Не дело это - совсем мы каждый сам по себе стали. Я уж и не помню, как это - когда просыпаешься утром, а в доме кофей пахнет. Бросила ты меня одного, дурака - а я все равно не обижаюсь. Как говорит наш внук - избавляйтесь от привязанностей. Умный стал - уж даже неудобно про каждое слово у него выяснять, что он имеет в виду. А и то хорошо, что не дурак.
Что ж написать-то тебе? Давно писем не писал никому. Сначала думал рассказать тебе, как у меня дела, про здоровье написать, да про свои заботы. Покрутил карандаш в руках, бумагу разгладил, в окно поглядел... Но так и не написал ничего. Жаловаться тебе на свои болячки да проблемы? Или что?
Это я позавчера так сидел и думал. А вчера решил: напишу-ка я тебе про жизнь. Не свою, не соседей своих, не внука нашего - а про жизнь вообще. Взял, да и купил билет до города. Только в городе замотался я как-то: ведро надо было купить, лопату титановую (хорошая лопата, знатная!), из вещей там по мелочи. Встретил в городе Зинаиду - ее внуки в город к себе забрали. Совсем она седая стала, слышит плохо - мы в аптеке встретились, она там капли какие-то покупала. Очень она обрадовалась, когда меня увидела, даже прослезилась. Впрочем, она теперь все время плачет правым глазом - болезнь какая-то у нее: не видит этим глазом ничего, только плачет им. Еле на автобус успел, пока болтал с ней. Автобусы теперь раз в три часа ходят - народу-то мало в деревне осталось: молодежь в город уехала - да и то сказать, чего им у нас делать? Соседка-то все ворчит, дескать, и чего они там, в этом городе забыли? А, по-моему, так и правильно. Пусть веселятся да ищут себя. Все правильно. Деревня теперь - место стариков.
И так удачно я залез в этот раз в автобус, и место мне хорошее досталось. Как сказал бы наш внук - козырное место: в самом конце салона, в уголке. Так что я мог смотреть либо в заднее стекло, либо в боковое. Два окна на одного человека! чудесно! Хорошая какая мне сила пошла - везет, да и только!
Только душно очень было - жара теперь стоит несусветная, градусов 30, не меньше. Я взял да и приоткрыл окошко - сначала чуть-чуть совсем, оглядел попутчиков - вроде никто не против, да и отодвинул его до упора. Какой он вкусный, этот воздух - а уж когда ты в душном автобусе и вдруг ветерок из окна - расчудесно! Одна тетка зыркнула на меня как-то подозрительно, но, правда, ничего не сказала. И то слава Богу. Уж она могла бы - низенькая, крепенькая, нос картошкой, вся какая-то широкая - в три дня не обхватишь. И лицо такое - всякому понятно будет - ей палец в рот не клади!
У нее в ногах мешок какой-то заляпанный стоял, так она то и дело раскручивала его и зачем-то шебуршала там то одной, то другой рукой. Руки у нее - если б ты видела, какие руки - грабли а не руки! С этакими руками и грабель в хозяйстве не нужно.
Наверное, ездила в город за поросем. Купила порося - маленького, крепенького, хвост колечком и домой везла да радовалась. А чего бы и не радоваться, ежели хороший поросенок? А уж она явно понимала толк в поросях - такая вся из себя здоровущая, юбки едва не лопались - во какая тетка. Крестьянка, одним словом. У нее, наверное, дома все горшки по полкам стоят, блестят начищенными боками. И половики нитяные разноцветные по всему дому. И куры, куры - кукареканье, кудахтание! Вот теперь порося прикупила тетка. Едет, к мешку прислушивается: не задохся ли там розовый, не обделался ли? Она уже при мне не один раз туда руку засовывала и словно бы нащупывала там что. А сколько раз до этого? Вот и понимай как хошь: волнуется за порося или правда, что-то теплое к нему, молочному, испытывает? Впрочем, одно другому не помеха: денег жалко, если задохнется, да и самого тоже жалко будет, все ж таки живая душа, хоть и свинья. Ее спроси: ты за порося волнуешься или за деньги потраченные, она и не поймет поди. "Порося, конечно, жалко, - скажет. - За него ж 3 сотни уплачено". И никакой тебе границы между материальным и душевным. Все едино. Все важно. Все по-честному. Простая такая бесхитростная тетка: ночью, наверное, к соседу сорняки накидывает, а днем кур его отгоняет от своего крыльца. Потому что свое крыльцо есть - пусть там и серют.
