Что делать, когда становится бессмысленным бороться, когда нет шансов выжить и неоткуда ждать спасения? Жизнь - всего лишь миг, отвоеванный у смерти. Так может быть, именно последний безнадежный рывок и есть единственный шанс на победу в битве за ничтожно малое, но бесконечно ценное мгновение?
Ночь тянулась бесконечно долго, казалось, не будет конца этой беспросветной пелене, сковавшей Землю. Она сидела у узкой щели в стене, безуспешно вглядываясь в непроглядный мрак там, в отрезанном от нее мире, где через несколько часов должно было взойти солнце. Она со стоном отвернулась: "Взойти, но уже не для нее".
Обвалы в горах случаются нередко. Для таких, как Она, бывалых альпинистов они не удивительны и уж тем более не могут повергнуть в панику. Это всего лишь бытовая неприятность, ожидаемая и прогнозируемая, настолько же опасная, как периодические перебои в связи. Но с таким Она встречалась впервые. Огромная масса камней накрыла их группу практически мгновенно там, где, казалось, ничто не предвещало опасности. Ни звуков приближающегося обвала, ни предупреждений по радио. Только грохот, словно от взрыва, и в следующую секунду они уже висели над обрывом, судорожно цепляясь за камни - единственную надежду спастись. Еще один взрыв, и перебитая страховка, как перебитая нить жизни, летела в бесконечную пропасть, увлекая за собой группу. Ей повезло, если можно так назвать заточение в каменной могиле. Ударной волной девушку отбросило на камни, лишив сознания. Очнувшись, Она увидела лишь каменную плиту и догорающий закат в единственной узкой щели. Тело болело от удара той тупой болью, которая не дает ни двигаться, ни даже думать. На поясе тоненько тренькнул помятый приемник, сообщив о возможности схождения лавины, и погас прежде, чем Она смогла передать информацию о случившемся.
Вместе с последним лучом угасла и надежда выбраться. Замурованная под завалом, альпинистка прекрасно понимала, что над ней не один метр камней, которые осыплются прежде, чем она попытается пошевелить хотя бы один. Да и сможет ли хрупкая девушка что-то сделать с утрамбованной гробницей, не будучи в состоянии двигаться? А есть ли хоть капля смысла в этом? И какой-то внутренний голос твердил: "Есть, мгновенная смерть от осыпавшегося завала или сошедшей лавины гораздо лучше долгой и мучительной без воды и еды в каменной темнице". Но еще настойчивее звала бог весть как выжившая надежда на спасение. "Почему мы верим в сказку? Может быть потому, что даже умирающему хочется жить?" - подумала Она, и, вдруг, отчаянным рывком, стиснув зубы, чтобы не застонать от боли, встала на ноги. Когда терять уже нечего, отчаяние толкает нас на безрассудство: разве можно надеяться, что обессиливший человек сможет сдвинуть каменную глыбу? Но разве можно заранее предположить, что именно эта неподъемная глыба окажется балансирующей на краю пропасти, и достаточно сил ребенка, чтобы отправить ее в небытие?
Свет прожектора больно отозвался в привыкших к темноте глазах. Над завалом висел вертолет. Еще немного поплутав по горам, желтый луч остановился на одинокой фигуре, каким-то чудом уцелевшей на краю образовавшегося ущелья. Вертолет пошел на снижение. Их искали.
"Ну что же, умереть я всегда успею, а пока я жива, вместе со мной будет жива надежда, а, значит, смерть может не торопиться" - устало, но торжествующе подумала Она, глядя на остающиеся позади горные хребты.
Часть 1. Дороги Стихий.
***
Где-то играла музыка, раздавался тихий смех... Город жил своей обычной, ничем не примечательной жизнью, и только в одном его клочке, запертом между небом и землей, словно бы остановился ход часов, не мешая обитательнице ни единым напоминанием о своем существовании.
Лета сидела на балконе, облокотившись на мягкую шкуру снежного барса, и думала. Мысли кружили вокруг, словно ожидая очереди на прием. Их было много, очень много - смутных и неясных, но от того не менее назойливых и убийственно-тоскливых. Но все это было вокруг, а в голове как привилегированный посетитель уже давно не давал покой вопрос: "Зачем?" Зачем Ей все это нужно? Ведь, уже давно посвятившая жизнь горам, Она привыкла и к тоскливому одиночеству в перерывах между походами, и к роли своего парня в компании таких же, как она, заядлых альпинистов. Что же изменилось сегодня? Почему незнакомый парень, которого она и видела-то всего от силы несколько минут, так глубоко и прочно засел в ее мыслях, возникая везде, куда бы Лета ни обратила свой взор.
А ведь все начиналось так хорошо. Лету выписали из больницы за месяц до Нового Года. Почти здоровую, отдохнувшую, "как новенькую". На этот комментарий неунывающей Тамики Лета усмехнулась. Врач выполнил свое обещание, хоть на это и потребовалось почти полгода. Она действительно была "как новенькая", снова могла ходить и даже бегать. И всё должна была начинать с нуля, снова искать цель и смысл жизни. Ведь некоторые события нельзя обратить вспять, как нельзя вернуть ушедших друзей или снова собрать целый скелет из кучки разбитых осколков. Так что, несмотря на все старания собранного Тамикой и Эльре консилиума врачей, горы остались где-то в недосягаемом прошлом. Впрочем, грех жаловаться, ей могло повезти гораздо меньше. Так что Лета отложила философскую проблему далекого будущего на потом и занялась насущными делами. Последних же накопилось столько, что когда спустя две недели на пороге квартиры возник золотоволосый вихрь, девушка едва успела к этому времени закончить приведение в порядок запущенного за время ее отсутствия жилища.
- Ну что, подруга, готова? - с места в карьер вопросила Тамика.
- К чему?
- Как это к чему?! Ведь совсем скоро Новый Год!
- Предлагаешь поставить ёлку? - восторгов по этому поводу Лета никогда не испытывала.
- Разумеется! Но пришла я не только за этим. Я здесь, чтобы официально сообщить: в новогоднюю ночь мы идем на бал.
- Бал? Это что-то такое старинное, там еще принцы на белых конях и Золушка с туфелькой?
- Да-да, именно такое! И ехидство тебе не к лицу. Так что поторопись, а то Золушка останется без туфелек.
- Но я даже танцевать не умею!
- Ага, я знаю. А еще весь университет знает, как ты не умела танцевать, выиграв главный приз на конкурсе в честь выпускного. Так что даже не пытайся отказаться! Я знаю все твои отговорки. Да, кстати, - сообщила Тамика после секундной паузы, - билет будет у меня, дабы он не "потерялся", как в прошлый раз с театром.
- Злопамятная ты, Ми! - Лета не рискнула больше сопротивляться. Бал - это, конечно, странно и неожиданно. Но это все-таки лучше, чем встречать Новый Год в четырех стенах пустой квартиры.
Следующие дни слились в сплошной калейдоскоп событий так, что невозможно было понять, в какой момент закончился один и начался другой. Они ставили ёлку (Лета в панике смотрела, как ее свежеубранная квартира посыпается мишурой и иголками), покупали туфли и платье (бал оказался еще и маскарадом, поэтому девушка с трудом опознавала себя в роли своей славянской тезки) и даже, кажется, посетили подготовительный урок танцев и бессменного парикмахера Тамики.
И вот настало 31-е декабря. Через пару минут должны были заехать Ми и Ре. Лета усмехнулась, она не помнила, в какой момент имя подруги сократилось до одного слога. Кажется, так было всегда, как всегда был рядом живой золотисто-русый ураган. Зато она хорошо помнила, что имя Эльре ей показалось неправильным с того самого дня, как Тамика их познакомила. А потому, оно сократилось до неразлучных музыкальных Ми и Ре, едва она их увидела вместе.
Лета снова взглянула в зеркало. Оттуда на нее смотрела девушка лет двадцати трех в белом летящем платье, сшитом, казалось, без единого шва, но приталенном и с широкими расклешенными рукавами. По их краю змеилась синяя с золотом вышивка призванная изображать славянские символы и обереги. В них Лета почти не разбиралась, однако опознала звезду алатыря и солнечную свастику-коловрат. Почти такой же, но неуловимо уникальный рисунок струился вокруг горловины, сверкая золотыми искрами бисера, а затем узким водопадом падал вниз, заканчиваясь расшитым по самому низу подолом. Темно-русые волосы стараниями парикмахера оказались уложены в две косы. Одна спускалась вниз, доставая до пояса, а вторая, переплетенная с синими и золотыми нитями, была уложена вокруг головы, навевая воспоминания о лете и венках из цветов. Оторвавшись от созерцания непохожей себя, Лета переместилась в прихожую. Как раз вовремя: по лестнице прошелестели легкие шаги и Тамика уже стоит рядом с ней, выбравшая для себя образ греческой богини Селены. Как обычно, с ее появлением короткий миг размеренного течения сборов был нарушен, и вот они уже вместе сбегают вниз по лестнице, где их ждет в машине Эльре.
Бал встретил новых гостей смехом и музыкой. После короткого приветствия организаторов, в процессе которого Лета узнала, что сегодня здесь ровно 150 пар (над тем, как Тамике удалось раздобыть билет на нее одну и кто назначен ей в пару, девушка старалась не думать), последовали парад дам и кавалеров, разбившие гостей на случайные, тут же закружившиеся в танце пары. Все оказалось не так страшно, официальная часть предполагала мастер-классы по каждому новому танцу, поэтому мучиться от незнания движений не приходилось. Но вот она закончилась, и сине-голубой вихрь, увенчанный короной топорщащихся в художественном беспорядке коротких золотых волос, унесся в неизвестном направлении, приметив в другом конце зала Эльре, едва зазвучали звуки музыки. "И как он умудряется терпеть, танцевать и даже, кажется, искренне радоваться вместе с Ми?" - мысленно вопросила Лета кружащийся за окном снег и направилась к столику с напитками.
- Вы позволите Вас пригласить? - раздавшийся рядом голос вырвал ее из задумчивости.
- Да... нет... я не знаю, - девушка от неожиданности перебрала весь ассортимент возможных ответов, - наверное, - добавила она для верности и обернулась.
Стоявший рядом "граф Монте-Кристо" терпеливо ждал, пока она вернется на грешную землю.
Странная это была музыка, она завораживала и манила, увлекая прочь от реальности. Это был одновременно и вальс со всевозможными его вариациями, и нечто совсем особенное, не имеющее ничего общего с классической музыкой и обязательными движениями. Лета впервые танцевала так, не задумываясь о каждом следующем па, просто следуя за музыкой и партнером. Но ничто не вечно и музыка закончилась, давая время перевести дыхание перед чем-то более зажигательным. Кавалер поклонился, благодаря за танец, проводил до столиков с напитками и в следующий момент испарился, облачившись в непонятно откуда взявшиеся, но полагающиеся образу, плащ и цилиндр.
