развязал эту войну, на которой уже не осталось места ни милосердию, ни уважения к мёртвым.
Кошмар, из которого они спаслись для них только начинался...

Конец

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"