На тетке были какие-то, мне показалось так, цыганские юбки, она время от времени привставала с места, одергивала их, и снова с тяжелым вздохом садилась. Рядом с ней мужичок сидел в костюме, так он даже не выдержал: "Прекратите, говорит, скакать уже! Вы мне весь пиджак помяли!". А тетка ему: "А ты б еще сюртук одел. И шляпу с бакенбардами!". Я ж говорил - глаз у меня наметанный. Сразу просек, что тетка - палец в рот не клади.
А мужик как-то уж очень горестно вздохнул, едва заметно отодвинулся от тетки и снова уткнулся в газету. А вот интересно, что он там читал? Я знаю, что в городе мужики в костюмах новости спортивные читают да журналы про "купи-продай". А этот что мог читать в пригородном автобусе? Впрочем, наверное, то же, что и всегда. Не про установку же бань ему читать? Хотя, к чему вот ему про спорт читать - тоже непонятно. Тоже ж ведь - не футбол гонять во дворе. Этот в костюме супился на меня, супился, но про окошко тоже ничего не стал говорить. А и чего ему говорить? Поди жарко в сюртуке-то своем...с бакенбардами?
Не шибко понравился мне мужик. Хмурый какой-то, будто и не лето вовсе. Я взял и отвернулся от него и стал смотреть на девочку, сидящую на отдельном сидении. Она, как вошла, тут же принялась кому-то названивать по телефону, что-то там хмурилась, ворчала, трещала, кричала - звон по всему автобусу стоял. Но красивая! Вот будь я помоложе - я бы наверное залюбовался. Хотя, каблуки в сельском автобусе и тушь в июльскую жару? Признаться, я очень надеялся, что она выйдет раньше или со мной (уж очень любопытно было мне поглядеть, как она по песочку поскачет: снимет туфли или нет?) Вредный я старикан - ужас просто!
А все же хоть и не живет молодежь в деревне - ан тянутся к природе. Один вот ехал очень странный. Во-первых, на остановке он пропустил всех вперед. Ну, понятно, старушки и женщины, ну я вот - все ж таки седой. А он всех пропустил, кто раньше него хотел залезть. То есть просто - всех. И не потому что мямля. Вот уж ни разу! Похоже, ему просто не хотелось толкаться и пихаться, и было все равно - достанется ли ему место. Он стоял в проходе, держась за поручень одной рукой и накручивая на пальцы другой что-то округлое и светящееся. Брелок что ли какой. Закрутит - раскрутит. Прямо гипноз какой-то! Жаль, с моего места не разглядеть было лица, не то уж зрение. Видно было только, что он все время щурится, улыбаясь, и все чего-то словно выглядывает за окном. Маленький такой, худенький - а с бородой, как взрослый. Правду сказать - чем такую бороденку носить, лучше уж никакую. Стоит, крутит свою фиговину и в окошко улыбается.. И что он там, скажи на милость, мог все время с таким искренним восторгом рассматривать, а? Деревья, деревья, деревья... Лес, одним словом. Лес, штука красивая, а только когда на него из окна машины или автобуса смотришь - шибко сон нагоняет. Может, этот бородатенький мальчик где мыслями витал, а взгляд просто на окошке остановился? Но тогда бы он ни на что не обращал внимания. А он оглядывался на тех двоих на бугре, когда они особенно сильно шуметь начинали.
Эти двое - вообще отдельная песня. Эх, кабы был я молодым - поболтал бы с ними с каким удовольствием! Они сразу, как заскочили в автобус - причем где-то посреди леса заскочили: стояли и размахивали руками - с диким гоготом влетели в салон, тут же радостно бросились к свободному (самое неудобное - высокое, два часа залезать, три слезать) двойному месту на "колесе" автобуса и принялись обсуждать все и вся. Даже по мне, проехались, демоны. "О! - кричали. - Какая борода! Он ее, поди, настойкой элеутерококка поливает для пущей пышности, и где-то в заднем кармане брюк наверняка расчесочка спрятана, зеленая, специально для бороды. А для головы - бархоточка, красная, из театральной портьеры." А потом пристали ко мне - Дед, - говорят, - а что у тебя есть желтого? Обязательно должно что-то быть! Штаны у тебя зеленые, рубаха красная - а желтого что есть?". Я как-то сначала не просек, что за люди, да и сказал: "Порты у меня желтые!". Думаешь, они обиделись? Да они обрадовались, как черти, и пошли обсуждать мои воображаемы желтые порты, раз уж я позволил на эту тему шутить! Ну тьфу да и только.