Бал продолжался, Лета успела и отдохнуть, и посозерцать представление, посвященное Новому Году, которое разыграли около полуночи, и даже потанцевать с разными кавалерами, почему-то преимущественно облаченными в рыцарские доспехи, на фоне которых "Железный человек" выгодно выделялся. Однако и он не смог отвлечь ее от мыслей о "титулованном" незнакомце.
"А ведь я даже не знаю, как его зовут. Да что там зовут, я даже лицо без маски не узнаю. Разве что глаза, карие, кажется...", - Лета усмехнулась собственной "внимательности" и перешла на решение проблем насущных. Например того, что Тамика, которой после бала захотелось устроить девичник на двоих, целится в нее снежком. От снежка Лета легко увернулась, однако пожелала непременно отомстить за коварное нападение, и время до рассвета пролетело незаметно. Приметив посветлевшее на востоке небо, девушки разошлись отсыпаться. Однако, когда утром (или точнее сказать в обед) Лета проснулась, мысли о собственном несовершенстве и вчерашнем кавалере одолели с новой силой и энтузиазмом, словно ждали этого момента все предыдущие двадцать три года.
Зазвонил телефон, вырывая из череды грустных мыслей, переходящих в не менее грустное самокопание.
- Да?
- Ти, прекращай киснуть! Когда ты перестаешь улыбаться, портится погода: уже месяц, с тех пор как тебя выписали из больницы, я не видела солнца. Каждый день снег валит. Я такие сугробы впервые в своей жизни вижу, а снег все не прекращается! - голос лучшей подруги Тамики звенел и искрился, делился своей жизнерадостностью и светом. Тамика, или Мика, как ее звали среди друзей, была удивительным человеком. Внешне маленькая и хрупкая, она обладала нескончаемым запасом оптимизма и энергии, словно внутри нее постоянно горел огонь. Да какое там горел, шипел и искрился, разбрасывая искры как праздничный фейерверк. И эти искры не желали оставить в покое скучающих, унывающих и побитых жизнью альпинистов, вырывая их из серо-черной задумчивости в мир ярких красок.
- Неправда - педантично уточнила Лета, - Вчера после бала целых 2 часа было ясное небо. Мы даже звезды видели. А кое-кто даже радовался как ребенок, увидев аж два росчерка падающих звезд. С чего бы такое чудо в январе, а?
- Это тебе предупреждение - замогильно сообщили из трубки. Но надолго Мики не хватило, - Если не перестанешь себя поедать без соли и сахара, одна из них прилетит тебе по голове. В воспитательных целях - давясь смехом, добавила она.
- Предлагаешь посолить и посахарить?
- Предлагаю прекратить каннибализм и перейти на более здоровую пищу! Завтра ты обедаешь у меня, и ужинаешь тоже! Поэтому в 10 часов утра я тебя жду.
- В 10?! Вроде бы о завтраке речи не было.
- В 10, потому что обед и ужин мы будем готовить сами. Я жажду опробовать свежеподаренную тобой, кстати, на Новый Год книгу о французской кухне. Так что даже не пытайся бросить меня на произвол судьбы и этих загадочных рецептов!
- Ми, ты не оставляешь мне выбора! - Лета поневоле улыбнулась.
- Конечно, - уверенно сообщила подружка, - если оставить тебе выбор, ты его используешь во зло и грех: будешь кушать людей и предаваться унынию. Посему слушай свое расписание на ближайший месяц...
- Мика, это нечестно! И вообще, я побитая жизнью калека, оставшаяся одновременно и без работы, и без увлечения. Мне противопоказаны физические нагрузки!
- Вот еще, скажешь тоже, противопоказаны! Больше всего тебе противопоказано сидение дома в одиночестве, - голос Тамики посерьезнел, ровно настолько, чтобы Лета поняла, она не отступится, и у тоскливого уныния на балконе нет шансов против этого фейерверка жизни, - ты помнишь, что тебе врач сказал?
- Помню. В горы мне не вернуться, - мрачно сообщила Лета, - хотя после того случая я уже все равно бы не смогла.
- Нет! Он сказал, для того, чтобы твоя спина восстановилась, тебе надо двигаться, постепенно увеличивая нагрузку. Так что послезавтра мы идем на каток, а после послезавтра на лыжах, кажется, кто-то обещал научить меня кататься. А после после послезавтра...
- Стоп-стоп-стоп! Я поняла! - Лета прервала свое расписание лечения - Слушаюсь и повинуюсь, госпожа доктор!
- То-то же! - довольно заключила Мика - будем восстанавливать твою физическую форму и заодно искать новое хобби.
- Позволено ли мне будет потратить оставшийся день прошлой жизни на преобразование ситуации "шаром покати" в некоторое подобие ужина?
- Так и быть, дозволяю! И не забудь, завтра в 10 я тебя жду.
- Помню, до встречи!
Лета повесила трубку, продолжая удивляться загадочной способности подруги зажигать в чужих душах фейерверки. Правда, пока в ее, Леты, исполнении, это получался скорее тлеющий уголек. Но упорство Мики под стать ее энергии, усмехнулась девушка и принялась за дозволенное приготовление еды.
А за окном шарил по бесконечно растущим сугробам одинокий луч, пробившегося сквозь беспросветные тучи солнца.
***
Лета сидела на качелях, перебирая лежащую на коленях охапку полевых цветов. Над ней в синем небе плыл июль, раскрашивая мир радужными красками залитых солнцем полей, садов и тихого пруда на опушке березовой рощи. Вот уже три дня она гостила на даче Тамики, являющей собой олицетворение мечты о "работе - хорошо оплачиваемом хобби". Мика работала дизайнером и, судя по неиссякающему потоку заказчиков (впрочем, как и вдохновения), получалось у нее превосходно. Лета вспомнила, как лет 5 назад, под чутким руководством художественного вкуса Ми, они всю весну что-то копали, сажали, снова копали, перемежая клумбы и молодые деревца паутиной дорожек, в которых словно капли росы запутались крошечные прудики. В какой-то из тех весенних дней Мика и познакомилась с Эльре, чуть не подравшись с ним не то из-за фонтанчика, не то просто от избытка чувств. Фонтанчик в итоге все-таки достался Мике, а в придачу на даче появился молодой хирург, о чудо! полностью одобряющий Микино вдохновение и вкус. А спустя еще год, по совету Ре, Мика решила участвовать в конкурсе, и Лета оказалась вовлечена в сей процесс уже "по профессии", как выразилась подружка. Ибо чтобы сделать хорошие фотографии ей понадобилось покорять крыши, а кто же справится с этим лучше, чем скалолаз? Надо признать, старались они не зря, и дача Ми, победившая в том конкурсе, уже который год служит ей визитной карточкой.
Лета отложила букет и поднялась с качелей. Из спрятавшегося за подросшими деревьями дома плыл аромат зеленых щей и яблочного пирога. Лета вздохнула. За прошедшую зиму подружка умудрилась научить ее готовить. И, как ни странно, ей это даже понравилось. Не то, что бы раньше она питалась в кафе, перекусывая бутербродами и макаронами. Но привычные супы и каши на костре так же сильно отличались от блюд, предложенных Микой, как отличаются пологие холмы Подмосковья от покрытых белыми шапками Кавказских гор. За зиму они старательно изучили вначале французскую кухню, потом итальянскую, разбавили ее мексиканской, не забыв даже про китайскую и японскую. Правда Ре, тогда еще жених Мики, безропотно поедающий все кулинарные изыски подружек, не переставал доверительно сообщать им, что никто на свете еще не придумал ничего лучше русской кухни. Может быть поэтому, после состоявшейся в апреле свадьбы, Мика перешла на более традиционные борщи и мясные пироги, в облегченно-летнем варианте, превратившиеся в щи и шарлотку. Сейчас Ре уже неделю пропадал на работе в Москве, предоставив девушкам самим разбираться с воплощениями кулинарного таланта. А посему негласным соглашением кухня была поделена во времени с предоставлением по четным дням хозяйских прав Мике, а по нечетным - Лете. Сегодняшний день был четным, только-только выплывший запах обещал как минимум полчаса свободного времени, поэтому девушка отправилась к полюбившемуся ей пруду. По совести говоря, это был даже не пруд, а маленькое лесное озерцо, удивительно чистое и глубокое для соседства с дачным кооперативом. Тамике очень повезло с расположением участка, водная гладь заменяла ей четвертую сторону забора, не выходя за границы еще двух и не оставляя "щелей". Удивительно, но ни зимой, ни летом ни один незваный гость так и не пересек живой барьер.
Спустившись по пушистому ковру из благоухающих трав, Лета вышла на узкую полоску песка вдоль самой воды. В жарком полуженном мареве носились стрекозы, наполняя воздух мельтешением разноцветных крыльев и жизнерадостным треском. Дно в озере обрывалось почти отвесно, однако вода была прозрачной, и словно бы даже живой. Она звала, манила, завораживала скользящими в глубине рыбами. Лета видела, как промелькнул красный плавник красноперки, сменившись полосатым боком окуня, как что-то внезапно почуявший пескарик, почти не различимый на крошечном мелководье, в одно мгновенье оказался на недосягаемой глазу глубине. Озеро жило своей жизнью, быстро привыкнув к зашедшей в воду девушке. Еще секунду помедлив под жаркими лучами солнца, Лета с головой нырнула туда, где короткое мелководье обрывалось сумасшедшей глубиной. На мгновение перехватило дух: внизу вода была ключевой и холодной до стука зубов, а в следующее мгновение девушка снова уже была на поверхности, с досадой ощущая, что снова, как и раньше, не смогла достать до дна. Как бы глубоко она не ныряла, обманчиво близкая глубина продолжала оставаться такой же недосягаемой, как и с поверхности. Тамика на все ее попытки измерить глубину озера смеялась и сообщала, что озеро волшебное, а волшебство нельзя измерить в метрах и литрах, его надо чувствовать. Сама Мика почему-то никогда не ныряла, да и к воде относилась гораздо более спокойной, предпочитая любоваться ею с берега, хотя плавала не хуже Леты.
На другой стороне озера начиналась наполненная светом и птичьими трелями березовая роща. Девушка выбралась на берег, доверительно пожаловавшись на свою неудачу склонившейся до самой воды березе. Та в ответ прошелестела что-то удивительно похожее на уже не раз слышанное про неизмеримость чудес и красоту окружающего мира. А мир, плывущий в мареве солнечного дня, действительно был прекрасен. В этом удивительном уголке почти невозможно было встретить людей, зато и красота рощи оставалась нетронутой, удивительной и волшебной под стать озеру. С травяного пригорка, на котором устроилась Лета, уже нельзя было рассмотреть дно, взамен, на хрустальной поверхности воды играли солнечные зайчики, дробясь бесконечным числом осколков от изредка плещущейся рыбы. Над кувшинками и лилиями кружили неизменные стрекозы, а где-то высоко в кронах перекликались невидимые птицы. Они на секунду замолчали, услышав стук дятла, но вскоре подстроили мелодию к новому участнику оркестра. Лета глубоко вдохнула, погружаясь в аромат разомлевшего на солнце клевера, прячущейся в тени деревьев мяты и пугливо выглядывающего из травы цикория. Роща и озеро принимали ее, позволяя быть своей частью, чувствовать мир лета.
