Аннотация: претендент на участие в БД-4. Странный гибрид нф с киберпанком.да. вынужден признать, что рассказ - чистая графомания:)
Дождь, крупными снарядами капель бьёт по скафандру. Ледяная гладь на многие километры, исчерченная змеящимися трещинами, как картой кровеносных сосудов. Непроницаемая толща стеклянного массива стекла, который по какому-то странному недоразумению называется водой. Сумрак, вечный сумрак в грозовых разрядах молний и свинцовых опухолей туч. Снег, колючими помехами статики сыплющийся с чернильного неба...
Безнадёга, ксерокопированная череда клонированных дней под этим плотным тяжёлым небом, во тьме, схематичные автоматизированные действия под неусыпным, но невидимым оком Аргуса.
Жизнь в оттенках чёрно-белого и синего, жизнь, тревожимая призрачным шёпотом прошлого, жизнь без будущего... без настоящего. Вместо настоящего - этот суррогат, такой же безвкусный, как и еда.
И вечная, разбавленная горькой водой загнившего на дне сознания гнева, тоска.
Темнота, скупо освещаемая лампочкой в потолке. Лица - стёртые, расплывчатые, изуродованные. Сидим вокруг стола. Что-то говорю, но, кажется, отключили звук, и слова погрязают в вате пространства.
Вспышка слепящего голубого света.
Взрыв, обваливающий потолок, сквозь пролом гладкими чёрными насекомыми проникают бойцы ГАО. Лица в замешательства, круговерть образов, беспорядочные зигзаги выстрелов в моргающей тьме. Хватаю пистолет, целюсь в одну из чёрных бронированных фигурок с эмблемой орла на груди - её грудь сминается в выхлопе миниатюрного ядерного взрыва, конденсировавшимся облаком крови...
Оборачиваюсь. Ещё один, в руках ЭМИттер. Стреляет.
Не успеваю...
Через глаз, половину головы пробивает широкий искрящийся луч света, энергии, сжигает плоть и электронику.
Валюсь на колени, держась руками за искорёженное лицо, и кто-то резко поворачивает громкость звука...
Я кричу, чувствуя кровь на своих ладонях...
Кричу и просыпаюсь.
Никогда не думал, что вид тюремной камеры может доставить мне удовольствие. Но это было именно так, когда я вырвался из когтей очередного кошмара. Иногда, реальность отвратительна, но сны бывает вдвое хуже.
Зелёные циферки на противоположной стене показывали 3:00 утра по Юпитерианскому времени. Впрочем, на Ганимеде времени нет, особенно когда большую часть его проводишь в слегка улучшенном варианте карцера, в четырёх стенах, в тёмном колодце, таком узком, что на его дне невозможно лечь, а спать можно лишь прислонившись спиной к одной из стен. Глаза, привыкшие к полутьме, легко выхватили из темноты маленькую полочку для стереокниг, да скомканную и брошенную в угол тюремную робу. Собственно, больше тут ничего нет. Правда, " интерьер" дополняло большое, чуть ли не во всю стену, толстое стекло, в котором я рассматривал своё выцветшее отражение Толку от него нет, на такой глубине вода - это осязаемая чернота - и ничего больше. Я вообще не знаю, зачем в тюремных камерах понаделали этих иллюминаторов.
Скоро начнётся ещё один день. А жаль.
День здесь отличается от ночи только по одному признаку - днём идёт дождь, ночью - снег. Но это не важно.
Когда находишься на глубине сто метров под поверхностью воды, это тоже перестаёт иметь значение.
Я встал, поморщился. Жутко саднило задницу - накануне, розовощёкий надсмотрщик Хейс и его помощник Мэйфилд, поймали меня в душе. Толстая резиновая палка за горло, невозможность побега, пальцы безвольно царапают кафель. Тебе остаётся только скрипеть зубами и плакать, пока эти говнюки, поскальзываясь на полу, загоняют в твою мокрую жопу свои обвислые хуи. Впрочем, не имеет значения, какие у них члены - боль всё равно страшная, хоть и не такая, как после первого раза, когда ты буквально срёшь кровью, но ярость и стыд гораздо сильнее физических ощущений. Самое главное - не закричать, не выругаться, иначе охраннику стоит нажать одну кнопку - и ты будешь кататься по земле, стараясь вскрыть себе череп. Сжатие паука - жуткая штука.