А этот у окна, все крутил свою штуковину: накрутит на указательный палец, поймает в ладонь, подержит несколько мгновений и снова раскручивает. И глядит, глядит неотрывно в окно с какой-то детской радостью. Чего он там видел? Я высунулся в окно - но на меня зашикали все, я и залез обратно. Он видит, а я не вижу.. но может тоже видел когда-то? Забыл...
Напротив меня худенький такой юноша сидел с рыжими волосами, все морщился чему-то недовольно, потом с каким-то возмущением, что ли, захлопнул книжку и уставился на меня. Открыл рот, набрал воздуха, да и снова сжал челюсти и давай ерошить свою огненную шевелюру правой рукой, а левой, заложив пальцем страницу, он держал так возмутившую его книгу. И вот что я тебе скажу - это книжка его так возмутила. Не жара, не окошко открытое, не шутки этих двух на бугре - книжка! Он еще когда стоял на остановке - читал, хмурился, в автобус как залез - тоже тут же уткнулся в свой роман, потом, когда вышла бабулька в цветастом платке, он, вопросительно взглянул на меня, уселся на ее место и снова погрузился в свой талмуд. А книжка толстая такая, огромная - килограмма два весит, наверное. Я бы никогда такую в дорогу не взял - нашел бы себе что-нибудь полегче, чтобы в карман умещалась. А еще лучше газету. Впрочем, я и газет уже не читаю. Тоже очень мне интересно было, что это он такое читал. Но как-то неудобно было спрашивать.
А эти двое "на колесе", когда заприметили действия крестьянки, тут же давай гоготать, и принялись выдумывать возможные причины ее странного поведения. Среди них мне понравилась история про то, как под покровом темноты выбралась крестьянка за ворота хаты, положила в мешок лопату и тяпку и отправилась добывать корень мандрагоры. Подманила его криками "ути-ути-ути", ухватила за хвосток, да вытянуть не смогла. Позвала было дедку, а дед сидит, бороду расчесывает и не хочет идти помогать, потому как ежели он помолодеет - то у него бороды не станет, а он к ней шибко привязанный (я так понял, что это им не дает покоя моя борода. Кашлянул строго так. Чтобы угомонить. ). Так это их еще больше развеселило, и на помощь крестьянке они подослали внучку. А только внучка-то не простая, ей до мандрагоры дела нет, она важные государственные проблемы решает каждую минуту. Да если б не она - мир и порядок на планете рухнул бы в одночасье! Ну прямо как акыны - кого увидят, о том поют. Девушка, хоть и была занята телефонным разговором, все ж таки услышала парней (мудрено было не услышать!) и глянула эдак строго на них из под бровей. Бровки тонкие-тонкие, словно она их кисточкой нарисовала. Парни тут же сделали ужасно серьезные лица, поглядели друг на друга с явным неодобрением и погрозили один другому пальцами.
Эх, Аня, как бы мне хотелось вот так вот, с ними вместе! Я бы им рассказал про порося и пристроил бы его заместо Жучки. Ну да куда мне с моей бородой-то теперь...
Как хочется снова побыть молодым! Шутить и смеяться. Или обижаться на написанное в книге. Или вдохновленно лес разглядывать... бороду бы свою заложил за один день.
А у рыжего напротив меня глаза прозрачные-прозрачные были. Словно вода из колодца. Он вроде и хмурился на свою книгу, а все одно видно было - душевный человек растет. Строгий такой мальчик. Прочитает страницу - и, прежде чем перевернуть, на меня как-то так непонятно поглядывает, словно все сказать что-то хочет, да не решается. Я все ждал, наберется он уже смелости или нет? Очень мне любопытно было. Вот ежели б тот дядька про спорт мне начал рассказывать - я, конечно, не стал бы слушать. Высунул бы голову в окно и попробовал бы разглядеть то, на что этот бородатенький мальчик так восторгается.