Невдалеке хрустнула ветка, девушка обернулась, с удивлением обнаружив, что она в роще не одна. Хотя еще минуту назад здесь никого не было, да и разомлевший под солнцем мир продолжал жить своей жизнью, принимая странного незнакомца как часть себя. Обычно такого не случалось, люди редко готовы слушать природу, поэтому природа замолкает, уходя от шумных городов, скрывая свои секреты от тех, кто пришел ее жечь и ломать. Додумав последнюю мысль, девушка с удивлением поняла, что это как раз странному незнакомцу роща готова простить. Ибо треск издала обломившаяся сухая ветка, скормленная костру. Сам же незнакомец оказался парнишкой лет четырнадцати, закопченный как уголь до самой макушки. Не замечая никого вокруг, он возился вокруг костра, не то убеждая его разгореться, не то просто тихо возмущаясь. Что из этого возымело эффект, Лета не поняла, но в следующий момент костер фыркнул, чихнул снопом искр и мальчишка резво принялся тушить занявшийся чуб.
- Эй, с тобой все в порядке? - Лета вскочила с пригорка, испугавшись за тлеющее чудо.
Мальчишка вздрогнул, кажется, он тоже не заметил нежелательную свидетельницу, резко обернулся и буркнул:
- В порядке.
- Давай я помогу, - девушка подошла ближе, пытаясь разобрать, не имеет ли смысл окунуть странное создание в воду, пока на нем еще осталось хотя бы что-то не догоревшее.
- Лучше не мешайся, - мальчишка определенно не пылал дружелюбием к незнакомым девицам. И, сочтя на сем разговор законченным, снова вернулся к костру. Лета с удивлением поняла, что он действительно разговаривал с костром, хотя слов даже вблизи разобрать не удалось. Да и были ли они вообще?
На этот раз костер повел себя еще более странно. Он взметнулся алым цветком, раскрылся искрами-тычинками к солнцу, наполнил рощу миллионом переплетающихся радуг, на мгновение отрезал удивленно-испуганно ахнувшую девушку от мира, а в следующее мгновение исчез.
- Бесследно, - мысленно констатировала потрясенная Лета, созерцая зеленую траву там, где только что было кострище. Затем подняла глаза, и начавший было возвращаться дар речи так и не решился на этот шаг. Березовая роща, дававшая ей приют всего пару минут назад, заканчивалась почти сразу за исчезнувшим кострищем. Вместо нее там сплетались ветвями тысячелетние дубы, не давая усомниться в том, что начинающийся за ними лес заповедный, просто так в него не войти, да и не всякого пропустят два самых могучих дуба, охраняющих покой укрытого за ними мира. Исполины, вымахавшие под облака, были бессменными часовыми странного царства, не имеющими ни мечей, ни ружей, но оттого еще более грозными и неприступными. Вот только откуда это все взялось среди самого обыденного летнего полдня?
А между тем рядом раздался такой вопль радости и одновременно облегчения, что дальнейшее девушка наблюдала уже оглохшей. Давешний погорелый мальчишки разве что не взлетев от счастья что есть мочи бросился к импровизированным вратам могучей дубравы и ... врезался в воздух. Ворота оказались закрыты.
***
Несколько минут ничего не происходило. Этого времени как раз хватило, чтобы ущипнуть себя за обе руки по очереди, крепко зажмуриться и окончательно осознать, что дубы исчезать не планируют. А затем около мальчишки, недовольно потирающего лоб, взметнулся песок. Закружился, складываясь в контуры женской фигуры, и опал, оставив после себя еще одно действующее лицо. Точнее добрую сказочницу-волшебницу в славянском сарафане, вышитой рубашке, кокошнике и с косой до пояса.
- Кажется, кое-кто так и не выучил, чем отличается сфера применения головы от сферы применения рук. Рикки, твоя семья уже полгода с ума сходит, пытаясь тебя найти! А брат со дня твоей пропажи так и не появлялся на Дорогах.
- Я... я не знал, у меня не получалось... - мальчишка насупился и даже как-то сжался до обугленного воробышка, хотя незнакомка всего лишь слегка его журила.
- Конечно, поэтому тебе и запрещали до совершеннолетия спускаться на Землю, впрочем, в этот раз тебе повезло, - незнакомка обернулась к Лете, - спасибо тебе, душа Воды!
- Простите?
- Ой, Вы впервые здесь. Тогда позвольте представиться, Таррина или просто Тари - хранительница Врат Стихий.
- Лета, - пробормотала девушка, все больше убеждаясь, что это либо сон, либо бред, но голову ей однозначно напекло, раз ТАКОЕ мерещится.
- Красивое имя, под стать такой милой девушке, - улыбнулась хранительница, - что ж, полагаю, в ближайшие несколько часов Рикки будет занят восстановлением себя из... хм... недообугленной головешки, и у меня есть время ответить на твои вопросы, которые вот-вот посыплются. А потом, уж не обессудь, тебе придется проводить этого шалопая к матери. Я, к сожалению, не могу надолго покидать Врата. Рикки, тебе вон к тому дубу, который сейчас побелел и старательно поджимает ветки, освобождая простор, - снова повернулась она к мальчишке. Тот бегом бросился в указанном направлении, - и не вздумай, как в прошлый раз, посыпать пеплом мою земляничную поляну! - раздалось вслед засверкавшим пяткам, - Ну что ж, а теперь пойдем со мной, - кивнула хранительница Лете. И девушка послушно шагнула за ней под сень тысячелетнего леса.
Они шли по тропинке, если, конечно, можно назвать таковой неразличимую взглядом ленту, вьющуюся между деревьев. Ведь на ней не было ни следов человека, ни даже примятой травы. Лета потрясенно обернулась: различить следы там, где они только что прошли, оказалось невозможно. Однако девушка точно знала, что именно здесь стоит идти, здесь, по какой-то невозможной для человека договоренности с природой, можно ходить и даже бегать, не боясь потревожить покой заповедного леса.
- Ты права, - в ответ на ее мысли отозвалась Таррина, - видишь ли, эта дубрава то же является стражем и хранителем Врат, она очень древняя и, как мне порой кажется, даже гораздо более живая, чем мы с тобой. Ее мир самобытен, за пределами троп и полян время течет иначе, поэтому мы стараемся не беспокоить его излишней суетой. Впрочем, - повернулась хранительница к задумавшейся девушке, - эта дубрава уникальна. Остальные леса принимают нас как часть себя, но ты это уже, наверное, заметила.
Лета не ответила, заворожено провожая взглядом каждую пролетающую птицу, пробегающего зверя. За пределами дороги ввысь возносились дубы-хранители, где-то в неизмеримой выси сплетаясь ветвями и образуя живой полог. Однако, несмотря на это, в лесу было светло, словно солнечный свет растворился в воздухе, огибая любое препятствие, а, может быть, даже пропитывая его и заставляя светиться крошечным солнышком. Когда-то в далеком детстве, Лете удалось увидеть готический храм. Это было одно из самых ярких ее воспоминаний: девочка стояла, не в силах пошевелиться, пораженная стремящимися в бесконечное небо шпилями, острыми, словно застывшая в полете стрела. Но внешний облик храма - это только часть образа. Внутри, под его полукруглыми сводами Лета все равно чувствовала стремление вверх, к солнцу, лившемуся сквозь бесчисленные витражи. Теперь девушка переживала это впечатление заново. Только тогда, в детстве, это была всего лишь застывшая в холодном камне копия окружавшего ее сейчас чуда. Лес был настоящим, солнечным, делящимся теплом и он жил, стремился к свету и тянул за собой потрясенную девушку.
Таррина резко остановилась и замечтавшаяся Лета от неожиданности чуть в нее не врезалась. Перед ними развернулась поляна, почти сплошь заросшая земляникой. Девушек от нее отделял лишь звонкий ручеек, через который был переброшен деревянный мостик. Из леса к ручью выбрался молодой олененок. Увидев гостей, он недоверчиво качнул только-только начинающими отрастать рогами, но не счел соседство стоящим больше секунды его драгоценного внимания, склонил голову к воде, а через полминуты о нем напоминали лишь слегка качающиеся ветки прибрежного кустарника. Лета вслед за хранительницей пересекла мостик и направилась к противоположному краю поляны, туда, где располагалась увитая диким виноградом беседка, накрывающая своей тенью круглый деревянный стол и расположенные вокруг него резные стулья.
- Я расскажу тебе одну старую историю, - заговорила Тари, когда обе девушки устроились у стола, - это легенда, в ней нет руководств к действию или описания наших возможностей, в ней заключено нечто более важное: то, что поможет тебе понять себя и тот мир, в котором ты живешь.
У входа в беседку появился огненно-рыжий рысенок, по-хозяйски повел носом в воздухе, прошествовал к хранительнице и устроился у нее на коленях. Таррина провела рукой по мягкой искрящейся шерсти, коснулась пушистых кисточек и начала свой рассказ.
***
Тайна заповедного леса.
Много миллионов или даже миллиардов лет назад, в бесконечной Вселенной среди бесчисленных звезд и планет появилась еще одна - наша Земля. Сейчас рассказывают множество разных версий, от теории большого взрыва до сотворения Богом. Я не возьмусь утверждать истинность какой-либо из них, да и не столь это важно. Гораздо важнее оказалось другое, что Земля - это не просто кучка химических элементов, причудливо связанных волею случая, она живая. Долгие тысячи лет она развивалась, создавала сама себя, на ее поверхности появлялись Вода и Воздух, менялась форма планеты, рождалось в глубоких недрах алое Пламя. Впрочем, это мы сейчас все меряем годами, для Земли они тогда не имели смысла, ведь, в конечном счете, важен был вопрос не "Когда?", а "Что?". И Земля продолжала меняться. Так, однажды, где-то в глубине созданного ею мира появилось нечто, бывшее одновременно и ее частью, и, в тоже время, небольшим миром, способным идти своим путем - появилась жизнь. Сперва простая, с трудом отделимая от породившей ее стихии, она становилась все сложнее и разнообразнее, но по-прежнему оставалась частью планеты по имени Земля. Будучи способными создавать свои миры, новые создания, тем не менее, нашли тот удивительный баланс со своей прародительницей, когда их силы стали вливаться в совершенствование мира, давшего им жизнь.
Никто не знает, сколько продолжалось это развитие, но, так или иначе, однажды среди обитателей планеты появился Человек. Вначале беспомощный и слабый, он учился, развивался, копил силу и, наконец, начал строить свой мир. Земля не хотела ограничивать своих детей в развитии и не мешала Человеку в его стремлениях. Но чем дольше Человек строил свой мир, тем хуже слышал души тех, кто когда-то давно породил его самого. И чем хуже он их слышал, тем чаще считал бездушным строительным материалом, который можно преобразовывать, ломать и калечить в угоду своим все более разнообразным желаниям.
