Где-то играла музыка, раздавался тихий смех... Город жил своей обычной, ничем не примечательной жизнью, и только в одном его клочке, запертом между небом и землей, словно бы остановился ход часов, не мешая обитательнице ни единым напоминанием о своем существовании.
Лета сидела на балконе, облокотившись на мягкую шкуру снежного барса, и думала. Мысли кружили вокруг, словно ожидая очереди на прием. Их было много, очень много - смутных и неясных, но от того не менее назойливых и убийственно-тоскливых. Но все это было вокруг, а в голове как привилегированный посетитель уже давно не давал покой вопрос: "Зачем?" Зачем Ей все это нужно? Ведь, уже давно посвятившая жизнь горам, Она привыкла и к тоскливому одиночеству в перерывах между походами, и к роли своего парня в компании таких же, как она, заядлых альпинистов. Что же изменилось сегодня? Почему незнакомый парень, которого она и видела-то всего от силы несколько минут, так глубоко и прочно засел в ее мыслях, возникая везде, куда бы Лета ни обратила свой взор.
А ведь все начиналось так хорошо. Лету выписали из больницы за месяц до Нового Года. Почти здоровую, отдохнувшую, "как новенькую". На этот комментарий неунывающей Тамики Лета усмехнулась. Врач выполнил свое обещание, хоть на это и потребовалось почти полгода. Она действительно была "как новенькая", снова могла ходить и даже бегать. И всё должна была начинать с нуля, снова искать цель и смысл жизни. Ведь некоторые события нельзя обратить вспять, как нельзя вернуть ушедших друзей или снова собрать целый скелет из кучки разбитых осколков. Так что, несмотря на все старания собранного Тамикой и Эльре консилиума врачей, горы остались где-то в недосягаемом прошлом. Впрочем, грех жаловаться, ей могло повезти гораздо меньше. Так что Лета отложила философскую проблему далекого будущего на потом и занялась насущными делами. Последних же накопилось столько, что когда спустя две недели на пороге квартиры возник золотоволосый вихрь, девушка едва успела к этому времени закончить приведение в порядок запущенного за время ее отсутствия жилища.
- Ну что, подруга, готова? - с места в карьер вопросила Тамика.
- К чему?
- Как это к чему?! Ведь совсем скоро Новый Год!
- Предлагаешь поставить ёлку? - восторгов по этому поводу Лета никогда не испытывала.
- Разумеется! Но пришла я не только за этим. Я здесь, чтобы официально сообщить: в новогоднюю ночь мы идем на бал.
- Бал? Это что-то такое старинное, там еще принцы на белых конях и Золушка с туфелькой?
- Да-да, именно такое! И ехидство тебе не к лицу. Так что поторопись, а то Золушка останется без туфелек.
- Но я даже танцевать не умею!
- Ага, я знаю. А еще весь университет знает, как ты не умела танцевать, выиграв главный приз на конкурсе в честь выпускного. Так что даже не пытайся отказаться! Я знаю все твои отговорки. Да, кстати, - сообщила Тамика после секундной паузы, - билет будет у меня, дабы он не "потерялся", как в прошлый раз с театром.
- Злопамятная ты, Ми! - Лета не рискнула больше сопротивляться. Бал - это, конечно, странно и неожиданно. Но это все-таки лучше, чем встречать Новый Год в четырех стенах пустой квартиры.
Следующие дни слились в сплошной калейдоскоп событий так, что невозможно было понять, в какой момент закончился один и начался другой. Они ставили ёлку (Лета в панике смотрела, как ее свежеубранная квартира посыпается мишурой и иголками), покупали туфли и платье (бал оказался еще и маскарадом, поэтому девушка с трудом опознавала себя в роли своей славянской тезки) и даже, кажется, посетили подготовительный урок танцев и бессменного парикмахера Тамики.
И вот настало 31-е декабря. Через пару минут должны были заехать Ми и Ре. Лета усмехнулась, она не помнила, в какой момент имя подруги сократилось до одного слога. Кажется, так было всегда, как всегда был рядом живой золотисто-русый ураган. Зато она хорошо помнила, что имя Эльре ей показалось неправильным с того самого дня, как Тамика их познакомила. А потому, оно сократилось до неразлучных музыкальных Ми и Ре, едва она их увидела вместе.