Кстати, в письмах принято про погоды рассказывать. Вот давай и я тебе расскажу, что у нас делается. Жара у нас. Некоторые в городе без маек совсем ходят, а девочки - в разноцветных маечках коротеньких. Детвора - та, как и раньше, в трусах носится. Представляешь, целую очередь за мороженым отстоял. Мороженое, конечно, так себе. Ничего особенного. Потом квасу еще купил - вода водой! Ну как только не стыдно! А молодежь ничего - пьет и не морщится. Они, поди и не знают, какой у кваса должен быть вкус. Впрочем, я ж про погоду рассказать тебе хотел. Лучше я тебе про лес напишу - давеча ходил в лес - Пресвятая Богородица! Джунгли! Та березка, которую тогда молнией, помнишь, ударило, совсем ожила - кривая правда немного стала - но зеленая, живая! Шевелит листочками, качает веточками - привет тебе передает. Я лег под ей, прикрылся кепкой - вдруг меня по руке как что-то ударит! А это кузнечик вспрыгнул - сам бы не видел, не поверил, что такие огромные бывают! Вишь оно как - есть солнышко - и жизнь живет. Правда, жизнь жизни рознь. В орешнике клопов - что тараканов у Федоры. Тоже ведь жизнь. И бабочки. Может это я не замечал раньше - но сколько же их разных летает! Раньше только и знал, что капустницы да павлиний глаз. А как пригляделся - так и обомлел: одна другой краше! Специально для тебя, кода в лес ходил, дуб замерил - 2 метра сорок сантиметров в обхвате стал! Богатырь! Поглядел на него и понял - молодой он еще совсем. Птиц привечает, для жуков соки находит, гнезда даже кое-где. Еле добрался до поляны - то ли лес стал гуще, то ли я жиже.
Давно пора нам с тобой встретиться, уже как-то и не хорошо даже. Ты в одной стороне, я - в другой. Может этой зимой и соберусь-таки. А чего откладывать? Но какую я себе хорошую лопату купил! И главное - совсем уже было отчаялся найти то, что нужно - смотрю мужичонка рядом с магазином стоит. Жара - а он в пальто и ушанке. "Слышь, - грит, - дед, купи у меня что-нибудь, а?" Ну ясно дело, уволок что-то из дома пока жена спит. Ну, я так из чистого любопытства спрашиваю: "А чем торг ведешь?" Он говорит: "А что тебе нужно?" Я ему: "Лопату вот ищу хорошую, титановую, чтоб не гнулась". Я ведь прошлый месяц купил одну: пока в город съездил, пока купил да обратно приехал - день потерян. А она погнулась через неделю. И опять в город. Да и деньги тож. В этот раз думаю - никакую не буду покупать, чем абы что. Хотя, если б не мужичонка этот, купил бы, конечно, любую. Оно ж все равно надо, как губы ни криви.
Пока я квас пробовал с мороженым, мужик, гляжу - тащит лопату. И-и-и! Хорошая лопата. И вот что интересно: думаешь, не догадался я, что спер он лопату? Да ни секунды не сомневался. Но пока деньги ему отдавал - все думал: а мож т у него на чердаке где валялась? мож т он собирает по помойкам всякое барахло или там от деда какого сарай остался - он и продает потихоньку? А что? Если кому и предлагать инвентарь, то таким вот как я: старикам в старых рубахах - сразу видно, из деревни приехали за инструментом да шмотками. Короче, напридумывал себе. Замазал совесть. А как мужичок убег, так сразу все и закончилось. Вот видишь как: вроде бы он бы все одно спер да продал кому другому - а мне нужна. А по идее - для меня спер-то. Ну вот соберусь если - ты и поругаешь меня, а то что-то совсем я разболтался один.
А про эту лопату те двое, в автобусе, тоже смеялись: говорили "дед наверное бывший сапер - как увидит какую кочку - тут же давай ее окапывать, мины искать, людей от верной погибели спасать." Придумали про меня, что если я где мину обнаружу, тут же свои порты желтые вывешиваю и стою с лопатой наизготовку. В общем, чепуху какую-то говорили. Смотрел я на них и завидовал страшно. Два друга. Молодые, здоровые, веселые. У каждого есть лучший друг.