Снова сел, обхватив руки коленями. Я уже три месяца на подводной колонии Аргус-12. Сюда меня перебросили с Марса, когда прошёл слух, что мои подельники из "Красной Революции" собираются штурмовать тюрьму, дабы вызволить меня из плена. За два часа меня заморозили в анабиоз, и первым же грузовым рейсом отправили сюда.
Честно говоря, я бы предпочёл остаться на Марсе.
Я свернулся калачиком, и попытался заснуть, но мысли, прокрученные уже сотню раз, не давали покоя.
На самом деле, Аргус-12, это терраформинговая станция, одна из многих на Ганимеде. Сама станция, где живут учёные и прочий люд, над водой. Мы же - под ней. Всего 300 ячеек-карцеров, и четыре надсмотрщика. Мало? Но на Ио и не нужно следить за преступниками. За ними следит сама тюрьма.
Перед анабиозом тебе проводят трепанацию черепа, и закладывают туда механизм, похожий на паука. Своими лапками он цепко обхватывает мозг. Следует преступнику удалиться от тюрьмы на определённое расстояние - и лапки сожмутся, кромсая лобные доли, кору, мозжечок. То же самое, если попробуешь напасть на охранника, вот почему они не носят никакого оружия, кроме дубинок - центральный компьютер, как нам объяснили, сквозь инфраструктуру камер следит за всеми действиями заключённых...
А надсмотрщики, они тоже дохнут от скуки, от вечной подавленности - вот и трахают кого ни попадя.
Перевернувшись на другой бок, я уставился на стекло. Там отражался осунувшийся зэк, половину головы и лица которого заменял уродливый пластиковый протез.
Подарок от бойцов ГАО. ЭМИттер одного из солдат сжёг часть имплантов в моей голове, чудом не повредив искусственный глаз. В больнице мне сделали протез... Жуть конечно, но лучше чем искорёженный череп и обугленная плоть.
Через три с половиной часа, люки камер откроются, и 150 заключённых пойдут на завтрак, хлебать отвратительное пресное пойло. Потом - в барокамеру, после чего на грузовом лифте нас поднимут на поверхность планеты, где мы будем выполнять всю ту грязную работу, с которой не могут справиться сытые инженеры и их роботы.
Под проливным дождём, я буду прочищать и осматривать двигатели ледоходов. Только эти машины, похожие на помесь земных снегоходов и ракет, могут двигаться по ледяному панцирю этой ненавистной планеты, а если нужно, и трансформироваться в мини-субмарины.
Я знаю, учёные ищут тут иной разум. Но разве в этой непроницаемой воде может быть жизнь?
Эта колония не для исправления, а для разрушения преступников. Здесь нельзя говорить с другими. На завтраке мы молча смотрим друг на друга, но не решаемся вымолвить слово, потому что после последует наказание - адская боль, раскалывающая мозг на части. Тяжёлая работа в нечеловеческих условиях, постоянная отсидка в барокамерах, кровь, что капает у тебя из носа - кессонная болезнь. И тьма, тишина, что преследует тебя даже когда ты среди людей.
Настоящий гнёт, грызущий твоё сознание изнутри... Понимание, что побег - невозможен.
Я сдался. Да, лидер революционной партии превратился в призрак самого себя, и целыми днями обречённо читает стереокниги - единственное, что разрешено.
Я давно сгнил тут. Забыл, как выглядит Земля, деревья, женщины. Здесь только вечная тоска по чему-то, чего ты и сам не помнишь. Тоска, часть который ты сам.
Бросил взгляд на стекло и в ужасе отшатнулся. Потому что оттуда на меня смотрел отнюдь не я...
- Имя? А, опознание. Зови меня Иеллир. - Сказала полупрозрачная, светящаяся зелёным девушка, что сидела напротив меня. Ещё полчаса назад, когда она пролезла, протекла сквозь стекло камеры, я только и мог, что хватать в ужасе ртом воздух, думая, что сошёл с ума. Но, оказалось, что эта энергетическая субстанция, давно искомый яйцеголовыми разум Ганимеда. Всё же это казалось слишком невероятно, чтобы быть правдой. На ощупь она была как силовое поле - что-то полуматериальное, шелковистое. Образ юной девственницы, она, очевидно, извлекла из моей памяти. Равно как и язык.