Лета снова взглянула в зеркало. Оттуда на нее смотрела девушка лет двадцати трех в белом летящем платье, сшитом, казалось, без единого шва, но приталенном и с широкими расклешенными рукавами. По их краю змеилась синяя с золотом вышивка призванная изображать славянские символы и обереги. В них Лета почти не разбиралась, однако опознала звезду алатыря и солнечную свастику-коловрат. Почти такой же, но неуловимо уникальный рисунок струился вокруг горловины, сверкая золотыми искрами бисера, а затем узким водопадом падал вниз, заканчиваясь расшитым по самому низу подолом. Темно-русые волосы стараниями парикмахера оказались уложены в две косы. Одна спускалась вниз, доставая до пояса, а вторая, переплетенная с синими и золотыми нитями, была уложена вокруг головы, навевая воспоминания о лете и венках из цветов. Оторвавшись от созерцания непохожей себя, Лета переместилась в прихожую. Как раз вовремя: по лестнице прошелестели легкие шаги и Тамика уже стоит рядом с ней, выбравшая для себя образ греческой богини Селены. Как обычно, с ее появлением короткий миг размеренного течения сборов был нарушен, и вот они уже вместе сбегают вниз по лестнице, где их ждет в машине Эльре.
Бал встретил новых гостей смехом и музыкой. После короткого приветствия организаторов, в процессе которого Лета узнала, что сегодня здесь ровно 150 пар (над тем, как Тамике удалось раздобыть билет на нее одну и кто назначен ей в пару, девушка старалась не думать), последовали парад дам и кавалеров, разбившие гостей на случайные, тут же закружившиеся в танце пары. Все оказалось не так страшно, официальная часть предполагала мастер-классы по каждому новому танцу, поэтому мучиться от незнания движений не приходилось. Но вот она закончилась, и сине-голубой вихрь, увенчанный короной топорщащихся в художественном беспорядке коротких золотых волос, унесся в неизвестном направлении, приметив в другом конце зала Эльре, едва зазвучали звуки музыки. "И как он умудряется терпеть, танцевать и даже, кажется, искренне радоваться вместе с Ми?" - мысленно вопросила Лета кружащийся за окном снег и направилась к столику с напитками.
- Вы позволите Вас пригласить? - раздавшийся рядом голос вырвал ее из задумчивости.
- Да... нет... я не знаю, - девушка от неожиданности перебрала весь ассортимент возможных ответов, - наверное, - добавила она для верности и обернулась.
Стоявший рядом "граф Монте-Кристо" терпеливо ждал, пока она вернется на грешную землю.
Странная это была музыка, она завораживала и манила, увлекая прочь от реальности. Это был одновременно и вальс со всевозможными его вариациями, и нечто совсем особенное, не имеющее ничего общего с классической музыкой и обязательными движениями. Лета впервые танцевала так, не задумываясь о каждом следующем па, просто следуя за музыкой и партнером. Но ничто не вечно и музыка закончилась, давая время перевести дыхание перед чем-то более зажигательным. Кавалер поклонился, благодаря за танец, проводил до столиков с напитками и в следующий момент испарился, облачившись в непонятно откуда взявшиеся, но полагающиеся образу, плащ и цилиндр.
Бал продолжался, Лета успела и отдохнуть, и посозерцать представление, посвященное Новому Году, которое разыграли около полуночи, и даже потанцевать с разными кавалерами, почему-то преимущественно облаченными в рыцарские доспехи, на фоне которых "Железный человек" выгодно выделялся. Однако и он не смог отвлечь ее от мыслей о "титулованном" незнакомце.
"А ведь я даже не знаю, как его зовут. Да что там зовут, я даже лицо без маски не узнаю. Разве что глаза, карие, кажется...", - Лета усмехнулась собственной "внимательности" и перешла на решение проблем насущных. Например того, что Тамика, которой после бала захотелось устроить девичник на двоих, целится в нее снежком. От снежка Лета легко увернулась, однако пожелала непременно отомстить за коварное нападение, и время до рассвета пролетело незаметно. Приметив посветлевшее на востоке небо, девушки разошлись отсыпаться. Однако, когда утром (или точнее сказать в обед) Лета проснулась, мысли о собственном несовершенстве и вчерашнем кавалере одолели с новой силой и энтузиазмом, словно ждали этого момента все предыдущие двадцать три года.
