В поселке новости распространяются с такой скоростью, что только диву даешься. Вот, например, в обед из города приезжает человек, и рассказывает какое-нибудь свежее происшествие. Подобно снежному кому, что малыши катают зимой, новость обретает все большие размеры, обрастая душераздирающими подробностями, и, наконец, приобретает столь мифические очертания, что даже не верится, что такое могло произойти. Основными носителями архивов новостей за последние несколько месяцев являются местные бабки. Они всегда стоят на страже того, чтобы ничто не прошло мимо них. Они даже автобуса ждут из города, приставая к приехавшим с расспросами, мол, что да как. Потом пообсуждают свежие события, кивая головами и без конца перебивая друг друга и, как говорится, "машинка завертелась". Что уж говорить о происшествиях местного уровня - они в мгновение ока становятся достоянием общественности.
Так случилось и на этот раз. Все очень быстро узнали о том, что Людмила Васильевна - девушка лет 25, учительница истории в местной школе - беременна. Беременна от одиннадцатиклассника. Матери искренне возмущались за вечерней чашкой чая, отцы в перекурах между домашними делами тихонько завидовали удачливому ловеласу-малолетке, а детишки, ещё толком и не понимая, что значит беременность, с широко раскрытыми глазами, в которых читалось восхищение, шептали друг-другу, будто передавая страшную тайну:
- А вы слышали, Людмила Васильевна беременна-то!
Уход Людмилы Васильевны в декрет сильно пошатнул и без того некрепкую систему преподавания. Если старшеклассники ещё как-то могли некоторое время обойтись без учителя, читая тематические книжки и учебники по истории, то третьему классу пришлось совсем туго. К слову сказать, в школе был всего один третий класс, который почему-то назывался 3 "б". Откуда взялось это "б", и почему именно "б", никто не знал, даже директор, которому, собственно, на школу было наплевать: он с утра до вечера пил с мужиками в поле или у себя дома. Завуч Антонина Петровна, сильная, волевая женщина("слона на скаку остановит, и хобот ему оторвет") пыталась навести порядок в школе, заменяя уроки истории на физкультуру и труды, но это не было выходом: нужно было срочно что-то делать.
Свежее известие ласточкой облетело поселок: приезжает новый учитель истории. Поговаривали, что это лучший учитель области, очень уважаемый человек, которым сильно дорожат и послали в поселок, чтобы он помог сельским детям в изучении столь интересного и важного(ах-ах) предмета. И действительно, через неделю в поселок на серебристой заморской машине привезли пожилого человека. Человек был сухонький, с седыми волосами, одет очень просто, типичный представитель элиты учителей. Он сердечно попрощался с водителем автомобиля. Оказалось, что учителя привез один из его бывших учеников, а глазастые бабки божились, что видели, как он плакал, прощаясь с учителем.
- Вот, наконец-то, и до нас умный человек добралси. Таперича будет детишкам нашим-то изучение! - говорили они и весело смеялись.
... Дверь открылась, и в класс вошла Антонина Петровна, вслед за которой шел приехавший из города человек.
- Здравствуйте, дети. Как вы знаете, Людмила Васильевна пока не может преподавать вам, - на последних рядах захихикали, - и из города к нам прислали замену. Он некоторое время будет вести у вас историю. Ну, я пойду, а вы занимайтесь - с этими словами она покинула кабинет.
В классе стояла непривычная тишина. Если бы стены могли разговаривать, то они обязательно выражали бы на своем языке друг-другу удивление. Немного помолчав, новый учитель начал говорить:
- Здраствуйте, меня зовут Трофим Борисович. Как вам уже сообщила Антонина Петровна, я буду преподавать вам историю. История - замечательный предмет, ибо знания, которыми мы сейчас обладаем накапливались веками. Великие люди, огромные города, грандиозные сражения - обо всем этом я вам расскажу. Но для начала давайте познако... - в этот момент Трофим Борисович весь подтянулся и со свистом стал вбирать в себя воздух. Он быстро подошел к столу, достал что-то из сумки и отвернулся к стене. Когда он повернулся, лицо его было снова спокойным.
- Простите, дети, это необходимость. Тут болит у меня, - учитель приложил руку к сердцу, - А ещё и бронхиальную астму обнаружили. Не обращайте внимания, это не должно мешать нашим занятиям.
И он начал урок. Дети слушали внимательно, стараясь не пропустить ни слова, преданно глядя Трофиму Борисовичу в глаза. А он все рассказывал, и казалось, что он уже не в маленьком помещении класса объясняет третьеклассникам урок, а стоит на трибуне и выступает перед огромной аудиторией, которая затаив дыхание жадно слушает, уносясь вместе со словами учителя в те далекие времена, заново преживает их, но только глядя со стороны. Но неожиданно все закончилось: Трофим Борисович снова остановил свою речь и, с трудом вдыхая, направился к столу. Когда он снова повернулся к аудитории, дети улыбались ему. Он продолжил урок, время от времени прерываясь на то, чтобы отойти к своему столу, справляясь с очередным приступом астмы. Каждый раз он замечал, что дети становятся все веселее. Они уже спокойно перекидывались записочками и разговаривали. Наконец, настал такой момент, когда учителя абсолютно никто не слушал. Все делали вид, что внимательно следят за ходом мыслей Трофима Борисовича, но на самом деле либо рисовали в тетрадях, либо занимались другой ерундой. Трофим Борисович снова пошел к столу, но тут один из мальчиков громко, на весь класс, зашептал:
- Спорим, что не дойдет! На десятку спорим?
Его последние слова потонули во взрыве хохота. Смеялись все, и девочки и мальчики. Учитель беспокойно повернулся к детям, но лицо его оставалось непроницаемым. Он продолжил рассказывать, но теперь, время от времени, из какого-нибудь угла класса доносился свист - совсем как тот, что издавал Трофим Борисович при вдохе. И все покатывались со смеху. Лицо учителя становилось все серьезнее и серьезнее, пока, наконец, он не замолчал. Молча оглядывал веселящийся класс, и понимал, что на него уже никто не обращает внимания, что все равно слушать его больше не будут, ведь дети не понимают, что такое истинная жестокость. Трофим Борисович поднял руку, все мгновенно замолчали:
- Дети, я вижу, что вы не хотите слушать меня, - на первой парте послышался свист, - поэтому я ухожу, - свист перерос в смех, - Вы мне сделали очень больно, прощайте дети, - смех разросся до идиотского гогота, а Трофим Борисович, собрав свои вещи, тихонько покинул класс. Никто и не заметил, как из его глаз выпала одна, пусть маленькая, но слезинка...
... Дверь открылась и в класс вошла Антонина Петровна. Лицо её было необычайно серьезным.
- Дети, вчера случилась трагедия. Трофим Борисович не перенес очередного приступа астмы. Он рассказывал, что вы с ним очень сдружились, он даже вас отпустил пораньше. Вы - прекрасные ребята и он очень хвалил вас. Не переживайте, дети, Трофим Борисович прожил достойную жизнь. На сегодня уроки отменяются.
Все молчали, уткнувшись головами в парты. Антонина Петровна вышла из класса. На последней парте кто-то хрюкнул, пытаясь сдержать смех, наконец, не в силах более сдерживаться расхохотался, его смех подхватили остальные, и привычный шум воцарился в классе...