И однажды, не в силах больше быть бессловесной игрушкой в руках слишком сообразительного ребенка, Земля решилась на отчаянный шаг. Так несколько тысяч лет назад появились Души Стихий. Раньше они были едины со своим воплощением и бессловесны для оглохшего к окружающему миру Человека. Теперь они получили облик, став одновременно и голосом мира Земли, его защитой от слишком жестокого вмешательства, и частью нового мира - человечества. А чтобы Души могли учиться и познавать себя, Земля создала Дороги, защищенные заповедной дубравой и надежно скрытые от глаз невнимательного Человека.
- С тех пор мы стали как бы жителями двух миров. Мы рождаемся среди людей, как обычные дети, может быть чуточку более внимательные и близкие к природе - миру, созданному Землей. До совершеннолетия мы учимся, познаем человеческое общество, а потом, однажды, попадаем сюда, чтобы узнать свое настоящее предназначение, - закончила свой рассказ хранительница.
- Значит я одна из Душ? - нового и необычного для одного дня оказалось слишком много, и Лета уже не могла больше удивляться, стараясь лишь узнать как можно больше, чтобы потом, на досуге, еще раз все обдумать.
- Да, ты Душа Воды. Всего стихий четыре: Вода, Земля, Огонь и Воздух. Душ, правда, несколько больше, но все равно неизмеримо меньше, чем представителей человечества, - с грустью добавила Тари, - кстати, Рикки, этот несносный проказник, как ты уже возможно догадалась - Душа Огня. Так же как и его семья - мать и брат.
- Но ему же еще нет восемнадцати, как так получилось, что он попал сюда?
- Это очень грустная история, - вздохнула хранительница, но коль уж ты оказалась в нее замешана... - Таррина погладила прикорнувшего на коленях рысенка, словно раздумывая, стоит ли делиться давно ушедшими в небытие событиями, и заговорила глухим, каким-то даже враз постаревшим голосом, - Двадцать пять лет назад Айрис - мама Рикки, тогда еще девятнадцатилетняя только осознавшая себя Душа Огня встретила человека, самого обычного, но доброго и отзывчивого. Человека, который, казалось, был частью ее самой, той частью, которой ей так не хватало, и которую она всю свою жизнь не могла найти. Спустя несколько месяцев они поженились, а спустя год у них родился мальчик - старший брат Рикки - Альвир. Они часто бывали здесь втроем, - лицо хранительницы осветилось радостью воспоминаний, - оказывается, простой человек тоже может увидеть Врата, если в нем живы любознательность и внимание. Прошло десять лет, Айрис с мужем ждали рождения младшего сына, когда случилась катастрофа. Отец Ви работал на оборонном заводе где-то далеко за Уралом. Что произошло, никто не может понять до сих пор, но то, что удалось опознать после взрыва, слабо походило на человеческое тело.
Таррина замолчала, погрузившись в воспоминания. Рысенок старательно разделял грусть своей подруги и, как мог, утешал ее, свернувшись калачиком на коленях. Лета молчала, вместе с рысенком принимая и разделяя боль давно ушедшего прошлого. Наконец, хранительница снова заговорила.
- Обычно Души Стихий живут в мире людей, приходя на Дороги, чтобы учиться. Но Земля не смогла отказать убитой горем женщине. И ее домом отныне стали Дороги. Так и получилось, что Рикки родился здесь. Только эти бессовестные братья не желают сидеть в тишине и спокойствии. Вначале Ви, как только достиг совершеннолетия, отправился в мир людей, а теперь вот и Рикки. Причем если старший хотя бы взрослый и рассудительный, то младший - это сплошная мамина головная боль, - с грустью закончила Таррина, тряхнула головой, избавляясь от печальных воспоминаний, и улыбнулась Лете:
- Ты, наверное, голодна?
- Да, - с удивлением осознала та, вспомнив, что обед, приготовленный Ми, остался где-то в недосягаемой дали, - моя подруга...
- Не волнуйся, ты не доставишь ей беспокойства, - Таррина на несколько минут покинула беседку, и вскоре на столе уже дымились так любимые Эльре щи, дополненные пиалой со сметаной. Вслед за ними последовали не менее аппетитные котлеты с гарниром из картофельного пюре и овощной салат. А завершал все это великолепие плывущий по воздуху перед хранительницей настоящий русский самовар, увенчанный заварочным чайником. Лета потрясенно затаила дыхание, наблюдая, как самовар величаво дефилирует к центру стола.
- Это чудо!
- Это мелочи, - хитро улыбнулась Таррина, - ты тоже так сможешь. Если захочешь, конечно. А теперь кушай! Приятного аппетита!
- Взаимно, спасибо!
Чтобы не смущать гостью, хранительница принесла два прибора, но ела заметно меньше проголодавшейся девушки. Когда голод был успешно побежден, а обеденная сервировка сменилась небольшой вазочкой из зеленых листьев, настолько тонких, что, казалось, они не должны выдерживать веса лежащих в них ягод, девушки вернулись к прерванному разговору.
- Ты сказала, что предназначение Душ Стихий - слышать и защищать Землю. Но как мы можем это выполнить? Или теперь, - Лета содрогнулась при воспоминании о панике, которую вызывает в ней необходимость присутствовать на массовых мероприятиях, - мой долг - это организация движений в защиту экологии или, скажем, поддержка "зеленых"?
- Нет, что ты, - засмеялась Тари, - никто тебя не заставляет маршировать во главе толпы. Души Воды, Воздуха и Огня вольны жить так, как им заблагорассудится, даже чуточку свободнее, чем раньше, ведь вы способны из родной стихии сотворить любой неживой предмет. Правда есть условие: ни вы сами, ни созданный вами предмет не должны ранить человека. Иначе связь с миром природы разорвется, и вы станете обычными людьми.
- Но как я могу отблагодарить Землю за столь щедрый дар?
- Вода существует вокруг нас. Для того, кто умеет слушать, она может рассказать удивительные вещи, но порой она, как и почва под нашими ногами, и воздух, которым мы дышим, нуждается в помощи. Ты услышишь ее просьбу и сможешь помочь. Душа Воды способна очистить родную стихию от всего, что специально или случайно попало в нее из мира людей. Так же как и Душа Воздуха. А Душа Огня оберегает почву, выжигая все то, чего в ней не должно быть.
- А как же Душа Земли? - Лета вдруг вспомнила, что ее новая знакомая появилась из песчаного вихря, - Это ведь ты, да?
- Да, - немного грустно улыбнулась Таррина, - Видишь ли, у нашей планеты есть лишь одна душа, а, значит, и единственное воплощение. Я не могу спуститься в мир людей. И я, и эта дубрава - залог существования Дорог, необходимых Душам для осознания своего призвания. Мы храним память и историю этого мира, делясь ими с каждой новой Душой, пришедшей к Вратам Стихий.
- То есть, - ужаснулась Лета, - ты несешь здесь "почетный караул" уже несколько тысяч лет?!
- Нет, - Таррину, казалось, даже немного смутил искренний страх девушки, перерастающий в еще более искреннее сочувствие, - я здесь немногим более двадцати пяти лет. Айрис была первой, кого я провела на Дороги. Будущая Душа Земли, так же как и остальные, рождается в мире людей, где и растет самым обычным ребенком до восемнадцати лет. А в день своего совершеннолетия встречается с нынешней хранительницей, помогающей ей попасть к Вратам, - Тари вспомнила, каково было ее удивление, когда вернувшись с веселого празднования, она застала в своей комнате незнакомого парня. Тот прикоснулась к ее руке, и в следующее мгновение будущая хранительница уже стояла у границы сказочной дубравы, - еще два года Душа Земли учится здесь, на Дорогах, познает мир и принимает его память. А потом становится на ближайшие семьдесят лет новой хранительницей Врат. Ее предшественница же возвращается в момент своего восемнадцатого дня рождения и продолжает жизнь обычного человека.
- Поразительно! - выдохнула Лета и хитро прищурилась, - ты не выглядишь на почти сорок-с-чем-то-там лет.
- Я не старею, пока являюсь хранительницей - это еще одна особенность Души Земли.
Вместе с последними словами Таррины на поляну опустилось сероватое пушистое облако.
- Ну вот опять. Когда он уже вырастет? - вопросила у ближайшего дуба стоящая по колено в пепле хранительница. Тот неопределенно прошелестел листьями, "мол, все проходит, а уж годы так точно".
- Это Рикки, - пояснила Тари недоумевающей Лете, - я же уже говорила, что для того, чтобы стать Душой, надо достичь совершеннолетия. Поэтому мы и рождаемся в мире людей. До этого времени у нас просто нет достаточных сил для управления способностями. Но разве можно что-либо доказать ребенку, с рождения знающему, что он может управлять огнем? Взрослые сказали, что он не сможет переходить с Дорог к людям и обратно? Они просто не верят в него! И не важно, что, сбежав к людям, он засыпал всю дубраву пеплом, а обратно попасть и вовсе не смог. Надо непременно попробовать нарушить еще какой-нибудь запрет. Не удивлюсь, если на этот раз он пытался придать пламени структуру предмета, - вздохнула Душа Земли.
- А это возможно?
- Для тебя - да. Нужно просто слушать воду и думать о том, что хочешь создать. Попробуй, пока будешь отводить Рикки. Первый раз свои способности ты можешь проявить только здесь, - договорив, хранительница сложила ладони лодочкой и наклонила их к пепельному облаку. То смущенно шевельнулось и начало неспешно в них втягиваться. А через минуту поляна уже снова была изумрудно зеленой, украшенной частыми бусинами спелых земляничин.
Лета провела взглядом вокруг, убеждаясь, что все стало по-прежнему, и заметила Рикки. Мальчишка стоял на деревянном мостике с еще более несчастным видом, чем у ворот. Кажется, он успел заметить, к чему привели его эксперименты. Отмытый и переодевшийся, Рикки выглядел вполне обычно в летних брюках и рубашке с коротким рукавом, если не считать глаз. Когда общая закопченность перестала отвлекать внимание, Лета вдруг заметила, что по темно-карей радужке зрачка разбегаются золотистые лучи, словно где-то в глубине глаза бьется маленькое живое пламя.
- Вам стоит поторопиться, чтобы этот проказник мог попасть домой как можно раньше, - прервала наблюдение хранительница, - а добираться туда долго. Заблудиться на дорогах невозможно, нужно лишь подумать о том, куда идешь, и путь выберется сам. Мой тебе совет: остановитесь на ночь у реки. Остальное тебе расскажет Рикки, - Таррина взлохматила волосы непоседливой Души, - До свидания! И рада была встрече!
- До встречи! - откликнулась Лета, не понимавшая столь раннего прощания, сделала шаг на мостик, и в этот момент окружающий ее лес поменялся, исчезла поляна и тысячелетние дубы. Девушка и ее подопечный стояли около крошечного родника, бьющего из-под корней пушистого куста орешника.
***
- Эти родники - место переноса к вратам, - старательно изображая из себя взрослого, выдал Рикки, - достаточно позвать около него свою стихию, и тотчас окажешься на поляне. Здорово, правда?