Зазвонил телефон, вырывая из череды грустных мыслей, переходящих в не менее грустное самокопание.
- Да?
- Ти, прекращай киснуть! Когда ты перестаешь улыбаться, портится погода: уже месяц, с тех пор как тебя выписали из больницы, я не видела солнца. Каждый день снег валит. Я такие сугробы впервые в своей жизни вижу, а снег все не прекращается! - голос лучшей подруги Тамики звенел и искрился, делился своей жизнерадостностью и светом. Тамика, или Мика, как ее звали среди друзей, была удивительным человеком. Внешне маленькая и хрупкая, она обладала нескончаемым запасом оптимизма и энергии, словно внутри нее постоянно горел огонь. Да какое там горел, шипел и искрился, разбрасывая искры как праздничный фейерверк. И эти искры не желали оставить в покое скучающих, унывающих и побитых жизнью альпинистов, вырывая их из серо-черной задумчивости в мир ярких красок.
- Неправда - педантично уточнила Лета, - Вчера после бала целых 2 часа было ясное небо. Мы даже звезды видели. А кое-кто даже радовался как ребенок, увидев аж два росчерка падающих звезд. С чего бы такое чудо в январе, а?
- Это тебе предупреждение - замогильно сообщили из трубки. Но надолго Мики не хватило, - Если не перестанешь себя поедать без соли и сахара, одна из них прилетит тебе по голове. В воспитательных целях - давясь смехом, добавила она.
- Предлагаешь посолить и посахарить?
- Предлагаю прекратить каннибализм и перейти на более здоровую пищу! Завтра ты обедаешь у меня, и ужинаешь тоже! Поэтому в 10 часов утра я тебя жду.
- В 10?! Вроде бы о завтраке речи не было.
- В 10, потому что обед и ужин мы будем готовить сами. Я жажду опробовать свежеподаренную тобой, кстати, на Новый Год книгу о французской кухне. Так что даже не пытайся бросить меня на произвол судьбы и этих загадочных рецептов!
- Ми, ты не оставляешь мне выбора! - Лета поневоле улыбнулась.
- Конечно, - уверенно сообщила подружка, - если оставить тебе выбор, ты его используешь во зло и грех: будешь кушать людей и предаваться унынию. Посему слушай свое расписание на ближайший месяц...
- Мика, это нечестно! И вообще, я побитая жизнью калека, оставшаяся одновременно и без работы, и без увлечения. Мне противопоказаны физические нагрузки!
- Вот еще, скажешь тоже, противопоказаны! Больше всего тебе противопоказано сидение дома в одиночестве, - голос Тамики посерьезнел, ровно настолько, чтобы Лета поняла, она не отступится, и у тоскливого уныния на балконе нет шансов против этого фейерверка жизни, - ты помнишь, что тебе врач сказал?
- Помню. В горы мне не вернуться, - мрачно сообщила Лета, - хотя после того случая я уже все равно бы не смогла.
- Нет! Он сказал, для того, чтобы твоя спина восстановилась, тебе надо двигаться, постепенно увеличивая нагрузку. Так что послезавтра мы идем на каток, а после послезавтра на лыжах, кажется, кто-то обещал научить меня кататься. А после после послезавтра...
- Стоп-стоп-стоп! Я поняла! - Лета прервала свое расписание лечения - Слушаюсь и повинуюсь, госпожа доктор!
- То-то же! - довольно заключила Мика - будем восстанавливать твою физическую форму и заодно искать новое хобби.
- Позволено ли мне будет потратить оставшийся день прошлой жизни на преобразование ситуации "шаром покати" в некоторое подобие ужина?
- Так и быть, дозволяю! И не забудь, завтра в 10 я тебя жду.
- Помню, до встречи!
Лета повесила трубку, продолжая удивляться загадочной способности подруги зажигать в чужих душах фейерверки. Правда, пока в ее, Леты, исполнении, это получался скорее тлеющий уголек. Но упорство Мики под стать ее энергии, усмехнулась девушка и принялась за дозволенное приготовление еды.
А за окном шарил по бесконечно растущим сугробам одинокий луч, пробившегося сквозь беспросветные тучи солнца.