По идее, у меня должен был быть шок. Но...
- Меня посадили за массовое убийство. Меня... удерживают здесь.
- Убийство? - Иеллир удивлённо захлопала полупрозрачными ресницами, сексуально приоткрыв рот. Встало у меня мгновенно.
- Да. Уничтожение таких, как я. - Неохотно сказал я, но в ответ на это, она весело захлопала в ладоши и рассмеялась. Я сглотнул.
- Уничтожение информации? Потрясающе! Почему мы до этого не додумались!
- Мы?
- Да, мы. Мы живём там - как вы говорите, в море. Мы - это одно, а вы - не такие. Вы каждый одно сам по себе. Что ты называешь убийством? Не надо, я сама прочитаю! - С этими словами, нежные руки прикоснулись к моим вискам. В сознании словно тасовали карты, и я прикрыл глаза.
- Мне это нравится. - Сказала она, выпрямляясь. На губах её играла странная улыбка. - Жди, через пять минут ты будешь свободен.
Когда её тело растворилось в люке, я упал в обморок.
Очнувшись, первое, что бросилось мне в глаза - это то, что люк был открыт. Над ним мигал свет органических ламп.
"Неужели... неужели она?" думал я, взбираясь по лестнице, и выходя на главную магистраль тюрьмы. Вдоль неё ровными рядами тянулись колпаки люков камер. Никого.
Тишина. Крадучись, я добрался до комнаты отдыха охранников, небольшого помещения, где частенько сиживали тюремщики.
Зрелище повергло в шок даже меня..
В комнате ярко горел свет, но он был приглушён тем, что лампы были густо забрызганы кровью и лохмотьями плоти. От охранников поднимался тяжёлый дух смерти.
Человек не мог такое совершить с другим человеком. Скелеты словно целиком выдернули из кожи и мускулов, и отбросили в сторону ненужными грудами кровоточащего мяса и внутренностей, в то время как окровавленные черепа ехидно скалились, вероятно, напоминая мне, что скоро придёт и мой черёд. Всё вокруг было измазано, залито, уже начавшей свёртываться и густеть, кровью. Скотобойня.
Я застыл, не зная что делать - бежать, прятаться или так и стоять?
Неожиданно, меня вывернуло, прямо на переплетённые стальные прутья пола.
Сплюнув кислоту, я взял себя в руки и осмотрелся.
Подождите. Здесь только три трупа, тогда где же...
- Марк? - Хриплый, булькающий голос. Я отодвинул кресло - за ним, лёжа на полу, лежал сержант Хейс, слабо царапая руками пол. Не выпотрошенный, но пострадавший - из живота у него торчал кусок трубы, по форме растекалось темное скользкое пятно.
- Марк, прикончи меня. - У него затряслись все два подбородка.
Откуда он знает моё имя? Ведь всё, что у меня есть - это выжженный лазером номер на груди и руке.
- Наноружье... в ящике стола. - Кровь выплёскивается изо рта. Эта свинья просит меня о милосердии?
Ружье я нашёл, перевернув весь стол. Прицелился ему в голову, припоминая всё то, что он со мной творил. Видя страх в его глазах.
- Сука ты, Хейс. Кто это сделал?
- Это б-был... т...
Ружьё беспощадно выплюнуло чёрную струю, клякса попала в лоб сержанта, и, шипя, начала шириться, поглощая лицо, шею, грудь с невиданной хищностью.
- Ы. - последний аккорд сипящего выдоха.
Ледоход я нашёл уровнем выше. Завёл машину. Пневмогараж вытолкнул мини-субмарину в ледяную воду.
Откуда-то я знал, что паук не сработает.
Откуда-то я знал, как управлять этой машиной.
И я знал, хотя это и чушь, что я еду не один.
Кажется, жителям Аргус-Сити я припас подарок.
Конечно, человек. У нас так много общего. Так много. Нам было так тоскливо одним, но теперь мы нашли друг друга. Мы славно повеселимся.
Улыбка, бритвой резавшая органическую часть лица, была не моей...