- Здорово! - Лета улыбнулась, серьезности мальчишки хватило ровно на две фразы, - и в какую сторону нам теперь идти?
Мальчишка на секунду задумался, и в следующий миг из-под его ног вдаль убежала тропинка.
- В ту, - уверенно ткнул он.
Вспомнив слова Таррины, Лета тоже решила попробовать найти путь. После секундного ожидания тропинка стала чуточку шире - как раз для двух путников.
- Тогда вперед! - разрешила девушка, - ты раньше часто бывал в дубраве?
- Да. Бывало, мы даже гостили по нескольку дней, - откликнулся Рикки, - на Дорогах не то, чтобы очень оживленно, Душ мало, да и бывают они здесь нечасто, а кроме нас с мамой здесь никто не живет, - немного подумал и тоскливо добавил, - как Ви начал уходить к людям, так и вовсе скучно стало. Сходить в гости - хоть какое-то развлечение.
- Невесело тебе тут живется, - посочувствовала Лета, - а брат тебя с собой не брал?
- Брал. Один раз, - ответил Рикки и приосанился, - как раз после этого я и сбежал!
- Это было его ошибкой, - рассмеялась девушка.
- Ага, мама тоже его предупреждала. Но я очень просился. Да и Новый Год все-таки. Мама с Тари праздновала, а меня-таки пустили к людям. Только у Ви какие-то дела появились, и он меня очень быстро вернул, а сам назад отправился. Ну и я, недолго думая, за ним. Только попал почему-то не в березовую рощу, а в какой-то совершенно незнакомый лес.
- И как тебе в мире людей?
- Необычно. Люди такие странные. Кто-то вообще ничего вокруг не замечает, кто-то пугался, хотя некоторый жалели, даже накормить пару раз пытались, а какая-то старушка переночевать пустила. Тот городок еще так назывался забавно - Уфалей, кажется. Только, наверное, правильно Верхний Уфалей. Огромный мир людей, и заблудиться там легко, не то, что на Дорогах, - Рикки замолчал, погрузившись в воспоминания.
Лета тоже не нарушала тишины. Она думала о том, как удалось четырнадцатилетнему мальчишке добраться откуда-то из-за Урала или даже Сибири до Москвы целому и невредимому. "Почти невредимому", поправилась она, вспомнив первое впечатление. И все равно этот путь казался невозможным, ведь у него не было ни денег, ни знакомых, только умение немного лучше, чем остальные, слышать мир. Так они и шли, задумавшись каждый о своем, ни единым звуком не нарушая тишины. Впрочем, тишины-то как раз и не было. Вокруг жил, пел и радовался дню восхитительный лиственный лес. То тут, то там, у дороги возникали стройные березки, их сменяли ясени, вокруг попадавшихся по дороге небольших полян шелестели осины, изредка перемежаясь рябиновыми зарослями.
- Удивительно, - проговорила Лета, когда затемно они, наконец, добрались до реки, в видимой части походившей на довольно большое озеро, - мы уже полдня бродим по лесу, а до сих пор не проголодались.
- Ничего удивительного, - буркнул мальчишка, с каждым шагом по направлению к дому мрачневший все больше. Еще бы, ведь на этом его приключения закончатся, превратившись в однообразные учебные будни, - пока Душа находится на Дорогах, ей и вовсе не обязательно есть. Достаточно сливаться раз в сутки со стихией и всё.
- А когда в мире людей? - в Лете проснулась задремавшая было любознательность.
- Тоже можно не есть, - ответил тот, и совсем уже угрюмо добавил, - только голодно.
Девушка вздохнула и попыталась перевести разговор:
- А как это - сливаться?
- Да, не сложно, это даже мне разрешают, - немного повеселел Рикки, - смотри.
Он сложил ладони, словно поймав бабочку, и снова развернул, держа в пригоршне маленький огонек. Аккуратно спустил на землю и подул, выращивая до размеров хорошего костра. А потом быстро вошел в него, взмахнул руками, окутавшись столпом искр, и исчез. Лета потрясенно взирала на свернувшийся в тлеющий уголек костер и отсчитывала биения сердца, прикидывая, не пора ли уже бежать за Тарриной, чтобы спасать недотепистую Душу, и успеет ли она это выполнить. Когда количество ударов перевалило за сотню, уголек снова вспыхнул, на этот раз выпуская целого и невредимого Рикки.
- Ну вот, - сообщил он, изучая эмоции на лице девушки. Остался доволен сочетанием паники, облегчения и даже небольшой доли благоговения и более доброжелательно продолжил, - а тебе, наверное, даже еще проще. Тебе ведь не надо вызывать Воду, ты можешь просто в нее зайти.
- Раз уж река рядом...
Лета решила ковать железо пока горячо, решительно направившись к прибрежным камышам. Среди зарослей оказался небольшой проход, закончившийся крошечным песчаным пятачком. Подумав, девушка оставила на берегу легкий сарафан вместе с босоножками и, оставшись в купальнике, шагнула в воду. Та оказалась удивительно теплой, к ногам Души потянулся легкий туман, клубящийся на ее поверхности. Лета в замешательстве сделала еще пару шагов, не имея ни малейшего представления о том, что нужно делать дальше. Как она обнаружила минуту спустя, достаточно было просто захотеть, и она стекла в реку, словно состояла из воды не на семьдесят процентов, а на все сто. Удивительное ощущение: она словно бы стала рекой, непрерывно текущей, но одновременно остающейся около песчаного пятачка. Она могла одним лишь мысленным усилием достичь середины реки, опуститься на дно или, наоборот подняться на поверхность, совершенно не нарушая водного мира. Да и нечему было его нарушать. Тело, такое привычное там, на воздухе, исчезло, растворилось в бесконечном течении, стало единым с ним, а разум, даже не удивившись, стал воспринимать ощущения реки как свои собственные. Лета чувствовала, как река выбирается из-под земли на поверхность, прыгая по камням маленьким родником, как набирает силу, сливаясь с такими же крошечными ключами, слышала, как шелестит прибрежный камыш и знала наверняка, что вскоре он заканчивается, уступая место песчаным обрывистым склонам.
- Эй, ты возвращаться собираешься?! - раздался рядом сердитый голос, и в воду прилетел маленький плоский камушек.
- Вот залью тебя водой, - мстительно пообещала девушка, вырастая из воды на прежнем месте.
- И не надейся, пока я един с пламенем, ты не сможешь нас залить, - ухмыльнулся Рикки и протянул руку, - держи!
- Что это? - удивилась Лета.
- Орехи. Я подумал, раз уж ты вспомнила про еду, тебе, наверное, будет привычнее хотя бы изобразить вид ужина.
- Спасибо. А ты?
- А как же! - сообщил он, показывая вторую пригоршню.
Несколько минут на поляне раздавался только дружный хруст, потом Рикки вздохнул:
- Эх, жаль, что здесь не растут каштаны, их можно запечь, и получится восхитительно вкусно!
- Орехи тоже вполне неплохо, - утешила его девушка, - а каштаны оставим на следующий раз. Расскажи лучше, что тебе еще разрешают? - символический ужин оказал неожиданное действие, пробудив в Лете любопытство.
- Мало что, - снова скис Рикки, - но я могу сделать огненный меч.
И, не дожидаясь ответа, снова вызвал в ладони огонь. Но на этот раз он не стал опускать его на землю, а развел руки, словно удерживая его на невидимой нити. Снова сомкнул ладони, придавая пламени форму, как будто оно было мягкой глиной, взялся левой рукой за получившуюся крестовину, а указательным пальцем правой провел линию, намечая мгновенно полыхнувший сердечник. Следом за пальцем, вокруг линии спиралью закрутился лепесток огня, постепенно становясь все более плоским. Мальчишка задумчиво посмотрел на меч, и в на крестовине появилась пятиконечная звезда, пару раз вспыхнула и поверх нее появились пять лучей.
- Ну вот, - довольно заявил Рикки, сделав пробный взмах и оценив шлейф из искр.
- Ты похож на героя-спасителя человечества, - заключила Лета и задумчиво добавила, - ну или на вестника Апокалипсиса. На второго даже, пожалуй, больше.
- Эх, еще бы научиться сохранять его, - мечтательно вздохнул мальчишка... - А то каждый раз приходится создавать заново, - он огорченно замолчал. Затем его лицо озарила идея, Лета хотела уточнить, что он задумал, но не успела.
- Где-то я это уже видела, - констатировала она, спустя полминуты лицезрения обильного пепельного снегопада. Хлопья в воздухе поредели, но на земле пепел лежал по щиколотку.
- Ой, - раздалось рядом, - опять не вышло. А я надеялся, что если попытаюсь сохранить меч, не придавая ему структуру обычного, то сил хватит, - расстроился Рикки, став удивительно похожим на погорельца при первой встрече. Да и сама Лета, по-видимому, выглядела не лучше.
- Ну и что нам теперь с этим делать? - впрочем, вопрос был скорее риторическим.
- Я сейчас все уберу! - подхватился мальчишка.
- Подожди... - попыталась остановить его Лета, но снова не успела. На сей раз пеплопад длился больше минуты, завалив поляну по колено девушке. Хватило даже реке, отгороженной от экспериментатора камышами.
- Рикки... - Лета говорила очень тихо и медленно, - Я сейчас пойду умываться, а потом буду пытаться что-нибудь придумать. А ты постарайся, пожалуйста, до этого времени не засыпать себя с головой.
- Ладно, - откликнулся тот, - постараюсь.
Авторитетом Таррины девушка, к сожалению, не обладала, но по лицу Рикки было похоже, что слова возымели должный эффект.
Лета снова вернулась в камыши, на водной глади покачивались серые хлопья, совершенно дикие и лишние. Как там Таррина говорила? "Ты можешь очистить воду от всего чуждого"? Девушка коснулась реки, не нарушив даже поверхностного натяжения. Однако этого хватило, чтобы почувствовать, как мешает реке пепел, как она пытается его вытолкнуть, но не может. К рукам Леты он подплыл по первому зову: река пыталась изо всех сил помочь своей защитнице, коснулся тонких пальцев и... исчез. Клубившийся туман благодарно потерся о руку. Она справилась, вода теперь снова чистая! Но как очистить поляну, на которой нет ни капли воды? Пришедшая в голову идея показалась поначалу настолько дикой и кощунственной, что девушка не сразу ее приняла. Но с рекой у них действительно была единая душа. Ответ на мысленную просьбу пришел даже кажется раньше самой просьбы.
Лета вернулась на поляну. На удивление, пепла там не прибавилось, а виновник "торжества" сидел посреди этого великолепия, целеустремленно вытряхивая хлопья из волос. Получалось даже вполне неплохо.