Сейчас, знаешь, это редкость - друг. Как-то каждый сам по себе. Вроде смотришь - сидит толпа мальчиков в парке, смеются чего-то, а вроде как и каждый сам по себе сидит. Внук наш вон когда приезжает с друзьями погулять (обычно-то, ты знаешь, я в лес ухожу - летом-то в лесу благодать! Развел костер и больше и не надо ничего. Ну разве пару картофелин и фляжка - на последний день рождения подарил мне внуччище, хороший он у нас парень, люблю его очень)... Вот куда мысль унеслась, пришлось перечитывать написанное - не мог и вспомнить уж о чем говорил - память что ли пропадать начала?
Так вот в крайний раз что-то я приболел - не отпустили меня внуковы друзья, положили в комнате. А только лежу - вдруг тихо так дверь отворяется, и девочка какая-то входит: маленькая худенькая, волосы во все стороны, как у пацана - приходит и шепотом спрашивает: "Можно я тут на подоконнике посижу, дедушка?". А мне и хорошо, разве ж мне подоконника жалко? Да и девочка понравилась. Вот она как села, так все и сидела молча, и в окно глядела. Словно кошка какая. Выйдет, покурит, и снова тихонько прокрадется и садится на то же место. Я пока лежал - слышал, там музыка играет, голоса какие-то, ну, думаю, молодежь гуляет. Потом запонадобилось в сортир - вышел, гляжу - а они все сидят кто где, некоторые даже лежат на полу и молчат под музыку. Не танцуют, не поют - а просто молчат и улыбаются каждый своему. Даже и не знаю, хорошо ли это. Вроде лавок не ломают и дом не поджигают, пьяных песен опять же не горланят. А только как-то неправильно это, по-моему. Молодые должны двигаться, смеяться, шутить, за девушками ухаживать - а они молчат по углам. Думают о чем-то.
Странно все стало. Не люблю я в город ездить - непонятно там все: вроде празднично, фонари да красивые продукты в витринах. Жить бы да радоваться. А как-то и нет радости. То ли я уже не умею ее понять, радость эту. Это я для тебя съездил специально, чтобы было о чем написать тебе. Вот про автобус хотя б...
Рыжий-то этот так и не спросил меня, что хотел. А я так надеялся. А девочка так и трещала всю дорогу. Сердилась все что-то. Хотел я подойти, да решил не нужно это. Да, признаться, не сильно и хотелось. Тогда бы пришлось через бабу с поросем лезть - ну ее, бабу эту. Вырастит да зарежет порося. А я приду к ней сало покупать. Тошно. Баба хоть за свой нож заботится о поросе, холит его, везет вон как заботливо, утром будет вставать рано, чтобы покормить.
Говорят, среди молодежи много стало вегетарианцев - едят только фрукты-овощи, каши там всякие. Кто здоровье бережет, кто животину жалеет, а кто и так просто, для необычности. Странные они: этот, в автобусе, ехал-ехал, потом вдруг как закричит: "Стойте! Я здесь сойду!" Даже брелок перестал крутить. Водитель, знамо дело, напугался. Затормозил резко, баба за порося, как за икону, схватилась, девушка чуть голову не ушибла - а этот выскочил, потом заскочил обратно, извинился перед всеми за свое поведение и уже не торопясь снова вышел. Посреди леса. Те, двое, зашли посреди леса. Этот вышел. До ближайшей деревни - пешком часа три. А он, бородой клянусь, просто так там вышел - мож т дерево какое заприметил особо красивое, а мож т просто ехать устал. Надоело - вышел. Позавидовал я ему почему-то. Нехорошее чувство, знаю, да вот как-то оно так получилось.
Что-то длинно я как расписался. Вот внук недавно рассказал, что солнце на самом деле не желтое, а какое угодно и что все мы его видим по-разному, просто договорились, что оно желтое. А я вышел утром на крыльцо: а оно желтое-желтое! Да ведь, по сути, какая разница? Главное ведь, что оно есть. Что оно греет и светит. Птицы утром радуются ему, кто как умеет - а спроси ее, птаху неумную - почему, и не ответит. Радуется. Хоть желтому, хоть зеленому. Потому что это солнышко и оно снова взошло.
Зинаида тебе иконку передала. Говорит - поставь супруге, упокой Господь ее душу с миром. Хорошая она баба. Кстати, на твоей березе дупло появилось за зиму - думаю, ежели крошками синиц всяких подкормить - мож т они и облюбуют дом: тебе радость, им радость, мне радость.