- Рикки, ты сейчас не пугайся, не дергайся и, еще лучше, вообще не шевелись, - попросила девушка. Тот удивленно поднял голову, и в то же мгновение на поляне пошел дождь. Если, конечно, можно так назвать слетающие с пальцев Леты и кружащиеся в каком-то безумном вальсе бесчисленные брызги воды. Капли отрывались от девушки, врезались в толпу скучающих хлопьев, выбирая себе кавалеров для странного танца, и снова стремились к пальцам, от одного прикосновения возвращая себе кристальную прозрачность, чтобы снова и снова возвращаться в танцующий круг. Этот бесконечный хоровод, казалось, никогда не остановится, но дождь прекратился так же внезапно, как и начался. И все еще сидящий мальчишка наконец рассмотрел безгранично счастливую Лету, у которой в ладонях лежало маленькое, но не менее счастливое озеро.
- Что это сейчас было?
- Небольшая дружеская услуга, - Лета все еще продолжала сиять от радости: ей еще никогда не доводилось заниматься делом, столь много дающим в ответ.
- Да? - недоверчиво прищурился Рикки, - ну тогда попроси о еще одной небольшой услуге. А то твое покрытое сантиметровым слоем пепла лицо вносит ужасный дисбаланс в окружающий мир в целом и данную поляну в частности.
- Ой! - капли, повинуясь мысленному зову девушки, окружили ее кружевным покрывалом, но очень быстро снова вернулись в ладони. Все-таки на себя Лета успела собрать пепла немного меньше, чем его было на поляне.
- Когда ты этому успела научиться? - любопытства у мальчишки было с избытком и даже больше, - а что ты еще умеешь? Покажи!
Вопросы сыпались из него как подарки из мешка Деда Мороза. Вот только на ответы он едва ли мог рассчитывать. Лета, казалось, перестала замечать окружающую действительность, погрузившись в свернувшееся у нее в ладонях озерцо. Потратив еще немного времени на попытки привлечь ее внимание, Рикки окончательно убедился, что это у него не выйдет. Тогда он досадливо тряхнул головой, заявил, что идет спать и исчез в обиженно фыркнувшем костре. Девушка рассеянно кивнула и снова вернулась мыслями к воде. Слушая Таррину, она и представить не могла, что это такое, чувствовать не только себя саму, но целую стихию, и не только чувствовать, а понимать и быть понятой, принимать и, одновременно, быть принятой, целиком, без остатка. Она вернулась к реке, опуская руки и возвращая в единый поток помогавшие ей капли. А в следующее мгновение среди камыша уже никого не было. Ведь, в конечном счете, Душа Воды тоже была лишь каплей в едином бесконечно куда-то стремящемся потоке самой непостоянной и самой загадочной из всех четырех стихий.
***
Утро для Леты настало с уже привычного пускания камней по воде. Правда, на этот раз Рикки кидал их так, чтобы они прыгали, а не сразу тонули. Три раза, пять, четыре, семь...
- Неплохо, - сообщила Лета и материализовалась чуть выше по течению.
Мальчишка, ожидавший увидеть ее на прежнем месте, резко обернулся.
- Выходит, когда я сливаюсь со стихией, ты меня не видишь и не чувствуешь.
- Выходит, - буркнул тот, - по-моему, в таком состоянии Душу вообще невозможно заметить. Решила поэкспериментировать?
- А почему бы и нет, раз уж есть возможность, - ответила Лета, убеждая воду покинуть ее сарафан и вернуться в реку.
- Между прочим, кое-кому поручили меня сопровождать, следить, чтоб я вел себя хорошо и не делал глупостей.
- А я и слежу, - беспечно заметила девушка, пребывающая в замечательно-благостном настроении, - ты здесь, руки-ноги, - она внимательно на него посмотрела, - на месте. Глупостей не делаешь, а засорение реки камнями мы с ней по общему согласию решили тебе простить.
- А может я их уже наделал? - поддел ее Рикки.
- А где же пепел? - в тон ему ответила Лета.
- Обеспечить? - не сдавался мальчишка.
- Валяй, - разрешила девушка.
Но то ли утро оказалось слишком чудесным, то ли настроение Рикки было не менее благостным, чем у его спутницы, но лесная поляна, которую они вскоре покинули так и осталась зеленой, не испытав на себе второго пришествия пепла. Идти с утра оказалось даже более легко и приятно, чем вечером. Накануне Лета не обратила внимания, что их дорога лежала на восток, поэтому сейчас, сделав это восхитительное открытие, она шла навстречу восходящему солнцу, радуясь теплу, свету, и словно бы даже купаясь в его лучах. Обернувшись же к Рикки, девушка заметила, что мальчишка стал словно бы прозрачным и даже светящимся, чувствуя и ощущая самую близкую из звезд гораздо ярче, чем она. Еще бы, ведь для него, Души Огня, Солнце было если и не прародителем пламени, то живой стихией, вечным огнем, настолько сильным и ярким, что его лучи-искры достигали, преодолевая тысячи тысяч километров космического пространства, даже далекой Земли, где жили их крошечные части.
Улыбнувшись, Лета решила не мешать спутнику наслаждаться рассветом, а сама, еще немного погревшись в его лучах, перешла к созерцанию окрестностей. Вчера их пусть пролегал через довольно густой лиственный лес, сегодня же он заметно поредел, стали попадаться крупные, больше похожие на луга, поляны. По одной из таких они как раз сейчас шли, вдыхая дурманящий аромат травы и цветов и слушая непрерывно гудящих над этим великолепием пчел и стрекоз. Вскоре поляна закончилась, они вступили в небольшой перелесок, выведший их к настоящему лугу, бескрайнему, словно зеленое море, по которому бежали разноцветные барашки цветов. Лета так привыкла к тишине, нарушаемой лишь стрекотом, да птичьими трелями, что вздрогнула от раздавшегося рядом голоса.
- Мы почти пришли, - Рикки снова приобрел человеческую непроницаемость, но все еще немного светился, - скоро по левую руку начнутся сосны, уходящие вправо, к реке. Как раз на стыке луга, сосен и реки я живу.
- Отлично, - обрадовалась Лета и подумала, что, значит, она успеет к завтрашнему полудню вернуться в мир людей. Несмотря на обещание Таррины, девушка все-таки волновалась за свою подругу.
Как и было обещано, вдали показались сосны, а пройдя еще немного, Лета смогла различить двухэтажный домик, приютившийся на небольшом пригорке, под кронами трех раскидистых сосен, от которых тонкой ниткой вниз к реке сбегала деревянная лесенка. А на пороге стояла немолодая уже, но очень красивая женщина с удивительно добрым и ласковым взглядом.
- Мама! - Рикки что есть мочи бросился вперед.
Лета улыбнулась и тоже прибавила шагу, хотя и безнадежно отстала от соскучившегося по дому мальчишки.
Спустя час, когда Лета и Рикки выслушали полагающуюся им порцию охов и ахов (мальчишке преимущественно доставались первые, а девушке вторые), Айрис и гостья хлопотали по хозяйству. Изначально было задумано, что Душа Воды будет смирно сидеть и наслаждаться заботой о собственной персоне, а так же потоке благодарностей за спасение "неразумного ребенка", однако Лета воспротивилась такой несправедливости. В конце концов, она молодая, здоровая, совсем не уставшая (а если хорошенько подумать, так и вовсе более отдохнувшей она себя еще никогда не чувствовала) и горящая желанием помогать. Так и получилось, что в качестве благодарности за возвращение "блудного сына", девушка выторговала себе право помогать хозяйке дома. И очень удивилась, узнав, что Айрис собирается накрывать обед.
- Разве вы едите? - спросила Лета, - Рикки мне сказал, что это необязательно.
- Для Рикки - да, - ответила женщина, - он хоть и родился здесь, но его мир - это мир людей. Для тебя тоже, тут он прав. А для меня... - Айрис задумалась, подбирая слова, - понимаешь, я попросила Землю позволить мне прожить остаток жизни на Дорогах, и она разрешила. Но при этом я и старею здесь так же, как живя среди людей, и энергию для жизни получаю так же. К тому же, - добавила она, - это довольно увлекательное хобби. А для тебя так привычнее.
- Эдак я разъемся до колобка на таких привычках, - рассмеялась девушка.
- Не надейся - твой организм очень тесно соединен с родной стихией, поэтому любой переизбыток энергии уйдет к ней, ты даже этого не заметишь. Правда в обратную сторону так просто не получается, - она повернулась к духовке, - мне кажется, пирог с крольчатиной уже готов. Достанешь?
- С радостью!
***
Было далеко заполночь, когда Лета спустилась к реке. Посиделки с застольем вышли на диво уютными: Айрис оказалась очень интересным собеседником и радушной хозяйкой. В молодости ей довелось много путешествовать, помогая миру, ведь, как правило, на один континент приходится по Душе от каждой стихии. В то же время, любознательность молодой женщины и ее живой ум не дали заботе о природе превратиться в нудную обязанность. В каждом городе, городке или даже деревне, где ей доводилось бывать, она непременно осматривала достопримечательности, знакомилась с людьми, традициями и кухней. Увлечение кулинарией она перенесла и в свой новый дом, найдя в нем утешение и возможность хотя бы на время забыть о гнетущей душу боли. За время жизни на Дорогах, Айрис потратила немыслимое количество времени и сил, вспоминая, сортируя и записывая рецепты, которые ей удалось узнать. Но результат того стоил: с заслуженной гордостью за успешно завершенное большое дело, Лете были предъявлены две длинные полки, заставленные сплетенными в переплеты тетрадками. Каждая из них хранила тайны о кухне какого-нибудь одного небольшого региона, а на противоположной стене радовало глаз многообразие приспособлений, необходимых для воплощения в жизнь записанных на бумаге слов. Были здесь и горшочки для страсбургского бикоффе, и набор для швейцарского фондю, и форма для брюссельских вафель, и много еще всего того, чье предназначение для Леты оставалось загадкой. Тем не менее, Айрис пожаловалась, что много лет назад у нее было ужасно мало времени на изучение местных традиций, поэтому далеко не все из увиденного удалось вспомнить и воплотить в жизнь благодаря силе главного ее помощника - Огня. Увидев искреннее огорчение хозяйки, Лета пообещала, что если ей выпадет шанс когда-нибудь добавить рецепт в эту восхитительную коллекцию, она непременно им воспользуется. Айрис благодарно улыбнулась такой заботе и попросила не огорчаться, если возможности не будет, она ведь не только и не столько собиратель чужих кулинарных традиций. Храня в памяти тысячи разных рецептов, Душа Огня еще и придумывает свои, от вариаций в рамках уже известных канонов, до совершенно невообразимых и несочетаемых комбинаций, которые, как успела заметить Лета, попробовав в качестве десерта рассольный торт, все равно очень и очень вкусны.
От воспоминаний о прошедшем дне девушку оторвал хруст ветки. Секундой позже она поняла, что сама же в задумчивости на нее наступила, но воспоминания уже улетучились, уступив место созерцанию окружающего мира. В темноте лес выглядел сказочным гигантом, затаившимся во тьме, однако по-прежнему был наполнен звуками. Вот раздался тихие шелест крыльев летучей мыши, ухнул и тут же снова замолчал филин, где-то в чаще раздалось тихое потрескивание, словно бы там крался кто-то невидимый... Может, так оно и было? Ведь даже ночью жизнь текла своим чередом, одни обитатели засыпали, но им на смену просыпались другие, которым тоже надо было охотиться, защищать свой дом или себя самого. Да мало ли забот у жителей леса? Лета не боялась. Она ведь Душа Воды, а значит и часть души всего мира. Те, кто слушают и слышат, ее не тронут. А обитатели Дорог слушали и слышали.
Девушка села на последнюю ступеньку, свесив ноги в воду. Как и накануне, стлавшийся над водой туман прильнул к ней, рассказывая, как он целый день прятался от солнца глубине реки, чтобы с закатом снова укрыть ее своим пушистым покрывалом. Лета протянула ему руку. Туман собрался над раскрытой ладонью, воплощая своим призрачным телом бегущие ассоциации девушки. Вот у нее над ладонью лежит спящая кошка, в следующую секунду вместе с очередным уханьем превратившаяся в сову. Неподалеку качнулась трава, и раздался топот: на соседнюю полянку выбрался ёжик. Он внимательно осмотрел девушку, недовольно фыркнул: "сидит без дела" и отправился дальше. Ему некогда было стоять на месте, он спешил в какую-то одному ему ведомую даль. Лета снова взглянула в туман и обнаружила утопавшего ежика, правда белого и немного пушистого. Девушка задумалась, с гостеприимными хозяевами она уже попрощалась, ведь утром Душа Воды будет далеко. Всю вторую часть пути они с Рикки шли вдоль реки, поэтому теперь ей необязательно было повторять пройденное. Для разума, единого с водой нет ни времени, ни пространства, он существует одновременно в каждой точке. Сейчас Лета уже не знала, откуда к ней пришло это знание: то ли река рассказала, то ли сама она ощутила, став единой со своей родной стихией. Но одно ей было известно точно: достаточно дождаться рассвета, чтобы вновь отправиться в путь с той поляны, где ей довелось провести прошлую ночь. Лета вспомнила, как Рикки демонстрировал ей свои умения. "А ведь я так и не попробовала сама что-нибудь сделать!" - огорчилась девушка, - "Впрочем, стоит ли расстраиваться? У меня ведь еще вся ночь впереди!" и Душа Воды решительно принялась придумывать, что она может создать. Туман, прикорнувший было у нее на ладони, оживился. Он любил превращения, часто играя даже с невнимательными людьми, а сейчас, заполучив благодарного зрителя, старался вовсю: над рекой выстраивались замки, горные долины и целые массивы зданий. Уловив мысль, что дворец или, тем паче, город Лете, пожалуй, не нужен, он вспомнил недавние ассоциации. "А почему бы и нет?", подумалось девушке. Она с грустью вспомнила, что у нее дома нет даже кошки, и протянула руки к воде. Однако та неожиданно отступила, а разум уловил не то мысль, не то отголосок сознания, не то чей-то неслышимый шепот:
- Ты не можешь создать живое существо. Жизнь нельзя ни скопировать, ни передать, она должна зарождаться, создавая сама себя.
- Кто ты? - Лета вздрогнула от звука собственного вопроса, а неразличимый голос исчез, спугнутый человеческой речью, лишней в гармонии ночного леса.
Девушка с досадой повернулась к туману. Как она могла не понять, что иногда слова бывают лишними? Что вслух отвечать движению сознания и вовсе глупо? Ведь получается же у нее общаться с туманом без единого лишнего звука, зачем же сейчас она зря потревожила окружающую тишину? Сочувствующий туман на мгновение задумался и превратился в образ Рикки. Лета поневоле улыбнулась: вот уж кто действительно не боялся делать ошибок. Мысль зацепилась за новое действующее лицо, и память услужливо добавила в список вариантов огненный меч, созданный юной Душой Огня. "А почему бы и нет?" - подумалось Лете, всегда питавшей слабость к холодному оружию, - "только не меч, он слишком велик, да и знаю я об их создании маловато". Сознание, наконец-таки нашедшее нужное русло, беспрепятственно потекло, перебирая образы с такой скоростью, что туман не успевал их воплощать, и очень скоро остановилось, найдя нужное решение. Незадолго до окончания школы, Лета попала в гости к однокласснице, у которой в семье хранилась доставшаяся не то от прадедушки, не то даже от его отца реликвия: наградной кортик, с потускневшим от времени золотом эфеса, георгиевским крестом и темляком из такой популярной ныне "победной" ленты. Она так и не узнала, за что и при каких условиях неизвестному офицеру был оказан подобный почет. Но воображение услужливо нарисовало мужественного моряка, готового до последней капли крови сражаться за Российскую Империю и его неразлучного холодного друга, смертельно опасного для врагов и надежного защитника того, чьи заслуги перед Отечеством оказались достойны золотого кортика.
Вернувшись домой, девушка много интересовалась историей и видами чем-то зацепившего ее оружия, поэтому сейчас не составило труда представить то, что бы она хотела создать. После недолгого размышления, Лета остановилась на самом миниатюрном, если такое определение, конечно, можно применить, варианте: кортик, появившийся после Великой Отечественной войны, составлявший в длину тридцать два сантиметра с двести пятнадцатимиллиметровым клинком. Девушка протянула руки к реке и с радостным удивлением осознала, что ей не придется каким-то чудесным способом раздобывать в лесу линейку. За тысячелетия существования бок о бок с человеком вода старательно и кропотливо накапливала знания и опыт, и теперь их объем многократно превышал ту крошечную часть, которой обладала о метрической системе мер Лета. А, значит, все, что от нее требовалось - лишь попросить, и вода, словно наконец дождавшись единственно правильного вопроса, легко отозвалась, формируя слегка светящееся и кристально прозрачное ромбовидное лезвие. Еще мгновение, и следом за лезвием распустились загнутые в противоположные стороны лепестки гарды, завершая формирование эфеса. Река вернулась в свое русло, а на ладони у девушки осталась ее часть, непостижимым образом сохраняющая форму, но, в то же время, абсолютно текучая, не оставляющая сомнений в своем происхождении. Лета вновь задумалась, свои дальнейшие действия она представляла весьма смутно. Несмотря на обещание Таррины, что она сможет придать воде структуру предмета, девушку терзали сомнения. Ведь весь практический опыт состоял из наблюдений за Рикки, являясь по большей части пособием по погребению мира под слоем пепла. Что если и она засыплет все вокруг сажей? Хотя в случае Души Воды скорее стоит ожидать снег или, например, град. Хорошенькая же выйдет благодарность за гостеприимство! Пару секунд любопытство боролось с совестью, но последняя оказалась сильна, и Лета, грустно вздохнув, опустила клинок в воду, растворяя его в реке, а следом за ним и сама слилась со стихией.
На этот раз вызывать назад на берег ее было некому, но ее ждал незавершенный урок , поэтому уже через несколько секунд девушка стояла на песчаном пятачке, через узкий перешеек камышиной тропки разливающимся в простор памятной поляны . Во второй раз создать жидкий прообраз кортика оказалось даже проще, река помнила недавнюю попытку, и клинок практически мгновенно материализовался на ладони у Леты. Следующий шаг потребовал гораздо больше усилий, познания Души Воды в металлах заканчивались где-то между сравнением золота с серебром и теоретическими сведениями о том, что существуют еще, например, сталь, медь и никель. Представить хотя бы какой-нибудь из них, чтобы объяснить (для начала себе), что же она все-таки хочет, оказалось задачей непосильной. Промучившись некоторое время, девушка решила подойти к задачке с другой стороны. Ей ведь не обязательно, чтобы кортик состоял из конкретного вещества, поэтому можно исходить из требуемых свойств: прочность и острота. А для основы внешнего вида вполне подходит лёд, уж его-то представить не составляет труда. Вопреки ожиданиям, поляна не пострадала ни от снегопада, ни от внезапного ливня. После непродолжительного мысленного комбинирования ножа и водного кристалла, кортик покрылся мелкими зубчиками, став удивительно похожим на двоякоострую пилу, а затем тоненько звякнул, раскрылся мелкими трещинками, и вот уже на коленях у Леты красуется гора льдинок. Однако, терпения Душе Воды было не занимать, она была полна решимости довести до конца так захвативший ее процесс. Растопив неудачный эксперимент, Лета в третий раз принялась за придание формы, уловив добрую усмешку реки, которую забавляли попытки ученицы. Подытожив предыдущий опыт, девушка пришла к выводу, что образ ножа слишком тонкий для хрупкого льда. Еще раз взглянув на застывшее лезвие, Душа вспомнила о самом прочном веществе, и спустя мгновение у нее в руках лежал алмазный клинок, а очередной мысленный образ затачивал лезвия кортика до остроты бритвы. Дальше дело пошло быстрее, и рассвет застал Лету самозабвенно прорисовывающей на рукоятке девятиконечную звезду из трех разносторонних треугольников с расцветающей в центре стилизованной лилией.
Когда первый луч коснулся мгновенно заискрившегося творения, девушка как раз завершила украшение эфеса, вложила клинок в ножны, по которым уже вились не то лозы, не то листья цветка-символа, и подняла голову к небу, приветствуя солнце и новый день. Пора в путь, Душу Воды ждет подруга, которую она несмотря на все оправдывающие обстоятельства вот уже второй день заставляет волноваться своим отсутствием. Лета легко вскочила, снова наклонилась к реке, благодаря ее за помощь и прося сохранить кортик, та благосклонно окутала ее руки, принимая клинок и отступила, желая девушке счастливого пути. А спустя еще немного времени Душа Воды, попрощавшись с хранительницей Врат и пообещав заглядывать, уже стояла у такого привычного бездонного озера, среди березовой рощи, наполненной птичьими трелями и теплым дыханием лета.
Здесь ничего не изменилось, все тот же пригорок, то же жаркое марево полудня, казалось, предыдущие двое суток были сном, удивительным, но оставляющим реальность прежней, и сейчас пробудившаяся девушка снова нырнет, пытаясь дотянуться до недостижимого дна, выберется на песчаный пляж и вернется на качели, где ждет ее недоразобранный цветочный калейдоскоп. Но вместо этого Лета тихо подошла к воде, тронула выбравшееся погреться на мель крыло озера и беззвучно растворилась в нем. Пруд действительно оказался бездонным, соединяясь на неимоверной глубине с Дорогами, одновременно и продолжаясь в них, и не позволяя туда попасть. Дубрава надежно ограничивала заповедный край, а озеро и роща были лишь своеобразным порталом, позволяющим благодаря своей двойной сути попасть к воротам чудесного мира Душ.
- Знаешь, в чем прелесть быть такой как мы, - шепнула склонившаяся к пруду береза, - сколько бы времени ты не провел на дорогах стихий после совершеннолетия, ты всегда возвращаешься в момент своего ухода. А посему, - сообщила береза ехидно, - если моя дорогая подружка закончила отмокать в озере, то, возможно, она еще успеет съесть свой не до конца остывший обед.
- Мика?! - Лета от удивления материализовалась без косы. Точнее коса-то была, вот только состояла из журчащих прядей озерной воды. - Ты тоже? Почему ты меня видишь?
Соткавшаяся из воздуха Ми благосклонно пронаблюдала, как ее подружка борется над возвращением себе привычно-русого цвета и задумчиво ответила:
- Души Стихий тоже люди, как бы парадоксально это ни звучало. А потому обычно такие жутко невнимательные, что человеческую душу от родной стихии не отличают. Но уж лучшую-то подружку я узнаю в любом облике. К тому же, - добавила она, смеясь, - ты с этим прудом сливаешься уже третий день подряд даже в человеческом обличье. У меня было время попрактиковаться.
Часть 2. Дороги Человечества.
***
Мика сидела, свесив ноги в воду, периодически болтая ими так, что по поверхности то неспешно расползались широкие круги, то резво бежали веселые пузырики. Подходил к концу первый месяц лета, но Лета и ее неразлучная подруга все еще не могли вырваться из Москвы, коротая редкие часы отдыха у бассейна, ставшего за прошедший год для Души Воды вторым домом.
- Какое у тебя тут, однако, чудесное место! - потянулась Ми, выставив из воды левую ногу и провожая взглядом слетающие вниз капли, - практически не хуже моей дачи.
- Стараюсь, - в тон ей ответила Лета и продолжила неспешный дрейф по дорожке. Огромный зал бассейна, несмотря на свой размер, был удивительно уютен и, что для него большая редкость, пуст. Впрочем, это только один вечер в неделю, выделенный девушке в знак особой благодарности. И уже завтра с раннего утра сюда соберутся со всей столицы желающие научиться плавать, просто отдохнуть или даже вылечиться. За неполный год работы, он заслужил репутацию чуть ли не целительного источника одновременно с Чудом Господним. Отдавшись расслабленному плаванию, Лета погрузилась в воспоминания.
Все началось в один из тех серых осенних дней, когда, кажется, сама природа скорбит по ушедшему солнцу и теплу. Небо затянуло серыми тучами, из которых периодически моросил холодный мелкий дождик, жалуясь одиноко бредущей по улице девушке на свою нелегкую судьбу всеми нелюбимого и гонимого погодного явления. Лета подставила ему руку, выслушивая и сочувствуя, покачала головой: люди слишком озабочены своими проблемами и переживаниями, они не умеют чувствовать воду, а скрываться под плащами и бояться за одежду очень утомительно. Девушка со вздохом кивнула на зонтик: вот и ей приходится прятаться, чтобы не вызывать удивления в глазах редких прохожих.
- Я ведь не виноват, обязанность у меня такая, о растениях нужно заботиться, да и что это за осень без единой капли? - огорченно прошелестел дождик.
- А если тебе до ночи подождать? - предложила Лета, - ты ведь так чудесно умеешь убаюкивать, мне соседка как-то рассказывала, что когда за окном мерно стучит по крыше вода, ее плачущая по ночам дочка наконец-то засыпает, и даже улыбается.
- Правда? - повеселело природное явление, - так и быть. Но изредка я все равно буду моросить днем. Я же все-таки стихия - грозная и неуправляемая, - фыркнула морось, - Ну или хотя бы непредсказуемая, - с этими словами великий и могучий осенний дождик свернулся назад в тучу, решив сегодня воспользоваться советом девушки.
Лета убрала зонтик, заменив нарисованный цветущий сад на фоне ясного неба самим прообразом, хоть и затянутым облаками, но всё же многократно более красивым.
- Извините, пожалуйста, - раздалось сзади.
Девушка обернулась. К ней спешил забавный толстячок в насквозь промокшем костюме, бывшем изначально коричневого цвета в мелкую темную не то клетку, не то просто рябушку.
- Вы мне? - удивилась она.
- Да, еще раз прошу прощения, это, наверное, странно так ни с того ни с сего останавливать Вас на улице, - смущенно улыбнулся он, подойдя ближе. Странный незнакомец оказался почти на голову ниже девушки, - но всё же. Вам не нужна работа?
- Нет, - довольно резко отрезала Лета и дернулась отойти. Душа Воды не любила пристающих на улице шарлатанов. К тому же, это было почти правдой: хотя она так и не смогла найти нового занятия по душе, Ми обещала к зиме устроить ее к себе в агентство на стажировку. А непонятный человек не внушал особого доверия.
- Простите, я был слишком прямолинеен, я не хотел вас обидеть или напугать, - снова обратился толстячок к уже было отвернувшейся девушке, - видите ли, я владелец аквацентра "Водяной", меня зовут Ирнэ Тарьен, - он протянул Лете визитку, - Вы ведь умеете плавать?
- Да, - с некоторым сомнением ответила Ти, изучая карточку. Про недавно открывшийся самый крупный бассейн Москвы она, разумеется, слышала. Но какое это имеет отношение к ней? - С чего вы решили, что я должна это уметь?
- Жизненный опыт, - улыбнулся мсье Тарьен, - так Вы подумаете насчет работы?
- Но чем я могу быть Вам полезна?- удивилась девушка, - изображать штатную русалку?
- Что Вы! - засмеялся толстячок, - если честно, то я хотел пригласить Вас учить детей плавать.
- Меня? Но Вы ведь впервые меня видите. Может, я сама на воде держусь не лучше топора. К тому же, мне казалось, для этого нужно специальное образование, какое-нибудь педагогически-физкультурное.
- Как я Вам уже говорил, жизненный опыт - страшная сила, - снова улыбнулся Тарьен, став удивительно похожим на доброго гномика, - у меня есть друг, уже давно живущий в Америке. Так вот он мне рассказал однажды про странного человека, спасшего тонущего ребенка.
- Пока звучит вполне обыденно. И как это объясняет то, что я умею плавать? - скептически уточнила Лета, не дождавшись продолжений повествования.
- По словам друга, этот человек не нырнул, и даже не протянул руку. Он просто УБЕДИЛ воду вытолкнуть мальчика на берег. И, кстати, плавал этот его знакомый лучше дельфина, - закончил Ирнэ Тарьен и добавил после небольшой паузы, - я не верил в эту историю, пока не встретил Вас. Вы смогли остановить дождь, Вы разговаривали с ним и словно даже чувствовали.
- По-моему, это все-таки сказки, а моросить перестало по счастливой случайности, - девушка не собиралась кому бы то ни было рассказывать правду, мало ли во что обратятся лишние знания.
- Что ж, значит, мне улыбнулась Фортуна встретить такого везучего человека, - в глазах Тарьена плясали хитрые смешинки, - думаю, и детишкам от вашего обучения тоже добавится удачи. В любом случае, я не склонен отказываться от своих слов, так что мое предложение остается действительным. Если надумаете, на визитке есть адрес, там вас будут очень рады видеть, - толстячок шутливо поклонился и отправился дальше, вскоре свернув за угол и исчезнув из виду растерянной девушки.
Лета думала долго. Целый вечер и ночь. А на утро, так ничего и не придумав, решила сходить в "Водяного" на разведку. Там ей действительно очень обрадовались, даже предложили в качестве рекламной акции бесплатно воспользоваться бассейном. Правда поплавать девушке так и не удалось. Вода была наполнена болью, отравлена хлоркой и искорежена очистными сооружениями, тщетно пытающимися сделать ее пригодной для человека. Нечто подобное, хоть и гораздо менее сильное, Лета ощутила, впервые после возвращения с Дорог открыв кран в своей московской квартире. На нее хлынул поток ужаса от бесконечных труб, ломающих некогда идеальную структуру воды, от попадающего в нее мусора и химикатов, призванных очистить ими же загрязненное. С тех пор, ежедневным занятием Леты стало лечение родной стихии хотя бы настолько, насколько хватало сил дотянуться и охватить ее безграничный объем. И вот теперь девушка смотрела на плавающих людей, играющих детей, иногда даже глотающих то, что с трудом можно было считать водой. И ни один из них не осознавал, насколько поломанная сущность стихии сказывается на них самих, постепенно нарушая тот тонкий баланс, который некогда из огня, воды, земли и воздуха породил то, что сейчас называется человеком. Лета решительно поднялась и направилась в кабинет директора.
На следующий день она уже официально числилась тренером по плаванию, а Ирнэ Тарьен прекратил загрязнять воду химией; в обмен на обещание, что ни одна комиссия не найдет ничего вредного для здоровья, дав слово никогда не интересоваться, каким образом странная девушка этого добивается. И, надо сказать, он оказался человеком честным, ко всему прочему сохранив в тайне то, чьими усилиями бассейн стал кристально чистым.
- Ти! - шутливо-недовольный голос Мики вырвал Лету из задумчивости, - я тебе уже пять минут пытаюсь сообщить, что в качестве гуманитарной помощи и жеста доброй воли добавила к хорошей воде еще и здоровый воздух. Так что завтрашним посетителям повезло вдвойне.
- Отлично, значит, в понедельник мы снова услышим о каком-нибудь чудесном исцелении.
- Так быстро?
- Традиционный репортаж начинается словами "Вчера я был в бассейне..."
- А продолжается "... а сегодня я излечился от" и далее такой перечень болезней, что удивительно, как человек еще жив был, - рассыпался по залу звонкий смех Мики, - сколько их, кстати, было-то?
- "Чудес"? Не знаю, восемь, кажется... Нет, девять.
- О, как раз до ровного счета одного не хватало! И все-таки поразительно, как много человеку могут дать чистая вода и изредка чистый воздух.
- Жаль только, что городская жизнь возвращает все на круги своя. А наши с тобой силы небезграничны.
Мика только согласно вздохнула. Кажется, невозможность спасти весь воздух хотя бы в пределах одного города была единственным, что могло заставить грустить эту жизнерадостную девушку. Она попала на Дороги за пару лет до Леты и, вернувшись, преисполнилась желания очистить атмосферу планеты во что бы то ни стало. Но Мику постигло жуткое разочарование: это оказалось ей не по силам. Несмотря на то, что девушка была частью бесконечного воздуха, ее возможности были ограничены способностями человеческого тела, а оно могло переработать лишь небольшое количество ядов и мусора. В то время как людское умение загрязнять все вокруг по безграничности и всеохватности могло вполне претендовать на звание пятой стихии. Тамика упрямо тряхнула золотыми волосами, отросшими за прошедший год и лежавшими локонами почти до плеч:
- Мы делаем все, что в наших силах. А чудес и не должно быть много. Кстати, почему ты не рассказала мсье Тарьену о своих способностях? Он бы их еще куда-нибудь с пользой применил.
- А сама-то? Я уж молчу про то, что от меня так долго скрывалась. Ты даже Ре не рассказала!
- А ты бы мне поверила?
Лета задумалась:
- Нет. Я бы и Таррине не поверила, но когда ты видишь настолько живой мир, когда рядом с тобой происходит чудо, когда сливаешься со стихией... Очень трудно продолжать сомневаться. Ты уже не просто веришь, ты точно знаешь, что это так и только так. Наверное, человек должен быть каким-то совершенно уникальным, что бы не посмеяться над красивой сказкой.